Нобелевская премия? — Отказываемся!!!

Отец и сын были награждены в один день!

Девяносто девять лет Россия ждет своего лауреата...

Начало. Окончание — в № 11 за этот год.

Вот уже более века миновало с той далекой поры, когда осенью 1901 года появились первые лауреаты Нобелевской премии — ныне самой престижной интеллектуальной награды мира. Как и в те далекие времена, так и сегодня, 106 лет спустя, награжденные — настоящие триумфаторы, навсегда вошедшие в историю. Причем, пожалуй, не только науки, но и вообще земной цивилизации. «Мы в одночасье стали популярны, как великие кинозвезды», — вспоминал о своем звездном часе французский биохимик Жак Моно, получивший премию в 1965 году совместно с двумя своими коллегами Андре Львовым и Франсуа Жакобом.

Более семисот землян за эти долгие годы представали пред очи шведских королей в памятный день смерти Нобеля, 10 декабря, и получали из их рук золотую медаль лауреата и диплом, а в кулуарах — и чек на весьма основательную сумму. (Сумма награждения непостоянна, но сейчас она составляет в среднем около 1 миллиона 300 тысяч долларов по каждой номинации).

Среди них 21 наш соотечественник. Правда, одна из встреч так и не состоялась, о чем мы расскажем далее. Наших ученых-лауреатов — 14. Американских — на сегодня почти 250. Несомненный парадокс. Не менее удивительно и то, что тех, кто был достоин награды, но так и не получил ее — намного больше...

Уникальное письмо Толстого

Первым писателем-лауреатом стал в 1901 году Рене Сюлли Прюдом, французский поэт, имя которого сегодня едва ли что-нибудь говорит массовому читателю. Между тем, этот выбор Нобелевского комитета стал полной неожиданностью для почитателей гения Льва Толстого по всему миру. И, быть может, прежде всего решением комитета была шокирована общественность именно Швеции, родины Альфреда Нобеля. Буквально через месяц с небольшим после первого награждения, в январе 1902 года, большая группа шведских деятелей литературы и искусства обратилась к нашему великому писателю с письмом, выражая глубокое почтение и. протест против принятого их же соотечественниками решения: «Ввиду впервые состоявшегося присуждения Нобелевской премии мы, нижеподписавшиеся писатели, художники и критики Швеции, хотим выразить Вам наше преклонение. Мы видим в Вас не только глубокочтимого патриарха современной литературы, но также одного из тех могучих проникновенных поэтов, о котором в данном случае следовало бы вспомнить прежде всего... Мы тем живее чувствуем потребность обратиться к Вам с этим приветствием, что по нашему мнению учреждение, на которое было возложено присуждение литературной премии, не представляет в настоящем составе ни мнения писателей-художников, ни общественного мнения».

Рене Сюлли Прюдом

В те же дни с резкой критикой обрушился в печати на членов Нобелевского комитета классик шведской литературы Юхан Август Стриндберг, заявив, что большинство из них «недобросовестные ремесленники и дилетанты в литературе, которые почему-то призваны вершить суд.»

Одним словом, критика была всеобщей и массовой, но. не принесла ровным счетом никакого результата. Шли годы, один за другим появлялись новые лауреаты-литераторы: Теодор Моммзен, Бьернстерне Бьернсон, Хосе Эчегарай... Толстого среди них не было. Ну не виден был он из окон шведской Академии в Стокгольме, которая вершила судьбу премии по литературе! Наконец, в 1906 году в дело вмешивается Петербургская академия наук, официально выдвигая патриарха нашей словесности на заслуженную награду. Инициативу проявили почетные академики — юристы К.К. Арсеньев, главный редактор энциклопедии Брокгауза и Ефрона, и А.Ф. Кони, бывший к тому же членом Государственного совета, а также академик — историк Н.П. Кондаков. Итак, в середине января 1906 года этот документ отправляется в Стокгольм.

А далее происходит самое удивительное и непостижимое. В сентябре того же года в Ясную Поляну приезжает Павел Иванович Бирюков, писатель, впоследствии автор объемной биографии Толстого. Он доверительно сообщает хозяину усадьбы, что по информации, полученной им от А.Ф. Кони, Толстому может быть присуждена Нобелевская премия. Что же делает Лев Николаевич? Буквально на следующий же день после отъезда Бирюкова, 25 сентября 1906 года, он пишет письмо финскому писателю Арвиду Ярнефельту, переводчику его произведений на финский язык. Вот что содержало в себе это уникальное эпистолярное творение Толстого. «Большая к вам просьба, милый Арвид, — обращается Лев Николаевич, — прежде всего в том, чтобы никто не знал того, что я пишу вам. Бирюков сказал мне, что по словам Кони может случиться, что премию Нобеля присудят мне. Если бы это случилось, мне было бы очень неприятно отказываться, и поэтому очень прошу вас, если у вас есть — как я думаю — какие-либо связи в Швеции, постараться сделать так, чтобы мне не присуждали этой премии... Конечно, я бы сам мог, узнав адрес, написать председателю с просьбою держать это в секрете, но мне неудобно наперед отказываться от того, что, может быть, они и не думают назначить мне. ». Известно, что А. Ярнефельт исполнил просьбу Толстого, послав в Швецию дословный перевод его письма. Премию за 1906 год по литературе получил Джозуэ Кардуччи, итальянский поэт, имя которого сегодня известно, пожалуй, только специалистам литературы этой страны.

Но сыграло ли роль в «ненаграждении» Льва Николаевича его письмо? Строго говоря, сведения о номинантах, не ставших лауреатами, сугубо конфиденциальны и не подлежат разглашению. Но простая логика подсказывает, что крайне маловероятна значимость этого документа при принятии решения комитетом, — просто исходя из сроков. Дело в том, что лауреаты ежегодно объявляются в первой половине октября. Письмо было направлено в Финляндию 25 сентября. Потом переведено и переслано в Швецию. Даже если, при темпах работы почты того времени, оно попало в Стокгольм до середины октября, едва ли было бы в один момент изменено уже готовое решение. Так что опасение Толстого — «...что, может быть, они и не думают назначить мне» — вполне оправданно. Но это ни коим образом не изменяет непостижимой уникальности ситуации: один из самых значимых писателей в мировой истории просил, даже по сути одалживался, с тем. чтобы не получить сотен тысяч долларов (что тогда было просто астрономической суммой) и самой престижной награды на Земле!

Объяснил ли Толстой суть своего действия? В тот момент — нет, ведь все держалось в секрете. Но еще за годы до этого, в период самых многочисленных возмущений и обращений по поводу восстановления справедливости и премирования великого писателя, Толстой ответил, что он очень доволен тем, что премия ему не присуждена. «Во-первых, — писал он, — это избавило меня от большого затруднения — распорядиться этими деньгами, которые, как и всякие деньги, по моему убеждению, могут приносить только зло; а во-вторых, это доставило мне честь и большое удовольствие получить выражение сочувствия со стороны стольких лиц, хотя и не знакомых мне, но все же мною глубоко уважаемых». Вероятно, с точки зрения сегодняшнего прагматизма, реалий времени, да и просто психологии большинства людей, мысли и действия Толстого — сплошной парадокс. «Деньги зло», но их можно было раздать крестьянам, неимущим и т. д. Да мало ли может быть объяснений с наших субъективных позиций. Но логика гения им явно не соответствовала. Возможно, именно потому, что он был гений? Или был гений — и потому столь парадоксально мыслил.

Впрочем, эта своеобразная парадоксальность классика имела свои глубокие корни в его мировоззрении.

Как известно, Толстой всегда был глубоким ценителем афористичной, нетривиальной мысли. В своем компендиуме (от латинского compendium — сбережение) «Круг чтения», сборнике афоризмов, Лев Николаевич приводит 32 высказывания Лао-цзы — одного из великих китайских мудрецов, из его знаменитого трактата «Дао дэ цзин». Вот лишь один фрагмент: «Честные люди не бывают богаты. Богатые люди не бывают честны». Можно соглашаться с этим, аппелируя к фактам совсем недавней российской истории, можно оспаривать, но очевидно, что Толстой эту позицию всецело разделял, причем не только по убеждениям, но и по их реализации в жизни. Кстати, один из парадоксов Лао-цзы, приводимый Толстым, непосредственно связан с наукой вообще, а следовательно, и с Нобелевскими премиями: «Умные не бывают учены. Ученые не бывают умны»... Вот такие «пируэты» мысли мудреца.

Так или иначе, но Толстой оказался первым и единственным в истории человеком, отказавшимся от Нобелевской премии, так сказать, превентивно, априори предупреждая даже гипотетическую возможность своего награждения. Впоследствии проторенный им «путь» продолжили уже официальные лауреаты, но об этом наш рассказ впереди.

И все же, почему за 10 лет существования этой награды — с 1901 по 1910 годы — при жизни Льва Николаевича, в период, когда появилось 11 лауреатов (в 1904 году были премированы сразу два писателя), он так и не был удостоен Нобелевской премии? Только ли потому, что сам этого не хотел?

Лишь во второй половине ХХ века появились материалы, якобы свидетельствующие о том, что царские власти считали нежелательным получение премии нашим великим соотечественником. Что они-де постоянно давили на шведское правительство, а то, в свою очередь, на Нобелевский комитет, не давая ему принять справедливое решение. Было ли такое на самом деле, теперь уж вряд ли можно это доподлинно установить. Но как- то не очень верится в подобное коварство царя-батюшки по отношению к тому, кто был гордостью его державы. Как могла сложиться такая парадоксальная и даже нелепая ситуация? — У истории Нобелевских премий нет на это ответа. Зато есть продолжение.

Марк Александрович Алданов

Неудостоенные классики

Среди ненагражденных оказались самые значимые классики ХХ века, основатели целого направления в мировой литературе, так называемого «потока сознания», Джеймс Джойс и Марсель Пруст. «Улисс» Джойса, опубликованный в 1922 году, безусловно, оказал влияние на всю последующую прозу, да и на теорию литературы. Равно как и знаменитый цикл «В поисках утраченного времени» Пруста нашел отражение в творчестве большинства писателей минувшего века. Правда, Пруст после своего всемирного признания в 1919 году, когда он получил Гонкуровскую премию, прожил всего три года. (А его романы, кстати, продолжали выходить еще пять лет после кончины писателя). Нобелевский комитет мог не успеть оценить всю значимость вклада Пруста в литературу. Но ведь Джойс прожил после «Улисса» еще 19 лет, скончавшись в 1941 году. Почему же в Швеции «не заметили» классика? Бытовали разговоры, что эстетическая направленность романа, который иногда называют эпической песнью распада, не пришлась по душе в Стокгольме. Так это или нет, но одного из крупнейших классиков минувшего века нобелевская фортуна столь же благополучно миновала, как и Толстого.

Также отнеслись шведские академики и к Францу Кафке. Хотя при жизни Кафка был не слишком широко известен. Мировая слава пришла к автору «Процесса», «Замка», «Превращения» уже после Второй мировой войны.

Если же говорить об отечественной литературе, то первым нашим лауреатом стал в 1933 году великий Иван Бунин, к тому времени уже долгие годы живший вдали от Родины. Как известно, одним из способов выдвижения кандидатур на награждение являются предложения ранее награжденных лауреатов. Бунин буквально в следующем году выдвинул кандидатуру своего ближайшего друга по эмигрантской чужбине Марка Алданова. Иван Алексеевич называл его «последним джентльменом русской литературы». Впоследствии Бунин выдвигал кандидатуру Алданова семь или восемь раз! Напрасно. «Проницательный ум», как сказал об Алданове Набоков в «Других берегах», гуманист, веривший в прогресс, — по выражению других современников, Марк Александрович Алданов так и не дождался весточки из Швеции. Несмотря на столь отчаянную поддержку своего друга-лауреата, а также произведения, переведенные к тому времени на 24 языка народов мира!

Та же участь оказалась и у упомянутого нами Владимира Набокова. В 70х годах он назывался в числе наиболее реальных претендентов на вручение премии. Но в мир иной Владимир Владимирович ушел ненагражденным. Видимо трагические коллизии духовно одаренных одиночек — героев многих романов Набокова («Дар», «Защита Лужина» и т.д.) показались Нобелевскому комитету не столь масштабными.

Не дождались своего звездного нобелевского часа и многие другие виднейшие мастера мировой литературы ХХ века. Среди них Кобо Абэ, Макс Фриш, Хорхе Луис Борхес и даже Грэм Грин — один из крупнейших писателей минувшего столетия, безусловный классик английской и мировой литературы. Уж не говоря о грандах писательского дела, связавших литературу XIX и XX веков, — А.П. Чехове (год кончины 1904), Марке Твене (1910), Генрике Ибсене (1906). Никто не сможет сказать, что у Нобелевского комитета не было возможности в полной мере оценить творчество каждого из этих великанов литературы. Но ни один из них так и не дожил до вполне заслуженной награды.

А вот Уинстон Черчилль премию по литературе получил! «За выдающееся мастерство произведений исторического и биографического характера...» В основном имелись в виду два его мемуарных фолианта — «Мировой кризис» и «Вторая мировая война». Есть ли логика в таких решениях Нобелевского комитета — судить читателю.

(Окончание в следующем номере)