Через лес тот нам довелось идти несколько дней, но, вспоминая о том времени, мне неизменно представляется бесконечная, едва заметная в зарослях папоротника тропа, уходящая в туман. Благодаря покровительству лесной девы мы не опасались диких зверей, и они не боялись нас: косули спокойно смотрели на нас, подойдя так близко, что можно было коснуться их рукой, а под ногами шмыгали лисята и зайцы. Мы не знали, позволено ли нам охотиться в лесу, да и рука не подымалась схватить доверчивого зверька, замершего передо мной. Но как-то поутру, когда съестных припасов почти не осталось, мы нашли рядом с догоревшим костром окровавленную кроличью тушку, а на следующий день лесная дева одарила нас куропаткой, так что голода мы не знали.

Странные мысли приходили мне в голову — раньше я не знала, что бывают раздумья, от которых на душе одновременно горько и светло, страшно и радостно. Я без конца размышляла на над тем, что сказал мне когда-то Хорвек: жизнь человека — бурная река, течение которой невозможно остановить ни на мгновение, и краткие мгновения счастья — это всего лишь несколько глотков воздуха, которые удается сделать до того, как пойдешь ко дну, сдавшись на милость течения. Все чаще я ловила себя на мысли, что хотела бы остаться навсегда в этом лесу, день за днем бесцельно идти по его тропам — но мое прошлое превращало эту маленькую, бедную мечту в пыль еще до того, как она успевала обрести хоть какие-то явные черты: разве была бы я счастлива, зная, что так и не попыталась спасти дядюшку, Мике?.. Меня одолевала тоска из-за того, что я становлюсь лишней в жизни Хорвека, но что бы было, не сумей он измениться?..

Господин Огасто теперь лишь изредка появлялся в моих размышлениях, превратившись в смутную мечту, в неясное видение из прошлого — но оно все еще заставляло мое сердце биться быстрее. «Я люблю его!» — говорила я самой себе с нажимом, словно опасаясь, что в моем сердце вот-вот зародится сомнение. А затем вновь забывала о прекрасном герцоге, увидев пестрокрылую сойку, яркий луч солнца или блеск в глазах Хорвека — явления столь чудесные, столь мимолетные, точь-в-точь тот самый глоток воздуха, который нужно успеть распробовать напоследок…

И наше мирное лесное приключение, как и все другое в жизни, подошло к концу: как-то ближе к вечеру мы увидели просветы между деревьями, и вскоре вышли на опушку. Перед нами простиралась плодородная равнина, еще не позолоченная осенними красками — лето отсюда уходило горзадо позже, чем в Лаэгрии. Границей между землями людей и мрачным лесным королевством служил обрыв, осыпающийся склон, по которому вилась узкая дорога, спускавшаяся к обработанным полям и небольшим деревушкам — они виднелись в зелени крохотных рощиц, подернутые золотистой предвечерней дымкой.

— Ах, как красиво, — вырвалось у меня. — Мирный, богатый край!..

— Да, это Юг, — промолвил Хорвек, внимательно вглядываясь вдаль. — Точнее говоря, его преддверие — Намирия. Где-то поблизости должен найтись тот городок, о котором говорили лесные люди.

И больше он ничего не добавил, сколько ни пыталась я завести разговор о здешних землях — мне хотелось услышать, бывал ли Хорвек здесь раньше и что помнит об этих краях. В историях о прошлом я надеялась обрести ключ к тайнам настоящего. Но бывший демон тщательно оберегал свои секреты, наверняка считая меня недостойной прикоснуться к ним.

Ответ на кое-какие из своих мысленных вопросов я получила случайно, благодаря встрече с разношерстной компанией — бродячим театром, державшим путь в сторону того же городка, что и мы. Мы наткнулись на этих вечных странников, когда закат расчертил землю багрянцем и черными тенями. Заняв славное место около небольшого озерца в низине, веселые оборванцы готовились к ночлегу.

— Эгей! — пьяно крикнул кто-то, завидев нас, бредущих по дороге. — Ночь на носу! Ежели вы добрые люди — подходите к нашему костру, да расскажите что-то новенькое — тут уж все друг друга знают, как облупленные, скукотища!..

Я уже отвыкла от веселых дорожных знакомств и испуганно замерла, но Хорвек подтолкнул меня в спину, тихо сказав:

— Эта компания ничем не хуже любой другой, почему бы и нет?

Отпив немного дешевого вина, которым нас щедро угостили, я расхрабрилась, и вскоре с жаром рассказывала о несчастьях, которые нас постигли — разумеется, умалчивая при этом, что выпутывались из беды мы при помощи колдовства. Выходило, что от разбойников нас спас случайный пожар, от лесного зверья — милость богов, от голодной смерти — охотничьи умения. Хорвек, менее склонный к пустопорожней болтовне, помалкивал, иногда подверждая мои слова кивком головы или парой-тройкой тихих замечаний — столь же лживых, как и мои басни. Актерам, видимо, история наших злоключений показалась понятной и близкой, и главный из них, Шутник Гри, радушно предложил нам идти к городу вместе.

Я, раскрасневшись от вина и жара костра, с любопытством рассматривала их скудный обоз: расхлябанная повозка, разукрашенная выцветшими флажками, пара старых мулов да тощая коза, ловко подворовывашая объедки. Наверняка, то была ученая животина, умеющая ходить на задних ногах — мне доводилось видеть таких на ярмарках. Людей при этом бедном скарбе я насчитала то ли шестерых, то ли семерых — две женщины средних лет, одну из которых одолевал сильный кашель весьма дурного свойства, и несколько мужчин, сменявших друг друга у костра. Иногда из повозки вылядывали чумазые детишки, с интересом рассматривавшие Хорвека. Любопытство их было щедро вознаграждено: бывший демон показал им пару магических фокусов — заставил истлеть в пепел кусок бечевки, а затем хлопнул в ладоши и в воздухе вспыхнуло несколько крошечных искрящихся огоньков, впрочем, тут же погасших.

— Это же не колдовство? — с подозрением спросила одна из женщин.

Хорвек с улыбкой заверил ее, что использует исключительно ловкость рук, и к полному восторгу детишек заставил обгоревшее полено из костра повертеться вокруг своей оси.

— Эй, да ты, малый, можешь зарабатывать немалые деньги своими фокусами! — воскликнул восхищенный Гри.

— Плохая затея, — не согласилась с ним та самая женщина, что спрашивала о колдовстве. — В наших краях еще помнят историю с королевой-ведьмой, и от всего, что похоже на магию, здесь лучше держаться подальше. Не в обиду вам, сударь, сказано, но лучше бы вам обучиться ремеслу жонглера.

Хорвек со всей серьезностью обещал поразмыслить над ее словами, и, мало-помалу, все, хмельные и уставшие, разошлись спать, отыскав уголок потише и поуютнее.

Ранним утром бродяги снялись с места, и мы последовали их примеру. Городок, куда мы направлялись, по словам наших новых спутников именовался Борго. Мне это название ни о чем не говорило, но Хорвек удовлетворенно кивнул и сказал, что мы движемся в верном направлении. Еще до обеденной поры мы прошли через городские ворота, и Веселый Гри, остановив свою колымагу на площади, принялся зазывать горожан.

— Лучшие представления! — кричал он. — Что пожелаете — то и покажем! История о мельнике и бесе! Сказка про разумного свинопаса! Комедии о святых отцах и их чрезмерно верных прихожанках! Прикажете детишкам зажмуриться и заткнуть уши — сыграем перед вами сцены из «Монастырских проказ»… Есть и посерьезнее вещицы — «Три короля на один трон» — столько покойников за раз вы и на местном кладбище не повидаете, все герои только и делают, что мрут! Для тех, кто истосковался по делам сердечным, есть «Альдо и Альдина», три смены платьев у героини — что еще надо для услады глаз? А может быть, вам по сердцу истории помрачнее? Так у нас про запас есть «Белая ведьма» — лучше ничего не придумать!..

Остальные торопливо возводили подобие сцены — дырявый замызганный занавес, дополенный таким же потрепанным фоном, — и натягивали костюмы. Что бы не выбрали сегодня боргийцы из перечня Веселого Гри, наряды у бедных актеров были одни и те же, разве что бесам полагались рога и хвосты, а королям — деревянные короны.

— «Белую ведьму»! — закричал кто-то из небольшой толпы ротозеев, собравшихся на площади, и прочий народ одобрительно загудел.

— Останемся? — с надеждой спросила я у Хорвека: мне всегда были по сердцу бесхитростные площадные представления.