Одна, не более! В раю устрою клетку... Я ей, не то что воробью, подброшу хлебу. Я песню сам ей напою – летай, певунья! на дальний север и на юг... Водички заново налью – всё ж на плаву я... А дальше – пламенем гори, уж карта бита. А не поёшь – не говори. Зачем обида? А не поёшь – не говори, но только волей не кори — тесна обида. Красна обитель. А птичка скачет – в чём душа? – любить неволю поднаторела, не спеша, себе на долю. А птичка любит не дыша, на мушке держится душа — на этом свете ли она, на том ли? И если дверку отворить — как будто, камень отвалить – взлетит ли? Ах, эта птичка-инвалид! Ей только б малость отмолить за титлом... У птицелова свой резон, он птицу выпустит разок – проверит крылья... Пускай подвёрнуты, пускай ей надо загодя спускать — зато не скрыться... Воды корытце... И без корысти... Чудесна птица по себе, и птицелов, когда в седле за правым делом. Но если та не весела, а этот выбит из седла, считай – задело... И оба бедствуют давно и, сколько ни устрой домов, — грустна затея. И можно сказку продолжать, и даже лунку продышать, но что за тем и... ?