Лови день

План не «прокатил». Каретников, как умная Маша, Чисто для отчетности, в случае чего, с минимумом вещей в дорожной сумке, «нарисовался» у железнодорожных касс поездов дальнего следования Павелецкого вокзала. Протянул «червонец» в окошко, попросил кассиршу:

–На сегодня, один билет в плацкартный вагон на Донецкий поезд, до Алмазного.

В ответ услышал возмущенный, усталый голос.

–Опомнился! Молодой человек, долго думал? На сегодня все билеты проданы… Ха-ха! Еще две недели назад проданы. – Обернулась куда-то себе за спину, крикнула. – Галка!

Будто из норы услышал отклик.

–Чего тебе?

–Иди, на чудика посмотришь!

–ОА чего с ним не так?

–Хочет на сегодняшний поезд билет купить.

–Сумасшедший!

–Во-во!..

–До свиданья! – попрощался с кассиршей.

Чертыхнулся, выпал из реальности, не сделал поправку на советскую действительность, когда в стране нет безработицы, народ не бедствует, и каждый может себе позволить мотаться в Москву и обратно, хоть каждую неделю, если конечно работа позволяет. Ну и что делать? Алмазный ему сейчас нафиг не нужен, но обозначить поездку стоило. Может и так сойдет?

Неожиданно сзади на плечо легла тяжелая ладонь. Удержался от резких действий. Ну и?.. Обернулся. Ба-а! Полковник! И братья-акробаты на заднем плане маячат. Вот уж кого… Чего тебе нужно, старче? Выдержал холодный взгляд глаз на улыбающемся, располагающем к человеку лице.

–Не ожидал?

–Даже не думал о вас.

Улыбка стала еще шире. Забияка кивнул на очередь у оконных проемов касс и людские потоки в зале, гомонящие, мельтешившие, на людей, в голос, на повышенных тонах споривших друг с другом.

–А мы вот, подумали. Так и знал, что билет в последние минуты перед самым отправлением поезда, брать заявишься. Миша, ты, как не от мира сего! – покачал седой головой. – Идем! Через двадцать минут поезд на перрон подадут. Билеты есть. Только извини уж, в купированный вагон взял. Староват я для плацкарта, к покою и обустройству тянет.

Ага! Чья бы корова мычала… Бросил потухший взгляд за спину полковнику, даже возмущаться охоты не было. Эти два столба, надо так понимать, с ними едут!

«Ну, Аксенов… припомню тебе этот, твой финт ушами!»

Выходит, не доверяет. Если разобраться, в фигуральном смысле, похоже на то, что «брат» использует его, как презерватив. Пока нужен, «пасет». Задачу выполнит, еще неизвестно, как поступит. Как ни крути, сам генерал явный продукт эпохи и спецслужбы. Может ему на «боярскую дружину» и волхвов, плевать с высокой колокольни. Во! Встрял! Лежал на верхней полке, уставившись в потолок и анализировал ситуацию, а поезд уносил его туда, где он родился. Забияка разместившись за столиком у окошка, читал кипу набранной в киоске «Союзпечати» макулатуры. Гвардейцы усевшиеся с обеих сторон у самой двери, затихли, напоминали роботов, по программе вошедших в «спящий режим».

С подножки вагона ступив на родную землю и оглядевшись по сторонам, неожиданно для себя выдал мотив со словами:

-На побывку едет

Молодой моряк.

Грудь его в медалях,

Ленты в якорях.

-Чего это тебя на Зыкину потянуло? – хмыкнул полковник.

«Сказал бы тебе, пенек трухлявый!..»

–Да вот, вспомнилось, что-то.

–Ладно. Расходимся. Если, что, мы в центральной гостинице будем, а ты давай, домой шуруй. Отдыхай. Аксенов сказал, заслужил.

–А что, если что?

–Не паясничай! Сам знаешь…

* * *

–Папа, мама, бабулька! Здравствуйте!

Бабушка Наташа тихо плакала, прижавшись к груди Михаила. Маленькая, усталая, хрупкая старушка. Да! Ей сейчас так же тяжело, как и ему. Рана свежая и кровоточит.

–Ты почему без формы? – с подозрением спросил отец. – Складывается такое ощущение, что ты не в военной бурсе учишься, а занимаешься, черт знает чем.

Из кармана вытащил новенький, муха не сидела, военный билет, с «отпускным» внутри него, протянул родителю.

–Сам смотри, чтоб черти не мерещились.

Батяня придирчиво изучил «ксиву», передал матери. Мол, смотри сама. Видно, именно она отца в этом направлении и науськивала. Что поделать? Порода у нее такая. Меж тем, допрос с пристрастием продолжился.

–А почему отпуск неурочный? Двоек нахватался? Все ваши давно отпуска отгуляли, по училищам разъехались.

–На кафедре задержали. – Как по писанному врал Каретников-младший. – Помогал зам начу докторскую диссертацию оформлять.

–Самый умный? Других не нашли?

Пожал плечами.

–Салага! На сколько суток отпуск?

–Пять.

–Я и говорю, ты, Мишка, самый умный дурак у нас. Все у тебя, как не у людей.

–Тебе спасибо, за то, что родился таким.

Мать взлохматила короткий чуб на голове чадушки, сообщила:

–А у нас Саша женится. Мы уж с отцом и свататься ходили. На лето свадьба назначена.

Хмыкнул. Все к тому и шло. Для проформы спросил:

–На Варьке, что ли?

–Да. – Поправила сына. – На Вареньке. Очень хорошая и перспективная девочка.

Мать в своем репертуаре, из любой ситуации выгоду хочет извлечь.

–Захомутала-таки? – подковырнул маму.

Как ни странно, обиделся батя.

–Язык прикуси, дубинушка! Между прочим, очень приличная семья.

–Не сомневаюсь. Тем более, знаю их.

Отсутствовавшая бабуля, наконец-то появилась в зале, «кудахтая» возле внука и «наезжая» на детей:

–Исхудал-то как, Мишенька! Одна кожа, да кости остались! Не кормят вас там?.. Чего детенка разговорами потчуете? К столу пошли…

Осознав, что от Забияки не сбежишь, Каретников отдыхал, «купался в лучах семьи». Полковнику, скорее всего, по какой-то причине вышедшему «в тираж», Аксенов другого занятия не нашел, и поручил пригляд за подопечным. Ну и ладно!

По городу походил, пересек его пешком из конца в конец. Сходил на кладбище, постояв у могил родных для него людей. О полковнике и его людях решил даже не вспоминать, на время, вычеркнув их из памяти.

Куда там! Полковник сам о себе напомнил, позвонив на домашний телефон. Почти приказным тоном велел:

–Минут через пятнадцать у ворот жди машину. Черная «Волга». Водителя Юрой кличут.

–Куда опять?

–В баню. Париться будем. Начальство пригласило.

–Так ведь не меня.

–Дурку не гони. Сказано, «рация на бронепоезде»,..

В словах Забияки, имелся ввиду «бородатый» анекдот.

–…значит так тому и быть. Сменку белья не забудь взять.

–Возьму.

Парились знатно, даже остервенело. Баня для южных широт была и правда знатная, сказочная, какой-то собранный с миру по нитке гибрид. Устроили ее в боксе одного из автобусных гаражей, предприятия междугородних перевозок. Парилка, два бассейна, с теплой и ледяной водой, комната отдыха – стандарт питейного шалмана городской номенклатуры среднего звена.

Выскочил из парной и сразу занырнул в ледяную купель. Оттуда по лестнице взобрался обратно, бодрый, как огурец.

–Ах! Хорошо!

Денис, второй подручный полковника, присел рядом. Чего ему? Вроде бы всегда дистанцию держал, без приказа палец о палец никогда не ударит. Скалится, с вопросом лезет.

–Михаил, что это у тебя на шнурке болтается?

–Это?..

Зажал в кулаке остывший после холодного купания медальон с вязью славянских рун, полученный еще в Ростове от «председателя волховского колхоза», как опознавательный знак среди боярского содружества.

–…талисман.

–Дай поглядеть поближе.

Помотал головой, не соглашаясь удовлетворить любопытство комитетчика.

–Нет. Талисман же! Если его в чужие руки давать, удача отвернется.

Босыми ногами пошлепал в комнату отдыха, едва расслышав за спиной осуждение с непонравившейся интонацией.

–Ну-ну!

«Отпуск» пролетел незаметно. Отоспался! Отожрался на бабулиных харчах. Апрельской оттепелью, солнечной погодой и непросохшими лужами встретила Москва. Выйдя с вокзала сразу понял, что народ приоделся в легкие куртки и плащи, а кое-кто в свитерах щеголял. До дому добрался быстро, до часа «пик» времени предостаточно было. Зайдя в «свою» квартиру, сразу попал в «объятия» работодателя, по-хозяйски расположившегося за кухонным столом, и при звуках отпираемой двери не стронувшегося с места, будто это он тут «угол снимает». Нет! Ну, что за жизнь? Нигде от этого волчары не скрыться!

–Нагулялся, отпускник? – поручкавшись, с улыбкой спросил Аксенов.

Поддержал заданный тон, ничем не выдавая раздражения.

–А, то!

–Ну, так работа заждалась.

–Работа не волк, в лес не убежит. Ты из меня киллера, в натуре сотворил. Веришь, по ночам сплю погано, кровавые мальчики снятся.

–Причем здесь наемный убийца? Ты чистильщик… Сам знаешь, кроме тебя «уборку» провести некому. Ведь кое-кто доказательств вины запросит… А насчет волков, это как сказать. Фигуранту командировка светит. Можно сказать, уже на чемоданах сидит.

–Раньше не знал, что так будет?

–Знал. Но думал, задержаться ему придется. Не учел в этом деле роль «толкача».

–Коррупция в вашей «конторе» цветет буйным цветом.

–В нашей.

–…

–В нашей с тобой «конторе».

Сарказм на лице Каретникова проявил полной мерой его отношение к сказанным словам. Не мог отказать себе в том, чтоб не выказать колкость.

–Ну, да. Я уж подумываю, зачем мужиков «мочить» если и без предателей все очевидно? По прошлой жизни отлично ваших кадров на западе вычисляли. Не скажу, что наши кадры круче, но все же, не так топорно работают.

–Ты, что несешь?

–А, то… Вы сами себя за кордоном на показ выставляете. Хорошая машина, какой нет у чистых дипломатов такого же уровня. «Чистые» целый день корпят в посольстве, а ваши, как угорелые носятся по городу. Квартира, как правило, переходит от установленного разведчика к его преемнику. Уж про признаки ты сам знать обязан. Во всех контрразведках существует толстая книга косвенных признаков, по которым можно выявить советского шпиона. А вы ко всему прочему, нарушая правила конспирации, даете им и точные доказательства своей причастности к спецслужбам. Вот вечером все съезжаются в резидентуру со встреч. Поздно, устали, отчеты можно написать утром. И кто-нибудь обязательно скажет: «Да ну его на хутор бабочек ловить. Поехали, выпьем!» И, что? Всем кагалом грузятся в машину и вперед, в какой-нибудь недорогой ресторан. Причем пээровцы – политическая разведка, пьют своим кружком, НТР – научно-техническая – своим. Внешняя контрразведка, глядя на коллег, тоже укатывает пить тесной компанией, хотя именно эти ребята обязаны следить за соблюдением конспирации. Выпив, народ нередко совсем забывает об осторожности. «Соседи» молчат. Подставляетесь? Да и хрен с вами! Потому, как вы себя выше других позиционируете. Радуетесь, если кого из ГРУ прищучат.

Откинулся к стене, вперил взгляд в глаза смурному генералу, правда всегда глаз колет. Спросил напрямую:

–Ты когда мне Полякова отдашь?

Вот оно, второе дно у человека, привыкшего мыслить определенными категориями. А ведь на первом плане у него должно стоять не понятие генерала ПГУ КГБ, а боярина Буса Белояра, радеющего за землю русскую. Нет, так дело не пойдет! Нужно выбираться из кабалы, а то и вправду завязнет в роли «чистильщика». Единственное, если это сделать бездумно, кое-кто повесит всех собак именно на него.

«Эх! Антон! Через нашу с тобой «пуповину», вычислят и отловят на раз. Что делать?»

А ведь он к своей иллюзорной цели, не приблизился ни на метр.

–Времени на подготовку у тебя мало. Его, можно сказать, совсем нет. Только сделаешь все чисто.

–Как получится.

–Чисто!

–Сколько дней есть?

–Неделя. Не больше.

Достав из кейса тонкую папку для бумаг, положил перед Каретниковым.

–Изучай. Я пока телевизор в зале посмотрю.

Открыл папку. Первое, что увидел, фото. С черно-белой фотографии на Михаила смотрел молодой человек в форме лейтенанта, с общевойсковыми эмблемами в петлицах на кителе. Волевой подбородок, правильные черты лица… Либо фото старое, либо действительно неоперившийся. Сунулся в бумаги. Х-ха! Так это же… Нда! Макаров Виктор Борисович , пятьдесят пятого года рождения, уроженец города Москвы, сотрудник 16-го Управления КГБ СССР, лейтенант. А ведь знал его только по фамилии и составу преступления. Сам же, Аксенову расклад по фигуранту давал.

«Так вот ты какой, северный олень!»

В 1975 году после службы в армии поступил в Высшую школу КГБ. Обучался на техническом факультете по специальности шифровка и дешифровка. Одновременно овладел греческим и английским языками.

В восьмидесятом году начал службу в 16-м управлении, где занимался дешифровкой материалов иностранных диппредставительств. На данный момент готовится выехать в командировку в Грецию.

Что-то не так! По прошлой жизни, с Макаровым было несколько иначе. Кажется в восемьдесят втором, через посредника пытался продать какие-то документы на «черном рынке» в Москве. Посредника арестовали, но о Макарове так и не узнали. В восемьдесят пятом году он вышел на SIS. Пока англичане раздумывали – стоит ли ему верить, был арестован. Получил десятку, а в смутные времена Борьки-алкоголика, рванул когти в Англию. Там долго пытался добиться от SIS пенсии, но не смог, работал садовником и получал пособие, неоднократно лечился в психушке.

Вот оно, как! Аксенов прав, стоит подстраховаться. Но все же, почему события пошли на перекос? Или это он, почистив ряды ПГУшников, толкнул историю чуточку в ином направлении? Может быть. Так. Адрес. Семья. Увлечения. Ну, это фигня… А, нет! Ежедневные утренние пробежки, даже в выходной день. И маршрут указан. Это уже кое-что. Спортсмен, значит?

Раннее утро. При подъезде в Гольяново первым делом заметил автовокзал. Вечной автомобильной пробки на пересечении Щелковского шоссе и Уральской улицы, «как в старое, доброе время», не наблюдалось. В восьмидесятые спокойно добраться в Гольяново, труд не великий, личного транспорта мало, а все Подмосковье предпочитает зарабатывать деньги на хлеб насущный, непосредственно рядом с домом.

Чем богат микрорайон, так это зоной отдыха. Помимо Лосиного Острова, это еще и Бабаевский пруд на опушке лесопарка, а так же Гольяновский парк вокруг большого пруда, с натоптанными дорожками. Летом, местные жители отдыхают здесь с утра, до позднего вечера. Весной народу мало – не сезон. Огромный лесопарк Лосиный Остров граничит с Гольяново с северной его стороны. Эта пятиэтажка, в череде близнецов из раннего брежневского строительства, и есть первоначальная цель Каретникова. Рановато добрался, Витя Макаров появится из подъезда минут через пятнадцать. Вот тут он его и… Дверь соседнего подъезда хлопнула, и из нее показался мелкий живчик в темно-синем спортивном костюме, кроссовках, а не в кедах, и легкой болоньевой куртейке. Снова хлопок двери, теперь уже дальнего подъезда. Еще один персонаж образовался. Увидав живчика, громко поздоровался с ним.

–Утро доброе, товарищ полковник!

–Доброе, Сергей Сергеевич.

Живчик, чтоб не задубеть, совершал руками маховые движения.

–Что-то вы сегодня ранней птахой из гнезда выпали. Или уважаемая Софья Петровна не дала? Ха-ха!

–Знаешь Сережа, а не пошел бы ты?.. Жена в командировке.

–То-то смотрю, ты дерганый весь.

Успел нырнуть за придомовой щит объявлений. Из подъезда выбежал Макаров, да не один, а на пару с товарищем. Это у них, что, клуб по интересам собирается? Весело! Ве-есело-о, ве-есело-о встретим новый год! Когда «спортсмены» выстроившись в колонну по одному, побежали в сторону близкого леса, хотел пройтись следом, разведать тропинку бегунов, да в последний момент взгляд, до этого занятый действиями людей, упал на яркий плакат, вывешенный под стекло. Оба-на! Афиша цирковой труппы, гастролирующей в Москве, судя по числам с позавчерашнего дня и до конца недели. На коллаже одно из действующих лиц имело узнаваемый вид. Минимум грима и максимум помпы. Танцор! Собственной персоной, человек пытавшийся его уничтожить в штрековых лабиринтах.

«Ну, и где сие представление намечено?»

Адрес еще нужно найти в столице. Костомаровский переулок, дом 3, Дворец культуры Метростроя…

Аркаша Левинзон, за двадцать с лишним лет работы на сцене, провел около семи тысяч сеансов гипноза. В такт музыке, танцующей походкой выходя в неизменном смокинге с тросточкой на цирковой манеж или эстрадную сцену, как утверждают многие, он творит чудеса, но администрация больших цирков его сторонится. Кому охота все представление употреблять валидол и хвататься за сердце, не зная, с чего сегодня начнется действо, и самое главное, чем оно закончится. Плана выступления не было, а если и было, то «трещало по швам», менялось «на коленке». Аркадий мог вызвать зрителя из публики и «приковать» его взглядом к стулу или лишить на время дара речи. Человеку прокалывали руку, и тот не чувствовал боли, его клали на две точки опоры, а гипнотизер становился ему на грудь, отплясывал чечетку, прыгал, веселя публику, веселился сам. Уже не один зритель, а десятки, сотни, поднимали руки над головой, сцепляли пальцы и не могли расцепить их без помощи мастера. На выходки с «танцами», администратор закрывал глаза. Что делать, «Капулиди» пользовался бешенной популярностью у публики. Его сеансы давали такую прибыль периферийным циркам и филармониям, что артисту удалось остаться на сцене даже во время борьбы с «безродным космополитизмом». Публика валом валила на концерты заезжего гипнотизера. Выборг, Ростов, Кострома, Херсон, Донецк, малые городки и большие поселки – всюду аншлаги. Москву и Ленинград он недолюбливал, публика специфическая, обратно – начальство своеобразное, но все же, иногда приходилось наступать на горло своей «песне». Вот, как в этот раз.

Перед представлением настроение упало ниже плинтуса, никак не мог поймать кураж. Такое с ним бывало, но редко. Глодало предчувствие чего-то неправильного. Чего? Понять не мог. Уже на сцене понял, что в зале сидит человек, на которого гипноз не действует, и этот кто-то, пришел по его душу. Кто? Среди полного зала не разобрать, к тому же, индивид, словно пеленой прикрыт. Известно лишь, что от прохода по правую сторону сидит.

Публика в восторге, аплодирует, веселится. Ясно, как день, ежели с соседом шутят, значит нужно смеяться. С горем пополам отработал. Роняя капли пота, «добрался» до гримерки. «Цирковые» за кулисами крутятся, можно присесть одному, расслабиться. Интересно, когда его «окучивать» начнут? И на предмет чего? Аккуратно повесил смокинг на тремпель, с детства порядок и бережливость к вещам привили. Трость из рук не выпускал. Уселся напротив зеркала, влажной материей салфетки, вытирая пудру и пот с лица. Глаза «соскользнули» в сторону, заметили за спиной силуэт. Человек из-за стойки вешалки, молчаливо наблюдал за ним. Крутнулся на кресле, повернувшись к незнакомцу в профиль. Хм! Молодой, крепкий парень, с короткой стрижкой на голове, лица из тени не слишком видно. Это, «тот», из зала. Но он явно не из «органов», те ведут себя несколько по-другому. Спросил:

–Вы что-то хотели?

Незнакомец подался вперед, будто хотел продемонстрировать лицо. Аркадий дернулся, пытаясь выставить трость перед собой. Расстояние между ними мизерное. Парень, скорее всего, ожидал именно этого жеста, шагнув вперед, непонятным движением руки, как-то так, пальцем ткнул в район предплечья Аркадия, и… рука занемела, стала чужой. А вот пришедший к нему «товарищ», успел подхватить «трость».

–Вижу, что узнал. – Произнес, не повышая голос. – Ты мне должен…

От мыслей, Левинзона отвлекла гурьба артистов. Представление закончилось и все хлынули переодеваться в повседневную одежду, снимать с лиц грим. Гримерка наполнилась гамом, смехом и разговорами. Артисты народ простой, на гастролях после представления можно и гульнуть, расслабиться.

–Вы с нами, Аркадий Моисеевич? – спросила Лизочка Заяц, одна из трио танцевально-акробатического номера, влюбленная в еще не старого гипнотизера Аркашу Капулиди.

–Не сегодня, Лиза. Что-то голова разболелась.

–Таблетку дать?

–Само пройдет.

До гостиницы добирался на трамвае. Район Метрогородка ему нравился тем, что он как бы сам по себе, на отшибе отстроен. Летом здесь зелено, несмотря на целую кучу строительных предприятий. Да и сейчас днем радуют глаз высокие, красивые деревья вставшие аллеей почти до Открытого шоссе, между трамвайными путями. До метро «Сокольники» потом еще пешочком топать, но это ничего, есть время подумать.

Странный молодой человек.

«Ты мне должен жизнь!»

Аркадий ведь думал, что в подземных тоннелях он тогда оставил после той встречи труп. По-другому быть не должно. Сам из передряги еле выбрался живым. А, поди ж ты, живучим мальчишка оказался. Разыскал. Зачем ему тот человек, которого нужно гипнозом оприходовать? На вора, не тянет. Сказал, что после того, как сделает дело, будут в расчете, и претензий больше не последует. Аркадию в общем-то все равно, но все же любопытно. Зачем?

Артист добравшись до телефона, набрал на диске номер.

–Ало? – приятный женский голос откликнулся на вызов.

–Могу услышать Германа Алексеевича?

–Минуточку, сейчас позову папу…

Откинулся в кресле, расслаблено поджидая, когда в трубке послышится знакомый голос.

–Слушаю вас.

–Здравствуй Белун. Рад, что жив и здоров.

–Кто говорит?

–Не узнал, значит?

–Астах, ты?

–Я.

–Давно не общались…

–Все потом. Срочно свяжись, сам знаешь с кем. Пусть передадут по эстафете, что я нашел того, кто нужен Владимиру.

–Сколько ты в Москве будешь?

–Теперь столько, сколько потребуется князю. Постараюсь адресок срисовать. Главное ты поторопись, и чтоб там поторапливались. Мне с ним одному не справиться.

–Астах, никак умения растерял?

–Хуже. Его только физической силой взять можно. Белун, прошу не откладывай информацию в долгий ящик…

–Понял я. Понял! Что, приперло?

–Да. Устал. Домой хочу и чертово наследство надоело.

–Все сделаю.

* * *

…Каретников не Штирлиц, проснулся по будильнику, грохотавшему, как товарный поезд. Приведя себя в порядок, вышел из квартиры. Радовало отсутствие пригляда со стороны Забияки и компании. Аксенов строго берег чистильщика, официально учившегося в данный момент в пограничном училище, каким-то образом хоть и «посредственно» сдававшим сессию и все дисциплины первого курса обучения. «Контора» в своем праве, как и, кем распорядиться.

На «Октябрьском поле» выйдя из метро, издали увидел Танцора. Паразит! Приплясывать чечетку у него, наверное, въелось в сознание. Вот из-за таких глупостей, человек обращает на себя внимание. А одежда? Он бы еще рыжий парик напялил и башмаки шестидесятого размера! Серенькой мышкой побыть пару часов, для него не судьба. Выдохнул, приводя в порядок нервное напряжение от увиденной картины внешнего вида «напарника». Хоть не опоздал, не скрылся, и то ладно. Чумадей!

Подошел, не здороваясь, позвал за собой:

–Идем!

У подъезда остановились.

–Стоим, ждем.

–Зачем нужно было в такую рань тащиться? – возмутился Аркадий.

Он, что, совсем «теплый»? В шахтных стволах производил другое впечатление. Каретников промолчал, лишь недобро зыркнул на доморощенного колдуна.

Если б подольше с дедом своим пообщался Михаил, вел себя сдержано и более спокойно. Платонович теперь не мог объяснить внуку, что это не Танцор с ним дело ведет, вернее не один он. Бес, постоянный спутник Танцора, по злобе своей и из чистого хулиганства, пытается провоцировать его, но при этом еще и опасается, понимая, что может лишиться человеческой оболочки своего носителя.

Люди подверженные решением своих каких-то дел, проблем и необходимости идти на работу, в школу, институт, торопливо проходили мимо. Москва, это город, в котором все торопятся. Так всегда было, есть, и как знал Каретников, так будет. Район «Октябрьского поля» сравнительно молодой, основная застройка его, пошла лишь в конце шестидесятых, поэтому и улицы и сами дома, выглядят намного моложе чем в центре…

–Он!

Михаил мотнул головой в сторону узколицего, под шестьдесят лет, мужика в приличном плаще и шляпе, державшем в руке портфель. За другую его руку уцепилась дама, постарше бальзаковского возраста. Оба о чем-то беседовали, обходя лужицы на асфальте.

–Так, а баба, как же? – спросил Аркадий.

–Вот так! Было бы проще, сам управился. Действуй!

–Тьфу, на тебя! Связался…

Левинзон, сокращая расстояние, метнулся вдогон пожилой паре. Каретников наблюдал, как артист, обогнув обоих, о чем-то спросил женщину, та кивнув, отпустила руку супруга и пошла дальше одна в сторону метро, будто так и надо.

«Вот же выродок! Умеет людям мозги пудрить»

Между тем Поляков, постояв какое-то время столбом, будто не замечая следовавшего по пятам гипнотизера, поплелся назад.

«Неужели сработало?»

Оба прошли мимо Михаила, не замечая его. Завернув к подъезду, остановились у двери. Каретников пристроился «в кильватер». Дверь с шумом открылась, чуть не задев Полякова.

–Здравствуйте, Дмитрий Федорович! – поздоровалась выбежавшая на улицу школьница, лет двенадцати, с ученическим портфелем в руке.

Если генерал промолчал, то Аркадий успел провести ладонью перед глазами ребенка. Сказал:

–Беги, в школу опоздаешь.

На лифте все трое поднялись на шестой этаж, зашли в квартиру.

–Сажай его в кресло.

Зал большой, светлый, обставлен первоклассной мебелью. Стеллажи под завязку заполнены книгами. Стены и полки на них, все в мишуре и статуэтках из Индии и сопредельных с нею государств. Из зала проход в спальню и комнату с закрытой на замок дверью, скорее всего, кабинетом хозяина жилья.

«Творческая личность» потянулась к фигурке женщины, вырезанной из цельного куска темного дерева.

–Руками ничего не трогать, даже не прикасаться. – Приказал Каретников. – Товарища контролируй.

–Чего его контролировать? Он спит.

–Так потревожь! Выясни, где ключ от кабинета.

Михаил одев перчатки, воспользовавшись найденным ключом, вошел в кабинет, осмотрелся. Комната не большая, но функциональная, с любовью обставленная во вкусе хозяина. На стенах в рамочках фотографии со значимыми в «системе» и государстве людьми. Фотографии с семьей и друзьями. Так сразу и не скажешь, что это кабинет неуловимого «Бурбона». Выглянул в зал, подбодрил напарника:

–Начинай задавать вопросы.

–К-какие?

–Нужно выявить его тайники.

–Понял.

Понял он! А лицо чего кислое такое? Не знал зачем пришли? Точно, чумадей! Как людям пакостить, это он в первых рядах. Упрашивать не нужно, а сейчас думает, что воровать приперлись, и скис.

Работал по подсказкам, обстоятельно, неторопливо. Со столешницы круглого стола, стоявшего в зале, прямо на пол сбросил ненужную мелочевку, включая вазу с цветами. Их место постепенно заполняли разного рода вещицы, деньги в нераспечатанных банковских упаковках, пистолет, ампулы, пару пузырьков с таблетками, фотопринадлежности, мелкие детальки, не пойми к чему…

Левинзон ткнул пальцем в непонятную для него стопку клееных бумажек с напечатанными цифрами и буквами, поинтересовался:

–Это, что?

– Шифроблокноты.

–А это?

–Средства тайнописи.

–…

–Шпионское оборудование. Прослушка. Жучки. Это стилизованный под камень контейнер, для передачи микропленки своим хозяевам. Это коды банковских счетов. Но денег там не больше сотни тысяч баксов.

–Чего?

–Долларов.

–Значит он шпион?

–Точно. – «Доходит, как до жирафа» – В самое яблочко угодил. Спроси, есть еще что?

Поляков находясь то ли во сне, то ли в прострации, с трудом языком шевелил.

–На даче…

–Ну, туда мы не попремся. – Решил Каретников. – Пускай сами ищут, если захотят. Все!

Подмигнул Аркаше. Взяв со стола пару пачек червонцев, одну сунул в свой карман, а вторую передал «напарнику». Пригодится.

–Уходим.

Левинзон головой мотнул в сторону Полякова.

–А с этим, что?

Каретников прикинувшись «святой простотой и невинностью», будто только вспомнил о предателе, почивавшим принудительным сном.

–Ах, да-а! Слушай, Аркаша, а как его можно разбудить вообще?

–В ладони один раз перед носом хлопнешь, скажешь – «просыпаемся!». Он и проснется. Смотри…

–Стоп!

Подался вперед, вытянув руку перед собой, словно оттесняя «напарника» к двери.

–Ты иди, Аркадий. Дальше наши с тобой дороги расходятся, и дай-то боги, нам с тобой больше никогда не встречаться. Забудь, что видел и, что было. В остальном сам со своей сущностью разберешься, а со мной ты в расчете.

–П-прощай!

Левинзону захотелось быстрей уйти из этой квартиры, и ему на самом деле было все равно, что дальше будет со шпионом. Оказавшись на лестничной площадке, перевел дух. Этот парень, что заставил его так поступать, похож на маньяка. Может он ошибся, посылая по эстафете информацию и просьбу помочь?..

Между тем, оставшись в квартире один, если не считать спящего Полякова, Каретников положил на стол запечатанный конверт с указанием передать адресату: «Генералу армии Ивашутину П. И. в собственные руки». В письме он подробнейшим образом осветил расклад по предателям в родном для него «управлении», со всеми подробностями описал их деятельность и известные связи с противником, указал иностранных резидентов под прикрытием, в общем расписал все, что знал. Желание разбудить предателя и поговорить с ним по душам, прошло. Что изменится от того, что Поляков перед смертью будет испытывать страх? Ничего. Так зачем лишние телодвижения? Дозированный удар в район сердца завершил спланированную операцию. Пожалуй, Дмитрий Федорович Поляков являлся самым основным источников для ЦРУ, поскольку он, в отличие от большинства подобных деятелей, обладал наиболее значимой информацией, в силу своей должности и звания. И если другие шпионы могли сдавать в основном только своих коллег, то Поляков сдавал людей, с которыми ему непосредственно даже не нужно было встречаться, ему была доступна любая секретная информация. Теперь канал был намертво закрыт. В Аду его примут с распростертыми руками, дадут вкусить самого извращенного искупления грехов, короче, всего того, чего он добивался всей своей прожитой жизнью предателя.

Прежде чем покинуть квартиру, набрал на телефоне номер, который вызубрил назубок еще в прошлой жизни. Услышав в трубке, когда-то привычное…

–Оперативный дежурный по войсковой части сорок пять… Слушаю вас.

…сразу «взял быка за рога».

–Здравствуйте. Хочу сообщить, что у вашего военнослужащего, генерала Полякова Дмитрия Федоровича, случился сердечный приступ, и он только что скончался у меня на руках. Мне в «скорую» звонить или сами озаботитесь этим?

–Кто со мной говорит?

–Я сосед Полякова, Яншин Николай Павлович. Так, что делать?

–Он точно мертв?

Каретников бросил взгляд на покойника, с закрытыми глазами развалившегося в кресле, уткнувшего свой подбородок себе же в грудь. Ответил:

–Мертвее не бывает. Как есть, покойник.

–Оставайтесь в квартире. Ждите приезда нашего представителя. «Скорую» мы сами вызовем…

Вот теперь можно и уходить.

Первое, что Михаил сделал, так это то, что выбросил в реку печатную машинку, на которой «настрочил» письмо Ивашутину. Как говорится, концы в воду! Прошелся по маршруту «бегунов», подыскав нужное место планируемого мероприятия. Позвонил Аксенову.

–Мне нужен спецназовский арбалет.

В ответ услышал.

–Вечером привезу.

Помимо современного оружия, спецназ использует оружие давно забытое и переданное в военные музеи. К такому типу оружия относится арбалет. На деле арбалет, оружие для современного человека страшное, которое с большого расстояния с величайшей точностью убивает человека стрелой без какого либо шума. Бесшумность – это как раз то, что нужно спецназу. Современный «прибор» снабжен оптическим прицелом, похожим на прицел снайперской винтовки, его болт сбалансирован и аэродинамичен.

Наложив стрелу, Каретников поставил арбалет на боевой взвод. Укрытие было выбрано так, что из него хорошо просматривалось избранное место действия, а после проделанной работы можно незаметно покинуть лежку и уйти. Подходило контрольное время. Готовность! Далекий топот спортивной обуви и запаленное дыхание «спортсменов» уже можно различить. Кузьмича на них нет! Он бы доходчиво объяснил бесполезность подобных экзерциций, заставил правильно вести себя в лесу. Первым на тропе показался «живчик». Вся компания с этими бегами под его дудку и пляшет… Второй… Третий… О! Их сегодня пятеро. Замыкал «колонну» объект. Сейчас он будет входить в поворот, а там по правую сторону от тропы косогор, поросший кустарником по склону. Перекрестие прицела зафиксировалось на позвоночнике в районе спины. Пора! Выжал спусковой крючок.

–Ш-шух!

Вылетевший болт догнал бегуна, вонзаясь, толкнул его в спину, придав ускорения. Вскрик короток, словно человек споткнувшись, обозначил свою оплошность, попытался не упасть,..

–А!

…но нет, он катится с косогора, на своем пути сминая кусты и еще не слишком подросшую траву. Товарищи остановились, подтянувшись к месту падения, группой пытаются рассмотреть, как он там.

–Витя-а! Ты там живой?

А в ответ тишина.

–Спускаться придется.

–Крутовато здесь.

–Что делать! Он там может шею свернул…

Пора покидать лежку. Оставив арбалет на месте преступления, почти неслышно проскользнул в сторону. Став на тропу, не стаскивая капюшон спортивной куртки с головы, потрусил по ее боковому ответвлению.