Изображения, отчеканенные на древнерусских монетах, давно привлекают к себе внимание нумизматов и археологов. Смысл изображений на большинстве монет давно забыт. Но одно из немногих исключений — сюжет, выбитый на тверских монетах XV века. Одни исследователи считали изображенного на них человека кузнецом; другие — ковачом, денежником, денежным мастером, чеканщиком. В.Л.Янин говорит о мастере: «Он сидит перед верстаком, в котором зажат нижний штемпель, и ударяет молотом по верхнему штемпелю». Никаких возражений это истолкование не вызывает.

Но на этом изображении есть деталь, которую исследователи почему-то обходят молчанием: над головой чеканщика ясно видны три длинных, заостренных на конце выроста вроде рогов. Что это такое? На городчатую корону с тремя зубцами эти выросты не похожи. С каким-либо другим известным нам древнерусским головным убором их также сопоставить нельзя. Вернее всего, это некое изображение сияния, лучей, отходящих от головы мастера. В таком случае это — не обыкновенный человек. Однако признать в нем христианского святого вряд ли возможно. Церковный канон был строг, его правила соблюдали и живописцы, и ваятели Древней Руси. Поэтому нимбы над головами святых изображались единообразно: либо сплошной линией, либо мелкими точками. Следовательно, чеканщик на тверских монетах— это или языческий божок, или какой-то аллегорический персонаж, антропоморфный символ.

Первое предположение, по понятным причинам, маловероятно. Что же касается различных художественных аллегорий, то их в древнерусском искусстве немало. Укажем хотя бы на такие примеры: «Поклонение кресту» на обороте иконы «Спас нерукотворный» XII века из Новгорода, где по сторонам креста написаны Солнце и Месяц с человеческими лицами; «Крещение» 1475 года также из Новгорода, где река Иордан олицетворена в виде юноши, а Море — в образе русалки; «Собор Богоматери» ростово-суздальской школы середины XV века, где в виде женщин изображены Земля и Пустыня. Встречаются аллегорические антропоморфные образы и в древнерусской литературе, например Карна, Жля, Донец в «Слове о полку Игореве». Все это — олицетворение сил природы, общественных явлений, понятий. По этой причине мы считаем, что предположение об аллегорическом характере образа чеканщика вполне допустимо. Но что именно олицетворено в данном случае?

Разгадку можно найти в русском фольклоре. В «Толковом словаре» В.И.Даля, в иллюстрациях к слову «заря» находим такие неожиданные смысловые связи: «Зарю проспать — рубля не достать», «Заря деньгу родит», «Заря денежку берет» и, наконец, «Заря деньгу дает (кует)»! Из этих примеров совершенно ясна древняя, прочно укоренившаяся в народе связь зари не только с накоплением денег, что в общем понятно и логично, но даже с их производством, ковкой, чеканкой! О распространенности и разнообразии таких представлений о заре говорят еще слова, образованные от того же корня, — «зарный», «заркий», «зариться», связанные с понятиями о стяжательстве, корысти, жадности и зависти. «Он больно зарен на деньги», «Не зазаривайся на чужое добро», «Дело не заркое, барышей не много». Есть в русском языке прилагательные «заревидный», «зарелучный», «зареносный», вполне подходящие к образу тверского чеканщика.

Таким образом, если эти предположения верны, то на тверских монетах XV столетия есть еще одна древнерусская художественная аллегория: кузнец, чеканщик в образе зари, который неутомимо кует с рассвета до заката счастье, достаток и изобилие. Этот символ, очевидно, был вполне понятен народу, любим им, что подтверждает большое количество монет с этим изображением, найденных на землях Тверского княжества и в других районах Древней Руси. •

Юрий Золотов

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

Вячеслав Глазычев