...Бабка возилась у печки, горшки ворочала. Отсветы горячего угля вырезали на лице глубокие морщины. Лицо старое, но руки крепкие. Сальная свечка разгоняла темноту; в углу старик сидел, жевал бескровными губами. Бабка выгнала его в сени, крикнула, как собаке: «Ложись!» Вытерла рот ладонью, подвинула свечку, спросила женщину, что присела на краю скамьи: «Принесла?» Женщина горсть серебра показала. Бабка завернула в платок монетки-чешуйки, достала сверток, развернула. Женщина смотрела, затаив дыхание. «Гляди, — тебе зелье и коренья, польза будет!»
Историк М. Корогодина в книге «Исповедь в России в XIV — XIX вв.» обнаружила свидетельства магических действий в «исповедных» вопросах для женщин. «Хотя на Руси были мужчины волхвы и чародеи, но в текстах, обращенных к женщинам, намного больше статей, касающихся магии и ворожбы, чем в текстах, обращенных к мужчинам». Отмечали «зелья», которые наделялись магическими свойствами. «Зельем» называли разнообразные составы, посредством которых можно «околдовать» человека или нанести «порчу» на недруга. Духовник-священник на исповеди сравнивал «зелья» с «чарами бесовскими» и вопрошал: «Носил или посылал зелья злые?» В один ряд с «зельем» ставили «корения и неподобные словеса чаровные». В «исповедании о грехах» встречаются «зелья смертоносные», их применение равносильно убийству. В требнике печатном 1623 года, в «мужском» списке для исповеди сказано: «Велел ли кому убить или утопить или зельем уморить?» В данном случае зелье — яд. Злодеи знатные, влиятельные размышляли об убийстве тайном, что показано в исповедных вопросах: «Иному кому убить или зелием отравить не велел ли? Иному кому убить или утопить, или зелием уморить?» В летописях Смутного времени сказано, что злополучный царь Василий Шуйский послал к предводителю мятежников Болотникову слугу с «злым зельем». А невестка Шуйского на пиру подсыпала «лютое зелье» в чашу Скопина- Шуйского. Знаменитый воевода упал и вскоре скончался.
В библиотеке Академии наук есть рукописный «Синодик лицевой» с иллюстрациями. Принадлежал Наталье Алексеевне, сестре царя Петра. Рисунки в «Синодике» устрашающие: вот «жена» вниз головой висит. Пояснение: «Сия мука тем. кои колдуют всячески, след у человека вынимают и ветром пускают всякую скорбь. Висеть таким кодуньям вечно и лютые звери терзать их будут!» Следующий рисунок в книге показывает, что дурные женщины «за власы висят». Указание: «Сия мука будет тем, кои дают смертоносного зелия и отрав, и коренья мужьям и всякому человеку на смерть и людей иных научали».
Применение «зелий», судя по «исповедным вопросам», только в определенных обстоятельствах приводило к смертельному исходу. «Не то зелье, чтобы в землю, а то, чтобы жилось», — отмечено в словаре В. Даля. В словарной статье Даль относил «зелье» к миру растительному: злаки, травы, растения. Одновременно, по Далю, «зелье» — снадобье лекарственное. Или дурное «зелье лихое». «Зелейщица» лечит или «чарует» травами, кореньями. «Огромное количество вопросов в исповедных текстах для женщин показывают, что зелье — преимущественно средство женское», — находим в историческом очерке. В применении «зелий» заметны в средневековом обществе разнообразные «хитрости».
В 1675 году доверенный боярин Никита Одоевский проводил в столице розыск по делу «ворихи» слепой Феньки, которая обнаружилась в доме князя Куракина, где занималась каким-то таинственным делом. Князя посадили под домашний арест, Феньку и слуг взяли и «пытали «крепко». Спрашивали: кто приходил к Феньке и знал ли Куракин про это? Зачем Фенька в городе появлялась в сопровождении княжеских слуг? С какой радости стольник дворцовый Шереметьев телогреи шелковые Феньке подарил и к ней приходил? Доклады о допросах Феньки царь слушал в присутствии думных чинов, что свидетельствовало о значении розыска. Царь прихварывал, подозрения очевидные... Палачи усердствовали, Фенька умерла под пыткой. Царь Алексей Михайлович скончался через полгода. Остались слухи и догадки: «ворожила» Фенька или «зелье» какое готовила?
Заклинания, «ворожба», «зелья» — набор чудодейственных средств, который находился и в темной избе, и в высоком царском тереме: культура допетровского времени сохраняла равномерный порядок верований и обычаев в повседневной жизни знати и народа.
«Есть жены-волшебницы, иначе обавницы», — говорилось в известном сочинении XVII века «Беседа отца с сыном о женской злобе». «Изводит такая мужа колдовством в первый день свадьбы, на первом ложе и в первой бане. Над едой шепчет, под ноги нечто подсыпает, кореньями и травами промышляет». В исторических исследованиях отмечено, как женщины сохраняли в своей среде навыки языческих обрядов. На исповеди женщин спрашивали: «Не давала ли потворных зелий мужу или кому иному?» По обычаю муж и жена обязаны исповедоваться у одного священника. «Учитель он, наставник... призывайте к себе в дом часто, приношение давайте от трудов, обнажайте грехи и получайте советы о житии полезном», — говорилось о назначении духовного отца. Он знал интимные подробности семейной жизни; в его вопросах о применении «зелий» заметно беспокойство «мужского мира»: женщина мужа «зельем добывает», равнодушного «потворным зельем» возвращает. «Зелье» незаметно давали «на любовь», добиваясь расположения супруга и согласия в семье. Или «на порчу», чтобы извести нелюбимого и жестокого. Страх преследовал мужчин: что подольет в квас «жена-зелейница»? Что сама выпьет, отвернувшись? Отсюда вопросы исповеди: «Пила зелье какое?» «Мужа уморила ли отравой?»
Обратимся к исповедному сборнику, где представлен зловещий набор женской хитрости: «Не помыслила ли кого зелием уморить или утопить, или тоску навести?» Приходилось иным «женкам» вертеться на исповеди, отвечать: «Не давала ли потворных зелей мужу или иному? Зелье или траву не давала ли пить кому?»
«Добрая жена — веселье, а дурная — злое зелье!» В литературе XVII века особое «отравное зелье» показано как любовный напиток. В известной повести о Савве Грудцыне молодая жена томится в доме престарелого мужа: третий раз он женат и норовит пораньше спать лечь, чтобы перед рассветом в церкви появиться. Благочестивый старик. Скучно живет молодая жена, но появляется гость, юноша Савва. Прельщает жена юношу, подмигивая или на ногу ему наступая; подобные знаки любовной страсти неоднократно отмечены в «исповедных вопрошаниях». Она готовит «зелье».
Принимая в своем доме сына знатного купца, муж велел водку к обеду подать и гостю поднести. Как принято, чарку подавала жена; набеленная, нарумяненная, в лучшем платье. Гость должен выпить и поцеловать хозяйку. Можно «в уста». Но в «питье» коварная женщина, как сказано в повести, добавила «отравное зелье». «Едва испив пития оного, начал Савва сердцем тужити и скорбеть по жене оной. Она же, яко лютая львица, яростно поглядывала на него. » Молодая жена получила, как принято, поцелуй, но в дальнейшем не спешила, велела мужу изгнать юношу. Ожидала, когда Савва сам покажет «блудное» желание? Или любовный напиток — средство долговременное? «Зелье» истощало тело и разум юноши Саввы, стал непрестанно тужить «о проклятой жене онной» и таял как свеча. «Яко бы некой великой скорбию болел». Согласился дьяволу душу свою отдать, чтобы «на ложе с онной женой совокупиться».
В знаменитой повести о приключениях Бовы-королевича подруга славного героя помогла ему бежать, незаметно всыпав из широкого рукава в чашу с медом королю Маркобруну «усыпляющее зелье». Любопытно, что снотворное девице дал сам Бова с исчерпывающим указанием: «Ты всыпь в кубок, будет спать 9 дней и 9 ночей, а мы в тоя пору убежим». Рыцарь Бова не только находит «зелье», но знает его действие. Есть в повести загадочное «белое зелье» для умывания, которое превращает старика в юношу. Но это чудо сказочное. А «усыпляющее зелье» в порошке — нечто реальное.
И в мужском обществе, судя по «вопросникам», «зелья» водились. Заглядывая в список «для мужей и отроков», духовник спрашивал: «Или зелия отравные знаешь? Или иные какие?» Заметно, что «отравное любовное зелье» выделено среди иных. В рукописном тексте середины XVI века сказано: «Муж дает зелье блуда ради» или «милости ради», — для взаимной признательности. («Блуд» в средневековых текстах — уклонение от принятых правил и наставлений.) Возможно, иное «зелье» предназначено для «порчи», во вред здоровью и рассудку. Следствие по делу слепой Феньки искало среди придворных царя Алексея Михайловича заказ на «порчу» или «милость» посредством «зелья и ворожьбы».
Мастерицы предлагали желающим сложные смеси, а посадские «женки» могли приготовить «зелье» для своих нужд. Отвар, настой, порошки. Знания о составе передавали изустно. В исповедных текстах сказано, что женщины хранили языческие традиции: приводили в дом чародеев, «ставили трапезу» древним Роду и Роженицам. Переписчик однажды внес в список исповеди: «Врачевание каково умеешь?» К навыкам традиционной медицины духовенство относилось подозрительно. Но «бабы» не только «ворожили и приворачивали», готовили «зелья», но принимали роды, сгоняли «бельмы с очей», удаляли гнилые зубы. «Кроме простейших навыков традиционной медицины, любая женщина обладала начатками магических знаний: приметами, свойствами трав и т.д., что позволяло ей чувствовать себя в безопасности в окружающем мире и социуме», — утверждает М. Корогодина. Как понимать «безопасность женщины»? Обратимся к вопросам для исповеди.
«Дитя в себе растворила?» «Зелье» принесла беременной подруге; она «зелье пивши, плод извергла...» «Зельем» женщины прерывали нежелательную беременность или избавлялись от плода при позднем сроке. В исповеднике сохранилось объяснение: «Не пила ли зелия для извержения детища или не убивала дитя во чреве своем стыда ради?» Зловещие процедуры с «зельями» в период беременности неоднократно находим в «исповедных вопросах» для женщин замужних и для вдов: «Растворила, портила во чреве, уморила, погубила.» И в женских монастырях «зелье от детей» пили. Даже царевне прилично напомнить по Синодику рукописному, что «вдовицы и всякого рода блудницы» траву и коренья едят и «зелье пьют того ради, чтобы в утробе детя понемногу изнурилось и вышло». И наказание показано: такого рода грешницы за руки подвешены, чтобы висеть вечно. О муках совести нет ни слова, наказание изнурительное, но внешнее. Показано в исповедных вопросах, что желание избавиться от беременности могло исходить от мужчины.
В XVII веке моральные нормы традиционного общества рушились или «ветшали»; это происходило в городах, где женщины работали в мастерских, сидели в торговых рядах, ходили с товаром по улицам. В городах появились люди «гулящие», «лихие». Иностранный дипломат Олеарий видел в Москве, на «величайшей в мире Красной площади», с утра до вечера толпу торговцев и праздных людей. Среди них женщины торгуют холстом и всякой мелочью, держат во рту колечки с бирюзой. Олеарию объяснили: продают себя. Были в городах тайные «дома свиданий», обычно содержали их вдовы. Или устраивали корчму, соединяя телесные радости для посетителей с водкой самогонной, которую держать в доме незнатном запрещено. Подавали в корчме «вино зелейное», прообраз современного бальзама; травы добавляли в водку не для пользы, но чтобы «опоить» или заглушить привкус дурного спирта. Здесь знали особые «зелья», чтобы первая чарка «валила с ног». Дела эти скверные приносили прибыль, о чем сказано в вопросах для исповеди XVII века: «Корчму и б. собрание не держал ли богатства ради?»
В XVII веке по указанию властей отцы духовные стали «сыскивать» вдов и девиц, которые «начнут детей рожать»; мужчины, причастные при рождении незаконных детей, платили особый штраф. Нарушение тайны исповеди не смущало духовных отцов, которые привыкли к делам повседневным: заходить в гости, сидеть с чаркой за столом, наставлять новобрачных, подписывать за неграмотных купчие и кабалы заемные, хранить завещания, скреплять подписью выборы городских старост. Приличный способ развода, когда один из супругов удалялся в монастырь, осуществляли с согласия духовника. Духовные отцы знали, что происходит в каждой посадской избе.
Редкий, «единичный» вопрос: «Зелье пила, детей хотя?» — может объяснить многое. Как и свидетельство того, что зелье «пили для молока» в период кормления новорожденных. Признавали единогласно, что «бесчадие» исходит только от женщины. В безвыходном положении любые средства годились, особенно «чудодейственное зелье». Рождение ребенка приносило женщине новые заботы. Если в первые дни исчезало материнское молоко и не было кормилицы, возможность сохранить новорожденного минимальная.
Мужи грамотные в XVII веке искали таинственные средства в рукописных «Травниках» или читали «Лечебники», переводы с немецкого и польского. Подобные сборники показывают проникновение зарубежной культуры в повседневный быт. Но переводы медицинских советов соединялись с отечественными привычками. Описания «Травников» удивляют, когда речь идет о чудодейственных травах. Указано: есть ряска, трава маленькая, листья блестящие, по земле тянется. «Положи такую траву под голову спящей жене, сама скажет, с кем была или замыслила злое». Ревень, известный как мягкое слабительное, открывал ревнивому мужу женские тайны. Сказано в «Травнике»: положи жене под голову, скажет, с кем блудила! В списке «Лечебника» из города Шуи содержалось забавное наставление. Муж должен купить у восточных купцов «редкий камень индийский, видом, как железо», природный магнит, который следует использовать для испытания жены. «Ночью положь камень под голову жене; которая мужу своему верна, сквозь сон обнимет. Которая от мужу блудит — с постели слетит, будто кто ее спихнул...» Представим озабоченного мужа, который в темноте крадется к спящей жене с камнем-магнитом. Впрочем, польза очевидна: жена иногда обнимала, но никогда не улетала. В дом, где лежал магнит, приходила тишина.
В трудах по истории народной медицины сказано, что «Травники» в древности назывались «Зелейники». Списки «Травников» отчасти объясняют состав «зелий»: отмечено свыше 60 известных лекарственных растений. Многие применяются в современной медицине — зверобой, мать- и-мачеха и другие. В рукописи видим «одолень» — возможно, корень валерианы, «совины очи» — кровохлебку лекарственную, «траву ушко» — шалфей аптечный. И мяту перечную, ромашку аптечную, ландыш майский. Отмечена горевчатка желтая, Gentiana Lutea, основа гомеопатических рецептур для лечения ревматизма и артрита. Знали о целебных свойствах «губы» — гриба чаги. В «Лечебниках» показаны полезные свойства цветов и плодов «своборинного древа», шиповника.
«Травники» приоткрывают завесу времени: какие чудодейственные свойства «зелий, трав и корешков» представляли «чародеи и целители». Траву «адамова голова», что растет в «черных лесах», брать осторожно, с молитвой «Отче наш». Отвар травы спасает того, кто «порчен». Можно дать жене, если роды трудные. Приложи к ране — в три дня заживет. Кто найдет траву «царь-архангел», выкопает с корнем в Иванов день летний и с собой носит — дьявола не боится и человека злого! «Под той травой корень стоит человеком, трава растет из ребер его. Корень женщинам полезен: у которой жены детей нет, истопи в молоке и дай пить — будут дети. У кого старая порча, хоть за 30 лет, отвар корня выведет вон». Траву «воронье око» пить «битому человеку, а корень зубам полезен и от мужской слабости избавляет, если разварить и хлебать с молоком». «Вельми малые царские очи» — чудесная трава: если на суд поведут, с собой возьми — не осудят! А жениться захочешь — держи при себе, «ласковое житье» будет. Ищите, женихи, «царские очи», росянку круглолистую, в бору, где бывает клюква.
МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ ВЕЛИКИХ ПОТРЯСЕНИЙ
Елена Съянова