Счастье... Долгожданный покой. В сияющей пустоте, где я очнулась, не было ни боли, ни страха. Только тяжелая усталость, упавшая неподъемным грузом на плечи.
Я не задалась вопросом, где нахожусь. Душа подсказала мне: я вернулась домой. Вечная странница, искавшая пристанища взамен утерянного, наконец-то оказалась там, где не прогонят, не ударят, согреют нежностью и лаской. Если это смерть, то я не хочу возвращаться в жизнь. Что там? Бесконечная война, в которой я не стремлюсь завоевать, а лишь защищаю свое право любить. Право засыпать и просыпаться с улыбкой, зная, что в мире все правильно и закономерно: кружатся далекие звезды, крутится колесо времени, и каждый миг несет радость тому, кто открыт для нее. Чей-то день начнется с улыбки ребенка, чей-то - с поцелуя любимого, и счастливые души отразят свет и вернут еще больше, чем взяли - и кому-то рядом он нужен.
Кто решил, что я сильная? Кто надел на меня доспехи и вручил меч? Выбор прост: бейся или умри, но почему я? Меня не учили этому. Из жизни в жизнь я ищу покоя, а нахожу врага, ждущего моей ошибки, чтоб уничтожить все, что мне дорого. Ненавижу его? Нет. Боюсь? Тоже нет, скорее. Жалею. И он не виноват, что ему вручили меч. Мы - лишь фигуры на шахматной доске, но играют нами невидимые шахматисты. Я - белая королева, хожу, как вздумается, могу все, но игра заканчивается со смертью короля. Он - самая слабая фигура, и вечно прячется за моей спиной. Но для меня нет ничего дороже его.
А что сейчас? Закончена очередная партия? Кто победил, кто проиграл? Ничья... Уже много веков, тысячелетия - игра, в которой перевес в чью-либо сторону лишь временная передышка. Я соберусь. Встану и подниму меч. Мне нельзя отступать.
И я встала. Повела плечами, подняла руки - не было и следа от недавних ран. Встряхнула длинными серебристыми волосами, и они сплелись в косы - помню, кто-то назвал меня богиней с тысячью кос. Улыбнулась. Как давно это было! Еще там, на моей Эопе, до того, как она раскололась надвое. Я не смогла спасти всех. Мой народ исчез вместе с планетой, осталась лишь горстка посвященных, вместе со мной перебравшихся на новую землю. Мы пришли не с пустыми руками - еще живы были секреты нашего народа, и в дар хозяевам приютившего нас дома мы принесли бессмертие и магию. Боль потери стиралась со временем, и я поверила, что мы сможем возродиться на новом месте. Как оказалось, зря.
Он всегда где-то поблизости. Никогда не знаю, в чьих глазах я увижу пугающую черноту, но он возникнет однажды, чтобы любить меня - и убить. Только в нем любовь обернется огнем, пожирающим сердце - и ему будет мало меня, так мало, что он захочет забрать меня всю, слиться воедино и обрести всемогущество. Глупый! Чтобы стать всемогущим, не нужно отбирать. Я сама отдам силу тому, с кем обрету себя - как тогда, на заре мира, когда люди - четырехрукие, двуполые - не нуждались в богах. У них было все, что нужно - на двоих. И они сами были богами. Не было войн и споров, в мире царила гармония. И, чтобы запустить маховик мироздания, понадобилось лишь разделить души надвое - и жизнь обрела смысл: искать свою половину, ошибаться, терять и искать снова. А найдя, защищать свое право на счастье.
Может, потому и выбрана я, что лучше других помню, кого ищу? Лучше других вижу души. Потому и одиноко мне среди таких же внешне - но слепых, глухих... Не таких, как я.
Но пока я жива, пока я есть - нужно вставать и идти, бороться за то, что мне дорого.
Я встала. В абсолютной пустоте, наполненной страхами и ожиданиями, знала - я не одна. Шла, и рядом со мной вставали образы - вот смешливая девчонка с длинными волосами, приплясывая, шагает рядом - подмигнула, мол, не бойся, я с тобой. Рядом с ней возникла фигура - молодая женщина, с теплыми, мудрыми глазами, улыбнулась мне - держись, мы вместе! И, одна за другой, появлялись из пустоты все, в ком жила, живет и будет жить моя вера, моя сила - Анна, Яна, Майана... Меня так много, а враг один - и кто из нас сильнее? И, главное... Мою руку подхватила и крепко сжала теплая, сильная ладонь. Я счастливо вздохнула: милый, ты рядом, я знаю. Где бы ты ни был, ты со мной. А я с тобой, всегда. И ради тебя смогу все. Смету любые преграды, одолею любое зло. Только будь...
Я вздрогнула и открыла глаза. В кромешной темноте, не понимая, где нахожусь, прошептала, прижимая к себе камень:
- Только будь...
И расплакалась. Слезы сами лились из глаз, и я не понимала, почему. Грудь просто распирало чувство гнетущего одиночества, такого, словно я тысячи лет одна. Навалилась нечеловеческая усталость. Я собралась с силами, спустила ноги на пол, встала на холодный пол и побрела в кухню. В большой комнате все спали, от печи веяло теплом и уютом, но мне было так холодно в этом доме, в этом мире, в этой пустоте, наполненной мерным дыханием спящих людей. Их кухоньки пробивался свет через неплотно прикрытую дверь. Я пошла туда.
Тетя Маша не спала. Сидела за столом у окна и всматривалась в темное стекло, занавешенное морозным рисунком. Увидев меня, тревожно оглянулась.
- Аннушка?
Я не удержалась, всхлипнула, сползла по стене на корточки, уткнулась в колени и плакала.
Она встала, подошла, обняла меня за плечи, подняла и усадила за стол. Суетливо плеснула душистого чая в большую глиняную кружку, протянула мне:
- Тише-тише, пусть сон уйдет. Ты проспала целый день, никто не будил тебя, как просила. Теперь тебе нужно вернуться в наш мир.
- Вы догадались? - спросила я, всхлипывая.
Она кивнула.
- Давно уже. Ты спишь, как мертвая - почти не дышишь. Тело твое здесь, а душа летает где-то. Значит, нужно тебе это.
- А вы почему не спите? - я почувствовала вину перед ней.
- Как же, жду - вдруг проснешься, кто же тебе поможет? Вот, отвар тебе сделала, тут травы самые нужные тебе сейчас - выпей-ка. И говори, говори, возвращайся.
Я отхлебнула кипятка, он приятно обжег горло, и слезы отступили. Но рассказывать не спешила, молчала, собираясь с мыслями. Тетя Маша терпеливо ждала, поглаживая меня по голове.
- Это все сны...- наконец, начала я. - Знаю, что нужны они мне, там найду ответ на свои вопросы. А может, и нет... Но так тяжело, так страшно там. Снова смерть, кровь, потери... И все на самом деле - там, хоть и не я, но моя душа, все чувствует, как сейчас. Больно...
За окном поднялся ветер, загудел в печной трубе, будто рвался в наше тепло, тоже хотел послушать.
- Я не знаю... Может, это просто мои фантазии? Может, я придумала себе все это? Древние времена, чужие страны, и я там - или не я? Сказки. Жрецы и маги, воины, Правители... Большой остров, гора, уходящая вершиной в небо. И снова война. Сколько можно? Все перемешалось. Как меня зовут? Яна или Анна? Или Майана? Моя мама умерла, но вот здесь мама Яны - и она мне как родная, но я-то чужая ей? И сердце болит по той маме, что вырастила меня тысячелетия назад! Теть Маш, что делать? Я с ума сойду! - с тоской проговорила я, вглядываясь в доброе круглое лицо.
- Аннушка, мы все замечаем, видим, что ты сама не своя. И, поверь, была бы моя воля - я б давно прекратила все эти волнения и вернулась в свой дом, спать спокойно, не думая, как там мои дети, живы ли, не грозит ли им беда. - Мне стало стыдно. Я положила ладонь на ее сложенные лодочкой руки. - Для меня, да и для всех нас ты - Анечка, никакой другой мы не знаем. И ты держись этого стержня, не давай себе усомниться в своих силах и своей правоте. Есть только одна жизнь - вот эта, в которой ты здесь, со мной, пьешь настой. Идет декабрь, метет метель, твой любимый человек болен,- я передернулась, но она мягко продолжила:
- Он болен, Аня, и ничего другого. Он жив, дышит, и пока его сердце бьется, будет так. Ты вылечишь его.
Я молчала, опустив глаза.
- Что бы там ни было в этих снах, ищи, зачем они тебе приходят. Что-то ты должна там найти.
- Я уже много чего нашла,- ответила я с горькой усмешкой. - Узнала, что это за камень, зачем он был нужен, как я его создала. Ну, в смысле та девушка, Майана,- поправилась я, увидев вопрос в глазах теть Маши. - Он слушался ее. Выполнял ее приказы. Но она - не я, и ее сила не будет подчиняться мне. Или будет?
- Но ведь он как-то сработал там, в высотке, когда...- она осеклась.
- Да, сработал. И я пока не поняла, почему. Что об этом знал Ловец? Откуда ему известно имя той девушки? Он назвал меня Айей. Пусть даже это правда, и то была я. Как он узнал это?
- Но и ты ведь была очень сильна тогда. Что помогало тебе?
Я задумалась.
- Честно сказать, я была словно не в себе. Знала, что делать, куда идти... Но, может, это было под действием наркотиков, которыми меня накачали? Не становиться же мне наркоманкой, чтобы снова вызывать у себя то состояние?
- А я вот, знаешь, что думаю? - с жаром прошептала теть Маша. - Мне кажется, секрет в том, что тогда рядом был Ловец. У тебя ярко проявляется сила при близкой угрозе. В покое она будто засыпает.
Я внимательно слушала, понимая, что она права.
- Пока он был здесь, ходил по земле, и ты была другой. Ну это как в физике: чем больше сила давления, тем больше сопротивление.
- Да, наверное,- пробормотала я, массируя пальцами виски. - И тогда, чтобы обрести свою силу, мне нужно освободить и его душу тоже. Но что делать дальше? Драться бессмысленно - мы равносильны. В этой драке я должна найти свое, особенное оружие, такое, что поразит его в самое сердце, лишит силы. Открою камень - нужно спешить. Но как успеть понять, что делать? Я не смогу...
- Погоди еще расстраиваться,- махнула рукой она. - Утро вечера мудренее. Не торопись, пусть все идет само собой. Кто знает, может, сон подскажет тебе, как управлять этим камнем. Кстати, а расскажи мне подробнее о нем?
Я улыбнулась и, взяв в руки артефакт, стала описывать свои сны.
- Бог ты мой! - всплеснула руками она, когда я дошла до встречи с Правителем. - Ну, прямо как сериал посмотрела! А дальше-то что?
- Не знаю, - огорчилась я. - И кто знает, будет ли продолжение?
- И ведь смотри,- задумчиво проговорила она. - Это ведь все было взаправду! Значит, времена меняются, а порядок в мире остается один: вечное противостояние. И кто прав, кто виноват?
- А по-моему, никто не виноват,- я посмотрела в окно на мельтешение снежинок. - Магия разлита повсюду, она - как воздух, невидима, но необходима. Как только находится тот, кто ее чувствует и берет в руки, она создает ему противника. Словно кто-то забавляется, заставляя нас играть в жестокие игры. Только в игре можно начать сначала, а тут - нет. Вторых шансов не бывает, это иллюзия.
- Но тебе-то дали попробовать снова? - осторожно спросила тетя Маша.
- Мне - не дали. Я только начала свою партию, - жестко ответила я. - Я - такая, какая есть, такой была и буду. И, кто бы там ни стоял на противоположной стороне шахматной доски, он должен сильно постараться, чтоб скинуть меня.
- Ну вот, видишь,- хитро улыбнулась тетя Маша, - ты сама ответила на свои сомнения.
Я спохватилась: а ведь она права! И чего я разнылась, спрашивается?
Камень в моих руках вдруг ощутимо потеплел. Я замерла, боясь пошевелиться. На лбу выступил пот. Подумалось, что сейчас вот он раскроется, как тогда, и Сережина душа обретет свободу... Как и Ловца. И что я буду делать? Я не готова!
- Время пришло...- зазвучал в голове глухой, хорошо знакомый мне голос. - Скоро мы снова встретимся... Айя...
Я закричала, отбросила камень, будто обожглась.
В тот же момент завибрировал телефон в кармане тети Маши. Она выхватила трубку, торопливо нажала кнопку вызова.
- Максим! Что?
Она слушала и смотрела на меня с ужасом, на глазах бледнея. Я выхватила у нее трубку, поднесла к уху.
- Так что ты скажи ей как-нибудь осторожнее... Долго он не протянет. Сейчас уже его сердце снова запустили, но как-никак, он пережил клиническую смерть...
- Что?! - закричала я.
- Аня? - смутился Максим. - Кхм, ты бы приехала в больницу... Тут Сереже стало хуже.
- О боже! - похолодела я. - Еду!
Отключила телефон и смотрела на него, ничего не соображая.
Тетя Маша сорвалась, побежала в комнату - очевидно, будить мужа.
Я слушала глухой замедленный стук своего сердца и с каким-то странным равнодушием говорила себе:
- Ну, вот и все...
Меня, как куклу, одели, впихнули в промерзшую машину, повезли в темноте под вой метели. Я не плакала. В голове все еще звучал тот голос, объявивший мне приговор. Скоро мы встретимся... Пусть так, не боюсь. Я очень скучаю по Сереже. И если он умрет, то пойду за ним.
У больницы, едва машина остановилась, я словно проснулась. Выскочила на мороз, побежала к светящейся стеклянной двери, у которой меня уже ждали. Максим встретил меня, с готовностью открыл передо мной двери, я побежала дальше, по коридору, не спрашивая, куда мне идти. Ноги сами привели в нужную палату. Мне не препятствовали, накинули на плечи халат. Я видела только лицо Сережи на белой подушке - осунувшееся, с темными тенями под глазами, серыми губами.
- Выйдите все! - попросила, и меня почему-то послушались.
Я подошла к кровати, села рядом с ним, взяла в руки его холодную ладонь.
- Я здесь, родной. Слышишь? Мы вместе. Как тогда, и всегда - мы вместе, Сереженька, душа моя.
На мониторах приборов нервно прыгали стрелки, тонкая зеленая линия чертила зигзаги. Я говорила, говорила, и линия становилась четче и спокойней. Я положила на грудь Сережи артефакт и шептала слова любви.
- Я скучаю по тебе. Сереженька! Не могу жить без тебя. И не буду. Ты только не бросай меня, прошу! Больше никогда не бросай. Держись за меня, за мой голос, слышишь? Что бы ни было - держись, умоляю...
Зеленая линия вдруг стала ровной, противно запищал сигнал. Я смотрела на грудь мужа, неподвижную - он не дышит.
Я вдруг ослабла. Прибежали какие-то люди, отпихнули меня от кровати, я отступала назад, пока не уткнулась во что-то мягкое, успела оглянуться, увидеть огромные глаза Максима с бездонными черными зрачками - и отключилась.
Покой и умиротворение... Усталая память молчит, не тревожит душу ни болью, ни гневом. Полная тишина, и биение сердца не слышно. Вот она - иная сторона, и все позади - тревоги и волнения, потери и удары. Здесь хорошо...
В смерти нет зла, смерть - благо, обретение приюта измученным странником, прошедшим долгий трудный путь. Изможденный, исстрадавшийся, он открывает дверь, за которой нет страхов, нет ожидания, нет времени. После дождей, бури, пронизывающего холода - теплый очаг, и родные руки дают питье, смывают кровь с израненных ног, обнимают, согревают. Нет препон и преград, лишь пожелай - и увидишь того, с кем был разлучен, казалось, навечно. Услышишь милый сердцу голос...
- Айя...
Это и есть награда за все испытания.
- Майана, душа моя, жизнь моя, открой глаза!
Сколько у тебя было имен? Сколько ты сменил лиц, пока мы были в разлуке? С тех самых пор, как создатель разделил нас - двуполых, на половинки, из ревности к нашей любви. Мы ведь не знали страха, и сравнялись с богами во всесилии - у меня за спиной был ты, а твою спину закрывала я. Но лица не видели... Да и не нужно нам было знать, какого цвета глаза - у нас была одна душа на двоих. Одна радость, одна вера. Жить - вместе, и умирать - вдвоем.
А теперь больно... Болит рассеченная кожа. Что у меня отняли? Крылья или тебя, дару? Что отрезали?
- Айя, я не могу потерять тебя, едва найдя! Вернись, слышишь?! Не оставляй меня...
Оставить тебя. Беззащитного, с открытой спиной. И безвольно наблюдать, как ты бьешься в одиночку, без моей помощи...
А потом искать. Искать, не помня, кого и зачем. И лишь у последней черты вспомнить... Я устала. Держи меня, не отпускай!
- Не отпущу...
Не открывая глаз, я подняла руки, обняла его за шею, потянулась, превозмогая боль, и его горячие губы нашли мои, приникли, делясь дыханием. И стало безразлично, что весь мир вокруг рушится, раскалывается на части. Его руки, его запах...
- Милостивые боги! - облегченно шепнул он, прижимая меня к себе. - Благодарю, что вернули мне ее...
Я счастливо вздохнула и уснула на его коленях. Просто уснула.
Проснувшись, увидела его рядом - спящего. Даже во сне он хмурился, на лице залегли тени. Провела рукой по его волосам, с любовью и нежностью коснулась пальцами его губ. Он открыл глаза, и я увидела в них себя. Улыбнулся горько и грустно.
- Как долго я спала? - Даже шепот давался мне с трудом.
- Вечность,- ответил он.
- Как я оказалась здесь?
- Упала мне на руки. Я едва успел подхватить.
- Что со мной?
- Ты ранена, не шевелись. Уже не страшно. Все позади.
Все вспомнилось. Дворец, праздник, сотрясение земли, разрушения... Храм, Кетцаль, Уца... Уца! Ее больше нет!
Я застонала, закрыла лицо руками, зарыдала. Тимнеон не спрашивал ни о чем, держал меня, пока я билась в бессильной ярости.
- Он все отнял у меня! Даже ее...
Только теперь я поняла, как она нужна была мне, пусть далеко, не рядом. Но я знала: стоит позвать - она прибежит, бесстрашно бросится на мою защиту, или просто побудет рядом, сочувственно урча, выслушает и посмотрит так преданно, как могут немногие люди... Она спасла мою жизнь. А я ее - не смогла.
- Не плачь, Айя, все уже кончилось.
- Нет, Тимнеон,- горестно сказала я,- все только началось. Это начало конца.
Он помрачнел, и не ответил. Взял мою руку, поднес к губам, прижал, закрыв глаза.
- Пусть так. Каждое начало - конец былого. Но мы будем вместе. Больше я тебя не отпущу, Айя. И пусть меня проклянут боги за это.
- Ты не понимаешь,- оттолкнула я его руку. - Я во всем виновата!
- Никто ни в чем не виноват,- тихо сказал он. - Мы сами выбрали этот путь. Теперь ты со мной, и пусть так будет.
Я промолчала, не зная, что ответить.
Он сам ухаживал за мной. Терпеливо поил, кормил из рук, как дитя. А я болела вовсе не телом. Не стала говорить ему, что раны мои могут затянутся, стоит лишь приказать. Я болела душой, за мертвых, которых уже не вернуть, и за живых, по моей вине оставшихся без близких.
Он не говорил о том вечере, расколовшем мир на "до" и "после". А я и не спрашивала, знала: мертвые оплаканы и преданы земле, повсюду скорбь и лишения, люди бродят у своих разрушенных домов, собирая немногие уцелевшие пожитки. В его глазах я видела вопрос, но не спешила отвечать. Мне самой нужно было понять...
Жрец часто снился мне, звал, тянул к себе, я вздрагивала, просыпалась, и Тимнеон прижимал меня сильнее, будто чувствуя, что могу исчезнуть.
Но больше бездействовать было нельзя. Я чувствовала - чем больше я откладываю нашу встречу, тем сильнее он становится. А я становлюсь слабой. Боль убивает меня.
- Мне нужно уйти,- сказала я на исходе третьего дня.
- Нет,- отрезал Тимнеон.
- Мне нужно,- повторила я. - Он ищет меня. Ему все известно теперь. Зверь, проснувшийся в нем, набирается сил. Слишком долго он ждал этой встречи, и не будет покоя ни мне, ни ему, пока мы не уничтожим друг друга. Жертва не принесена...
Правитель сжал кулаки. Он не смотрел на меня, в его глазах отражалось заходящее солнце.
- Я дам ему множество дев вместо тебя,- проговорил с отчаянием в голосе. - Отдам все, что попросит.
Я покачала головой.
- Что ему твои дары! Он всесилен, охвачен яростью и готов разрушить мир, чтоб погрести меня под его осколками. Я предала его... Отвергла дыхание его сердца. Магия Хранителей, сотворившая твой дворец, скрывает меня от его взгляда, пока я слаба. Но едва сила вернется ко мне, он почувствует ее. Он придет сюда...
- Я встану на его пути! - Тимнеон поднялся, размял руки, будто враг уже у ворот дворца.
- Ты его не удержишь.
- Боги привели тебя ко мне,- упрямо возразил он. - Я лишь исполню их волю.
- Боги не видят нас,- горько ответила я. - И никогда не видели. Что для них ничтожные смертные? Наши души - вот их забава. Они создали тьму и свет, и повелели им ходить друг за другом, вращая колесо времени. Стоит им сойтись - и земля волнуется, вода выходит из берегов. Сейчас мое солнце сокрылось за его луной. Кому-то из нас нужно уйти, иначе мир исчезнет.
- Что мне этот мир? - вздохнул Тимнеон, отходя к окну. - Люди смертны, и что лучше - прожить сотни лун в одиночестве или три рядом с той, что одним взглядом вернула к жизни?
Его слова согрели мое сердце.
- Повелитель, у тебя есть все - богатство и власть, наложницы, рабы... Зачем тебе никчемная горянка, к тому же обреченная стать жертвенной девой?
Он помолчал, затем сказал:
- Я отдал бы все, лишь бы каждое утро, просыпаясь, видеть твои глаза.
- Чем они так тебе по нраву? - улыбнулась я.
- В них я вижу истинный свет,- тихо ответил он. - И за это стоит бороться.
Моя душа взмыла ввысь, к облакам. Не этого ли ждала я, не об этом ли мечтала? Вот он, рядом - и я уже не знаю, как можно быть без него. Моей жизни осталось на волосок, но и в ней будет чудо...
Я подошла к нему, опустилась на колени.
- Правитель, - шепнула, опустив голову. - Я не стала невестой Ориса. И не стану. Мое сердце выбрало себе хозяина. Возьми мою душу, накрой меня покрывалом верности...
- Майана, - счастливо выдохнул он, опустился рядом со мной и его глаза были так близко, и губы так мягки...
Я не стала невестой Ориса. Я стала кацу Правителя.
Он уснул счастливый и даже во сне крепко прижимал меня. Голова моя кружилась, сердце трепетало от безграничной нежности. Наши души слились воедино, и никогда мне не было так хорошо, как рядом с ним, единственным моим любимым. От переполнившей сердце любви хотелось плакать. Я прислушивалась к дыханию моего дару, моля богов о том, чтоб никогда оно не прекращалось. Я придумала кое-что: стоило мне захотеть, в руках оказался мой камень, и я шепнула ему:
- Возьми сейчас часть наших душ, счастливых, всесильных. Сохрани и, что бы ни случилось, помоги мне найти его и воскресить этой частью.
Я вложила камень меж наших сердец, и почувствовала, как он согрелся, впитав в себя любовь, которой у нас было с избытком.
- Айя, - шепнул дару сквозь сон.
- Тимнеон, - счастливо прошептала я в ответ, любуясь им.
Пусть недолго продлится это блаженство, пусть разлучат нас боги, я-то знаю, что оно было, и уже ради этого стоило жить.
Усталая, я закрыла глаза и провалилась в туман...
Тот самый, густой, непроглядный. И под ногами - холодный камень жертвенника...
Что это? Сон?
Я в ужасе оглядывалась, пытаясь понять, как оказалась там, какая сила перенесла меня в это страшное место. Раздался глухой мерный гул и из тумана выступили фигуры в темных плащах. Я закричала, отпрянула, но они были повсюду - страшные, пустые, мерно гудящие на одной ноте. И я знала, что последует после.
- Майана! - голос Кетцаля расколол мою голову, пробрал до костей, заставил стиснуть зубы и зажать уши.
- Нет, - затрясла я головой. - Я не твоя больше, отпусти меня!
- Ты моя,- зашипело отовсюду. - Моя, и я тебя не отдам. А он заплатит за то, что сделал... Жизнью...
Я закричала и проснулась.
Тимнеон обнял меня, погладил по волосам, успокаивая:
- Это всего лишь сон, кхана, ты со мной, дару ма.
Я дрожала и прижималась к нему, а в голове все еще звучал голос жреца:
- Жизнью...
Дару целовал меня и шептал на ухо нежности, крепко сжимал в сильных руках мое замерзшее от страха тело, согревая. Его сердце, живое, горячее, билось ровно и спокойно.
Я потихоньку сползла с ложа, обернулась, посмотрела на спящего Правителя. По щекам прокатились слезы. Надела платье, собрала волосы в косу, вытерла мокрые щеки и развела руки с камнем в стороны.
- Прости, любимый,- шепнула. - Я должна. Я приму свою долю. Будь счастлив...
И шагнула во врата.
Я вышла в саду Кетцаля. В темноте дворец Жреца казался мрачной горой, без единого проблеска света. Как же мне не хотелось идти туда! Мелькнула шальная мысль: вернуться к Тимнеону, и, что бы ни было, быть рядом с ним.
- Ты пришла,- раздался голос Кетцаля.
От неожиданности я вздрогнула и шагнула назад. Мои ноги погрузились во что-то мягкое, словно мох. Я попыталась выбраться, но жижа держала меня крепко. Отчаянно дернувшись, я потянулась к дереву - ухватиться за ветку, но не дотянулась. Меня затягивало все сильнее, и я поняла, что это вовсе не земля - черное, густое, как смола, болото жадно всасывало меня, и не чувствовалось ни влаги, ни холода.
Жрец расхохотался.
- Покорись, ты уже ничего не можешь сделать, Хранительница.
В темноте сверкнули его глаза, и сам он, освещенный слабым светом луны, казался призрачной тенью, вышедшей из недр земли.
- Ты знаешь многое, верно? - он навис надо мной, огромный, едва сдерживающий гнев. - Но ты не знаешь, как я провел это время без тебя. Меня больше нет. Я похоронил себя - прежнего.
- Кетцаль-ото! - взмолилась я, понимая, что уже не шевельнуть коленями.
- Молчи и слушай,- процедил он. - Я верил, что удержусь, не позволю смерти забрать мое сердце, сохраню то, делало меня живым. Я любил тебя...
- Великий Жрец! - прошептала я, холодея от страха.
- Я любил тебя, - повторил он, словно не замечая моих слов. - Не всесильную хранительницу, - девчонку, которую подобрал в нищем хаарце, где она так и сгнила бы, не познав ни славы, ни почета.
Я снова дернулась, опершись руками о вязкую слизь. Руки тут же погрузились в ловушку, завязли в оковах смолистого плена.
- Я любил тебя и готов был предать самое дорогое - мою веру. За тебя я готов был биться с самим Орисом. Но не с тобой самой... Ты предала меня. И не тогда, во Дворце, когда прилюдно прижималась к этому... Чем он лучше меня? - вскрикнул он, и земля дрогнула.
Я окаменела от жуткой догадки.
- Так это все ты?! Ты разрушил дома и погубил столько людей... из ревности?!
- Ревность? - усмехнулся он. - Оставь ее для смертных. Нет сладости в обладании телом. Ты душу свою отдала. Ту, что обещала мне. Нельзя недооценивать врага, - отчеканил он, отходя. - Я хорошо подготовился. Тут повсюду твоя магия! - прокричал он. - В моем доме, за моей спиной ты плела свои сети! А я сплел свою.
На меня навалилась равнодушная покорность.
- Я умру? - спросила спокойно, чувствуя, как жижа подбирается к горлу.
- Нет, - так же спокойно ответил он. - Это слишком просто для вас. Ты удивишься моей изобретательности...
Больше я спросить ничего не успела: чернота, чавкнув, поглотила меня целиком и выплюнула на холодный каменный пол.
Я лежала без движения и пыталась понять: что изменилось? Все тело болело, слабость не давала пошевелиться. Я попыталась подняться. И поняла. Неуловимо, как уходит запах, вкус, из меня ушла магия. Ее не было больше - ни капли. Я стала невидящей. Мир вокруг молчал, и я не могла узнать даже, где нахожусь. Тихонько завыла, звук отразился от каменных стен, вернулся ко мне с тоской и отчаянием. Наощупь добрела до границ зала, отдернула руку, испугавшись - неровные стены, холодные и влажные, были покрыты скользким налетом слизи.
Спотыкаясь об острые камни на полу, я обошла всю свою гробницу. Наткнулась на гору тряпья - перебрав, поняла, что это мои вещи. Закуталась в покрывало, села, подтянув голову к коленям, мучительно думала: что делать дальше? Неужели Жрец решил похоронить меня заживо? Сколько тогда ждать смерти? Я обхватила голову руками и раскачивалась, дрожа. Больше не всесильная магиня, не кацу Правителя, не Жертвенная дева - а кто? Как я могла не сберечь то, что было дороже дыхания? Моя магия могла создать новые миры, открыть путь в неведомые земли, возвести новые храмы, разрушить горы, и главное - могла помешать восторжествовать тьме. А как я поступила с ней? Как неразумное дитя. И потеряла маму, Уцу, Тимнеона...
Но я не исполин из сказок, не умудренная множеством жизней богиня, а всего лишь девчонка... Зачем так поздно я поняла, чем владела? Зачем не сохранила дар богов? Зачем вернулась?
Тимнеон, где ты? А хотя - нужна ли я тебе такая, обычная?
Плача, я собрала тряпье, подложила под голову - лечь. Рука наткнулась на что-то твердое, небольшое. Мамина кукла! Как же я ей обрадовалась! Прижала к себе, согрела. И почувствовала ответное тепло.
- Майана.., - прошелестел в темноте тихий голос.
- Мама?! - Я вскочила на ноги. - Где ты?
- Дацу ма, я всегда с тобой. И сила всегда с тобой. Видишь? Я отдаю тебе свою... Ты не одна, ахана.
- Мама! - заплакала я. - Мне страшно...
- Не бойся, дару. Ты та, что несет свет. Сама Катцлейна поцеловала тебя, помнишь?
Помню... Богиня из сказок, что ты рассказывала мне в детстве. Дева, спасавшая обреченных... Надежда должна быть в сердце...
Легкость наполнила мое тело. Слабый свет родился в руках, легкой искоркой блеснул на исцарапанных в кровь ладонях.
"Ты отнял у меня волю и тех, кого я любила, - подумалось мне. - Но ты не получил мою душу. Тебе не забрать моего тепла и памяти".
Свет хлынул из раскрытых ладоней, разлился волнами, поднял меня над землей, согрел и исцелил мои раны. Я раскинула в стороны руки, закричала от переполнившей меня силы. Стены отшатнулись, я снова видела все, что мне было нужно.
Я в глубинах дворца, в пещере, а над ней - толща земли. Там, наверху, день, солнце затопило улицы, раскалило камень домов. На площади кипит бой.
Я нахмурилась. Что это? Кто бьется и с кем?
Голова раскалывалась от напряжения, руки дрожали. Перед глазами встало лицо Тимнеона. О, боги! Неужели Кетцаль решил отомстить? Нет, он не решится, не посмеет!
Силы оставили меня. Все же я еще очень слаба. Я раскрыла руку, пожелав, чтоб камень вернулся ко мне. Нужны врата! Они сейчас очень нужны! Но камень не появился.
Я снова лежала на полу без движения. Что же такого он сделал со мной, что я не могу стать прежней? Больше не вижу...
Я обняла куклу, легла, подтянув колени к груди, и просто ждала.
Он пришел. Щелкнул пальцами, и по стенам заплясали всполохи огня. Я впервые видела его в воинском облачении. Так он казался еще выше - лицо закрывала кованая маска, оставляя открытыми лишь глаза.
- Чего ты хочешь? - безучастно спросила я у него, стараясь не выдать своего волнения.
- Насладиться твоей покорностью,- усмехнулся он. - Увидеть тебя слабой.
- Я и была слабой. Будь я сильной, не пришла бы к тебе.
- Ты пришла, чтобы выкупить у меня его жизнь, - его слова пронзили ледяными иглами мою грудь.
- И я выкупила ее? Моей силы тебе достаточно?
- Нет, - ответил он. - Я еще не насытился твоей болью.
Он бросил что-то мне под ноги и растворился в каменных стенах. Я дрожащими руками подняла мешок, в котором угадывалось что-то округлое. С мешка на пол падали тяжелые капли. Кровь... Перед глазами все поплыло...
Когда продышалась и пришла в себя, Кетцаля уже не было. Я не смогла открыть мешок, распростерла над ним дрожащую руку, прислушалась, вздохнула облегченно: нет, это не Тимнеон. Но человек, убитый Жрецом, еще хранил след его темной магии. Я должна собраться с силами и выбраться отсюда, иначе мой Правитель долго не продержится.
Легла на каменный пол, раскинула руки, постаралась успокоиться. Вспомнила, как встретила Тимнеона впервые, его лучистый взгляд, улыбку, согревающую сердце. Его руки, губы, нежные слова.
- Майана! - услышала я его зов. - Ты нужна мне, дай знак, что жива!
Слезы покатились из глаз. Я скучаю по тебе, повелитель мой, так скучаю... Оказаться бы сейчас рядом с тобой!
Сердце забилось чаще, кукла снова стала теплой, руки слабо засветились в темноте - и я почувствовала привычную уже тяжесть в них. Свела вместе половинки камня, развела, встала и шагнула вперед...
Дворец Правителя застилала плотная дымовая завеса. Горело все, что могло гореть. Я задохнулась, закашлялась, закрыла нос рукой. Глаза слезились, разглядеть что-то не получалось.
Я собралась, раскинула руки и стала стягивать магию из стен, колонн, каменных истуканов, щедро расставленных древними Хранителями. Магия подняла меня над землей, облачила в серебристую пелену, косы рассыпались по плечам.
Щелчок пальцами - и дым пополз из дворца, расступился передо мной. Я закрыла глаза, присмотрелась - они оба здесь. Кетцаль и Тимнеон... Перед мной встали картины грядущего. Я спустилась на пол, улыбнулась: ну что же, пусть все закончится, но так, как я того захочу! Я, Хранительница! Я, последняя из странников, вобравшая в себе всю мудрость своего народа. Эта земля стала и нашим домом, и пришло время отблагодарить хозяев за гостеприимство.
- Я - Майана! - эхо понесло мой крик по пустым залам, пробуждая ото сна Дворец. - Мне нужна сила!
Стены дрогнули в ответ. Мой дом услышал меня.
Я побежала по залам, и дым расступался передо мной. Раскинув руки, я летела, как птица и собирала силу. Камень Души устроился у сердца, на груди. Хранящий душу моей дару - Уцы, верной подруги и защитницы, тепло моей матери и частичку одной на двоих кханы - любви.
Он жив, я знала, чувствовала. Ранен, ослаб, но жив.
Последние двери распахнулись передо мной, явив тьму, в глубине которой ждал меня Жрец. Не останавливаясь, я свела руки, меж них вспыхнул яркий шар, - и послала его вглубь зала. Разбившись на мельчайшие искры, он осветил лежащего на полу Правителя, занесенный над его горлом кинжал, еще одно тело - маленькое, уже бездыханное - неподалеку. Катцемаа Правителя, храбрая девочка, бросилась на защиту своего кацу. Закрыла его и умерла, устремив в вечность недоуменно распахнутые глаза.
Где же Жрец?
Тьма бросилась в бой, окружила меня плотным кольцом, шипела и ощетинивалась острыми иглами. Сила надежно закрывала меня - острия вспыхивали, не причиняя мне вреда. Перед моим взором стояло только одно: бьющаяся голубая жилка на шее моего возлюбленного, и ручеек крови из-под лезвия, из последних сил удерживаемого Тимнеоном. Решение пришло мгновенно: короткий приказ камню и одной рукой я запустила облачко души Уцы в тело девушки, в другой руке засиял меч, разрезавший надвое столб черноты, упавшей сверху.
- Спаси его! - крикнула я девчонке.
Та по-звериному гибко вскочила на ноги и одним прыжком была у Правителя. Тонкие руки с нечеловеческой силой уцепились в кинжал, оттянули, отбросили. Девушка оглянулась, я успела увидеть ее удлиненные продольные зрачки.
Спиной я почувствовала движение. Вовремя отскочила и взмахнула мечом там, где мгновение назад стоял Кетцаль.
Жреца окружала плотная темная дымка, в руках его переливался всполохами огня меч, вдвое превосходящий мой длиной.
- Пришла спасать своего смертного? - усмехнулся он. - Может, передумаешь? Ему уже не помочь, не трать силы - сохранишь хотя бы эту землю.
Я прислушалась: в недрах Великой Горы проснулся губительный огонь. Жрец не шутит, мой край обречен. Еще немного - и огонь вырвется из глубин, затопит цветущие поля, дома, испепелит тех, кто еще жив и с мольбой просит пощады у небес.
Ярость переполнила меня и выплеснулась в стремительном нападении. Откуда только во мне эти знания, гибкость и четкость ударов? Впрочем, жрец не уступал, - его силы росли вместе с моими.
Он раскатисто захохотал.
- Давай, Хранительница, делай меня богом! Еще немного - и я остановлю Солнце!
Свет и тень закружились в водовороте вокруг нас, дворец затрясся - защита хранителей не выдерживала.
Я остановилась, Кетцаль замер моим отражением напротив.
Мы смотрели в глаза друг другу и понимали все, что хотели бы сказать вслух.
Все кончено... Мы оба уже ничего не можем изменить...