Велика Русь, лесной край. Проехать ее не от избы к избе перейти. Летники прорезающие территорию княжеств на сотни верст уводят путешественников в разных направлениях. Самым оптимальным вариантом для их команды было бы проследовать через Курск, так ведь там голову оторвут за то, что не сберег невесту. Отправляясь на юго-восток, Лиходеев предполагал, что путь будет не близкий, а ко всему еще и небезопасный. Асфальтированного рая двадцать первого века здесь нет, а под задницей не четыре колеса внедорожника, а потертое седло на спине четвероногого друга. А и дорога не напрасна, худо-бедно притерлись друг к другу. Самым слабым звеном в этом плане был Богдан. Как же мол так, люди отца, да и он сам, ни с того ни с сего, лишь по прихоти батьки, вдруг подчиняются чужаку

Десяток дней потратили, чтоб выйти к мало мальски значимым поселениям. По летнику, мимо столетних сосен, казалось верхушками упиравшихся в небо, вскочили в царство песчаных дюн. Необычность пейзажа рисовала в мозгу Лиходеева сюрреалистическую картинку. Надо же, не ожидал. Действительно дюны. Красота, на побережье Калининградской области похоже.

Проскочив деревеньку в два десятка халуп на одной длинной улице, обозначившую свою околицу невысоким тыном из высохшей лещины, километра через три-четыре вышли к населенному пункту, в родном Лиходееву времени, железно причисленному бы к ПГТ. Здесь тебе и частокол высок и широкие ворота, кованные железом, и решетка брамы. Вратари одетые в бронь, усатые, бородатые мужи, по виду бывалые вояки, тащат службу в пограничье, колючими взглядами вглядываются в пришлых. Изнутри за стеной на вышке маячит неусыпным оком еще один воин, но тот пасет всю округу с этой стороны. Чувствуется, серьезный дядька приставлен князем смотреть за порядком.

Метров за сто перед входом в погост, по правую руку от дороги, ввысь тянутся деревянные карандаши истуканов, врытые в землю, щелястые, почерневшие от времени и погодных явлений. Мастер постарался, придав им формы, а лицам выражения. Народ пришедший в город и выходивший из него, тонкими ручейками не минали заветного места. Сварачивали к божкам, приносили требы, делились сокровенным ничуть не смущаясь сторонних. Лиходеев хотел проехать мимо, когда услышал голос Вторуши, скакавшего за Богуславом:

— Боярич! Не след богов минать, фарта не будет.

Ну-ну!

— Добро, Вторуша, как скажешь.

Отряд спешился. Оставив транспорт на Лиса и Смеяна, втроем подошли и встали в живую очередь, выдвинув перед собой самого Вторушу.

Егор с интересом наблюдал и прислушивался, с чем пришел народ к месту поклонения. Каждый, будь то мужик или баба, выходил к тому или иному богу имея хлеб, мясо, молоко, лук, а то и горячительный напиток: пиво, мед. Кое кто подходя к столбу-богу простирался перед ним ниц, шептал:

«О господине, я пришел издалека с товаром, благодарствую, что в пути не случились тати, что все здоровы, прими подношение и помоги расторговаться! Пошли мне купца с динариями и дирхемами. Можешь даже купца черниговского, новгородского, курского, пусть любого, только богатого послать потребно! Этот подарок я принес тебе!».

Перед истуканом легла шкурка песца.

Кое-кто поклонившись, изъяснялся чуть ли не на равных, все ж родичи. Тот просил удачи в деле ратном, расплатился монетами. Ну дела!

Кинул взгляд в сторону, там молодуха поднесла продуктов, подарила, напевно общалась с покровителем. Вслушался, понял, с Макошью разговор ведет.

«Во баба дает! Ну я понимаю, за мужика беспокоится, это естественно. Но, чтоб так о хабаре думать, да еще и про рабов не забывать! Нда! То ли мы там у себя обмельчали, то ли жизнь такая штука сложная».

Служители культа добросовестно и расторопно распоряжались принесенным. Подошла очередь. Вторуша положил добрый кусок сушеного мяса, в плошку опустил маленький кусок серебра. Между тем как Егор с Богданом молчали, он поблагодарил Волоса — скотьего бога за скатерную дорогу, попросил и дальше оказывать их отряду свое покровительство. На том все и закончилось.

Бывал Лиходеев в погостах уже не раз. Между всеми ними отличия не большие. Какие побогаче, иные победней. Не города стольные, но уже далеко не деревни. Ко всему прочему, в каждом администрация имеется, рынок, пара постоялых дворов. Вот к ним и направились, скопом решили хоть день, да передохнуть в Туровском погосте, смыть пот и грязь долгой дороги. Как ни торопись, ворогов на дистанции все едино не догнать, к гадалке не ходи, а вымотанными они не бойцы. Да и места пошли лихие, Дикое поле рядом. Вон оно за речкой и начинается. Никого не спрашивая, Лиходеев уже понял, что дорога подвела их к Оке.

Турово большой погост с укрепленным детинцом, разбивший концы на вершине холма в самом нужном месте. Купцы облюбовали это место. С одной стороны поселение подперают широкие берега Лопасни, к другой примыкает Ока. Густой лес и возделанные поля завершали картину.

Отоспавшись, обиходив лошадей, ранним утром снова пустились в дорогу. Лиходеев и не помышлял сокращать расстояние через Дикое поле. Нет дурных дергать фортуну за сиськи. Думал, коль суждено тащиться в хвосте похитителей, чего ж надрываться больше чем можно. Задачу без сомнения исполнить нужно, но здоровье оно не казенное. Случись что, князь пенсию платить не станет. И это в том случае, если живы будут. Повел свой маленький отряд тропами и летниками правой стороны реки.

Фортуна на сей счет имела свое мнение. Как только миновали возвышенность и за спиной остались меловые горы, на отряд нарвался малый половецкий дозор. Небольшой такой. Всего-то десятка два душ, не больше. Правда этого им хватило по самые гланды. И только то, что кочевники возвращались с разбоя, да считай находились в двух шагах от родных становищ, прямо за рекой была их исконная вотчина, расслабленных бандитов удалось ошеломить первыми.

Вывернув вправо, Лис что есть силы натянул поводья своего коня, тут же жестом подал сигнал опасности. Ростовчане изготовились к бою, удирать и прятаться было уже бесполезно. Настороженность повисла в воздухе. Явно, что перед предстоящим боем у всех, даже самых отмороженных в команде, заиграло очко между ног. Сколько их там? Справятся ли? Когда первый копченый въехал в дорожный загиб, череп его провертела стрела Богдана.

— Бе-ей!, — заревел Лихой.

Отряд, по причине малого числа выстроившись кастрированной свиньей, бросился на захватчиков пограничных пределов. Пошла голимая рубка.

— Н-на-а! Н-на-а! Получай!

Замах. Удар на лево. Замах. Вправо удар. Еще! Еще! Темп, темп, темп! Шенкеля лошади под ребра. Прости милая! Закрылся щитом. Главное не позволить воспользоваться луками, уж дюже хороши степные умельцы в сей дисциплине. Факт!

Замах. Удар. Никакого искусства, все как у скандинавов. Удар. Темп, темп! Ломим! Ломим их, проклятых.

Короткий бой, это как поединок двух бойцов. Умелого и неумелого. Считай на кураже раскатали как бог черепаху. Самые умные или хитрые, первыми осознав чем пахнет, вовремя догадались слинять. Забыли и про честь, и про совесть, ну и про товарищей соответственно. Их остановить точно не получится. Точно! Теперь нажалуются кому следует и совсем кисло станет.

Лиходеев вытер пот со лба, мимоходом зацепил кровянившую щеку, скривился от неприятного ощущения. Окинул место побоища. Как там свои? Все живы? Фу-ух! Слава богу, все. Повезло. Вон, уже и мертвяков потрошат.

— Поживее! Уходить пора.

— А…

— Лишнего, громоздкого не брать!

Так! Назад отступать не вариант. Эти волки сейчас обозлятся, из шкуры вылезут чтоб догнать. Нужно Лиса озаботить, пусть след по летнику в обратную сторону путает, а нас за реку выводит. Может хоть в Диком поле не найдут? Только торопиться придется.

— По коням!

Уйдя за речку, отряд давно уже оставил в стороне гористую местность, углубился в степь. Под копытами лошадей пролегала плодородная, тучная пажить, довольно часто перерезанная оврагами и глубокими долинами с небольшими речушками, по этим оврагам сосредоточилась древесная растительность. Кусты терновника, акации соседствовали с дубами и березами.

«Ни хрена себе, ровная как стол степь. Шалишь, даже если догонят, повоюем».

Преодолев почти пересохшую речушку, скорее всего талицу, отряд стал на отдых в одной из балок. Лиходеев оглядевшись и определившись по месту, выставил наблюдателя. Вечерело. В овраге, поросшем растительностью — балкой, нашелся родник с чистой вкусной водой, сводившей зубы от холода. Напившись, умывшись, напоили транспортные средства, слегка перекусили сушеным мясом и твердыми лепешками, размяли ноги. Кажись оторвались. Замели следы. Теперь бы на свою строну перебраться.

Ночь прошла спокойно. Рано утром двинулись дальше. Отдохнувшие лошади легко раздвигали грудью высокие стебли желто-зеленого ковыля. Где-то часам к восьми утра, степные пространства, поросшие дикой травой, заглушаемой седым щетинистым ковылем или неуклюжим колючим бурьяном, вывели к высокому кургану с одинокой фигурой наблюдателя на нем. Степняк издали смотрел за продвижением цепочки русов по своей территории.

«Заметил!!!»

В руках у бойцов сразу же оказались луки, отряд был готов к бою. Обнаружение группе грозило неприятностями. Смеян следовавший в дозоре, с мечом наголо выскочил на курган, готов был срубить одинокого половца. Егор издали смотрел, как дозорный, придержав лошадь у курганного надсмотрщика, вложил клинок в ножны и, подняв левую руку, подал сигнал:

«Опасности нет».

—  А ну, айда глянем, что это за местный житель?, — подал команду Лихой, направляя коня к кургану.

В центре возвышенности, высотой в человеческий рост стоял каменный истукан. Резчик по камню, довольно искусно передал очертаниям фигуры и элементы одежды божка, отчетливо выразил схожесть с человеком. Даже лицо, в отличие от славянских деревянных истуканов, имело четкость. Конники полукольцом окружили памятник степного зодчества.

—  Балбалы, — внятно произнес Вторуша.

—  Чего-о?, — не понял Богдан.

—  Я говорю, балбалы — каменная баба, — объяснилВторуша. — Копченые, над прахом своих покойников насыпают курган и ставят балбалы в честь воинов, павших в борьбе за свою землю.

—  Откуда знаешь?, — спросил Лис.

—  А я в Дикое поле два раза в поход с боярином хаживал. А как полон брали, так и про жисть половецкую пытали. Вот так.

—  Все! Насмотрелись? Погнали отсюда. — Распорядился Лиходеев.

Косо брошенный за спину взгляд, заставил не смотря на жаркий день, встопорщить мурашки на теле. На грани видимости, можно сказать на самом горизонте, заметил темную массу, похожую кто хоть раз видел, на россыпь гнид в густых волосах. Мать честная! Вряд ли не заметили. Стоят они на кургане, как три тополя на Плющихе.

— Быстро вниз! На коней, уходим!

Скачка длилась долго. Егор понимал необходимость уйти как можно дальше в степь, искать то их будут у реки. Если на след станут, мертвой хваткой вцепятся. Жаркая знойная степь уводила их в северо-западном направлении. Лашадей меняли уже два раза. Интересно, как далеко ушли?

— Принять правее! Лис, Смеян! Держитесь ближе к реке. Ищите брод или место где наш берег пологий.

— Сделаем.

Уставшие бойцы не сразу заметили надвигающуюся со стороны солнца, почти со стороны русского берега черную тучу, и лишь когда тень от нее закрыла лучи светила, ростовчане заподозрили неладное. Ясным днем в южных широтах можно увидеть плотное облако, которое напитавшись испарениями из близлежащего водоема, превратится в тяжелую белую, ну на худой конец потемневшую дождевую тучу, готовую пролиться свежестью дождя, напоив сухую степную землю. То, что надвигалось в синеве неба, даже внешне напоминало мрачный образ крадущегося хищного зверя.

Цепочка отряда, замедлив бег лошадей, не сговариваясь встала. Необычное явление природы, проложившее себе маршрут в жаркой степи, вызвало живой интерес у всех.

—  Никак дождь будет, а, боярич?, — подъехал вплотную к Егору Вторуша. — Только удивительно мне, туча-то, словно темнота ночная, а по сторонам от нее хмарей-то и нет. Как так может быть?

—  Кой черт дождь!, — выругался Лиходеев. — Чертова свадьба это. Но мы ее трогать не будем. Обминем. Она как раз в сторону половцев движется. Если все сложится, мало нашим злейшим друзьям не покажется. За мной, левой стороной обходим!

Спасибо тебе дед, многому научил, о многом поведал. Пусть тебе будет хорошо в Светлом Ирии. Обойдя воронку ростовчане и Лиходеев поскакали дальше. Чертову свадьбу понесло мимо них.

Саму свадьбу гулял не простой бес мелкого пошиба, а умудренный сединой и количеством веков на земле Мамон Валашский — князь алчности и жадности, начинавший свой путь с профессии обжорства и приподнявшийся на смене бесовских профессий. Пришлось неугомонному карьеристу за время кипучей деятельности, освоить блуд, уныние и гнев. Старался, ни себя, ни здоровья собратьев по ремеслу не жалел. Был замечен сатаной, брошен с повышением на участок раскольников, потом стал попечителем разных ересей и сект, ну и сейчас почивал на княжеских лаврах. Замуж за себя, сей черный князь брал ведьму, в жилах которой текла кровь Наамы, самой демоницы соблазнения. А посему, раскачав огромную воронку, жадный Мамон не стал мелочиться на пятерых смертных, целенаправленно шел к сотням испорченных жаждой наживы душам. Вот они… Пытаются постичь таинство бракосочетания высочайших падших.

Запыленные, вымотанные многочасовой скачкой кони, несли седоков подальше от черноты, наполнявшей синь неба темным разводом, пытаясь оставить несущуюся по небу тучу подальше от себя. Храпевшие лошади, понукаемые степняками, набрали скорость. Высокая трава, раздвигаемая грудью животных, шуршала под копытами. Не тут-то было, туча ускорилась, изменила направление своего движения, пожирала отстающих, замешкавшихся. Перед тем как исчезнуть, люди чувствовали дыхание знойного ветра со стороны надвигающейся преследовательницы.

Вечерело, но солнце еще было высоко. Повеселившись, воронка ушла на простры степи, позади себя оставив разобщенные кучки людского материала. Короче, выжившие были.

Молодое тренированное тело казалось, не знает усталости, нипочем ему горки и овраги. Подчиненный контингент ему под стать. Сердца перекачивают по венам литры крови, а легкие перегоняют кислород кубами. Лошади поедают километры пути. Чуткое ухо и зоркий взгляд Смеяна, следовавшего передовым дозором, вычленяют из общего фона звуков тревожные шорохи, запахи и силуэты. Движется ли человек по немому бору, дремлет сонная пуща в тиши заповедной. Только шорох шагов, приглушенный травой и песком, да иногда прорывается осыпь мелкой каменистой крошки или песка под копытами. Напрягает незнакомая местность, заставляет постоянно быть начеку. Густые заросли одновременно и помощники и предатели. Они укроют от посторонних глаз в случае чего, и скрыться дадут, да и стрела степняка или татя, застрянет в них или изменит направление своего полета, но и мешают они не по-детски. Чуть расслабились, зацепил кто ветку, нашумел, обратил на себя внимание. За любым кустом мог и вражина притаиться, а то и целая ватага разбойного люда. Подпустят поближе и спеленают как последних лохов, а могут пострелять. И такое развитие событий может быть! Опять-таки, скорость передвижения… Вот и приходится напрягаться, потеть и отвлекаться на каждый шорох, на каждый птичий свист, дозорных менять часто, чтоб глаз не замыливался. Не до болтовни. Никто из них не вернется домой, если он напортачит. Всегда так было, за все отвечает командир.

Смеркалось. После жаркого дня никак не хотелось верить своим глазам, тучи закрыли небосвод, холодный северный ветер своими порывами клонил долу березовую ополицу. Ветви деревьев трепетали, будто замерзая дрожали. Ко всему прочему в буйство природы добавилась паморось, заставившая воздух пропитаться сыростью. Как говорят, в такую погоду хороший хозяин собаку на двор не погонит. Бр-р-р! Лихой поежился, оглянувшись на товарищей, сделал вывод, что пора бы искать пристанище. Высушиться, поесть, отдохнуть. Только где его здесь найдешь? На десятки верст, небось ни единого жилья нет.

Ехали они уже по русской земле, перебравшись по броду через реку, избавившись и от погони и от самого Дикого поля. Местность на этой стороне отличалась не сильно, хотя и не балки, а лес, но часто лесные опушки граничили с самым настоящим степным видом округи. Вот и получалось, что летник то и дело пересекал ковыльное пространство, потом надолго нырял в буйство лесного царства.

Кутавшийся в короткий плащ, спешившись и разминая ноги, Лис ожидал их у лесной опушки. При виде начальника и товарищей по оружию, указал рукой на стоящее вдали на пригорке специализированное строение.

— Смотрите чудо какое…

Прямо от того места где встали, дорога змеей вилась к лысому пригорку на котором в серости дымки маячила ветряная мельница. Странно, но под порывами такого сильного ветра и самого местоположения, ее пропеллер не крутился, замер намертво. Конечно отрадно, что добрались хоть к какому-то обиталищу разумных, но не это главное. Плотное облако зависло над производственной постройкой. Из облака как из ведра прямо на крышу сыпался град. Невероятно! Шум долбежки от него был слышен по всей округе. Но удивляло даже не это! Шипящие голубые пучки пламени то появлялись, то исчезали на полотне пропеллера и шпиле ветряка. Лиходеев вместе со всеми выпал в осадок.

«Ну и ну,… себе струя! Сколько слышал, читал про это явление природы, но чтобы так увидеть воочию, даже не предполагал. Это же огни Святого Эльма».

— Что сие есть?, — задал вопрос все тот же Лис.

Хотел ответить Егор, да вовремя прикусил язык. Какой нафиг Эльм? Кто его в этом времени и захолустье знает? Ответил как всегда рассудительный Вторуша:

— Плохое место, нужно его обойти.

— Правду кажеш, смертный.

Хриплый голос послышался буквально в пяти шагах от скучившихся русов. Все как один обернулись, руками потянулись к оружию.

Из-за дерева вышел здоровенный мужик в бараньем полушубке в теплую на юге пору года. Неподпоясанный, без шапки, по мнению Лихого, похожий на классического бомжару. Бровей и ресниц на лице не видно, карноухий, правое ухо отсутствовало вовсе. Борода козлиная, клинышком, редкие волосы зачесаны налево. Лиходеев хмыкнул, еслиб не бороденка и отсутствие уха, вылитый Адик Гитлер, собственной персоной. Хоть сейчас бери его и кино про войну снимай. Нда! За плечами у незнакомца висела дорожная котомка.

—  Прав, смертный, — остановил свой взгляд на ветряке, совсем не заботясь о том, что пятеро воев готовы наброситься на него и порубать в капусту, повторил незнакомец. — Плохое место, чертова мельница. Перуницы второй день поджигают, да все без толку.

Егор чуть расслабился. Коль пошел разговор, стало быть не до драки дойдет. Молвил:

— Кто ж так поджигает? Ну ветер ладно…, а дождь-то зачем? Сырое плохо горит. Им бы бензинчиком жилищный сектор окропить, а они водой.

— Так ведь как умеют. У них одно без другого не получится.

—  Ты кто?

—  Не узнал? Хозяин я здешний. Людины по разному называют: вольный, ляд, лесовик, шатун, дикинький мужичок, цмок, царек с золотыми рожками. Хм! Где они рожки-то золотые увидали, право не знаю. Иные лесовым царьком величают, господарем над лесом.

— Леша-ак!, — Воскликнули разом Богдан со Смеяном.

— Во-во! Правильно. А то уж я думал…

Мужик подошел ближе, вперился взглядом в глаза Лиходееву, признав в нем старшего. Пояснил поконкретней:

— Сей ветряк, прибежище нечистой силы. Здесь тринадцать чертей трудятся неустанно, людские косточки перемалывая.

Лихой осклабился. Оно конечно может этот мужик и верховенствует в лесу, но преврать мастак. Ну откуда столько костей, да еще людских, набрать можно? Задал наводящий вопрос на эту тему.

— Так ведь на все реальности вселенной, а их поверь бесконечное множество, ад византийский только один. Вот когда грешники свой срок «отматывают», людской материал из чистилища распихивают по разным инстанциям, а кости на мельницы отправляют.

— Что ж лопасти на месте стоят, не крутятся?, — Уже по другому, как бы оценивающе, смотрел Лихой на светящееся огнем строение. Удивляться чему либо в этом мире пора настала прекращать.

Лешему нравился адекватный смертный. Действительно лидер, хоть и молод совсем. Остальной-то народишко испуган. Вон как в мечи вцепились, аж кожа на косточках рук побелела. Обычное дело, боятся.

— Так известно, почему, — ответил нежить, ватажку людин. — Ровно в полночь запустят. Завертится, дай срок! Аж до третьих петухов пляски да игрища нечисть устроит. Житья от них ни нам, ни людям не стало. Такое соседство и лесу плохо.

— Так пока белый день стоит, подойди да сожги!?

— Ага. Умный! Люди лысой горы боятся, а нас, нежить, обережная черта через себя не пущает.

— Что ж, так и будешь терпеть такое соседство, хозяин?, — хмыкнул Егор.

— А ты помоги.

— Как?

— Придумай. Ты же умный.

— Эх! Самому б кто помог.

— А в чем надобность?

—  В Чернигов торопимся. Опаздываем. Княжну выручать нужно.

Если бы можно было услышать мысли, то от скрипа лешаковых извилин проснулся бы весь лес. Лиходеева изыскания нежити не цепляло, у него своя дорога и кроме него ее пройти некому. Народ же окуклившись от присутствия лешего, наблюдал за действиями своего атамана. Лешак придя к какому-то выводу, озвучил свои умозаключения:

—  Могу быстро перебросить вас верст на двести к стольному граду, дальше урочища другого хозяина, не моя земля.

Лихой напрягся. Двести по местным меркам расстояние приличное, его еще пройти нужно. Соглашаться. Непременно соглашаться!

— Двести, говоришь?

— Не далее.

— А как?

— Лесавок напрягу. Закрутят каруселью, и порывом ветра унесут вас в нужную сторону.

— Так-так!

Только Лихой хотел соглашаться на сделку, когда позади кто-то подергал за рукав. Рассудительный Вторуша зашептал в ухо:

— Обманет, боярич. Скольких людин по лесам морочит, не счесть. И тебя обманет. Ежели по другому нельзя, хай именем Велеса клятву принесет.

Леший не подвел, поклялся. Видно здорово припекло соседство с нечистым. Лиходеев не собирался впутывать в аферу всю свою братию. Визуально изучал чертово пристанище. Между тем, почти стемнело совсем. Моросящий дождик и ветер ущухли, мерзопакастная сырость осталась. Оглянулся на местного красавца, спросил:

— Пока меня не будет, моих орлов приюти, обогрей…

— Ага, и накорми. — продолжил мысль лесной господарь.

— Нет, поесть они и сами сгоношат.

— Договорились.

С ветви березы, будто в подтверждение договора, раскатисто подала голос ворона, слетев, уселась на плечо лешаку.

— Ну, чего тебе, карга старая?

Та словно отвечая, снова подала голос:

— Ка-а-а-г-г!

— Ага, на мельнице первый игрец появился. К полуночи все тринадцать собирутся.

— Почему игрец?

— А они в карты горазды играть. Вот одно из прозвищ и назвал.

— Так-так! А на что играют? Ставки какие?

— Ну уж не на интерес. В ход монета идет, желание, на душу играют.

— Денег у меня точно нет. Выходит, что кроме души на кон и поставить-то нечего. Ничего мне бы только войти туда, а там разбирусь, что к чему. Даст бог не пропаду.

Прислушивавшийся к разговору Богдан отвязал от пояса кошель, подойдя протянул Егору.

— Держи. Это батька на крайний случай дал. Там не много, но золотишко. Пригодится.

— Вот это дело.

Лесной господарь подмигнул Лихому.

— Ну и я тебя не с кондачка посылаю. Сейчас…

Растворился прямо на глазах, будто и не было никогда, не стоял, не разговаривал. Народ заволновался. Только наладились взаимоотношения и вот, опять непонятки. Материализовался. Протянул Лихому ладонь, на ней стопкой дубовые листья лежат. Сказал:

— Вот, от меня. Тридцать шесть листов. Ежели совсем припрет, постарайся поменять колоду на это. Только помни, что если после такой игры жив останешься, игральные карты в руки брать тебе заказано. Судьбу проиграешь.

— Ну, как говорится и на том спасибо. Теперь уходите, легализоваться буду, так что вы мне здесь только помеха.

Как только пропеллер на мельнице сделал первый оборот и у нечистых началась работа, у двери чертового пристанища появился всадник на лошади. В открывшийся дверной проем выглянули сразу три свинорылые хари с рогами на лбах, подсвечивая светильником, с интересом наблюдали за манипуляциями ненормального смертного, самостоятельно пытавшегося залезть в дерьмо. Тот в свою очередь, невозмутимо привязывал к щелястой колоде лошадиный повод. Упиравшаяся скотина, кося глазом на нечистую силу, упорно пыталась вырваться и сбежать. Изнутри строения раздался громкий начальственный голос, заставивший наблюдавшую нечисть поежиться:

— Вы, что там, уснули? А ну за работу!

— Так тут, это…!

— Кого там еще черти принесли?

Самый мелкий, скорей всего и самый говнистый в коллективе, ощерившись проблеял отповедь внутрь мельницы:

— Сам посмотри, — и тихо добавил. — Злыдень!

На пороге, напротив освободившегося Лихого, материализовался хозяин начальственного голоса. Умудренный жизнью седой черт, в самом расцвете сил, ростом под два метра и весом все полтора центнера. Сначала опешил, потом придя в норму, разулыбался нежданному гостю. Поприветствовал:

— Заходи, гостенек! Только тебя нам и не хватало! С чем пришел? Может какую помощь оказать? Так ты говори не стесняйся!

Яростно зыркнул на своих.

— Кыш, мелкие! Быстро на стол собрать, гость у нас!

Уже сидя за столом напротив Егора, сложив руки как первоклашка за партой, можно сказать с любовью вглядывался а глаза пришлому смертному. Лихой неторопливо вел свою партию общения с лукавым:

— Издалека я. Непогода да ночь застала. Места глухие, вот и заглянул на огонек, пристанища попросить. Пустишь ли переночевать?

— Э-хэ-хэ! Грехи ваши тяжкие! Пустить-то пущу, только ночевать не придется. У нас в сю пору самая работа и есть. А ежели ты к нам попал, выбирай сам чем развлекать будешь?

— А какая альтернатива?

На столе появился глиняный горшок с узким горлом.Совсем нехитрая закусь усыпала столешницу: луковые головки, шмат сала и хлеб. Лихой взглядом окинул обстановку. Прикольно! Рядом с инструментарием мельника, на грязном заляпанном полу соседствовал совсем не первобытный самогонный аппарат, причем в рабочем состоянии, производивший жидкость, явно по запаху до боли знакомую. Самогон! Заинтересовано черт оценил посетителя.

— Что, знакомая вещь?

— Ага, по прошлой жизни пользоваться приходилось.

— То-то я смотрю, ты какой-то неправильный смертный. Так вот, насчет альтернативы, у нас все просто. Либо ты вкалуешь до рассвета, поверь работы хватит. Либо мы тут с тобой на пару квасим, а остальные работают. Ну и наконец, игра в карты в «Дурака», еще одно решение вопроса. Только заметь без ставок здесь не играют. Альтруистов среди нас нет.

Лиходеев сделал кислую мину на лице. Вроде бы как задумавшись, выдавил из себя:

— Вот это я встря-ял!

— Во-во, гостенек дорогой! Живым остаться хочешь? Тогда выбирай.

— Из чего тут выбирать-то? От работы кони дохнут. Это я сразу отметаю.

— Молодец! Я ж и говорю, умного человека издалече видно. Ну?…

— Водку жрать? Так за тобой не угонюсь. Молод. Скорее вперед ногами вынесут. Остается…

— И это правильное решение. Мо-ло-дец! Свой в доску!

Старый черт прямо таял на глазах. Теперь действительно с любовью оглядел пришлого. В руках у него появилась колода карт. С известной сноровкой потасовав листы, с размаху хлопнув колоду на столешницу.

— Эх, давно я не брал в руки карты!

— А уж как давно я их не брал!

— На что играть предложишь?

Лихой высыпал из кошеля пять золотых монет. Черт на зуб попробовал достоинство одной монеты.

— Уважаю. Пойдет. — Крикнул в сторону, подзывая одного из подручных. — Хилый, злато на ставку неси. Видишь, гостенек созрел!

Обернувшись, протянул карты Лихому, изрек:

— Играть вдвоем будем.

— А эти?, — кивнул в сторону шушеры, стоявшей поодаль, с видимой завистью созерцавшей начальство.

— Обломятся. — мельком уделив внимание братии, рявкнул. — Работать!

Подмигнул Лиходееву.

— Раздавай.

Шулера появились вместе с игральными картами. Все манипуляции, которые они принесли в игру являются классикой. Совершенствовать их уже сложно, а изобрести новые приемы практически невозможно. Поэтому истинные игроки оттачивают свое мастерство в тюрьмах и колониях. Егора еще в возрасте двенадцати лет, отец первый раз посадил за стол с картами.

— Запомни, Егорка, офицер в своей жизни должен знать многое, а уметь еще больше. Это нужно для того, чтоб в любых условиях выжить. Каждый офицер должен уметь играть в преферанс и знать, как противопоставить себя картежным шулерам. Запоминай основы. Мы с тобой к ним еще не раз вернемся. В наше время шулеров существует два основных типа, профессионалы и не профессионалы. Правда имеются разновидности, но это совсем уж редкость. Профессионалы это те, кто зарабатывает деньги на жизнь обманом, соответственно не профессионалы, которых мало это те, кто использует свои шулерские навыки ради забавы. Понял ли?

— Да.

— Профессионалы подразделяются на крупных и мелких. Крупные играют на деньги по-крупному в специальных заведениях или в специально оборудованных для этого местах. Ставки большие. Играют в основном с теми у кого много денег.

Мелкие работают на вокзалах, в поездах и в местах крупного скопления людей. Внешне они ничем не выделяются среди обычного люда. Ставки на игру у мелких шулеров не высоки и в основном они забирают небольшие деньги. Эти шулера являются отличными психологами, легко могут подбить человека на игру и легко могут обобрать его до нитки. Обычно им важно заставить человека хоть один раз сыграть. Дают выиграть несколько партий подряд, завлекая выигрышем и в последний момент, когда ставки высоки, забирают все деньги с игры обманным путем. Среди их приемов, есть те, которые используют карточные фокусники. Ложные тасовки, вольт, подмена карты или всей колоды. Смотри.

Дальше была учеба. Учил его отец, когда выдавалось свободное от службы время. И выучил, надо сказать неплохо. Потом было пару случаев в жизни, когда и в самом деле наука отца пригодилась.

Лиходеев рассмотрел карты с изнаночной и внешней стороны, будто привыкая к инструменту, на самом деле выбирая на сдачу лакомый расклад. Черт скривил рот.

— Ищеш крапленку? Не боись, нет ее.

— Ну, поехали!, — Подсунул колоду — Снимай.

Из карт колоды Лихой выложил веер на двух руках, разделил его на две части. Веер левой руки сложил с веером правой, изображая это так, будто один веер сложился с другим в разрез. Смотрелось эффектно, даже черт завис от такой мешанины. На самом деле карты не перемешались, находясь в том положении, в котором была сделана съемка, лишь верхняя часть колоды перемещена вниз.

Карты шурша и слегка хлопая, ложились на стол. В большом помещении слышны были возгласы старого черта, производственный шум работников, подтаскивавших к жерновам мешки с костями, моловших их, да говорок беса следившего за процессом выгона первака. Смотри-ка показалось или глюки? Червонная дама чуть вскинув подбородок, подмигнула Лихому. Что такое? Шух-шух-шух! Черт приподнявшись над столом, положил на плечи Егора две шестерки.

— А это тебе на погоны! А-ха-ха-ха! На что играть будем, дружочек?, — Ухмыляется лукавый.

Твою ж ма-ать! Это надо так подставиться! Простой мухлеж тут не покатит. Тогда что? Думай, думай голова. Что там леший про тридцать шесть листков с дубового дерева говорил? Была-небыла. Хотел достать, да не тут-то было. Черт как рентгеном изучал его телодвижения.

— Выпьем перед тем как играть?, — Не то спросил, не то предложил Егор.

— Дело говоришь. Наливай!

Выпили. Пришлось играть кон на желание. Как и ожидал, снова проигрыш.

— Ну, желаю знать откуда ты такой взялся. — Осклабился черт.

Рассказал. А чего таиться, если обязан отдать желание. Между делом поднялся из-за стола ноги размять. Подмена колоды являет собой одним из основных, а иногда и главным приемом шулера, поэтому не расслабляться самому, а наоборот, отвлечь партнера, первое дело для предстоящего процесса.

Держа правую руку на бедре, Лихой прошелся около стола и дождавшись удобного момента, подменил карты листочками лесного господаря. Глядь, а это уже и не листочки вовсе, а самая что ни на есть, настоящая колода карт, от предыдущих ничем не отличишь. Ай, да леший! Ай, да сукин сын! Молодец! Ф-фух! Теперь поиграем. Освободился от старых карт.

— Ставлю душу против желания.

— Зам-метано!, — Воодушевился, от наглости партнера по столу, сам вошел в раж нечистый.

Дело пошло. После съемки карт, вместо того, чтобы положить нижнюю часть колоды на верхнюю, незаметно провел ее сверху последней и не останавливаясь, положил нижнюю часть в чуть выдвинутую левую руку, и в этот же момент наложил на нее верхнюю часть колоды. В итоге карты колоды остались в том же положении, в котором были до съемки. Раздал. Не сильно напрягаясь выиграл кон. Старый черт округлил глаза, но смолчал. У самого Лиходеева отлегло от сердца. Если бы проиграл — прощай душа.

— Фу-ух! Всегда знал, что бог всемогущ. — Подитожил Лиходеев.

— Не спорю, — согласился лукавый. — Но черти расторопней.

Что сказать? Умозаключение имеет право быть. Лиходеев спокойно дождался пока напарник выцедил кружку местного самогона, хрустя заел послевкусие нечищеной головкой лука, отрыгнул, завоняв пространство у стола алкогольно-луковым духом, постучал пальцем по грязной столешнице, напоминая о себе. Мутный взгляд главного алкаша мельницы сфокусирывался на смертном. А! Ну да! Он же ему желание в карты продул. Смотри-ка, тихушник какой? Молчит, слова не скажет. Ждет. Ладно, долги нужно отдавать. Спросил:

— Ну, и чего ты хочешь?

Лихой хмыкнул. Раз уж попал в эту реальность, хотелось бы кое что прояснить по той жизни, в которой прожил полтинник годков. Задал наводящий вопрос:

— Ты мне лукавый вот что объясни, если мы здесь с тобой сидим, то как время на белый свет действует? Назад-вперед по нему прогуляться реально?

— Ну т-ты смертный загнул!, — Наморщил лоб нечистый. — Время оно бесконечно. Конечен отрезок прожитый в нем. О, как! Понял.

— Получается при твоем желании можно заглянуть по времени вперед или назад?

— М-можно.

— А на ваш Ад взглянуть тоже можно?

— Ха-ха! Желаешь заблаговременно место застолбить?

— Шутник. Мне бы глянуть на место пребывания грешников в другой реальности начала двадцать первого века. Сможешь?

— Не-е! Я сам там не желанный гость.

— Чего так?

— А!, — отмахнулся. — Работу там потерял, как раз в твоей бывшей реальности, с понижением сюда ткнули. Вельзевул с комиссией нагрянул, собака старая. Прости меня Сатана за речи такие!…

Старый игрец опустил очи долу.

— …Выгнал!

Набулькал жидкость в кружку, одним махом опрокинул в себя, занюхал шерстистым локтем.

— Э-эх!

— И много накопали?

— А!, — снова отмахнулся, кривясь от вкуса сивухи. — Ерунда! Приехали понимаешь. Корми, пои их, води показывай, а они к тебе жопой повернуться норовят.

— Что накосячил?

— Самую малость. — Показал отмерянную большим и указательным пальцами долю просчета. — Завел комиссию в варочный цех. Посмотрел Веля, что у котлов обслуга по разному крутится. Вопрос с подковыркой задает. А почему это, мол у первого котла десяток чертей как заведенные мельтешат, у другого всего один черт стоит и скучает, лениво-лениво веслом грешника в кипяток столкнул, от зевоты чуть челюсть не вывихнул, а у третьего вообще никого? Ленитесь? Мух ловить перестали? Дедовщиной занимаетесь? Тьфу! Я ему честно. Как на духу! Так мол и так. В первом, евреи с армянами варятся. Ежели хоть один вылезет, остальных за собой потащит, поэтому и присмотр особый. Во втором американцы с европейцами — один-два если и сбегут — не критично. В третьем русские с хохлами и белорусами, если даже один вылезти захочет, так другие не дадут, обратно утащат. А эта сволочь рогатая, головой качает. Не нравится ему наша работа, видите ли! Подошел к котлу с русскими, сунул руку. — Отмахнулся от ухмылки на лице Лихого. — Да, знал я, что вода там теплая! Не крутой кипяток как в других котлах. Опять на меня эта морда смотрит. А что делать? Плавали, знаем! Если русских разозлить, они не только сами из котла вылезут, остальных освободят, да еще и нам, чертям, рога поотшибают, как в прошлый раз было, и самих в котел вариться посадят. Короче, с формулировкой о полном служебном несоответствии направили сюда.

— Жуть! Ну, если показать никак, так хоть расскажи про Ад.

— Чего там рассказывать? Рутина. Помнишь такого, Била Клинтона?

— Ну помню, конечно.

— Так вот, его за амурные дела черти каждый день в задницу жарят, а за Ирак и Югославию дубиной по почкам дубасят.

— О, как!

— Ага. Вашего Борьку Ельцына за Чечню и сдачу России чужестранцам на сковороде пекут, непрерывно кипящим маслом поливая, а он при этом «Калинку-малинку» поет, просто орать-то ему запрещено, вот и выражает свои эмоции. Страдает скотина неимоверно. И страдать до скончания веку будет. Соратники его, Чубайс с Гайдаром булыжники в пыль дробят, а их при этом плетьми, плетьми! Про остальных упоминать не буду, стоят родимые по самые подбородки в огромном море блевотины. Как только кто-то оскользнется, все такой хай закатывают, чтоб волны не поднимал, говорят даже у самих ворот Святого Петра слыхать.

— Ну ты сказанул, самому блевануть захотелось. Ужас!

— Ужас? Ха-ха! Да ты не видел, что там творится, когда на выходные ангелы приезжают на водных лыжах покататься. Такую волну поднимают, мама не горюй! Даже нам после уикенда, из жалости приходится грешникам полдня отдыха давать

— Что, неужели все грешники так мучаются?

— Нет конечно. Кое-кому полегче. Так сказать, послабление дадено. Тот же Гитлер скучает.

— Что так? Я бы эту сволочь каждый божий день в газовых печах сжигал.

— А у него свой урок. Он всего Карла Маркса на иврит переводит. А химик-фармацевт, тот, что виагру придумал вообще кайфует.

— А чего ж он не в Раю?

— А зачем им там в Раю виагра, ангелы же вроде как бесполые?

— Как-то скучновато у вас там. — Сказал Лиходеев, лениво тасуя колоду.

— Скучновато? Да, нет. По разному. Одно время китайцев понагнали. Хитрые бестии. Продали нам по дешевке всего. Мы, дураки, обрадовались. Вроде и отчетность в норме и бабосы на выпивку и развлечения остаются. Оказалось, что котлы текут, колючая проволока из целлофана, а вилы, так те вообще одноразовые. Еле-еле перед Сатаной оправдались, спасибо Борьке Березовскому, пришлось на время к делу подключать. Теперь узкоглазых не принимаем, пущай в своей преисподней мучаются, там не забалуешь. Китайские черти все их ходы-выходы знают. А ты говоришь, скучновато. Все, исполнил я твое желание, рассказал все как есть. Раздавай.

При доборе карт из колоды до шести, взял на две больше. Получил возможность набрать козырей и закидать противника. Выиграл у нечисти чью-то грешную душу.

Снова смухлевал, заговаривая зубы нечистому, раздал себе на две карты больше. Отыграл золотишко, да еще и с прибылью. Черт занервничал. Чтоб успокоить, спел вслух запомнившиеся откуда-то куплеты:

Понравилось рогатому, не заметил как Лихой отбил его карту, картой левой масти. Даму треф отбил не козырем, а семеркой пик. Проканало. Ближе к утру выиграл мельницу, затем землю под ней. Черти-работники, белые из-за муки от копыт до рог, перетаскивая мешки, косились на хозяина. Совсем мол сбрендил игрок. В воздухе повис сладковатый запах браги из-за разбившейся емкости.

— Ты что творишь, лишенец?

У левого плеча напарника торчал такой же крепкий нечистый, откуда он появился, черт его знает.

—  А, это ты Бальдр! А мы тут в картишки, понимаешь… Слушай, одолжи грешную душу. Клянусь Сатаной через пять, ну максимум семь дней верну. А?

Не вдаваясь в полемику новенький персонаж размахнулся и изо всей силы врезал бывшему хозяину мельницы. Понеслась… гм, мохнатая, по кочкам. Старые черти вцепились друг дружке в рога. Молодняк разделившись на два лагеря, принял горячее участие в разборке. Когда драка подошла к своему апогею, Лиходеев от греха подальше прошмыгнул на воздух, со стороны наблюдая, как в щепки превращается мельница, теперь уже его имущество, но не жалел об этом. Заалела заря и как гром средь ясного неба, крик петуха от лесной опушки прекратил побоище. Черти на перегонки ухлестывали от пропавшего места. И лишь старый чертяка, углядев в последний момент бывшего напарника, погрозил:

— Помни Лихой, кто думает, что черти по свету ходят с рогами, а дураки с погремушками — тот всегда будет их добычей.

Откликнулся:

— Ладно, не забуду!