Снег... Не высунешь носа, ноги... Перекрыты дороги к участью. Но сердца и под снегом наги. Состраданья шубейку накинь — подели свою душу на части! Знать, останется целой. Метель рвёт и мечет ... Но жизнь-то подюже. Затянись поясочком потуже, сосчитай всех друзей и подружек и товарищей разных мастей — их не меньше метели! Теперь, в Рождество, в Богородицы Праздник, снег – участник, виновник, проказник — настоящее – не на продажу... Бездорожие – что ж – не стерпеть?!

Кому – колюч и холоден, кому пушист и мягок – выбирай что хочешь, коль за страницей и владенья муз твой почерк так таинственно-доходчив... Ты держишь землю, небо, прячешь люд... Сам прячешься – грустна весной Снегурка... Летающий, не видевший пчелу, летящую с цветка, тебе не грустно? Ах, глупости! Идёт, идёт, идёт... Что миру снег? Идёт без сбоя время (едино – что и пища, и едок) насквозь тобою щедрого Борея...

Сменить ли «зимних мух» на всяку тварь, летающую в августе отрадном, в воображеньи, мысленно?.. Товар — не равный... Что под небом равно? Любимо Богом каждое. Оно — жалеемо, особенно в ненастье, особенно которое дано особенно не вымолившим счастья... Так потерпи, когда открыто настежь... Так потерпи – всему придёт черёд. Взгляни в окно – рождественские ели не сетуют... Твой взгляд удочерён — усыновлён. И смерти нет в метели.

Я с тобой похожу по морозу вдоль берега рек среднерусских, с пейзажем обители кроткой. И замёрзну, конечно, тебя посильней и скорей, пробираясь одною протоптанной тропкой. Передашь рукавицы: «Да разве же это мороз?!», я слегка улыбнусь: «Мне и этого мало...» Мне и этого много. А где-то стучат топором — знать, готовят дрова, чтоб в тепле покемарить... Не набиться в друзья тем, кто греет за тысячи вёрст себе руки – у них круговая порука... Здесь морозно и дружно, и проблески будущих вёсн светят нам с куполов, согревая по-русски.

Здесь опять намело... Ну а в Африке снова жара... Жизнь уездная – стон и надежда на новое лето. И, как запертый Фирс, остаёшься один выживать, удивляясь тому, что и это... полезно. Доктор Астров в метель не пробьётся, и кто-то всплакнёт... Сад вишнёвый в снегу, и почти опустело именье... И так трудно вписать пару радостных строчек в блокнот, но окажется вдруг, что не сделано – меньше. Ах, как хочется прочь, в неизвестность, из снега в жару... Только кто приберёт, подытожит, построит на завтра? Не проделаешь лаз на туда и обратно в шару — пригодишься и здесь, как ребро динозавра...

...А ведь и здесь бывает свет и солнце бегает по снегу... И бегают ему вослед, с румянцем, непоседы. Ему подставить норовят, кто как горазд, побольше, но зимний вечер вороват и прячется в подоле у ночи... Наступает ночь. Кто спит, а кто бессонен... И где-то наступает ноль... явившийся... без слова. Оно – вернётся – и без нас, и с будущими нами... И станет видно небеса со всеми Именами.