* Это письменная версия выступления О. Будницкого на радиостанции «Эхо Москвы» в совместной с журналом передаче «Не так!».

Советско-польская война на самом деле началась раньше, боевые действия велись уже в 1919 году. Однако до 1920 г. сражались не слишком активно, и объяснялось это в значительной степени тем, что, как ни парадоксально, поляки не желали поражения от белых Красной Армии. Потому что с белыми, провозгласившими лозунг единой неделимой России, договориться о границах было бы труднее. Независимость Польши признавали, в общем-то, все. Речь шла о том, в каких границах.

Когда была провозглашена независимость Польского государства, его границы не были четко определены. И Польша стремилась, что вполне естественно, эти границы как можно больше расширить. Она воевала не только с Россией. У Польши были столкновения и с чехами, и с немцами по поводу Силезии. Мечтой польских политиков было восстановление Великой Польши в границах 1772 года. Особенно сложные отношения были с Литвой - спор по поводу принадлежности Вильно. Пилсудский очень хотел, чтобы Советскую Россию и Польшу разделяло как можно большее пространство. Он предполагал (не без оснований), что Россия будет вести себя агрессивно по отношению к Польскому государству, ибо на знаменах большевиков были начертаны слова о мировой революции. А первой страной по дороге в Европу и к разжиганию мирового пожара как раз и была Польша. Поэтому Пилсудский планировал создать буфер из территорий, даже не принадлежавших когда бы то ни было Польше.

Советско-польская война началась 25 апреля 1920 года, перемирие было заключено 12 октября того же 1920 года. Страной-агрессором была Польша, хотя поляки говорили, что наверняка советские войска начали бы наступление, не опереди их войска польские. Возможно, и так, были такие разговоры. Однако войну начала Польша. Она заключила союз с Петлюрой, причем Петлюра пошел на то, чтобы признать польской Восточную Галицию. Уже 6 мая польские войска захватили Киев.

Надо сказать, что в то время на западе советских войск было немного. Это был не главный театр боевых действий, главные события развивались на юге, но началась активная переброска войск на запад. Западный фронт возглавил Михаил Тухачевский, Юго-Западным командовал Александр Егоров. На Юго-Западный фронт была переброшена Первая Конная армия, совершившая свой знаменитый тысячекилометровый марш из Ростова-на-Дону и с ходу прорвавшая польский фронт. Конармейцы навели настоящую панику в ближних тылах польских войск, заставив поляков стремительно отступать. Пилсудский впоследствии поражался, как такое могло произойти. Ведь, с точки зрения тогдашней военной теории, конница свое уже отжила. При наличии пулеметов, какие там кавалерийские атаки! Просто скосят всех, и конец. Оказалось, что нет, ничего подобного, конница в то время еще была грозной силой.

Важно понять, что по стилистике своей, по военным действиям, по подходам это была уже не Гражданская война, а первое настоящее столкновение Красной Армии с иностранным государством. Уже появляется риторика не коммунистическая, а скорее национальная. Обычно говорят о воззвании Брусилова, который призывал офицеров сражаться, вступать в Красную Армию, потому что речь идет об интересах России и о войне с исконным противником, а по существу - с русской колонией, бывшей царской Польшей. Эту риторику можно найти в знаменитом и часто цитируемом приказе Тухачевского. На самом деле этот приказ писал не только Тухачевский, но и члены Реввоенсовета Западного фронта, Смилга и Уншлихт, и начальник штаба армии Шварц. Часто цитируют слова приказа: «...через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару». Но почти никогда не цитируется начало. Вот оно: «Красные солдаты! Пробил час расплаты. Наши войска по всему фронту переходят в наступление. Сотни тысяч бойцов изготовились к страшному для врагов удару. Великий поединок решит судьбу войны русского народа с польскими насильниками. Войска красного знамени и войска хищного белого орла стоят перед смертельной схваткой. Прежде чем броситься на врагов, проникнитесь смелостью и решительностью. Перед наступлением наполните сердце свое гневом и беспощадностью, мстите за сожженный Борисов, поруганный Киев, разгромленный Полоцк, мстите за все издевательства польской шляхты над революционным русским народом и нашей страной». Тут - другой обертон. И Пилсудский постоянно подчеркивал, что, несмотря на всю свою революционную риторику, Тухачевский шел по пути Паскевича-Эриванского, командующего русскими войсками, который подавил польское восстание 1830 - 1831 годов. В Польше неоднократно вспыхивали восстания против русского владычества. И повторю: по существу, впервые, не считая незначительных столкновений с немецкими войсками в начале 1918 года, Красная Армия вела полномасштабную войну как бы с иностранным государством. «Как бы», потому что это государство еще недавно было частью Российской империи.

Мало кто знает, что Юзеф Пилсудский, возглавлявший польскую армию, глава Польского государства, был в молодости социалистом - и не только в молодости. А его старший брат Бронислав получил 15 лет каторги за участие в заговоре Александра Ульянова. Младший же получил пять лет ссылки. Так что у Пилсудского была богатая биография, но постепенно из социалиста он превратился в ярого националиста, в символ польского сопротивления и польской государственности.

Но вернемся к боевым действиям. Удар Первой Конной и наступление Западного фронта привели к тому, что польские войска ушли из Киева, и началось их быстрое отступление.

На Юго-Западном фронте сражения развивались с переменным успехом, там войск было значительно меньше. На Западном фронте первые попытки наступления Красной Армии тоже были не слишком успешными. Отчасти это объяснялось тем, что не хватало людей, боеприпасов, шла относительно медленная переброска войск. Интересно, что Тухачевский мобилизовывал дезертиров. По его оценкам, можно было мобилизовать до 40 тысяч дезертиров. На самом деле удалось мобилизовать 100 тысяч. Вообще дезертирство в годы Гражданской войны носило массовый характер. Численность Красной Армии к концу войны достигла 5,5 миллиона человек. А дезертиров за время войны насчитывалось около 4 миллионов. Путь от дезертира до красноармейца и обратно был недолог.

Многие призываемые дезертиры имели военный опыт и Первой мировой войны, и Гражданской. Людям надоело воевать, а многие не очень понимали, за что они воюют.

Польская армия, кстати, как и Красная армия, создавалась практически с чистого листа, «на ровном месте». Очень существенной была переброска из Франции семидесятитысячного польского войска, сформированного для борьбы с Германией, им командовал генерал Юзеф Галлер. Это были довольно боеспособные части.

В июле - начале августа начинается стремительное наступление войск Западного фронта на Варшаву. Еще раз процитирую финальную часть знаменитого приказа от 2 июля 1920 года. Заканчивается он такими словами: «Бойцы рабочей революции! Устремите свои взоры на запад. На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках принесем мы счастье и мир трудящемуся человечеству. На запад! К решительным битвам, к громозвучным победам! Стройтесь в боевые колонны, пробил час наступления! На Вильну, Минск, Варшаву марш!»

Части Красной Армии освободили Вильно, Минск и пошли в наступление на Варшаву. Чтобы представлять себе темпы этого наступления, скажу, что приблизительно за три недели части Западного фронта прошли около пятисот километров, делая примерно 20 километров в день. И это в условиях боевых действий! Иногда поляки отходили, чтобы не нести потери, иногда бежали в панике. Пилсудский потом в гневе писал, что люди, которые готовы были уже сдать Варшаву, собирали чемоданы, чтобы убежать, и были готовы на все в ужасе перед наступающими красноармейскими массами.

И вот тогда, когда казалось, что Польша накануне краха и что вот-вот красные воины ворвутся не только в Варшаву, но и в Берлин (такова была дальнейшая цель), произошло то, что получило в польской историографии название «чуда на Висле». Красная Армия пытается обойти Варшаву с севера, но получает мощнейший контрудар, после чего стремительно обращается в бегство и несет колоссальные потери. Наверное, это самое тяжелое поражение в истории Красной армии этого периода, катастрофическое по своим масштабам.

Если мы говорим об авторстве «чуда на Висле», нужно первым назвать Пилсудского. Несомненно, сыграли роль советы французского генерала Вейгана, посланного в Польшу во главе специальной миссии, опытного военачальника. Но все-таки окончательное решение принимал Пилсудский.

Почему произошла катастрофа? Ответ на поверхности. Зарвались. Невозможно, пройдя сотни километров, не имея резервов, измотанными и существенно сократившимися войсками продолжать наступление в том же темпе. А во-вторых, неверно оценили силы противника и его способность к сопротивлению. Кроме того, было нарушено взаимодействие фронтов - Западного и Юго-Западного, наступавшего на Львов.

Очень часто возлагают вину за поражение под Варшавой на командование Юго-Западного фронта - Егорова, но в особенности на Сталина, члена РВС, потому что он был главнее всех военачальников, поскольку был членом Политбюро. По существу, он не выполнил директиву Главкома Каменева и не передал в оперативное управление Западного фронта 12-ю армию и Первую Конную армию. Это так, но все-таки нужно было сделать четыре перехода, чтобы Первая Конная попала на Западный фронт. И Первая Конная была далеко не в том состоянии, что в начале войны. Она вела бои, несла большие потери в личном составе, в командном в особенности. Переброска Первой Конной на Западный фронт не гарантировала победы. Тем более технически в короткое время это сложно было сделать. Как бы то ни было, командование Юго-Западного фронта попыталось выполнить директиву Главкома с большим опозданием.

В этой связи хотелось бы сказать несколько слов в пользу Иосифа Виссарионовича. Он был одним из тех немногих людей в большевистской верхушке, которые не больно верили, что польские рабочие и крестьяне восстанут. Он писал в «Правде», что «польское общество является однородным и национально спаянным, отсюда его единство и стойкость, его преобладающее настроение - чувство отчизны передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость, отсюда стойкость польских войск». Он довольно скептически относился к тому, что в ходе наступления Красной Армии зажжется пожар мировой революции. Во всяком случае, в Польше. Не верил в «революционизирование» Польши и Троцкий. Но «неверие» обоих никак не проявлялось в период успехов и наступления Красной армии.

А «счастье», т.е. начало мировой революции совсем недавно казалось так близко. . . 23 июля 1920 г. Ленин писал Сталину: «Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное [мнение], что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть также Чехию и Румынию».

Итак, тяжелейшее поражение, по существу, разгром, «чудо на Висле». В наступление польские войска перешли 16 августа, и 16 -18-го - решающие события, которые определили исход войны. В битве под Варшавой поляки потеряли 4,5 тыс. убитыми, 22 тыс. ранеными, 10 тыс. пропавшими без вести. Потери Красной Армии: 25 тыс. убитыми и тяжелоранеными, по разным данным, от 50 до 66 тыс. пленными и 45 тыс. интернированными в Восточной Пруссии. Потери составили 65-70% личного состава Западного фронта.

Наряду с командованием Юго-Западного фронта в поражении виноват, конечно, Тухачевский. Точнее, виноват в первую голову он, как командующий Западным фронтом. Возможно, Пилсудский был прав, когда говорил, что Тухачевский - это абстрактный полководец. Он мыслит такими абстрактными, шахматными категориями, не соотнося свои планы с реальным состоянием войск. А состояние войск было далеко не блестящим после изматывающего 500-километрового марша. Да и противника Тухачевский явно недооценил. Все-таки путь от поручика, заместителя командира роты до командующего фронтом он прошел, по-видимому, чересчур быстро.

После окончания войны развернулась интереснейшая полемика между заинтересованными сторонами. Начал ее Тухачевский. В 1923 году он выпустил в Смоленске курс своих лекций, которые читал в Военной академии РККА. Небольшая брошюра, страниц 50 - 60. Пилсудский быстро выпустил ответ, книгу «1920 год», по объему раз в пять превышающую брошюру Тухачевского. Пилсудский, конечно, резко критиковал Тухачевского, хотя отдавал ему должное как сильному командующему и критику сочетал с некоторой данью уважения. Позднее, в 1929 году, Егоров выпустил книжку, которая называлась «Львов - Варшава: взаимодействие фронтов». Выждал паузу и обрушился на Тухачевского. Тухачевский ему ничего не ответил. Была уже не та ситуация и не то время, когда можно было полемизировать с Егоровым, за которым стоял Сталин. Но в в книжке Тухачевского 1923 года есть довольно откровенная критика командования Юго-Западного фронта, и не только Егорова и командования Первой Конной, но и, по сути, Сталина.

В книге Тухачевского есть замечательная глава, называется «Революция извне», в которой он показывает, как эта революция должна была начаться; пишет о польских рабочих и крестьянах, которые должны были поддержать Красную Армию. Как только войска вступили на территорию Польши и захватили первый крупный польский город Белосток, был образован Польревком. В него входили Мархлевский, Дзержинский (последний был начальником тыла Западного фронта). Кроме них, туда входили также Прухняк и Феликс Кон, старый революционер. Они пытались сформировать польскую Красную Армию. Откомандировали туда поляков из Красной Армии российской, но ничего из этой затеи не вышло.

Ожидаемая революция в Польше не состоялась. Надежды на нее были чистой воды марксистской догматикой. Ленин говорил, что «мы хотели штыком прощупать Польшу», т.е. прощупать возможность мировой, для начала, европейской революции. Над этими идеями впоследствии всласть поиздевался Пилсудский в своей книге. Он писал, что глубоко уважает Карла Маркса, но не его последователей и не догматиков, и что он никогда не был поклонником теории исторического материализма. Он хотел бы напомнить Тухачевскому фразу Карла Маркса: «Неужели Европа будет казацкой?» И подчеркивал, что даже Карл Маркс страшился продвижения России на Запад. И что со времен Карла Маркса ничего не изменилось.

Процитирую еще один отрывок из его книги, очень четко отражающий мировоззрение Пилсудского и тех, кто стоял во главе Польского государства, да и, вероятно, подавляющего большинства польского населения: «Итак, по господину Тухачевскому, мы являемся белополяками. Возможно, это вызовет у некоторых читателей радостное биение сердца, я же этим определением нисколько не обижен, ибо гербом нашего государства является орел, и ни какого либо иного, а именно белого цвета. Когда, имея, как и каждый орел, искривленный клюв и острые когти, он развернул свои крылья в войне с господином Тухачевским в 1920 году, сумел противопоставить себя двуглавому уроду, хотя этот последний и перекрасился в красный цвет». То есть он рассматривал продвижение Красной Армии как продолжение имперской политики России. И что самое интересное - с Пилсудским были согласны многие деятели белого движения или люди, антибольшевистски настроенные. Борис Бахметев, российский посол в США, поддерживавший белое движение, писал другому послу в Париже, Маклакову о том, что как же можно с легким сердцем поддерживать Врангеля, оттягивающего на себя часть войск красных, если большевики, по сути, делают русское национальное дело. Мол, все пройдет, включая большевиков, а территория останется. И не случайно генерал Брусилов издал воззвание к русским офицерам, призывая их забыть все обиды и идти служить в Красную Армию, потому что она делает русское национальное дело.

Тут все переплелось. И старый «спор славян между собой», и надежды на мировую революцию - все это вылилось в грандиозное побоище, закончившееся поражением Красной Армии. В конечном счете, граница между Россией и Польшей была установлена восточнее линии Керзона.

Напомню, что это такое. По предложению британского министра иностранных дел лорда Керзона линия устанавливалась по этнографической границе Польши. Более того, Антанта заявила, что не будет поддерживать Польшу, если она пойдет дальше этих границ и станет воевать за еще какие-нибудь дополнительные территории. Но поляки пошли и имели успех. В Риге был подписан прелиминарный мир, там же, в Риге, и окончательный - в марте 1921 года. Граница была установлена так, что часть украинских и белорусских земель оказалась под властью Польши. И несмотря на то, что Вильно (современный Вильнюс) должен был отойти к Литве и все это признали, некоторое время спустя одна из польских дивизий под командованием генерала Желиговского якобы взбунтовалась и захватила Вильно - как бы без ведома польского правительства. Там провели плебисцит, и жители - в большинстве своем поляки - проголосовали за присоединение к Польше, а мятежного генерала Желиговского простили.

Вильнюс оказалась под властью СССР в сентябре 1939 года, в период так называемого освободительного похода Красной Армии. И опять был включен в состав Литвы в 1940 году, когда она была поглощена Советским Союзом и границы заново переделили.

Необходимо вспомнить историю с нашими пленными. Никто об этих пленных десятилетиями не вспоминал. У нас вообще о пленных не любят вспоминать, не любят вспоминать и о поражениях. Послушать песни 30-х годов - все время били польских панов. Какие там пленные! Тем более десятки тысяч, а, по некоторым данным, пленных было в общей сложности 110 тысяч человек.

Вспомнили о них в связи с Катынью. Причем не сразу, а в середине 90-х годов. Что вот, дескать, вы нам предъявляете претензии за расстрел польских пленных, а с нашими пленными как вы поступили? Аргумент совершенно аморальный: одно преступление не искупает другое. Массовых расстрелов советских пленных не было, однако условия содержания в лагерях были ужасны, и десятки тысяч человек умерли от болезней (эпидемии тифа и др. свирепствовали в лагерях) и голода.

Польские историки пишут, что советских военнопленных не стремились уничтожать сознательно. Это похоже на правду, ведь с другой стороны были десятки тысяч пленных поляков. Дело было в том, что никто не рассчитывал на такое количество пленных, не было приспособленных для их содержания лагерей, Согласно польским данным, 25 тысяч человек практически сразу перешли в различные антисоветские формирования - в армию Булак-Балаховича, генерала Пермыкина, в украинские формирования (напомню, что Петлюра был союзником поляков). С февраля 1921 г. положение в лагерях стало улучшаться. Однако тысячи людей эту зиму не пережили. В итоге из Польши в Россию вернулось более 66 тыс. пленных, а из России в Польшу 26 с половиной тысяч. Главным научным итогом дискуссии о пленных стал выход огромного тома (более тысячи страниц) документов «Красноармейцы в польском плену». И это замечательно, что вспомнили об этих людях и об их ужасной истории. Даже если первоначально не ради их памяти, а в политических целях.

Конечно, в ходе войны были зверства с обеих сторон. Увы, бойцы Красной Армии, в особенности конармейцы, рубили пленных сразу. В политдонесениях читаем сплошь: «рубка пленных». Политработники с этим старались бороться, но не помогало, потому что командование фактически санкционировало «рубку». В таком поразительном источнике, как дневник Бабеля, а Бабель был в гуще событий и не думал о будущих дискуссиях, содержатся просто жуткие сцены. Вот одна из них: «Атака вечером у фермы, побоище. Едем с военкомом по линии, умоляем не рубить пленных, Апанасенко умывает руки (Апанасенко - начдив-6). Шеко (начальник штаба 6-й дивизии) обмолвился - рубить. Это сыграло ужасную роль. Я не смотрел на лица. Прикалывали, пристреливали, трупы покрыты телами. Одного раздевают, другого пристреливают, стоны, крики, хрипы. Атаку произвел наш эскадрон, Апанасенко в стороне, эскадрон оделся, как следует. . . Ад. Как мы несем свободу, ужасно. Ищут в ферме, вытаскивают, Апанасенко - не трать патронов, зарежь. Апанасенко говорит всегда - сестру зарезать, поляков зарезать».

Таких сцен - масса. Не лучше было и с другой стороны. Это была чудовищная по жестокости война, где пленному уцелеть было очень непросто. Выяснить стопроцентно численность всех пленных мы не сможем никогда, потому что не знаем даже численность действующих войск, цифры колеблются. Тухачевский пишет, что у него было около 40 тысяч бойцов. Пилсудский - нет, у него 200 тысяч бойцов.

Каков был итог этой войны? С одной стороны, Красная Армия ценой значительных потерь отстояла большую часть Украины и Белоруссии. Тогда они были как бы независимыми республиками. С другой - поляки остановили большевистское нашествие на Европу и, может быть, не очень вероятную европейскую революцию. Хотя, например, в Германии настроения были самые разные, и прорвись туда Красная Армия, как бы себя повели немецкие коммунисты и некоторая часть немецких рабочих, неизвестно. Один британский лорд цитировал в своих дневниках знаменитого английского историка Гиббона, который писал, что если бы Карл Мартелл в битве под Туром не остановил мавров, в Оксфорде изучали бы Коран. И комментировал, что битва под Варшавой, возможно, спасла центральную и часть Западной Европы от более коварной опасности - фанатической тирании Советов. А известный историк Михаил Геллер добавил, что «чудо под Варшавой» отсрочило обязательное изучение марксизма-ленинизма в школах Восточной и Центральной Европы на одно поколение.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

Петр Ростин