Берегись, чтобы не упасть

Народу на улице много, все бегут в центр с флажками, веточками, красными гвоздиками, шарами. Гремит музыка.

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся советская земля.

Холодок бежит за ворот,

Шум на улицах сильней.

С добрым утром, милый город,

Сердце Родины моей!..

По улице Ленина, от «Детского мира» до Гостиных рядов, идет демонстрация. Каретников почти с трудом протиснулся до магазина «Светлана», отсюда лучше видно все колонны. Можно сказать, второй раз после «возвращения» присутствует на первомайской демонстрации и все не верится, что «прошлое», своими глазами видит. А по улице движутся колонны с портретами вождей, знаменами, транспарантами. «Народ и партия едины», «Слава КПСС». Каждое предприятие придумало к демонстрации что-то эдакое. Кто-то плясал под гармошку, кто-то пел. Держа малую скорость, едут машины, украшенные цветами, крутящимися «земными шарами», яркими лентами. Народ разряжен по-праздничному, просто показ мод какой-то. А и красивые же на Руси женщины, глаз не отвести.

Бодрый голос из репродукторов на столбах наполнил улицу призывом: «С праздником мира и труда, ура!». Толпы демонстрантов вторят поздравлению, горланят:

–Ура-а-а!

Такое желание поддержать граждан, что хоть провались! Шумно и весело. Небывалое единение охватывало трудящихся два раза в год, Первого Мая и Седьмого Ноября. Только в эти два дня перекрывалось движение и празднично одетые люди с плакатами и флагами двигались к Центральной площади, где их приветствовали с трибун руководители партии. У милиционеров этот день начинается раньше других. Центральные улицы еще пусты, глядишь, а они уже стоят по обеим сторонам, охраняют общественный порядок. И сейчас им не позавидуешь. После демонстрации народ потянется праздновать, посещать парки, а служивым «до первой звезды» предстоит колбаситься.

Эйфорию сбил сосед по правую руку от него. Каретников звериным чутьем почувствовал неладное, когда этот бычок вплотную к нему притиснуться попытался. В последний момент успел нырнуть в чуть образовавшийся промежуток между двумя женщинами. А так, как он выше них на голову вымахал, заметил и то, как незнакомец опоздав не успел удержать руку со шприцом. Ткнул иглой в руку ближней даме и выпустил в тело все его содержимое. Быстро же подействовало. И пикнуть не успела, когда глаза закатились. Сразу сообразил, по его душу «доктор» явился, выкрикнул громко:

–Женщине плохо!

Пока небольшая паника и неразбериха заняли свое место в рядах наблюдающих за прохождением колонны, ввинтился в толпу и ушел в отрыв. Ну и как сие понимать? Настроение испортили. Какой может быть праздник, если на хвосте непонятно кто повис?

Сунулся в метро. Пару раз поменял направление, в последний миг вскакивая в вагон и покидая его. «Прыгал» с ветки на ветку. Выбравшись на поверхность, со всем тщанием проверялся, все больше и больше успокаиваясь. Москва шумела в центральных районах города, праздничное настроение переполняло людей, уже «отбоярившихся» от официальных мероприятий. Людской поток плавно перетекал в парковые зоны. Мужчины навеселе, женщины с цветами, дети с шариками на нитках были повсюду. И Каретников купив «ленинградское эскимо» на палочке, оккупировав лавочку на самом входе в парк, лакомился советским десертом, от мыслей в голове не ощущая вкус. Анализ ситуации ни к чему не привел.

Получив нагоняй за Полякова и благодарность за Макарова, честно «отбарабанил» на заимке две недели, ожидая пока все относительно успокоится. Надоело – «ужасть» как! Три дня тому назад, снова очутился в Москве… Ну и кто? КГБ? ГРУ? Мобильных телефонов еще не придумали, до Аксенова не «достучаться». Забияка на время праздников тоже отдыхал. Да и нужен ли ему совет? Большой вопрос. А еще вопрос! Почему в таком людном месте хотели захомутать? Может милиция работала и его тупо с кем-то спутали? Нет. Способ изъятия человека из общей людской массы не тот. Менты топорней работают, а в его случае больше похоже на «птенцов из гнезд» Старинова или Судоплатова. Да, скорее так и есть. Только по каким эпизодам вычислили, и как смогли это сделать?

К своему дому подходил с противоположной стороны. Вот как раз то, что район проживания был на отшибе, как говорили в конце девяностых, значился спальным районом, а в праздничный день его жители «гуляли» в центре, смог вычислить «наружку». Только ведь и его вычислили. Услышал совсем рядом возглас.

–Филипп! Бери пузырь и выходи!

Ага! Плавали, знаем! Сигнал подал. Развернувшись, рванул через кусты, через бордюры и промежуточную дорожку, различая за спиной топот ног, а где-то сбоку шум машин. Район хоть и новодел панельный, малой этажности, но успел достаточно основательно зарасти всякого рода порослью. По-прямой промчался к углу одного из домов, улицами выстроившихся в три ряда. Сунулся под навес, по ступенькам в подвал, находившийся в цокольном этаже. Прикрыв за собой дверь, тут же отошел в сторону и затаился, выравнивая дыхание. Во всем квартале селили «лимиту», сорвавшуюся с насиженных мест и приехавшую за счастьем в столицу. Народец разный, часто к добру относящийся как к чужому, особенно когда «под градусом» пребывает, поэтому выбитые стекла узких окон «цоколя» удивления не вызвали, за то хорошо доносили звуки улицы…

–Куда он делся?..

Рваным бегом сорвал «дыхалку» ребятам.

–Далеко уйти не мог!

–Двое к остановке! Вы двое вокруг дома, а мы со Ставкой…

–Радим! Тут подвал не заперт.

–…подвал проверим.

Глаза к темноте привыкли. Двух сунувшихся в цоколь и попытавшихся примерить на себя шкуру слонов в посудной лавке, «успокоил» быстро. Не убил и даже не особо помял. Дождавшись пока все на поверхности более-менее успокоилось, вышел наружу. К трамвайной остановке выходил с осторожностью. Вот и сам трамвай. Людей в нем едет мало. Сейчас основная масса народа, наоборот, из центра возвращается. Дистанция между остановками большая. То, что с транспортом поторопился, понял, когда через стекло усмотрел четыре машины, следовавшие по маршруту трамвайной линии, а еще один «жигуленок» проскочил вперед. Если по транспорту судить, то преследователи на официалов не тянут. Те, как правило «Волгами» пользуются. У этих сплошные «Москвичи», да «Жигули», к тому же имеющие потрепанный вид. Прошел по салону к открытой двери вагоновожатого, веселого, усатого дядьки в возрасте, попросил:

–Батя! Помощь нужна!

–Чего хотел, сынку?

Скалится весело, но от дороги не отвлекается. С такими людьми договориться всегда просто, главное повод серьезный дать.

–Родитель моей подруги с праздника раньше времени заявился, ну и снял меня прямо с нее… В окно-то я выпрыгнул, только он с друзьями…

–То-то я смотрю, за трамваем машины ползут. Что, жениться не желаешь?

–Дак ведь рано! В армию сходить сперва надо.

–Верно! И чего хочешь?

–Скоро новая эстакада над нами будет, так ты под ней чуть скорость сбрось и переднюю дверь открой. Автомобильной дороги под мостом нет, вот я от них и избавлюсь.

–Х-ха! Ну, давай сынок. Помогу. Сам молодым…

А ведь оторвался. Пришлось по городу помотать, но результат был. Оторвался.

Центр Москвы в пределах Садового кольца на этот момент населяют простые москвичи, и ведут они тихую дворовую жизнь. Конечно, иногда страшно было шагнуть в подворотню темную… но все в пределах социалистической морали. Москва «за фасадом», мягко говоря, запущена. Тишайших таджиков, с утра пораньше вылизывающих улицы, еще долго не будет и поэтому за яркими фасадами витрин, лепниной и ухоженностью «парадных» на центральных «магистралях», рассчитанных на взоры туристов, внутри дворов, за подворотнями «колодцев» и садиков, скрываются облупленные стены старых построек. Лабиринты этого, «второго» города при советской правоохранительной системе не могут утаить в своем чреве беглеца, но на короткое время скрыть его от постороннего глаза, вполне реально. Весна в этом году ранняя, а май в Москве не просто теплый, жаркий. Может показаться, конец июня на дворе.

Вот и вожделенная будка, обрамленная стеклом. Таксофон. Порывшись в карманах, нашел среди монет пару «двушек». Время к трем часам подходит, можно попробовать отловить Аксенова на домашнем телефоне. Набрал номер.

–Ало!

Вот он, родной голос! Слава яйца, достучался.

–Это Каретников…

–А! Миша! Рад…

Прервал праздничный всплеск словоблудия, ведь не с праздником поздравлять собирался.

–Слушай сюда…

Объяснил все, как есть. Присовокупил и свои выводы, пока еще не слишком обоснованные и не слишком реалистичные. Информации мало.

Генерал, несмотря на то, что успел уже «напоздравляться» с начальством и сослуживцами, в тему въехал сразу. Спросил:

–Ты сейчас где?

Каретников кинул взгляд за стекло телефонной будки, уже собрался рот раскрыть, выдав адрес, но в последнюю секунду передумал. Москвичи «повысыпали» во двор, расположились за столиками неподалеку, по-соседски отмечая праздник Первомая. Он здесь иголка в стоге сена. В пределах Садового кольца жили до полумиллиона человек. Да, менталитет строителя коммунизма не благоприятствует стремлению к порядку и чистоте, но как-то, что ли душевно находиться в старой Москве … По крайней мере, в «зачуханном» центре интереснее, нежели среди стандартных коробок спальных районов, где все прозрачно, как в аквариуме. Здешнее убожество, как в запущенной барской усадьбе, его устраивает больше. «Глаз отдыхает» даже на том, что во дворах почти нет автомобилей! Ответил уклончиво:

–В центре столицы.

Бог знает, может телефон на прослушке. В самой «исповеди» агента ничего криминального, а вот самому местоположение указать, это граничит, извините, с идиотизьмом. Генерал это понял, но не поддержал.

–Через два часа, Забияка подхватит тебя в том месте, откуда забирал в феврале для экстренной встречи со мной. Я пока со своей стороны постараюсь провентилировать вопрос.

–Понял.

Страховой агент в большом городе, сродни волку в голодное время года. Мотаешься по адресам, как неприкаянный, где на трамвайчике, где на метро, а в основном ножками. Ближайшее метро от назначенного места, это «Ждановская». Так ведь от него топать и топать. Ладно, хоть так! Во всяком случае на произвол судьбы не брошен.

… Некоторым амбициозным проектам не повезло. Хирел Брежнев, хирело и его окружение, и вместе со всем этим нарушался отлаженный режим государственного строительства. Заводские здания в разных частях города и за его пределами, новые, гигантские корпуса больниц, являли сейчас, такой «недострой», соседствовали с жилыми районами. Все строили медленно и при отсутствии четкого финансирования, как Бог на душу положит. Контроль ослаб.

Самый настоящий спальный район, со всеми его атрибутами, только он к тому же еще и не достроен. Конторскую «Волгу» узнал сразу. Подрулив, автомобиль встал неподалеку от кирпичной коробки электрощитовой, за которой он хоронился. Тогда в феврале, целая бригада строителей закодировавшись от выпивки, ко всему прочему решила застраховать свои жизни и Михаил из центра вынужден был ехать на окраину, оформлять полюса и выписывать квитанции. Из машины вышли, Забияка со своими несменяемыми парнями, встали так, что каждый из них контролировал свой сектор обзора. Вышколены, дело знают.

Словно волк перед прыжком прислушался к внутреннему голосу, к своей чуйке, не раз выручавшей его по прошлой жизни. Вроде бы все спокойно. Где-то на периферии угадывалось совсем слабое движение и шум транспорта, но все в пределах нормы. Каретников вышел из укрытия, быстрым шагом направился к «эвакуатору». Меж тем, узнали и его. На лице полковника проступила улыбка. Интересно, что Аксенов ему наплел?

Когда до «Волжака» осталось пройти десяток метров, заметил, как переднее колесо у машины, прямо на глазах осело на крошево технологической дороги, уперлось диском в щебень покрытия. Мысль в мозгу еще не успела «окуклиться», а тело самостоятельно предприняло действие. Отпрыгнул в сторону, крутнувшись, поменял направление движения, и рванул обратно под защиту хилой посадки, кусты которой подходили под самый фундамент электрической будки.

–Миша!

Услышал голос полковника в спину. На бегу ответил, срывая голос:

–Снайпер, Жека!

Дошло. В машине остался только водитель, остальные сорвались в его сторону. Непонятно! Больше никто не стрелял. Но колесо не могло само по себе так сдуться или лопнуть.

Запалено дыша, сказывался возраст, полковник осведомился:

–Что?

–Снайпер колесо прострелил.

–Черт! Но, как вычислили?

Обернувшись к своим, озадачил:

–Гриня, проверь, что там за насаждением…

Каретников остановил.

–Не нужно. Держитесь за мной и не отставайте.

–Сусанин…

Каким образом, непонятно как, но их обложили. Ко всему прочему, на расстоянии, умело гнали в определенную сторону. Пара попыток изменить маршрут, пресекалась «огнем». Стреляли из бесшумок. Пули явно чиркали рядом, рикошетя от твердых поверхностей, оставляя отметины.

–Смежники?

–Похоже. Но, что им надо? – переводя дух, озадачился полковник.

Забияка пришел к выводу, что в сложившейся ситуации не все так радужно и просто. Перспективы поганые, а территория стройки по которой они гасали, должна вот-вот закончиться. Кто поручится, что там, где пройдет ее граница, их не ждет новая порция загонщиков, неясно чьих «кровей».

–Стой!

Полковник присел у чугунного блина, закрывавшего вход к подземным коммуникациям.

–Отваливай крышку!

В темный зев то ли канализации, то ли водоснабжения, вели скобы вделанные в бетон стены.

–Быстро вниз!

Фонарик только один. Один на всех. И потому «поводырь» нагнувшись в три погибели в узком проходе подземной кишки, шел первым, а уже за ним «корячились» остальные. Можно было только очень примерно определиться, в каком направлении они движутся. Из-за непривычности манеры передвижения, дышалось тяжело, к тому же пыльно. Удовлетворяло только одно, что не вдыхают миазмов, сопутствующих таким местам. Для Каретникова возможность такого передвижения была не нова, приходилось уже «торить» канализацию города Грозный, в первую кампанию. Захочешь, такое не забудешь. Вот там…

Спутники не страдали сильной одышкой, но тихо плевались, иногда матерясь в голос. Ну, это нормально! Не зеленые пацаны, клаустрофобии не подвержены. Матерятся, значит поддерживают рабочий настрой.

–Есть выход на поверхность! – поведя фонарем перед собой и направив световой круг вверх, доложил Григорий.

–Давай сюда фонарь, подсвечу. Лезь вверх.

–Понял.

Глухой шум от соприкосновения обуви с металлом скоб, и через минуту доклад.

–Чисто!

Забияка подал команду:

–Выходим на поверхность.

Грязные как папуасы, в разорванной местами одежде, отдыхали в одной из комнат панельной коробки, после вынужденного спурта. Григорий «шустрил» где-то поблизости, определялся со степенью опасности. Уже вечер, место в котором они находятся, «глухое». Может «товарищи» их потеряли и отступились от своих планов?.. А вот хренушки! Появившийся Гришка, развеял мечты на то, что проблемы отошли на задний план.

–Евгений Сергеевич, дом окружен.

Доложил спокойным голосом. Флегма! Его, по-моему, ничем не тронуть.

–Мать твою так, через коромысло! Да, кто они такие?

Денис, выглянувший из оконного проема второго этажа, где они находились, будто в подтверждение слов напарника, сообщил:

–Товарищ полковник, там человек маячит. На палку белую тряпку напялил, машет нею.

–Переговорщик, что ли? – оживился Забияка.

–Похоже на то.

–Ну, слава Богу, может хоть что-то прояснится. Парни, оружие к бою. Гриша, на тебе тыл. Михаил, я у тебя пистолет не видел.

–Откуда? Я пустой.

–Вот и не отсвечивай. Побудь пока вон, хоть в дальней комнате.

–Ладно.

–Пойду, пообщаюсь. Денис, прикрой если что.

Забияка стал спускаться по лестнице вниз. Каретников наоборот, поднялся на этаж выше, решив проигнорировать пожелание старшего. Осмотревшись с фасада, и определив не слишком скрывавших свое присутствие чужих, сунулся в другом направлении. Там, то же самое. Их действительно обложили, как охотники-промысловики, обкладывают волчье семейство на охоте, разве что ленточки и флажки отсутствуют. Лес совсем рядом, вернее парковая зона. Только до нее хрен доберешься, свинцом нашпигуют.

«Не! Ну, куда смотрит родная милиция? Где кавалерия с мигалками? Ладно. Что там полковник скажет? По времени уже вернуться должен».

Забияка хмуро посмотрел на вошедшего Каретникова. Стало сразу понятно, что из переговоров ничего хорошего не вышло. Ну-ну!

–Дали двадцать минут на размышление. Эти за тобой пришли, Миша… – Словно сдулся, обронил где-то по дороге всегдашнюю уверенность в себе.

Это и без переговоров, даже коню понятно было. Чего бы спрашивается по всей Москве, такое количество народа моталось.

…-Нам бы выбраться, а там их вычислим. В группе не меньше трех десятков человек. Оружие сам видел. По всем признакам работает организация.

–Ну, да. На милицию не похоже. Те бы давно уже палили в белый свет, как в копейку. И, что?

–Предложили сдаться… Только я в конторе больше четверти века прослужил, по глазам переговорщика понял, что кроме тебя, всех остальных здесь и похоронят. Попробуем прорваться, вон хоть через подвал. Григорий разведал, там из цоколя выход в торце имеется. Лес рядом.

–Я тоже взглянул. Не вариант. Постреляют. Если выхода нет, нужно постараться уменьшить поголовье охотников. Кстати, не удивлюсь, если в цоколе нет врагов.

–Так, что?

–Евгений Сергеевич, пока есть время, устраивайте опорный пункт. Ну, а я на свободную охоту выдвинусь, именно к этому меня генерал готовил.

–Патронов мало.

–Экономно стреляйте. Все! Время!

–Ты это… поосторожней там.

Кивнул.

Дом, улучшенная и увеличенная в размерах и в высоту, панельная двенадцатиэтажка, одна из серии поздних брежневок. Ждать нападения можно и с верхних этажей. Времени предостаточно было, чтоб из соседних подъездов перебраться в «облюбованный» ими, а еще технологических окон до черта. Вот и приходится, как по минному полю, с оглядкой передвигаться, на каждый звук реагировать. Лифтом здесь и не пахнет, на пожарных лестничных пролетах отсутствуют перила. Глянешь вниз – «жесть»! Свалишься, костей не соберешь! А еще ощущение, будто чей-то «липкий» взгляд приклеился, не отлепишь даже когда вокруг одни сплошные стены…

* * *

Как только четверо беглецов оказались в крайнем от леса доме, скорее всего посчитав, что они самые умные и смогли оторваться от преследователей, Борислав окончательно успокоился. День был хлопотным и длинным, казавшимся бесконечным. Слава богам, ловушка захлопнулась. Отдал распоряжения десятникам:

–Занять позиции в секторах.

Обернулся к своим порученцам, потребовал:

–Ждан, где Зоримира?

–В машине она, кудеяр, – ответил молодой ракшат командира группы.

–Зови. Нужна.

Штурмовать большое здание, в котором держит оборону вооруженный противник, – верный путь к неоправданно крупным потерям. Их хоть и четверо там, но ведь они не безоружны, а бездумно лишать жизни огнищан он не хотел. Пока Ждан бегал за кудесницей, выслушал доклад Ратмира.

–Придется с боем брать второй этаж третьего подъезда. Штурмовая группа Разумника проникла и закрепилась в цоколе. Наименее предпочтительным путем наступления являются естественный штурм в лоб. Группа Любима на данный момент поднимается на крышу с последнего этажа крайнего подъезда.

–Добро!

В поле зрения наконец-то появился ракшат с молодой девушкой.

–Звал, кудеяр?

–Да. Мы готовы. Что скажешь? Как там наш глухарь себя чувствует?

–Как только мы прибыли в этот район, литить стало намного легче. Глухарь считает, что торопиться не нужно, он сам все сделает. Надо только обозначить деятельность у дома и произвести имитацию штурма. Так людей сохраним.

–Он точно сможет?

Ворожея без тени сомнения посмотрела в глаза предводителя, сказала чеканя каждое слово:

–Человек прошедший Пуану не может не сделать того, что наметил. Сидня знает, как и что необходимо предпринять. Или ты сомневаешься?

–Хорошо. Ратмир, данное им время вышло. Прикажи Любиму обозначить штурм с верхнего этажа. Пусть снайперы их поддержат, но так, чтоб наш десяток случайно под «дружественный» огонь не попал. Все делать без спешки.

–Ясно…

Любим только успел вывести группу на крышу дома и осмотреться на ней, когда ему доложили, что отсемафорили сигнал на имитацию штурма. Никак Чернобог постарался, вместо полноценного штурма, он с парнями обязан шутки шутить. Это надо понимать так, что кудеяр что-то особенное надумал? Только до захода солнца поторопиться нужно. По темноте в этих каменных коробках совсем кисло воевать. Проверено на собственном опыте.

–Разбиться по тройкам! Напоминаю, это не штурм, а лишь его имитация. Идем вниз!

Бойцы тройками пошли по своим маршрутам. Первая тройка по веревке спускалась через лифтовую шахту. Вторая двинулась по пожарной лестнице. Третья, во главе с десятником ушла через люк соседнего подъезда, вот они-то как раз и нашумят, вызывая огонь на себя, когда направленным взрывом малой мощности, сделают пролом в стене. Тройки действуют в тесном контакте друг с другом, постоянно находятся в пределах прямой видимости и поддерживают голосовую связь. По большому счету, им и скрывать себя, нет надобности. Одним словом – имитация. Здесь даже всегдашний принцип «каждый отвечает за каждого», не слишком нужен. Кучка загнанных в угол людей, кажется не слишком серьезными бойцами.

Движение отточено на тренировках и в деле. Тройки скользят короткими бросками от укрытия к укрытию. Между бойцами дистанция четыре-семь метров. Две-три секунды – пошел! Две-три секунды – следующий… Даже при отсутствии огня противника они осторожны. Осмотр потенциально опасных направлений, окон, проломов, дверных проемов, ведется непрерывно. Четвертый этаж. Стоит шумнуть! Чтоб услыхал вражина, Малх в голос подал команду:

–Внимание! Рассредоточились!

Слышно, что внизу кто-то есть.

–Сдавайтесь!

Ответ не заставил себя ждать.

–А вот хрен тебе!

Пистолетный выстрел. Пуля прошла вдоль узких лестничных пролетов, естественно никого не задев, улетела вверх.

–Хуже будет!

–Посмотрим!

Снова выстрел…

Вот как раз на пятом этаже Каретников и затаился. Над своим положением раньше он мог только посмеяться. На поверку, что ему светит? Вступить в рукопашный бой, дабы поддержать своих внизу. В пространстве домовой коробки, при плотном контакте легче врага ножом завалить, чем из пистолета. Он один, а хлопцы, как видно крученные-верченные. Так у него и ножа-то нет. Когда его Сириец натаскивал, в душе посмеивался над ним. Считал, блажит старый! Чтобы вступить в рукопашный бой боец должен потерять на поле боя – автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску. Найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня, палки, сраного гвоздя, в конце концов. Так и этого мало. Для полноты картины, найти на найденной площадке такого же, как он сам, идиота, который тоже имеет за душой только голые руки. И вот после всего этого, вступить с ним в рукопашную схватку. Только Кузьмич выходит прав оказался. За одним маленьким исключением. Идиот не один. Их больше трех десятков. А кроме него, убогого, все вооружены до зубов.

Подкравшись, сзади накинул удавку на шею крайнему бойцу. Шнурок витой, шелковый, захлестнул дыхательные проходы. Придержать. Вот! Почти и не брыкается.

Когда думал, что все уже, готов. Противник сделал кувырок назад, при этом держа Михаила за руки, потянув их на себя, чтоб ослабить захват. Ох и ушлый тип, точно бы вывернуся, да получил коленом в пах. Хватку ослабил, а этого вполне хватило. Каретников вырвал из ножен на поясе, его же клинок, и всадил под нижнюю челюсть. Все это секунды-то и длилось, только нашумели оба, а ведь по-доброму хотел наганом разжиться. Не успел! Своя «шкурка» дороже любых сокровищ. Пока его из огнестрела, в два ствола «не распяли», шуганулся в сторону, спрятавшись за стеной. Лишь услышал и почувствовал, как совсем рядом пули сбили крошку с бетонной панели.

Абсурд. Кажется места много, но это обман голимый. Как крысу загнали в стеклянную банку, примерно такое ощущение. Будущая квартира, трёшка. Голые стены, на полу мусор, и все. Все! Амбец! Сейчас перегруппируются и войдут. Их двое, он один. У них стволы, у него нож. Нужно ли с трех раз угадывать, кто из ситуации победителем выйдет?

А за пределами лестничной площадки идет возня и вялая перестрелка. Где же хваленые «органы», которые «наши» и которые «нас берегут»?

Мозг, как компьютер, за секунды просчитывал ситуацию. Жить, судя по всему, ему тоже секунды оставались. Звук скрадывающего шага. Двинулись по его душу. Ну!.. Санузел раздельный. Вместо унитаза и труб в тыльной области темной «коробки», пустота и провал с самого верха, до самого низа. Места мало, его практически нет. Шмыгнул туда. Упираясь руками и ногами в противоположные стены, в распор «поднялся» под потолок. Затаил дыхание. Темнота в этой душегубке несусветная.

–Чисто!

–Здесь тоже никого!

–И куда он делся?

–Может с балконной площадки этажом ниже спустился?

–Он, что, циркач тебе? Да и снайперы не дали бы этого сделать.

–Так ведь по нему стрелять запрещено.

–Ищем…

Дотошные ребята! Страхуют друг дружку, в каждую дырку нос суют. А ведь не отвяжутся! Все равно найдут.

–Уходим? Пусто.

–Давай. Вниз. Ты в санитарных комнатах хорошо посмотрел?

–Там и смотреть нечего. Четыре голых стены. Чисто.

–Пять сек у входа побудь. Облегчусь, приспичило.

Мог бы выждать, да уж так вышло. Этому хмырю справить малую нужду можно в любом месте, так нет, поперся в дыру посикать. Эстет! Как только чужой боец оказался под ним, рухнул тому на голову.

Где их, таких готовят? Казалось, хребет сломает, но нет, будто почувствовал опасность, успел втянуть голову в плечи. Резко развернул корпус вправо, успел даже левую руку выставить, прикрыться нею от возможного удара по голове. Вот только малости не учел… Каретников хоть и зависал под потолком врастопырку, но дело закончить планировал ножом, каковой и зажимал в кулаке, хоть и неудобно держаться было. А раз в шею клинком не попасть, облапив противника, сунул «железку» в печень под правое ребро.

–Ё-о! – захрипел. – Сюда, Бер!

Так ведь, несмотря на боль, продолжил борьбу. Можно сказать, в «стоячем» партере, правой рукой схватил «бывшую дичь» за ногу, левой за одежду. Думал, что Каретников вырываться будет. Только вот напрасно на это ставку сделал. Уроки Сирийца даром не прошли. Михаил еще тесней прижался к умирающему, а рука наконец-то нашла кобур на бедре, ну и соответственно, рукоять пистолета. Развернул обоих в сторону дверного проема, и нужно сказать вовремя. Напарник «товарища», как боевой конь, прискакал на выручку и сразу, с места в карьер, подставился под выстрел. Видно, что молодой, опыта не хватило.

Вытащил трупы поближе к «свету», уложил в рядок. Интересные ребята! Форма на них, по типу «афганки» пошита, только видно, что не заводская и черного цвета. Документов никаких нет, а вот оружие, имеется. На стволы глушители навернуты. О чем это говорит? Ни о чем. Не понятно ничего. Прибарахлился двумя АПС в переделанной набедренной кобуре, с резиновыми накладками на рукоятях. Любимцы сотрудников специальных подразделений. Живем, братцы!

По лестнице спускался со всей осторожностью, подал голос своим:

–Не стреляйте! Свой!

Услышал ответное:

–Принято! Спускайся!

Денис ответил.

–А где полковник с Гришкой?

–Оставили тебя дожидаться, сами через лаз прошли, путь к отступлению разведать. Пить хочешь? Чай на травах настаивал.

Пить и вправду хотелось неимоверно. Взяв протянутую комитетчиком флягу, большими глотками восполнил в организме поистраченную влагу. Отдав фляжку, вошел в первую комнату, стараясь не «светиться» в проемах окон, не подставляться снайперам. За спиной шел Денис. Ф-фух! Чего-то в жар бросило и тяжесть в тело вошла. Неужели… Рванулся вперед, еще не осознавая, что из квартиры выход только на лестницу имеется. А голова-то думать уже не хочет! В дальней комнате лежат тела Забияки и Григория. На периферии сознания отметил, обоих в затылок застрелили. Мрак накрыл сознание, уже даже не почувствовал, как Денис подхватил сомлевшее тело.

–Отбегался, змееныш!

Комитетчик вышел на плиту балкона, призывно махнул рукой.