Станислав Аристов, Алексей Чепрасов учащиеся 11 класса Педагогического лицея при ВГПУ, г. Воронеж
До сих пор непонятно, почему знаменитый советский писатель не был привлечен по «Делу о мелиораторах», обещавшему стать самым крупным «вредительским» делом после шахтинского.
Биографы Платонова меньше всего использовали такой интересный источник, как архивное «Дело мелиораторов». Было ли оно задумано ОГЛУ «под Платонова»? Ведь известно, что он в нем неоднократно упоминается. Кем были те люди, с которыми он делил тяготы и радости нелегких землеустроительных работ в дикой и нищей российской глубинке 20-х годов и которые потом были осуждены по политическим мотивам?
Фабула дела
Голод 1921 года, охвативший в числе прочих и Центрально-Черноземную часть России, заставил молодое советское правительство обратить внимание на состоянии земельных угодий в этом регионе. Необходимо было не только строить гидромелиоративные сооружения, но и как можно быстрее доказывать этим строител ьством, что советская власть может в кратчайшие сроки решить все проблемы крестьянина, освободив его от угрозы недорода и голода- Всякая техническая неудача при такой постановке вопроса могла рассматриваться как неудача политическая или даже как подрыв государственных интересов. Но полностью избежать неудач никак было нельзя, так как для качественного строительства не было ни кадров, ни материалов, ни техники, ни своевременного и достаточного финансирования. Обнаружить состав уголовного преступления в действиях кого-либо из многочисленных исполнителей – дело следователя.
Так начинались сотни и даже тысячи дел в стране. Среди них такие процессы о вредителях: «Дело промпартии» (осень 1930), «Дело трудовой крестьянской партии» (осень – зима 1930-1931), «О контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности» (лето 1929). Осенью 1931 гола число «вредительских дел» резко сокращается. Так что «Дело мелиораторов» – типичное дело рук сталинской политической юстиции времен «спецеелства».
А. Платонов – мелиоратор
Обратимся к послужному списку писателя. С 5 февраля 1922 года он был зачислен в штат сотрудников губернского земельного отдела заведующим только что учрежденной губернской Комиссии по гидрофикации. 30 августа 1924 года Платонов назначается по совместительству постоянным представителем Губзу в Комиссию по организации и проведению в губернии обшественно-мелиоративных работ местного значения. Фактически он был их руководителем. В архиве есть схема общественно-мелиоративного аппарата, разработанная самим А. Платоновым.
К лету 1925 года эти работы сворачиваются. Многие уездные техники переводятся в другие губернии. Губмелиоратор А.П. Платонов с 1 мая был освобожден от занимаемой должности – «согласно личного заявления» – и сдал дела инженеру Августину Леопольдовичу Зенкевичу.
Наиболее масштабными работами Губзу были, вероятно, осушительные работы в поймах рек Черная Калитва и Тихая Сосна (правые притоки Дона). Именно с этими работами окажется связанной трагедия воронежских мелиораторов.
Много позже, 20 июля 1928 года, в главной газете только что организованной Центрально-Черноземной области «Коммуна» появилась статья за подписью «Прожектор» под названием «Пруды и колодцы без воды. 800 десятин луга под водой». 21 августа 1928 года аналогичная заметка под названием «200 000 под воду» об очистительных работах на Черной Калитве за той же подписью появилась в газете «Новая деревня».
Безобразные результаты строительств на Черной Калитве и Тихой Сосне и все, что писалось в газетах, было настолько очевидно, что ни один из мелиораторов, привлеченных по делу, даже не пытался это оспаривать. Безводные колодцы также оспаривать не приходилось – это подтверждалось документами.
Таким образом, причиной возникновения «Дела мелиораторов» явились не происки ГПУ, а действительные недостатки и нарушения в строительстве водных сооружений, принесшие ущерб народному хозяйству. В тех условиях, в каких велось строительство, избежать их едва ли было возможно.
Хотя следствие началось намного позже отъезда А. Платонова из Воронежа, сами расследуемые события относятся в значительной мере к периоду его работы воронежским губмелиоратором. Так что прорванные плотины и колодцы без воды, заиливание каналов из-за их неухоженности, отклонения от проектов и в конечном счете заболачивание вместо осушения – это реальная жизнь, с которой он столкнулся.
Об этом биографы Платонова говорят мало, чаше – о его энтузиазме и самоотверженности в работе. Часто отмечают удушающую атмосферу интриг и недоброжелательства, хроническую нехватку средств. Конечно, исследователи тоже основывались на первоисточниках, например, на главе «Воронежская губерния и Платонов» из книги В. Шкловского «Третья фабрика», в которой автор рисует «портрет энергичного деятеля, борющегося за спасение рек». Но, как видим, в этом не вся правда. И без знания полной правды о работе воронежских мелиораторов под руководством А. Платонова, о многих печальных результатах этой работы мы не сможем до конца понять ни истории зарождения, ни внутреннего содержания платоновских «Епифанеких шлюзов».
Хроника следствия
20 ноября 1929 года народный следователь Капранов П.М. допросил в качестве свидетеля мелиоратора В.Д. Ухова, по утверждению которого на Черной Калитве «имеет место не заиливание канала.., а его умышленное недорытие прорабом Дмитриевым П.Ф…. (а следовательно, и присвоение предназначенных для рытья 10 ООО рублей Дмитриевым)». Дело стало разворачиваться от обвинения в преступлении по должности (ст. 108) к обвинению во вредительстве (ст. 58-7).
Весь декабрь 1929 года идут допросы обвиняемых и свидетелей из Россошанского ОкрЗУ. Выясняется трудно выяснимое: кто виноват? Естественно, каждый обвиняет товарища по работе, доказывая свою невиновность. Но все это не выходит еще за рамки высказываний своих субъективных мнений по техническим вопросам.
10 декабря 1929 года вносит заметный поворот в ход следствия. В этот день был допрошен как свидетель начальник Воронежской сельскохозяйственной опытной станции Грищенко П.П., 27 лет, член ВКП(б) с 1918 года, образование низшее, из рабочих. По мнению Грищенко, во всем виноваты Дмитриев и Зенкевич. «При чем добавлю, что Дмитриеву и Зенкевичу нужно доверять меньше, чем Головастикову, так как Дмитриев, насколько мне известно, был в армии Колчака. Зенкевич тоже человек не вполне благонадежный».
Как видим, Грищенко, даже не будучи специалистом по землеустроительным работам, одним классовым чутьем определил, кто виноват. И следствие, видимо, поняло, что его аргументы, хотя и не содержат технических расчетов, являются самыми вескими.
Новый 1930 год начался с передачи дела П.Ф. Дмитриева из ведения Россошанского суда в ОГПУ.
Несостоявшийея доносчик
Дмитриев выразил свое несогласие с обвинением во вредительстве и написал объяснение о причинах заболачивания каналов (отсутствие ухода за ними, установка на них гатей и запруд для проезда и т.д.). Прямым вредителем на работах по Тихой Сосне он назвал А. Зенкевича, которому вскоре и было предъявлено соответствующее обвинение. Как, впрочем, и Дмитриеву.
2 апреля 1930 года к следствию был привлечен свидетель П.А. Солдатов – заместитель губернского мелиоратора при А. Платонове и при А. Зенкевиче. Примерно за пол года до того он был завербован ОГПУ. «Дело осведомителя» в материалах архива мы не обнаружили, однако наш руководитель когда-то знакомился с ним. Оно не содержало никаких доносов. Более того, «Дело осведомителя» приобшили к следственным материалам позже именно как документальное доказательство того, что обвиняемый Солдатов П.А., хотя и был завербован, но в качестве осведомителя ОГПУ, сославшись на постоянные командировки, не работал.
Это утяжелило положение Солдатова, обвиненного в контрреволюционном преступлении, во много раз: факт обмана советской власти в лице ОГПУ был неопровержим, и ОГПУ не мог этим не воспользоваться для того, чтобы психологически раздавить Солдатова, предъявив ему его собственную расписку в пустой папке. Брат во Франции и погибший в белой армии сын и без того делали Солдатова беззащитным перед властью, чем и воспользовалось ОГПУ, вербуя его. Но после такого обмана ему не на что было надеяться. Он был раздавлен, и его устами следствие могло провозглашать все, что хотело.
Мы не знаем, что пережил этот человек, и не наша задача осуждать его. Наша задача – понять происходившее. Солдатов не был героем на следствии, но и доносов он не писал. И мы с удовлетворением отклоняем это обвинение в его адрес.
Контрреволюционная вредительская организация мелиораторов
На первом допросе Солдатова речь шла не о его недоносительстве. И даже не о работах на Черной Калитве и Тихой Сосне. Следствие интересовало письмо, написанное мелиораторами в защиту уволенного в 1927 году их коллеги Ковальчука, под которым они пытались собрать как можно больше подписей.
В деле, которое вел следователь Капранов, все обвиняемые, защищаясь, перекладывали вину друг на друга В их действиях невозможно было усмотреть даже простого сговора. А тут целая группа мелиораторов выступает как союзники, действуют по единому плану, поддерживают связь друг с другом. От этого уже один шаг до организации.
21 апреля 1930 года сразу два человека (какое совпадение!) – обвиняемый А. Зенкевич и свидетель (пока еще) П. Солдатов – заявляют.
Зенкевич А.Л.: «В контрреволюционную вредительскую деятельность, ставившую своей целью срыв мелиоративных работ, дискредитацию их в глазах населения и ослабление могущества Советского Союза, я был вовлечен губмел и оратором Платоновым в 1924 году».
Солдатов П.А.: «Во вредительскую работу я был вовлечен в 1924 году инж. Платоновым, бывш. губмелиоратором. В тот период, предшествовавший организации области, состав Воронежской контрреволюционной группы насчитывал в себе следующих лиц: Платонов, Солдатов, Зенкевич, Дмитриев. Рябов и Николаев».
Теперь речь будет идти не просто о «недорытии канала», а о действиях членов нелегальной организации, что резко меняет характер обвинения. С этого момента А. Платонов и эта организация представляют собой неразрывное целое.
То обстоятельство, что это сообщают следствию сразу два человека после того, как и тот, и другой ранее уже допрашивались, по нашему мнению, подтверждает не только искусственность и надуманность версии о вредительской организации. Маловероятно, что это произошло без подсказки (предложения, давления) следователя.
Мы думаем, что Воронежскому ОГПУ недостаточно было просто «создать» вредительскую организацию. По замыслу ее создателей, она должна была быть масштабной, разветвленной, должна была иметь членов в Москве, управляться оттуда. Тогда «Дело мелиораторов ЦЧО» походило бы на провинциальное, но знаменитое «Шахтинское дело», в котором, кроме провинциальной части, была и «московская группа».
Не было ничего проще и удобнее, чем протянуть вредительские связи «во времени и пространстве» через А. Платонова, бывшего губмелиоратора, постоянно связанного с Москвой.
Почему же А. Платонов по этому делу ни обвиняемым, ни свидетелем не проходит и никакие материалы о нем в особое производство не выделялись?
О. Ласунский считает, что «ОГПУ оставило тогда Платонова в покое только потому, что было недосуг: работенки хватало и без него! Воронежским чекистам просто не захотелось тогда разыскивать Платонова в густонаселенной столице, а в перипетиях российской литературной жизни они не шибко разбирались».
Но намного ли труднее было для ОГПУ найти Платонова в Москве, чем Дмитриева в Азербайджане (где он и был арестован)? И в отношении осведомленности органов «в перипетиях литературной жизни» нам никак не приходится сомневаться. Так что версия о затерявшемся и потому оставшемся без наказания Платонове не кажется нам достаточно сильной. ОГПУ его не искало.
Почему же писатель не был привлечен по этому делу? Мы не исключаем, что у чекистов были для этого свои основания, о которых мы, возможно, никогда не узнаем.
Советская история в улыбчивых фотографиях: семья, запечатленная в 1936 году, – дожил ли отец семейства до войны, чтобы геройски на ней погибнуть? Излюбленная групповая фотография спецпереселенцев или только что выпущенных из лагеря людей, образовавших сплоченный коллектив промартели как раз накануне войны.
Фотографии из архива Международного историкопросветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал»
Удостоверение о награждении медалью «За оборону Сталинграда» – сколько раз его предъявляли, чтобы доказать свое право на нищенские льготы? У вернувшихся с войны, видевших «заграницу», ходивших между жизнью и смертью по многу раз на день лица другие, чем у восторженных участников довоенных демонстраций. Выжил ли бывший фронтовик с таким-то лицом? Смог ли дотянуть до конца срока в лагерном оркестре, как эти люди со скрипкой и гитарой на репетиции, состоявшейся накануне смерти Сталина?