За Полярным кругом лучше осознаешь, что есть огромные пространства с замороженными возможностями. Срок действия их отсрочен и не понятно, когда наступит. И наступит ли... Это как бы модельная ситуация для страны — огромная замороженная страна (когда-то политики говорили «Подморозить Россию» — но, видно, переморозили).

И как теперь быть — снаружи и сверху никто подсказать не может, изнутри только. Но для этого — чтобы понять что-то, медленно, как якут, обнюхать, ощупать и совершить — не рывок, но длительное, терпеливое усилие (якут создан не для стометровки, а для марафона) — нужно прочувствовать ситуацию на собственной шкуре.

Поучиться самому, прежде чем учить других.

Вот одна из причин, почему мы отправились в Верхоянск, на полюс холода. Хотя были и другие обстоятельства.[* Отрывки из готовящейся к изданию книги «Облавная охота на зайцев у северных якутов».]

Много поселков и городков в верхних широтах и по побережью Северного Ледовитого океана брошено государством. Говорящие головы масс- медиа настойчиво озвучивают мнение властей — освоение Севера было ошибкой. Незачем тратить средства на инфраструктуру и соцкультбыт — вахтовый метод заменит будущее жизнеустройство. Это — сигнал о том, что грядет второе пришествие промышленности, которое может оказаться страшнее первого. И в нем не видно места человеку. Кажется, уже принято решение о его депортации. Человек, со своими зайцами и оленями, не должен тут жить, не нужен машине, которая жадно, безостановочно высасывает и вычерпывает из недр нефть, газ, золото, алмазы — якутские запасы кажутся неисчерпаемыми, а машине нужен размах и чтобы никто не стоял под драгой.

Людей настойчиво выживают с Севера — обманчивыми обещаниями, отключая рубильник жизнеобеспечения. Что в этой ситуации делать людям? На что направить гуманитарные усилия? Как быть с культурой, образованием?

Модернизация свой выбор сделала — закрывая школы, она подготавливает обезлюдивание. «Комплексная модернизация» подобна попытке окончательного решения «якутского вопроса» — о существовании национальной школы, собственного культурного пути развития, соединенного с достижениями мировой цивилизации. Будет ли на этом пути поставлен крест, или псевдореформы сами прежде окажутся на свалке истории — покажет время. Многое зависит от живущих здесь, на Севере, людей, их знания и упорства, способности кооперироваться и находить верное решение.

О школе за Полярным кругом известно мало. Даже из Якутска попасть сюда непросто. А в Верхоянск, на полюс холода, ученые-педагоги, кажется, никогда не заглядывали. Так что мы оказались первопроходцами. Мы — это несколько человек, включая автора этих строк, составившие вторую якутскую педагогическую экспедицию. Отчет о первой представлен в книге того же автора «Девять ночлегов с воином, шаманом и кузнецом. Очерки по этнопедагогике». СПб, 2003. Данная нумерация, конечно, условна и отражает лишь экспедиции, в которых принимал участие автор. Что касается его спутников, якутских педагогов, то их поездки по удаленным районам и школам проходят регулярно, в Якутии любая поездка — экспедиция. Само словосочетание, признаемся, непривычно для слуха. Известны экспедиции геологические, географические, на худой случай, фольклорные, а это что такое?

Откровенно говоря, мы и сами точно не знали, экспедиции в педагогике — большая редкость. Определенных задач нам никто не ставил, что может показаться удивительным, если не знать местного менталитета, в котором доверие к человеку ценится больше программ и планов. Если вам доверяют, то считают, вы сами разберетесь, что тут можно сделать. Таким образом, мы получили свободу действий, притом что у пригласившего нас человека, как я теперь понимаю, имелся свой замысел и маршрут экспедиции, проработанный в деталях. Но об этом нам не было известно. Короче, мы были приглашены местными органами образования изучить здешнюю школьную ситуацию и помочь выработать какие-то решения.

Но вообще-то, если подумать, в этом путешествии по Верхоянью — много странного и символического. Начиная с того, что задумал и осуществил экспедицию человек по имени Мир. Именно так — Мир Афанасьевич Юмшанов, начальник управления образованием Верхоянского улуса, — это его рук дело. Немножко зная шаманские якутские реалии, я понимаю, что такие совпадения неслучайны. Получается, Мир — в разных смыслах слова, позвал нас, заказал нашу экспедицию. Значит, это зачем-то нужно...

На вершине горы Ыыннаах — «С детенышем»

Чуда не заметили

Образование в Якутии имеет другие вес и ценность, чем в Центральной России, что можно было увидеть в Якутске на съезде учителей и педагогической общественности, где в преддверии экспедиции автор повествования оказался почетным гостем. В хорошей компании, вместе с американцами и японцами, говорившими неплохо по-русски.

Съезд был торжественным, немного помпезным, но здесь это ни капли не раздражало. Делегаты-учителя из арктических районов добирались на съезд три недели, уже это создавало атмосферу неспешного пространства и времени. В день открытия делегатам показали театральную постановку: 20-е годы, первый съезд учителей, их мечты о будущем, немного наивные...

В моем блокноте — заметки с XI съезда, спустя восемьдесят лет. Я подумал, что они могут послужить введением в книжку, надо же с чего- то начать, нельзя же вдруг... Иначе, как заместитель Генерального секретаря ЮНЕСКО по образованию Колин Пауэр, назовешь увиденное в республике — «якутским педагогическим чудом».

А что он имел в виду?

Неожиданный культурно-национальный подъем якутов, прорыв в образовании в республике.

Вот некоторые факты.

В конце двадцатого века народная педагогика населяющих Якутию этносов была признана на конституционном уровне.

Были приняты не имевшие до этого аналогов в России законы — «Об образовании», «О языках», «О правах ребенка», «Об учителе», «О попечительской деятельности», «О государственной поддержке сельской школы».

Осуществлен прорыв в финансировании образования (в 1992 — 1993 годах, когда уровень финансирования системы образования в Российской Федерации упал с 18 до 12%, в Якутии он поднялся до 24%).

Еще — интенсивная поддержка одаренных детей и учительского творчества (в итоге на олимпиаде школьников в 2004 году сборная Якутии получила одно из первых мест, опередив по числу медалей учеников из Германии, Бельгии, Китая.)

Интересно, что в России, в отличие от ЮНЕСКО, якутского педагогического чуда не заметили. Сильно заняты были — реформы, модернизации, нацпроекты.

Первоначальные сведения. Территория Республики Саха (Якутия) — 3 миллиона квадратных километров. Население — 981200 человек. Плотность — 0,1 человека на квадратный километр (в среднем).

Толчеи на дорогах нет (вспомнилось: едем как-то по срединной Якутии, полдня проехали — одна машина навстречу, полдня — другая, у нас тут оживленно, говорит водитель). Идут процессы интенсивного изменения состава населения. Десять лет назад говорившие по-якутски составляли 25% населения Якутска (он был русскоговорящим), сегодня якутоговорящих — 40%, в ближайшие годы будет половина. Идет «якутизация» Якутска за счет оттока русскоязычного населения на запад (к кимберлитовым трубкам?) и притока якутов из деревень.

Выступивший на съезде председатель правительства республики Егор Борисов выразил озабоченность вымыванием языка, культуры, процессами глобализации. События 11 сентября в Нью-Йорке привели к падению цен на алмазы. В результате Якутия потеряла 1 миллиард долларов! Что делать? — обратился к учителям на съезде председатель правительства. Адаптироваться к глобальным процессам? Или через развитие культуры, самоидентичность, самоопределение — принять вызовы современности и ответить на них? Он сказал съезду учителей и общественности — решайте сами. Но как?..

Объединение «Амма» — восемь школ, расположенных вдоль одной реки. В школах обнаружили, что расстояние между ними меньше, чем до райцентров, откуда ими управляют. Учебную четверть стали заканчивать на неделю раньше и в оставшееся время развозить детей по «сильным учителям», которые есть в каждой школе. В результате каждая из восьми школ стала в чем-то центром для других. «Когда мы начинали, — говорят учителя, — думали только о реструктуризации — затеяли это, чтобы нас не реструктуризировали. А теперь думаем как об опыте самоуправления. Чувство ценности, полезности для других — это, оказывается, важно...»

В объединении люди находят друг друга. Приезжают дети из других районов, живут в семьях. Появились «сетевые семьи», «сетевые дети».

На одном из «круглых столов» учительница говорила по бумажке по- русски — тоска смертная. Вдруг заговорила по-якутски — и откуда только взялась энергия? И другие заговорили — живо-живо. Сеть — на родном языке? Да, сеть формируется на родном языке, в родной культуре. От родного — к всеобщему.

Как историк, я знаю, что это не случайно.

До двадцатого века в Якутии не было массового государственного образования (казенная русская школа охватывала 0,1% детей). Но было другое образование, неформальное.

Его приобретали из жизни, через опыт, народную педагогику. Учителями были близкие и дальние родственники, кузнецы, шаманы, воины, охотники...

Село Столбы. Будущий культурный центр

Охотник, который по следу животного мог узнать его возраст, пол, когда проходил зверь, как себя чувствовал и прочее — был не менее образован, чем выпускник современной общеобразовательной школы.

Мы попытались проанализировать структуру этого трудноуловимого «образования из жизни» (где есть воспитание до рождения и раннее закаливание, включение в традиционную профессию, игры и народные состязания, сказки и олонхо, скороговорки и загадки, в которых закодирован особый, свойственный этносу способ мышления, шаманский опыт с его технологиями творчества — палитра средств и возможностей этнопедагогики поистине безгранична).

И вот что обнаружилось: оказывается, в основе этнопедагогики лежат иные кирпичики, чем в обычной школе. В той «знаниевая основа», а в народной педагогике — деятельностно-развивающая. Иными словами, этнопедагогика гораздо ближе к развивающему обучению Эльконина и Давыдова, чем обыкновенная массовая школа, и еще неизвестно, что под кого подстраивать — этнопедагогику под нынешнюю школу или, напротив, школу перестраивать по законам этнопедагогики.

Это не значит изоляция.

В Якутии есть саха-бельгийская гимназия, саха-французская школа, саха-корейская, саха-канадская... В ЮНЕСКО есть сеть, состоящая из четырех тысяч ассоциированных школ, и в этой мировой сети возникает сеточка якутская.

С другой стороны, едут в автобусе почетные гости съезда — американцы, японцы, румыны — и общаются между собой по-русски. Интересная история — общение людей со всего света — по-русски, в Якутии.

Директор одной из аграрных школ (в Якутии таких тридцать) рассказал, что получили базу бывшего совхоза и создали школьное хозяйство. Но налоги платят наравне с олигархами. Почему мы, спрашивает директор школы, платим налоги наряду со всеми?

Арктика. Расстояние между школами 300—500 и более километров. Пурга. Девять месяцев в году тьма. Но нашлись активные люди, заключили договор с пригородным к Якутску районом, и теперь там картошку выращивают для Арктики (директор одной из северных школ даже приобрел тут кусок земли и дом). Теперь в арктической школе есть своя картошка, своя рыба — жить можно. Но директор ставит вопрос шире — как наладить в северных арктических районах сетевое взаимодействие?

Почему все время сети да сети? Кооперация, самоорганизация — болевая точка страны, в смысле, болит, а никто не лечит. А в Якутии, кажется, выздоравливают... Начиная с элементарного: в Тампонском улусе школы договорились освобождать от уроков рисования учеников, которые учатся в художественной школе, от музыки — кто учится в музыкальной, от физкультуры — тех, кто занимается хореографией, и так далее. Есть потребность обмена между сетями, создания «сети сетей». Зимой, когда установятся «естественные мосты», говорят мне друзья из Саха педагогической академии, имея в виду зимники через якутские реки, — соберем «сетевиков».

На съезде представлены делегаты от родителей, предпринимателей, попечителей. Ассоциация попечителей объединяет 5000 деловых людей — это сила, ее возглавляет лично президент республики. Поэтому попечители участвуют в формировании бюджетов всех уровней, их вклад в образование учитывается при подведении итогов тендеров на размещение государственных заказов (закреплено в республиканском законодательстве). В официальном и деловом лексиконе появилось понятие «переговорная площадка». Все это — по своему характеру — напоминает культурные механизмы участия общества в образовании, которые были в России сто лет назад и сейчас существуют во всем цивилизованном мире. В Якутии тоже что-то пробивается...

Мотивы? Во-первых, действительное желание поднять уровень образования, что способствует укреплению этноса (в Саха-Якутии это чувствуют, кажется, все — и чиновники, и простые люди). Затем, политика: в региональных выборах-2008 «образовательная карта» может быть весомой, и за нее борются на самых верхних этажах власти (этим Якутия тоже отличается от российского центра, где образование все же не имеет принципиального значения, а разыгрываются другие «карты»). Еще — якутское преломление общероссийских изменений — муниципализация, новые люди заказывают музыку. Ну, с этим еще надо разобраться.

Пригласили на прием в Дом правительства. Я думал, походим с фужерами, мило пообщаемся. Оказалось — ослепительный, торжественно убранный зал, столы с табличками как в Организации Объединенных Наций. Награды, гимны. Учительский съезд в Якутии проводит власть. Но используя некоторые общественные силы (живые, они все-таки отличаются от камуфляжных типа Общественной палаты в России). И тем самым якутские общественные силы как-то через власть реализуют свои идеи. Таков, как мне показалось, в действительности социальный смысл здешнего «общественного договора» власти и общества. «Вы, — как бы говорят общественным силам, — не будете претендовать на власть, а мы не будем мешать вам — проводить общественные образовательные идеи в жизнь, и даже кое-в чем будем способствовать».

Это, конечно, не демократия, но — более человечно, чем в иных местах.

Мне нравится заявление министра образования Якутии Ф.В. Габышевой: «Стандарт не может быть единым для всей России».

Поиск баланса между государством и гражданами...

Верхоянск, школа. Защита проекта

Лучше в деревне жить, чем в спецслужбе работать

Ну, полетели. От Якутска до Батагая, административного центра Верхоянского района — два часа лета. А по зимнику — трое суток, в другое время — все десять, пояснил везущий нас в район Мир Афанасьевич Юмшанов.

Летим на АН-4 полярных авиалиний (на фюзеляже белый мишка). Внизу хребты, горы. Этот путь самостоятельно прошли два мальчика из верхоянской деревни. Не говоря ни слова, вышли, в чем были, из дома и пошли. Месяц шли. Их искали на вертолетах — не обнаружили. А месяц спустя мальчики объявились в городе Якутске на дискотеке. Один — выпускник средней школы, другой — девятиклассник. Специально в путешествие они не собирались. Просто хотели пройтись. Один выписывал журнал «Экстрим». Тренировались, ходили между селами, километров по двести (я, говорит классный охотник Мир, — не пройду). Один из мальчиков сказал, что если в природе хорошо ориентируешься, — идешь как по улице. «Еду брали?» — «Нет, только удочку.»

Ни в какие населенные пункты не заходили.

В Алданском улусе, уже Якутск на другой стороне Лены виден, объявились в поселке. Им не поверили. Они сказали, что хотят попасть в город, подработать. Им помогли перебраться через реку.

Короче говоря, замечает Мир, ребята прошли путь древних первопроходцев. «Они знали дорогу?» — «Просто рисовали карту, чертили маршрут, представляли — как пройдут реки, горы — и по карте шли. Даже компасом не пользовались». — «Большого крена эти ребята от старого тракта, верховых троп, не сделали, — подтвердил наш спутник, заслуженный учитель республики Николай Иннокентьевич Бугаев, — шли интуитивно по тому же пути». — «Поистрепались?» — «Конечно, все разорвано было. Дожди же шли, под открытым небом жили. Август месяц.» (В Заполярье, напомню в скобках.)

Я вспомнил, как на Чукотке не решился возвращаться в поселок от оленеводов один. Идти надо было вдоль реки между сопок — побоялся заблудиться.

«Как же все-таки они?» — спросил я Мира. «В Монголии, — ответил он, — тоже степь голая, а как-то же ориентируются».

И дотронулся до своего носа. Имея в виду — чутье...

В этом месте напрашивается вопрос о качестве образования. И чем его мерить? Смешно просто. Образование, которое ребята получали в школе и которое приобретали самостоятельно — абсолютно разные вещи. Одно помогало получить аттестат, другое — выжить. Или не так? «Интересно, как они учились в школе?» — спрашиваю Мира. «У нас в управлении работает бывшая их учительница, поговорим, — отвечает он. И добавляет: Одного из парней разыскивала ФСБ — ребята перекрыли все их нормативы. А я говорю — где я его возьму, он в деревне, а туда больше трехсот километров, да по горам.»

Так парнишка-первопроходец в своей деревне и живет, а не в спецслужбах работает.

Подлетаем к Батагаю, спускаемся среди гор. Одна называется Киргилех — «там, где большой дятел». Большой, черный, с красной головой. На горе расположена контора навигации. Мягко сели, как по маслу.

Малочисленный город Верхоянск

Из рода хромого Тамерлана

Пора представить начальника Верхоянского управления образованием, который позвал нас в экспедицию. Он из тех «неиспорченных учителей», которые понимают стук дятла. Не случайно его зовут Мир, да и фамилия тоже знаковая. «Юмшан» — полынь-трава, якутская память. Если человек забывает запах полыни, его отлучают от семьи, рода. Вначале письма пишут: приезжай, приезжай. Не приезжает. Посылают пучок полыни. Если и после этого не появится, — все, отрезают.

К сказанному следует добавить, что Мир Юмшанов — потомок Чингисхана (что и по внешности заметно). Потомки сохранились в шестнадцати родах, в этом улусе Мир — единственный. Его дальний предок пришел в Верхоянск в семнадцатом столетии с Золотого Онона, голубого Кэрулена — место такое есть в Монголии, ближе к Саянам. Мир Юмшанов — из рода Байды. Байда — общее имя с родом Барлас, а из Барласа вышел хромой Тамерлан. Так, во всяком случае, установил историк, в прошлом директор школы, а ныне глава администрации одного села, куда мы ехали, но не доехали. Таким образом, в организаторе экспедиции и нашем верном проводнике Мире Афанасьевиче Юмшанове соединились — вечная мерзлота, полынь-трава, Чингисхан...

Якутские дороги

Вообще происхождение якутов, откуда они переселились на Лену, — вопрос дискуссионный. Много разных версий (их замечательно исследовал выдающийся историк, этнограф и фольклорист Гавриил Васильевич Ксенофонтов, расстрелянный в 1938 году). Филолог Николай Бугаев говорит, что в якутском языке есть слова, означающие льва, верблюда, барса, тигра — животных, которые, возможно, были распространены в той местности, откуда саха-якуты явились. «Даже дракон в языке есть, хотя в Якутии, — улыбается Бугаев, — он вроде не наблюдается. С другой стороны, у всех тюркских народов «кахай» означает свинью. Возможно, наши предки когда-то испугались свинью, — смеется Бугаев, — и великий испуг превратил ее в дракона.»

Но вернемся к Юмшанову, происхождение имени которого известно (о чем мне рассказала его мама). Мир родился в дни Карибского кризиса — когда Кеннеди и Хрущев едва не начали третью мировую войну из-за острова Свободы Куба. Тут как раз Мир и родился, как его еще было назвать?

Мальчик рос талантливым — учился в художественной школе, резал по кости мамонта и в итоге стал учителем. В 90-е годы, рассказывал еще один член нашей экспедиции Георгий Петрович Андреев, в то время замминистра образования, — шел конкурс «Учитель года». Приезжаем мы в школу, вдруг объявляют урок учителя труда. И заходит в класс учитель — с мылом. Какой-то чудак. И спокойно объясняет детям, что вот сейчас будем лепить. Каково же было мое удивление, вспоминал председатель конкурсной комиссии, когда у каждого ребенка получилась фигурка из мыла. В общем, этот учитель труда успешно прошел тур, поехал в Москву и вернулся победителем. «Есть поговорка, что без мыла пролезет, — заметил по этому поводу мой друг Бугаев. — А он, смотрите, — с мылом».

В связи с чем начальник управления образованием Мир Афанасьевич Юмшанов хмыкнул. Он вообще много не говорит. Немногословен. Невозмутим. И как покажет в дальнейшем наша экспедиция — необычайно вынослив (переправлялся на «уазике» по таким местам, что ахнешь).

Ну, пока хватит. Пора поглядеть, куда попали.

Продолжение следует.