Политик заинтересован убедить избирателей голосовать за него. Если он думает, что выбором людей управляет разум, он рассудительно апеллирует к их разуму; если он считает, что главную роль играют эмоции, он демагогически апеллирует к их эмоциям. Ученый знает, что и разум, и эмоции находятся в конечном счете под существенным контролем генов, и было бы странно, если бы его не заинтересовал вопрос: а в какой степени политический выбор людей и, шире, их политическая ориентация в целом определяются генами? И вопрос этот в последнее время действительно заинтересовал многих ученых, и с недавних пор поиск «генов политических убеждений» стал темой многих научных исследований.
Разумеется, серьезные генетики не ищут «ген правизны» или «ген левизны». Всем понятно, что не может быть такого единственного гена, который объяснял бы, скажем, почему человек ненавидит черных или евреев, говорят они, но добавляют: тем не менее не исключено, что определенные гены как-то влияют на наши политические предпочтения постольку, поскольку гены вообще формируют те или иные черты нашей личности. В пользу такого предположения говорят, например, данные опубликованного в 2005 году исследования генетика Джона Альфорда из Техаса. Альфорд провел обследование политических предпочтений среди 30 тысяч близнецов и обнаружил, что генетически идентичные близнецы имеют, как правило, более сходные предпочтения, чем генетически разные.
Альфорд далеко не первый, кто занялся вопросом о связи генов с политическими предпочтениями. Еще в 2003 году нью-йоркский психолог Джон Иост проанализировал данные целого ряда опросов, имевших целью выявить связь психологических черт личности с ее политической ориентацией. Эти опросы были проведены в 12 странах, охватили более 20 тысяч человек и выявили некоторые любопытные корреляции. Например, люди с повышенным страхом смерти почти в 4 раза чаще оказывались людьми консервативных убеждений. Среди консерваторов преобладали также люди с догматическим складом мышления, а среди либералов, напротив, с открытым. Люди, которые предпочитали простые книги и фильмы сложным, чаще оказывались консерваторами, тогда как люди, склонные к исследованию и поиску, — либералами. И так далее.
К сожалению, портреты консерваторов и либералов, которые вырисовываются из этих данных, выглядят так стереотипно и так однозначно противоположны «по знаку», что невольно возникает подозрение в их серьезности и объективности. Желая избежать такого обвинения, Иост рассмотрел те же данные в свете иной, более сложной и более объективной группировки людей — по особенностям их личности, конкретней — по степени их добросовестности, открытости, экстравертности, компромиссности и эмоциональной устойчивости (в науке о психологии личности этот набор известен как стандартная «Большая Пятерка» признаков). Он исходил из того почти очевидного соображения, что политическая ориентация человека (грубо говоря, его тяготение к либеральным или консервативным взглядам) должны быть как-то связаны с психологическими особенностями его личности.
Обработав собранные данные под таким углом зрения, он обнаружил, что первые три качества (в отличие от двух последних) действительно имеют явную связь с политической ориентацией человека: например, среди американских демократов (как показывают итоги голосования на многих выборах) преобладают люди с повышенной открытостью и экстравертностью, среди республиканцев же — с повышенной мерой добросовестности и ответственности (если говорить только о качествах из «Большой Пятерки». А поскольку эти качества, в свою очередь, имеют определенную генетическую зависимость (судя по данным исследований по близнецам, мера такой зависимости для открытости — 57%, для экстравертности — 54% и для добросовестности — 49%), то Иост заключил, что политическая ориентация человека и впрямь имеет определенную связь с его генами.
Развивая идеи Иоста, другие исследователи предположили, что эта связь биологически осуществляется через «нейромедиаторы» (вещества, переносящие нервные сигналы между нейронами мозга). Так, согласно теории Д. Фаулера, люди с повышенным содержанием нейромедиатора серотонина должны активней участвовать в выборах, и вот почему: на решение идти или не идти на выборы в какой-то степени влияет чувство социальной ответственности человека, а это чувство (вместе с чувством долга), судя по некоторым данным, локализуется как раз в тех участках мозга, на работу которых влияет уровень серотонина.
Другой нейропсихолог, А. Кармен, полагает, что к политике может иметь отношение также нейромедиатор допамин. Высокий его уровень вызывает у людей маниакальные расстройства и, следовательно, по мнению Кармена, может порождать стремление властвовать над миром; коли так, этот ген должен быть особенно активен, как вы уже, наверно, догадались, у консерваторов.
Нейролог Д. Амодио из Нью-Йорка считает, что различие между либералами и консерваторами должно проявляться в общем уровне мозговой активности, например, при решении задач, где речь идет о сопротивлении стереотипам, мозг консерваторов не должен быть активен, так как они сразу же соглашаются со стереотипом. В своей недавней работе Амодио утверждает, что прямые измерения уровня активности мозга подтвердили его гипотезу.
Энтузиасты «политической генетики» намерены вот-вот созвать первую конференцию, которая провозгласила бы рождение новой науки. Они подчеркивают, что их результаты могут иметь серьезное значение для анализа общественных проблем — если политические ориентации генетически обусловлены, это значит, что в любом обществе должны существовать (хотя и под разными названиями) группы, аналогичные западным консерваторам и либералам. Скептики из числа ученых, не торопясь с приговором за явным недостатком убедительных данных, отмечают пока лишь, что даже если такая связь политической ориентации с генами и будет показана, в ней не может участвовать один или несколько генов — это может быть лишь крайне сложная, косвенная и многократно опосредованная связь. Но кого энтузиастам совсем не удалось заинтересовать, так это политиков. И тех можно понять. Если энтузиасты правы и люди голосуют по указке генов, то их ничем не переубедишь, нечего и стараться; а с другой стороны, опыт показывает, что убедить людей на выборах все-таки можно, и тогда чего стоят все разговоры о генах?
ЛЮДИ НАУКИ
Геннадий Горелик