С завершением в конце января — начале февраля 1943 г. сталинградской эпопеи линия Восточного фронта начала медленно, но верно откатываться на запад — к границам Германии. При этом у немецкой военно-транспортной авиации значительно прибавилось работы по наведению «воздушных мостов» в большие и малые «котлы». Первой точкой приложения этих усилий стал южный фланг советско-германского фронта.

История Кубанского плацдарма сама по себе тема очень интересная и, в общем-то, малоизвестная. Даже несмотря на то, что посвященная событиям на Кубани книга Л.И. Брежнева.о «Малой земле» в свое время изучалась повсеместно и достаточно подробно. Плацдарм возник благодаря успешному продвижению советских танковых корпусов в Донбассе. Настолько успешному, что перед Группой армий «Юг» замаячила перспектива нового «котла», еще более масштабного, чем Сталинградский.

Напомним общую канву событий февраля—марта 1943 г. К началу февраля рядом последовательных ударов советские войска уничтожили под Сталинградом 6-ю полевую армию вермахта и армии сателлитов Германии. В ходе Воронежско-Касторненской операции было нанесено поражение 2-й немецкой полевой армии. Её части, бросив тяжелое оружие и боевую технику, отдельными группами пробивались из окружения на запад. Фактически на южном фланге Восточного фронта в обороне противника зияла огромная брешь, в которой, встречая сопротивление лишь на отдельных направлениях, продвигались вперед соединения нескольких советских фронтов.

В середине февраля советские танки стремительно приближались к Днепру и Десне. Были освобождены Харьков и Белгород, гвардейцы-кантемировцы генерала Полубоярова отрезали немецкую Группу армий «Юг» от днепровских переправ. Казалось, еще совсем немного, и вермахт постигнет катастрофа по масштабам не меньшая, чем сталинградская.

Для предотвращения кризиса немцы были вынуждены незамедлительно начать отвод войск Группы армий «А» с Северного Кавказа, пока в их руках ещё находился Ростов-на-Дону. Согласно директиве Верховного командования вермахта (ОКВ) от 27 января 1943 г. 1-я танковая армия генерал-полковника фон Макензена через «Батайские ворота» уходила в Донбасс, чтобы принять участие в будущем контрударе Манштейна в междуречье Северского Донца и Днепра. 17-я полевая армия генерал-полковника Руоффа отходила на Таманский полуостров, где должна была закрепиться на хорошо оборудованных позициях так называемой линии «Готенкопф».

Так как в это же время советские армии успешно наступали практически на всем протяжении южного фланга советско-германского фронта, то, вполне естественно, что Ставка Верховного главнокомандования Красной армии сочла отвод немецких соединений на Тамань одним из этапов общего отступления вермахта на линию Днепра. Точно так же воспринял интенсивное движение транспортов между портами Крыма и Тамани Военный совет Черноморского флота. Добавляли уверенности в скором отходе противника и материалы опросов попавших в плен немцев и румын. Так, в разведывательной сводке Штаба ЧФ приводились высказывания одного из пленных, который утверждал, что эвакуация Кубанского плацдарма должна закончиться к 1 марта 1943 г.

Однако ОКВ рассудило иначе: Тамань не оставлять! В одном из немецких документов это решение обосновывалось так:

«— наличие плацдарма создает перманентную угрозу Кавказу, сковывая большие силы русских;

— сильно ограничивает деятельность советского Черноморского флота;

— прикрывает Крым от вторжения Красной армии;

— воздействует в благоприятном для Германии Отправлении на позицию причерноморских стран» {157} .

Приняв решение удерживать Тамань, германское командование вынуждено было озаботиться снабжением находившихся на полуострове войск. Снабжение могло осуществляться двумя путями—по воздуху и морем. При этом морские перевозки могли полностью покрыть все потребности отрезанной группировки, которые, по разным оценкам, составляли от двух до четырех тысяч тонн разных грузов в сутки.

Естественно, что основным путем снабжения 17-й армии стал Керченский пролив. Тем более что его ширина позволяла привлекать к перевозкам не только быстроходные десантные баржи кригсмарине, но и знаменитый «сухопутный флот» вермахта — паромы «Зибель» и более мелкие десантные катера.

* * *

Возможности десантно-высадочных средств вермахта по снабжению Кубанского плацдарма (в сутки) по состоянию на 25.02.1943 г.

Примечание. Кроме того, для перевозок также могли быть задействованы до 15 быстроходных десантных барж кригсмарине.

Надо отмстить, что события начального этапа борьбы за Кубанский плацдарм происходили в середине, хотя и черноморской, но зимы, поэтому навигация в проливе затруднялась наличием плавающего льда. Кроме ледовой обстановки на объемы перевозок оказывало свое влияние и противодействие советской стороны.

Неплохо поработала над проливом советская морская авиация, довольно плотно «засорившая» его минами. Всего в феврале — марте в Керченском проливе было выставлено 65 мин, в том числе 23 неконтактные, на которых погибли шесть кораблей и десантных катеров противника. В результате немцы были вынуждены отказаться от свободного плавания одиночных судов и перейти к проводке конвоев.

16 марта командование 17-й армии отмечало, что из строя по причине подрыва на минах вышло 10% всех быстроходных десантных барж и «Зибелей». Через десять дней в журнале боевых действий армии было записано: «Прием судов в Темрюке нельзя ожидать ранее, чем через две-три недели вследствие минной опасности» [48]И действительно, первый конвой в Тсмрюк пришел 8 апреля, доставив 2164 тонны груза, чем «значительно облегчил снабжение армии».
. Практически непрерывным и достаточно эффективным ударам с воздуха подвергались порты Таманского и Керченского полуострова. Морская блокада, установленная надводными кораблями Черноморского флота, до двадцатых чисел февраля не позволяла использовать морскую коммуникацию между Крымом и Анапой.

Все эти обстоятельства и вынудили немецкое командование прибегнуть к помощи военно-транспортной авиации. Журнал боевых действий 17-й армии содержит упоминание об интенсивных переговорах командования армии со штабами люфтваффе об организации снабжения войск по воздуху, которые состоялись 2 февраля 1943 г.

Сразу оговоримся, что по своему напряжению и драматизму кубанский «воздушный мост» не идет ни в какое сравнение со сталинградским. Хотя на полуострове была отрезана очень крупная группировка противника, тем не менее здесь речь о физическом выживании армии не шла. Немецкие тыловые органы смогли складировать на Тамани большое количество различных припасов. Наверное, даже при отсутствии подвоза Кубанский «котел» смог бы держаться довольно долго.

Впрочем, эту фразу из послевоенных исследований немецкие документы из 1943 г. расшифровывают следующим образом. На 16 февраля имевшиеся запасы 17-й армии позволяли продержаться:

— по хлебному зерну до 1 марта 1943 г.;

— по табачному довольствию (с учетом сокращенной нормы) до 1 апреля;

— по животным жирам до 27 марта;

— по овощам до 10 апреля.

То есть без регулярного снабжения все-таки немцы на Кубани особо долго бы тоже не протянули.

Но весной 1943 г. на стороне Красной армии против немцев выступил неожиданный союзник — «Генерал Чернозем». С 19 февраля дороги стали непроходимы даже для тягачей, немецкая армия буквально завязла в грязи! Раскисшие кубанские черноземы сковывали любое движение транспортных средств на плацдарме, кроме конных повозок. Части, только что совершившие отход на Тамань с берегов Терека, теряли лошадей падшими от истощения десятками в день. При этом, как, может быть, с известной долей преувеличения, писали немецкие штабисты, морской путь через Керченский пролив практически утратил свое значение. Ведь доставить грузы до передовых частей все равно было невозможно!

В этой ситуации военно-транспортной авиации люфтваффе пришлось, хотя и кратковременно, но выступить в роли спасителя 17-й армии. Было принято решение максимально приблизить площадки выгрузки снабжения к войскам. Для этого немцы широко использовали сброс грузов на парашютах, а также в больших масштабах применили грузовые планеры. Удивительно, но среди грузов, доставляемых по воздуху в эти критические недели, большой объем составлял фураж, хотя в упомянутом выше документе о наличии запасов положение с фуражом на плацдарме признавалось не вызывающим беспокойства. При этом немцы, как и в большинстве других случаев, сталкивались с большими потерями некоторых номенклатур грузов при сбрасывании.

Начало «кубанского сидения» немцев совпало с завершением Сталинградской битвы. Вполне естественно, что освободившиеся под Сталинградом силы сразу были привлечены к снабжению нового плацдарма. Хотя надо отметить, что состояние частей транспортной авиации люфтваффе к этому моменту было весьма плачевным.

В немецкой военно-исторической литературе в обязательном порядке упоминается о деятельности на Востоке Kampfgruppe 200, оснащенной дальними морскими разведчиками-бомбардировщиками FW-200 «Кондор». После завершения сталинградской эпопеи руководство кригсмарине настаивало на скорейшем отзыве группы обратно во Францию, чтобы после отдыха и восстановления боеспособности и в дальнейшем использовать сё над Атлантикой. Но командованию 4-го Воздушного флота удалось задержать эта вместительные машины именно под предлогом снабжения Кубанского плацдарма.

Впрочем, кроме транспортировки грузов FW-200 должны были действовать против советских железнодорожных перевозок в районе Сталинграда, а также наносить удары по нефтеносным полям вокруг Баку. «Кондоры» действовали с аэродрома Запорожье — прекрасно оборудованной авиабазы советской дальней авиации. Как правило, полеты совершались но маршруту Запорожье — Краснодар (или Тимашевская) — аэродромы Крыма. В «котел» доставлялось самое разнообразное снабжение, а обратно вывозились раненые и остродефицитные в Рейхе цветные металлы. Всего с 4 по 13 февраля «фокке-вульфы» доставили 116 тонн боеприпасов, 50,4 тонны горючего, 75,6 тонн продовольствия и 12 тонн технического имущества. Обратными рейсами перевезено 830 раненых, 1057 командированных и 55 тонн меда.

Любопытно, что наземный технический персонал, направленный но железной дороге из Франции для обслуживания FW-200 еще в период действия сталинградского «воздушного моста», добрался до Запорожья только 4 февраля! Столь долгое перебазирование объясняется длительными остановками по пути, когда «зеленый свет» давался спешащим на Восток эшелонам с частями 2-го танкового корпуса СС.

С потерей аэродромов Краснодар и Тимашевская транспортные полеты группы «кондоров» на Кубань прекратились. Сокращение размеров «котла» увеличивало вероятность встречи с советскими истребителями. Поэтому немецкое командование решило не рисковать ценными машинами, «фокке-вульфы», впрочем, продолжали находиться в подчинении 4-го ВФ еще до 22 февраля, выполняя полеты в хорошо им знакомый район Сталинграда. На этот раз их целью было не снабжение 6-й армии, а нарушение железнодорожных коммуникаций.

Кроме частей авиации сухопутного базирования, к снабжению Кубанского плацдарма весной 1943 г. были привлечены гидросамолеты. Один отряд (по другим данным группа), под командованием майора Ганнибала Гуде, был оснащен поплавковыми Ju-52/3m (See) и базировался на озере Ортасли недалеко от Керчи. Второй (командир — капитан Ханс Треттер) — состоял из 11 «Дорнье-24» (по другим данным — 14), собранных из различных частей, в том числе и из действовавшего на Средиземном море 6-го спасательного отряда. Трехмоторные летающие лодки летали на Тамань из бухт Севастополя.

Эти «воздушно-морские» транспортные средства действовали под общим руководством подполковника Юлиуса Ханзинга, командира района поисково-спасательной службы Seenotbereich ХII. Гидросамолеты приводнялись в многочисленных лиманах дельты реки Кубани. Их погрузку и разгрузку вели саперные части 17-й армии при помощи армейских десантных катеров. При этом эксплуатация маломореходных «штурмботов» сильно зависела от состояния моря. Так, на 10 марта на Тамани планировали принять 14 «Дорнье-24» (перевозящих по 2—3 тонн овса каждый) и трех поплавковых «юнкерсов» (по одной тонне овса). Однако вылеты были отменены, так как из-за шторма «штурмботы» вышли из строя. Тем не менее морская авиация перевезла на плацдарм в общей сложности около 1000 тонн грузов.

Гидросамолетам удалось счастливо избежать встречи с советскими истребителями, но по различным небоевым причинам было потеряно несколько машин. Так, например, 8 апреля из-за неисправности сел на воду и затонул «Юнкерс-52» из состава 2.Seetransportstaffel (зав. 7074). При этом два человека погибло, один пропал без вести.

Впрочем, как и всегда, основная нагрузка в наведении «воздушного моста» легла на плечи испытанных и надежных «Тетушек Ю». Уже 3 февраля началась их переброска с аэродрома Зверево в Таганрог, Сталино, Запорожье, Мариуполь и Херсон.

Те транспортные группы, которые понесли большие потери под Сталинградом (KGrzbV700, 900,1. и II./KGzbV1), передавали исправные самолеты и летно-технический состав в боеспособные части, а сами затем убывали в Германию на переформирование.

К снабжению 17-й армии в обшей сложности были привлечены пять транспортных авиагрупп (9-я, 50-я, 102-я, 172-я и 500-я). После недолго отдыха и пополнения, эти части были перебазированы на аэродромы Крыма, а также в Херсон. Руководство снабжением Кубанского плацдарма было возложено первоначально на хорошо известного еще по Демянску и Сталинграду полковника Морзика. В начале марта его на этом посту сменил командир KGrzbV9 полковник Якель. Тогда же, в марте, согласно немецким документам, на Таманский полуостров стали летать также Не-111 из 5-й и 23-й транспортных групп.

Херсон был выбран в качестве тыловой ремонтно-распределительной базы группировки немецкой ВТА в Крыму. Все самолеты, требующие ремонта, поступали сначала туда, а затем, при необходимости, передавались на ремонтные заводы 4-го ВФ, которые имели в этот момент наименьшую загрузку.

Доставка грузов на Тамань была организована следующим образом. Первый вылет самолеты выполняли со своего основного аэродрома (Сарабуз, Багерово, Заморск и Керчь-4). Так как довольно небольшое расстояние до площадок выгрузки позволяло выполнить за день до трех рейсов, то второй и последующие вылеты уже выполнялись с ближайшего к плацдарму аэродрома Ксрчь-4. Сложнее обстояло дело с аэродромами на плацдарме. Если в первые дни операции еще использовался краснодарский аэродром, то затем пришлось довольствоваться полевыми площадками. Самая крупная и хорошо оборудованная авиабаза в Анапе была занята боевой авиацией и использовалась «транспортниками» эпизодически.

Для удобства вывоза принятых грузов посадочные площадки, как правило, оборудовались недалеко от хороших дорог. Так как их взлетные полосы, естественно, не имели твердого покрытия, в период весенней распутицы приходилось выбирать для посадки утренние часы, когда грунт был еще «укреплен» заморозками. При плохом состоянии летного поля грузы сбрасывались на парашютах. Именно отсутствием подходящих площадок и объясняется большой процент грузов, доставленных таким «беспосадочным» способом.

Так как боеспособность транспортных авиагрупп была не в пример выше, чем в Сталинградской операции, то в строю ежедневно находилось до 120 машин из 160—180 числившихся по списку. Поэтому в среднем в сутки на Кубанский плацдарм доставлялось около 182 тонн грузов (по данным за 4 февраля — 30 марта 1943 г.). Это почти в два раза больше, чем в Сталинграде. Но и условия, в которых проходили воздушные перевозки на Кубань, были несравнимо лучше.

Впрочем, 182 тонн — это средняя цифра, не отражающая интенсивности перевозок в отдельные критические моменты. Так, 14 марта было доставлено 594,5 тонн грузов, 15 марта — 615,8 тонн, 16 марта — 544,8 тонн.

А вот как распределялись грузы по категориям, на примере 20 марта: всего доставлено 541,44 тонны, в том числе 234,81 тонны силоса, 148,72 тонны овса, 3,45 тонны почты, 126,46 кубометра керосина и тридцать — дизельного топлива.

Цифры довольно большие, но возникает вопрос: много это или мало, исходя из того, что снабжать необходимо целую армию. В одном из немецких документов приведена суточная потребность Кубанской группировки по состоянию на 15 марта 1943 г. В сутки 17-й армии требовалось 1270 тога! различного снабжения, в том числе боезапаса 140 тонн, продовольствия и фуража 930 тонн, горюче-смазочных материалов 150 тонн и прочих грузов 50 тонн.

Фактически на Тамань завозилось грузов еще больше. Так, например, за двадцать дней июня на плацдарм перебрасывалось в среднем 2787 тонн в сутки. Сделанный тогда же расчет показывал, что, если создавать запасы с «дальним прицелом», с учетом возможных перерывов снабжения на период осенних штормов, то каждые сутки необходимо доставлять на плацдарм не менее четырех тысяч тонн различных грузов.

В последние дни сталинградской эпопеи немцы пытались использовать для снабжения «котла» грузовые планеры. Вот сведения «Штаба генерал-фельдмаршала Мильха» о наличии планеров и буксировщиков на 16 января 1943 г.:

«…1) Планеры грузовые:

a) DFS-230 (Сталино) [51]В документе не указывается, что означают названия этих населенных пунктов, но по смыслу можно предположить, что это аэродромы сосредоточения.

120 единиц из LLG1 (перебрасываются по воздуху);

15 единиц из Verb.Kdo.(S) 4 находятся на аэродроме Запорожье-Восточный;

60 единиц занаряжены 4-муправлением Службы генерал-квартирмейстера люфтваффе. Итого 195 DFS-230.

b) Go-242 (Сталино)

10 единиц из I./LLG2 перебрасываются воздушным путем вместе с буксировщиками He-111Z;

16 единиц из I./LLG2 перебрасываются по железной до-роге;

58 единиц из Verb.Kdo.(S) 4 находятся на аэродроме Запорожье-Восточный;

60 единиц занаряжены 4-муправлением Службы генерал-квартирмейстера люфтваффе.

Итого 144 Go-242.

c) Ме-321 (Ворошиловград)

5 единиц из G.S.-Kommando 2 перебрасываются воздушным путем;

5 единиц из G.S.-Kommando 2 будут переброшены после ввода в строй.

Итого 10 Ме-321.

2. Самолеты-буксировщики:

а) Для DFS-230

30 типа Do-17 (Ворошиловград);

30 типа Avia из LLG1;

30 типа Hs-126 из LLG1;

30 типа Аг-65 из LLG1;

10 типа Hs-126 из Verb.Kcio.(S) 4.

Итого 130 буксировщиков для DFS-230.

Ъ) Для Go-242

до пяти типа He-111 Z из I./LLG2 (Ворошиловград);

пять Не-111 из Verb.Kdo.(S) 4 (Сталипо/Ворошиловград);

25 Не-111 из III./KG4 (Сталино/Ворошиловград).

Итого 35самолетов-буксировщиков для Go-242.

с)ДляМе-321

Пять Не-111 Х из G.S.-Kommando 2 (Ворошиловград)».

Все эти силы, по разным причинам, не были использованы для снабжения армии Паулюса, но 1-я десантная эскадра (Luftlandegeschwader 1), в которую были сведены планерные подразделения, недолго оставалась не у дел. Эскадра, которой командовал подполковник Эггсн, была прикомандирована к 4-му ВФ. Её части перебазировались на аэродромы Багерово и Керчь-4, откуда они начали полеты на Кубанский плацдарм для снабжения 17-й армии.

К этому моменту 1-я десантная эскадра состояла из четырех групп. Первая из них имела на вооружении в качестве самолетов-буксировщиков устаревшие бомбардировщики Do-17. Остальные группы имели значительно более «разношерстный» состав: Ar-65, Не-45, Не-46, Hs-126 и даже трофейные чехословацкие Avia B534. Планеры использовались двух типов: Go-242 и DFS-230. В дополнение к штатным группам эскадре было придано несколько отрядов Не-111 с планерами «Гота-242». В литературе имеются упоминания и о применении в кубанском «воздушном мосте» совершеннейшей экзотики — He-111Z «Цвиллинг». Этот «уникум» представлял собой соединенные между собой центральной секцией с ещё одним двигателем два бомбардировщика «хейнкель». «Цвиллиш-» должен был буксировать большегрузный планер Ме-321 «Гигант». Но утверждать с уверенностью, действительно ли подобные «монстры» летали на Тамань, мы не можем.

В оперативном отношении планерные подразделения подчинялись 8-му корпусу, но административно остались в ведении 11-го воздушно-десантного корпуса. Кроме того, на Тамань совершали полеты подразделения 2-й десантной эскадры (I., IV./LLG2), оснащенные той же техникой, что и 1-я эскадра.

Использование планеров в отдельные дни носило достаточно интенсивный характер. Так, 18 марта на двух площадках совершили посадку 79 грузовых «парусников». Правда, на следующий день на плацдарме приземлились только двадцать шесть планеров, 20 марта — тридцать восемь. 21 марта из-за налетевшего шторма планеры не летали, но 22-го число севших планеров снова выросло до 61 единицы.

Интенсивные воздушные перевозки немцев на Таманский полуостров своевременно обнаружила советская разведка. Так разведывательная сводка штаба ЧФ № 4 за 15–28 февраля 1943 г. сообщала, что: «Особенно интенсивно используется транспортная авиация. Основные маршруты полетов: Крым — Таманский полуостров — аэродромы Славянская, Поповическая, Медведковская… Так, 28 февраля в 19.32 в районе Таманского залива отмечались две группы Ю-52 в три и четыре самолета… Наряду с самолетами используются планеры, которые, вероятно, базируются на аэродроме Керчь-2» {170} .

Ей вторит разведывательная сводка № 5 за 1—15 марта 1943 г.: «Активная деятельность транспортной авиации.

Почти ежедневно между аэродромами Крыма и Западного Кавказа отмечаются пролеты 35—50 самолетов.

20.03.1943 г. в районе Крымская отмечена посадка пятидесяти транспортных самолетов, из которых выгрузилась пехота и направилась к линии фронта. Приземление от 40 до 80 самолетов отмечалось и в другие дни. Отмечена также выброска транспортными самолетами грузов на парашютах в районах Зеленская, Абинская. Так, 7 марта 10 Ю-52 сбросили грузы в районе Зеленская, а 9 марта шесть 1052 сбросили грузы на 103 парашютах в районе Абинская» {171} .

Подробные сведения о группировке немецкой транспортной авиации советские разведчики получали от пленных летчиков. Так, во время допроса 16 февраля 1943 г., летчик 51-й бомбардировочной эскадры сообщил, что на аэродроме Багерово базируются пятимоторные двухфюзеляжные самолеты типа «Хейнкель-211» или «Хейнкель-Шзст». Они предназначены для буксировки планеров «Гигант», способных за один рейс перевезти 120 человек, плюс на буксировщике могло быть размещено еще сорок пассажиров. Он же рассказал, что на Багерово базируются до пятидесяти двухкилевых планеров.

Довольпо много информации сообщил попавший в плен Хорст Рихтер, пилот грузового планера DFS-230. Вот как описан этот эпизод в донесении 97-й легкопехотной дивизии немцев: «В 14.40 (29марта 1943 года) “Хеншель-126”с планером пересекли линию фронта. В результате обстрела зенитной артиллерии планер был отцеплен и сел в нескольких километрах от линии фронта в тылу противника» {173} .

Почему-то немцы посчитали, что на борту планера находилось 12 пассажиров. Фактически DFS-230 (зав. 222350) из II./LLG2 вез одну тонну комбикорма из Багерово на площадку Цокур. Летчик «хеншеля»-буксировщика потерял ориентировку, залетел на советскую территорию и дальше все пошло так, как описано в немецком донесении. Добавим, что Хорст Рихтер, оказавшись в плену, охотно дал показания о деятельности планерных частей. Среди прочего он рассказал, что «Гиганты» отправлены в Германию, так как для их использования на Таманском полуострове нет соответствующих больших ровных площадок.

Можно сказать, что с советской стороны специальной операции по срыву немецкого «воздушного моста» не проводилось. Более того, командование Красной армии вначале вообще не предполагало, что борьба за Таманский полуостров продлится более полугода. Наша разведка упорно считала, что противник с минуты на минуту начнет массовую эвакуацию. Впрочем, на деле борьбы с транспортной авиацией немцев эта ошибка сказалась скорее положительным, чем негативным образом.

Стремясь воспрепятствовать неизбежной эвакуации, по приказу Ставки фронтовая и дальнебомбардировочпая авиация нанесла, начиная с 8 февраля, серию ударов по местам базирования транспортной авиации противника в Крыму и на Южной Украине. Бомбардировке подверглись аэродромы Тимашевская, Славянск, Сарабуз, Мелитополь. По советским данным, при этом было уничтожено шестьдесят транспортных самолетов и 12 грузовых планеров. Еще 87 транспортников и пять планеров были сбиты в воздухе.

Флотская авиация также не получала каких-либо особых указаний на срыв воздушного сообщения Тамани с Крымом. В феврале — марте действия морских летчиков по немецким аэродромам носили ограниченный характер, за транспортниками истребители специально не охотились.

Тем не менее случайных встреч в воздухе немцам избежать не удалось, а в некоторых из них черноморцы даже добивались успехов. Так, например, 12 марта девять Ил-2 в сопровождении восьмерки Як-1 атаковали группу немецких самолетов и сбили, по докладам летчиков, один «Юнкерс-52» и один планер. Некоторые заявки морских летчиков совпадают с подтвержденными с немецкой стороны потерями, но утверждать что-то на сто процентов пока преждевременно.

Удары по крымским аэродромам продолжали наноситься и в дальнейшем. Особенно интенсивно — в период борьбы за «Малую землю» и, в частности, во время противодействия немецкой операции «Нептун» (так было закодировано наступление противника с целью ликвидации «малоземельного» плацдарма). Основными целями советской авиации были, естественно, боевые самолеты 1-го авиационного корпуса люфтваффе, но иногда кое-что «перепадало» и «транспортникам». Так, например, 24 апреля на аэродроме Сарабуз было уничтожено три «Юнкерса-52» из состава транспортного отряда 1-го авиационного корпуса, а еще один поврежден.

Сводных данных по числу самолето-вылетов, выполненных советской авиацией по аэродромам на Кубани и в Крыму, у авторов нет. Но, судя по опубликованным отрывочным данным, бомбили их весьма интенсивно. Так, например, 5-й гвардейский полк АДД с 27 февраля по 12 июня 1943 г. совершил по аэродрому Керчь 103 вылета, по Багерово — 62, над Саками побывал 21 Ил-4 и над Таманью — ещё 25.

Истребительная авиация 4-й и 5-й Воздушных армий и ВВС Черноморского флота, насколько нам известно, не получала специальных задач на пресечение попыток снабжения плацдарма по воздуху. Более того, развернувшееся весной 1943 г. так называемое воздушное сражение над Кубанью отвлекало почти все наличные силы советской авиации. Поэтому противодействие транспортным перевозкам носило случайный характер.

Тем не менее транспортные самолеты иногда все же становились объектами «охоты» советских истребителей. Например, 21 марта «юнкере», груженный боеприпасами, был атакован советским истребителем (немцы опознали cm как И-16). Экипаж смог посадить свой горящий самолет на аэродром Варениковская. Однако потушить пожар и спасти груз не удалось. Летчикам и наземному персоналу пришлось спрятаться в укрытие, пока взрывались горящие снаряды.

Развитие ситуации на юге Украины также в целом благоприятствовало работе «воздушного моста». Правда, в последнем броске бригады 25-го танкового корпуса чуть не захватили аэродром Запорожья вместе с базировавшимися там личным FW-200 фюрера и другими «Кондорами» 200-й группы. И, кстати, заставили немало поволноваться самого Гитлера, как раз проводившего в этот момент в Запорожье совещание с командующими группами армий — Манштейном и Клейстом. Так что, не отвернись удача от наших войск, весь ход войны мог повернуться совсем иначе!

Увы, история не имеет сослагательного наклонения. Рейд танковых дивизий СС по тылам советских 6-й армии и группы генерала М.М. Попова сорвал, может быть, самое эффектное наступление Красной армии в Великой Отечественной войне. Вместе с откатывающимися к Северскому Донцу советскими частями исчезла и кратковременная угроза системе базирования немецкой транспортной авиации.

Сводные данные о потерях военно-транспортных и планерных подразделений люфтваффе в период с 4 февраля по 30 марта 1943 г. приведены в таблице. Такая периодизация принята в немецкой литературе, и мы не видим смысла ее менять. Как видно, относительно спокойная обстановка на трассах «воздушного моста» отразилась на структуре потерь. Большая часть летательных аппаратов погибла в результате аварий и катастроф, а не в результате воздействия противника.

Потери военно-транспортной авиации люфтваффе при снабжении Кубанского плацдарма

Примечания

1. В числе потерянных He-111 три буксировщика и один транспортный самолет.

2. Из чиста самолетов-буксировщиков один потерян по неизвестной причине.

3. В числе небоевых потерь указаны четыре планера тина Go-242, уничтоженных при эвакуации аэродрома Славянская.