1

Предыстория

Керченско-Эльтигенская операция 1943 года — одна из крупнейших десантных операций в истории нашего Отечества. По масштабам с ней может поспорить (да и то не во всем) только десант на тот же полуостров в 1941 году.

События ноября-декабря 1943 года в районе Керченского пролива вообще отличались крайним драматизмом. Но даже на этом фоне выделяются последние дни обороны Эльтигена, прорыв десантников из окружения и последовавшая затем Митридатская операция. Этим событиям и посвящена данная статья.

Предыстория событий в сжатом виде выглядела следующим образом. В октябре 1943 Ставкой было принято решение о высадке Северо-Кавказского фронта (СКФ) в Крым. Считалось, что противник не будет оборонять полуостров. Действительно, немецкий генералитет от начальника Генерального штаба и до командиров дивизий в Крыму выступал за эвакуацию. Но Гитлер, принимая во внимание в основном политические факторы, решил иначе. 28 октября уже отданный командующим 17-й армией приказ об эвакуации был отменен, и Крым был объявлен «крепостью».

Противоречивость приказов вызвала путаницу на местах. Ранее отданные приказы отменялись с большим запозданием. Поэтому уничтожение объектов инфраструктуры в некоторых случаях продолжалось и после 28 октября. Например, отдельные портовые сооружения в Керчи взрывались и поджигались даже 31 октября. Все это было хорошо видно с нашего берега Керченского пролива. Стоит ли удивляться, что у командования Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота не возникало сомнений в правильности ранее сделанного вывода — противник уходит. Первые сведения об отмене эвакуации были получены только через неделю после начала десантной операции. До этого все действия противника расценивались как попытки прикрыть отход.

Штабы Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота как будто планировали полноценную десантную операцию, однако в действительности на серьезное сопротивление не рассчитывали. Это заметно сказалось на качестве планирования. Для операции собрали все, что могло держаться на воде, включая речные баркасы с Волги. Но плавсредств все равно не хватало. Чтобы подогнать расчеты под требуемые сроки переправы, не стали учитывать будущие потери и выход катеров из строя, а также неизбежные перерывы в перевозках во время штормов. С учетом малой мореходности основной массы плавсредств погода становилась одним из основных факторов, влиявших на ход операции.

Была запланирована одновременная высадка 56-й армии на Еникальский полуостров (силами Азовской военной флотилии под командованием контр-адмирала С. Г. Горшкова), а 18-й армии — в район Эльтигена (силами специально созданной 3-й группы высадки во главе с командиром Новороссийской ВМБ контр-адмиралом Г. Н. Холостяковым). Вопреки ряду утверждений, позднее появившихся в отчетах по операции, при выборе мест высадки фактически учитывалось всего два момента. Рельеф берега должен был позволять высадку пехоты с легким вооружением; район высадки должен был находиться в пределах дальности огня артиллерии с восточного берега пролива. Поскольку осень характерна большим числом нелетных дней, рассчитывать на постоянную поддержку авиации не приходилось. Только артиллерия могла обеспечить устойчивость обороны плацдармов в первые дни.

Основной десант высаживала 56-я армия. Ширина пролива здесь составляла менее 5 километров. Мощная группировка артиллерии, сосредоточенная на косе Чушка, могла воздействовать на оборону противника на большую глубину. Узость пролива, малые глубины и многочисленные батареи делали вмешательство немецкого флота весьма рискованным делом. Все это обещало успех высадки.

Напротив, ширина пролива в месте высадки 18-й армии составляла не менее 17 км. Ограниченные силы артиллерии (группа подполковника М. С. Малахова), которые удалось «впихнуть» в район мыса Тузла, могли обеспечить оборону лишь в узкой прибрежной полосе у Эльтигена. Размещение сколько-нибудь заметного числа орудий на косе Тузла по ряду причин исключалось. Кроме того, южная половина пролива давала простор для действий немецкого флота.

Командующий Северо-Кавказским фронтом И. Е. Петров (фото 1942 года)

Все это заставляет думать, что само решение о высадке вспомогательного десанта было неоправданным риском. Если бы противник начал эвакуацию, вспомогательный десант действительно мог сыграть важную роль в преследовании. Но при серьезном противодействии наращивание сил и их снабжение превращалось в трудноразрешимую проблему. По плану этот «гордиев узел» разрубался захватом порта Камыш-Бурун ударом с эльтигенского плацдарма. Но артиллерия с таманского берега не могла обеспечить оборону этого порта — а переброска достаточного количества орудий в Крым при имеющемся тоннаже и уровне противодействия должна была занять неприемлемое время. Даже если бы десантники взяли Камыш-Бурун, удержать порт без поддержки артиллерии они не смогли бы. Встречающиеся в документах и послевоенной литературе утверждения, что взятие Камыш-Буруна решало все проблемы, основаны на ошибочных (в первоисточниках — сознательно однобоких) умозаключениях.

Первая попытка высадки состоялась в ночь на 28 октября. Из-за начавшегося шторма погрузка войск 56-й армии была отменена в 16:00 27 октября. Между тем попытки погрузить войска 18-й армии продолжались еще 3 часа. То есть к собственному решению об одновременной высадке обоих десантов командование СКФ уже тогда отнеслось не очень серьезно.

Вечером 31 октября войска 4-го Украинского фронта вышли к Перекопу и отрезали Крым с суши. Стремясь не дать уйти якобы отходящему противнику, командующий СКФ генерал армии И. Е. Петров назначил высадку в ночь на 1 ноября. Днем 31 октября было получено штормовое предупреждение, но после некоторых колебаний приказ был оставлен в силе. В результате Азовская флотилия вообще не смогла высадить первые два эшелона 56-й армии.

Командир 384-й стрелковой дивизии В. Ф. Гладков (послевоенное фото)

В южной половине пролива шторм был слабее, и 3-я группа высадки смогла принять 1-й эшелон 18-й армии. Он состоял из трех стрелковых Полков 318-й дивизии, 386-го отдельного батальона морской пехоты (обмп), сводного батальона 255-й отдельной морской стрелковой бригады (омсбр), двух штрафных рот и некоторых частей усиления. Командовал 1-м эшелоном командир 318-й сд полковник В. Ф. Гладков.

Из-за шторма десантные отряды прибыли на линию развертывания с большим опозданием, высадка началась незадолго до рассвета. В первом броске погибла или вышла из строя большая часть высадочных средств, поэтому катера с большой осадкой не смогли разгрузиться. С рассветом они под сильным артогнем отошли в пункты погрузки. Из почти 6 тысяч десантников на плацдарме оказались лишь около двух тысяч.

В 3-й группе высадки в первую же ночь из 105 самоходных единиц погибли 26 и вышли из строя 34, главным образом из-за шторма. На ходу осталось менее половины катеров. Далее ситуация только ухудшалась с переменной скоростью. Даже если бы высадка проводилась в более благоприятных условиях, с учетом малой мореходности и изношенности плавсредств быстрое сокращение числа катеров в строю было неизбежным. Дополняло картину отсутствие порта и необходимость разгружаться на необорудованный берег неприспособленными для этого средствами.

В общем, будущая десантная группа в Эльтигене была обречена на тяжелые проблемы с того самого момента, когда немцы решили оборонять Крым. Средства, которые могли бы обеспечить более быструю переправу 56-й армии и более качественное ее снабжение, были израсходованы в безнадежной борьбе вокруг Эльтигена.

Скоро средств для переправы войск не осталось. Оставшиеся катера и со снабжением уже высаженных частей справлялись все хуже. Поэтому о наступательных действиях из Эльтигена пришлось забыть. Семь дней вокруг плацдарма шли тяжелые бои. Немцы пытались сбросить десант в море, но командование 5-го армейского корпуса также допустило ряд ошибок. Ставя раз за разом решительные цели, оно не выделяло достаточных сил и средств, хотя и располагало ими.

В ночь на 3 ноября на Еникальском полуострове успешно высадилась 56-я армия. На первых порах это почти не принесло облегчения защитникам Эльтигена. Напротив, немцы попытались срочно ликвидировать Эльтигенский плацдарм, чтобы развязать себе руки для борьбы на главном направлении. Благодаря выдающейся стойкости наших десантников, а также эффективной поддержке артиллерии (а первые два дня — и мощной поддержке с воздуха), все атаки были отражены. Затем наступление 56-й армии вынудило немцев полностью переключиться на оборону Керчи. Участок у Эльтигена вскоре был передан румынам.

Немецкий флот несколько суток действовал на удивление беспомощно — вообще не мешал перевозкам. Возможно, сказалась неразбериха последних дней октября, а также проблемы с подготовкой некоторых командиров групп. Есть также подозрение (впрочем, не подкрепленное документами), что «Адмирал Черного моря» Г. Кизерицки, который не верил в успех обороны Крыма, сознательно берег силы для будущей эвакуации. Однако, получив нагоняй от вышестоящих инстанций, адмирал постепенно организовал эффективную блокаду Эльтигенского плацдарма. К этому времени 3-я группа высадки уже была обескровлена и не имела сил для борьбы с блокадными силами. Для борьбы с ними и для доставки грузов пришлось привлечь ударную авиацию. Оказавшаяся на голодном пайке группа Гладкова постепенно потеряла способность к активным действиям, но прочно удерживала занятый пятачок.

На основном плацдарме 11 ноября войскам 56-й армии удалось выйти к северо-восточной окраине Керчи. Но здесь они уперлись в линию высот на выходе с Еникальского полуострова. Попытки вырваться на оперативный простор 11–14 и 20–21 ноября были отражены противником, хотя и не без труда. Фронтовая операция забуксовала. Директивой Ставки от 15 ноября Северо-Кавказский фронт 20 ноября был переформирован в Отдельную Приморскую армию (ОПА). В нее вошли войска расформированной 56-й армии, а также 20-й стрелковый корпус. В оперативном подчинении ОПА остались 4-я воздушная армия и Черноморский флот. 18-я армия, перспективы которой переправиться в Эльтиген растаяли, была переброшена на Днепр, за исключением 20-го корпуса.

Немцы морем и по воздуху перебрасывали в Крым подкрепления с других участков Восточного фронта и из Западной Европы. Имея больше людей, чем вместе взятые ОПА и 51-я армия 4-го Украинского фронта (действовала у Перекопа и на Сиваше), командование 17-й немецкой армии перешло к планированию активных действий. Было решено выбить слабые звенья в кольце окружения Крыма. Таковыми были плацдармы 51-й армии на южном берегу Сиваша и Эльтигенский плацдарм. Истощенная блокадой Эльтигенская группа представлялась самой уязвимой целью. Она и попала под удар.

 

2

Ситуация к концу ноября

К концу ноября 1943 года ситуация в районе Керченского пролива выглядела следующим образом (схема 1). На севере Отдельная Приморская армия заняла Еникальский полуостров и вела бои на линии восточная окраина Керчи — Булганак — берег Азовского моря. На плацдарм размером примерно 10 километров в ширину и 11 в глубину переправились неполных три стрелковых корпуса, танковые части и некоторые части артиллерии РГК. Основная масса артиллерии РГК оставалась на косе Чушка, откуда до противника доставала уже с трудом, а до батарей в глубине обороны не добивала вообще. Та часть артиллерии, которая переправилась на плацдарм, не имела особых проблем с досягаемостью по дальности, но страдала от нехватки боеприпасов.

Войска на плацдарме «висели» на тонкой нитке переправы. Хотя ширина пролива в самом узком месте была менее 5 км, для маломореходных и изношенных катеров Азовской флотилии в условиях осенних штормов эта полоска воды была серьезной преградой. Дополнительные трудности создавала выгрузка на наспех построенные пристани или вообще на необорудованный берег, так как ни одного порта в Крыму пока освободить не удалось. Часто переправа прерывалась из-за шторма, в результате сроки подготовки наступлений срывались. Флотилия обеспечивала снабжение на пределе своих возможностей.

Немцы прекрасно понимали роль переправы и регулярно обстреливали места погрузки и выгрузки, а также периодически бомбили их. К счастью для нас, действия немецкого флота в районе переправы были крайне затруднены. После неудачных попыток в первую неделю операции немецкие БДБ больше в этой части пролива не появлялись.

Совершенно иная ситуация сложилась южнее. Группа Гладкова занимала в районе Эльтигена пятачок размером примерно 3×1 км. Этот плацдарм стал настоящей ловушкой. Его было невозможно ни эвакуировать, ни нормально снабжать. Близость базы немецких БДБ в Камыш-Буруне и слабость 3-й группы высадки позволяла противнику по ночам эффективно блокировать Эльтиген. Днем снабжению по морю препятствовала береговая артиллерия. К концу ноября число боеготовых катеров 3-й группы высадки уменьшилось в десять с лишним раз. Немногочисленные пополнения не компенсировали потери. Маломощная ремонтная база, наспех созданная в Сенной, не справлялась с большим объемом работ.

Немецкие боевые корабли в Керчи, сентябрь 1943 года

Попытки открытых прорывов в Эльтиген прекратились — на это не хватало сил. Иногда отдельным катерам удавалось проскочить на плацдарм незаметно — в тумане или в вечерние и утренние сумерки, когда флот противника уже отходил в базы, а видимость оставалась еще недостаточной для эффективного огня береговых батарей.

Основная нагрузка по снабжению Эльтигена уже несколько недель лежала на ударной авиации. Штурмовики сбрасывали грузы на парашютах днем, а легкие ночные бомбардировщики У-2 — мешки без парашютов по ночам.

Единственным эффективным средством борьбы с блокадными силами оставалась авиация. Штурмовики и пикирующие бомбардировщики наносили удары по базе в Камыш-Буруне, реже — по Феодосии и причалам на мысе Киик-Атлама (в Двуякорной бухте). Если бы немецкий флот удалось изгнать из Камыш-Буруна, блокада была бы снята. Поддержание ее только из дальних баз по ряду причин исключалось. К сожалению, непрерывного воздействия по базам не получилось. Мешало большое количество нелетных дней, сказывалось и отвлечение штурмовиков на снабжение Эльтигена, проблемы с организацией боевой работы авиации. В результате блокадные силы неприятеля продолжали базироваться на Камыш-Бурун.

Однако противнику приходилось нелегко. Он нес невиданные с начала войны на Черном море потери в десантных баржах. Приходилось снимать все новые и новые БДБ со снабжения Крыма, что могло сказаться на боеспособности 17-й армии. Необходимость освободить немецкий флот от тяжкого бремени блокады стала одним из побудительных мотивов для ликвидации Эльтигенского плацдарма.

Командование Отдельной Приморской армии видело решение Эльтигенской проблемы только в успешном наступлении под Керчью, в результате которого противник ушел бы с Керченского полуострова.

 

3

Состав и соотношение сил к 4 декабря 1943 года

Отдельная Приморская армия (генерал армии И. Е. Петров) состояла из 4 корпусов (3-й горнострелковый, 11-й гвардейский, 16-й и 20-й стрелковые) — всего 9 стрелковых и 3 горнострелковые дивизии, а также две морские стрелковые бригады. Из них в Крыму находились 8 стрелковых дивизий и одна бригада. Группировка на основном плацдарме под Керчью насчитывала 46 731 человека, на Эльтигенском плацдарме — 3958 человек в строю и 700 раненых, которых было невозможно эвакуировать.

Эльтигенскую группу возглавлял командир 318-й стрелковой дивизии полковник В. Ф. Гладков. На плацдарме находились: большая часть 318-й дивизии, 335-й гвардейский стрелковый полк 117-й гвардейской дивизии (сама эта дивизия убыла на Украину вместе с 18-й армией), 386-й батальон морской пехоты, сводный батальон 255-й морской стрелковой бригады, две штрафные роты, 490-й истребительно-противотанковый артполк, 195-й горно-минометный полк, зенитно-пулеметная рота армейского 272-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка — все части и соединения в неполном составе. Имелось:

76-мм полковых пушек — 7,

45-мм противотанковых орудий — 14,

120-мм минометов — 7,

107-мм горных минометов — 10,

82-мм минометов — 23,

зенитных пулеметов ДШК — 10,

ПТР — 69.

Большой проблемой было отсутствие дивизионной артиллерии. Но болезненнее всего ощущалась нехватка боеприпасов.

Поскольку Василий Федорович Гладков стал главным героем описываемых событий, уместно привести его характеристику из мемуаров начальника штаба СКФ генерал-лейтенанта И. А. Ласкина.

«Это был человек кремнисто-твердый, храбрый, по-солдатски прямолинейный, искренний, внутренне очень собранный. Он обладал железной волей и не боялся идти на риск, на смелые и дерзкие решения, принимая на себя всю ответственность за их последствия. А огромный боевой опыт выработал в нем самообладание, отвагу, решительность, развил умение разгадывать замыслы противника. Василий Федорович обладал и еще одним драгоценным качеством — исключительным спокойствием даже в самых критических ситуациях боя, что благотворно сказывалось на всех его подчиненных, командирах и рядовых».

В мемуарной литературе комплиментарные характеристики — не редкость. Но в данном случае Ласкин не погрешил против истины. В немецких документах также отмечены командирские качества и железная воля Гладкова.

У немцев Крым обороняла 17-я армия (генерал-полковник Э. Енеке), а непосредственно Керченский полуостров — 5-й армейский корпус (генерал от инфантерии К. Альмендингер). В состав корпуса входили 98-я пехотная, части 50-й пехотной и 153-й учебно-полевой дивизий, группа полковника Кригера, а также румынские 6-я кавалерийская, 3-я горнострелковая и 19-я пехотная дивизии. На 5 декабря 17-я армия насчитывала 226 451 человека на довольствии, не считая «Организации Тодта».

5-й армейский корпус на 4 декабря имел на довольствии 63 тысячи человек. Если добавить сюда мощный 27-й зенитный полк Люфтваффе и флотские части, находившиеся на Керченском полуострове, мы получим не менее 75 тысяч человек.

Силы, действовавшие против основного плацдарма, возглавлял командир 98-й пехотной дивизии генерал-лейтенант М. Гарайс. Дивизия с частями усиления 4 декабря имела на довольствии 26 тысяч человек, не считая военнослужащих Люфтваффе и флота. Против Эльтигена действовала 6-я румынская кавдивизия (бригадный генерал К. Теодорини) с частями усиления. Она имела на довольствии 9700 человек — также без учета Люфтваффе и флота.

Под Керчью соотношение сил было в нашу пользу, но отнюдь не подавляющее. Если по общей численности оно составляло примерно 1:1,8, то по числу штыков оно вряд ли приближалось к 1:1,5 (к сожалению, полных данных на 4 декабря нет). С учетом того, что предстояло наступать на хорошо подготовленные эшелонированные позиции, этого было недостаточно. Отчасти ситуация смягчалась безусловным превосходством в бронетехнике. Но пересеченная местность не благоприятствовала ее применению.

К исходу 3 декабря на основном плацдарме находились 63-я танковая бригада, 85-й и 244-й танковые полки, 1449 самоходно-артиллерийский полк — в общей сложности 87 танков (5 KB, 45 Т-34, 3 Т-70, 10 М-3с, 17 М-3л, 7 МК-3) и 10 CУ-122.

Противник имел на Керченском полуострове к 4 декабря 191-й дивизион штурмовых орудий (22 Stug III, в т. ч. 20 боеготовых), 223-ю роту трофейных танков (15 «Рено» R35, из них 6 на ходу), 51-ю и 52-ю румынские танковые роты — 8 танков 38(t), все исправные.

Легкие танки оставались в тылу и в боях не участвовали. 191-й дивизион штурмовых орудий был в полном составе сосредоточен против Эльтигена и сыграл большую роль в ликвидации плацдарма.

По числу орудий и минометов Приморская армия превосходила противника в два раза, но по ряду причин реализовать это превосходство не получалось. На 1 декабря в составе ОПА имелось (включая приданную береговую артиллерию ЧФ) 806 орудий (6 — 203-мм, 126 — 152-мм гаубиц-пушек, 45 — 122-мм пушек, 92 — 122-мм гаубиц, 4 — 100-мм морских пушки, 278 — 76-мм дивизионных, 58 — 76-мм полковых и 197 — 45-мм противотанковых пушек), а также 375 минометов (185 — 120-мм, 63 — 107-мм, 127 — 82-мм). Итого без учета 45-мм орудий 984 орудия и миномета.

У противника в 5-м корпусе с частями усиления имелось около 500 орудий калибра 75-мм и выше и минометов калибра 81-мм и выше. Нужно учесть, что некоторая часть артиллерии противника оставались на Ак-Монайских позициях и в других тыловых районах. С другой стороны, немцы широко использовали против наземных и надводных целей зенитную артиллерию. У них имелось около 80 88-мм орудий и до 240 зенитных автоматов (37-мм, 25-мм и 20-мм). Основная часть была сосредоточена в районе Керчь — Эльтиген, некоторые батареи прикрывали в район Феодосии. Наши зенитки, напротив, за всю операцию выпустили по наземным целям лишь несколько снарядов — стволов и без них хватало. Зенитная артиллерия Отдельной Приморской армии с учетом частей ПВО 4-й воздушной армии имела 95 — 85-мм и 32 — 76-мм орудий, 256 — 37-мм автоматов и 21 — 20-мм авиапушку ШВАК. Основной задачей частей ПВО было прикрытие переправы и войск на основном плацдарме.

По реактивной артиллерии преимущество также оставалось за нами. Отдельная Приморская армия (без частей, выведенных в резерв Ставки и без учета 4 горных установок М-8, заброшенных в горный Крым к партизанам) имела 96 машин БМ-13, а также 286 установок М-30 и 26 горных М-8. Противник имел небольшое количество «небельверферов» и установок калибром 28/32 см. Последние использовались при ликвидации Эльтигенского плацдарма (выпущено 53 PC).

Соотношение сил в воздухе нельзя оценить однозначно. Подавляющее превосходство в числе самолетов оставалось за нами (цифры приведены ниже). Но противник компенсировал это большей интенсивностью использования авиации. Например, в первый день атаки на Эльтиген ему удалось сбросить больший тоннаж бомб, чем нашей многочисленной ударной авиации. Разница в средней подготовке летчиков и в уровне организации боевых действий также была не в нашу пользу.

Офицеры Генштаба и командиры сухопутных войск оценивали действия наших истребителей как малоуспешные. Впрочем, анализ показывает, что истребители неплохо справлялись с сопровождением ударной авиации. Другие задачи ими действительно выполнялись хуже. Действия штурмовой авиации, напротив, оценивались в целом положительно. Отмечалась самоотверженность, с которой наносили удары экипажи «Илов». Немцы, судя по многочисленным жалобам на действия штурмовиков, также были склонны выставить нашей штурмовой авиации положительную оценку. Основной претензией к штурмовой авиации было отсутствие должной массированности и тактического взаимодействия с пехотой. Среди бомбардировщиков выделялись легкие ночные, в первую очередь У-2, которые совершали по несколько вылетов за ночь. Активность авиации ограничивалась лимитами на горючее и на расход летного ресурса.

У немцев наиболее эффективно действовали пикирующие бомбардировщики. Это неоднократно отмечалось в документах Приморской армии. Истребительные части имели в среднем очень опытный состав, в том числе ряд асов с умопомрачительными счетами побед. Реальные их успехи в ходе операции были в 2–3 раза меньше заявленных. Но более существенно то, что немецкие истребители мало препятствовали ударам нашей штурмовой авиации. В большинстве случаев они предпочитали атаковать отставшие самолеты на отходе. Результат получался парадоксальный. Самолетов сбивалось много, но наземные войска противника практически не ощущали прикрытия с воздуха и в дни активных действий нашей штурмовой авиации испытывали большие трудности. Аналогичная картина наблюдалась и во время налетов на базу флота в Камыш-Буруне.

К 4 декабря участвовавшие в операции части ВВС ЧФ и 4-й воздушной армии имели число самолетов, указанное в таблице (боеготовые/небоеготовые, без учета учебных).

Примечание: число легких ночных бомбардировщиков (все или большинство — Go-145) дано предположительно, число разведчиков-корректировщиков FW-189 в Крыму также точно неизвестно (предположительно одно звено).

Обращает на себя внимание большая доля боеготовых самолетов, несмотря на пять недель активных боевых действий — 84,7 %. Чтобы оценить размер авиационной группировки, нужно вспомнить, что к концу 1943 года всего на действующих фронтах, флотах, действующих частях войск ПВО страны и АДД имелись 10200 боевых самолетов.

Состав и базирование авиации показано на схемах 2 и 3.

Нет ни одной части немецкой и румынской авиации, которая действовала бы в начале декабря исключительно в районе Керченского и Таманского полуостровов. Крым находился в зоне 4-го воздушного флота. В районе полуострова действовал в основном 1-й авиакорпус, частично — 4-й авиакорпус. Базирование частей, принимавших участие в боях в районе Керченского пролива в начале декабря, показано на схеме 4. Эти части действовали также против 4-го Украинского фронта, а некоторые — и против других Украинских фронтов. Число армейских самолетов на 1 декабря приведено в таблице:

Примечание: Данные по численности авиации в документах несколько разноречивы. Таблица составлена по отчетам о движении матчасти, отчетам и донесениям соединений и частей и т. п.

Хуже всего была ситуация на море (схема 5). В узком и мелководном проливе могли действовать только легкие силы. А безоговорочное превосходство в них оставалось за противником. Имеет смысл привести соотношение сил на 28 ноября (день, когда стало известно о будущем ударе по Эльтигену) и на вечер 3 декабря (канун наступления).

3-я группа высадки на вечер 28 ноября имела в строю всего 9 единиц: малый катер МКМ-0164, бот ПВО-17, десантные боты ДБ-5, ДБ-12 и ДБ-20, катера-тралыцики КАТЩ-570 и КАТЩ-5881, речные тральщики (бывшие баркасы) РТЩ-398 и РТЩ-415. «Малых охотников» и бронекатеров в строю не было, то есть средства для прорыва блокады отсутствовали.

В 22:40 из Анапы прибыли ТКА-105, АКА-96 и АКА-106, но это ситуацию не меняло. С начала операции число боеготовых катеров в 3-й группе упало более чем в 10 раз. До 4 декабря изменить ситуацию не удалось, несмотря на большие усилия ремонтников. На вечер 3 декабря в строю находились 12 единиц (ТКА-105, АКА-96, КАТЩ-570, РТЩ-105, РТЩ-398, РТЩ-415, ПВО-19, ПВО-21, ПВО-25, ПВО-28, ПВО-29, ДБ-5) плюс ограниченно боеспособный КМ-057.

Установить по сохранившимся документам поименный список катеров Азовской флотилии, находившихся в строю на 28 ноября, невозможно. В течение суток в перевозках участвовали 32 единицы. Это было максимальное число за неделю с 22 по 28 ноября (в среднем в перевозках участвовали 26 единиц). Часть из них были самоходными — сейнеры, моторные катера и т. п., а также колесный пароход «Коммунар». Они использовались в основном в роли буксиров. Остальные были несамоходными (баржи, дубки, армейские паромы). Из боевых катеров в строю находился только БКА-124. Во время шторма 28–29 ноября флотилия сильно пострадала — было выброшены на берег не менее 13 единиц, из оставшихся на плаву многие оказались повреждены. Передать что-либо в 3-ю группу высадки не представлялось возможным. Азовская флотилия еле-еле справлялась со снабжением основного плацдарма. Благодаря усилиям ремонтников число плавсредств в строю удавалось поддерживать примерно на одном уровне. 2 декабря в перевозках участвовала 31 единица (3 декабря — 16 единиц, но это не показательно, так как часть суток перевозки не велись из-за шторма).

Немцы к вечеру 28 ноября имели в Камыш-Буруне 10 БДБ (в строю F304, F306, F333, F340, F369, F472, F559, F573, выведенные из строя F135, F521), в Феодосии 5 БДБ (F341, F445, F446, F535, F574 — все боеспособны), 4 «раумбота» (R37, R196, R207, R208 — все боеспособны), в Киик-Атламе 5 торпедных катеров (S26, S47, S49, S51, S52 — все боеспособны). Итого 24 единицы, из них 22 в строю.

К вечеру 3 декабря силы противника несколько сократились, несмотря на полученные пополнения. Это произошло в основном благодаря усилиям нашей авиации. В Камыш-Буруне остались всего 3 БДБ (F333, F369, F559 — все боеспособны), в Феодосии — 8 БДБ, в том числе 5 боеспособных (F305, F342, F445, F535, F578), и 3 выведенных из строя (F304, F340, F472), а также 5 «раумботов» (R37, R196, R207, R208, R216 — все боеспособны). В Киик-Атламе находилось 6 торпедных катеров (S26, S47, S49, S51, S52, S72 — все боеспособны). Итого 22 единицы, из них 19 в строю. При этом немецкие боевые катера заметно превосходили наши в огневой мощи и мореходности.

 

4

Накануне последних боев

4.1. Эльтиген: жизнь в осаде

Прежде чем перейти к развязке Эльтигенской трагедии, коротко остановимся на периоде почти месячного затишья. Начиная с 9 ноября снабжение плацдарма снизилось до опасного уровня. Изредка прорывались катера с грузами. Для снабжения десантников пришлось использовать авиацию, но она доставляла слишком мало и со слишком большими издержками. Вскоре дневной рацион дошел до 100 граммов сухарей (в удачные дни до 200), полбанки консервов и кружки кипятка. Были проблемы с пресной водой, приходилось собирать дождевую воду. Не было теплого обмундирования, а дни становились все холоднее.

Но сложности носили не только материальный характер. Жизнь на осажденном пятачке выматывала душу. Горячка первых дней, когда шли ожесточенные бои, прошла. Наступили изнурительные голодные будни. Люди вели ночной образ жизни, так как днем по насквозь простреливаемому плацдарму было невозможно открыто передвигаться. 18-я армия ушла на Украину, основные силы завязли под Керчью. Частые ночные обстрелы с моря напоминали, что блокада крепка. Враг с помощью громкоговорителей и листовок постоянно пытался убедить эльтигенцев, что десант брошен и списан со счетов.

В общем, перспективы выглядели мрачно. Но командование делало все, чтобы подбодрить людей, и боевой дух десантников в течение долгих недель блокады оставался на хорошем уровне. В ночь на 18 ноября на плацдарме получили радиограмму с Указом Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников Эльтигенского десанта. 34 человека, включая самого Гладкова, получили звание Героев Советского Союза. Многие были награждены орденами и медалями. Получение заслуженных наград, конечно же, подняло настроение десантникам. В этот день выдали аж по 300 граммов сухарей — немалый подарок для голодных людей.

Как всегда, большую роль играло получение почты от родных — ее сбрасывали по ночам с самолетов. Сам факт того, что десантников в таких сложных условиях снабжают по воздуху, что о них не забыли, поддерживал бойцов. Девушки-летчицы 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка, сбрасывая со своих У-2 мешки с боеприпасами и продуктами, иногда выкрикивали что-нибудь ободряющее. В воспоминаниях десантников можно прочитать об этом самые теплые слова. Любопытно, насколько избирательна человеческая память. Женский полк участвовал в снабжении Эльтигена всего три ночи (4–6 декабря), а основную нагрузку по ночам нес «мужской» 889-й полк. Но запомнились именно девушки.

Конечно, поддержание дисциплины на плацдарме иногда требовало и крутых мер. В мемуарах Гладкова есть упоминание о расстреле двух человек. Они растаскивали продукты, сброшенные самолетами, и при задержании схватились за автоматы. Полностью прекратить сокрытие части сброшенных продуктов не удавалось. Особенно это касалось передовой, где за мешками иногда приходилось пробираться почти к вражеским окопам. Легко было оправдать себя тем, что это «законная добыча». Очевидно, в аналогичных ситуациях такая проблема возникала неизбежно. Можно вспомнить, например, что творилось с расхищением сброшенного продовольствия немцами в Сталинградском котле. На Эльтигенском плацдарме удалось удержать ситуацию под контролем. Был создан небольшой запас продовольствия, который использовался в нелетные дни.

В общем, Гладков и его офицеры проявляли постоянную заботу о бойцах и одновременно жестко пресекали все, что могло подорвать боевой дух. В результате удалось в экстремальной ситуации сохранить высокую боеспособность войск до самого конца. Конечно же, это заслуга и самих бойцов, стойко переносивших выпавшие на их долю невзгоды.

Как комплимент звучат слова разведсводки штаба 5-го немецкого корпуса, относящиеся к оценке боевого духа десантников:

«Стойкость командиров всех степеней и поведение в бою рядовых даже в очень трудном для них положении значительно выросли. Наша пропаганда, даже в период критического положения, плохого снабжения, совершенно на них не действовала. Большевистская идеология является их убеждениями и укрепляется дальше, особенно после больших успехов, достигнутых Красной Армией в этом году. Только в последние часы сопротивления наша пропаганда могла как-то воздействовать на их психологию».

4.2. Немецкое решение ликвидировать Эльтигенский плацдарм

По оценке немецкого командования, наша подготовка к очередному наступлению под Керчью должна была занять не меньше десяти суток. Противник решил воспользоваться этой паузой и ликвидировать самое слабое звено — Эльтигенский плацдарм. К этому сухопутное командование подталкивали как очевидные общие соображения, так и постоянные призывы Адмирала Черного моря. Кизерицки, а после его гибели Бринкман регулярно докладывали, что блокада плацдарма обходится флоту слишком дорого и наступит момент, когда сил для ее поддержания не останется.

Альмендингер считал, что после начала наступления на Эльтиген наши войска на Еникальском плацдарме в любом случае нанесут удар, чтобы облегчить положение группы Гладкова. Командующий 5-м корпусом решил пойти на риск ради максимальной концентрации сил против Эльтигена. 98-я дивизия, державшая фронт у Керчи, временно оставалась без части артиллерии РГК, без авиационной поддержки и без единого штурмового орудия.

Решение о ликвидации плацдарма командир 5-го армейского корпуса принял еще 21 ноября, когда определилась неудача советского наступления под Керчью. Сложилась уникальная ситуация: против первоклассной, но истощенной блокадой 318-й дивизии можно было с успехом использовать второсортные войска. Альмендингер решил поберечь немецкую пехоту. В роли пушечного мяса должны были выступить румыны. 22 ноября 6-я кд получила приказ о подготовке к наступлению, намеченному на 4 декабря. Для него были выделены следующие силы: 6-я кавалерийская дивизия в полном составе, 5-й горнострелковый батальон (3-й гсд), 10-й горнострелковый батальон (2-й гсд), 191-й дивизион штурмовых орудий в полном составе в сопровождении одного взвода 46-го отдельного саперного батальона, 3 огнемета с расчетами из 3-й румынской горнострелковой дивизии.

Для артподдержки и борьбы с нашей артиллерией через пролив выделялись, без учета полковой и батальонной артиллерии, 99 орудий (30 стволов 150–173 мм, 45 стволов 100–122 мм, 24 ствола 75–76,2 мм), в том числе береговая артиллерия флота. От ударов с воздуха ударную группировку прикрывали размещенные в районе Эльтиген — Камыш-Бурун четыре 8,8-см батареи, три 3,7-см батареи и две 2-см батареи 27-го зенитного артполка Люфтваффе. По штату это составляло 24 88-мм орудия, 27 — 37-мм и 24 — 20-мм автомата. Укомплектованность зенитных подразделений была близка к штатной, часто имелись сверхштатные зенитные автоматы. 88-мм орудия, как уже упоминалось, широко использовались для борьбы с наземными и морскими целями. Все орудия были хорошо обеспечены боеприпасами. Планировалась мощная авиационная поддержка.

При планировании операции немцами был допущен серьезный просчет в оценке численности нашей группировки. Штаб 5-го корпуса исходил из того, что в строю находится 2000 человек, то есть занизил численность почти в два раза. Радиопереговоры десантников с «большой землей» прослушивались, время от времени брались пленные, поэтому ошибка вызывает немалое удивление. В решимости десантников обороняться до последнего немцы не сомневались. Также отмечалось, что командир (Гладков) полностью контролирует ситуацию на плацдарме.

План наступления выглядел следующим образом (схема 6). Главный удар наносился с юга вдоль берега, два вспомогательных — в центре с запада в направлении колхоза (школы) и с севера в направлении высоты 37,4.

До начала наступления поисковые группы должны были захватывать пленных и вынудить защитников преждевременно расходовать боеприпасы. 149-й корпусной штаб артиллерии имел задачу организовать изнурение десантников артогнем, подавление батарей, обстрел мест выгрузки, с началом наступления — поддержку артогнем. Авиация должна была сорвать снабжение плацдарма по воздуху, поддержать наступление, расчистить воздух. На флот возлагалась блокада Эльтигена, патрулирование между Камыш-Буруном и Керченской бухтой.

Перед наступлением во вражеских войсках была проведена большая «политработа». Так, согласно боевому донесению 191-го дшо, каждому члену экипажа каждого штурмового орудия была разъяснена важность быстрой ликвидации плацдарма. Бойцам объяснили, что штурмовые орудия призваны сыграть решающую роль в ударе, указали поставленные каждому «штугу» цели.

1 декабря дата наступления (4 декабря) была сообщена командирам 6-й кавдивизии и 1-го авиакорпуса, а также Адмиралу Черного моря. Начало наступления было намечено на 06:00 (08:00 по Москве), но 3 декабря перенесено на 05:00 (07:00). 1 декабря в рамках подготовки к удару начались налеты Не-111 по позициям и блиндажам на плацдарме, в основном — в южной части.

4.3. Подготовка к отражению удара

Советской стороне о планах ликвидации плацдарма впервые стало известно 28 ноября. Накануне ночью группа разведчиков взяла двух «языков» из 14-го румынского пулеметного батальона. На допросе они сказали, что ожидается подход свежих сил, в ближайшее время будет наступление. 30 ноября те же данные были получены от немецких пленных с двух БДБ, севших на мель у косы Тузла (об этой истории будет рассказано ниже). Впрочем, точная дата оставалась неизвестной. Лишь 3 декабря Гладков сообщил генералу Петрову: видимо, наступление начнется завтра.

2 декабря Петров передал радиограммой обращение к десантникам. В нем сообщалось о грядущем наступлении противника. Кроме того, командарм обещал помощь и требовал стойкости. Обращение было зачитано во всех подразделениях. Конечно, Петров понимал, что нормально снабжать Эльтиген не сможет. В то же время оставалась надежда, что десантники при поддержке артиллерии и авиации выдержат первые удары, а тем временем основные силы армии вырвутся с Еникальского пятачка на оперативный простор. Тогда немцам станет не до Эльтигена. Впрочем, сомнения в благополучном исходе были, поэтому 3 декабря Петров послал Гладкову достаточно пессимистическую радиограмму:

«…Рекомендую вам собрать военный совет, где решить, куда вам пробиваться. Помочь вам живой силой не могу. Артиллерия и авиация будут действовать по вашему указанию. Рекомендую маршрут через Камыш-Бурун, Горком на мыс Ак-Бурун».

Рекомендация маршрута была откровенно неудачной, поскольку путь проходил бы по усиленно обороняемому побережью. Гладков не показал радиограмму даже ближайшим помощникам, чтобы не подрывать боевой дух, и строго предупредил принимавшего радиограмму офицера о молчании. Перед комдивом встала страшная проблема: как быть в случае прорыва с многочисленными ранеными? На их эвакуацию надежды не было. И он ответил, что не может согласиться на прорыв. Однако завершил ответ словами: «Посмотрим, что покажет первый день боя».

Итак, наше командование узнало о будущем наступлении на Эльтиген за 6 дней до его начала. Что же было сделано за это время? Во-первых, Петров полностью переключил на поддержку и снабжение плацдарма всю штурмовую авиацию. Основные усилия ночной авиации были направлены туда же. Во-вторых, он усилил давление на флот, требуя решительной борьбы с блокадой. В-третьих, была активизированы действия артиллерийской группы Малахова, поданы боеприпасы. Часть батарей, ранее отведенных с огневых позиций из-за отсутствия снарядов, возвратилась на место.

К 4 декабря в состав артгруппы входили 214-й, 251-й, 252-й, 253-й отдельные подвижные артдивизионы (опад) и 167-й отдельный артдивизион (все из состава береговой обороны ЧФ), а также артиллерия РГК — 1167-й апап и три батареи 1174-го иптап. Имелось 4 — 100-мм морских стационарных орудия, 30 — 152-мм гаубиц-пушек (в том числе 18 армейских), 35 — 122-мм пушек и 12 — 76-мм дивизионных пушек. Большая часть была сосредоточена в треугольнике Кротков — мыс Тузла — Гадючий Кут, а на косе Тузла находились только две 122-мм пушки батареи БП-688 251-го опад и 12 — 76-мм пушек 1174-го иптап. Часть подвижных батарей вообще не участвовала в декабрьских боях, так как снарядов на всех не хватило. 5 декабря была введена в строй БС-743 (три морских орудия 130/55), 7 декабря — БС-723 (два 130/50). Обе стационарные батареи входили в состав 167-го дивизиона и успели принять участие в боях.

ВВС ЧФ с приданной 214-й штурмовой авиадивизией (шад) после 7 ноября вплоть до 4 декабря по наземным целям в районе Эльтигена вообще не работали, если не считать ударов по запасным целям и по немецкой ПВО во время сброса грузов и налетов на Камыш-Бурун. Кроме того, вечером 15 ноября был проведен один налет на береговую батарею 2./613 в рамках подготовки к ночному морскому бою 15/16 ноября. Зато с конца месяца начала работать 230-я штурмовая авиадивизия. Воздушная разведка установила стягивание войск и артиллерии к Эльтигену еще до получения первых сведений о наступлении. Поэтому первые налеты (24 самолето-вылета) по батареям, скоплениям автомашин и войск 7-й гвардейский штурмовой авиаполк (гшап) этой дивизии сделал еще 27 ноября. 28 ноября помешала погода, а с 29 ноября по 2 декабря «Илы» 230-й шад сделали 189 (188) вылетов по наземным целям перед плацдармом, включая 4 самолето-вылета на подавление ПВО во время сброса грузов.

В это же время резко возросла активность истребительной авиации сторон в районе Эльтиген — Камыш-Бурун. Немецкие истребители пытались помешать снабжению Эльтигена и налетам на Камыш-Бурун, а также сопровождали бомбардировщики. Наша истребительная авиация активно противодействовала. Самые тяжелые воздушные бои прошли 2 декабря. Немецкие летчики отчитались о 23 сбитых советских самолетах (по журналу боевых действий 5-го армейского корпуса — даже о 25), зенитчики — еще о двух. Действительно, за день над Керченским полуостровом и проливом мы потеряли в воздушных боях 10 самолетов, еще 2 сели на вынужденную в чистом поле, один из них разбился. От зенитного огня погибли 2 самолета, еще 4 совершили вынужденную посадку вне аэродромов.

Наши истребители доложили о 16 сбитых и 2 подбитых самолетах, зенитчики — о 3 сбитых. С 30 ноября У-2 132-й ночной бомбардировочной авиадивизии (нбад) также подключились к бомбежке войск и артиллерии противника. В целом активность нашей авиации создала противнику определенные трудности, но помешать своевременному сосредоточению сил не смогла.

Ничего существенного не удалось сделать и флоту. Военный Совет ЧФ доложил, что к 30 ноября будет располагать торпедными катерами для ударов по БДБ. Военный Совет армии предложил флоту не позднее 1 декабря начать удары торпедными катерами и под их прикрытием подать в Эльтиген 100 тонн боеприпасов.

Пока же в проливе все шло своим чередом. 3-я группа высадки в ночь на 30 ноября из-за плохой погоды и отсутствия сил к Эльтигену не выходила. Немецкие баржи под утро обстреляли плацдарм. Но затем обычная рутина сменилась драматическими событиями. Южнее Эльтигена находилась группа лейтенанта-цур-зее Хольцберга (F341 и F574) из Феодосии. После дозора она должна была прибыть в Камыш-Бурун. Но по пути в базу баржи сбились с курса и оказались на мели у северо-западной оконечности косы Тузла. Хольцберг ошибочно считал, что оказался у Эльтигена, о чем и дал радиограмму. Правильно указать свое место он смог лишь с третьей попытки в 05:53 (07:53). К этому времени баржи уже находились под огнем наших батарей. Немцы предприняли несколько безуспешных попыток спасти своих людей, но сильный ветер согнал в проливе воду, и подойти на БДБ ближе 800 метров оказалось невозможно. В конце концов обер-лейтенант-цур-зее Бастианс отправился спасать людей на штурмботе. Когда тот подошел к борту F341, потерявшие самообладание моряки одновременно бросились на бот и перевернули его. Погибли все 4 спасателя и неизвестное число спасаемых.

Часть людей решила, что пересечь пролив при 4-балльном волнении безопаснее, чем оставаться под огнем. В 09:10 три резиновых лодки (примерно по 6 человек) и шлюпка-двойка (3 человека) отошли от барж. Дважды из Камыш-Буруна на помощь этим лодкам выходили БДБ, но наши батареи оба раза заставили их вернуться. В конце концов три моряка выбрались к своим, а 8 оказались на Еникальском полуострове и попали в плен.

Весь день батареи обеих сторон расстреливали баржи, чтобы те не достались противной стороне. К вечеру немецкие наблюдатели заметили трех человек на F341. Отправленные к ним трое спасателей на шлюпке бесследно исчезли. А трое с баржи под покровом темноты все же добрались до своих на шлюпке-двойке.

Вся эта драма протекала на фоне новых налетов на Камыш-Бурун. За день 11-я шад выполнила 24 (23) самолето-вылета Ил-2, в том числе 4 на подавление ПВО. Впервые с начала операции часть «Илов» несла бомбы ФАБ-250. В ходе атак немцы потеряли баржу F306 (два прямых попадания, по другим данным — два близких разрыва), a F304 получила серьезные повреждения в результате близкого разрыва. Наши группы были встречены сильным зенитным огнем и потеряли два Ил-2 (один из них совершил вынужденную посадку прямо на улице поселка Эльтиген), еще два штурмовика были подбиты, один из них сел вне аэродрома.

В этот день адмирал Бринкман решил в случае дальнейших потерь перебрасывать в пролив десантные баржи из западной части Черного моря в ущерб снабжению Крыма. Все было нацелено на поддержание блокады в те несколько дней, что оставались до наступления на Эльтиген.

Вечером 30 ноября контр-адмирал Холостяков выслал для осмотра севших на мель барж катера АКА-96 и АКА-106 под командованием Пилипенко. В 18:50 Пилипенко обнаружил 3 БДБ, которые, как он заключил, охраняли сидевшие на мели баржи. В результате залпа PC с АКА-96 одна из барж загорелась и потом после серии взрывов затонула. Если АКА-96 действительно куда-то попал, то это была одна из барж на мели. Немецкие дозоры не пострадали и атаку не зафиксировали. По брошенным баржам ночью вела огонь немецкая артиллерия, так что пожар на одной из них, скорее всего, был вызван артогнем.

Сил для снабжения Эльтигена по-прежнему не было. 6 оставшихся в строю в Камыш-Буруне БДБ плотно блокировали плацдарм и под утро традиционно обстреляли его.

1 декабря командующий Черноморским флотом во исполнение боевого распоряжения Военного Совета Отдельной Приморской армии приказал:

«1) Командиру 1-й бригады торпедных катеров: а) начиная с 1 декабря систематическими ударами торпедных катеров по десантным баржам противника, блокирующим Эльтиген, обеспечить свободное плавание наших плавучих средств на коммуникации Кротков — Эльтиген; б) для проведения этих боевых действий, кроме торпедных катеров 1-й бригады, придаются все находящиеся в строю торпедные катера 2-й Новороссийской бригады торпедных катеров.

2) Командиру высадки 3-й десантной группы: а) одновременно с действиями 1-й бригады торпедных катеров организовать доставку эльтигенской группе не менее 100 т боезапаса; б) все находящиеся в строю торпедные катера и торпедные катера с реактивным вооружением передать в оперативное подчинение командира 1-й бригады торпедных катеров; в) продолжать постановку мин Р-1 на путях движения быстроходных десантных барж противника в проливе; г) артиллерии береговой обороны Керченской военно-морской базы и приданной артиллерии Отдельной Приморской армии вести огонь по быстроходным десантным баржам противника.

3) Командующему военно-воздушными силами флота: а) в течение 1 декабря всеми наличными силами нанести удар по быстроходным десантным баржам противника в Камыш-Буруне; б) в дальнейшем последовательными ударами не допустить базирования быстроходных десантных барж и катеров противника в Камыш-Буруне».

Не все это можно было сделать в ближайшие дни. Последние два бронекатера 3-й группы высадки (БКА-306 и БКА-321) 30 ноября отправились на ремонт в Ейск, мины ставить было некому. Холостяков запросил у командующего ЧФ взамен хотя бы два бронекатера из Азовской флотилии. С торпедными катерами тоже вышла заминка. К утру 1 декабря в Геленджике сосредоточились 6 ТКА 1-й бригады (ТКА-13, ТКА-33, ТКА-43, ТКА-53, ТКА-83, ТКА-22), введенные в строй в южных базах. Они имели пока по одной торпеде. С 23 ноября в Геленджике также находились ТКА-41, ТКА-51 и ТКА-81, но они готовились к удару радиоуправляемым ТКА-41 по Камыш-Буруну и пока для действий в проливе не предназначались. На Азовском море к этому времени ни одного торпедного катера в строю не осталось. Три катера (ТКА-105, АКА-96, АКА-106) находились в строю в Тамани, они должны были войти в подчинение командира 1-й бригады.

В 14:45 30 ноября командир 1-й бригады торпедных катеров Филиппов получил приказ командующего ЧФ: не дожидаясь вторых торпед, выдвигаться в пролив. В 16:30 5 катеров вышли в море, а ТКА-43 из-за неисправности мотора остался в Геленджике. Из-за сложной минной обстановки отряд был задержан у Соленого озера, а с ухудшением погоды отошел в Анапу.

Надежда оставалась только на авиацию. Как раз установилась благоприятная погода. 11-я штурмовая авиадивизия и 40-й полк пикирующих бомбардировщиков (пбап) с утра до вечера наносили удары по Камыш-Буруну. Бомбардировщики Пе-2 произвели 3 налета — 23 (22) самолето-вылета. «Илы» выполнили 27 самолето-вылетов для ударов по баржам и еще 5 на подавление ПВО в порту. Все группы встречал сильный огонь с земли, одна из групп Пе-2 была атакована парой Me-109. «ЛаГГи» 25-го истребительного авиаполка (иап), сопровождавшие группу, доложили о сбитом «мессере», но в результате немецкой атаки один Пе-2 взорвался в воздухе. Зенитным огнем были сбиты 4 Ил-2, еще два штурмовика получили незначительные повреждения. Были подбиты 2 Пе-2, из них один дотянул до аэродрома, а второй сел на вынужденную в чистом поле. Еще один Пе-2 был поврежден осколками.

Потери оказались довольно тяжелыми, но результаты оправдывали их. Удалось потопить F573, вывести из строя F472 и F340, серьезно повредить F559 (переведена в категорию ограниченно боеспособных). Камыш-Бурунский порт превратился в свалку битой техники. В строю остались лишь две БДБ (F333 и F369).

Окончательно вывести Камыш-Бурун из игры помешало то, что обе штурмовые дивизии 4-й воздушной армии в налетах не участвовали. 230-я шад работала по войскам и артиллерии вокруг Эльтигена. Среди результатов ее атак оказался и вывод из строя одного 173-мм орудия на батарее 2./613. 214-я авиадивизия, а с вечера еще и 210-й полк 230-й штурмовой авиадивизии снабжали Эльтиген, сделав 63 (62) самолето-вылета и сбросив 9100 кг грузов.

1 декабря довольно активно действовали наши батареи. Накануне поступили 252 100-мм снаряда, общее их количество было доведено до 485 штук. С боеприпасами для подвижных батарей дело обстояло гораздо хуже — 122-мм снарядов имелось 79 штук, а 152-мм — всего 4 штуки. 100-мм батареи БС-640 и БС-663 выпустили (главным образом, по севшим на мель баржам) 297 снарядов, еще 22 выстрела сделала 122-мм батарея БП-720. В результате ответного огня на батарее БС-640 вышли из строя оба орудия и 5-метровый дальномер.

Гладкову срочно требовались новые аккумуляторные батареи для раций. Холостяков отправил шлюпку-шестерку на буксире у АКА-96. Катеру удалось проскочить на Эльтигенский рейд вечером до начала блокады. Дальше шлюпка с аккумуляторными батареями и шестью сопровождающими дошла на веслах до плацдарма, где и осталась. АКА-106 высадил на торчавший в проливе остов транспорта «Чехов» разведгруппу из трех человек для наблюдения за десантными баржами. При возвращении катер ударился о затонувшее судно и вышел из строя. Далее для доставки разведчиков на косу Тузла (они должны были осмотреть севшие на мель баржи) пришлось использовать АКА-96. Он подошел к косе, насколько позволяла осадка, а остаток пути разведчики проследовали на резиновой лодке.

Поскольку в Камыш-Буруне остались только две исправных десантных баржи, Бринкман вынужден был в ночь на 2 декабря послать в пролив 5 «раумботов». Этой ночью против немецкого флота впервые были использованы самолеты У-2. Немецкие дозоры в проливе время от времени обстреливали бипланы, летавшие на сброс грузов в Эльтиген. Вот и в этот раз в 20:40 один из У-2 889-го ночного легкого бомбардировочного авиаполка (нлбап), возвращаясь от Эльтигена, был поврежден огнем с катеров. Командир 132-й нбад приказал наказать врага. За ночь 889-й полк сделал 74 самолето-вылета на сброс грузов (сброшено 7200 кг продовольствия) и 15 самолето-вылетов (5 экипажей по 3 вылета) для борьбы с плавсредствами.

Основные усилия 46-го авиаполка были направлены против войск и огневых точек, но и этот полк сделал 18 самолето-вылетов по морским целям. Выглядело это так: У-2 время от времени сбрасывали САБы, после чего «раумботы» вынуждены были давать ход и расходиться в разные стороны (обычно в дозоре они стояли на стопе и прослушивали гидрофонами, не подходят ли наши катера). Вслед им летели бомбы АО-25 и АО-2,5 с бипланов. В 05:05 один из экипажей 889-го полка наблюдал прямое попадание в катер. В действительности «раумботы» не пострадали, однако из-за постоянных атак с воздуха отказались от запланированного обстрела плацдарма.

Утром по уходившей в Феодосию немецкой группе сделали 18 (16) вылетов «Илы» 11-й шад. Отход раумботов прикрывали немецкие истребители. В докладах ведущих групп наших штурмовиков вообще не упоминается присутствие вражеской авиации. Видимо, немцы по обыкновению и не пытались противодействовать, а ждали, когда после атаки кто-нибудь отстанет. Но штурмовики ушли организовано, а вот ведущий истребителей сопровождения 2-й группы «Илов» (6 ЛаГГ-3 25 иап) потерял управление своей группой. В результате ас из 6./JG52 лейтенант X. Липферт последовательно сбил 3 ЛаГГ-3.

2 декабря 230-я шад, как и накануне, работала по войскам противника у эльтигенского плацдарма. 214-я дивизия и часть сил 210-го полка сбросили около 11 т грузов десантникам, сделав 58 (49) самолето-вылетов и еще 18 вылетов — на подавление ПВО во время сброса. До ухудшения погоды 11-я шад смогла направить против Камыш-Буруна всего одну группу (6 Ил-2), которая нанесла безрезультатный удар.

Адмирал Холостяков запланировал операцию по снабжению Эльтигена — удалось ввести в строй несколько плавединиц. В Тамани к выходу готовились два армейских парома с двумя РТЩ в качестве буксировщиков, 3 бота ПВО и 2 десантных бота. Ждали только торпедных катеров из Анапы, но они из-за погоды так и не прибыли. Поэтому выход перенесли.

Блокаду Эльтигена в ночь на 3 декабря осуществляли 3 БДБ (включая ограниченно боеспособную F559) и 3 «раумбота» при поддержке двух торпедных катеров. Ночью дозорные группы подвергались атакам У-2 (13 самолето-вылетов с этой целью). Перед уходом в базы «раумботы» и ТКА обстреляли плацдарм.

Командующий Черноморским флотом в 1943 году Л.А.Владимирский

Весь день 3 декабря была нелетная погода, штормило. К Эльтигену с грузами снова никто не вышел, торпедные катера Филиппова так и не смогли перейти в пролив. Защитники Эльтигена оставались на скудном пайке, сбрасываемом самолетами. Раздраженный Петров устроил настоящий разнос Холостякову. После этого контр-адмирал передал командующему флотом адмиралу Л. А. Владимирскому шифрограмму следующего содержания:

«Генерал армии Петров сегодня по прямому проводу указал мне, что серьезного желания у флота выполнять задачу не имеется, обвиняет меня в стремлении не выполнять задачу, ссылаясь на объективные причины. Сейчас погода не позволяет выходить на выполнение задач. Филиппов донес, что выйти не может».

Чтобы перебросить в течение ночи как можно больше грузов, на аэродром 889-го полка были переброшены 10 У-2 46-го полка. Всего бипланы сделали 144 самолето-вылетов с грузами, сбросив около 14 200 кг продовольствия.

Бринкман считал, что в ночь на 4 декабря будет попытка провести к плацдарму большой конвой. Поэтому для блокады вышли все 6 боеготовых торпедных катеров. Один из них из-за неисправности вернулся, а остальные прибыли к Эльтигену и в 18:40 (20:40) начали обстрел плацдарма. На этот раз «шнельботы» не остались безнаказанными. Как и в прошлые ночи, полеты на сброс грузов обеспечивали несколько «противокатерных» экипажей У-2 46-го гвардейского нлбап (9 самолето-вылетов). Подсветив место атаки САБами, они сбрасывали ФАБ-50. Наблюдались прямые попадания в два катера. В действительности в 21:10 осколками на S49 был выведен из строя один мотор, разбит главный компас, один человек получил легкое ранение. Поврежденный «шнельбот» вошел в строй только 8 декабря, когда ему поставили новый компас.

ТКА-105 и АКА-96 выходили снимать разведчиков с остова транспорта «Чехов». После выполнения задания они несколько раз встречались с противником. АКА-96 дал два безрезультатных залпа PC, а торпедный катер выпустил одну торпеду, которая взорвалась на берегу.

Так флот и авиация провели последние дни перед наступлением на Эльтиген. Единственным достижением 3-й группы высадки оказалась доставка аккумуляторных батарей на шлюпке. В то же время авиация смогла почти полностью вывести из игры Камыш-Бурунскую группировку БДБ, а также доставить десантникам некоторое количество грузов. Но удары по изготовившимся к атаке войскам нужного эффекта не дали.

 

5

Последние дни Эльтигенского плацдарма

5.1. 4 декабря

Около 6 часов утра 4 декабря артиллерия противника открыла ураганный огонь по Эльтигенскому плацдарму. С 06:40 авиация начала усиленно «долбить» позиции десантников. Бомбардировщики наносили удары практически по всем значимым целям, включая КП дивизии. Над плацдармом завязались ожесточенные воздушные бои. В 07:00 (по нашим данным, в 06:50) началось наступление.

Противник сформировал три ударные группы (схема 7). Основной удар наносила группа «Юг» вдоль моря, группа «Запад» должна была захватить колхоз (школу) в центре, группа «Север» наносила отвлекающий удар в направлении высоты 37,4.

Штурмовые орудия в сопровождении взвода саперов (для преодоления минных полей и препятствий) с усиленным 3-м эскадроном 5-го румынского кавалерийского полка прорвали фронт 335-го полка и продвинулись вдоль берега на север примерно на километр. При этом пехота постоянно отсекалась огнем и прижималась к земле. Штурмовые орудия многократно возвращались назад, пытаясь повести за собой румын. Однако каждый раз в атаку поднималась только небольшая часть бойцов, которые шли в атаку, прячась за корпусами «штугов».

Основные силы румын, которые должны были наступать за первой группой, залегли под фланкирующим огнем нашего узла сопротивления севернее высоты 57,6 (там оборонялся 2-й батальон 335-го полка). Атаки против этого опорного пункта были отбиты.

В центре плацдарма атака с запада на колхоз (частично «танковым» десантом на штурмовых орудиях) вскоре захлебнулась. Правда, «штуги» ворвались в колхоз, но наши бойцы отсекли румынскую пехоту огнем, и штурмовые орудия отползли назад. В середине дня они были выведены из боя и переброшены на южный участок. Пехота закрепилась на западной окраине колхоза.

Ударная группа «Север» из-за сильного, как показалось румынам, огня с высоты 37,4 даже не смогла подняться в атаку. Ее участие в событиях дня на этом закончилось. Нужно напомнить, что защитники Эльтигена испытывали острый недостаток боеприпасов и поэтому вынуждены были расходовать их очень экономно.

В 9 часов утра командир 5-го армейского корпуса Альмендингер прибыл в Сараймин, чтобы иметь возможность оперативно реагировать на ситуацию у Эльтигена. К 4 часам дня немцы оценивали обстановку так: русские ослаблены и измотаны огнем артиллерии и налетами, однако успехов практически нет, так как румынская пехота не идет за штурмовыми орудиями. Задачи первого дня выполнены не будут; желательно использовать один немецкий батальон. Если завтра успеха не будет, возможно, придется привлечь к атаке группу Мариенфельда. Впрочем, на эту группу претендовала и 98-я пехотная дивизия, которая отражала наступление под Керчью.

Сила сопротивления десантников произвела впечатление на командование 17-й армии. Начальник штаба армии даже предложил прекратить операцию, если есть ощущение, что она не приносит успеха.

Наша штурмовая авиация весь день буквально висела в районе плацдарма. Хотя в тот же день началось наступление Приморской армии под Керчью, основные усилия авиации пришлись на Эльтиген. Здесь штурмовики сделали 196 (189) самолето-вылетов по войскам противника, а под Керчью — только 38. Кроме того, впервые с начала операции были использованы днем 14 бомбардировщиков «Бостон». Несмотря на интенсивную работу зенитной артиллерии и участие истребительной авиации, противник весь день сильно страдал от атак с воздуха. Немецкие и румынские бомбардировщики сделали 122 самолето-вылета, но средняя бомбовая нагрузка на самолет у противника была значительно выше, чем у нас. За день было сброшено (видимо, в том числе под Керчью) 118,6 тонн бомб. Наши штурмовики и бомбардировщики ответили 63,8 тоннами. Впрочем, нужно учитывать, что «Илы» плюсом к бомбовой нагрузке израсходовали у Эльтигена около 550 PC, 23 тысячи авиационных снарядов и 65 тысяч патронов.

Артиллерия с Таманского берега с утра активно участвовала в отражении атак. Но к полудню у группы Малахова закончились снаряды. Очевидец (начальника штаба 195-го горного минометного полка майор П. П. Молибога) сделал в тот день следующую запись:

«Наша артиллерия с Тамани ведет интенсивный огонь, но к 12–00 уже не стало 122-мм снарядов. Зуйков просит огня, а командующий артиллерией 20 дек полковник Собанов не смог дать такового. При мне послали 6 машин в Старотитаровку за снарядами. Вот так готовились?!!».

Майор возмутился бы еще больше, если бы узнал, что произошло с этими машинами. Вот запись переговоров командарма Петрова по прямому проводу:

«У аппарата Долгов [начальник штаба 20-го корпуса].

Петров: —…Как со снарядами?

[Долгов: ] — Крайне необходимы 122-мм, которых совершенно не осталось. 152-мм пушки снаряды имеют, но до нужных целей не достают. Холостяков направил за снарядами для Малахова 18 автомашин, но они еще не вернулись… Из-за отсутствия снарядов используются только две 152-мм. Автомашины, посланные за боеприпасами, задержаны дорожным отделом Армии, который заставил их в Вышестеблиевской возить песок».

В другом разговоре по прямому проводу упоминается, что для 122-мм пушек снаряды есть «где-то в вагонах, Холостяков приказал их искать». Как отголосок возникшего скандала звучат слова флотских оперсводок о том, что боезапас непрерывно поступает со складов.

Такая подготовка не может не удручать. За 6 дней, имевшихся до начала наступления, не смогли подвезти боеприпасы, хотя они имелись! Наше счастье, что 4 декабря была летная погода, и авиация смогла обеспечить непрерывное воздействие на атакующие войска.

Противник за день израсходовал под Эльтигеном 236,5 тонн боеприпасов (не считая флота и 9-й зенитной дивизии) — 120 840 патронов, 3750 мин и 7766 снарядов (в том числе «штуги» — 1981). На каждое из 20 исправных к утру штурмовых орудий пришлось почти по 100 выстрелов — около двух боекомплектов! К утру следующего дня в строю остались 15 штурмовых орудий, то есть было выведено из строя не менее пяти — а возможно, и больше, если были введены в строй «штуги», ранее находившиеся в ремонте или подбитые в течение этого дня.

С наступлением темноты румынские горные стрелки благодаря прибывшей с центрального участка 1-й батарее 191-го дивизиона штурмовых орудий смогли продвинуться вслед за ударной группой. Впрочем, и сама ударная группа смогла удержать за собой лишь треть той территории, которую днем «проутюжили» штурмовые орудия. В темноте «штуги» были отведены на исходные позиции, а румынская пехота встретила сопротивление отдельных групп советских бойцов и продвинулась вглубь плацдарма всего на 300 метров.

К исходу первого дня десантники удержали практически все позиции. Однако обострилась нехватка боеприпасов, части понесли тяжелые потери. В бой пришлось бросить даже единственный резерв — учебную роту (50 человек). К счастью, ночью ее удалось снова вывести в резерв. Территория плацдарма в результате непрерывных обстрелов и бомбардировок оказалась во многих местах буквально перепахана, траншеи разрушены или засыпаны. Днем из-за вражеского огня было временами невозможно передвигаться, линии связи постоянно рвались. Все это затруднило управление боем. Командный пункт дивизии в течение дня подвергался ударам бомбардировщиков и уцелел практически чудом. За ночь упорным трудом многое удалось восстановить, КП был перенесен на северную окраину поселка. На центральном участке, где ожидался основной удар, саперы поставили дополнительные противотанковые мины. Поскольку 335-й гвардейский полк понес большие потери, на юг были переброшены рота 386-го батальона и часть сил 1337-го полка.

Когда в темноте бои затихли, Гладков собрал командиров. Было понятно, что шансов удержать Эльтиген осталось немного. Комдив ознакомил офицеров с решением прорываться с плацдарма. При обсуждении ситуации мнения разошлись. Часть командиров настаивала на продолжении обороны, так как здесь была обеспечена поддержка артиллерией. Другие предлагали прорываться к партизанам. Но большинство склонялось к решению пробиваться на соединение с основными силами Приморской армии.

Прорыв был назначен на вечер 5 декабря. Оставался самый тяжелый вопрос — о раненых. Вот как описывает момент принятия решения сам В. Ф. Гладков:

«В тот же миг я встретился взглядом с начальником санитарной службы. В глазах Чернова было столько муки и беспокойства, что в душе все перевернулось.

— Как быть с ранеными? — взволнованно спросил он.

— Раненые пойдут с нами. Все, кто сможет идти.

— А кто не сможет?..

За всю мою долгую военную службу ни до той ночи, ни после нее мне не приходилось принимать более тяжелого решения. Советоваться тут было невозможно. Разделить такую страшную ответственность было не с кем. Всю ее тяжесть должен был взять на себя старший начальник „огненной земли“.

— Пойдут все, кто способен идти. Нести с собой тяжелораненых десант не сможет».

Затем Гладков, как мог, постарался смягчить ситуацию: «У нас в распоряжении сутки, может быть, немного больше. За это время командование примет все меры для эвакуации раненых. Возможно, подойдут корабли». Конечно, он понимал, что полная эвакуация тяжелораненых маловероятна. Но пытался успокоить других — а, возможно, и себя самого. Какого-либо выхода из этой ситуации просто не было.

Штаб 3-й группы высадки, рассчитывая на прибытие торпедных катеров, готовил в ночь на 5 декабря операцию по снабжению Эльтигена. К вечеру в Кроткове сосредоточился отряд лейтенанта В. С. Синенко (командир отряда ботов ПВО) — АКА-86, ПВО-21, ПВО-25, ПВО-28, ПВО-29, РТЩ-105, РТЩ-398, РТЩ-415, а также груженые боеприпасами ДБ-5 и паромы № 3 и № 7 (из сдвоенных дюралевых понтонов).

По замыслу отряд торпедных катеров прогонял десантные баржи, затем тральщики-буксировщики доставляли паромы и десантный бот к плацдарму. Выход обеспечивала авиация и артиллерия. Поскольку море несколько успокоилось, долгожданный отряд торпедных катеров (капитан 3 ранга Довгай) наконец вышел в пролив «морским фарватером» (рекомендованный курс вдали от берега в обход немецких и наших заграждений). На переходе из-за тряски на большой волне вышли из строя моторы на ТКА-13 и ТКА-53, они остались в Анапе. В Кротков прибыли 4 катера (ТКА-33, ТКА-43, ТКА-22, ТКА-83), каждый с двумя торпедами на борту.

«Адмирал Черного моря» поставил задачу категорически воспретить снабжение Эльтигена. Ради этого он снял со снабжения Крыма очередные 6 БДБ. Ночью с 4 на 5 декабря они под командованием обер-лейтенанта Тьяркса должны были блокировать плацдарм. На головной БДБ F342 в море вышел лично начальник морской обороны Кавказа капитан-цур-зее Граттенауер. До подхода этих барж из Феодосии блокаду должна была поддерживать камыш-бурунская группа лейтенанта-цур-зее Бендера (3 БДБ). С юга баржи подстраховывали «раумботы» R37, R196 и R208.

Довгай, прибыв в Кротков в 18:30, уточнил задачу и через полчаса вышел в пролив, получив в подкрепление ТКА-105 без торпед. В девятом часу группа Бендера была обнаружена и атакована. Катера безуспешно выпустили 6 торпед (еще одна не вышла по неисправности). После этого ТКА-43, ТКА-33 и ТКА-22 ушли в Анапу, а Довгай остался с ТКА-83 и ТКА-105, имея на двоих одну торпеду.

Хотя торпедный удар не дал результатов, в 21:25 отряд Синенко получил приказ выходить. При выходе на рейд паром № 7 с 9 тоннами боеприпасов затонул из-за сильной течи. Его буксировщик (РТЩ-105) остался, а остальной отряд двинулся 4-узловым ходом. Синенко на АКА-86 ушел вперед на разведку.

В это время подошли баржи из Феодосии, а группа Бендера ушла в дозор к Камыш-Буруну. В 00:25 наш конвой подошел к Эльтигенскому рейду. Дальнейший путь перекрывали 6 БДБ. Синенко на АКА-86 и боты ПВО атаковали их, несмотря на большое неравенство в силах, а ДБ-5 и РТЩ-398 с понтоном двинулись напролом к месту высадки. Завязался ожесточенный бой.

Полностью связать противника боем не удалось. Речной тральщик и паром были расстреляны и затонули в 200 метрах от берега. Пользуясь общей неразберихой, ТКА-83 выпустил по баржам последнюю торпеду, наблюдалось попадание — к сожалению, ошибочно. В бою пострадали катера ПВО-28 и РТЩ-415. Но усилия и жертвы все же не пропали даром. Десантный бот ДБ-5 проскочил к берегу, выгрузив 4200 кг боеприпасов и 12 человек. Забрав 19 раненых и 7 командированных, бот со второй попытки смог обойти вражеский дозор и пришел в Кротков. Он стал последним катером, доставившим грузы в Эльтиген.

У немцев огнем ботов была повреждена и имела потери в личном составе F342, ранение получил и командир группы Тьяркс. Подбитая баржа ушла в Камыш-Бурун, а Граттенауер перешел на F395 и возглавил оставшиеся БДБ. Но столкновений больше не было. Немцы остались в уверенности, что к Эльтигену не прорвался никто. По этому поводу моряки даже получили особую благодарность от командующего 17-й армией.

Итоги ночи оказались для нас малоутешительны. Торпедные катера, которых так ждали, ничего не добились. Хотя считалось, что ТКА-83 удалось потопить одну баржу, было очевидно, что отогнать вражеские дозоры не удалось. Несколько тонн, доставленных ДБ-5, ситуацию не меняли, хотя для десантников и эти боеприпасы были как глоток воздуха.

Выход отряда Синенко обеспечивался ночной эскадрильей 62-го иап, которая с 18:30 до 22:15 сделала 11 самолето-вылетов (9 И-15 и 2 И-153) на подавление огневых точек и прожекторов. Один И-15 был подбит зенитным огнем, но благополучно приземлился на своем аэродроме. Бипланы ночных полков 4-й воздушной армии за ночь сделали 94 самолето-вылета на снабжение Эльтигена и сбросили 9300 кг продовольствия.

Утром 5 декабря произошло «наказание невиновных». Три «раумбота», которые в ночном бою не участвовали, отходили в Феодосию без истребительного прикрытия — все самолеты были заняты под Эльтигеном и Керчью. В 07:45 вражеский отряд обнаружила в Феодосийском заливе утренняя пара «Киттихауков» 30-го разведывательного авиаполка (рап). Наши разведчики действовали с традиционной для 3-й эскадрильи 30-го рап энергией. Они сделали 4 захода на штурмовку и наблюдали пожар на головном «торпедном катере». Хотя повреждения на R37 оказались незначительными, три человека получили тяжелые ранения.

5.2. 5 декабря

За ночь противник переформировал ударные группы. Теперь главный удар наносился в центре, с запада на восток (состав групп см. на схеме 8). 14-й пулеметный батальон румын, накануне показавший полное отсутствие наступательного порыва, активных задач не получил. 2-ю батарею штурмовых орудий (самую слабую, всего 3 «штуга») пришлось перебросить под Керчь.

Утро 5 декабря началось с мощной артподготовки. Впервые в ней участвовали 210-мм гаубицы и реактивные установки 280/320 мм. В 07:00 (09:00) противник пошел в атаку. Один эскадрон группы Хориа был посажен на броню «штугов», но под огнем румыны практически сразу спрыгнули и залегли. Тем не менее «штуги» без пехоты дошли до каменоломен в 500 м восточнее колхоза. За ними вновь поднялась пехота. Поредевший и засыпаемый снарядами 1337-й полк с трудом сдерживал натиск. Чтобы подбодрить бойцов, в траншею пошел командир полка Блбулян и наравне с солдатами отражал атаки огнем из автомата. Большую помощь в отражении атак оказывали наши штурмовики.

В 13:10 (15:10) штаб 5-го армейского корпуса получил приказ Енеке продолжать наступление, не считаясь с потерями. В основу этого решения легло несколько преувеличенное донесение флота о том, что ночью с 4 на 5 декабря на плацдарм не прорвался ни один катер. Отсюда следовало, что с боеприпасами у десантников совсем плохо. Как бы робко ни атаковали румыны, но расходовать боеприпасы по ним придется. И недалек тот час, когда русским будет нечем стрелять.

Между тем атаки продолжались. Прорвавшиеся штурмовые орудия повернули на юг и ударили с тыла по нашему узлу сопротивления в юго-западной части плацдарма, севернее высоты 56,7. Здесь оборонялся 1331-й полк, который фланкирующим огнем сдерживал продвижение вдоль берега группы Бориславски и успешно отражал лобовые атаки группы Портаческу. После удара штурмовых орудий с тыла полк был вынужден оставить свои позиции. Теперь у противника появилась возможность начать наступление на маячную высоту.

В середине дня ударные группы были переформированы. Во вновь созданную группу Паса (командир 5-го кавалерийского полка) вошли 9-й кавполк, 4-й эскадрон 5-го кавполка, 1-й и 3-й эскадроны 10-го мотокавалерийского полка, 14-й пулеметный батальон, 3-я батарея 191-го дшо. Группа Портаческу теперь состояла из 10-го мотокавалерийского полка (без двух эскадронов), 5-го горнострелкового батальона и 1-й батареи 191-го дшо. У Бориславски остался только 10-й горнострелковый батальон.

Наступление возобновилось в 14:30, а к 16:00 вся южная часть плацдарма перешла в руки врага, несмотря на ожесточенное сопротивление наших бойцов. 1337-й полк к исходу дня отошел в третью траншею, которая тянулась вдоль западной окраины поселка Эльтиген. От позиций полка до пристани оставалось чуть больше километра. Вечером противник применил огнеметы.

Наша ударная авиация 5 декабря полностью переключилась на Эльтиген, хотя продолжалось наступление под Керчью. Штурмовики сделали 182 (181) самолето-вылета по войскам противника и оказали большую помощь в отражении атак, заплатив за это четырьмя сбитыми и тремя подбитыми «Илами». Положение с боеприпасами у десантников вынудило снова привлечь штурмовики к доставке грузов. В 13 самолето-вылетах они сбросили 1900 кг боеприпасов, потеряв от зенитного огня один самолет.

Еще 24 (23) самолето-вылета Ил-2 и 12 (11) Пе-2 пришлись на удары по баржам в Камыш-Буруне. В течение нескольких часов F305 и F369 получили по 5 прямых попаданий бомбами и затонули, F447 загорелась от единственного прямого попадания. Три человека с большим риском для жизни вывели ее на середину гавани и потушили пожар, несмотря на взрывавшиеся время от времени боеприпасы. Баржа осталась на плаву, но полностью вышла из строя.

Столь результативные налеты (попало в цель 7,3 % сброшенных бомб — 11 из 150) проходили под сильнейшим зенитным огнем. Были подбиты и совершили вынужденные посадки три Ил-2 (один из них разбился) и один Пе-2. «Мессершмитты» находились в воздухе, но помешать попытались всего один раз, да и то безуспешно.

В целом немецкие истребители не смогли помешать работе нашей ударной авиации. Из заявленных 27 сбитых самолетов (1 «Бостон», 12 Ил-2 и 14 истребителей) они реально сбили всего один Ил-2 (еще один совершил вынужденную посадку успешно), а также 4 истребителя (еще один разбился при вынужденной посадке). Зенитная артиллерия при 15 заявленных успехах сбила 4 «Ила» и один ЛаГГ-3, один Пе-2 и 6 Ил-2 были подбиты и сели на вынужденную (из них один разбился).

«Бостоны», учитывая потери предыдущего дня, было решено использовать после наступления темноты. Они сделали 17 самолето-вылетов двумя группами, еще один бомбардировщик разбился при взлете.

В отличие от авиации, батареи с Таманского берега не показали заметных результатов. 152-мм артиллерия почти не доставала до противника, имелись случаи падения снарядов на свои войска или в воду перед плацдармом. Батареи получали в основном снаряды ОФ-530, обеспечивавшие меньшую дальность, чем ОФ-540. Впрочем, ускоренный износ матчасти привел к тому, что и ОФ-540 уже не доставали до врага. Поэтому огонь вели в основном 122-мм и 100-мм пушки. Первые испытывали нехватку снарядов и также не покрывали всю тактическую глубину войск противника. Дальнобойные стационарные 100-мм орудия доставали повсюду и были достаточно обеспечены боеприпасами, но их имелось всего четыре. В течение дня на двух из них артогнем противника были выведены из строя прицелы. Правда, к вечеру впервые открыла огонь только что закончившая установку 130-мм морская стационарная батарея БС-743. Ее дальнобойности хватало для борьбы с любыми целями в районе Эльтигена, но в ней имелось всего три орудия.

5-й армейский корпус израсходовал под Эльтигеном 150,5 тонн боеприпасов, в том числе штурмовые орудия 1023 снаряда. Учитывая, что к утру 5 декабря перед плацдармом были 12 исправных «штугов», расход на орудие получился немногим меньше, чем накануне. За день были выведены из строя не менее 5 штурмовых орудий. Авиация в 14 вылетах Не-111 и 102 Ju-87 сбросила на оба плацдарма 76,6 тонн, уступив на этот раз нашей (80,2 тонны).

В 18:00 Гладков сообщил Петрову:

«К исходу дня противник овладел западной окраиной Эльтигена. Боеприпасы на исходе. Потери большие. Если ночью не поможете, буду выполнять ваш приказ 05 [о прорыве с плацдарма]. Срочно жду указаний».

В 22:30 в ответ пришла радиограмма:

«Боеприпасы вам сегодня сбрасываются самолетами. Кроме того, организована морем подача эшелонов с боеприпасами — всего 65 тонн. Приказываю: весь день 6 декабря 1943 года прочно удерживать занимаемый район, не давая противнику разрезать ваши боевые порядки. В течение дня тщательно готовить выполнение приказа 05. Команду на исполнение дам я. Петров, Баюков. 5.12.1943 22.00».

В полночь пришла еще одна радиограмма:

«Гладкову. Завтра примите все меры, но до вечера продержитесь. С наступлением темноты собрать все боеспособное для действия по 05. Время ночью определите сами и донесите. При отсутствии донесения буду считать, что начинаете в 22 часа. Авиация, артиллерия будут действовать, как указано в директиве. Делаю все, что могу. Уверен, бойцы, сержанты и офицеры выполнят свой долг до конца. Петров, Баюков. 5.12.1943 23.15».

За ночь удалось разведать участок будущего прорыва. Оказалось, что Чурбашское озеро вполне можно перейти вброд. Кроме того, был взят «язык» из 14-го румынского пулеметного батальона, от которого получены полезные сведения.

В ночь на 6 декабря контр-адмирал Холостяков выслал к Эльтигену отряд Синенко. Но из-за ухудшившейся погоды отряд вернулся обратно. К утру на берег был выброшен волной ПВО-25.

Для обеспечения этого выхода из Анапы отправился отряд капитан-лейтенанта К. Г. Кочиева (ТКА-13, ТКА-53, ТКА-103, ТКА-82). На подходе к Кроткову ТКА-103 погиб на мине. Присоединив к своему отряду ТКА-83 и ТКА-105, Кочиев вышел к плацдарму. ТКА-13 вскоре поломал винт при ударе о подводный предмет, а остальные катера обнаружили баржи. В атаку смог выйти только ТКА-53. Его единственная торпеда взорвалась на берегу у северной окраины Эльтигена у нового КП. Эта торпеда попала в мемуары Гладкова.

«Отданы все распоряжения на 6 декабря. Офицеры разошлись по частям. Я остался один в капонире… Голова, как налитая свинцом, опустилась на руки. В такой позе и уснул. Снилось мне, что стою, весь охваченный пламенем, но одежда на мне не горит. Разбудил отчаянной силы взрыв. Воздушная волна, хлынув через амбразуру, сбросила на пол телефонный аппарат. Винченко доложил: недалеко от КП разорвалась морская торпеда».

В 4 часа ночи в Тамань морским фарватером прибыли с юга СКА-031, СКА-036 и СКА-0141 с пятью десантными ботами. После длительного перерыва в составе 3-й группы высадки снова появились исправные «малые охотники».

Адмирал Черного моря выслал в дозор все 6 оставшихся в строю барж. Понесенные в ходе дневных налетов потери позволили Бринкману еще раз напомнить командующему 17-й армии, на какие большие жертвы идет флот ради поддержания блокады.

У-2 сделали за ночь 120 (118) самолето-вылетов на снабжение Эльтигена и сбросили 11 300 кг грузов.

5.3. Бои 6 декабря и прорыв

Ночью силы 6-й кавалерийской дивизии вновь были перетасованы между ударными группами (схема 9). Наступление началось в 07:00 (09:00). Группа Бориславски, не имевшая штурмовых орудий, продвигалась очень медленно. Защитники Эльтигена за ночь грамотно организовали систему огня на новой линии. Группа Портаческу, наступая через каменоломни, при поддержке штурмовых орудий вышла на южные и юго-восточные склоны маячной высоты. Здесь враг натолкнулся на особенно ожесточенное сопротивление и залег. Бойцы группы Паса смогли пройти лишь 100 метров и были прижаты к земле огнем с высоты 37,4 и с маячной высоты. Надежд на то, что задача дня будет решена, не осталось. Командующий 17-й армией предупредил, что больше не может выделять столько боеприпасов. Желая все же ликвидировать плацдарм, Альмендингер решил утром 7 декабря бросить в бой группу Мариенфельда.

Однако после обеда ситуация изменилась. Сказался недостаток боеприпасов у десантников, мощный вражеский артогонь и налеты пикирующих бомбардировщиков. Около 14 часов начался штурм маячной высоты. После двухчасового ожесточенного боя она пала. Кроме того, врагу удалось захватить южную половину поселка Эльтиген. Попала в плен часть тяжелораненых, лежавших в подвалах домов. Возникла угроза, что до темноты плацдарм будет рассечен на части, и десантная группа перестанет существовать как организованная сила. Гладков решил провести контратаку. С наиболее спокойного северного участка были сняты рота 386-го обмп и рота 1339-го сп. Вместе с учебной ротой они составили небольшую ударную группу. Перед контратакой Гладков дал на «большую землю» последнюю радиограмму:

«Противник захватил половину Эльтигена. Часть раненых попала в плен. В 16.00 решаю последними силами перейти в контратаку. Если останемся живы, в 22.00 буду выполнять ваш 05» [171] .

Перед контратакой удалось даже организовать короткую артподготовку. Командующий артиллерией дивизии вызвал огонь с Таманского берега, и батареи 5 минут вели огонь по южной окраине Эльтигена. В результате боя, временами переходившего в рукопашную, половину поселка вместе с ранеными удалось вернуть. Оказалось, что часть раненых была убита противником. Это добавило десантникам ожесточения в последующих боях.

Благодаря героической, без всякого преувеличения, борьбе удалось выстоять до темноты. К вечеру командование противника пришло к заключению, что завтра с плацдармом будет покончено. Однако сила сопротивления оказалась такой, что Альмендингер продолжал испытывать колебания. Вечером он сначала отменил решение о вводе в бой группы Мариенфельда, а затем все же перебросил ее к Эльтигену. Группа должна была вступить в дело при малейшей заминке в ликвидации плацдарма.

Наша ударная авиация продолжала действовать исключительно в интересах группы Гладкова. Однако погода резко ухудшилась, десятибалльная облачность высотой 400–500 метров вынудила снизить активность. Штурмовики сделали по войскам 100 (98) вылетов, еще в 10 вылетах сбросили 1900 кг боеприпасов. Из-за сжатия плацдарма условия для сброса грузов стали гораздо хуже. Плохие погодные условия повлияли и на качество сопровождения. Один «Ил» был сбит истребителями, еще два подбиты (сели на вынужденную, подлежали ремонту); кроме того, сбит один ЛаГГ-3 и подбита «Аэрокобра». Продолжала свирепствовать зенитная артиллерия — ею были сбиты 4 «Ила» и 1 ЛаГГ-3, подбиты и сели на вынужденную 2 «Ила» (в том числе один на свой аэродром, но с убранным шасси). Днем 14 самолето-вылетов по войскам сделали 14 «Бостонов». Обошлось без потерь, несмотря на сильный зенитный огонь.

Немецкая авиация также основные усилия направила против Эльтигена. Из-за облачности Не-111 не действовали, а «штуки» произвели 179 самолето-вылетов, сбросив 86 тонн бомб на очаги сопротивления (для сравнения — наша авиация сбросила 29,1 тонну). Расход боеприпасов под Эльтигеном составил 270,7 тонн. 8 штурмовых орудий, участвовавших в бою, сделали 874 выстрела, то есть продолжали использоваться очень интенсивно.

К вечеру 6 декабря у Гладкова осталось 2300 бойцов и 800 раненых. По немецким данным (согласно показаниям наших пленных), в прорыве должны были участвовать все, кроме 300 тяжелораненых.

В 20:00 на КП 318-й дивизии собрались командиры полков. Были даны последние распоряжения перед прорывом. Документы сожгли, тяжелое оружие привели в негодность и закопали. Бойцам раздали последние боеприпасы. Запасов продовольствия хватило на горсть сухарей каждому и банку мясных консервов на двоих.

Всего собралось более 2000 человек, включая раненых, способных передвигаться. В их числе были даже как минимум два офицера, из-за ранений потерявшие зрение — морской комендант Эльтигена капитан-лейтенант Н. А. Кулик и летчик сбитого штурмовика 7-го гшап И. М. Моргачев. Раненые также были вооружены. Остатки 1339-го полка и 386-го батальона составили группу прорыва, слева и справа шли соответственно остатки 1337-го и 1331-го полков. В арьергард был назначен 335-й гвардейский полк (около 100 человек), в центре боевого порядка находился медсанбат с 200 ранеными.

Перед началом прорыва наша артиллерия открыла огонь перед рубежом прорыва, 14 «Бостонов» нанесли удар по скоплению войск на южной окраине Эльтигена, затем еще 20 «Бостонов» бомбили различные цели западнее и южнее Эльтигена. Один самолет сбили зенитки.

В 22:00 в небо взвилась красная ракета, и десант без единого выстрела в кромешной темноте пошел на прорыв (схема 10). 150 метров удалось пройти беспрепятственно, потом ударил пулемет. Десантники рывком преодолели оставшееся до вражеских траншей расстояние. Перебив оказавшихся на пути румын из 14-го пулеметного батальона, эльтигенцы перешли вброд по колено в воде и грязи заболоченную часть Чурбашского озера и вырвались в степь.

Люди были истощены голодом, в последние дни почти не спали из-за непрерывных боев и обстрелов, некоторые потеряли в болоте сапоги и шли босиком (в декабре!). Тяжелее всего приходилось раненым. Но кольцо окружения осталось позади, и это придавало сил. Уничтожая попавшиеся на пути батареи и тыловые подразделения противника, основная группа во главе с Гладковым вышла к Солдатской Слободке. Там был захвачен продовольственный склад. Измученные переходом по изрезанной балками степи, десантники впервые за многие недели смогли досыта поесть. Среди трофеев оказался даже шоколад. Затем последовал еще один переход, и к 5 часам утра основная группа вышла к подножию горы Митридат.

В штабе бригады Фаульхабера, оборонявшей Керчь, первое сообщение о прорыве было получено в 23:30 6 декабря (01:30 7 декабря). Однако оно не вызвало никаких опасений. Штаб 6-й румынской дивизии сообщал, что на север прорвались около 50 человек. Их преследование было поручено 14-му пулеметному батальону. Тем не менее, полковник Фаульхабер предупредил свои подразделения и выслал в степь дозоры. Через двадцать минут сообщение о прорыве получил и штаб 5-го корпуса. Больше никаких сообщений не поступало до 3 часов ночи, когда стали известны результаты допроса раненого советского офицера, попавшего в плен. Он сказал, что ночью из Эльтигена прорвались около 2500 человек, и они будут пробиваться через Керчь. Немцам эти сведения показались фантастическими. Никаких сообщений от высланных дозоров и из подразделений не поступало. Тем не менее после некоторых колебаний Фаульхабер приказал имевшимся в его распоряжении резервам (две пехотные и одна саперная роты, самокатный и саперный взводы 282-го полка, а также рота охраны порта) занять оборону на цепи высот горы Митридат. Но приказ уже опоздал. В 04:15 (06:15) поступило первое сообщение о бое у высоты 108,4. Затем донесения о столкновениях посыпались из самых разных мест.

Тем временем десантники после 20-километрового марша по пересеченной местности приводили себя в порядок и готовились к атаке Митридата. Гладков со своими командирами составили следующий план. Северо-восточные склоны атакуют остатки 1139-го полка и 386-го батальона, восточные склоны — остатки 1137-го полка, берег и южное предместье Керчи — 1131-го полка.

Бойцы 335-го гвардейского стрелкового полка во главе с комполка Нестеровым в темноте отстали и пробирались небольшими группами — часть из них попала в каменоломни к партизанам, сам Нестеров с помощью партизан пересек линию фронта через два месяца. Одна из групп обошла Керчь с запада и погибла в бою у Булганака. Вообще мелкие группы выходили на Еникальский плацдарм в течение долгого времени. Так, 15 декабря в расположение 16-го стрелкового корпуса вышла группа бойцов во главе с ведущим хирургом медсанбата 318-й сд майором В. А. Трофимовым.

Примерно в полшестого утра десантники пошли в атаку. Стараясь не шуметь, они преодолели проволочные заграждения и ворвались на высоты. На Митридате находились наблюдательные пункты артиллерии, подразделения артиллерийской разведки и т. п. Атака оказалось совершенно неожиданной. Многие немцы проснулись только тогда, когда к ним в блиндажи влетели гранаты. Не все, кто попытался сдаться в плен, успели это сделать. К семи часам утра все четыре высоты горы Митридат и участок берега у судоремонтного завода и бочарной фабрики оказались в наших руках. Несколько групп ворвались в Керчь и продвигались к северу, уничтожая штабы, узлы связи, технику и отдельные подразделения, встретившиеся на их пути. В частности, был разгромлен штаб 22-го румынского горно-стрелкового батальона и захвачено его знамя. 18 человек прошли через весь город, перешли незамеченными линию фронта и вышли к своим на основном плацдарме. Этот случай даже вызвал скандал, поскольку бойцы дошли до огневых позиций нашей артиллерии в тылу, и никто их ни разу не спросил, кто они такие и откуда.

На Митридате удалось захватить слегка поврежденную немецкую рацию. Бойцы одного из флотских корпостов ввели ее в строй, и вскоре после 7 часов утра Гладков смог передать Петрову первую радиограмму:

«Обманули фрицев. Ушли у них из-под носа. Прорвали фронт севернее Эльтигена. Прошли по ранее намеченному маршруту. К 7.00 захватили Митридат и пристань. Срочно поддержите нас огнем и живой силой».

Через полчаса Петров ответил:

«Ура славным десантникам! Держите захваченный рубеж. Готовлю крупное наступление. Вижу лично со своего НП ваш бой на горе Митридат. Даются распоряжения командиру 16-го ск генералу Провалову о переходе в наступление для захвата Керчи и соединения с вами. Петров».

Командарм также немедленно направил сообщение об успехе десантников Сталину.

В это время подходила к концу трагедия Эльтигенского плацдарма. В 05:30 (07:30) после артподготовки началось наступление румын на оставшийся небольшой пятачок. Кроме тяжелораненых и части медперсонала, там остались небольшие разрозненные группы, по разным причинам не успевшие уйти с основными силами. Они продолжали оказывать сопротивление, поэтому командир 6-й кавалерийской дивизии Теодорини смог доложить о ликвидации плацдарма лишь через час после начала наступления. Многие из оставшихся в живых защитников Эльтигена и в этой безнадежной ситуации предпочли сдаче в плен попытку самостоятельно пересечь пролив на подручных средствах и даже вплавь. 125 человек были подобраны в проливе нашими катерами (об этом немного ниже). Эльтигенская трагедия закончилась.

Что же предпринял флот для спасения оставшихся на плацдарме? В 18:00 6 декабря контр-адмирал Холостяков получил приказ забрать десант из Эльтигена. Конечно же, полностью снять оставшихся было невозможно. Днем 6 декабря в проливе бушевал шторм, в Тамани затонул только что снятый с мели ПВО-11. Катера из-за шторма не могли находиться в Кроткове и направились в Тамань. На переходе они попали под огонь 150 мм батареи 1./613 с мыса Такиль. ПВО-28 получил попадание (видимо, был пробит навылет), тяжело ранен лейтенант Синенко. После прихода в Тамань ПВО-28 был выброшен на сваи, но вскоре снят.

К вечеру 3-я группа высадки к вечеру располагала следующими боеготовыми катерами: СКА-031, СКА-036, СКА-0141, АКА-96, ПВО-16, ПВО-18, ДБ-5, ДБ-20, ДБ-387, ДБ-503, ДБ-509, ДБ-514, РТЩ-105 — всего 13 единиц. ДБ-520 прибыл с юга неисправным, ДБ-10 с 5 декабря числился в строю, но к Эльтигену не посылался, так как во время ремонта на нем был смонтирован прожектор для участия в задуманной операции ботов-торпедоносцев. ТКА-53, ТКА-82, ТКА-83, ТКА-105 из-за шторма не смогли заправиться в Тамани и стояли исправные, но без топлива. На ходу был также КМ-057 (без динамо-машины, с ограниченной дальностью плавания). Самостоятельно шедший с юга в Тамань ПВО-22 сбился с курса и сел на мель у северной оконечности косы Тузла, где впоследствии был разбит штормами.

Понятно, что с такими силами 3-я десантная группа за ночь не смогла бы эвакуировать всех десантников даже при полном отсутствии противодействия. А противодействие было. Бринкман, как и в прошлую ночь, выслал из Камыш-Буруна 4 БДБ для блокады Эльтигена, а остальные две боеготовые БДБ — в дозор перед базой. С юга блокаду поддерживали 3 «раумбота». Задача была прежней — ни в коем случае не допустить снабжения или усиления войск на плацдарме.

К 20:00 погода была по-прежнему плохой (ветер норд-вест 5 баллов, море 3 балла). Через полчаса из Сенной к Эльтигену для эвакуации раненых вышел отряд капитан-лейтенанта А. И. Кэба — СКА-036, СКА-0141, СКА-031 с ботами ДБ-503, ДБ-509, ДБ-387 на буксире. Из-за сильного ветра и плохой видимости СКА-0141 и СКА-031 сели на мель восточнее Тамани. СКА-031 вскоре смог сняться, а СКА-0141 остался на мели до вечера 7 декабря.

В 22:50 из Сенной вышел второй отряд — РТЩ-105, ДБ-20, ДБ-514, ПВО-16, ПВО-18 во главе с командиром РТЩ-105. Выходил также ДБ-5, но сразу же сел на мель.

Связь с плацдармом прервалась еще в 21:30. После ухода основных сил на прорыв оставшиеся в заслонах бойцы и часть раненых выходили на берег и пытались переправиться через пролив на плотах, досках, ящиках, бочках и других подручных средствах, а некоторые и просто вплавь. В 01:50 группа обер-лейтенанта-цур-зее Шубеля, блокировавшая плацдарм, обнаружила две бочки, с которых были взяты 7 пленных. После этого немцы в лучах прожекторов регулярно обнаруживали плоты и бочки, разбросанные по проливу. По ним велся огонь из 75-мм орудий и «Эрликонов», но из-за плохой видимости результаты не наблюдались. Шубель решил сузить дозорную полосу и приблизиться вплотную к берегу у северной части плацдарма, еще остававшейся в наших руках. К счастью, плохая видимость затруднила немцам охоту на беззащитных людей, и несколько часов они безрезультатно ходили вдоль берега. Около 6 часов утра баржи провели короткий безрезультатный бой с двумя катерами — вероятно, СКА-031 и СКА-036. При этом десантные баржи уклонились к югу от плацдарма. Вероятно, в это время к берегу проскочил ПВО-18 — единственный катер, сумевший той ночью забрать с плацдарма людей и благополучно вернуться. Не исключено, что тогда же прорвался к берегу и РТЩ-105. В штабе группы высадки предполагали, что он погиб на обратном пути, имея на борту раненых с плацдарма.

Группа Шубеля продолжала блокировать Эльтиген и на рассвете. В 07:20 были обнаружены «3 полностью загруженных десантных катера». Два из них якобы удалось потопить, а один уходил, отбиваясь пулеметным огнем. В катер наблюдались попадания из «Эрликонов», однако преследование пришлось прервать, так как стало совсем светло. Видимо, отбившимся от врага катером был ПВО-18, хотя он не имел 37-мм орудия (было снято из-за неисправности). Утром поврежденный бот прибыл в Кротков, имея на борту 14 здоровых и 15 раненых десантников. Возможно, в этом же бою погиб со всем экипажем РТЩ-105 — данные о времени его гибели противоречивы, а свидетелей с нашей стороны не осталось… Больше потерь в катерах у нас ночью не было. Кроме ПВО-18 и, возможно, РТЩ-105, на плацдарм никто не прорвался.

До 07:35 группа Шубеля уничтожила еще одну большую и две малых лодки, а также плот или бочку, с которой взяли еще 5 пленных. В проливе наблюдались еще 30–40 плотов, бочек и т. п. Шубель вызвал для их уничтожения авиацию и ушел в Камыш-Бурун.

С утра в пролив для спасения людей вышли ТКА-82 и ТКА-105, СКА-031, СКА-036, затем АКА-96. Их действия обеспечивали батареи и истребители. При проходе Тузлинской промоины СКА-031 подорвался на мине. СКА-036 отбуксировал его в Кротков. Катера снимали людей с плотов и прочих плавсредств при свете дня под огнем батарей. В отдельных случаях снаряды рвались совсем близко. Однажды на ТКА-82 даже заглохли двигатели от сотрясения, но экипажу быстро удалось дать ход. Повреждения оказались минимальными — на ТКА-82 разбилось стекло командирской рубки, а ТКА-105 получил одну осколочную пробоину. Немецкая батарея 1./613 отчиталась о потоплении одного катера.

Высадив в Кроткове спасенных людей, АКА-96 пошел к мысу Такиль для обследования двух шлюпок, обнаруженных с воздуха. Людей в них не оказалось, а катер в 11:58 атаковала пара Me-109. «Мессеры» сделали 6 заходов. АКА-96 получил многочисленные повреждения, начал терять ход и заполняться водой. 2 человека погибли, 5 получили ранения. В числе раненых был и командир катера лейтенант В. С. Пилипенко (с 16.05.44 Герой Советского Союза). Он продолжал вести огонь по самолетам. По наблюдениям команды, на шестом заходе в 12:25 один Me-109 был сбит. Второй истребитель сделал еще один заход и ушел. На помощь из Кроткова вышел ТКА-82. Он сняли с катера людей, все люки на АКА-96 задраили. Доставив спасенных в Кротков, ТКА-82 вместе с ТКА-105 и СКА-036 пошел к АКА-96 для буксировки. Однако изрешеченный катер уже не мог держаться на плаву и в 13:10 затонул.

С утра и до вечера катера в южной части пролива прикрывал 66-й иап 329-й иад. Почти все время в воздухе находилась четверка «Аэрокобр». Но как раз в момент начала расстрела АКА-96 (11:58) происходила «пересменка». Одна четверка в 12:00 вернулась на свой аэродром (Вышестеблиевская), а следующая взлетела в 12:02. В районе Эльтиген — Камыш-Бурун на «прикрытие войск» (предполагалось, что в Эльтигене еще может обороняться часть десантников) в 11:15–12:20 летала четверка Як-1 42-го гиап 229-й иад. По донесению ведущего, в южной части пролива они встретили и прогнали на запад пару Me-109. Возможно, их связала боем одна пара немецких истребителей, а вторая в это время расстреляла АКА-96. В оперсводке 42-го гиап рядом с записью о вылете этой четверки «Яков» стоит весьма показательный комментарий: «Командир 229 тиад полковник Степанов приказал вылет боевым не считать». Не исключено, что это связано именно с гибелью катера.

Больше в течение дня атак с воздуха по нашим катерам не было. 25-й иап ВВС ЧФ, который иногда упоминается как виновник плохого прикрытия катеров, в данном случае ни при чем. Вылеты его «ЛаГГов» начались только в 12:40 — видимо, из-за негодности аэродрома.

По «Отчету по десантной операции в Эльтиген», всего катера спасли в проливе 125 десантников. Вероятно, в спасении людей участвовали не только перечисленные выше катера, но данных об этом найти не удалось.

7 декабря блокада Эльтигена закончилась в связи с исчезновением плацдарма. Одновременно возник Митридатский плацдарм, но он находился в операционной зоне Азовской флотилии. 3-я группа высадки заканчивала свое непродолжительное, но бурное существование. В час дня 7 декабря контр-адмирал Холостяков получил приказ отправить свои катера на косу Чушка в распоряжение АВФ.

 

6

Бои за Митридат и действия Приморской армии

Митридатская «десантная» операция

6.1. Последние попытки добиться перелома

Описание наступления Приморской армии 4–6 декабря выходит за рамки данной статьи. Но для понимания происходивших событий нужно коротко упомянуть и о нем.

Как и в предыдущие разы, артподготовка не дала нужного эффекта, а ударная авиация в это время практически полностью переключилась на поддержку группы Гладкова. В первый день штурмовики сделали для поддержки наступления только 38 самолето-вылетов, в последующие дни — вообще ни одного. Пехота и танки, атакуя неподавленную оборону, понесли тяжелые потери. В целом Приморская армия действовала настолько неудачно, что противник принял наступление с решительными целями за удар, нанесенный преждевременно для отвлечения сил от Эльтигена.

К утру 7 декабря наступательные возможности Отдельной Приморской армии были практически исчерпаны, резервы израсходованы, боеприпасы расстреляны. После трех дней боев некоторые стрелковые роты вообще перестали существовать, а в остальных осталось в среднем по 16–18 бойцов. Тем не менее Петров отдал приказ 339-й стрелковой дивизии наступать на Керчь на соединение с прорвавшейся к Митридату группой. В 09:30 жидкая цепочка пехоты поднялась в атаку, но вскоре залегла под огнем. В расположении дивизии остались только три танка KB, остальные после тяжелых боев были выведены в тыл.

В 10:00 63-я тбр и 85-й тп были подняты по тревоге и направлены на южный участок фронта. К 14:00 18 Т-34 и 10 KB-1С сосредоточились на восточной окраине Колонки. Еще 3 танка KB на марше вышли из строя (лишнее свидетельство технического состояния танкового парка). После короткой артподготовки в 16:00 пехота с танками перешла в атаку, но под огнем вскоре залегла. Танки с небольшими группами бойцов вклинились во вражескую оборону на 100 метров и отразили одну контратаку. Но затем под огнем с разных направлений им пришлось отойти на исходные позиции. В 63-й бригаде 2 Т-34 были подбиты и эвакуированы.

В 08:30 штаб немецкого 5-го корпуса получил донесение командира 6-й кд Теодорини о ликвидации Эльтигенского плацдарма. Но немцам в тот момент было не до румынских победных реляций. Потеря Митридата могла привести к краху всей обороны на полуострове. Во-первых, бригада Фаульхабера могла не устоять в первые часы перед согласованным наступлением сил Приморской армии с фронта и одновременным ударом десантников с тыла. Во-вторых, если бы десант и переброшенные ему в помощь части смогли прочно закрепиться на Митридате, там обязательно появились бы корпосты артиллерии. Поскольку с Митридата прекрасно просматривался немецкий тыл на большую глубину, эффективность огня увеличилась бы на порядок. Сами немцы потеряли на горе свои НП и корпосты, что затрудняло использование артиллерии. И, наконец, в тылу у немцев образовался новый плацдарм, надежная блокада которого с моря практически исключалась. Создалась опасность, что наша армия сможет накопить там силы, достаточные для сильного удара в дополнение к мощной фронтальной атаке.

В общем, Митридат следовало как можно быстрее отбить обратно. Часть сил, которые Фаульхабер хотел использовать в качестве гарнизона Митридата, ему пришлось оставить для обороны южных кварталов Керчи и для создания фронта вокруг нового плацдарма. Однако удалось собрать ударную группу для немедленной контратаки (до трех рот). Она атаковала высоту 108,4 (самую западную и самую высокую из четырех). Измотанные десантники, не имевшие тяжелого оружия, после ожесточенного боя к 11:30 оставили высоту. С юга вдоль берега контратаковали подразделения 22-го румынского горнострелкового батальона. Однако дальнейшие контратаки ударной группы и подошедших войск удалось отразить (схема 11).

Значительная часть сил противника была связана боем в городских кварталах. Там отчаянно оборонялись небольшие группы десантников, проникшие в город на рассвете. Часть румынских подразделений пришлось выделить для усиления обороны берега в районе мыса Ак-Бурну — немцы опасались новой высадки.

Группе Гладкова срочно требовались боеприпасы. В светлое время доставка по морю исключалась, поэтому снова были привлечены штурмовики. Несмотря на 10-балльную низкую облачность, они сделали 15 самолето-вылетов и сбросили 2900 кг патронов и гранат. Поскольку в районе Эльтигена до сих пор вспыхивали отдельные перестрелки и ситуация там была для нашего командования не ясна, еще 4 (3) «Ила» во второй половине дня сбросили у эльтигенской школы 600 кг боеприпасов. Артиллерия группы Малахова частью сил также вела огонь по целям в районе Эльтигена. Дальнобойные 100-мм и 130-мм батареи в основном действовали по запросам Гладкова. Их артогонь, а также действия штурмовиков — 63 (62) самолето-вылета — помогли защитникам Митридата отстоять большую часть нового плацдарма до темноты.

Вылеты небольшими группами были организованы так, что с десяти часов утра и до темноты в воздухе почти постоянно находились несколько штурмовиков. Безусловно, это сковывало противника. Его авиация из-за тяжелых метеоусловий почти не действовала. Днем 12 Не-111 отбомбились по войскам Приморской армии в районе Колонки.

Командование 5-го корпуса спешно создавало группировку для ликвидации Митридатского плацдарма. Перебрасывались к новому плацдарму части от Эльтигена — группа Мариенфельда, 191-й дивизион «штугов» (без 2-й батареи; осталось 7 боеспособных «штугов»), румынские 5-й и 10-й горнострелковые батальоны и 10-й мотокавалерийский полк (последний понес тяжелые потери в боях у Эльтигена и был малобоеспособен). Для переброски был привлечен весь доступный автотранспорт, включая автомашины флота. Но эти войска все равно не успевали до наступления темноты.

Силы группы Гладкова оценивались противником всего в 600–800 человек, эта оценка была занижена примерно в два раза. Тем не менее, считалось, что выделенных немецких и румынских войск недостаточно. Атаку назначили на утро 8 декабря, а пока подтягивали артиллерию, чтобы огнем измотать десантников, а также предотвратить подход подкреплений морем. Для обработки Митридатского пятачка были сосредоточены 92 орудия армии и флота (1 — 210-мм, 9 — 173-мм, 24 — 150-155-мм, 3 — 130-мм, 33 — 105-мм, 22–75–76,2-мм. Кроме того, для обстрела плацдарма и в первую очередь для борьбы с катерами были привлечены также несколько тяжелых и легких зенитных батарей 9-й зенитной дивизии.

Пока армия безуспешно билась о немецкую линию обороны, флот в авральном порядке готовился к доставке войск на новый плацдарм. Начиналась так называемая Митридатская десантная операция (схема 12). Десантной ее можно назвать с некоторой натяжкой, поскольку войска высаживались на уже занятый берег.

Впрочем, задача была весьма непростой. Предстояло при отсутствии внезапности пройти через заминированную Керченскую бухту мимо немецких батарей, в том числе двух береговых в районе мыса Ак-Бурну, оснащенных трофейными орудиями: 3./613 (три 130-мм) и 4./613 (три 76,2-мм). Весьма вероятным было и противодействие немецкого флота. Действительно, на ночь с 7 на 8 декабря Бринкман выслал в дозор в Керченскую бухту 4 БДБ.

Азовская флотилия с трудом справлялась со снабжением армии на основном плацдарме. После провала очередного наступления войска остро нуждались в боеприпасах и пополнении. Отвлечение плавсредств на новую высадку ставило армию в сложное положение. Но отказаться от попытки сохранить Митридатский плацдарм было невозможно — слишком много мог дать этот неожиданный успех. К 7 декабря на перевозках были заняты несколько барж и паромов с буксирами. Их для перехода по малым глубинам к Митридату использовать было нежелательно, и они остались на переправе.

В строю в районе пролива имелись БКА-124, БКА-306, БКА-321 и более 10 тендеров. Был сформирован штаб высадки, командиром группы высадки стал капитан 3 ранга Ф. В. Тетюркин. Для переброски были выделены 400 человек из 83-й морской стрелковой бригады. Поскольку на траление времени не было, ограничились назначением одного курса вдоль предполагаемой кромки немецкого минного заграждения. Точность движения обеспечивалась ведущим створом на косе Чушка. По счастливой случайности курс выбрали между немецкими заграждениями. Границы участка высадки должны были обозначить кострами войска митридатской группы.

Для разведки фарватера и для установления связи с десантниками был выделен БКА-321. Но из-за задержки группы разведчиков БКА вышел из р-на Глейки только в 21:00, на 3 часа позже запланированного. Ему удалось выполнить оба задания скрытно, однако при возвращении, около 23 часов, в районе завода Войкова на катере вышли из строя моторы, и он потерял ход. Радиограмма о результатах разведки из-за неисправности радиоаппаратуры БКА до командира высадки не дошла. Серия аварий с БКА-321 показывает, в каком состоянии находились катера к концу операции. Заодно это говорит о том, что в спешке был выбран и не проверен фактически неисправный катер.

Отряд Тетюркина (БКА-124, БКА-306 и 10 тендеров — №№ 15, 31, 34, 43, 44, 51, 53, 75, 86, 95) к 20:00 сосредоточился у причалов в Опасной. К полуночи погрузка была завершена. Так и не дождавшись результатов разведки, в 02:45 8 декабря отряд начал сниматься с якорей. Построение в колонну закончилось в 03:15, и отряд направился к Митридату. Один бронекатер шел во главе колонны, а второй в качестве охранения — впереди и слева от отряда. Погода, с одной стороны, затрудняла движение (норд-ост 3–4 балла), из-за тумана плохо были видны створные огни. С другой стороны, туман позволил отряду пройти весь путь незамеченным и без потерь. Замедляли движение постоянно встречавшиеся сваи с переплетенными рыбацкими сетями. К 05:30 в 5–7 кабельтовых от цели стали видны сигнальные костры. Катера и тендеры развернулись в строй фронта и пошли к берегу. При подходе тендер № 34 ударился о грунт, потерял винт и срезал вал. После разгрузки его увел на буксире тендер № 44.

С 06:15 до 06:45 без всякого противодействия был высажен 305-й батальон 83-й бригады (380 бойцов под командованием капитана Д. Д. Мартынова), выгружены одна 45-мм пушка, 6 минометов, 12 ПТР, 7 станковых пулеметов, боеприпасы и продовольствие. Флагманский бронекатер и часть тендеров разгружались прямо на полуразрушенную пристань судоверфи. Приняв 300 раненых, отряд Тетюркина в 06:47 начал отход. Только в этот момент противник среагировал на происходящее. В 06:48 катера были освещены прожекторами и обстреляны артиллерией, через две минуты от Бочарной пристани и из порта открыли огонь «Эрликоны». Бронекатера поставили дымзавесу, и под ее прикрытием отряд к 08:45 прибыл в Опасную. Несколько тендеров получили повреждения, имелись убитые и раненые. Тендер № 15 (старшина 1 статьи Р. М. Барцыц, моторист Г. П. Буров) пострадал сильнее других и не смог следовать за отрядом. Команда замаскировала тендер у берега. В светлое время суток Барцыц и Буров устранили повреждения, и с наступлением темноты вечером 8 декабря привели тендер в Опасную. Самоотверженные моряки были удостоены звания Героя Советского Союза.

К моменту обнаружения нашего отряда немецкий дозор уже покинул Керченскую бухту, чтобы пройти Павловский канал до рассвета. Противник совершенно неправильно оценил происходящее. Видимо, из-за плохой видимости и из-за дымзавесы отряд был замечен не полностью. В результате Бринкман пришел к выводу, что катера не высаживали подкрепления, а лишь доставили боеприпасы и эвакуировали раненых. Правда стала известна немцам лишь позднее, из показаний пленных.

В общем, первый рейс прошел успешно. Удручает только незначительное число переброшенных. Офицер Генштаба подполковник Лебедев при анализе операции указал, что надо было решительнее давить на флот, чтобы обеспечить переброску достаточного числа бойцов. Заодно он отмечал, что нужно было выбрать для переброски не 83-ю бригаду, где было много молодых необстрелянных бойцов, а более боеспособное соединение.

Последний упрек в устах подполковника звучит странно. В другом своем отчете в Генштаб он сам писал, что к 7 декабря пехота на Еникальском полуострове фактически кончилась. Откуда же было взять в достаточном количестве боеспособный личный состав? На Таманском берегу оставался 3-й горнострелковый корпус. Но из него на пополнение дивизий первой линии было уже взято все, что можно. Другое дело, что можно было бы спланировать и осуществить два рейса за длинную декабрьскую ночь и доставить дополнительный батальон. Длина пути от места погрузки до выгрузки с учетом движения по створам, то есть не кратчайшим путем, составляла всего 8 миль. В остальном за полдня подготовки на операцию было выделено все, что можно было использовать. Использование в Керченской бухте несамоходных паромов и барж с буксирами вряд ли бы закончилось добром.

В ночь на 8 декабря части нашего 16-го корпуса вели подготовку к наступлению. К рассвету четыре полка 383-й и 339-й дивизий сосредоточились на окраине Колонки. По числу штыков эти полки напоминали скорее усиленные стрелковые роты. С 11:00 части несколько раз поднимались и сразу же вновь ложились под ударами артиллерии и авиации (бомбовый удар нанесли около 10 Не-111). 16-й стрелковый корпус перешел к обороне. Силы Приморской армии окончательно иссякли, и в оставшиеся до конца операции дни она больше не пыталась наступать.

За ночь с 7 на 8 декабря противник сосредоточил для атаки на митридатский плацдарм ударную группу, которая включала и весь 191-й дивизион штурмовых орудий, в котором оставалось 8 исправных «штугов». Руководство ликвидацией Митридатского плацдарма было поручено полковнику Фаульхаберу. Немцы считали, что ночью флоту удалось предотвратить высадку новых войск на плацдарм. Эта ошибка сказалась на планировании и результатах следующего дня. Подготовка к атаке затянулась, она началась только в 10:15 (12:15).

При поддержке штурмовых орудий и мощного артогня к 13:00 противнику удалось захватить высоту «А» и ворваться на высоту «Б» (схема 13), где в капонире находился штаб десантников. После долгого ожесточенного боя в 14:58 был окружен штабной капонир, а к 17:30 немцы полностью заняли всю высоту — за исключением этого капонира. Из его амбразур отстреливались штабные работники во главе с самим комдивом. Управление войсками было потеряно на несколько часов. Пожалуй, это был один из самых драматичных моментов за всю операцию. По рации удалось вызвать огонь на себя, и пехота противника не могла подняться. Выбрав момент, Гладков под огнем выбежал из капонира и сумел проскочить к высоте 91,4. Там он собрал небольшую группу и сам повел ее в контратаку.

Силы немцев были уже на исходе. Они не выдержали удара и откатились на высоту «А». Штаб был деблокирован, высота «Б» осталась за нами. Во время контратаки погиб командир 1331-го полка подполковник Н. М. Челов. Часть сил противника была связана боем в самой Керчи, где лишь к вечеру удалось подавить отчаянное сопротивление отдельных групп, еще утром 7 декабря вошедших в город.

Штурмовая авиация, несмотря на плохую погоду, сделала 86 (85) самолето-вылетов по войскам противника и еще 16 — с грузами (сбросили 3,1 т боеприпасов). После захода солнца удар по войскам вокруг Митридата нанесли 14 «Бостонов».

В штабе Отдельной Приморской армии искали выход из тупика. 8 декабря возникла идея высадить десант прямо в Керченский порт. Для этого планировалось использовать оставшуюся морскую пехоту и один полк из состава 16-го стрелкового корпуса. Затем ударом с трех сторон (с основного плацдарма, из порта и с Митридата) намечалось не позднее 10 декабря овладеть Керчью. Но даже при беглом подсчете стало ясно, что у флота не хватит сил на снабжение двух плацдармов и одновременно на десантную операцию.

Сам замысел десанта говорит о том, что командование Приморской армии совершенно разуверилось в способности вверенных ему войск прорвать фронт. В то же время полученный в последнее время опыт показывал, что немцам не удается отражать высадки с моря. Видимо, так произошло бы и в этом случае. Когда в январе 1944 года дело все же дошло до высадки в порт, десантники смогли занять значительную часть порта и города, хотя немцы готовились к отражению десантов. Другое дело, что первоначальный успех развить вновь не удалось, и линия фронта застыла среди городских кварталов до апреля.

Хотя с падением Эльтигена ситуация на море разрядилась, десантные баржи могли угрожать новому плацдарму. Борьба с ними продолжалась. Вечером 7 декабря в Кротков с юга прибыли 6 торпедных катеров (ТКА-14, ТКА-33, ТКА-34, ТКА-43, ТКА-54, ТКА-65), но состояние моря не позволило нанести запланированный удар по Камыш-Буруну. Утром 8 декабря воздушная разведка обнаружила в Камыш-Буруне семь БДБ. За день по базе при сильном противодействии отработали 24 Ил-2. Кроме того, баржи обстреливала артгруппа Малахова — впервые с 21 ноября ее огонь корректировал Ил-2КР 2-го отряда. Наблюдалось потопление одной БДБ и повреждения двух других. По немецким данным, в результате интенсивного артогня несколько барж получили легкие повреждения, 2 человека были тяжело ранены. Воздушные налеты оказались безрезультатными. Видимо, это связано с тем, что удары проводились в сложных метеоусловиях.

Днем 8 декабря Петров приказал командующему Азовской флотилией контр-адмиралу Горшкову в ночь на 9 декабря высадить на Митридатский плацдарм 1000 человек с 12 орудиями, 7 рациями, 12 пулеметами, 7 минометами и 20 т разных грузов. Штаб АВФ доложил о готовности и просил подавить артиллерией и авиацией батареи и прожектора, не допустить прорыва десантных барж в район высадки, запретить нашим прожекторам освещать свои плавсредства на переходе.

За день успели частично отремонтировать пострадавшие тендеры. Те из них, которые не удалось ввести в строй, были заменены другими (находились в ремонте, но были в авральном порядке введены в строй). Кроме того, прибыл ДБ-520. Теперь отряд состоял из БКА-124, БКА-306, 10 тендеров (№№ 21, 31, 35, 51, 53, 61, 75, 91, 94, 95) и ДБ-520.

В 21:50 в Опасной началась посадка войск. Однако через 8 минут немцы обстреляли район причалов. Прямых попаданий не было, но погрузка задержалась. Всего было принято 580 человек из состава 144-го бмп под командованием майора М. И. Зыкова, две 45-мм пушки и 17 тонн грузов. Сигнал сниматься для выхода на рейд был дан в 00:20, в 01:15 отряд двинулся к плацдарму. В 03:35, когда до участка высадки оставалось 7 кабельтовых, Тетюркин дал сигнал развертывания в строй фронта.

Пока все развивалось так же удачно, как в предыдущую ночь. Но через 4 минуты два прожектора с мыса Ак-Бурну осветили бухту, и противник открыл по отряду интенсивный огонь. Бронекатера поставили дымзавесу и в течение всей высадки стреляли прямой наводкой по огневым точкам. Сама высадка продолжалась с 03:50 до 04:50 под огнем. Неприятнее тяжелых и средних батарей были «Эрликоны», бившие по месту высадки из многих мест, в том числе в упор с Генуэзского мола. По батареям должны были работать У-2, но помешала сплошная низкая облачность. Даже высланный «на пробу» самый опытный экипаж не смог обнаружить батареи.

После разгрузки на борт были приняты более 350 раненых, и к 07:50 отряд вернулся в Опасную. Остались не выгруженными с тендера № 31 подарки десантникам от Военного Совета Армии (вероятно, теплые вещи, махорка, продукты и т. п.). Интендант, сопровождавший подарки, не нашел приемщика грузов с документами и не дал выгрузить имущество — редкий пример бюрократического идиотизма под огнем. Одобрения командования педантичный интендант не получил.

Почти все катера и плавсредства были повреждены, в том числе 4 тендера — тяжело. Более серьезных последствий удалось избежать благодаря тому, что бронекатера непрерывно и умело ставили дымзавесы. Командиры были хорошо проинструктированы и ставили завесы по обстановке, не дожидаясь сигналов.

Уже упоминавшийся офицер Генштаба Лебедев считал, что высадка прошла неорганизованно по вине флота. По его выражению, моряки «сильно боялись слабого обстрела». Тендеры № 31 и № 61, перевозившие минометную батарею, выгрузили матчасть и боеприпасы в воду, а старшина одного из тендеров и командир батареи, требовавший выгрузки на причал, «за немногим не подрались». Вполне возможно, что команды отдельных тендеров проявили нерешительность под огнем (который сами немцы оценивали как интенсивный). Но очевидны и попытки со стороны командования 83-й бригады жалобами на флот сложить с себя вину за неудачные действия на плацдарме.

Как и в предыдущую ночь, немцы на море не оказали никакого противодействия. Почему же это произошло? Вечером 8 декабря из 6 имевшихся БДБ четыре (группа Бендера — F333, F395, F401 и F559) вышли в южную часть Керченской бухты, а остальные две — в дозор между Камыш-Буруном и Павловским каналом. Баржи прибыли в Керченскую бухту в 18:30. В 03:00 они вынуждены были выйти из бухты, так как задул зюйд-вест силой до 6 баллов и возникла опасность сдрейфовать на собственные минные заграждения. Это произошло за полчаса до обнаружения нашего отряда немецкими береговыми постами. Баржи смогли вернуться в бухту лишь в 05:30 (без F395, которая вышла из строя из-за поломки моторов). Но и теперь перехватить возвращающийся от горы Митридат отряд не удалось. Между нашими катерами, шедшими близко к берегу, и вражеским дозором лежали минные заграждения, выставленные немцами при уходе из Керченского порта в начале ноября.

Вечером 9 декабря наконец состоялся набег торпедных катеров на Камыш-Бурун. Отряд из 4 катеров (ТКА-82, ТКА-53, ТКА-33, ТКА-43) под командованием капитан-лейтенанта А. И. Кудерского в 18:20 вошел незамеченным в Камыш-Бурунскую бухту. В 18:27 и 18:37 катера попарно дали прицельные залпы по силуэтам БДБ (из 8 торпед одна не вышла из-за плохой подготовки торпедного вооружения). Не встретив вообще никакого противодействия, отряд вернулся в Кротков. Кудерский доложил о трех потопленных баржах, но по результатам воздушной разведки были засчитаны две. В немецких документах эти атаки вообще не зафиксированы, хотя отмечены гораздо менее значимые события, чем торпедные удары по кораблям в базе. В донесении Кудерского отмечено, что в районе Камыш-Буруна встречались полосы тумана, створные огни на косе Тузла не горели, что затрудняло подход к «точке». Все это вкупе с полным отсутствием противодействия (а между первым и вторым залпом прошло 10 минут — достаточно, чтобы хотя бы осветить акваторию порта ракетами и прожекторами) заставляет предположить, что катера по ошибке отстрелялись по берегу в стороне от базы. А отдаленные взрывы торпед для немецких наблюдателей «затерялись» на фоне взрывов бомб, которые постоянно сбрасывали наши ночные бомбардировщики.

В любом случае сам замысел операции вызывает недоумение. Из опыта предыдущих недель было прекрасно известно, что баржи выходят в дозор с наступлением темноты. То есть после окончания вечерних сумерек в Камыш-Буруне можно было застать только небоеспособные БДБ, удар по которым мало что менял. В данном случае в базе стояла у стенки только выведенная из строя F447. Кроме того, в разных местах на берегу лежали вытащенные из воды остовы нескольких разбитых барж.

В дозор к мысу Ак-Бурну выходило звено капитан-лейтенанта А. Ф. Африканова (ТКА-14 и ТКА-54). Они провели бурный вечер, так как оказались на линии дозора немецких барж. В 19:17 и 19:18 оба катера атаковали тремя торпедами одинокую F559. По наблюдению, все три торпеды взорвались в районе цели. F559 не пострадала, но с нее наблюдали следы двух торпед. БДБ открыла ответный огонь, наблюдались попадания в оба катера — такие же «достоверные», как и попадания торпед. В 19:54 наши катера обнаружили еще 2 БДБ (видимо, F342 и F578), и через 3 минуты ТКА-14 выпустил последнюю торпеду. В районе цели наблюдался взрыв. Командование по итогам выхода посчитало, что эта атака закончилась промахом, и было право — немцы атаку даже не заметили.

Поскольку бои за Митридат неожиданно для немцев затянулись, с 00:00 (02:00) 9 декабря была сформирована группа Гарайса. Помимо 98-й пехотной дивизии с многочисленными частями усиления, в группу вошла 3-я румынская горнострелковая дивизия (6-й, 12-й, 21-й горнострелковые батальоны, 1-й и 3-й горные артдивизионы). Румынская дивизия спешно направлялась к Керчи по железной дороге и автотранспортом. Фактически внутри 5-го армейского корпуса был сформирован «малый армейский корпус». Немецкое командование убедилось, что на Митридатском плацдарме гораздо больше сил, чем считалось ранее. Теперь было решено основательно подготовиться и ликвидировать плацдарм 11 декабря. Разработанная операция получила название «Посейдон». До решительного удара следовало стремиться к сужению плацдарма. На утро 9 декабря планировалась частная атака для захвата высоты «Б».

В 05:30 (07:30) 9 декабря сильная ударная группа 282-го полка внезапно атаковала высоту при мощной артподдержке (схема № 14). Несмотря на это, десантники ожесточенно сражались буквально за каждый метр. Однако силы были неравны, и через час высота попала в руки противника. Об упорстве оборонявшихся говорят наши потери. Немцы насчитали 160 убитых бойцов и только 26 пленных (видимо, большей частью раненых). Подвиг защитников высоты сыграл свою роль. После ее захвата немцы планировали немедленно атаковать высоту 91,4. Однако слишком большие силы были израсходованы в бою за высоту «Б», сила сопротивления впечатляла, и в этот день противник отказался от дальнейших атак.

К сожалению, погода была практически нелетная (10-балльная облачность высотой 100 метров), поэтому утром наша авиация ничем не смогла помочь. Первая четверка «Илов» появилась над целью в 12:03. Всего за день штурмовики сделали 33 (34) самолето-вылета по войскам, артиллерии и штурмовым орудиям, применяя против последних ПТАБы. Снова отличились флотские разведчики из 30-го pan. Утренняя пара «Киттихауков» попутно с разведкой штурмовала различные цели на Керченском полуострове, в том числе в 08:25 подожгла в капонире на аэродроме Багерово один Me-109. В дневном донесении немецкой 9-й зенитной дивизии подтверждается уничтожение одного самолета на земле. Это, насколько известно, единственный результативный удар по аэродрому противника в ходе операции. Любопытно, что сгоревший истребитель (Bf109G-6 из II./JG52) числится в списке потерь генерал-квартирмейстера Люфтваффе поврежденным на 15 %.

6.2. Эвакуация с Митридатского плацдарма

9 декабря командованию Приморской армии стало ясно, что удержать плацдарм не получается. Петров запросил мнение Гладкова об эвакуации. Комдив согласился, что в сложившихся условиях эвакуация неизбежна. В результате на третью ночь Митридатской операции Азовская флотилия получила прямо противоположный приказ — эвакуировать войска.

Снова отряд Тетюркина собрался у Опасной — СКА-04, БКА-321, 11 тендеров (№№ 11, 15, 21, 31, 35, 44, 51, 53, 75, 86, 95), 4 бота (ПВО-23, ДБ-503, ДБ-514, ДБ-520), два сейнера (№ 2223 и КАТЩ-176), буксирный катер (КАТЩ-182), а также 2 катера ЗИС в роли посыльных и дымзавесчиков. Сейнеры, которые не могли подойти к берегу, должны были принимать десантников с тендеров и ботов. Предусматривалась поддержка артиллерией и ночной авиацией. 00:30 10 декабря началась съемка с якоря, в 01:30 катера легли на курс. Погода: ветер норд-ост 4 балла, море 2–3 балла, видимость 20 кабельтовых, луна в 1-й четверти. Кроме этих катеров, в 00:45 из Опасной в дозор между мысом Ак-Бурну и Генуэзским молом Керченского порта вышел АКА-126.

Не подозревая о том, что наше командование уже отказалось от борьбы за плацдарм, командир немецкого 5-го корпуса запланировал ликвидацию этой «занозы» на 11 декабря. Он попросил у «Адмирала Черного моря» ни в коем случае не допустить доставки подкреплений Митридатской группе. Но Бринкман с сожалением констатировал, что блокада по типу Эльтигенской невозможна — этому мешают собственные минные поля, поэтому остается надежда только на береговые батареи.

Вечером 9 декабря в море вышли 5 оставшихся в строю БДБ. Командир 613-го дивизиона морской артиллерии получил приказ установить на молах дополнительные станковые и ручные пулеметы, а также 20-мм зенитные автоматы.

При проходе мыса Змеиный отряд Тетюркина осветили прожектора с мыса Ак-Бурну. На этот раз их было не два, а четыре. Противник открыл огонь, когда до места оставалось 25–30 кабельтовых. В обстреле приняли участие и зенитные батареи. В 03:25 Тетюркин с борта СКА-04 дал сигнал о начале артподготовки. За 35 минут ведения огня нашей артиллерии так и не удалось погасить прожекторы. Затем огонь был перенесен вглубь вражеской обороны. По нашим данным, артподготовка не оказала заметного влияния на интенсивность огня немецкой артиллерии.

На этот раз огонь по нашим катерам вели не только батареи, но и пара БДБ Керченского дозора. Они маневрировали в районе Генуэзского мола, то есть практически на пути у нашего отряда. При этом наши катера на фоне берега барж не видели. Не обнаружил их и АКА-126, линия дозора которого почти совпадала с немецкой. Еще в 01:40 он дал сигнал о том, что проход свободен. Казалось бы, внезапная встреча с БДБ при подходе к берегу неизбежна. К счастью, часть снарядов с наших батарей упали (видимо, случайно) в западной части бухты. В результате прямых или осколочных попаданий на F333 вышли из строя 75-мм орудие и один мотор, 2 человека были убиты и 2 ранены. Немецкие моряки считали, что им перепало и от своих батарей (возможно, перелеты при обстреле Митридатского плацдарма), и ушли в Камыш-Бурун. Там командир группы обер-лейтенант-цур-зее Мейер выгрузил убитых и раненых и собирался вернуться в Керченскую бухту, но ему якобы помешал туман. Так или иначе, но путь нашему отряду оказался расчищен.

АКА-126, пытаясь обеспечить подход отряда, проскакивал от мыса Ак-Бурну до Генуэзского мола и обратно, обстреливая прожекторы и батареи, а также ставя дымзавесы. Отчет командира катера младшего лейтенанта Ф. П. Бублика изобилует малореальными эпизодами — уничтожение огнем PC одного за другим двух прожекторов на мысе Ак-Бурну и одной батареи на молу. Вероятность попадания хотя бы одного PC с катера в неспокойном море по малоразмерным целям практически равнялась нулю. Тем не менее отважный экипаж принес несомненную пользу постановкой дымзавес, а также тем, что отвлекал на себя часть вражеского огня.

В 04:00 Тетюркин дал сигнал к развертыванию. В 04:20 к берегу подошли три тендера и два десантных бота, но войск не обнаружили. Через 7–15 минут катера начали отход от берега, так как огонь противника стал невыносим. В это время к берегу вышли 35 десантников. Их успел принять ДБ-520. От десантников стало известно, что выход основных сил к берегу сорван артогнем противника. Тетюркин приказал всем катерам, осадка которых позволяла подойти к берегу, идти к плацдарму. ДБ-520 пересадил 35 спасенных на сейнер и также пошел к берегу. Тендер № 35 вышел правее рекомендованного курса и в 04:30 погиб на мине со всей командой. Через минуту погиб на мине ДБ-503 (по другим данным, потоплен прямым попаданием снаряда). Первым в 05:00 к берегу подошел тендер № 51, остальные подходили вплоть до 05:30.

Посадка людей проходила под сильным огнем и закончилась к 06:40, когда Тетюркин дал сигнал об отходе. Всего удалось вывезти 1080 человек — главным образом личный состав 318-й сд во главе с Гладковым. Старшим на плацдарме остался командир 83-й бригады. В 9 часов утра отряд прибыл к Опасной. Помимо погибших тендера и бота, 5 тендеров, 2 бота и КАТЩ-176 получили повреждения (некоторые из них — тяжелые). Команды катеров потеряли 22 человека убитыми и 38 ранеными.

Немцы оценили наши потери от артогня в 9 катеров (в действительности — в лучшем случае один десантный бот). Зенитчики заявили о потоплении двух десантных катеров, еще 4 катера загорелись. БДБ наблюдали попадания, но на потопление каких-либо катеров не претендовали. То, что БДБ смогли поучаствовать в бою, несмотря на досадное наличие собственных минных заграждений, было расценено Бринкманом как немалый успех. Немцы ошибочно посчитали, что советский отряд безуспешно пытался доставить подкрепления. Адмирал Черного моря с немалым самомнением отметил, что благодаря успеху береговых батарей и БДБ армия получила шанс быстро ликвидировать «крайне опасный плацдарм».

Гарайс запланировал атаку высоты 91,4 на 10 декабря (схема 15). Чтобы собрать достаточные силы, он включил в ударную группу немецкие войска, державшие фронт против северного участка Митридатской группы, а на их место срочно перебросил 9-й румынский кавполк. Атака началась в 05:15 (07:15) после сильной артподготовки. Ударную группу (подразделения 282-го пп, 2-й эскадрон 150-го разведдивизиона, 2-я рота 71-го саперного батальона, 198-й саперный батальон) возглавил лично Фаульхабер. При поддержке штурмовых орудий высотой удалось овладеть к 09:30. Срочно началась подготовка следующей атаки — против южной части Керчи.

Собранная группировка намного превосходила оставшиеся на плацдарме силы. При поддержке артиллерии и авиации противник начал атаку в 16:00 и к исходу дня занял значительную часть плацдарма, в том числе прибрежную полосу. Лишь после этого немецкое командование почувствовало, что плацдарм обречен.

Почему немцы в предыдущие дни встречали жесткий отпор, а 10 декабря так легко заняли гору Митридат? Дело в том, что ночью в связи с будущей эвакуацией Гладков сдал оборону высоты 91,4 командиру 83-й бригады. Но тот впоследствии утверждал, что оборону не принимал, а уход 318-й дивизии негативно повлиял на личный состав его бригады. Так или иначе, подразделения бригады заняли оборону на южных скатах, а на вершину высоты не вышли. Практически ключевая позиция была отдана немцам без боя, что серьезно затруднило эвакуацию. Наши штурмовики за день сделали 13 самолето-вылетов. Немецкая авиация нещадно бомбила плацдарм.

Личный состав 83-й бригады по своим качествам оказался не готов заменить 318-ю дивизию. Люди были морально подавлены. К исходу дня часть бойцов оставила позиции и начала вязать плоты из подручных средств. Комбриг потерял управление, сначала запрещал, а потом разрешил подготовку плотов. К счастью, противник не смог организованно провести атаку в темное время, иначе последняя ночь закончилась бы полной катастрофой.

Сами немцы посчитали, что причиной их неожиданных успехов 10 декабря стало убытие Гладкова со штабом 318-й сд — на плацдарме не чувствовалось единого руководства. Но о том, что эвакуация уже началась, немцы не догадывались. Поэтому днем 10 декабря командир 1-й десантной флотилии получил от «Адмирала Черного моря» приказ любой ценой, невзирая на возможные потери, не допустить доставку подкреплений следующей ночью. В строю оставались 4 БДБ. Две из них остались в дозоре у базы, a F342 и F578 во главе с обер-штойерманом Кохом направились в Керченскую бухту.

Отряд Тетюркина к 21:00 10 декабря в четвертый раз собрался у Опасной. На сей раз он состоял из СКА-04, СКА-036, АКА-126, 5 тендеров (№№ 11, 15, 34, 41, 61), 6 ботов (ПВО-19, ДБ-5, ДБ-20, ДБ-509, ДБ-514, ДБ-520), катеров-тральщиков (сейнеров) КАТЩ-182 и «Таганрог», а также катеров ЗИС № 1780 и № 1788 в роли посыльных и дымзавесчиков. Отряд должен был вывезти остатки десанта с плацдарма. Снова была запланирована арт- и авиаподдержка. В 00:03 катера начали сниматься с якорей. Движение к плацдарму началось в 01:15 после построения в одну кильватерную колонну. Погода: ветер норд-ост 2 балла, море 2 балла, видимость 15 кабельтовых.

В 20 кабельтовых от берега отряд был освещен прожекторами, после чего противник открыл сильнейший огонь, в том числе и из зенитных орудий. В ответ начали артподготовку и наши батареи. Как и раньше, их огонь по огневым точкам был не слишком эффективен, но одного им точно удалось добиться: десантные баржи ушли из бухты и в бою участия не приняли. Впрочем, как отмечено в немецких флотских документах, прицельный огонь был бы все равно невозможен из-за большого числа всплесков от падения снарядов с батарей.

Десантные баржи, остававшиеся южнее входа в бухту, обнаружили наш отряд в 03:30 («4 СКА и около 20 ДКА»). Вопреки драматическому приказу Бринкмана, командир группы отказался от атаки советских катеров, якобы опасаясь попасть по немецким позициям в порту.

Сквозь стену разрывов в 04:00 к берегу прорвались 3 тендера, в 04:20 — один бронекатер и один десантный бот. Сторожевые катера и АКА-126 непрерывно ставили дымзавесы и вели обстрел огневых точек и прожекторов. СКА-04, ведя огонь по батареям на мысе Ак-Бурну, уклонился влево от рекомендованного курса и погиб на мине. Погибли шесть человек экипажа и театральный режиссер капитан Лившиц — очевидно, собиравший материал для очередной постановки в театре при Политуправлении ЧФ. Остальных, включая Тетюркина и штаб высадки, подобрал тендер и катер ЗИС. Штаб высадки перешел на СКА-036, а сам командир остался на катере ЗИС, с которого и продолжал управлять боем, метаясь между катерами по бухте.

К 06:45 основная масса десантников, вышедших к берегу, была снята. Когда в 06:47 к берегу подошел тендер № 51, его встретил огонь немецких автоматчиков и штурмовых орудий. Через 6 минут тендер подошел к другому месту, но и там берег уже был занят противником. С большим числом пробоин тендер смог уйти от берега.

В 07:02 Тетюркин дал сигнал отходить. Однако для спасения самостоятельно эвакуирующихся десантников с воды несколько плавсредств были оставлены. Они осмотрели район вплоть до мели у западной оконечности косы Тузла. Кое-кого удалось подобрать. Известно, что ДБ-509 и ДБ-514 подобрали людей у мыса Павловский и недалеко от косы Тузла. Всего за ночь было снято с берега и подобрано из воды 360 человек.

Немецкие батареи повредили несколько катеров, но потопить не удалось никого. Немцы оценили результаты своей стрельбы на редкость неадекватно. «Адмирал Черного моря» посчитал, что были потоплены 4 больших и 8 малых катеров, а остальные не смогли подойти к берегу. По мнению командира 5-го армейского корпуса, было потоплено не менее 15 катеров! Командир 9-й зенитной дивизии засчитал своим батареям 3 больших и 4 малых десантных катера потопленными, а еще 3 больших десантных катера — поврежденными. Очевидно, и выживание катеров под ураганным огнем, и немецкие ошибочные оценки объясняются эффективным использованием дымзавес.

В 08:30 один десантный бот и катер ЗИС вышли из Опасной в надежде подобрать из воды спасающихся на подручных средствах десантников. Но никого обнаружить не удалось. Еще один безрезультатный поиск произвели в ночь на 12 декабря между Керчью и заводом имени Войкова ДБ-511, ДБ-512 и ПВО-21.

В общем, отряд Тетюркина в течение четырех ночей действовал достаточно удачно и ни разу не сорвал выполнение поставленных задач. Действовать пришлось в сложнейших условиях — отсутствие времени на подготовку, предопределенность маршрута, известного противнику; относительно тесная и сильно заминированная бухта; большое количество батарей, в том числе вооруженных зенитными автоматами и в большинстве своем расположенных на очень небольшом расстоянии. В таких условиях отряд понес на удивление малые потери — сторожевой катер, десантный бот и тендер. Ни один катер не подорвался на рекомендованном курсе. Оба подрыва стали следствием вынужденного или случайного уклонения с «фарватера» и для тех условий должны рассматриваться как самые минимальные жертвы.

Последняя ночь эвакуации прошла хаотически, но при отсутствии организованного сопротивления 83-й бригады на берегу трудно было ожидать иного. Армейское командование осталось очень недовольно тем, как был организован вывоз войск. Но можно ли было нормально принимать на борт людей, когда по берегу в месте посадки разъезжали немецкие штурмовые орудия?

Отдельные группы, отрезанные от берега, продолжали сопротивляться. Бои под Митридатом закончились только к двум часам дня.

Днем 11 декабря, когда бои уже практически закончились, авиация Черноморского флота нанесла очередной удар по Камыш-Буруну. Две шестерки «Илов», несмотря на ограниченно летную погоду, противодействие истребителей и зенитной артиллерии, добились прямого попадания ФАБ-100 в баржу F559. Бомба прошла через надстройку и взорвалась в трюме. БДБ приняла очень много воды и выбросилась на берег. Сначала немцы посчитали ее полностью потерянной, но потом подняли и отбуксировали на ремонт в Одессу. Успели ли они отремонтировать баржу до августа 1944 года — пока установить не удалось.

11 декабря штаб 3-й группы высадки был расформирован, а Керченская база выведена из подчинения Холостякову и оперативно подчинена командующему Азовской флотилией. Керченско-Эльтигенская операция завершилась.

 

7

Заключение

Замысел высадки на Керченском полуострове был построен на ошибочных предположениях об уходе немцев из Крыма. Запланированные объемы и темпы переправы не были обеспечены средствами. Вмешательство серьезных сил немецкого флота не ожидалось и в планах не учитывалось. Все это особенно сильно сказалось на вспомогательном направлении — в Эльтигене. Если бы немцы, в свою очередь, не наделали серьезных ошибок в первые дни ноября, история Эльтигенского десанта могла бы оказаться совсем короткой.

Но десантники проявили настоящие чудеса героизма и удержали то, что при других обстоятельствах можно было удержать скорее теоретически, чем на практике — узкую полоску земли, на которой была возможна поддержка артиллерии с другого берега. Противник по достоинству оценил высокую боеспособность и боевой дух 318-й дивизии, а также командирские способности и волевые качества Гладкова. 4 ноября, призывая командира 98-й пехотной дивизии Гарайса к стойкости на фронте перед 56-й армией, командир 5-го армейского корпуса Альмендингер заявил: «Наши солдаты должны сделать то же, что русские сделали в Эльтигене» [т. е. выстоять]. Такие «признания врага сквозь зубы» часто использовались в художественных произведениях, чтобы подчеркнуть героизм наших солдат. Но в реальных документах подобные высказывания встречаются очень редко.

Десантники выдержали не только первую неделю ожесточенных боев, когда критические и закритические ситуации следовали одна за другой. Они смогли сохранить боевой дух и в изматывающих условиях четырехнедельной глухой блокады, пережили голодные беспросветные будни и давление вражеской пропаганды.

Ситуация вокруг Эльтигена лежала тяжелым камнем на душе у командующего фронтом Петрова и его штаба. Они своими руками загнали 318-ю дивизию в ситуацию, редкую (если не уникальную) для нашей армии во второй половине войны. И теперь единственное, чем командование могло помочь десантникам — это дорогой ценой обеспечивать им блокадный паек.

Немцы существование Эльтигенского плацдарма также переносили нелегко. Особенно страдал флот, вынужденный держать свои силы в Камыш-Буруне под ударами нашей авиации и изнурять экипажи постоянными ночными выходами. Организатор блокады, «Адмирал Черного моря» вице-адмирал Г. Кизерицки, сам 19 ноября сложил свою голову в Камыш-Буруне. Он, а после его гибели контр-адмирал Г. Бринкман, регулярно обращались к армии с предложениями, суть которых можно передать примерно так: «Ну сделайте наконец что-нибудь с Эльтигеном, прекратите этот кошмар!»

В декабре эльтигенцы выдержали трое суток атак превосходящих сил врага. Дело дошло до того, что командующий 17-й армией задумался о прекращении операции. Вероятно, если бы Приморской армии и флоту удалось доставить группе Гладкова боеприпасы, враг в очередной раз отступился бы от Эльтигена. Но переправить смогли лишь жалкие крохи.

Когда наше очередное наступление под Керчью постигла та же судьба, что и предыдущие, последняя надежда на спасение группы Гладкова угасла. Отдавая приказ о прорыве на север, Петров вряд ли верил в его счастливый исход. Это показывает и полная неготовность командующего использовать внезапный успех десантников, и его бурная радостная реакция — вплоть до немедленного донесения Сталину о свершившемся чуде.

Прорыв к горе Митридат стал самой яркой гранью многодневного подвига Эльтигенской группы. Противник несколько часов вообще не мог поверить, что после всего случившегося основные силы десанта смогли вырваться из кольца, сохранив организацию и боеспособность. И уж тем более неожиданным для немцев стал захват этими истощенными людьми с одним стрелковым оружием и почти без боеприпасов ключевой позиции в районе Керчи.

Конечно, трагедия осталась трагедией. В руки противника попали тяжелораненые бойцы, оставленные в Эльтигене. Первоклассная дивизия понесла тяжелые потери. Но ее костяк сохранился, после пополнения 318-я дивизия быстро вернулась в строй. Вышедшие из пекла бойцы чувствовали себя победителями. Прорыв превратил неудачную операцию в героическую эпопею.

Противник, безусловно, улучшил свое положение. Но уход группы Гладкова от неминуемой гибели или плена смазал у врага ощущение победы. Например, один из основных участников боев на Керченском полуострове — командир 98-й дивизии М. Гарайс — в своей книге о боевом пути родного соединения даже назвал захват Эльтигенского плацдарма «победой» в кавычках. Воля к борьбе и высокая боеспособность десантников в тяжелейших условиях произвела немалое впечатление на противника. Наличие таких боеспособных соединений и моральный дух их бойцов не сулили врагу ничего хорошего.

Фотографии эльтигенского пляжа с разбросанными телами наших бойцов и разбитыми катерами появились в немецких газетах. Думали ли оккупанты в Крыму, глядя эти снимки, что многие из них видят свое недалекое будущее? Всего через полгода остатки 17-й армии усеяли своими трупами и брошенной техникой последний клочок крымской земли — мыс Херсонес.

ОТ АВТОРА: Когда сборник уже был в верстке, мне удалось найти координаты немецких минных заграждений, выставленных в Керченской бухте после октября 1943 года, данные по которым так и не были переданы нам бывшими противниками после войны. При наложении на схему этих заграждений курса нашего отряда выяснилось, что фактически он пересекал две линии донных и якорных мин под очень острым углом, причем через последнюю линию наши катера в декабре ходили не менее восьми раз! При этом за 4 ночи случилось всего 2 подрыва, и оба — в стороне от имевшихся заграждений, то есть на дрейфующих минах.

Можно предположить что с конца 1943 года взрыватели немецких донных мин содержались в ненадлежащих условиях, либо же мины готовились к постановке с серьезными нарушениями. Якорные же мины FMC, которые обычно работали исправно, в ночь на 12 ноября, когда немецкий флот уходил из Керчи, были выставляли в спешке и в незапланированном месте. Возможно, эти мины также плохо готовились к постановке.

Автор выражает признательность за помощь Н. Н. Баженову, Р. И. Ларинцеву, А. А. Лучко, Т. В. Кузнецовой, М. Э. Морозову, С. В. Патянину, Л. А. Токаревой, а также коллективу Центрального Архива Министерства Обороны.