С переводом в общую палату жизнь снова обросла событиями. Это в реанимации мне казалось, что я - центр Вселенной, тут же я была частью огромной круговерти, в которой никому, по большому счету, не было до меня дела. Уже к вечеру первого дня я жутко устала. Сначала от дотошного милиционера, явившегося брать у меня показания об аварии. Объяснения, что ничего не помню, на него не подействовали. Присев на стул, разложил на своих коленях черную папку и стал писать от моего имени рассказ о происшествии, иногда шокируя меня странными вопросами. Его визит и так вызвал у меня нервную дрожь, а уж в сочетании с безучастно-нудным тоном, которым он сообщил мне о смерти человека во второй машине - и вовсе грозил нервным срывом.

   Он умер - водитель машины, в которую я врезалась. Сорокалетний мужчина, одинокий - в разводе, куда он спешил в три часа ночи? Он тоже был пьян, как и я тогда, и это он вылетел на своей Мазде на мою полосу. Если бы не это, возможно, мы оба спокойно доехали бы до своих домов, отправились бы спать, чтобы наутро продолжить жить обычной жизнью. Теперь уже у него не спросишь. Он не был пристегнут, подушка безопасности не сработала... Поневоле начнешь верить в фатум. Я-то выжила. И даже, возможно, восстановлюсь полностью - у меня нет необратимых травм.

   - Если хотите, вы вправе потребовать компенсацию за телесные повреждения и моральный вред с наследников покойного.

   - О чем вы? Судиться?! Посмотрите на меня, я похожа на человека, способного что-то требовать с детей, потерявших отца?

   - Ну, вы вправе это сделать, экспертиза показала, что автомобиль покойного был исправен, и столкновение произошло по его вине. Но вам, похоже, с правами придется попрощаться - сами понимаете...

   Понимаю. И думаю, так будет лучше. Не смогу больше сесть за руль, по крайней мере, пока. Память милостиво избавила меня от подробностей той ночи, но страх не скоро уйдет, если даже при одной мысли о машине возникает дрожь.

   Спасибо врачу, прогнавшему назойливого посетителя, иначе он довел бы меня до слез.

   Вечером пришла Таня и я выплакалась ей, стало гораздо легче, да и она посоветовала нанять адвоката, чтобы он все уладил сам, без моего участия. Она же договорилась с врачами, чтобы ко мне никого не подселяли, и радостно заявила, что воспользуется таким прекрасным шансом - поскольку имеется еще одна кровать в палате, то грех не выспаться после ночной смены. Я понимала, что это шутка, и ей почему-то просто хочется почаще бывать со мной и помогает мне она совершенно бескорыстно. Да и не хотелось отказываться от ее общества - впервые в жизни я узнала, что такое родная душа рядом. С ней было хорошо, мы отлично проводили время в разговорах, и я без натяжки могла назвать Таню своей подругой.

   Она осталась ночевать, и это было здорово. В полутьме комнаты, освещаемой лишь отблесками из коридора, она читала стихи своей подруги, той самой, что умерла не так давно. Временами я чувствовала странную ревность, видя, как Таня любила эту неведомую мне Яну. Но, спохватившись, ругала себя: как не стыдно, девушка умерла, и Татьяна, наверняка, сильно скучает по ней. Тогда я отбрасывала собственнические мысли и в полудреме слушала стихи. Они были простыми и душевными, многие настолько задевали, что я плакала. Слова о любви звучали так искренне, что я и сама готова была полюбить того, кому они предназначены. Наверняка он достоин этих строк.

   Снилось мне что-то хорошее. Но утром не смогла вспомнить, что именно. Я уже привыкла к тому, что от снов остаются лишь настроение и редкие обрывки. Главное, чтоб не кошмары.

   С удивлением я поняла, что помню многие из стихов, тех, что читала Таня, даже больше того - могу написать сама похожие по стилю. Что ж, стать поэтом никогда не поздно, и как раз будет, чем себя занять.

   Навестили меня и прежние подружки - Ольга и Лена, с которыми я проводила время, гуляла на вечеринках, отмечала праздники, да просто общалась. Глядя в их лица, я не понимала, что раньше связывало нас. Сейчас не о чем стало разговаривать. Брезгливо глядя на мои забинтованные руки, подруги - дорого одетые, с безупречным макияжем, ухоженными ногтями и отличной укладкой, рассказывали о том, как все взволновались, узнав о том, что приключилось. Я слушала с трудом, едва сдерживая желание попросить оставить меня в покое. Что они могут понимать о моих переживаниях? Впрочем, они тоже гоняют по городу нетрезвыми...

   - Да, и вот что... Ань, мы тебе хотели сказать...

   Ленок замялась, собираясь с духом. Судя по взглядам, которыми они обменялись с Ольгой, мне предстоит услышать что-то неприятное.

   - Ты, наверное, ждешь Макса...

   Ах, понятно. Экс-бойфренд решил меня бросить в самое тяжелое время. Благо, я к нему не испытываю ни малейшей тяги, иначе было бы трудно принять это предательство. Сейчас же я едва сдержала вздох облегчения.

   - Он не придет, да?

   - Ну, он сейчас в Италии, с той крашеной, помнишь, они еще так мило щебетали на афтепати?

   Мне захотелось, чтоб девушки ушли, и я сделала вид, что расстроена. Отвернулась к стене, замолчала. Сработало - подруги засобирались, вспомнили про важные неотложные дела и поспешили покинуть больничную палату.

   Все изменилось в моей жизни, как будто некто неведомый метлой вымел ненужное, наносное - вот, уходят прежние друзья, на работу совершенно не тянет, изменились привычки и пристрастия, да и я сама, кажется, даже внешне. И почему-то это совершенно не пугает. Напротив, появилось предчувствие чего-то хорошего, будто я только начинаю жить. Теперь я строю планы - но это больше похоже на мечтания. Наконец-то я захотела связать свою судьбу с кем-то, создать семью, родить ребенка... Странно, что я не хотела этого раньше. Может, нужно сказать спасибо аварии? Что-то меня потянуло на философствования.

   Дни пролетали один за другим - похожие и разные, менялся пейзаж за окном, становилось все холоднее, и от апельсинов, что мне приносила Таня, стало пахнуть морозцем и приближающимися праздниками. А мне уже не терпелось встать на ноги и выйти из больницы.

   Наконец, сняли гипс. Порезы на руках зажили, и доктор обещал, что со временем даже шрамов не останется. К ноющей боли я уже привыкла, и теперь с нетерпением ждала, когда разрешат ходить. Но сначала предстоял период реабилитации - массажа, бассейна, различных процедур. Но я больше не была овощем, и это очень радовало.

   Таня помогла добраться до душевой, и я чуть не расплакалась от счастья, стоя под тугими горячими струями воды. Еще никогда я не получала столько удовольствия от процесса мытья. Мне все казалось новым, чужим - кожа, волосы, тело - будто не мое. Таня мыла меня, как маленькую, мы смеялись и кидались пушистой пеной, так, что к концу помывки и она вся была мокрой.

   - Почему ты одна? - спросила я ее, когда, закутавшись в полотенца, мы пили горячий кофе.

   - Не знаю, - пожала она плечами. Как-то не посчастливилось. Была замужем, казалось, все в жизни пришло к знаменателю, остается только строить планы и надеяться на долгое и счастливое плавание вдвоем. Наверное, слишком доверяла... Или подруга попалась не та, которой стоило верить. В общем, однажды я застала их вдвоем.

   Она замолчала, а мне неудобно было расспрашивать дальше.

   - Но ничего, - она встряхнула волосами. - Привыкла, перестала ждать, посвятила себя работе, и, видишь, не зря. Тебя вот встретила.

   Я улыбнулась.

   - Велико счастье нянчиться с разбитой колодой, - отшутилась.

   - Чем собираешься заниматься после выписки? - спросила она.

   - Пока не думала, но на работу не пойду. Возьму отпуск и побуду дома.

   Мне показалось, она что-то хочет спросить, и не решается.

   - Надеюсь, ты не собираешься бросить меня? Мы ведь будем общаться и дальше?

   - Вот это мне и было интересно, - с явным облегчением ответила она. - Теперь тебе уже не будет нужна моя помощь. Может, захочешь вернуться к прежней жизни, и мне в ней не будет места...

   - Перестань, - прервала я ее. - Что бы ни было со мной, одного не изменить - ты мне просто необходима. Я не смогу уже без твоей дружбы. Понимаешь, у меня никогда не было человека, с которым я могла поделиться самым сокровенным, как с тобой. И я прошу - не лишай меня этой радости? Не оставляй меня?

   Она обняла меня, и ее плечи вздрагивали - она плакала.

   - Не оставлю. Обещаю. Ты тоже мне нужна, Ян... ой, прости, Анечка.

   Она смутилась, я же пришла в замешательство: только что она чуть не назвала меня именем своей умершей подруги. Что это значит? Что я - лишь замена Яны? Что я похожа на нее? И как на это реагировать? Я промолчала. Но решила при случае выяснить, почему она ассоциирует меня с другой девушкой.