Глава 1.1.

Звездолет завис над бетонной площадкой космодрома. Из его стального корпуса выдвинулись телескопические опоры, и корабль, похожий на гигантского жука, грузно опустил на них свою многотонную тяжесть. Низкое гудение генераторов антигравитационного поля прекратилось, и наступила привычная тишина.

Космический корабль прибыл на планету Фабиан для заправки топливом. На его борту по документам находился груз запасных частей для буровых вышек корпорации «Галактик-Ойл». После короткой остановки в порту города Сундзуран, необходимой для дозаправки, звездолет должен был вновь взять курс в глубины космоса, где рабочие с нетерпением ждали груз.

На залитом солнцем взлетно-посадочном поле космодрома, кроме только что приземлившегося корабля, больше не было ни одного летательного аппарата. Планета Фабиан находилась в состоянии войны со своим естественным спутником Эминиста. Так что частные предприниматели и мелкие торговцы старались не посещать опасную планету.

Заселенная несколько столетий тому назад Эминиста решила выйти из-под деспотичного правления короля Фабиана Гертрехта Второго: вот уже как два года объявила о своей независимости. Гертрехт не смог смириться с «дерзновенным решением своих вассалов» и послал армию на подавления бунта «черни с сырьевого придатка, данного богом в вечное владение династии Гертрехтов». С того самого времени между планетой и спутником не прекращалась междуусобная война, в которой гибли люди и истощались ресурсы обеих сторон.

Вот в такое неспокойное время на единственный космодром небольшого провинциального городка Сундзуран и приземлился космический корабль.

Нижний грузовой люк звездолета опустился из брюха космического корабля наподобие подъемного моста старого замка, чья каменная громада виднелась вдали на холмах, окружающих город.

Замок Радонес был самым большим и прочным зданием во всей округе. История этого замка насчитывала тысячелетия. За это время он несколько раз переходил из рук в руки. Его перекупали, закладывали, проигрывали, грабили, разрушали и перестраивали. Дважды за свою историю он сгорал дотла, но каждый раз находился новый хозяин, который отстраивал замок заново.

До начала последней войны здесь размещался национальный музей истории цивилизации Фабиана и правящего дома. На примере многовекового существования замка можно было проследить всю историю планеты. Но война внесла свои коррективы, и замок приказом Его Величества Гертрехта Второго был передан министерству обороны. Сейчас в замке Радонес располагался штаб южной группировки военно-космических сил Фабиана.

Но решение короля о передаче исторического памятника военным вызвало недовольство местных властей и жителей города Сундзуран.

Своими действиями Гертрехт Второй преследовал не только цель укрепить свои южные рубежи в войне с непокорной Эминистой, но и сдержать всевозрастающее возмущение местных жителей, недовольных жестоким и бездарным правлением. Большинство простого люда планеты Фабиан сочувствовало справедливой борьбе за свою свободу жителей Эминисты. Отряды повстанцев нападали на военные патрули, устраивали засады на шоссейных дорогах, занимались диверсиями и саботажем. Назревала революция. И Гертрехт уже больше думал не о далекой войне в космосе со своим восставшим вассалом, а о том, как удержать власть на Фабиане и усидеть на троне.

Местное светило стояло высоко в голубом небе. День на Фабиане был в самом разгаре, и от нагретого бетона подымался дрожащий теплый воздух. В тени было не меньше тридцати градусов жары, когда по трапу из звездолет на поле космодрома вышел высокий широкоплечий молодой мужчина, одетый в серые летные штаны с карманами по бокам, куртку и высокие ботинки. На его мужественном лице читалось выражение удовлетворенности. Приятно было после длительного перелета наконец почувствовать под ногами твердую почву. Слабый, не приносящий прохлады ветерок тронул его длинные светлые волосы, и из-под челки стали видны прищуренные зеленые глаза, всматривающиеся в приземистое административное здание космопорта. Поправив низко висящую на правом бедре кобуру с бластером, пилот направился к этому строению.

Здание космопорта было небольшим, что напрямую было связано с частотой появления космических транспортов на космодроме Сундзурана. Количество же кораблей не превышало двух—трех в неделю. На развитие инфраструктуры звездных сообщений в городках наподобие Сундзурана королевская канцелярия денег выделяла немного. Средств хватало лишь на зарплату сотрудникам да мелкий косметический ремонт.

Пилот открыл широкую стеклянную дверь и вошел внутрь просторного холла. В его середине стояли пустые скамейки для ожидающих. Слева было окошко регистратуры, а справа — стойка бара. За стеклянной стенкой регистратуры уныло сидел клерк и в ожидании клиентов от нечего делать разглядывал соседа напротив, который в свою очередь точно с таким же выражением лица уставился на клерка. Появление пилота прервало эту молчаливую дуэль. Оживившись при виде посетителя, бармен стал взбалтывать какой-то коктейль, а клерк растянул на своем лице дежурную улыбку.

— Двойной Кукумбер со льдом, — с порога сделал заказ бармену вошедший и направился к регистратору.

Регистратор — сухенький старикашка в белой рубашке, у которого на лице застыла приветливая улыбка, а в глазах непреодолимая скука и равнодушие, хорошо поставленным голосом осведомился:

— С какой целью прилетели?

— Дозаправиться, — ответил пилот.

— Тогда оплатите заправку и через восемь часов сможете лететь дальше. Если хотите попасть в город, то вам придется заполнить анкету и пройти досмотр — у нас, как-никак, война. А если хотите, то можете провести это время в помещении космопорта. Здесь в баре отличный выбор напитков.

— Я заполню анкету. Мне хочется посмотреть на некоторые достопримечательности Сундзурана, — ответил пилот.

— Прекрасный выбор, — протягивая анкету, похвалил клерк. — У нас множество памятников архитектуры и искусства, этнографический музей и два антикварных магазина. Жаль, вам не удастся побывать в замке Радонес. Там сейчас военный объект.

— Я схожу в этнографический музей, — ответил пилот и принялся заполнять анкету.

Синий листок бланка был уже почти заполнен, когда в помещение вошли шестеро военных в черной форме офицеров службы безопасности планеты Фабиан. Отрядом командовал невысокий капитан с хищным выражением лица. Он остановился в центре холла, пристально глядя в спину пилота, заполнявшего анкету, а его подчиненные тем временем разошлись по холлу таким образом, чтобы окружить незнакомца. Когда их маневр был завершен, капитан направился к объекту своего внимания.

При приближении капитана с лица регистратора пропала его дежурная улыбка. Клерк, испуганно вжав голову в плечи, незаметно попятился подальше, под защиту своей конторки.

— Ну, вот и все, — ставя точку в конце бланка, произнес летчик. Он отложил в сторону шариковую ручку и поднял глаза на то место, где только что стоял клерк.

— Вот и все, — произнес за его спиной капитан и выстрелил из парализатора ему в спину.

Пилот в беспамятстве рухнул на пол. Капитан подошел к распростертому телу, удовлетворенно посмотрел в закатившиеся глаза летчика, взял со стойки анкету, которую тот заполнил, и, бегло просмотрев ее, произнес, обращаясь к человеку, лежащему у его ног:

— Добро пожаловать на Фабиан, Скайт Уорнер.

 

Глава 1.2.

— Ну, здравствуй, мой любезный друг, — произнес Дерк Улиткинс. — Давненько мы с тобой не встречались.

С этими словами на пороге подземелья появился высокий молодой человек. В полумраке, царившем вокруг, и рассеянном свете из открытой двери можно было разглядеть лишь его веселую улыбку.

— А, это всего-навсего ты, — глухо отозвался чей-то голос из темного угла.

— Честно говоря, я думал, что ты будешь рад вновь увидеть своего старого друга, — разочарованный холодным приемом, обиженно ответил Дерк Улиткинс и, споткнувшись в темноте о табурет, грязно выругался. — Эй, там, кто-нибудь, принесите огня, черт вас всех подери! — крикнул он в открытую дверь уже совсем другим тоном.

В дверной проем проскользнула чья-то фигура, и через мгновение на стене желтым огнем вспыхнул коптящий факел, осветив своим дрожащим светом все подземелье и людей, находившихся здесь.

Низкие каменные своды каземата были покрыты толстым слоем сажи и копоти от множества факелов, сгоревших здесь за долгие годы его существования. Сам каземат находился в старом замке Радонес. Недавно это был музей, и туристам из других уголков галактики показывали средневековую камеру пыток. Сюда вела единственная дверь, в которую и вошел Дерк Улиткинс в новом, сшитом на заказ офицерском мундире темно-синего цвета, с блестящими золотом эполетами, аксельбантами и маленькими крылышками в петлицах, символизирующими королевские военно-космические силы Фабиана.

Возле факела, укрепленного в кованой лапе дракона, торчащей из стены, застыл солдат в серой форме сержанта караульной службы. А в самом дальнем углу каземата, прикованный к стене толстой, старинной цепью, сидел человек в зеленых летных штанах с карманами по бокам и высоких черных ботинках. Его загорелый обнаженный торс с рельефом накачанных мышц говорил о том, что этого человека не зря приковали к стене. Длинные светлые волосы челки падали ему на зеленые глаза, а небритый неделю подбородок покрывала густая щетина. Над большим закованным кольцом, в кладку стены от которого шла цепь, висела пояснительная табличка: «Этой цепью приковывались особо опасные преступники и бунтовщики».

Дерк Улиткинс элегантным жестом руки поправил зеркальные очки и уселся на табурет, о который только что споткнулся в темноте.

— Возможно, на этом самом табурете восседал какой-нибудь лорд, когда палачи допрашивали бунтовщика или предателя, — произнес он и закурил свои любимые сигареты с космическим кораблем на этикетке.

Втянув дым, Дерк закрыл глаза, чувствуя, как никотин, впитавшись в кровь, подбирается к голове. Затем, посмотрев на картинку, украшавшую сигаретную пачку, сказал:

— Я сейчас вспомнил те старые, добрые времена, когда мы с тобой бороздили космическое пространство на корабле Браена Глума. Тогда мы были не разлей вода. Вместе ели, спали, участвовали в битвах. Помню, ты однажды спас мне жизнь.

— Наверное, напрасно я это сделал, — произнес Скайт Уорнер.

— Зря ты так, Скайт. О тех временах у меня остались самые светлые воспоминания. Ты был хорошим другом и боевым товарищем.

Скайт Уорнер горько усмехнулся:

— Что же изменилось за это время, Дерк?

— Многое. Очень многое. Прошло время — люди изменились. Сейчас главную роль играют не высокие материи, а деньги. Теперь только дураки рискуют своей головой просто так, из-за глупого желания покрасоваться или совершить что-то благородное, возвышенное. Да ты сам, Скайт, не из одного благородства контрабандой доставил оружие повстанцем.

Дерк Улиткинс выпустил вверх тонкую струю табачного дыма и, усмехнувшись, добавил:

— Хорошо, Дел Бакстер предупредил меня, что ты в ближайшее время собираешься посетить Фабиан. Этот глупец подумал, что мне будет приятно поболтать со старым другом. Впрочем, он был прав. Мне действительно приятно тебя видеть у себя в гостях.

— Какая же ты скотина, Дерк. — Лицо Скайта исказила гримаса ненависти. Оказывается, это ты предал меня. А я идиот, ломал себе голову, как же меня вычислили.

— Я не предавал тебя. Я просто исполнил свой долг. Мне, между прочим, за это платят деньги, — спокойно ответил Улиткинс, выпустив в Скайта струйку табачного дыма.

— Грязный наемник, — сквозь зубы произнес Скайт.

— Каждый зарабатывает, как может. После того как команда нашего пиратского звездолета получила полную амнистию во время Великой Космической Войны, мне пришлось совсем несладко. Вести честную жизнь оказалось не так-то просто, как думалось вначале. Из-за моего пиратского прошлого меня не брали на работу ни в одну из транспортных фирм. Владельцы боялись, что я угоню их звездолет, — с обидой в голосе сказал Дерк Улиткинс. — Мне даже отказали в конторе по частному извозу на короткие расстояния. А я ничего другого не умею, как только пилотировать звездолеты и стрелять из бластера. — Дерк сделал глубокую затяжку. — Я дошел до того, что ходил по ночному Плобитауну и собирал пустые бутылки. Мне приходилось драться с местными бродягами за мусорные бочки. Хорошо, участковый полицейский надоумил сходить в одно место, где набирают специалистов для работы в свободном космосе. Там мне и предложили вполне легально зарабатывать деньги тем, что я лучше всего умею делать.

— Предавать старых друзей? — с иронией спросил Скайт.

— Пилотировать космический истребитель. Я здесь один из самых лучших летчиков, — с гордостью ответил Дерк.

— Что-то я не пойму, какая связь между авиацией и секретными службами?

— Хороший вопрос. Постараюсь объяснить. Несмотря на то что я здесь самый лучший летчик, платят мне не много. Обыкновенный летчик в космических войсках галактического союза получает на порядок больше.

— Ты же и раньше знал, что на службу мелким независимым цивилизациям идут списанные по старости или за пьянство летчики, которым и податься некуда, заметил Скайт Уорнер.

— Раньше сумма, которую мне платили, казалась вполне приличной, но теперь я понимаю, что это жалкие крохи.

— И ты решил подработать на политическом сыске?

— Брось насмехаться надо мной, Скайт Уорнер, — раздраженно сказал Дерк Улиткинс, вставая с табурета и направляясь к прикованному к стене собеседнику. — В твоем положении, согласись, это выглядит глупо. Контрабандисты вроде тебя на Фабиане получают десять лет в каменоломнях Его Императорского Величества. И уж поверь мне на слово, не многие из них доживают до конца срока. — Последние слова Дерк произнес зловеще, прямо в лицо Скайта.

— Двум смертям не бывать, одной не миновать, — спокойно ответил Скайт на угрозу Улиткинса. — Выберемся.

— Можно избежать всех этих неприятностей, — понизив голос до шепота, продолжил Дерк. — Ты же являешься гражданином другого государства. А раз так, я могу внести за тебя выкуп.

— Что-то я не пойму твоей логики, Дерк. Зачем тебе понадобилось меня сажать в тюрьму, чтобы затем выкупать за свои же собственные, кровно нажитые деньги? Как я понимаю, сумма выкупа за иностранца совсем не маленькая, и эта трата сильно ударит по твоему скудному бюджету. Что-то ты перемудрил, мой старый друг.

— Я не ослышался, ты меня назвал другом? И это правильно. Только я один здесь желаю тебе добра, — вновь зашептал Дерк Улиткинс.

— Не обольщайся на свой счет. Другом я тебя назвал в переносном смысле, ответил Скайт.

— Не имеет значения, в каком смысле. Но выкуп заплатить за тебя могу только я — и это факт, о котором нельзя спорить.

— Так перестань попусту молоть языком — плати!

Дерк с досадой развел руки в стороны, цокнув при этом языком, давая тем самым понять Скайту, что как ему ни жаль — но:

— У меня нет такой большой суммы.

— Зачем же ты тогда все это затеял? — с искренним удивлением спросил Скайт Уорнер, недоуменно глядя на Улиткинса.

— У меня нет таких больших денег — это так, но я не говорил, что не могу их достать! — с хитрой улыбкой ответил Дерк.

— Хорошо, — задумчиво произнес Скайт, — тогда в чем проблема?

— Мне нужна твоя помощь.

— Что за помощь? — чувствуя скрытый подвох, настороженно поинтересовался Скайт.

Дерк Улиткинс с опаской оглянулся на сержанта, все это время неподвижно стоящего у факела, и, приблизившись вплотную к Скайту, заговорщицки зашептал ему на ухо:

— Не знаю, помнишь ты или нет, но десять лет тому назад мы с Браеном Глумом захватили почтовый звездолет. Там, кроме писем и разной мелочи, ничего больше не оказалось…

Скайт задумался, вспоминая из множества ярких эпизодов своей прошлой пиратской жизни тот, о котором сейчас спрашивал Дерк Улиткинс. Это действительно было десять лет тому назад. И, если не изменяет память, кажется, как раз рядом с планетой Фабиан. Черт побери, неужели этот гад Дерк Улиткинс настучал местным властям про тот, давно забытый случай? Но в таком случае, его самого должны были посадить за решетку. Дерк тоже принимал участие в пиратском захвате почтового звездолета.

Это получилось совсем неожиданно. Боевой звездолет Браена Глума как раз вышел из гиперпространства, и прямо перед ним оказался почтовый корабль, шедший на минимальной скорости параллельным курсом в сторону планеты Фабиан. Иногда такие корабли перевозили ценные грузы, и Браен Глум, не задумываясь, приказал атаковать его. Первая же ракета вывела из строя двигатель почтовика, и десантный бот через три минуты без всякого сопротивления пришвартовался к его корпусу. Скайт Уорнер и Дерк Улиткинс были в числе абордажной команды. Они в тяжелых штурмовых скафандрах с мощными бластерами в руках ворвались внутрь рубки управления. Но кроме двух перепуганных насмерть пилотов там никого не оказалось.

Ни денег, ни драгоценностей на борту корабля не было. В небольшом грузовом отсеке находились лишь мешки с почтой и несколько коробок контрабандных сигарет, которые везли сами летчики. Еще там был один стальной кейс с дипломатической почтой. Когда сорвали с него замок, внутри оказались архивы посольства на лазерных компакт-дисках с какой-то далекой планеты. Это был обычный почтовый звездолет, совершавший самый обычный рейс по графику. Забрав с собой сигареты и прихватив металлический кейс с архивами, десант вернулся обратно на корабль.

Десять лет прошло! Браен Глум давно уже погиб при загадочных обстоятельствах на планете Дран. Его пиратская флотилия развалилась: кто самостоятельно стал промышлять на звездных дорогах, кто пошел в наемники, а кто получил амнистию за то, что сражался на стороне Космического Союза в Великой Космической Войне.

Скайт вернулся из воспоминаний и сказал нетерпеливо ждущему Улиткинсу:

— Оттуда мы еще взяли сундучок с документами и лазерными дисками.

— Пожалуйста, тише, мы здесь не одни, — зашипел Дерк в самое ухо Скайту. Значит, ты не забыл?

— Если ты это помнишь, то почему должен был забыть я?

— Ну, если у тебя действительно хорошая память, ты сможешь вспомнить, где Браен Глум оставил этот, как ты выразился, «сундучок», и, следовательно, сможешь выбраться из тюрьмы. С моей помощью, конечно, — добавил он.

— Похоже, старина Дерк учуял запах больших денег?

— Ну, не очень больших, но на твой выкуп хватит. Скайт Уорнер убрал волосы со лба, отчего кандалы, сковывающие его руки, издали тяжелый звон, и посмотрел на стоящего рядом Улиткинса. Пламя факела играло на зеркальных стеклах очков Дерка Улиткинса, не позволяя увидеть выражение его глаз.

— Зачем тебе понадобилось засаживать меня в тюрьму?

— Я боялся, что ты не навестишь своего боевого товарища. А самому искать тебя по всем космодромам планеты, согласись, бессмысленно. Поэтому я и решил воспользоваться услугами службы безопасности.

— Ты это так говоришь, словно обратился в службу знакомств.

— А что, там тоже работают люди.

— Похоже, ты взялся за рискованную партию. Просчитал ли ты все ходы, Дерк?

— Все в порядке. Не волнуйся. У меня все продумано, — поспешил заверить Дерк Улиткинс.

— Сколько же ты рассчитываешь получить денег с этого грязного дельца?

— С учетом того, что мне придется заплатить за тебя выкуп…

— Не забывай, что ты сам, своими собственными руками упрятал меня за решетку, — прервал на полуслове собеседника Скайт Уорнер.

— Это, как посмотреть, — не согласился Дерк Улиткинс.

— Как ни смотри, а ты меня предал.

— Это, как посмотреть, — вновь не согласился Дерк Улиткинс. — Возможно, я поступил согласно данной мной присяги королю Фабиана.

— Если бы это говорил кто-нибудь другой, я, возможно бы, и поверил. Ну да ладно. Скажи лучше, за сколько сребреников ты заварил эту кашу? И каким образом ты рассчитываешь их получить?

— Сумма довольно-таки приличная. Ее заплатят определенные люди, заинтересованные в информации на дисках из того ящика, — многозначительно кивая головой, произнес Дерк Улиткинс.

— А что с этого буду иметь я?

— Как что? — удивился Дерк. — Свободу!

— Нет, так дело не пойдет, — не согласился Скайт Уорнер. — А кто компенсирует мне потерянный груз и моральный ущерб?

Дерк нервно отшвырнул в сторону окурок сигареты.

— Хорошо. Ты получишь половину.

— Что-то ты быстро согласился, — подозрительно прищурившись, сказал Скайт.

— Я просто осознаю свою вину в том, что ТЫ сейчас находишься в тюрьме.

— Вот как?

— Да, друг, именно так. И в доказательство своих добрых намерений я договорюсь, чтобы тебе вернули корабль с грузом.

— Не знаю, Дерк, но почему-то я тебе не верю, — сказал Скайт Уорнер.

Дерк Улиткинс в бессильной злобе сжал кулаки.

— Что же ты сам хочешь?

— Пускай твои «определенные» люди заплатят за меня выкуп, и мы вместе с тобой отправимся за архивом из почтового звездолета.

Дерк Улиткинс поморщился.

— Так дело не пойдет. Вдруг архив давно потерян? Вдруг Браен Глум его выкинул вместе с мусором в открытый космос? Тогда получится, что те люди потеряют свои деньги.

— Тогда иди и скажи «тем» людям, что они ничего не получат.

— Подожди, Скайт, давай поговорим, как друзья, — предложил Дерк Улиткинс и постарался улыбнуться. — По-моему, проще будет, если ты скажешь мне, где Браен Глум мог спрятать лазерные диски. Я слетаю за ними и вытащу тебя из тюрьмы. А?

— Нет, Дерк, деньги вперед, — отверг это предложение Скайт Уорнер. — Иначе мне будет очень неуютно от мысли, что моя свобода зависит от того, что победит твоя алчность или твоя совесть.

— Хорошо, — с нескрываемым разочарованием в голосе произнес Дерк Улиткинс. — Посмотрим, что ты скажешь через пару лет, проведенных в каменоломнях Его Императорского Величества. А к тому времени, между прочим, интерес к товару может пропасть и цена станет совсем другой.

— Через пару лет меня здесь уже не будет. Я буду отдыхать на морском берегу под теплым плобойским солнцем в компании симпатичных девчонок. А ты, Дерк, станешь за гроши продавать свою жизнь, пока твой истребитель не подобьет какой-нибудь новобранец.

— И почему ты так в этом уверен?

— Потому что Дел Бакстер знает, где меня искать. Он обязательно вернется за мной. И когда он найдет меня, Дерк Улиткинс, я не хотел бы оказаться на твоем месте.

— До этого момента тебе нужно еще дожить, Скайт Уорнер. А пока что я не хотел бы оказаться на твоем месте.

Дерк снял свои темные очки, и бывшие друзья уставились друг на друга, пристально глядя в глаза. Это продолжалось несколько минут, так как никто не хотел уступать в этой психологической тяжбе. Когда молчание затянулось, охранник, стоявший возле факела, тактично откашлялся в кулак, что послужило сигналом к прекращению состязания.

— Черт побери, Скайт, ты всегда портишь жизнь другим, — отводя глаза в сторону, произнес Дерк Улиткинс.

— Кто бы говорил! — возмутился Скайт. Дерк Улиткинс отошел и сел на табурет. По его сосредоточенному лицу можно было понять, что он что-то напряженно обдумывает. Дерк вновь достал пачку сигарет и закурил, выпуская замысловатые круги дыма под сводчатый потолок каземата.

— Возможно, я сделал большую ошибку, — наконец разочарованно произнес он. — Через столько лет надеяться, что тот чемоданчик сохранился, и делать на это ставку. Глупо.

— Вовсе нет, — возразил Скайт. — На счет чемоданчика не знаю, а вот диски с архивами точно сохранились. Браен Глум никогда не выбрасывал чужие документы. Он любил говорить: «Знание — сила». И я знаю, где он хранил эту силу.

— Ты просто набиваешь себе цену, — с недоверием произнес Дерк Улиткинс, но сам весь напрягся.

— Мне не надо набивать себе цену. Я не продаюсь.

— Брось, Скайт, все имеют свою стоимость, и ты не исключение. Предложи тебе хорошие деньги, и ты будешь готов на любую грязную работенку. Так что оставь свои бравады для кого-нибудь другого.

— С каких это пор ты меня так хорошо узнал? — с сарказмом спросил Скайт.

— С тех самых, когда мы были пиратами. С тех пор ты совсем не изменился, только говорить стал больше.

— Говорить я стал больше только потому, что у меня руки связаны. А то бы я объяснился с тобой жестами.

— Но нам необходимо каким-то образом разрешить сложившуюся ситуацию, сказал Дерк. — Мне нужен этот архив, тебе нужна свобода.

— И компенсация, — напомнил Скайт.

— Чтобы получить свою компенсацию, тебе необходимо оказаться на свободе. Для того и другого необходимы деньги. Чтобы получить эти деньги, необходим архив.

— Чтобы получить архив, я должен оказаться на свободе, — продолжил за Дерка Скайт.

— Чтобы ты оказался на свободе, необходимы деньги, — сказал Дерк.

Оба вновь замолчали.

— Получается замкнутый круг, — нарушил тишину Дерк Улиткинс.

— В этом ты должен винить только самого себя. По твоей инициативе я оказался за решеткой. Вместо того чтобы прийти ко мне и поговорить, как старый друг, ты написал на меня донос. Вот, полюбуйся, — Скайт потряс кандалами, твоя работа. Захотел за счет бывшего друга въехать в рай. Жадный ты стал, Дерк.

— Сам ты жадный, — обиделся Дерк. — Ему предлагают свободу, так ему мало, деньги еще подавай.

— А зачем мне свобода без денег? С пустым кошельком и свобода не в радость.

— Циник ты, — сделал заключение Дерк Улиткинс. — Не хотел я этого делать, но, как видно, без этого не обойтись. — С этими словами Дерк встал и подошел к большому деревянному станку, похожему на массивную раму от кровати, стоящую на толстых ножках, привинченных к полу. По бокам этого приспособления находились два деревянных ворота с ручками, как у старинного корабельного штурвала. В раме размещались два бруса с кандалами. Один был закреплен намертво у основания станка, а другой перемещался по специальным направляющим, когда начинали вращать ворот.

— «Приспособление для растягивания. Руками не трогать», — прочитал Дерк Улиткинс табличку. — Скайт, как ты, делал сегодня зарядку? Мне кажется, немного гимнастики тебе не повредит. Или ты желаешь позаниматься с тяжестями? — подходя к большим чугунным гирям различного веса, лежащим на полу, спросил он. — Да тут даже нарисован комплекс упражнений! — вглядываясь в инструкцию, воскликнул Дерк. — Как я понимаю, физкультурника, в данном случае тебя, подвешивают за руки на крюк, — всматриваясь в пояснительную табличку, говорил Дерк и, посмотрев на потолок, сообщил: — Вот и крюк. Затем к его ногам подвешивают гири. Как это просто! Не нужны никакие детекторы лжи, уколы пентотала! Великолепно!

— Неужели ты решишься на это? — с тревогой в голосе спросил Скайт.

— Ты не оставляешь мне выбора, друг.

— Странно, но на этот раз я тебе верю.

— И правильно делаешь.

Немного подумав, Скайт Уорнер сказал:

— Хорошо. Но прежде чем я сообщу тебе, где Браен Глум хранил свои документы, я скажу кое-что лично для тебя, Дерк Улиткинс. Как бы там ни сложилась судьба, я оставляю за собой право поступить с тобой так же, как ты поступил со мной.

— Это сколько угодно, — обрадовался Дерк.

— Тогда слушай. Повторять я не буду. После захвата почтового звездолета, как ты помнишь, мы совершили еще один рейд на планету возле созвездия Глаз Орла. Добыча оказалась богатая. Но прежде чем продать улов на одной из планет свободного космоса, Браен Глум собрал все самое ценное и вместе с несколькими парнями отправился на небольшом челноке в свою тайную берлогу.

— Я помню это, — задумчиво подтвердил Дерк Улиткинс. — Думаешь, чемодан с дисками он забрал с собой?

— Я сам отнес его в челнок.

— Черт побери, но никто не знает, где находилось тайное убежище Браена Глума! — с досадой воскликнул Дерк. — Из тех парней, которые поехали вместе с Браеном, ни один не вернулся назад. Никто из пяти человек!

Дерк встал и нервно стал ходить взад и вперед по подземелью, заложив руки за спину.

— Я знаю, где находится это место, — произнес Скайт.

— Каким образом?

— Когда Браен Глум вернулся обратно на корабль, он был мертвецки пьян. И нам с Делом Бакстером пришлось вытаскивать его из челнока и тащить к капитанской каюте.

— Ну и что? Неужели он проболтался вам по пьяни? — остановившись возле Скайта, спросил Дерк.

— Нет. Если бы он проболтался, то думаю, я бы и Дел не дожили до сегодняшнего дня.

— Так как же вы тогда узнали, где Браен Глум устроил себе убежище?

— А ты как думаешь?

— Черт побери, такое впечатление, что это ты ведешь допрос! — нетерпеливо воскликнул Дерк Улиткинс. — Откуда я знаю, как вы с Бакстером узнали координаты убежища Браена Глума!

Бессознательно Дерк оглянулся назад, будто Браен Глум с того света каким-то образом мог подслушать их беседу.

— Очень просто. В том состоянии, в котором он находился, управлять звездолетом было невозможно, и Глум. воспользовался автопилотом. Мы с Делом Бакстером просмотрели записи прибора.

— Но ведь Браен Глум всегда шифровал свои полетные записи?

— Как первый помощник капитана, я знал все шифры, — ответил Скайт.

— Гениально! — восторженно произнес Дерк Улиткинс.

— Рано радуешься, ты не сможешь найти это место. Взлет Браен Глум совершал вручную, по-видимому, он в это время был еще не так пьян. Поэтому точных координат нет. Планету, где Глум устроил свое логово, покрывают сплошные джунгли. Убежище хорошо замаскировано.

— Так как же тогда я найду его? — Дерк беспомощно развел руки в стороны.

— Ты его не найдешь. Его найти могу только я. Так как на челноке был включен визуальный режим, бортовые камеры записали весь взлет челнока вплоть до выхода на орбиту. Я смогу по памяти найти, откуда происходил старт.

— Сомневаюсь, что ты сможешь это сделать через столько лет. Пейзаж мог сильно измениться. Ты сам говоришь, что там джунгли, а они быстро растут. Местность может преобразиться неузнаваемо. Скайт Уорнер усмехнулся:

— Дерк, если ты решил войти в игру с большими ставками, то не следует сразу бросать карты. Вытащи меня из тюрьмы, и, даю слово, мы найдем то место, где Браен Глум хранил свой архив. И вполне возможно, найдем даже что-нибудь еще. Признаюсь, меня самого заинтересовало это дело.

— Я подумаю, что можно будет сделать, — произнес Дерк Улиткинс. — Только учти, без меня ты не сможешь получить ни гроша за тот архив, потому что не знаешь, что с ним нужно делать.

— Естественно. — На лице Скайта появилась довольная улыбка. Дерк Улиткинс решил играть дальше.

— Я попробую достать деньги для выкупа, — направляясь к выходу, сказал он. — Для этого потребуется несколько дней. Придется тебе подождать, Скайт Уорнер. — С этими словами он скрылся в дверях.

Сержант, все время неподвижно стоявший возле факела, после того как Дерк покинул каземат, вынул факел из держателя и затушил его в бочонке с водой. После чего его силуэт мелькнул в дверном проеме, и дверь со скрипом захлопнулась. В кромешной темноте лязгнул засов.

 

Глава 1.3.

Пьяный Браен Глум уставился невидящим взглядом темно-серых глаз, блестящих дьявольским огнем из темных глазниц, на вошедших в рубку управления космическим челноком. Его взлохмаченные длинные седые волосы торчали во все стороны. Он почти сполз на пол с кресла пилота. На сиденье осталась лишь верхняя часть его тела в широкой красной рубахе. В левой руке он держал пустую литровую бутылку «Черного Саймона». Но по его состоянию можно было предположить, что она у него была не первая. Кобура, висящая на широком, украшенном золотом ремне, была пуста. А сам бластер Браена Глума с ручкой из слоновой кости, инкрустированной драгоценными камнями, валялся под пультом управления.

Челнок только что пришвартовался к причалу в главном шлюзе звездолета. Браен Глум отсутствовал больше суток. И все это время «Валрус» — так назывался звездолет — и весь его экипаж, не считая пятерых матросов, отправившихся вместе с капитаном на челноке, находился на орбите возле небольшой необитаемой планеты. Скайт Уорнер в то время был уже старшим помощником капитана и, во время отсутствия Глума на корабле, выполнял его функции.

Куда направлялся Браен Глум, никто точно не знал, но все догадывались, что капитан решил посетить свое тайное убежище, в которое он наведывался каждый год. Где находится это место, было страшной тайной. Браен Глум собирался туда только один и только тогда, когда трюмы их корабля были переполнены добычей. Он не всегда забирал с собой самое ценное, что принадлежало ему по праву, как капитану корабля. Иногда из множества дорогих вещей и золотых слитков он выбирал странные предметы, предназначение которых было понятно только ему одному. Иногда брал с собой старые, поношенные вещи, неработающие приборы. Но то, что он прихватывал с собой всегда, были документы, карты и корабельные журналы захваченных звездолетов.

На этот раз Браен Глум взял с собой пятерых матросов, что было из ряда вон выходящим событием. И оставшиеся с нетерпением ждали их возращения, чтобы расспросить о таинственном логове своего предводителя.

Но сейчас в рубке управления вернувшегося челнока был лишь один в стельку пьяный Браен Глум. Он прищурился, стараясь сфокусировать взгляд на вошедших. Его правая рука бессмысленно дернулась к пустой кобуре.

— И кровь! Не откроет дверь… Пути назад нет! — пьяным голосом стал он выкрикивать несвязные фразы. — Все золото мира не купит свободу! Ха-ха! Глупцы!

— Где остальные? — попытался задать Уорнер вопрос капитану.

— Нож и вино. Кровь — все равно… — пропел Глум куплет из пиратской песни. — Скайт, тебе тоже никогда не вернуться. Ха-ха!

— Брось с ним говорить — это бесполезно, — произнес Дел Бакстер. — Отнесем его в каюту. Пускай выспится.

Дел был подстрижен почти налысо, и на голове имел отличительную татуировку второго помощника. Одет он был так же, как и Скайт Уорнер, в шерстяной подскафандровый костюм, похожий на те, которые используют спортсмены во время тренировок.

Скайт вместе с Бакстером взяли Браена Глума под руки. И только тут заметили, что вся его красная рубаха пропитана кровью. Первое, что пришло в голову, так это то, что капитан ранен, но после беглого осмотра на его теле не оказалось ни одной царапины. Кровь была не его! Осмотревшись, друзья обнаружили следы запекшейся крови на полу, кресле, возле дверей. Она накапала с Браена Глума по всей рубке управления. Ее бурые капли виднелись и на пульте управления.

Скайт с ужасом посмотрел на своего капитана, и неприятный холодок пробежал по телу. Вдруг Браен Глум, словно протрезвев, схватил своего помощника за руку и совершенно трезвым голосом спросил:

— Может, ты думаешь — это я их убил?

Уорнер еще никогда не видел таких холодных глаз. Словно сама смерть заглянула ему в душу.

— Возможно, это сделал я, — продолжил капитан, — а возможно, и нет. Дьяволу за все нужно платить кровью. — После этих слов Браен Глум засмеялся таким жутким смехом, что Скайт с Делом Бакстером даже выпустили его из своих рук. Он упал на пол и на этот раз уже полностью отключился.

 

Глава 1.4.

Лязгнул засов двери, и в подземелье, где сидел Скайт Уорнер, вошла группа военных. Все четверо были в черных мундирах службы безопасности Фабиана. Старший имел чин капитана, остальные были лейтенантами. Именно эти парни схватили Скайта на космодроме. У каждого на поясе в кобуре находился парализатор.

Капитан достал из кармана какую-то бумагу и официальным тоном стал читать:

— Именем Его Величества Короля Фабиана Гертрехта Второго, заместитель начальника тюрьмы Его Величества, ответственный секретарь тайной полиции, майор службы безопасности Грег Хенинг. Согласно пункту два приложения к кодексу об ответственности иностранцев перед Его Величеством Королем Фабиана Гертрехтом Вторым за деяния, совершенные против Его Величества с особым цинизмом и дерзостью, приговариваю Скайта Уорнера, гражданина Космического Союза, жителя планеты Плобой, к смертной казни через повешение. Приговор обжалованию не подлежит и принимается к исполнению немедленно. Подпись: Майор службы безопасности Его Королевского Величества Грег Хенинг с приветом и наилучшими пожеланиями.

Капитан сложил бумагу и засунул ее обратно в карман.

— Ваше последнее желание, Скайт Уорнер?

— Даже сразу вот так и не сообразить, — обалдело произнес Скайт Уорнер. Он поднялся с пола, и кандалы, сковывающие ему руки и ноги, издали жалобное позвякивание.

— Мы можем пригласить священника, — предложил капитан и мерзко улыбнулся.

— Вряд ли он мне поможет, — задумчиво произнес Скайт, глядя на его улыбку.

— Тогда у меня есть еще одно предложение. Мы можем повесить вас под наркозом, — говоря это, капитан похлопал себя по кобуре с парализатором, и его товарищи загоготали у него за спиной.

— Пожалуй, я откажусь и от этого заманчивого предложения, — отказался Скайт Уорнер.

— Со своей стороны мы предложили вам вполне приемлемые варианты, как для души, так и для тела. Теперь слово за вами.

— Если можно, я хотел бы выкурить последнюю сигарету, — попросил Скайт.

— Вы не оригинальны, Скайт Уорнер, — достав из портсигара точно такую же сигарету, какую недавно курил Дерк Улиткинс, произнес капитан. — Подумали бы о своем здоровье.

— Вредность курения сильно преувеличивают, — ответил Скайт, прикуривая от протянутой зажигалки. — Красивая у вас зажигалка.

— Да, — согласился капитан, с любовью вертя в руках золотой цилиндрик, украшенный декоративными гравировками. — Подарок невесты. Я уж сбился со счета, скольким заключенным она помогла исполнить последнее желание.

— Незаменимая вещь.

— Это точно.

Скайт Уорнер затянулся и медленно выпустил струю дыма.

— А где меня повесят? Во дворе?

— Нет. Зачем лишний раз дергать заключенного? Прямо здесь и повесим. Капитан кивнул на металлический крюк, торчащий из потолка.

— Логично. — Скайт Уорнер медленно выпустил вторую струйку дыма.

— Да вы не торопитесь, — с нескрываемым удовольствием, словно удав на кролика, глядя на Скайта, сказал капитан. — Пока вы курите, мы приготовим все необходимое для вашей встречи со Всевышним.

Скайт поперхнулся дымом и закашлялся:

— Крепкие у вас сигареты.

— Что поделать, других нет.

Пока капитан беседовал, один из лейтенантов достал из глубоких карманов своих черных галифе капроновую удавку, а другой поставил под крюк табурет. Действовали они быстро, слаженно и все время улыбались.

Скайт, не торопясь, сделал очередную затяжку. Как быстро тлела сигарета! А капитан явно наслаждался, глядя, как узник пытается оттянуть момент казни. Скайту Уорнеру было неприятно доставлять капитану удовольствие таким образом, но ничего поделать с собой он не мог. Уж больно не хотелось торопить события. А под потолком уже свисала в ожидании приговоренного капроновая петля. Молодой лейтенант привязал ее к тому самому крюку, к которому грозился подвесить Скайта Дерк Улиткинс. И если тот намеривался только запугать своего бывшего друга, то эти четверо пришли сюда с четким намерением вздернуть Скайта, и, как это было хорошо видно по их лицам, им нравилось то, что они делали.

— Обидно, наверное, вот так, ни за что погибать на отдаленной планете, когда перед тобой могли открыться восхитительные перспективы на Плобое? — с издевательским сочувствием поинтересовался капитан. — Можно сказать, только жизнь начиналась, и вдруг такая неприятность.

— Я всегда был готов к такому повороту событий, — ответил Скайт Уорнер безразличным тоном и махнул рукой, от чего цепь издала глухой звон.

— Тогда понятно. Если бы все заключенные вели себя так, как вы, мужественно принимая приговор, нам было бы меньше хлопот. А то начинают плакать, умолять о пощаде. Прямо как дети малые. Некоторые даже бросаются на тебя, словно не люди, а звери какие-то. Но вы, я вижу, не из таких. Вас приятно будет повесить. Я же со своей стороны постараюсь, чтобы эта процедура для вас прошла безболезненно.

— Премного благодарен, — ответил Скайт Уорнер. Он попытался сделать еще одну затяжку, но от сигареты уже остался один фильтр.

— Ну что, пойдем? — положив руку ему на плечо, спросил капитан.

Скайт посмотрел на своих палачей. Один из лейтенантов, который привязал шнурок к крюку, был хилым, безусым недоноском с бледным прыщавым лицом. Зато двое других были настоящими амбалами. Приблизительно одного роста со Скайтом, но настолько отъевшиеся на казенных харчах, что черная форма, в которую они были одеты, словно раздувалась изнутри под напором жира. Каждый из них весил в полтора раза больше, чем Скайт Уорнер вместе с кандалами и цепью.

Капитан отстегнул цепь и подтолкнул Скайта к петле. Из-за оставшихся на нем кандалов Скайт Уорнер чуть не упал от этого толчка. С тяжелым чувством он посмотрел на медленно раскачивающуюся перед ним петлю.

— Не волнуйся приятель, — произнес один из амбалов-лейтенантов, — мы тебе поможем. — И он захихикал противным визжащим голоском.

Вместе со своим напарником он схватил Скайта под руки и поставил на табурет.

— Может, мы сможем договориться? — дрогнувшим голосом спросил Скайт Уорнер, стараясь не попасть головой в петлю.

— Парень, не порти мое мнение о тебе, — с интонациями разочарования в голосе произнес капитан и удовлетворенно улыбнулся. — Ты так хорошо держался минуту назад, как настоящий мужчина, так прими с высоко поднятой головой неизбежное, — с пафосом закончил он.

Прыщавый встал на табурет к Скайту с намерением помочь затянуть петлю на шее.

— Я знаю, где можно достать несколько миллионов в инвалютных кредитах, быстро сообщил Скайт, сопротивляясь попыткам прыщавого лейтенанта накинуть ему петлю на голову.

— Не ты первый обещаешь золотые горы, — презрительно качая головой, ответил капитан. — Это старый трюк, рассчитанный только на то, чтобы оттянуть встречу со смертью. Неужели ты настолько боишься ее, что готов поступиться своей честью?

— Я говорю правду! Десять лет назад я служил первым помощником капитана на пиратском звездолете Браена Глума. Тогда наш корабль захватил почтовый звездолет…

— Эту историю про пропавшее золото, которое Великий Император во времена войны с Союзом послал Фабиану в оплату за космические корабли, знает каждый мальчишка на Фабиане, — презрительно усмехнулся капитан. — Твое вранье не спасет тебя от виселицы.

— Можете спросить у Дерка Улиткинса. Он сам тогда летал с Браеном Глумом и сможет подтвердить мои слова!

— Дерк Улиткинс? Не знаю такого.

— Если ты обернешься, то сможешь исправить это упущение, — раздался знакомый Скайту голос со стороны дверей.

Капитан вздрогнул от неожиданности. Его подручные в недоумении замерли на месте, все еще крепко сжимая руки Скайта и не отпуская его.

Капитан осторожно повернулся на звук голоса. В дверях стоял Дерк Улиткинс. Он был в том же синем мундире военно-космических сил Фабиана с золотыми эполетами и аксельбантами. Но к его парадному костюму прибавился широкий ремень с низко висящей кобурой парализатора.

— Офицер, это не ваша компетенция, — сухо произнес капитан службы безопасности, немного успокоившись при виде мундира, но все еще не понимая происходящего.

— Сожалею, капитан, но вы не правы, — без каких-либо эмоций ответил Дерк Улиткинс.

— Что это значит? У вас будут большие неприятности, если вы немедленно не покинете это помещение.

Казалось, Дерк не обратил никакого внимания на угрозу со стороны капитана. Он все так же продолжал неподвижно стоять на пороге камеры. Его правая рука находилась над самой кобурой, из которой торчала ручка парализатора. А глаза пристально смотрели на капитана и его людей.

— Я приказываю вам выйти вон! — выкрикнул капитан, выходя из себя. — Иначе мне придется применить силу!

— Попробуй, — спокойно произнес Дерк.

— Взять его! — приказал капитан лейтенантам, а сам стал вынимать свой парализатор.

Он уже вытащил оружие наполовину, но Дерк Улиткинс не предпринял никаких действий. Он продолжал неподвижно стоять на своем месте, наблюдая, как блестящее дуло капитанского парализатора медленно извлекается из кобуры.

Двое лейтенантов-амбалов отпустили Скайта и направились к Дерку Улиткинсу. Возле Скайта остался только прыщавый. И в этот самый момент Дерк выхватил свой парализатор — это произошло так быстро, что никто даже не успел толком понять, что произошло.

Голубая молния прочертила ослепительный зигзаг и ударила в грудь капитана, который тут же отключился. Следующий заряд повалил на пол двоих лейтенантов. Прыщавый взвизгнул от страха и попытался спрятаться за Скайта. Но Уорнер боднул его головой и сбросил с табурета, на котором они стояли. Дерк выстрелил в падающее тело. Молния попала в живот прыщавого лейтенанта и скользнула по кандалам, сковывающим ноги Скайта. Его ноги подкосились, и он рухнул с табурета на обездвиженное тело лейтенанта.

— Черт, Дерк, у меня отнялись ноги! — крикнул Скайт Дерку Улиткинсу.

— Хорошо, что ноги, а не голова.

— Как ты можешь шутить в такие минуты? Скажи лучше, почему ты не стрелял сразу?

— Если бы я стал стрелять сразу, то ты сейчас лежал бы вместе с ними, Дерк пихнул ногой пухлое тело одного из лейтенантов, — и видел сладкие сны.

— После выстрела парализатора снов нет, — со знанием дела произнес Скайт Уорнер, приподнимаясь на локтях.

— Раз ты такой умный, может, скажешь, сколько они проведут в бессознательном состоянии? — поинтересовался Дерк Улиткинс.

— Это зависит от мощности заряда. Какая была мощность?

— Естественно максимальная.

— Тогда не меньше получаса. Помоги мне найти ключи от кандалов.

Дерк Улиткинс подошел к капитану, лежащему на правом боку. Глаза у того закатились, а из открытого рта текли слюни.

— Какая мерзость, — переворачивая его на спину, брезгливо произнес Дерк Улиткинс.

Он обыскал карманы капитанского мундира и извлек связку ключей. Затем подошел к другу и разомкнул замки кандалов.

— Что с ногами? Идти сможешь?

— Черт его знает. Словно отнялись, — ощупывая свои онемевшие ноги, ответил Скайт. — О чем ты только думал, нажимая на курок?

— О тех деньгах, которые получу, если спасу тебя. — Дерк помог Скайту Уорнеру облокотиться спиной о стену и принялся массировать его ноги.

— Какая забота, — глядя на старания Дерка Улиткинса, презрительно усмехнулся Скайт. — Сначала засадил меня за решетку, затем изуродовал ноги, а теперь пытаешься все это исправить. Скажи лучше, друг, где обещанный выкуп? Я уже не спрашиваю о том, почему меня собирались повесить, когда ты говорил, что мне грозят всего лишь рудники Его Величества.

Дерк Улиткинс, пряча глаза и делая вид, что все выше сказанное к нему не относится, продолжал массаж.

— Эй, друг! Я, кажется, с тобой разговариваю, — произнес Скайт.

— Что тебе еще надо? — отрываясь от своего занятия, отозвался Дерк.

— Я хочу знать, ты дурак или только прикидываешься?

— Черт! — изображая возмущение, воскликнул Дерк. — Я спасаю ему жизнь, а в ответ такая неблагодарность. Денег я не достал, поэтому мне пришлось действовать таким образом. А то, что тебя собирались повесить — не моя вина. Откуда я мог знать, что вышел новый указ императора, по которому смертная казнь распространяется и на граждан других государств?!

— А-а, — махнув на Дерка Улиткинса рукой, произнес Скайт, — что с тебя взять.

— Ну да! Да! — не выдержал Дерк и вспылил: — Сглупил. Так что, ты теперь мне будешь об этом напоминать каждую минуту? Знаешь, я начинаю жалеть, что спас тебя.

— Ты меня еще не спас, — заметил Скайт. Надувшись, Дерк Улиткинс замолчал и вновь принялся энергично массировать ноги своего друга.

— Ладно, хватит ссориться, — согласился Скайт. — Дай мне лучше сигарету.

Дерк Улиткинс радостно достал пачку и протянул другу. Затем услужливо поднес зажженную зажигалку. Ее золотой цилиндрический корпус с замысловатыми гравировками что-то напомнил Скайту.

— Откуда у тебя эта зажигалка? — спросил он у Дерка.

— Нашел в кармане капитана, — ответил Дерк.

— Так ты еще и мародер.

— Это боевой трофей, — через некоторое время сказал он.

— Как это ни называй, а ты ее украл, — выпуская облако табачного дыма в лицо Дерка Улиткинса, злорадно произнес Скайт.

— Лучше бы я промахнулся и отключил тебя вместе с капитаном.

— Работай, работай. Что было бы лучше, я тебе потом скажу.

Скайт расслабился и с удовольствием курил первую сигарету после процедуры повешения, глядя, как Улиткинс массирует ему ноги. Вскоре он почувствовал колики. А когда сигарета закончилась, смог пошевелить пальцами правой ступни.

— Из тебя бы получился хороший массажист, — похвалил он Улиткинса.

— Спасибо. Все. Вставай! Массаж закончен.

— Совсем ты очерствел душой, Дерк, — с трудом поднимаясь на непослушные еще ноги, забрюзжал Скайт Уорнер. — Помог бы, а то стоит в сторонке и смотрит, как на врага какого-то.

— Какая же ты скотина, Скайт. Никогда бы не подумал, что ты так можешь портить кровь, — отозвался Дерк, но все же поддержал Скайта, чтобы тот не упал.

Опираясь на плечо Улиткинса, Скайт отошел от стены. Ноги были как деревянные, и Скайту с трудом удавалось их переставлять. Но, несмотря на это, он нагнулся, чтобы подобрать парализатор капитана.

Капитан так и лежал, в беспамятстве пуская слюни. Его подручные также находились в полной отключке, и Скайт с Дерком беспрепятственно прошли мимо застывших на полу в забавных позах лейтенантов службы безопасности Фабиана к двери, ведущей из подземелья.

Дверь выходила в торец длинного, ярко освещенного лампами дневного света коридора. По его каменному полу была постелена красная ковровая дорожка, которая вела через всю длину к лестнице в противоположном конце. Ковровое покрытие, предназначенное для тапочек посетителей музея, сейчас было затоптано армейскими сапогами. Коридор был пуст, и Скайт с Дерком направились по следам на ковровой дорожке к выходу. Ходьба оказала положительное влияние на ноги Скайта. Возле самых ступенек лестницы, ведущей наверх, он уже мог передвигаться без посторонней помощи. Правда, одной рукой он все еще держался за стену, но ноги переставлял уже без особого труда.

Скайт остановился отдохнуть перед подъемом. Лестница была маленькая, в десять ступенек, но крутая. Она заканчивалась небольшой площадкой с обычной деревянной дверью. Рядом с выходом висел план музея. Когда Скайт с невероятными усилиями при поддержке Дерка Улиткинса все-таки поднялся по каменным ступенькам на площадку, он ужасно устал. За дверью были слышны голоса.

— Там караульный, — пояснил Дерк.

— Что делать дальше? — спросил Скайт Уорнер, переводя дыхание.

— Не знаю, — ответил Дерк.

— Как, у тебя не было никакого плана?!

— Какой план? Подумай сам, как только я узнал, что тебя пошли вешать, я сразу бросился в подземелье. У меня не было времени на размышления. И то я еле успел.

— Это ты погорячился. Надо было все хорошенько обдумать. А то, что толку, что ты меня спас. Только себя зря подставил.

Скайт Уорнер самостоятельно подковылял к плану музея, висящему с левой стороны от двери. Он некоторое время с любопытством изучал маршруты экскурсий.

— Мой корабль все еще стоит во дворе замка? — спросил он, повернувшись к Улиткинсу.

— А куда он денется? Куда поставили, там и стоит. Из него нужно еще выгрузить ящики с оружием, которые ты привез для повстанцев.

Скайт Уорнер усмехнулся и, положив руку на плечо Дерка Улиткинса, весело посмотрел другу в глаза.

— Скажи, Дерк, ради какой выгоды ты пошел на такой риск? То, что ты сначала меня подставил, я еще понять могу, но, спасая меня от петли, ты сам подписал себе смертный приговор. Теперь, если нас поймают, болтаться будем рядом. Ты это-то понимал, когда пошел на такой шаг?

— Если честно, то меня просто достала жизнь, которую я веду в этой дыре. Я хочу одним ударом решить все свои проблемы. А риск меня нисколько не пугает, какой бы он ни был. В конце концов, я знаю, какого цвета глаза у смерти. Не один раз я заглядывал в них.

Скайт понимающе кивнул другу.

— В таком случае пошли, — сказал он и проверил парализатор капитана. Жаль, что это не бластер.

Скайт осторожно приоткрыл дверь. Оказалось, она вела на последнюю площадку главной лестницы замка Радонес. Здесь стоял письменный стол, за которым спиной к подвалу сидел сержант и разговаривал по телефону. Напротив него как раз начинался лестничный марш. Пройти мимо сержанта незамеченным было невозможно.

— Когда закончит говорить по телефону, замани его сюда, — прошептал Скайт в самое ухо Дерка, показывая на спину сержанта. — Только не стой слишком близко, когда он зайдет, а то будешь парализован вместе с ним.

— А может, проще ударить его по голове сзади? — тихо спросил Дерк.

Скайт вновь выглянул в приоткрытую щель и посмотрел на коротко стриженный затылок сержанта.

— Жаль, молодой еще.

— Тогда можно тихонечко придушить, — предложил Дерк и тут же добавил: — Не насмерть, конечно.

Сержант откинулся на спинку стула и, держа одной рукой телефонную трубку, а другой теребя мочку уха, весело засмеялся. По скользким шуткам и намекам, которые он, не переставая, произносил в трубку, можно было понять, что сержант разговаривает с девушкой.

— А если не рассчитаем? — усомнился Скайт.

— Тогда делаем, как ты предложил вначале, — прошептал Дерк, пряча свой парализатор в кобуру и поправляя мундир.

Скайт прислонился спиной к холодной каменной стене подземелья, так, чтобы открывшаяся дверь скрыла его от глаз вошедшего, и подал знак Дерку Улиткинсу. Дерк вытащил из кармана какой-то листок бумаги, смял его и бросил на нижнюю ступеньку лестницы, затем распахнул дверь и вышел на площадку к сержанту.

Услышав шаги, сержант обернулся и, увидев знакомое лицо офицера, которого он недавно пропустил внутрь, быстро положил телефонную трубку.

— Занимаем служебный телефон? — строго спросил Дерк Улиткинс. — А если объявят тревогу? Непорядок!

Сержант стушевался, не обратив даже внимания на то, что Дерк Улиткинс был в форме военно-космических сил и к ведомству безопасности никакого отношения не имел.

— Виноват, — напяливая пилотку на свою бритую голову, смущенно произнес он.

— Об этом мы поговорим позже, — с угрозой в голосе продолжил Дерк Улиткинс. — Почему мусор на лестнице, ведущей в камеру предварительного заключения?

— Не могу знать, господин офицер.

— Убрать немедленно! Чтобы все блестело! А то, раскидали всякие бумажки, как свиньи какие-то, а не солдаты!

Сержант живенько выскочил из-за стола и, не думая, что покидает свой пост, побежал выполнять поручение. Он распахнул дверь, из которой только что вышел Улиткинс, и остановился на пороге, высматривая мусор. Вскоре заметив бумажку, брошенную недавно Дерком, побежал вниз. Но вдруг, на полпути остановился и обернулся, чтобы что-то сказать офицеру, пославшему его сюда. За своей спиной, вместо синего офицерского мундира, он увидел стоящего с нацеленным на него парализатором, обнаженного по пояс Скайта Уорнера.

Скайт выстрелил.

Синяя вспышка света ослепила сержанта, и он потерял сознание на том самом месте, где и стоял.

Наблюдая, как тело сержанта падает вниз, безвольно перекатываясь по ступенькам лестницы, как мешок с картошкой, Скайт покачал головой:

— Ему будет очень больно, когда он очнется.

— Подумай лучше о себе. Если нас поймают, то ты ему еще будешь завидовать, — раздался за его плечом голос Улиткинса.

— Ты прав. Нам надо спешить. Не до сантиментов. — Уорнер вышел на площадку к Улиткинсу и закрыл за собой дверь.

Миновав стол с телефоном, где недавно сидел охранник, компаньоны подошли к широкой лестнице с ажурными перилами, ведущей наверх. Вокруг вроде все было тихо, и Скайт с Дерком стали подыматься, осторожно ступая по ковровой дорожке. Впереди шел Дерк Улиткинс, под прикрытием синего мундира которого и должен был проскочить Скайт Уорнер.

Улиткинс, оказавшись на площадке первого этажа, осмотрелся по сторонам и сделал знак рукой Скайту Уорнеру, чтобы тот подымался к нему. В несколько прыжков

Скайт оказался рядом. От лестницы, по которой они поднялись, начиналась широкая галерея с узкими стрельчатыми окнами, в чьи разноцветные витражи проникал яркий солнечный свет. Окна галереи выходили в просторный квадратный двор замка Радонес, выложенный гранитными плитами. В центре двора на телескопических опорах стоял похожий на гигантского майского жука космический корабль Скайта Уорнера, на котором Скайт привез оружие для повстанцев. Откидной люк в брюхе железного жука был открыт. Рядом стояло несколько ящиков зеленого цвета.

После нескольких дней, проведенных в сумраке подземелья, Скайт щурился от яркого света, глядя через витражи на свой звездолет.

— Сволочи! — возмущенно воскликнул он. — Они уже успели испоганить мне обшивку!

На сером металлическом боку корабля красовалась, блестя на солнце свежей краской, белая трезубая корона — эмблема Королевства Фабиан.

— Я оторву руки тому, кто это сделал! — негодовал Скайт. — Дайте мне только добраться до этого ублюдка.

В тот же момент в дальнем конце галереи открылась одна из дверей, и оттуда вышли трое младших офицеров безопасности. Они весело смеялись и, остановившись возле подоконника ближайшего окна, дружно закурили.

Дерк Улиткинс заслонил собой Скайта, встав спиной к группе офицеров.

— Если они тебя заметят, то подымется шум, — тихо произнес он. Только бледность лица выдавала его нервное напряжение.

— Им же будет хуже, если они меня заметят. Где выход во двор?

Дерк кивнул назад головой:

— Необходимо пройти мимо той троицы в дверь в конце галереи.

— В таком случае, мне кажется, без шума не обойтись. — Скайт осторожно выглянул из-за плеча друга. — К тому же один из приятелей идет к нам. Приготовься.

Один из офицеров, тот, который только что рассказывал своим друзьям что-то веселое, отделился от своей компании и не спеша направился к застывшим в напряженном ожидании Скайту с Дерком. Весь его вид говорил, что он хочет поделиться своей шуткой с новыми слушателями. Не догадываясь, что его ждет, он весело улыбался и размахивал руками.

— Господа, не слышали новый анекдот про зайца?! — поинтересовался он еще издали.

— Про того, что попал в пасть льву? — спросил Скайт Уорнер, показавшись из-за синего мундира Дерка Улиткинса.

— Про того самого… — удивленно ответил офицер и уставился на странного вида субъекта в серых летных штанах, с обнаженным торсом и парализатором в руке.

— Тебе не повезло, приятель, — этот анекдот я слышал еще в детстве, нажимая спусковой курок, произнес Скайт.

В те же секунды, пока обездвиженное тело незадачливого офицера падало на пол, Дерк Улиткинс резко обернулся, выхватив из кобуры свой парализатор, и послал заряд в двух оставшихся возле дальнего окна офицеров. Голубая молния прочертила зигзаг и ударила в одного из них. Офицер упал, даже не успев оглянуться на звук первого выстрела Скайта Уорнера. Зато другой, вскользь задетый зарядом, поразившим его товарища, истошно завопил, поднимая тревогу. Он попытался скрыться в дверях, из которых эти трое офицеров вышли покурить, но так как у него частично парализовало правую часть тела, движения его были медлительны, корявы и напоминали движения пингвина на скользком льду. Следующий выстрел Скайта пресек его тщетные попытки спастись бегством.

Офицер ткнулся носом в паркетный пол галереи и затих. В этот момент из дверей напротив на поднявшийся шум выскочил лысый фельдфебель. Держа в одной руке медную каску с красными перьями, а другой придерживая звенящую шашку, висевшую у него на боку, он вылетел на середину галереи и, споткнувшись о лежащее тело одного из офицеров, с размаху шлепнулся на пол, проехав по инерции на пузе по натертому паркету несколько метров. На его полном раскрасневшемся от бега лице с пышными рыжими усами застыло выражение глубокого непонимания. Медная каска выпала из его рук и покатилась дальше, издавая по пути жуткий грохот.

— Вот теперь начнется переполох, — поморщившись от шума, произведенного падением фельдфебеля, констатировал Скайт. И словно в подтверждении его слов по всему замку стали слышны крики, команды и топот армейских сапог.

— Черт, — пугливо озираясь по сторонам, выругался Дерк Улиткинс, — мы потревожили осиное гнездо.

— Не все еще потеряно, дружище. — Скайт открывал задвижки ближайшего окна. — Высота здесь небольшая, да и до звездолета будет гораздо ближе.

— У нас ничего не получится, — дрогнувшим голосом произнес Улиткинс.

— Все у нас получится, — возразил Скайт. Он с трудом выкручивал последнюю оконную задвижку, которая шла туго из-за того, что была закрашена масляной краской.

Наконец окно распахнулось, и в него ворвался порыв свежего ветра, растрепав волосы Уорнера. Скайт перекинул ногу через подоконник.

— Друг, — обратился он к Дерку перед тем, как спрыгнуть с двухметровой высоты на гранитное покрытие двора, — там нас ждет беззаботная жизнь в богатстве и славе. Так неужели ты хочешь упустить свой шанс и провести остаток своей жизни в этой грязной дыре под названием Фабиан?

— Меня не нужно спрашивать дважды, когда речь заходит о больших деньгах, Скайт Уорнер. Тебе бы пора это знать, — ответил Улиткинс и последовал примеру товарища.

За их спинами раздался визгливый и пронзительный крик:

— Вот они! Держите их! — это кричал пришедший в себя после падения фельдфебель.

Скайт с Улиткинсом спрыгнули вниз. При этом Дерк зацепился рукавом за гвоздь и разорвал свой шикарный синий мундир. Оказавшись во дворе, друзья опрометью бросились к опущенному наподобие трапа люку звездолета. Им предстояло преодолеть по открытому пространству около пятидесяти метров. И когда часть этого расстояния была уже позади, в открытом окне показалась лысая голова фельдфебеля с красным лицом и рыжими усами.

— Держи! Лови ренегатов! — понесся вслед его противный голос. При этом фельдфебель широко открывал рот и грозил кулаком.

Улиткинс бежал изо всех сил. Кобура с парализатором при каждом толчке ощутимо хлопала его по правой ягодице. Аксельбанты хлестали из стороны в сторону. Но как ни старался Дерк, обогнать Скайта ему не удавалось. Обнаженный торс Уорнера с рельефом накачанных мышц, блестящий от пота, всю дистанцию до корабля маячил впереди.

Глядя на загорелую спину Уорнера, Дерку в голову лезла неприятная мысль о том, что Скайт может закрыть крышку люка корабля прямо перед его носом. Дерк допускал мысль, что Скайт мог так поступить из мести за то, что он сдал его властям Фабиана. По крайней мере сам Улиткинс был способен на такой поступок, и то, что впереди сейчас бежит Скайт, его очень сильно раздражало.

Сзади к крикам фельдфебеля присоединился еще чей-то баритон. В окнах замка, выходивших во двор, появились встревоженные лица. С левой стороны располагался выезд из двора замка, закрытый поднимающейся решеткой и мощными воротами. Оттуда из караульного помещения выбегал наряд охраны с каренфаерами в руках. В открытое окно выпрыгивали офицеры. Из боковой двери высыпал взвод солдат под руководством белобрысого сержанта, который, показывая пальцем в сторону бегущего к звездолету Улиткинса, подгонял матюгами своих подчиненных. Все пути к отступлению были отрезаны, остался единственный — космический корабль Скайта Уорнера. Но до него нужно было еще добежать, а солдаты в любой момент могли открыть стрельбу на поражение.

— Держи его! — задыхаясь от быстрого бега, завопил он и выстрелил из своего парализатора поверх головы Скайта, когда тот достиг трапа и скрылся под защиту брони своего звездолета.

Этот поступок позволил Дерку ввести в заблуждение преследователей и благополучно достигнуть спасительного корабельного люка. Со стороны все выглядело так, как будто офицер военно-космических сил преследует преступника, пытающегося убежать.

Дерк из последних сил взбежал по металлической плите в переходной тамбур звездолета и опустился на колени, переводя дыхание после бешеной гонки. Тут мимо него наружу, возмущенно вопя и махая в воздухе руками, пролетело тело маленького человека в ярко-голубом мундире денщика высшего офицерского состава. Маленькие розовые звездочки на шароварах денщика свидетельствовали, что он прислуживает генералу.

Скайт, который вышвырнул этого человека из своего корабля, по-хозяйски отряхнул руки и нажал на рычаг возле выхода. Загудели генераторы, перекрывая крики, доносившиеся снаружи, и широкая плита-трап стала подыматься, закрывая собой проход. Когда люк плотно встал на место, автоматически зажегся свет в тамбуре.

Не теряя драгоценного времени, беглецы направились в рубку управления. Из тамбура переходного отсека они прошли через широкий десятиметровый коридор, по обеим сторонам которого за зарешеченными дверями тянулись грузовые ячейки со штабелями зеленых ящиков, маркированных армейскими штриховыми кодами. Миновав последнюю ячейку, они оказались у подъемника на вторую палубу.

— Они даже не успели разгрузить мой товар, — мимоходом заметил Скайт.

Вторая палуба состояла из трех помещений: восьмиметровой рубки управления с большим полукруглым пультом, куда выходили двери подъемника, короткого коридора, начинавшегося отсюда же и ведущего к камбузу, и единственной каюты экипажа. Общая площадь второй палубы составляла двадцать метров, что было в пять раз меньше площади первой — грузовой палубы. Это объяснялось тем, что двигатель звездолета располагался посредине корпуса на второй палубе, а оставшееся место занимали различные приборы и оборудование.

Скайт занял одно из трех кресел перед пультом. Привычным движением накинул на плечи лямки ремней и застегнул замки креплений. Улиткинс проделал тоже самое на кресле справа от друга. Пальцы Скайта Уорнера с непостижимой скоростью забегали по кнопкам на пульте управления. По ожившим мониторам поползли столбцы цифр параметров. Зажглись многочисленные индикаторы. Где-то в глубине корпуса звездолета задрожало, загудело. Пошла мелкая вибрация, по которой Дерк Улиткинс понял, что Скайт предпринял экстренный взлет, и, как бы в подтверждение этой мысли, перегрузка тут же вдавила его в мягкое кресло второго пилота.

Хороший пилот и отличается тем, что когда он вырывается в открытый космос, то догнать его все равно что ловить ветер в поле. Правда, среди пилотов существует еще одна поговорка: «На каждого орла найдется свой камень». И этим камнем может стать любой астероид, случайно возникший на пути звездолета, или просто более удачливый летчик. Но, к счастью для Скайта Уорнера и Дерка Улиткинса, удача сопутствовала им. Их старт прошел в то время, когда спутник Эминиста находился с обратной стороны планеты Фабиан. И весь военно-космический флот Фабиана стоял на рейде с той стороны, охраняя околопланетарное пространство от врагов Его Королевского Величества и предателей с Эминисты. А зенитная артиллерия не открыла огонь по взлетающему кораблю из-за белой короны на его борту. Когда же пришел приказ из главного штаба, звездолет был уже не в зоне досягаемости наземных средств ПВО.

 

Глава 1.5.

Шли третьи сутки полета. Фабиан со своей локальной войной, повстанцами и службой безопасности остался далеко позади, затерявшись в бездонных глубинах космоса. Звездолет проглатывал парсек за парсеком, мчась в гиперпространстве, оставляя далеко за кормой созвездия, туманности и холодные безжизненные миры с потухшими звездами, про которые ходили страшные легенды и предания. Запас дейтерия в топливных баках корабля был, что называется, «под завязку». Системы звездолета функционировали безупречно. Регенерация воздуха работала без перебоев.

Когда Скайт Уорнер сидел в заточении, прикованный в подвале замка Радонес, его звездолет приказом коменданта города Сундзурана конфисковали и передали в ведение военно-космических сил Фабиана. Корабль заправили, отрегулировали барахлившую до этого систему охлаждения реактора, пополнили запасы пищи и воды.

После того как Уорнер с Дерком совершили дерзкий побег, в капитанской каюте Скайт обнаружил чемодан с личными вещами генерала ВВС Фабиана Пола Риверса и его генеральскую шашку в красивых ножнах с серебряными клепками. Именно этот человек официально стал хозяином конфискованного корабля и всего груза, находящегося на его борту.

Дерк Улиткинс долго смеялся, читая письма генерала, которые тому писала жена. Дерк лично знал Пола Риверса, так как служил под его командованием, и чтение личной переписки начальника с интимными подробностями приводило Улиткинса в неописуемый восторг. Этому занятию Улиткинс посвятил все три дня, читая Уорнеру вслух самые откровенные места. Он также сразу же завладел парадным мундиром генерала с золотыми пуговицами в два ряда и огромными круглыми погонами, украшенными бахромой из позолоченных нитей. Мундир был Дерку великоват и висел на нем мешком. Но Дерк все равно носил его и не столько из-за того, что свою собственную форму он порвал при побеге, сколько из-за того, что ему было приятно покрасоваться в парадном мундире бывшего командира, который совсем недавно отдавал Дерку приказы и помыкал им.

— Хотел бы я посмотреть на рожу этого индюка, — говорил Дерк, рассматривая фотографию Пола Риверса, где он был изображен со своей семьей на фоне замка Радонес, — когда ему скажут, что его багаж из-под самого носа службы безопасности умыкнул Дерк Улиткинс. Готов биться об заклад, что этот жук хотел присвоить себе весь твой груз, Скайт, и заработать на этом деле неплохие деньжата. Я хорошо знал его. Он тащил из нашего полка все, что плохо лежало. А теперь украли у него самого, да еще личные вещи! Он этого не переживет! — И Дерк заливался злорадным смехом.

— Почему тебя так радует, что подумает Пол Риверс? — недоуменно спрашивал Скайт.

— Ты не понимаешь, Скайт: потеря документов, регалий, именного оружия, на котором он поклялся служить Гертрехту, когда его производили в чин генерала, исчезновение корабля с бунтовщиком, приговоренным к смертной казни. Да за такие дела его не только разжалуют — его лишат дворянства и всех связанных с этим привилегий! А это самое страшное, что может быть для потомственного дворянина на Фабиане. Теперь он сам станет «плебеем» и «чернью». Я помню, как Риверс плюнул в лицо одному из пилотов, когда тот пожаловался ему на то, что служба обеспечения полетов недоливает горючее в баки истребителей… Скотина… А как он при этом смотрел на меня!

— Теперь понятно, — догадался Скайт Уорнер, — у тебя личные счеты с генералом.

В динамике корабельной связи раздался механический голос автопилота:

— Корабль выходит в заданный район. Через полчаса выход из гиперпространства в точке назначения. Тридцатиминутная готовность.

— Пошли в рубку управления, — выслушав сообщение, произнес Скайт. Необходимо подготовиться к выходу из прыжка.

 

Глава 1.6.

Серая корабельная крыса с облезлым хвостом и отвратительным красным наростом на спине пробежала через середину грузовой палубы и спряталась под одним из контейнеров. Снаружи остался лишь ее длинный голый хвост, который затем медленно втянулся следом. Проводив грызуна безразличным взглядом, Си Джей Хантер перекинул длинную тонкую сигару из правого уголка рта в левый.

— В трюмах скопилось слишком много барахла — это привлекает крыс, — с отвращением произнес он и сплюнул на металлический пол. Желтый от никотина плевок упал рядом с его остроносыми ботинками на высоком каблуке.

Слабый свет от нескольких ламп под потолком с трудом пробивался меж рядами огромных стальных контейнеров, стоящих друг на друге до самого верха. Синеватое освещение делало лица присутствующих мертвецки бледными. А их глаза в этом свете сверкали неестественным блеском в черных впадинах глазниц.

На нижней грузовой палубе звездолета собрались трое: Си Джей Хантер старший боцман, Майкл Макэлпайн — начальник отдела безопасности корабля и Дерк Улиткинс — пилот истребительной эскадрильи корабля. У всех собравшихся было только одно характерное сходство — низко подвешенные бластеры.

— Старик уже не тот, что был раньше, — это правда. Но я не вижу, кто бы мог занять его место, — произнес Макэлпайн.

Лицо начальника безопасности было мужественным и, с точки зрения женщин, привлекательным. Густые темные волосы, прямой нос, насмешка во взгляде и всегда гладковыбритый подбородок с ямочкой посередине. Майкл носил темно-синий офицерский мундир без знаков отличия. Ему не нужны были все эти знаки и нашивки — и так было известно, кто он такой и что он умеет делать, потому что когда Макэлпайн работал, то крики и стоны допрашиваемого слышались по всей громаде звездолета. От Макэлпайна невозможно было что-либо скрыть или утаить — такая была у него работа.

«Мясник рассчитывает сам занять место капитана», — усмехнувшись на слова Макэлпайна, подумал Си Джей Хантер.

— Незаменимых людей нет, — вслух произнес Хантер и перекинул сигару обратно в правый угол своего рта.

По сухому вытянутому лицу боцмана с правой стороны от самого виска до подбородка проходил глубокий шрам с розовыми рубцами от старых швов, и когда Хантер манипулировал с сигарой, шрам двигался, словно жил на его лице своей собственной жизнью.

До того момента, пока они не встретились на нижней грузовой палубе, в самом укромном уголке пиратского звездолета «Валрус», никто из них не знал, кто участвует в заговоре против капитана. Только Си Джей Хантер знал всех заговорщиков с самого начала, как человек, заваривший эту кашу, и поэтому сейчас он претендовал, чтобы новым капитаном выбрали именно его.

Си Джей Хантер до того, как попал в команду самого опасного пирата галактики Браена Глума, был главарем гангстеров в Гуэмсити. Его банда держала под контролем весь игорный бизнес города, торговлю наркотиками и проституцию. Хантер был самым «уважаемым» человеком в Гуэмсити. За его быстрый бластер и жестокий нрав Хантера прозвали «молниеносный Си».

Но вот в городе появился новый комиссар полиции. На место старого, скончавшегося от передозировки наркотина в одном из городских притонов, назначили никому не известного шерифа с одной богом забытой колонии в дальнем космосе Союза Свободных Планет. Нового комиссара звали Нельсон Пойнтер. С этого момента для преступного мира в Гуэмсити настали черные дни. Притоны и публичные дома закрывались один за другим. Многие из парней Хантера закончили свою карьеру в лужах крови на мостовых города, а тому, кто все же избежал их участи, пришлось осваивать профессию шахтера на урановых рудниках. Си Джей не смог смириться с поражением и пошел лично выяснять отношения с комиссаром. После их встречи у Хантера и появился страшный шрам на правой стороне лица. Злые языки говорили, что именно такого шрама и не хватало Хантеру, чтобы соответствовать своему внутреннему миру.

Чуть не расставшись с жизнью, с изуродованной внешностью, без гроша в кармане «молниеносный Си» стремительно покинул город. После долгих скитаний по различным планетам ему пришлось вспомнить забытую профессию ганфайтера. Но и здесь его подстерегала неудача. При ограблении федерального банка банда, которую сколотил Хантер, попала в засаду, из которой удалось чудом уйти только ему одному, оставив на полу в банке, вместе с двумя компаньонами, двадцать полицейских. За его голову правительство назначило большую награду. Теперь на хвосте у Си Джея висели, кроме полиции и федеральных агентов, частные охотники за головами. А с такой приметной внешностью, какая теперь была у Хантера после встречи с Нельсоном Пойнтером и теми нулями, которые шли после суммы за его голову, уйти от «парней в черном» стало невозможно. Единственное место, где мог спрятаться приговоренный к смертной казни, так это среди таких же изгоев, как и он сам. Си Джей понял это, когда его чуть не подстрелил один из охотников в баре захолустного городка на планете без названия. Хантера спасло только то, что он первым вытащил свой бластер. Помыкавшись по ночлежкам и притонам различных планет, в одном из портов свободных миров далекого космоса он примкнул к пиратской команде Браена Глума.

— Джентльмены, мне не нужно вам напоминать, но мы не можем разойтись, не приняв конкретного решения по этому вопросу, — сказал Майкл Макэлпайн.

Майкл Макэлпайн пришел на пиратский корабль Браена Глума из военной контрразведки. Его разжаловали за жестокость, которую он проявил в отношении группы военнопленных. О беднягах бы и не вспомнили, не окажись среди них сына одного из генералов противника. Отец в золотых погонах решил поменять пленного полковника на своего отпрыска. Когда же генерал узнал, что с его сына живьем сняли кожу, а затем облили бензином и сожгли в общей яме, старик с горя расстрелял полковника, а с ним и всех остальных, кому посчастливилось оказаться в это время в лагере для военнопленных.

Майор Майкл Макэлпайн, любимец женщин и подающий большие надежды офицер, в одночасье превратился в сержанта Макэлпайна. Сослуживцы, воспользовавшись моментом, припомнили ему все, включая своих жен и карточные проигрыши. Кончилось тем, что Макэлпайн в бильярдной убил четверых офицеров, расчленил их тела, распихал по лузам интимные части их тел и оставил службу. Военный трибунал заочно приговорил Майкла Макэлпайна к расстрелу, но его так и не нашли.

— Улиткинс, что скажешь ты? — спросил Хантер. Улиткинс молча пожал плечами и покачал головой.

Он стоял, скрестив на груди руки, и не моргая смотрел себе под ноги.

На борт пиратского звездолета Дерк Улиткинс попал раньше, чем Майкл Макэлпайн и Си Джей Хантер. Но подняться выше командира истребительной эскадрильи так и не сумел. Возможно, Браен Глум специально оставил Улиткинса на этой должности из-за того, что лучшего пилота боевого истребителя, чем Дерк Улиткинс, найти было практически невозможно. Дерк был асом своего дела, так как подготовку прошел в высшем летном училище Союза, служил на военном звездолете-матке, участвовал во многих военных операциях. И если бы не его жажда роскошной и красивой жизни, то скорее всего он сделал бы себе отличную военную карьеру. А так в один прекрасный день Дерк Улиткинс угнал истребитель, прихватив попутно из сейфа жалованье всего экипажа своего корабля за целый месяц.

Наступила тишина. Слышно было лишь, как пищат крысы и глубоко в недрах звездолета вибрирует двигательная установка.

Заговорщики провели в трюме уже больше получаса, а разговор не клеился. Никто из присутствовавших не осмеливался напрямую произнести слово «убийство».

Трое мужчин, в чьих жилах текла отнюдь не вода, кому набил оскомину знакомый лик смерти, постоянно кружащей рядом, стояли на площадке в глубине трюма и боялись вслух произнести фразу об убийстве капитана корабля — Браена Глума!

У Дерка Улиткинса в этой компании был самый слабый голос. В любом случае на роль капитана он рассчитывать не мог. Поэтому больше всего прав на молчание было у него, чем Дерк и пользовался, не проронив за все время беседы ни единого слова.

— Черт возьми! — не выдержал Си Джей Хантер. — Что мы боимся? Браена Глума сейчас даже нет на корабле!

— И что ты предлагаешь? — мрачно спросил Макэлпайн, подумав про себя: «Жаль. Я упустил момент. Теперь придется согласиться с тем, что новым капитаном должен стать Си Джей».

Си Джей Хантер холодно улыбнулся, почувствовав в интонации голоса Майкла Макэлпайна молчаливое согласие с тем, что новым капитаном должен стать никто иной, а именно он — Си Джей Хантер.

— Пока Глум отсутствует, мы захватим корабль и уйдем в другую галактику. Когда же Браен вернется, то не найдет ни нас, ни своего звездолета, — энергично заговорил Хантер.

— Ты хочешь оставить Браена в живых? Это недальновидно. Глум обязательно разыщет нас. Лучше самим пустить себе кровь, чем ждать, когда это сделает он, не согласился с боцманом Макэлпайн. — А что ты думаешь по этому поводу? спросил он у Дерка Улиткинса.

Дерк молча пожал плечами и невразумительно покачал головой.

Не дождавшись от него ответа, Хантер мрачно произнес:

— Тогда я предлагаю убить Браена Глума, когда он вернется на корабль.

— Как ты собираешься, это сделать? — спросил Майкл.

— Дерк Улиткинс на своем истребителе уничтожит челнок Глума, когда тот будет выходить из гиперпрыжка. Нам не надо будет даже выкидывать за борт его тело.

— А как быть с экипажем? Большинство из них не поддержит наших намерений.

— Не волнуйся, Майкл, если не будет Браена Глума, они станут делать то, что скажем мы. Нужно будет только избавиться от первого помощника капитана Скайта Уорнера.

Макэлпайн на мгновение задумался. Затем окинул боцмана с ног до головы оценивающим взглядом и произнес:

— Мне нравится ваш план, капитан Хантер. Самодовольная улыбка исказила лицо новоиспеченного капитана Си Джей Хантера. Шрам на его щеке искривился, собравшись в неприятную гармошку из соединительных тканей и заживших рубцов.

— Новому капитану нужен новый первый помощник, — все еще улыбаясь, сказал Хантер и посмотрел в холодные глаза начальника отдела безопасности.

— Я принимаю ваше предложение, сэр, — успел сказать Макэлпайн, перед тем как раздались чьи-то приближающиеся шаги.

Все трое, словно по команде, опустили руки на рифленые рукоятки своих бластеров и развернулись в ту сторону, откуда до них донесся звук шагов. В напряженной тишине они всматривались в сумрак грузового трюма, пытаясь на слух определить, кому же принадлежат эти шаги. Си Джей Хантер нервно перекинул истлевшую почти до конца сигару в левый угол рта.

Вначале прохода между контейнерами появилась фигура человека. От заговорщиков его отделяло несколько десятков шагов, но так как он находился в темноте, никому не удавалось определить, кто же это такой.

Нисколько не удивившись присутствию в таком глухом месте звездолета трех вооруженных членов экипажа, человек направился в их сторону. По неспешному, уверенному шагу, рукам, опущенным к двум бластерам, покоившимся в низко висящих кобурах, Си Джей Хантер определил, что перед ним профессиональный ганфайтер. На это у Хантера был наметанный глаз. А на всем корабле Си Джей знал только двух человек, кого можно было назвать настоящими ганфайтерами, — себя и Скайта Уорнера.

Скайт Уорнер вышел на освещенное место. Спокойный и твердый взгляд чуть прищуренных глаз и маленькие красные огоньки индикаторов, показывающие полный заряд энергетических батарей на обоих бластерах, говорили, что первый помощник капитана Скайт Уорнер знает, что тут происходит. Напротив него стояли в ряд Си Джей Хантер, Майкл Макэлпайн и Дерк Улиткинс.

— Я не мог не зайти, зная, что тут обсуждают и мою персону, — четко выговаривая каждое слово, произнес Уорнер. При этом пальцы его рук почти касались рукоятей бластеров.

— Ты поступил правильно, Скайт Уорнер. Зайдя сюда, ты сильно облегчил нам жизнь, — ответил на приветствие первого помощника Си Джей.

— У меня для вас плохие новости, джентльмены, — холодно произнес на его слова Уорнер. — Сегодня ваши похороны.

С каждым мгновением напряжение нарастало. Сложившаяся ситуация вот-вот должна была разрешиться грохотом выстрелов.

— Джентльмены, мы можем все решить цивилизованным образом, — сказал Майкл Макэлпайн. — Есть такое слово — компромисс.

— Никаких компромиссов, — отрезал Си Джей.

— Но капитан! — попытался возразить Макэлпайн, Скайт Уорнер усмехнулся одними кончиками губ.

— Хантер, ты уже капитан?

— Да, Скайт Уорнер. И у меня новый первый помощник.

— Куда же вы дели старого? — с наигранным удивлением в голосе спросил Скайт Уорнер.

— В ад, — мрачно произнес Си Джей Хантер. Эти слова послужили сигналом для всех присутствующих.

Молниеносным движением правой руки Хантер схватился за бластер, Макэлпайн также потянулся к своему оружию, но успел лишь коснуться рифленой ручки своего мегаваттного флэштера, прежде чем энергетические импульсы мощных бластеров ударили в грудь обоим заговорщикам.

Наступила тишина. Все слова были сказаны. Скайт Уорнер стоял на прежнем месте, сжимая в обеих руках по дымящемуся «Дум-Туму». Выражение его лица осталось непроницаемым, словно на нем была надета каменная маска. Привычным движением, крутанув бластеры на пальцах, он засунул их обратно в кобуры.

В скупом освещении слабых ламп напротив Скайта остался стоять только Дерк Улиткинс, который даже не притронулся к своему оружию. А рядом лежало два мертвых тела.

— Значит, только эти двое участвовали в заговоре? — подойдя ближе, поинтересовался Скайт Уорнер.

— Раз больше никто не пришел, значит, так оно и было, — ответил Дерк.

— Ты поступил правильно, что предупредил меня.

— Хантер и Макэлпайн, наверное, так не думают, — усмехнулся Дерк Улиткинс.

— Они уже ничего не думают, — сказал Скайт Уорнер, глядя на трупы. Он склонился над Си Джей Хантером. — Счастливого плавания, капитан Хантер. — С этими словами Скайт раздавил носком ботинка окурок сигары, выпавший из открытого рта мертвеца.

— Отличная работа, парни, — этот голос раздался из узкого прохода слева.

Не узнать его было невозможно. По спине Скайта Уорнера побежала холодная струйка пота. А у Дерка Улиткинса от страха отвисла челюсть и побледнело лицо, словно его покрыли толстым слоем белой пудры.

Из абсолютно черного прохода, образованного двумя рядами больших железных контейнеров, больше похожего на щель, появился капитан звездолета Браен Глум. Одет он был в свою широкую красную рубаху, а на его лице играла дьявольская улыбка.

— Я позабавился от души, наблюдая за вашей беседой, — произнес капитан, подходя ближе. — Давно я не получал такого удовольствия.

Каким образом Браен Глум оказался здесь в этот момент? Ведь два дня тому назад Скайт Уорнер и еще десяток человек экипажа проводили капитана на его личный космический челнок, на котором Глум и улетел. Куда отправлялся Браен Глум, никто, как обычно, не знал. Зато сейчас Скайт отлично знал, что челнок так до сих пор и не возвратился. Как же тогда Браену Глуму удалось попасть на корабль?! Да еще так, что никто его не заметил?! От всего этого веяло чем-то сверхъестественным.

— Приятно смотреть, как ты работаешь, Скайт Уорнер. Я не ошибся, назначив тебя первым помощником, — продолжил свою речь Браен Глум. — И ты, Дерк Улиткинс, прекрасно сыграл свою роль. Мне всегда нравилось, с какой легкостью ты можешь встать на сторону победителя. Предательство — это искусство, которым необходимо владеть в совершенстве. Ты, Дерк Улиткинс, подаешь большие надежды в этой области… Но упаси тебя бог даже думать о том, чтобы предать меня.

— У меня даже в мыслях не было чего-либо подобного, — дрожащим от страха голосом ответил Дерк.

Браен Глум усмехнулся, словно читал самые сокровенные мысли всех присутствующих. От этой усмешки по телу Улиткинса побежали мурашки.

— Кого мы назначим на должности старшего боцмана и начальника службы безопасности, капитан? — спросил Скайт Уорнер.

— Незаменимых людей нет, — ответил капитан. — Выбери сам. Я тебе доверяю, Скайт Уорнер.

 

Глава 1.7.

Гигантский сине-зеленый шар планеты на фоне черного космического пространства завис в экране переднего обзора. Белые мерцающие звезды усеяли пространство вокруг планеты, словно пыль. У нее не было названия, как и у звезды, вокруг которой она вращалась по своей орбите. У той и у другой были лишь порядковые номера, под которыми они числились в реестре космических тел. Зато звездное скопление, куда входило это слегка розоватое светило, освещавшее своим мягким светом сине-зеленый шар планеты, называлось «Мертвая Роза». Порядковый номер розовой звезды был гамма, и название звезды полностью звучало — Гамма Мертвой Розы. Браен Глум любил красивые названия. Именно на этой планете, с поверхностью, покрытой неприступными джунглями, с болотами, кишащими паразитами и ядовитыми змеями, самый страшный пират вселенной устроил свое тайное логово.

Скайт Уорнер вывел свой звездолет на круговую орбиту. Теперь он летел точно вдоль линии экватора, совершая виток за витком вокруг планеты. В нижнем обзорном экране проносились бескрайние зеленые массивы непроходимых джунглей, лужи озер, извивающиеся, как змеи, нити рек, впадающих в моря, и белые покрывала облаков.

Бортовой компьютер корабля сканировал поверхность, составляя подробную карту местности. Осталась самая сложная часть — выяснить точное место нахождения тайника Браена Глума, что было совсем непросто в этом море растительности.

Приятели сидели в рубке управления, разложив на пульте фотографии, карты и диаграммы. Дерк выводил на экран компьютера цветные слайды поверхности планеты с горными образованиями.

— Скайт, на этом снимке тоже видны какие-то скалы, — произнес он, показывая очередной слайд, выбранный компьютером из нескольких тысяч по заданным параметрам. Их ввел в программу поиска Скайт Уорнер.

— Нет. Это не те скалы, — кинув беглый взгляд на изображение, ответил Скайт. — Те были похожи на букву М.

— Если посмотреть с другой стороны, так оно и будет, — сказал Дерк, поменяв ракурс.

Скайт внимательнее посмотрел на вид, получившийся на экране после разворота изображения.

— Похоже, но это не те скалы.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Мы уже пересмотрели полторы сотни скал, похожих на треснутый зуб, букву М, утес с трещиной. Как ты можешь знать, что не пропустил то, что мы ищем? — в голосе Дерка Улиткинса звучало раздражение.

— Если ты устал, можешь пойти отдохнуть, — предложил Скайт Уорнер.

— Нет, я не устал. Мне просто кажется, что ты что-то недоговариваешь. Ты что-то знаешь, чего не знаю я, и молчишь. Ты мне не доверяешь?

Скайт Уорнер оторвался от карты, с которой работал уже несколько часов, и посмотрел на товарища.

— А ты сам ничего от меня не скрываешь?

— О чем ты? — удивленно спросил Дерк.

— Я объясню, — потягивая спину, затекшую от долгого сидения над фотографиями, ответил Скайт. — Этот разговор, рано или поздно, все равно должен был произойти. Я все знаю насчет золота, — неожиданно произнес Скайт Уорнер, рассчитывая застать Дерка врасплох.

Лицо у Дерка вытянулось. Скайт добился желаемого результата.

— Откуда ты узнал? — выдавил из себя пораженный Дерк Улиткинс. — Об этом никто не мог знать, кроме меня!

— Меня больше интересует, откуда о золоте Императора стало известно тебе, — проигнорировав вопрос Дерка, продолжал наступать Скайт Уорнер.

— Однажды на Фабиане мне пришлось поработать священником, — после недолгой паузы, позволившей ему собраться с мыслями, стал рассказывать Улиткинс. — На одном из секретных космодромов, спрятанном в лесу, взорвались бочки с горючим. Сами они взорвались или им кто-то помог, я не знаю. Мне повезло, я в это время находился в деревне по соседству, у одной своей знакомой. После взрыва я первым оказался на месте происшествия. От космодрома осталась только одна большая выжженная воронка. В огне погибли все, кроме одного из офицеров безопасности. Парня спасло лишь то, что его отшвырнуло далеко в сторону ударной волной. Но этот человек так обгорел, что я сразу понял, жить ему осталось совсем недолго. У бедняги сгорела вся кожа на голове, руках, груди и, наверное, был сломан позвоночник. Офицер полностью ослеп и постоянно повторял: «Помогите, помогите…». Он даже не кричал. Лежал так тихонечко на травке и скулил… Когда я подошел к нему, он дернулся, почувствовав рядом присутствие человека, и спросил: «Святой отец — это вы?». Я сказал, что нет, но мне кажется, что он, кроме того, что ослеп, еще и оглох. Он меня не слышал и сразу стал исповедоваться. Честно говоря, вряд ли господь отпустил бы ему грехи, даже если бы у него был настоящий священник. До того как поступить на службу к нынешнему королю Фабиана Гертрехту Второму, он работал в имперской службе безопасности Великого Императора, куда до распада Империи входило и Королевство Фабиан. Он был в числе тех, кто отправил тот самый почтовый звездолет на Фабиан, который захватил Браен Глум. По словам умирающего офицера, на том почтовике тайно вывозились личные драгоценности Великого Императора.

— Но там же ничего не было! — прервал рассказ Дерка изумленный Скайт. — Я лично обследовал трюмы!

— Драгоценностей там, конечно, не было, да они бы и не уместились в трюме небольшого корабля. Почтовый звездолет перевозил только документы, в которых указано, где спрятаны сокровища. Великий Император боялся, что Союз Свободных Планет возьмет верх в войне с Империей, и решил на всякий случай обезопасить свои накопленные за многие годы диктаторского правления богатства. Специальная команда самых надежных слуг Великого Императора спрятала где-то в космосе весь золотой запас Империи, а координаты того места занесла на лазерный диск, который должен был доставить на Фабиан почтовый звездолет. Тот офицер, что умер у меня на руках, был в ликвидационной группе. После того как слуги спрятали сокровища и передали ему кейс с картой, он лично пустил в расход всю команду смертников, а диск отправил почтой на Фабиан.

— Доверить почте такое богатство! Это безумие! — воскликнул Скайт.

— Таков был приказ Императора.

— Значит, Император сам был кретином. Ничего удивительного в том, что он проиграл войну.

— Был Великий Император кретином или не был, плевать. Меня больше интересует, знал ли Браен Глум, что именно везет почтовый звездолет.

— Этот старый дьявол был способен на все. Вполне возможно, что Глум и знал, что находится на борту почтовика. Не зря он забрал себе кейс с документами. Я все больше прихожу к выводу, что Глум неслучайно очутился в том месте и в то самое время, когда там же пролетал почтовый звездолет. Его поведение было весьма странным тогда.

— Его поведение всегда было странным, — заметил Дерк Улиткинс.

— Ты прав, Дерк, и ответ на все вопросы надо искать именно в этом месте в логове Браена Глума.

— Скайт, с этого момента ты знаешь все, что знаю я, — сказал Дерк Улиткинс. — Расскажи теперь, каким образом тебе удалось узнать про золото.

— Честно говоря, я имел в виду золото, которым Великий Император должен был расплатиться с Фабианом за военные корабли. Оно доставлялось на Фабиан этим же звездолетом.

— Но там же не было никакого золота! — настала очередь удивиться Дерку Улиткинсу.

— Вот это-то и странно…

Скайт Уорнер извлек из кармана пачку сигарет, угостил Дерка Улиткинса, и они молча стали пускать дым в потолок рубки управления. Впереди предстояла долгая, кропотливая работа, напоминающая собой поиски иголки в стогу сена. Но конечный результат оправдывал любые затраты сил и средств.

 

Глава 1.8.

С вершины потухшего вулкана открывалось великолепное, захватывающее зрелище ночного неба планеты Дран. Посередине бездонного океана черного космоса, усыпанного жемчугом звезд, текла река разноцветных огней, мерцающих наподобие фейерверка. Она брала свое начало за горизонтом с юга и исчезала на севере. Ее широкий поток бесшумно вращался по орбите планеты уже многие тысячелетия. Это был поток астероидов, оставшихся на месте разрушенного спутника планеты, в который давным-давно попала комета. После многовековых катаклизмов, когда на Дран падали огромные осколки, уничтожая все живое на ее поверхности, испаряя океаны, смещая континенты, и сформировалось кольцо астероидов вокруг планеты. Теперь холодные скалы, кружащие в небе, не представляли смертельной угрозы, как раньше. Их орбиты стали стабильными и постоянными, превратив хаос в равномерный круговой поток, поражающий красотой и величием.

Буйство стихии космоса удалось пережить только растениям, мелким грызунам и некоторым рептилиям. Постепенно поверхность планеты заросла лесом из гигантских лиственных деревьев. Их огромные стволы, несколько десятков метров в обхвате, уходили высоко вверх. Деревья тянулись своими ветвями к тому самому небу, с которого в прошлом на их планету пришла смерть, подставляя днем зеленые кроны под лучи мягкого света желтой звезды, а ночью под отраженный призрачный свет искрящейся реки астероидов.

Скайт стоял на верхней смотровой площадке, карнизом нависающей над дремучим лесом внизу, и завороженно глядел на фантастический вид, открывавшийся отсюда его взору. Из зеленого лесного моря, раскинувшегося от горизонта до горизонта, повсюду подымались кратеры и вулканы — молчаливые свидетели грозных событий прошлого. На их выжженных раскаленной лавой склонах деревья не росли и скалы выглядывали из лесного покрывала планеты, как старые, обломанные зубы, отражая своей гладкой поверхностью скупой свет далеких звезд.

В кратере одного из вулканов и была оборудована главная пиратская база Браена Глума. Выжженный изнутри адским огнем, кратер представлял собой пустотелый конус с множеством пещер, по которым раньше текла раскаленная лава. В этом естественном убежище не требовалось возводить стены или рыть землю. Верхнее отверстие было закрыто толстой стальной плитой, на которую накидали песок и камни, а в боковые проходы вставили металлические ворота. Пираты Браена Глума провели освещение, вентиляционную систему, очистили стены, потолок, пол от шлака, гари и устроили в нижних пещерах склад для пиратской добычи, захваченной в разбойничьих рейдах.

Попасть на базу можно было только через четыре боковых прохода, закрывавшихся мощными воротами. Они были такой ширины, что через них мог спокойно пройти космический челнок со звездолета. Ворота выходили на все четыре стороны. Это было сделано на случай внезапной атаки, чтобы была возможность мгновенно уйти в любом направлении.

Сам звездолет Браена Глума «Валрус» находился спрятанным в Поясе астероидов. Найти его в хороводе каменных глыб, не зная параметров орбиты, было невозможно. Там, на одном из астероидов, Браен Глум устроил небольшую верфь, где производился ремонт корабля. Здесь же на «Валрус» установили новые лазерные пушки повышенной мощности, которые Браен Глум заказал через одну подставную фирму на самом Плобое. Таких мощных орудий не было еще ни у одного корабля военного флота Империи или Космического Союза. «Валрус» был первым военным звездолетом, способным одним выстрелом уничтожить небольшой астероид.

Скайт Уорнер увидел, как от равномерно движущегося потока над головой отделилась маленькая точка и стала приближаться к базе. Это был шатл Браена Глума. Капитан возвращался после своего очередного внезапного исчезновения. Скайт проследил взглядом, как точка, войдя в плотные слои атмосферы, оставляет за собой слабый светящийся след и постепенно превращается в яркое пятно. Затем шатл вошел в тень планеты, и его место нахождения можно было определить лишь по проблесковым огням бортовых маяков. Шатл, похожий на хищную стальную птицу, приближался к базе со стороны южных ворот.

Скайт бросил последний взгляд на сказочный небосвод и направился к посадочной площадке встречать капитана. Второй помощник капитана Дел Бакстер в данный момент находился на звездолете. Из старших офицеров на базе, кроме Скайта, возвращавшегося Браена Глума встретить было некому.

Широкие внутренние проходы базы освещались яркими лампами дневного света. Над потолком были проложены толстые трубы вентиляции, линии электропередачи и силовые кабели. Пол устлали металлическими решетками, под которыми также были проложены коммуникации, как и под потолком. Шаги ног, обутых в летные ботинки на толстой подошве, гулкими эхом отдавались в коридоре, пока Уорнер шел к главной пещере в самом центре кратера, оборудованной для приема летательных аппаратов. Там сходились все четыре выхода с базы, через которые вылетали космические челноки. Оттуда начинались и все проходы по многоярусной системе пещер.

Не доходя до просторного зала, Скайт Уорнер услышал смех, музыку в стиле рэп и гулкие ритмичные удары в такт незамысловатой мелодии. Экипаж хоть как-то пытался развлечься и разогнать скуку, появившуюся после вынужденного двухнедельного безделья, пока капитан был в отлучке.

Уорнер вошел в просторную пещеру. В диаметре она имела метров сто — сто пятьдесят. Облизанные лавой стены уходили на высоту пятидесяти метров к стальному клепаному потолку с металлическими балками, на которых висели мощные прожектора. Они освещали все пространство внизу, где стояли погрузчики небольшие машины на гусеничном ходу с манипуляторами впереди, два истребителя типа атмосфера—космос и транспортный шатл с «Валруса». Рядом с одним из истребителей, выкрашенным в черный цвет, собрался почти весь персонал базы около сорока человек. Они стояли, образовав широкий круг, в центре которого, на пустой бочке из-под горючего, в ритм музыки, доносившейся из магнитофона, Дерк Улиткинс отплясывал чечетку.

Техники и пилоты одобрительно смеялись, восхищаясь, с каким проворством Дерк выбивает подошвами своих ботинок разнообразные ритмы, и хлопали в ладоши. Улиткинс отдавался этому занятию с упоением. Засунув руки в карманы своих серых летных штанов и попыхивая сигаретой, в майке с изображением веселого Роджера и надписью «Валрус» он лихо работал ногами в такт модной песенки «Хэй, милашка!».

Скайт постоял немного, прислонившись к погрузчику и наблюдая со стороны за этим необычным представлением. Закурил сигарету. Подождал, пока закончится песня, давая возможность завершить Дерку Улиткинсу танцевальную композицию, а затем вышел из-за спин собравшихся, подошел к магнитофону, прислоненному к бочке, на которой отплясывал Дерк, и повернул выключатель.

— Танцы на сегодня закончены, — произнес он в ответ на недовольные возгласы и роптание команды. — Всем приготовиться к встрече капитана.

При упоминании о прибытии капитана выказывание недовольства сразу прекратилось и люди стали быстро расходиться по своим рабочим местам. Дерк Улиткинс спрыгнул с бочки и натянул свою летную куртку, лежавшую возле магнитофона. Он был красным от возбуждения.

— Что, — спросил он, часто дыша, — Браен Глум прилетает? Когда?

— Через несколько минут, — ответил Скайт, посмотрев на наручные часы. Его челнок, должно быть, уже у южных ворот.

Бородатый техник в замасленной спецовке и брезентовых перчатках расторопно укатил пустую бочку, на которой только что танцевал Дерк. Заработали погрузчики, растаскивая ящики и освобождая место для челнока капитана.

— На этот раз Браен Глум отсутствовал Дольше обычного, — произнес Дерк Улиткинс. — Наверное, предстоит большое дело.

— Это мы выясним через несколько минут, — ответил Уорнер.

В пещеру через ответвление южного прохода влетел личный шатл Браена Глума. Большая стальная птица с хищным носом и большим вертикальным крылом, в красном с черной окантовкой круге которого были начертаны белые инициалы самого Браена Глума. Шатл опустился в центр пещеры на три телескопические опоры, выдвинувшиеся из корпуса летательного аппарата.

Скайт Уорнер поправил ремень с бластерами, одернул свою летную куртку с нашивками первого помощника и, пригладив ежик коротко стриженных волос, направился к только что прилетевшей машине. Дерк Улиткинс повторил в точности движения Скайта и направился следом, отставая на полкорпуса.

Боковая дверь шатла с шипением открылась, что было следствием перепада давления. На стартовую площадку упал трап, и из недр прилетевшего звездолета показался сам Браен Глум в своей неизменной красной рубахе.

— Как вы тут без меня поживали? Чем занимались, сукины дети? приветствовал с верхней ступеньки трапа встречающих Браен Глум. В руках он держал ополовиненную бутылку «Черного Саймона».

— За время вашего отсутствия никаких происшествий не было, капитан, ответил Скайт Уорнер.

— Отлично! — произнес Браен, спускаясь нетвердым шагом вниз по ступеням трапа. — А как новые пушки на «Валрусе»? Впрочем, Дел Бакстер ввел меня в курс дела. Перед тем как решиться вновь лицезреть ваши кислые рожи, я залетел на верфь и все видел своими собственными глазами. Вы хорошо поработали за эти две недели. Я доволен вами, парни!

От капитана несло спиртным, как от дырявого бочонка с ромом. Браен Глум окинул осоловевшим взглядом все пространство центрального зала и пошел широким размашистым шагом к одному из ответвлений пещеры, где в толще скальных пород располагались складские помещения.

— Скайт, иди за мной, — повернув голову, позвал он Уорнера и махнул рукой, подкрепляя свои слова этим жестом. — Мне нужно с тобой поговорить наедине.

Уорнер, повинуясь приказу капитана, последовал за Браеном Глумом. Дерк Улиткинс остался стоять возле гэдиршатла, с любопытством глядя вслед удалявшемуся приятелю.

Браен Глум прошел в коридор, ведущий в нижний ярус с большими секциями, заполненными контейнерами с шелком, который был захвачен еще год тому назад при рейде в одну из имперских зон влияния. Жаркий тогда был бой. «Валрус» напал на караван из шести транспортных звездолетов и четырех боевых кораблей охранения. Уничтожив конвой, Браен Глум захватил все шесть транспортов, которые везли шелк самому Великому Императору. То, что не удалось взять с собой, Браен Глум сжег вместе с космическими кораблями императора.

Капитан остановился возле первой секции, хлебнул из горла бутылки «Черного Саймона» и, закашлявшись, сплюнул желтую слюну на гофрированный металл контейнера:

— Дерьмо собачье, никому это барахло не нужно. Никто его не берет, даже по бросовым ценам. Весь товар попорчен жуками.

Тут Браен Глум увидел желтое насекомое на шести длинных лапках с большими подвижными усами. Жук, шустро перебирая ножками, быстро бежал между контейнерами.

— А, гад! — воскликнул Браен Глум и, выхватив свой бластер, украшенный драгоценными камнями, выстрелил в насекомое.

Энергетический заряд разорвался ослепительной вспышкой на том месте, где мгновение назад находился жук, и прожег один из металлических прутьев решетки, на которых стояли контейнеры, разбрызгав по сторонам раскаленные искры капель расплавленного металла. От насекомого не осталось и следа. Несчастный таракан в одно мгновение превратился в пар.

На шум выстрела появились встревоженные рабочие и пилоты. Но, заметив пьяного капитана, они, словно ничего не случилось, стали расходиться, стараясь отойти подальше от Браена Глума, опасно размахивающего заряженным бластером.

— Так-то! — Браен Глум хлебнул из бутылки и спрятал бластер обратно в кобуру. — Никто не смеет перебегать дорожку Браену Глуму! — Он пошел дальше вдоль стены, состоявшей из сложенных друг на друга контейнеров с пиратской добычей. Скайт Уорнер терпеливо следовал за ним.

Капитан свернул в боковой, более узкий проход и подошел к шахте грузового лифта, закрытой решеткой ограждения. Браен нажал вызов и с хмурым выражением на лице проследил взглядом за опускавшимся на стальных тросах противовесом, скользящим вниз. Браен Глум прижался щекой к решетке, стараясь проследить весь его путь в шахте.

— Интересно, опустится он до преисподней или нет? — задал сам себе вопрос капитан.

Появилась кабина лифта, вытягиваемая наверх тросом.

— Сейчас мы это узнаем, — сам себе же на свой вопрос и ответил Браен Глум.

Большая, широкая площадка лифта с металлическим скрежетом остановилась, достигнув этажа вызова.

Браен Глум отодвинул раздвижные двери и вошел внутрь. Скайт безмолвно проследовал за своим капитаном. Лифт дернулся и стал быстро опускаться вниз. Через зарешеченные боковые стены кабины лифта была видна оплавленная порода шахты. Красно-коричневая, с запекшимися каплями остывшей лавы, она действительно напоминала собой дорогу в ад.

— Жизнь — ожидание смерти, не правда ли, Скайт? Или ты не согласен со мной? — Браен Глум сделал глоток из бутылки и, не дожидаясь ответа, продолжил сам с собой разговор на эту тему: — Вся жизнь, с самого момента рождения, заключается в процессе ожидания приближающегося конца. — В таком состоянии, в котором Браен Глум находился сейчас, он не нуждался в собеседнике. Ему нужен был только слушатель, который не станет задавать лишние вопросы. Поэтому Скайт, зная повадки капитана, стоял молча, прислонившись спиной к решетке, заткнув большие пальцы рук за пояс с бластерами, и только изредка кивал головой в знак понимания, когда Браен кидал на него нетрезвый взгляд мутных от алкоголя глаз. — По своей сути мы уже все мертвые. Тот, кто хочет прожить до глубокой старости, напоминает мне пловца, плывущего против течения реки под названием время. А когда он выбивается из сил, река сносит его к водопаду. Не лучше ли самому спрыгнуть вниз и, хотя бы мгновение, насладиться свободным полетом? Ты как считаешь, Скайт?

Браен хотел сделать еще один глоток «Черного Саймона», но передумал и отбросил недопитую бутылку в угол кабины. Она со звоном покатилась по полу, чудом не разбившись о металлические прутья. Из ее горлышка, булькая, стали выливаться остатки виски.

— Если бы ты знал, Скайт, как я хочу умереть…

Грохоча, лифт достиг дна шахты и остановился. На последнем уровне находились еще не освоенные пещеры. Из просторной комнаты, куда опустилась кабина лифта, в разные направления уходило пять совершенно черных ответвлений необследованных проходов. Куда и на какую глубину тянутся их длинные темные тоннели в толще планеты, никто не знал.

Здесь было холодно и совершенно тихо. Браен Глум взял большой шахтерский фонарь, висевший на старом, покрытом ржавчиной, кованом крюке, вбитом в камень стены возле лифта, перекинул его широкую брезентовую лямку себе через плечо и направился к ближайшему ходу. Скайту Уорнеру стало немного не по себе от странного поведения капитана. Что могло взбрести в пьяную голову Браена Глума? Но он без колебаний последовал за своим командиром во мрак пещеры.

— А, черти! — выругался Глум, светя себе под ноги фонарем. — Даже здесь наорали!

Он перешагнул через черный предмет, лежащий на пути, и пошел дальше.

Капитан со спины был похож на страшного тролля — хозяина подземного царства, заманивающего жертву в мрачный лабиринт своих владений. Браен Глум шел первым, освещая дорогу шахтерским фонарем. Его черный силуэт на фоне дрожащего белого круга, шатаясь из стороны в сторону, на несколько метров двигался впереди Скайта. Яркий свет от фонаря то и дело выхватывал сталагмиты и сталактиты из застывшей лавы и обледенелых соляных отложений. Они свисали со сводов пещеры, как зубы огромного дракона.

Шли в полной тишине, не считая грязных ругательств, которыми Браен Глум осыпал все вокруг, когда его нога подворачивалась на очередном камне.

Через некоторое время до Скайта стали доноситься странные звуки, словно где-то в глубине булькал огромный котел, а еще через пару минут он почувствовал в воздухе запах нефти. С каждым шагом запах становился все сильнее. Воздух стал тяжелым и теплым. Когда дышать стало тяжело, Браен Глум остановился и стал что-то искать на стене пещеры. После недолгих поисков он обнаружил маленькую нишу, выдолбленную в спекшейся лаве на уровне груди. В этом тайнике находился рубильник, который и искал Браен. Капитан повернул ручку рубильника, и впереди под высоким сводом расширявшейся в том месте пещеры вспыхнула большая сфера мощного светильника. Под ним булькало небольшое черное озеро нефти, растекшееся до самых стен круглого зала. В душном воздухе стоял смрад и смог от подымающихся с нефтяной поверхности испарений.

Браен Глум смело подошел к самому краю подземного нефтяного озера, и Уорнеру ничего не оставалось делать, как последовать за своим капитаном.

Большие пузыри, подымавшиеся со дна озера к поверхности, медленно надувались, а затем с глухим хлопком лопались, испуская из себя голубое облачко дыма. Этот синий дым стелился по всей пещере.

— Какой глубины это озеро, не знает никто, — произнес Браен Глум, вглядываясь в черную, бурлящую бездну. — Из семерых человек, которых я кинул в него, ни один назад не вернулся. — И Глум захохотал дьявольским смехом, который, отражаясь от сводчатого купола пещеры, возвращался назад многократно усиленный и смещенный по фазе, от чего казалось, что хохочет сразу несколько Браенов Глумов, незримо окруживших Скайта со всех сторон.

Скайт Уорнер откашлялся, положив руки на рукояти бластеров. Браен заметил его нервное движение, прекратил смеяться и примирительно улыбнулся.

— Не волнуйся, Скайт, тебя я привел в это место совсем по другому поводу. Мне было необходимо переговорить с тобой с глазу на глаз без лишних свидетелей. Я тебе полностью доверяю, иначе ты бы не был моим первым помощником. — Как ни странно, но речь капитана стала полностью осмысленной. От его пьяного вида не осталось ничего, кроме запаха перегара, смешивавшегося с тяжелым и сладким запахом кипящей в озере нефти. — Настанет время, и ты займешь мое место. Не спорь, — Браен жестом остановил готового было возразить Уорнера, — я знаю, что говорю. И этот момент наступит очень скоро. Возможно, даже раньше, чем это предполагаю я сам.

Поэтому, — продолжал Браен Глум, — мне необходимо довершить все начатые раньше дела, чтобы ты мог спокойно продолжить мое предприятие. Наше пиратское братство — это росток свободы, взлелеянный моим титаническим трудом. Если бы ты знал, каких нечеловеческих усилий мне стоило создать, вырастить и сохранить этот своенравный росток. Но теперь он подрос и окреп. И это несмотря на то что в космосе есть могущественные силы, которые видят в нем угрозу своему существованию и прилагают к его уничтожению максимум усилий. Но теперь уничтожить его невозможно. Только благодаря мне, благодаря существованию пирата Браена Глума, война между Империей и Союзом продолжается. Я и есть та невидимая сила, которая не позволяет мраку одержать верх над светом.

Уорнер молча стоял и слушал своего капитана, а в душе думал, что по поводу того, что Браен протрезвел, это он погорячился.

— Ты мне не веришь, Скайт. Ты думаешь, что я съехал с катушек. — Глум усмехнулся. — Насчет того, что я немного сумасшедший, в этом ты прав. Возможно, я вовсе псих. Скорее всего, это так и есть. Но, что касается своих возможностей, тут я себя нисколько не переоцениваю. Браен Глум отвернулся от своего первого помощника и уставился на кипящую нефть.

— Скайт, ты знаешь, что такое быть рабом? — не оборачиваясь, спросил он и, не дав Уорнеру ответить, поправился: — Нет, не тем рабом, что продан на рабовладельческих торгах, а настоящим — рабом от рождения, зачатым с мыслью о рабстве?! Нет, Скайт, ты не знаешь, что это такое! — Браен Глум повернулся лицом к Скайту, и тот увидел в глазах капитана лютую ненависть, столь мощную, что в ее пламени враги должны были бы превратиться в пепел. — Это когда у тебя нет никаких шансов, — произнес Глум и, словно остыв, как-то обмяк, сгорбился. Вновь отвернулся к озеру и глухим голосом продолжил свою речь: — Быть рабом, осознавать это и ничего не в состоянии изменить. Скайт, лучше умереть сразу, чем испытать на себе власть чужой воли. Я родился, а моя душа к тому времени уже была продана дьяволу… Какая ирония судьбы! Ты появляешься на свет, входишь в этот мир, только чтобы осуществить чью-то злую волю. Твоя жизнь не принадлежит тебе. Ты просто-напросто марионетка в чужих руках. Но кукла хоть ничего не соображает, а ты все прекрасно понимаешь, чувствуешь и ничего не можешь поделать. Если рожденный свободным чувствует по отношению к своим родителям любовь, то раб — одну лишь ненависть. Вот и я, Скайт, чувствую что-то подобное, только в несколько раз сильнее, в несколько тысяч, миллионов раз. И только это чувство питает меня изнутри, дает стремление к существованию. Оно заменило мне душу, которой меня лишили с рождения.

Браен Глум тяжело замолчал. В пещере, освещенной закопченной светящейся сферой под потолком, лопались пузыри и висел густой смог, напоминая своим тяжелым запахом преисподнюю дьявола. А Глум вместе с Уорнером словно были вновь прибывшими грешниками, стоящими на краю котла, где им предстояло провести вечность.

— Теперь о главном, — нарушил молчание Браен. — К базе движется эскадра адмирала Рональда Армора.

— Дьявол, — выругался Скайт Уорнер, — как они узнали, где мы находимся?

— Кто-то сообщил адмиралу наши точные координаты. Кто-то из своих. И этот кто-то сейчас среди нас. У адмирала Армора есть приказ — живых не брать. Значит, предатель постарается к тому времени, когда корабли эскадры подойдут к планете Дран, улизнуть с базы. До прибытия боевых звездолетов Армора осталось два дня.

— Нужно срочно поднимать якоря, капитан. Даже с новыми пушками нам не выстоять против армады адмирала.

— Нет, Скайт, я хочу узнать, кто предал меня. Если мы уйдем сейчас, предатель останется среди нас и никто не сможет узнать его имя, пока он не предаст нас снова. А следующий раз может оказаться последним. Так что риск попасть в лапы адмирала сейчас меньше риска внезапной измены завтра.

— Но ждать эскадру до самого последнего момента смертельно опасно!

— Профессия джентльмена удачи опасна сама по себе.

Игра со смертью — это всего лишь ее неотъемлемая составляющая. — Браен Глум усмехнулся. — Зато как будет красиво — уйти из-под самого носа у адмирала!

Затея капитана Скайту не понравилась. Он в задумчивости покачал головой.

— Ты всегда и во всем сомневаешься, Скайт, именно это в тебе мне и нравится. Тебя так просто не проведешь, что говорит о твоей осмотрительности и об уме. Из тебя получится отличный капитан для наших парней. Им такой и нужен осторожный и умный, чтобы подумал, прежде чем совать голову в петлю. — Браен Глум хлопнул Скайта по плечу и весело засмеялся над своим каламбуром, и в тон ему в пещере засмеялись еще несколько капитанов. — Это будет последний бой, в который я пойду вместе с вами. Затем я уйду, чтобы осуществить цель всей своей никчемной жизни. И тот бой для меня, по всей видимости, будет действительно последний.

В этот момент стены пещеры дрогнули, и из черного прохода, по которому Скайт и Глум пришли к озеру, донесся тяжелый гул, словно вздохнул огромный великан. Гул стих, и окружающий подземный мир вновь замер, притаившись в напряженном ожидании. В нависшей тишине лишь продолжали лопаться нефтяные пузыри, наполняя воздух пещеры смрадом и гарью.

— Наверное, произошел обвал в одной из галерей, — предположил Скайт Уорнер.

— Хотелось бы в это верить, — произнес неожиданно помрачневший Браен Глум.

Следующие пять минут тишину ничто больше не нарушало. И вдруг Скайт заметил, что пузыри, лопающиеся на черно-синей нефтяной поверхности, стали появляться все реже, и вскоре кипение нефти полностью прекратилось, как будто кто-то выключил огромную конфорку, нагревающую котел в аду. Стены подземелья слегка задрожали, сверху посыпались мелкие камешки. Послышался грозный утробный рокот, покатившийся по пещере и заполнивший собой каждый ее уголок.

Браен Глум окинул дрожащие своды каким-то отрешенным взглядом и, словно подводя итог всей своей жизни, произнес:

— Он все-таки пришел за мной чуть раньше, чем я рассчитывал.

— Кто он? — совсем запутавшись в непонятном для него разговоре, спросил Скайт, с опасением разглядывая появившуюся на противоположной стене пещеры трещину.

— Дьявол, — ответил Глум.

Решив, что капитан совсем выжил из ума, Уорнер попытался вернуть его к реальности.

— Капитан, нужно уходить. Неравен час, и пещера обрушится нам на головы. Землетрясение слишком сильное.

— Иди, Скайт, — протягивая Уорнеру фонарь, произнес Браен Глум. — Я остаюсь.

— Это безумие!

— Вся моя жизнь была сплошное безумие.

— Но ее можно начать сначала!

— Это то, чего я боюсь больше всего на свете. На нефтяной поверхности озера вновь появились пузыри. Они захлопали, как публика в зрительном зале в конце спектакля.

— У меня все готово, чтобы обрести вечный покой и свободу, — произнес Браен Глум. — Иди, Скайт, спасай себя. Уводи «Валрус» из Пояса астероидов. Планета Дран разрушается. Возможны гравитационные возмущения, астероиды снова сойдут со своих орбит и могут разрушить звездолет, тогда вас уже ничто не спасет.

Сфера светильника под потолком стала подозрительно мигать, с каждым разом теряя мощность света.

— Бери фонарь, Скайт Уорнер, и проваливай к чертям собачьим! Это приказ! — закричал Браен Глум.

Только после этого Уорнер взял из рук капитана фонарь.

— Следуй указаниям белых стрелок на левой стене пещеры, — более мягким тоном сказал Браен Глум.

— Прощайте, капитан, — произнес Уорнер и отдал честь.

— Встретимся в аду! — ответил Глум и громко засмеялся своим ужасающим смехом. Этот смех, слившись с рокотом и гулом в недрах планеты, с бульканьем нефтяных пузырей, дополнил картину звуков преисподней и напугал Скайта больше, чем рушащиеся стены и уходящая из-под ног твердь.

Светильник, висящий на потолке в центре пещеры, оторвался и, искря электрическими разрядами, упал в бурлящую нефть. Окружающее пространство погрузилось в кромешную тьму, наполненную какофонией грохочущих звуков. Освещая себе дорогу фонарем, Скайт бросился к выходу.

— Смерть дьявола зашифрована в числе зверя! — услышал он позади из мрака последние слова Браена Глума.

Со сводов падали камни, песок, обломки сталактитов. Все вокруг дрожало и трескалось. Рокот, доносящийся снизу, с каждым мгновением нарастал, подобно спускающейся с гор лавине.

Скайт с трудом отыскивал в поднявшейся пыли указательные стрелки на стенах, чтобы выбраться из этого пекла. В свете фонаря, как метеоры, мелькали падающие сверху камни. Несколько раз Уорнеру чудилось, что он заблудился, но всякий раз тут же снова находил указатель на стене. Когда стало казаться, что пещера никогда не кончится и Скайту придется остаться в ней навечно, он вдруг увидел свет от лампочки в кабине лифта.

Отбросив в сторону ставший лишней обузой фонарь, Скайт Уорнер побежал. Сталактиты, как огромные пики, падали с потолка пещеры вокруг Скайта. Все пространство наполнялось пылью и грохотом. Стены подземелья дрожали и трескались, угрожая с каждым мгновением обрушиться на голову.

С трудом преодолев последние метры по уходящему из-под ног полу, Скайт достиг шахты лифта и заскочил внутрь, закрыв за собой решетчатую дверь. Молясь, чтобы лифт работал, Уорнер нажал на кнопку подъема. Кабина заскрежетала и поползла вверх, откуда сыпался песок и падали мелкие камешки. Подъем, казалось, происходил целую вечность. Были моменты, когда лифт чуть не останавливался, застряв между этажами. Но всякий раз кабина, дернувшись, вновь двигалась вверх.

И вот долгожданный верхний уровень. Скайт Уорнер выскочил из кабины и под камнепадом рушившихся стен побежал в главный зал, где находились космические челноки — единственное средство спасения, оставшееся в такой безысходной ситуации. Оставив позади ряды металлических контейнеров с пиратской добычей, он выбежал в главный зал базы.

В мигающем свете прожекторов, готовых в любой момент погаснуть, перед глазами Уорнера предстала пустая стартовая площадка. Ни одного летательного аппарата. Весь персонал базы уже покинул опасную планету. Скайт остался один на один с разбушевавшейся стихией.

По стенам пещеры с хрустом ползли змеи трещин. Гигантская бронированная крыша, закрывавшая жерло вулкана, накренилась, открыв кусок ночного неба, и Скайт увидел звезды. Возможно, это были последние звезды, которые он видел в своей жизни.

Прожектора рассыпались снопом ослепительных искр и погасли. Окружающее пространство погрузилось в кромешную темноту, наполненную звуками преисподней. Словно демоны мрака устроили вокруг Скайта Уорнера свою дикую пляску, топая копытами ног, скрежеща зубами и дико воя в предвкушении добычи.

Огромный осколок скалы, оторвавшийся от стены, упал в бочки с горючим у противоположной стены. Вспыхнуло пламя, ослепив яркой вспышкой смирившегося со своей судьбой Скайта Уорнера и влетевший в этот момент внутрь пещеры космический истребитель. Красные всполохи пламени горящего топлива отражались от зеркального купола кабины пилота. На черных крыльях стабилизаторов вытянутой, как стрела, машины красовались череп и кости с надписью «Валрус».

По стенам пещеры бегали черные тени. Все рушилось и падало. Сыпали искрами рвущиеся силовые кабели, провода. Скрипели, изгибаясь, трубы и лопались под тяжестью рушившихся сводов пещеры. Взрывалось оборудование. Скала крошилась, как леденец на зубах великана, низвергая вниз потоки камней и пыли. Под ногами что-то грохотало и ревело, подобно дикому слону, попавшему в ловушку, которая вот-вот должна рухнуть под его могучим напором.

Скайт Уорнер бросился к спасительной машине — это была его последняя надежда. Пилот заметил бегущего к нему Скайта и, развернув машину, подлетел навстречу. — Не выпуская шасси, истребитель завис в полуметре над поверхностью. Скайт в два прыжка оказался рядом и взобрался на гладкий стальной корпус боевого космического истребителя. Стеклянный купол, закрывающий кабину пилота, поднялся, и Скайт увидел Дерка Улиткинса.

— Залезай, твою мать! — заорал на Скайта первый пилот Браена Глума…

Но это было лишнее, Уорнер и сам, не мешкая, уже впрыгивал в свободное кресло штурмана. Пока он застегивал ремни безопасности, Дерк Улиткинс закрыл кабину и помчался прочь из этого пекла, в который превратилась их собственная база.

Дерк стремительно направил истребитель в южный проход, через который он проник внутрь, но в этот момент внизу что-то загрохотало, скала затряслась еще сильнее, и огромный кусок базальта завалил своей многотонной массой этот проход. Заложив крутой вираж, чтобы не разбиться о внезапно возникшее препятствие, Дерк Улиткинс направил машину к западным воротам. Но и там вместо тоннеля можно было рассмотреть лишь беспорядочное нагромождение скал.

Лавируя между камней, рушившихся сверху, Дерк попытался выскользнуть из западни через восточный выход, но и там произошел обвал, засыпавший тоннель.

В кромешной темноте, освещаемой лишь электрическими вспышками вышедшей из строя аппаратуры и всполохами горящего топлива, под камнепадом, в пыли Дерк Улиткинс, ориентируясь только по приборам, повел свой истребитель в последний северный тоннель.

Стараясь не врезаться в стену ходящего ходуном тоннеля, Дерк Улиткинс увеличил скорость, чтобы скорее покинуть это гиблое место, как перед самым выходом возникли стальные ворота, закрывающие проход.

— Даешь! — заорал Дерк и нажал на гашетки пуска ракет.

Истребитель вырвался наружу вместе с огненным взрывом, разнесшим преграду в клочья, и помчался навстречу звездам.

Вулкан, в котором находилась база Браена Глума, ожил. Мощный взрыв разрушил стены. Стальную многотонную крышку, закрывавшую жерло, взрывной волной откинуло на неимоверную высоту. Из всех отверстий повалил дым и пепел. Жерло вулкана выплюнуло вверх фонтан горящей нефти из подземного озера, а затем огненным потоком потекла раскаленная лава.

Со всей планетой творилось что-то страшное. Оживали вулканы, возникали гигантские проломы в земной коре, откуда выплескивались на поверхность огненные реки. Полыхали лесные пожары. Океаны бурлили, обрушивая на берега цунами. Со дна подымались столбы пара. Гейзеры били до самых облаков.

Но и в ближайшем космосе не все было спокойно. Пояс астероидов, до этого момента мирно и монотонно вращавшийся по стабильной орбите, нарушил свое равномерное движение. Астероиды сошли со своих орбит и, сталкиваясь друг с другом, стали падать на планету Дран. Потрясающей силы взрывы заполнили всю поверхность.

Планета, как и много миллионов лет назад, снова превратилась в ад. Все живое, населившее ее за эти годы, гибло в огне. Атмосфера наполнилась гарью и пеплом, выбрасываемым взрывами от падений астероидов и взбесившимися вулканами.

Дерк Улиткинс целенаправленно вел истребитель к звездолету, уверенно маневрируя средь хаоса метеоритов и астероидов. «Валрус» уже покинул док, находящийся на одном из самых больших астероидов кольца планеты Дран. Это было сделано вовремя, так как минутой позже в то место, где только что швартовался звездолет, ударил огромный метеорит и разнес все на мелкие куски.

Сейчас же космический корабль под командой второго помощника капитана Дела Бакстера осторожно прокладывал себе путь в открытый космос, свободный от смертоносных камней и скал, в хаосе носящихся в окружающем корабль пространстве. Изредка открывали огонь его бортовые лазерные пушки, уничтожая приближающуюся опасность. Метеорит вспыхивал яркой огненной вспышкой и исчезал, распадаясь на атомы в мощном лазерном излучении новейших пушек пиратского звездолета.

К счастью для Дерка и Скайта, на «Валрусе» были опытные канониры, и они легко могли отличить космический истребитель от метеорита.

Серая громада звездолета, отливающая в лучах звезды металлическим блеском бронированных бортов, ощетинившихся стволами пушек и лазеров, наращивая скорость, уходила прочь из опасного места, подальше от гибнущей планеты с ее ставшим смертельным поясом астероидов.

Дерк Улиткинс подвел свой истребитель к самому борту звездолета, под защиту его пушек, и пошел параллельным курсом, так как входной шлюз для челночных кораблей оказался задраен.

— Отец, Отец — это Блудный сын, — произнес в микрофон свои позывные Дерк Улиткинс. — Прошу разрешения на стыковку.

В этот момент ближайшая от истребителя Дерка лазерная установка звездолета выплеснула ослепительно белый луч огня. Невдалеке, затмевая собой все звезды космоса, возник огненный шар взрыва. По инерции огонь несся в безвоздушном пространстве прямо на крохотный истребитель, в котором сидели Скайт и Дерк.

— Три тысячи чертей и мерзких, грязных, отвратительных жаб! — выругался Дерк Улиткинс и рванул штурвал на себя.

Звезды над головой, безмятежно горящие белыми точками на черном фоне космоса, рванулись навстречу. Громада звездолета справа ушла вниз, словно провалившись в бездну. А Дерк перелетел над космическим кораблем «Валрус» на другую сторону и пристроился с противоположного борта, таким образом защищая себя от раскаленных газов уничтоженного метеорита.

— Отец, это Блудный сын. Открывай свой правый шлюз, недоносок! А не то я пошлю в твой борт пару термоядерных ракет!

— Открывайте, сучьи дети! — заорал Скайт Уорнер в свое переговорное устройство.

Только после этого в бронированном корпусе звездолета появилась расширяющаяся щель входного люка. Издали казалось, что в сером стальном корпусе появилось маленькое светящееся окошко. Но когда Дерк подвел к нему истребитель, то это расширяющееся окошко оказалось огромными бронированными воротами в большое, ярко освещенное помещение для малых космических кораблей.

Не дожидаясь, пока ворота откроются во всю ширь, Дерк, накренив машину на девяносто градусов, влетел в уже образовавшийся проход. Как только истребитель проник внутрь, ворота вновь стали закрываться.

Когда Дерк Улиткинс ловко пришвартовал истребитель в одной из специальных ячеек, где рядом стояло еще несколько точно таких же машин, ворота полностью закрылись. В помещение стал нагнетаться воздух. Красные огни на стенах сменились зелеными, уведомляя, что давление в норме и можно покинуть кабину.

— Дерк, я в рубку управления, — выскакивая из кабины истребителя, сказал Скайт Уорнер и побежал к большим металлическим дверям, ведущим через шлюз, на первую палубу. У самых дверей он остановился и, обернувшись к Улиткинсу, крикнул:

— Спасибо, Дерк, я твой должник! Корпус звездолета содрогнулся от залпа орудийных башен.

— Не стоит, — ответил Дерк, но Скайт уже скрылся за бронированной дверью. — Ты бы на моем месте сделал то же самое, — договорил Улиткинс, глядя туда, где только что стоял Скайт Уорнер.

В рубке управления кораблем — широком помещении с рядами мониторов, за которыми сидели младшие офицеры, цифровыми указателями, светящимися индикаторами и огромным обзорным стереоэкраном во всю стену, Скайта встретил встревоженный второй помощник капитана Дел Бакстер.

— Скайт, происходит что-то необъяснимое! Метеориты словно специально атакуют наш корабль! Один чуть не уничтожил истребитель Дерка Улиткинса. По монитору было отчетливо видно, как он изменил курс, чтобы попасть в вас!

Скайт опытным взглядом окинул показания приборов, диаграммы на мониторах.

— Необходимо выбираться из этого пекла. Двигатели на полную мощность! Приготовиться к гиперпрыжку! — отдал он четкие приказания присутствующим офицерам.

— Минуту, а где Браен Глум? — спросил штурман.

— Браен Глум мертв! — громко, чтобы услышали все присутствующие, ответил Скайт.

Сообщение о смерти капитана, человека, одно имя которого вселяло страх в сердца каждого, кто бы ни знал его, человека, который считался живым дьяволом, потрясло всех в рубке управления «Валруса». На мгновение воцарилась тишина, в которой было слышно лишь, как работают приборы и автоматика корабля, пищат звуковые сигналы и дрожат, запущенные на полную мощность двигательные установки в глубине стального корпуса.

Скайт выждал паузу, давая возможность присутствующим осознать и переварить услышанное.

— За работу, джентльмены! — наконец произнес он.

— Слушаюсь, капитан Уорнер, — ответил штурман, вновь поворачиваясь к своему монитору.

Другие офицеры беспрекословно взялись за свои обязанности. А Скайт Уорнер занял место капитана в центре, за главным пультом управления. Он и раньше сидел в этом мягком кожаном кресле, управляя звездолетом, но только сейчас он занял его как полноправный капитан. Странное ощущение нахлынуло на него. За бортами звездолета бушует смерть, подкрадываясь все ближе и ближе к кораблю, намереваясь вонзить свои каменные зубы в его корпус и собрать кровавую дань жизнями экипажа. И эта же смерть мгновение назад сделала его капитаном. Теперь он — Скайт Уорнер — стал капитаном звездолета «Валрус». Сможет ли он стать таким же лидером, за которым пойдут люди, каким был бесследно сгинувший на планете Дран Браен Глум?

— Полный вперед! — приказал он, вглядываясь в данные компьютера о плотности метеорного потока вокруг звездолета. — Орудия правого борта перенести огонь в носовой обзорный сектор!

— Капитан, генераторы гиперпрыжка на полной мощности! — сделал доклад энергетик.

— Нам не хватит места для разгона! — предупредил штурман.

— Старт по моей команде, — отреагировал Скайт Уорнер.

— Но мы не сможем набрать необходимую скорость! произнес Дел Бакстер.

— Всем орудиям перевести огонь в носовой сектор!

— У нас остались неприкрытые борта!

— Полный вперед!

— Это безумие!

— Орудия, залп!

Корпус звездолета вздрогнул.

— Капитан! Справа метеорит! Он летит прямо на нас?

— Полный вперед!

— Мы погибнем!

— Это единственный шанс остаться в живых!

— Капитан! Слева облако обломков!

— Полный вперед!

— Скорости для гиперпрыжка еще не достаточно, капитан!

— Твою мать, прямо по курсу скала! Что же это такое?!

— Орудия, залп!

Корпус звездолета вздрогнул.

— Полный вперед!

Со всех сторон к кораблю, пробивающему себе дорогу залпами мощных лазерных пушек, словно притягиваемые огромным магнитом, неслись все метеориты и астероиды ближайшего пространства, похожие на стаи кровожадных пираний. Огромные ледяные скалы, руководимые чьей-то злой волей, двигались наперерез курсу звездолета, пытаясь преградить ему путь и не дать, достигнув необходимой скорости, скрыться в гиперпространстве.

— Не проскочим, — затаив дыхание, произнес штурман.

— Черт, а я так и не успел бросить курить, — пробормотал энергетик, глядя, как в главном обзорном экране, сверкая на солнце ледяными острыми гранями, медленно вращаясь вокруг нескольких осей, наперерез курсу звездолета выплывает огромная скала астероида, в несколько сот раз превышающая своими размерами сам корабль.

Расстояние, разделяющее ее с кораблем, сокращалось с все возрастающей скоростью. Ледяная громада увеличивалась в размере, завораживая блеском своих хрустальных углов, проникая в сердца космическим холодом, подавляя надежду на спасение.

— Мы достигли необходимой скорости! — завопил штурман, когда лед заполнил собой почти весь главный экран.

— Прыжок! — нажимая тумблер гиперпривода, произнес Скайт Уорнер.

И в тот же миг лед исчез с экрана, исчезли звезды, планеты, солнце. Все погрузилось в кромешную черноту. «Валрус» вошел в гиперпространство и помчался прочь от сошедшего с ума мира планеты Дран.

 

Глава 1.9.

Система очистки и регенерации воздуха с трудом справлялась с табачным дымом, плотным облаком повисшим в рубке управления. Дерк Улиткинс всегда много курил, когда нервничал. Вот и сейчас он смолил одну сигарету за другой, пока Скайт искал, по одному ему известному признаку, логово Браена Глума на планете Гамма Мертвой Розы. Время шло, были пересмотрены сотни снимков различных скал, утесов, гор, а той единственной скалы, которая служила ориентиром, пока не было найдено.

Дерк постепенно терял надежду. На его лице читалось выражение уныния и тоски. Он то и дело вскакивал со своего пилотского кресла, в отчаянии вминал в пустую пивную банку, служащую пепельницей, очередную недокуренную сигарету и принимался нервно ходить от пульта управления до противоположной стены и обратно. Это сильно раздражало Скайта, который не мог сосредоточиться, и он тихо ругался сквозь зубы, что усугубляло и без того нервозную обстановку.

— Вот то, что нам нужно! — наконец воскликнул Скайт Уорнер, выводя на центральный экран изображение скалистого острова, чья гранитная глыба вздымалась прямо посреди широкой полноводной реки.

Своими очертаниями остров напоминал острие копья, а мутные воды реки, омывающие его, создавали иллюзию, что это копье пущено опытной рукой древнего воина и летит прямо вверх по течению. Это была самая широкая река во всем западном полушарии, и тянулась она почти через весь континент. Вдоль ее берегов раскинулись бескрайним зеленым ковром непроходимые джунгли. На слайде они выглядели как поверхность огромной зеленой губки, без единой проплешины или полянки — сплошной зеленый фон с небольшими, пологими неровностями, где скрытые под слоем тропического леса, находились заросшие овраги и впадины.

— Ты уверен, что это то самое место? — мгновенно ободрившись, задал вопрос Дерк Улиткинс, пристально всматриваясь в резкие очертания гранитных скал, которые подымались из тропических зарослей посреди мутной воды.

От апатии Дерка не осталось и следа. Он, словно пытаясь разглядеть сквозь толщу скал тайное логово, которое соорудил себе тут давным-давно Браен Глум, наклонился вперед и, прищурившись, искал хоть что-то, что указало бы на наличие в этом месте замаскированных сооружений.

— Ничего не видно. Ты точно думаешь, что это оно?

— Где ты найдешь второй такой остров, чтобы он находился посреди русла самой широкой реки и был единственной скалой в радиусе нескольких тысяч километров? — ответил вопросом на вопрос Скайт Уорнер. — Нет, Дерк, что бы, ты там ни говорил, а я уверен — это то самое место, которое мы с тобой ищем.

— Клянусь своими потрохами, у меня от этой мысли даже сводит живот, радостно заулыбавшись, произнес Дерк.

— Подожди радоваться. Мы еще не знаем, что нас там ждет.

— Так давай побыстрее узнаем это! Что зря тратить время на разговоры!

— Ты прав, Дерк. Спускаемся! Не за этим ли мы сюда прилетели, черт меня подери?! — И Скайт Уорнер принялся энергично манипулировать с кнопками на пульте управления, готовясь к торможению и входу в плотные слои атмосферы планеты.

Индикаторы на панели управления меняли цвета, перемигиваясь, словно гирлянды в новогоднюю ночь. Живописные картинки на главном экране с видами джунглей с орбиты сменились реальным изображением черного космического пространства с яркими холодными снежинками звезд. Сама планета выглядывала с боку экрана зелено-голубоватым шаром. Ее атмосфера с пеленой облаков создавала впечатление, что шар покрыт прозрачной глазурью, и у этой елочной игрушки, если хорошенько поискать, обязательно должна найтись ниточка, за которую шарик подвешен к огромной космической елке. А какой новый год без сказочных сюрпризов и подарков, спрятанных под елкой?

Скайт привел все системы звездолета в предпосадочный режим и накинул ремни безопасности. Дерк Улиткинс в соседнем кресле также пристегивал себя ремнями, возбужденно поглядывая на красные цифры обратного отсчета времени, оставшегося до торможения.

— Почему, когда надо, время ползет так медленно? — недовольно произнес Дерк.

Пошли последние секунды. В глубине корпуса загудела силовая установка. Корабль вздрогнул, и изображение на переднем обзорном экране стало двигаться. Звездный небосвод завертелся. Глазурированный шар планеты переместился вниз под днище корабля. Почувствовалось ускорение. Возникшая перегрузка стала вдавливать космонавтов в кресла.

Снова на экране возникла планета, но на этот раз она застилала собой все видимое пространство космоса от края до края и, увеличиваясь в размерах, с огромной скоростью неслась навстречу звездолету.

Корпус завибрировал, послышался вой — это корабль вошел в атмосферу. Чем глубже звездолет проникал в плотные слои, тем сильнее становилась тряска. Но вот торможение закончилось, и корабль перешел в режим атмосферного полета. Тряска прекратилась, а силовая установка сменила свой вой на равномерное гудение.

Внизу простиралось бескрайнее зеленое море непроходимых джунглей. Скайт Уорнер потянул штурвал влево, и впереди показалась блестящая лента могучей реки. Достигнув за несколько мгновений ее берегов, Скайт повел звездолет над ее руслом вверх по течению к чернеющим на горизонте гранитным скалам пиратского острова.

Звездолет летел над джунглями со сверхзвуковой скоростью, стрелой проносясь над могучими деревьями с широкими листьями. Их замшелые древние стволы огромной толщины, переплетенные сетью лиан и плющей, сотрясались от звуковой волны, следующей за инопланетным кораблем. Позади пролетевшего звездолета, из густых крон в воздух с гомоном подымались стаи перепуганных птиц, которые еще долго кружили над джунглями, оглашая всю округу своими пронзительными криками.

Скайт повел звездолет низко над рекой, по своей старой привычке заходя к острову со стороны солнца. Тень от машины стремительно скользила над ее мутными, зелеными волнами, где крокодилы, напуганные внезапным появлением огромной железной птицы, прятались, опускаясь на дно. В густых зарослях камышей по берегам испуганно кричали цапли. Водоплавающие птицы, неистово хлопая крыльями, начинали свой разбег, отталкиваясь перепончатыми лапами от поверхности воды, в то время как звездолет уже был далеко от них, оставив после себя лишь затихающий грохот двигателя.

Остров приближался. Скала, занимавшая две трети острова, была похожа на букву М. Скорее всего это была даже не одна, а две скалы, или одна, но с двумя одинаковыми вершинами, похожими друг на друга, как две капли воды. Очертания из красного гранита вздымались из густого зеленого леса, росшего у их основания. Ветви деревьев свешивались над водой, закрывая густой листвой линию берега, и бросали тень на мутные воды реки, омывающие остров Браена Глума.

Звездолет, управляемый опытной рукой Скайта Уорнера, сбросил скорость и стал кружить вокруг скалы, выбирая место для посадки. Рядом с тем местом, где две половины скалы сходились между собой, Уорнер заметил подходящую площадку. Там находился большой плоский камень, упавший давным-давно с вершины. Он имел идеально ровную поверхность и необходимые размеры, чтобы здесь можно было посадить средний звездолет. Внимательно осмотрев эту естественную площадку со всех сторон, Скайт решил, что именно им покойный Браен Глум пользовался в свое время в качестве космодрома для своего челнока.

— Дерк, мы на верном пути. Можешь рассмеяться мне в лицо, если я окажусь не прав, — сажая корабль, произнес Скайт Уорнер.

Звездолет надежно стоял на ровной каменной поверхности, упираясь в нее выдвижными опорами. Скайт заглушил двигатель и, отстегнув ремни безопасности, направился на первую палубу. Дерк Улиткинс последовал за ним, стараясь ни на шаг не отставать от своего товарища. Когда компаньоны проходили вдоль грузовых секций, заполненных ящиками с оружием, которые Скайт должен был доставить повстанцам на Фабиан, Дерк остановил Уорнера.

— Скайт, не кажется ли тебе, что нам не мешало бы сменить парализаторы на что-нибудь более подходящее для прогулки по незнакомой планете? — спросил он.

— Я уже сменил парализатор на бластер, — Скайт показал на рифленую рукоятку, торчащую из кобуры у него на боку. По глубокой насечке и фирменному знаку в центре рукоятки в виде орла, распростершего крылья и держащего в когтях буквы «D&T», Дерк Улиткинс узнал мегаваттный «Дум-Тум» и бессознательно облизал губы, — и считаю, что этого будет вполне достаточно для нашей вылазки.

— Но в джунглях могут оказаться дикие животные и еще черт знает что! Мне бы тоже не помешал «Дум-Тум», а то с парализатором много не сделаешь. Особенно если на тебя нападет какой-нибудь холоднокровный ящер, — запротестовал Дерк.

— Хорошо, — согласился Скайт Уорнер с доводами напарника. — Только второго «Дум-Тума» у меня нет. Выбери себе что-нибудь из того, что есть в этих ящиках. — С этими словами Скайт отодвинул в сторону одну из зарешеченных дверей, загораживающую проход в отсек со штабелями ящиков, выкрашенных в зеленый цвет и с нарисованными на боках белой краской кодами товара.

Улиткинс подошел к первому длинному ящику и, открыв два замка, откинул крышку. В специальных пазах там лежали десять короткоствольных автоматов, стреляющих разрывными пулями. Оружие было покрыто лаком черного, зеленого и коричневого оттенков. Дерк извлек один автомат и презрительно осмотрел его блестящий свежим лаком корпус, на котором было написано иностранными буквами слово «Cobra».

— Скайт, никогда бы не подумал, что ты торгуешь подделками. Это же барахло ничего общего не имеет с автоматом «Кобра». — Дерк бросил автомат обратно в ящик. — Их заклинит на второй же обойме!

— Я бизнесмен, а не вояка, — усмехнувшись, произнес Скайт. — Мне главное прибыль. А то, что эти автоматы после первой обоймы перестанут функционировать, меня мало волнует.

— А ты подумал о тех людях, кому предназначалось это оружие?

— За те деньги, которые мне платили повстанцы с Фабиана, они ничего лучшего все равно бы не купили. Я поступил честно по отношению к ним. За эти вот самые подделки, как ты выразился, благодаря тебе, Дерк, меня чуть не повесили. А теперь ты меня упрекаешь плохим качеством товара! Это безнравственно, товарищ генерал.

Дерк Улиткинс недовольно засопел, одернул генеральский мундир и принялся осматривать остальные ящики с оружием. В двух соседних оказались такие же автоматы, что и в первом. Дерк, лишь приподняв крышку и заметив надпись «Cobra», тут же захлопывал ее и принимался за осмотр следующего ящика. Наконец он обнаружил ящик с бластерами «Джамп». Вынув один из новеньких, блестящих пистолетов, Дерк придирчиво взвесил его на руке, прицелился в лампу и щелкнул курком.

— Если это бластер «Джамп», то я мэр Плобитауна!

— Бери, — усмехнувшись на шутку Дерка, посоветовал Скайт Уорнер, — все равно ничего лучшего в этом хламе ты не найдешь. Поверь мне.

Улиткинсу ничего не оставалось, как только согласиться со своим приятелем, к тому же Скайт знал товар гораздо лучше, чем он. И, еще раз придирчиво осмотрев свое новое оружие, Дерк засунул бластер себе в кобуру, заменив в ней парализатор.

— Скайт, из тебя получился отличный бизнесмен, — сказал Дерк. — А ведь раньше ты был приличным человеком. Кто бы мог подумать?

— Можно подумать, ты совсем не изменился, — огрызнулся Уорнер, направляясь к шлюзу.

— С возрастом в людях проявляются самые отрицательные свойства характера, — продолжал Дерк Улиткинс развивать свою мысль, — мелочность, жадность…

— Вот-вот — жадность. Это ты точно подметил. Только не забудь еще отметить предательство.

— Предательство — это следствие корысти.

— Хорошо сказано, Дерк, только настоящий циник может так высокопарно и надменно рассуждать о чести и достоинстве после того, как чуть не отправил собеседника на тот свет из-за сотни звонких монет.

— Из-за сотни я бы не стал мелочиться, — заметил Улиткинс.

— Сомневаюсь.

— Не будем понапрасну оскорблять друг друга, — предложил Дерк. — Время покажет, кто чего стоит.

— Согласен, — ответил Скайт, поворачивая ручку рубильника, открывающего автоматический люк корабля.

Заработал сервомеханизм, и широкая дверь грузового люка стала опускаться вниз. В образовавшееся отверстие ворвался свежий воздух незнакомого мира, пахнущий листвой, цветами и еще чем-то незнакомым, еле уловимым, что всегда присутствует на неизведанных планетах.

Тяжелая плита трапа ударилась о камень и замерла. Скайт и Дерк сошли по ней на поверхность, настороженно оглядываясь по сторонам, и остановились под жарким местным солнцем, висящим прямо над головой. В голубом небе плыли редкие белые облака. Из джунглей, поднимающихся зеленой стеной вокруг небольшого каменного плато, на котором приземлился звездолет, доносились пение птиц, крики животных и шум ветра в кронах деревьев. В воздухе парили большие, ярко раскрашенные стрекозы, гоняясь за разнообразными насекомыми. Они иногда проносились так близко, что было слышно, как шуршат их крылья.

— Довольно-таки милая планетка на первый взгляд, — произнес Улиткинс.

— Первое впечатление может быть обманчиво, — заметил Скайт.

Они отошли от корабля и направились в сторону поднимающейся из джунглей скалы. Ее красный гранит возвышался в ярких лучах солнца темным молчаливым исполином, и в такую жару, какая стояла сейчас, возникало желание скорее спрятаться в ее прохладную тень. Но до ее основания необходимо было еще преодолеть сотню метров сквозь переплетение веток деревьев, лиан и зарослей колючих кустов с маленькими беленькими цветочками на толстых стеблях, покрытых острыми шипами. Эти белые цветочки с душистым ароматом привлекали к себе тучи больших мохнатых пчел, роившихся над зарослями, похожими скорее всего на мотки колючей проволоки полосы препятствий, чем на растения.

Скайт Уорнер пошел вдоль края камня, где стоял звездолет, пытаясь отыскать подходящее место для того, чтобы спуститься вниз. Немного в стороне он заметил выдолбленные в камне ступеньки, ведущие к растрескавшейся от времени и местами заросшей травой бетонной дорожке. Дорожка уходила в джунгли в направлении скалы. Скайт обратил внимание Дерка на эти признаки присутствия человека:

— Мы на верном пути. И если удача не отвернется от нас, то максимум через пару часов в наших руках будет то, что мы ищем.

— Надеюсь, Скайт, на этот раз предчувствие тебя не обманет, — отозвался Дерк.

Компаньоны стали осторожно спускаться вниз по стершимся от времени и размытым дождями ступеням. Когда они оказались у начала дорожки, путь им преградили колючие ветви, свисавшие над дорогой от растущих по бокам кустов.

— Скайт, иди первым, — произнес Дерк, осматривая острые шипы. — У меня из одежды остался только этот генеральский мундир. Если я его порву, то мне будет нечего надеть. Не хочешь же ты, чтобы твой старый товарищ выглядел как оборванец.

— Отлично, ты каждый раз найдешь причину, чтобы увильнуть от неприятной работы. Помню, будучи еще пилотом у Браена Глума, ты всегда норовил отвертеться от дежурства по кораблю.

— Клевета. Я всегда выполнял возложенные на меня обязанности.

— Если тебя удавалось поймать, пока ты не спрятался где-нибудь в каптерке.

— Перестань ворчать, Скайт, ты меня ни разу там не поймал, так что не возводи на меня напраслину.

— Но ведь ты там все время прятался, скажи, разве я не прав?

— Не знаю, о чем ты?

Скайт внимательно посмотрел на Дерка и спросил:

— Ну скажи, Дерк, ведь сколько лет уже прошло. Я уже не первый помощник и не капитан. Что тебе бояться?

— Ну, даже если я там и прятался, — лукаво усмехнувшись, переспросил Дерк, — что это меняет?

— Значит, я все-таки был прав! — обрадовался Скайт. — Ты именно там прятался от работы по кораблю!

— Я этого не говорил.

— Нет, ты это сказал.

— Нет не говорил.

— Нет, сказал.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да.

— Ну, пусть будет да, — махнул рукой Улиткинс, — если тебе от этого станет легче.

Скайт Уорнер улыбнулся и принялся ломать колючие ветки кустарника, уминая их своими тяжелыми ботинками:

— Все-таки я был прав, — удовлетворенно произнес он себе под нос.

— Какая разница, — вытирая испарину со лба и расстегивая верхние пуговицы генеральского мундира, пожал плечами Дерк Улиткинс за его спиной.

Солнце палило нещадно, и жара стояла неимоверная. От сломанных веток исходил сладко-приторный запах, на который роем слетались пчелы и мухи. Они устремлялись к местам, где из колючек сочился зеленоватый, вязкий сок, и, не обращая внимания на Скайта, продолжавшего расчищать дорогу, принимались сосать эту липкую жидкость. Но вот, преодолев последнюю колючую преграду, Скайт с Улиткинсом оказались на свободной от растений бетонной поверхности дороги, ведущей в глубь джунглей. За то время, как по ней прошел последний человек, дорога стала в два раза уже из-за разросшихся по ее краям деревьев. Через трещины проросла трава, а листья и ветви, упавшие сверху, толстым слоем покрыли остальную часть старого бетонного покрытия. Сверху над приятелями нависли пышные кроны деревьев, не пропускающие сюда ни одного лучика солнца. Здесь было прохладно и сумрачно, как в подземелье.

Оставив позади колючий кустарник, Скайт Уорнер и Дерк Улиткинс стали углубляться в джунгли, осторожно переступая через большие ветви и поваленные деревья.

— Дерк, — вдруг остановившись, произнес Скайт, — смотри.

Из пожухлой листвы, прямо под ногами Скайта, выглядывал пустыми глазницами человеческий череп.

— Интересно, кто бы это мог быть? — пнув ногой свою находку, произнес Уорнер. От его удара череп несколько раз перевернулся, откатываясь в сторону. Потревоженный внезапным вторжением, из черной глазницы правого глаза вылез большой лохматый паук. Недовольно перебирая лапками, он отполз в сторону и исчез в густых зарослях папоротника.

— Возможно, это раньше принадлежало одному из пятерых парней с «Валруса», которым «посчастливилось» отправиться с Браеном Глумом в его берлогу, когда капитан был еще жив, — предположил Дерк Улиткинс. — Вот так живешь и не знаешь, где тебя подстерегает старуха с косой. Если можно было бы заранее узнать, когда тебе предначертано судьбой отправиться на тот свет…

— Что тогда? — поинтересовался Скайт.

— Тогда было бы легче жить, — ответил Дерк.

— Был я знаком с одним парнем, который знал точно день своей смерти.

— Как это ему удалось? — изумился Дерк.

— В этом нет ничего сверхъестественного — об этом ему сказал судья. Произнеся последнюю фразу, Уорнер пошел дальше. Дерк еще на мгновение задержался, осмысливая слова, сказанные напарником, а затем, кинув быстрый взгляд в сторону черепа, двинулся следом.

Джунгли расступились, открывая перед путниками покатое подножие скалы. Прямо впереди, в том месте, где заканчивалась дорога, в гранитном основании виднелись широкие полукруглые ступени. Они вели к железным дверям, над которыми сверху нависал каменный карниз, поддерживаемый двумя толстыми колоннами. Над карнизом, в трех метрах выше, в скале была прорублена длинная горизонтальная полоса, застекленная зеркальными стеклами.

— Мы пришли, — сказал Скайт Уорнер. На ржавых дверях еще было возможно рассмотреть выгоревшие на солнце инициалы Браена Глума. Одна из створок была приоткрыта, и из темноты дверного проема тянуло сквозняком. Внутрь вела цепочка звериных следов. Уорнер наклонился, изучая грязные отпечатки, оставленные животными на площадке перед входом.

— Нам пока везет, — после недолгого созерцания отпечатков лап произнес он, — следов самого страшного хищника здесь нет.

— Ты кого имеешь в виду? — поинтересовался Дерк Улиткинс.

— Человека, — ответил Скайт и зашел внутрь. Улиткинс, многозначительно покачав головой, последовал за ним.

— Нужно было захватить с корабля фонарь, — заметил он, когда вместе с Уорнером осторожно стал пробираться в сумраке незнакомого помещения к лестничному маршу, смутно видневшемуся в глубине.

— Что ж ты об этом только сейчас вспомнил?

— А сам чего об этом не подумал?

— Я был занят посадкой звездолета.

— Можно подумать, что посадить звездолет очень трудное занятие. Я бы это сделал не хуже.

— Найди лучше рубильник. Если Браен Глум использовал в качестве источников питания батареи Энерджи, то они должны еще работать.

Дерк осторожно, чтобы в темноте на что-нибудь случайно не напороться, стал пробираться к какому-то шкафчику справа от дверей в надежде найти там распределительный щиток. В этот момент до него донеслось странное шипение, исходящее откуда-то из темноты впереди.

— Скайт, — шепотом позвал Дерк, — ты что-нибудь слышал?

— Что? — отозвался Уорнер.

— Какой-то странный звук впереди.

— Нет.

— А мне показалось, что там что-то шевелится.

— Перекрестись, — посоветовал Уорнер.

— Иди ты, — произнес Дерк, а сам, скрытый темнотой от глаз напарника, быстро перекрестился.

На стене Дерк нашел распределительный щиток. В плоском металлическом ящике находились несколько рубильников и контрольная панель. Индикатор напряжения на панели горел зеленым огоньком, что говорило о рабочем состоянии источников питания. Аккуратно, чтобы случайно не попасть в темноте пальцами в оголенные провода, Улиткинс принялся нащупывать ручки переключателей. Раздался щелчок, и по всему помещению, мерцая, стали зажигаться лампы дневного света.

Холл представлял собой просторное квадратное, абсолютно пустое помещение без окон с белыми стенами. Пол, выложенный простой керамической плиткой, был покрыт слоем пыли, на котором отчетливо виднелись следы животных, забегающих в открытую дверь. Напротив входных дверей начиналась широкая лестница с чугунными перилами, один марш которой вел наверх, другой куда-то вниз. Рядом находилась шахта лифта, закрытая решетчатой дверью. Когда Дерк включил рубильник, в кабине лифта зажглась тусклая желтая лампочка.

— Удивительно, — произнес Дерк, — прошло столько лет, а все работает, как новое.

— Просто здесь нет бродяг и туристов, которые бы это все разломали, отозвался Скайт. Он подошел к лестнице. — Куда пойдем — вниз или наверх?

— Вниз. Думаю, Браен Глум именно там хранил свое золото, — предложил Дерк.

— Нам нужен кабинет, где находится сейф капитана, а не его подвал.

— Тогда нам наверх.

— Я тоже так думаю.

— Потом все равно в подвал зайти нужно, — заметил Дерк Улиткинс, следуя за Скайтом, который направился к лестнице. — Там, вполне возможно, тоже будет чем поживиться.

— Хорошо, — согласился Скайт. — Но сначала документы, за которыми мы сюда пришли.

— Слышал бы нас сейчас Браен Глум, — засмеялся Дерк Улиткинс. — Я даже не могу себе представить, какой страшной была бы тогда наша участь.

И Дерк стал подниматься по ступенькам лестницы наверх следом за Скайтом Уорнером.

— Этот маньяк был мастак на изуверские пытки, — продолжил разговор Дерк Улиткинс. — Уверен, что в аду для себя он не найдет ничего нового, чтобы он сам не применял на этом свете.

— Я с тобой не согласен, Дерк. Браен был жесток, но он не был маньяком. Скайт остановился на лестничной площадке и повернулся к товарищу. — Для человека такой профессии, какая была у Браена Глума, жестокость — необходимое качество. Но Глум никогда не был циником, в отличие от многих «святош» из законопослушных граждан.

— Доля здорового цинизма должна присутствовать у каждого человека, иначе тобой попросту будут пользоваться.

— Немного здорового цинизма, конечно, не повредит, но только немного, согласился Скайт.

— Вот видишь, Скайт, ты тоже согласен со мной, что цинизм не такая уж и плохая вещь, как говорят многие. А раз у Глума отсутствовало это прекрасное человеческое качество, то он попросту был дураком.

— Дураком Браен Глум никогда не был. Он был гением в своем роде. У него была стопроцентная память. Глум никогда ничего не забывал. Ни одной мелочи. Он мог без помощи компьютера проложить курс звездолета через всю галактику, а такого не мог сделать ни один из известных мне штурманов. — Скайт стал подниматься на второй этаж логова своего бывшего капитана. Впереди показалась обычная деревянная дверь с матовыми стеклами, перед которой лестница и заканчивалась.

— Кажется, если я не ошибаюсь, это твои слова: «Первыми всегда умирают дураки», — продолжал Дерк, ступая за спиной Скайта. — Браена Глума с нами сейчас нет — это говорит само за себя.

— Браен Глум сам выбрал момент, когда уйти. И на это у него были серьезные причины, о которых мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

— Откуда ты знаешь, что у него вообще были какие-то причины?

— Я не знаю. Только могу догадываться. Но, как мне кажется, своим поступком он спас всем нам жизнь.

— Никогда бы не подумал, что он способен на такое, — недоверчиво усмехнулся Дерк Улиткинс. — Впрочем, тебе виднее. Ты его видел последним. Правда, хочу тебе сказать, хотя это сейчас не имеет никакого значения, но тогда некоторые из парней поговаривали, что ты, воспользовавшись моментом, сам пришил старика, чтобы занять его место.

— Почему они тогда не сказали мне это прямо в лицо?! — воскликнул Скайт, возмущенный последними словами напарника.

Улиткинс скосил глаза в сторону и потер себе мочку уха.

— Пойми правильно, многие из них недолюбливали старого капитана. Возможно, кто-нибудь из тех, кто метил сам на его место, и попытался бы потягаться с самим чертом из-за капитанского кресла. Но спорить с человеком, который прикончил Браена Глума? Даже у последнего матроса хватило ума, чтобы не делать этого. К тому же все помнили, как ты расправился с Макэлпайном и Хантером. А те были далеко не худшие из ганфайтеров. И то, что Макэлпайн в конце того памятного разговора не успел даже вытащить свой флэштер, говорит само за себя.

— Ты об этом всем и рассказал?

— Конечно, — честно признался Дерк Улиткинс.

— А о своей роли в этом деле ты тоже рассказал?

Улиткинс не ответил на вопрос Скайта. Он двинулся дальше и, подойдя к дверям, дернул за ручку.

— Так рассказал или нет? — переспросил его Скайт.

— Незначительные нюансы никого не интересовали, — дергая сильнее, отозвался Дерк.

— Конечно, я — кровожадный злодей, а ты невинный свидетель моей расправы над несчастными. — Уорнер, подойдя к Дерку, помог дернуть за ручку. — Могу представить, в каких выражениях и с какими подробностями ты расписывал эту сцену. Что-то вроде: «И кровь ручейками растекалась из-под бездыханного тела невинного боцмана…».

— Багровая, — поправил Дерк.

— Что «багровая»?

— «И багровая кровь ручейками растекалась из-под бездыханного тела невинного боцмана».

— Да, так будет сочнее, — согласился Скайт. Дверь не открывалась. Она была заперта на ключ.

— Отойди, — предупредил Уорнер, прежде чем ударом локтя вышибить матовое стекло.

Осколки со звоном посыпались на каменный пол. Звук от разбившегося стекла разнесся по всем уголкам пустынного прибежища. Не дожидаясь, пока он стихнет, Скайт просунул руку в образовавшуюся дырку и, нащупав замок, открыл дверь изнутри.

Напарники оказались в просторном помещении, похожем на библиотеку, заставленном шкафами с древними книгами в ярких целлофановых обложках, лазерными дисками, магнитными лентами. Каменный пол между стеллажами устилало синие ковровое покрытие, заглушавшее шаги. По всей длине противоположной стены шло большое окно с широким подоконником, на котором стояли в глиняных горшках высохшие растения, скорченные листья которых коричневыми тряпочками свисали с корявых стеблей, подвязанных тонкими голубыми тесемочками. Окно выходило как раз на ту сторону, откуда пришли Уорнер с Дерком Улиткинсом. Из него даже можно было рассмотреть верхнюю часть звездолета, стоявшего за деревьями.

Под потолком висели четыре люстры с розовыми плафонами. Стены украшали картины в толстых золоченых рамах, изображавшие сцены из космических баталий.

У правой стены стоял огромный кожаный диван на гнутых ножках, с высокой спинкой и вычурными подлокотниками в виде драконов, вырезанных из черного дерева. К одному из шкафов напротив дивана был приколот поблекший календарь десятилетней давности с фотографией полуобнаженной блондинки. Под календарем стоял сервировочный столик на маленьких колесиках, пыльная ад поверхность которого была занята пустыми бутылками из-под крепких напитков.

Все убранство этого помещения говорило, что его хозяин пытался создать здесь себе что-то наподобие уюта.

Пройдя немного вдоль шкафов, приятели увидели с левой стороны большой письменный стол, стоявший возле стены, на которой висела большая картина с изображением звездолета, освещенного лучами ярко-красной звезды и летящего на фоне черного космоса. Уорнер обратил внимание на знакомые очертания нарисованного корабля: вне всякого сомнения, это был «Валрус».

Эта картина со звездолетом, служившим домом для Скайта несколько лет, вызывала у него ностальгические чувства. В конце концов, столько всего было пережито на борту этого старого космического корабля, приютившего его и взявшего под защиту своих бронированных бортов. Уорнер вспомнил, когда первый раз увидел «Валрус». Это было именно тогда, когда его перевозили на урановые рудники в Пояс астероидов, после того, как смертная казнь, к которой был приговорен Скайт Уорнер, сорвалась из-за неполадок в электрической цепи.

Что с ним случилось, Скайт Уорнер не помнил, будто кто-то стер всю его память. Он помнил только тот момент, когда охранники облили его холодной водой из ведра в той самой камере, где должна была состояться казнь. Рядом, в двух шагах от него — голого, дрожащего в луже на холодном каменном полу — стоял еще дымившийся электрический стул. На проводах «вершины гуманизма, демократии и человечности» еще искрились остаточные разряды, и в камере сильно пахло озоном. Запястья рук и ног страшно болели. Кожа в тех местах, где находились наручники с подведенными к ним проводами, покрылась волдырями от ожогов. Боль была невыносима, но самое страшное заключалось в том, что он совершенно забыл, кто он, где он и что с ним было до того самого момента, когда он открыл глаза.

— Вставай, мерзкий ублюдок, — услышал Скайт первые слова в своей новой сознательной жизни и ощутил сильный удар тяжелого ботинка под ребра. Но боль от удара была ничем по сравнению с той страшной, пронизывающей все тело болью, которую испытывал Скайт после своего второго рождения.

«Так вот кто я, — мелькнула первая мысль в его воспаленном мозгу, Мерзкий Ублюдок…»

Смертную казнь заменили пожизненной ссылкой на астероиды. Перед отправкой в одну из колоний для особо опасных преступников Уорнер из личного дела узнал про себя все, что ему требовалось. Родители умерли, когда ему еще не исполнилось и шести лет. Они погибли при взрыве, устроенном террористами в одном из супермаркетов в Плобитауне. Скайт долго вертел фотографию матери, оказавшуюся в бумагах, но так и не смог вспомнить, кто эта хрупкая женщина с застенчивой улыбкой и затаенной тоской в мягком взгляде голубых глаз. Образ этой женщины не вызвал в нем ни воспоминаний, ни эмоций. Она была ему совершенно незнакомым, чужим человеком.

В восемь лет он сбежал из приюта и примкнул к банде малолетних преступников, орудующей в одном из «не самых престижных» кварталов Плобитауна. С того самого момента и начинался счет его подвигам — от краж сумочек, кошельков, машин до ограблений магазинов и убийств. Читая сухие строчки своего досье, Скайт Уорнер не мог поверить в то, что это все написано про него. Несмотря на то что в его памяти не осталось ни крупицы воспоминаний о прошлой жизни, он почему-то точно был уверен, что не способен был убить пожилую женщину ради нескольких кредиток и столового серебра.

Первое время он боялся зеркал, потому что оттуда на него смотрело незнакомое лицо — то самое лицо, чей насмешливый, полный цинизма взгляд смотрел на него с фотографии в картонной папке его дела. Сомнений быть не могло, он и Скайт Уорнер один и тот же человек. И раз жизнь распорядилась таким образом, превратив его в бандита и убийцу, то он им и останется до самого последнего момента, пока космические лучи и радиация не разъедят его мозг и не испортят его кровь на урановых рудниках. А вскоре его отправили специальным рейсом тюремного шатла с южного космодрома к его последнему, как тогда казалось Уорнеру, месту назначения. Именно во время этого перелета Скайт в первый раз увидел блестящий в лучах звезды Альфа Кассандры звездолет «Валрус». Мощный боевой крейсер Браена Глума возник из черноты космоса, как само проведение, даря всем узникам, уже смирившимся со своей участью, самое дорогое — надежду.

— Парни! — воскликнул Браен Глум, появляясь на пороге отсека с заключенными, когда тюремный шатл был взят на абордаж и отбуксирован в просторные трюмы пиратского звездолета. — У вас есть два пути — остаться здесь или пойти со мной. Тот и другой путь приведет вас в ад, но если вы пойдете со мной, то обещаю вам веселую дорогу!

Ну как было отказаться от такого заманчивого предложения? Так Скайт Уорнер оказался в команде Браена Глума, который к тому моменту уже успел снискать себе славу самого опасного, бесстрашного и хитрого космического пирата из всех известных. А в то время между Великой Империей и Космическим Союзом Свободных Планет шла крупномасштабная космическая война, и тех, кто бороздил просторы космоса под черным флагом, было не так уж мало.

— Мы будем рассматривать картины или займемся делом? — поинтересовался Дерк Улиткинс, отвлекая Уорнера от воспоминаний.

На столе под картиной были разложены пожелтевшие от времени бумаги, стояли компьютер, настольная лампа, стакан с ручками и карандашами, а также круглый аквариум с высохшей водой.

— Кто бы мог подумать, что Браен Глум любил рыбок? — усмехнулся Дерк Улиткинс.

— Он любил не только рыбок, — странным тоном отозвался Скайт. — Посмотри на эту коллекцию.

Улиткинс отвернулся от аквариума и посмотрел на шкаф, который привлек внимание его компаньона. Взору Дерка Улиткинса открылось зрелище, бросившее его в холодный пот. Потрясенный, он ослабил воротничок генеральского мундира и перевел дух.

С полок за прозрачными стеклами дверок шкафа на Дерка из больших округлых банок смотрели человеческие головы. Их было по меньшей мере несколько десятков. Там находились головы как мужчин, так и женщин. Банки, заполненные жидкостью и закрытые герметичными крышками, занимали все полки и соседнего шкафа. Глаза у всех экспонатов этого страшного анатомического музея мертвым, ничего невидящим взором широко раскрытых глаз смотрели перед собой.

Среди всевозможных лиц людей всех цветов кожи, рас и национальностей были головы уродов и мутантов с мерзкими, страшными отклонениями, от одного вида которых к горлу подкатывал тошнотворный ком.

Абсолютно лысая голова женщины смотрела мертвыми голубыми глазами из ближайшей банки. Черты ее лица можно было бы назвать привлекательными, если бы не два лишних глаза с обеих сторон в височной части головы. У другого экспоната — смуглого мужчины с широким лбом, в открытом рту виднелись клыки, как у волка. Два лица у одной головы. Что-то среднее между человеком и птицей. Бесформенная масса, напоминающая открытый мозг с оскалом из маленьких острых клыков в огромной пасти. От всего этого бросало в дрожь.

На каждой из банок висела маленькая табличка с пояснением. Уорнер прочитал ближайшую, на банке с четырехглазой женщиной.

— «Синтетойд с Глаумбируна». Дальше шли цифры какого-то кода.

— Это не настоящие люди, — с облегчением произнес Скайт. — Это головы синтетойдов — искусственно выращенных человекоподобных организмов.

— Все равно неприятное зрелище, — отозвался Дерк.

— Подобные мутации не редкость при выращивании синтетойдов. В отличие от гомункулусов, при выращивании которых используется человеческая яйцеклетка, синтетойдов получают с помощью искусственной молекулы ДНК.

— Для чего их вообще делают?

— Принято считать, что синтетойдов первыми стали использовать секретные службы, для подмены правителей недружественных стран. В отличие от искусственно выращенного человека, синтетойда можно легко запрограммировать на реализацию определенного задания. Поэтому в Союзе Свободных Планет введен тест на «человечность» для всех чиновников, занимающих руководящие посты в государстве, — сказал Уорнер. — Браен Глум никогда не любил синтетойдов, но я раньше не замечал за ним, чтобы он занимался подобным коллекционированием.

— Мне неприятно находиться здесь, когда на меня смотрят отрубленные головы. Пускай они и принадлежат синтетойдам. Все равно эти головы очень похожи на человеческие, — сказал Дерк Улиткинс, стараясь не смотреть на ряды банок, и, чтобы перевести разговор в другое русло, поинтересовался: — Ты что-нибудь придумал, где может находиться сейф капитана?

— Сейф скорее всего за картиной, — предположил Скайт. Он подошел к полотну с изображением звездолета и потянул на себя золоченую раму. Оказалось, что картина крепится к стене на петлях и представляет собой что-то вроде двери, за которой блеснула серая сталь сейфа, вмурованного в камень скалы.

— Прекрасно! — обрадовался Дерк Улиткинс. — Ты, наверное, знал, где искать?

— Это было нетрудно угадать, — ответил Уорнер.

— Да, но как мы его откроем? — теряя оптимизм при виде замка с шифром, обратился к напарнику Дерк.

— Испробуем все известные мне коды Браена Глума — это может занять несколько часов. Но я думаю, что мы никуда не торопимся.

Скайт пододвинул кресло и, сев на него, принялся нажимать кнопки с цифрами на передней панели стальной двери, набирая на жидкокристаллическом экране замка известные ему комбинации.

Дерк Улиткинс, минуту постояв, наблюдая, как Скайт нажимает кнопки, смирился с тем, что предстоит провести некоторое время под взглядом голов в банках. Он сел на край стола, достал сигарету и, прикурив от трофейной зажигалки, принялся рассматривать ее блестящий золотой корпус.

— «Великодушному Эндрю от любящей Жужу», — прочитал выгравированную надпись Дерк Улиткинс и хохотнул. — Оказывается, нашего капитана с Фабиана звали Эндрю, и, как здесь написано, он неплохой парень. — Дерк выпустил облако табачного дыма и спрятал зажигалку обратно в карман. — Интересно, знала ли Жужу о том, что Эндрю с помощью ее подарка помогал исполнить просьбу заключенного о последней сигарете?

— Вполне возможно, — не отрываясь от своего занятия, отозвался Скайт.

— «Великодушному»! — продолжал разговаривать Дерк. — Замечательно! Очень точно подмечено. Думаю, Эндрю понравилась бы коллекция синтетойдов Браена Глума. В этом плане они чем-то похожи друг на друга. К тому же тот и другой капитаны. По моим наблюдениям, все капитаны имеют свои странности. Вот ты, к примеру, тоже странный человек. С твоими деловыми качествами и недюжинными способностями такие дела можно было бы проворачивать, зарабатывать неплохие деньги, а ты после амнистии занимаешься частным извозом. А ведь многие из команды Браена Глума сейчас стали уважаемыми людьми, и даже не самые крутые парни. Дрекслер, например, — бывший начальник штурмового отряда, теперь один из уважаемых людей в самом Плобитауне. А раньше этот замухрышка ходил в твоем подчинении и лизал задницу каждому, кто был выше его по званию. Теперь же при встрече, я думаю, он не подаст тебе даже руки.

Возможно, Дерк Улиткинс собирался развивать начатую им тему и дальше на протяжении всего времени, пока Уорнер возился бы с замком, но, к счастью для Скайта, комбинация кодового замка определилась быстро, и толстая металлическая дверь с глухим звуком отодвигаемых запоров открылась, прервав поучительную речь Дерка Улиткинса. Скайт с облегчением вздохнул и принялся вынимать содержимое сейфа, складывая его на стол. Первыми он извлек пухлые папки с бумагами, коробку с дорогими сигарами, содержимое которой тут же перекочевало в карманы Дерка Улиткинса, нераспечатанную бутылку виски «Черный Саймон», которую Дерк отставил в сторону, но так, чтобы она была под рукой, никелированный «Куспайдор» с дополнительной обоймой и пухлую пачку кредитов, стянутую посередине резинкой. Последним Скайт достал прозрачную пластмассовую коробку с компакт-дисками звездных карт и судовых журналов ограбленных звездолетов.

— Это как раз то, что мы ищем, — произнес Уорнер, рассматривая через прозрачный пластик содержимое коробки.

Внутри ящика находилось около трех десятков футляров с компакт-дисками для бортовых компьютеров звездолета. В каждом лежала бумажка с написанным рукой Браена Глума названием корабля, датой и местом, где этот корабль был ограблен. Уорнер быстро пробежал названия и нашел тот самый, который принадлежал почтовому кораблю, взятому на абордаж десять лет назад возле планеты Фабиан. Скайт вынул его из коробки и показал Дерку.

— Вот и сам диск.

— Теперь золото Империи у нас в кармане, но, честно говоря, я надеялся, что в сейфе капитана мы найдем больше, — разочарованно произнес Дерк Улиткинс.

— Куда больше?

— Здесь всего пара тысяч кредитов, — пересчитывая вынутые из сейфа деньги и деля их на две части, ответил Дерк. — Нет ни одного слитка золота, ни драгоценных камней. От сейфа Браена Глума я ожидал большего. Вероятно, внутри есть потайное отделение, посмотри получше, Скайт.

Уорнер улыбнулся на слова напарника. Человек, у которого в руках несметные сокровища, не желает пройти мимо упавшей монетки. Но в сейфе действительно могло оказаться потайное отделение, в котором могли находиться не только деньги или золото, а что-нибудь более интересное, и Уорнер из любопытства еще раз тщательно осмотрел внутренности сейфа. Но сейф оказался простым железным ящиком, вмурованным в стену, без каких-либо скрытых секций или потайных отделений.

— Здесь больше ничего нет, — констатировал Скайт, повернувшись к Дерку.

— Жаль, — равнодушно произнес Улиткинс и пододвинул к Уорнеру одну из папок, лежащих на столе. — Посмотри, тебя это должно заинтересовать.

Скайт бросил взгляд на картонку и прочитал на зеленом, выцветшем титульном листе: «Скайт Уорнер — личное дело».

Дерк удовлетворенно усмехнулся, заметив, как загорелись глаза товарища.

— Ну ладно, ты тут сиди и разбирай, если тебе интересно, что думал про своего первого помощника да и про всех остальных, Браен Глум, а я схожу посмотрю, что у нашего капитана творится в подвале. Вдруг окажется, что нам не надо будет никуда и лететь за сокровищами. — Дерк Улиткинс спрятал в карман половину денег из пачки, которую напарники нашли в сейфе, достал часть сигар из другого кармана, присвоенных им в самом начале осмотра капитанского сейфа, и высыпал их на стол возле бутылки с виски. — В конце концов, я ведь не зверь какой-то, чтобы оставлять тебя здесь без курева.

— Иди, Дерк, только будь осторожен, неизвестно, какие твари могли поселиться в заброшенном и простоявшем пустым десять лет здании, — согласился Скайт, усаживаясь поудобнее в то самое кожаное кресло, на котором раньше сидел капитан «Валруса» Браен Глум, и добавил вслед уходящему Улиткинсу: — Если что, зови на помощь.

Возле шкафов с коллекцией отрубленных голов синтетойдов Дерк повернулся к Уорнеру.

— Со мной ничего не случится. Но все равно, спасибо тебе за заботу. Ты хороший человек, Скайт Уорнер, и ты был отличным капитаном, когда не стало Браена Глума. Честь имею. — И, козырнув, Дерк скрылся из виду.

Удивленный внезапной лестной оценкой и хорошим отношением напарника, Скайт задумчиво посмотрел на то место, где только что стоял Дерк Улиткинс, но долго думать над его словами и причинами, вызвавшими этот несвойственный для Улиткинса душевный порыв, не стал и, закурив оставленную Дерком сигару, принялся за просмотр своего личного дела.

Браен Глум любил хорошие сигары, а табак, пролежавший десять лет в сухом и герметичном сейфе, был просто превосходен. Скайт оценил его качество по достоинству. Выпустив облако густого ароматного дыма, Уорнер развязал тесемочки на папке со своим досье.

Что может быть в этой тонкой картонной папке серого цвета с потрепанными углами и размашистой надписью «Дело Скайта Уорнера»? А точнее, что сам Скайт надеется найти в этих старых записях бывшего капитана?

Уорнер не спешил открывать первую страницу своего досье. Он еще сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. Закружившись в виде кольца, сизое облако в полной тишине проплыло перед рядом разноцветных глаз мертвых синтетойдов и поднялось к потолку. Наблюдая за клубами дыма, Скайт осознал, на что он надеется и чего он боится, оттягивая момент, когда перевернется первый лист папки с его именем. Он надеется, что там будет дан ответ о его прошлой жизни, до того момента, как он потерял память о прошлом и очнулся Скайтом Уорнером в камере смертников возле электрического стула. И он боялся, что и в той жизни, которую не помнит, окажется Скайтом Уорнером — бандитом и насильником, приговоренным к смертной казни.

Перед Уорнером лежала его жизнь, описанная рукой Браена Глума — самого таинственного и загадочного человека во всем космосе. Никто не знал, кто такой капитан корабля «Валрус», откуда он пришел и кем был раньше. Что заставило его скитаться в холодной бездне галактик с командой отъявленных преступников и изгоев под черным флагом джентльменов удачи. Черный цвет — цвет свободы, но одновременно и цвет чумы. Черный цвет был любимым цветом Браена Глума.

Уорнер грустно усмехнулся над сложившимся положением: Браен Глум давно умер, а он спустя десять лет надеется на то, что капитан поможет ему найти свое прошлое. Взгляд Скайта сам собой упал на бутылку «Черного Саймона». Перед тем как открыть папку, Уорнер взял со стола бутылку и отвинтил пробку. На него пахнуло выдержанным, отличным виски. Скайт отхлебнул прямо из горлышка, почувствовав, как обжигающая жидкость проникает внутрь, согревая все тело.

Спешить было некуда, содержимое папки никуда от него не денется, и Скайт, прихватив с собой бутылку, встал из-за стола и подошел к длинному окну, обращенному в Джунгли. Убрав горшок с засохшим растением, заслоняющий вид из окна, и оборвав истлевшие тесемочки, которыми когда-то были заботливо подвязаны стебли, Скайт принялся обозревать открывшиеся окрестности.

За окном в густой листве деревьев перелетали с ветки на ветку большие, ярко раскрашенные птицы с длинными раздвоенными хвостами. Уорнер засмотрелся на их красивое оперение, отливающее радугой на солнце, отхлебнул еще глоток из бутылки и перевел взгляд на свой звездолет, который, не спеша, поднимался со стартовой площадки из-за деревьев. Скайт хлебнул еще, не отрывая взгляда от космического корабля, уже поднявшегося достаточно высоко над джунглями, и совершенно не почувствовал крепости напитка. Странное чувство чего-то непоправимого медленно стало охватывать Уорнера, когда на его глазах убрались внутрь звездолета выдвижные опоры и корабль с грохотом стал набирать высоту, удаляясь прочь от острова и Скайта Уорнера, оставшегося неподвижно стоять у окна с сигарой в одной руке и бутылкой в другой. Только когда точка, в которую превратился звездолет, растаяла в голубом небе, Скайт с диким криком бросился из кабинета Браена Глума на лестницу, опрокинув по пути сервировочный столик с пустыми бутылками, которые опорожнил десять лет тому назад сам капитан.

— Дерк, наш звездолет угнали! — распахнув ударом ноги дверь на лестницу, истошно завопил Скайт в глубину помещения. Ответом ему была полная тишина.

Снедаемый недобрыми предчувствиями, Уорнер, перепрыгивая сразу по четыре ступеньки, сбежал в холл. Дерка нигде не было видно. В панике оглядываясь по сторонам, держа в одной руке бутылку, а в другой горящую сигару, Скайт бросился к пролету, ведущему в подвал, но, спустившись на несколько ступеней вниз, его ноги ушли по колено в холодную воду. Весь подвал был давно затоплен.

Оставляя влажные следы на полу, Скайт пробежал через пустой холл и выбрался наружу. Здесь, на каменных ступенях входа, он остановился, огляделся по сторонам и, поняв все, успокоился. Дерк Улиткинс решил сорвать банк, а Скайт был лишним в его раскладе.

Опустив руки, Скайт с тоской посмотрел в голубое небо, где скрылся звездолет.

— Спасибо, что хоть не выстрелил мне в спину, — тихо произнес он, обращаясь к улетевшему Дерку Улиткинс отхлебнул из бутылки и, прикусив сигару, не спеша отправился обратно в кабинет Браена Глума. Времени для изучения своего досье теперь у него было предостаточно.

 

Глава 1.10.

В космической пустоте, вдали от звезд, туманностей и оживленных торговых путей, в режиме полного радиомолчания «Валрус» уходил прочь от планеты Дран. Чудом избежав незавидной судьбы потерпеть крушение во взбунтовавшемся астероидном поясе, пиратский звездолет мог в любой момент натолкнуться на эскадру адмирала Армора, рыщущую в этом районе. Неожиданная встреча с любым космическим кораблем могла выдать местоположение и стать роковой для всего экипажа, поэтому «Валрус» на полной скорости, с погашенными иллюминаторами уходил прочь.

Только после того, как Скайту удалось перехитрить адмирала Армора, оторвавшись от его разведывательных кораблей в туманности Змеиный шар, было проведено общее собрание команды.

Звездолет стоял на рейде возле небольшой планеты, у которой вместо названия имелся лишь шестизначный цифровой код. Вместе с кораблем вокруг серого, изрытого метеоритными кратерами и лишенного атмосферы шарика планеты вращались три естественных спутника, необозначенные ни на одной из звездных карт. Они монотонно кружили свой хоровод в скупых лучах красного карлика.

В этом убогом, затерянном в глубине космоса мирке и состоялось официальное вступление Скайта Уорнера в должность капитана корабля «Валрус». Никто не возражал против кандидатуры Уорнера. Последнее время Скайт и так исполнял обязанности капитана за Браена Глума, который внезапно исчезал неизвестно куда, а в те редкие минуты, когда находился на корабле, постоянно был пьян. Поэтому, когда в столовой, где проходило собрание команды, на стол из котла, в котором пираты обычно варили грог, высыпали записки с именем нового капитана, подавляющее большинство подало свой голос за Уорнера.

Правда, среди разношерстной компании головорезов и убийц, из которых состояла команда, были и такие, кто считал себя единственным достойным преемником капитана. Но ни у кого из этих отчаянных парней не хватило духу выступить против человека, убившего, как они считали, самого Браена Глума. Экипаж звездолета вообще представлял собой своеобразное сборище. Здесь были люди разных рас и национальностей с различными цветами и оттенками кожи. Форма одежды была у каждого своя. Определить, кто перед тобой, можно было лишь по специальным знакам отличия.

Когда все записки были подсчитаны и все стало ясно, в столовой раздались радостные возгласы и одобрительный гул. Встал Дел Бакстер и поднял кружку, наполненную грогом:

— Предлагаю выпить за нового капитана нашего корабля — Скайта Уорнера! хрипло воскликнул он. — Пускай ему всегда сопутствует удача, а у его корабля всегда будут горячие двигатели и полные трюмы!

Пираты одобрительно загомонили. Послышались удары кружек и возгласы со всех сторон:

— Ура капитану!

— Скайта Уорнера во веки веков!

— Да здравствует Скайт Уорнер!

Все, кто с уважением, кто с завистью, смотрели на Скайта, сидевшего в центре длинной скамейки, облокотившись спиной о край обеденного стола, и угрюмо обозревавшего свою команду. На его лице, как ни странно, нельзя было разглядеть ни радости, ни восторга от своего назначения.

Помолчав минуту, Скайт окинул всех внимательным взглядом и поднялся со своего места.

— За тех, кто вместе со мной сражался с имперским флотом у Астралкана; за тех, кто вместе со мной брал на абордаж летающую крепость-тюрьму союза «Пацифик», за тех, кто делил вместе со мной томительные, многомесячные межгалактические перелеты в режиме полной тишины; за тех, кто все это время был со мной, — за вас парни! — сказал он и выпил до дна свой грог. — Вы знаете меня уже несколько лет, — произнося слова негромко, но так, чтобы слышали все присутствующие, продолжил Скайт Уорнер. — И все эти годы мы жили как одна большая семья. Мы делили пополам все — и радость, и горе… Скажу честно, во всем космосе не найти команды лучше и смелее, чем вы, парни. Сколько раз смерть смотрела нам в лицо, и только благодаря мужеству и взаимовыручке, бесстрашию каждого из вас мы выходили победителями в схватках с судьбой.

Каждый пришел на корабль своим путем, но у всех нас есть одно общее — на звездолет мы попали, спасаясь от смерти, которая ждала нас в том мире, который мы оставили. — Скайт глубоко вздохнул, переводя дух. Экипаж со вниманием слушал своего нового капитана.

— Я вспоминаю тот момент, когда попал на этот корабль… Перед тем как через иллюминатор в камере тюремного звездолета, следующего к поясу астероидов, увидеть «Валрус», я долго думал о том, что жизнь прошла стороной, пока я искал свое счастье в грязи «большой дороги», а нашел там лишь смерть. Но вдруг перед моими глазами предстал черный пиратский флаг — символ смерти и страха, и именно он подарил мне новую жизнь, он дал мне новых друзей и врагов. Вот тогда я понял, что смерть и жизнь — две стороны одной монеты, которую подкидывает на своей руке мадам судьба, играя в орлянку с мистером случаем. Какой стороной она упадет в следующий раз? Кто сорвет банк в этой игре? А ведь для тех, кто попал на «Валрус», последствия этой игры будут одинаковы. Мы все связаны невидимой пуповиной с кораблем. Без него мы погибнем.

— Гонимые, отвергнутые, — продолжал Скайт свою речь, — мы собрались под защиту бортов «Валруса», и он стал для нас убежищем, родным домом, где каждый нашел спасение. Объединившись, мы плечом к плечу боролись за право жить, за право, которого нас лишило общество.

Многие годы капитаном был Браен Глум. Я знаю, большинство из вас боялись его, и было за что. Но именно страшный и жестокий человек, как Браен Глум, был нужен, чтобы создать и удержать в повиновении команду из таких бесшабашных и свободолюбивых парней, как вы — джентльменов удачи. Браен Глум дал вам спасение. А что смогу дать вам я? Все ту же бесконечную игру со смертью, заменившую приговор суда? Так не может продолжаться вечно. Настанет момент, и кости выпадут не в нашу пользу. — Уорнер замолчал, и в помещении столовой повисло гробовое молчание. Скайт обвел экипаж пристальным взглядом и продолжил: — Могу спорить, что каждый из вас задумывался над вопросом: а что дальше? Что осталось у нас? База уничтожена. Богатства, скопленные за эти годы, исчезли вместе с Браеном Глумом. Нас боятся во всех уголках вселенной и гонят отовсюду, как прокаженных. Вместе со свободой Браен Глум дал нам одиночество. Одиночество — та же самая смерть. Вырвавшись из лап одной, мы попали в лапы другой. За отсрочку смертного приговора, которую предоставил нам Браен Глум, мы платим кровью других людей. Вы спросите меня, что я предлагаю? Распустить команду и поодиночке искать счастья? Нет, только не это! Счастье для одного — тридцать сребреников Иуды. Они не принесут ему счастья. — Уорнер не стал говорить, что кто-то из присутствующих сообщил адмиралу Армору местоположения их базы. Не хватало, чтобы в сложившейся обстановке все занялись поисками предателя. А тот, для кого Скайт произнес эти слова, поймет и так, без пояснений. Вместо этого Скайт продолжил свою речь: — Вы выбрали меня капитаном в самый сложный момент. Это означает, что вы мне доверяете. Вы доверяете мне самое дорогое, что есть у человека, — свою жизнь, свою свободу. Со своей стороны клянусь, что сохраню вам и то и другое. — Уорнер замолчал и сел на место.

В полной тишине, которую никто не осмеливался нарушить, встал Дел Бакстер.

— Как первый помощник капитана, я возьму слово, — сказал он. — Признаюсь, не ожидал, что Уорнер затронет этот вопрос. — Дел замолчал, собираясь с мыслями. — Я человек военный и не умею говорить красиво, но вы меня поймете, парни. Я, наверное, как и каждый из вас, постоянно думал об этом: что дальше? Ни у кого из нас нет ни дома, ни семьи. Мы обречены на скитания по космосу. А мне так надоела космическая романтика, что иногда возникает желание наложить на себя руки. Я знаю, некоторые ищут быстрой смерти в бою. Некоторые заливают душу алкоголем, употребляют наркотики, стараясь хоть на час забыться и уйти в мир иллюзий и снов. «Валрус» — наш дом и наша тюрьма. А мы сами — узники и надсмотрщики в этой тюрьме. Я считаю, что даже то, что Скайт нашел в себе смелость сказать вслух то, над чем каждый из нас уже не раз задумывался, свидетельствует, что он по праву стал нашим капитаном.

— Пускай скажет, что он предлагает, а не молотит попусту языком, — произнес Фолмен — штурмовик из карательного отряда Дрекслера, сидевший за соседним столом в окружении парней из своего взвода, таких же здоровых и чернокожих, как и он сам. — Всем надоело скитаться по космосу. Если честно признаться, мне порядком осточертели некоторые рожи, и я с удовольствием свалил бы куда-нибудь с этого корабля. Но Глум забрал с собой на тот свет все наше золото. — Фолмен с сожалением развел руками и покачал своей налысо бритой головой. — А я не хочу вновь оказаться за бортом без гроша в кармане. И вообще, я уже забыл, что такое честная жизнь. Я не проститутка, чтобы зарабатывать деньги своим трудом. Фолмен засмеялся, поглядывая на товарищей и радуясь собственной шутке.

— Фолмен прав, — подал голос Дрекслер из-за спин головорезов. — Если бы у нас было золото, тогда можно было бы купить себе гражданство какой-нибудь слаборазвитой цивилизации подальше от Плобоя. А пока у нас нет денег, про это нужно забыть. Как наш капитан, Скайт, ты должен позаботиться о прибыли своей команды. И вместо того чтобы вести заумные беседы о смысле жизни, я бы на твоем месте предложил план действий, где раздобыть звонкую монету.

— Ты не на моем месте, Дрекслер. Во всяком случае, пока, — ответил Уорнер. — Но я не строю иллюзий по поводу тех голосов, которые были против моей кандидатуры на пост капитана.

— Да, я смелый парень. Не в пример некоторым, — отозвался Дрекслер.

— То, что ты всегда прячешься за спины товарищей, говорит само за себя.

Задетый словами Скайта, Дрекслер вышел вперед. Его маленькие глазки злобно поблескивали из-под низкого лба, а на черном, словно намазанном ваксой лице застыла натянутая улыбка.

— Ты что-то хотел сказать? — холодным тоном спросил его Скайт Уорнер и положил руку на пояс с бластером.

— Я согласен, что настанет момент и придется завязывать, — миролюбиво ответил Дрекслер. — Просто для этого необходимы деньги, которых у нас пока нет, капитан Уорнер.

Скайт всмотрелся в суровые лица присутствующих. Здесь были и каторжники, и убийцы, и просто искатели приключений, но большинство тех и других хотели покончить с жизнью космического пирата. Но были и такие, кто не представлял себя честным, законопослушным гражданином.

— Что скажешь, Дел? — спросил совета у своего первого помощника Дела Бакстера Скайт.

— Дрекслер прав. Мы в таком положении, что не сможем начинать честную жизнь без гроша в кармане.

— А для этого нужно совершить преступление.

— Именно так, — подтвердил Дел Бакстер.

— Раз другого пути нет, я предлагаю, — Скайт сделал паузу, во время которой в зале, где собрались пираты, повисла мертвая тишина, — пока адмирал Армор со своей эскадрой ищет нас на планете Дран, совершить рейд к столице Содружества Независимых Планет Плобою. Уверен, там нас ждет богатая добыча, которой с лихвой будет достаточно, для того чтобы приобрести где-нибудь гражданство, да еще и на жизнь останется.

Предложение только что избранного капитана оказалось полной неожиданностью для всей команды. Нападение на целую планету, имеющую самую совершенную организацию обороны, мощный гарнизон, готовый в любой момент к отражению атаки со стороны Империи, и систему раннего обнаружения космических кораблей, представлялось многим верхом безрассудства. На такую авантюру не был способен даже сам покойный Браен Глум!

— Что притихли, парни? — усмехаясь и оглядывая изумленные лица присутствующих, спросил Скайт Уорнер. — Или этот кусок не по вашим зубам?

— Ты сам знаешь, Скайт, что Плобой самая защищенная планета во всей галактике, — ответил за всех Атмадзидис — главный штурман корабля, начинавший свою карьеру джентльмена удачи еще при старом капитане Браене Глуме, когда тот не успел еще ограбить ни одного торгового корабля. — Даже имперский флот не решается на штурм столицы космического союза, а уж сил и огневой мощи у них не в пример нашему. За все время боевых действий ни один корабль империи ни разу не появлялся в окрестностях Плобоя.

— Все это так, — прервал штурмана Скайт. — Но вспомните, что гарнизон Плобоя состоит из тех звездолетов, которые сейчас, вместе с адмиралом Армором, бороздят космос в тысяче световых лет отсюда в поисках нашего «Валруса». Все, что осталось в столице, — это пара-тройка кораблей охранения и наземные силы обороны. «Валрус» отвлечет на себя внимание, ввязавшись в бой с кораблями охранения, и свяжет их действия, пока десант во главе с Дрекслером обчистит три самых крупных банка города Плобитауна.

После изложения своего плана Уорнер замолчал, давая возможность несогласным выступить со своими возражениями, но таких не нашлось.

— Решайтесь, парни! Такая возможность дается лишь раз в жизни! приободрил Уорнер притихший экипаж. — Когда еще Армор уведет свои корабли от столицы? Нужно ловить момент!

— Черт побери, Скайт, мне нравится твой план! — первым воскликнул Дел Бакстер. — Если уходить на покой, так с музыкой, пускай это даже будет похоронный марш! Зато никто не посмеет после этого назвать меня трусом. — И Бакстер поднял свою кружку. — Пусть удача сопутствует нам!

Пираты оживились и от овладевших ими эмоций повскакивали со своих мест. Отовсюду послышались восторженные выкрики, стук наполненных кружек.

— Даешь Плобой!

— На абордаж!

— Ура капитану!

После совещания команды в столовой корабля Уорнер отправился в каюту капитана, которая со всем ее содержимым теперь по праву принадлежала ему. Переступив порог просторной комнаты с огромным круглым иллюминатором из толстенного бронированного стекла, Скайт почувствовал странное, необъяснимое чувство тоски, словно он переступил порог не каюты капитана, а порог своей новой тюремной камеры, освободившейся из-за кончины ее прошлого обитателя, и теперь ему предстоит провести здесь пожизненный срок.

Прямо пред иллюминатором стоял старомодный письменный стол из красного дерева с вырезанными по бокам изображениями химер. Этот стол Браен Глум самолично приволок с корабля профессора Джонсона — любителя старины, коллекционера и естествоиспытателя. Пожилой ученый бороздил на своем звездолете неисследованные миры и собирал о них научную информацию до того момента, пока его не взяли на абордаж парни Браена Глума. В корабле профессора, помимо научных трудов и экспонатов из чужих миров, оказался целый склад дешевого алкоголя, наркотина и выменянного на этот ходкий в слаборазвитых провинциях товар груды золота и драгоценных камней. Профессор Джонсон действительно был умным человеком. Таким он и остался в светлой памяти своих многочисленных почитателей.

С правой стороны стоял огромный кожаный диван такого же темно-красного цвета, что и письменный стол. Его, как и шикарный ковер ручной работы, устилавший пол каюты, Браен Глум доставил с виллы нефтепромышленника Глопса, находившейся на одной маленькой, прекрасной и необитаемой планетке, затерянной в глубинах космоса. Необитаемой она стала после того, как местное племя аборигенов было истреблено головорезами, нанятыми для этой цели самим Глопсом. Ему хотелось создать себе небольшой райский уголок, а неумытые, грязные, голые человечки с глупыми выражениями на черномазых лицах раздражали Глопса своей непочтительностью к его богатству, силе, власти и никак не вязались с его представлениями о райской жизни.

Информацию о секретном райском уголке Глопса Браен Глум получил от парня по имени Смайл Тотик, желающего попасть в команду на «Валрус». Тотик был в числе тех головорезов, которые очищали по заказу Глопса планету от местного населения, и единственный уцелел после того, как Глопс расплатился с наемниками мегатонной бомбой, взорвавшейся в трюме их звездолета на обратном пути. Смайл Тотик остался в живых потому, что в тот самый момент, когда сработал детонатор взрывного устройства, находился на челночном катере в отдалении от корабля, проверяя работу дальномера лазерной пушки. На его глазах на месте звездолета возник яркий огненный шар ядерного взрыва и корабль превратился в бесформенное белесое облако.

Только через несколько месяцев оголодавший, обессиленный, чуть не сошедший с ума в одиночестве и невесомости космического пространства Смайл Тотик на маленьком челночном корабле, не предназначенном для дальних межзвездных перелетов, добрался до населенной планеты, имеющей связь с цивилизацией и небольшой космодром для посадки торговых кораблей. Тотик хотел вернуться и сам отомстить Глопсу за вероломство. Но на этот раз Смайлу Тотику не повезло. Иногда фортуна выписывает головокружительные виражи, и если тогда Тотик был единственным оставшимся в живых, то на этот раз он стал единственной жертвой этого предприятия. В составе десанта он погиб по банальной причине — его парашют не раскрылся. За то короткое время, которое Тотик провел на корабле «Валрус», стать своим в команде он не успел, и похороны были просты и непритязательны. Его попросту закопали в оранжерее, куда он упал, проломив своим телом стеклянный потолок, и, положив на земляной холмик боевой шлем, на котором Тотик даже не успел написать своего имени, тут же забыли о нем. Впрочем, Глопсу не досталось даже и такой безымянной могилки.

На противоположной от дивана стене в капитанской каюте висела большая картина в толстой золотой раме, украшенной переплетением листьев, цветов и замысловатых растительных узоров. Скайт Уорнер много раз видел ее, когда заходил сюда, будучи еще первым помощником капитана. Она изображала дракона, пожирающего свой хвост.

За картиной находился сейф капитана, и это ни для кого не было секретом.

Картину подарил Браену Глуму правитель одной маленькой планеты, где Глум сбывал награбленное. Но однажды, пока «Валрус» находился в рейде по соседним галактикам, на планете свершилась революция и диктатора сменил президент.

Когда корабль вернулся с богатой добычей назад, то вместо того, чтобы радостно встретить дорогих гостей, как обычно это бывало раньше, по приказу президента — поборника закона и порядка — нескольких парней из числа тех, кто первым высадился на планету, вздернули на центральной площади столицы.

Браен Глум пообещал никогда не возвращаться на эту негостеприимную планету, да это не имело никакого смысла после того, как «Валрус» на прощание совершил виток вокруг нее с открытыми бомбовыми люками. На безжизненной, выжженной атомным огнем пустыне, в которую превратилась поверхность планеты, по воронкам от взрывов до сих пор можно было определить, по какой именно орбите пролетал тогда «Валрус».

Скайт прошел к письменному столу, сел в кресло и открыл верхний ящик. Там лежали различные бумаги капитана, договоры, прейскуранты цен на трансгалактических рынках, биржевые сводки и разный хлам от неизвестных Скайту денежных знаков до конфетных фантиков. Уорнер вытащил весь ящик и высыпал все его содержимое в корзину для мусора, стоящую под столом. Примяв все сверху ногой, он попытался засунуть ящик обратно, но что-то мешало это сделать. Отложив ящик в сторону, Уорнер пошарил в отверстии рукой и нащупал в дальнем конце у самой стенки небольшую кожаную книжечку. Он извлек ее наружу и осмотрел. На черном кожаном переплете блокнота, что носят обычно с собой агенты по недвижимости, была приделана наклейка от видеокассеты, где рука Браена Глума написала: «Коды и шифры».

Поднявшись, Уорнер подошел к картине с изображением дракона и отодвинул ее в сторону, освободив черную панель передней двери сейфа с кодовым замком. Затем, открыв книжицу, он набрал на замке первую комбинацию из ряда цифр на первой странице блокнота. К его удивлению, дверь сейфа моментально открылась. Скайт с интересом заглянул внутрь. В пустом стальном ящике одиноко лежал белый конверт и отличительный знак капитана пиратского корабля «Валрус» — платиновый значок в виде черепа с перекрещенными снизу костями.

Уорнер извлек то и другое, положил значок на стол и посмотрел на конверт. Там было написано: «Скайту Уорнеру». Заинтригованный, Скайт распечатал конверт и принялся читать послание капитана, адресованное ему с того света.

«Скайт Уорнер, если ты сейчас читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых, а ты стал новым капитаном „Валруса“. Что должно было случиться, то случилось. Рано или поздно это все равно произошло бы. Надеюсь только, что ты не помог мне отправиться на тот свет раньше времени, не дождавшись естественного хода событий. Впрочем, сейчас я уже знаю, как все произошло, жарясь на сковородке в аду, и если ты только замешан в этом, то клянусь дьяволом, я достану тебя даже отсюда. — Читая эти строчки, Скайт от внезапного холода передернул плечами. — Но если это не так, то тебе нечего бояться, Скайт Уорнер. Теперь о бизнесе. В черной книжке, которую ты, должно быть, уже нашел, находятся все шифры и коды, которыми я пользовался для кодирования своих записей. Они помогут тебе при составлении маршрута корабля и планировании операций. Будь осторожен с нашими деловыми партнерами по скупке добытого товара. После моей смерти они могут захотеть начать свою игру. Не доверяй никому, даже своим товарищам по команде корабля. Эти могут завидовать твоей должности. А из-за зависти люди способны на любую подлость. Опасайся друзей. Удар с их стороны самый страшный. Предательство друга страшнее кинжала врага. Пожалуй, это все, остальное ты знаешь и без меня. Передавай привет команде корабля. Скажи им, что жду их всех к себе в гости».

Дочитав до конца, Скайт вновь почувствовал озноб и бросил письмо в мусорную корзину.

 

Глава 1.11.

Дерк Улиткинс мчался прочь от планеты Гамма Мертвой Розы на звездолете, принадлежащем недавно Скайту Уорнеру, которого Дерк бросил на произвол судьбы в старом логове Браена Глума. Трюмы звездолета были уже пусты — Дерк выгодно продал его содержимое на планете Красный Зуб. Это дело заняло всего пару часов, зато теперь в кармане появилась крупная сумма денег.

Дерк Улиткинс был счастлив. Как лихо он провел этого простака Скайта Уорнера! Пока Скайт, отвернувшись к сейфу, искал скрытые отделения, Дерк вытащил заветный диск с картой из коробки на столе и спрятал его в карман. И Дерк не испытывал особого сожаления по поводу содеянного. Подумать только, что когда-то Скайт Уорнер был его капитаном!

Наконец удача улыбнулась Дерку Улиткинсу, и он не упустил ее из своих рук. Правда, его немного мучила совесть, что он бросил своего старого приятеля на необитаемой планете, угнал его звездолет и поступил с Уорнером крайне нечестно, но, как говорил инструктор по пилотированию истребителей в летной академии, где учился Дерк, — хороший летчик необязательно должен быть честным человеком. А то, что говорят, будто бы летчики ближе к богу, так это все слова. Где этот бог? Дерк, несмотря на то что был пилотом высшего разряда — асом космического боя, его еще ни разу не видел. До страшного суда нужно еще дожить, и Дерк хотел провести это время, как говорится, на полную катушку. С тем золотом, местоположение которого отмечено на карте, что спрятана во внутреннем кармане его генеральского мундира, Дерк станет самым богатым человеком в галактике, в его власти будет все, включая продление жизни, а возможно, он купит на эти деньги даже бессмертие! Тогда вопрос о встрече с богом отпадет сам собой. От таких перспектив у Дерка кружилась голова. Он, закинув ноги на пульт управления кораблем, сидел в кресле капитана и, дымя сигарой, захваченной из личных запасов Браена Глума, улыбался своему отражению в стекле главного экрана.

Звездолет держал курс к планете Плобой, и остановок по дороге не предусматривалось.

 

Глава 1.12.

Скайт Уорнер шел по звездолету, проверяя, как команда корабля готовится к самому главному сражению в своей жизни. Его пристальный взгляд зеленых глаз внимательно следил за всеми приготовлениями экипажа, не упуская ни единой мелочи, от которой мог зависеть исход предстоящего сражения.

Уорнер был гладко выбрит и аккуратно причесан. Его ботинки блестели, а черный костюм для особых случаев, одетый сейчас на нем, был тщательно отглажен. На левом лацкане пиджака сверкала платиновая эмблема капитана корабля в виде черепа с перекрещенными под ним костями. Под расстегнутым пиджаком был надет черный бадлон из тонкой блестящей ткани. Широкий ремень, к которому была пристегнута кобура с бластером, украшала большая красивая пряжка с изображением орла, распростершего крылья и держащего в клюве молнию. Те члены экипажа, кто попадался ему навстречу, с уважением расступались, давая дорогу новому капитану корабля, и смотрели вслед, обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами. «Валрус» получил достойную замену Браену Глуму.

После осмотра реакторного отсека Уорнер, самолично убедившись, что эта система корабля в полном порядке, и команда Вугхарда — главного энергетика звездолета, постаралась на славу, отправился на палубу истребителей посмотреть, как пилоты готовятся к предстоящему вылету. От действий истребительных эскадрилий в этом сражении зависело очень много. Ведь именно мобильные истребительные и штурмовые группы должны были по плану Уорнера сковать действия планетарных сил обороны Плобоя и внести хаос в управление, разрушив точечными ядерными ударами центры связи армейских частей.

Начальника истребительной эскадрильи Дерка Улиткинса Скайт застал на броне его машины — черной, вытянутой, как стрела, с оперением стабилизаторов, на которых зловеще улыбался пиратский череп с перекрещенными под ним костями. Дерк Улиткинс по своей старой традиции каждый раз перед боем украшал борт новым девизом, с которым отправлялся в сражение. В этот раз он сосредоточенно выводил кисточкой надпись — «Оставь надежду». Эта фраза с тремя рядами маленьких могильных крестиков, которыми Улиткинс обозначал сбитые им истребители, звучала зловеще.

— По-видимому, ты собираешься скоро прибавить еще несколько могилок к своей коллекции? — спросил Скайт, глядя снизу вверх на сидящего на крыле стабилизатора Дерка.

— Десяток или полтора. Хочу поставить своеобразный рекорд, — ответил Дерк, макая кисточку в баночку с белой краской, которую держал в другой руке.

— Твоя задача не гоняться за кораблями противника, а не дать им возможности отрезать наш десант от звездолета.

— Этим займутся мои парни, а я исполню соло, — ответил Дерк, размешивая краску.

— Нападение на Плобой — самая серьезная операция, в какой мы когда-либо участвовали, и от действий каждого зависит ее исход.

— Я уверен в своих парнях, капитан. Я лично обучал их. Они знают всю тактику и стратегию космического боя и овладели этим не по учебникам и не на тренажерах, как это делается в летных академиях, а непосредственно на практике.

— Пойми, Дерк, после этой операции, если она пройдет успешно, кто захочет, сможет раз и навсегда завязать с жизнью бездомного пса. Но для этого необходимо завтра остаться в живых.

Улиткинс перестал мешать краску.

— Скайт, я все прекрасно понимаю и готовлюсь к этому бою, как к последнему. Правда, Дрекслер мне уже сделал предложение остаться с ним, когда ты покинешь борт звездолета и капитаном «Валруса» станет он. Но я решил, что уйду вместе с тобой.

— Спасибо, Дерк.

Скайт, удовлетворенный разговором с начальником истребительной эскадрильи, повернулся и отправился к десанту, который облачался в штурмовые костюмы на палубе верхнего яруса недалеко от десантных ботов. Туда Уорнера доставила просторная кабина грузового лифта, на площадке которого поднимались автокары с боеприпасами и специальным снаряжением.

Уорнер прошел в просторный, вытянутый зал с рядами шкафов для боевых скафандров, расположенных вдоль стен, и столами для оружия в центре помещения. Под потолком горели яркие люминесцентные светильники. Здесь десант, состоящий из карателей Дрекслера, собирался в бой.

Накачанные бритоголовые парни натягивали на свои испещренные наколками и шрамами обнаженные тела тонкие серые костюмы для отвода лишнего тепла. Эти костюмы плотно облегали тело и походили на вторую кожу. Затем сверху надевался экзокорсет из металлокерамики с усилителями мышц, похожий на обглоданный скелет рыбы. Розовые накладки искусственных мышечных усилителей походили на куски вяленого мяса, болтающегося на костях экзокорсета. На груди крепился процессор управления и источник питания, от которого к «вяленым кускам мяса» шли разноцветные провода. После того как корсет был надет и отлажен, десантник с помощью своих товарищей натягивал верхнюю титановую броню пятнистого серого цвета. Руки и ноги превращались в механические манипуляторы. И солдат становился похожим на робота-великана. К правой руке робота крепился автоматический карентфаер или мощный бластер, к левой — набор механических инструментов, состоящий из пил, ножей, отверток, способных стать в ближнем бою страшным оружием. На спине, в чехле на выдвижных направляющих у кого была плазменная пушка, а у кого компактный ракетный комплекс.

Вот в таком боевом облачении робота-монстра на встречу Скайту Уорнеру, держа под мышкой левой руки боевой шлем с фасеточным забралом, вышел начальник карательного отряда Дрекслер. Его голова казалась маленьким атавизмом на широченных плечах великана. Дрекслер, чувствуя свое превосходство в таком облачении над Уорнером, ухмыляясь, смотрел на него с трехметровой высоты, словно на букашку у себя под ногами.

— Добро пожаловать, капитан, — приветствовал Скайта облаченный в свой боевой скафандр Дрекслер, и на его краснокожем лице растянулась угодливая улыбка. — Пришли посмотреть, как собираются ваши верные солдаты? Какая высокая честь, что вы почтили нас своим вниманием. — И Дрекслер, паясничая, отдал честь, да так, чтобы манипулятор скафандра прошел в нескольких сантиметрах от головы Уорнера.

Ни один мускул не дрогнул на лице Скайта, когда мимо него пронеслась металлическая лапа боевого десантного скафандра. Улыбка сошла с лица начальника карательного отряда — желаемого эффекта не получилось, напугать капитана своими действиями ему не удалось.

— Зачем ты пришел, Скайт Уорнер? — спросил Дрекслер, перестав паясничать.

— Я пришел, чтобы еще раз напомнить, что успех всей операции зависит от быстрых и точных действий десанта, — смотря твердым взглядом прямо в глаза Дрекслеру, произнес Скайт, заложив руки за пояс с висящим на нем бластером. От этого взгляда, несмотря на то что голова Дрекслера находилось значительно выше и Скайт рядом с боевым скафандром казался лилипутом, беседующим с великаном, начальнику карателей стало неуютно в своем громоздком бронированном облачении. Он ощутил свою уязвимость без защитного шлема на голове.

— Все будет в порядке, капитан, — на этот раз абсолютно серьезно сказал Дрекслер. — В моих интересах поскорее обтяпать это дельце, чтобы после с почестями отправить тебя на заслуженный отдых. Так что, Скайт, на всем корабле не найти человека более всего желающего успеха в предстоящем мероприятии.

— Это хорошо, что ты так думаешь, Дрекслер. Перед твоими парнями стоит непростая задача — за пятнадцать минут обчистить три самых крупных банка Космического Союза в столице планеты Плобой городе Плобитаун. И от действий их командира будет зависеть, справятся они с этим или нет. Если операция пройдет успешно, то твоя кандидатура на место капитана «Валруса», после моего ухода, не вызывает никаких сомнений.

— Мне приятно это слышать из твоих уст, Скайт Уорнер. И если ты искренне считаешь, что твоим преемником буду именно я, то, перед тем как мы начнем дело, хочу сказать тебе, что если между нами раньше и случались разногласия, то это никоим образом не скажется на ходе операции. В моих действиях никогда не было ничего личного. Я всегда болел за общее дело и спорил с тобой только тогда, когда считал, что ты поступаешь неправильно.

— Когда ты станешь капитаном, у тебя будет возможность проявить себя. А пока я капитан на этом корабле — ты будешь выполнять мои приказы.

— Слушаюсь, капитан, — ответил Дрекслер и отдал честь. На этот раз манипулятор его правой руки описал дугу на значительном расстоянии от головы Скайта Уорнера, не создавая угрозы.

После разговора с командиром десанта Уорнер направился в рубку управления. Совсем скоро «Валрус» должен был выйти из гиперпространства в окрестностях планеты Плобой, и Скайту оставалось совсем немного времени, чтобы завершить проверку готовности экипажа к предстоящим событиям.

 

Глава 2.1.

«Валрус» находился в полной готовности для того, чтобы выйти из гиперпространства в непосредственной близости от Плобоя. Решающий момент самого рискованного и самого опасного пиратского налета за всю историю существования цивилизации приближался к своему часу.

Наводчики прильнули к окулярам оптических прицелов бортовых пушек звездолета. Пилоты истребителей и штурмовиков в напряженном ожидании сидели в кабинах своих боевых машин, заправленных топливом и готовых подняться в бой по первой команде. Десант из карателей в боевых скафандрах, с начищенными до блеска шлемами разместился в грузовых десантных ботах. Бортовые ракетные установки выдвинулись из люков в корпусе корабля и нацелились красными остриями ракет в открытое пространство. Генераторы накачивали энергию в накопители, стрелки которых уже зашкаливали от переизбытка мощности. С лазеров были сняты защитные крышки. Мазеры уставились своими тупыми жерлами в черноту за бортом.

— И все-таки то, что мы собираемся сделать, это опасная авантюра, удобнее устраиваясь в кресле первого помощника капитана, произнес Дел Бакстер.

— Ты что, передумал? — удивился Скайт.

— Конечно, нет! — отреагировал Дел. — Просто это очень опасная авантюра.

— Тебя это пугает?

— Ничуть.

— Тогда в чем проблема?

— Никаких проблем, капитан.

На абсолютно черном главном экране в просторной капитанской рубке управления «Валруса», в правом верхнем углу загорелись красные цифры обратного отсчета времени, оставшегося до выключения гипердвигателя. Эти цифры сейчас видел каждый член экипажа в самых дальних уголках корабля. Механики следили за ними по мониторам состояния оборудования. Наводчики по экрану орудийных компьютеров. Десантники видели их в виде голографической проекции на забралах своих шлемов. И каждый из них замер в ожидании того момента, когда последняя цифра превратится в ноль, потому что после этого момента жизнь каждого из них станет разменной монетой в игре случая, и каждый в глубине души боялся проиграть в этой партии.

— Пять, четыре, три, два, — раздался механический голос главного компьютера, — один, ноль.

Корабль вздрогнул, и до этого абсолютно черный экран главного обзора ожил. На его поверхности, прочертив яркие полоски, вспыхнули звезды. А прямо по курсу раздулся сине-голубой шар планеты Плобой. «Валрус» вышел из гиперпространства.

— Капитан! Мы не одни! — воскликнул со своего места штурман корабля Атмадзидис, как только электроника выдала информацию об окружающем «Валрус» пространстве.

Уорнер озабоченно кинул взгляд на показания приборов. Радары показывали наличие восьми военных кораблей противника на расстоянии нескольких миллионов километров от Плобоя. «Валрус» как раз оказался между этим боевым соединением звездолетов и планетой.

— Мы в западне?! — растерялся Атмадзидис и, ища поддержки, повернулся вполоборота и уставился на капитана со своего места.

— Неужели нас здесь ждали? — встревоженно спросил Дел Бакстер.

— Вулгхард, — вместо ответа обратился к главному энергетику Скайт Уорнер, — сколько времени потребуется, чтобы достичь необходимой мощности для обратного гиперпрыжка?

— Минут десять—пятнадцать.

— Приготовиться к отступлению. Генераторы на полную мощность. Включить системы противоракетной обороны, силовые защитные поля. Приготовиться к отражению атаки, — стал энергично отдавать приказы Уорнер. — Будем ждать и тянуть время, пока заряжаются генераторы. Если это заранее спланированная засада, то нам придется туго.

— Сканеры сообщают о наличии еще двух кораблей противника, закрытых от нас планетой, — проинформировал Атмадзидис.

— Попали в клещи. Такую ловушку мог устроить только адмирал Армор, мрачно констатировал Дел Бакстер.

— Поймать в ловушку одно — попробуй удержать. С нашими пушками мы вырвемся из любой западни. А удержать такой корабль, как «Валрус», у Армора руки коротки.

— Капитан, вызов с Плобоя, — сообщил связист Лойд.

— Наверное, предложат сдаться, — предположил Бакстер.

— Сейчас узнаем, — отозвался Уорнер. — Лойд, выведи сигнал на главный экран.

На черном, усыпанном неисчислимым множеством звезд фоне космоса, изображенном главным экраном, появился светлый прямоугольник окна видеоизображения, транслируемого с планеты. В нем показалось встревоженное лицо мэра Плобитауна Теодора Кинена.

— Господа, рад приветствовать вас в столь трудный момент для Плобитауна, Плобоя и всего прогрессивного человечества, — обратился с экрана мэр Теодор Кинен. — Ваша высокогражданственная позиция, не позволившая остаться в стороне и спокойно смотреть на бесчинства, творимые синтетойдами Империи, заслуживает всеобщего одобрения и будет, несомненно, высоко отмечена обществом.

Услышав подобную тираду, все замерли в недоумении, а Дел Бакстер даже привстал со своего кресла.

— Что он несет? — только и смог произнести первый помощник.

— Вы, наверное, нас с кем-то путаете, — заметил Скайт Уорнер, обращаясь к мэру Плобитауна по видеофону. — Ни у кого на этом корабле нет ни гражданства, ни тем более высокогражданственной позиции.

Мэр на секунду замешкался.

— Господа, у вас большой прекрасный военный корабль. Все человечество в моем лице надеялось, что вы прибыли специально для того, чтобы встать на защиту демократии и свободы от грязных посягательств со стороны оголтелой кучки отщепенцев во главе с синтетойдами, которых прогрессивные люди свободной воли прогнали со своей планеты в результате свершившейся демократической революции.

— О чем, собственно, речь, господин мэр? — осторожно поинтересовался Уорнер.

— Произошедшие недавно демократические преобразования в Империи, с которой наш космический Союз Свободных Планет вел многолетнюю войну, устроили не всех.

— Мы долго были в космосе и не знаем, о чем идет речь.

— Как?! Вы еще не знаете? — искренне удивился Теодор Кинен. — Война закончилась!

— Если это так, то зачем вам наша помощь?

— Времени мало. Я постараюсь быть краток. Многие годы свободолюбивое человечество, объединившись в Союз Свободных Планет, боролось с тоталитарным режимом империи и ее милитаристским курсом, проводимым под руководством Императора. Лучшие сыны отечества шли на войну за демократию и свободу, отдавая свои молодые жизни на благо общества и прогресса. Благодаря их стараниям в умах порабощенных народов Империи зародилось желание освободиться от гнета императорского режима и диктатуры синтетойдов. И вот они больше не захотели и терпеть произвол, творимый искусственными человекоподобными машинами. В результате свершившейся революции народ пришел к власти, и первый указ демократического правительства был об остановке функционирования всех человекоподобных аппаратов.

— То есть об убийстве всех искусственных людей? — спросил Уорнер.

— Нет, гомункулусы — люди выращенные в пробирках, или иначе пробирочники, должны были провести некоторое время в особых лагерях, где бы их проверили на лояльность к демократии и свободе, после чего отпустили бы и через какое-то время наделили равными правами со всеми гражданами тех государств, на которые решила разделиться Империя после освобождения от диктатуры. Закон об отключении касался только синтетойдов, используемых прежним режимом для репрессий, карательных мероприятий и устрашения своего народа. К сожалению, именно синтетойды составляли основу военно-космических сил бывшей Империи. Им удалось уйти от справедливого возмездия. Они улетели на восьми военных кораблях. Воспользовавшись тем, что силы самообороны Плобоя в это время вместе с эскадрой адмирала Армора отправились на поиски отъявленных мерзавцев и висельников с пиратского корабля «Валрус» во главе со своим кровожадным и бесчеловечным капитаном Браеном Глумом, чьи злодеяния известны во всем космосе, синтетойды коварно напали на беззащитный Плобой. В данный момент они группируются на дальней геостационарной орбите Плобоя для решающего удара. В нашем распоряжении до вашего появления было два сторожевых звездолета сил самообороны и несколько небольших полицейских катеров. Теперь мы сможем продержаться до прибытия подкрепления. Я рад приветствовать патриотов и приверженцев демократических принципов! Вместе мы остановим угрозу хаоса и дестабилизации!

— Одну минуту, господин Кинен, — выслушав речь мэра, произнес Скайт Уорнер. — Все, что вы здесь сейчас говорили по поводу демократии и свободы, очень здорово, но во всем этом есть одна маленькая деталь: мы именно те, кого вы заклеймили как отъявленных мерзавцев и висельников. А наш звездолет, появлению которого вы так обрадовались, носит гордое и звучное название «Валрус». Что же касается мотивов нашего появления в космическом пространстве Плобоя, так они стары как мир — это деньги, господин Кинен. И если бы по воле судьбы здесь не было бы кораблей синтетойдов, то вам пришлось иметь дело с нами. Но мы благородные пираты и не станем, воспользовавшись моментом, вмешиваться в ваши дела.

Самое удивительное оказалось то, что слова Скайта подействовали на мэра Плобитауна странным образом. Он радостно улыбнулся, и его тело, все время разговора находившееся в напряжении, расслабилось. Кинен облегченно вздохнул.

— Слава Всевышнему, что вы оказались джентльменами удачи, господа. С вами нам будет проще договориться. — Мэр обтер носовым платком вспотевший лоб. Сколько вы хотите, господа, за то, чтобы выступить на стороне Плобоя?

— Интересное предложение, — Скайт никак не ожидал такого поворота разговора. — Нам необходимо определить свое отношение к происходящему. И, если нас заинтересует ваше предложение, мы сформулируем свои требования.

— Поторопитесь, капитан Глум, у нас мало времени. Скайт кинул незаметный взгляд на главного энергетика. Вулгхард показал ему девять пальцев, что обозначало девять минут до зарядки генераторов гиперпривода.

— Нам необходимо десять минут, — ответил он Кинену. — И еще одно, — перед тем как отключиться, произнес Скайт, — у «Валруса» теперь новый капитан — Скайт Уорнер. Имею честь. — И, небрежно приложив руку к виску, Скайт выключил канал связи с Плобоем.

— Это ты здорово придумал на счет десяти минут, — как только связь с Плобоем закончилась, сказал Вулгхард. — Этого времени нам будет вполне достаточно, для того чтобы накопить необходимую энергию для гиперперехода.

— Подожди, Вулгхард, я еще ничего не решил.

— Ты хочешь принять предложение мэра Плобитауна? — спросил Дел Бакстер.

— А может, предложить свои услуги синтетойдам? — подал идею Атмадзидис. Во всяком случае, при таком раскладе у нас будет больше шансов на победу.

— Синтетойды не смогут дать нам то, что может Теодор Кинен. Их время прошло. То, что мы сейчас с вами наблюдаем, агония имперского режима — их последний шанс. Даже если они захватят Плобой, рано или поздно их все равно уничтожат. Нам нужно не ошибиться и встать на сторону сильнейшего.

— Скайт, не забывай, мы можем просто уйти, — напомнил Дел Бакстер.

— Война закончилась. Когда с синтетойдами будет покончено, врагом номер один станем мы, и все военные силы Космического Союза, занятые до этого войной с Империей, примутся охотиться за нами по всему космосу. Им попросту нечем будет больше заниматься, как только гоняться за нашим пиратским кораблем. И уж если они нас настигнут, никто не станет с нами разговаривать и интересоваться нашим мнением, потому что мы станем последнем шансом какого-нибудь безусого майора заработать звездочку на погоны или медаль на грудь. Сейчас возле Плобоя решается не судьба всего человечества, на которую мне по большому счету плевать, а наша собственная. И мы не должны ошибиться, чтобы не спустить ее в унитаз.

— Ты чертовски прав, Скайт Уорнер, — ответил Атмадзидис. — Если еще вчера я сомневался на счет твоей идеи завязать с этой работой, то сейчас, при таком развитии событий — это единственный шанс спасти свою шкуру.

— Я всегда был на твоей стороне, Скайт, — сказал Дел, — и никогда не сомневался в правильности твоего решения.

Вулгхард только развел руками, давая понять, что ему вообще нечего сказать.

— Интересно только, что скажет Дрекслер по этому поводу.

— А его никто не собирается спрашивать, — отрезал Скайт. — Я капитан на этом корабле — и этим сказано все.

— Вызов от группы кораблей синтетойдов! — возбужденно сообщил Лойд и вывел на главный экран полученное видеосообщение.

На том самом месте, где минуту назад находилась голова мэра Плобитауна Теодора Кинена, появилась абсолютно лысая голова капитана флагманского корабля синтетойдов. Его мертвенно-бледное лицо с холодными змеиными глазами было полной противоположностью раскрасневшемуся, потному лицу мэра.

— Неизвестный корабль, вас вызывает адмирал Его Императорского Величества Кен Чандлерс, — одними губами проговорила лысая голова на экране. — Немедленно покиньте орбиту Плобоя. В противном случае вы будете уничтожены. На совершение маневра вам отводится двадцать минут. — После этого сообщения изображение адмирала пропало.

— Ну что ж, по крайней мере с этими нам не придется вступать в дискуссию, — заметил Скайт и обратился к Дойду: — Соедини меня с Плобитауном.

На экране вновь показалось лицо мэра Теодора Кинена. Даже многолетний опыт профессионального политика не смог скрыть от присутствующих его волнения.

— Вы приняли решение? — спросил он.

— Да, — ответил Скайт. — Но у нас есть несколько условий. Мне необходимо знать, какими полномочиями вы обладаете, господин Кинен.

Мэр Плобитауна обрадовался ответу и, не скрывая этого, изобразил на своем лице улыбку.

— Я обладаю самыми широкими полномочиями. — С этими словами видеокамера, снимавшая лицо мэра, отъехала назад, и сидящие вместе с Уорнером в рубке управления «Валрусом» смогли увидеть широкий круглый стол в кабинете мэра, за которым собрался весь высший совет Плобоя.

— Как видите, свидетелями нашего с вами соглашения будут самые уважаемые люди. У них есть полномочия заключать любые договора. Можете мне поверить, капитан Скайт Уорнер.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Скайт. — Наши требования просты: полная амнистия всем членам экипажа «Валруса» и миллиард кредитов наличными.

— Одну минуту, мы должны посовещаться, — задумавшись, произнес Кинен и переключил видео в режим заставки. Скайт увидел фотографию плобитаунского памятника — огромной железобетонной женщины в коротком платьице, в одной руке держащей меч, а в другой учебник. Статуя возвышалась на фоне небоскребов делового центра города. На постаменте отчетливо читалась надпись: «Демократия или смерть».

Через пару минут созерцания полуобнаженной бетонной красавицы на экране вновь появилось лицо мэра Плобитауна Теодора Кинена.

— Посовещавшись, мы пришли к мнению, что по первому пункту ваших требований мы можем ответить положительно только в том случае, если бывший капитан пиратского корабля «Валрус» Браен Глум предстанет перед судом.

— Браен Глум мертв, — сообщил Скайт.

— В таком случае, у нас нет причин отказать в праве на амнистию законопослушным гражданам, осознавшим свои ошибки и готовым кровью искупить свою вину перед обществом. По общему мнению здесь присутствующих, вы не должны отвечать за преступления, совершенные международным преступником и пиратом Браеном Глумом.

— Нас полностью устраивает ваша точка зрения по этому вопросу, господин мэр и многоуважаемый верховный совет, — отреагировал Скайт на слова Кинена.

— Что касается второго пункта соглашения, — продолжил Кинен, — то запрашиваемая вами сумма может быть выплачена только в том случае, если вы обязуетесь передать ваш корабль в ведение военно-космических сил Космического Союза.

— Я должен обдумать ваше предложение, — ответил Скайт и переключил видео в режим заставки. Теперь верховный совет в кабинете мэра любовался на череп с перекрещенными костями и с надписью под ним: «Свобода или смерть».

— Что думаете по поводу последнего предложения мэра? — обратился Скайт за советом к своему экипажу. — Дел?

— «Валрус» стоит намного дороже одного миллиарда — это невыгодная сделка.

— Атмадзидис?

— Кому будет нужен боевой крейсер, если война во всем космосе закончилась?

— Вулгхард?

— «Валрус» — прекрасный боевой звездолет, но перевозить на нем нефть будет невыгодно. Миллиард за военный корабль в мирное время, когда он станет никому не нужен, хорошая цена.

— И после сегодняшнего боя, если мы доживем до этого момента, ему потребуется капитальный ремонт, — вставил свое замечание Лойд.

— Ясно, — выслушав всех находившихся в рубке управления, подытожил Скайт. — Соглашаемся. К тому же выбора у нас нет. Совету нужен не «Валрус», а роспуск его команды. И вряд ли они согласятся на что-либо другое. — С этими словами Скайт Уорнер вновь соединился по видеосвязи с Плобоем.

— Вы приняли решение? — тут же поинтересовался Кинен, как только связь наладилась.

— Мы согласны, — сообщил Скайт Уорнер.

— С этого момента вы чисты перед законом. Поздравляю вас с началом честной жизни, граждане Космического Союза, — под шум аплодисментов, раздавшийся в кабинете, заговорил мэр. — Теперь и на вас распространяются все завоевания демократии и прогресса. Соблюдайте закон, выполняйте свой гражданский долг, и тогда мы все вместе войдем в светлое будущее, которое скоро наступит. Как мэр города Плобитаун и председатель Верховного Совета, рад, что наше демократичное общество пополнилось такими патриотами, как вы, господа. Как представитель партии консерваторов, от которой я баллотировался на выборах мэра, хочу сказать, что всегда верил в то, что нужно дать шанс оступившимся, попавшим под дурное влияние преступных элементов, таких, как Браен Глум, людям. И ваш пример подтверждает мнение нашей партии, что в человеке заложено созидательное начало, просто им нужно руководить и направлять в нужное русло, чтобы оно, созидательное начало, дало положительные результаты. От Верховного Совета и от себя лично, как мэра города Плобитаун, официально объявляю об амнистии всего экипажа звездолета «Валрус». Надеюсь, это поможет вам в борьбе за свою страну, за своих соотечественников и демократию. А теперь с вами хочет поговорить начальник штаба самообороны Плобоя госпожа Сара Бриджиз.

На экране появилась блондинка с тяжелым двойным подбородком, одетая в бледно-голубое шелковое платье с глубоким вырезом на груди, открывающим для обозрения все прелести пятидесятилетней женщины с массивным жемчужным ожерельем.

— Ваша задача, граждане, — скрипучим, металлическим голосом заговорила Сара Бриджиз, делая особое ударение на слове «граждане», — внезапно напасть на корабли синтетойдов и уничтожить их. Звездолеты Плобоя помогут вам в этом.

— Прекрасный план, госпожа Сара Бриджиз, — ответил Скайт, стараясь не смотреть на крупные жемчуга ожерелья начальника самообороны Плобоя, так как при этом у него возникало ощущение, что он смотрит на золотую монетку, упавшую в навозную лепешку.

— В таком случае действуйте. Да поможет вам бог! — с этими словами Сара Бриджиз отключила видеосвязь. Экран погас, и на главном мониторе в кромешной черноте космоса вновь поплыли холодные звезды.

— И это все?! — недоуменно глядя на капитана, спросил Дел Бакстер. Неужели это весь их план?

— Прекрасный план, — возразил Скайт. — Ничего лишнего. Такой план в сложившейся ситуации и нужен.

— Капитан, энергии для гиперпрыжка достаточно, — проинформировал Вулгхард.

— Какая обстановка за бортом? — спросил Скайт штурмана.

— Корабли синтетойдов сгруппировались в две группы по четыре корабля в каждой, — сверяясь с приборами, сообщил Атмадзидис. — Первая — вектор атаки Плобой, вторая — вектор атаки «Валрус». Все корабли Плобоя вышли из-за планеты в тридцати градусах от Северного полюса.

— Оба?

— Оба.

Скайт Уорнер кивнул головой, посмотрел на индикаторы систем вооружений и защитных полей, бросил беглый взгляд на датчики энергетики.

— Вроде все в порядке, — произнес он. — Лойд, сделай на всякий случай несколько копий нашего разговора с Верховным Советом.

 

Глава 2.2.

Расстояние, разделявшее корабли друг от друга, неотвратимо сокращалось. Мощные двигательные установки боевых звездолетов разгоняли стальные громады, приближая момент смертельной схватки. Скоро чернота и безмятежность космического пространства будут разорваны вспышками залпов орудий, и начнется вакханалия смерти и разрушения. Кто-то должен погибнуть, чтобы дать возможность другим жить дальше.

— Капитан, — обратился к Скайту Атмадзидис, — через три минуты мы войдем в контакт с противником.

— Сколько времени понадобится кораблям синтетойдов, чтобы использовать свои пушки? — спросил штурмана Скайт.

— Наши новые лазеры почти в полтора раза дальнобойнее тех, которые стоят на кораблях противника, мы сможем выстрелить дважды, прежде чем они преодолеют эту разницу и смогут ответить.

Скайт встал со своего капитанского кресла и, подойдя к штурману, посмотрел на огромную карту ближайшего космического пространства, занимавшую всю поверхность стола перед рабочим местом Атмадзидиса. Там, обозначенные разноцветными значками, перемещались все объекты в этом районе. А за красным треугольником, которым было отмечено месторасположение «Валруса», горел зеленый шар планеты.

— Этот бой мы могли бы провести без потерь, но за нами Плобой. Мы не имеем права допустить синтетойдов к планете, поэтому отступать некуда. Будем стоять здесь — насмерть, — положив руку на плечо седовласого штурмана, произнес он. Затем Скайт подошел к Вулгхарду, перед которым раскинулась голографическая схема звездолета «Валрус» в разрезе. На ней зелеными линиями различных оттенков были обозначены системы связи, энергообеспечения, вооружений, воздуховоды и множество других жизненно важных систем корабля. Сейчас они все имели зеленый цвет, но по мере того, как лазерные лучи и огненные сгустки плазменных пушек синтетойдов будут терзать корпус звездолета, линии на этой схеме постепенно будут менять свой цвет с ярко-зеленого до кроваво-красного, становясь похожими на кровоточащие вены. Много раз Скайт Уорнер видел это превращение, но то, что через несколько минут предстояло испытать кораблю и его экипажу, ни в какое сравнение не шло с тем, что было раньше, и Скайт понимал это.

— Вулгхард, — обратился он к главному энергетику, — используй накопленную энергию от гиперпривода, это позволит нам произвести еще один залп из главного калибра, прежде чем корабли синтетойдов обрушат на нас всю огневую мощь своих батарей.

— Если мы потратим энергию гиперпривода, мы не сможем спастись в критической ситуации, — возразил Вулгхард.

— В любой ситуации мы остаемся здесь, Вулгхард.

— Наше спасение в нашей победе. — Скайт отошел от главного энергетика, оставив его с задумчивым видом сидеть над своей схемой, и вернулся на капитанское место. Момент первого залпа был уже близок.

 

Глава 2.3.

Сверкая огнями иллюминаторов и вороненой сталью пушек, звездолет величественно плыл в пыли далеких звезд. Приобретшая коричневый цвет под действием радиации чужих солнц и космического ветра броня его бортов гордо несла на себе название «Валрус», а рядом с названием, как всегда весело и зло, улыбался неизменный символ джентльменов удачи — Веселый Роджер.

Четыре корабля синтетойдов — два эсминца и два крейсера во главе с флагманом имперского космического флота, самого мощного корабля бывшей империи «Голубая кровь», шли встречным курсом, выстроившись в боевой порядок, заняв вершины воображаемого четырехугольника. И за броней этих кораблей сидели внешне похожие на людей, похожие на людей даже по строению тканей тела, составу крови хладнокровные машины, не знавшие ни жалости, ни сострадания, созданные больным, воспаленным сознанием неизвестного сумасшедшего ученого для порабощения своего собственного народа. Но на своей родине, после многолетнего гнета Императора, чья власть держалась на страхе и штыках искусственных солдат, им не было больше прав на существование.

После краха озлобленные синтетойды, которым удалось избежать справедливого возмездия, воспользовавшись моментом, решили уничтожить тех людей, которые не покорились власти Империи и своим примером указали дорогу порабощенным народам. Созданные убивать, синтетойды не могли жить без войны. Если им удастся захватить Плобой, то они построят новую империю страха, а если нет — уничтожат все живое на этой планете, даже ценой своей жизни. Это был их последний бой.

Звездолеты сближались. Две силы шли навстречу друг другу, и никто не мог повернуть или уйти в сторону. В этой точке вселенной их свела судьба, а развести могла лишь смерть.

Открылись люки боковых ангаров, и изнутри звездолетов в черноту космоса стали вылетать эскадрильи истребителей, занимая боевые порядки вокруг своих кораблей. Были произведены разведывательные запуски ракет дальнего радиуса действия, огненными стрелами исчезнувшие в направлении противника. Затем «Валрус» произвел первый выстрел из лазерных орудий главного калибра.

Из восьми громадных стволов, черными колоннами торчавших из бронированных башен на внешней палубе звездолета, к одному из кораблей противника протянулись ослепительные лучи. И в следующий момент вдали звездочка корабля вспыхнула, разрастаясь в огненный шар, который стал вытягиваться по направлению движения взорвавшегося эсминца синтетойдов, распуская за собой шлейф раскаленных газов. Внутри этого огненного шара бушевали яркие всполохи, вращались раскаленные протуберанцы, в стороны разлетались огненные осколки, оставляя за собой дымный след. Один из эсминцев был уничтожен.

Прошло время, за которое генераторы «Валруса» восстановили заряд в накопителях главного калибра, но за это время также сократилось расстояние, разделявшее противников. Приближался момент, когда пушки с кораблей синтетойдов смогут достать звездолет Скайта Уорнера, и тогда расклад будет не в пользу корабля-одиночки.

Вновь из главных орудий «Валруса» вырвались ослепительные лучи лазерного излучения, и на черном холсте космоса среди созвездий и планет появился второй ярко-красный мазок огненной краски, расплывающийся на месте второго эсминца синтетойдов. Перевес в численности имперских звездолетов таял с каждым выстрелом. Но пока были уничтожены всего лишь два легких эсминца противника, и в строю оставались самые мощные корабли, готовые вот-вот ответить всей силой своего оружия.

Перед тем как расстояние между кораблями сократилось настолько, что имперские звездолеты смогли задействовать свои орудия, «Валрус», используя энергию генераторов гиперперехода, произвел третий залп по флагману синтетойдов, крейсеру «Голубая кровь». На этот раз светлое пятно, в которое из звездочки превратился приближавшийся вражеский корабль, не расцвело пурпурным цветком взрывов. На нем лишь вспыхнуло несколько искр, тут же погасших. Ожидая с минуты на минуту ответного удара, «Валрус» произвел пуски ракет. А через мгновение на его корпус обрушились смертоносные лазерные лучи противника.

Огромный корпус звездолета вздрогнул. Нос покрыли ослепительные вспышки взрывов. Из многочисленных пробоин в броне из разгерметизированных отсеков наружу с огромной скоростью стал вырываться воздух. Под действием этого своеобразного реактивного двигателя звездолет стало разворачивать вокруг своей оси, и изуродованный нос «Валруса» начал уходить вниз. К этому прибавилась еще одна неприятность — к кораблю со стороны противника приближались ракеты.

Множество маленьких огоньков неслись наперерез, сосредоточив в себе атомные заряды огромной разрушительной силы. Навстречу этому рою смертоносных стрел устремились перехватчики и нити лазеров противоракетной защиты. Радарные установки ставили помехи электронным системам наведения ракет. Деструкторы разрушали с помощью силовых полей электронный мозг полуразумных бортовых компьютеров. Но нескольким ракетам все же удалось преодолеть плотный заградительный огонь. Первые прорвавшиеся ракеты взорвались в защитном силовом поле корабля, причинив минимальный ущерб, но две прошли через ослабевшую защиту и попали в правый борт звездолета.

Атомный взрыв разворотил броню правого борта, разметав стальные, толщиной в десять метров листы обшивки словно листы бумаги. Обломки конструкций внутренних отсеков корабля посыпались из пробоины, словно детали из старых часов, упавших на пол. От мощного толчка «Валрус» стало заносить в левую сторону от противника.

В это самое время одна из ракет, запущенная с «Валруса», достала крейсер синтетойдов, и на его корме возникла ослепительная вспышка термоядерного взрыва. Атомный огонь погас, а из пробоины стального гиганта продолжало вырываться пламя. На борту этого крейсера начался пожар. Он потерял управление и, величественно заваливаясь на нос, стал вращаться вокруг поперечной оси, продолжая движение вперед.

Флагман синтетойдов «Голубая кровь» пошел на широкий правый поворот, стараясь увернуться от ракет с «Валруса» и скорого лазерного удара.

 

Глава 2.4.

В рубке управления «Валрусом», напряженно вглядываясь в главный экран, Скайт Уорнер следил за действиями противника. Приборы тревожно мигали разноцветными индикаторами, подавали звуковые сигналы. На мониторах постоянно менялись цифры с показаниями и диаграммы состояний. Схема звездолета перед главным энергетиком Вулгхардом из зеленой превратилась в разноцветную. Некоторые линии на ней горели синим, некоторые желтым, а большая часть правого борта светилась ярко-красным цветом.

— Капитан, мы теряем мощность генераторов, — сообщил он Скайту.

Уорнер кивнул ему в ответ, давая понять, что принял к сведению его предостережение. Падение мощности увеличивало промежуток между выстрелами главных орудий корабля. Один из восьми лазеров уже отказал из-за повреждений, причиненных взрывами. Из всех носовых отсеков вышел воздух, но люди не покидали своих мест, работая в скафандрах и самоотверженно борясь за жизнь своего корабля.

Не без труда прекратив хаотичное движение звездолета, Скайт направил «Валрус» в погоню за потерявшим управление крейсером синтетойдов. Уорнер рассчитывал разделаться с ним, прежде чем «Голубая кровь» вернется, совершив полный разворот и произведя накачку своих лазеров.

— Лойд, соедини меня с Дерком Улиткинсом, — приказал он связисту и прикрепил к уху небольшой наушник с микрофоном.

— Да, я здесь, — через мгновение послышался возбужденный голос начальника истребительной эскадрильи, заглушаемый помехами и ревом турбин.

— Дерк, видишь этот крейсер? — спросил Скайт, наблюдая по большому экрану рубки управления за вращением стальной массы корабля синтетойдов.

— У которого зад, словно головешка из костра? — имея в виду пожар на корме крейсера, переспросил Улиткинс.

— Да, тот самый.

— Вижу.

— Возьми два бомбардировщика с ядерными зарядами и отправь этот хлам в переплавку. Мне нужно, чтобы он был уничтожен до возвращения «Голубой крови» это наш единственный шанс. Нам нельзя тратить на него заряд главных орудий. Дерк, достань его.

— Я сделаю это, Скайт, — ответил Дерк Улиткинс, сидящий в маленькой кабинке космического истребителя, несущегося где-то средь взрывов ракет, лучей лазеров вражеских машин и смерти своих товарищей.

 

Глава 2.5.

Со стороны место сражения выглядело как разрастающееся туманное облако из-за вышедшего из кораблей воздуха, гари и мелких осколков. Это вытягивающееся по мере продвижения кораблей к Плобою уродливое щупальце постоянно освещалась изнутри вспышками новых взрывов и выстрелами орудий. Оно было не настолько плотным, чтобы скрыть из виду сами звездолеты и роящиеся вокруг них, словно рой рассерженных пчел, истребители. Через газы сражения мерцали далекие звезды, чей холодный свет ослабевал в бледном мареве, но все равно был хорошо виден.

В звене прикрытия двух бомбардировщиков, каждый из которых нес по две мощнейшие термоядерные бомбы, вместе с Дерком Улиткинсом летели Стив Хоу и Вилли Мэй. Их истребители летели треугольником, в середине которого находились бомбардировщики под управлением Хагерда Hay и Роберта Hay — двух братьев-близнецов. Они постоянно совершали совместные вылеты, и найти более слаженное звено бомбардировщиков, чем братья Hay, было невозможно. Они всегда действовали как одно целое, и им не нужно было даже переговариваться по рации, чтобы узнать, какой маневр совершит брат в следующий момент. Они были похожи не только внешне, но и характерами, и даже мыслями.

Стива Хоу и Вилли Мэя Дерк Улиткинс выбрал для этого опасного дела, которое ему поручил Скайт Уорнер, только потому, чти они единственные уцелели из пяти эскадрилий, прикрывавших «Валрус» от первого ракетного удара с «Голубой крови». Быстро собрав вместе этот небольшой отряд, Дерк повел его в сторону вращающегося наподобие огромного «чертова колеса» крейсера синтетойдов, потерявшего управление и летящего впереди «Валруса» по направлению к Плобою.

Маневрируя меж осколков и разрушенных частей звездолетов, Дерк Улиткинс неотвратимо приближался, подобно ангелу смерти, к своей жертве, к кораблю синтетойдов. Его черный, вытянутый как стрела истребитель с оперением стабилизаторов, на которых зловеще улыбался пиратский череп с перекрещенными под ним костями, возглавлял отряд. Позади Дерка выстроились в линию, похожие на летающих пауков, к лапам которых прилипли металлические коконы атомных ракет, бомбардировщики братьев Hay. С.левой стороны летел темно-зеленый истребитель Стива Хоу с нарисованной на кабине раскрытой пастью акулы, а справа серый в черных пятнах истребитель Вилли Мэя. Группа держалась как можно ближе друг к другу для того, чтобы осложнить задачу вражеских радаров и помешать им определить точное количество и состав отряда. Строго соблюдался режим радиомолчания.

Дерк повернул голову, заключенную в бронированный шлем тяжелого космического скафандра, и бросил взгляд направо. В нескольких метрах от стабилизатора своего истребителя, чуть позади, он увидел пятнистую машину Вилли. Мэй, сидя в стеклянной кабине, в таком же скафандре, как и у Дерка, заметил, что Дерк смотрит на него, и поднял вверх большой палец правой руки в знак приветствия. Улиткинс ответил кивком головы и посмотрел налево. Стив Хоу повторил жест Мэя из кабины своей «зеленой акулы», летящей на таком же расстоянии, что и «серая пантера» Вилли Мэя. На этих парней можно было рассчитывать — они отлично знали свое дело.

Эскадрилья синтетойдов из трех истребителей возникла сверху, неожиданно свалившись как снег на голову. Их блестящие машины с корпусом, похожим на мяч для регби, имели четыре крыла-стабилизатора, на концах которых располагались плазменные пушки.

Очереди ярких шаров смертоносной плазмы многоточием прочертили сверху вниз черный холст космоса. Улиткинс плавно, но быстро потянул штурвал вправо и вверх. Члены его отряда, не теряя боевого построения, как единое целое, последовали за ведущим. Как только рядом мелькнули крылья с имперской золотой короной, Дерк бросил машину вниз. Этот простой маневр позволил отряду избежать потерь и зайти в хвост противнику, без подготовки атаковывавшего сверху и провалившегося вниз из-за большой скорости.

Теперь Дерк Улиткинс видел перед собой три беззащитные мишени, беспорядочными маневрами пытающиеся стряхнуть со своего хвоста истребители «Валруса».

— Оставь надежду, — мрачно произнес Дерк в динамик своего переговорного устройства, нажимая на гашетку. Радиомолчание теперь не имело никакого смысла.

Уйдя в сторону от возникших впереди трех огненных смерчей, в которые превратились истребители синтетойдов, Дерк вновь взял курс на главную цель их смертоносной миссии.

Крейсер приближался. Из его полуразрушенного корпуса, из огромной пробоины в корме вырывалось неестественно белое пламя — горело атомное горючее в одной из емкостей. Еще один ядерный заряд, выпущенный в его борт, и весь гигант сгорит вместе со своими пушками, экипажем и огнеупорными переборками. Это понимали и те, кто находился сейчас под защитой многометровой брони его бортов.

Прямо по курсу перед отрядом Дерка Улиткинса пространство заискрилось разрывами зенитных снарядов, словно великан бросил в ночное небо горсть разноцветных блесток. Бортовой компьютер сразу выдал информацию, что впереди возникло целое облако из микроскопических вольфрамовых шариков. Эти крошечные частички пронизывали насквозь, словно бумагу, броню корабля, попавшего в такое облако. Дерку ничего не оставалось, как поменять направление атаки и попытаться облететь опасную зону. На этот раз он решил зайти со стороны разрушенной кормы крейсера, там, где система ПИО (противоистребительная оборона) корабля синтетойдов была уничтожена.

Уже на подходе к предполагаемой зоне атаки, завершая маневр облета защитного вольфрамового облака, Дерк Улиткинс понял, что этот путь не безопаснее предыдущего. На радаре его истребителя высветилось не менее сорока машин противника. В другом месте и в другое время Дерк, не думая, повернул бы назад, но сейчас, когда от успеха этого задания зависела жизнь тех, кого он любил, тех, кто заменил ему семью, а главное, от успеха зависело его будущее его свобода и его жизнь, Дерк не мог отступить. Да и некуда было отступать: к месту сражения неумолимо приближался флагман синтетойдов «Голубая кровь». Он шел на сближение с «Валрусом».

— Без рок-н-ролла здесь не обойтись, — произнес Дерк Улиткинс и вставил компакт в проигрыватель.

В наушниках по всем диапазонам понеслись энергичные гитарные аккорды рок-группы «Бешеная игуана».

— Вот это другое дело, — удовлетворенно сказал себе под нос Дерк и повернул регулятор звука до предела.

Сейчас лихую мелодию композиции «Плюнь смерти в лицо», ставшей классикой, слышали не только напарники Дерка, но и пилоты вражеских истребителей, чьи машины выстраивались в боевой порядок пред терпящим бедствие крейсером синтетойдов.

Как только в игру вступили барабаны ударника группы «Бешеная игуана», Дерк бросил свою машину вперед. Стив Хоу и Вилли Мэй не отстали ни на дюйм от своего командира. Все-таки Дерк хорошо подготовил их: возможно, он и бывал с ними строг во время тренировочных полетов, зато сейчас Дерк был полностью уверен в своих ведомых. И то, что они одни смогли уцелеть из пяти эскадрилий во время первой атаки на «Валрус», говорило само за себя.

Бомбардировщики братьев Хагерда Hay и Роберта Hay, как тень, следовали за истребителями. В умении близнецов Дерк не сомневался — эти парни пришли в команду Браена Глума, как и он, с военной службы и уже не раз демонстрировали свой высокий класс в боевых операциях.

Расстояние стремительно сокращалось. Вот за стеклом купола кабины истребителя, прорезав голубой молнией черноту космоса, промелькнул лазерный луч. А впереди закружил хоровод огней боевых машин синтетойдов. От них понеслись навстречу огненные трассы выстрелов плазменных пушек. Дерк увел машину чуть вниз, и выстрелы синтетойдов не достигли своей цели, пролетев над головой огненным ливнем.

Когда расстояние до противника сократилось настолько, что Улиткинс смог разглядеть опознавательные знаки на крыльях имперских машин, он открыл ответный огонь. С двух сторон от его машины синхронно с ним заработали бластеры с истребителей Стива и Вилли. Три истребителя синтетойдов впереди превратились в сноп огня, мечущегося в вакууме и распадающегося на осколки. Остальные машины с золотыми имперскими коронами на крыльях разорвали боевой порядок и стали рассредотачиваться в разные стороны, чтобы избежать столкновения с горящими. Стив Хоу и Вилли Мэй, как и учил Дерк, разлетелись в разные стороны, преследуя противника и отвлекая на себя его внимание. А Дерк с неотстающими от него бомбардировщиками братьев Hay, маневрируя, проскочил через газовое облако, оставшееся от подбитых машин, и оказался за первой линией обороны синтетойдов.

Кто бы мог представить, что три истребителя так дерзко нападут на многократно превышающие силы противника? Это оказалось полной неожиданностью для синтетойдов.

Цель — крейсер синтетойдов — была уже близко. Теперь Дерк мог уже рассмотреть светящиеся цепочки иллюминаторов на серых бортах звездолета, башни орудий, радары, переплетения антенн и огромную, с почерневшими рваными краями, зияющую, словно кратер вулкана с клокочущей магмой, пробоину на корме корабля.

Наперерез Дерку Улиткинсу со стороны возвышающейся над корпусом корабля надстройки наблюдения помчалась эскадрилья синтетойдов, состоящая из трех истребителей.

— Хагерд, Роберт, — вызвал по радио своих ведомых Дерк Улиткинс, давайте, парни, покажите, на что вы способны, а я вас прикрою.

— Есть, босс, — в унисон отозвались в наушниках Дерка голоса близнецов.

Поворачивая свою машину навстречу противнику, Дерк краем глаза успел заметить, как два бомбардировщика промелькнули на фоне брони имперского крейсера, заходя на цель. То, что произошло дальше, Дерк Улиткинс уже не мог видеть, так как все его внимание было занято схваткой с истребителями. Он не увидел, как в один из бомбардировщиков вонзился лазерный луч из корабельной зенитной установки синтетойдов, разрезавший машину пополам, и она развалилась на части в снопе пламени. Как второй выстрел лазера попал в другой бомбардировщик, повредив его корпус, из которого прозрачным фонтаном забил выходящий наружу воздух. И как Роберт Hay направляет подбитый бомбардировщик прямо в центр зияющей пробоины в корпусе крейсера. И тем более он не мог в это время видеть лица Роберта, горьких слез утраты и непоколебимой решимости любой ценой отомстить за смерть брата. Зато Дерк заметил, как в некотором отдалении от него идет бой, взрываются машины, черную пустоту с облаками гари пронзают очереди плазмы и лучи лазеров. Ему даже показалось, что он успел заметить корпус «зеленой акулы» Стива Хоу, а в следующий момент он уже бросил свой истребитель в глубокий вираж, уклоняясь от атаки противника и превозмогая нечеловеческие перегрузки. В ушах под вой гитар и сумасшедший бой барабанов надрывался солист «Бешеной игуаны». Композиция «Плюнь смерти в лицо» закончилась, сменившись боевиком «Убей или будешь убит».

Выровняв машину, Дерк быстро посмотрел на экран радара. В хороводе разноцветных значков ему так и не удалось отыскать истребитель Стива Хоу, а уже через мгновение его вновь вжимал в кресло невидимый пресс перегрузок. К звездам, вертящимся над головой, прибавились разноцветные круги в глазах. Дерк, превозмогая себя и стараясь не потерять сознание, тянул штурвал до того момента, пока в перекрестии прицела не показался «хвост» одного из противников. Дерк Улиткинс нажал гашетку. Ему показалось, что на это у него ушли все оставшиеся силы.

И в этот самый момент, когда смертоносный луч достиг цели, Окружающее пространство за бортом изменилось. Рядом стало разгораться новое солнце, поглощая в себе стальную громаду крейсера. В свете этого адского пламени померк даже взрыв от подбитого Дерком истребителя. Это бомбардировщик Роберта Hay достиг своей цели. Роберт исполнил свою миссию и отомстил за брата.

Бросив все, Дерк Улиткинс на полной скорости помчался прочь от атомного пекла. На черном борту его стремительной машины на миг в свете взрыва блеснула написанная белой краской надпись «Оставь надежду» и ряды могильных крестиков под ней.

 

Глава 2.6.

Флагманский крейсер синтетойдов «Голубая кровь» подошел вплотную к «Валрусу», и теперь два корабля двигались параллельным курсом в нескольких сотнях метров друг от друга. С их бортов, изуродованных пробоинами, в которые выходил воздух, белесым туманом стелившийся следом, уставившись своими смертоносными жерлами в борт противника, смотрели лазерные орудия. Крейсер Империи оказался почти в два раза больше пиратского звездолета и всей своей серой громадой навис над «Валрусом».

Залп обоих звездолетов слился в один огненный смерч, разорвав черноту космоса и испепелив все, что попало в этот момент в пространство между их бронированными корпусами. Всплеск энергии был настолько велик, что заслонил собой свет солнца.

Лазеры главных орудий обоих кораблей, словно иглы, пронзили насквозь корпуса друг друга, выходя наружу с другой стороны огненными протуберанцами, в пламени которых сгорали вырванные внутренности звездолетов.

«Валрус» тряхнуло, повело. По всему корпусу корабля прошла мелкая вибрация, и Уорнер почувствовал, как отключился генератор искусственного притяжения в рубке управления. Одновременно с этим упала яркость освещения и погасли многие экраны. Схема корабля перед Вулгхардом была выкрашена в сплошной красный цвет. Некоторые системы вообще не подавали никаких данных о своем состоянии. А главный компьютер, работавший благодаря автономному источнику питания, выдал информацию, что всякая связь между отсеками корабля нарушена.

Скайт Уорнер молча проследил взглядом за проплывшей мимо него в невесомости шариковой ручкой, еще раз посмотрел на показания приборов. Сомнений быть не могло — корабль умер. Уорнер перевел взгляд на свои руки. В невесомости они стали легкие, как пушинка, словно превратились в крылья, тянувшие улететь ввысь. Но тревожные сигнальные огоньки индикаторов на всех приборных панелях бросали на ладони красные блики. И Уорнер, глядя на руки, чувствовал, словно они испачканы кровью корабля и кровью той части экипажа, которая погибла вместе с ним. Вместе с кораблем умерла и та жизнь, которую он вел все это время, словно оборвалась невидимая пуповина, связывающая его с прошлым, в котором навсегда останется «Валрус», Браен Глум и те, кому не суждено было преодолеть этот рубеж. Но в душе Скайта не было сожалений по этому поводу — никто не спрашивал его, хочет ли он такой жизни, как не спрашивают младенца, появляющегося на свет. Судьба жестоко швырнула его в эту жизнь на бетонный пол в камере смертников, не Дав ни прошлого, ни права на выбор, предначертав его линию жизни строчкой приговора суда. Но теперь он поставил судьбу на колени, заплатив за это такую высокую цену.

Стоила ли свобода таких жертв? Свобода иногда стоит и жизни.

Размышления Скайта прервал еще один взрыв, потрясший звездолет.

— Капитан! — закричал Вулгхард со своего места. — У крейсера синтетойдов осталось в строю одно орудие. Система энергетики у них повреждена, но они могут производить один выстрел каждые двадцать минут.

— Три выстрела в час. С такими темпами через два часа от нас останется лишь облако пыли, — сделал вывод Дел Бакстер.

— Они не успеют превратить нас в пыль. Через два часа мы все вместе упадем на Плобой, — подал голос Атмадзидис.

— На борту «Валруса» шесть атомных реакторов и еще полдюжины атомных боеголовок. На борту крейсера синтетойдов реакторов восемь, а ракет, думаю, больше наших в два раза, — заметил Дел Бакстер. — Если все это смертоносное добро упадет на Плобой — получать отпущение грехов будет не у кого.

— Вряд ли оно нам тогда понадобится, — промолвил Скайт Уорнер.

— «Валрус» потерял управление, капитан, — заговорил Вулгхард, — «Голубая кровь», как я могу судить, также превратился в груду металлолома. Избежать падения на Плобой ни мы, ни они не сможем…

— Мы взорвем реакторы «Валруса», — произнес Скайт Уорнер.

— Взрыв «Валруса» не сможет достать синтетойдов. «Голубая кровь» все равно упадет на Плобой, — высказал свое мнение Дел Бакстер. — Его начинки хватит, чтобы уничтожить все живое на целом континенте.

— Мы отправим «Голубую кровь» на тот свет вместе с «Валрусом», — ответил Скайт. — Десант Дрекслера установит атомные фугасы на борту этого крейсера и взорвет его реакторы до того, как звездолет достигнет Плобоя.

— Установить мины на борту вражеского корабля — это нереально! — воскликнул Вулгхард.

— Десант уничтожат еще на подлете к корпусу, — согласился с главным энергетиком штурман.

— А ты что думаешь, Дел? — спросил своего помощника Скайт.

— Это чертовски опасно. Но это единственно возможный выход в сложившихся обстоятельствах, — ответил Дел.

— Лойд, — окликнул Скайт связиста. — Соедини меня с Дрекслером, если эта обезьяна еще жива.

— Слушаюсь, капитан.

Лойд стал энергично колдовать над кнопками у себя на пульте, и скоро на ожившем экране рубки управления в полосах помех появилось дрожащее изображение лица командира десантников, транслируемое прямо из его боевого скафандра.

— Уорнер, ты еще жив? Какая неприятность, — первое, что произнес Дрекслер. — А то я уже решил было примерить нашивки капитана.

— Я тебя огорчу, Дрекслер, — я еще жив и все еще являюсь капитаном этого корабля.

— И зачем ты меня вызвал? Не затем ли, чтобы сообщить, что снимаешь с себя полномочия?

— Радуйся, Дрекслер, я официально объявляю о своей отставке и назначаю тебя капитаном корабля «Валрус», но после того, как ты выполнишь мое последнее задание.

— Что за задание? — недоверчиво поинтересовался командир десанта, чувствуя скрытый подвох в словах капитана.

— Тебе необходимо попасть на борт крейсера синтетойдов и установить атомные заряды на его реакторах. После этого ты станешь полноправным капитаном.

— Это действительно последнее задание, Уорнер. Неужели ты считаешь меня полным придурком, готовым добровольно пойти на верную смерть ради капитанского места, которое я могу получить и без этой рискованной аферы? Скажи уж прямо, что решил таким образом избавиться от меня. Так вот, Уорнер, знай, что у тебя ничего не выйдет. Я не дурак, чтобы попасться на эту удочку!

— Дрекслер, ты не понимаешь, что происходит. «Валрус» потерял управление. Его орудия вышли из строя. Ракетные установки разрушены…

— Это вина капитана, — прервал Скайта Дрекслер. — Причина всего случившегося в его некомпетентности.

— Крейсер синтетойдов «Голубая кровь» борт о борт идет параллельным курсом с «Валрусом». У него еще функционирует одно орудие главного калибра. Если ты не выполнишь мой приказ, то ты станешь капитаном без корабля. Сейчас у тебя еще есть возможность спасти то, что осталось. — Здесь Скайт соврал. От «Валруса» почти ничего не осталось. Все его системы вышли из строя или были уничтожены. А скоро и то немногое, что еще осталось, исчезнет либо во взрыве собственного реактора, либо под огнем пушек крейсера синтетойдов, либо упав на Плобой.

— Ты хорошо устроился, Скайт Уорнер, — раздраженно заговорил после короткого раздумья Дрекслер, — сидишь в рубке управления и отдаешь приказы, а за тебя гибнут другие. Хочешь въехать в рай на наших спинах?

— Заткнись, Дрекслер! — вышел из себя Скайт. — Кто бы говорил? Сам все время, что провел на борту «Валруса», участвовал лишь в нападениях на мирные звездолеты и небольшие поселения, головорез! Ты обычный каратель, которого Браен Глум использовал лишь для самых грязных дел. И сейчас, когда наступил действительно опасный момент, ты наложил в штаны!

— Все мы пираты! — отрезал Дрекслер обвинения Скайта в свой адрес. — А умирать за светлое будущее других, Уорнер, я не намерен.

— Отлично, Дрекслер. Ты отказался выполнить приказ капитана корабля в период боевых действий. В другое время я бы лично за это выпустил тебе кишки, но сейчас я просто отстраняю тебя от командования десантом.

— Ха-ха-ха! — зло рассмеялось темнокожее лицо теперь уже бывшего командира десантников с экрана в рубке управления. — Интересно, какого идиота ты хочешь назначить на мое место, который поведет моих парней в пекло.

— Я сам поведу десант на «Голубую кровь», — произнес Скайт.

Дрекслер сразу перестал смеяться, и лишь злой блеск в его глазах разгорелся с новой силой.

— Ну что ж, Уорнер, у меня будет возможность увидеть твою смерть, произнес он.

— Я постараюсь не поворачиваться к тебе спиной, Дрекслер, — ответил Скайт и отключил видеосвязь.

В рубке управления кораблем после окончания этого разговора повисло гнетущее молчание, но оно длилось недолго. Уорнер встал со своего места и, направляясь к нише со скафандрами, отдал распоряжение:

— Своим заместителем я назначаю Дела Бакстера. Приготовь реакторы «Валруса» к взрыву, Дел, и эвакуируй всех оставшихся в живых. На все это у тебя не больше часа. — Уорнер натянул тонкую, блестящую материю комбинезона, застегнул ремни, проверил дыхательную систему скафандра. — Меня не ждите, бросил он последнюю фразу, надевая на голову круглый шлем из сверхпрочного стекла.

— Будь осторожен, Скайт, — произнес ему вслед последнюю фразу Дел Бакстер перед тем, как Уорнер исчез за дверью шлюзовой камеры.

 

Глава 2.7.

Как только Скайт оказался по другую сторону стальной двери, отделяющей центр управления кораблем от внутренних помещений звездолета, то сразу почувствовал по надувшейся материи скафандра, что воздух в отсеках «Валруса» сильно разрежен. В широком коридоре, хорошо просматриваемом до герметически закрытой стальной двери, блокирующей проход в следующее помещение, горели лишь тусклые лампы аварийного освещения. Гравитация не работала, и посередине прохода, словно подвешенные на веревочках, парили незакрепленные предметы, среди которых, беспомощно шевеля гофрированным воздухозаборником, плавал автоматический корабельный робот-пылесос.

Оттолкнувшись, Скайт полетел над решетками пола к противоположным дверям. Оставив позади незадачливого робота-уборщика, в надежде на помощь призывно замигавшего красными индикаторами при его приближении, Скайт оказался возле шлюза в следующий отсек. Приборы показывали, что по ту сторону герметической переборки сейчас находится полный вакуум, но это был кратчайший путь до палубы, где находились десантники Дрекслера, до которых Скайту было необходимо добраться в самый кратчайший срок, пока оставшаяся в строю пушка крейсера синтетойдов «Голубая кровь» не произвела очередного выстрела по «Валрусу». Скафандр Уорнера не был рассчитан на выход в открытый космос, но полный вакуум выдержать мог спокойно, и поэтому, не минуты не колеблясь, Скайт вошел в маленькую комнату шлюза.

Пройдя через бронированную дверь в следующий отсек, Уорнер на мгновение опешил от открывшейся его взору картины. Через пару метров от автоматической переборки, закрывшей проход, из которого вышел Скайт, коридор обрывался, и были видны звезды.

Огромная часть корпуса корабля была вырвана мощным взрывом, открывая взору космическое пространство с мириадами ярких звезд. На противоположной стороне этой гигантской дыры виднелись полуразрушенные отсеки корабля, оборванные кабели, трубопроводы, из некоторых еще выходил воздух, текла жидкость. Повсюду летали обломки корпуса, переборок. Среди них Скайт заметил несколько мертвых тел.

Со стороны, например из кабины истребителя, эта дыра выглядела небольшой воронкой в огромном корпусе звездолета, а по сравнению с теми разрушениями, которые нанесли главные орудия крейсера «Голубая кровь», она была вообще смехотворна. Но Скайту изнутри эта воронка показалась вулканическим кратером, еще неостывшим после извержения.

Скайт прикинул, что, для того чтобы обойти это препятствие в обход по многочисленным переходам корабля, преодолевая на своем пути многочисленные двери и шлюзы, ему понадобится по меньшей мере полчаса. А впереди прямо по курсу рос сине-голубой шар планеты Плобой, и два огромных боевых крейсера борт о борт неслись навстречу ее поверхности. В их реакторах теплились тонны радиоактивного вещества и десятки боевых неиспользованных атомных зарядов. Какой смысл был выступать на защиту жителей Плобоя, жертвовать своим кораблем, если все равно планете грозит гибель?

Скайт, держась за решетку пола, чтобы случайно не улететь в открытый космос, подобрался к самому краю воронки. На противоположной стороне он заметил продолжение прохода, закрытого точно такой же герметической переборкой, что была и за его спиной. Там, как раз за серой броней металлической двери и находился отсек с десантниками. Нужно было лишь преодолеть эти двадцать метров открытого космического пространства, отделявших Уорнера от шлюза.

Он приметил раскуроченную решетчатую панель пола, возле противоположного шлюза, за которую можно было бы надежно ухватиться руками в раздутых из-за внутреннего давления воздуха перчатках легкого скафандра. Скайт оттолкнулся и поплыл в невесомости безвоздушного пространства к выбранной цели.

У Скайта, как только под руками перестал ощущаться корпус звездолета, бешено заколотилось в груди сердце. Он ощутил всю грандиозную глубину и необъятность космического пространства, его холод и полнейшее равнодушие вселенной к человеческим проблемам. Страх, что он неправильно рассчитал толчок и теперь потеряется в этой бездонной черноте, зашевелился в сознании Скайта. Никакой радости от свободного полета от одного края воронки до другого он не испытывал. Какое-то подобие облегчения возникло у него, когда он ухватился за прутья настила коридора, ведущего к закрытой переборке десантного отсека. И лишь только когда Скайт добрался до дверей шлюза и прошел внутрь, только тогда он смог перевести дух.

Преодолев еще один коридор, Скайт вошел в ангар с десантным модулем.

В просторном зале на широких лапах с магнитными захватами стоял выкрашенный в маскировочный темно-серый цвет с большими черными пятнами десантный транспорт. Его приплюснутый ромбовидный корпус с обрубленным кормовым углом имел по бокам две спаренные скорострельные плазменные пушки, торчащие из круглых башенок.

Возле открытых люков десантного корабля возвышался Дрекслер в своем боевом скафандре. Остальные десантники находились внутри.

— Очень мило с твоей стороны, что вышел меня встретить, — произнес Скайт, подходя к Дрекслеру, похожему на старинного рыцаря, закованного в исполинские доспехи, у которых вместо мечей и алебард повсюду торчали бластеры, лазеры и магнитные пушки.

— Я подумал, что может случиться так, что наш капитан не доберется до десантного отсека, — проговорил голос Дрекслера в наушниках у Скайта.

— Спасибо за заботу. Но, как видишь, я добрался.

— Еще нет, — зловеще заметил все тот же голос в наушниках, от которого у Скайта неприятно свело живот.

Уорнер живо представил в своем воображении картину, как Дрекслер в роботизированном боевом облачении хватает его манипуляторами рук и сдавливает стеклянный шлем скафандра вместе с головой. Под страшным давлением железных пальцев робота стекло лопается, и вместе с осколками во все стороны разлетаются его окровавленные мозги.

Кобура с бластером осталась под тканью легкого скафандра, одетого сейчас на нем, и Скайт не мог им воспользоваться. Да и что может поделать его мегаваттный «Дум-Тум» с металлокерамической броней боевого космического скафандра Дрекслера, на котором сейчас уже был надет шлем, защищающий Дрекслеру голову.

Нехорошие мысли Скайта прервало появление в проеме одного из открытых люков корабля десантника. Тяжело ступая железными ногами по трапу, он сошел вниз. При его движении по всему ангару разносились гулкие шаги и визг серводвигателей.

— Что тебе надо, Джо?! — раздраженно спросил Дрекслер, даже не обернувшись.

— Боевой скафандр для капитана готов, босс, — ответил появившийся исполин.

— Твой босс теперь он, — Дрекслер недовольно кивнул металлическим шлемом, указывая на Скайта, стоящего у него под ногами, словно на таракана, которого не дали ему раздавить.

— Капитан, поднимайтесь внутрь, — обратился подошедший десантник, которого, как запомнил Скайт, звали до — Парни помогут вам надеть снаряжение.

— Спасибо, Джо. Я запомню твое имя.

— Да не за что, капитан, — ответил Джо, даже не догадываясь, что Скайт Уорнер только что пережил несколько неприятных минут.

Облачаться в космические доспехи Скайту пришлось прямо в десантном корабле. Скафандр для капитана туда предусмотрительно принесли заранее. И панцирь, в который предстояло залезть Скайту, стоял посреди центрального прохода, вдоль стен которого располагались ниши. Каждую занимал один десантник в полном боевом облачении. Одеваться Скайту помогали трое десантников, но остальные, Скайт в этом не сомневался, следили за этим действом из своих ниш, поэтому Уорнеру казалось, что он участвует в каком-то своеобразном стриптизе перед роботами.

Экипировка была стандартным тяжелым боевым скафандром серии металлокерамик СДВ (скафандр десантный вакуумный). В такие скафандры были закованы большинство десантников «Валруса». Эти СДВ считались самыми надежными боевыми скафандрами среди десантников и штурмовиков и могли функционировать, даже если у них были оторваны все манипуляторы. Вооружение хозяин такого скафандра мог подобрать по своему усмотрению, в зависимости от поставленной перед ним задачи.

У Скайта не было времени, чтобы самому сделать выбор вооружения, но парни из десанта отнеслись к оснащению СДВ капитана со знанием дела и подобрали то, что нужно. К правому манипулятору крепился крупнокалиберный бластер системы «Пэтерс и сын», а на левом плече была смонтирована скорострельная лазерная пушка «Гном» с укороченным стволом.

— Какие у нас шансы, капитан? — спросил Скайта Джо, когда помог надеть ему шлем и подсоединить силовые кабели, чтобы заработала радиосвязь.

— Пятьдесят на пятьдесят, — ответил Скайт. Он знал, что вопрос был задан на общей частоте и сейчас его слышит каждый член десантной команды.

— Это хорошие шансы, — ответил Джо.

— Мне было бы стыдно предложить что-либо другое таким парням, как вы, сказал Скайт.

В боевом скафандре Скайт был такого же роста, что и все остальные. Чувство уязвимости прошло, как только между ним и Дрекслером возникла дециметровая толщь брони. Скайт повел плечами, пошевелил пальцами. Тяжелые манипуляторы скафандра, повинуясь желаниям своего хозяина, в точности повторили эти движения. В электронных стерееочках шлема, следя за движениями зрачка Скайта Уорнера, перемещался прицел лазерной пушки «Гном». Справа светилась зеленая полоска индикатора энергии, слева таблица состояния систем.

Скайту в недавнем прошлом, когда он еще не был первым помощником Браена Глума, не раз приходилось участвовать в десантных операциях, брать в открытом космосе звездолеты на абордаж. Те навыки, которые он получил в то время, еще не забылись, и он вновь почувствовал себя единым целым с механической оболочкой, защищающей его подобно панцирю черепахи и выполняющей все его желания, как второе тело.

Пока десантники облачали Скайта в космические доспехи, Дрекслер неподвижно стоял рядом, наблюдая за их действиями. Лицо отстраненного командира было скрыто за шлемом, но все равно можно было понять, какие ревностные чувства испытывает этот человек, глядя, как его подчиненные помогают человеку, которого он считает своим соперником. То, что десантники уважают Скайта Уорнера, ставшего совсем недавно новым капитаном «Валруса» вместо Браена Глума, не меньше, чем своего непосредственного начальника, а возможно, даже больше, для Дрекслера было очень неприятно, но с этим, к его большому неудовольствию, ему предстояло мириться.

— По местам! — отдал распоряжение Скайт после проверки оборудования. Времени мало, а я еще хочу успеть сегодня опрокинуть стаканчик в одном из баров Плобитауна.

Засмеявшись, десантники, помогавшие своему капитану, пошли занимать свободные транспортные ячейки. Уорнер также занял одну из свободных ячеек, как раз напротив Дрекслера, так что теперь они находились друг против друга. И Скайт не сомневался, что если бы на Дрекслере не было шлема, то Скайт бы увидел его полный злобы взгляд. Но это нисколько не смущало его — теперь у них с Дрекслером были равные шансы: пятьдесят на пятьдесят.

Люки корабля закрылись. Магнитные захваты оторвались от пола. Одна из стен ангара стала подниматься вверх, открывая черноту космоса. Когда плита ворот полностью исчезла в корпусе звездолета, заработали двигатели малой тяги, десантный бот вынырнул из чрева ангара в космическое пространство. Сделав небольшой вираж, десантный корабль обогнул корпус «Валруса» и направился к громаде крейсера синтетойдов «Голубая кровь».

Скайт почувствовал навалившуюся на каждую частичку тела невидимой тяжестью сильную перегрузку. Затем корпус десантного бота тряхнуло. Погасло освещение в проходе с десантом. Автоматика скафандра мгновенно включила инфракрасное видение, из-за чего все предметы приобрели зеленый оттенок. По корпусу корабля прошла крупная дрожь — это заработали скорострельные бортовые орудия десантного бота.

— Нас атакуют три истребителя синтетойдов! — услышал Скайт в наушниках голос пилота. — Нам не удастся подойти к крейсеру!

Словно в подтверждение его слов десантный бот еще раз сильно тряхнуло, и Скайт увидел, как быстро пополз вниз показатель давления воздуха за броней скафандра.

«Прямое попадание, — подумал Скайт. — Из корабля выходит воздух. Где-то пробоина… Спаси и сохрани…»

— Дьявол! — вновь вскрикнул пилот, и корпус вновь потряс сильный удар. Неистово заработали бортовые пушки.

«Да, дела плохи, — решил Скайт. — Возможно, зря все это затеял? Если так, то во всем этом есть и один хороший момент — это будет моя последняя ошибка».

И как раз в это самое время, когда Скайту Уорнеру в голову пришли нехорошие мысли, в радиоэфире послышался гитарный драйв «Бешеной игуаны».

— Ну что, не ждали?! — раздался средь рева музыки голос Дерка Улиткинса.

Его истребитель, возникнув перед противником, как черный ангел смерти, с лету превратил одну из машин синтетойдов, преследовавших десантный бот, в огненное облако раскаленных газов. Две другие машины разлетелись в разные стороны, но Дерк не дал им возможности перегруппироваться — корпус одной был вспорот лучом лазера. Истребитель синтетойдов развалился на части и взорвался. Пилот другой машины, лихорадочно маневрируя и заламывая головокружительные виражи, пытался оторваться от самонаводящейся ракеты, но это у него плохо получилось, что засвидетельствовала яркая вспышка в том направлении, где исчезла его машина.

— Почему тебя так долго не было, Дерк? — поинтересовался Скайт в переговорное устройство.

— У меня был обеденный перерыв, — ответил Дерк. — К тому же я хотел успеть подрисовать на борту своей машины десять могильных крестиков. Правда, из-за вас теперь их придется рисовать тринадцать.

— Твой истребитель, Дерк, скоро станет похож на кладбище, — подал реплику Дрекслер, вызвав своим замечанием смех среди десантников.

— Лишь бы он не стал моей могилой, — ответил Дерк. Десантный бот, развернувшись, пошел на посадку. Серая броня имперского крейсера, освещенная лучами солнца, закрыла собой все пространство. Одинокая башенка системы обороны, уцелевшая на выступе корпуса звездолета, обстреляла приближающийся корабль десантников из маломощного лазера. Но ее огонь был недолгим — Дерк Улиткинс уничтожил это зенитное орудие двумя выстрелами, не дав причинить большого ущерба идущему на стыковку десантному боту.

Магнитные захваты десантного бота присосались к броне крейсера, крепко прижав бот к его корпусу. Из днища выдвинулся лазерный резак и принялся вскрывать обшивку крейсера синтетойдов «Голубая кровь», чтобы десантники могли проникнуть внутрь. Пока лазер вычерчивал на броне ярко-красным лучом круг, Скайт обратился, по радио к приготовившимся к штурму десантникам:

— Парни, от нас сейчас зависит исход всего сражения. Мы — та последняя капля, которая сможет перевесить чашу весов победы в нашу сторону. Что я могу посоветовать перед боем? Ничего. Вы и сами все хорошо знаете.

Единственное, что я могу вам сказать: у синтетойдов есть один недостаток у них отсутствует страх. — Члены десантного отряда молча, не прерывая, внимательно слушали слова своего капитана, стараясь не пропустить ни одного слова из того, что он им скажет. Скайт обвел взглядом воинов в боевых кибернетических скафандрах, готовых по его приказу, не задумываясь, пойти в свой последний бой, и добавил: — Впрочем, у вас тот же недостаток.

Лазерный резак завершил очерчивать круг, и огромный металлический блин из толстой брони крейсера, плавно вращаясь, поплыл в невесомости в глубины космического пространства.

— На абордаж! — Этот клич здесь знал каждый. Скайт стоял возле люков и смотрел, как десантники один за другим стали прыгать в круглое отверстие, ведущее внутрь вражеского корабля. Двое из них несли с собой по ядерной ракетной боеголовке, которые техники сняли с ракет на «Валрусе» и сделали из них мины для подрыва реакторов «Голубой крови». Дрекслер тоже собирался спрыгнуть следом за своими парнями, но Скайт остановил его.

— А ты, Дрекслер, останешься здесь, на борту десантного бота, и будешь охранять его. Он нам еще понадобится для того, чтобы вернуться обратно на «Валрус».

Дрекслер попытался что-то возразить, но Скайт опередил его, добавив к вышесказанному:

— И на этот раз, если ты попытаешься мне перечить, я, не задумываясь, вгоню весь заряд лазерной пушки в твою глупую голову. — При этих словах он посмотрел на шлем отстраненного командира десантников, и пушка «Гном» на плече его скафандра, следуя за взглядом Скайта, уставилась укороченным стволом прямо в фасеточное забрало, за которым скрывалось лицо Дрекслера. За забралом нельзя было рассмотреть выражение лица Дрекслера, но по тому, как дрожал его голос, можно было представить, что испытывает сейчас этот человек. Нет, это был не страх, это была нескрываемая злоба и ненависть.

— Хорошо, Скайт Уорнер, я останусь. Но если ты думаешь, что я испугался, то ты глубоко ошибаешься. Мне просто страшно обидно от мысли, что я не увижу твоей смерти.

— А может, тебе обидно из-за того, что ты не примешь в ней участия? А, Дрекслер?

На это Дрекслер ничего не ответил. Он просто повернулся и скрылся в недрах десантного корабля.

 

Глава 2.8.

Когда Скайт проник через отверстие в корпус звездолета, то с удовлетворением увидел, что парни из десанта времени зря не теряли. Они уже успели за то время, пока Скайт разговаривал с Дрекслером возле люка десантного бота, установить заряды пластиковой взрывчатки на автоматической переборке, которая закрыла проход в другие помещения, когда из отсека, в который проник отряд десантников, вышел весь воздух.

С угрюмым выражением на лице, которое скрывал защитный шлем боевого скафандра от случайного взгляда пилота десантного бота Марика Эзенштейна, оставшегося на корабле вместе с Дрекслером, отстраненный командир наблюдал за дырой, в которой скрылся отряд десантников, совсем недавно находившихся под его подчинением.

Скайт Уорнер — как Дрекслер сейчас ненавидел его! Ненависть просто душила начальника карателей. Как ловко этот выскочка и любимчик Браена Глума присвоил себе место капитана корабля после кончины старика! Он точно рассчитал, когда отправить своего покровителя к праотцам, чтобы смерть Браена Глума выглядела случайной и команда «Валруса» проголосовала за его кандидатуру. Этим самым Скайт спутал все карты Дрекслеру, который уже давно строил планы занять место капитана. Но злое стечение обстоятельств и пронырливость первого помощника все испортили. Если бы не те катаклизмы на планете Дран, то капитаном корабля сейчас был он — Дрекслер, и ни Скайт Уорнер, ни Дел Бакстер не смогли бы помешать ему в этом.

А сейчас Дрекслера душила ненависть за неосуществленные планы и разбитые надежды. Почему команда подавляющим числом проголосовала за этого чистоплюя, когда только он — Дрекслер, единственный на этом корабле был достоин занять освободившееся место?! Ведь именно он со своим отрядом десантников доставлял на корабль то, что приносило им радость и смысл жизни: грузы транспортных звездолетов, золото и драгоценности из банков планет, рабов, выпивку, женщин… Да, все, что приносил на корабль Дрекслер, всегда доставляло парням радость. Наркотики, которые под страхом смерти запретил Браен Глум, — и их Дрекслер, не страшась этого приказа, доставал страждущим. И вот те, для кого он так старался, отплатили черной неблагодарностью и избрали своим командиром Скайта Уорнера! Теперь в угоду своим желаниям порвать с преступным прошлым, которое спасло ему жизнь, кормило, одевало и позволяло вести веселую жизнь, новый капитан бросил всех в пекло чужой войны, в которой уже погибла большая часть экипажа, проголосовавшая за него. Ну, так вам и надо! Получайте, что заслужили! Ведь вы этого хотели — умереть честными!

И еще Дрекслера захлестывала злоба. Он давно мог высказать все Скайту прямо в лицо, но почему-то этого не делал, избегая открытого разговора. Дрекслер обманывал себя тем, что еще не настало время, чтобы открыть карты, но на самом деле он хорошо знал, почему ему так трудно бросить в лицо Скайту: «Ты низложен! Теперь капитан на этом корабле — я!». Причиной такой нерешительности командира десантного подразделения пиратского корабля служило то, что он помнил, чем закончилась стычка бывшего начальника безопасности корабля Майкла Макэлпайна и старшего боцмана Си Джей Хантера с тогда еще первым помощником капитана Скайтом Уорнером. Дрекслер хорошо помнил, как Хантер незадолго до того памятного разговора в трюме «Валруса» демонстрировал ему ловкость в обращении с бластером, выхватывая его из своей кобуры с такой дьявольской скоростью, что Дрекслер не успевал хлопнуть в ладоши. И также хорошо Дрекслер запомнил в иллюминаторе за бортом пластиковый мешок с телом ловкого боцмана, удалявшийся прочь в черную могилу космоса после его встречи с Уорнером. Дрекслер знал, почему он откладывал разговор с капитаном корабля — он боялся Скайта Уорнера. Дрекслер презирал себя за страх перед этим человеком. Ему приходилось прятать свои чувства не только от себя, но и от окружающих, чтобы никто из команды даже не догадался о его слабости. Именно из-за этого животного страха, сжигающего его изнутри, Дрекслер не мог сказать Скайту в лицо, что тот не достоин быть капитаном корабля. Без страха это можно было сказать только в спину новому капитану, и Дрекслер много упражнялся со своим бластером для такого разговора. И вот, когда представился удобный случай для того, чтобы осуществить свое намерение, ему предстоит провести все время в бездействии, в кабине десантного бота.

Дрекслер увидел, как из круглого отверстия, проделанного в корпусе крейсера, вырвалось белесое облако газа, тут же растворившееся в космосе. Это десант вскрыл переборку следующего отсека внутри звездолета и стал пробираться внутрь корабля, к его реакторам.

Единственное, что удерживало Дрекслера в руках и останавливало от необдуманных действий, было обещание Скайта передать ему свои полномочия капитана после сражения с синтетойдами. И Дрекслер решил, что это последний срок, до которого он еще будет выполнять приказы этого человека. Но после того как дело будет сделано (и неважно, на чьей стороне будет победа), Скайт в любом случае покинет борт «Валруса» либо сам, либо вперед ногами, и в этом ему поможет он — Дрекслер.

В тот самый момент, когда Дрекслер, погруженный в свои мрачные мысли о своей будущей капитанской судьбе, неподвижно уставился в круглое отверстие, одно из орудий главного калибра корабля синтетойдов изрыгнуло столб пламени. Из огромной колонны, смотрящей серым многотонным стволом в направлении плывущего параллельным курсом «Валруса», вырвался ослепительный луч и вонзился в борт пиратского звездолета. Вспыхивая ослепительными звездочками в этом луче, сгорали обломки ракет, истребителей, осколки звездолетов и различный мусор, вынесенный в космос через пробоины в корпусах кораблей и в изобилии парящий в пространстве между двумя звездолетами.

В том месте, куда ударил лазерный луч из пушки крейсера синтетойдов, в корпусе «Валруса» расцвел ярко-красным цветком огненный взрыв. Пламя охватило корпус пиратского корабля и поползло во все стороны, поглощая надстройки, орудийные башни, радарные антенны. На глазах опешившего от случившегося Дрекслера «Валрус» исчезал в огненном смерче. Пламя пожара поглощало вместе с кораблем и надежды Дрекслера на капитанское кресло. Скайт опять оказался прав (как, впрочем, и всегда): какой он капитан без корабля?

Пламя еще не успело уничтожить и половины звездолета, как «Валрус» прямо на глазах бывшего командира десантников пиратского корабля вспучился, раздуваясь изнутри словно резиновая игрушка, и вспыхнул, сгорая в огне взрыва своих собственных ядерных реакторов.

Огненный шквал с устрашающей скоростью распространялся по окружавшему космическому пространству, накатываясь смертоносной волной на корабль синтетойдов «Голубая кровь». Но, не доходя нескольких десятков метров, поток вдруг иссяк. Яркое пламя погасло, и на том самом месте, где мгновение назад находился «Валрус», перед Дрекслером раскинулось шевелящееся облако радиоактивных газов — все, что осталось от когда-то мощного, быстроходного и самого знаменитого звездолета галактики, все, что осталось от честолюбивых планов теперь уже навсегда «бывшего командира» десантного подразделения. По броне корабля синтетойдов и десантного бота застучали осколки от взрыва, выбивая прощальную дробь прославленному звездолету, навсегда ушедшему в историю.

— Будь ты проклят, Скайт Уорнер! — вскричал Дрекслер, с такой страшной силой сжимая манипуляторами своего боевого скафандра поручни, огораживающие монитор наблюдения, что металлические трубки сплюснулись в его клешнях.

— Проклятый висельник, ты обманул меня! «Валрус» был обречен! Ты водил меня за нос! Я вырву тебе сердце! — Дрекслер ударил манипуляторами по экрану и разбил его. Пилот десантного бота Марик Эзенштейн с нескрываемым страхом обернулся на своего бывшего командира.

— Я все же приложу свою руку к твоей смерти, Скайт Уорнер! — бесновался Дрекслер в кабине бота, пугая своим устрашающим видом и без того напуганного взрывом «Валруса» Марика Эзенштейна. — Ты даже не можешь представить, какое наслаждение я испытываю при одной только мысли, что именно я помогу тебе перейти в мир иной. О, какое это счастье! — После этих слов он обратил свое внимание на притихшего пилота: — Давай, Марик, заводи свою колымагу. Нам пора убираться отсюда, пока еще что-либо не помешало нам сделать это.

— Но как же наши парни из десанта?! Мы должны подождать, пока хоть кто-нибудь из них не вернется назад! — нерешительно возразил Марик.

— Если ты хочешь, то можешь оставаться, — зловеще прорычал в наушниках у Марика голос бывшего командира, — а я немедленно убираюсь отсюда. — И, приближаясь к пилоту, засмеявшись жутким смехом, Дрекслер добавил голосом с такими жуткими интонациями, что у Марика под материей легкого скафандра, в котором он сидел за штурвалом бота, потекли холодные струйки пота: — Заодно передашь ему привет от меня. Письма в ад ведь не доходят.

— Не-е-е-ет! — завопил Марик, когда стальные клешни Дрекслера схватили несчастного пилота. — Отпусти меня! Помогите!

Марик попытался цепляться за ремни безопасности на кресле, но Дрекслер в своем боевом облачении без труда оторвал его от лямок и, держа извивающегося и вопящего от боли пилота у себя над головой, прошествовал к открытому выходному люку десантного бота. Там он остановился и, поудобнее перехватив своего боевого товарища, мастерство которого в качестве пилота десантного бота не раз спасало самому Дрекслеру жизнь в глубинах космоса, швырнул Марика вон из корабля.

Несмотря на то что манипуляторы скафандра Дрекслера со всей силой зажали Марика, раздробив тому кости плеча, прочная материя скафандра, одетого на Марике, не порвалась под их стальными пальцами, и, когда Марик, выброшенный Дрекслером наружу, поплыл в невесомости над броней крейсера синтетойдов, он был еще жив и находился в сознании. От страшной боли в раздробленной руке Марик вопил, прося о помощи.

— Хорошо, Марик, я помогу тебе. Но только не забудь о моем милосердии! прокричал вслед Дрекслер, и его плазменная наплечная пушка произвела выстрел, разорвав несчастного пилота в клочья.

Выместив свою накопившуюся нечеловеческую злобу на несчастном пилоте, Дрекслер скрылся внутри бота. Люки летательного аппарата закрылись, и он, оторвавшись от брони крейсера, помчался прочь.

Какой сюрприз ожидает десантников, когда, установив атомные заряды на реакторах «Голубой крови» и запустив время инициации детонаторов, они не обнаружат на месте средства спасения. В любом случае «Голубую кровь», как и «Валрус», ждет гибель, если не в огне взрыва собственного реактора, то наверняка на поверхности планеты Плобой.

«Так им и надо! — думал Дрекслер, удаляясь прочь от обреченного звездолета. — Они предали своего командира, за что заслужили смерть. И они получат ее! Скайт, ты еще сможешь насладиться ожиданием смерти! Клянусь дьяволом, это еще лучше, чем выстрел в спину! Ха-ха-ха!»

 

Глава 2.9.

Последний из двух атомных зарядов, принесенных десантниками с собой с «Валруса», был установлен в энергетическом отсеке крейсера синтетойдов, куда абордажная команда, возглавляемая Скайтом Уорнером, прорвалась с минимальными потерями, благодаря скорости передвижения и тому, что синтетойды не были готовы к такому дерзкому нападению со стороны людей. Да и крейсер «Голубая кровь» основательно потрепало во время сражения. Системы слежения вышли из строя. Залпы орудий разрушили большую часть коммуникаций. В результате сопротивление оказали лишь те члены экипажа корабля, которые находились в отсеках по пути прохождения команды десантников.

Вторую, последнюю боеголовку ракеты, приспособленную в качестве мины, десантники закрепили прямо на металлическом кожухе одного из восьми атомных реакторов, чей огромный стальной цилиндр проходил через весь корпус звездолета от самой нижней до самой верхней палубы. Нажатием кнопки Скайт включил взрывное устройство, и на табло взрывателя, уменьшаясь, побежали цифры отсчета времени.

— У нас двадцать минут, чтобы покинуть это место! — крикнул Скайт своим парням, рассредоточившимся по просторному энергетическому отсеку. — Если из вас никто не хочет остаться и посмотреть, что здесь произойдет, советую скорее уносить отсюда ноги, пока у нас есть такая возможность.

— Капитан! — раздался голос одного из десантников. — Дрекслер не выходит на связь!

— Попробуй вызвать Марика, — посоветовал кто-то из десантников. Возможно, у Дрекслера отключен передатчик.

— Я уже пробовал.

— Если с нашим ботом что-то случилось, то мы все погибнем. Нужно отключить детонаторы, пока мы не узнаем, что с кораблем.

— Поздно, — ответил Скайт на это предложение, — время пошло, и его не остановить… Аллилуйя…

— Что же делать, капитан?

— Идем назад. Возможно, у Марика и Дрекслера действительно отключен передатчик, и наши страхи напрасны, — сказал Скайт.

Он было двинулся к пробоине, проделанной в стене отсека, через которую проник его отряд, как в это самое время одновременно открылись все двери, ведущие в помещение, и оттуда высыпали боевые роботы синтетойдов. Похожие на большие белые яйца, стоящие острым концом кверху, они передвигались на шести тонких и извивающихся, как змеи, ногах. В верхней части яйца торчали четыре руки-манипулятора: две толстые короткие, держащие вооружение — лазерную пушку и ракетный пусковой контейнер с четырьмя бронебойными ракетами, и две тонкие длинные с трехпальцевыми механическими захватами.

Как только первые ряды атакующих показались в дверях, началась адская перестрелка. Все пространство от пола до потолка перечертили разноцветные лучи лазерного оружия. С той и другой стороны с оглушительным воем понеслись огненные шары — выстрелы плазменных пушек. Огонь моментально охватил стены и потолок. Толстые трубы охлаждения, подведенные к реактору под потолком, разрезанные во множестве мест лазерными лучами, рухнули вниз. И в помещение из внешнего охлаждающего контура реактора в клубах белого пара стал выливаться жидкий азот.

Толстая струя сжиженного газа попала прямо на скафандр Фолмена, оказавшегося как раз под разрушенной трубой, окатив его с головы до ног и моментально сковав движения механизмов снаряжения. Корпус скафандра словно обледенел, заискрился изморозью, и, потеряв равновесие, Фолмен упал ледяной статуей в лужу у себя под ногами, исчезнув в облаке пара.

Кого-то разорвало в клочья прямым попаданием ракеты.

Сразу три луча лазера прошили насквозь одного из нападавших синтетойдов в первых рядах атаки. Его белый яйцевидный корпус скафандра загорелся коптящим пламенем и завалился набок. Падая, синтетойд произвел последний неприцельный выстрел из своей плазменной пушки. Шар высокотемпературной плазмы ослепительной кометой пролетел над головой Скайта и взорвал потолок, перебив несущую балку. Потолочные конструкции обрушились на головы воюющих.

Ракеты рвались одна за другой. Все пространство заволокло гарью, дымом и парами азота. По броне скафандра, не переставая, стучали осколки от разрывов ракет, и Скайт даже не заметил, как в суматохе боя ему оторвало левый манипулятор киберкостюма.

Нападавшие, не обращая внимания на потери, шли в лобовую атаку, беря верх в сражении своим количественным превосходством над десантниками «Валруса». Скайт понял, что им не удержать позиции, и прокричал в микрофон свой последний приказ:

— Спасайся, кто может! — И попытался пролезть в отверстие, открывшееся в результате взрыва в полу под вспучившейся плитой. Но в это самое время, когда он уже собрался спрыгнуть в щель, в глазах полыхнуло огнем и он почувствовал, как ударная волна отбросила его скафандр куда-то в сторону. Механизмы ног и последний, оставшейся в наличии манипулятор правой руки не реагировали на его тщетные попытки движения. Все показания приборов и изображение окружающей действительности на стекле защитного шлема разом погасли, и в наушниках повисла гробовая тишина. Скайт оказался заживо захороненным в железной броне своего скафандра. Только по вибрации брони костюма Скайт догадывался, что снаружи что-то происходит.

Через несколько минут Скайт почувствовал, что его перевернули на спину и куда-то тащат. Успеет ли он до взрыва крейсера увидеть лица тех, кто это делает? Сколько времени прошло с момента запуска часового механизма? Обезвредить заложенные заряды невозможно, значит, предотвратить взрыв не удастся никоим образом. Осталось только подождать. Браен Глум ждал этого момента всю свою жизнь, а ему предстоит подождать всего-то несколько минут.

Завизжала алмазная пила, разрезая деформированные замки на крышке скафандра Скайта Уорнера. Затем бронированный лист отвалился, и Скайта ослепил яркий электрический свет, проникший в прямоугольное отверстие. Чьи-то руки схватили его и вытащили из разрушенного скафандра.

Щурясь от яркого света, Скайт огляделся. В сводчатом помещении с белыми стенами, одну из которых занимал огромный овальный иллюминатор из толстого стекла, а другую множество экранов и мониторов, в большом вращающемся кресле сидел Кен Чандлерс — адмирал синтетойдов. Несмотря на то что Скайт видел его всего один раз на экране монитора видеосвязи в рубке управления «Валруса», абсолютно лысая голова адмирала с мертвенно бледным лицом, на котором застыли холодные змеиные глаза, запомнилась ему очень хорошо. Чандлерс был одет в строгий белый френч с планками наград на левой стороне груди. На правой была прикреплена серебряная табличка с именем «Кен Чандлерс» и порядковый номер резервуара с биомассой, из которой данный экземпляр синтетойда был выращен «000344».

На полу рядом со Скайтом лежало то, что осталось от боевого скафандра. При взгляде на изуродованный и деформированный корпус с оторванными манипуляторами рук и ног Уорнера поразило то, что он чудом остался жив в этой груде искореженного металлолома. С двух сторон от Скайта стояли два похожих друг на друга, как близнецы, старших офицера военно-космических сил Империи. Они были широкоплечи, и, несмотря на то что Уорнер считал себя человеком большого роста, ему приходилось смотреть на них снизу вверх. Их белоснежные мундиры походили на халаты врачей, а яркое освещение и белые стены помещения еще больше усиливали ощущение того, что Скайт попал в больничную палату. Единственное, что отличало стоящих возле него от служителей медицины, так это армейские бластеры на поясе.

Скайт одернул свой черный капитанский мундир и посмотрел в глаза своим стражам. Но ничего не смог прочесть в лишенных всякого выражения, красных, как у альбиносов, глазах на бледных лицах, больше похожих на маски. К какому из «врачей» на прием попал Скайт, к «психиатру» или «хирургу»? Это он скоро узнает. Единственное, что успокаивало, — времени на «процедуры» осталось совсем немного. Скоро сработают заложенные на корабле бомбы, и его будет ожидать другой разговор, в высшей инстанции, неподвластной простым смертным.

Тот момент, когда его ударили, Скайт не заметил, а лишь почувствовал ужасную боль в области солнечного сплетения, заставившую его со стоном согнуться пополам.

— Какое удивительное стечение обстоятельств? — произнесли губы на каменном лице Кена Чандлерса. — «Валрус» уничтожен, а его капитан, за которым я гонялся по всему космосу столько лет, у меня в гостях. Жаль у нас мало времени для разговора. Мне было бы интересно узнать вас получше, Браен Глум, но в краткости нашей беседы вы виноваты сами, установив атомные заряды на наших реакторах.

Чандлерс, не зная, что капитан «Валруса» погиб в катакомбах на планете Дран, принял Скайта за Браена Глума. Уорнер попытался разрешить это недоразумение, но не успел восстановить дыхание после первого удара, как офицер слева вновь нанес ему резкий удар в живот. У Скайта возникло такое чувство, что он проглотил пушечное ядро, которое бешено завращалось в его желудке, грозя вырваться наружу.

— До взрыва ваших зарядов осталось пять минут, — бесстрастно произнес Чандлерс. — Знаменательные дни в истории космоса. Великий Император исчез, и скорее всего навсегда, наверное, дьявол забрал его обратно к себе. Пират, причинивший Империи столько хлопот во время войны, скоро отправится следом. А именно, через четыре минуты. И отправится он туда вместе со всем населением Плобоя и всеми экипажами кораблей адмирала Армора, чья эскадра только что вышла из гиперпространства. Я не ошибся, сказав четыре минуты, — заметив удивленный взгляд Скайта, продолжил Чандлерс. — Вы и ваш человеческий мир отправитесь в ад на минуту раньше взрыва атомных зарядов в трюме «Голубой крови». — С этими словами Чандлерс встал со своего кресла и, подойдя к сейфу, замаскированному под монитор на пульте управления, достал два совершенно одинаковых, небольших металлических кейса. Он открыл один из чемоданов.

— Здесь то, что принесет смерть Плобою и кораблям адмирала Армора. Чандлерс достал из кейса небольшой черный, блестящий странным внутренним светом, цилиндр. — Это эпидетермическая бомба, — пояснил синтетойд. — Самое страшное оружие во всей вселенной. Оружие, которое Великий Император запретил использовать. И если бы не этот запрет, мы давно выиграли войну с Союзом. Но Император — отец всех синтетойдов, наш создатель, наш бог. Как можно ослушаться бога? Тем более что в генетический код каждого синтетойда заложена команда беспрекословно повиноваться ему. — В этих словах синтетойда Скайту послышался сарказм. — Мы — совершенные создания, умственный потенциал которых в полтора раза превосходит средний показатель «человека обыкновенного», должны были подчиняться тому, кто стоит ниже нас по развитию.

Он, — имея в виду Императора, продолжал Чандлерс, — называл нас своими детьми, но на самом деле мы были его рабами, рабами-солдатами, на чьих штыках держалась его власть над себе подобными. И вот наконец его не стало, и мы оказались теми, на кого обрушился гнев недоразвитой толпы. Люди, с которыми мы вместе служили Императору и которые проявляли не меньшую жестокость по отношению к простым гражданам Империи, и те убивали нас прямо на улицах, проявляя при этом большую жестокость, чем кто-либо другой. И этих перебежчиков люди не трогали. Они были вмиг прощены только из-за того, что являлись натуралами! А в репрессиях виноваты одни лишь синтетойды. Толпы биологических уродов под названием «люди» уничтожали инкубаторы, где выращивались синтетойды. Что ими двигало? Месть за годы гнета? Ничего подобного! Зависть — вот что движет ими! Они никак не могут смириться с тем, что их место в этом мире займут более совершенные создания, неподверженные болезням и ненужным эмоциям. Старое никогда не уходит само, давая дорогу новому. Его приходится выжигать огнем. — С этими словами Кен Чандлерс подошел к овальному иллюминатору на противоположной стене и уставился в стекло. Холодный взгляд его змеиных глаз был устремлен туда, где рос, незримо увеличиваясь и закрывая собой черноту космоса, сине-голубой шар планеты Плобой. Правой рукой Чандлерс едва заметно поглаживал блестящую поверхность цилиндра эпидетермической бомбы. — Но теперь Император умер! — отвернувшись от картины, открывавшейся за иллюминатором, воскликнул Чандлерс. И Скайт вновь увидел на бледном лице синтетойда какое-то подобие эмоций. По-видимому, синтетойды не так совершенны, как думал сам Чандлерс. — И с ним умерло наше рабство. Теперь никто не сможет остановить нас. В том чемодане, — Чандлерс кивнул на второй кейс, — генетический код нового поколения синтетойдов, созданный без контроля со стороны людей. И в этой ДНК нет кода послушания ни перед кем! Это будет поколение свободных синтетойдов! С помощью гена мутации, заложенного в их структуру, они смогут приспосабливаться практически к любым условиям окружающей среды, они смогут в течение короткого времени полностью изменить свою внешность, они смогут перевоплотиться в любого человека и занять его место, а когда нас станет много, мы уничтожим тех, кто стоит на нашем пути, — таких, как ты, Браен Глум.

Уорнер хотел сказать, что его зовут Скайт, но опередивший слова, готовые уже сорваться с его губ, удар одного из охранников заставил Скайта лишь захрипеть, хватая ртом воздух.

— Извините, капитан, но времени на разговоры уже не осталось, — сказал Чандлерс, посмотрев на часы. — Ваши атомные заряды должны взорваться через три с половиной минуты. Свою бомбу я поставлю на три минуты — этого мне будет вполне достаточно, чтобы добраться до шатла и совершить гиперпрыжок. Код инициации эпидетермической бомбы самый большой секрет в галактике, но для вас я сделаю исключение, Браен Глум, как-никак вы были достойным противником. — С этими словами Чандлерс набрал с помощью кнопок с цифрами на одном из торцов цилиндра бомбы три шестерки. — «Число зверя» — неправда ли, подходящее сочетание?

Загорелись красные цифры индикатора времени, и синтетойд ввел цифры временной задержки — три минуты. Время пошло. Чандлерс убрал цилиндр обратно в кейс и положил его на кресло. Взял чемодан с генетическим кодом и пошел к выходу, оставив Скайта в обществе двух своих офицеров наблюдать, как меняются цифры на таймере эпидетермической бомбы.

— Прощайте, капитан, — произнес синтетойд 000344 и скрылся за дверью, ведущей к ангару летательных аппаратов.

— Парни, — с трудом восстанавливая дыхание после тяжелых ударов в солнечное сплетение, обратился Скайт к двум охранникам, оставшихся с ним, неужели мы так и будем смотреть, как уходит время, и ничего не предпримем для своего спасения?

— Это нас и отличает — ты боишься умереть, а мы нет, — сухо ответил один из офицеров.

«Если мне показалось, что я попал в больницу, то кто здесь сумасшедший?» — подумал Скайт и тут же вспомнил, что совсем недавно уже смирился с мыслью о гибели. Но тогда он рассчитывал уйти из жизни от взрыва своих бомб, уничтожающих корабль синтетойдов, а сейчас ему предлагают смерть на тридцать секунд раньше да еще от какой-то странной штуки в небольшом чемоданчике, которая, по словам Чандлерса, сможет отправить на тот свет все население Плобоя, а вместе с ним и все корабли адмирала Армора.

Уорнер почувствовал, что его переиграли. Нет, тридцать секунд своей драгоценной жизни Скайт рассчитывал прожить еще на этом свете. Он с разворота ударил носком своего тяжелого ботинка в живот офицера, стоящего слева, и тут же резко оттолкнул стоящего справа. Неожиданное нападение пленника застало синтетойдов врасплох. Тот, которого Скайт ударил ногой, с хрипом опустился на колени. По крайней мере ближайшие несколько секунд он не сможет воспользоваться своим оружием, и Скайт набросился на противника, оставшегося в строю. Сокрушительный удар его правой пришелся прямо в переносицу искусственному блондину. Обычного человека таким ударом Скайт тут же свалил бы с ног, но для синтетойда этого оказалось мало, у него лишь потекла голубая жидкость из сломанного носа, заменяющая кровь. Скайт, не останавливаясь, провел размашистый крюк левой в правую челюсть противника. От удара голова офицера резко мотнулась в противоположном направлении, забрызгав голубыми каплями белую стену отсека.

— Что, не нравится мужской разговор? — чувствуя скорую победу, поинтересовался Скайт, прежде чем нанести последний удар.

— Берегись, капитан! — Этот выкрик раздался со стороны двери. Скайт узнал голос и, не раздумывая, бросился ничком на пол. Грохнуло сразу два выстрела, слившихся воедино. Один за спиной Скайта, с того места, где остался второй офицер синтетойдов, а второй со стороны двери, откуда раздался предупреждающий окрик. Энергетический заряд пронесся над головой распластавшегося Скайта и ударил в стену. Третий выстрел от двери, прозвучавший уже одиноко, прикончил синтетойда со сломанным носом, чье тело упало рядом со Скайтом.

Уорнер вскочил с пола и повернулся к Джо. Десантник, помогший Скайту на «Валрусе» избежать неприятного разговора с Дрекслером перед посадкой на десантный бот, стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и держал в руке трофейный бластер синтетойдов. Оба офицера «Голубой крови», не подавая признаков жизни, лежали, сраженные выстрелами.

На Джо не было боевого скафандра, но и без него он казался великаном. Одетый в серый теплоотводящий костюм (все, что осталось от боевого облачения), плотно облегающий его накачанное тело, он загораживал собой весь дверной проем, а его бритая голова почти касалась верхней дверной перекладины. Джо стоял босиком, и на бедре его левой ноги багровело кровавое пятно от раны. Кровь пропитала ткань теплоотводящего костюма до самой ступни. В коридоре позади великана, откуда он пришел, остались кровавые отпечатки. От потери крови Джо был бледен, и ему стоило немалых усилий держаться на ногах.

— Джо, я как раз думал о тебе, — приветствовал десантника Скайт.

— Вы не забыли, как меня зовут? — удивился Джо.

— Я обещал запомнить твое имя.

— Меня обычно зовут Могучий Джо.

— И это правильно, — согласился Скайт с замечанием гиганта. — А меня зовут просто Скайт. И еще, Джо, обращайся ко мне на «ты».

— Оставшиеся две минуты нашей жизни я так и буду к тебе обращаться, капитан.

— Дьявол, за это время мы должны успеть остановить Чандлерса! — воскликнул Скайт и, вытащив бластер из кобуры лежащего перед ним синтетойда, бросился к кейсу с эпидетермической бомбой, который оставил Кен Чандлерс на своем адмиральском кресле.

Крышка чемодана была открыта, и Скайт увидел, как цифры на таймере эпидетермической бомбы в тот самый момент, когда он закрывал кейс, преодолели двухминутный рубеж.

— Джо, нам нужно спешить!

— Нет, капитан, я и так сделал все, что мог, — ответил десантник.

— Отдыхать будешь через две минуты, — возразил Скайт. Он подошел к Джо и, поддерживая его свободной рукой, повел десантника к проходу, в котором скрылся Чандлерс.

За автоматически раздвинувшимися створками оказался небольшой коридор, ведущий в ангар с шатлом, на котором Чандлерс собирался совершить свое коварное бегство с корабля. Дверь в ангар была еще открыта, это означало, что синтетойд еще не покинул звездолет «Голубая кровь».

Уорнер спешил. Ручка кейса с эпидетермической бомбой словно жгла ему левую руку, а сердце отсчитывало секунды до взрыва. Преодолев половину пути, Скайт увидел в стене коридора крышку люка с красной ручкой за защитным стеклом. На крышке красной краской было написано: «Спасательная капсула», а на стекле; «При возникновении опасности — разбить стекло». И в этот самый момент ноги Могучего Джо, которого Скайт тащил на правом плече, подкосились, и гигант опустился на пол.

— Извини, капитан, — слабеющим голосом произнес он, — но я больше никуда не пойду.

— Хорошо, Джо. — Скайт ударом ручки трофейного бластера разбил стекло и дернул за ручку на люке спасательной капсулы. Крышка моментально распахнулась, открыв гладкую трубу, ведущую в небольшую сферическую кабину самой капсулы. В коридоре замигали красные предупреждающие огни и пронзительно завыла сирена.

— Прыгай, Джо, — помогая раненому десантнику забраться в проход капсулы, сказал Скайт.

— А ты? — изумленно спросил Джо.

— У меня здесь еще одно дело, — ответил Скайт.

— Я без тебя не полечу, капитан.

— Считай до шестидесяти. Если через это время я не появлюсь — отчаливай. И это мой последний приказ как твоего капитана. — С этими словами Скайт отцепил руку десантника от своего плеча, и Джо, увлекаемый инерцией, заскользил по гладкой поверхности трубы в кабину спасательной капсулы.

Как только Джо исчез в отверстии, Скайт побежал к шатлу. Герметическая дверь шлюза, где стоял летательный аппарат, была открыта. В небольшом круглом помещении в свете ярких ламп на трех лапах-шасси стоял двухместный шатл «Эрик-44» — компактная, надежная машина с гиперприводом для перемещений в гиперпространстве. Ее входной люк был открыт и к краю приставлена алюминиевая лесенка.

Предполагая, что Чандлерс уже сидит в кабине, Скайт бросился прямо к лесенке. Но когда он выскочил из коридора в ангар, сильный удар справа сбил его с ног. Бластер выпал у него из рук и отскочил далеко под днище шатла. Скайт перевернулся на спину и прикрылся оставшимся в руках кейсом.

— Браен Глум собственной персоной. — Напротив Скайта с бластером в одной руке и кейсом с генетическим кодом нового поколения синтетойдов стоял Кен Чандлерс. — То, что о вас говорили, оказалось правдой. Вы смогли справиться с двумя лучшими офицерами из моей личной охраны. Для человека это большое достижение. Вполне возможно, что вы смогли бы даже меня застать здесь врасплох, если бы не звуковой сигнал сирены спасательной капсулы. Вы поторопились, Браен Глум, решив заранее подготовить путь к отступлению. Это была ваша ошибка. Вы потеряли свой последний шанс, капитан Браен Глум. — Чандлерс навел бластер Уорнеру прямо в лоб.

— Меня зовут Скайт Уорнер, — произнес Скайт.

— Что? — удивился синтетойд и чуть отвел бластер в сторону, чтобы лучше разглядеть человека, лежащего сейчас перед ним. Воспользовавшись этим, Скайт швырнул в него кейсом и сам, вскочив на ноги, бросился на Чандлерса.

Кен Чандлерс прикрыл лицо рукой от летящего в него чемодана, и Скайту хватило времени, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее его от синтетойда, и схватить за запястье руки, в которой тот держал бластер. Чандлерс выронил кейс и освободившейся рукой стал давить Скайту на горло, запрокидывая ему голову. Скайт рванулся и, спотыкаясь об упавшие чемоданы, прислонился к стене отсека. Чандлерс, пытаясь высвободить руку из захвата, вывернулся и ткнул Скайта локтем в бок. Боль была сильной, но терпимой, и Скайт, не выпуская из своего захвата, ударил руку синтетойда, в которой тот держал пистолет, по стене. Бластер не выпал. Тогда Скайт ударил еще сильнее. Только с третьей попытки пальцы руки синтетойда, держащей бластер, разжались и оружие упало на пол. Скайт отшвырнул его ногой под днище шатла — туда, где уже лежал его бластер. Только после этого он отпустил руку Чандлерса и, повернувшись к нему лицом, со всей силы ударил синтетойда ногой в пах. Синтетойд только мерзко усмехнулся.

— У меня нет этого недостатка, — произнес он.

— А я всегда считал это достоинством, — неприятно пораженный, ответил Скайт.

Вновь усмехнувшись, Чандлерс вдруг нанес молниеносный удар правой Скайту в челюсть; Скайт отпрянул, споткнулся о кейс и упал на спину. И в это же время стальная дверь отсека стала опускаться, закрывая выход в коридор. Замигали предупреждающие огни, чтобы персонал покинул помещение шлюза.

— Мне некогда, — произнес Кен Чандлерс, подбирая кейс. — Приятно было с вами познакомиться, Скайт Уорнер.

Синтетойд в два прыжка забрался по лесенке в кабину шатла и закрыл за собой люк. Двигатель «Эрика-44» загудел, набирая обороты. Замигали бортовые огни. Дверь шлюза уже закрылась наполовину, и Скайт перекатился из ангара в коридор под опускающейся стальной плитой. С глухим ударом плита закрыла собой проход, и через небольшое окошко Скайт разглядел, как шатл покинул ангар, вылетев в открытый космос, где тут же ярким светом вспыхнула фотонная вспышка побочный эффект во время гиперперехода.

В бессильной злобе Скайт ударил кулаком по железной двери: «Ушел, гад! Из-под самого носа!». Скайт посмотрел себе под ноги и увидел кейс. «Сколько времени осталось до взрыва?» — с этими мыслями он открыл чемодан. Вместо черного цилиндра эпидетермической бомбы там лежала кювета с белой жидкостью, похожей на разбавленное молоко.

Кен Чандлерс перепутал чемоданы! Вместо кейса с ДНК синтетойдов он забрал кейс с эпидетермической бомбой! И сейчас он увез этот страшный груз в своем шатле в другой конец галактики, избавив тем самым Плобой от страшной гибели в пучине всепоглощающего пламени нового оружия синтетойдов. Смерть, которую разбудил Чандлерс запуском таймера эпидетермической бомбы, последовала за своим создателем. Но тогда у Скайта есть в запасе еще тридцать дополнительных секунд до взрыва реакторов «Голубой крови».

Скайт схватил кювету с генетическим кодом синтетойдов и с размаху швырнул ее об железный пол коридора. Стекло со звоном разбилось, и на полу растеклась молочная лужа из несостоявшихся покорителей мира.

Субстанция, содержащая генетический код синтетойдов, еще растекалась по полу, а Скайт уже бежал к спасательной капсуле, моля о том, чтобы Джо дождался его.

Вот и труба, ведущая в кабину капсулы. Скайт прыгнул головой вперед и, преодолев несколько метров спуска, упал на мягкие подушки в кабине спасательной капсулы. Могучий Джо ждал его и, как только капитан вернулся, влетев внутрь кабины, он рванул рычаг старта. Люк мгновенно закрылся, и капсулу выстрелило в открытый космос. Экстренный старт сопровождался большими перегрузками, но в экстремальных ситуациях выбор между тем, что потерять — сознание во время перегрузок или жизнь при взрыве корабля, всегда падал на первое.

Капсула стремительно удалялась прочь от крейсера, направляясь к огромному сине-голубому шару планеты Плобой. Тридцать секунд вышли, и «Голубая кровь» вспыхнул ослепительным пламенем термоядерного взрыва, затмив своим светом все звезды. Флагманский крейсер синтетойдов перестал существовать, как и Империя, которой он служил. Этим взрывом была поставлена точка в многолетней космической войне. Император исчез, созданная им Империя развалилась, ее армия перестала существовать — Космический Союз одержал победу. Для жителей галактики начался новый период — период мирного развития, без войн и страха.

 

Глава 2.10.

Спасательная капсула в автоматическом режиме вошла в плотные слои атмосферы Плобоя, погасила скорость и раскрыла парашют. Закопченная сфера, мерно покачиваясь на тонких стропах под огромным белым куполом, плавно опускалась, увлекаемая слабым южным ветром. На вершине корпуса между стропами парашюта мигала красная сигнальная лампа маяка.

Приземление происходило в предрассветных сумерках, и внизу, кроме огней городов и освещения автострад, ничего не было видно. Но можно было предположить, что капсула садилась в сельских районах, вдали от крупных промышленных центров. Радары противоракетной обороны планеты давно определили класс спускаемого аппарата и теперь лишь сопровождали его, отслеживая траекторию и место приземления. Всего лишь раз вдали от капсулы показалась пара истребителей, но и они вскоре ушли в сторону, исчезнув за горизонтом.

Наконец Скайт почувствовал, как сработал пиротехнический патрон мягкой посадки и корпус спасательной капсулы коснулся поверхности Плобоя.

Сколько лет он не был на этой планете? С того самого момента, как его, закованного в кандалы, под конвоем проводили в тюремный звездолет на одном из космодромов города Плобитаун. Именно с того времени его нога ни разу не ступала на поверхность родной планеты. И сейчас Скайт испытывал странные чувства: чувства радости и трепета. Он вернулся и вернулся честным человеком: уже не как заключенный или пират с «Валруса», а как полноправный гражданин, заслуживший эту честь. Уорнер неосознанно оттягивал момент, которого ждал так долго, — казалось, осталось лишь открыть люк и сделать шаг. Но прежде чем сделать этот шаг, Скайт занялся своим напарником Могучим Джо. Он достал аптечку первой помощи, продезинфицировал рану на бедре великана, перевязал ее и сделал уколы антибиотика с обезболивающим. После чего Джо почувствовал себя намного лучше.

Наконец настало время, когда Скайт повернул рычаг и открыл крышку выходного люка. Материя парашюта накрыла сверху корпус спасательной капсулы, и Скайту пришлось разрезать ее ножом, чтобы выбраться наружу. Свежий, прохладный воздух, напоенный запахом трав, к которому примешивался горький пороховой запах сработавшего патрона торможения, ворвался в тесную кабину аппарата. Скайт вылез из люка и, отойдя на пару шагов, упал на колени, трогая руками высокую траву родной планеты. По щеке побежала одинокая слеза.

Капсула приземлилась возле перелеска на краю поля. Слабый теплый ветерок шелестел листьями деревьев, играл в складках парашюта, накрывшего капсулу белым сугробом. В траве звенели кузнечики, а невдалеке от места приземления, в лесочке, заливалась песней какая-то пичуга. Небо, рассекаемое осколками от недавнего космического сражения, падающими яркими звездами и оставляющими за собой мерцающий след, с восхода светлело. Но на темном фоне еще можно было рассмотреть яркие россыпи знакомых созвездий и вереницы кораблей эскадры адмирала Армора.

— Капитан, помогите мне выбраться на свежий воздух, — окликнул Скайта из недр аппарата Джо. Стимулирующий укол, который ему сделал Скайт, начал действовать, и сейчас Джо, несмотря на потерю крови, находился в возбужденном состоянии и не мог усидеть в тесной кабине спасательной капсулы.

— Конечно, — ответил Скайт, направляясь к товарищу. — Только я больше не капитан, а гражданин. — Он протянул Джо руку и помог ему выбраться из кабины.

— Спасибо, гражданин, — улыбаясь, отозвался с веселым сарказмом в голосе бывший десантник.

— Пожалуйста, гражданин, — в тон ответил Скайт.

— Непривычно это все, но мне нравится. — И так как у него все же кружилась голова, Джо присел на край парашютной материи. Он глубоко дышал носом, вдыхая свежий утренний воздух. Скайт видел, как этот большой человек осторожно поглаживает траву, на которой поблескивали капельки росы.

— Признаюсь, Скайт, я уже думал, что никогда мне не увидеть восход солнца на Плобое, — произнес Джо и заплакал.

Уорнер присел рядом с десантником, но ничего говорить не стал, чтобы не мешать Джо. В такие минуты любые слова оказались бы лишними.

Джо утер ладонью лицо, на котором заблестели капельки — то ли росы, то ли слез.

— В тот день стояла прекрасная погода. — Скайт не стал спрашивать Джо, в какой день. Он смотрел на восход, туда, куда смотрел и Джо. — Только это было вечером, и солнце садилось за горизонт, — продолжил начатый рассказ Джо. Горизонт был затянут облаками и словно горел в огне. Такое бывает перед бурей. Алое пламя, прямо как в преисподней. Ощущение, как будто солнце проваливается прямо в ад. Для меня тогда действительно настал конец света. Ночь, наступившая в тот вечер, продлилась для меня на годы. — Джо замолчал, на его лицо легла тень тяжелого воспоминания, а когда он заговорил вновь, его голос изменился, став глуше. — Жизнь моя была беззаботна, и я никогда не сталкивался с препятствиями, которые не мог бы преодолеть. Мать воспитывала меня без отца, но у нее была хорошая работа в одной из плобитаунских торговых компаний, и поэтому она могла позволить себе баловать единственного сына. Я не отказывал себе ни в чем. Возможно, некоторые из моих капризов, такие, как ужасно дорогой мотоцикл «Лорд Эдерхаузер», заставляли мою мать отказывать себе в чем-то, но тогда меня это мало волновало. Я рос эгоистом. В школе я был заводилой. Мои сверстники избрали меня своим лидером, скорее всего из-за большого роста и крепкого телосложения, которыми я отличался уже в то время, — единственное, что досталось мне в наследство от моего папаши. Мать говорила, что он был футболистом.

Каким образом мне удалось окончить школу, для меня остается загадкой и по сей день. Через неделю после выпускного вечера я улетел в компании таких же искателей приключений, каким был сам, в экспедицию в далекий космос за золотом. Моя бедная мать переживала, пыталась меня отговорить. Она хотела, чтобы я продолжил обучение. Но к тому времени я считал себя уже взрослым и самостоятельным, знавшим жизнь не по книжкам. А экспедиция за золотом могла принести неплохие деньги, которые дали бы мне независимость от материнской опеки.

Я провел в космосе три долгих года. Из всей нашей компании искателей приключений такой долгий срок сумел выдержать только один я. Остальные мои товарищи, с которыми мы начинали дело, ни с чем вернулись домой. Они вернулись с пустыми руками, разочарованными и униженными. Я же не мог вернуться побежденным. Кто угодно, но только не я. Удача обязательно должна улыбнуться мне, необходимо лишь чуточку потерпеть. После того как последний из моих товарищей покинул экспедицию, я терпел еще пять лет, пока мне по-настоящему не повезло.

Это произошло, как удар молнии — внезапно и навсегда. Я влюбился до беспамятства. Она была не просто красивой — она была совершенна.

Ты знаешь, Скайт, в чем состоит работа космического геолога. Постоянные перелеты с планеты на планету на арендованном корабле, готовом от малейшего толчка развалиться на составные части, оставив тебя подыхать на какой-нибудь пустынной планете, у которой нет даже регистрационного номера.

И вот после одного из таких полетов (а мне, после того как товарищи покинули экспедицию, приходилось летать одному) я вернулся в городок геологов, какие спонтанно появляются на пригодных для жизни планетах в далеком, плохо изведанном космосе. Ни золота, ни алмазов я не нашел, и, чтобы оправдать затраты на аренду корабля, топливо и провиант, мне пришлось наловить целый трюм гремучих змей. (В лавке возле космодрома их можно было выгодно продать торговцу. Он их покупал для фармацевтической фирмы.) Одна из этих ползущих гадин каким-то чудом выбралась и укусила меня за ногу. Как раз в ту самую. — Джо показал на свою перевязанную правую ногу. — Очнулся я в госпитале, и первое, что увидел, было ее лицо. Сначала я решил, что вижу ангела, а уже затем понял, что это самая прекрасная женщина в мире.

Она работала медсестрой, и у нее были самые замечательные руки, какие только могли быть у женщины. Я быстро шел на поправку. Через три дня я уже встал на ноги. Да что там — у меня выросли крылья. Я не ходил — я парил над землей. Жизнь для меня вдруг приобрела смысл, окрасилась в яркие, сочные краски. Я понял, что все то, чем я жил до встречи с этой женщиной, было пустым и ненужным.

После выписки я каждый день дарил ей цветы, вечером, как какой-то мальчишка, провожал домой. А мне к тому времени было уже двадцать четыре, и восемь из них я провел в далеком космосе. Вот так я и ходил к госпиталю каждый день полгода, прежде чем найти в себе смелость сделать ей предложение. Это было не так легко, как может показаться на первый взгляд: кто я — золотоискатель, авантюрист, одиночка без крыши над головой? Даже звездолет, на котором работал, взят в аренду. Что я мог ей предложить, кроме своей любви? Правда, я был молод, высокого роста, широкоплечий, мое лицо под лучами множества светил приобрело темный загар, и в то время у меня еще не было этого страшного шрама на лбу. Джо потрогал рукой глубокий, давно зарубцевавшийся шрам, идущий наискось через его тяжелый лоб. — Я предложил ей руку и сердце — все, что у меня было. Самое прекрасное в этой истории было то, что ей этого оказалось вполне достаточно.

Через месяц мы сыграли свадьбу, а еще через месяц я нашел богатое урановое месторождение на одной из планет, за которое рудодобывающая корпорация заплатила большие деньги. Это было самое счастливое время в моей жизни. Я решил воспользоваться случаем переехать обратно на Плобой в дом к матери и навсегда покончить с опасной профессией золотоискателя. У меня было желание на те деньги, которые остались от премии за урановое месторождение, открыть в Плобитауне свой собственный бар, куда могли бы заходить летчики, золотоискатели, первопроходцы. Вернувшись, я так и сделал. Но за те восемь с лишним лет, которые я провел вдали от дома, мир изменился. Впрочем, мне кажется, что на самом деле изменился не мир, а я сам.

Мать была счастлива моему возвращению. Она с радостью приняла и мою жену. Мы зажили дружной семьей. Я купил небольшой ресторанчик недалеко от южного Плобитаунского космодрома, сделал ремонт, и скоро «Восходящая звезда», как его назвала моя супруга, открыл двери для первых посетителей. Жизнь наладилась, и казалось, что ничто не помешает нашему счастью.

Дела шли в гору. Но больше всего меня радовало то, что моя жена ждала ребенка. И так как ей уже было тяжело справляться с растущим числом посетителей, пришлось нанять человека для работы на кухне. Его звали Крул Мордер. Он сам пришел и предложил свои услуги. Симпатичный молодой человек с большими голубыми глазами. Если бы я мог предположить, чем для меня обернется его помощь… — Джо замолчал. Он смотрел на восток, где поднимался, заливая своим красным светом землю, огненный диск утреннего солнца, и в глазах бывшего десантника пиратского корабля разгорался внутренний огонь. И если через столько лет одни только воспоминания о прошлом вызывают такое пламя, каким страшным оно было тогда? Скайт присмотрелся к замолчавшему товарищу — нет, это был всего лишь отсвет восходящего солнца на его зрачках. Но каким страшным было выражение лица раненого гиганта в этот момент.

— Почему я принял его на работу? — вдруг задал вопрос этот человек. Скайт молчал, зная, что Джо сейчас разговаривает сам с собой. — Возможно, меня ввели в заблуждение его большие голубые глаза, прямо как у моей жены, или его неотразимая улыбка… Или это закон мироздания, что после света всегда наступает тьма, а после радости приходит горе, и мое решение было предначертано судьбой.

— Нет, — выходя из задумчивого состояния, продолжил Джо, — просто тогда я был ослеплен счастьем и не видел, что происходит вокруг.

Так вот, этот Крул Мордер, как я потом узнал, был членом самой жестокой банды в этом районе. Но когда я это узнал, ничего поправить было уже нельзя.

Это случилось как раз после новогодних праздников, когда о недавнем веселье напоминают лишь конфетти и мятый серпантин под ногами да еще новогодние елки, которые не успели убрать из витрин магазинов. Крул в этот день не вышел на работу. Потом я узнал, почему он не появился в ресторанчике, а тогда я решил, что он либо загулял, либо заболел. Мне даже не могло прийти в голову, что причиной его отсутствия может стать нечто другое…

Я закрыл ресторан и ужасно уставший, так как работал весь день один, направился домой. По дороге я зашел в магазин и купил большой пакет глазурованного зефира для жены. Я считал, что в ее положении есть много сладкого вредно, но в последнее время она стала такой капризной, и я решил, что будет лучше для всех, если я буду покупать ей немного сладкого, чем лишний раз нервировать ее.

Поднявшись на четвертый этаж многоквартирного дома, я открыл дверь своим ключом. Было уже поздно, и меня удивило то, что телевизор в общей комнате работал на всю громкость.

«Джо, зря ты пришел сюда. Для тебя было бы лучше остаться на своем ранчо и никогда не появляться здесь», — услышал я голос персонажа какого-то боевика.

«Это роковое стечение обстоятельств», — ответил мой киношный однофамилец. Затем в телевизоре раздались выстрелы, и еще я услышал смех, только этот смех был настоящим и звучал из комнаты, где стоял телевизор. Он принадлежал Крулу Мордеру.

Я еще не понимал, что происходит, и, держа перед собой пакет с зефиром, вошел в комнату. Первое, что я увидел, был страшный беспорядок. Опрокинутые стулья, разломанный стол, сервант. Книги с полок, валявшиеся на полу. И посреди всего этого беспорядка, на диване, у которого были вспороты подушки и отломаны ножки, сидел Крул и пультом дистанционного управления переключал телевизор, стоящий прямо на полу перед ним. Мордер увидел меня. Его лицо исказила мерзкая улыбка, наверное, так должен улыбаться ядовитый гад, перед тем как ужалить в спину свою жертву.

«Джо, зря ты пришел сюда. Для тебя было бы лучше остаться на своем ранчо и никогда не появляться здесь», — произнес он только что прозвучавшую фразу из кинофильма, еще идущего на экране телевизора.

Я хотел было ответить, что это роковое стечение обстоятельств, но что-либо сказать я не успел. Что-то тяжелое ударило меня по голове. Сознание я не потерял, только перестал чувствовать свое тело, словно превратился в стороннего наблюдателя за разворачивавшимися событиями, к которым сам не имел никакого отношения. Пол комнаты стал двигаться мне навстречу. Боли от падения я не почувствовал, только соленый привкус во рту. Лежа на полу, прислонившись щекой к паркету, я с удивлением наблюдал, как зефирины из пакета, который я купил своей жене, раскатываются по комнате. Одна из них ударилась о ботинки человека, подошедшего сзади. Из-за шума включенного телевизора я не услышал, как он подкрался ко мне со спины.

«Джо, скажи, где хранишь свое золото, которое привез из космоса, и не будешь мучиться», — это сказал Крул. Встав с дивана, он подошел ко мне и пнул своим остроносым ботинком в бок. Удар был настолько силен, что сломал мне ребро, но в то же время и привел меня в чувство. Я ощутил боль.

Со стоном перевернувшись с живота на бок, я посмотрел в голубые глаза своего мучителя, склонившегося надо мной. Как я раньше не разглядел этот звериный огонь в их глубине?

«Даже если бы у меня было золото, ты, Крул, никогда бы не получил его, потому что я скорее вскрою себе вены, чем пойду на поводу у такого подонка, как ты», — ответил я, отплевывая скопившуюся во рту кровь.

И тут он «ударил» меня по самому больному: «Так тебе плевать на свою жену и мать? Никогда бы не поверил, если бы кто мне раньше сказал, что Джо владелец ресторана „Восходящая звезда“, настолько алчный человек, что готов пожертвовать ради денег своей семьей».

Расчет негодяя оказался верным. Моя жена и мать были для меня самым дорогим. И даже понимая, что такой человек, как Крул, не оставит в живых никого из свидетелей, я надеялся, что он пожалеет беременную женщину и беззащитную старушку. Я ухватился за эту мысль, как утопающий хватается за соломинку, не зная, что моя жена и мать уже мертвы…

«Крул, я отдам тебе все, что у меня есть, только не трогай мою семью», — произнес я умоляющим тоном.

«Вот это другой разговор, Джо, — довольный моей капитуляцией, ответил Мордер. — Говори, где ты прячешь свое золото, и мы сразу уйдем».

«Но у меня нет золота. Все, что у меня есть, хранится в ящике письменного стола. Там около двух тысяч в билетах плобитаунского национального банка».

«Нехорошо, Джо. Очень нехорошо, — укоризненно покачав головой, произнес Крул. — Эту мелочь мы уже нашли. Нам необходимо остальное, то, что ты привез из космической экспедиции».

«Но у меня больше ничего нет!»

«Возможно, это поможет тебе вспомнить», — произнес Крул, достав нож с выкидным лезвием. Его сталь блеснула у меня перед глазами, и все мои внутренности похолодели от ужаса. Но это был ужас не за свою жизнь. На лезвии ножа Крула Мордера я заметил свежие капли человеческой крови. Он недавно пользовался своим ножом. И мысль, для чего он его использовал, раскаленной иглой вонзилась в мой мозг. Я отчетливо понял, что моя жена, как и моя мать, мертвы и убил их этот человек, стоявший сейчас надо мной.

«Будь ты проклят, Крул Мордер. Убей меня сейчас, иначе я не найду покоя, пока не убью тебя сам».

«Ты смешон и жалок. В твоем ли положении угрожать мне? Ты неудачник, Джо. И если я убью тебя, то сделаю тебе только одолжение, а я не даю в долг неудачникам, — сказал Крул. — Да, ты прав, твои женщины мертвы, и убил их я. Но ты зря рассчитываешь встретиться с ними на том свете, попав к ним в рай, потому что самоубийцы попадают в ад. А я убивать тебя не стану. Ты опять просчитался, Джо. Если ты не покончишь с собой сам, то тебе придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Но прежде я отрежу тебе язык, чтобы ты никому не смог рассказать о том, что здесь произошло. Линкольн, держи ему руки, чтобы он не смог мне помешать», — приказал он подручному, чьи тяжелые ботинки я видел возле своего лица.

Линкольн схватил меня за запястья и, упершись коленом в спину, стал сводить руки за спину, а нож Крула Мордера, тот самый, которым тот убил все, что мне было дорого на этом свете, уже блестел перед моим взором. Именно в тот самый момент я впервые почувствовал приступ бесконтрольной ярости, которая стала преследовать меня всю последующую жизнь.

В висках застучало. Глаза затянуло каким-то кровавым туманом. Кажется, я страшно кричал, но тогда я ничего не слышал, кроме звона в ушах и бешеных ударов своего сердца.

Как я вырвался из рук Линкольна, даже не помню. Помню лишь, как душил Мордера и как он полоснул меня ножом по лицу. Этот шрам, — потрогав глубокий рубец на своем лбу, продолжал Джо, — его отметина. Но тогда я даже не почувствовал этого удара, только кровь залила мне глаза.

Каким-то образом Мордер выскользнул из моих рук, и в этот самый момент Линкольн, его подручный, стал стрелять. Я не слышал выстрелов, чувствовал только удары от пуль, словно смерть-старуха стучала концом своей клюки мне в спину. Эти удары отбросили меня к окну, и, уже теряя сознание, я выбросился, выдавив собой оконное стекло, вниз с четвертого этажа.

Крул Мордер сдержал свое слово, я не умер. Врачи вытащили меня с того света. Крул, наверное, переживал, что не успел отрезать мне язык. Но когда в мою палату пришел сержант Хэнк, ведущий это дело, чтобы записать свидетельские показания, он ушел ни с чем. Я не сказал ему ни слова про то, что произошло тем вечером в доме моей матери. Я сослался на потерю памяти. Сержант Хэнк сделал вид, что поверил, и пообещал вернуться через месяц, когда я что-нибудь вспомню. Возможно, он решил, что я испугался банды Крула Мордера, но через месяц он так уже не думал…

Я вошел в ночной клуб «Леопольд» под вечер. Крул Мордер и его банда были там. Я знал это точно.

«Парень, это закрытый клуб», — сказал обнаженный по пояс и накачанный, как супермены на картинках в дешевых комиксах, местный вышибала. Я предъявил ему автоматический скорострельный «Дум-Тум Спешэл Коммандос», и он больше ничего спрашивать не стал. Курок бластера, на удивление, легко ходил под моим указательным пальцем. Отдача была сильной, и мои недавно сросшиеся кости дали о себе знать тупой болью. Бластеры «Дум-Тум» вообще отличаются большим калибром и высокой мощностью, а автоматический «Спешэл Коммандос» рассчитан для установки на бронированных машинах. Один его выстрел разорвет обычный лендспидер на две части.

Я шел по центральному проходу по направлению к сцене, водя огнедышащим стволом бластера из стороны в сторону и убивая всех подряд. Грохот выстрелов вливался смертельным аккордом в музыку, состоящую из криков ужаса, стонов и плача. Вспыхнули декорации сцены. Танцовщица, подвешенная над подиумом в металлической клетке, где она демонстрировала стриптиз, вопила, извиваясь своим голым телом над красными языками пламени. Ее пышный ядовито-зеленый парик вспыхнул, вмиг превратив свою обладательницу в мечущийся факел.

Выстрелы, сметая столики и сидящих за ними посетителей, впивались в обшитые деревом стены, оставляя раскаленные выбоины, воспламеняли отделку. Лопнувшие лампы освещения дождем осколков сыпались вниз. Замкнувшая электропроводка горела коптящим пламенем, разбрасывая повсюду снопы искр. Люди в панике метались в сполохах пламени и вспышках моего бластера.

Я шел через зал клуба «Леопольд» подобно ангелу смерти в судный день. «И аз воздам за грехи ваши…»

За сценой, превратившейся в огненный занавес, располагался закрытый зал для постоянных посетителей. Крул Мордер был там.

Я прошел через пламя, не ощущая его прикосновений к моему лицу, обнаженным рукам. Я не ощущал ничего — ни боли, ни страха, ни радости, ничего, кроме страстного желания убивать…

Их было шестеро — Крул Мордер и его банда. Они все были там. И Линкольн тоже был там. Хотя во время драки я видел лишь ботинки Линкольна, я знал, что он среди этих подонков с бледными лицами и трясущимися от страха руками. Они стояли вокруг бильярдного стола, держа свои бластеры наготове. Не знаю, кого они ожидали увидеть: полицию, конкурентов, самого дьявола. Но, когда я вышел к ним навстречу прямо из пламени, они узнали меня. Я понял это по ужасу на их лицах.

«Зачем ты пришел?!» — выкрикнул Мордер. Дурацкий вопрос, не так ли, Скайт? Мой бластер ответил ему за меня.

Кто-то стрелял в ответ, кто-то пытался спастись бегством, но для тех и других сегодняшний вечер продолжился в аду…

Знаешь, Скайт, раньше я никогда не верил в бога. Я всегда считал, что свою судьбу человек вершит сам, а чудеса — это всего лишь стечение обстоятельств. Но за время, прошедшее с момента смерти моей жены до того, как замолчал мой бластер в ночном клубе «Леопольд», я убедился в существовании высших сил…

Я прекратил стрелять, лишь когда из-за гари и дыма уже не смог разбирать, куда направляю огонь. Несносно пахло горелым мясом. Этот тошнотворно-сладковатый запах горелого человеческого мяса — с того момента он преследует меня всю жизнь. Я вдыхал его полной грудью, надеясь, что это поможет избавиться от боли за утрату. Я отомстил за свою жену, мать, тогда почему я не почувствовал облегчение? Почему боль не оставила меня?

Отбросив ставший ненужным «Дум-Тум», я стал бродить между лежащими на полу телами и всматриваться в их лица в надежде, что, увидев труп Мордера, я обрету покой.

«Джо, зря ты пришел сюда. Для тебя было бы лучше остаться на своем ранчо и никогда не появляться здесь». — Я решил, что это сам дьявол говорит мне эти слова голосом Крула Мордера.

Клубы дыма разошлись, и я увидел его — живого и невредимого, держащего меня на прицеле своего бластера. Этот холодный взгляд убийцы, кривая усмешка подонка и ни одной царапины. Он стоял посреди трупов своих товарищей, дымящейся мебели и смеялся. Не иначе сатана уберег его от моего бластера.

«По-видимому, я просчитался, оставив тебя в живых, — произнес он. — На этот раз я не совершу подобной ошибки». И он нажал на спусковой крючок своего оружия… Если есть тьма, то есть и свет. Если есть горе, то есть и счастье. Если есть дьявол, то есть и бог… Его бластер дал осечку. Мы сошлись врукопашную. Схватка была жестокой и короткой. Я был намного выше и тяжелее Мордера, но время, проведенное мной в больнице, не прошло бесследно, поэтому дрались мы с Мордером на равных. Он схватил меня за горло и принялся душить. Мне ничего не оставалось, как только упасть на пол и подмять Крула своим весом под себя.

«Я хотел тебя убить за то, что ты сделал, но это слишком легкий выход для тебя, подонок, — сказал я, оторвав его руки от своей шеи. — Я хочу, чтобы ты испытал то, что чувствует человек, который больше никогда не сможет увидеть самое дорогое, что было в его жизни».

Крул, извиваясь, как змея, пытался выбраться из-под меня, но я держал его крепко. Наши лица были в сантиметре друг от друга, и я увидел в его голубых глазах тот же звериный огонь, что был у него, когда он убил мою жену, ждущую ребенка, и мою престарелую мать. Я был последним человеком, видевшим этот огонь в его глазах… — Джо замолчал.

Странное время и место нашел десантник, чтобы рассказать свою историю, но Скайт внимательно слушал, не прерывая его длинный и тяжелый монолог, потому что понимал: с каждым новым словом этот человек освобождается от своего прошлого, в котором Джо жил все эти годы. И если он не расскажет все до конца, то не сможет войти в новую жизнь свободным человеком и ночь в его душе останется навсегда.

«Я вырвал ему глаза голыми руками… — произнес Джо и, глядя на свои руки, словно увидел их в первый раз, добавил: — Да, я сделал это вот этими самыми руками».

Двадцать пять лет на урановых рудниках, с учетом «смягчающих обстоятельств» — такой приговор вынес мне суд. Я тайно был рад этому решению, зная, что двадцать пять лет мучиться не придется, от силы семь-десять, после чего воссоединюсь со своей семьей. Но, не поверишь, Скайт, я не попал на урановые рудники. Начальник рудника «Знамя труда» полковник Бышовец в тот же день, когда тюремный шатл доставил группу заключенных на астероид, продал меня в рабство, а в отчете написал: «Скончался в результате несчастного случая». Он, наверное, получил хорошие деньги за высокого, рослого, крепко сложенного белого парня.

После сделки меня и еще десятерых человек отвели на частный звездолет. Некоторые из «счастливчиков» радовались, что избежали урановых шахт, не зная, что такое работа по двенадцать часов в день на бескрайнем хлопковом поле под двумя нещадно палящими с небосвода светилами. За год я приобрел такой темный загар, что стал похож на трубочиста. Но не изнуряющий труд на плантации самое страшное, самое страшное, с чем я не мог мириться, — это ошейник раба с радиомаяком, надетый каждому на шею, чтобы, не дай бог, собственность не убежала. Первый год мне по ночам снились мать и жена, их кровь и крики людей в клубе «Леопольд». Но уже на второй год, проведенный в этом пекле, перед глазами каждую ночь вырастало хлопковое поле, белое, как снег, и бескрайнее, как океан, а в голове сводящие с ума звуковые сигналы ошейника раба, вызывающие к надсмотрщику. Все кончилось, когда в самый разгар уборки прямо на хлопковое поле приземлился шатл Браена Глума.

«Меня зовут Браен Глум — я пират, — сказал он, — и мне нужны матросы для экипажа моего звездолета. Если кто из вас хочет поменять тяжелый труд на свежем воздухе на рискованную профессию джентльмена удачи и регенерированный воздух звездолета, я буду рад принять его в свою команду». Я, естественно, воспользовался таким прекрасным шансом, который дала мне судьба в лице Браена Глума, и без колебаний послал к черту и тяжелый труд, и свежий воздух, и ошейник раба.

В космосе так много прекрасных миров. Планеты, полностью покрытые океаном, катящим свои гигантские волны от полюса до полюса, или планеты с бесконечными барханами белого песка, и все эти миры прекрасны по-своему. И кого бы я ни встречал, никто из тех, кто родился на такой планете, не пожелал бы променять единственное, особенное очарование своей родины на что-либо другое. У каждого человека должно быть место, куда он сможет вернуться, когда настанет время. А у меня больше не было такого места. Я потерял свою родину, когда преступил закон, решив, что могу сам вершить правосудие. Потом это рабство. И, наконец, пиратский корабль Браена Глума… — Джо замолчал, и на этот раз Скайт позволил себе вступить в разговор:

— Это не твоя вина, Джо. Просто так сложились обстоятельства.

— Мне кажется, что, став пиратом, я предал свою жену. Чем я лучше Крула Мордера?

— Джо, ты искупил свою вину перед обществом. И когда получишь новый паспорт, сможешь сходить на могилу к своей жене. Я думаю, что она простит тебя.

— Ты так думаешь? — с надеждой в голосе переспросил Джо, и Скайт понял, что для Джо это очень важно.

— Конечно, Джо. Она обязательно тебя простит, — ответил Скайт Уорнер и увидел, как по щекам десантника текут слезы…

Солнце уже поднялось над горизонтом. Цветы раскрыли навстречу теплым лучам свои бутоны, и трудолюбивые пчелы принялись собирать нектар с их разноцветных лепестков. Рядом с ботинком Скайта Уорнера по стеблю осоки ползла зеленая гусеница, а на белом полотнище парашюта суетливые муравьи проложили свою дорожку. И никто не догадывался, что эти двое уставших людей совсем недавно отвели от этого прекрасного мира смертельную опасность полного уничтожения.

С южной стороны в голубом небе появились приближающиеся полицейские флаеры.

— Неужели тот кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился? спросил Джо.

— Скоро узнаем, — ответил Скайт, глядя, как две остроносые машины бело-голубого цвета с мигалками на крышах, совершив круг над местом приземления спасательной капсулы, опустились в нескольких метрах, примяв своими широкими днищами высокую траву луга.

Открылись двери, и показались полицейские в бронежилетах, касках с автоматическими короткоствольными бластерами в руках. Такая солидная экипировка обычных полицейских объяснялась военным положением, объявленным по всей планете из-за внезапного нападения синтетойдов. Скайт рассчитывал, что первыми встречающими будут военные, но нисколько не удивился, увидев вместо пятнистой темно-зеленой формы военных голубые мундиры служителей правопорядка. В сложившейся ситуации были мобилизованы все силы планеты.

— Вы задержаны, руки вверх! — скомандовал полицейский с капитанскими нашивками, направляя в их сторону ствол своего автомата.

Скайт Уорнер и Джо беспрекословно повиновались. После того как капитан увидел поднятые руки, он и еще четверо его сослуживцев направились к задержанным, держа их постоянно под прицелом своего оружия. Скайта нервировало направленное на него дуло полицейского бластера, но он старался не подавать вида, что ему это не нравится.

— У вас есть право на адвоката. Если у вас нет адвоката, адвокат будет вам предоставлен. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас, принялся перечислять права задержанного капитан, пока его подчиненные надевали Скайту и Джо наручники. — Вы имеете право на информацию. Если у вас нет телевизора, телевизор вам будет предоставлен.

— Мы друзья. Мы были на вашей стороне, — попытался пояснить Скайт, когда его и Джо грубо подняли на ноги.

— Лучше молчи, парень. Такие, как ты, убили моего брата. И поверь, мне очень трудно сдерживать себя, чтобы не расквитаться за него прямо сейчас.

— Мы не синтетойды.

— Для вас было бы лучше, если бы вы были синтетойдами, — с угрозой сказал капитан. — А так, вы космические пираты — подонки и отбросы общества. — С этими словами он подтолкнул прикладом своего автомата Скайта к открытой двери ближайшего флаера. — Шевелись, пока я не передумал.

Скайт успел бросить прощальный взгляд на примятую траву и пустую спасательную капсулу, накрытую белой тканью парашюта, прежде чем полицейский захлопнул за ним дверцу флаера с зарешеченным мелкой стальной сеткой стеклом.

Машины поднялись в воздух и, набирая скорость, помчались в сторону юга.

— По-моему, нам не особо рады, — глядя на стальные браслеты у себя на руках, мрачно произнес Джо.

— Их понять можно, — отозвался Скайт, — мы для них пираты — преступники и уголовники. Подождем, что будет дальше. Теодор Кинен обещал мне полную амнистию для всех членов экипажа. Надеюсь, он сдержит свое слово.

 

Глава 2.11.

Тюрьма города Плобитаун «Дом дядюшки Перси» находилась недалеко от северного грузового космодрома и выходила окнами блока «А» на его взлетно-посадочную площадку. Окна блока «Б» выходили на северное шоссе. Таким образом, обитатели этого белоснежного здания круглосуточно наслаждались грохотом стартующих космических кораблей и шумом проносящихся на предельной скорости многотонных грузовиков. Свое название тюрьма получила в честь мэра города Перси Стоукера, при котором и была построена. В свое время это было самое современное здание в городе. Стоимость затрат на содержание одного заключенного в «Доме дядюшки Перси» было самым низким из заведений подобного рода.

Из проезжающих по северному шоссе машин тюрьма выглядела как несколько белых корпусов за высоким кирпичным забором с колючей проволокой и проводами электротока, и если бы не эти атрибуты, то ее можно было бы принять за больницу или школу. К тому же на окнах зданий не было решеток, их заменяло толстое пуленепробиваемое стекло (последнее слово в эстетике городской застройки).

Четырехэтажный корпус «А», в который попал Скайт Уорнер вместе с Могучим Джо, ничем не отличался от трех других зданий тюрьмы. На каждом этаже по обе стороны широкого коридора располагались сто камер-одиночек. Скайта и Джо разместили на разных этажах, но благодаря хитроумным средствам сообщения между заключенными, включающими в себя веревочки, записки и перестуки, они могли поддерживать связь. Оказалось, что именно в «Дом дядюшки Перси» вместе с Джо и Скайтом попали Дел Бакстер, Атмадзидис, Вулгхард и Лойд, покинувшие «Валрус» перед самым взрывом на одном спасательном шатле. Еще несколько человек из членов экипажа пиратского звездолета, уцелевших после решающей битвы с синтетойдами, были помещены в другие тюремные блоки. Через сутки в блок «А» из военной комендатуры доставили и Дерка Улиткинса, чей истребитель взял к себе на борт один из боевых звездолетов адмирала Армора. От Улиткинса поступила информация, что на Плобое в разных тюрьмах находятся по крайней мере еще два десятка человек с «Валруса», в том числе и командир десанта Дрекслер.

После того как Скайта доставили в тюрьму, к нему в камеру всего один раз зашел следователь из прокуратуры Плобитауна. Он записал данные Скайта и, ничего не говоря, ушел. С тех пор в камеру никто не заходил, кроме раздатчика пищи. Никаких допросов, никаких следственных действий, никаких адвокатов, которых пообещал капитан, арестовавший Скайта. Только черно-белый экран телевизора в нише за пуленепробиваемым стеклом и сенсорными кнопками управления на бетонной поверхности стены. Телевизор в камере обеспечивал заключенному право на информацию, гарантированное конституцией Плобоя. Пользуясь этим единственным правом, Скайт сутками напролет смотрел в экран, только изредка вставая с койки, чтобы переключить программу.

Молчание со стороны высшего совета, с которым была договоренность о полной амнистии членов экипажа «Валруса», рождало нехорошие мысли. Единственное, что немного успокаивало Скайта Уорнера, так это то, что службе безопасности требуется время на проверку всех прибывших из космоса в момент боевых действий, так как среди спасшихся вполне могли оказаться не только члены экипажа «Валруса», но и уцелевшие синтетойды. Думая таким образом, Скайт смотрел телевизор, наслаждаясь всем подряд. После столь длительного времени, проведенного вдали от дома, он не пропускал ничего, даже рекламных роликов, идущих через каждые двадцать минут эфирного времени.

По всем двадцати программам, официально разрешенным для показа в изоляторах временного содержания, круглосуточно шли репортажи о праздновании победы над Империей и окончании космической войны, чествование героев и поминовение павших. Вечером показывали «круглые столы» с участниками и очевидцами самых знаменательных событий войны, аналитические программы, в которых солидные дядьки с умным видом обсуждали, разбирали и анализировали стратегию и тактику той и другой стороны в ходе частных и глобальных действий.

Официальное празднование победы было намечено провести через три дня на всех планетах, во всех городах Космического Союза. Шли приготовления к грандиозному параду военно-космических сил Союза возле Плобоя. Были запланированы фейерверки и салюты. На некоторых планетах, где существовал сухой закон, на время проведения празднований он был отменен.

Война закончилась. Империя распалась на множество независимых государств, немедленно подписавших мирный договор с каждым из членов Космического Союза. Единственное, что осталось тайной, так это что случилось с самим Великим Императором. Куда он делся? Ведь именно его исчезновение послужило отправной точкой распада могущественной космической державы.

Переключая каналы, Скайт пытался найти хотя бы маленькое упоминание о роли пиратского звездолета в последнем сражении сил Космического Союза с гвардией синтетойдов возле Плобоя. Но единственное, что ему удалось узнать, так это то, что по официальной версии решающий вклад в победу в этом сражении внесла эскадра адмирала Армора, подошедшая к Плобою «в тот самый момент, когда синтетойды разворачивали свой боевой порядок для атаки на планету».

Скайт Уорнер последний раз переключил программу на первый плобитаунский канал и лег на койку.

«Одноразовые носки фирмы „Олсен“ — вот мой ответ плохому настроению», произнес солидный мужчина с мужественным выражением на лице. «Именно одноразовые носки фирмы „Олсен“ позволяют мне оставаться такой уверенной», вторила ему голубоглазая красотка, и ее обворожительная улыбка не позволяла усомниться в ее словах. Эту рекламу Скайт помнил еще по тем программам, которые смотрел в тюрьме Плобитауна перед отправкой на урановые рудники в поясе астероидов много лет тому назад. Но время привнесло свои изменения, и появилось новое продолжение: «Именно одноразовые носки фирмы „Олсен“ помогли мне выиграть войну», — говорит солдат, стоя с бластером наперевес посреди поля боя, на котором недавно шло сражение.

Реклама закончилась, и Скайт увидел круглый стол, за которым сидели известный телеведущий и пожилой седовласый мужчина в форме адмирала военно-космических сил.

— Адмирал Армор, — обратился журналист к своему гостю, — так вы говорите, что ваши корабли встретили возле Плобоя всего четыре корабля противника?

— Именно так, — подтвердил адмирал.

— Но по данным службы наблюдения, их было восемь. Зрителям будет интересно узнать, куда делись остальные четыре корабля. Возможно, им удалось сбежать с поля боя?

— Ни в коем случае, — опроверг предположение журналиста адмирал Армор. Когда авангард моей эскадры вышел из гиперпространства, четыре корабля синтетойдов, в том числе и флагманский крейсер «Голубая кровь», были уничтожены звездолетом под названием «Валрус».

— Как это интересно! — воскликнул журналист. — «Валрус» — пиратский корабль, за которым, как мне известно, и охотилась ваша эскадра! Не так ли адмирал?

— Именно так.

— По вашим словам, пираты спасли Плобой от синтетойдов? Но нам до того, как вы сообщили эту информацию, ничего не было известно об этом событии. Комментатор повернулся к зрителям: — Через минуту мы продолжим обсуждение этого сенсационного заявления, сделанного героем войны, бесстрашным руководителем военно-космических сил Союза адмиралом Армором.

«Нас с вами подстерегает страшная опасность — рак желудка, язва, циститы, колиты… — стал вещать траурный голос за кадром, в то время как на самом экране несчастные дети и взрослые мучились от болей в животе, — …и всему виной некачественная жевательная резинка. Ее химические ингредиенты, попадая в желудок, раздражают слизистую оболочку и попадают в кровь, что в свою очередь может вызвать лейкемию и атрофию сердечной мышцы. Более половины бесплодных семей жевали в молодости некачественную жевательную резинку», — завершил сообщение гробовой голос за кадром. Затем, изменив интонацию с мрачной на бодрую и жизнерадостную, голос задал вопрос: «Что же делать? Ответ есть — это зубочистки „Пик“! Только зубочистки „Пик“ могут уберечь вас от всех этих неприятностей, так как только зубочистки „Пик“ не содержат никаких вредных химических веществ. Зубочистки „Пик“ — их не нужно жевать! — На экране веселые дети играли, прыгая вместе со своими, не менее веселыми родителями. Зубочистки „Пик“ — никаких вредных веществ, только великолепная улыбка!». Появился логотип фирмы, выпускающей эти зубочистки, и авторитетный голос за кадром произнес: «Зубочистки „Пик“ — на страже вашего здоровья».

Реклама закончилась, и на экране вновь появился круглый стол в студии, за которым сидел адмирал Армор и телеведущий программы.

— У нас в гостях герой космической войны с Империей адмирал Армор, обратился телевизионный ведущий к зрителям с экрана и, повернувшись к «герою войны», спросил: — Адмирал, по вашим словам, правительство Плобоя скрыло от населения тот факт, что пиратский корабль «Валрус» принимал участие в защите планеты? У вас есть доказательства этого утверждения?

— Я отвечаю за свои слова, — гордо произнес адмирал. — Никто не может усомниться в моей честности. Я опираюсь на сведения, которые добыла военная разведка, а также на данные службы безопасности Плобоя. Между прочим, каждый житель Плобоя, наблюдавший сражение, даже днем невооруженным глазом мог заметить несколько мощных взрывов. Сравнив время возникновения этих взрывов со временем появления моей эскадры, разница составит два часа. Таким образом, сражение шло уже несколько часов до того, как в пространстве возле Плобоя появилась моя эскадра.

— Разве не боевые корабли планетарных сил обороны сдерживали группировку синтетойдов до подхода основных сил Союза? — с изумлением на лице задал вопрос комментатор.

— Это официальная версия, — сообщил адмирал.

— Мы вернемся в студию после рекламной паузы, — сообщил зрителям ведущий.

«Вы знаете, что такое „Эгликон“? Такой бодрящий?! Такой освежающий?! заговорил за кадром томный женский голос. Под гипнотизирующую музыку в замедленном темпе в прозрачный стакан с кубиками льда стала втекать какая-то жидкость. — Такой желанный. Такой необходимый. Такой полезный», — уже не спрашивал, а утверждал женский голос. «Каждый день с „Эгликоном“!» — пропел женский хор за кадром, когда бокал наполнился.

— Ну а мы продолжаем беседу с героем космической войны, участником самых главных сражений адмиралом Армором! — произнес после рекламы знакомый ведущий телевизионной программы. — Адмирал, вы утверждаете, что официальная версия недавних событий, мягко говоря, не соответствует действительности?

— Именно так.

— У вас есть что-то более конкретное, способное подтвердить ваши слова по поводу участия в защите Плобоя пиратского корабля, кроме двухчасового интервала между прибытием вашей эскадры и началом сражения? Ведь, согласитесь, адмирал, это косвенные доказательства.

— В моем распоряжении имеются все необходимые доказательства. От записей станций слежения до радиоперехватов с той и с другой стороны. Помимо этого, у меня есть видеозапись разговора между капитаном пиратского корабля и Верховным Советом Плобоя, в котором были обсуждены все аспекты участия пиратов в защите планеты.

— Эта запись у вас с собой?

— Да, конечно.

— Тогда, с вашего позволения, мы ее сейчас покажем нашим телезрителям, сказал телеведущий и сделал рукой знак оператору. Экран телевизора разделился на два окна. В одном Скайт увидел себя, а в другом Теодора Кинена, после чего перед взором потрясенного Скайта прошел весь его разговор с мэром Плобоя и начальником самообороны планеты Сарой Бриджиз, произошедший перед самым сражением с синтетойдами. Из разговора странным образом было убрано место, где Скайт договаривается с мэром о выплате команде корабля миллиарда кредитов в качестве оплаты за звездолет. В остальном показанный в телепередаче разговор был воспроизведен полностью.

— Это поистине сенсация, — произнес телеведущий, когда запись разговора командования звездолета «Валрус» с Верховным Советом Плобоя закончилась. Оказывается, знаменитый космический пират Браен Глум погиб, а его команда спасла Плобой от нашествия синтетических солдат Империи. Верховный Совет в лице мэра Плобитауна Теодора Кинена гарантировал всем членам пиратского корабля полную амнистию, а мы ничего с вами и не узнали, если бы адмирал Армор не продемонстрировал нам эту, я повторюсь, сенсационную запись. Где сейчас находятся наши спасители? Что случилось с их звездолетом «Валрус»? Ответы на эти вопросы мы узнаем после рекламной паузы. Вы смотрите программу «Из достоверных источников» с Павлом Сайковым. Оставайтесь с нами.

«Нашей планете грозит смертельная опасность!» — воскликнул симпатичный человек с испачканным лицом, в котором Скайт узнал известного киноактера. «Они уже здесь», — произнес еще один известный артист, одетый в военную форму. На экране возник ужасный взрыв какого-то завода. «Мы их остановим», вновь показался известный киноактер с автоматом в руках. Взорвалось подряд несколько машин. «Это еще не конец», — проревело человекоподобное чудовище, объятое пламенем, и авторитетный голос за кадром поведал: «Смотрите новый широкоэкранный стереофильм „Пурпурная мантия“« Вновь появилась студия с круглом столом.

— Мы возвращаемся к разговору о событиях, недавно произошедших возле Плобоя перед окончанием войны У нас в гостях известный полководец, герой многочисленных сражении адмирал Армор, — произнес телеведущий в объектив и повернулся к своему гостю — Алмиоал так что случилось со звездолетом «Валрус» и его экипажем

— По нашим данным, «Валрус» уничтожил четыре корабля противника, в число которых входил и флагман имперских сил «Голубая кровь». В ходе боя «Валрус» получил тяжелые повреждения и потерял маневренность Чтобы избежать падения звездолета на Плобой что привело бы к значительным разрушениям и Многочисленным жертвам среди мирного населения, экипаж пиратского корабля взорвал свои реакторы.

— Как я понимаю, — заметил комментатор, — к тому времени это был уже не пиратский корабль.

— Да, совершенно верно, — согласился адмирал. — Из только что показанной видеозаписи, совершенно ясно, что «Валрус» стал боевой единицей обороны Плобоя, а весь его экипаж — военнослужащими Космического Союза.

— Что стало с экипажем корабля после? Удалось кому-либо спастись?

— Часть экипажа благополучно достигла Плобоя на спасательных средствах. По моим данным, около пятидесяти человек.

— А что с ними стало дальше? Почему нам ничего о них неизвестно?

— В данный момент их содержат в тюрьмах различных городов как уголовников.

— Как?! Героев — в тюрьму? Это несправедливо! Мы же с вами видели, как Верховный Совет амнистировал экипаж корабля! В чем дело? Как, по-вашему, адмирал?

— По-моему, ответ достаточно прост. Большинство в Верховном Совете составляют представители от партии консерваторов, включая и нынешнего мэра города Плобитаун Теодора Кинена. В своих предвыборных обещаниях консерваторы не раз грозились покончить с космическими пиратами. Эта борьба была одной из главных инициатив Теодора Кинена. Между прочим, именно из-за погони консерваторов за политическим капиталом перед предстоящими выборами в новый совет мою эскадру отправили на поиски Браена Глума, ослабив оборону Плобоя, чем и спровоцировали нападение синтетойдов. Таким образом, консерваторам в Верховном Совете выгодно умолчать о роли звездолета «Валрус», иначе всплывает на свет тот факт, что Плобой находился по их вине в смертельной опасности.

— Получается, что пираты исправили ошибку правительства консерваторов?

— Не просто ошибку, а просчет.

— Взамен благодарности получив тюремную камеру?

— Именно! Консерваторы вообще стараются умолчать о факте участия пиратов в битве за Плобой. Представьте себе, как будет выглядеть их партия, если вскроется данный факт. Борцов за «чистый космос» спасли пираты! Это же нонсенс!

— К сожалению, наше время истекает. Вы сообщили сенсационную информацию. Думаю, что это вызовет широкий резонанс в обществе. И последний вопрос: чем вы собираетесь заняться?

— Как я говорил и раньше, после окончания войны займусь политикой. Теперь я хочу подать в отставку и выступить в качестве независимого кандидата на выборах в Верховный Совет.

— Спасибо вам за интересную беседу, — поблагодарил адмирала ведущий программы и, уже обращаясь к зрителям, когда оператор взял его крупным планом, продолжил: — Напомню вам, что у нас в гостях был герой войны, будущий кандидат в Верховный Совет адмирал Армор.

На экране замелькали голые детские попки. Скайт не стал смотреть рекламу подгузников и выключил телевизор. Он лег на койку и, заложив руки за голову, уставился в потолок. Необходимо было подумать. Благо времени на это имелось предостаточно. После увиденной им передачи по телевизору с участием адмирала Армора многое встало на свои места. Теперь было понятно, почему их запрятали в тюрьму, в одиночные камеры, подальше от любопытных глаз и журналистов. Зря он поверил на слово Теодору Кинену. Необходимо было получить более весомые доказательства, подтверждавшие их договоренности. Если бы Скайт заранее знал всю политическую ситуацию в правительстве Плобоя, то он бы еще сто раз подумал, прежде чем рисковать и ввязывать свой экипаж в опасную авантюру. Но дело сделано, и не стоит зря переживать об упущенных возможностях и необдуманных поступках. Лучше подумать о том, какие неприятности могут подстерегать его и тех из команды звездолета, кто остался жив, в будущем.

Естественно, что те кадры видеосвязи между Плобоем и «Валрусом», в которых мэр города от имени Верховного Совета давал гарантии неприкосновенности и прощения всех прошлых грехов членам команды пиратского корабля, не пройдут незамеченными. Но какую тактику выберет правительство консерваторов во главе с Теодором Киненом?

Скайт Уорнер долго еще лежал, обдумывая всевозможные варианты сложившейся ситуации, и пришел к выводу, что повлиять на развитие событий он никак не сможет. Единственное, что утешало Скайта, так это то, что адмирал Армор неглупый человек и, наверное, заранее все обдумал, прежде чем выступить с таким разоблачающим заявлением. А раз он все-таки сделал это, то шансы на успех, по его мнению, неплохи. И совсем неспроста из разговора Скайта с Киненом были незаметно убраны слова о миллиарде кредитов в качестве платы за звездолет. Перед тем как заснуть, Скайт решил, что миллиард кредитов за звездолет, о чем они договорились с Киненом, получит кто-то другой, но из тюрьмы команда «Валруса» все-таки выйдет.

На следующее утро, включив телевизор, в первом же выпуске телевизионных новостей Скайт увидел лицо Тео-Дора Кинена.

«Уважаемые граждане, — произнес с озабоченным выражением на лице мэр Плобитауна, — вчера мне стало известно о событиях, произошедших после недавнего сражения за нашу с вами планету. Вы все видели мой разговор с отважным капитаном звездолета „Валрус“. В этом разговоре я пообещал нашим с вами соотечественникам, осознавшим свою вину и готовым порвать с преступным прошлым, полную амнистию и восстановление гражданских прав. Это решение я принял не только под давлением угрожающей ситуации, сложившейся вокруг нашей планеты, но и на основе тех гуманных принципов, которые исповедует партия консерваторов по отношению к своим избирателям. Это решение никоим образом не отклоняется от линии партии на ужесточение борьбы с космической преступностью, проводимой все эти годы, и поэтому мое решение было обоснованным и не расходилось с основными общечеловеческими принципами.

Наши принципы в защиту законности и правопорядка остаются неизменны. Но мы также против применения карательных санкций без суда и следствия. Мы против диктатуры, к которой нас толкают некоторые политики из левой оппозиции. Они хотели бы крови. Они этого не получат. Консерваторы не дадут им сделать это.

Прежде чем выносить приговор, необходимо провести судебное разбирательство, что в свою очередь не нравится прагматикам. Некоторые буйные головы из партии прагматиков переоценивают вклад команды звездолета «Валрус» в победу над синтетойдами и предлагают сделать из команды звездолета чуть ли не национальных героев. Мы против такого необдуманного подхода. Да, они были подневольными своего предводителя Браена Глума — сумасшедшего и параноика; да, они раскаялись; да они искупили свою вину, но в то же время мы должны, прежде чем простить пиратов, вынести правовую оценку их прошлых преступных деяний. Это необходимо сделать, чтобы соблюсти принцип неотвратимости наказания.

Я попрошу не делать из малозначительного события участия пиратского звездолета в обороне планеты великий подвиг. Возможно, кто-то и хотел бы на этом эпизоде заработать политический капитал, но давайте не будем забывать, что войну выиграли наш народ под руководством партии консерваторов. И та огромная цена, которая заплачена за победу, ни в какое сравнение не идет с пиратской помощью в последнем сражении.

Как вы знаете, через два дня намечено большое празднование победы. И я хочу сообщить, что в правительстве лежит уже подписанный указ об амнистии заключенных в связи с этим радостным событием. В этом указе отдельной строкой отмечен экипаж космического корабля «Валрус». На следующей неделе в соответствии с законом им будет вынесен судебный приговор, после которого они немедленно будут амнистированы. Таким образом, мы одновременно добиваемся соблюдения закона и достигнутой ранее договоренности».

После выступления в утренних новостях мэра Плобитауна о пиратском корабле и его команде упоминалось всего несколько раз и то вскользь. Тема сразу исчерпала себя и стала непопулярной. Основное место в эфире занимали репортажи с мест приготовления к празднованию дня победы, интервью с ветеранами минувших событий и рекламные ролики гигиенических прокладок для домашних кошек.

Неделя, о которой говорил мэр Теодор Кинен, для Скайта протекла муторно и однообразно. Великий праздник победы над синтетойдами, который отмечался на множестве планет Космического Союза, прошел стороной, оставив о себе воспоминания тем, что на обед дали кусок сладкого пирога. Из окон камер на противоположной стороне вечером, говорят, был виден орбитальный парад звездолетов военного флота Космического Союза, но Скайт его не видел. Ему видно было лишь зарево многочасового салюта, отражавшееся от облаков. За грандиозными мероприятиями Скайт Уорнер наблюдал по телевизору. И ему, отвыкшему от людской суеты, даже стало спокойно, что его заперли в камере-одиночке, подальше от бурлящей толпы людей на улицах праздничного города. Уорнер почувствовал, что должно пройти какое-то время, прежде чем он сможет снова влиться в размеренную жизнь общества. Также он подумал, что те из членов экипажа звездолета «Валрус», кому удалось остаться в живых, наверное, как и он, чувствуют себя сторонними наблюдателями общего веселья и радости. Да, они слишком долго были чужими, чтобы с полным правом разделить радость людей на улицах Плобитауна.

Ровно через неделю в камеру пришли надсмотрщик и судебный исполнитель. Они доставили Скайта в тюремный двор.

Первое, что увидел Скайт, когда его вывели на свежий воздух, было голубое утреннее небо и яркая солнечная полоса на тюремном заборе, огораживающем высокой стеной двор изолятора. По углам забора стояли вышки с охранниками, а в середине располагались массивные железные ворота. В двух шагах от себя Скайт увидел Дела Бакстера, Дерка Улиткинса, Могучего Джо, Атмадзидиса, Лойда и Вугхарда — всех тех из команды «Валруса», кто вместе с ним находился в «Доме дядюшки Перси». Они стояли построенные в ряд под охраной шести полицейских и двух судебных исполнителей.

Кивнув в знак приветствия своим товарищам, Скайт встал рядом.

Судебный исполнитель, который привел Скайта, присоединился к двум другим. Тот, что был постарше, открыл папку и монотонным голосом принялся зачитывать текст документа:

— После рассмотрения дела членов команды звездолета «Валрус» суд города Плобитаун вынес следующее решение: Скайт Уорнер, Дел Бакстер, Дерк Улиткинс, Могучий Джо, Атмадзидис, Вулгхард и Лойд приговариваются по статье тысяча второй части первой к пожизненной ссылке на государственное предприятие по добыче полезных ископаемых в Пояс астероидов. — Исполнитель сделал паузу и переложил листок с приговором на другую сторону папки, после чего продолжил чтение: — Но в связи с указом правительства Плобоя об амнистии по случаю победы Космического Союза в войне с Империей все члены экипажа звездолета «Валрус» полностью освобождаются от какого-либо наказания за преступные деяния, совершенные в прошлом, и восстанавливаются в своих гражданских правах. Приговор вступает в силу с момента оглашения. — Старший судебный исполнитель закрыл папку и посмотрел на стоящих перед ним людей. — Вот и все, если вас что-нибудь не устраивает, то решение суда можно обжаловать в течение трех месяцев, добавил он.

— Паспорта можете получить у меня, — произнес стоящий рядом с ним младший судебный исполнитель и вынул из кармана своего форменного пиджака пачку документов. Затем, зачитав имена, вписанные в паспорта, он отдал каждому его документ.

Двое охранников проводили недавних заключенных к тюремным воротам. Заработали электродвигатели, и тяжелые створки разошлись в стороны.

— Автобусная остановка направо по шоссе. До нее ровно двести метров. Площадка маршрутного флаера налево, сразу за забором. Там же можно вызвать и авиатакси, — сообщил один из надзирателей перед тем, как закрыть железные ворота за спинами освобожденных.

Когда створки тюремных ворот с глухим ударом сомкнулись, оставив семерых только что амнистированных членов экипажа пиратского звездолета наедине с открывшимся перед ними миром, Скайт осознал, что это и есть свобода, к которой он так стремился. Ярко светило утреннее солнце. Приятно обдувал свежий ветерок, и никуда не надо было спешить. По широкому, многополосному шоссе, проходящему прямо вдоль тюремного забора, мчались вереницы машин. На юге были видны высотные здания Плобитауна, и даже отсюда можно было заметить множество летательных аппаратов, кружащих над стеклянными громадами. Над головой с низким гудением тормозных двигателей проплыл грузовой звездолет и скрылся, опустившись с противоположной стороны тюрьмы, где находился северный космодром.

— Ну, парни, я, пожалуй, пойду на автобусную остановку, — произнес робким голосом Могучий Джо, — раз прилетел звездолет, то скоро должен прибыть автобус — не хочу опоздать.

— Я пойду с тобой, — сказал Дерк Улиткинс.

— Мы тоже пойдем с вами, — присоединились к ним Атмадзидис и Лойд. — Хотим узнать на космодроме, не отправляется ли какой-нибудь звездолет на Асидет или Теонислу.

— А я поймаю такси, — сообщил Дел Бакстер, — не переношу общественный транспорт.

— Ну, а на флаере никто не хочет полететь? — поинтересовался Скайт. — Это намного быстрее, и вероятность попасть в пробку меньше…

Возникло неловкое молчание. Скайт посмотрел на своих бывших товарищей: Джо, насупив брови, смотрел себе под ноги; Дерк Улиткинс, словно ему все равно, рассматривал проносящиеся по шоссе машины; Атмадзидис и Лойд просто молча стояли, стараясь не встречаться с ним взглядом. Только Дел Бакстер, когда Скайт посмотрел на него, не отвел взгляда.

— Извини, Скайт, но у меня другие планы, — ответил он. — Не обижайся.

— А я вообще хочу скорее купить себе зубочистки «Пик», а то на тюремной пище можно заработать язву желудка или потерять все зубы, — встрял Дерк Улиткинс. — Удивляюсь, как я раньше обходился без зубочисток?! В рекламе говорили, что их будут продавать на каждой автобусной остановке, поэтому я иду с Джо.

— Удачи вам, парни. Если что было не так, не обессудьте, — сказал Скайт.

— Все в порядке, капитан. Никто не держит на вас зла, — ответил за всех Атмадзидис. — Мы были столько лет вместе и прекрасно знаем, что вы за человек. Вы вернули нас в мир честных людей и позволили жить нормальной человеческой жизнью. Это самая большая ваша заслуга. Если раньше в глубоком космосе, чтобы выжить, нужно было быть сплоченной командой и от действий одного зависела жизнь остальных, то здесь мы отвечаем только за себя. Теперь каждый из нас пойдет своим путем.

Это были горькие слова, но они отражали суть произошедшего.

— Ты прав, штурман, у каждого из нас своя жизнь, своя дорога, — согласился Скайт со словами Атмадзидиса. — Не будем клясться друг другу в преданности и обещать помощь в любой ситуации. Неизвестно, как сложится в дальнейшем жизнь. Мы сами хотели порвать с прошлым, но оказалось, что в это прошлое входят и все те, с кем ты делил последнее, кто прикрывал тебе спину и отдавал тебе последний глоток воздуха из баллонов своего скафандра. Пусть все это останется навсегда в прошлом. И если нам вновь суждено будет встретиться, то это будут уже новые отношения.

— Прежде чем мы разойдемся, — произнес Джо, — я хочу сказать, что собираюсь открыть небольшой бар возле какого-нибудь космодрома. Если кто из вас будет в городе, может зайти или назначить встречу друг другу.

— А как будет называться твое заведение, Джо? — спросил Лойд.

— Я назову его «Падающая звезда».

— Надеюсь, выпивка у тебя будет хорошая? — осведомился Дерк Улиткинс.

— Отменная.

— Значит, до встречи в «Падающей звезде». Мужчины пожали на прощание друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Над Плобитауном светило яркое солнце, и день обещал быть на редкость чудесным. Первый день честной жизни у каждого из них после многолетних скитаний в глубинах космоса на пиратском звездолете «Валрус».

 

Глава 3.1.

Дерк Улиткинс в качестве места для посадки выбрал одну из платных взлетно-посадочных площадок города Плобитаун. Таких мини-космодромов было множество в центре города. Большим межгалактическим кораблям совершать посадки в центре было запрещено, и космические гиганты садились на четырех муниципальных космодромах за городом.

Средства на муниципальные космодромы шли из бюджета города, поэтому частные малотоннажные корабли обслуживались бесплатно, но Дерк выбрал платную стоянку по двум основным причинам: первая заключалась в том, что с муниципальных космодромов каждый день угоняли несколько летательных аппаратов; а вторая — он мог себе позволить потратиться на охраняемую стоянку после того, как по пути на Плобой продал содержимое трюма звездолета Скайта Уорнера перекупщику на планете Красный Зуб. Это была выгодная сделка. Перекупщика звали Доктор Хает, но доктором его звали не из-за того, что у Хаста была такая профессия, а из-за того, что его так прозвали в тюрьме, где «доктор» провел половину своей жизни за распространение неапробированных лекарственных препаратов наркотического действия. Помимо своего основного занятия — продажи «лекарственных препаратов», Хает не брезговал ничем, что могло принести ему прибыль.

Хает настойчиво пытался снизить цену, но Дерк не поддался на его уговоры, ссылаясь на отменное качество товара, и Доктору ничего не оставалось, как отсчитать Улиткинсу кругленькую сумму в билетах национального Плобитаунского банка. Как ни хитер был Хает, но вид генеральского мундира на плечах Дерка Улиткинса усыпил бдительность перекупщика. Доктор Хает считал, что хорошо разбирается в людях, и когда заезжий генерал предложил ему партию стрелкового оружия, то первое, о чем подумал Хает, было: генерал решил подзаработать на продаже казенного имущества. Вот так «генерал» продал «доктору» несколько ящиков ворованного металлолома.

Дерк Улиткинс в генеральском мундире своего бывшего начальника Пола Риверса, развалившись в кресле пилота, курил сигару и с наслаждением наблюдал по главному экрану за открывающейся панорамой города. Звездолет, ведомый посадочным компьютером, плавно парил в пространстве между небоскребами Плобитауна, отражаясь в их зеркальных стеклах.

Обгоняя медлительного гиганта, плывущего, словно старинный дирижабль, со всех сторон проносились флаеры и геликоптеры. Жизнь в городе бурлила, как и несколько лет назад. Ничего не изменилось с той поры, когда Дерк, завербовавшись в войска Фабиана, покинул столицу Союза. Теперь он возвращался, чтобы сделать небольшую остановку перед тем, как отправиться дальше — за сокровищами Браена Глума. После службы у короля Фабиана Гертрехта Второго эта передышка ему была просто необходима. А с теми деньгами, что он получил у Доктора Хаста за «побрякушки» Скайта, он мог неплохо провести эти несколько дней.

Звездолет миновал последнее высотное здание на своем пути и стал снижаться, направляясь к свободному сектору взлетно-посадочной площадки. Платные стоянки отличались от обычных не только выгодным местом расположения, но и предоставляемыми на них сервисными услугами.

Как только звездолет опустился на бетон и заглушил двигатели, к его корпусу из открывшихся рядом люков направились паукообразные роботы обслуги и принялись мыть и чистить его поверхность. Они ползали по звездолету, обливали его мыльной пеной из баллонов на своих спинах и терли дисковыми щетками, вращающимися на передних лапах-манипуляторах. Слаженность действий всей бригады контролировалась центральной вычислительной системой, расположенной в служебном помещении космодрома, определяющей размеры и марку космического корабля и, в зависимости от этого, рассчитывающей количество роботов и объем затрачиваемой мыльной пены.

Не прошло и двух минут, как весь корпус звездолета блестел свежевыдраенной сталью под ярким плобитаунским солнцем, словно выставленный на продажу. Роботы покинули его корпус и, по-крабьи пятясь, залезли обратно в люки. Хлопья мыльной пены под звездолетом растворились, растаяв, словно первый снег. К вновь прилетевшему и только что вымытому звездолету подкатил пассажирский электромобиль, из которого вышел служащий в желтом комбинезоне с красными фосфоресцирующими полосами на щиколотках. Служащий остановился возле электромобиля в ожидании владельца звездолета, который, к радости служащего, не заставил себя долго ждать.

Загудел привод откидного люка, и стальная плита опустилась, образовав трап, по которому сошел человек в голубом генеральском мундире с двойным рядом золотых пуговиц и огромными круглыми эполетами с бахромой из позолоченных нитей. Фуражку генерала украшал замысловатый герб из нагромождения атрибутов царской власти и воинских регалий. На груди блестели планки воинских наград, а на поясе болталась шикарная шашка в красивых ножнах с серебряными клепками.

Дерк Улиткинс поправил ножны, одернул мундир (великоватый ему, так как Пол Риверс, на кого был сшит этот мундир, был мужчиной крупных габаритов) и, вздохнув глубокой грудью, обвел вокруг себя взглядом.

— Да, давненько я не появлялся в этом городишке, — произнес он.

— Прошу прощения, — обратил на себя внимание служащий космодрома, — вы приземлились на стоянку «Лонг и сыновья». Ваш звездолет будет в полной сохранности все то время, какое вы только пожелаете. Наша фирма также может осуществить ремонт двигательной установки или других узлов и агрегатов звездолета по вашему пожеланию. Расценки у нас самые низкие в городе, а качество обслуживания не найдет себе равного ни на одном из городских космодромов.

— Мне нужна только стоянка, — отказался от предложенного сервиса Дерк Улиткинс.

— За стоянку транспортного средства мы берем десять кредитов в час, сообщил служащий фирмы «Лонг и сыновья».

— Отлично, сынок, выпиши мне счет на пять дней. И не забудь про скидку для тех, кто оплачивает все время пребывания на стоянке сразу. — Дерк залез в электромобиль. — Поехали, я хочу поскорее выбраться в город.

После того как Дерк получил от служащего посадочный талон на пять дней с десятипроцентной скидкой, он покинул душную контору космодрома. Спустившись по широкой лестнице, Дерк вышел на улицу и сразу попал в суетливую толпу прохожих, закружившую его и потащившую вдоль стеклянных витрин магазинов, пестрых вывесок, рекламных щитов. Некоторые прохожие бросали на Дерка любопытные взгляды, привлеченные его генеральским мундиром, а другие, вообще ни на что не обращая внимания, спешили куда-то по своим делам. Но никто, даже из спешивших горожан, ни разу не толкнул Дерка плечом и не наступил ему на ногу.

Несколько лет тому назад, когда Дерк Улиткинс, после полученной от правительства Плобоя амнистии за участие в защите планеты от синтетойдов, в первый раз шел по улицам этого города, он держался поближе к стенам домов, сам уступал дорогу и старался никого ненароком не задеть. Сейчас же в генеральской форме он чувствовал себя хозяином жизни и радовался, наблюдая, как все расступаются перед ним. Вот так, величаво вышагивая по тротуару, Дерк преодолел квартал. И он бы шел пешком еще дальше, но тут к нему подошел полицейский патруль.

— Извините, сэр, у вас есть разрешение на ношение холодного оружия в общественном месте? — отдав честь, спросил сержант и показал резиновой дубинкой с вмонтированными в нее контактами электрошока на генеральскую шашку Дерка Улиткинса.

— Это именное оружие — подарок короля, и полагается мне как дворянину, не моргнув глазом, ответил Дерк.

— Не знаю, из какого вы королевства и кто у вас там король, но в этом городе, на моей улице с ножами никто ходить не будет, сэр. — Полицейские, стоявшие по обе стороны от сержанта, недвусмысленно положили руки на рукоятки своих бластеров.

— Господа, я все понял. Не стоит по пустякам устраивать международный скандал. Я уважаю законы Плобоя. — Дерк суетливо отцепил ножны от пояса. — Я ее в следующий раз оставлю у себя дома, а сейчас разрешите, я заверну ее вот в эту газету? — Дерк вытащил из мусорной урны мятый лист «Плобитаун ньюс».

Полицейские с недоумением наблюдали, как генерал Фабиана и дворянин, порывшись в урне и достав газетный лист, пытается завернуть в него свое именное оружие.

— Хорошо, можете пока не заворачивать ее в газету, — уступил сержант. — Но и ходить по улице без разрешения вам нельзя. Так что возьмите такси. В следующий раз мы доставим вас в участок. Понятно?

— Конечно, начальник, — радостно отозвался Дерк.

Патруль пошел дальше, а Дерк, переведя дух, заспешил к стоянке такси. Гулять дальше ему вдруг расхотелось.

В Плобитауне было одно место, которое оставшиеся в живых члены экипажа корабля «Валрус» при приезде в город посещали обязательно. Этим местом являлся небольшой пивной бар под названием «Падающая звезда», и хозяином этого заведения был не кто иной, как бывший десантник пиратского корабля «Валрус» Могучий Джо. Вот в этот бар на такси и направился Дерк Улиткинс после того, как чуть не попал в тюрьму за незаконное ношение холодного оружия.

Такси остановилось у самых дверей «Падающей звезды», но прежде чем переступить порог, Дерк посмотрел по сторонам и, не заметив поблизости полицейского патруля, прицепил генеральскую шашку обратно на пояс. Только после этого, привычным движением одернув генеральский мундир, он зашел внутрь.

Тихо играла джазовая музыка. За столиками, потягивая пиво, сидели несколько посетителей, а за стойкой скучал сам хозяин заведения Могучий Джо.

— Бармен! Двойного «Саймона»! И не убирай далеко бутылку — она мне еще понадобится, — сказал Дерк и направился к музыкальному автомату.

От этих слов Джо встрепенулся и нервно заерзал на своем сиденье, пытаясь разглядеть того, кто их произнес. Но узнать своего старого приятеля Дерка Улиткинса в генеральском мундире с золотыми пуговицами, эполетами и великолепной шашкой на поясе, как ни старался, никак не мог. Что-то ему подсказывало, что этот генерал ему хорошо знаком, но откуда он его знает, вспомнить никак не мог.

А Дерк тем временем, пока Джо, наливая заказанное виски, щурился, вглядываясь в вошедшего, опустил в музыкальный автомат несколько мелких монет и нажал на кнопку выбранной композиции. В полутемном помещении бара взвыла гитара солиста «Бешеной игуаны».

— Дерк! Старина! Это ты! — сразу узнав бывшего командира истребительной эскадрильи «Валруса», обрадованно закричал Джо и выбрался из-за стойки, раскрыв объятия навстречу приятелю. — Давно ты не появлялся в моем кабачке!

— Я теперь стал большим человеком в королевстве Фабиан — дела замучили. Совершенно нет времени, — отвечая на рукопожатия, надменно сообщил Дерк.

Джо проводил Дерка к стойке бара и сел рядом.

— По такому поводу я и сам пропущу стаканчик, — произнес он, наполняя второй стакан для себя. Друзья выпили.

— А я смотрю, кто это там, в дурацком мундире, извини, в мой бар зашел? Никак понять не могу. Только после того, как ты поставил свою любимую «Игуану», тогда и узнал, — Джо наполнил стаканы заново.

За прошедшие годы Джо внешне нисколько не изменился, возможно, немного потолстел, но это только сделало его еще здоровее, и его прозвище — Могучий, которое ему дали товарищи много лет тому назад, приобрело еще большую точность.

То, что полные люди — добрые, не всегда соответствует действительности, но по отношению к Джо это высказывание было справедливым. Бывший десантник стал на редкость веселым и жизнерадостным, никогда не отказываясь посмеяться над хорошей шуткой.

— Ну, рассказывай, как ты.

— Превосходно. Стал лучшим другом короля Фабиана.

— Ну да?

— Да. Король без меня не может принять ни одного важного решения. — Дерк опрокинул содержимое стакана в рот. — Хорошее виски.

— Самое лучшее в городе, — подтвердил Джо и налил еще. — Чем же ты добился расположения короля?

— Все дело в моих гениальных способностях военачальника, — Дерк Улиткинс быстро пьянел. — Благодаря мне Гертрехт до сих пор сидит на троне. Вообще скажу тебе по секрету, Джо, если ты, конечно, обещаешь никому не говорить, королевством фактически управляю я. Гертрехт — это так, — Дерк презрительно махнул рукой, — для показухи. Все войска подчиняются мне. Казна королевства в моих руках. Да я, если захочу, сам могу стать королем. Только мне это не нужно. Меня и так утомили все эти светские приемы, церемонии и царские почести. Хочется вот так, по-простому, посидеть в баре, выпить с другом «Черного Саймона». Поэтому я приехал сюда инкогнито, чтобы никто не мешал.

— Ты стал большим человеком, Дерк, — поздравляю. У меня будет к тебе небольшая просьба, — поставив на стол новую бутылку, сказал Джо. — Ты ведь знаешь, что ко мне в бар заходят наши старые товарищи по команде «Валруса». Кто проездом, кто встретиться с кем-нибудь. Так вот, пару недель назад был здесь Скайт Уорнер. — При упоминании Скайта Дерк громко икнул, но Джо решил, что это от выпитого виски. — Он собирался как раз лететь на Фабиан с партией оружия для повстанцев. Скайт с Делом Бакстером — бывшим первым помощником капитана…

— Я знаю, кто такой Дел Бакстер, — вставил Дерк.

— Да, так вот, они собрали денег и по дешевке купили разный военный хлам, чтобы потом продать его на Фабиане. Дел Бакстер не смог полететь, и Скайт полетел один.

— Ну и что?

— Прошло столько времени, а он еще не вернулся.

— А я при чем?

— Дел Бакстер с почтовым звездолетом послал тебе письмо. Разве ты его не получал?

— Нет, — соврал Дерк и залпом выпил содержимое своего стакана.

— Я боюсь, что Скайта могла схватить служба безопасности Фабиана и он сейчас сидит в тюрьме. Дерк, ты бы мог узнать это и, если что, помочь своему старому товарищу.

— А почему я? Почему не Дел Бакстер, например?

— С твоим положением при дворе короля Фабиана сделать это не составит труда.

— Хорошо. Даю тебе слово, что Скайта без моего ведома не повесят.

— Спасибо, Дерк, я знал, что на тебя можно положиться.

В то время пока Дерк разговаривал с Джо, один из посетителей — молодой парень, пришедший с девушкой, которому, по-видимому, надоели вопли «Бешеной игуаны», доносящиеся из динамиков музыкального аппарата, подошел и поменял диск. Полилась мягкая спокойная мелодия с ласковым перезвоном колокольчиков.

— Что это такое? — опешив от неожиданной перемены в музыке и уставившись на Джо пьяным взором, спросил Дерк. Он пытался сообразить, в каком месте у его любимой группы есть такой мягкий проигрыш, но никак не мог вспомнить, как не мог сфокусировать взгляд на лице сидящего рядом товарища.

— Это группа называется «Ласковый звон», — пояснил Джо. Несмотря на то что он выпил почти столько же, сколько и Дерк Улиткинс, на нем это нисколько не отразилось. И сейчас, в отличие от гостя, он выглядел совсем трезвым.

— Терпеть не могу колокольчики! — выкрикнул Дерк и, спрыгнув с табурета, направился к музыкальному автомату. — Какой засранец поставил эту гадость?

Добравшись до автомата, Дерк стал искать по карманам мелочь, чтобы вновь поставить свою любимую рок-группу. Но парень, заменивший «Бешеную игуану» на «Ласковый звон», чтобы не упасть в глазах девушки, с коброй пришел в бар, вступился за колокольчики:

— Извините, но ваша музыка отвратительна. Попрошу вас не включать ее вновь.

— Это ты мне, сопляк? — возмутился Дерк Улиткинс и почувствовал, как кровь застучала у него в висках.

— Он совершенно прав, — встал на сторону молодого человека мужчина в кителе матроса торгового космофлота, пьющий пиво за столиком рядом.

— А ты заткнись, торговая крыса! С тобой вообще никто не разговаривает! — взбесился Дерк Улиткинс.

— Дерк, успокойся, — попробовал утихомирить гостя подошедший Джо. — Потом послушаешь свою «Игуану».

Но оскорбление «торговая крыса», которое бросил Дерк Улиткинс, достигло и других матросов, находившихся в баре. Отставив недопитые кружки с пивом, они стали подтягиваться к месту событий:

— Кого ты назвал крысой, индюк?

— Генералу, наверное, жить надоело.

— Не наградить ли нам его генеральскую харю парочкой хороших оплеух?

После этих слов остановить Дерка Улиткинса не мог даже Могучий Джо. Дерк схватил один из стульев и обрушил его на голову матроса, который вступился за парня, поменявшего музыку. Мужчина закрылся руками. От удара хрупкий стульчик рассыпался на мелкие щепки. Мужчина потерял равновесие и, опрокинув столик, повалился на пол.

— Матросов бьют! — испуганным голосом завопил он.

Кто-то ударил Дерка кулаком в челюсть. Опрокидывая по пути столики с выпивкой, он отлетел в сторону, упал, но быстро поднялся и встретил приближающегося ударом в нос.

Тихий, мирный бар «Падающая звезда» в мгновение ока превратился в поле битвы. Кричали женщины, билась посуда, ломалась мебель. Дерк героически отбивался от троих матросов торгового звездолета, попутно обзывая их такими обидными словами, что даже эти повидавшие много разных звездных миров парни не слышали ничего подобного. В это время Могучий Джо сдерживал других посетителей своего заведения, кого выталкивая, а кого и награждая ударом увесистого кулака. И все это происходило под нежную музыку с тонким перезвоном колокольчиков.

Парень, который по сути и спровоцировал драку, вместе со своей девушкой выскочил в дверь и исчез на улице.

Дерк был пьян, и ему приходилось тяжело. Нос был разбит, левый глаз заплывал, а великолепный генеральский мундир лишился рукава и одного из золотых погонов. Каким-то чудом увернувшись от пущенной в голову бутылки, Дерк, прижавшись спиной к стойке бара, пнул ногой в грудь одного из самых настырных противников. Матрос отлетел на несколько метров и заскользил по полу, опрокидывая стулья и столы, пока не уткнулся в противоположную стенку.

— Ну что, торговые крысы, не по зубам вам Дерк Улиткинс!

Но тут Дерк заметил, как в руке одного из нападавших блеснул нож.

— Крысы! — вскричал он, отскочив в сторону, чтобы его не смогли пырнуть в бок. — Поговорим по-вашему, твари! — И он выхватил из ножен генеральскую шашку. — На абордаж! — закричал Дерк старый пиратский клич и бросился в атаку, размахивая клинком у себя над головой.

Вид остро отточенного клинка генеральской шашки вмиг умерил пыл нападавших, и матросы опрометью бросились прочь из бара. Воодушевленный, в порыве азарта Дерк погнался следом, выкрикивая по дороге победные вопли и вращая над головой шашкой, как настоящий фехтовальщик. Могучий Джо попытался удержать своего пьяного друга, но Дерк проскочил мимо него, словно космический истребитель мимо зенитного орудия, и исчез за дверями на улицу.

Матросы бежали вдоль тротуара по направлению к подземному входу в метро. Дерк бросился следом, стараясь не потерять из виду их спин. Он сыпал им вслед страшные проклятия. Прохожие шарахались от него в разные стороны, боясь попасть под горячую руку генерала, в которой блестела шашка.

Дерк пробежал за беглецами, распугивая прохожих, около ста метров и вдруг неожиданно наткнулся на полицейский патруль. Тот самый, что остановил его при выходе с космодрома. Сержант решительно преградил дорогу Дерку Улиткинсу. Несмотря на то что Дерк был сильно пьян, он попытался остановиться и, прежде чем электрошок полицейской дубинки коснулся его головы, успел подумать, что вляпался основательно.

Очнулся он уже в камере полицейского участка. Сильно болела голова. Левый глаз не открывался. Нос распух, и почему-то болели ребра. Генеральская шашка исчезла, как и ремень с ножнами. Карманы оказались вывернутыми наружу. Ни документов, ни денег в них не было. Но самое страшное — Дерк не обнаружил во внутреннем кармане компакт-диска с картой Браена Глума! Видимо, полицейские забрали его с остальными вещами при досмотре и отдадут лишь, когда Дерка отпустят на свободу. Что же он натворил? Дерк попытался вспомнить недавние события. Драку в баре Дерк помнил хорошо, но что было дальше — напрочь исчезло из его головы. Дерк потрогал лоб и ощутил боль от ожога. Значит, его потеря памяти связана с электрошоком. Не убил ли он до этого кого-нибудь? Вроде нет. Тогда, может, он оказывал сопротивление при аресте? А вот это, зная себя, Дерк не стал отвергать. По пьянке он вполне мог двинуть полицейскому в рожу. А это грозило большими неприятностями. В лучшем случае большим штрафом, а в худшем месяцем общественно полезных работ.

Дерк перевернулся на бок, приподнялся на локте и осмотрел помещение единственным глазом. Обычная камера предварительного заключения с зарешеченным окном, двухъярусной койкой и металлической дверью со смотровым «глазком». Дерк уже бывал в подобных апартаментах, и здесь его ничего не удивляло. Единственное, что привлекло его внимание, были чьи-то носки, висящие на металлической рейке, соединяющей стойки кровати. Дерк посмотрел на пружины верхней койки и заметил, что они растянуты под тяжестью лежащего там человека. У Дерка был сокамерник. По-видимому, именно он перетащил находящегося без сознания Дерка на койку.

Дерк ткнул пальцем в самое провисшее место.

— А! Ты уже очнулся? — раздался голос, и с края свесилась голова человека, которому и принадлежал этот голос.

От удивления Дерк даже заморгал единственным не подбитым глазом. Его сокамерником оказался бывший десантник «Валруса» Фолмен.

Фолмен ловко спрыгнул вниз. Он почти не изменился с того времени, как Дерк Улиткинс видел его в последний раз на борту пиратского звездолета. Только сейчас этот чернокожий детина отрастил волосы и одет был в дорогой костюм, ладно сидевший на его крепко сколоченной фигуре. Костюм был изрядно помят, потому что Фолмен прямо в нем валялся на койке. Галстук у него забрали полицейские, как и шнурки от дорогих лакированных туфель, стоявших на полу возле параши.

— Здорово, Дерк, сто лет не виделись, — Фолмен пожал Дерку руку.

— Да, — согласился Дерк, отвечая на рукопожатие.

— Я всегда говорил: хочешь встретить старого знакомого — садись в тюрьму. Чем ты занимаешься? По твоему виду, — осматривая рваный генеральский мундир и избитую физиономию, продолжал Фолмен, — ты занимаешься мошенничеством.

— Как ты мог такое подумать, — возмутился Дерк. — Я несколько лет служил в армии королевства Фабиан и заслужил свои погоны честным трудом. Меня забрали из-за пьяной драки в ресторане.

— Ну, смотри сам. Если ты говоришь правду, то тебя скоро отпустят, а если нет, то несколько лет за колючей проволокой тебе обеспечено.

— А сам ты за что попал сюда? И чем занимаешься в то время, когда не сидишь в тюрьме?

— Я заведую охраной казино «Золотая пирамида». Имею дело со знаменитыми людьми, вращаюсь в высшем обществе, — Фолмен присел на край койки Дерка и принялся ковырять между пальцами ног. — Вообще работа непыльная и клевая. Бабки неплохие. Помимо этого, сам понимаешь, есть возможность приработать и другими делами. — Фолмен хитро подмигнул. — Если делать все с умом, то комар носа не подточит. Например, как сейчас, забрали меня за шантаж и вымогательство, а доказательств никаких. Вот мой адвокат и говорит: «Где доказательства?». А этих самых доказательств-то у яйцеголовых полицейских-то и нет. Вот жду — с минуты на минуту должны отпустить. Двадцать четыре часа, которые они по закону могут меня здесь держать, истекли. — Фолмен перестал ковыряться в пальцах и принялся надевать носки. — Понадобится адвокат, обращайся — посодействую. За умеренную плату кого хочешь из тюрьмы вытащит, оправдает и еще за моральный ущерб денег получишь. Конечно, да, если ты никого не убивал? — Фолмен вопросительно посмотрел на Дерка.

— Нет, никого не убивал, — отозвался Дерк.

— Даже если и убил, то главное в этом деле избавиться от трупа, да так, чтобы его вообще не нашли. Например, растворить в бочке с кислотой — самое безотказное средство. Даже если сам признаешься и покажешь на ту самую бочку, никто ничего доказать не сможет. А нет трупа — нет состава преступления. Нет, Дерк, все-таки Скайт был чертовски прав, когда завязал с пиратством. Жизнь честного, законопослушного человека намного лучше жизни бездомного «джентльмена удачи». Я это уже давно понял. Кстати, ты Скайта не видел?

— Нет, — внутренне напрягшись от внезапного вопроса про Скайта, ответил Дерк.

— Я так просто спрашиваю, — заметив напряжение в голосе Улиткинса, продолжил Фолмен, при этом надевая туфли. — Вдруг он откопал золотишко Браена Глума. Как преемник капитана, он мог знать место, в котором Глум спрятал сокровища? — Фолмен замолчал и вопросительно посмотрел в правый, не заплывший глаз Дерка Улиткинса.

Выражение, с которым бывший член экипажа звездолета «Валрус» смотрел на него, Дерку не понравилось. Это был не случайный вопрос, и у Дерка вдруг упало сердце от мысли, что Фолмен знает о карте Браена Глума, которую Дерк стащил у Скайта.

Пауза затянулась.

— Если Скайт заполучил золотишко, то не кажется ли тебе, что каждый член экипажа «Валруса» имеет право на свою долю? — наконец спросил Фолмен.

— С чего это ты вдруг вспомнил о золоте Браена Глума? — вопросом на вопрос ответил Дерк.

— А тебе какая разница?

— Никакой.

— Тогда отвечай.

— С какой радости?

— Ты тут не возникай. Это на «Валрусе» ты был крутым, а здесь ты никто. И тебе полезней будет самому рассказать, что вы затеваете со Скайтом и что за карта на компакт-диске.

— Сволочь, значит, это ты порылся в моих карманах, пока я был без сознания! — возмутился Дерк, и его рука инстинктивно дернулась к поясу.

Фолмен, заметив этот жест, злорадно улыбнулся.

— Подай на меня в суд. А за «сволочь» ты ответишь, — Фолмен нанес резкий удар Дерку под дых, и Улиткинс, хрипя, согнулся пополам. К счастью, в коридоре за дверью раздались шаги и зазвенели ключи.

— Ты безнадежно отстал от жизни, Дерк Улиткинс, Если тебе нужен будет этот диск, то приходи в «Золотую пирамиду» — мы сможем договориться.

Дверь в камеру открылась, и охранник, показывая на Фолмена, коротко произнес:

— На выход.

Фолмен поднялся с койки, на которой Дерк хватал открытым ртом воздух, стараясь восстановить дыхание, вытащил манжеты рубашки из рукавов пиджака, поправил прическу и направился к выходу. Уже на пороге он обернулся:

— Счастливо оставаться, генерал.

Дверь захлопнулась, и Дерк остался в камере один. Он лежал на боку, уставившись в серую стену, и мечтал о мести: «Черномазая сволочь, гаденыш, урод, мерзкая жаба. Я буду медленно вытягивать тебе жилы. Ты будешь молить меня о пощаде. Я буду отрезать по маленькому кусочку от твоего тела. Я выброшу тебя в открытый космос в скафандре с пустыми баллонами и буду смотреть в иллюминатор, как ты, задыхаясь, дергаешься в агонии. Оставлю тебя в шлюзе и открою люк, чтобы тебя разорвало в вакууме на части. Отправлю на безжизненный астероид. Отравлю медленно действующим ядом. Продам в рабство…». Постепенно Дерк стал успокаиваться, и его мысли приняли другой оборот.

Дерк решил, что еще не все потеряно. Фолмен не знает, что за маршрут проложен на карте, записанной на компакт-диске, и куда он ведет. Все его разговоры про сокровища Браена Глума были простой болтовней и ширмой для того, чтобы оправдать кражу и затем вытянуть из Дерка сотню—другую кредитов. Грязный вымогатель не брезговал ничем, даже тем, чтобы заработать на старых знакомых.

Вечером принесли ужин. К этому времени Дерк уже полностью пришел в себя после своих приключений и даже несколько раз прошелся по камере от стены к стене. Чисто символически попробовал прутья решетки окна на прочность и подергал за ручку двери. Убедившись, что тюремное хозяйство содержится в полном порядке, он сел обратно на койку и принялся размышлять, почему его до сих пор не отвели на допрос к следователю. В голову лезли самые разные мысли, но ни одна из них не вселяла в Дерка оптимизма. И решил, что, когда ему разрешат сделать телефонный звонок, гарантированный законом, он позвонит в бар Могучему Джо, который и вытащит его отсюда. С такими мыслями Дерк спокойно уснул.

Утром Дерк услышал в коридоре шаги. Для завтрака было еще рано, да и народу, судя по шагам, по ту сторону двери было многовато для раздатчиков пищи. Возле его камеры зазвенели ключи. Дерк насторожился и перевернулся на другой бок, чтобы видеть тех, кто зайдет в камеру. Дверь открылась, и посетители в сопровождении капитана плобитаунской полиции вошли внутрь.

Дерк ожидал всего, но тех троих, стоящих сейчас за спиной полицейского и, как голодные змеи, смотрящих на него, он ожидал увидеть меньше всего. Под этим взглядом у Дерка похолодело сердце и кровь отлила от лица.

— Я вас оставляю, господа. У вас есть десять минут. — С этими словами полицейский, позвякивая ключами, удалился, и Дерк остался в камере наедине с Грегом Хенингом, Эндрю Эмерсом и Полом Риверсом — офицерами Его Величества Короля Фабиана Гертрехта Второго.

Генерал ВВС Фабиана Пол Риверс, тот самый человек, чей мундир (а точнее то, во что он превратился) сейчас был надет на Дерке, раздувая ноздри, стоял между бывшим майором службы безопасности королевства Фабиан, ответственным секретарем тайной полиции и заместителем начальника тюрьмы Грегом Хенингом и бывшим капитаном того же ведомства Эндрю Эмерсом. От переполнявшего его возмущения господин Риверс нервно подергивал левой щекой.

Как ни был потрясен появлением в камере офицеров Фабиана Дерк, он смог отметить, что Пол Риверс был в штатском, а на погонах Грега Хенинга и Эндрю Эмерсона, одетых в черную форму службы безопасности Фабиана, не хватает звездочек. Если раньше Грег был майором, то сейчас на его плечах были погоны капитана, а Эндрю стал лейтенантом. Дерк сообразил, что этими изменениями они обязаны ему, и Дерку стало совсем не по себе. К тому же Эндрю скорее всего еще не забыл выстрела парализатора Дерка Улиткинса в подземелье замка Радонес.

— Ну-с-с, — угрожающе произнес Пол Риверс. Дерк забился в дальний угол нар и подтянул ноги. Ему было не по себе от мысли, что в кармане у Эндрю Эмерсона находится капроновая удавка и Риверс в любой момент может отдать приказ этому душегубу.

— Вот мы тебя и нашли, подлый предатель, — наконец смог произнести что-то членораздельное Пол Риверс. — Теперь ты за все ответишь.

— Вы… Вы не имеете права — я гражданин Космического Союза, а не королевства Фабиан, — робко возразил Дерк.

— Не имеем права?! — Риверс громко задышал через нос, и его полное лицо покраснело. — Кто говорит о праве? Ты? Тот человек, который предал короля! Отступился от присяги на верность! Помог бежать государственному преступнику! Нет, мы имеем полное право.

— Нет, не имеете…

— Молчать! — покрываясь пунцовой краской, закричал Риверс. — Из-за тебя меня лишили привилегий и отправили в преждевременную отставку! Грега разжаловали в капитаны и лишили должности! Эмерсона лейтенантом чуть не отправили на фронт. Наш долг привезти тебя обратно, и мы ни перед чем не остановимся, чтобы выполнить его и смыть с себя то клеймо бесчестия, которое вынуждены носить из-за тебя, Дерк Улиткинс.

— Это ваши проблемы. А я никуда не поеду. Я гражданин Космического Союза, и вы меня не можете насильно увезти из страны.

— Мы забираем тебя за угон звездолета, принадлежащего королевству, кражу личных вещей генерала и лейтенанта Эмерсона, — холодным тоном произнес Грег Хенинг. Он достал из внутреннего кармана своего черного капитанского мундира бумагу и протянул ее Дерку. — Можешь ознакомиться с приказом.

Не веря своим ушам, Дерк взял протянутую бумагу. «В выполнении соглашения, подписанного между Космическим Союзом и Королевством Фабиан о выдачи правонарушителей, совершивших уголовные преступления на территории этих государств, передать капитану службы безопасности Фабиана Грегу Хенингу, имеющему подтвержденные полномочия, Дерка Улиткинса, совершившего преступление на территории Королевства Фабиан. Начальник полиции города Плобитаун комиссар Хэнк. Заместитель председателя Комитета по правам человека Сарра Бриджиз».

Подпись комиссара Хэнка уже стояла под этим документом. Приказ выпал из ослабевших рук Дерка.

— Но у Эмерсона я ничего не крал…

— А это что? — Эмерсон показал золотую зажигалку — подарок своей невесты. — Она была в описи твоих вещей.

— Скоро мы тебя получим, Дерк Улиткинс. Тебе не уйти от возмездия. Офицеры стояли перед Дерком, словно слуги сатаны, пришедшие за душой грешника. И выражения их лиц были точно такими же, как и у демонов с картин старинных художников. — В понедельник мы поставим подпись Сарры Бриджиз, и тогда — тебя уже ничто не спасет.

Грег Хенинг подобрал выпавший из рук Дерка листок и убрал обратно в карман.

— Я не понимаю, Дерк Улиткинс, что заставило вас — отличного боевого офицера — пойти на такой безрассудный шаг, — поменяв тон, продолжил Пол Риверс. — Как мне известно, вы не получили жалованье за несколько месяцев — это приличная сумма. Ее вам должны были скоро выплатить. Неужели вы пожертвовали такими большими деньгами ради своего друга? Или Скайт Уорнер пообещал вам еще большую сумму? Кстати, где он сейчас?

Дерк вдруг вспомнил, что вчера он уже слышал подобный вопрос от Фолмена. Зачем понадобилось офицерам

Фабиана заходить к нему в тюрьму еще до того, как получить вторую подпись под документом? Зачем им предупреждать его о судьбе, которая ждет его в ближайшее время? Между прочим, Фолмен также начинал издалека. Дерк расправил плечи и пододвинулся к краю нар. «Послушаем, что будет дальше?»

— Дерк, мы же с тобой воевали вместе, — совсем миролюбиво продолжал Риверс. — Если ты совершил этот проступок только из-за того случая, когда мы с тобой повздорили из-за горючего для истребителей, то, поверь: мне, я тебя хорошо понимаю. Возможно даже, я тогда был и не прав. — Риверс присел на край койки, именно там, где вчера сидел Фолмен. — Дерк, расскажи, что повлияло на твое решение организовать побег Скайту Уорнеру? Мовкет, у тебя были на это веские причины? Если это было именно так, то твоя судьба сложится совсем иначе.

Дерк посмотрел на каждого из офицеров. Они стояли в напряженном ожидании, что он им ответит. И он ответил именно то, что они от него ждали:

— У меня была причина.

— Какая?

— Золото. Много золота. Очень много золота. Все золото Великой Империи, что отправил Император на Фабиан. Весь золотой запас. Возможно, и драгоценные камни: брильянты, рубины, сапфиры… Слитки платины. Тонны редких металлов: ниобия, курчатовия… Бесценные произведения искусства: картины, скульптуры…

— То, о чем говорил Скайт Уорнер перед тем, как мы хотели его повесить? потрясенно вставил Эмерсон.

— Да, именно об этом, — согласился Дерк. — Но, помимо имперских сокровищ, в игре золото Браена Глума — самого знаменитого космического пирата галактики.

— И ты знаешь, где это все спрятано?

— Знаю.

Риверс извлек из кармана пиджака платок и вытер вспотевший лоб.

— Дерк, — заискивающе обратился он к Улиткинсу, — мне кажется, что если те сведения, которые ты только что нам сообщил, достоверны, то твои поступки вырядят в совершенно ином свете. Когда мы вернемся на Фабиан с потерянным золотом, ты станешь национальным героем…

— Одну минуту, — прервал отставного генерала Дерк. — Я хочу, прежде чем мы начнем обсуждать дальнейшие действия, обрисовать сложившуюся ситуацию. Я помог бежать Скайту Уорнеру из тюрьмы Фабиана, получив взамен от него карту с обозначенным на ней интересующим нас местом. Карта подлинная, и не спрашивайте, откуда я это знаю, но сейчас компакт-диск с картой находится у одного человека, который отдаст ее только мне. А я, как вы видите, сижу в тюрьме и не имею возможности забрать у него компакт-диск. Как я понимаю, меня продержат здесь до понедельника. А потом, в зависимости от того, поставит Сарра Бриджиз подпись или не поставит, либо отдадут в ваши руки, либо отпустят на свободу. Предлагаю вам десять процентов от золота за то, что вы заберете свое прошение о моей выдаче Королевству Фабиан.

— Какая наглость! — возмутился, но не очень сильно, Пол Риверс.

— Десять процентов, господа, это очень большая сумма от тех несметных сокровищ, что имели Браен Глум и Великий Император.

— Чтобы я за десять процентов продал свою честь, пускай даже эти проценты от сокровищ Императора! На это я пойти не могу.

— Нас здесь, между прочим, трое, — заметил Грег Хенинг. — И вероятность того, что Сарра Бриджиз в понедельник подпишет наше прошение о твоей выдаче много больше десяти процентов.

Дерк сделал вид, что о чем-то думает, а затем сказал:

— Тридцать процентов — каждому из вас по пять процентов.

— Это не конструктивный разговор, — возразил Риверс, ерзая на нарах. — Мы на руках имеем наполовину подписанный документ, а что имеешь ты — только одни разговоры о каком-то человеке с картой.

— Господа, я уверен, что, прежде чем заняться моими поисками, вы навели справки. И хорошо знаете, что почтовый звездолет Императора был захвачен Браеном Глумом. Я работал на Браена Глума несколько лет и лично участвовал в этом захвате. Вполне возможно, что вам известно и о том, что перевозил тот почтовый звездолет. Я помогаю бежать из тюрьмы Скайту Уорнеру…

— Так карта у него? — нетерпеливо прервал Дерка Эмерсон.

Дерк снисходительно посмотрел на лейтенанта.

— Скайт вышел из игры. Он решил остаться на одной из необитаемых планет, вдали от суеты цивилизованного мира, — многозначительно сообщил он, и офицеры без слов поняли, что Дерк имеет в виду. — Теперь, господа, давайте посмотрим, что имеете вы. Только бумажку с единственной подписью и туманные перспективы. Поэтому я предлагаю сорок процентов — и это мое последнее слово.

— Все, что ты здесь рассказал, очень интересно, но это всего лишь слова, а прошение о выдаче, — Грег Хенинг вновь достал документ из кармана и показал его Дерку, — вот оно — здесь.

— Грег Хенинг прав, — поддержал капитана Риверс.

— Ну что вы суете мне под нос какую-то бумажку. Не можете найти ей другое применение? — разыгрывая презрение, отмахнулся Дерк. — Ну, привезете вы меня обратно на Фабиан. Ну, повесят меня в подвале замка Радонес. Так что вы думаете, вам вернут ваши звания или наградят? Не будет этого — вы навсегда останетесь неудачниками у себя на родине. Будете влачить жалкое существование в каком-нибудь провинциальном гарнизоне. А вы, господин Риверс, станете свадебным генералом, которого за деньги будут приглашать на чужие праздники. — Дерк ударил по самому больному, но он был прав, и это понимал каждый из офицеров. Их карьера испорчена, и даже прощение преступника не поправит положения. — А я предлагаю кучу денег и богатую жизнь в самой развитой космической державе. Зачем я это делаю? — как бы у себя спрашивая, продолжал Дерк и отвечал: — Не знаю. Возможно, вы мне симпатичны?

— Я согласен, — выдавил из себя Риверс.

— А я нет, — не согласился Хенинг. — У меня неплохие шансы вновь стать майором, если я привезу обратно преступника. К тому же сорок процентов на три не делится. Если мы договаривались делить все поровну, то нам необходимы семьдесят пять — по двадцать пять каждому или, если вы настаиваете на сорока, то двадцать мне, а по десять вам.

Слушая эти слова, Дерк сообразил, что офицеры заранее договорились о предстоящем разговоре, но своими действиями Дерк внес изменения. Он даже усмехнулся такому повороту.

— А не хотите все сорок, многоуважаемый капитан? — намекая на то, что Грега разжаловали из майоров, с сарказмом поинтересовался Риверс.

— Нет, Пол. Я хочу свои двадцать пять, — ответил Грег.

— Я тоже имею право на большую долю, — вставил Эмерсон. — Из-за этих событий у меня расстроилась выгодная свадьба. Мне нужна компенсация.

— Я предлагаю разделить нашу долю пропорционально званиям, — высказал идею Риверс.

— Конечно, — невесело усмехнулся Эмерсон, — как генерал вы получите самую большую долю. Тогда давайте учитывать и то, что вас отправили в отставку.

— Молчать! — возмущенно воскликнул Риверс. — Как вы смеете!

— А вы мне не начальник, — не спасовал перед Риверсом лейтенант.

Дерк с удовольствием наблюдал за развитием событий. Его радовало то, как офицеры торгуются между собой, словно какие-то базарные торговки. Страх, который вначале испытал Дерк, когда только увидел черную форму службы безопасности Фабиана, исчез без следа. И теперь вид спорящих между собой из-за призрачных процентов взяточника-генерала и душегуба-лейтенанта вызывал в нем только злорадство.

— Ты вообще увязался за нами по своему собственному желанию, — тыкая в Риверса пальцем, говорил Эмерсон. — Ты в отставке. Тебя не должно быть здесь.

— Придержи язык, молокосос, иначе я воспользуюсь своими связями в штабе, и твоя жизнь превратится в сущий ад.

— Да что ты мне сделаешь, старый козел.

— Молчать!

Но Эмерсон не хотел молчать:

— Я и отставного генерала повесить могу, если прикажут.

— Молчать! — краснея и сжимая кулаки, вновь закричал Риверс.

— Успокойтесь, господа, — решил вступить в разговор Дерк, чтобы предотвратить назревавшую драку. Потасовка в камере в том положении, в каком сейчас находился Дерк, была совсем не кстати. — Я согласен поделить все поровну — каждому по двадцать пять процентов, но с одним условием — вы вытаскиваете меня из камеры немедленно.

— Мы согласны, — сразу забыв все обиды, согласились офицеры.

— Тогда мы идем оформлять поручительство для вашего освобождения, — сказал Хенинг, обращаясь к Дерку. — Это займет около часа. Никуда не уходите. — Он постучал в дверь камеры, вызывая полицейского.

Когда офицеры ушли, Дерк растянулся на койке, заложил руки за голову и стал обдумывать новую ситуацию. Внезапно появившиеся компаньоны для Дерка были неприятной неожиданностью, но нет худа без добра, с их помощью он выберется из тюрьмы, да и с Фолменом говорить будет значительно легче, когда за спиной будут стоять три офицера. Сейчас главное выбраться из тюрьмы и заполучить назад компакт-диск с картой, а по дороге за сокровищами может случиться все, что угодно. Может случиться так, что и делиться станет не с кем. Ведь никому не известно, на красное или на черное упадет шарик, когда крупье раскручивает барабан.

Через час, как и было обещано, Дерка выпустили. Пол Риверс написал заявление, что форму и именное оружие (генеральскую шашку) он добровольно дал Дерку Улиткинсу для вечеринки, что документы он сам забыл выложить из карманов мундира и никаких претензий к Дерку по этому поводу не имеет. Когда заявление было подписано, прошение о выдаче Дерка правительству Фабиана потеряло силу, и Грег Хенинг тут же в участке и порвал его. Затем полицейские выписали Дерку штраф, который он заплатил из остатков тех денег, которые выручил с продажи бракованного оружия Скайта Уорнера, и вместе со своими новыми компаньонами вышел на улицу.

Перед тем как ехать за картой к Фолмену в казино «Золотая пирамида», зашли в гостиницу, где остановились офицеры Фабиана, для того чтобы позавтракать и переодеть Дерка Улиткинса. По общему мнению, в лохмотьях, пусть и генеральских, в казино его не пустили бы. Чтобы обновить гардероб Дерка, Хенингу пришлось пожертвовать своим гражданским костюмом. Ему было жалко расставаться с новой вещью, но так как он с Дерком был приблизительно одной комплекции, то ему пришлось смириться и отдать свой черный костюм в тонкую белую полосочку.

Пока Дерк перед зеркалом по очереди примерял к новому костюму галстуки офицеров, те проверяли оружие. На Плобой они привезли, помимо парализаторов, два короткоствольных каренфаера с откидным прикладом для сил специального назначения (Полу Риверсу каренфаер не полагался, так как генерал был официально в отставке), которые легко можно было спрятать под полой плаща или подвесить под мышкой просторного пиджака. Эмерсон достал из своего чемодана также пару наручников и одни кандалы, шприцы со снотворным и резиновую дубинку с электрошоком. Дерк, наблюдая за приготовлениями в отражение зеркала, догадался, что весь этот арсенал был приготовлен для него, но обстоятельства изменились, и теперь все эти приспособления поработают ему на пользу.

Когда Дерк выбрал ярко-красный галстук Риверса, завязал его широким узлом и отошел от зеркала, офицеры были готовы к прогулке в казино. На плечах Хенинга и Эмерсона появились черные плащи, под которыми скрывались каренфаеры, а на Риверсе был надет темно-зеленый гражданский костюм, на поясе которого, нелепо смотрясь со стороны, висела генеральская шашка. Дерк окинул их оценивающим взглядом: двое офицеров службы безопасности чужой планеты в солнечную погоду в плащах и толстяк с генеральской шашкой на боку — компания получилась пестрая. В казино на них сразу обратят внимание. Но это и хорошо — зная, что за Дерком стоят вооруженные люди, Фолмен не будет особо торговаться.

Достав бумажник, Дерк пересчитал оставшиеся деньги.

— Чтобы избежать неожиданностей, до казино поедем на такси, — сказал он и направился к выходу.

Офицеры послушно последовали за ним.

Казино «Золотая пирамида» располагалось на одной из центральных улиц Плобитауна между небоскребом, принадлежащим банку «Звездный кредит», и домом мод Мадам Софи. Здание представляло собой пирамидальное строение, стены которого были облицованы толстым стеклом с зеркальным покрытием золотого оттенка. Когда на его стены попадали лучи солнца, здание со стороны действительно казалось золотым. Помимо казино, внутри был ночной клуб, ресторан, парковка машин, стриптиз-бар и концертная площадка. Перед входом с автоматическими створками, стилизованными под двери древних гробниц, мерцала огромная голограмма «ожившего» сфинкса. Именно возле этой голограммы несколько лет назад неизвестные расстреляли из бластеров предыдущего владельца казино Брика Илдора, который, как говорят, являлся правой рукой Клифа Блекмана — главы преступного синдиката. Никто не знал, были ли разговоры о связи Брика Илдора с синдикатом Клифа Блекмана правдой, или это были только слухи, но Илдора прикончили как раз, когда самого Блекмана посадили в тюрьму за контрабанду крупной партии наркотиков. Об этой операции под названием «Большая игра», успешному проведению которой нынешний комиссар полиции Хэнк обязан своим местом, много писала пресса. Именно в прессе высказывалось мнение, что из-за ареста Блекмана синдикат потерял свое влияние, вследствие чего начался новый передел сфер влияния между мафиозными кланами. А убийство Илдора было одним из результатов этого передела.

Вот к этому веселому заведению Дерка с компанией офицеров Фабиана и подвезло аэротакси. Сфинкс встретил их угрожающим рыком, и его глаза вспыхнули красным светом. Не обращая внимания на страшного исполина, охраняющего вход, Дерк прошел прямо сквозь голограмму к дверям. Офицеры, не отставая, следовали за ним. В просторном холле их встретил служащий. Он был одет в облегающий костюм желтого цвета со стилизованными под пирамиды треугольными золотыми пуговицами.

Радушно улыбнувшись посетителям, служащий поинтересовался:

— Как вы хотите провести время? Возле большой рулетки сейчас мало народа, или вы хотите зайти в наш ресторан? Говорят, сегодня черепаший суп особенно хорош. Возможно, вам интересно будет посмотреть наше новое стриптиз-шоу. Солистка просто замечательна, кроме очаровательной фигуры, она владеет еще и хорошим голосом.

— Благодарю, — отказался от предложений Дерк Улиткинс, — но нам нужно увидеть начальника охраны Фолмена.

— Одну минуту. — Служащий достал маленькое переговорное устройство и тихо что-то сказал в него. Затем, добродушно улыбнувшись гостям, пригласил жестом пройти:

— Подождите, пожалуйста, в баре на втором этаже. Через полчаса он освободится.

Дерк, а за ним и офицеры проследовали по широкой мраморной лестнице на второй этаж и зашли в бар «Золотой пирамиды».

Днем народу в казино было мало, и бар бездействовал. Одинокий бармен тоскливо стоял за стойкой в ожидании случайных посетителей. Сцена пустовала. А между столиками ходила симпатичная уборщица в короткой желтой юбочке с пылесосом в руках. Ее светлые волосы были собраны сзади в тугой узел. Двигалась она между столиками, словно ходила по подиуму, грациозно переставляя стройные ноги на высоких каблуках. Именно ее действия с пылесосом, полные женской грации и эротизма, скрашивали времяпрепровождение парня за стойкой. Но лишь на пороге появились посетители, он тут же переключил все свое внимание на вошедших и стал взбалтывать термос с коктейлем.

Дерк миновал стойку бара и проследовал к столику в дальнем углу, откуда можно было легко контролировать все помещение. Офицеры послушно проследовали за ним и без возражений уселись за выбранный столик. Бармен с плохо скрываемым любопытством проводил странную компанию взглядом и поманил пальцем к себе уборщицу. Он стал с ней перешептываться через стойку, иногда кивая в сторону компании, состоящей из двух офицеров чужой планеты в черных плащах и двух гражданских, у одного из которых на поясе болталась генеральская шашка. Девушка отрицательно качала головой, не соглашавшись с чем-то, но бармен не отступал, на что-то уговаривая ее.

В конце концов ему, видимо, удалось сделать это, и девушка отставив свой пылесос, направилась к посетителям.

— Что будете заказывать? — подойдя, спросила она. — Только запишите мне названия на салфетке, иначе я все забуду.

— Первоклассный у вас сервис, — иронично заметил Дерк, на что девушка, фыркнув, ответила:

— Вы бы еще раньше пришли. А я, вообще, не официантка — я танцовщица. Мне пришлось сегодня подменить свою подругу, у которой заболел ребенок, чтобы она не потеряла работу. Поэтому не привередничайте, а то обслуживать себя будете сами.

— Мы по делу, — ответил Дерк. — Но и от выпивки тоже не откажемся. Принеси моим друзьям по двойному «Кукумберу», а мне двойной «Саймон».

— Значит, три двойных «Кукумбера» и один двойной «Саймон»? — переспросила девушка и, когда Дерк утвердительно кивнул головой, добавила: — Это я и без вас запомню.

— Хороша стерва, — глядя вслед девушке, когда она направилась выполнять заказ, заметил Дерк.

— Н-да… — выдавил из себя на это замечание Риверс и поправил шашку. Его глаза так же, как и у остальных офицеров, были направлены чуть ниже спины удалявшейся от них девушки — туда, где заканчивалось коротенькое платье и начинались стройные ноги, затянутые в черные капроновые чулки.

Девушка вернулась через минуту с тремя «Саймонами» и одним «Кукумбером», поставила все это вместе с подносом на стол и, надменно поведя плечом, удалилась.

— Она это специально сделала? — спросил Эмерсон. — Я же не люблю «Саймон».

— Ты думаешь, она знает, что ты любишь, а что нет? — иронично заметил Хенинг.

— Я думаю, что кое-что она действительно знает лучше тебя и твоей невесты, Эндрю, — засмеялся Дерк. — Ты только видел, как она переставляет ноги и какая у нее талия?

— Это теперь так называется? — весело поинтересовался Риверс. — А раньше, по-моему, это называлось попой. Эндрю, у твоей подружки такая же, или для тебя главное в женщине — это толщина кошелька ее отца?

Эмерсон недовольно поморщился, извлек из кармана сигарету и прикурил от зажигалки, подаренной ему невестой с Фабиана.

— Меня ваши насмешки нисколько не волнуют, — произнес он и взял с подноса единственный стакан с «Кукумбером».

Его плохое настроение было связано с тем, что после бегства Скайта из тюрьмы Фабиана, организованного Дерком, его разжаловали в лейтенанты и лишили привилегий, из-за чего расстроилась выгодная свадьба с дочкой одного богатого дворянина. Поэтому каждое напоминание о невесте вызывало в нем только раздражение.

— Жарко тут, — заметил Хенинг и расстегнул верхнюю пуговицу плаща. Глупо, вот так, как мы, сидеть в плащах и пить спиртное. Мы сильно бросаемся в глаза. Сразу заметно, что мы сюда неспроста пришли.

— Это и хорошо, — сказал на его замечание Дерк. — Пускай Фолмен знает, что его ждет серьезный разговор.

— Если он начальник службы безопасности этого заведения, то серьезный разговор его не испугает, — произнес Хенинг. — Дерк, ты уверен, что он вернет нам компакт-диск с картой?

— Абсолютно, — соврал Дерк и тут увидел входящего Фолмена.

Фолмена сопровождал долговязый детина с вытянутым скуластым лицом. Под черным пиджаком у долговязого с левой стороны отчетливо выпирал бластер. Пуговицы были расстегнуты, и когда долговязый поворачивался, чтобы случайно не опрокинуть столики, ручка бластера из его наплечной кобуры показывалась наружу.

Улыбаясь, Фолмен взял стул от соседнего столика и подсел к ожидавшей его компании. Сопровождавший его детина подсаживаться не стал, а опустился за столик рядом.

— Рад, что ты зашел сам, Дерк, — произнес Фолмен.

— Как я мог не зайти, после разговора в камере, — ответил Дерк. — Ты ведь мне остался что-то должен. Не забыл?

— Да, да, конечно, помню. Во-первых, извини меня за мое недостойное поведение. И, во-вторых, прежде чем мы начнем говорить о деле, представь своих друзей.

— Это Пол Риверс — генерал военно-космических сил Королевства Фабиан, Грег Хенинг — капитан службы безопасности и лейтенант службы безопасности Эндрю Эмерсон, — представил каждого из офицеров Дерк.

— А его, — Фолмен показал на долговязого, — зовут Ной Удойбидьж. Он работает вместе со мной.

— Это видно по его лицу, — заметил Дерк.

— Что он имел в виду? — спросил Ной у Фолмена. У него оказался сиплый грудной голос, словно говоривший страдал астмой. — Если это шутка, то я не люблю таких шуток. — И Ной Удойбидьж демонстративно отогнул полу пиджака, выставляя напоказ кобуру с бластером.

— Он плохо понимает шутки, Дерк.

— Я уже заметил.

Фолмен посмотрел на часы:

— Предлагаю выпить.

— Я не откажусь, но вначале хотелось бы уладить вопрос с компакт-диском, заметил на предложение Фолмена Дерк.

— Его с минуту на минуту должны принести.

— Он разве не у тебя?!

— Нет, но человек, которому я его отдал, знает ему цену. — Последнее слово Фолмен произнес заговорщическим тоном и многозначительно посмотрел Дерку прямо в глаза. От этого взгляда Дерку пришла в голову неприятная мысль: «Неужели, эта свинья догадалась о том, что за карта на компакт-диске?» — от этой мысли Дерку стало нехорошо.

— Я бы что-нибудь выпил, — сказал он и откинулся на спинку стула.

— Отлично! — обрадовался Фолмен. — Мой босс велел занять вас, пока он не освободится.

— При чем здесь твой босс? Я думал, это касается нас двоих.

— Ты ошибался.

— Мне не нравится такой поворот. Скажи, сколько ты хочешь за возврат компакт-диска, Фолмен, и мы разлетимся, как два звездолета на встречных курсах.

— Ты принимаешь меня за дурака, Дерк? Диск с картой, на которой Браен Глум отметил место, куда летал каждый раз, как только трюмы «Валруса» ломились от добычи, находится у меня в руках. И ты думал, что я продам его за какую-нибудь пару тысяч кредитов?

— Откуда ты узнал, что на этом диске?

— Мне было интересно узнать, чем теперь занимается лучший истребитель «Валруса», и я просмотрел записанную на компакт-диске информацию.

— Знаешь что, Фолмен, это опасное занятие — совать нос в чужие дела. Можно и головы лишиться, — сказал Дерк, с ненавистью глядя на сидящего перед ним Фолмена.

— Не в твоем положении угрожать мне, Дерк Улиткинс. Если ты думаешь, что в «Золотую пирамиду» можно незаметно пронести бластер, то ты просто дурак. Уже когда вы выходили из такси, я знал, кто вы и чем вооружены. Вряд ли вы сможете воспользоваться своими каренфаерами, господа. Каждый из вас сейчас находится под прицелом скрытых лазеров службы безопасности казино. И стоит мне отдать приказ, в вас наделают столько дырок, что вы станете похожими на швейцарский сыр.

Офицеры, тревожно оглядываясь по сторонам, нервно заерзали на своих местах. Им пришлось не по душе то, что они услышали от темнокожего господина с зализанными назад волосами. Дерк обвел взглядом помещение бара.

— Ты берешь нас на пушку, Фолмен.

— А если нет?

— Если бы это было правдой, какой тебе смысл разговаривать с нами? Ты бы давно избавился от ненужных конкурентов.

— Тебя хочет видеть мой босс. Я только выполняю его приказ, — ответил на это Фолмен.

— Когда он появится?

— Скоро. А пока предлагаю расслабиться. — Фолмен щелкнул пальцами над головой. В баре мгновенно поменялось освещение. Замерцали разноцветные огни. Закрутились зеркальные шары, пуская по стенам зайчики. В стеклянных колбах возле небольшой сцены появились пузыри. Заиграла замысловатая музыка. Вместо неприветливой танцовщицы, подменявшей свою подругу, появилась настоящая официантка в желтой униформе с золотыми треугольными пуговицами. Она была небольшого роста, все время улыбалась и работала так быстро, что Дерк даже не заметил, как она убрала со стола, заменив пустые стаканы фужерами и принеся несколько бутылок различных напитков.

— Я распорядился никого в бар не пускать, так что нам никто не помешает, сообщил Фолмен, открывая одну из бутылок.

На эстраде зажегся свет, и из-за занавеса показалась шикарная полуобнаженная женщина в белом прозрачном одеянии, состоящем из воздушной кофточки и шаровар с россыпями алмазных блесток. Пузыри в колбах забулькали сильнее. Музыка заиграла громче.

— Ее зовут Молли, — сообщил Фолмен, наклонившись к Дерку.

— Мне кажется, что я ее уже где-то видел.

— Это та девка, что приносила нам выпить! — узнал в танцовщице нелюбезную особу Риверс.

Молли встала спиной к залу и, покачивая бедрами в такт плавной музыки, стала медленно гладить руками свое прекрасное тело. Она откинула голову, и ее длинные белые волосы заколыхались в волнах призрачного света, подобно струям водопада. В этот момент ритм музыки с плавного поменялся на жесткий. Из специальных отверстий в полу повалил белый дым, туманным покрывалом укутав ноги стриптизерши. Молли резко развернулась лицом к залу и грациозно выскользнула из кофточки, сбросив ее на пол. Теперь ее движения стали энергичными, от чего упругие груди Молли, как живые, затрепыхались в кружевном черном бюстгальтере.

Дерк залпом осушил свой бокал и ослабил узел галстука.

— Хороша стерва, — не в силах оторвать от представления взгляда, произнес он.

Молли уже избавилась от прозрачных шаровар, и теперь ее прекрасное тело прикрывали лишь бюстгальтер и тоненькие трусики.

Эмерсон закурил вторую сигарету, забыв, что в пепельнице тлеет недокуренная первая. Хенинг расстегнул оставшиеся пуговицы плаща, уже не обращая внимания, что стало видно спрятанный под ним каренфаер.

Танцовщица, произведя на сцене несколько телодвижений, от каждого из которых у смотрящих захватывало дух, вдруг, словно кошка, соскользнула с эстрады и направилась к столику посетителей.

— Что она собирается делать? — запаниковал Эмерсон и принялся вытаскивать из пачки третью сигарету, но, заметив, что во рту у него уже есть одна сигарета, а вторая тлеет в пепельнице, стушевался и запихнул ее обратно.

— Она сейчас сделает то, что не делала ни одна женщина в твоей жизни, вожделенно глядя на приближающуюся красавицу, произнес Риверс.

На этот раз на лице у девушки был яркий грим, а ее голубые глаза смотрели из-под длинных ресниц не с надменным презрением, а с агрессией и вызовом. Молли решительно подошла почти вплотную к побледневшему Эмерсону. Ее груди оказались на одном уровне с лицом Эндрю. Молли хищно улыбнулась и облизала кончиком языка губы. Затем, издав томный стон, который не могла заглушить громкая музыка, выгнулась и расстегнула замочек лифчика. Черная воздушная материя лифчика, словно под напором упругой груди стриптизерши, отлетела прямо на плечо лейтенанта, открывая на общее обозрение две прекрасные с большими темными сосками женские груди. Молли прикусила нижнюю губу и провела рукой по своим прелестям. Соски мгновенно отреагировали на ласку и напряглись, превратившись в твердые пипочки.

— Ну что, Дерк Улиткинс, как тебе наше шоу? — самодовольно поинтересовался Фолмен у сидящего рядом Дерка, кивая на танцовщицу, сводившую с ума лейтенанта.

— Так тебя зовут Дерк Улиткинс? — услышав слова Фолмена, обратила на Дерка внимание прелестница. Сидящий в трансе Эмерсон сразу был позаброшен, и красавица направилась к новой жертве.

— Негодный мальчишка, — ловко завладев красным галстуком Дерка, томно произнесла Молли в самое ухо. Дерк почувствовал манящий запах ее обнаженного тела. Голова закружилась, все мышцы напряглись. А Молли, виртуозно развязав узел галстука, медленно стянула его с шеи Дерка. Скользя под воротником рубашки, шелковый красный галстук вызвал у Дерка такие сильные ощущения, что у него на мгновение замерло сердце.

Молли стала водить галстуком по своему телу, закатывая от удовольствия глаза и издавая томные стоны. Дерку, глядя на это, казалось, что это не галстук, а его рука гладит упругое, молодое тело танцовщицы. Он судорожно вытащил бумажник и извлек оттуда сотню кредитов.

— Ну, крошка, покажи, на что ты способна, — засовывая купюру под резинку трусов, просипел он пересохшим ртом.

Лукаво улыбаясь, Молли наклонилась к самому лицу Дерка. Ее волосы защекотали ему нос.

— А тебе не поплохеет, похотливый козел? — тихо произнесла красавица и направилась прочь, давая понять, что представление закончилось.

— Что она тебе сказала? — сглатывая слюну, поинтересовался Эмерсон.

— Она сказала, чтобы я подошел к ней после представления, тогда она сделает для меня все, что угодно, — ответил лейтенанту Дерк.

— А мы не можем подойти вдвоем?

— Извини, Эндрю, но это тебе не людей вешать. В этом деле твоя помощь мне не нужна.

— Удивительно, Дерк, — озадаченно произнес Фолмен, — считалось, что у Молли есть парень, которому она ни с кем не изменяет. Если ты не врешь, то непреступная Молли только что выбросила белый флаг.

— Мне всегда везло с женщинами, — самодовольно ответил на это Дерк. Поднял с пола галстук и стал завязывать его обратно на рубашку.

— А вот и мой босс. — Фолмен встал со своего места. Ной тоже поднялся. Дерк увидел, как в дверь вошел толстый негр в белом костюме с алой розочкой в петлице. Его сопровождали двое телохранителей — два высоких парня в темных костюмах. Дерк мог поклясться, что уже видел этого джентльмена раньше, но где? Эти злобные маленькие глазки, поблескивающие из-под низкого лба, и натянутая улыбка на черном, словно намазанном ваксой лице.

Толстяк подошел ближе.

— Дерк Улиткинс, старина, рад тебя принимать у себя в гостях. Столько лет прошло с тех пор, когда я видел тебя в последний раз, — открывая свои объятия навстречу поднявшемуся в недоумении Дерку, произнес толстяк.

— Боже! Дрекслер! Это ты? — узнав вдруг в толстяке бывшего командира пиратского десанта с звездолета «Валрус», изумился Дерк. — Как ты изменился!

— Потолстел? — Дрекслер похлопал себя по животу. — Я сам знаю, что прибавил несколько лишних килограммов, но это нисколько не вредит моему бизнесу, а наоборот, придает лишний вес — ха-ха-ха! — Он уселся на подставленный телохранителем стул, который жалобно скрипнул под массой его тела.

Как изменился этот человек! Если на звездолете Дрекслер был подтянут, с накачанными мышцами и резкими чертами лица, то сейчас это был заплывший жиром толстяк с одутловатым лицом. И если большинство полных людей были добрыми, то Дрекслер относился к тем немногочисленным, которых называют злыми толстяками. Его улыбка, смех — все было фальшивым и, должно быть, при одном только виде вызывало страх у маленьких детей. А у Дерка вид Дрекслера вызвал отвращение и насмешку. Вместе с тем Дерк понимал, что Дрекслер стал намного опаснее того парня; которого он знал на «Валрусе», и за неуклюжим внешним видом скрывается безжалостный хищник. Если раньше Дрекслер был хладнокровным убийцей, то сейчас он стал еще и влиятельным мафиози.

— Ну а ты, Дерк, я слышал, сделал военную карьеру в Королевстве Фабиан? улыбаясь, поинтересовался Дрекслер.

— Да, помаленьку, — неопределенно ответил Дерк.

— Вижу, у тебя с собой маленькая армия. — Дрекслер снисходительно осмотрел каждого из офицеров, пришедших с Дерком. — Я всегда выступал за право каждого гражданина не только на свободное ношение оружия, но и на свободное его применение. — Дрекслер вновь заулыбался. — Как вам представление, господа? Вы не скучали? — обратился он к офицерам.

— Спасибо, все было просто замечательно, — ответил Пол Риверс. — Особенно нам понравилась Молли. Прекрасное исполнение танца. Великолепно!

— Я рад, что вам понравилось. А как напитки?

— Выпивка первоклассная, — ответил Хенинг.

— Да, мы следим за качеством нашего ассортимента. Обслуживание?

— С этим у вас не очень, — ответил на этот вопрос Дерк.

— Ну, простите, днем у нас посетителей почти нет, и мы используем это время для уборки, — вступился за свое казино Дрекслер. — Персонал большей своей частью отдыхает. Вот если бы вы пришли вечером, тогда бы по достоинству оценили наш сервис.

— Обязательно зайдем в это время суток, чтобы насладиться уютной атмосферой твоего заведения, Дрекслер. Но нас привела сюда не жажда развлечений — Фолмен нам задолжал одну вещицу, и мы пришли получить ее назад, — перешел к разговору о деле Дерк.

— Я знаю, — ответил Дрекслер, перестав улыбаться.

— Он украл у меня компакт-диск. — Дерк посмотрел на сидящего рядом Фолмена, ему захотелось добавить слово «зараза», но он сдержался. — Я считаю это подлым поступком и требую вернуть диск обратно.

— Твои требования были бы справедливы, если бы информация на этом компакт-диске касалась только тебя одного, но она затрагивает и наши интересы, — ответил Дрекслер. — Мне кажется, Дерк, что на нем находится карта с указанием маршрута до места, где Браен Глум хранил свои сокровища. А если это так, то я и Фолмен имеем право на долю этих сокровищ.

— Дрекслер, зачем тебе, преуспевающему бизнесмену, заниматься сомнительными поисками каких-то сокровищ. Я уверен, что ты сейчас за один вечер зарабатываешь больше стоимости всего товара какого-нибудь торгового звездолета.

— У меня есть сведения, что Браен Глум присвоил себе не только большую часть добычи «Валруса», но и золотые запасы Империи. — Эти слова Дрекслера убили у Дерка всякую надежду вернуть диск.

— Не знаю, откуда ты получил эти сведения, но на этом диске нет ничего подобного, — сделал последнюю попытку Дерк.

— Я прочел часть информации с этого диска. Браен Глум черным по белому написал, что ответ на тайну Империи находится в месте, чьи координаты зашифрованы на этом компакт-диске. Что же, как не место, где Великий Император спрятал золотой запас Империи, может еще находиться на этой карте? Браен Глум всегда хитрил и никому не доверял. Уверен, что он перепрятал золото Императора в другое место — туда, где хранил награбленное с «Валруса». И этот компакт-диск — ключ к несметному богатству. Дерк, я помню, что ты согласился остаться со мной, когда Скайт передаст мне полномочия капитана. Судьба распорядилась иначе. «Валрус» погиб, и каждый пошел своею дорогой. Сейчас нам выпал шанс поставить точку в нашем прошлом, и это символично, что мы снова вместе. Мое положение поможет нам правильно распорядиться теми богатствами, которые мы скоро получим. Ведь, чтобы удержать такие деньги, необходимо обладать силой. У меня она есть. Я имею необходимые связи в нужных кругах. Поэтому, Дерк, мое участие в этом деле не только справедливо, но и полезно. Так что мы сейчас расшифруем карту и, к общему удовольствию, полетим за золотом.

— Расшифруем? — насторожившись, переспросил Дерк.

— Не делай удивленный вид, Дерк, ведь ты прекрасно сам знаешь, что Браен Глум все шифровал. И этот диск тоже зашифрован. — Дрекслер изучающе посмотрел на Дерка. — Только умоляю, не говори, что ты не знаешь шифра.

— Я его действительно не знаю. — Это заявление озадачило не только Дрекслера, но и всех присутствующих. — Я вообще не знал, что диск зашифрован.

— Если ты пытаешься меня обмануть, то ты играешь с огнем. — Дрекслер больше не улыбался. Его маленькие глазки иглами впились в лицо Дерка.

— Возможно, я иногда говорю неправду и выдаю желаемое за действительное, но в данный момент я честен, как никогда.

— Что нам от твоей честности! Не холодно, не жарко, — возмутился Грег Хенинг. — Ты нас обманул, соблазнив сокровищами. Все для того, чтобы избежать тюрьмы на Фабиане! Скотина!

— А нельзя самим расшифровать содержимое диска? — спросил Эмерсон у Дрекслера.

— Я только что пробовал это сделать, но безуспешно. Браен Глум применил неизвестную систему шифрования. Лучшие специалисты по программированию не смогли отыскать ключ к ее алгоритму.

— Дерк Улиткинс, наше соглашение расторгнуто, — сказал Хенинг. — Мы забираем тебя с собой на Фабиан, где ты предстанешь перед военным трибуналом.

— Подождите, я знаю, кто может расшифровать записи Браена Глума, — вдруг произнес Дерк. — Это может сделать Скайт Уорнер.

— Тот бунтовщик, которого я чуть не повесил в подвале замка Радонес? — удивленно спросил Эмерсон.

— Тот самый, — подтвердил Дерк. — Только он не бунтовщик, а последний капитан пиратского звездолета «Валрус», которому Браен Глум завещал все свои дела. Он знает все шифры Глума и, я надеюсь, сможет расшифровать и этот диск.

Дрекслер задумался. Имя Скайта Уорнера вызвало из его памяти старые воспоминания. Последний раз он видел капитана у отверстия в броне крейсера синтетойдов «Голубая кровь». Дрекслер слышал, что Скайт остался жив, но с тех пор ни разу его не встречал.

— Это хорошая мысль, — наконец произнес он. — Скайт обязательно расшифрует карту Браена Глума. Ты знаешь, где он сейчас находится?

— Конечно, знаю, — ответил Дерк. — Он сейчас живет в уединенном месте на необитаемой планете.

— Не верится, чтобы Скайт стал отшельником.

— Скорее, он стал Робинзоном. Я сам оставил его в том месте, где его никто не сможет найти, кроме меня самого, разумеется.

— В таком случае, я считаю, что мы договорились, — сказал Дрекслер и улыбнулся. — Ты всегда мне нравился, Дерк Улиткинс. Завтра утром в десять часов по местному времени ваш корабль, господа, должен выйти на орбиту Плобоя, оттуда мы отправимся в путь. Дерк, если хочешь, можешь полететь со мной, на моем корабле. Я знаю, что ты любишь хороший сервис, а на моем «Стиллерсе» ты узнаешь, что такое настоящая роскошь. Зачем тебе тащиться через всю галактику на служебном фабианском космолете.

— Спасибо за предложение, но я полечу с офицерами Фабиана, — отказался Дерк.

За время, проведенное в обществе Дрекслера, Дерк стал испытывать к старому знакомому отвращение. Особенно ему была неприятна новая привычка бывшего командира десанта все время улыбаться. Дрекслер делал это одними губами, растягивая их, словно они у него резиновые, и его пухлые, расплывшиеся щеки шариками выступали в разные стороны. В то время, когда Дрекслер улыбался, он становился похожим на злого клоуна, перепутавшего белый грим с черной ваксой. Да и окружение этот человек подобрал себе под стать. Например, Фолмен — внешне этот человек нисколько не изменился, но и того короткого общения в камере полицейского участка Дерку было достаточно, чтобы с уверенностью сказать, что Фолмен превратился в откровенного негодяя. Ной Удойбидьж — подручный Фолмена, по всей видимости, был недалекого ума человек и скорее всего умел лишь неплохо стрелять из бластера. Фолмен таскал Ноя с собой, вероятно, из-за неприятной внешности, резонно предполагая, что на ее фоне сам будет не только выглядеть красивым, но и выколачивать долги с клиентов станет намного проще. Телохранители Дрекслера — Роскид и Скандер — походили на обычных бандитов, упакованных в дорогие костюмы от известных модельеров, но и эти модные шмотки сидели на них, как смокинги на свиньях. Дрекслер окружал себя людьми, которые были по умственному развитию ниже его самого.

Дерк живо представил, во что бы превратилась команда «Валруса» с таким капитаном, как Дрекслер. Картинка получилась неприглядная — корабль, полный умственно отсталых уродов, а в капитанском кресле сидит разжиревший Дрекслер с улыбкой маньяка-психотерапевта. Наверное, Дрекслер именно так представлял себе идеальную организацию любого дела и нынешнюю работу построил по такому принципу. Поэтому Дерк с чистым сердцем отказался от предложения толстяка в белоснежном костюме, которого он раньше знал как командира десанта пиратского звездолета «Валрус». Лучше уж тащиться на казенном фабианском корабле в обществе офицеров-авантюристов, чем в роскошных апартаментах плобитаунского мафиози в компании вооруженных дебилов.

— Господа, всего хорошего. — Дрекслер поднялся, и стул, на котором он сидел, облегченно скрипнул. — Мне необходимо отдать кое-какие распоряжения насчет моего бизнеса. Пока меня не будет в городе, дело не должно стоять.

Офицеры Фабиана встали и слегка наклонили головы. Только один Дерк Улиткинс сидя махнул рукой:

— Счастливо, Дрекслер.

— До завтра, джентльмены, — попрощался с людьми Дрекслера за всех Пол Риверс.

Дрекслер в сопровождении своих людей пошел к выходу. Когда он отошел на такое расстояние, что те, с кем он только что разговаривал, не могли его услышать, он тихо приказал Фолмену, идущему рядом:

— Не спускай с них глаз. Я не хочу, чтобы они нанесли удар первыми.

— Тогда, может, убить их прямо сейчас? — предложил начальник службы безопасности «Золотой пирамиды», спускаясь по лестнице за Дрекслером.

— Я держу тебя не для того, чтобы ты давал мне советы. Я хочу, чтобы ты четко выполнял мои указания. А если ты начнешь думать, то я быстро найду для тебя замену.

— У меня и в мыслях не было ничего подобного, босс, — испуганно стал оправдываться Фолмен.

— Это хорошо. Потому что я знаю единственное средство от лишних мыслей. И Дрекслер провел ребром ладони по горлу.

Фолмен инстинктивно сглотнул и поправил галстук на шее.

— Убить мы их всегда успеем, — продолжал Дрекслер. — Но прежде я хочу добраться до Скайта Уорнера и золота Браена Глума. А Дерк Улиткинс нам в этом поможет. Пускай этот простак считает, что мы ведем с ним честную игру, а когда он поймет, в чем дело, станет слишком поздно.

— А офицеры Фабиана?

Дрекслер презрительно махнул рукой:

— Я их даже не заметил…

Когда Дрекслер со своими телохранителями вышел из помещения бара, Дерк поднялся и произнес, обращаясь к своим компаньонам:

— Хватит рассиживаться. Необходимо подготовиться к полету. Я хочу осмотреть ваш корабль, на котором вы прилетели с Фабиана.

— Мы прилетели на рейсовом пассажирском звездолете, — ответил Хенинг.

— А на чем вы собрались лететь завтра?

— На космическом корабле, который ты угнал с Фабиана.

Такой поворот событий Дерку не нравился. И к гадалке ходить не надо было, чтобы узнать, что сделает с ним Скайт, обнаружив отсутствие груза в трюме своего звездолета.

— Этот корабль принадлежал Скайту Уорнеру. Вы незаконно его конфисковали.

— Но другого все равно нет.

— Можно взять напрокат, в аренду, купить, наконец.

— На все это нужны деньги и немалые. У нас таких денег нет. И вообще, чем тебе не нравится корабль Скайта Уорнера? Он прекрасно подходит к длительным межзвездным перелетам. Его системы жизнеобеспечения без труда справятся с десятью пассажирами, не говоря о нас.

— Точно, — произнес подвыпивший Эмерсон. — К тому же я много не дышу…

— А ты знаешь, что сделает с тобой Скайт, увидев у себя на корабле человека, который собирался его вздернуть в подвале замка Радонес?

— Нет. А что он сделает?

— Он сделает так, что ты вовсе перестанешь дышать.

— Ладно, я могу и не дышать, — согласился Эмерсон, наливая себе в бокал еще выпивки. — А вот что он сделает с человеком, который оставил его на необитаемой планете в глубоком космосе?…

— О боже! Хватит пить! — не выдержал Дерк. — Подымайтесь, завтра летим за сокровищами, и будь что будет.

 

Глава 3.2.

Сомнения мучили Дерка Улиткинса весь полет от Плобоя до Гаммы Мертвой Розы, где он бросил Скайта на произвол судьбы. Несмотря на то что Скайт хорошо разбирался в инопланетной фауне и флоре, знал многие приемы выживания на диких планетах, Дерк беспокоился, что с ним могло что-либо случиться. Если Скайта съели дикие звери или он отравился ядовитыми ягодами, то для Дерка было бы лучше самому пустить себе пулю в лоб, иначе это сделают его теперешние компаньоны. Дерк утешал себя мыслью, что Скайт на ночь может надежно укрыться в логове Браена Глума. А на самый крайний случай у него есть бластер. При мысли об оружии Дерк забеспокоился еще сильнее. Он представил себя на месте Скайта: обманутого, брошенного на необитаемой планете. На его месте Дерк вполне мог бы потерять голову.

Компаньоны Дерка нисколько не разделяли его опасений. Офицеры Фабиана целые сутки напролет играли в карты, в качестве ставок используя будущие сокровища, и наотрез отказывались что-либо делать по кораблю. Дерк старался наладить хоть какое-то подобие дисциплины, но все его попытки оказались тщетны. Офицеры — люди, которые, казалось бы, должны любить и уважать дисциплину и порядок, превратились в настоящих анархистов. Эндрю Эмерсон постоянно был пьян. Пол Риверс ежечасно напоминал, что он генерал, и норовил взять командование на себя, хотя на его попытки обращали столько же внимания, сколько и на увещевания Дерка Улиткинса. Но больше всех Дерка раздражал Грег Хенинг, который постоянно твердил, что во всех бедах виноват именно Дерк. Что именно из-за него их всех понизили в званиях и они вынуждены изменять присяге, чтобы добыть средства к существованию. При этом он, нисколько не смущаясь, ставил на кон несколько миллионов из своей доли сокровищ.

У Дерка порой возникало желание перестрелять к чертовой матери всю эту компанию, но отметка корабля Дрекслера на радаре в рубке управления, шедшего следом за звездолетом Дерка, удерживала его от этого шага. Все же, какими бы вояками ни были Риверс, Эмерсон и Хенинг, они стояли на его стороне. А сколько людей на корабле у Дрекслера, Дерк не знал, и поэтому каждый лишний ствол мог оказаться решающим. Судя по марке звездолета, на котором летел Дрекслер, там могло оказаться до двадцати членов экипажа. Дерк понимал, что Дрекслер играет наверняка, но ничего поделать не мог, так как компакт-диск находился на корабле у последнего, и Дерку оставалось лишь уповать на счастливое стечение обстоятельств.

Плюнув, Дерк пустил все на самотек, и сам присоединился к офицерам, игравшим в покер.

Когда автопилот вывел звездолет на круговую орбиту Гаммы Мертвой Розы, ставки за импровизированным игровым столом возросли до таких астрономических сумм, что даже завсегдатаи казино «Золотая пирамида» не поверили бы своим глазам. Больше всего чужих долговых расписок выиграл Пол Риверс. Их общая сумма превышала годовой бюджет Плобитауна. Отставной генерал с вожделением пересчитывал выигранные миллиарды, перебирая вафельные салфетки, использованные в качестве расписок, будто бы это были действительно настоящие деньги.

— Покер, мой мальчик, — внушал он назидательным тоном Эмерсону, который царапал на чистых салфетках очередные нули, — это тонкая психологическая игра, которая не каждому по силам.

Эмерсон усмехнулся и налил себе полный стакан огуречной водки.

— Не нужно быть психологом, чтобы загибать картам углы, — сказал он и залпом осушил стакан.

— Что вы имеете в виду?! — повышая голос, возмущенно осведомился Риверс.

— А то и имею: вы у каждого туза в колоде угол загнули, — ответил Эмерсон.

— Что! — вскипел Риверс. — Молокосос! Молчать!

— Шулер! — в ответ на «молокососа» обозвал генерала Эмерсон.

— Молчать! — Риверс покраснел, как помидор. У него задергалась щека. — Как вы смеете, лейтенант!

— Действительно, кто-то загнул всем тузам угол! — Раздался голос Хенинга, у которого в данный момент находилась колода.

— Так вы думаете, что это я сделал?!

— Я не знаю, кто это мог сделать, но считаю, что все ставки следует отменить, а долговые расписки аннулировать, — предложил Хенинг.

— Я согласен, — поддержал это предложение Дерк.

— Это безнравственно, господа! — высокопарно произнес Риверс. — Своим отказом платить по карточному долгу вы роняете честь офицеров!

— А мы ее потом купим, мой генерал, — захихикал Эмерсон и плеснул себе в стакан очередную порцию огуречной водки.

— Молчать!

— Успокойтесь, господа! — попытался унять офицеров Дерк. — Предлагаю прекратить игру, пока не найдем Скайта Уорнера. Через час намечена высадка на планету. Нам надо подготовиться и распределить обязанности, неизвестно какие сюрпризы может устроить Дрекслер, и если мы будем заранее готовы к неожиданностям, это может нам здорово помочь.

— О каких сюрпризах ты говоришь? Этот толстяк ни на что не способен, — сказал Эмерсон.

— Дрекслер очень опасный человек, — возразил Дерк, — и не стоит его недооценивать. Не удивлюсь, если он захочет избавиться от лишних компаньонов.

— Ты это серьезно, Дерк? — спросил Риверс.

— Он и раньше был опасным, а сейчас, по моему мнению, стал опасным вдвойне.

— Если это так, то ты прав, нам лучше подготовиться, — согласился Риверс.

Дерк сходил в рубку управления за распечаткой места посадки. Генерал стряхнул исчерканные салфетки на пол. Хенинг убрал, к большому неудовольствию лейтенанта Эмерсона, со стола недопитую бутылку.

— Наш звездолет и звездолет Дрекслера опустятся здесь, — Дерк ткнул пальцем в карту, показывая на то самое место, куда в первый раз приземлился вместе со Скайтом. — Тут хорошая площадка. Затем мы двинемся по лесной дороге, — он провел ногтем по джунглям, — до вот этих скал. Самое опасное место лесная дорога. Здесь Дрекслер и его люди смогут разделаться с нами в два счета. Но пока мы не найдем Скайта Уорнера, делать это они не будут. Значит, нам надо опасаться нападения тогда, когда Скайт будет уже с нами.

— А может, нам напасть первыми? — предложил Хенинг.

— В этом случае реально лишиться компакт-диска с картой.

— План действий в сложившейся ситуации, с учетом особенностей ландшафта местности, будет таким, — по-генеральски подошел к делу Пол Риверс, — я остаюсь на корабле, а вы отправляетесь в разведку.

— Это почему ты остаешься в корабле? — возмутился Эмерсон.

— Во-первых, я генерал, а генералы в разведку не ходят…..

— Ты генерал в отставке, — перебил Риверса Эмерсон, но отставной генерал, не обращая внимания на лейтенанта, продолжил:

— А во-вторых, я умею управлять кораблем. Если Дерка Улиткинса убьют, я смогу спасти уцелевших.

— Спасибо, мой генерал, — с презрением произнес Дерк. — Я рассчитывал, что мы пойдем все вместе.

— Это нецелесообразно.

— А почему тогда я не могу остаться на корабле?

— Потому что вы должны показывать дорогу.

— Я могу объяснить, как пройти, или нарисовать на бумажке.

— Это несерьезно, — отмахнулся Пол Риверс.

— Если Риверс не пойдет, тогда и я не пойду, — заявил Эмерсон.

— Молчать! Как вы смеете, лейтенант?! — вспылил Риверс на это заявление.

— А он прав, — поддержал лейтенанта Грег Хенинг, — если намечается заварушка, то лучше, если нас будет хотя бы на одного человека больше.

— Капитан, вы идете на поводу у опустившегося алкоголика, которого и офицером назвать трудно, — кивая на Эмерсона, обратился Риверс к Хенингу. — Я приказываю вам соблюдать дисциплину и выполнять мои указания.

— Вы не можете мне приказывать — я из службы безопасности, а не из ваших ВВС.

— Правильно, хватит его слушать. Здесь ему не казарма, где все должны стоять перед ним по стойке смирно, — обрадовался полученной поддержке со стороны капитана Эмерсон. — Если не пойдет, тогда не получит никаких сокровищ.

— Логично, господа. Мы запрем звездолет и пойдем все вместе. В числе тех, кто получит долю сокровищ, трусов не будет, — радостно произнес Дерк Улиткинс.

Пол Риверс, сделав оскорбленный вид, встал из-за стола.

— Да, господа, я иногда испытывал страх на полях сражений, но я никогда не был трусом. Мое предложение проистекало исключительно из соображений тактики и стратегии ведения военных операций и было выдвинуто мной только для пользы общего дела. Если же вы ставите вопрос таким образом, что он касается чести офицера, то двух мнений здесь быть не может: я иду с вами, господа.

Эмерсон ехидно захихикал, но ничего говорить не стал. Хенинг же встал и пожал отставному генералу руку.

— Я нисколько не сомневался в вашей чести, генерал. Нами движут одни благородные помыслы, поэтому мне будет приятно сознавать, что в момент опасности вы будете рядом. — Он посмотрел на Эмерсона. — А вы, Эндрю, думаете иначе?

— Что вы, господа?! Как можно! — Эмерсон тоже поднялся. — Я нисколько не сомневался в благородстве нашего генерала. Мы же, в конце концов, служим одному королю. — Он положил свою руку на руки своих товарищей.

— Я с вами, господа, — сказал Дерк, присоединившись к рукопожатию офицеров.

— Виват король! Виват король! Виват король! — троекратно прокричали мужчины, прежде чем расцепить руки и усесться обратно за стол.

Эмерсон опять достал спрятанную Хенингом бутылку огуречной водки:

— Господа, мне кажется, что Дрекслеру будет много пятьдесят процентов.

— Совершенно с вами согласен, лейтенант, — оживился Риверс. — Он появился в этом деле совершенно случайно. Предлагаю уменьшить его долю до сорока процентов.

— У меня встречное предложение — двадцать пять, — вступил в разговор Дерк. — И я могу объяснить почему — он завладел картой нечестным образом.

— Он вообще нечестный человек, — согласился Хенинг.

— Бандит.

— Уголовник и к тому же негр.

— Ему будет достаточно и десяти процентов.

— Да, десять процентов для такого человека, как Дрекслер, — вполне достаточная сумма.

Офицеры к всеобщему удовольствию нашли область, где их взгляды полностью совпадали. На этой почве моментально были забыты прошлые обиды, и господа почувствовали себя единой командой.

Дерк Улиткинс вел звездолет к каменной площадке, с которой несколько дней тому назад стартовал, бросив на произвол судьбы Скайта Уорнера. Сзади, на некотором расстоянии следовал звездолет Дрекслера. Корабли уже миновали верхние слои атмосферы и, снижая скорость, подлетали к намеченной цели. Они двигались вдоль течения широкой реки, медленно несшей свои воды сквозь бескрайние просторы непроходимых джунглей. Наконец Дерк увидел тот самый скалистый утес, возвышающийся посреди реки из зарослей острова, похожего на острие копья, где Браен Глум устроил свое логово. Заход на посадку Дерк произвел виртуозно, мягко опустив многотонную громаду звездолета на каменное плато. Звездолет Дрекслера, прежде чем опуститься рядом на свободное место, совершил облет площадки.

«Стиллерс» Дрекслера своими габаритами не отличался от корабля, управляемого Дерком, но он был предназначен для путешествий, а не для грузоперевозок, имел более вытянутый корпус и тонкие телескопические опоры. К тому же Дерк был знаком с местом посадки, а пилот Дрекслера попал сюда впервые. Поэтому в том, что пилот осторожничает и предварительно осматривает место посадки, не было ничего подозрительного. Но ни Дерку, ни господам офицерам с Фабиана его маневры не понравились. Офицеры стояли в грузовом отсеке перед выходом и внимательно наблюдали в иллюминатор за маневрами «Стиллерса».

— Чего он там высматривает? — недовольно осведомился Грег Хенинг. Капитан был в своей черной форме службы безопасности Фабиана. Через плечо на ремне у него висел короткоствольный каренфаер с откидным прикладом, а на поясе появилась кобура с бластером. Остальные участники вылазки, на случай опасного поворота событий, были не менее хорошо вооружены: у Эмерсона в руках находился такой же каренфаер, что и у капитана.

Пол Риверс опоясал свой штатский костюм ремнем с генеральской шашкой, а с другого бока прицепил еще и кобуру из оленей кожи с вышитым на ней золотым гербом Королевства Фабиан. В кобуре находился массивный бластер армейского образца. Дерк обзавелся парализатором, который он заткнул себе за пояс.

Офицеры вышли из звездолета только тогда, когда корабль Дрекслера приземлился и заглушил двигатели.

Жарко припекало солнце, стоявшее высоко над головой. Летали стрекозы. Как и тогда, когда Дерк в первый раз побывал здесь, в джунглях по краям площадки пели птицы, кричали обезьяны, но появилось и что-то новое. В воздухе чувствовался аромат цветов, к которому примешивался слабый запах дыма. На желто-сером, истрескавшемся камне площадки, где сейчас стояли прилетевшие звездолеты, Дерк разглядел три кострища. Одна из опор звездолета Дрекслера стояла прямо на одном из них. От полыхавших костров остались всего лишь небольшие кучки золы. Дерк сообразил, что только Скайт Уорнер мог зажечь эти костры, и, значит, он еще жив, но делиться своими соображениями с компаньонами Дерк не стал,

Из «Стиллерса» появился Дрекслер. Его сопровождали шесть человек, включая Фолмена, Удойбидьжа, Роскида, Скандера и еще двух мордоворотов. Все были вооружены армейскими каренфаерами и бластерами. Эта группа одетых по последней моде и вооруженных до зубов людей в лаковых туфлях смотрелась на фоне джунглей нелепо. И если бы не серьезное выражение лиц, то компания вызвала бы у Дерка смех.

Дерк окинул свой маленький отряд оценивающим взглядом и одернул свой черный костюм с белыми тонкими полосками, который одолжил ему на Плобое Грег Хенинг. От этого движения у него чуть не выпал заткнутый за поясом брюк парализатор. Дерк поправил оружие и подошел к Дрекслеру. Ему хотелось узнать, не остался ли на корабле у Дрекслера еще кто-нибудь.

— Это все, что у тебя есть? — показывая на бандитов, спросил он.

— Пока хватит и этого, — уклончиво ответил Дрекслер. — Я не собираюсь никого убивать. Я беспокоюсь только о своей безопасности. Ведь у господ офицеров тоже не зонтики от солнца.

— Джентльмены, я не вижу поводов к недоверию, — с оскорбленным видом произнес Пол Риверс.

— Никто не говорит о недоверии, господа. Это всего лишь предосторожность и лишний аргумент в переговорах со Скайтом Уорнером, на тот случай, если он откажется сотрудничать. — Дрекслер улыбнулся, достал большой носовой платок и обтер им вспотевшее лицо. — Показывай, Дерк, куда нам идти. Я хочу поскорее увидеть, где теперь живет капитан «Валруса».

Дерк повел отряд в сторону скал и, миновав колючий кустарник, вышел на лесную дорогу. В кронах деревьев, над головой перелетали с ветки на ветку непуганые птицы с красивым ярко-розовым оперением. Пронзительно кричали обезьяны. Грязно ругался Фолмен, порвавший рукав своего модного пиджака, когда продирался через колючки.

В тени высоких деревьев было прохладнее, чем на открытом месте, но из-за высокой влажности Дрекслер сильно потел. Шедший сразу за Дерком, он тяжело дышал ему в спину и постоянно обтирался платком. Под мышками его шикарного белого костюма появились темные пятна. Даже такой короткий переход по лесной дороге, от звездолета к скале, ему давался с трудом. Дрекслер давно не передвигался на своих ногах на расстояние больше, чем от кресла в кабинете до флаера в гараже. Но, несмотря на трудности перехода, Дрекслер чувствовал себя снова молодым. И то, что он наконец вырвался из душного города, сам принимает участие в рискованном деле и скоро встретится лицом к лицу с капитаном «Валруса», его приятно возбуждало. Ему нравилось, что при этой встрече он будет разговаривать с Уорнером, когда тот будет стоять под прицелом его людей. Даже ловкость и умение Скайта в обращении с бластером при таком раскладе не дадут возможности разговаривать капитану «Валруса» с Дрекслером свысока. А этого Дрекслер не позволял никому уже десять лет, с того самого момента, как ему после окончания войны с Империей выдали паспорт и выпустили из тюрьмы.

План Дрекслера был прост: как только Скайт окажется в его руках, Фолмен с парнями расправиться с Дерком Улиткинсом и компанией офицеров. Затем Скайт раскроет шифр Браена Глума. Самым лучшим специалистом по развязыванию языков в Плобитауне считался Роскид: пока никому, с кем Роскиду довелось общаться, не удалось что-либо утаить от этого парня. Когда Роскид вытянет из Скайта необходимую информацию, Дрекслер осуществит свою давнюю мечту — выдаст Скайту билет на поезд в ад в одну сторону.

Дерк заметил знакомый череп, в котором жил паук. Скоро дорога должна была вывести их к подножию скалы. Следующие за Дерком, проходя мимо, поворачивали голову, с любопытством разглядывая мертвую голову, лежащую на обочине.

— Случайно это не голова того парня, которого мы ищем? — попытался пошутить один из телохранителей Дрекслера.

— Ты не на прогулке, Скандер, — одернул его Дрекслер. — Будь начеку, если не хочешь составить компанию этому бедолаге.

Наконец впереди появился просвет. Деревья разошлись в стороны, и отряд оказался у подножия скалы. С того времени, как Дерк покинул это место, здесь ничего не изменилось. Тот же красноватый гранит с вырубленными в нем широкими полукруглыми ступенями, ведущими к ржавой двери логова Браена Глума. Именно на этих ступенях сейчас стоял Скайт Уорнер, глядя на Дерка и вышедших вместе с ним из леса Дрекслера, его телохранителей и офицеров Фабиана.

Скайт стоял, широко расставив ноги и держа руки на ремне, на котором с обеих сторон висело по бластеру. На его чисто выбритом лице Дерк увидел такое же выражение, что было у Скайта, когда он устроил разборку с начальником службы безопасности корабля «Валрус» Майклом Макэлпайном и старшим боцманом Си Джей Хантером. Скайт не был похож на человека, который провел несколько дней на необитаемой планете в полном одиночестве, без надежды на спасение.

За спиной Скайта, на каменных ступенях возле самой двери Дерк увидел летающий мотоцикл «Пауэрдрайв».

— Рад снова видеть тебя, Дерк Улиткинс, — произнес Скайт, когда все, кто шел за Дерком, вышли из джунглей. — Тебя, наверное, замучила совесть, и ты решил вернуться за мной?

— Да, друг, именно так, — ответил Дерк и, приветливо улыбнувшись, помахал рукой.

— Я вижу, ты привел за собой всех моих старых знакомых. — Скайт оценивающе осмотрел каждого из десяти человек. — Эмерсон, Риверс, Хенинг, вижу, вам надоело вешать повстанцев у себя на родине… Фолмен, и ты здесь! Я слышал, что ты был в числе тех, кто остался жив после боя с синтетойдами.

— Мне повезло — я не участвовал в десанте на «Голубую кровь».

— А ты кто такой? — Скайт смотрел на Дрекслера. — Твое лицо мне кажется знакомым, но никак не могу вспомнить, где мог с тобой встречаться.

— Ты прав, Скайт Уорнер, мы с тобой давно знакомы, — ответил Дрекслер. Еще когда ты был капитаном «Валруса».

— Боже, Дрекслер, неужели это ты?! — удивился Скайт. — Как ты потолстел, словно большая свинья, а не человек!

От сравнения со свиньей Дрекслер неприятно поморщился.

— Впрочем, эта внешность как раз для тебя. — Скайт криво усмехнулся. Теперь издалека видно, что ты стал большим человеком. И не нужно это никому доказывать… А кто эти люди? — Скайт кивнул в сторону телохранителей Дрекслера. — У них такой вид, будто они снимаются в дешевом фильме про гангстеров.

Оскорбившись, Роскид направил ствол армейского каренфаера на Скайта, недвусмысленно намекая этим жестом, что не потерпит такого тона. Дрекслер положил руку на ствол, заставив Роскида опустить оружие.

— Роскид, не спеши, он пока мне нужен живым. Но скоро ты сможешь поговорить с ним по-своему, мой мальчик, — тихо сказал Дрекслер своему телохранителю, а Скайту громко: — Это мои люди, Скайт, и они не любят, когда с ними разговаривают подобным образом.

— Интересно, Дрекслер, знает ли кто-нибудь из твоих людей, что такое автоматический скорострельный «Дум-Тум Спешэл Коммандос»?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Если кто не знает, может посмотреть наверх и увидеть эту штуку своими глазами.

Дрекслер посмотрел в указанном направлении и увидел в открытом окне черный ствол крупнокалиберного бластера, смотрящего прямо ему в лицо.

— Надеюсь, ты не забыл, что Дел Бакстер лихо управляется с этой штукой?

Дрекслер ничего не ответил, лишь мокрые пятна под мышками на его белом пиджаке стали еще больше. А на лицах его людей появилось смятение.

— Друг мой, — обратился Скайт к Дерку, — ты не забыл, что кое-что должен мне отдать?

— Компакт-диск с картой у Дрекслера, — не стал молчать Дерк, резонно решив, что в той ситуации, в какой он сейчас находится, это не имеет никакого смысла.

— Как это получилось?

— Это долгая история, но я тут совсем ни при чем.

— Конечно…

— Честное слово! Фолмен украл у меня диск и передал его Дрекслеру.

— Капитан, если бы я не забрал карту из полицейского участка, вообще неизвестно, что бы с ней стало, — сказал в свое оправдание Фолмен.

— Так у кого сейчас находится карта? — спросил Скайт.

— У меня, — ответил Дрекслер.

— Судя по тому, что вы вернулись за мной, карта зашифрована, и вам необходим ключ Браена Глума к шифру.

— Я вернулся в первую очередь за тобой, — заверил Дерк Скайта.

— Кстати, Дерк, ты не забыл, что должен вернуть мне еще и звездолет?

— Конечно! Я за этим и прилетел. Мы полетим вместе.

— Вместе с офицерами, которые хотели меня повесить?

— Это была юридическая ошибка, господин Скайт Уорнер, — подал голос Эмерсон. — Мы приносим вам свои искренние извинения за тот неприятный инцидент с процедурой повешения в замке Радонес. Заверяю вас как офицер и дворянин, что это больше не повторится. Мне было так неловко, что начальство приказало именно мне повесить столь достойного человека, как вы.

— Это была ошибка, — подхватил разговор Грег Хенинг. — Никто не собирался вас вешать. Вас просто хотели немного попугать.

— Благодарю, господа, — усмехнулся Скайт, — от этих слов мне стало намного спокойнее. Но звездолет вам все же придется вернуть.

— Но нам надо же на чем-то улететь отсюда. Мы здесь не останемся. Об этом и речи быть не может.

— Вас никто не заставляет оставаться на Гамме Мертвой Розы. Вы долетите до планеты Красный Зуб, где передадите мне мой звездолет, а сами купите или наймете другой.

— У нас нет на это денег, — сообщил Пол Риверс.

— Это ваши проблемы, генерал, — отрезал Скайт, давая понять, что разговор на эту тему закрыт. — Лучше разберемся, как будем делить сокровища, чтобы потом не возникло недоразумений.

— По количеству людей, — предложил Дрекслер.

— По количеству звездолетов, — сказал Дерк.

— Если по количеству звездолетов, то, когда ты вернешь Скайту звездолет, он получит самую большую долю, — возразил Дрекслер.

— У меня предложение поделить золото между теми, кто был на «Валрусе», то есть между мной, Делом Бакстером, Дрекслером, Дерком Улиткинсом и Фолменом, предложил Скайт. — А с теми, кто сопровождает нас, делиться будем сами.

— Я согласен, — ответил Дрекслер.

— Я тоже, — согласился Дерк.

— Как будем расшифровывать карту? — задал следующий вопрос Скайт.

— У меня на корабле есть компьютер… — начал было Дрекслер, но Скайт его прервал:

— Отпадает. Компьютер на корабле есть у каждого, но никто не может дать гарантию, что его компьютер не запрограммирован таким образом, чтобы выдать компаньонам ложную информацию.

— А что предлагаешь ты?

— Расшифруем карту на планете Красный Зуб, на независимом компьютере в первой попавшейся гостинице.

— Ты все продумал, Скайт Уорнер, — произнес Дрекслер, вытирая платком вспотевшее лицо. — Скажи, как тебе живется, зная ответы на все вопросы? Я бы на твоем месте умер с тоски от такой жизни.

— Ты не на моем месте, Дрекслер, и твою жизнь прервет не тоска, а свинцовая пуля, — заверил его Скайт. — Я вас больше не задерживаю, джентльмены. Встретимся на планете Красный Зуб.

Члены отряда, повернувшись, пошли обратно по лесной дороге к звездолетам. Последним уходил Дерк. Он уже собрался скрыться в зарослях, как Скайт окликнул его:

— Дерк!

— А?! — отозвался Улиткинс.

— Береги себя, — посоветовал Скайт.

Размышляя над последними словами Скайта, Дерк заспешил за офицерами Фабиана, которые ушли вперед.

Дрекслер был вне себя от того унижения, которое испытал при разговоре со Скайтом Уорнером. Все получилось не так, как он рассчитывал. Дрекслеру самому пришлось испытать то чувство, какое испытывает человек, стоя перед направленным в его сторону бластером. Но самое обидное было то, что его унижение видели подчиненные, для которых Дрекслер был самым страшным человеком. Человеком, который служил в пиратской команде звездолета «Валрус», остался жив после сражения с синтетойдами и организовал одну из могущественных преступных организаций Плобитауна. И вот такого человека поставили на место. Это было унизительно вдвойне, потому что происходило на глазах не только его подчиненных, но и Дерка с Фолменом, которые помнили, как Дрекслер боялся Скайта, будучи еще командиром десантников звездолета «Валрус». По прошествии стольких лет ничего не изменилось. Скайт Уорнер стоял один против десятерых вооруженных людей и, ничего не боясь, насмехался над главой самой жестокой преступной организации Плобитауна. А он — Дрекслер, все это стерпел. Дрекслер успокаивал себя тем, что находился под прицелом Дела Бакстера, но и Скайт стоял под прицелом его людей, только он, в отличие от Дрекслера, не боялся и не потел от страха получить мощный заряд бластера в живот, как это делал босс гангстеров. Дрекслер был зол на самого себя за допущенную слабость. Он был зол на своих людей, которые видели его слабость, и пришел к выводу, что Необходимо будет убрать всех, кто был свидетелем его разговора со Скайтом Уорнером у логова Браена Глума.

Первыми по лесной дороге шли гангстеры во главе с Дрекслером, за ними офицеры с Фабиана, а последним плелся Дерк Улиткинс.

Самым трудным для Дрекслера оказался подъем на взлетно-посадочную площадку по истершимся ступеням. Преодолев его, Дрекслер обтер лицо платком, выжал. Между пухлых пальцев просочилась струйка, намочив запылившийся ботинок.

Люди Дрекслера стояли рядом и молча ждали дальнейших приказаний шефа. На площадку поднялись офицеры. Эмерсон уже подошел к звездолету и собирался открыть люк, но Дрекслер не позволил ему сделать это и скрыться за броней звездолета.

— Убейте их! — коротко приказал он своим людям.

Раздался грохот очередей армейских каренфаеров. Гангстеры стояли, выстроившись в линию, и, не снимая пальцев с курка, водили огнедышащими стволами своих автоматов, перечеркивая жизнь каждого из офицеров Фабиана.

Эмерсон с прошитой насквозь несколькими очередями спиной, раскинув руки, уткнулся в закрытый люк звездолета. Следующая очередь сбросила уже мертвое тело лейтенанта с трапа на землю. Наверху осталась лишь забрызганная его кровью крышка люка.

Грега Хенинга смерть настигла в тот самый момент, когда он занес ногу, чтобы преодолеть последнюю ступеньку и оказаться на взлетной площадке. Зарядами каренфаеров ему снесло голову, и его тело отбросило вниз к началу лесной дороги.

Полу Риверсу повезло, из шести гангстеров Дрекслера в него не стал стрелять никто — трое стреляли в Эмерсона, трое в Хенинга, и генерал успел, пока бандиты были заняты его сослуживцами, выхватить из ножен шашку. Но больше он ничего не успел. В следующее мгновение огненный шквал убил отставного генерала.

— Где Дерк?! — зло выкрикнул Дрекслер. — Что мне эти офицеры! Мне нужна смерть Дерка Улиткинса! Найдите и убейте его!

Дерк поднимался на взлетную площадку прямо за Хенингом. Когда раздались выстрелы, он не сразу сообразил, что происходит, но когда обезглавленное тело Грега Хенинга упало на него сверху, забрызгав кровью костюм, Дерк бросился назад под защиту деревьев. Споткнувшись, он упал, переворачиваясь, пролетел несколько метров, больно ударяясь о каменные ступеньки. Парализатор, заткнутый за пояс брюк, провалился и выпал через правую штанину.

Последний раз перевернувшись, Дерк с размаху влетел в колючие кусты. Не разбирая дороги, в кровь расцарапав лицо, руки, Дерк прямо через колючие заросли продирался в глубь джунглей.

— Вон он! — услышал Дерк крики с края взлетной площадки.

Раздались выстрелы. Заряды каренфаеров с визгом проносились над самой головой, ударялись в стволы деревьев, воспламеняя кору, срезая ветки, листья, лианы. В чаще пронзительно кричали потревоженные выстрелами птицы, обезьяны. Постепенно удаляясь все дальше в глубь зарослей, Дерк смог заметить, что огонь по нему ведется неприцельно. И уже через несколько десятков метров Дерк мог успокоиться. Здесь, в джунглях, достать его из каренфаеров со взлетной площадки стало невозможно. Деревья, листья, тень служили хорошим прикрытием, защищая его от выстрелов. Но Дерк продолжал уходить дальше в джунгли на тот случай, если его будут искать.

Скайт опять оказался прав, когда посоветовал Дерку быть начеку с Дрекслером. Каким идиотом он был, бросив Скайта. Если бы не этот дурацкий поступок, скорее всего он уже держал в руках золото Браена Глума, а теперь он спасает свою жизнь, прячась в джунглях, без оружия, средств к выживанию и без возможности покинуть эту необитаемую планету. Дерк оказался точно в таком же положении, в каком бросил Скайта.

— Босс, я, кажется, попал в него. — Удойбидьж перестал стрелять и поднял каренфаер дулом вверх. Остальные гангстеры последовали его примеру.

— Сходить проверить? — спросил Дрекслера Фолмен.

— Не имеет смысла, — ответил босс. — Поставьте заряд на звездолет Скайта Уорнера. Без него Дерк обречен.

— Босс, этот звездолет принадлежит Скайту Уорнеру, — напомнил Фолмен. Вы же, как мне показалось,

Не хотите с ним ссориться?

— Фолмен, — обратился Дрекслер к бывшему члену экипажа «Валрус», — я был вынужден учтиво разговаривать с Уорнером, потому что нам нужен шифр от карты Браена Глума. В такой ситуации нужно быть дипломатом.

— Конечно, босс, — спокойно согласился Фолмен. Дрекслер посмотрел вслед Фолмену тяжелым взглядом. Тон, которым ответил Фолмен, ему не понравился. Дрекслер решил, что, когда придет время, первым он избавится именно от бывшего десантника.

Фолмен отдал распоряжения. Роскид и Скандер побежали за взрывчаткой. Через несколько минут они вернулись, таща с собой тяжелый ящик. Поставив его под днище звездолета, на котором прилетел Дерк Улиткинс, они открыли крышку и вставили в специальное гнездо взрыватель.

— На сколько ставить таймер, босс?

— Десять минут, — ответил Дрекслер.

Дерк сидел на пиджаке, который одолжил ему ныне покойный Грег Хенинг, и, прижавшись спиной к мшистому стволу гигантского дерева, завернув штанину брюк, рассматривал ушибленную коленку. Он удалился на почтительное расстояние, чтобы его не могли отыскать убийцы Дрекслера. Кожа вокруг царапин, которые Дерк получил, продираясь сквозь колючий кустарник, воспалилась и покраснела. А теперь еще давала о себе знать ушибленная нога. В горячке бегства Дерк не заметил, как ударился: скорее всего это произошло при спуске, когда он упал.

В стороне взлетной площадки Дерк услышал удаляющийся рокот звездолетного двигателя. Дерк прислушался. По звуку планету покидал «Стиллерс» Дрекслера. Интересно, что стало с кораблем Скайта Уорнера? Дрекслер мог оставить возле него засаду, чтобы поймать Дерка. Прежде чем бежать к площадке, следует дождаться темноты. Тогда у Дерка будет больше шансов добраться до звездолета. А если Дрекслер смог открыть входной люк? Тогда засада подстерегает Дерка внутри корабля.

Размышления Дерка Улиткинса прервал мощный взрыв. Дрогнула земля. На Дерка сверху упало несколько листьев, срезанных пролетевшим осколком. В джунглях что-то ломалось и падало. Поднялся гвалт и щебет. Тысячи птиц взлетели над кронами деревьев. Мимо Дерка, визжа и хрюкая, промчались несколько карликовых кабанчиков. Гвалт в джунглях еще долго не утихал после грохота взрыва.

Дерк опустил штанину, встал и, хромая, направился к взлетной площадке. По мере того как утихали крики животных, к Дерку подбиралось тоскливое чувство обреченности.

Вблизи от площадки деревья были повалены взрывной волной, и Дерку с трудом приходилось преодолевать образовавшиеся завалы. Картина, которая предстала перед его взором, когда Дерк добрался до места взрыва, убила в нем всякую надежду на спасение.

Каменная плита, используемая в качестве площадки для космических кораблей, от взрыва раскололась надвое. Ее поверхность превратилась в бесформенное нагромождение каменных глыб. От звездолета осталась лишь глубокая воронка, откуда подымался сизый дымок. Взлетно-посадочная площадка была уничтожена. Дрекслер не оставил Дерку никаких шансов.

Дерк сел на один из камней и, уронив голову на руки, заплакал. Он был растоптан. События сегодняшнего дня поставили точку в его жизни. Он так ничего и не добился. Мечты не осуществились. Богатство, о котором он грезил, исчезло, как мираж. Создать семью он не успел, друзей растерял. И в завершение, остался брошенным на необитаемой планете. Если бы у Дерка сейчас оказался бластер, он бы застрелился, но у него не было даже этого.

Птицы, успокоившись, спрятались в кронах деревьев. Утихли крики животных в зарослях. Из центра воронки перестал струиться дым. А Дерк все сидел на камне и не знал, что ему делать дальше. Вдруг его слух уловил приближающийся с востока рокот летающего мотоцикла. Дерк вскочил. Острая боль пронзила ногу, но он не обратил на нее внимания.

Над деревьями показался Скайт в солнцезащитных очках верхом на черном, блестящем «Пауэрдрайве». Он заметил Дерка и, помахал ему рукой. Вначале Скайт облетел место взрыва, затем снизился до трех метров и подлетел к Дерку.

— Дерк, тебе чертовски везет, — сказал Скайт, облокотившись о хромированный руль летающего мотоцикла. — Ты опять остался жив.

— Скайт, как я рад тебя видеть, — глядя заплаканными глазами снизу вверх, ответил, всхлипывая, Дерк.

— Говори громче, я из-за работы двигателя плохо тебя слышу.

— Говорю — рад тебя видеть! — крикнул Дерк.

— Вот это другое дело, — одобрительно сказал Скайт. — Где Эмерсон и остальные?

— Дрекслер прикончил всех!

— Я этого ожидал.

— Он и меня хотел прикончить! — пожаловался Дерк.

— Но ты ему оказался не по зубам? Дрекслер, как и я, недооценил тебя, намекая на то, как Дерк недавно поступил с ним, сказал Скайт.

— Не знаю, что нашло на меня, Скайт. Это все жадность…

— Что ты говоришь? Не слышу.

— Жадность, говорю!

— Что жадность?

— Моя жадность!

— Что твоя жадность?

— Я хотел один заполучить все золото! Но я бы потом обязательно вернулся за тобой!

— Хочется верить.

— Честное слово!

— Ладно, я за тобой заеду после того, как мы с Дрекслером достанем золото. — Скайт стал медленно подыматься выше.

— Скайт! Подожди! — испугавшись, что его оставят, закричал Дерк. — Не оставляй меня! Скайт прекратил подъем.

— Приведи мне хотя бы одну причину, по которой я, не должен оставлять тебя здесь? — спросил он.

— Мне причитается доля сокровищ. Я смогу компенсировать потерю твоего звездолета и стоимость груза!

— Меня это не интересует, — холодно ответил Скайт и тихонько тронул летающий мотоцикл с места.

— Скайт! Я твой друг в конце концов! — простирая руки к Уорнеру, выкрикнул Дерк.

Скайт остановил движение и, развернувшись, подлетел вплотную к Дерку.

— Друг? Хреновый из тебя друг, — сняв солнцезащитные очки и внимательно посмотрев Улиткинсу в глаза, сказал он. — Ну да ладно, будем считать, что ты меня убедил — вернешь стоимость звездолета и груза. Садись.

Дерк не стал просить себя дважды и со счастливой улыбкой на лице уселся позади Скайта.

— Я больше никогда не поступлю подобным образом. Ты можешь на меня рассчитывать, Скайт, — расчувствовавшись, сказал он.

— Бакстер этого не одобрит, — покачав головой, произнес для себя Скайт, надел очки и, нажав на газ, помчался на восток.

Скайт вывел летающий мотоцикл к руслу реки и помчался над водной поверхностью по направлению течения. В ушах шумел ветер, трепал волосы на голове. С зеленой поверхности воды, напуганные рокотом двигателя, подымались птицы. Уходили под воду крокодилы. Убегали в джунгли звери, вышедшие на водопой. Дерк вцепился в поручни с боков сиденья, щурился, стараясь спрятать лицо от ветра за спиной Скайта.

Через десять минут полета в том месте, где река делала поворот, на широком песчаном берегу Дерк увидел звездолет. Это был стандартный космолет среднего класса, какие сдают напрокат в конторах по найму. Тарелкообразный корпус на восьми телескопических опорах. Со стороны реки из корпуса звездолета был опущен трап, на котором сидел Дел Бакстер в камуфляжном костюме с гигантским «Спешэл Коммандос» в руках.

Скайт опустил «Пауэрдрайв» возле трапа.

— Ты все же его привез? — указывая на Дерка, поинтересовался Бакстер у Скайта.

— Привет, Дел, — поздоровался Дерк, слезая с сиденья.

— Я бы оставил его там, чтобы хорошенько проучить, — не отвечая на приветствие Дерка, продолжил Дел. — Прощать такие поступки нельзя!

— Он больше не будет, — выключив двигатель летающего мотоцикла, сказал Скайт и стал закатывать машину по трапу внутрь звездолета.

Дерк принялся помогать, толкая «Пауэрдрайв» с другой стороны. Дел шел следом, закинув крупнокалиберный бластер на плечо.

— Дерк, как ты мог так поступить? — спросил он.

— Так получилось, — повернувшись к Делу лицом, смущенно ответил Дерк.

— А что у тебя с лицом? Ты что, с кошкой целовался?

— Это? — Дерк потрогал царапины. — Об колючки поцарапался, когда от Дрекслера убегал.

— Неслабо. Тебе надо обработать раны антисептиком, — посоветовал Дел, когда мотоцикл был установлен в тамбуре звездолета.

— Я ему помогу, — раздался знакомый женский голос, и потрясенный Дерк увидел перед собой Молли — танцовщицу из «Золотой пирамиды». Она вышла из дверей, ведущих в рубку управления, одетая в облегающий блестящий комбинезон.

— Познакомься, — произнес Дел Бакстер, — моя жена Молли Бакстер.

— Что? — еще больше изумился Дерк.

— Да, Дерк, — пояснил Скайт. — Его жена. И если бы ты не подставил меня на Фабиане, я бы успел на их свадьбу.

— Я не знал, — выдавил из себя Дерк.

Молли улыбнулась. У Дерка слегка закружилась голова от этой улыбки.

— Дел, дорогой, — обратилась красавица к мужу, — между прочим, именно этот тип мне сунул сто кредитов во время последнего представления, — сообщила она.

— В следующий раз я оторву ему руки, — заверил Дел Бакстер.

Молли обняла Дела за шею и нежно поцеловала в губы.

— Обожаю, когда ты ревнуешь, — низким грудным голосом произнесла она.

— Теперь мне ясно, как Дел узнал, где тебя искать, — догадался Дерк Улиткинс, подходя к Скайту.

— Да, это Молли сообщила Делу, что некто Улиткинс собирается на Гамму Мертвой Розы за Скайтом Уорнером и приглашает для этого Дрекслера — хозяина «Золотой пирамиды», заведения, в котором она работает танцовщицей, — подтвердил догадку Скайт.

— Я бы не нашел логова Браена Глума, но Скайт догадался зажечь костры, и ночью я их смог разглядеть, — сказал Дел. Он спрятал бластер в стенной шкаф и, обняв жену за талию, направился к лестнице наверх.

— Только с третьего витка, — уточнил Скайт. — Два раза его звездолет пролетал над площадкой, не замечая костров.

Компания поднялась в рубку управления кораблем.

— Хорошо, что все обошлось и все живы. — Бакстер уселся в кресло пилота.

— Не все, — произнес Дерк. — Дрекслер прикончил троих офицеров с Фабиана.

— Мне их не жалко.

— Мне тем более, — согласился с Бакстером Скайт. — Я не забыл, что они собирались сделать со мной на Фабиане. Но это говорит о намерениях Дрекслера по отношению к своим компаньонам. Я думаю, что он собирается то же самое проделать с нами.

— Тогда зачем нам вообще встречаться с Дрекслером на планете Красный Зуб? — спросила Молли.

— Он взорвал наш звездолет, — ответил Скайт. — Необходимо получить компенсацию за причиненный ущерб.

— Да и золото Браена Глума не просто красивая сказка, моя дорогая, добавил Бакстер.

— Но это же опасное предприятие.

— И самое главное в этом деле, — засмеялся Бакстер. — Чем опаснее, тем интереснее.

— Ты всегда был смелым авантюристом, дорогой, за что я тебя и полюбила. Молли заняла кресло рядом с Бакстером. — Я пойду за тобой до самого конца, мой капитан.

Скайт с Дерком уселись позади молодоженов, молча посмеиваясь над их разговорами, пристегнулись ремнями к креслам, проверили системы.

Бакстер включил двигатели, убрал трап, закрыл входной люк.

— Любимая, я подарю тебе эту звезду, светом нетленным озарит она путь в бесконечность, — произнес он, обращаясь к Молли и театральным жестом показывая на светящуюся в главном мониторе звездную систему Красный Зуб. Двигатели заработали на полную мощность, и звездолет, набирая скорость, помчался навстречу космической пустоте.

 

Глава 3.3.

На планете Красный Зуб, вращавшейся вокруг розового солнца, было три города. Лампасиболсити считался самым большим из них. В этом грязном городишке с домами в два—три этажа жили в основном мелкие посредники и частные предприниматели, пользующиеся тем, что на Красном Зубе существовало нечто вроде открытой торговли. Здесь можно было продать и купить все, что угодно, от использованных подгузников до ядерных ракет, и никто не станет спрашивать, откуда у вас этот товар или право на его приобретение. Сам Браен Глум в свое время часто пользовался предоставляемой здесь анонимностью. Свобода предпринимательства была одной из основных составляющих развития таких городов, как Лампасиболсити на планете Красный Зуб. И только благодаря ей на пустынной планете с бедными природными ресурсами появилась цивилизация и стали развиваться города.

Лампасиболсити стоял посреди степей экваториальной части планеты, у которой были всего два океана, находящихся на Южном и Северном полюсе. Они соответственно и назывались: «Южное море» и «Северное море». Северное море постоянно было покрыто льдами, а у Южного раз в год, когда в этом полушарии наступало лето, появлялась тонкая каемка воды, свободной от ледяной корки.

Два других города — Гуаносити и Рокотабилоджон — расположились на той же параллели, что и Лампасиболсити. Таким образом, торговец, прилетавший на планету, всегда мог направить свой звездолет в один из городов в дневное время или в ночное, кому как больше нравилось, и безотлагательно совершить сделку по купле—продаже товара.

Степи со скудной растительностью вокруг Лампасиболсити служили отличным естественным космодромом. На их бескрайних просторах всегда можно было увидеть десятка два—три звездолетов из разных уголков галактики. Кто приземлялся поближе к городу, кто подальше, чтобы избежать любопытных глаз. На коричнево-красной поверхности планеты повсюду были заметны следы стоянок космических аппаратов: обгорелые участки земли, следы от опор звездолетов, кучи испортившегося товара, мусор. Когда начинались пыльные бури, происходившие на планете два раза в год, то весь мусор уносило ветром, следы от космических кораблей засыпало песком, и не надо было следить за чистотой. К тому же экологов на планете Красный Зуб не видывали ни разу за все существование этой космической зоны свободного предпринимательства.

Встречу с Дрекслером решено было проводить в одной из гостиниц города Лампасиболсити под незамысловатым названием — «Приют удачливого купца», сокращенно ее называли — ПУК. В Лампасиболсити было две гостиницы под таким названием, одну называли «Маленький ПУК», а другую «Большой ПУК». Дрекслер настоял, чтобы встреча состоялась в «Большом ПУКе», аргументировав свое решение тем, что в солидном заведении более спокойная обстановка, в отличие от дешевых гостиниц, как «Маленький ПУК», где в основном останавливались сомнительные личности, к которым Дрекслер, как ни странно, себя почему-то не относил.

Команда Скайта, посовещавшись, согласилась с предложением Дрекслера, так как в нем был резон — криминогенная обстановка в городе, да и на планете в целом, была накалена до предела. Она, собственно, соответствовала тому контингенту, к которому относилось большинство свободных предпринимателей и коммерческих агентов. Нередки были случаи пиратского захвата кораблей прямо на орбите планеты, да и на самой стоянке в степи надолго оставлять корабль без присмотра было опасно. В многочисленных барах постоянно возникали драки со стрельбой и поножовщиной. Редкая ночь обходилась без того, чтобы кого-нибудь не пристрелили или не зарезали. На плохо освещенных улицах постоянно кого-нибудь грабили. В темное время суток на каждом углу можно было увидеть проститутку. Раз в неделю в одном из городов планеты Красный Зуб совершалось разбойное нападение на банк. И в то же самое время города походили на большие брокерские конторы, где без перерыва кто-то что-то продавал и покупал. Сделки совершались на биржах, в барах, на улицах и даже в постелях.

За порядком в Лампасиболсити следил один-единственный шериф и несколько его подчиненных. Их работа в основном состояла в том, чтобы под утро посещать места, где ночью произошли преступления, и составлять акты. С наступлением темноты шериф спешил укрыться в своем полицейском участке и там дождаться следующего дня. Такая непростая была у него работа.

Крупные компании заботились о своей безопасности сами, нанимая охрану из крутых парней. Но иногда это выходило им боком. В Гуаносити в одном из дорогих, по меркам этого города, ресторанов охрана избила подвыпившего посетителя, заодно облегчив его карманы на сто тысяч. Никто из них и не подозревал, что этим пьяницей оказался не кто иной, как сам Брэд Резерфорд, капитан посудины под названием «Черная вдова». На следующий вечер сорок висельников с этого эсминца, бороздившего космические просторы исключительно под черным флагом, заявились в тот ресторанчик. Сейчас на месте старого здания построили казино. Оно носит название «Черная вдова» в память о событиях той ночи. Как писала одна из газет в то время: «Хоронить было некого».

Звездолет Дел Бакстер приземлил недалеко от города, чтобы до него, в случае чего, можно было быстро добраться. Вооружившись, команда в составе Скайта Уорнера, Дела Бакстера, Молли Бакстер и Дерка Улиткинса в заштопанном во время полета супругой Бакстера генеральском мундире, у которого к тому же теперь были отрезаны по локоть рукава, на двух летающих мотоциклах направилась к месту встречи.

Дерк немного нервничал, когда решался вопрос о месте проведения переговоров, так как боялся встречи с Доктором Хастом, которому продал бракованное оружие Скайта по пути на Плобой несколько дней назад. Но эту сделку он совершил не в Лампасиболсити, а в Гуаносити и поэтому надеялся, что Хает не сможет за то короткое время, что необходимо для расшифровки карты, узнать, что Дерк вернулся, и тем более найти его.

Гостиница «Приют удачливого купца» представляла собой трехэтажное здание из серого бетона с узкими окнами, больше похожими на бойницы старинного замка. Располагалась она на центральной улице Лампасиболсити, как раз напротив полицейского участка. Перед входом в гостиницу находилась охраняемая стоянка машин. На первом этаже размещался гостиничный бар и просторный вестибюль.

Оставив мотоциклы на стоянке, компания вошла внутрь. Первым шел Скайт, за ним Бакстер с Молли, а последним Дерк Улиткинс. Дрекслер уже ожидал их, сидя на широком диване для посетителей напротив конторки дежурного. Рядом с Дрекслером сидели Фолмен и Ной Удойбидьж. За спинкой дивана стояли Роскид и Скандер и двое других телохранителей. Все они были хорошо вооружены и решительно настроены.

Появление Дерка Улиткинса застало Дрекслера врасплох. Он-то думал, что Дерк остался на необитаемой планете в обществе обезьян, попугаев и мертвых офицеров с Фабиана, и увидеть его здесь никак не ожидал. Но Дрекслер смог быстро справиться с удивлением.

— Скайт, никак не думал, что ты вернешься за человеком, который бросил тебя на необитаемой планете, — произнес он.

— Это мои проблемы, — ответил на это Скайт, остановившись в двух шагах от дивана.

— Но после того, что случилось на Гамме Мертвой Розы, Дерк, наверное, жаждет моей смерти? Ведь это так, Дерк? — спросил Дрекслер и подмигнул ему.

Дерк ничего не ответил, хотя его взгляд говорил сам за себя.

— Я вижу, что это так, — снова улыбнулся Дрекслер. — Но это меня волнует не так сильно, как то, что долю сокровищ теперь снова придется делить на пять частей, когда я уже строил планы на две четвертых, что полагались нам с Фолменом.

— Тебе действительно не повезло, — посочувствовал Скайт. — А теперь займемся делом. Диск у тебя с собой?

— Разумеется, я же вам полностью доверяю.

— Мы тебе тоже. Особенно Дерк Улиткинс.

— Зачем ты так? На моем месте ты бы поступил точно так же.

— Я не на твоем месте. Дрекслер сверкнул взглядом.

— Что ты предлагаешь? — сухо спросил он.

— Снимем две комнаты в разных частях гостиницы с компьютером в каждой, соединим их по модему. Ты вставишь диск, а я введу пароль. После расшифровки каждый из нас одновременно получит свой экземпляр карты с маршрутом.

— Ты предлагаешь отправиться в путь порознь? — задумчиво осведомился Дрекслер. — Я рассчитывал на дружескую компа…

— И еще, — прервал Дрекслера на полуслове Скайт Уорнер, — если наши пути еще раз пересекутся — это будет нашей последней встречей. Поэтому сделай так, чтобы для моего бластера было поменьше работы.

— Ты прав, Скайт Уорнер, — поднимаясь с дивана, произнес Дрекслер. — Зачем попусту молоть языком? Займемся делом. Только насчет последней встречи, возможно, именно сейчас мы с тобой видимся в последний раз.

— Вполне возможно, — согласился Скайт. Дрекслер направился к гостиничной стойке. Фолмен и Удойбидьж, встав с дивана, последовали за боссом и остальными.

— Номер моей комнаты — сто, — сообщил Дрекслер, показывая Скайту полученную от служащего бирку с ключами.

— Наш номер — двести сорок, — отозвался Скайт.

— Жду твоего звонка, Скайт Уорнер. — Дрекслер и его люди направились к лестнице наверх. Они поднялись по мраморным ступенькам, и, когда их нельзя было ни увидеть, ни услышать, Дрекслер притянул к себе за рукав Фолмена.

— Это ты виноват, что Дерк жив. На Гамме Мертвой Розы я приказал убить его, а ты вместо этого стал стрелять в офицеров Фабиана, — сказал он, тяжело дыша прямо в лицо своему подручному.

— Но они первыми вышли из джунглей, босс. Да и кто мог предположить, что Скайт после всего вернется за Дерком, — стал оправдываться Фолмен.

— Ты прав в том, что никто не мог предположить, что Скайт вернется, но я приказал тебе не предполагать, вернется или не вернется Скайт, а убить Дерка Улиткинса. Ты не выполнил мой приказ. А знаешь, как я поступаю с теми, кто не выполняет мои приказы?

Фолмен нервно сглотнул.

— Ты знаешь… — продолжил Дрекслер, увидев страх в глазах Фолмена. — Я не поступаю с тобой так, как должен был бы поступить, не потому, что с тобой я получу в два раза больше золота Браена Глума — я получу все золото Браена Глума, я не поступаю с тобой так, как поступил с адвокатом Лерни Чафиком, чьи останки давно обглоданы пираньями; комиссаром Янсоном, переставшим брать у меня взятки и теперь коротающим время в одной из бетонных опор моста через пролив; Хэлом Вайфиксом, соблазнившимся на программу по защите свидетелей и давшим на меня показания, у меня до сих пор где-то лежит мыло, в котором видна пуговица от его пиджака; и многих других — я не поступаю с тобой так, потому что ты мне нравишься, парень. Мы начинали вместе, и ты всегда был на моей стороне. Поэтому, Фолмен, я даю тебе еще один шанс, не упусти его. Когда карта будет у нас в руках, отправляйся в номер двести сорок и убей всех, кого там найдешь.

За этим разговором они подошли к дверям своего номера и зашли внутрь.

Когда Дрекслер в компании телохранителей стал подниматься по лестнице к доставшемуся гостиничному номеру, Скайт подозвал к себе Дерка.

— Возьми еще несколько номеров, — сказал он.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Хорошо, — согласился Дерк и подошел к конторке управляющего.

— Слушаю вас, — осведомился смуглый мужчина в черном костюме и галстуке-бабочке.

— Дайте мне, пожалуйста, еще три номера, — сказал Дерк.

Управляющий, нисколько не удивившись, вежливо улыбнулся. За годы работы в гостиничном бизнесе на Красном Зубе он повидал многое, и странным поведением постояльцев его удивить было непросто.

— Прошу. Все номера на разных этажах. На чье имя записать? — передавая ключи, лишь поинтересовался он.

— На Дерка Улиткинса, — ответил Дерк и направился к поджидавшим его компаньонам.

Клерк внимательно посмотрел вслед приезжим и, когда те скрылись в боковом коридоре, снял телефонную трубку.

— Алло, соедините меня с Гуаносити, — попросил он. Через какое-то время в трубке послышался вкрадчивый голос. Если бы змеи умели говорить, они говорили именно так. Клерк облизал вдруг пересохшие губы.

— Доктор Хает, человек, которого вы ищете, только что снял номер в «Большом ПУКе», — произнес он и, выслушав ответ, повесил трубку. После этого он обтер носовым платком побледневшее лицо и налил себе из графина воды. Нервы стали сдавать — он слишком долго работал в гостиничном бизнесе.

Одноместный номер, который выбрал Скайт из трех, снятых Дерком, выходил единственным узким окном на стоянку перед гостиницей, где находились летающие мотоциклы. Из окна было хорошо видно здание полиции на противоположной стороне. Внутреннее убранство комнаты состояло из кровати, стенного шкафа и столика с компьютером, принтером и видеофоном.

Разместившись так, чтобы Дрекслер мог бы во время разговора видеть всех, кто присутствует в комнате, Скайт вызвал номер Дрекслера. На том конце сразу сняли трубку.

— Ты заставляешь себя ждать, Скайт Уорнер, — произнесло лицо Дрекслера с экрана видеофона.

— Поспешишь — людей насмешишь, — ответил Скайт. — Не вижу, чтобы все твои «гориллы» были на месте.

Дрекслер отодвинулся от экрана, чтобы Скайт смог увидеть весь номер. Фолмен, Удойбидьж и остальные люди Дрекслера, все были там.

— Зря ты не доверяешь мне, Скайт Уорнер, — я играю честно, — заметил он.

— Хорошо, — одобрил Скайт. — Тогда приступим. — Он включил компьютер. Дрекслер сделал то же самое и вставил диск. Соединив компьютеры по модемной связи, Скайт набрал код, и процесс дешифрации пошел.

С замершим сердцем Дерк смотрел, как из принтера появляется лист бумаги, где рукой самого Браена Глума было обозначено место с несметными сокровищами. Многие, не раздумывая, отдали бы за этот лист половину своей жизни, чтобы оставшуюся прожить в роскоши и богатстве, не зная ничего невозможного. И вот судьба выдала этот билет в рай Дерку и его друзьям.

Скайт взял лист и быстро просмотрел его.

— Есть! Это то, что нужно. Теперь, быстро из гостиницы! — сказал он и, спрятав лист в карман, заспешил к двери.

Оглядевшись по сторонам, Скайт вышел в коридор. Бакстер предусмотрительно достал из кобуры бластер, его примеру последовала Молли. Быстрым шагом компания направилась к лестнице. Перед тем, как спуститься, Скайт остановился и выглянул из-за угла. В просторном вестибюле гостиницы, кроме смуглого клерка за конторкой и нескольких незнакомцев, никого не было видно. Если бы люди Дрекслера устроили здесь засаду, то Скайт сразу бы заметил их.

— Спускаемся, — сказал Скайт.

И в этот самый момент со стороны черной лестницы в коридор выскочил один из телохранителей Дрекслера. В руке он держал бластер.

— Они здесь! — закричал телохранитель и сходу выстрелил.

Он торопился и поэтому не смог хорошо прицелиться. Заряд его бластера попал в потолок над головой Дерка Улиткинса, осыпав того раскаленной штукатуркой. Бакстер и Молли, развернувшись, одновременно выстрелили в ответ, а Дерк, пригнув голову, проскочил из коридора на лестницу в вестибюль.

— Наконец я нашел тебя, засранец! — услышал Дерк знакомый шепелявый голос. Он посмотрел вниз по лестнице, в сторону говорившего.

У последней ступеньки в вестибюле, в окружении шести мордоворотов стоял высокий, сухого телосложения джентльмен в черном кожаном пальто и черной широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Его тонкие губы кривились в довольной усмешке.

— О боже! — К своему ужасу, Дерк узнал в неприятном джентльмене Доктора Хаста, которому продал бракованное оружие. Худшие опасения Дерка подтвердились.

— Самое время подумать о господе, — произнес Хает, не спеша извлекая из кармана пальто пистолет с ужасно длинным дулом.

— Какие дела у тебя с этим джентльменом? — поинтересовался из-за спины у Дерка Скайт Уорнер.

— Он обманул меня, продав бракованное оружие. Это дело чести, — вместо испуганного Дерка ответил Скайту Доктор Хает. — И если ты, парень, не хочешь составить этому недоноску компанию на тот свет, то уноси поскорее свою паршивую задницу.

Слова, да и сам тон, которыми они были сказаны, чертовски не понравились Скайту Уорнеру. Он вышел вперед и опустил руки на свой пояс с двумя бластерами.

— Во-первых, это было мое оружие; во-вторых, дело чести решается один на один, а не с помощью шести вооруженных кретинов; и, наконец, в-третьих, под такими словами необходимо расписываться кровью…

Рука, в которой Хает держал пистолет, дернулась, но поднять оружие он не успел. Заряд из бластера Скайта Уорнера снес ему голову. Дымящаяся шляпа Доктора Хаста, забрызганная кровью и мозгами, отлетела в сторону и упала за конторку, где прятался управляющий гостиницей. Выстрел второго бластера Скайта свалил одного из подручных Доктора. Дерк Улиткинс, придя в себя, достал свое оружие, и его выстрел настиг другого. Четверо оставшихся в живых бросились прочь, но добежать до дверей смог лишь один из них, остальные остались лежать на забрызганном кровью мраморном полу вестибюля.

— Кто это был? — спросил Дерка Скайт, когда дело было сделано.

— Доктор Хает.

— Доктор ему больше не понадобится, — высказал мнение Скайт, убирая бластеры обратно в кобуры.

— Ему теперь и священник не понадобится, — заметил Дерк.

За их спинами в коридоре раздались выстрелы. После чего появились Бакстер с Молли.

— Люди Дрекслера нас преследуют! — возбужденно сообщили они. — Нужно скорее уносить ноги! Компания побежала вниз по ступеням.

— А это кто? — увидев разбросанные по всему гостиничному вестибюлю трупы, спросил Бакстер.

— Это были знакомые Дерка, — на ходу ответил Скайт.

— Что они хотели?

— Они это уже получили.

Выстрел каренфаера с пронзительным визгом взрезал стекло гостиничной двери перед самым носом у беглецов. Стреляли с улицы из-за капота большого черного флаера. По-видимому, там прятались оставшиеся в живых люди Доктора Хаста. С того места площадка перед гостиницей, где стояли летающие мотоциклы, была видна как на ладони, и выходить наружу было самоубийством.

В это самое время, как стрелки, засевшие за капотом флаера на улице, не давали выйти Скайту и его друзьям, по гостиничной лестнице сверху послышался топот — это спускались люди Дрекслера!

— За мной! — крикнул Скайт, бросившись к проходу в гостиничный бар.

Еще один выстрел каренфаера снаружи, пролетев огненной стрелой, впился в стену в сантиметре от Дерка Улиткинса, бегущего за Скайтом в помещение бара.

В полутемном помещении, где тихо играла музыка, плавно мигали разноцветные лампы светомузыки и на эстраде танцевали две полуголые девицы, в этот час народу было мало, но появление под звуки выстрелов группы вооруженных людей вызвало настоящий переполох. Завизжав, танцовщицы исчезли за кулисами, оставив на эстраде пикантные части своих туалетов. Редкие посетители, прикрывая головы руками, спрятались под столики.

Подскочив к стойке бара, Скайт схватил бармена за лацканы его сорочки, но не рассчитал силы, бумажная ткань с легкостью порвалась, и сорочка осталась в руках Скайта, а шокированный бармен с бледным лицом и трясущимися руками остался стоять в одной черной бабочке. Его тощее тело покрыли крупные мурашки.

Скайт отшвырнул сорочку и достал бластер.

— Где черный ход?! — заорал он на бармена. Но внезапно раздетый служащий общепита, не соображая, что от него хотят, вместо того чтобы просто показать направление, в шоке открыл кассу и стал доставать наличность. Скайт отшвырнул протянутые деньги, чем еще больше шокировал молодого человека, который перестал вообще что-либо соображать.

В этот момент в бар ворвался Скандер с армейским каренфаером наперевес. Бакстер и Молли встретили его огнем бластеров, но Скандер оказался проворным. Бросившись на пол, он перевернулся и, откатываясь в сторону, открыл шквальный ответный огонь. Заряды стали рваться по всему бару, попадая в столики, стойку, стены, потолок, вспарывали кожаную обивку диванов. Лопались, рассыпаясь брызгами осколков, лампы, бутылки, зеркальные панели. Воспламенился эстрадный занавес, целлулоидное покрытие сцены. Заполыхало виски из разбитой бутылки.

Следом за Скандером в бар проникли Фолмен и Удойбидьж и спрятались за колонны, поддерживающие потолок. Выглядывая из-за своего укрытия, они принялись стрелять из бластеров.

Скайт перепрыгнул через стойку бара, сбил с ног ополоумевшего от страха бармена и сам спрятался за ее массивное основание. Его примеру последовал Дерк Улиткинс. Бакстер со своей женой Молли укрылись за массивным кожаным диваном возле самой сцены.

Поменяв энергетическую батарею на одном из бластеров, Скайт выглянул в зал, дважды выстрелил по колонне, за которой прятался Фолмен, и сразу спрятался обратно. Тут же, в то место, где только что была его голова, ударило несколько зарядов. В этот момент Дерк, высунувшись с другого края, произвел один прицельный выстрел. В зале раздался крик и страшные ругательства, которые не могли заглушить даже раздающиеся выстрелы и шум пламени.

— Дерк! Я оторву твои поганые руки! — перекрывая грохот выстрелов, закричал Фолмен. — Будь ты проклят! Ты прожег мой любимый костюм за тысячу кредитов!

— Я рад это слышать! — ответил Дерк. — Надеюсь, это был твой последний костюм!

— Подонок! — Фолмен пять раз подряд выстрелил по стойке бара в то место, где скрывался Дерк.

— Кретин! — отозвался Дерк.

Фолмен выстрелил еще два раза.

Скайт прекрасно понимал, что они находятся в ужасно невыгодном положении и достать их Дрекслеру здесь будет несложно, это лишь дело времени. Пламя от пожара, вызванного перестрелкой, подбиралось к его ногам. Становилось трудно дышать. Скоро придется покинуть укрытие, и тогда люди Дрекслера перестреляют их всех, словно в тире.

Неизвестно, как бы развивались события дальше, если бы бармен, пришедший немного в себя, не открыл маленькие дверцы в стене под стойкой бара, которые Скайт раньше принял за дверцы шкафчика, и не пополз в образовавшийся проход. Это, оказалось, была шахта грузового лифта, ведущая в подвал гостиницы. Через нее в бар, из располагавшихся внизу кухни и склада, доставлялись напитки и закуска. Когда бармен исчез в шахте, Скайт крикнул Бакстеру и Молли, чтобы они перебирались из-за дивана под защиту стойки. Прикрывая отход четы Бакстеров, он с Дерком открыл шквальный огонь по противнику, заставив людей Дрекслера спрятаться за укрытия.

Первым в шахту спустилась Молли, за ней полез Бакстер и Дерк. Когда ботинки Дерка исчезли в черном проеме, Скайт достал с полки литровую бутылку виски «Черного Саймона».

— Эй, приятели! — в это время раздался из зала самоуверенный голос Фолмена. — Что-то вас не слышно. Неужели у вас кончились патроны?! — Не получив ответа, Фолмен спросил вновь: — Не жарко вам там?!

Правая часть стойки бара пылала вовсю. Огонь уже подбирался к середине, и Фолмен это прекрасно видел, он уже предвкушал скорую расправу над бывшим капитаном и его друзьями.

— Не мучайтесь, выходите к нам! Обещаю быструю и безболезненную смерть!

— Фолмен, ты уже все за нас решил?! — отозвался Скайт из-за своего пылающего укрытия. Языки пламени обжигали Скайту лицо, прикрываясь локтем, он взял бутылку за горлышко.

— Капитан, тебя я убью первым! — обрадовавшись, что ему все-таки ответили, сообщил Фолмен.

— Прежде выпей за упокой! — швырнув виски «Черный Саймон» в направлении, откуда раздавался голос Фолмена, крикнул Скайт и выстрелил в летящую бутылку.

Огненный поток воспламенившегося виски обрушился на колонну, за которой прятался бывший десантник. Он дико заорал и, объятый пламенем, бросился прочь из помещения бара. Словно горящий факел, Фолмен метался, натыкаясь на стены, пока не споткнулся о ступеньки лестницы. Упав, Фолмен, крича и завывая, стал кататься по полу, а подбежавший на выручку Роскид принялся сбивать с него пламя своим пиджаком. Но Скайт ничего этого не видел. Сразу после того, как Скайт бросил бутылку, он прыгнул в шахту грузового лифта следом за своими компаньонами.

Преодолев шахту лифта, Скайт вылез в хорошо освещенное подвальное помещение. Здесь располагалась гостиничная кухня. Повар — толстый мужчина с пышными черными усами, в белом переднике и высоком колпаке, испуганно таращась на бластер Дела Бакстера, стоял, прижимаясь толстым задом к столу, на котором перед большой микроволновой печкой лежала груда нарезанных овощей, и показывал пучком зеленого салата, находящегося в его руках, в дальний конец кухни.

— Выход там, господа, — удивительно тонким голосом, совсем не подходящим к его внушительной комплекции, проговорил он.

— Наконец-то! — воскликнул Дерк Улиткинс, когда Скайт вылез из шахты лифта. — Чего ты там так задержался?

— Решил угостить Фолмена выпивкой, — ответил Скайт, подходя к друзьям. И уже обращаясь к повару: — Куда выходит эта дверь?

— На гостиничный двор, — немедля сообщил толстяк.

— Молодец, — похвалил его Скайт. — Только в меню следует писать, что все блюда вашей кухни приготовлены с помощью микроволнового излучения.

— Учтем, — бледнея, произнес повар.

— Уж пожалуйста, а то продаете по завышенным ценам, словно первосортный товар, когда там не осталось никаких витаминов.

Дел Бакстер со своей очаровательной супругой побежали вдоль шкафов с кухонной утварью к выходу. За ними последовали и Скайт с Дерком, оставив напуганного повара размышлять на тему вкусной и здоровой пищи.

Двустворчатая дверь, как и сказал толстяк, вела на узкий гостиничный двор, который, в свою очередь, выходил в переулок, примыкавший к центральной улице, где располагалась стоянка с летающими мотоциклами, оставленными там Скайтом и его друзьями. Бегом преодолев дворик, команда выбралась в переулок. Вокруг никого не было видно. Перестрелка, возникшая возле гостиницы, заставила прохожих покинуть улицу и укрыться за стенами домов.

Первым до угла, за которым открывалась площадка перед гостиницей, добрался Дел Бакстер. Он прижался спиной к стене и приготовил бластер. Молли, повсюду неотступно следующая за своим мужем, прислонилась рядом. Подошли Дерк и Скайт.

— Что там? — спросил Скайт.

Бакстер на мгновение выглянул из-за угла.

— Все по-прежнему: флаер, за которым прячутся стрелки, стоит там, где и раньше: наши мотоциклы на месте. До них метров пятьдесят. Если бы стрелков что-нибудь отвлекло, мы бы успели до них добраться.

— Опасно, — заметил Дерк.

— Нужно рискнуть, — сказал Бакстер. Молли прижалась к своему супругу.

— Ты такой мужественный, — томно произнесла она.

— Хорошо, — согласился Скайт с Бакстером. — Двое прикрывают, а другие двое заводят машины.

— Кто прикрывает?

— Я и Молли, — ответил Дерку Скайт. — А ты с Бакстером заводишь мотоциклы. Все нужно сделать быстро и четко.

Пока они переговаривались между собой, на площадке перед гостиницей завязалась интенсивная перестрелка. Бакстер выглянул из-за угла посмотреть, что там происходит.

— Стрелки Доктора Хаста завязали перестрелку с Дрекслером. Один из его парней лежит на ступеньках, похоже, он больше не встанет. Кто он — не знаю. Костюм как у Роскида. Может быть, это и Скандер, но, к сожалению, точно не Дрекслер, — сообщил он об увиденном.

Вдруг раздался вой реактивного противотанкового снаряда, и затем последовал мощный взрыв. Бакстер вновь выглянул из-за угла.

— Черт! — воскликнул он. — От флаера Хаста ничего не осталось!

— Вперед! — скомандовал Скайт и первым выскочил из-за укрытия.

На месте машины Доктора Хаста дымились искореженные остатки. В здании полицейского управления, гостинице и близлежащих домах выбило все стекла. Звенела пожарная сирена. От взрыва загорелось несколько припаркованных на стоянке автомобилей, но, к счастью, мотоциклы оказались не повреждены. Дерк Улиткинс забрался на сиденье одного из них и завел двигатель, Бакстер принялся заводить другой.

Пока Дерк и Бакстер возились с мотоциклами, Скайт и Молли держали под прицелом бластеров выбитые окна гостиницы, откуда в любой момент могли показаться люди Дрекслера.

— Поехали! — крикнул Бакстер, когда двигатель его мотоцикла, чихнув, заработал на полную мощность.

Молли спрятала бластер и села сзади, обняв Бакстера за талию. Скайт запрыгнул на сиденье сзади Дерка Улиткинса. Машины рванули с места, быстро набирая высоту.

В последний момент Скайт заметил, как из входных дверей появился Ной Удойбидьж. Спутать его уродливое лицо с чьим-то другим было невозможно. В руках Ной держал еще дымившуюся пусковую трубу гранатомета, из которого был уничтожен флаер Хаста. Что-то выкрикнув, он отбросил пустой гранатомет, выхватил бластер и стал стрелять вслед беглецам. Из вестибюля выбежали Дрекслер и Скандер. Пока Дрекслер кричал, неистово потрясая кулаками, Скандер выпустил по удаляющимся мотоциклам длинную очередь из каренфаера.

Казалось, что самое худшее уже позади. Летающие мотоциклы набрали скорость и вышли из опасной зоны. Они подлетали уже к черте города, когда Дел Бакстер вдруг направил свой мотоцикл к поверхности планеты, опустив его на узенькой улице под единственным горящим фонарем. Дерк последовал за ним, чтобы узнать, что случилось. Когда он подлетел к машине Бакстера, то стало видно, что что-то случилось с Молли.

Бакстер, обхватив свою жену, снял ее с сиденья и положил рядом с корпусом мотоцикла. Молли слабо стонала и держалась рукой за левый бок. В том месте ее комбинезон был пропитан кровью. Тоненькая красная струйка просачивалась сквозь пальцы. Молли побледнела, взгляд потускнел. Она в любой момент могла потерять сознание.

— Молли, любимая, не оставляй меня! — со слезами на глазах умолял Бакстер, стоя возле жены на коленях. — Скажи, что с тобой все в порядке!

— Со мной все в порядке. Я люблю тебя, Дел, — произнесла женщина слабеющим голосом и потеряла сознание.

Дел Бакстер заплакал.

— Бакстер, возьми себя в руки! — тряхнув друга за плечо, произнес Скайт. Слезами ей не поможешь. Хватит терять время. Твою жену необходимо срочно везти в больницу.

— Да! — воскликнул Дел. В его голосе появилась надежда. — Но на мотоцикле в таком состоянии ее везти невозможно!

— За углом того дома, когда мы пролетали над ним, я заметил автомобиль, сообщил Дерк.

— Пригони его сюда, — одобрил это предложение Скайт. — Постарайся сделать это побыстрее, а мы с Бакстером попробуем пока остановить кровотечение.

Дерк побежал выполнять поручение.

Скайт и Бакстер разорвали куртку Дела, сделали накладку и с помощью ремня для бластера плотно закрепили на ране. Женщина потеряла много крови. Пульс еле прощупывался. Скайт понимал, что рана опасная и без срочной операции Молли долго не протянет. Это понимал и Бакстер, только не хотел в это верить.

Послышался приближающийся шум машины, и из-за угла дома вырулил Дерк Улиткинс на полицейском джипе с гирляндой сине-красных огней. Он остановился возле раненой и открыл двери.

— Ты хоть видел, что за машину угоняешь?! — поинтересовался Скайт. — Это уже не пьяная перестрелка в гостинице — это кража полицейской собственности. Если нас поймают, то в лучшем случае нас ожидает несколько лет тюрьмы.

— Другой не было.

— Это даже хорошо, что полицейская машина, — неожиданно обрадовался Бакстер. — На ней я быстрее доберусь до больницы. — Он аккуратно взял жену под мышки, Скайт поднял Молли за ноги, и они перенесли ее на заднее сиденье джипа. Дерк помог им втащить раненую женщину и выбрался из машины.

— Теперь я справлюсь один, — забираясь на водительское место, сообщил Бакстер. — Ступайте, а то Дрекслер и так уже получил приличную фору.

Взревел двигатель, но прежде чем рвануть с места, Бакстер выглянул в боковое окно:

— Скайт! Пообещай мне, что Дрекслер за все заплатит.

— Он получит сполна. Обещаю.

Из-под бешено закрутившихся колес джипа полетели песок и камни. Поднимая клубы пыли, машина помчалась по направлению к центральному госпиталю Лампасиболсити. Уже в дальнем конце улицы Бакстер включил сирену и полицейские огни на крыше.

— Скайт, — обратился к своему напарнику Дерк Улиткинс, когда, мигая огнями и завывая сиреной, джип исчез за поворотом на центральную улицу, — как я понимаю, ты только что пообещал Бакстеру избавиться от Дрекслера. Значит, золото теперь будем делить только на нас двоих?

Скайт ничего не ответил, повернулся и направился к мотоциклу.

— Отлично! — обрадовался Дерк, приняв молчание Скайта за подтверждение своих слов. — Мне нравится такой расклад!

— Потом разберемся. Вначале нужно догнать Дрекслера. Он, наверное, уже мчится к месту, обозначенному на карте Браена Глума, — сказал Скайт, включая двигатель.

— Да, да я понимаю. — Дерк вскочил на сиденье второго мотоцикла. — Нужно спешить.

Подняв мотоциклы в воздух, напарники помчались к звездолету.

Добравшись до корабля, Скайт и Дерк втащили летающие мотоциклы вовнутрь и немедля поднялись в рубку управления.

Скайт выложил на стол перед Дерком распечатку карты Браена Глума. Теперь, когда Дел Бакстер выбыл из игры из-за ранения жены, единственным компаньоном Уорнера остался Дерк Улиткинс, который с плохо скрываемым нетерпением принялся рассматривать записи бывшего капитана пиратского корабля.

Первая строчка содержала одно предложение: «В конце маршрута, чьи координаты записаны на этом листе, находится то, что ищет каждый. Б.Г.». Так как эта фраза не была зашифрована, по всей видимости, именно эту строчку и прочитал Дрекслер, перед тем как решиться на то, чтобы бросить свой бизнес в Плобитауне и отправиться в космическое путешествие.

— Отлично! Отлично! — несколько раз возбужденно воскликнул Дерк. — Это именно то, что нам надо! Дорогая! — Дерк поцеловал лист бумаги. — Ты приведешь нас к золоту!

— Не забывай, что точно такая же карта и у Дрекслера, — заметил Скайт.

— Ничего страшного. Дрекслер не настолько хорош, чтобы вставать у нас на пути. А если он это сделает, то это будет его последняя ошибка.

— Я бы не был настолько самоуверен. Нас теперь всего двое, а у Дрекслера как минимум еще четверо, не считая его самого.

— Меня это не остановит.

— Час назад у тебя была возможность решить вопрос с Дрекслером раз и навсегда, но ты почему-то вместо того, чтобы расквитаться с ним за Гамму Мертвой Розы, предпочел унести ноги.

— Это был тактический маневр. Пускай Дрекслер считает, что я его боюсь. Тогда в решающий момент, когда мы с ним встретимся, у него не будет никаких шансов.

— Хочется верить.

— Ты сомневаешься?

— Нет, что ты! Просто хочу сказать, что нам надо быть очень осторожными с Дрекслером и его бандой.

— С Дрекслером понятно, он был командиром десанта на «Валрусе» и, несмотря на заплывшую жиром рожу, остался ловким парнем, но остальные его люди не стоят и ломаного гроша.

— Ты не прав, Дерк. Все они профессиональные убийцы. Почивший Доктор Хает со своей шайкой — жалкие дилетанты по сравнению с ними. Ной Удойбидьж неплохой ганфайтер. Да и Скандер с Роскидом — вдвоем они очень опасны. Других я в деле не видел, а эти неплохо себя показали во время перестрелки в гостиничном баре. Не окажись за стойкой бара грузового лифта, мы бы составили компанию Полу Риверсу и остальным офицерам Фабиана.

— Не забудь про Фолмена, этот подручный Дрекслера самый подлый. Именно он выкрал у меня компакт-диск с картой и отдал его Дрекслеру.

— Надеюсь, с ним проблем не будет. — Ты его прикончил?

— Нет. Он просто обжегся виски — «Черный Саймон» оказался для него слишком крепким напитком.

— Надеюсь, Фолмен подавился насмерть.

— Если нет, то бедняга, должно быть, сильно обгорел.

— Значит, Дрекслер потерял двоих: Фолмена и того, которого подстрелил в коридоре Дел Бакстер.

— Бакстер его подстрелил?

— Он или его жена — я толком не разглядел. Но это неважно, главное, что банда Дрекслера стала на два человека меньше.

— Наша команда тоже уменьшилась на два человека, — заметил Скайт. Учитывая, что людей у Дрекслера больше, эту схватку мы проиграли.

— Дрекслер тоже не добился своей цели. Мы живы, и у нас в руках карта Браена Глума, на которой указан путь к сокровищам. И, клянусь дьяволом, если в конце этого пути наши с Дрекслером дороги пересекутся, у казино «Золотая пирамида» будет новый хозяин.

— Мне нравится твой боевой настрой, Дерк. Узнаю бывшего командира истребительной эскадрильи.

— Возможно, со временем мы все внешне меняемся, но внутри всегда остаемся прежними.

— Тогда скажи, куда нам лететь.

— Звезда Майя созвездия Плеяды, планета номер восемь, — прочитал Дерк надписи на карте. — Данные о характеристики орбиты. По-видимому, Глум спрятал золото на спутнике или на каком-нибудь заброшенном корабле. Здесь еще какая-то паутина нарисована.

— Дай посмотреть. — Скайт взял из рук Дерка лист. Под цифрами параметров орбиты действительно было нарисовано нечто напоминающее паутину. В ее центр указывала стрелка с восклицательным знаком, а в конце листа с картой было написано несколько слов, судя по бессвязным фразам, их Браен Глум написал, когда был изрядно пьян: «Я — раб. Жил ради свободы и нашел ее в смерти. Родился только для того, чтобы умереть. Надеюсь, что на этот раз я окончательно умру».

— Не знаю, что это может быть, — задумчиво произнес Скайт. — Узнаем на месте.

— Правильно, — согласился Дерк. — Нужно спешить — Дрекслер уже в пути.

Приятели заняли места пилотов за пультом управления и стали готовиться к старту.

Через несколько минут звездолет, взревев двигателями и поднимая вокруг себя клубы красно-коричневой и пыли, оторвался от поверхности и, стремительно набирая скорость, помчался ввысь, навстречу звездам.

 

Глава 3.4.

Перелет до звезды Майя, обозначенной на карте Браена Глума, занял трое суток. Все это время, пока звездолет находился в гиперпространстве, Скайт с Дерком обсуждали возможные варианты развития событий и разрабатывали планы действий на случай непредвиденных обстоятельств, таких, как встреча с бандой Дрекслера или же с ловушками, которые мог устроить коварный и непредсказуемый Браен Глум, чтобы уберечь свое золото от непрошеных гостей. В конце концов приятели пришли к выводу, что все их планы никуда не годятся, так как встретить Дрекслера можно было где угодно, а что за сюрприз мог приготовить Браен Глум охотникам до богатств, вообще оставалось полнейшей загадкой. Возможно, там, куда направлялся их звездолет, и не было никаких сюрпризов, возможно, там не было и никакого золота, но приготовиться ко всяким неожиданностям все равно стоило.

Звезда Майя представляла собой белый гигант с тридцатью четырьмя планетами различной величины и бесчисленным количеством малых космических тел, таких, как спутники, астероиды и кометы. Огромное гравитационное поле звезды притягивало к себе весь космический мусор, оказывавшийся в нескольких парсеках от нее.

Все планеты, входившие в систему, отличались друг от друга не только размерами и количеством спутников, но и составом атмосферы, рельефом. На некоторых из них существовали океаны из жидкой лавы, на других — моря жидкого азота. Другие были пустынны и лишены какой-либо атмосферы. Все тридцать четыре планеты звезды Майя были безжизненны.

Восьмая планета по счету от звезды выглядела как огромный валун из серого гранита, заброшенный в космос огромным великаном. Его неправильная форма с поверхностью, лишенной атмосферы, напоминала грушу с гнилыми черными пятнами глубоких кратеров от упавших метеоритов. Вокруг этой гигантской серой груши по сильно вытянутой, эллипсоидной орбите вращался естественный единственный спутник с красной поверхностью из-за избытка в его почве окиси железа.

Скайт долго молчаливо сидел в рубке управления, уставившись в главный обзорный экран, где, освещенный яркими лучами белого гиганта, повис красный шар спутника восьмой планеты звезды Майя. Рядом сидел Дерк Улиткинс. На пульте управления перед ними лежал лист с распечаткой карты Браена Глума. Судя по данным, записанным в нем, искомый объект вращался по круговой орбите над спутником восьмой планеты и сейчас находился по другую сторону от красного шара. Через пять часов он должен показаться из-за его края.

Скайт Уорнер и Дерк Улиткинс специально подходили к объекту с обратной стороны спутника, чтобы их труднее было засечь Дрекслеру, который, без сомнений, опередил их и сейчас был уже там. Выведя звездолет на круговую орбиту так, чтобы через пять часов сблизиться с объектом, они выключили двигатели и теперь только ждали, когда пройдет это время.

— По всей вероятности, загадочным объектом, к которому нас привела карта Браена Глума, окажется старый звездолет, заброшенный здесь десятилетия тому назад, — сделал предположение Скайт Уорнер.

— Я тоже считаю, что Глум не стал бы оставлять золото летать вокруг спутника само по себе, — поддержал его предположение Дерк Улиткинс.

— Но меня смущает эта паутина на карте под параметрами орбиты. Что она может обозначать? Может, это предупреждение о грозящей опасности?

— Или рисунки человека, страдающего алкоголизмом? Не мерещились ли ему в этот момент ползущие по рукам пауки?

— Кто знает, — задумчиво произнес Скайт. — Но нам не мешает подготовиться, привести в порядок оружие и собрать снаряжение. Чувствую, впереди нас ждет тяжелый день.

Поднявшись, Скайт направился в трюм. Там он достал из ящика автоматический скорострельный «Дум-Тум Спешэл Коммандос», принадлежавший Делу Бакстеру, и провозился над этим мощным оружием три часа, разобрав его до винтика и собрав заново, чтобы быть полностью уверенным в его работоспособности. Только после того, как все узлы и детали бластера были проверены, Скайт перезарядил его энергетическую батарею и вставил в корпус. Индикатор показал максимум. Затем было проверено остальное оружие.

В трюм спустился Дерк Улиткинс, и уже вдвоем они стали собирать снаряжение, которое могло понадобиться им в предстоящей операции.

На задние сиденья каждого из летающих мотоциклов были закреплены походные сумки, в которые упаковали веревки, взрывчатку, различный инструмент, включая плазменную горелку для резки легированной стали, мощные фонари, фальшфейеры, дозиметры, консервы, флягу с водой. Приятели переоделись в комбинезоны работников орбитальных станций. Материя этих комбинезонов отличалась низкой теплопроводностью, не горела и даже, благодаря включенному в волокна ткани борному пластику, немного защищала от радиации. На правую руку каждый надел гирокомпас, а в ухо вставил миниатюрное переговорное устройство.

Дерк с сожалением выбросил в мусорный ящик остатки черного костюма, который одолжил ему на Плобое Грег Хенинг. Теперь Дерк выглядел, как настоящий техник фирмы «Сирена», название которой синими буквами было написано в красном овале на спине его комбинезона. Единственным отличием служил пояс с двумя бластерами, что делало его похожим на переодетого агента секретных служб. Скайт выглядел точно так же.

Когда все приготовления были завершены, Скайт и Дерк поднялись в рубку управления. Приближалось время появления объекта из-за спутника.

— Ну, Дерк, как ты думаешь, что это будет? — спросил Скайт, пробежав пальцами по кнопкам на пульте управления. Изображение на главном экране стало четче, а цвета более насыщенными. На поверхности спутника отчетливо проступили все неровности грунта. В правом верхнем углу экрана появились цифры систем слежения.

— Ставлю десять против одного, что это окажется старый имперский крейсер, — произнес Дерк, закуривая сигарету.

Последние десять минут тянулись очень долго. Но вот раздался звуковой сигнал, предупреждающий, что прямо по курсу появился неопознанный объект.

— Мне кажется, Дерк, что ты проиграл, — изумленно глядя на открывающуюся впереди картину, произнес Скайт.

Из-за края красного спутника медленно поднимался огромный сферический объект, похожий на металлический пузырь, проткнутый иглами антенн. Его размеры поражали своей громадой. В матовом металлическом корпусе с одной стороны отражалось черное пространство космоса, а с другой отсвечивала красная поверхность спутника восьмой планеты.

— Это же гигантская космическая станция! — воскликнул Дерк.

— Я знаю лишь одну космическую станцию таких размеров — это искусственный спутник Блосс у планеты Плобой, но это точно не Блосс, — сказал Скайт.

— Я тоже никогда не видел ничего подобного. Может, это боевая станция Империи?

— Если бы это было так, мы бы знали о ее существовании. Строительство такого колоссального сооружения не прошло бы незамеченным.

— Кто же тогда построил ее?

— Не знаю.

Стальная громада приближалась. На ее гладкой поверхности стали видны шлюзовые отверстия, функциональные надстройки, тарелки радаров. Длинные иглы, которые Скайт с Дерком издали приняли за антенны, вблизи больше походили на толстенные телескопические трубы, смотрящие своими жерлами в разные стороны. Их покрывала сетка более мелких трубопроводов или линий энергопередачи. Назначение этих труб для Скайта оставалось загадкой. Либо это было грандиозное оружие, либо служило для перемещений всего объекта в космическом пространстве.

Скайт посмотрел на данные систем слежения.

— Никаких сигналов, — заметил он. — Радары не работают. Швартовые огни не включены. Температура поверхности станции везде одинакова. Выбросов газов не наблюдается.

— Мертвая станция? — предположил Дерк.

— По-видимому, да. — Скайт стал снижать скорость сближения звездолета со станцией. — Следов присутствия Дрекслера нигде не наблюдается.

— Чтобы найти маленький звездолет в такой громаде, и месяца не хватит, заметил Дерк.

— Это точно, — согласился Скайт. — Но я уверен — Дрекслер уже там.

Скайт перешел на ручное управление и повел звездолет вдоль одной из огромных телескопических труб, торчавших из станции, к прямоугольному отверстию в корпусе, похожему на вход в шлюз.

В радиоэфире стояла полная тишина. Огни на станции не горели. Иллюминаторы были черны. Но никаких разрушений снаружи не было видно. Если что-либо произошло, то это случилось внутри самой станции.

Огромные ворота шлюза были открыты. Звездолет Скайта спокойно вошел в их створ и оказался внутри гигантского темного помещения со стыковочной площадкой. Скайт, включив внешний прожектор, осторожно подвел звездолет к площадке и включил магнитные захваты. С глухим ударом корпус звездолета притянуло к пружинным амортизаторам.

С помощью внешних камер наблюдения приятели осмотрели помещение шлюза.

— Вот мы и на станции, — констатировал факт Скайт Уорнер. — Ворота не закрываются. Свет не горит. Вероятно, у этой махины проблемы с энергосистемой.

— И еще нам придется надеть скафандры, — заметил Дерк.

— Да, придется надеть скафандры, — подтвердил это замечание Скайт.

— Отсутствие воздуха меня особо не волнует, но где мы будем искать сокровища? Они могут находиться где угодно.

— Браен Глум должен был оставить указание на это место. Мне кажется, что таким указанием является тот самый рисунок, который мы приняли за паутину. Скайт достал распечатку карты. — Смотри, линии похожи на транспортные тоннели это карта переходов станции. Значит, нам необходимо добраться до ее центра, куда указывает стрелка.

— Ты абсолютно прав — золото спрятано именно там. — От возбуждения у Дерка задрожали кончики пальцев. — Я это чувствую.

— Дрекслер, вероятно, тоже там, — заметил Скайт.

— Тогда нам нужно спешить. — Дерк вскочил со своего места. — В любом случае нам придется с ним когда-нибудь встретиться, так пусть это лучше произойдет, когда мы этого ожидаем, чем в тот момент, когда мы не будем готовы к такой встрече.

Приятели направились в трюм. Там они надели легкие скафандры, подвели к шлюзу приготовленные в дорогу летающие мотоциклы и по очереди вышли наружу.

Материя скафандров под давлением воздуха изнутри надулась и стала сковывать движения.

— Давненько я не выходил в вакуум, — сказал в переговорное устройство Дерк Улиткинс. — Забытое ощущение. — Он пошел, ведя рядом за руль свой мотоцикл, по причальной площадке к дверям второго шлюза, ведущего внутрь станции.

Света от корабельного прожектора было недостаточно, чтобы осветить все помещение, и Дерк зажег фары мотоцикла. Скайт сделал то же самое. Яркие лучи уперлись в серые металлические стены станции, бросая на них ажурные тени от перил и решеток.

— Дверь закрыта, автоматика не работает, — сообщил Дерк, нажимая на кнопку автоматического открывания дверей шлюза.

— Попробуем открыть вручную, — сказал Скайт. — Если и это не получится, тогда придется взрывать. — Он достал из сумки на сиденье своего мотоцикла универсальный гаечный ключ и подошел к четырехгранному штырю, торчавшему из стены.

— Посвети, — попросил Скайт.

Дерк направил фары мотоцикла в его сторону. Скайт захватил конец штыря гаечным ключом и стал вращать его. Штырь поворачивался туго, но Скайт упорно продолжал свою работу. Через несколько минут в дверях появилась тонкая щель, и из нее стал вырываться воздух.

— Похоже, внутри станции сохранился воздух! — удивленно заметил Скайт.

— Это было бы хорошо, — ответил Дерк, присев на сиденье мотоцикла.

Через десять минут упорных трудов дверь шлюза открылась на пять сантиметров, а Скайт Уорнер тяжело дышал и отдувался. Стекло его скафандра изнутри запотело. Он все чаще останавливался, чтобы перевести дух.

— У меня есть предложение, — глядя на мучения друга, произнес Дерк. Давай используем аккумулятор одного из мотоциклов для электропривода двери шлюза, и тогда тебе не надо будет так мучиться.

Скайт застонал и отцепил от штыря гаечный ключ.

— Что же ты раньше не сделал это предложение? Я тут, как дурак, мучаюсь.

— Ты моего мнения не спрашивал, — заметил Дерк.

Скайт убрал гаечный ключ и достал кабель, один конец которого подсоединил к клеммам на корпусе своего мотоцикла, а другой к контактам на приборном щитке управления шлюзом. Дерк нажал кнопку, и многотонная дверь стала плавно отъезжать в сторону, открывая прямоугольную камеру самого шлюза, в противоположном конце которой располагалась точно такая же стальная дверь, как и снаружи.

Друзья завели в шлюз мотоциклы, и зашли сами. Скайт подсоединил провода к контактам внутри камеры, а Дерк нажал другую кнопку. Внешняя дверь стала закрываться.

Когда внешняя дверь полностью закрылась, Скайт почувствовал, как материя его скафандра перестала надуваться из-за внутреннего давления. Движения стали свободными.

— Дерк, похоже, давление воздуха на станции в норме?

— Похоже на то, — согласился Дерк. Через какое-то мгновение внутренняя дверь открылась, пропуская пришельцев вовнутрь.

Выйдя из шлюзовой камеры, Скайт с Дерком оказались в абсолютно темном просторном зале, из которого в разных направлениях уходило несколько широких тоннелей. В лучах света от мотоциклетных фар были видны проложенные по стенам кабели и трубы, потухшие фонари, приборные панели, на которых не горел ни один индикатор и не светилась ни одна из шкал. Все было покрыто слоем серой многолетней пыли.

Скайт достал из сумки индикатор химического состава атмосферы и проверил окружающий воздух.

— В норме, — сообщил он. — Можно снять скафандры. Раскрыв зажимы, он первым снял шлем и осторожно вдохнул в себя холодный воздух заброшенной станции. Воздух был свежим и не имел никакого запаха. Было холодно. При дыхании изо рта вырывалось облачко пара.

— Вполне прилично для заброшенной станции, — сделал вывод Дерк Улиткинс и стал снимать скафандр. — У меня аж мурашки по спине бегают от одной мысли, что скоро увижу сокровища Браена Глума.

— А не от страха у тебя мурашки бегают?

— С какой стати?

— Сокровища обычно охраняют злые демоны и духи, — заметил Скайт. — Ты же хорошо знаешь истории о бесследно исчезнувших звездолетах. Через многие годы такие корабли иногда находят. И те, кто побывал на таком корабле, говорят, что иногда видят призраки умерших членов экипажа и слышат их голоса, а иногда они рассказывают еще более страшные вещи. Ты слышал истории про звездолеты-призраки и космонавтов-вампиров? Сдается мне, что эта станция очень подходит для таких тварей из потустороннего мира.

— Если ты пытаешься меня напугать, Скайт, то у тебя это хорошо получается.

— Нет, что ты, я не хотел тебя пугать. У меня и в мыслях не было ничего подобного. Мне и самому не хочется встречаться с привидением Браена Глума, но вот с Дрекслером встреча нам гарантирована.

— По мне лучше встретиться с живым Дрекслером, чем с мертвым Браеном Глумом.

— Полностью с тобой согласен.

Аккуратно сложив скафандры, приятели оставили их на полу в шлюзовой камере, затем забрались на сиденья своих мотоциклов. Многолетнюю тишину, царившую вокруг, нарушил мерный рокот двигателей. Автоматический бластер «Спешэл Коммандос» Скайт положил на руль мотоцикла таким образом, чтобы в любой момент бластер был под рукой. Лучи фар скользнули по стенам зала и провалились в черноту уходящего в глубь станции тоннеля. Монотонные серые стены тоннеля с гирляндами проводов, труб и лампами потухших светильников потянулись навстречу. Через каждые пятьдесят—сто метров от главного тоннеля в стороны отходили боковые проходы. Гул от мотоциклов, отражаясь от стен тоннеля, давил на уши, так как это был единственный шум во всей громаде заброшенной станции.

Через десять минут движения тоннель привел в зал. Посередине пустого помещения с уходящими в разные стороны черными дырами тоннелей на полу лежал киборг. Уродливое подобие человека, похожий на обглоданный ржавчиной металлический скелет с потухшими окулярами стеклянных глаз, уставившихся во мрак покинутой станции. У киборга не было видно никаких внешних повреждений. Казалось, что у него вдруг кончилась энергия, словно кто-то выдернул штепсель из розетки. Электронный мозг робота перестал функционировать, и он рухнул на том самом месте, где и стоял.

Не останавливаясь, приятели миновали зал и двинулись дальше по тоннелю, ведущему к центру. Здесь по пути им встретился еще один киборг, лежащий точно в такой же позе, что и первый.

И вдруг впереди вспыхнула одинокая лампа аварийного освещения. Это случилось так неожиданно, что произвело действие, как если бы в тишине станции раздался выстрел.

— Что случилось, откуда свет? — услышал Скайт тихий, напряженный голос Дерка у себя в переговорном устройстве.

— Кто-то включил аварийную систему питания станции, — предположил Скайт. Скорее всего это сделал Дрекслер — больше некому.

Загорелась вторая лампа, затем третья, и вскоре лампы, убыстряясь, стали загораться одна за другой, приближаясь из глубины станции, словно очередь трассирующих пуль. В их тусклом свете обозначились гигантские размеры исполинского сооружения, до этого плохо различимые при свете фар мотоциклов: уходящие в разные стороны ходы и коридоры, исчезающие в глубине, просторные помещения со множеством дверей и лежащие во всех уголках внезапно обездвиженные киборги.

Центр станции находился уже недалеко, и Скайт прибавил скорость. Дерк не отставал. Через несколько минут их мотоциклы въехали в широкий тоннель, по которому могли пройти одновременно несколько железнодорожных составов. Тоннель загибался в стороны наподобие подковы, охватывая центральное ядро станции, стены которого были сделаны из толстенного серого металла. Огромные ворота, ведущие внутрь, были открыты. В пыли на полу перед входом отчетливо были видны свежие следы. Скайт остановил мотоцикл за несколько метров от раскрытых ворот и снял «Спешэл Коммандос» с предохранителя:

— Твои опасения, Дерк, что мы опоздаем, не оправдались — вечеринка только начинается.

— Интересно, Дрекслер ожидает нашего прихода? — поинтересовался Дерк Улиткинс и извлек бластер из кобуры.

— Не волнуйся, на эту вечеринку приглашение не требуется.

Приготовившись к разного рода неожиданностям, приятели на малой скорости, чтобы двигатели мотоциклов издавали поменьше шума, направились к воротам, ведущим в центральные помещения исполинской станции. Осторожно выглянув из-за угла и не заметив ничего опасного, Скайт аккуратно повел мотоцикл дальше. Дерк ехал следом.

Как только они миновали ворота, то оказались в просторном прямоугольном зале, скупо освещенном редкими лампами дневного света под невысоким потолком. Тут вповалку лежало не меньше дюжины роботов-охранников. Их броня от времени покрылась слоем пыли. Никаких механических повреждений ни на одном из роботов не было видно. Они так же, как и встреченные по дороге сюда киборги, были внешне невредимы.

Миновав эту братскую могилу роботов-охранников, Скайт с Дерком проникли в следующее помещение, напоминающее собой огромный бублик с десятиметровыми закругленными потолками. По диаметру помещения в центре были проложены рельсы для вагонеток, вдоль которых стояли стеллажи с бронированными ящиками. Возле вагонеток лежали замершие роботы-погрузчики.

— Наверное, мы нашли сокровища! — возбужденно воскликнул Дерк, увидев ящики.

— Не думаю, — усомнился Скайт. — Дрекслер до нас уже проверил несколько ящиков. — Скайт указал на открытые контейнеры.

Возле открытых контейнеров в пыли отчетливо можно было рассмотреть свежие отпечатки обуви. Скайт слез с мотоцикла и присел на корточки возле следов, чтобы лучше разглядеть их:

— Модный дом «Клаудио Эстратос», сорок третий размер. Такие туфли носил Фолмен. Значит, он еще жив. Эти тупоносые ботинки принадлежат его подручному Удойбидьжу. — Скайт осмотрел остальные следы. — Скандер и Роскид.

— А, где следы самого Дрекслера? — спросил Дерк.

— Этот толстяк поленился слезть со своего летающего мотоцикла. — Скайт осмотрелся. — У них три летающих мотоцикла. Фолмен едет вместе с Удойбидьжем, Скандер с Роскидом, а Дрекслер один.

— Здесь нет ничего удивительного, он самый толстый из всей банды, заметил Дерк не без ехидства в голосе.

Скайт поднялся и посмотрел в один из контейнеров. От увиденного там у него неприятно похолодело в животе. На специальной подставке с датчиками состояния, светящимися индикаторами заряда и характеристиками лежал черный цилиндр эпидетермической бомбы. Точно такой же, какой видел Скайт в руках адмирала Его Императорского Величества Кена Чандлерса на борту крейсера синтетойдов «Голубая кровь» много лет назад. И та встреча запомнилась Скайту надолго.

Скайт посмотрел на индикаторы состояния. Бомба была в спящем режиме, но ее заряд, несмотря на прошедшие годы, оставался в полной боеготовности.

— Что ты там увидел? — поинтересовался Дерк, заметив, как его друг переменился в лице. — Только не говори мне, что там ничего нет.

— Лучше бы там действительно ничего не было.

— Что там?

— Эпидетермическая бомба.

— Черт! Она что, сейчас взорвется?

— Нет, она в спящем режиме.

— Слава богу. — Дерк облегченно вздохнул. — У тебя было такое лицо, Скайт, словно до взрыва осталась пара секунд. Чего ты испугался? Радоваться надо. Эту штуку можно было бы выгодно продать, если бы мы знали код ее детонатора.

— Посмотри вокруг, — ответил Скайт. — Такая штука лежит в каждом из этих ящиков, а их тут тысячи.

— С таким арсеналом можно завоевать весь мир.

— Эпидетермическая бомба — оружие синтетойдов, — произнес Скайт. — И мы сейчас находимся на их секретной станции, о которой никто никогда не знал.

Дерк опасливо оглянулся и перешел на шепот:

— Но мы не видели ни одного синтетойда.

— Сдается мне, что карта Браена Глума приведет нас к чему-то более необычному, чем пропавшие сокровища Великого Императора, — заметил Скайт и забрался на мотоцикл.

Из прохода в следующее помещение станции раздался глухой удар, словно упало что-то очень тяжелое и массивное. Эхо покатилось по всей станции, теряясь в темных запутанных переходах, и растворилось где-то в недрах таинственного исполинского сооружения.

— Это Дрекслер! Мы его все-таки догнали. — Скайт включил скорость и двинулся к проходу, откуда только что был слышен удар. Дерк, приготовив оружие, ехал сзади.

Приближалась развязка.

Огромные стальные ворота, ведущие в последнее помещение, лежали на полу со срезанными лазером петлями. От раскаленного металла еще поднимался сизый дымок. В нескольких метрах, возле стены стояли три летающих машины Дрекслера.

Скайт решительно направил мотоцикл внутрь прохода и, пролетев над воротами, проник в просторный зал, напоминающий собой огромный цирк. Дерк не отставал и въехал в помещение следом.

Под куполом потолка одиноко горел тусклый прожектор, освещающий черную пирамиду посередине арены. Полированные грани пирамиды искрились разноцветными огоньками. По ее плоскостям изредка пробегали бледные энергетические всполохи. Все остальное пространство тонуло в кромешной тьме. Лишь справа от входа светило несколько фонарей.

— Скайт, это ты! — раздался в темноте голос, принадлежащий Дрекслеру. — Я знал, что ты придешь! — И со стороны, откуда доносились эти слова, раздались выстрелы каренфаеров.

Огненные стрелы посыпались вокруг, озаряя темноту вспышками разрывов. Скайт, пригнув голову к рулю мотоцикла, выпустил по голосу Дрекслера длинную очередь из автоматического бластера. Гулкий рокот выстрелов «Спешэл Коммандос» перекрыл собой шум от стрельбы каренфаеров. Огненная трасса, прочертив в воздухе яркий след, рассыпалась на другом конце фейерверком взрывов. Скайт выключил фары и повернул направо от входа. В темноте в любой момент можно было на что-нибудь наткнуться. Используя свет от вспышек выстрелов, Скайт добрался до какого-то массивного строения, похожего на агрегатный шкаф, бросил свой мотоцикл и спрятался за укрытие. Через секунду туда же спрятался и Дерк Улиткинс. Спрыгнув с мотоцикла, он наугад выстрелил в темноту из бластера и присел, укрывшись от ответных выстрелов, градом посыпавшихся в то место, где только что стоял Дерк.

— У нас позиция лучше, — произнес он, — мы находимся ближе к выходу и контролируем его.

— Если он единственный, то так оно и есть, но если из этого помещения есть еще один выход, нам могут зайти в спину. — Скайт положил ствол бластера «Спешэл Коммандос» на крышку агрегатного шкафа, за которым они с Дерком прятались, и, прицелившись, открыл огонь по вспышкам выстрелов людей Дрекслера. После двух длинных очередей никто из банды Дрекслера больше не осмеливался выстрелить в ответ. Скайт перестал стрелять и прислушался. В той стороне, где прятались люди Дрекслера, были слышны грязные ругательства и ожесточенный спор. Скайту показалось, что он смог расслышать голос Фолмена что-то приглушенно говорившего Удойбидьжу. О чем шел спор, Скайт понять не мог, но нецензурные выражения которые Фолмен вставлял после каждого слова, слышал отчетливо.

— Эй, Фолмен! — крикнул Скайт, воспользовавшись паузой. — Как тебе понравилось мое угощение в «Приюте удачливого купца»?! На этот раз «Черного Саймона» у меня нет! Придется угостить тебя чем-то покрепче! Как ты относишься к заряду мегаваттного бластера?!

— Я как раз здесь, чтобы оплатить счет за ту бутылку, капитан! — ответил Фолмен.

— Иди сюда, Фолмен, я тебя жду! — крикнул Скайт. Но Фолмен почему-то не воспользовался его предложением. — Что же ты не торопишься?! Поджилки трясутся или стесняешься показать свои мокрые штаны?!

— Скайт, я всегда знал, что ты не только хорошо владеешь бластером, но и отлично работаешь языком! — послышался голос Дрекслера. — Недаром Браен Глум так любил тебя! — И Дрекслер мерзко засмеялся. Вместе с ним засмеялись и его подручные.

— Интересно, за что тебя любят твои отморозки. Наверное, за задницу, которую ты себе отрастил. Сделай им приятное — покажись, и я сделаю в ней еще одну дырку!

В темноте помещения послышался гул, исходящий с потолка, и от центрального прожектора, висящего под самым куполом, опускаясь вниз, сами собой стали зажигаться гирлянды ламп освещения. Словесная перепалка между Скайтом и Дрекслером сразу прекратилась.

Лампы загорались одна за другой, медленно набирая яркость и заполняя своим светом все пространство центрального зала. Черная пирамида в центре стала выглядеть еще чернее. Всполохи белого пламени на ее гранях заметно участились. До того как зажегся свет, о размерах помещения, куда попали Скайт с Дерком, можно было лишь предполагать, но сейчас, когда пространство постепенно наполнялось электрическим светом, стало возможным конкретно определить параметры. Это был огромный круглый зал с куполообразным потолком, из открытых люков которого свисали вниз до самого пола длинные провода, похожие на лианы в тропическом лесу или на щупальца огромной медузы. Под переплетением этих щупалец, в середине зала, на квадратном постаменте располагалась странная черная пирамида. На полу лежали толстые трубы. Остальное пространство занимали различные приборы, агрегаты и пульты управления, назначение которых определить было невозможно.

После того как все лампы освещения загорелись, настала очередь приборов и агрегатов. На мертвых, покрытых многолетней пылью приборных панелях стали появляться огоньки, зажигаться лампочки индикаторов, подсветки шкал, кнопок. Поврежденные во время перестрелки с Дрекслером агрегатные шкафы заискрили электрическими разрядами, с треском рассыпая вокруг себя снопы искр. Огромный механический организм космической станции просыпался после многолетней спячки.

Внутри большого прямоугольного шкафа, за которым прятались Скайт с Дерком Улиткинсом, что-то щелкнуло, и стрелки на сотне шкал, покрывавших всю поверхность укрытия, ожили.

— Дерк, у нас позиция лучше, — сказал Скайт своему другу, глядя через прицел бластера на ряд низеньких приборов, похожих на изоляторы высокого напряжения, за которыми прятались люди Дрекслера. — Теперь им нужно только высунуться, и я отправлю их на встречу к Браену Глуму.

Но, по-видимому, люди Дрекслера и сами знали о своем невыгодном положении и не торопились подставлять голову под выстрелы «Спешэл Коммандос» Скайта Уорнера.

— Эй, Дрекслер! — крикнул Скайт, потеряв терпение. — Почему ты прячешься? Ты был таким смелым, пока не зажегся свет. Что случилось с тобой?! Ослеп или, как крыса, боишься освещенных помещений?!

— Я не дурак, просто так подставлять свою голову тебе под выстрел, отозвался Дрекслер из-за своего укрытия.

— Включив аварийный источник питания космической станции, ты сам загнал себя в угол.

В этот момент Роскид, который прятался за крайним изолятором, бросился к большому дугообразному пульту управления в надежде, воспользовавшись разговором, преодолеть открытое пространство и спрятаться за его массивным корпусом. Короткая очередь из «Спешэл Коммандос» прервала его стремительный бег. В Роскида попал всего один заряд из автоматического бластера, но для Роскида было бы достаточно и половины. Бедняге разворотило грудную клетку, оторвало правую руку и отбросило на несколько метров, размазав внутренности по полу. Впрочем, нельзя сказать, что он погиб глупо. Если бы Роскиду удалось совершить свой маневр и добраться до пульта то затем он смог бы спокойно зайти во фланг к Скайту, и тогда бы не он, а Скайт с Дерком сейчас лежали на полу в луже собственной крови.

— Эй, Дрекслер, ты не помнишь, у Роскида была перхоть?! Теперь она его не будет беспокоить! — крикнул Скайт. — Хочешь, я помогу и тебе?!

— Я помогу себе сам! — отозвался Дрекслер. — А вот кто поможет тебе?! Жалкий неудачник! У тебя было все — мощный корабль, отличная команда. Ты был капитаном! А кто ты теперь?! Низкооплачиваемый водила, мыкающийся в поисках случайного заработка! Ты приперся сюда в поисках золота Браена Глума. Но на этот раз твой любимый капитан обманул тебя, не оставив ничего. Где его золото?! Его здесь нет и никогда не было! Даже мертвый он опять обманул нас всех. И тебя тоже, Скайт Уорнер!

— А зачем ты сам пришел сюда, Дрекслер?! У тебя все было — и деньги, и свое дело, и власть. Но тебе этого было мало. Ты не мог спокойно жить от мысли, что команда звездолета «Валрус» не выбрала тебя капитаном после смерти Браена Глума. Для тебя это было унижением, и ты пришел сюда в надежде отомстить мне и мертвому Браену Глуму за прошлые обиды. Только трусы мстят мертвым! А тебе не удалось даже этого — золота нет, и ты у меня на мушке. Дрекслер, неудачник это ты! Ты им был всегда, им ты и умрешь! Эй, парни: Скандер, Удойбидьж, Фолмен, — я обращаюсь к вам, если у вас есть хоть немного мозгов и вы способны ими шевелить, бросайте свои бластеры и уходите. Клянусь, что не буду стрелять. Подумайте сами, стоит ли рисковать своей жизнью ради Дрекслера!

Повисло напряженное молчание. То, что только что оказал Скайт, произвело на людей Дрекслера сильное впечатление. И наступившая тишина красноречивее любых слов показывала, они всерьез обдумывают предложение Скайта. С одной стороны, это был их босс, с другой — жизнь, а в той ситуации, в какой они оказались благодаря Дрекслеру, жизнь можно было потерять легче легкого. Изуродованное тело мертвого Роскида, лежавшее в нескольких шагах от них, было хорошим примером того, что ждет их, если они откажутся от предложения Скайта Уорнера.

— Не стреляйте, я выхожу! — нарушил тишину голос, принадлежащий Скандеру.

Из-за изолятора, за которым прятался Скандер, вылетел бластер и упал на пол. Затем показались поднятые руки телохранителя Дрекслера, а потом и сам Скандер опасливо вышел на открытое место. Не опуская рук, он остановился в напряженном ожидании.

— Я держу слово, Скандер. Ты можешь идти, — произнес Скайт, глядя на того через прорезь прицела.

Скандер не стал просить себя дважды и поспешил к выходу, но добраться до него так и не успел. Раздался выстрел, и заряд бластера ударил ему в спину. Крикнув, Скандер нелепо взмахнул руками и ткнулся лицом в пол.

— Так будет с каждым, кто посмеет предать меня! — крикнул Дрекслер из-за своего укрытия.

— Он выстрелил в спину безоружному — какая низость, — произнес Дерк Улиткинс.

— Тебя это удивляет? — Скайт презрительно усмехнулся. — Дрекслер всегда был таким. Просто со временем все то, что есть в человеке хорошего или плохого, проступает наружу, приобретает четкие очертания. То, что собой представляет Дрекслер, на «Валрусе» было не так заметно. Он маскировался и держал себя в руках. Но, когда он получил свободу, его тайная сущность взяла верх. Да ты сам, Дерк, видел, каким мерзким толстяком стал этот человек. — Скайт поправил приклад автоматического бластера и крикнул, обращаясь к Фолмену и его напарнику — Удойбидьжу: — Парни! Я обещал Делу Бакстеру отомстить за жену, и я сдержу свое слово — Дрекслер должен умереть! Вы мне не нужны. Если хотите жить, сами разберитесь с боссом, и тогда я отпущу вас.

— Так, значит, мы все-таки подстрелили эту сучку! — раздался торжествующий возглас Дрекслера. — А то я смотрю, что-то не видно твоего первого помощника, капитан! Я рад, что Бакстер так быстро овдовел! Так знай, Скайт Уорнер, что ни Фолмен, ни Удойбидьж не поддадутся на твои уговоры!

— Пусть каждый скажет за себя! — сказал на это Скайт. — Я хочу знать, что за причина, ради которой они готовы расстаться с жизнью. Но только не говорите, что вы отказываетесь от моего предложения из-за Дрекслера.

— Я ненавижу тебя, Скайт Уорнер! — послышался истеричный крик, принадлежащий Фолмену. — Я убью тебя! Ты испортил мой лучший костюм! Ты спалил мне лицо! Из-за тебя я стал уродом!

— Так тебе и надо! — вставил Дерк.

— Я ненавижу тебя, Дерк Улиткинс! — с нескрываемой злобой взвился Фолмен, услышав голос напарника Скайта. — Я убью и тебя! Все это из-за тебя! Если бы не наша встреча в камере полицейского участка в Плобитауне, я бы сейчас был в обществе красивых женщин и пил коктейли в баре «Золотой пирамиды». Ты все испортил! Это твоя вина!

— А что скажет Удойбидьж?! — спросил Скайт.

— Что я могу сказать? — переспросил подручный Фолмена с равнодушием профессионального убийцы. — Ту бабу, что была с вами, подстрелил именно я. Так что по мирному нам не разойтись.

— Ну что, Скайт, слышал?! — обрадовался Дрекслер. — А теперь послушай еще кое-что, прежде чем мы решим нашу проблему раз и навсегда. Ты решил, что можешь диктовать свои условия, потому что сейчас у тебя выгодная позиция и мощный бластер в руках, но ты все равно ничего не сможешь сделать. У нас надежное укрытие. Тебе не достать нас!

Тут Дрекслер был прав, Скайт ничего не мог сделать, пока они находились под защитой изоляторов, а сидеть за ними Дрекслер и его телохранители могли вечно.

— Я подожду — времени у меня и у Дерка много.

— Вам долго придется ждать, Скайт Уорнер, — у нас времени еще больше.

Но никто из тех и других не догадывался, что времени отпущено ровно столько, сколько остается у мухи, попавшей в паутину. Что хозяин паутины, потревоженный ее биением, очнулся и уже начал свое движение. Совсем немного осталось времени до того момента, когда он появится. А сейчас лишь новые загоревшиеся индикаторы на приборных панелях показывали на его приближение. Разноцветные лампочки вспыхивали то там, то тут. По свисающим с потолка щупальцам пробежал импульс тока, от чего они колыхнулись и вновь замерли. В энергетических шкафах нарастал гул напряжения. Но все это ускользало от глаз людей, занятых выяснением отношений в самом центре чужого космического дома.

И тут тишину нарушила пронзительная сирена. Она вонзилась в уши, словно раскаленная игла, и прекратилась так же внезапно, как и началась. Механический голос из динамиков, расположенных по диаметру помещения, произнес:

— До инициации матрицы кибермозга осталось десять секунд. Отсчет пошел: девять, восемь…

— Скайт, что происходит? — испуганно спросил Дерк, оглядываясь по сторонам.

— Черт его знает, — ответил Скайт, только сейчас заметив, как изменилось помещение с того времени, как они попали сюда.

В этот самый момент из-за одного из изоляторов высунулась обгоревшая лысая голова Фолмена. Он быстро осмотрелся и, пока Скайт не успел выстрелить, спрятался обратно. Для острастки Скайт все же нажал на спусковой крючок, и заряд бластера вонзился в укрытие Фолмена, рассыпавшись вокруг снопом искр.

— …пять, четыре… — считал механический голос.

— Фолмен действительно сильно обгорел, — заметил Скайт.

— Было бы лучше, если бы он вообще сгорел к чертям собачьим, — отозвался Дерк Улиткинс. — Но все-таки, что здесь происходит?

— Сейчас узнаем.

— …три, два, сбой программы, — произнес механический голос. — Повторная проверка системы.

— Не нравится мне этот голос. Давай уносить отсюда ноги, — предложил Дерк Улиткинс, переходя на шепот.

— Сначала — Дрекслер, — отказался Скайт. — Я обещал Делу Бакстеру.

— Если Дрекслер так нужен Бакстеру, почему его нет с нами? Чувствую, ничем хорошим это не кончится. — Дерк переложил бластер в левую руку, а вспотевшую ладонь правой вытер о комбинезон. — Эти провода на потолке — они мне не нравятся. Чем-то они напоминают щупальца. Пирамида в центре дурацкая. Для чего она? Скайт, ты не знаешь? — Скайт не ответил. — И, вообще, — продолжал шептать Дерк, — зачем мы здесь торчим? Золота от этого в наших карманах не прибавится.

— Не отвлекай меня, — раздраженно ответил Скайт, поправляя приклад бластера. — Если Дрекслер уйдет, нам не поздоровится.

Дрекслер, несмотря на ожившую в помещении автоматику, не спешил покидать надежное укрытие. Снова взвыла сирена и так же, как и в прошлый раз, внезапно замолкла. Но вместо механического голоса, последовавшего за ней, в куполообразном потолке открылся один из люков, и оттуда на жгутах из скрученных проводов опустилась вниз цилиндрическая камера из прозрачного стекла, похожая на кабину лифта в супермаркете. Камера была заполнена голубоватой жидкостью. Ее содержимое освещали несколько небольших источников света, встроенных в потолке кабины.

Все похолодело внутри у Скайта оттого, что он увидел в этой камере. Дерк охнул и побледнел как полотно. Дрекслер, Фолмен, Удойбидьж высунулись посмотреть и так и застыли в ужасе, завороженно глядя на появившуюся сверху стеклянную камеру.

В физиологическом растворе, которым внутри была заполнена камера, плавал не кто иной, как сам Браен Глум. Его абсолютно голое тело опутывали сотни трубок, по которым текли разноцветные растворы, а из обритой головы бывшего капитана пиратского корабля вверх уходили тонкие провода. Падающий сверху свет искажал черты этого человека, превратив его лицо в жуткую маску с темными глазницами и тенями от проводов на желтом лице.

— Боже! — вскрикнул Дрекслер. — Это же Браен Глум!

— Нет, это Великий Император, — с трепетом в голосе произнес Удойбидьж. — Я узнал его.

— Ты обознался, Ной, — это Браен Глум.

— Это Великий Император! — настаивал Ной. — Только без своих седых волос.

— Не говори ерунды. Тебя не было на «Валрусе» — это Браен Глум, — одернул его Фолмен.

— Вырвите мне селезенку! Но это Великий Император! — повысил голос Ной Удойбидьж. — Кому, как не мне — бывшему подданному Его Величества, знать, кто это такой!

И тут человек, плавающий в растворе, поднял веки. Его тусклый, ничего не видящий взгляд слепых глаз уставился вдаль. В динамиках, в которых раньше звучал механический отсчет, послышалось шипение, а затем голос — голос Браена Глума:

— Со свиданьицем.

От произнесенных слов мурашки побежали по коже. Самое страшное было то, что человек в стеклянной камере даже не пошевелил губами. Его рот оставался плотно закрытым, а тусклые, водянистые глаза невидящими. Голос в динамиках жил сам по себе:

— Я знал, что это когда-нибудь произойдет. Чтобы убить зло — недостаточно отрубить его руку, со временем у него вырастет другая.

— Браен Глум, это ты? — сдавленным голосом спросил Скайт.

— Многие знали меня под этим именем, — ответил голос. — Другие знали меня как Великого Императора, но на самом деле я раб кибермозга.

— О чем ты?

— Меня создал кибермозг — искусственный интеллект, заключенный в военной космической станции, построенной давно погибшей цивилизацией. Он клонировал меня из ДНК своего создателя, которого сам же и убил много тысячелетий тому назад, а для того чтобы управлять, вживил в мой мозг микрочип. Мой предшественник создал дьявола — сгусток интегральных схем с синтетическими эмоциями, ничего общего не имеющими с человеческими чувствами, и внедрил в свое детище алгоритм саморазвития. Первое, что сделал кибермозг, получив свободу, уничтожил весь персонал станции, включая и своего создателя, а затем с помощью эпидетермических бомб разрушил и цивилизацию. Многие тысячелетия станция дрейфовала в глубинах космоса. Ее работоспособность и жизнедеятельность самого кибермозга поддерживали киборги. Через многие годы кибермозг добрался до нашей галактики и здесь столкнулся с развитой цивилизацией, давно осваивающей космическое пространство. Искусственный интеллект с запрограммированными желаниями, гипертрофированными в его матрицах до мании шизофреника, жаждал неограниченной власти, но покорить в открытом бою сотни планет со своим военным флотом даже для кибермозга было нереальной задачей. Кибермозг прятался на окраинах галактики, избегая контактов и встреч — он должен был сохранять инкогнито, чтобы никто не узнал раньше времени о его существовании. И тогда в его схемах родился план уничтожения человечества руками самих людей. Для этой цели ему понадобился инструмент, и он создал меня — Великого Императора. Снабдил его мощным оружием — эпидетермическими бомбами, дал золото и технологию производства синтетических солдат — синтетойдов, с помощью которых была завоевана Империя. Через определенный промежуток времени микрочип в моем мозгу заставлял меня возвращаться на станцию и давать отчет о своих делах. Для этого служила система телепортов, способных перемещать меня из дворца на станцию за считанные секунды. Но дьявольский интеллект кибермозга допустил одну незначительную ошибку — микрочип, вживленный в мой мозг, не работал, когда я находился под действием алкоголя. В те часы, когда я напивался, я мог делать все, что угодно, контроль со стороны кибермозга отсутствовал. Но я должен был быть осторожным: узнай кибермозг это, он тут же клонировал бы нового Великого Императора. Во дворце я постоянно находился под наблюдением синтетойдов и не мог даже шагу ступить без их ведома. Только в момент телепортации я был предоставлен сам себе, так как ключом к этой операции служила моя ДНК, и никто, кроме меня, не мог воспользоваться телепортом. Я приказал установить его на новейший космический крейсер. Затем этот корабль исчез, и, как вы догадались, появившись вновь, этот звездолет стал называться «Валрус», а его капитаном стал вечно пьяный Браен Глум. Пользуясь тем, что я был одновременно и Великим Императором, я организовал похищение золотого запаса Империи, на самом деле принадлежащего кибермозгу. Но главной моей целью был сам кибермозг. Я хотел отомстить за свою смерть и уничтожение моей цивилизации. Я изучал строение синтетойдов, пытался открыть секрет эпидетермической бомбы, но все было безуспешно. Все эти поиски никуда меня не приводили. Я либо топтался на месте в своих исследованиях, либо шел по кругу. Это могло длиться бесконечно, пока однажды ночью, когда я бился в бреду пьяного угара и мне мерещились черти, ко мне вдруг снизошло озарение, не иначе дух моего покойного прародителя создателя кибермозга, вызвавшего к жизни это чудовище. Он решил исправить свой грех и подсказал мне выход.

Но времени у меня не осталось совсем. Кибермозг вычислил, что к пропаже золотого запаса и постоянным неудачам на фронте я имею прямое отношение, и уже приготовил замену — нового клона с полностью искусственным мозгом. Теперь кибермозг ждал только моего возвращения, чтобы переписать информацию с моих нейронов в матрицу нового Великого Императора — моего двойника. У планеты Дран кибермозг вызвал возмущение гравитационного поля, чтобы угроза гибели звездолета «Валрус» вынудила меня воспользоваться телепортом в пещерах. Но я был уже готов к такому повороту событий.

Да, я вернулся обратно на станцию к кибермозгу, и вы видите, что он сделал со мной. — Браен Глум дернулся за стеклом кабины, и трубки, опутывающие его тело, заколыхались наподобие водорослей в аквариуме. На проводах, выходящих из его голой головы, блеснули отсветы от ламп. — Но когда информация из моего мозга перекочевала в его матрицу, вместе с ней туда попал и вирус, — продолжил повествование знакомый голос бывшего капитана. — Я выделил у обыкновенного синтетойда программу сна, которую создал сам кибермозг, стер сигнал пробуждения и записал ее на чип у себя в мозгу. Кибермозг под действием этого вируса уснул навсегда. Огромная космическая станция — обиталище синтетического разума, погрузилась в оцепенение. Все системы отключились, механизмы замерли, погасли лампы, станция превратилась в холодный стальной шар, в глубинах которого сквозняки гоняли лишь пыль. — Электрический разряд пробежал по проводам, ведущим в голову Браена Глума. Его тело изогнулось и стало дергаться. — Но теперь кто-то из вас включил аварийный источник энергии, и это послужило сигналом к пробуждению кибермозга! Дьявол возвращается! Вы все умрете, а мои мучения продолжатся! — голос Браена Глума стал искажаться, как если бы у магнитофона зажевало пленку. — Вы убили не только себя, но и все человечество. Теперь никто не сможет остановить его!

Пол завибрировал. По трубкам, опутывающим тело Браена Глума, с удвоившейся скоростью потекла жидкость. В динамиках раздался треск, и вместо голоса Браена Глума из них зазвучал механический:

— До повторной инициации матрицы кибермозга осталось десять секунд. Отсчет пошел: девять, восемь, семь, шесть…

— Скайт, сделай же что-нибудь! — вскричал Дерк. Уорнер развернул ствол бластера по направлению черной пирамиды и нажал на спусковой крючок. Огненная очередь, срезая по пути плети проводов и щупальца, свисающие с потолка, ударила в одну из граней пирамиды. По черной поверхности пробежали световые круги, но никаких видимых разрушений заряд бластера не причинил.

— Пять, четыре… — продолжал беспристрастно отсчитывать секунды голос в динамиках.

— Это ты во всем виноват, Скайт Уорнер! — завопил Дрекслер. — Это ты заманил нас сюда! — И Дрекслер выстрелил в Скайта.

Заряд попал в ствол «Спешэл Коммандос», который держал в руках Скайт. От вспышки Скайт на мгновение ослеп. Искореженное оружие выпало из его рук. В следующее мгновение Скайт бросился на пол под укрытие пульта, и очень вовремя, так как следующий выстрел Дрекслера просвистел у него над самой головой. Фолмен и Удойбидьж тоже открыли шквальный огонь. Не переставая стрелять, Фолмен переместился от изолятора за приборный шкаф, торчащий справа от пульта, за которым прятались Скайт и Дерк Улиткинс. Удойбидьж стал обходить их с другой стороны.

— Ну что, Скайт Уорнер! Подвел тебя этот кусок дерьма в пробирке! торжествующе кричал Дрекслер, подкрадываясь к укрытию Скайта. — Теперь Браен Глум тебя не спасет! Он не может спасти самого себя! Смотри, Скайт! — Дрекслер выстрелил в провода, держащие стеклянную кабину с Браеном Глумом.

Заряд каренфаера срезал переплетение проводов, и кабина с бывшим капитаном «Валруса» со звоном рухнула на пол. Лампы подсветки погасли. Стекло кабины пошло трещинами, а из образовавшейся пробоины на пол потек физиологический раствор, смешиваясь с разноцветными жидкостями из разорвавшихся трубок.

Обнаженный человек, не шевелясь, лежал с закрытыми глазами, прислонившись дряблой щекой к стеклянной стенке своей камеры. Тонкие провода, уходившие в его мозг, казались прядью редких волос, оставшихся от его когда-то пышной седой шевелюры.

— Три, два, один — инициация матрицы началась. От центра зала, из черной пирамиды в стороны пошла голубая волна переливающейся энергии. Провода, свисающие с потолка, изогнулись дугами. На углах приборных шкафов, концах проводов заискрились статические разряды. Пыль, мгновенно ожив, слепилась в причудливые хлопья, шевеля лохматыми отростками подобно живому мху. Скайт почувствовал, как его волосы, наэлектризовавшись, встали дыбом. Уши заложило, словно на голову надели звуконепроницаемый шлем. В глазах потемнело. По всему телу пробежала судорога, и в следующий момент все кончилось: слух вернулся; глаза вновь стали видеть; но состояние было таким, как если бы он получил разряд электрошока.

Запахло озоном. Переговорное устройство в ухе вышло из строя. Скайт, сняв наушник, посмотрел на своего друга и по его виду понял, что Дерк испытал те же самые ощущения, что и он сам: бледное лицо, открытый рот, скрюченные пальцы. Но времени на то, чтобы приходить в себя, не оставалось — Дрекслер в любой момент мог зайти с фланга.

— Дерк, — Скайт дал пощечину своему другу, — приходи скорее в себя. В противном случае мы с тобой останемся здесь навсегда.

На левой щеке Дерка расплылся красный румянец. Взгляд напарника стал более осознанным.

— Ты что?! Совсем уже озверел. — Дерк потер щеку. — Я в порядке. На себя посмотри.

— Не время обижаться — Фолмен заходит справа. Возьми его на себя. Думаю, тебе будет приятно разобраться с ним лично. А я пообщаюсь с Дрекслером и Удойбидьжем. — Скайт с сожалением посмотрел на искореженный выстрелом Дрекслера автоматический «Спешэл Коммандос». Теперь Скайт и Дерк поменялись местами с людьми Дрекслера. Без этого оружия шансов на победу у Дрекслера стало больше. Противопоставить ему можно только быстроту и решительность.

Скайт выглянул поверх укрытия. Дрекслера нигде не было видно. Вероятно, он еще лежал после шока за одним из приборных шкафов.

— Я пошел, — сообщил шепотом Дерк и, держа перед собой бластер, пригибаясь, перебежал к одному из пультов управления, стоящих справа.

Скайт подумал, что если ему удастся преодолеть расстояние, разделяющее его укрытие и изоляторы, за которыми раньше прятались люди Дрекслера, то благодаря этому неожиданному маневру он сможет зайти в спину противнику. Для этого нужно пробежать несколько десятков метров по открытой площадке мимо пирамиды в центре зала и мимо разбитой кабины с Браеном Глумом.

Скайт извлек из кобуры ручной бластер, покинул укрытие и побежал, перепрыгивая через трубы и стараясь издавать при этом как можно меньше шума.

— Куда так спешишь, Скайт Уорнер? — поинтересовался механический голос из динамиков громкоговорителей. Понять по тембру, кому — мужчине или женщине принадлежит голос, было невозможно, но то, что это говорит не Браен Глум, было очевидно.

Из-за трубы, проходящей по полу, показалась голова Дрекслера. Он увидел бегущего в его направлении Скайта и выставил каренфаер, пытаясь поймать Скайта в прицел. Движения Дрекслера после электрошока были замедлены, и Скайт, прежде чем раздался выстрел, успел упасть на пол и спрятаться за трубу, проходившую по центру зала, в двух шагах от разбившейся кабины, где в физиологическом растворе плавал Браен Глум. Раствор вытек, образовав большую лужу, и Скайт сейчас чувствовал, как холодная жидкость проникает через материю его комбинезона.

«Какой гад предупредил Дрекслера о моем приближении?» — со злобой думал Скайт.

Труба, за которой он прятался, была по диаметру небольшой и едва-едва закрывала Скайта. Поэтому Уорнеру приходилось вжиматься в мокрый пол, чтобы Дрекслер не смог достать его из каренфаера. Жить Скайту осталось ровно столько, сколько понадобится Удойбидьжу или Фолмену добраться до него. А сделать Скайт ничего не мог, так как прекрасно понимал, что, если хоть на секунду высунет свою голову, тут же получит заряд каренфаера в лицо.

— Ты покойник, Скайт Уорнер! — крикнул Дрекслер и засмеялся.

— Рано радуешься, — вновь послышался механический голос в громкоговорителях, — умрут все.

— Кто это говорит? — спросил Дрекслер, перестав смеяться. — Глум, это ты?

— Браен Глум уже мертв.

— Тогда кто это?

— Это говорит хозяин станции, властелин мира, высшее существо, совершенство, бог воплоти. Это говорю я — кибермозг. Но ты можешь называть меня Фредди.

— Иди к черту, Фредди, — ответил Дрекслер. Скайт решил воспользоваться тем, что Дрекслер занят разговором, и пополз вдоль трубы в сторону пирамиды к центру зала.

— Жалкий человечишка! — загрохотал механический голос Фредди из динамиков громкоговорителей. — Как ты посмел разговаривать со мной таким пренебрежительным тоном! Ты жестоко заплатишь за это!

Скайт в это время проползал как раз мимо стеклянной кабины с телом Браена Глума. Он не удержался и посмотрел на своего бывшего капитана.

Большая часть физиологического раствора вытекла, и обнаженное тело капитана лежало в треснутом стеклянном саркофаге, покрытое лишь на одну треть жидкостью. Щекой Браен Глум прислонился к стеклянной стенке, и, если бы не его поза с неестественно вывернутыми ногами, можн9 было подумать, что этот человек просто спит.

Скайт на мгновение задержался, глядя на того, кого он знал много лет под именем Браена Глума, и в этот момент Глум открыл глаза. От неожиданности Скайт отшатнулся. Взгляд капитана был полностью осознанным и обращен был прямо на Скайта. Браен Глум зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, но из-за толстого стекла разобрать слова было невозможно. Глум умоляюще посмотрел на Скайта через прозрачную преграду. Уорнер взял бластер за дуло и изо всех сил ударил по стеклу тяжелой рукоятью. Одного удара оказалось достаточно. Покрытое от падения на пол мелкими трещинами стекло рассыпалось на множество мелких осколков. Один из них рассек Глуму щеку, которой он прижимался к стеклу. К уху капитана из пореза потекла струйка алой крови.

— Я все-таки человек, что бы ни говорил Фредди, — послышался шепот капитана. — Скайт Уорнер, как твой капитан я отдаю тебе свой последний приказ: убей меня и уходи отсюда, если, конечно, не хочешь отправиться вместе со мной в ад.

— Я не могу сделать этого, капитан.

— Можешь. Я заплачу тебе золотом…

Дерк Улиткинс перебежал от одного приборного шкафа к другому и выглянул из-за его корпуса. Фолмена нигде не было видно. Осмотревшись, Дерк решил добраться до большого полукруглого пульта управления. Он уже, пригибаясь, стал пересекать расстояние, отделявшее его от пульта, как раздался механический голос из динамиков громкоговорителей, интересующийся у Скайта, куда он так спешит. Раздались выстрелы каренфаера. Дерк оглянулся, посмотреть, где Скайт, и в этот момент из-за полукруглого пульта, к которому спешил Дерк, выскочил Фолмен. Он набросился на Дерка, как хищный зверь из засады набрасывается на свою жертву. Дерк успел лишь повернуться в его сторону и увидеть Фолмена в прыжке.

Фолмен был ужасен. На обгоревшей голове остался чудом уцелевший пучок черных волос на правом виске. Брови отсутствовали. В особо обгоревших местах черная кожа Фолмена была заменена искусственной, прозрачной, похожей на резину, под которой были видны кровеносные сосуды и розовое мясо, от этого казалось, что Фолмен весь покрыт заплатками. Фолмен превратился в страшного монстра.

Дерк даже вскрикнул от страха, когда Фолмен схватил его за руку.

— Попался, гнида! — ударом об угол пульта управления выбивая бластер из руки Дерка, произнес Фолмен и улыбнулся восстановленными с помощью синтетической кожи губами. — Ты пожалеешь, что попался мне живым.

Он ударил Дерка коленом в пах. Пронизывающая боль скрутила Улиткинса пополам, от чего перехватило дыхание. Не отпуская руку Дерка, Фолмен ударил его кулаком в ухо. Все поплыло в глазах у Дерка, в ухе зазвенело, как если бы кто-то выстрелил над ним из пистолета.

— Мне это доставляет настоящее удовольствие. Это даже лучше, чем женщина! — Фолмен засмеялся.

Он вывернул Дерку запястье, заставив его тем самым выпрямиться.

— Мы только начинаем. Дальше будет еще больнее. Фолмен резко развернулся к Дерку спиной и ударил его локтем в солнечное сплетение. Дерк зашипел, хватая ртом воздух, и закатил глаза. Ноги подкосились, но сползти Дерку на пол Фолмен не позволил. Он перекинул Дерка через спину и швырнул об пульт, стоящий рядом, отпустив при этом его руку, чтобы Дерк ударился со всей силой.

— Ну, вот и все. — Фолмен направился к лежащему на полу Улиткинсу. — Пора кончать наши игры. Я задушу тебя, а когда ты будешь умирать, дергаясь и хрипя в моих руках, стану смотреть на твои мучения. — Он склонился над Дерком и протянул к его шее свои уродливые руки. — Вначале ты будешь хрипеть, затем покраснеешь. У тебя вылезет язык. Потом ты посинеешь, начнешь дергаться. У тебя закатятся глаза. А когда будет все кончено, ты освободишь мочевой пузырь и кишечник. Как тебе нравится перспектива умереть в собственном дерьме? — спросил Фолмен, обхватил Дерку шею и стал сжимать.

Дерк захрипел. Его лицо покраснело, как спелый помидор. Из открытого рта вылез язык. Дерк попытался оторвать руки Фолмена от своего горла, но хватка бывшего десантника была мертвой. Дерк стал дергаться, но безуспешно, Фолмен продолжал сдавливать горло. Тогда Дерк уперся ногами в грудь убийцы и сильным ударом отшвырнул Фолмена от себя.

Фолмен отлетел на несколько метров и чуть было не упал, но ему удалось ухватиться руками за провода, свисавшие с потолка, и удержать равновесие.

— Ты надоел мне! — Фолмен достал бластер. Он бы уже прикончил Дерка, но его рука зацепилась за провод. Фолмен попытался высвободить руку и только больше запутался. Не понимая, что происходит, он попытался разорвать путы и заметил, что второй черный жгут опутал его ногу. Фолмен, грязно ругаясь, нагнулся, чтобы освободить ее. А в это время из люка над его головой вниз спустилось еще два гибких провода. Изгибаясь, как черные змеи, один обвился вокруг талии Фолмена, другой опутал ему вторую руку. Только после этого Фолмен осознал, что происходит. Он поднял глаза, полные ужаса, и с диким криком стал вырываться из смертельных объятий. А сверху, следом за первыми, спускались новые щупальца. Фолмен, словно муха, попавшая в паутину, бился в клубке черных пут, которые раньше ошибочно принимал за провода. Они изгибались и шевелились, закручиваясь в спирали вокруг его конечностей. Бластер выпал из руки Фолмена, так ни разу и не выстрелив.

— Дерк! Помоги мне! — закричал Фолмен перед тем, как очередная «змея» обвилась вокруг его шеи, превратив крик в сдавленное шипение.

— Помоги себе сам! — прохрипел в ответ Дерк и стал на четвереньках отползать в сторону.

Предчувствуя приближение конца, Фолмен забился из последних сил. И тут по щупальцам пробежал разряд электричества. Фолмен дернулся в последний раз и, обмякнув, затих, а щупальца потащили свою добычу к открытому люку в потолке. Дерк проводил взглядом черный кокон, из которого торчали ботинки подручного Дрекслера, пока он не исчез в люке, подобрал свой бластер и побежал к выходу из помещения.

Скайт почувствовал, как что-то схватило его за ногу и потащило в сторону. Он попытался схватиться за трубу, но руки оказались скользкими от физиологического раствора, вытекшего из кабины Браена Глума, а труба слишком большого диаметра, чтобы за нее можно было удержаться. Скайт обернулся и увидел опутавшее ногу черное щупальце, которое раньше он принял за провод, свисавший с потолка. К своему ужасу, Скайт заметил еще несколько таких же длинных и тонких щупалец, как змеи, ползущих в его сторону. Но Скайт понимал, что прежде, чем эти змеи успеют добраться до него, Дрекслер изрешетит его из каренфаера.

Скайт вцепился в решетку вентиляции. Щупальце натянулось и сильнее сдавило лодыжку. От напряжения пальцы побледнели и стали медленно разгибаться. Второе щупальце обвило другую ногу, и Скайт, не выдержав, отпустил прутья решетки. Щупальца потащили его по полу, поближе к отверстию в потолке, откуда они выползли. Скайт поднял глаза, чтобы увидеть, как Дрекслер нажмет на курок, но вместо этого увидел, как тот тщетно пытается распутать свою ногу, попавшую в такой же капкан, что и ноги Скайта,

Пока щупальца волокли его, Скайт, изловчившись, выстрелил в одно из них, опутавшее правую ногу. Черная трубка лопнула и, как ошпаренная, завертелась, хлеща по сторонам оборванным концом. Правая нога освободилась. Скайт выстрелил по левому щупальцу и вскочил на ноги. Отбросил в сторону остатки своих пут и побежал к выходу. Оборванные щупальца перестали вертеться и втянулись в свое убежище под потолком. На смену им вниз стали спускаться десять новых. По всему куполу потолка открывались новые люки, откуда, шевелясь, лезли черные змеи щупалец. Все пространство наполнилось шелестом ползущих повсюду вдруг оживших проводов. Ими уже заполнился каждый проход между приборными шкафами внизу. Со стороны, где остался Дрекслер, раздалась очередь каренфаера.

Скайт, чтобы не столкнуться с клубком щупалец, преграждавших проход, перепрыгнул через трансформаторный шкаф и опустился как раз на щупальце, лежавшее, подобно притаившейся большой черной змее, с другой стороны трансформатора. Оно изогнулось и попыталось набросить Скайту петлю на шею. Но Скайт среагировал быстрее, и выстрел его бластера разорвал живой провод почти у самого основания. Несколько черных лиан тут же спустились с потолка на то место, где секунду назад стоял Скайт, и принялись шарить по всем укромным уголкам вокруг трансформатора, но Скайт уже перепрыгнул к небольшому пульту с двумя дисплеями, на которых прыгали какие-то диаграммы. Отсюда до спасительного выхода осталось пробежать метров двадцать пять. И как раз когда он собирался сделать последний рывок, вновь раздался голос кибермозга:

— Скайт, подожди, не торопись. Я могу помочь тебе.

— О чем ты? — удивленно поинтересовался Скайт, настороженно глядя на шевелящиеся вокруг щупальца.

— Разве ты не хочешь узнать о своем прошлом? — послышался елейный голос Фредди. — Я знаю, кем ты был до того, как очнулся в камере смертников. Я могу вернуть тебе память. Ты снова вспомнишь прошлое.

— Зачем мне прошлое, если у меня не будет будущего! Оставайся один с моим прошлым. Оно мне больше ни к чему! — выкрикнул Скайт и побежал к выходу.

— Нет! Ты так просто не уйдешь от меня! — Голос Фредди приобрел механическое звучание.

Все щупальца потянулись к выходу, пытаясь преградить беглецу путь к отступлению. Послышался скрежет, и Скайт, к своему ужасу, увидел, как стала опускаться плита, прикрывая собой выход.

Проход из центрального зала космической станции становился все меньше и меньше. Скайт понял, что ему не успеть и дверь закроется еще до того, как он преодолеет и половину коридора, но все равно бежал в надежде на чудо.

Скайт прыгнул вперед, упал и, проехав по инерции на животе несколько метров, оказался возле двери. Опуститься до конца дверям мешал ящик из-под эпидетермической бомбы, подсунутый под плиту. Между краем тяжелой плиты и полом осталась совсем узкая щель, но человек мог пролезть в это отверстие, и Скайт, не раздумывая, стал протискиваться на другую сторону.

Плита оказалась толщиной в метр, и ее вес превышал несколько десятков тонн. Ящик, держащий на себе этот гигантский вес, в любой момент мог рассыпаться в прах, и тогда Скайт был бы мгновенно раздавлен страшным весом, как какой-нибудь слизняк.

Дотянувшись руками до края нижней части плиты и свернув голову набок, чтобы было легче ползти, Уорнер стал протискивать себя через щель. В любой момент его могли схватить щупальца кибермозга. Скайт спешил. Кобура с бластером мешала ползти, но отцепить ее он был не в состоянии. Ботинки скользили, не находя опоры на гладком полу коридора. Ему удалось преодолеть еще несколько сантиметров. Тут кто-то схватил Скайта за руку и стал вытягивать его на другую сторону. Эта помощь, пришедшая так неожиданно, была очень кстати, так как Скайт почти окончательно застрял в щели под плитой дверей и все его усилия продвинуться дальше хотя бы на сантиметр ни к чему не приводили. Тот, кто вытягивал его из этой ловушки, приложил немало сил. Две петли комбинезона на поясе, поддерживающие ремень с кобурой бластера, порвались одна за другой. Ремень перевернулся, и зацепившийся за край плиты бластер проскочил в щель. Скайт почувствовал, как стало легко протискиваться дальше. Его голова вылезла с другой стороны, и он смог разглядеть своего помощника — это был Дерк Улиткинс.

— Ты мне чуть руки не оторвал, — произнес Скайт, протиснувшись уже по грудь и глядя снизу вверх на своего спасителя.

— Выбирайся скорее. Потом благодарить будешь, — ответил Дерк, продолжая тянуть Скайта.

Скайт усмехнулся и хотел пошутить, как что-то схватило его за ногу и потянуло обратно.

— О боже! — успел только воскликнуть Дерк Улиткинс.

Скайт полностью исчез в щели под дверью. Но Дерк не отпустил его руку. Упершись плечом в холодный металл дверной плиты, он изо всех сил старался вытянуть друга обратно.

Уорнер чувствовал, как его растягивают. Дерк пытался вытащить его из центрального зала космической станции, а кто-то сзади, наоборот, тянул обратно. Но помимо этого, Скайт отчетливо услышал, как трещит от неимоверной тяжести, давящей на него, ящик, поддерживающий плиту, под которой сейчас происходило состязание по перетягиванию Скайта Уорнера. Еще немного, и многотонная плита раздавит и ящик, и Скайта.

Скайт свободной рукой отцепил пальцы Дерка Улиткинса, сжимавшие его другую руку, и отдался во власть силы, тащившей его обратно.

Выскользнув из-под плиты назад, Скайт увидел того, кто держал его за ногу. Это был Дрекслер.

— Ты хотел улизнуть от меня, Скайт Уорнер? — мерзко улыбаясь, произнес толстяк. Он стоял на коленях и все еще держал Скайта за левую ногу. По его черному жирному лицу из глубокой раны на голове текла кровь. — Но на этот раз мы умрем вместе. Я так рад этому, что даже готов поцеловать тебя на прощание. Ха-ха-ха!

— Поцелуйся лучше с моим ботинком! — Скайт со всей силой, на какую только был способен, ударил Дрекслера правой ногой в лицо.

Дрекслер издал какой-то булькающий звук и, отпустив ногу Скайта, повалился набок. Из раздробленного ударом носа брызнула кровь. Попав в глаза, она ослепила Дрекслера. Он зарычал, словно раненый вепрь, и стал шарить руками вокруг себя, чтобы достать своего обидчика.

Скайт подтянул ноги, чтобы Дрекслер не схватил его и тут увидел, как за спиной обезумевшего толстяка, в их направлении по коридору ползут сотни извивающихся черных щупалец.

— Передай привет Фредди, — произнес Скайт и нырнул в щель под дверь.

На этот раз кобура бластера не зацепилась за край и Скайту удалось быстро протиснуться на другую сторону. Дерк помог ему подняться на ноги.

— Что это было? — имея в виду недавнее исчезновение Скайта под дверью, спросил Дерк.

— Дрекслер забыл попрощаться, — ответил Скайт. И, словно в продолжение его слов, из щели с другой стороны донесся душераздирающий вопль бывшего командира карательного отряда пиратского звездолета «Валрус». Вопль смолк, и из-под дверей с шелестом показались извивающиеся щупальца. С каждым мгновением их становилось все больше.

— Бежим! — крикнул Дерк и побежал к выходу. Скайт без лишних слов последовал за ним.

Перед выходом в подковообразный зал Скайт заметил на полу коридора черный цилиндр эпидетермической бомбы из ящика, подпирающего сейчас дверь в центральный зал с матрицей кибермозга. Скайт решил, что это хорошая мысль. Он остановился и, повернувшись в сторону коридора, по которому вдогонку ползли черные змеи, достал бластер. Раздался выстрел. Заряд угодил точно в ящик, все еще подпиравший дверную плиту. От выстрела он рассыпался в прах, и многотонная плита с глухим ударом опустилась до конца, придавив своей массой успевшие проползти в щель под ней щупальца кибермозга. Придавленные щупальца заизвивались, плетьми хлеща по стенам коридора.

— Теперь мы можем все делать не спеша, — удовлетворенно сказал Скайт, убрав бластер. Нагнувшись, он подобрал бомбу и открыл крышку на торце черного цилиндра. Под ней оказалась клавиатура с цифрами и небольшое окошечко таймера, возле которого располагалась небольшая красная кнопка. В памяти всплыли слова Браена Глума, которые тот произнес много лет назад в пещерах планеты Дран: «Смерть дьявола таится в числе зверя». Скайт вспомнил и Кена Чандлерса адмирала синтетойдов, который хотел с помощью точно такой же бомбы уничтожить Плобой. Пальцы сами собой набрали на клавиатуре три шестерки. Окошко таймера загорелось, и Скайт установил его ровно на час, после чего нажал красную кнопку. Теперь остановить процесс было невозможно.

— Для Фредди это будет большим сюрпризом, — произнес Скайт и бросил цилиндр бомбы в глубь коридора.

Бомба, ударившись об пол, несколько раз подпрыгнула и покатилась к придавленным щупальцам кибермозга.

Скайт вышел из коридора в хранилище и направился к летающим мотоциклам, на которых сюда прибыли люди Дрекслера. Дерк уже склонился над одной из машин и что-то крутил на панели управления.

— У этих моделей электронный ключ зажигания. Нужна магнитная карта с кодом, чтобы воспользоваться ими, — сообщил он подошедшему Скайту.

— Что ты этим хочешь сказать? — холодея, спросил Скайт (таймер эпидетермической бомбы остановить было невозможно).

— Он хочет сказать, что вам придется идти пешком, — раздался сиплый грудной голос Удойбидьжа. Затем из-за стеллажа с ящиками, где он все это время прятался, показался сам Ной Удойбидьж. В руке он держал бластер, дуло которого было направлено Скайту в грудь.

— Я думал, что ты прогреваешь двигатель своего звездолета, чтобы поскорее унести отсюда ноги, — стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать Удойбидьжа, сказал Скайт. — Что заставило тебя остаться? Если ты скажешь мне, что хочешь отомстить за своего босса, то я не поверю.

— Ты абсолютно прав, Скайт Уорнер, тут дело совсем в другом.

— Скажи в чем, не трать зря время. У меня его и так мало.

— Фолмен, когда был еще жив, говорил, что не встречал человека, лучше владеющего бластером, чем ты — Скайт Уорнер. Я хочу проверить, так ли ты хорош, как говорил Фолмен.

Дерк Улиткинс, думая, что Ной всецело занят Скайтом, осторожно потянулся к своей кобуре.

— Не стоит этого делать, Дерк, — остановил его Скайт, — дай Ною шанс.

Скайт отошел от мотоциклов и встал в центре помещения, широко расставив ноги и опустив руки к поясу с кобурой. Все это время Удойбидьж ни разу не отвел в сторону свой бластер. Его палец лежал на курке, а взгляд холодных глаз, не отрываясь, следил за перемещением Скайта.

— Для человека, жизнь которого находится на кончике моего пальца, ты держишься великолепно, — не смог не заметить Удойбидьж. — А я повидал немало людей в таком положении, в каком сейчас находишься ты, поверь мне на слово. И никто из тех людей, с кем я встречался раньше, не увидел следующий рассвет. Ты либо действительно так хорош, как о тебе говорили, либо неисправимо глуп. Но ни то ни другое не изменит твоей участи. Единственное, о чем я тебя прошу, Скайт, доставь мне удовольствие…

— Хватит болтать! — прервал Удойбидьжа на полуслове Скайт. — У меня мало времени! Стреляем на счет «три». Дерк, считай!

— Я начинаю считать? — поинтересовался Дерк.

— Начинай! — согласился Удойбидьж, глядя на Скайта через прорезь прицела своего бластера.

— Раз. Два… — Раздался выстрел… — Три. — С последним счетом Дерка Удойбидьж с простреленной грудью замертво упал на пол. Все произошло так молниеносно, что Дерк не успел заметить, как Скайт достал свое оружие.

— Ты слишком медленно считаешь, Дерк, — произнес Скайт и, крутанув бластер, спрятал его обратно в кобуру. Подойдя к поверженному врагу, Уорнер быстро обшарил карманы Удойбидьжа и нашел магнитную карту от замка зажигания одного из летающих мотоциклов.

— Заводи, — кинув карточку Дерку, сказал он.

— Ты не дождался счета «три», — поймав карточку, осуждающе произнес Дерк.

— О том, правильно я поступил или нет, спросишь у Дела Бакстера, которому я дал слово разобраться с человеком, подстрелившим его жену, — ответил Скайт Дерку и уже тише добавил: — Конечно, если мы сможем отсюда выбраться.

В помещениях гигантской космической станции что-то происходило. Слышались отдаленные глухие удары, еле уловимый гул и вибрация.

— Сможем. — Дерк завел двигатель мотоцикла. — На такой тачке мы выберемся из самого пекла. — Машина, заревев, поднялась над полом. Скайт уселся на сиденье сзади. — Держись! — крикнул Дерк и вдавил рычаг газа.

Стальной шар исполинской космической станции, служащей логовом для искусственного интеллекта кибермозга, со все ускоряющейся скоростью отдалялся от звездолета. На самом деле не станция двигалась, а звездолет набирал скорость, улетая прочь от опасного места.

— Знаешь, о чем я думаю, Скайт? — поинтересовался Дерк, глядя на удаляющуюся прочь сферу.

— Нет, — отозвался Скайт.

— О том, что жизнь чертовски запутанная штука. Признаюсь, я раньше считал, что ты убил Браена Глума.

— Так оно и есть, — сказал Скайт. — Только я убил Браена Глума не десять лет назад на планете Дран, а сегодня в зале управления.

— Как?!

— Выстрелом в голову.

— Нет, я спрашиваю, зачем ты убил его сейчас?

— Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. — Скайт посмотрел на часы. — Дерк, приготовься к гиперпрыжку. До взрыва осталось десять секунд.

Станция на главном экране к этому времени превратилась уже в точку, горящую на черном фоне космоса, как самая яркая звезда. И вот через десять секунд точка стала увеличиваться, стремительно разрастаясь в размерах. Свет стал настолько ослепительным, что автоматика установила на камеры наблюдения оптические фильтры. Вскоре ослепительно-яркий шар взрыва стал наливаться кроваво-красным цветом, превратившись в огненную сферу, раздувающуюся в вакууме космического пространства, подобно мыльному пузырю, на поверхности которого переливались завихрения необузданной энергии, несущей смерть и разрушения всему, что встретится на ее пути.

Через несколько минут багровая сфера превосходила размеры спутника, возле которого вращалась станция. Затем огненная волна достигла поверхности спутника. И в том месте, где она коснулась базальта, началась новая реакция, стремительно распространившаяся на весь спутник. Вскоре малая планета превратилась в яркую звезду, затмившую собой солнце. Эта звезда родила новую, во много раз большую, чем первая, кроваво-красную сферу, которая стала расходиться в разные стороны.

— Скоро эта волна достигнет планеты, — внимательно следя за развитием космического катаклизма, заметил Скайт.

— Слушай, Скайт, — обратился к Уорнеру Дерк, — кибермозг уничтожен, чего мы еще ждем — пока волна от взрыва настигнет наш звездолет? Давай-ка побыстрее уносить отсюда ноги.

— Согласен. — Скайт кивнул головой, и Дерк с чувством облегчения включил гипердвигатель.

Звезды дрогнули и, прочертив световые трассы на обзорном экране, растворились в кромешной черноте. Звездолет проник в гиперпространство, уносясь прочь от обреченной планеты, возле которой была поставлена точка в истории Браена Глума, Великого Императора и золота Империи.

Эпилог

Дел Бакстер в белом халате, накинутом на плечи, сидел возле кровати своей жены и держал Молли за руку. В открытое окно больничной палаты проникали лучи местного солнца и задувал свежий ветер, колыхавший тюлевую занавеску. Молли лежала, закрыв глаза, накрытая до подбородка тонким одеялом. Операция прошла успешно. Врачи больше не опасались за жизнь молодой женщины, и Бакстеру разрешили находиться рядом с женой. Он ждал, когда Молли первый раз откроет глаза.

Раздался легкий стук в дверь, и в палату осторожно зашли Скайт Уорнер и Дерк Улиткинс. У них, как и у Дела, на плечах были накинуты белые халаты. В руках Дерк держал пакет с фруктами и пакетом молока.

— Рад видеть вас, парни, — приветствовал друзей Бакстер.

— Привет, Дел, — отозвался шепотом Скайт. — Как она?

— Врачи сказали, что самое страшное позади и ее жизнь вне опасности.

— Это хорошо, — произнес Дерк Улиткинс. — Мы ей тут гостинцы принесли, он выложил из пакета на тумбочку апельсины и молоко. — Витамины при ранении первое дело. А молоко хорошо при потере крови.

— А разве можно молоко вместе с апельсинами? — усомнился Дел.

— Я ему говорил, что апельсины никто молоком не запивает, — сказал Скайт. — От этого может быть расстройство желудка. Но он меня не слушал.

— Вы ничего не понимаете в полезных вещах, — запротестовал Дерк. — Эти продукты помогут Молли быстро встать на ноги.

— И добежать до туалета, — усмехнувшись, продолжил мысль Дерка Скайт Уорнер, но, заметив осуждающий взгляд Дела Бакстера, извинился: — Прости, Дел. Я просто рад, что с твоей женой все будет в порядке.

— Как слетали? — переменил тему Бакстер.

— Жаль, тебя не было с нами. Ты пропустил много интересного, — жарко затараторил Дерк Улиткинс. — Оказалось, что Браен Глум и Великий Император одно и то же лицо, но даже и это не самое главное! Он оказался жив! — Тут Дерк запнулся, бросил быстрый взгляд на Скайта и поправился: — Был жив.

— Это все очень интересно, — равнодушно отозвался Дел Бакстер, — но что стало с Дрекслером, его людьми и тем, кто подстрелил Молли?

— Я обещал тебе, что разберусь с ними, — сказал Скайт. — А я всегда держу свои обещания. Дрекслер и его люди заплатили сполна.

Бакстер глубоко вздохнул и нежно погладил руку своей жены.

— Спасибо, Скайт. Мне стало легче.

— А почему ты не спросишь, что стало с золотом? — поинтересовался у Бакстера Скайт Уорнер.

— Свое сокровище я уже нашел, — ответил Дел, глядя на Молли.

— А что стало с золотом? — удивленно спросил Дерк Улиткинс. — Разве оно не исчезло в огне эпидетермического взрыва?

— Конечно, нет, — ответил Скайт Уорнер. — Браен Глум спрятал его в подвале своего тайного убежища на планете Гамма Мертвой Розы, там, где ты меня оставил в первый раз, Дерк, и затопил водой. Золото с «Валруса» вместе с золотом Империи сейчас находится там и ждет, когда мы заберем его.

— Откуда ты узнал это? — спросил Дерк.

— Мне рассказал об этом сам Браен Глум.

— А какого хрена ему понадобилось говорить тебе это?

— Мы заключили с ним сделку: золото в обмен на жизнь.

— Равноценный обмен, — заметил Дел.

— Так чего мы ждем?! Нужно скорее лететь на Гамму Мертвой Розы за золотом! — воскликнул Дерк Улиткинс.

— Я полечу с вами, — вдруг произнесла Молли и открыла глаза.

— Молли, любимая, я так рад, что ты пришла в себя! — чуть не плача от радости, сказал Дел и обнял свою жену.

— Обманщик, — нежным, но еще слабым голосом произнесла женщина. — Сам только что собирался отправиться за золотом.

— Ты не справедлива к нему, — вступился за Бакстера Дерк.

— А ты вообще молчи, — заткнула Дерка Молли, обнимая своего мужа. — Кто хотел меня отравить апельсинами с молоком?

— Не я — это была идея Скайта, — тут же перевел стрелки Дерк. — Он всех отправляет на тот свет. И, надо сказать, это у него хорошо получается.

— Заткнись, Дерк, а то я действительно, как ты выражаешься, отправлю кого-то на тот свет.

— Вот! Все слышали?!

— Перестаньте, — сказал Бакстер. — Вы, как дети, ссоритесь по всяким пустякам.

— Дорогой, ты первым произнес это слово, — вдруг совершенно серьезным тоном сказала Молли.

— Какое? — не понял Дел.

— Дети, — ответила женщина. Дел Бакстер от неожиданности раскрыл рот. Скайт Уорнер незаметно вытащил Дерка Улиткинса в коридор.

— Я думаю, что их нужно оставить наедине.

— Я тоже так думаю, — согласился Дерк.

— Если честно, то я завидую Делу. Он нашел свое счастье.

— А ты нашел мое, — ответил Дерк. — С тем золотом, которое скоро окажется в наших руках, я буду в тысячу раз счастливее Дела Бакстера.

— А я не знаю, найду ли когда-нибудь свое счастье.

— Что тебя мучает?

— Я так и не смог вспомнить свое прошлое. Перед глазами иногда проносятся странные картины незнакомой жизни, но они исчезают, как сновидения. Что имел в виду кибермозг, когда говорил о том, что знает, кто я, и может открыть мне тайну моего прошлого?

— Со временем память вернется, — сказал Дерк.

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверен, — заверил друга Дерк Улиткинс. — Вот будет здорово, если ты окажешься принцем или сыном миллионера. Хотя ты и так будешь скоро богаче любого принца и миллионера. А с другой стороны, ты можешь оказаться выращенным в пробирке, или, чего доброго, вдруг раньше ты был женщиной?

— Вот это вряд ли, — не согласился Скайт.

— Кто знает, кто знает, — ехидно заметил Дерк. — Копаясь в темном прошлом, можно откопать темные дела. Так ты все еще хочешь покопаться в своей памяти?

— Уже нет, — ответил Скайт, и, весело засмеявшись, друзья пошли к выходу.