Мне хотелось только одного: поскорее вернуться домой. Я делала все, что могла: убирала ненужные вопросы у пришедших следователей, подгоняла врачей с подготовкой моего тела к погребению. Забыв об усталости, работала с каждым, кто оказывался в поле зрения. У меня уже легко получалось входить в контакт с людьми, и это несказанно радовало. Мне даже нравились новые способности, приятно было чувствовать, что и в таком положении многое могу.

   Сережу я почувствовала даже сквозь стены. Это было сродни рождению рассвета. Еще не увидев его, поняла: он тут, рядом, и потянулась к любимому. Как же соскучилась за эти сутки!

   Он очень сдал, как видно, совсем не спал, много курил. На лице залегли тени, и во всем черном он сам выглядел призраком. Горе подкосило его, я не узнавала своего сильного, крепкого, уверенного в себе мужчину. Впрочем, разве можно его осудить за это? И без своих новых способностей я знала, что он сильно любил меня. Хотя, почему любил? Любит.

   Благодаря мне, никаких проволочек с выдачей тела не возникло, из ритуального агентства доставили гроб, и в него уложили Яну. Теперь она напоминала куклу в подарочной коробке: красивая, одетая в новое бежевое платье, волосы накрыты легким светлым шарфом, на ногах - белые туфельки. Гроб с телом вынесли из морга, и я с наслаждением открылась для закатных солнечных лучей, согревших меня после мрачной сырости. Впереди ждала последняя ночь дома.

   Квартира преобразилась. Мебель сдвинута, зеркала занавешены, на всем вокруг - печать запустения и скорби. Стасика отдали соседке, и малыш с радостью играл с чужой теткой, еще не понимая, что матери нет.

   Мама пригласила женщину из церкви, та расставила свечи, зажгла, принялась нараспев читать молитвы. Мне приятен был ее голос и тексты, наполненные светом и древней мудростью. Теперь уже я понимала - не для меня эти ритуалы прощания, они - для живых, чтоб легче им было перенести разлуку. Слушая молитвы, они понимали, что не им первым приходится провожать в последний путь близкого человека.

   Правда, это мало помогало. Сергей, хоть и держался, внешне не выдавал своего горя, внутренне окаменел. Старался не смотреть на жену, не думать о том, что еще пару дней назад обнимал ее, живую, счастливую. Интуитивно он все делал правильно: планировал, как пройдут похороны, что еще нужно сделать, кого позвать, как все организовать. Мама сидела у гроба потухшая, сразу постаревшая. Нет ничего хуже, чем хоронить свое дитя. Уже две ночи она не спала, лекарства помогали лишь на время, она забывалась тревожной дремотой, но вздрагивала от каждого шороха. И в каждой тени, каждом колыхании занавески ей чудилось, что это Яна пришла с ней попрощаться. Знала бы она правду! Почувствовала бы, что я рядом, утешаю ее и держу за руку. Может, ей было бы легче. На сей раз я не стала влиять на мысли моих родных. Мне больно было прикоснуться к их душам, так изранены они были свалившимся на них горем.

   Церковница ушла, оставив Сергея и маму одних рядом с телом дорогого человека. Они молчали, думая каждый о своем. Мама - просила дочь забрать ее с собой, в мыслях говорила, что не видит жизни без ее тепла и звонкого смеха. Вспоминала меня - маленькую, как я шалила, как росла и становилась все красивее, мечтала вместе с ней, что придет сказочный принц и сделает ее самой счастливой. И он пришел. Сережа маме сразу понравился. Отпуская меня с ним, она была спокойна. И, узнав о том, что мы любим друг друга и хотим пожениться, перекрестилась: дочка в надежных руках. Потом появился Стасик. Мама строила планы, как будет помогать мне растить внуков, с упоением рассказывала подругам о малыше, какой он забавный, умный, быстро растет и редко болеет. И вот теперь ей не хочется жить. И это моя вина. Но я знала: ради внука она выдержит, не даст себе распуститься. А вот Сережа...

   Он будто уже умер. Я слышала его мысли и ужасалась: он думал, как можно покончить с собой. Холодно и спокойно планировал, сколько должно пройти времени, чтобы было не так больно теще и друзьям - его родители давно умерли.

   - Нет, милый, не делай этого! - молила я безуспешно. - Так мы расстанемся действительно навсегда! Выбрось эти мысли! Я еще здесь, и может, что-то придумаю, чтоб снова быть с тобой!

   Он решительно сказал маме:

   - Надежда Викторовна, завтра тяжелый день, идите-ка вы спать.

   - Ну как я ее оставлю? - всхлипнула она.

   - Поверьте, если завтра вы попадете в больницу, никому легче не станет. Прошу вас. Я сам посижу с... женой,- осекся он.

   Мама кивнула, тяжело поднялась и пошла в спальню. Мы остались вдвоем. Он долго смотрел в застывшее лицо Яны, затем стал тихо говорить вслух:

   - Я все думаю, что так многого не успел. Все откладывал на потом. Мечтал съездить с тобой на море - и находились кучи доводов, чтоб не делать этого. Работа, ребенок... И я так и не посижу теперь с тобой у прибоя, не встречу самый красивый закат, обнимая лучшую в мире женщину.

   Он погладил волосы Яны, выбившиеся из-под шарфа.

   - Знаешь, меня всегда удивляло, что ты ищешь себе недостатки. Расстраивалась из-за нескольких лишних килограммов, считала, что срочно должна сесть на диету. А я любил в тебе все! Каждую складочку, каждый сантиметр твоей кожи! Слышишь? И буду любить до последнего вздоха. Не за красоту, не за ум и характер - хоть все в тебе было идеально, а за то, что ты - одна такая, моя, по-настоящему моя половинка. С тобой я словно нашел свою душу, стал другим. Я не хотел засыпать ночами, слушая твое дыхание. Ты меня ревновала иногда,- усмехнулся он. - Поверь, рядом с тобой я не видел других женщин. Друзья упрекали меня, мол, стал подкаблучником. А я согласен был им быть. Мне нравилось воспитывать тебя, как ребенка, и понимать, что ты сама можешь многому меня научить. Как научила быть любимым, нужным. Я был таким большим и сильным с тобой, Яна. Теперь я маленький и слабый.

   Он заплакал, слезы потекли из глаз, а он их не вытирал.

   - Видишь, оказывается, и я могу плакать. Научился вот... Теперь мне придется всему учиться самому - и это будет совсем не то знание, ради которого стоит жить.

   Мне так хотелось коснуться его, успокоить. Но, стоило лишь заглянуть в его глаза, я обжигалась о переполнившую их боль. И ничего придумать я не могла, оставалось только слушать.

   - Но я уже все твердо решил, любимая... Я знаю, как поступлю.

   Откуда-то, разрастаясь, набирая силу, послышался мерный гул, в котором стали различимы слова: "Иди ко мне!" Я поняла, что это и отчаянно заметалась по комнате. Хозяин зовет меня... Он здесь, рядом.

   - Сережа! Тот, кто убил меня, здесь! - закричала я, но он, конечно, не слышал.

   Меня потянуло к Ловцу и я, против своей воли, оказалась у его ног, в машине, неподалеку от подъезда.

   - Соскучилась по мне? - холодно спросил он. - Я тоже скучал. Пришел посмотреть, как ты проводишь свой последний день у тела. Может, зайти, познакомиться с твоими близкими?

   Меня переполнила ярость.

   - Мерзавец! - крикнула я, он усмехнулся.

   - Ты испытываешь эмоции, это прекрасно. Снова убеждаюсь в своем везении. Чувствую, ты еще преподнесешь мне немало приятных сюрпризов.

   - Ты будешь наказан, я верю,- мрачно пророчествовала я. - Ты не бог, и не станешь им. Магия не укроет тебя от справедливого возмездия.

   - Ты так ничего и не поняла,- осклабился он. - Для твоего бога безразлично, в каком теле ты живешь. Пока ты здесь, на земле, он тебя не замечает. Им отмерен срок, за который ты должна исполнить его программу - и выставлен маячок, на который ты должна полететь. Я всего лишь переставил его. И ты придешь ко мне. Так что никакого преступления нет. Умерла ты сама, да и как умерла, вот, говоришь со мной, чувствуешь. - значит, существуешь. А то, что слышат тебя немногие,- смирись, такова твоя нынешняя действительность. Кстати, если увидишь кого-то, кто видит тебя - скажи мне, его душа будет хорошей добычей. Да и тебе подружка,- хохотнул он.

   Как мне хотелось плюнуть в эту ухмыляющуюся рожу!

   - Но-но,- процедил он. - Не забывай, кто ты. Моя собственность. И так будет, пока я этого хочу. И, для профилактики...

   Он скрутил пальцы в кулак, и меня пронзила нестерпимая боль. Я и не знала, что бывает так нестерпимо горько. Это хуже физической боли. Будто все несчастья обрушились на меня, и я враз потеряла все, что было мне дорого.

   Он вдоволь насладился моими мучениями, разжал руку и я бессильно распласталась на грязном полу автомобиля.

   - Наступить на тебя, что ли? - холодно спросил он. - Тебе не больно, а мне приятно. Чтобы уважала и ценила. Хотя... Есть и другие способы. Хочешь, чтоб твои близкие не пострадали - веди себя хорошо, поняла?

   Я похолодела.

   - Простите, хозяин! Я буду хорошо себя вести!

   - Вот так-то лучше. Отдыхай пока, скоро ты мне понадобишься.

   И, выжав педаль газа, умчался, я осталась под темным хмурым небом одна.