Россия — самобытная, цельная, очень устойчивая цивилизация, прекрасно умеющая себя защищать как от внешних врагов, так и от внутренних модернизаторов. Она умело прячет свое истинное лицо, и большинство ее улучшателей просто не понимают, с чем имеют дело. Россия вовсе не недоделанная Европа и в первую очередь потому, что никто из ее жителей не хочет жить, как в Европе. Иметь такие же удобства — да, платить за них настоящую цену — нет.

Точка отсчета

Прежде чем двигаться вперед, стоит осознать, где мы находимся. Тогда становится понятнее, почему одни и те же действия «у нас» и «у них» приводят к различным последствиям. Как бы это ни казалось невероятным, но три основные позиции: вотчинное государство, сословное общество и ресурсная экономика — продолжают играть в стране определяющую роль. Конечно, это не классические структуры XVII века, но многие существенные черты сохранились. И эта неизменная, не всегда проявленная первооснова продолжает управлять нашей жизнью.

Вряд ли у кого-то остались сомнения в том, что у нас ресурсная экономика и главная задача любого субъекта экономики «сесть на трубу» или получить в аренду «один метр государственной границы». Постоянно увеличивается доля «коммерсантов», обслуживающих бюджеты различных уровней власти. Центральная идея такой экономики не создание новой стоимости, новых товаров и услуг, а управление распределением какого-нибудь ресурса. Задача начальства всех уровней — обеспечивать наличие ресурсных потоков на подведомственной территории.

Сословность продолжает царствовать в умах россиян, категорически не желая структурироваться по политическим признакам, мы худо-бедно структурированы сословно. Спросите себя: кто я? Мало кто скажет: консерватор, социалист, коммунист, либеральный демократ. Большинство скажут: бюджетник (скорее, конечно, врач или учитель), военный, чиновник, служащий, крестьянин, рабочий, предприниматель. Существуют и соответствующие органы выражения интересов — министерства, палаты, союзы и ассоциации. В трудную минуту власть привычно обращается за поддержкой к «человеку труда».

Политические партии у нас находятся в таком плачевном состоянии вовсе не потому, что их зажимает власть, просто они не востребованы гражданами нашей страны, это ложный путь. «Единая Россия» партией, как вы понимаете, не является, как не была партией и КПСС.

В настоящее время у нас сосуществуют сословные и рыночные структуры. «Суверенная демократия» — это и есть попытка примирить интересы сословного и рыночного секторов общества. Сословный сектор постепенно вытесняет рыночный, и общественная жизнь становится не дискуссией о путях развития страны, а административным торгом по поводу распределения ресурсов между различными сословиями. Отсюда и парад разоблаченных «оборотней в погонах» и «вредоносных вирусов» — каждый стремится доказать свою незаменимость. Побеждает система ценностей, при которой, как ни крути, военные или чиновники важнее врачей и учителей.

Сословным устройством общества можно объяснить и тот факт, что довольно большая категория граждан, активных амбициозных людей, выпадает из обоймы и не может найти себе достойное место. Для них просто не существует комфортной ниши — их вынуждают вести борьбу с властью на уничтожение.

Вотчинное государство проявляет себя в первую очередь действенностью патернализма. Наш президент никогда не признается, что он является представителем определенной партии, он всеми силами старается продемонстрировать, что выражает чаяния всего народа. Другим аспектом вотчинного государства является незащищенностью частной собственности. Много ли есть у вас вещей, которые вы можете считать своей неотчуждаемой собственностью? Если ваш бизнес понадобится кому-нибудь из правящей элиты, если ваш дом будет стоять на месте проектируемой трассы, кто или что вас защитит?

Наверное, самое тяжелое проявление вотчины — нежелание и неумение договариваться. Принято не искать компромисса, а жестко подавлять — ведь главный только один, он должен всех победить. Другое наследие вотчины: никто не думает о целом, о стране пусть «папа» думает. Поэтому все так быстро развалилось в 1991 году.

Вотчинный характер государства имеет и далеко идущие политические последствия. Если в семье два отца, то, скорее всего, она распадется надвое. Если в вотчинном государстве появляется две реальные партии, то можно надеяться на установление демократического режима, но стоит учесть значительную вероятность того, что страна просто распадется.

Особенности устройства нашей страны проявляются в том, что «стандартные» для западного мира воздействия на ситуацию приводят совсем к другим результатам.

Рассмотрим, например, типичные последствия борьбы с коррупцией.

При социализме.

Если вы торгуете пивом, у вас есть два способа получить дополнительный доход. Первый — не доливать. Увеличивается реальная цена напитка, качество остается прежним. Главная проблема — обман легко обнаруживается. Второй — пиво разбавляется водой, а для пенообразования добавляется стиральный порошок. Вместо товара покупатель получает откровенную дрянь, но доказать обман не так-то просто. Борьба с коррупцией приводит к тому, что второй способ повсеместно замещает первый.

При капитализме.

Андрей Лебедев: Конкурс на ремонт кровли нескольких домов. В торгах участвуют два дружественных ООО, одно дает цену 1 миллион, второе — 999 тысяч и выигрывает конкурс. Половина уходит на откаты, но на 500 тысяч работа все же делается. А если понимать, что первоначальная цена была двукратно завышена, то работа делается более-менее качественно. Борьба с коррупцией и повсеместное внедрение открытых конкурсов. На торги приходит жулик, который начинает сбивать цену. Сбивая цену, он шантажирует реальное предприятие, способное сделать эту работу, — уже он, а не чиновник требует отката за то, что уйдет с торгов. Если жулик отката не получает, то сбивает цену до 100 тысяч и побеждает! Когда реальный предприниматель спрашивает у него: «А как ты за сто тысяч это сделаешь, у тебя же ничего нет?!», жулик отвечает: «А я тебя найму, ты мне за 50 тысяч сделаешь!» Дураками и жертвами оказываются жители домов, которым гастарбайтеры сделают на крыше ремонт из самого тонкого и некачественного железа.

Выборы в представительные и законодательные органы в нашей стране не привели к появлению публичной конкуренции. Их результатом стало образование нового депутатского сословия со своим самосознанием и привилегиями, которое отстаивает собственные интересы при распределении ресурсов.

Выборы у нас оказались благотворны как разовое мероприятие: именно благодаря выборам 1989–1990 годов появились многие интересные люди и свежие идеи. При этом речь идет не только о политике. За счет выборов руководителей в театрах, больницах, на предприятиях пришли люди, которые обычным путем никогда бы не пробились, причем люди действительно толковые и деловые. Но не выборы являются механизмом получения власти. В 1991 году Ельцин выиграл выборы, но ему пришлось взобраться на баррикаду и обстрелять из танков Белый дом, чтобы получить реальную власть.

Одни и те же исходные причины могут приводить в разных системах к разным результатам. Вслушайтесь в слова: Клондайк и Колыма — как по-разному они звучат. Это названия северных рек с россыпным месторождением золота, первая — на северо-западе Канады, вторая — в Якутии и Магаданской области.

Как правильно сидеть в болоте

В российской жизни с ее священным государством есть множество организаций, существующих не ради прибыли, а для выполнения государственной задачи: учить, лечить, контролировать, хранить. Это больницы и вузы, библиотеки и архивы, органы власти и органы юстиции. Их главное предназначение — освоение средств, выделенных на обеспечение государственных функций.

Эти организации феноменально устойчивы, а принципы их функционирования отражают самую суть народной жизни. Конкуренция и весьма жесткая происходит в момент их создания, конкуренту просто не позволяют родиться. Но уж если ваша родная контора создана и занесена в список бюджетополучателей, то ликвидировать ее не удастся никому. Одна из основ устойчивости — своеобразный негласный договор с государством: мы принимаем правила игры и не покушаемся на ваши властные полномочия, вы обязаны обеспечить нам некоторый стабильный минимум финансирования и не вмешиваться в нашу внутреннюю жизнь.

Многочисленные руководства, написанные для коммерческих организаций, абсолютно непригодны для выбора правильной модели поведения в таких конторах. Ведь такие понятия, как прибыль и эффективность, — это не про них. Итак, если вы опознали свою родную организацию, то давайте обсудим, какие именно модели поведения позволят вам достойно в ней существовать и чего делать нельзя ни в каком случае. Учебники по экономике тут точно не помогут, они только могут внушить вам ложные и вредные идеи.

Подобные структуры обычно находятся в стороне от основных финансовых битв — ведь ресурсы, которыми они обладают, относительно невелики. Поэтому люди в них работают подолгу, группы влияния давно сложились, правила жизни устойчивы. Режим, в котором находится большинство сотрудников, — режим «подстилания соломки». Все озабочены не тем, как выполнить задание, а тем, чтобы не оказаться виноватыми.

Конечно, периодически появляются работники, недовольные существующим порядком вещей, которые пытаются все радикально улучшить, сделать «как надо» или «как в бизнесе». Как уже упоминалось, такие структуры весьма устойчивы, и я не буду тратить время на описание трагических перемен в судьбе и мировоззрении революционеров. Большинство работающих соблюдает условия договора (конечно, при этом ругая правительство за непонимание проблем, стоящих перед страной) и устоявшиеся правила игры.

Эти правила жизни определяются двумя основными положениями. Первое. Реальным полновластным хозяином является первое лицо. Это его организация, часто она неформально и называется его именем, а не по невразумительной аббревиатуре.

Второе. Организация обладает всеми свойствами кластера, то есть она живет по своим собственным законам, слабо зависящим от внешней среды.

Теперь по порядку. Первое лицо организации обладает неограниченной (в пределах традиций и лояльности своему начальству) властью и неуязвимо. Ваша главная обязанность не создавать угрозу для его власти, вот откуда должно расти понимание того, что можно и что нельзя.

Категорически нельзя подставлять начальство. Если у начальства из-за вас будут неприятности, то вы теряете лояльность и становитесь врагом. Начальство не любит шума — жалоб, писем, обращения наверх. Ваша задача не допустить подобных вещей из вашей зоны ответственности.

Очень важный элемент — отчетность, удивительно как много людей не понимают ее ключевого значения. Ведь вся система контроля и вообще проверки лояльности построена именно на отчетности. Не предоставляя вовремя отчетность по правильной форме, вы ставите под удар руководителя. Между тем эта проблема решается достаточно легко, нужно только помнить главное: содержание отчета никого не волнует, проверяется только его своевременность. Ведь проверку наличия ответа легко формализовать, чего не скажешь о его содержательной части.

Главный принцип, когда имеешь дело с вышестоящими инстанциями, — не спорить, со всем соглашаться (этот прием называется «удушением в объятиях»). В советское время при заполнении всевозможных формуляров было принято без малейшего признака иронии спрашивать: «А сколько надо?». Хорошо помогает заначка.

Всегда во всех организациях ведутся разговоры об обновлении, звучат призывы к обновлению. Будьте начеку: любая модернизация — угроза власти первого лица. Подавляющее число руководителей предпочтет синицу в руке мифическому журавлю. Часто используется весьма изощренный прием: неудачные модели преобразований запускаются специально, чтобы похоронить саму идею. О судьбе революционеров уже упоминалось.

Типичная установка на модернизацию: чтобы было не хуже лучших зарубежных образцов, проявляй талант и инициативу, тебе обеспечена полная поддержка. Всё должно перемениться! Да, начальники цехов (отделов) остаются прежними, поставщиков менять нельзя, за финансы будет отвечать вот этот человек. И не стоит подвергать сомнению славные традиции предприятия!

Обязательно в данной системе появляются неприкасаемые — родственники и друзья руководителя (руководителей руководителя), которых ни в коем случае не стоит трогать, реакция будет болезненной. Данный факт следует просто воспринимать как неизбежно присущий системе.

Теперь поговорим о кластерной структуре. Организация состоит из подразделений, которые являются независимыми до тех пор, пока не доставляют неприятностей начальству. Лучшей тактикой является занятие и обустройство своей ниши (кочки). Ее следует огородить, удерживать, никого к ней близко не подпускать, сделать безопасной и комфортной. Самое главное и трудное — выделить свою нишу, ведь все уже заняты.

Обязательно придется кого-то потеснить, с кем-то заключить пакт о ненападении. В дальнейшем нужно постоянно охранять свою кочку от недругов и претендентов.

Полжизни уходит на занятие своего места, полжизни на то, чтобы не пустить на это место других.

Доход от ниши поступает по двум направлениям — из бюджета (должность, нагрузка) и рента (возможность приработка с использованием рабочего времени, площадей, оборудования и материалов). Поскольку вторая часть обычно больше первой, за нее и идет основная борьба. Собственно, вся общественная жизнь в организации — это интриги на тему распила ресурсов. При этом реальное качество работы остается вне сферы внимания.

Главный инструмент — демонстрация своей значимости и незаменимости. Хорошее подспорье в борьбе — связи во властных структурах и с иностранцами. Иностранцы хороши именно для воздействия на начальство. Ссылаясь на международный договор, можно уклониться от очередного сокращения штатов или утвердить более выгодную систему премирования.

Сотрудников не нужно заставлять интенсивно работать, главная задача сделать так чтобы им было комфортно, чтобы они защищали нишу, которую считают и своей тоже на дальних подступах. Возможности заработка они должны получать из ваших рук.

По традиции взглянем на ситуацию с противоположной стороны. А что делать в случаях, когда мы неизбежно сталкиваемся с такими структурами, выполняя свои служебные обязанности или по личной надобности? Такая же проблема возникает при взаимодействии с подразделениями родной конторы — бухгалтерия, отдел кадров, отдел снабжения… Здесь могут помочь две простые рекомендации:

— имейте дело не с организацией, а с конкретными людьми в ней.

— в сложных ситуациях нужно обращаться к первому лицу — ему некого бояться, и только он может принять решение по существу. Остальные боятся проштрафиться, ведь плюсов они при этом не получают никаких, а минусы вполне реальны.

Многие отличные фильмы вышли на экран только после их просмотра непосредственно Леонидом Ильичом Брежневым — должностные лица перестраховывались, боялись ответственности.

Заграница нам поможет

При всей нашей самобытности, мы существуем внутри мирового сообщества и активно пользуемся его достижениями, правда, очень не любим в этом признаваться. Русские — гениальные заимствователи: часто мы умеем использовать вещи лучше тех, кто их придумал: самовар пришел из Турции, матрешка из Японии, космические ракеты созданы на базе немецких разработок, атомная бомба —американских. Православие и андреевский флаг мы взяли у греков, кириллицу — у болгар. Потом все это искренне считаем своим.

Большевики довели умение заимствовать у своих и чужих до совершенства. «Ленинский план ГОЭЛРО» был разработан еще при царе тремя российскими энергетическими компаниями. Декретное время, реформа правописания и буденовка подготовлены при «проклятом царском режиме». Знаменитый холодильник ЗИЛ-65 полностью скопирован у «Дженерал электрик». Нетрудно найти прототипы автомобилей «Победа» и «Волга».

По-моему, в этом не было бы ничего плохого, если бы ни постоянные попытки скрыть очевидное. Люди, повторившие чужой опыт, выдаются за первопроходцев, скрывается реальный вклад иностранцев. Россия — родина слонов. Утверждение, что мы самые крутые, приводит к тому, что мы отрицаем наличие действительно великих дел, идей и свершений. Или принимаем их с большим опозданием.

Невозможность существовать без иностранных специалистов и опасение за сохранение привычного уклада жизни со времен Петра I приводят к постоянному напряжению. Всегда было и всегда будет много желающих сыграть на лозунге «Россия для русских». М.В. Ломоносов просил государыню в качестве награды назначить его немцем, но вклад в российскую науку великого Эйлера многократно превосходит вклад Михайлы Васильевича, который больше отличился умением писать хвалебные оды в честь высокопоставленных особ.

Лев Толстой: Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради Бога, пошлите меня куда-нибудь хоть полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу».

Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.

Нобелевский лауреат Гейм, немец по национальности, вспоминает, как вначале 1980-х был назначен ответственным секретарем приемной комиссии областного вуза в Казахстане.

В первый же день этой новой для меня работы меня вызвал ректор. Попросив меня никогда не ссылаться на этот документ (иначе меня вышвырнут с системы образования), он показал мне решение бюро обкома компартии, где нам давали установочные цифры, сколько казахов, русских, немцев, евреев принять в этом году. Нам все простят, пояснил он, но если мы нарушим решения партии по этому важному кадровому вопросу, то нам не сносить головы. Несколько раз вдалбливал мне: запомни эти цифры и пойми: это главный показатель работы по приему абитуриентов в этом году. Лучше пусть нас поймают на взятке или блате, лишь не на выполнении этих контрольных цифр. И сейчас помню, как на совещаниях отрабатывались приемы, как надо по любому предмету завалить любого абитуриента... Притом все это объяснялось и оправдывалось кадровой политикой многонационального социалистического нашего государства, необходимостью обучать (привилегированно) коренные национальности. А в подтексте лежало и то: чего мол учить жидов и немчуру, все равно она свалит к себе на родину...

Борис Львович: Петербургский композитор Вениамин Баснер, автор многих популярных песен, поздно ночью возвращался на машине из гостей домой. Стояла белая ночь. К нему подошли трое подвыпивших моряков и попросили подбросить их на Васильевский остров. Баснеру было не по пути, и он отказался.

— У, жидовская морда! — сказал один из них.

Они повернулись, обнялись и, уходя, загорланили: «Нас оставалось только трое на безымянной высоте...» — запели именно его песню.

Лояльность

От сотрудника требуется, чтобы он отвечал трем условиям: умел выполнить порученную работу, хотел ее выполнить и был лоялен. В России первые два качества — факультативны. Если речь идет о политике, то о них просто можно забыть. На первом месте стоит лояльность. Именно демонстрация лояльности и есть лучший путь к успеху. Замечательно это описано у А.С. Грибоедова в бессмертном «Горе от ума». Вот Фамусов пытается наставить Чацкого:

А вот история из прошлого века, рассказанная Иосифом Раскиным.

В 30-е годы Сталин пригласил к себе несколько наиболее выдающихся кинематографистов и поинтересовался, в чем они нуждаются. Один пожаловался, что живет в маленькой комнатушке и ему нужна квартира.

— Хорошо. Будет квартира, — заверил Сталин.

Другой сказал, что ему для работы необходим свежий воздух, а поэтому нужна дача.

— Хорошо. Дача, значит, дача, — пообещал Сталин.

Третий, кажется Пырьев, сказал, что ему приходится очень далеко ездить, и ему необходима машина.

— Будет вам машина.

Александров сидит, стесняется, говорит, что у него такая огромная просьба, что как-то даже говорить неудобно. Потом все-таки переборол себя.

— Мне очень хочется иметь вашу книгу «Вопросы ленинизма» с автографом. Это будет мне очень помогать в работе.

Сталин подарил ему книгу с автографом. А квартиру, дачу и машину Александров получил в качестве приложения к книге.

Что мы видим в XXI веке? С приходом к власти Бориса Ельцина в Москве появилось много свердловчан, с приходом Владимира Путина федеральные властные структуры заполнили питерцы.

«Эксперт»: Опрос полутора тысяч молодых чиновников показал, что из них 85% попали на госслужбу либо по личному знакомству, либо по рекомендации друзей или родственников тех, кто принимал их на работу. Кадровый резерв власти: движения «Наши», «Идущие вместе» — демонстрируют главное качество: «волевизм» — способность любой ценой выполнить любой приказ, например, провести бессрочный пикет перед редакцией «Эха Москвы» с требованием к руководству этого СМИ уволить сотрудников, поддерживающих Алексея Навального. Очевидно, что все, кто участвует в этом мероприятии, понимают его дикость и бессмысленность — они просто демонстрируют лояльность.

М.Е.Салтыков-Щедрин: Благонадежность — это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость.

В России востребован управленческий опыт, но опасен политический. Ведь политический опыт — это опыт независимости, неподчинения, он работает против вас. Поэтому нужно себя позиционировать как человека, умеющего решать задачи, сформулированные политическим руководством, не покушаясь на его власть. У лидера же перед вами обязательств нет. Если вы участвовали в избирательной кампании политика или выполнили его просьбу, у вас может возникнуть ощущение, что у него возник перед вами долг. Политик так не считает, да он и физически не в состоянии расплатиться со всеми! Он искренне уверен, что облагодетельствовал вас, предоставив возможность ему помочь.

В 2003 году заканчивался второй выборный срок губернатора Свердловской области. В российском законодательстве и в Уставе области существовал запрет на замещение этой должности более двух сроков подряд. Считалось само собой разумеющимся, что преемником будет председатель областного правительства. Когда же действующий губернатор спросил председателя правительства: «Кого будем делать губернатором на следующий срок?», тот ответил единственно правильно: «Вас!»

В итоге мы имеем отсутствие работающих механизмов отбора людей на руководящие посты и отслеживания реального положения дел. Как должен поступать человек, который считает, что созрел для должности губернатора или мэра? Как вообще может заявить о себе новый перспективный человек? Пока же лояльный человек должен как можно лучше ориентироваться в сложном клубке взаимоотношений «царедворцев»: кто с кем спит, кто подруга жены…

Artemis: Я в одно время работала в одной структуре, аффилированной с государством. У госструктур, которые с нами работали, была задача прояснять обстановку в регионах на предмет стабильности. Если все хорошо — оставлять действующего губернатора, если нет — выставлять фигуру и проводить ее на выборах. Судили они по показателям трех социологических служб, и если были какие-то сомнения — привлекали к работе наш отдел. И вот в одном сибирском регионе они получают результат, что все стабильно, губернатора любят и так далее. А через месяц там прошел в губернаторы известный писатель-сатирик. И нам был задан вопрос — почему!!! Мы мерили рейтинги по трем службам... а получилась хрень... И тогда мы прозвонили свои контакты из всех трех служб и выяснили, что для всех них делала поле некто Татьяна Ермолаева (изменено), а прозвонив еще парочку региональных супервайзеров из соседних регионов, выяснили, что последний год госпожа Ермолаева находится в хроническом запое. И вот на основании ее данных принимались ключевые для страны решения.

Легенда о коллективизме

Россия страна коллективистских технологий. Вспомните организацию обедов в школьных столовых, повсеместное централизованное тепло и водоснабжение, особую престижность побед в эстафете. Именно это повсеместное их распространение и наводит на мысль о том, что русские люди индивидуалисты. А коллективистские технологии — это способ преодоления отрицательных последствий индивидуализма. Попробуйте заставить наших людей сделать одинаковое остекление балконов или однотипные оконные рамы!

В ответах на вопрос «Следует ли избегать зависимости от других?» русские набрали 3,98 балла, а американцы — 2,15 из 5, настолько россияне истосковались по независимости.

Александр Аузан: Это к вопросу о культурных иллюзиях. Потому что, на самом деле, русские — одна из самых индивидуалистических наций, которые попадают под исследование, вообще не коллективистская наверное, поэтому культура все время предлагает разные типы коллективизма.

Образцом индивидуализма принято считать американцев, а русских— «коллективистами». В реальности мы индивидуалисты, но американский и русский варианты индивидуализма различны.

Александр Наумов: Если первый — это поиск свободы, то второй — это поиск воли. Это разные вещи. В первом случае вы как индивидуалист уважаете другое частное лицо. Воля же как раз связана с нарушением частного права другого человека, игнорированием его индивидуализма. Ведь в наших организациях любой работник мог распахнуть дверь директора, вывалить ему свои чертежи и сказать: «Я — Кулибин», хотя у директора голова болела совсем о других проблемах. А директор приходил в цех и отменял приказ начальника цеха, даже не информируя его об этом, — это тоже воля. Воля имеет более эмоциональное начало, а свобода — рациональное, и это тоже разница двух культур.

Коллективизм в России является механизмом защиты от природы, врагов и собственного индивидуализма. Мы живем в суровых климатических условиях, и наши социальные технологии являются защитно-усреднительными, они не дают пропасть, но, с другой стороны, не дают отдельным людям вырваться вперед.

Заметной чертой русского человека являются запредельные амбиции, сегодня это хорошо видно и по демократам, и по националистам. Деревенская община, мир, сдерживала антисоциальные инстинкты — коллектив был выше своих индивидуальных членов.

Алексей Хомяков: Русский человек, порознь взятый, не попадет в рай, а целой деревни нельзя не пустить.

Россияне считают, что группа является наиболее важной частью организации: с группой считаются, она может заставить руководителя что-то изменить. Для нас группа так же важна, как для черепахи панцирь, — для защиты от безответственности и безнравственности власти. У нас группа в первую очередь защита, а не команда, как в западных организациях.

Всеобщая распространенность коллективных технологий имеет и неприятные черты. Вы никогда не можете избежать того, что в очереди к вам будут стоять вплотную, кто-то обязательно в банкомате будет заглядывать через плечо. Вашей карточкой в магазине будут оперировать без вас. Основная идея нашей системы образования: учитель знает правильный ответ. Часто единственно правильный. Формируется потребность ученика на одобрение сверху, на штамп «правильно», то есть как у всех.

Работа в группе у нас, как правило, плохо структурирована, не расписаны обязанности и функции каждого работника: вбросили задание в группу, а там сами начинают между собой разбираться. Типичны постоянные опасения, что при групповой работе кто-то прокатится зайцем за ваш счет.

Тему о коллективизме и индивидуализме хочется закончить хорошей притчей.

Однажды добрый человек беседовал с Богом и спросил его: «Господи, я бы хотел узнать, что такое рай и что такое ад». Господь подвел его к двум дверям, открыл одну и провел доброго человека внутрь. Человек увидел огромный круглый стол, на середине которого стояла большая чаша, наполненная вкусно пахнущей едой. Люди, сидящие вокруг стола, выглядели голодными и больными, буквально умирающими от голода. К руке каждого была прикреплена ложка с очень длинными ручками. Люди могли набрать пищу ложкой, но, так как ручки у ложек были слишком длинные, они не могли поднести ее ко рту. Господь сказал: «Ты видишь ад».

Затем Господь и добрый человек направились ко второй двери. Добрый человек увидел то же, что и за предыдущей дверью. Тут был такой же огромный круглый стол, такая же гигантская чаща с вкусной пищей, которая заставляла рот наполняться слюной. Люди, сидящие вокруг стола, держали ложки с очень длинными ручками. Только на этот раз они выглядели сытыми, счастливыми и приятно разговаривали друг с другом. Добрый человек сказал Господу: «Я не понимаю». «Это просто, — ответил ему Господь. — Они научились кормить друг друга. Те же, кого ты видел раньше, думают только о себе».

Ад и рай устроены одинаково. Разница — внутри нас.

Отсутствие доверия

Одним из ключевых моментов при анализе мотивов поведения россиян является отсутствие доверия к согражданам. В любом человеке прежде всего подозревается тот, кто покушается на твое время и деньги. Казалось бы, почему бы человека не пропустить, если у него проблемы, но, скорее всего, он просто нагло лезет без очереди. На занятый перекресток водитель выезжает потому, что уверен: это обязательно сделает кто-то другой.

Том Парфитт: Жители России, мне кажется, удивительно терпеливы, выносливы и дружелюбны — если знать их лично. Их поведение на публике я не могу понять до сих пор: почему, например, когда ты здороваешься с продавщицей в магазине, она молчит в ответ? Почему она не дает сдачу в руку, а кладет ее на пластмассовую тарелочку? При этом я уверен, что у себя дома эта продавщица — милейший человек. У ваших людей всегда есть два лица — публичное и для домашних.

Объединение политических деятелей не приводит к росту популярности возглавляемой ими организации — складываются не рейтинги, а антирейтинги. Это тоже о доверии.

В России с трудом пробивает себе дорогу идея о том, что можно договориться о сбалансированном решении, которое всем бы шло на пользу. Общение на равных в стране практически не востребовано. В политике принято добиваться только полного подчинения, без принятия на себя малейших обязательств перед нижестоящими: нет реальной состязательности в суде — 98% всех приговоров обвинительные, в школе и вузе нельзя спорить с преподавателем. Октябрьские события 1993 года, закончившиеся расстрелом Белого дома, напоминают нам о том, что никто не хотел договариваться. Современные события свидетельствуют о том, что в этом вопросе за двадцать лет мало что изменилось.

Обычно благосостояние человека растет не совместно с другими, а за счет других — таковы законы ресурсной экономики. Любой человек, разбогатевший в деревне или много заработавший в бригаде, представляет угрозу окружающим. С этого начнется неизбежное обнищание соседей и коллег. Ведь вековой опыт говорит о том, что это не начало движения вперед всего общества, а очередное перераспределение, где богатство одних возникает за счет окончательного разорения остальных.

Нет оснований и доверять людям, делающим карьеру. Казалось бы, участие в управлении невозможно без взятия на себя определенных обязательств и ответственности отдельными работниками, и управление — работа прежде всего в интересах организации в целом, а не в своих личных интересах. Но опять не все так просто.

Александр Наумов: Оказалось, что у нас под участием в управлении понимают другое: человек пытается пролезть наверх и дать какие-то предложения, чтобы заявить о себе, но не собираясь брать на себя ответственность за реализацию проекта или хотя бы его части.

От руководителя Система требует быть готовым в нужный момент проявить «волевизм», так что в присутствии начальника лучше не расслабляться.

Александр Прохоров: Существовали и до сих пор существуют специальные управленческие процедуры, направленные на поддержание готовности персонала к мобилизации ресурсов на выполнение любого поступившего задания. Простейшей и наиболее распространенной из них является производственное совещание, или обычная «планерка», на которой руководитель вынуждает подчиненных прилюдно демонстрировать свою покорность и заодно выясняет степень готовности каждого выполнять указания «сверху». Демонстративное хамство и грубость в отношении подчиненных выступают в данном случае в качестве инструментов для поддержания персонала «в тонусе».

Другие варианты «тренировки» — унизительные процедуры в больницах, на техосмотре, в ГАИ, на таможне, в ОВИРе.

Наличие доверия — главный фактор, который определяет, по какую сторону от развилки, от точки бифуркации мы находимся. По разную сторону от развилки существует различная среда, и одни и те же действия приводят к разным результатам.

Жестокий мир

Россияне живут в жестком мире, который сами же и создали. Самый душевный в мире народ сумел построить одно из самых жестоких государств. Не тот жесток, кто ходит со злой ухмылкой, а тот, кто не в состоянии устранить дедовщину в армии, создал и поддерживает в неизменном виде российскую пенитенциарную систему. Именно у нас существует бизнес, построенный на посадке нужных людей в тюрьму, а без суда люди могут провести в СИЗО долгие годы. Российское государственное здравоохранение представляет собой изощренную систему издевательств. Современные российские фильмы и сериалы показывают весьма суровый мир, и мы понимаем, что это не сказка, в отличие от гонконгских боевиков.

Варлам Шаламов: Наверное, это очень по-русски — радоваться, что невиновному дали пять лет. Могли ведь дать и пятнадцать. Могли и вышака. <…> Мы вместе выходили на развод, на развод «без последнего», как ярко и страшно называют такие разводы в лагерях. Надзиратели хватали людей, конвоир толкал прикладом, сбивая, сгоняя толпу оборванцев с ледяной горы, спуская их вниз, а кто не успел, опоздал — это и называлось «развод без последнего», — того хватали за руки и за ноги, раскачивали и швыряли вниз по ледяной горе. И я, и Рабинович стремились скорее прыгнуть вниз, выстроиться и докатиться до площадки, где конвой уже ожидал и зуботычинами строил на работу. В большинстве случаев нам удавалось скатиться вполне благополучно, удавалось живыми добрести до забоя — а там что бог даст.

Сергей Алексашенко: И для этого 112  000(!) человек, находящихся под следствием, заключены в «230 следственных изоляторах и  165 помещениях, функционирующих в режиме следственных изоляторов» (данные на 1 сентября 2011 года — А.З.). Ежемесячно более 20  000 человек попадают на нары не по приговору суда, а по прихоти следователя и «гуманности» судьи. И каждый пятый из них выходит на свободу в связи с прекращением дел или назначением наказания, не связанного с лишением свободы.

Вера Шенгелия: Почему любая статья в прессе о жестоком обращении с животными тут же соберет тысячи сочувственных комментариев, а сообщение об избитой женщине — тысячи комментариев «сама дура»? Странно писать об этом в XXI веке, но, кажется, насилие по-прежнему воспринимается как норма. Это просто такой вид взаимоотношений. Никто не звонит в полицию, когда слышит за стеной плач: дела семейные, сами разберутся.

Не любим мы думать о том, почему мир не спешит благодарить нас за победу над фашизмом, а считает, что два бесчеловечных режима уничтожили друг друга. Половина Европы почувствовала на себе нашу жесткую руку в полной мере.

В 1945 году в Восточной Пруссии была проведена масштабная этническая чистка — всех живших там немцев (а до войны их было около 400 тысяч) выселили из домов без средств к существованию и возможности заработать, их место заняли переселенные советские граждане, а все населенные пункты были переименованы.

Игорь Манцов: Хорошо бы дезавуировать пресловутую «Родину-мать», которая является инкарнацией безжалостной к своим детям Великой матери, требующей ритуальных жертв и блокирующей столь необходимое всякому частному человеку осознавание, заменив ее в массовом сознании на Богородицу, раз уж православие объявлено здесь едва ли не государствообразующей религией.

Михаил Жванецкий: Жили в Бухенвальде, с боями прорвались в Освенцим. Видимо, концлагерь мы перевозим с собой вместе с мировоззрением.

В ежедневной практике власти всех уровней преобладает не поиск консенсуса, а силовое продавливание любой ценой своего решения. В арсенале провокации различного рода, объяснение любых своих действий просьбами трудящихся и ветеранов, назначение на высокие должности только тех, на кого есть компромат, отношение к людям, как к расходному материалу, объяснение всех трудностей наличием шпионов и вредителей.

На одном из избирательных участков в Рязани, где расположен также предвыборный штаб кандидата от «Единой России» Андрея Глазунова, обнаружен тираж листовок, призывающих к свержению власти, которые должны были распространяться от имени представителей ЛДПР и КПРФ.

Будни взаимоотношений полномочного представителя президента и муниципалитета: для воздействия на многолетнего и авторитетного мэра против шести его близких соратников возбуждается уголовное дело — берутся «заложники». Для демонстрации того, что не шутят, одного из чиновников оправдывают по очевидной статье за завышенную цену на купленное оборудование и осуждают по другой статье за взятку только на основании свидетельских показаний, без доказательства самого факта передачи денег — вынуждают договариваться.

Не прощает Россия и ошибок, достаточно вспомнить судьбу людей выпавших «из обоймы». Здесь и чемпион мира по шахматам, и бывшие губернаторы, и председатель правительства страны — они абсолютно не востребованы ни бизнесом, ни властью.

Я люблю автомобиль, с удовольствием и много езжу, могу подолгу наблюдать из окна за перекрестком. Движение на дорогах отражает все особенности устройства нашей страны. Обратите внимание на то, как ездят профессионалы: таксисты, водители газелей, бомбилы. Они ездят именно так, как требует эгрегор, максимально рационально — им не до сантиментов, нужно зарабатывать. И опять видно, что нарушающий закон имеет преимущество, а тот, кто соблюдает все правила, — дурак. Быть агрессивным — выгодно.

Том Парфитт: Коррупция — это не дворцы «новых русских» с золотыми унитазами. Коррупция может исчисляться в человеческих жизнях. Да, она может быть комичной и даже абсурдной, но может и раздавить невинного человека всмятку.

Комфортного варианта жизни в стране не существует — некомфортно всем.

Чулпан Хаматова: Как жить «надо» — в этой стране жить «не можно».

Закон и Правда

Мы различаем закон и правду. Если закон — это формальный, бездушный подход к проблеме, то правда включает в себя еще и справедливость и чтобы на величие нации работало. Ее нельзя формализовать, поиску правды посвящена великая русская литература. Это противопоставление постоянно стремится исследовать в своих фильмах Никита Михалков.

Геннадий Гладков: В России главное понятие — справедливость. Поэтому у нас всегда плевали на законы. Главное, чтобы по справедливости.

Идея торжества Закона, который всегда и для всех выполняется, в корне противоречит русской идее о том, что можно прожить, ничего не формализуя, и что обо всем можно договориться.

Александр Прохоров: Важно другое — то, что весь народ от конюха и до монарха, от вахтера и до генерального секретаря един в своем стремлении не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами. Я, нормальный, цивилизованный по российским понятиям человек, оказываясь за границей, по степени соблюдения правил становлюсь на одну доску с последним тамошним бомжом. Титанических трудов, изнурительного внимания к мелочам требует жизнь на Западе от русского человека. Все время приходится поступать не так, как привычно и как удобно, а как положено, идет ли речь о соблюдении правил уличного движения, ритуалов служебного этикета или же общения в быту. Оказывается, невероятно сложно существовать в правовом государстве, настолько мы, русские, беззаконны.

Обратиться к правовому пути — пойти окольной нетореной тропой. Так обращение за решением конкретной проблемы к депутату никогда не приведет к решению – они элемент декора, а не реально действующего механизма. Расширение территории участка в коллективном саду происходит постепенным перемещением забора. Никто ничего не оформляет – безнадежно. Потом обязательно через некоторое время следует амнистия – власти разрешают оформить существующее положение вещей. Массовая амнистия к праздникам – реально действующий механизм правосудия.

Обратился за консультацией руководитель фирмы, поставляющей и налаживающей энергетическое оборудование. У него возник конфликт с давним хорошим клиентом. Поставленное оборудование оказалось недостаточной мощности, что было связано, скорее всего, с тем, что заказчик предоставил неполные данные о своих потребностях. При обсуждении ситуации стало понятно, что конфликт начал нарастать после того, как руководитель фирмы написал письмо клиенту с фиксацией своего понимания начальных договоренностей. Потом вступили в дело юристы обеих сторон, и конфликт начал стремительно нарастать. Для остановки конфликта оказалось достаточным отозвать юристов и перевести обсуждение в неформальный режим, добившись встречи с заказчиком один на один.

Ни одна ситуация в России не имеет формального решения, всегда сначала нужно «перетереть по понятиям». Перевод при обострении ситуации в формальный режим — это объявление войны, которая, как вы понимаете, у нас по правилам никогда не ведется.

Конечно, хорошие опытные юристы все это знают, но таких немного. Появилось огромное число формальных юристов, которые могут парализовать деятельность любой организации, только дайте им волю.

Том Парфитт: Когда ты не знаешь, к кому обращаться за защитой, то чувствуешь себя неуверенно. В России ты никогда не можешь положиться на закон, ты не знаешь, кто действует во имя справедливости, а кто — против нее. И непонятно, улучшится ли твое положение, если ты начнешь искать защиты у властей.

Сергей Николайченков: Сознательно прививается патернализм, привычка ходить по кругу по начальству, но не действовать через суд. Решить проблему через суд невозможно — столько бесплатного, сколько обещано по закону, просто нет.

«Мы» и «они»

Журнальные и газетные статьи, посты в блогах полны взаимными упреками. Авторы искренне уверены, что они представляют собой «настоящую», правильную Россию, поэтому оппоненты удостаиваются разнообразных эпитетов, чаще всего употребляются слова «быдло» и «хомячки». Реальность же состоит в том, что свой вклад в русский эгрегор вносят абсолютно все жители страны, как бы они не убеждали себя в обратном. Каждый из нас представляет собой малую частичку целого, и это целое — современная Россия, которая нам не очень нравится. Все 140 млн жителей страны, и правительство, и полиция, и оппозиция во всех ее видах, и те, кто покинул страну, — разные кусочки этого тела: кто-то кости, кто-то мясо, кто-то легкие, кто-то думает, что он мозг, однако мы единый организм.

Татьяна Воеводина: Вырисовывается пренеприятная история. Гадкие они, которые «кидают», впаривают фуфло, коррумпируют чиновников — на самом деле, это мы. Ровно те же самые мы, которые вместе учились в школе, жили по соседству, ездили в пионерлагерь, участвовали в олимпиаде по физике. Кстати сказать, точно такие же мы — это ненавистные всем чиновники. Взяточники, распильщики бюджетов, гонители и утеснители, продавшие и разворовавшие Отчизну. Говорить о моральном облике, как выражались в оны дни, предпринимательского сообщества — это говорить о моральном уровне всего общества. Бизнес, а равно политика, госуправление и все остальное у нас ровно таковы, какова господствующая общественная мораль. Не выше, не ниже.

Обратив внимание на автоматические реакции на различные события, когда голова еще не включилась, нетрудно обнаружить, что каждый из нас мало отличается от российского большинства. Люди, которые требуют, чтобы в России было, как в Европе, сами очень мало похожи на европейцев. И отношением к труду и закону, и своей агрессивностью, и отсутствием политкорректности. Видя бесконечно воспроизводящуюся привычную картину российской жизни, мы не отдаем себе отчет в том, что наше собственное поведение является частью механизма воспроизведения. В каждом из нас сидит и стремление давать советы по любому поводу, и повышенное чувство справедливости, и нежелание признавать кого-либо выше себя, и фатализм.

rinatzakirov: Наш участок занимался не чисто подземными работами, но приравненными к ним. Так называемый второй список вредности. И вот мне как мастеру участка регулярно приходилось посылать в шахту неаттестованных людей. Да и сам я не имел права выдавать наряд на подземные работы — тоже не было соответствующей аттестации. А куда было деваться — выдавал. И все руководство было в курсах. Это потом, когда мужику в шахте переломало ноги, приехала комиссия с круглыми глазами (те же самые люди, которые заставляли выдавать наряд на подземные работы неаттестованным людям) и начала задавать глупые вопросы: да как же так? Да почему же такие нарушения? Да почему же у нас работники ШП (шахтной поверхности) в шахту лазают? Это куда же мастер смотрит? (Впрочем, на следующий день рабочие точно так же лазили в шахту, только задание им выдавалось устно, а в книгу нарядов писалось, что-то совсем другое.)

Вряд ли вы сильно удивились, прочитав пост Рината, — ведь ситуация достаточно привычная и устойчивая. Отклонения от нее бывают чаще всего на небольших частных предприятиях и удерживаются неимоверными усилиями.

Юрий Афанасьев: Таких примеров можно привести сколько угодно, все они об одном: власть Русской Системы не в Кремле, не в студиях и не на площадях — она в головах людей, расквартированных как непосредственно в институтах власти, так и в широчайшей сети разнообразных симулякров вокруг них, вплоть до массовых манифестаций и протестных акций.

Никто не хочет жить, как в Европе. Ведь жить там — это не в три горла есть. Это означает напряженно работать, постоянно находиться под угрозой увольнения в жесткой конкурентной среде. Правовое государство — это не только про обязанности государства, это про наши обязательства соблюдать все дурацкие правила и запреты, это о невозможности привычно договориться или поступить «по справедливости». Это и христианская мораль.

Skitalets: Каждый момент жизни в Швейцарии запротоколирован и попадает под какие-либо инструкции, которые надо строго соблюдать. Даже машину просто так нигде не поставишь — надо ставить либо на платную парковку, либо покупать специальный парковочный талон на год (15 000 рублей...) Который, однако, позволяет парковаться только на определенных местах в определенной зоне. Мусор — сортировать и выставлять на улицу по определенным дням. На почтовом ящике обязательно должна быть табличка с именем (швейцарцы любят посылать старомодные письма). А здравоохранение — это вообще одна большая история со своими правилами и законами.

Ситуация напоминает хорошо известный психологам треугольник «жертва — спаситель — преследователь». В такую игру играют, например, алкоголик и его жена. Он вовсе не собирается бросать пить (ведь все же пьют!), но какое-то время подыгрывает жене, рассуждая о том, как хорошо они заживут, когда он завяжет. А потом происходит «переключение», и он с наслаждением напивается и говорит ей все, что про нее думает. Также ведет себя и российское общество. Оно вовсе не хочет жить, «как в Европе» (ведь все же страны живут так же, как мы, только лицемерят!): пахать с восьми до шести, быть политкорректным, соблюдать все дурацкие законы. Но периодически заигрывает с «общественным мнением» и рассказывает себе сказки о борьбе с коррупцией и модернизации. Потом, естественно, «общественному мнению» объясняют, что оно в очередной раз все не так понимает.

Малек Яфаров: Нам нравится, когда нам врут прямо в глаза, потому что мы точно так же врем себе сами. Нам нравится возмущаться несправедливостью, потому что это позволяет нам себя уважать. Нам нравится ничему не верить, потому что мы действительно ничему не верим. Нам нравится верить во все, что угодно, потому что мы действительно верим во все, что угодно. И нам нравится, что нам нравится именно это, потому что в противном случае нам пришлось бы, наконец, начать что-то делать с ...самими собой.

Вспоминая про аналогию нашей жизни с движением на дороге, отметим, что наличие начальства, конечно, усугубляет ситуацию, но вовсе не определяет ее.

Мичуринская биология

Большинство наших людей уверено, что можно поставить перед собой или страной любую цель и ее добиться. Эту мысль энергично внушали вожди и классики.

Чеканное. И. Сталин: Нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять.

Или более развернутое. М. Горький: Пролетариат Союза Советов доказал сам себе, что нет такого препятствия, которое он не может преодолеть, нет задачи, которую он не в силах решить, нет цели, которой он не в состоянии достичь.

Тем не менее некоторые сомнения в душу закрадываются. Опыт подсказывает, вряд ли удастся отучить кошку ловить мышей и перевести ее на вегетарианскую диету. Несмотря на все усилия, нам не удалось производить собственный персональный компьютер и сотовый телефон, не желают приживаться на нашей почве многие социальные технологии, хорошо зарекомендовавшие себя в других странах. С другой стороны, в космос полетели, по балету и хоккею первыми в мире были, автомат Калашникова очень неплохой сделали. Следовательно, есть естественные для данного живого или общественного организма вещи, а есть и противоестественные.

Для того чтобы понять, какова цена некоторых «головных» решений, сделаем небольшой экскурс в биологию. Представим себе, что наша цель — морозоустойчивая слива. Пытаться достичь этой цели можно двумя разными путями. Воспитание — сливу закаливаем, собираем плоды и продолжаем закаливать саженцы из этих плодов. Так постепенно воспитываем морозоустойчивый сорт. Отбор — из имеющихся растений отберем те, что выдерживают самые низкие температуры, из семян высеиваем новые растения, снова отбираем, и так до победного конца. Первый способ называется «мичуринская биология», он развивался Трофимом Денисовичем Лысенко. Этот способ, который очень нравился политическому руководству страны Советов, занятому воспитанием нового человека, привел к запрету генетики в СССР и физической гибели большинства российских генетиков.

Выдающийся биолог Тимофеев-Рессовский, убереженный от расправы Курчатовым, так комментировал абсурдность этого подхода: «Тысячи лет мужчины упорно лишают женщин девственности, но они все равно снова и снова рождаются с неповрежденной девственной плевой».

Второй способ называется дарвиновская теория отбора. Отбор — это реально действующий механизм, перевоспитание — химера. Если мы хотим получить заданную цель, помимо воли и желания людей, то, провозглашая воспитание, на деле производим отбор! Иначе цели не достичь. Куда деваются лишние, не прошедшие отбор люди? Уничтожаются (вытесняются) тем или иным способом. Нельзя произвольно конструировать желаемое будущее, оно должно прорастать из прошлого и настоящего.

Народ и власть

Невозможно отделаться от ощущения, что в нашей стране одновременно существуют два народа, постоянно воюющие друг с другом. И в то же время совершенно очевидно, что наше начальство — плоть от плоти, кровь от крови народной, в бане да после второй — не отличишь. Я готов предложить объяснение этого парадокса.

Как мы помним, викинги, образовавшие Киевскую Русь, были завоевателями и вели себя с местным населением соответственно. Они не осели на земле и главной своей задачей сделали извлечение дани с завоеванной территории. Постепенный естественный процесс замены варягов местными жителями вследствие заключения браков и кооптации воинов в число дружинников изменил этнический состав власти, но не привел к сближению с местным населением. Суть разделения на тех, кто собирает дань, и тех, кто ее платит, осталась неизменной. Власть монгольского хана сделала это разделение еще более явным. За тысячу лет биологические различия выветрились, но идея сохранилась: становясь начальником, ты меняешь национальность, то есть становишься по стилю общения и менталитету варягом . Российская власть — «коллективный хан».

Юрий Афанасьев: В результате на сегодня получилось нечто, с трудом укладывающееся в голове: сосуществование и противоборство двух культур в одном обществе. Эти две культуры — властная и народная — всегда были плохо связаны между собой. Они никогда толком не понимали друг друга, а долгое время — почти целых два века, XVIII и XIX, — даже говорили на разных языках.

Главный же, сакральный, смысл превращения-посвящения в начальники состоит в приобретении презрительного отношения к «людям». И никакие обязательные правильные слова о «слугах народа» не могут отменить убеждения власти в том, что «по-другому с ними нельзя». Нужно признать, что народ делает все от него зависящее, чтобы подтвердить это убеждение. По одну сторону барьера право самим, не оглядываясь, принимать решения, по другую сторону барьера — отказ от любой гражданской ответственности, глубочайшее отвращение к политическим институтам и политике вообще. Власть не имеет никаких сдержек и ограничений и поэтому дрейфует до полной потери чувства меры, безнаказанность власть имущих — неустранимый элемент системы. Работники администраций всех уровней вынуждены играть по общим правилам, либо они вытесняются из номенклатуры.

Отсутствие личных прав порождает отчуждение власти. Силе приходится подчиняться, однако в глубине души люди не признают, что кто-либо имеет право ими командовать. В таких условиях защитой от неограниченной власти становится ложь.

Юрий Самарин: Умный крестьянин в присутствии своего господина притворяется дураком, правдивый бессовестно лжет ему прямо в глаза, честный обкрадывает его, и все трое называют его своим отцом.

Главное, чего народ хочет от начальства, — как можно меньше иметь с ним дело. Он не верит в его добрые намерения.

Ричард Пайпс: Доброхота-помещика, желавшего за свой собственный счет улучшить крестьянскую долю, не выносили точно так же, как безжалостного эксплуататора. Более того, заботливого помещика, поскольку он обычно чаще вмешивался в привычный строй крестьянской работы, скорее всего, ненавидели даже пуще, чем его бессердечного соседа, пекшегося лишь о том, как бы получить оброк повыше.

По данным Левада-центра, 62% российских граждан «живет, полагаясь только на себя и избегая вступать в контакт с властью». Борис Дубин: Свобода для россиян — это свобода от ответственности, когда ни за что не отвечаешь. Это когда власть не «достает», что бывает так редко в России.

Люди не умеют и не желают понять, чем реально занимается руководитель, чем хороший руководитель отличается от плохого. Это относится и к рабочим на заводе, и к профессорам в ученом совете вуза. Наш человек ждет от начальства решения всех проблем, не разбираясь и не желая разбираться в том, возможно это или нет.

Всегда находится много желающих бросить в лицо власти обличающие слова, не задумываясь, какие задачи и в каких условиях она решает.

Михаил Лермонтов:

Система постоянно воспроизводит себя за счет того, что низы привычно относятся к верхам с ненавистью, а люди, пробившиеся наверх, — с ответным презрением.

Fritzmorgen. Для начала серьезных беспорядков в России нужны два фактора: не знающие истории «несогласные» тупицы и… надменные, глухие власти.

Но ведь без власти в нашей стране ничто не происходит, и на ней лежит большая ответственность. Власть в России не имеет права просто следовать за народом, она должна уметь направлять его энергию «в мирное русло». Есть механизмы решения проблем, выработанные многовековой историей. У власти должна быть твердая рука. Не здесь ли корень народного отношения к Александру II и Михаилу Горбачеву? Люди интуитивно понимают, что с нашей страной можно справиться только жесткими методами. А «добрый царь» или обманет, или накличет несчастье на страну.

Интеллигенция. Истоки

Мы обычно не отдаем себе отчета (хотя это мельком упоминается в учебниках) в том, сколь многое в нашей жизни имеет начало в Великой французской революции. Тогда же появилась интеллигенция — и как термин, и как явление. У французов и немцев этот термин быстро вышел из употребления, сменившись понятием «интеллектуал», а у нас прижился и дал глубокие корни в середине XIX века. Интеллигенцией стали называть тех, кто был носителем «прогрессивных» идей и в противовес действующей власти выступал от имени безгласного большинства.

Осознано или нет, интеллигенция опирается на философские идеи, сформировавшиеся в эпоху Просвещения: материализм и позитивизм. В XIX веке приверженность этим идеям была критерием причастности к интеллигенции. Ни один верующий в бога и бессмертие души, как бы ни был он «просвещен» и «прогрессивен» в остальном, не мог претендовать на звание «интеллигента». Человек рассматривался как существо, сотворенное исключительно из материальных субстанций, где нет места «душе». Он есть продукт своего окружения, изменяя окружение человека, преобразуя внешние влияния, можно управлять его образом мыслей и поведением. Человечеством можно управлять научно с помощью «социологии», которая играет для общества ту же роль, что и физика для мертвой материи, а биология — для живых организмов. Нетрудно догадаться, что в такой системе взглядов интеллигенции — интеллектуалам — принадлежит особая, ведущая роль.

Интеллигенция всегда говорит и действует от имени народа, в его интересах против «корыстной правящей элиты, пользующейся народными богатствами». При этом, правда, всегда выясняется, что «тупое» большинство не разделяет ее идей. Изящный выход был найден в концепции «общей воли» Руссо. Волей народа является то, что провозглашается просвещенным мнением, — общая воля. Воля гражданина превыше воли большинства.

Итак, интеллигенция говорит от имени того народа, которым он «должен быть», а не от имени тех дураков, что есть сегодня. Эта идея хорошо отражена и в названиях организаций: «Народная воля» — в XIX веке, «Партия народной свободы» — сегодня. Интеллигенция продолжает представлять себя бескорыстным борцом за народное благо, то есть не социальной группой, но моральной силой. Хотя опыт показывает, что и интеллигенция в целом не чужда земных интересов, зачастую вступающих в противоречие с проповедуемыми идеалами.

Интеллигенция убеждена, что демократия представляет собой не результат терпеливой эволюции устоев и учреждений, но естественное для человека состояние, благотворному влиянию которого не дает проявиться корыстная власть. Не имея никакого опыта администрирования, она стремиться подменять управление законотворчеством.

Нетрудно понять и вечную двойственность интеллигенции. Она физически может существовать только при наличии либеральных профессий, делающих их независимыми от правящих кругов, — правоведения, журналистики, высших светских учебных заведений, промышленных предприятий, нуждающихся в специалистах. Но статус интеллигентов в капиталистическом обществе много ниже статуса политиков и бизнесменов, даже самые удачливые из них не имеют веса в экономическом и политическом смысле и часто вынуждены играть роль наемных ораторов правящей элиты.

Интеллигенции проще приспособиться к обществу, где ее социальный статус прочно закреплен традицией и законом, чем к изменчивому миру капитала и демократии. Идеалом же является рациональное общество — «разум» заместит собой место свободной экономики и политической борьбы, то есть социализм. Наиболее же востребована интеллигенция в процессе борьбы с режимом — здесь она может проявить себя во всей полноте.

Ричард Пайпс: Интеллигенция считала само собой разумеющимся, что русская бюрократия — это стадо тщеславных и алчных тупиц. Однако последующие события продемонстрировали ошибочность интеллигентских представлений, ведь, придя к власти в феврале 1917 года, они за каких-нибудь два, от силы четыре месяца дали распасться государству и обществу — тому самому государству и тому самому обществу, цельность которых бюрократы все же худо-бедно сохраняли на протяжении веков. Ясно, они умели нечто такое, чего интеллигенция не умела.

Вряд ли вызывает сомнение тот факт, что сегодняшние борцы с «кровавым режимом» являются прямыми потомками народовольцев и революционной интеллигенции начала XX века.

Дуализм

В России одновременно могут быть правы обе стороны, любое явление имеет двойственный характер. Как, например, относиться к человеку, который борется с наркоманией, нарушая закон? Или к хирургу, который оперирует нетрезвым?

«Русский репортер» (из интервью с Владимиром Маньковым): Я могу оперировать когда угодно и в каком угодно состоянии. Хоть вверх ногами. За 25 лет все доведено до автоматизма, как у обезьяны. Взять хоть последний Новый год. Вечер 31 декабря, я дома с семьей, стол давно накрыт, уже порядком выпил. И тут звонок из больницы: двое, у одного огнестрельное, сердце задето, у другого ножевое; «скорая» уже сигналит под окнами. К трем ночи еще двоих привезли — ножевые: опять в сердце и поражение печени. Потом и еще двоих. В общем, закончили мы в полседьмого утра. Сели с мужиками в ординаторской, отметили. Потом к палаткам пошли, пива выпили. И по домам. А дежурный хирург обратно на работу.

Правы те, кто скажет: герой. Те, кто скажет «преступник», тоже будут правы. Молодые и целеустремленные «западники» скажут, что нужно навести элементарный порядок и строго следовать закону. Те, кто постарше, осторожно скажут, что если наказать этих людей, то некому будет ни лечить раненых, ни противостоять барыгам.

Мы помним, что интеллигенция выполняет двойную функцию: защищает личность от произвола власти и консервирует сословное общество. Но точно так же двойственна и власть: она и деспот, и «единственный европеец». Нельзя искоренять одну функцию, не затрагивая другую. Отсутствие репрессий, конечно, благо, но нет удержу коррупции и отсутствуют социальные лифты.

Рассуждая о причинах вечной неустроенности — неупорядоченности, можно погрузиться в философские глубины. Русская культура вечно озабочена проблемой соединения несоединимого. В нашей культуре должное и сущее находятся в постоянном антагонизме. На одном полюсе недостижимый сияющий идеал, а на другом — оставленный богом, погрязший в грехе и мерзости мир. Мы не нашли способ преодолеть это противоречие.

Андрей Пелипенко: В русской культуре, наследующей традиции византийского православия доктринального решения медиации Должного и Сущего не найдено.

А раз культура не решает проблему преодоления противоречия между должным и сущим «сверху», то единственным ответом становится выход на тот уровень, где этого противостояния еще нет, — миры, горний и дольний, сливаются в бутылке. Единственной универсальной формой преодоления противоречий между должным и сущим в русской культуре стал алкоголь (сейчас добавились еще и наркотики).

Можно констатировать наличие некоторой константы нашей жизни. Русская душа противится упорядочению, она не может существовать в «правильном» режиме.

Геннадий Гладков: Я сейчас читаю Мамина-Сибиряка — про русские прииски. Рабочие в Сибири предпочитали у русских работать, а не у иностранцев. Говорили, что у иностранца опоздаешь, и он потом вычитает из зарплаты. А русский вообще ничего не платит, но зато когда праздник — выкатывает бочку с водкой. А когда уже совсем плохо, то жена идет жаловаться к хозяину, и он дает ей из жалости три рубля. Жить можно: русского человека уважили — на водку дали. Есть какая-то русская дикость, которую очень сложно истребить. Но с прогрессом мы, видимо, что-то утрачиваем, поэтому и боимся его как огня.

Соединяя несоединимое, решая одновременно две противоположные задачи, мы обрекаем себя на неизменность.

Представьте себе искусственный спутник Земли, под действием земного притяжения он падает по направлению к центру нашей планеты. И если бы у него не было горизонтальной скорости, он бы и упал на поверхность. Но если его скорость превышает определенный порог - первую космическую скорость, — он «промахивается», и его движение становится вечным полетом по окружности. Так и Россия. Двигаясь одновременно в перпендикулярных направлениях — середины-то нет, неизменно ходит по кругу.

Сегодня мы одновременно выстраиваем два альтернативных механизма жизни: сословность, требующую изъятия всех ресурсов для справедливого перераспределения, и рынок, подразумевающий минимизацию вмешательства государства. В итоге мы получаем замечательный образ России — Лара из «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, героиня непутевая и желанная. Все, кто ее искренне любит, погибают, а остается она с тем, кто ее насилует.

Стоит ли удивляться, что ключевым элементом цельности русского характера является его неизменность. До сего дня сквозь современную одежду и школьный аттестат все еще просвечивают привычки и обычаи XV века.

Одна из основ национального характера, позволяющая ему оставаться неизменным, — считать себя самым умным. Именно это качество является фундаментом российского способа выживания, позволяет реагировать на события быстро и непосредственно, интуитивно находить приемлемое решение. Она же автоматически подразумевает снисходительное отношение ко всем тем, кто был до тебя, и тем, кто по каким-то случайным причинам выше тебя.

Эта черта проявляется в постоянной подгонке под себя правил и законов, мол, я же никому не мешаю. И в постоянном стремлении давать непрошеные советы, от раздачи которых не останавливает полное незнакомство с предметом. Многие авторы из оппозиционных СМИ и блогеры искренне считают себя умнее председателя правительства и президента, уверены, что разбираются лучше них в государственных вопросах. Из этого же корня растет привычка, не разобравшись толком, все сразу же переделывать и приспосабливать, желание все изменить в стране, не понимая и не давая себе труда понять, что и как устроено.

Механизм воспроизводства

Элементы демократии в нашей стране пытались ввести неоднократно: Екатерина Великая, Александр I, Александр II, Михаил Горбачев. Но каждый раз они или отступали, что объяснялось не отсутствием у них искреннего стремления к реформам, а приходившим к ним с опытом понимания того, что они не в состоянии вести империю в желаемом направлении. Обсудим механизмы, препятствующие такому переходу, механизмы воспроизводства русской Системы в ее неизменном виде.

Власть. Нашей власти никто не нужен, она вполне самодостаточна. Она может делать и говорить правильные вещи, может даже все знать и понимать, но граждане должны тихо и благодарно стоять в сторонке, что соответствует вековой традиции, которую власть упорно пытается продолжать.

Военный регламент Петра I, действовавший до конца империи гласил: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воли и благомнению управлять».

Для сегодняшних представителей власти характерен подход к управлению страной, как к инженерной задаче, который даже не предполагает включенности или сопричастности граждан. Все, что рождается за пределами власти, безоговорочно ею отвергается.

Основной и излюбленный способ контроля ситуации — не позволять возникнуть третьей силе, обрезать возможность для маневра, постоянно ставя людей и организации перед необходимостью выбора: на чьей ты стороне? Вам могут предложить выступить с резким заявлением, стать доверенным лицом, спровоцировать конфликт. Власть специально поддерживает представителей крайних партий и крайних взглядов, чтобы постоянно демонстрировать: без нас ты пропадешь. Задача власти — не дать сформироваться центру: ты с нами или ты маргинал.

Интеллигенция. С началом любых реформ предъявляет требования всего и сразу. Получив желаемое, не останавливается на достигнутом. Агрессивно навязывает чисто умозрительные теории, проявляет полное непонимание механизмов функционирования государства, отрицает закономерности исторического пути народа. Этих детей отмоем или новых родим? Процесс реформ становится неуправляемым.

Ричард Пайпс: В начале XX века в России не было предпосылок, неумолимо толкавших страну к революции, если не считать наличия необычайного множества профессиональных и фанатичных революционеров. Именно они, всегда выступающие в оппозиции, не приемлющие реформы и компромиссы, убежденные, что для того, чтобы изменить хоть что-то, следует изменить все, — стали катализатором русской революции.

Национальное устройство. Россия изначально строилась как империя с входящими в нее подчиненными народами. Россия — империя каждой клеточкой своего тела, эта информация присутствует в названиях улиц, в стиле оформления городов и органов власти, в бюджетном процессе, в транспортной инфраструктуре. Национальные культуры существуют и развиваются при условии признания приоритета русской культуры, и достигнуто такое положение силой оружия. Россия — компактная (не в смысле размеров, а в смысле связности) империя: все рядом. Можно быть демократичным в метрополии, если колонии далеко. Вводя элементы демократии в стране, власть сталкивается с требованиями национальных территорий о равноправии или о выходе из империи, поэтому возникает угроза территориальной целостности.

Требование справедливости. «Справедливо!» — говорят чрезвычайно редко, чаще говорят: «несправедливо!», имеется в виду, что обделили. Социальная справедливость — это распределение ресурсов по сословиям в соответствии с их важностью для государства. В этом смысле рынок принципиально несправедлив: «грубый, неграмотный торгаш» всегда будет получать больше учителя или врача.

Справедливость в ее российском сословном понимании противоречит идее правового государства, ведь формальными правовыми средствами справедливости не добиться. Общественное мнение горой стоит за героев, которые неправовыми методами борются с несправедливостью.

Торможение перемен . Существует всеобщее опасение радикальных изменений, большинство чувствуют, что попытка создания другой устойчивой, менее консервативной конструкции в России — предприятие чрезвычайно рискованное. Общество не испытывает иллюзий по поводу существующей государственной власти, но при этом все помнят, что такое безвластие, и знают, что с устранением государства возникает не гражданское общество, а власть бандитов. Привычка терпеть до последнего родилась из осмысления исторического опыта народа: когда делают как лучше, то всегда бывает хуже.

За пять лет в России меняется все, а за 200 лет — ничего. Как писал Алексей Константинович Толстой, «земля наша богата, порядка в ней лишь нет». Стихи звучат сегодня также актуально, как и полтора столетия назад, предыдущий опыт никогда не востребуется.

Мне представляется, что вывод может быть только один: мы не хотим жить по-другому. Смысл нашего существования — борьба, а не результат. Соперников волнуют не реальные перемены в стране, а процесс, выяснение того, кто круче, отработка боевых качеств.

А.С. Пушкин: