Неясный шум постепенно преобразовывался в человеческую речь. Звучащие эхом слова сливались в непонятные фразы, а те, в свою очередь, неспешно складывались в разумные предложения.

– Так ты не шутишь? Я действительно сражался с веткой? – удивлённый голос ассасина заставил Джона открыть глаза.

Дрожащий свет очерчивал контуры могучих деревьев и, вступая в неравную схватку со мглой, рассеивался в чёрной пустоте. Рэксволд и Алан сидели у небрежного костерка, оживлённо беседуя о минувших событиях. Следопыт привстал, и мир вокруг него весело закрутился. Лёгкое головокружение, тупая боль в висках и временами подкатывавшая тошнота – последствия смеси горькой синявки и вдовьего плена.

– Надо же… Ты смог… – Джон сел, с трудом фокусируя взгляд на сидевших у костра силуэтах.

– Вот и вторая грибная марионетка очнулась, – обрадованно произнёс паренёк. – Один в беспамятстве сражался с призраками, пока его не уложили. Второй вместо помощи с грибами лишь безмятежно улыбался, пока не уснул. А что Алан? Алан всех спасай!

Ассасин рассмеялся и легонько стукнул его кулаком по плечу:

– Считай, что это твоё боевое крещение. Ты вырвал нас из цепких лап смерти.

– Да, ты молодец. Не растерялся и сумел изготовить исцеляющий эликсир. Не лучший, конечно, вариант. После него организм будет ещё какое-то время истощён. Не исключены даже потери сознания, поэтому о подъёме по лианам можно пока забыть. Однако выбирать не приходилось, – следопыт перебрался поближе к огню. – Сам-то как себя чувствуешь?

– Судя по всему, лучше вашего, – Алан посмотрел на отчётливые мешки под глазами своих спутников. – То ли меня миновало, то ли твоя вонючая бурда пресекла мерзкую заразу. Не знаю… Но я сделал этого снадобья прозапас. На всякий случай.

– Мудрое решение. А огонь откуда? Тут же всё сырое, – Джон недоумённо огляделся.

– Я видел, какие грибы ты срезал для факелов. Из них я и развёл костёр. Рядом с ним разложил хворост, чтобы просох, – гордый собой, юнец довольно улыбнулся.

– Похвально. Ты быстро учишься, – следопыт по привычке посмотрел наверх, но его взор потерялся в темноте. – М-да. Хотел бы я знать, сколько продрых, но без неба мне этого не понять.

– Думаю, сейчас уже ночь, – Алан широко зевнул. – Но здесь это не имеет никакого значения. Тем более, пока вы были без сознания, я тоже успел немного поспать. Теперь, когда все в сборе, можно и перекусить, – парнишка указал на котомку, до краёв забитую круглыми зеленоватыми ягодами. – Из еды остались только сухари, да и тех хватит от силы на день. Я пополнил наши запасы провизии. И только не говорите, что она несъедобная.

Джон взял ягоду, недоверчиво покрутив её в пальцах:

– Глазам своим не верю. Плоды сыроцвета. Более блёклые, чем обычно, но это точно сыроцвет. Та ещё кислятина, однако есть можно. Чаще всего он растёт на болотах. Где ты его тут раздобыл?

– Да здесь, недалеко, – Алан мотнул головой влево. – Целая вереница кустов. Заметил их, пока искал грибы. Потом всё равно делать нечего было, вот и решил собрать. И раз они съедобные, то предлагаю наконец поужинать. Не знаю, как ваши, но мой живот начал урчать уже давно.

Лес вечной ночи, словно коршун, нависал над маленьким огоньком, вокруг которого сидели странники. Ягоды, закусываемые сухарями, казались уже не такими кислыми, оставляя на языке слабое медово-лавандовое послевкусие. Не подвернись под руку сыроцвет, пришлось бы выискивать съедобные грибы, кои Джону здесь пока не попадались, или же и впрямь жевать лианы.

Рэксволд закинул в рот ягодно-хлебную закуску, осторожно коснулся пальцами челюсти и произнёс:

– Скажи-ка мне, Джон, когда ты понял, что совесть позволяет тебе бить беспомощных слепых?

Следопыт чуть не подавился сухарём и исподлобья посмотрел на ассасина.

– Это ты-то беспомощный слепой? – Джон продемонстрировал глубокий порез на ладони. – Чуть руку мне не оттяпал.

– Нет, вы посмотрите на него – ни капли сожаления, – ассасин осуждающе покачал головой.

– Я сожалею только, что ты упал с первого удара и я не сумел растянуть удовольствие от процесса, – следопыт изобразил разочарование, а после добавил: – Алан, тебе нигде там не попадался вдовий плен? А то я бы ещё вломил этому неблагодарному убийце, но, боюсь, без гриба это будет весьма проблематично.

Алан улыбнулся. Рэксволд же нахмурился, бросил дерзкий взгляд на Джона и внезапно рассмеялся:

– Ну наконец-то, нотки агрессии, которую ты всячески подавляешь. Такой Джон мне нравится больше.

Странники продолжили трапезу, обсуждая планы на ближайшие два дня. Приблизительно столько времени, по меркам следопыта, требовалось человеку на полное восстановление после специфического воздействия грибов. Карабкаться наверх раньше намеченного срока никому не хотелось: на высоте даже мимолётная потеря сознания означала неминуемую гибель. С учётом новых запасов провизии вынужденная задержка на дне пропасти несильно расстроила Джона с Аланом, и они решили составить компанию ассасину, который всё ещё намеревался отыскать затерянные богатства.

* * *

Полная луна ярко освещала ночное небо, проливая загадочный свет на спящую долину. В лесу, на поросшей редкой травой поляне, полыхал огромный костёр, окружённый пятью маленькими. Костры соединялись между собой линиями, выложенными из костей животных, цветов вереска и остроугольных камней. Ночь в середине лета друиды считали священной, и каждое племя ежегодно проводило древний обряд, призванный задобрить лесных Духов. Благосклонность высших сил даровала людям хороший урожай и удачную охоту, а порой лесные Духи даже могли являться в образе зверей, чтобы наставить заплутавшие души на истинный путь. По крайней мере, в это верили друиды.

Вокруг главного костра на коленях стояли женщины, время от времени вскидывавшие руки вверх. Вторым кольцом за ними располагались мужчины с примитивными музыкальными инструментами. Пусть топорный вид поделок и оставлял желать лучшего, но издаваемые ими звуки завораживали. Звонкие ноты арфы и флейты беспокойно перекликались друг с другом, изредка отступая перед низким тембром виолончели. Странная тревожная мелодия, сопровождаемая хоровым песнопением и тяжёлым стуком больших барабанов, постепенно ускорялась. Гортанное пение мужчин переплеталось с тонким высоким голосом друидской девушки, которой периодически вторили остальные женщины. Протяжный плач виолончели утонул в низком рыке горна, и на передний план вышла переливающаяся игра арфы. Мужской баритон занял лидирующую позицию, по очереди поддерживаемую тремя женскими голосами. Пламя костра покачивалось в такт музыке, изящно дополняя таинство ритуала. Рёв трубящего горна задал песне новый ритм, а непрерывная барабанная дробь объединила все инструменты в единую композицию, сложности которой могли позавидовать лучшие бард-ансамбли лесного королевства. Пульсирующий хор стал выкрикивать слова, значение которых было понятно лишь посвящённым.

Когда песня отзвучала, друиды вскинули руки вверх и резко опустили. Пламя огромного костра, на секунду став зелёным, внезапно потухло. Чарующую тишину нарушал лишь слабый треск оставшихся костерков. Ведунья встала с колен и подняла вверх ладонь, объятую зеленоватым огнём, не наносившим никакого вреда. Такое знамение друиды видели впервые и с трепетом созерцали дарованный свыше знак. Где-то неподалёку хрустнула ветка, и зелёное пламя на руке женщины тут же угасло.

На поляну осторожно вышли шесть крепко сложенных воинов. Четверо из них было вооружено арбалетами и луками, направленными на друидов. Один из мужчин племени поднял с земли копьё, и тут же упал с торчавшей из глаза стрелой. Раздался пронзительный женский крик, плавно перешедший в тихий всхлипывающий плач.

– Ksandak zi nur! – громко сказала ведунья.

Побросав музыкальные инструменты, все члены племени, которых было не меньше пятнадцати человек, сбились в группу и, смиренно опустив глаза, уселись на землю. Ведунья направила в сторону бандитов невидящий взгляд, оставшись стоять у большого тлеющего кострища. На её лице не было и тени страха, а вытянутые в полоску губы выражали осуждение.

– Удивительно, – выйдя вперёд, сказал высокий широкоплечий варвар. – Слепая понимает больше зрячих. Убедитесь, что среди дикарей не затесался чужак.

Двое разбойников начали с разных сторон обходить друидов. Напуганные люди жались друг к другу, стараясь не смотреть на головорезов, что держали ладони на рукоятях мечей и были готовы без зазрения совести убить любого даже за косой взгляд. Один из бандитов, с косым шрамом через всё лицо, остановился напротив молоденькой девушки и поднял её с колен:

– Милое личико для дикарки. Я возьму с собой трофей, Грок?

Варвар хладнокровно посмотрел на ухмыляющегося разбойника и растерянную друидку:

– Мне плевать, Гимли. Меня, как охотника, интересует лишь конечная цель. Ничто не должно мешать погоне. Будешь с утра хоть немного вялым – разрублю напополам. Уверен в своих силах – развлекайся. Это относится и к остальным.

Разбойник прижал к себе девушку и подмигнул Гроку:

– Пожалуй, я рискну. Не каждый день попадаются друидские красавицы.

Девушка засопротивлялась, отталкивая от себя весёлого бандита, но тот крепко держал её за талию. Вдруг один из молодых друидов вскочил с места и сделал замах для броска топора. Вонзившийся ему в затылок арбалетный болт моментально оборвал попытку внезапной атаки: веснушчатый парень замертво упал на землю. Судорожно подёргивавшаяся рука всё ещё сжимала метательный топорик, что зарылся остриём в почву, чтобы не видеть гримасу ужаса, застывшую на лице друидки. Девушка истошно закричала и бросилась было к убитому юноше, однако мускулистые сцепленные у неё на животе руки легко отдёрнули её назад.

Встревоженная ведунья что-то заголосила на непонятном языке, но почувствовав упёршийся в подбородок кинжал, замолчала.

– Хороший выстрел, Индрикен! – рассмеялся Гимли, разворачивая и прижимая к себе горько рыдавшую девушку.

– Кому ещё что не нравится?! – рявкнул арбалетчик, на ходу перезаряжая оружие.

Он приблизился к друидам и направил на них поблёскивающий наконечник наложенного на арбалет болта. Поникшие мужчины принялись осторожно демонстрировать пустые ладони, загораживая собой дрожавших женщин. Довольный их перепуганным видом, Индрикен опустил оружие:

– То-то же. Хотя постойте-ка… Кого это они там прячут посередине? А ну, расползлись! – он вновь вскинул арбалет, целясь в центр группы.

Лесной народ недоумённо переглядывался, боясь сделать что-нибудь не так и лишиться жизни.

– Они тебя не понимают, – изрёк Грок и, выдержав паузу, указал пленникам на мёртвых соплеменников. – Gezkamo ri fayan ruc brahsigen…

Слова были сказаны на древнем наречии «дракшаз». Начало этого диалекта, понятного большинству диких племён семи королевств, тянулось ещё с тёмных веков истории. Но разменная монета взаимопонимания не исключала факта, что большая часть отшельнических народов, благодаря оседлому образу жизни, разговаривала на своём специфическом наречии, всё дальше уходя от общих традиций. В итоге дракшаз почти канул в безвестность, став уделом старейшин, ещё не забывших далёкие корни и бережно передававших редкое знание своим детям.

Для обычных людей любое наречие племён являлось бессмысленным набором звуков. Цивилизованное общество признавало лишь несколько основных языков, определённых географическим положением соседствующих королевств. У государств, находящихся на одном континенте, всегда было много общего, и схожий говор не являлся исключением. Поэтому жители Эльтарона, Ардонэйзии и Рорха без труда понимали друг друга, как и обитатели Виверхэля с Аль Хероном. Удалённые от других, королевства Грондэнарка и Грозовых островов имели свои уникальные языки.

Друиды уловили суть сказанной фразы и нехотя расселись в стороны, явив разбойникам напуганную русую девочку с двумя косичками, которую они все вместе пытались спрятать за спинами.

– Эх, жаль, Билли уже нет с нами. Он бы не отказался от такой игрушки, – Гимли прижал к себе плачущую девушку и поцеловал её в губы. – А мне и тебя хватит.

– Ты знаешь дракшаз? – удивлённо произнесла ведунья на древнем наречии.

– И что из этого? – подойдя к ней, бросил северянин.

– Тогда позволь спросить тебя: зачем вы вторглись в наши земли и пролили нашу кровь? – она заглянула пустым взглядом в лицо Гроку.

– Для меня нет ни преград, ни законов и уж тем более я не чту чужих традиций, – ответил варвар на дракшазе. – Но я готов дать тебе один шанс спасти своё племя, – Грок хрустнул шеей. – Мы ищем беглеца, создавшего нам немало проблем. Если поможете найти его, то больше никто не умрёт. Что касается девки, – он посмотрел на молодую друидку, грудь которой уже начал лапать Гимли. – Её отпустят на рассвете.

Пять вооруженных разбойников с интересом наблюдали за странной беседой.

– Ни черта не понимаю, – раздосадованно прошептал Индрикен. – О чём вообще можно говорить с этими животными?

– Заткнись и смотри в оба, чтобы никто из них не выкинул какую-нибудь глупость, – тихо сказал Конрад, держа наготове лук.

– Что ж, – ответила старая женщина. – Похоже, у меня нет выбора, но есть возможность спасти свой народ. Глупо её упускать. Охотники, вернувшиеся с трёхдневной охоты, могли видеть чужаков. Позволь мне спросить их об этом.

– Дерзай, – кивнул Грок.

Ведунья повернулась к своему клану и заговорила на друидском наречии.

– Говори на дракшазе, – тут же оборвал её варвар.

– Они плохо знают древнее наречие, так как с малых лет общаются на своём родном языке, языке друидов, – ведунья коснулась ладонью груди. – Клянусь Духом леса, я не скажу им ничего, что могло бы навредить вам.

Грок призадумался: кучка сломленных людей уже не представляла особой опасности.

– Будь по-твоему, – твёрдо произнёс он.

Размеренные и спокойные слова ведуньи встревожили племя. Разговор тут же скатился в бурную полемику между некоторыми импульсивными мужчинами и слепой женщиной. Однако после того как она вознесла руки вверх, друиды смиренно умолкли и неохотно закивали поникшими головами.

– Ну так что? – северянин посмотрел в затянутые мутной пеленой глаза. – Они видели здесь чужаков за последние дни?

– Да, – загадочно вымолвила ведунья. – Но прежде, чем я отвечу, могу ли я дотронуться до тебя, чтобы узнать, как ты выглядишь?

– Это ещё зачем? – не понял её намерений варвар.

– Я хочу запомнить внешность того, кто желает оборвать жизнь черноволосого чужака. Всё же именно я отправлю убийц по его следу. Не откажи хотя бы в соблюдении этой традиции.

– Хм. Про чёрные волосы я тебе не говорил, – задумчиво произнёс Грок. – Похоже, ты и вправду что-то знаешь. Ладно. Только быстрее.

Ведунья улыбнулась и коснулась морщинистой ладонью грубого, словно вытесанного из камня, лица варвара. Неожиданно её пальцы вспыхнули зелёным пламенем, и на щеке изумлённого северянина тут же появился красный ожог. Разбойники бросились на помощь Гроку, что резко оттолкнул от себя захохотавшую колдунью. Не видя врагов, она во все стороны размахивала полыхающей рукой, повергая окруживших её бандитов в замешательство и корёжа их слух скрипучим смехом. Остальные друиды, воспользовавшись отвлекающим манёвром, ринулись врассыпную и скрылись в кустах.

– Проклятая ведьма! – заорал варвар, хватая слепую за седые волосы и таща к одному из небольших костров. – Любишь огонь? Я тебе сейчас покажу его поближе.

С этими словами он швырнул ведунью лицом в полымя костра и наступил ей на спину. Женщина кричала, раскидывая горящие угли руками и поднимая вверх ворох сверкающих искр. Ночной воздух наполнился тошнотворными запахами жжёной плоти и сгоревших волос.

– Ну как?! Тебе нравится?! Жри пепел, старая сука! – разъярённый Грок сильнее надавил ногой на поясницу, и до его ушей долетел отчётливый хруст ломающихся позвонков.

Беспомощные барахтанья ведуньи постепенно сошли на нет, и, издав последний вопль, она испустила дух.

– Они все сбежали. Нам отправиться за ними? – Индрикен ожидал любых приказаний.

– Забудь. Их уже и след простыл. Но рано или поздно они сюда обязательно вернутся, – Грок оттащил мёртвую колдунью от размётанного кострища и одним взмахом секиры отрубил её чёрно-красную дымившуюся голову. – Я оценил их юмор. Теперь мой ход.

Одинокая луна, плывущая по ночному небу, с печалью смотрела на ужасы земной жизни. Поднявшийся прохладный ветерок уже не застал ни единой живой души на осквернённой ритуальной поляне. Костры медленно догорали, отбрасывая последние вспышки меркнувшего света. На длинном деревянном колу зловеще красовалась обгоревшая голова ведуньи. Прямо под ней, прислонившись к палке, в позе лотоса и с окровавленной арфой в руках сидело её обезглавленное мёртвое тело.

* * *

Подрагивающий свет факелов разогнал тьму, осветив не меньше дюжины кустов сыроцвета. Листья растения были такими же блёклыми, как и плоды, но обилие последних радовало глаз.

– Да, с голоду в ближайшее время не помрём, – подметил Джон, прикидывая, что ягод хватит ещё на одну котомку. – На крайний случай можно и съедобные грибы поискать, но раньше времени лучше не рисковать. Никто не знает, сколько ещё здесь скверны по углам таится. Не хотелось бы угодить в очередной вдовий плен.

– Собрать – не проблема, – Алан посмотрел на заполненную ягодами сумку. – А вот куда их класть…

– Да пусть пока повисят, – взглянул на паренька следопыт. – Всё свежее будут. Вернуться-то всегда успеем.

– И правда, – на секунду задумавшись, проговорил юнец. – А знаете…

– Тихо! – вдруг шепнул Рэксволд, закрывая ему рот рукой. – Кажется, я что-то слышал.

Путники напрягли слух, но не услышали ничего необычного. Окружающую мглу сковывала абсолютная тишина, изредка нарушаемая нервным сопением парнишки и потрескиванием факелов.

– Алан, ты можешь дышать тише? – ассасин строго посмотрел на юнца.

– Ты, часом, не болен? Жара нет? – Джон коснулся тыльной стороной ладони лба Рэксволда.

– Да заткнитесь вы все хоть на минуту, – зло прошипел ассасин, отталкивая руку следопыта.

Путники вновь прислушались к долгому молчанию тьмы, и где-то вдалеке прозвучал тихий свист, переходящий в хриплый рёв.

– Если это слышу только я, то разрази меня гром на этом самом месте. После подобных звуков я и провалился в беспамятство. Проклятые грибы, – раздражённо выпалил Рэксволд.

– Я тоже это слышу, – поддержал ассасина удивлённый Алан.

– Олень, – ошарашенно произнёс Джон. – Это чёртов олень. Так они обычно предупреждают своё стадо об опасности.

– Олень? Здесь? Не надо мне стада, дайте хоть одного, – убийца посмотрел на Джона. – Ну почему у тебя нет с собой лука? Ты вообще следопыт или кто?

– Стереотипы. Не ты ли про них вспоминал вчера утром? – ехидно подметил обладатель щита и меча.

– Да, от жареного мяска я бы сейчас не отказался, – мечтательно вздохнул Алан.

– Хм. Я не силён в охоте на крупного зверя, но думаю, что меткий бросок кинжала в шею свалит животину, – ассасин подкинул клинок в руке и вновь взглянул на Джона, – Гоните оленя на меня. За всю жизнь я промахивался лишь пару раз и то по пьяни.

Следопыт негромко рассмеялся:

– А как у тебя с преследованием цели в кромешной тьме?

– Что-то я не улавливаю ход твоих мыслей…

– Неужто ты думаешь, что приближающийся свет факела не спугнёт его?

– Об этом я как-то не подумал, – Рэксволд почесал затылок. – И что ты предлагаешь?

– Хоть у меня и нет лука, но я всё же следопыт. Большую часть службы в королевском легионе я провёл в лесах Эльтарона. – Джон задумчиво провёл рукой по отросшей щетине. – К огню животное точно не подойдёт. Но, кажется, это самец. Я могу попробовать приманить его криком самки. После этого нужно будет запастись терпением и бесшумно сидеть в засаде в полнейшей темноте, а потом, подпустив его поближе, одновременно метнуть клинки в приближающийся источник звука. Также придётся запомнить расположение стволов и выждать момент, когда деревья не будут препятствовать летящим кинжалам. Что касается запаха, его можно заглушить, обмазавшись тем же снадобьем из горькой синявки. Идея обречена на провал, но попытаться можно.

Рэксволд накинул капюшон, надел маску и посмотрел на нож в сапоге следопыта:

– Надеюсь, ты умеешь им пользоваться…

– Конечно. Сам не промажь, – с шуточным вызовом ответил Джон.

– Тогда посмотрим, чей клинок настигнет зверя, – всерьёз произнёс Рэксволд, предвкушая интересное состязание.

– А что делать мне? – растерянно спросил Алан.

– Молись всем богам, которых знаешь, – кинул из-за плеча ассасин, отправляясь на поиск оптимального места для засады.

* * *

Шёл второй час ожиданий. Густая тьма уже казалась материальной: она тягучей массой заполняла лёгкие, сковывала тело и не давала вдохнуть полной грудью. У сидевших за огромным пнём охотников изрядно затекли ноги, и Рэксволд уже был готов отказаться от этой дурной затеи. Следопыт хотел в последний раз попытать удачу, приманив животное криком оленьей самки, как вдруг в тишине послышались глухие постукивания копыт – что-то осторожно двигалось по изборождённой корнями земле. И если это не одна из тех жутких тварин, что последний час рисовало разыгравшееся воображение Алана, то они получили шанс разжиться жареным мясом на ближайшие дни. Джон сжал в руке охотничий нож и легонько коснулся предплечья ассасина, чтобы тот тоже приготовился к броску кинжалов. Рэксволд, держа клинки за лезвия, завёл руки за голову, намереваясь угостить животное смертоносным дуплетом. Пленённые тьмой взгляды невольно следили за источником звука, хоть и не могли явить ничего, кроме сплошной черноты. Внезапно стук копыт сменился недоверчивым фырканьем: олень остановился и стал принюхиваться к посторонним запахам. Джон был уверен, что сейчас он почует замаскировавшихся в грибной горечи охотников и даст дёру. Однако, спустя несколько томительных секунд, во мгле вновь послышались шаги – благородное животное не чувствовало подвоха и шло прямо в уготованную ему западню. Настал миг, когда три клинка одновременно рассекли воздух, устремившись к цели, что успела лишь вздрогнуть от резкого шороха. В зияющей черноте раздался испуганный крик оленя и удаляющийся стук копыт.

– Н-да. Не с нашим везением, – проворчал ассасин. – Осталось только кинжалы не найти.

Джон щёлкнул огнивом, и яркий режущий свет сковал глаза узким прищуром. Подпалив от нанизанного на палку горящего огневика остальные два факела, охотники вышли из укрытия, направившись к месту, где предположительно последний раз находилось животное. Рэксволд молча забрал источники света у своих спутников и поднял их повыше. Напряжённо всматриваясь во мглу, он сделал несколько хаотичных шагов в стороны, пока не заметил вдалеке две тусклые точки – отблеск рукоятей кинжалов, вонзившихся в мшистый ствол дерева. Ассасин с хмурой миной вернул факелы и, лениво переставляя ноги, направился за клинками. Его агрессивно гулявшие плечи с лихвой передавали кипевшее внутри раздражение.

Джон осмотрелся в поисках своего ножа, но нигде его не обнаружил. Если он ненароком отскочил и завалился в какую-нибудь щель, образованную сплетавшимися под ногами когтями деревьев, то на нём можно было смело ставить крест: искать иголку в стоге сена мечнику совсем не хотелось. Взор следопыта зацепился за маленькое пятнышко, что поблёскивало на свившихся в бугор тёмных корнях. Он присел и, коснувшись его рукой, взглянул на обагрённые пальцы. Вереница кровавых капель уходила в темноту.

– И чего расселся? – спросил вернувшийся ассасин, поправляя ножны на поясе.

– Кажется, ещё не всё потеряно, – Джон продемонстрировал спутникам растёртую на пальцах кровь. – Я попал. И, похоже, мой нож остался в нём, – воин встал и посмотрел во мрак. – Хотя ловить подбитое животное без лука – та ещё задачка. Теперь олень к нам и близко не подойдёт. Остаётся надеяться на серьёзность ранения или что он, не разбирая дороги, поломает ноги о бугры и колдобины…

Рэксволд не слушал рассуждений следопыта. Он с горечью смотрел на кровь, понимая, что священный лес друидов продолжает всячески издеваться над ним.

– Я уже говорил, что ненавижу тебя? – изрёк убийца, искоса взглянув на Джона.

– Догадываюсь, – с улыбкой ответил следопыт.

– Не-е-т, – протянул Рэксволд. – Теперь ты знаешь наверняка, – он недоумённо развёл руками. – Вот скажи мне, как ты умудрился попасть в оленя?! Я – опытный ассасин, и оба моих кинжала пролетели мимо. Ты – обычный следопыт, и твой единственный нож настиг цель.

– Может, я не настолько обычный, как тебе кажется, – хитро улыбнулся мечник. – Но сейчас это не так важно, чтобы тратить драгоценное время на разговоры. Я сидел полтора часа в засаде не ради того, чтобы остаться без жареного мяса, – Джон пошёл вперёд, освещая себе дорогу факелом.

– Да что ты расстраиваешься, – обратился к ассасину Алан. – В конце концов, именно ты нашёл нам такого хорошего проводника.

– Угу, – ответил Рэксволд, но от утешающих слов парнишки его ущемлённому самолюбию не стало легче, скорее наоборот.

Охотники отправились по багряному следу, чтобы завершить начатое. Веру в успех подкрепляла обильно кровоточащая рана животного – олень не мог уйти слишком далеко.

* * *

Взмыленный жеребец, постоянно подгоняемый всадницей, казалось, летел над землёй. Встречный ночной ветер развевал светлую косу с вплетённой в неё серой лентой. То, что предстояло сделать Пустоте, было ужасно, но «Лотос счастья» уже давно стёр тонкую грань между добром и злом. Суровая действительность, залитая сиреневой краской, призывала девушку выжить любой ценой. Бледное тело, что скрывалось под лёгкой серой бронёй, хранило немало памятных меток. Запястья Пустоты украшали многочисленные шрамы, на ногах навсегда остались отметины от ржавых цепей, уносивших её на дно озера, а на шее виднелся свежий след от верёвки. Девушка много раз пыталась свести счёты с жизнью, но воздействие дурмана всегда заставляло её выживать на волоске от гибели. Каждый раз это забавило Бальтазара и погружало сознание Пустоты в омут отчаянья.

Человек, находящийся во власти «Лотоса счастья», готов на всё. Она сама видела, как мать на потеху разбойникам задушила собственных детей за глоток этого изуверского напитка. Тогда Пустота с отвращением и осуждением смотрела на происходящее из железной клетки, на долгое время ставшей её новым домом. Она и не думала, что ей, непреклонной воительнице, уготована судьбой похожая, не менее печальная участь.

Уничтожение девушки как личности происходило постепенно. Бальтазар тщательно продумывал каждый ход своей безумной игры. Едва он понял, что сильную духом пленницу проще убить, чем сломить физически, как телесные истязания сменили душевные муки. Её заставляли лицезреть кровавые расправы над посмевшими ополчиться на разбойников селянами. Зверски изнасилованные женщины, что ползали среди останков разорванного лошадьми мужа. Страдания детей, которых заставляли выбирать, кого из родителей оставить в живых. Но даже здесь выбор был лишь иллюзией: не щадили никого – с одобрения Бальтазара истреблялись целые семьи. И чем больше крови лилось на глазах девушки, тем чаще она задавалась вопросом: почему её просто не убьют? Ответ пришёл вместе с вязкой жидкостью, что однажды залили ей в горло. Беспощадный дурман запустил когти в измученное сознание и смешал яркие краски мира в беспробудную серость.

Пустота стала венцом долгого эксперимента, сделавшего из неё податливую марионетку, бледную тень самой себя. Осколки сознания и обрывки души всё ещё скрепляла татуировка в виде двух перекрещивающихся мечей, что изящно располагалась внизу живота. Она напоминала девушке о давно минувших днях, но с каждым новым рассветом тёплые, близкие сердцу образы неотвратимо отдалялись, безропотно тая на холодном горизонте небытия. Однако, сейчас это не имело никакого значения. Далёкое прошлое и туманное будущее заменило настоящее с перспективой получить заветный флакончик за выполнение грязной работы. Он на какое-то время избавит её от накапливающихся страданий, вызванных отсутствием «Лотоса счастья». Что будет потом, уже не важно.

Гул в голове Пустоты бил во все колокола: безболезненный период сиреневого рабства подходил к концу – нужно было спешить. Всадница несколько раз ударила жеребца плоскостью меча, и тот, рассекая грудью пшеничное поле, из последних сил рванул вперёд, оставив позади темнеющий лес.

* * *

Капли крови привели охотников к небольшим скалам, полностью заросшим мхом и бесцветными крючковатыми грибами. Дальше олений след мистическим образом обрывался, оставляя следопыта в полнейшем замешательстве.

– Ничего не понимаю, – озадаченно произнёс Джон. – Не мог же он улететь… Хотя я уже ни в чём не уверен. Этот лес сам по себе какой-то странный.

– Жутковато, – тихо сказал Алан, глядя на уходящие в никуда красные пятнышки.

Рэксволд не слышал их разговора. Его мысли были прикованы к необычным скалам, словно стеной, преграждавшим дальнейший путь. Тьма не давала рассмотреть их полностью: свет факела выхватывал лишь отдельные фрагменты. Ассасин прошёл вдоль скал, и его взгляд упал на замшелую каменную перемычку, смутно напоминавшую нечто знакомое. Рэксволду потребовалось время, прежде чем он признал в ней полуразрушенную арку. Сомнений не оставалось – развалины замка.

– Эй, где вы там?! – довольно крикнул ассасин. – А ну-ка, подойдите.

– Ты нашёл следы оленя? – спросил приближающийся следопыт.

– Лучше, – Рэксволд загадочно улыбнулся и указал рукой на скалу.

– Хм, – подошедший Алан провёл факелом под перемычкой. – Ты предлагаешь набрать грибов? Не похожи они на съедобные…

– Джон? – ассасин внимательно посмотрел на следопыта. – Надеюсь, твоя проницательность не разочарует меня…

– Но это же… Да нет… Не может быть, – следопыт подошёл поближе к скале и отковырнул несколько грибов, обнажив серо-зеленоватый камень.

– Ну?! Ты же тоже это видишь? Давай! Скажи! – рассмеялся Рэксволд.

– Да что вы здесь нашли? – в глазах парнишки читалось непонимание.

– Это замок, Алан, – Джон поднял факел повыше и свет очертил ровную высокую стену, которая с каждой секундой всё меньше казалась скалой. – Точнее то, что от него осталось.

Алан открыл рот, на какое-то время потеряв дар речи.

– Он существует, – наконец пролепетал юноша с благоговением в голосе. – Правда, я представлял его себе как-то иначе.

– Интересно, как? – Рэксволд посмотрел на тусклый свет своего факела. – Белокаменный дворец с красными коврами? Кому-то пора завязывать с детскими сказками.

– Сказал любитель друидских сказок, – проворчал парнишка.

– Любитель сказок? – хрустнув пальцами, оживился ассасин. – Не-е-т. Я знаток преданий, способный увидеть крупицу истины в мешке человеческих фантазий.

– Знаешь, – решительно сказал Алан. – Если мне где-нибудь попадётся корона, то я обязательно её тебе подарю.

– Без скипетра не возьму, – самодовольно кинул ассасин, подходя к следопыту.

Джон ещё раз коснулся рукой руин, словно всё ещё не веря в их реальность:

– Удивительно. Замок, построенный в глубокой пропасти, когда за её пределами столько холмов. Это неправильно со стратегической точки зрения. Сомневаюсь, что старинные тактики осад сильно отличались от современных. Предполагаю, его окружал целый город с деревянными строениями, но в такой сырости всё давно сгнило. Интересно, как он выглядел в былые времена…

Рэксволд хлопнул следопыта по плечу:

– Сейчас не время предаваться истории. Сокровища сами себя не найдут.

Путники прошли сквозь искорёженную временем арку. Свет трёх факелов потерялся в тёмном внутреннем дворе, заросшем огромными кедрами и молодыми засохшими деревцами. Верхняя часть замка пала под натиском природы, оставив после себя лишь горы мшистых камней, но нижние этажи почти не пострадали. Ассасин осмотрелся. Главный вход в замок преграждал потрескавшийся валун, но это его нисколько не опечалило: чуть правее могучие корни разворотили стену, проделав внушительную дыру во внутренние помещения. Чернота пролома приглашала приключенцев нарушить древний молчаливый покой.

– Алан, припасы ещё при тебе? – Рэксволд сменил огневик на гаснущем факеле. – Не сточил по дороге?

– Всё на месте, – похлопал по котомке юнец.

– Запасы огневиков? – убийца бросил взгляд на следопыта.

Джон молча продемонстрировал палку с двумя десятками плотно нанизанных грибов.

– Тогда вперёд, – ассасин осторожно поднялся по насыпи из камней прямо к бреши. – Надеюсь, замок не обрушится и не станет для нас общей могилой.

– Здоровский настрой, – буркнул Алан, наблюдая, как Рэксволд скрывается в темноте пролома.

– Да ты не переживай, – раздался голос из тёмной дыры. – Если всё обвалится, то ты даже испугаться не успеешь.

– Умеешь успокоить, – юнец робко поставил ногу на каменный пригорок.

– Ерунда, – уверенно сказал поднявшийся по насыпи Джон. – Он тут с бородатых времён. Ещё пару дней как-нибудь простоит.

Несмотря на поджидавшую впереди неизвестность, охотникам за сокровищами не терпелось уйти с открытого пространства. Владения Мрачного короля обострили чувство паранойи. Странники постоянно ощущали на себе посторонний взгляд, хоть и старались не придавать вольностям воображения особого значения. Когда они скрылись в бреши замка, где-то вдалеке закричала сова, но искатели приключений этого уже не слышали.