Роберта и Грегуар пересекли плавающий рынок до восточного мола и поднялись на борт лодки. Профессор сунул медный талер в механизм, закрепленный на корме. Счетчик принял подношение, и шестеренчатый механизм потянул барку к кусочку мира, который выделил Базель для отдания последних почестей своим мертвецам.

Остров лежал в морской полумиле от берега и походил на фантастическое нагромождение скалистых блоков, образовавших бухту. В центре шумела роща кипарисов. Кубические и абстрактные конструкции создавали впечатление античного храма, вырубленного в горе.

На самом деле архитекторы вдохновились одной из картин, хранившихся в бывшем Кунстмузеум Базеля. Остров Мертвых был объемной фальшивкой, возведенной на крыше самого высокого здания ушедшего под воду города.

Лодка вошла в бухту и причалила к молу из белого камня. Роземонд выскочил на берег и помог выбраться Роберте. Со стороны рынка тянулись другие лодки в том же медленном, похоронном темпе. В одной из них сидели десять резервистов.

Они поднялись по ступенькам к крематорию, который прятался среди кипарисов с пепельно-серой листвой. Он походил на готическую раку с частоколом невысоких колонн, широкими окнами и золотыми звездами, нарисованными на лазурном небосводе потолка. Ни одного святого, ни Голгофы. Ритуал кремации стал церемонией ойкуменической, светской, муниципальной.

Пленк, который пришил майору кисть, Бовенсы и остальные работники отдела заполнили узкое пространство. Прямой как палка Мартино с гордым достоинством сидел в первом ряду. Прибыл даже муницип. В назначенный час Фулд занял место за пультом и глянул на продолговатый ящик, спрашивая себя, не воскреснет ли вдруг Грубер. Убедившись, что ждать воскрешения не стоит, он повернулся к аудитории и заговорил звенящим голосом:

— Дорогие друзья, с глубочайшим сожалением…

Роберта не вслушивалась в похвалы министра. Она погрузилась в собственные воспоминания, вызывая в памяти минуты славы, которые делила с майором.

— Стоит ли напоминать, каким образцовым следователем он был? Всего шесть месяцев назад он буквально за руку поймал представителя преступного мира…

Губы сидевшего в третьем ряду Мишо тронула улыбка. Фулд говорил и воспламенялся от собственных слов.

— Майор геройски умер во время операции, сраженный гнусным существом, которое пытается дестабилизировать наш клочок суши и управляющие им институты!

Роберта сбросила оцепенение, ощущая злость. Фулд выставил свою кандидатуру на муниципальные выборы. Официальное извещение появилось три дня назад. И воспользовался кремацией Оберона Грубера, чтобы произнести первую предвыборную речь! Она была готова выхватить окарину, чтобы завладеть вниманием аудитории. Майору наверняка понравится отрывок из Сержанта Пеппера.

Мартино же буквально впитывал слова, которые ронял в публику Господин Безопасность. Но иногда отвлекался и буквально выворачивал голову, чтобы разглядеть некую специалистку по сатанинскому праву, сидевшую в двух рядах от него. Для него суровый профиль Сюзи Бовенс был намного выразительней, чем профиль Венеры, нарисованной великим Апеллесом.

— Майор мужественно сражался против нового демона. Он бросил ему вызов, как герой. И сегодня другие готовы подхватить выпавший из его рук факел.

Сюзи заметила взгляд Мартино, который тут же отвернулся, покраснев. Фулд не спускал глаз со следователя. И тот покраснел еще больше.

— Смерть его будет отомщена. Я даю вам слово чести, здесь и теперь.

По аудитории пробежал шепоток. Мартино выпятил грудь. Роберта сжала пальцами окарину. Но Фулд уже закончил речь. Место за пультом занял муницип с книгой в руке. Он заговорил теплым, блеющим голоском, который разительно отличался от гневных филиппик Фулда, разносившихся по траурному залу.

— «Медленно, задумчиво далее, он озирается. Все так странно, пестро. Сады, — думает он и улыбается. Но вот он чувствует на себе цепкие глаза и видит лица, и он узнает, что это поганые псы, — и гонит коня на них» .

Роберта схватилась за руку Грегуара. Вокруг их голов закружился вихрь слов, воспевающих любовь и смерть корнета Кристофа Рильке. Они звучали так ошеломительно, что всех присутствующих подхватил водоворот заключительного и неизбежного мгновения жизни.

— «Кольцо сжимается, смыкается — и тогда это вдруг снова сады, а взмет шестнадцати клинков, гнутых лучей, косых лучей — это снова бал. И хохочущий водоворот».

Муницип захлопнул книгу и сошел с трибуны. После минуты молчания его сменил ойкуменический служитель. Религиозный ритуал, сведенный к горстке формулировок, механическое действо кремации — все это Роберта уже ощущала как во сне. В дальней стене открылась адская пасть. Гроб скользнул в нее. Грохнула металлическая заслонка.

Присутствующие встали и потянулись к лодкам. Муницип шел по аллее, опираясь на трость, министр безопасности следовал за ним по пятам. Старец остановился рядом с колдуньей.

— Простите. Вы — Роберта Моргенстерн? — спросил он. Роберта поклонилась. — Я знал Оберона с Академии. Он очень вас любил.

Муницип склонил голову и оставил колдунью раздумывать над этим последним посланием. Фулд тоже остановился. Окинул Моргенстерн своими топазовыми глазами и шепнул твердым тоном:

— Найдите мне того, кто публикует эту подрывную листовку, этот Барометр. Первоочередная задача. Мои соболезнования.

Листовки появились на улицах Безеля на следующий день после смерти Грубера. Они усеивали мостовые, словно упали с неба. Их происхождение было полной тайной. Но автор был прекрасно осведомлен о Бароне, сообщал всем и каждому, что демоническое создание вернулось в город, и приводил подробности, известные лишь сотрудникам отдела. Скрытность, к которой стремился Фулд, превратилась в бессмысленное заклинание министра с момента, когда любой базелец мог прочитать Барометр, а не традиционные Бодрствование хижин или Газету суши.

Роберта искала достойный ответ, когда Роземонд протянул руку министру. Фулд в предвыборном раже тут же схватился за нее. Роземонд не отпускал ее.

— Прекрасная надгробная речь, — похвалил его профессор. — Вы обязательно выиграете выборы.

Роберта глянула на своего спутника, задавая себе вопрос, какую игру тот вел. А Фулд побледнел. Доставив ей несказанное удовольствие.

— Я… Спасибо… Я должен идти. Пора!

Фулд поспешно бросился к выходу. Мишо, отныне возивший министра, быстро последовал за ним.

Роземонд озабоченно смотрел им вслед — на его лбу появилась глубокая складка.

— Надо продышаться, — сказал он.

Он сошел с дорожки. Колдунья подождала несколько секунд. Потом двинулась по аллее и догнала Мартино. Небольшая толпа повлекла их к выходу. Сюзи Бовенс шла в нескольких шагах впереди. Мартино хотел ее догнать и сесть с ней в одну лодку, но остался с колдуньей.

— Простите, простите, простите…

Эльзеар Штруддль, удививший Роберту своим приходом, прижал старую приятельницу к груди. Они покинули крематорий и догнали Роземонда. На ступеньках почетным салютом грохнули раскрывающиеся зонтики.

— Ой… чуть не забыла! — воскликнула Роберта, хлопнув себя по лбу.

Она вернулась и почти тут же столкнулась со служителем, который нес медную. урну. Она взяла ее и присоединилась к трем мужчинам, окаменевшим, словно часовые преторианской гвардии. Мартино подозрительно глянул на урну.

— Можно идти, — воскликнула она, не замечая собственного волнения. — Не знаю, как вы. А у меня зверский голод!

— Обед в «Двух саламандрах», хозяин угощает, — объявил Штруддль, беря колдунью под левую руку.

Роземонд завладел ее правой рукой. Мартино шел в арьергарде. Все военной поступью, к которой присоединился бы Кристоф Рильке, дотопали до причала.

Дождь стекал по островерхой крыше «Двух саламандр» подобно потоку слез. На тротуарах скопились кучи мусора. Забастовка мусоросжигателей длилась уже неделю, несмотря на неоднократные призывы муниципа возобновить работу. Штруддль заворчал, заметив, что мусор еще не убран. Повернул ручку в виде козлиной головы и пропустил всех в таверну.

Мартино надеялся увидеть здесь Сюзи. Но среди завсегдатаев ее не было. Штруддль проскользнул за стойку и дал указания Фриде, своей помощнице, племяннице-цыганке. Потом пригласил друзей в заднюю комнату, в свой личный пантеон, посвященный магии и жрецам-магам.

На стенах, словно приношения по обету, висели застывшие в фотоэмульсии души многих иллюзионистов от Роберта Гудини до Никола Теслы, среди которых были Мандрейк и невероятный Мельес. В рамках хранились входные билеты в Магический театр, во Дворец Чудес и в Электрический цирк. Тут же висела последняя программка Мондорамы Уоллеса. Но вот уже десять лет, как ярмарочный корабль великого фокусника лагуны не бросал якорь в Базеле.

Штруддль собрал мокрые зонтики и плащи. Клеман, Грегуар и Роберта расселись за небольшим столиком. Роберта поставила урну Грубера на столик для раздачи блюд. Эльзеар принял заказы, отправился на кухню и вернулся со стаканом можжевелового вина для Роберты, железистой водой для Мартино, сосновой водкой для себя. Роземон ду он не принес ничего — тот не испытывал жажды. Звякнули стаканы.

— Хочу задать идиотский вопрос, — проронил молодой человек.

— Без церемоний, — подбодрила его Роберта.

— У майора не было семьи?

Ему было непривычно говорить о покойнике, глядя на урну с его прахом.

— Похоже, нет, — ответила колдунья. — Его завещание лежит в министерстве. Он назначил меня единственной наследницей. Я была поражена.

— У меня еще один идиотский вопрос.

— Мы обратились в слух.

— Из чего состоит его наследство? Быть может, это нескромно…

— Нет, нет. У майора был небольшой домик вблизи Дворца правосудия. Прекрасная библиотека. И некоторые сбережения, которые я намереваюсь пожертвовать на благотворительные дела Безопасности.

— Домик? — воскликнул молодой человек. — С садом?

— С садом.

Хотя его родители принадлежали к Клубу Состоятельных, Мартино жил в мансардной комнатушке, до смешного крохотной. Он из гордости или глупости считал честью не зависеть от них в финансовом плане. Домик с садом в Базеле был для многих кусочком Эдема.

— Как дела с расследованием? — спросил охочий до сплетен хозяин таверны.

— Как дела с брошюрой? — подхватила Роберта, обратившись к Мартино. — Что нового под солнцем?

Молодой человек объяснил Штруддлю, как обстояли дела с поверхностными ветрами, как он составил график их появления на все дни вплоть до смерти майора. На следующий день после трагедии всех вызвали к Фулду, и каждый отчитывался отдельно. Мартино сообщил министру о брошюре. Фулд отдал приказ немедленно отправиться в Архивы и забрать ценный документ. Увы, судьба ополчилась против следователя.

Прежде всего его автомобиль отказался заводиться. Трамваи застряли из-за того, что один из них сошел с рельсов. А когда он добрался до Дворца правосудия, здание было окружено пожарными. В Архивах Безопасности бушевал пожар.

— Вы так ее и не нашли? — переспросил Штруддль. Молодой человек обреченно пожал плечами.

— Я видел Марселена. Архивы в момент начала пожара были закрыты.

— Зная о часах его работы, удивляться нечему, — саркастически заметила Роберта.

— Он помнил о ней. Но успел только оприходовать ее, занести в картотеку и поставить на место.

— Вот невезуха! — воскликнул Штруддль.

— Упущенный шанс, — философски заметила Роберта. — Вы возвращались в лабораторию?

— Конечно. Но наверху никого не было. Ее закрыли официально. Из-за дождя.

— К счастью, со смертью майора убийства прекратились, — подвел итог Штруддль.

— Вы правы, вот уже неделю никаких новых трупов, — добавил Мартино. — Никаких таинственных несчастных случаев.

— Фулд в частной беседе заявил, что Грубер смертельно ранил существо, и оно прервало свои деяния, — подхватила Моргенстерн. — Я уверена, что Барон продолжает убивать, но мы пока не обнаружили трупы. — Она повернулась к Роземонду, который не проронил ни слова после окончания церемонии. — Что вы об этом думаете?

— Полагаю, вы, моя милая, настроены не очень оптимистично, — нехотя ответил он.

— Наверное, из-за отвратительной погоды.

— Его бездействие не означает, что чудовище умерло, — согласился Штруддль.

— Меня больше волнует бездействие метчиков, — подхватил Мартино. — А говорили, что они никогда не ошибаются…

Фрида прервала их беседу, принеся два блюда — жаренные на сливочном масле шкварки и бульон, издававший аромат мадеры. Она поставила кастрюльки рядом с урной.

— Ах! Эстрамадурский суп! Чудо из чудес.

Их щеки раскраснелись только от запаха бульона. Мартино сиял ярче маяка Южной Точки. Нос Роберты можно было бы разглядеть и в кромешной тьме. Суп был съеден в религиозном молчании. Тем более что в центре стола высилась погребальная урна.

— Хорошо, — промычал молодой человек, вытирая тарелку куском деревенского хлеба.

Штруддль встал и принес бутылку вина без этикетки.

— Последний урожай Фламеля, — сообщил он, наполняя бокалы.

Роберта нашла, что вино лучше, чем предыдущее, но слишком молодое, на ее взгляд. В нем не хватало чуть-чуть вкуса клюквы.

— Крепкое вино. Может, слишком отдает XVI веком, — сообщил Роземонд, чье мнение историка было дорого владельцу таверны. — Но вы близки к цели. Сделайте букет его тоньше, и ваши гости окажутся в Средневековье.

— Вот оно, настоящее творение сажи! — рявкнул Штруддль, разглядывая осадок на стенках бокала. — Мне надо подготовиться к открытию улицы Парижа… Попробую состарить его с помощью Эфира.

Фрида убрала со стола и принесла второе. Мощный запах паприки разогнал остатки паров мадеры.

— Спасибо, племяшка. Лук, сливочное масло, томаты, сосиски, сладкий перец, яйца. Рецепт мне сообщил цыган из Исторического квартала. Он называл блюдо лечо.

В задней комнате зазвенели вилки и ножи. Потом возобновился разговор о Бароне и его возможной сущности.

— Вопрос не в том, чтобы узнать, кто он и на кого походит, — заявила Роберта, вытирая губы краем салфетки, — а в том, что он есть на самом деле. Нам надо понять, кого мы пытаемся идентифицировать. Многообразное существо, сочетание тени и тумана, которое выдерживает огонь…

— Это не может быть астральный близнец? — предположил Мартино, еще помнивший о «Кадрили».

— Слишком просто, — ответила колдунья.

— Смог рождал Джека… А если он обрел форму? — смело предложил Штруддль.

— Это мог быть и воплощенный кошмар, — добавила Роберта. — Нет, нет и нет. Барон существует. Оберон точно знал это.

— Не может это быть кто-то из нашей Семьи? — спросил Эльзеар у Роберты.

— Все что угодно. Словесный портрет, которым мы располагаем, невероятно расплывчат. Мы плаваем в тумане в простом и фигуральном смысле.

— Конечно, но мы знаем примеры существ, могущих менять облик и растворяться, стоит щелкнуть пальцами, — вмешался в разговор Роземонд.

Профессор истории любил загадки и предложил одну из них. Каждый задумался, пытаясь ее разгадать.

— Факир? — предложил Штруддль. — Они способны на феноменальные выкрутасы. Я видел одного в Мондораме…

— Нет, — прервал его Роземонд. — Менее экзотичный. Более близкий к нам.

Все задумались вновь. И опять первым заговорил Штруддль:

— Есть маг, который появляется и исчезает, когда захочет. Он же великий карманник? Нет? — Роземонд молча смотрел на него. — Ладно. Тем хуже.

— Вы действительно никого не подозреваете? — спросил он, понимая, что все, в том числе и Роберта, были в затруднении.

Штруддль и Мартино удрученно кивнули. Колдунья созерцала лечо на дне тарелки, спрашивая себя, куда клонит ее приятель.

— Градчаны, Малая Прага, еврейское гетто… это вам ничего не напоминает?

— Какая связь может существовать между святилищем Малой Праги и неуловимым суще…

Роберта не закончила фразу и застыла с раскрытым ртом. Владелец таверны тоже сообразил, хлопнул ладонью по столу, едва не опрокинув урну. Мартино в последний момент подхватил ее и поставил на место. Он выглядел изумленным.

— Это может быть только он, — кивнула колдунья. — Дом на улице Старошкольска был затоплен. И его не могли перенести в Базель так, чтобы мы не узнали об этом. А вернуть ему жизнь не могли без того, чтобы колледж так или иначе не узнал об этом.

— Значит, я ошибаюсь, — с насмешкой сообщил Роземонд.

Мартино по очереди глянул на каждого. Ему хотелось, чтобы эти блестящие умы были чуть более ясными в отношении этого Он и этого Его. Но дом на улице Старошкольска что-то ему напоминал. Он слышал о нем. Но не в колледже. Где и когда? Он помнил только, что это было на высоте…

— Барон молчит, — заговорила Роберта. — Но Фулд прав. Автор Барометра мог бы нам многое сообщить.

— Последний номер упал как раз сегодня утром, — объявил Штруддль.

Он достал из кармана подпольную газетенку, развернул и прочел заголовки статей.

— «Барон, история первых появлений», «Как убийца посеял смерть в яхт-клубе Состоятельных Базеля», «Тень под лагуной — еще одна тайна для разгадки?» Что вы хотите?

— «Тень под лагуной»? — переспросила Роберта.

Штруддль начал чтение статьи, заинтересовавшей колдунью.

— «Словно нам мало дождя и гнусных преступлений Проклятого, теперь сценой устрашающих явлений стали и глубины лагуны. Действительно, вчера, несмотря на разгул стихий и благодаря моим инструментам наблюдения, я разглядел продолговатую форму длиной не менее СТА МЕТРОВ, которая перемещалась в границах плотины, потом скрылась в зоне мрака, где еще видны следы древнего Базеля, центр которого указывает колокольня собора. На данной стадии нашего расследования мы не можем точно указать, что это такое. Животное? Машина? Как бы там ни было, оно было, быстрое и устрашающее. Вода, как и суша, становится отныне предметом моего бдительного внимания. Мои дорогие сограждане, верьте мне. Воздушный судья заботится о вас».

— Воздушный судья? — удивился Мартино. — Что-то новенькое.

— Похоже на Фулда в его лучшие дни, — усмехнулся Роземонд.

Роберта знала, кого ей напомнил этот напыщенный стиль. Но пока она хранила мысли при себе, как потайной фонарь под плащом. И смеялась про себя над абсурдностью ситуации. Метчики были не способны засечь Барона, кем бы он ни был. А какой-то писака завалил Базель своей фельетонной прозой, разбавленной фантастикой и криптозоологией.

— Вижу, наши лучшие люди собрались в этом тепленьком местечке! — воскликнул новый гость, оторвав их от размышлений.

Аматас Лузитанус сумел проскользнуть в заднюю комнату «Двух саламандр». Эльзеар поспешил освободить его от плаща и уступил свое место. Мартино инстинктивно вскочил.

— А! Князь затмений вернулся! Я ломаю голову над вашим феноменом уже целую неделю. Что за способ делать ноги… Что вы хотели мне показать? Свою принадлежность к сквознякам?

Мартино ответил, не раздумывая о последствиях своего признания:

— Я взлетел, господин Лузитанус. Как ракета. На высоту двух тысяч метров. Я собирался вас предупредить…

Лузитанус прервал его.

— Ну да, ну да, Мартино. Это ваш новый Фламель? — спросил он у Штруддля, указывая на бутылку.

Хозяин таверны налил колдуну. Лузитанус отведал вино при подобострастном молчании остальных. Против всяческих ожиданий он ничего не сказал о напитке.

— Я только что из коммунального здания, — сообщил он. — Я проверял вместе с Баньши оборудование Переписи. Наши датчики работают превосходно. Их молчание столь же необъяснимо, как и неприемлемо.

— Как и тот факт, что мы отдали всю нашу науку на службу Безопасности, — усмехнулся Роземонд, который вскипал каждый раз, когда эту тему затрагивали при нем.

Мартино не удивился, узнав, что метчики были созданы Колледжем колдуний. И работу их обеспечивали колдуны. В обмен на это муниципальные власти оставляли им свободу действий в саду, в святилище Малой Праги и в стенах университета. Это соглашение было первой статьей пресловутой Белой Хартии, которая позволяла колдовству развиваться на этом кусочке суши.

— Метчики поставили перед нами одну проблему, Барон — другую, — напомнила Роберта. — Это последнее издание Газеты суши?

Лузитанус протянул ей газету. Передовица вкратце пересказывала хвалебную речь Фулда на похоронах майора Грубера. Колдунья заворчала, обнаружив ее.

— Этот человек опасен. Ни за что в мире не хотела бы видеть его на посту муниципа.

Мартино хотел было возмутиться, но в последний момент сдержался.

— Мы живем в смутные времена, — пожаловался Лузитанус. — А уходящий муницип устал. — Он схватил лежащий на столе Барометр. — Вы читали эти ослиные глупости? Чудовище в глубинах лагуны? Смерть майора, описанная в малейших подробностях… Какое надругательство!

— Успокойтесь, там нет ничего, чего бы мы не знали, — сказала колдунья.

— Несомненно, — подхватил Роземонд, изучая муниципальную газету. — Но постарайтесь узнать больше. И сообщить об этом. Мусоросжигатели бастуют. Рытье туннеля приостановилось. Дождь… Умы охватывает беспокойство. Начинают даже поговаривать, что уровень воды в пределах дамбы повысился.

— Ложь, — перебил его Мартино. — Поглядите на колокольню собора. Вода внутри плотины не поднимается.

— Слухи, — вздохнул Штруддль, — мы знаем их силу.

Аматас допил вино, встал и надел еще мокрый плащ.

— Оставляю вас. Удачи всем. А вы, Мартино, как только закончите свои криминально-метеорологические изыскания, объясните мне свой фокус, свидетелем которого сделали на крыше университета. До свидания!

Лузитанус удалился.

Роберта спросила своего молодого коллегу:

— Что это за история? Вы уже летаете? Как ракета?

— Да нет. Да нет. Выпивка. Я брежу, — уклонился он от ответа.

— Жаль. Ибо пришло время допросить хитреца, который выпускает Барометр. Хотя дождь здесь не в помощь.

— Вы знаете, кто это? — воскликнул Мартино.

— Вернее, знаю, где он находится.

Роземонд, Штруддль и Мартино молча уставились на нее. Настал черед колдуньи задать загадку. Хотя и простенькую.

— Откуда падают листки? — спросила она.

— С неба! — первым воскликнул молодой человек.

— Значит, главный офис Барометра на небе, выше облаков. И мы нанесем короткий визит главному редактору.

— Но как? Если рассчитываете на меня, чтобы взлететь…

Он не ощущал в себе способности объяснить сочетание «перстень-Луна-Бахус». По крайней мере сейчас. Но Роберта извлекла из сумочки связку ключей. И покачала ею перед носом следователя.

— Меня назначили и.о. руководителя отдела, пока Фулд не найдет более подходящего человека на эту должность.

На картонном брелке одного из ключей была пером нарисована морская птица.

— Мне говорили, что вы тренировались в пилотировании бывшего корабля графа Палладио? Ваши частые визиты в ангар не остались незамеченными.

— Вы говорите об Альбатросе? — Мартино уже вскочил на ноги. — Я могу вести его с закрытыми глазами!

Роберта спросила себя, хороша ли мысль поставить этого типа у руля летающего корабля.

— Будьте любезны, — ответила она, — оставьте их открытыми.

Она положила ладонь на урну и спросила Штруддля.

— Можешь подержать у себя? С Вельзевулом надо держать ухо востро…

Хозяин таверны не имел ничего против, чтобы майор некоторое время погостил у него. И сказал:

— Водружу урну посреди сосудов с пряностями позади стойки. Так он сможет слушать разговоры в зале.

— Мертвые и живые под одной вывеской, — философски заключил Роземонд, легонько ударив своим бокалом об урну из холодного металла.

Роберта и Эльзеар присоединились к нему, подняв тост за горсть праха, в которую превратился майор. Клеман стоял на пороге комнаты и дрожал от нетерпения.

Сторож ангара без возражений пропустил их на борт Альбатроса. Модель в натуральную величину корабля Робура, стоявшая в сухом доке три года, спрятанная от бурь и непогод, выглядела как новенькая. Мартино заехал домой, чтобы переодеться в комбинезон из коричневой кожи. А Роберта захватила с собой пончо. Она боялась простудиться во время воздушного путешествия.

Мартино отправился в машинный зал, проверил состояние аккумуляторов и с удовлетворенным видом поднялся в застекленную рубку рулевого на корме корабля. Повернул ключ, врученный Робертой, в стартере бортового табло. Тридцать семь винтов завертелись одновременно, негромко урча. Мартино увеличил скорость вращения. Альбатрос воспарил в воздухе.

— Ого, — уронила Роберта.

— Отдать швартовы! — выкрикнул Мартино.

Дань обычаям. Никаких швартовов отдавать не надо было. Он запустил огромный задний винт. Они выплыли из ангара, ворота которого выходили прямо на лагуну.

Корабль набрал высоту и затерялся в облаках, скрывших Базель. Дождь превратил палубу Альбатроса в сплошное зеркало. «Дворники» яростно скрипели по стеклам рубки. Ветер наносил яростные удары по корпусу. Видимость была нулевой. Роберта, закутавшись в пончо до носа, держалась за поручни обеими руками.

— Не беспокойтесь. Этот корабль не пропускает воду и удивительно устойчив, — успокоил ее Мартино, державший Альбатрос в твердых руках.

— И почему у меня возникла мысль предложить вам подобную прогулку?

— Урожай Фламеля, — предложил молодой человек в качестве объяснения временного помутнения рассудка своей спутницы.

Стало заметно светлее. В облаках возник разрыв, но голубое небо почти тут же исчезло.

— Я вам только что солгал, — признался Мартино. — По поводу моего полета. А Лузитанусу сказал правду.

— Слушаю вас. И умоляю вас, будьте достаточно занимательны, чтобы я забыла, где мы находимся.

Мартино рассказал ей о своих аэронавтических опытах на крыше университета и в Далиборке: как перстень, Луна и Бахус работают вместе, о неспособности дать объяснение этому феномену. В конце рассказа колдунья смотрела на следователя с тем же выражением, какое у нее было, когда она увидела, как он идет по воздуху рядом с башней Сен-Жак.

— Вы отыскали тайну трансвекции. Полет колдуний… Баньши гоняется за секретом долгие годы. Она позеленеет от ревности, узнав, что вы можете летать.

— Э-э-э, пока я еще не совсем летаю. Скажем, я уношусь в небо с большей или меньшей силой.

Он уже собирался рассказать ей о странном разговоре между Баньши и Барнабитом, когда внезапно появилось солнце. Капли воды на Альбатросе превратились в хрустальные жемчужины. Со всех сторон их окружали белые холмы. Перистые облака царапали яркое синее небо высоко у них над головой. Следователи были единственными хозяевами на борту корабля, сверкающего в ярком бархате небосвода.

Мартино остановил подъем корабля и полетел по горизонтали. Касаясь облаков, корабль бортами раскручивал громадные хлопковые спирали. Роберта вышла из рубки и осторожно приблизилась к поручням.

— Солнце! Солнце! — запела она, раскинув руки и наслаждаясь чудесной лаской.

Неужели всего несколько часов назад она стояла под дождем на похоронном острове и слушала министра, начавшего свою избирательную кампанию.

— Роберта! — позвал ее Мартино. Она вернулась в рубку. — Корабль прямо по курсу.

Он остановил задний винт. Вертикальные винты удержали бы его в неподвижности, но их сносил в сторону боковой ветер. В километре от них меж двух облачных гребней медленно парил дирижабль. Даже отсюда виднелся руль, один-единственный винт и гондола, укрепленная под овальным воздушным шаром.

— Вы правы, — сказал он. — Небо Базеля обитаемо.

— Можете приблизиться незаметно?

— Постараюсь.

Роберта направилась на нос Альбатроса, чтобы полюбоваться на мастерский маневр Мартино. Тот поставил корабль в кильватер аэростату и медленно уменьшил разделяющее их расстояние. Встречный ветер помогал им. Их можно было видеть, но нельзя было слышать.

Платформа дирижабля была загромождена машинами и растениями в горшках. Но ни одного человека. Привязанный снизу трос исчезал в облаках. Шар был пленником какого-то памятника верхнего города. Мартино подвел Альбатрос к платформе и коснулся ее. Затем отрегулировал скорость винтов, чтобы держаться на месте, несмотря на ветер, и бесшабашно подошел к Роберте.

— Снимаю шляпу, Мартино. Вы — настоящий ас. Словно занимались этим всю свою жизнь.

— Не забывайте, я — человек-птица. К тому же, если умеешь водить автомобиль, можешь управлять любым аппаратом.

— Прекрасно, господин аэробат. А как мы попадем на борт?

Он схватил колдунью за плечи и отодвинул на метр влево. У ограждения торчала ручка рычага. Он потянул ее на себя. Из корпуса выполз трап с поручнем и раздвинулся до платформы.

— После вас. — Он галантно поклонился.

Роберта преодолела мостик, стараясь не думать о бездне под хрупкими деревянными досками.

Посреди платформы имелась рубка. Ее загромождали телескопы, подзорные трубы, развернутые в сторону земли и прикрепленные к баргоуту, нечто вроде перископа на треноге, пронизывающего пол, портативная типография, несколько пачек Барометра, фотокамера… Там же располагались кухонька, кровать и библиотека.

Из передней части рубки доносился стук пишущей машинки. Они двинулись на шум. За столом сидел человек, шею которого обматывал шарф. В окне перед ним виднелось море облаков. Он ворчал и шмыгал носом, склонившись над машинкой.

— Наш автор за работой, — шепнула Роберта на ухо Мартино.

Порыв ветра поднял пончо Роберты и хлопнул им. Стук прекратился. Человек обернулся.

Волосы его стояли дыбом, а одет он был в обычный костюм. По облику он мог быть секретарем Дворца правосудия, программистом в Переписи или репетитором в Опере. Он замигал изумленными глазами, заглянул за спину Роберты, уставился на силуэт Мартино, который стоял чуть позади.

— Мишо? — спросил он, прищуриваясь. — Это вы?

— Ничего не говорите, — шепнула Роберта.

Мужчина встал. Он передвигался с тысячами предосторожностей, вытянув руки перед собой. Роберта спросила его, когда он проходил мимо нее.

— Полагаю, господин Пишенетт?

Автор остановился и уставился на разноцветное пончо, явно спрашивая себя, что за животное перед ним.

— Вы прибыли с Анд? — Щеки колдуньи покраснели. — Прошу меня простить, но моя третья и последняя пара очков отправилась за борт. Я близорук, как крот, и испытываю трудности.

— Меня зовут Роберта Моргенстерн. И я прибыла не с Анд.

— Следовательница Моргенстерн? — Он повернулся к Мартино. — Вы мне не говорили, что она на нашей стороне, Мишо. — Он представился. — Эрнст Пишенетт-сын. Продолжатель дела Эрнста Пишенетта-отца, автора Ужасных преступлений и знаменитых убийц…

— … и репортера Газеты лагуны сорок лет назад.

— Да. Туманный Барон — наше как бы семейное дело, — извинился он. — Кстати, а как вы сюда поднялись?

— На Альбатросе, — объяснила Роберта.

— Говорите, на альбатросе? Впрочем, не важно!

Он засунул руки в карманы и закружил вокруг Мартино, как стервятник вокруг падали. Молодой человек, продолжая играть роль глухонемого шофера министерства, молчал.

— Рад, что вы пришли лично. Хотя хватало и телеграфной связи. Ну что ж… Надеюсь, вы не придумали всю эту историю с чудовищем? Внимание читателя надо постоянно поддерживать. О Бароне уже давно не говорили. Но… — Он остановился, развернулся на пятке и закружил в другую сторону. — Уверен, он весь в трудах. Я наблюдаю за городом по ночам с помощью инфракрасного перископа. Да! Второй борец с преступлениями из династии Пишенеттов заявляет громко и откровенно: затевается нечто ужасающее. Мы лишь в самом начале длинного ряда мерзостей.

Он достал из рукава носовой платок и издал звук ржавой шарманки.

— Я продолжаю бдительно следить за всем, что вы мне поручили. Но должен сказать, что в данный момент Барон завладел всем моим вниманием. Мне необходимы очки… А для этого мне придется спуститься. Нет, вы доставите мне оптика. Такой должен быть в вашем экипаже, не так ли? Без инструментов я слеп, как крот. — Он вдруг бросился к Роберте и с жаром пожал ей руку. — Я очень рад нашему знакомству. — Подошел к Мартино и по-военному щелкнул пятками. — Я вас больше не задерживаю. Я пишу второй том Ужасающих преступлений, а как говорил Шарль Бодлер, жизнь коротка, искусство вечно!

Моргенстерн и Мартино еще не сдвинулись с места, а Пишенетт уже сидел за машинкой и энергично колотил по клавишам.

— В следующий раз привезите бумаги, запасы кончаются! — бросил он через плечо.

Следователи переглянулись. Беседа, несомненно, завершилась. Они пересекли платформу, взошли по мостику, подняли его и укрылись в рубке Альбатроса.

— Ну и фрукт… — вздохнула Моргенстерн.

— Так и уедем, ничего не сделав? — возмутился Мартино, вновь обретший право высказываться.

— Хотите сбросить его пресс за борт и убить невинного базельца? Этот тип совершенно безвреден.

— И чуть буйно помешанный.

— Конечно. Но мы узнали больше, промолчав, а не устраивая полицейский допрос. Мишо, Мишо, Мишо… Интересно знать, что за общие дела у глухонемого шофера и писателя, живущего в небе.

Молодой человек отвел корабль от тайного аэростата.

— Как вы узнали, что это Пишенетт? — недовольно осведомился он.

Будучи ярым почитателем его отца, он мог бы догадаться и сам.

— Стиль, мой маленький Мартино. Стиль.

Они вошли в облака, и стало темнее. По стеклам рубки и палубе хлестал дождь. Окружающая серая пелена окунула следователя в лунную атмосферу Далиборки.

Он вспомнил каждое слово спора между Барнабитом и Баньши. Перед его глазами стояли силуэты двух колдунов, склонившихся над таинственным ларцом и говоривших о доме на улице Старошкольска…

К его лицу внезапно прилила кровь, когда он установил связь между своим воспоминанием и загадкой, заданной Роземондом в задней комнате «Двух саламандр».

— Э-э-э… Я должен вам кое-что сообщить, — промычал он.

— Откровение туда и откровение обратно? Вы меня балуете!

Но теперешняя атмосфера не располагала к веселью. Черты Роберты суровели по мере того, как Мартино пересказывал ей сцену, невольным свидетелем которой стал, когда неделей раньше был прижат к потолку Башни голода.

— Роберта, вы считаете это важным?

По мрачному взгляду, который она ему адресовала, он понял, что эта история с крошащейся глиной была действительно важной. Он предпочел вернуться к роли немого пилота и без малейших трудностей вернул Альбатрос в ангар. Корабль вновь застыл в сухом доке. Тридцать семь винтов замедлили ход и остановились. Мартино отдал ключ Альбатроса Роберте, и та спрятала его в глубинах сумочки.

Начиналась ночь. День был долгим. Роберта устала. Но ей надо было срочно поговорить с Грегуаром. Она попросила высадить ее у дома Роземонда после быстрой езды в сопровождении колотящего по капоту дождя и скрипа «дворников».

Перед расставанием она сказала молодому следователю:

— Встретимся в чайном салоне пагоды Исторического квартала завтра в полдень. А пока об этом никому ни слова.

Оставшись один и положив руки на руль, Мартино глубоко задумался. После нескольких минут полной сосредоточенности он спросил у духов, которые, быть может, роились вокруг:

— О чем же я не должен говорить?

Он по-прежнему не знал, что означало Он, или Ему, или об этом и что такого ужасного скрывалось в доме с улицы Старошкольска. Духи не помогли, ибо ни один из них не просветил его.

Чуть ранее двое мужчин, стоявших на колокольне собора, выступавшей из лагуны, наблюдали за сушей. Раньше Мюнстеркирха имела две башни. Но несколько лет назад баржа снесла младшую сестру. Наблюдатели были одеты в разноцветные наряды, которые показались бы клоунскими жителю Базеля: широкие шаровары в желто-синюю полосу, пиджак с вышитыми галунами, цилиндры для защиты от тропического солнца. У одного за поясом висела сабля, а у второго на животе — два револьвера.

— Не жарко.

— Ага. Сейчас бы глоток рома.

— Только не во время вахты. Хозяин не шутит с такими делами.

— Вернее, хозяйка! Быть под началом у бабы… Чего не увидишь.

— Ты-то как раз ничего и не видел, — рявкнул второй, опустив бинокль. — Ты не видел ее, когда надо сражаться. Чистая львица. Ни один из нас так не владеет саблей, как она.

— Ладно. Увидим в бою.

Они вновь вернулись к наблюдениям.

— Это что за штука? — спросил скептик.

С неба к городу спускался корабль с лесом мачт без парусов. Он опустился до воды и исчез за башнями административного квартала.

— Похоже, корабль…

— Летающий корабль.

— Может, мир здесь вверх тормашками?

— Пока нет. Но начало неплохое.