Маски сброшены

Так что же все-таки хотел Сталин от финнов в действительности? Почему на том театре, где ранее предполагались только оборонительные действия (что подтверждается докладами начальника артиллерии РККА Воронова и наркома обороны СССР Ворошилова), вдруг развернулось крупномасштабное наступление Красной Армии?

Поскольку события в Европе развивались так, что лучше Сталин себе и представить не мог (западные союзники и Германия увязли в затяжной (по мнению Сталина) войне, Польша пала, Прибалтика в руках), кремлевский горец, понимая, что по крайней мере сейчас Антанта вряд ли сможет прислать в помощь финнам воинский контингент, захотел решить все проблемы одним махом. Прежней осторожной тактике он предпочел откровенный «нахрап». Очень скоро он стал прессинговать финнов требованиями территориальных уступок, на что министр иностранных дел Финляндии Эркко заявил: «Финляндия никогда не примет условия, подобные тем, которые приняли прибалтийские государства. Если это произойдет, то только в самом худшем случае». Наткнувшись на твердую позицию финского правительства, Коба решил «сбросить обороты» и уменьшить размер «требований». На переговорах 12–14 октября 1939 года он предъявил финнам свой «минимум минимоРУм», то есть те минимальные требования СССР, которые финны должны были удовлетворить безо всяких условий.

Этот документ любопытен. Он дает представление о том, что Сталину требовалось от Финляндии в первую очередь. «Во вторую очередь» ему требовалась сама Финляндия, но если бы финское правительство удовлетворило тогда требования «минимума», то, по крайней мере до весны 1940 года, никакой войны между государствами не было бы. Значит, те территории, которые Сталин требовал у Финляндии в своем «минимуме», действительно были ему необходимы, а не выступали в качестве предлога для развязывания агрессии. Что же это за территории? Посмотрим внимательно на перечень из 8 пунктов «минимума»:

«1) Дополнение существовавшего договора о ненападении положением о неучастии обеих сторон в блоках, направленных прямо или косвенно против СССР и Финляндии.

2) Финляндия сдает в аренду полуостров Ханко сроком на 30 лет для размещения военно-морской базы.

3) Военно-морской флот получает возможность использовать бухту Лапвик д ля стоянки кораблей.

4) Финляндия уступает СССР несколько островов в Финском заливе, которые упоминались на предыдущих переговорах (Сескар, Лавенсари, Большой и Малый Тютерс, Бьорке).

5) Финляндия уступает СССР территорию на Карельском перешейке от деревни Липола на севере до южной оконечности города Койвисто.

6) Финляндия передает СССР западную часть полуостровов Рыбачий и Средний.

7) Обе стороны разоружают укрепленные районы на Карельском перешейке, оставляя на нем только пограничную охрану.

8) В качестве компенсации Советский Союз предоставляет Финляндии территорию Советской Карелии в районе Реболы и Порос-озеро, вдвое большую по площади той, которая уступается Финляндии» [1, с. 47–48].

Обращаем внимание на отсутствие в перечне Аландских островов. Получается, что если бы финны удовлетворили эти требования, Сталин остался бы, по крайней мере на полгода, а то и на год, без Аландов и был бы при этом счастлив. А как же быть с «обладанием смертоносной точкой на теле Германии»? А Сталин и ранее не претендовал (по крайней мере явно) на обладание Аландами, он лишь настаивал на присутствии в архипелаге советских наблюдателей, следящих за строительством на островах финских оборонительных укреплений, ибо, как уже отмечалось, их строительство противоречило решениям женевской конвенции 1921 года о демилитаризации Аландского архипелага.

Что же за финское «Эльдорадо» скрывалось за восемью пунктами перечня? С первым пунктом все понятно. Что же касается пятого, то Сталин пытался убить сразу двух зайцев — отодвинуть границу от Ленинграда и Карельского укрепрайона на случай действий союзного экспедиционного корпуса и попутно лишить финнов их укреплений. Дело в том, что все основные позиции «линии Маннергейма» попадали в эту полосу, и в том случае, если Финляндия уступала Карельский перешеек до Выборга, то Хельсинки оставался практически без всякой защиты в дальнейшем. Иосиф Виссарионович в этом отношении не новатор, он повторял прием немцев, отспоривших у чехов в 1938 году Судеты, а вместе с ними и все укрепления «Ханички».

Но вот остальные шесть пунктов могут вызвать у неискушенного читателя недоумение: «Ханко, бухта Лапвик, Сескар, Лавенсари, Большой и Малый Тютерс, Бьорке… Зачем Сталину все это?» Но все объясняется очень просто. Все перечисленные здесь острова и архипелаги не что иное, как существовавшая здесь 25 лет назад центральная минно-артиллерийская позиция российского императорского флота. Выше уже отмечалось, что Сталина серьезно беспокоила угроза британского флота Ленинграду (вспомним Маркса), а война с Лондоном несомненно начнется, Сталин это знает, ибо он сам ее запланировал. В Первую мировую войну российский императорский флот, спасаясь от мифического вторжения кайзеровских дредноутов в Финский залив и вражеского десанта на гранитные берега Невы, изваял на подступах к Финскому заливу любопытнейший образчик оборонительной доктрины в прибрежных водах.

«Рано утром 31 июля (1914года. — С.З.), началась постановка мин на центральной позиции, преграждавшей вход в Финский залив. Минные заградители «Амур», «Енисей», «Ладога» и «Нарова» в течение четырех часов поставили между Поркалла-Удд и островом Нарген (Найссар) заграждение из 2124 мин. Заграждение имело несколько линий, расстояние между минами составляло от 46 до 86 метров. В период со 2 по 6 августа другие суда выставили еще несколько минных полей вблизи шхер в районе Гангэ (Ханко) — Поркалла-Удд. А на центральной позиции до конца августа дополнительно поставили еще 871 мину, и на флангах — 290» [50, с. 175].

Восстановив подобную оборонительную линию, можно было Удерживать неприятельский флот подальше от Кронштадта и Ленинграда, уютно расположившись за многочисленными минными заграждениями (так поступили в Крымскую кампанию), прикрытыми береговой артиллерией и флотом с авиацией. Да вот беда — северный (финляндский) берег залива и почти все острова западнее Копорского залива, составлявшие некогда монументальное творение покойного адмирала Эссена, теперь России не принадлежат (южный берег (эстонский), слава богу, удалось вернуть без боя). Что же делать? Да забрать его, этот северный берег, вместе с островами, и все! Почему Сталин раньше не планировал такой ход? Потому, что тогда у него не было союзника в лице Германии и вести войну с Антантой предстояло в одиночку. Почему сейчас Коба решился на агрессию? Потому, что Антанта ввязалась в войну с Германией и почти наверняка будет не в состоянии оказать Финляндии военную помощь.

Самое время действовать. Необходимо было торопиться и по другой причине. Сталина очень беспокоила «странная война» на западе, он все боялся, что Антанта и Германия вот-вот помирятся, а ему еще нужно провернуть за спиной сражающихся с Великобританией немцев главную задачу — бросок на Стамбул, это необходимо сделать сейчас, пока британцы из-за войны не в состоянии использовать всех своих сил на других театрах боевых действий. Но идти на Стамбул, не обеспечив северный фланг и Ленинград, нельзя. Значит, прежде неоходимо получить у финнов вожделенные острова, подготовить линию обороны против британского флота в Финском заливе, а уж затем ринуться к Средиземному морю.

Самое любопытное, что Сталин и не скрывал, для чего ему понадобились требуемые у финнов территории:

«На встрече делегаций (12—14 октября 1939 года. — С.З.) Сталин заявил, что Советскому Союзу нужен Ханко для того, чтобы перекрыть артиллерийским огнем с южного и северного берегов весь Финский залив. По поводу границы на Карельском перешейке Сталин заявил: «…Поскольку мы не можем передвинуть Ленинград, мы передвинем границу, чтобы его обезопасить». Сославшись при этом на пример Германии, которая объясняла свое нападение на Польшу соображениями безопасности Берлина» [1, с. 48].

Коба только умалчивает, от кого в действительности собрался отбиваться, распуская слухи о «немецкой опасности». Позже из фактических документов мы узнаем, с кем в действительности готовились сражаться моряки КБФ и СФ.

Однако финская сторона неожиданно для Москвы не уступила.

«Когда Сталину ответили, что вопрос о передаче территорий решается в Финляндии двумя третями голосов членов Сейма, Сталин ответил открытой угрозой: «Вы получите больше, чем две трети, а плюс к этому еше наши голоса учтите». Последнее было воспринято финской делегацией как угроза применения силы» [1, с. 49].

«Ну что ж, — подумал Сталин, — это даже к лучшему. Решим все дело одним махом и заберем острова вместе с Финляндией. Много времени дело не займет».

 

Соотношение сторон.

Кого боялся Сталин?

В своей книге «Советско-финские войны» П. Аптекарь рассказывает о том, как на «круглом столе» в журнале «Родина» в 1995 году у него возник спор с В.Н. Барышниковым о том, готовился или нет СССР к войне с Финляндией до октября 1939 года.

Оппонент Павла утверждал, что до октября 1939 года массовых перебросок советских частей к финской границе не было. П. Аптекарь в тот раз не смог привести доказательств обратного, так как у него еще не было на руках необходимых архивных выписок из документов. Этот пробел российский историк исправляет в своей книге и дает исчерпывающую картину подготовки к вторжению. От себя замечу лишь, что для того, чтобы в пух и прах разнести домыслы обоих Барышниковых в действительности не требовалось много времени и документов, достаточно было и одного, непосредственно касающегося «дооктябрьского миролюбия» Советского Союза — упомянутой Павлом директивы наркома обороны СССР Ворошилова от 14.09.1939 года № 16669 командующему ЛВО Мерецкову о порядке сосредоточения войск в приграничных районах (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д.232.Л. 10,11).

А за несколько часов до этого документа была получена директива за № 16668, согласно которой концентрировавшаяся у прибалтийских границ 7-я армия (уже сформированная) передается из Калининского военного округа в ЛВО. 7-я армия первоначально предназначалась для вторжения в сентябре (одновременно с польским походом) в Прибалтику, но поскольку в том же сентябре правительства Эстонии, Латвии и Литвы пошли на уступки, армию перебросили на Карельский перешеек.

Таким образом, за три дня до начала «освободительного» похода в Польшу, ударная группировка стала стягиваться и к границам Финляндии.

На основании того, что основная масса войск стала прибывать к финской границе в сентябре, П.Аптекарь делает вывод, что концентрация советских войск началась не в октябре (как утверждает В.Н. Барышников), а в сентябре. Неоходимо внести корректировку: переброска основной массы войск действительно началась в сентябре, но передовые части ЛВО, которые двигать особенно далеко и не требовалось, начали свою концентрацию у финских границ еще с июля 1939 года, одновременно с директивой наркома ВМФ о переходе на трехступенчатую систему оперативной готовности. А иначе чем были вызваны разведывательные полеты финской авиации в приграничной полосе в период июля — августа 1939 года?

«Информирование заместителем народного комиссара внутренних дел комбрига И.И. Масленникова народного комиссара обороны К.Е. Ворошилова о нарушении воздушного пространства Советского Союза финскими самолетами от 16.09.1939 г. № 3997/6.

В период с 22 июля по 29 августа 1939 года Карельским и Ленинградским пограничными округами зафиксированы залеты финских самолетов на нашу территорию…» (РГВА.Ф. 33987.0п. З.Д. 1236. Л. 265–267).

Всего было зафиксировано 6 разведывательных вылетов самолетов ВВС Финляндии в приграничную полосу СССР на глубину до 20 км. В двух случаях (22 и 29 августа) самолеты были обстреляны с земли, но если в первом случае огонь вел пограничный наряд, то во втором некая «часть РККА № 4546», уже находящаяся в полосе Сестрорецкого погранотряда.

Примечательно то, что протест на действия, совершенные два месяца назад, будет заявлен лишь теперь, когда появилась потребность в поводе.

Финская сторона реагировала очень своевременно, чему способствовали удачные действия разведки, — как только к границе началась переброска крупных соединений РККА, финны моментально осуществили контрмеры. В результате оборонительных мероприятий Финляндия успела завершить к середине октября мобилизацию и подготовить линию обороны.

К 24 октября 1939 года основная группировка Красной Армии уже была сосредоточена у границы.

«…Κ настоящему времени на границе с Финляндией (24.10.1939 г.) сосредоточено семь дивизий (14, 104, 54, 155, 56, 18,168 сд), находятся в процессе сосредоточения четыре дивизии (123,163,139 и 75 сд)» (Из доклада командующего войсками ЛВО Мерецкова наркому обороны СССР Ворошилову о мероприятиях по обеспечению войск в предстоящей наступательной операции; РГВА. Ф. 25888. On. 11. Д. 17. Л. 266,267).

И наконец, 29 октября (за месяц до провокации у деревни Майнила) Мерецков направляет Ворошилову план разгрома сухопутных и морских сил Финляндии.

Финны, прекрасно сознававшие с 1917 года, что за государство соседствует с ними, начали работы по созданию укреплений на Карельском перешейке еще в 1918 году, однако основные работы были осуществлены в периоде 1929 года.

Главная линия укреплений начиналась на побережье Финского залива (поселок Муурила) и заканчивалась на берегу Ладожского озера (поселок Тайпале). К 1939 году «линия Маннергейма» включала в себя 12 пушечных и 60 пулеметных ДОТов, 606 ДЗОТов и пулеметных гнезд, а также 804 бетонированных укрытия. Огневые точки были построены с учетом местного рельефа. Самым мощным узлом укреплений был участок между озером Муолаяр-ви и рекой Сумма. Здесь на один километр фронта приходилось до 10 огневых точек, 7 бетонных блиндажей и 6 км окопов и ходов сообщений [29, с. 85].

«Всего на «линии Маннергейма» было 214 долговременных сооружений на 140 км, из которых 134 пулеметных или артиллерийских ДОС. Непосредственно на линии фронта, в зоне боевого контакта… находилось 55 ДОТов, 14 укрытий и 3 пехотные позиции, из них около половины были устаревшими сооружениями первого периода постройки. Для сравнения: «линия Мажино» имела около 5800 ДОС в 300 узлах обороны и протяженностью 400 км (плотность 14 ДОС/км), «линия Зигфрида» — 16000 фортификационных сооружений… на фронте 500 км (плотность — 32 сооружения на километр)… Ближайший к «линии Маннергейма» советский Карельский УР… — 196 ДОС на участке 80 км (средняя плотность 2,5 ДОС/км). Из них около 20 ДОТов — артиллерийские… А «линия Маннергейма» — это 214 ДОС (из них — только 8 артиллерийские) на фронте 140 км (средняя плотность 1,5 ДОС/км, на отдельных участках — до 3–6 ДОС/км). То есть только 4 % ДОС были артиллерийскими, в то время как даже на «линии Сталина» артиллерийскими были 10 % ДОС.

Одним словом, «линия Маннергейма» сама по себе никак не тянула на непреодолимое препятствие на пути войск, наступавших на Карельском перешейке. Для оснащенной вполне современным по тем временам оружием Красной Армии эти укрепления были теоретически вполне по силам» [33, с. 48–53].

Так что неприступность финских укреплений в отечественной исторической и художественной литературе сильно преувеличена. Поэтому, когда Суворов надрывается о том, что Красная Армия в феврале 1940 года свершила невозможное, прорвав «линию Маннергейма», он в очередной раз демонстрирует незнание вопроса.

А тем временем подходила к своему завершению дипломатическая битва за обладание центральной минно-артиллерийской позицией.

«31 октября 1939 г. Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР, изложил советские требования к Финляндии, которые далеко вы-ходили за рамки того, что предлагалось на московских переговорах и в какой-то степени подвергало опасности существование независимой Финляндии» [1, с. 50].

В ответ министр иностранных дел Финляндии Э. Эркко заявил: «Это русский империализм. Всему есть свои границы. Финляндия не может пойти на советские предложения и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость».

«Получив официальный отказ на свои «мирные» предложения, советское руководство 28 ноября 1939 года в одностороннем порядке расторгло советско-финляндский договор о ненападении от 1932 г. и отозвала из Финляндии всех своих представителей» [29, с. 87].

Октябрь — ноябрь 1939 года — активная стадия разработки планов операции против Финляндии на уровне армий и флотов.

Политическое и военное руководство СССР с самого начала недооценивало боеспособность финской армии. И дело тут не только в высказываниях, вроде ждановского: «Наша армия — современна, она будет действовать быстро, война не потребует очень больших усилий». Когда осуществлялось вторжение в Польшу, были образованы фронты, а командование ими и входящими в их состав армиями осуществлялось военачальниками из 1-го и 2-го эшелонов сталинской «команды войны».

В ситуации же с Финляндией вторжение предполагалось осуществить преимущественно силами Ленинградского военного округа и переподчиненной ему 7-й армии, которую первоначально предполагалось использовать против стран Балтии, но, учитывая податливость местных правительств, решено было задействовать армию на другом театре военных действий. Привлекались также несколько дивизий из состава Белорусского и Украинского фронтов в качестве усиления четырех армий, но и не более того. ЛВО до 7 января 1939 года даже не был преобразован во фронт, хотя имел накануне вторжения в Финляндию фактически фронтовое штабное управления.

Командовать всеми армиями должен был местный командующий Мерецков, а отдельными армиями — высшие офицеры из состава все того же ЛВО: командарм 2-го ранга Яковлев, два комдива— Фролов и Хабаров и один комкор — Духанов. Командарму 2-го ранга Грендалю Мерецков (сам пока еще командарм того же ранга) поручил руководство правофланговой группой 7-й армии, осуществлявшей особую задачу — наступление на Кекосалми (Кексгольм) для соединения с 8-й армией Хабарова. Сталин и Ворошилове Шапошниковым, по всей видимости, решили, что наличных сил ЛВО будет более чем достаточно д ля победы над таким слабым (в их представлении) противником, как финская армия.

В середине ноября Мерецков получает директиву № 025 на проведение наступательной операции «на северо-западном направлении». В книге П. Аптекаря «Советско-финские войны» указывается, что директива была отдана Генштабом РККА 17 ноября. Это не совсем верно. Директива исходила от наркома обороны Ворошилова и была отдана (как указывают составители сборника «Тайны и уроки Зимней войны») не позднее 16 ноября 1939 года. П. Аптекарь, справедливо указав, что директива ставила каждой армии (а также ВВС и ВМС) конкретные задачи, совершенно упустил из виду несколько любопытных моментов. Обратим на них внимание читателя потому, что они имеют чрезвычайно важное значение.

«…г) 14-я армия — командующий комдив Фролов, в составе 104-й и 14-й стр. дивизий, 104 артполка РГК, совместно с Северным флотом разгромить войска противника и овладеть полуостровом Рыбачий, Средний и районом Петсамо (Печенга).

Прочно укрепиться в этом районе и, обеспечивая себя с юга, не допускать подвоза живой силы и вооружений с норвежского порта Киркенес, а также не допустить высадки десанта на Мурманском побережье.

…3. Задача военно-воздушных сил:

…в) Прочно прикрыть с воздуха Ленинград, военно-морские порты Кронштадт и Мурманск, группировку войск округа и военно-морских сил.

…4. Задача военно-морских флотов:

…б) Блокировать порты Финляндии, не допуская подвоза войск и боевого снаряжения извне.

…е) Не допускать высадки десанта противника на мурманском побережье и в районе Петсамо (Печенга), а также подхода иностранных судов и высадки иностранных войск на Аландских островах.

…Ворошилов

комкор Смородинов».

(РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 1–4)

Чьих десантов опасается Клим Ворошилов, от чьей авиации приказывает он прикрыть Ленинград, Кронштадт и Мурманск? От финской? Но советскому командованию прекрасно известно, что из себя представляют ВВС Финляндии в количественном отношении, тем более что на севере финских авиачастей, которые могли бы угрожать Мурманску, нет. Еще 10 ноября Ворошилов получил доклад начальника штаба ЛВО П.Г. Тихомирова о состоянии финской армии и предполагаемого театра военных действий.

«На вооружении авиации состоят разнообразные машины. Большинство из них устаревшие. Современные машины — истребители «Фоккер» и «Бристоль Бленхейм», последних насчитывается в Финляндии 40–45 машин» (РГВА. Ф. 25888. Оп. П.Д. 17. Л.194–200).

Но предположим пока, что Генштаб РККА опасается тех самых 40–45 «Бленхеймов», о которых докладывает Тихомиров (хотя на самом деле их было всего… 17 единиц, все в составе группы подполковника Т. Сомерто).

Не совсем точен П. Аптекарь, указывая, что финская зенитная артиллерия насчитывала 120 зенитных орудий, большую часть которых составляли русские 75-мм пушки образца 1915 года и лишь накануне войны финны получили 125 новейших 40-мм пушек «Бо-форс». На самом деле финская зенитная артиллерия по состоянию на 30 ноября 1939 года насчитывала 141 зенитный пулемет «Виккерс» М/31 калибром 7,62 мм, 34 скорострельных 20-мм орудий «Эрликон», 53 скорострельные 40-мм пушки «Бофорс» М/38 и 38 76-мм пушек «Бофорс» М/29. И еще одна маленькая ошибочка российского историка. ВВС Финляндии насчитывали не «14 Рипо-нов», а 9 LVR.29 «Рипон» 2F и 5 «Юнкере» K.43fa. А в остальном все верно — 36 разведчиков-штурмовиков «Фоккер» C.V и С. 10, 10 бипланов «Бульдог» и 36 «Фоккер» D21.

Боевые задачи 7-й, 8-й и 14-й армиям были уже поставлены, а вскоре настал черед и вновь созданной 9-й армии. Комкору Духанову и его штабу, судя по запланированным темпам продвижения, предстоящая операция явно представлялась веселым пикником на просторах Лапландии. Но гораздо большее любопытство вызывают планы командования Балтийского и Северного флотов. Прошу обратить самое пристальное внимание на ряд обстоятельств.

Директива наркома ВМФ СССР Кузнецова командующему КБФ Трибуцу о задачах флота в войне с Финляндией, 3 ноября 1939 года, № 10254.

«…2. В случае выступления или помощи Швеции, действиями авиации, подлодок и легких сил воспретить шведскому флоту оказывать помошь Финляндии» (Росс. гос. Архив ВМФ (РГАВМФ).Ф. р-92. On. 2.Д. 497. Л. 4,5).

Это пока цветочки. А вот и ягодки — доклад командующего КБФ Трибуца наркому ВМФ СССР Кузнецову общего плана военных действий флота, 5 ноября 1939 года.

«Докладываю:

…4. Оценка обстановки.

а) Помощь Финляндии со стороны Англии может осуществиться через скандинавские страны, путем завоза продовольствия — сырьевых запасов, военного вооружения (так в тексте. — С.З.) и снаряжения и переброски на балтийский театр военно-морских сил: авиации на территорию Финляндии и Швеции, подлодок через проливы Балтийского моря; появление надводных сил английского флота маловероятно из-за ведущейся войны с Германией.

…в) Устаревшие типы кораблей флотов Финляндии и Швеции не представляют угрозы для нашего флота в открытом море, т. к. наши корабли имеют значительное преимущество в скорости хода и вооружений (так в тексте. — С.З.).

г) Отсутствие береговой и зенитной обороны баз Балтийского моря (Либава и Виндава) создает угрозу базирования наших легких сил на эти базы, так как флот Швеции имеет возможность подойти в темное время к базам, не будучи замеченным (переход Фарэ-Зунд и Карлескрона (так в тексте, правильнее Карлскруна. — С.З.) — 5—10 час), и нанести повреждения нашим кораблям в базах.

…Выводы.

а) Одна Финляндия, без поддержки Англии и Швеции и переброски извне вооружения и сил, в войне с СССР не представляет реальной угрозы нашему флоту…

5. Решение.

…В целях предупреждения нашего флота от внезапного нападения и для упреждения противника в развертывании установить систематическое наблюдение подводными лодками и авиацией за базами Финляндии и Швеции и иметь постоянный дозор у своих баз.

Не допустить подвоза снабжения из Швеции в Финляндию действиями ПЛ (подводных лодок. — С.З.) в узлах коммуникаций Гогланд— Элацд— Ландсорт — Готланд—Аландские острова и Умео-Роума (!— С.З.)» (РГАВМФ. Ф.р-92. On. 2.Д. 498. Л. 3-10).

Теперь внимание. Помните скандал с потоплением в годы Великой Отечественной войны шведских судов советскими торпедами в шведских же территориальных водах? Тогда Советы свалили всю вину на якобы имевшие место провокационные действия германских субмарин. Напомним юридическую суть скандала — атака «нейтрала», перевозящего стратегические грузы для государства-комбатанта, допустима лишь в международных водах л ибо территориальных водах одного из комбатантов. Атака же «нейтрала» в его собственных территориальных водах недопустима и является тяжким военным преступлением, равно как и отданный приказ о проведении подобных операций.

У шведов в годы Великой Отечественной, помимо целого ряда кораблей, потопленных в открытом море на законных основаниях, несколько судов числится исчезнувшими в собственных территориальных водах и судьба их до сих пор неизвестна. Подъем одного из таких, обнаруженного в 1943 году, судна и привел к упомянутому выше дипломатическому скандалу.

В наши дни международная группа дайверов решила проверить версию о существовании секретного приказа наркома ВМФ Кузнецова (естественно, с подачи Сталина) на проведение секретной диверсионной операции по уничтожению шведских транспортов в их территориальных водах. Дело в том, что в шведских газетах осенью 1941 года прошло сообщение о том, что патрульным самолетом Королевских ВВС Швеции в районе острова Эланд (в шведских территориальных водах) была потоплена неизвестная подводная лодка. Имелись координаты предполагаемого места гибели субмарины. Именно эту информацию и решили проверить дайверы, совершившие в 2004 году погружение в указанном в газетах квадрате. Каково же было их удивление, когда на грунте, на ровном киле, была обнаружена… советская С-8, которая по официальным данным погибла как раз в октябре 1941 года (точная дата неизвестна) якобы «в Финском заливе».

Таким образом, факт преступной операции советского ВМФ против нейтрального государства установлен документально и неоспоримо. Отметим также, что из потерянных КБФ в годы Зимней и Отечественной войн подводных лодок (более 40 единиц) известно местонахождение всего… двух (!), включая С-8, и это на Балтийском мелководье, где искать затонувшие суда сам бог велел! Интересно, где еще могут обнаружиться советские субмарины, если учесть, что КБФ потерял пропавшими без вести (то есть точный район и дата гибели, как и в случае с С-8, неизвестны) только в августе — октябре 1941 года 4 лодки: М-103, П-1, Щ-319 и Щ-322 (в графе «Район гибели» у всех числится Финский залив, что, в общем, весьма вероятно, учитывая минную опасность). Еще у одной лодки С-6, погибшей в августе 1941 года, районом гибели указана Карлскрона (Карлскру-на). Но ведь это же шведские территориальные воды?!

Совершенно понятно, что летом — осенью 1941 года существовал приказ Кузнецова (сам Трибуц ни за что не осмелился бы на пиратство), однозначно утвержденный Сталиным (ибо и сам Кузнецов ни за что не осмелился бы на подобное преступление), на атаку шведских судов в их собственных территориальных водах. Остается только отыскать этот приказ, если он не был уничтожен. Однако дело не только в этом, но и в том, что шведы потеряли в собственных территориальных водах несколько своих пароходов еще в ходе Зимней войны!

Проводили ли подобные преступные акции советские подводные лодки и в ходе Зимней войны? Да, и данное утверждение можно доказать (собственно, и доказывать ничего не надо — российские архивисты, сами того не подозревая, позаботились об этом). Доказательство содержится в тексте доклада Трибуца. Даже не обладая особыми познаниями в географии, но взяв обычный атлас, можно узнать, что Эланд, Ландсорт, Готланд и Умео — шведские острова и порты. Причем речь идет не о действиях на коммуникациях, например, Умео — Васа, а «в узлах коммуникаций», то есть непосредственно у указанного в докладе пункта. Тем более что невозможно действовать, например, у порта Умео и при этом не находиться внутри шведских территориальных вод, так как граница Швеции в этом районе проходит всего в 30–40 км от устья реки Уме-Эльв. Если лодка выйдет за границы шведских вод в этом квадрате, она уже не будет находиться в «узле Умео — Роума», а будет гораздо ближе к финской Васе. Про острова Эланд и Готланд вообще скромно промолчим.

Итак, Сталин, как это ни странно, вовсе не опасается Германии. Он опасается Швеции, а особенно Англии. Вот от кого принимаются многочисленные меры предострожности, вот от кого прикрывают Ленинград, Мурманск и Архангельск, вот почему в готовность приводят все флоты и флотилии. Британцы, в отличие от финнов, могут атаковать в любой части СССР, что доказано еще Крымской кампанией. Коба понимает, что нападение на Финляндию, хочет он того или нет, может привести к войне с британцами уже на раннем этапе (особенно, если учесть, что предстоит захват Петсамо с британскими рудными концессиями). Про германскую опасность ни в одном армейском или флотском документе ни слова, ни намека. Германская угроза — фикция, миф, придуманный для оправдания вторжения в Финляндию. Обращает на себя внимание тот факт, что Трибуц не просит у Кузнецова приказа на атаку шведских территориальных вод, а сам излагает последовательность этих действий в своем решении на проведение операции. Это говорит о том, что в советских предвоенных оперативных планах атака нейтральных территориальных вод (как минимум шведских) была делом само собой разумеющимся.

Таким образом, Сталин вовсе не начинал 30 ноября 1939 года войну против Финляндии и Германии, как утверждает Суворов, Коба начинает войну против Финляндии, Швеции и Великобритании (а следовательно и против Франции). И как вывод — на стороне Германии.

Честер Нимиц в «Войне на море», рассказывая о грубейшей дипломатической ошибке экипажа «Дойчланда» (а именно он захватил «Сити оф Флинт»), не упоминает, из того же ложного чувства союзнической солидарности, что немцы приволокли «приз» на свою запасную базу в Мурманск.

23 ноября (за 4 дня до майнильской провокации) Трибуц отдает приказ по КБФ о боевых задачах флота в предстоящей операции. Это приказ № 5/оп, в котором указание «не допустить высадку иностранных войск на Аландские острова и подхода иностранных судов» доводится до сведения командующих эскадр надводных кораблей и бригад подводных лодок.

В октябре 1939 года командование РККА начало спешно создавать Ладожскую военную флотилию.

Как отмечает П. Аптекарь:

«25 октября была организована Ладожская военная флотилия со штабом в Шлиссельбурге, без которой советская «военная машина» вполне обходилась в течение двадцати лет».

Она потому обходилась без Л ВФ, что до 1939 года не предполагала наступать в этом регионе, а собиралась здесь обороняться, опираясь на Карельский УР. Собравшись же после подписания пакта с Риббентропом походом на Суоми, стали спешно готовить и военную флотилию на озере для содействия наступающей 8-й армии и высадки вспомогательного тактического десанта в заливе Сортанлакс, а после — высадку диверсионных групп на фронте в районах Сортавала, Кексгольм (см. РГАВМФ. Ф.р-92. On. 2.Д. 556. Л. 189–218).

Обратите внимание на сей примечательный факт: пока речь шла об обороне на карельском участке, ЛВФ не требовалась, когда же вопрос встал о наступлении, ЛВФ спешно была создана. При этом крайне малочисленная и, как о манне небесной, мечтающая хотя бы о 3 канонерских лодках. А через пол года на базе расформированной боеспособной Днепровской военной флотилии в глухом и непролазном Полесье, якобы для обороны, будет создана Пинская военная флотилия, в которой будет аж 17 (!) мониторов и канонерских лодок.

 

Глубокая операция. Развертывание

Советские войска готовились к вторжению в Финляндию четырьмя ярко выраженными ударными группировками. Много приходилось слышать критики относительно того, что план взламывания укрепленной полосы в нескольких местах привел к распылению сил и средств на широком фронте. Но ведь в этом и заключалась первая стадия пресловутой «глубокой операции» — одновременный взлом фронта противника на всем его протяжении. Симбиоз идей Брусилова и Тухачевского: удар на широком фронте, дабы растянуть оборону противника и, при прорыве ее — глубокий безостановочный рейд подвижных соединений, не позволявший врагу восстановить линию фронта. Кроме того, подобный способ действий был действительно опасен для финнов, ибо, не обладая ни значительной армией, ни техникой для ее оснащения, они однозначно уступали в силах и средствах на всех четырех пунктах наступления РККА.

Уже в новейшее время нашлось множество причин «победоносного» исхода Зимней войны для советских войск — и оружие плохое, и финский бетон твердый, зубами не разгрызть, и бойцы с командирами — «тупицы» (один только Шапошников непогрешим), и снег, и мороз, и солнце в глаза, и ветер в спину… Наконец, апофеозом всего стало утверждение специалистов, вроде А. Исаева, насчет того, что, оказывается, в самом начале просто-напросто мало войск согнало командование Красной Армии, явно недостаточно для подобной операции. Это подхватываются послевоенные заявления в докладах тех же Ворошилова и Шапошникова. Интересно, что когда Климент Ефремович в ноябре 1939 года шел походом на Хельсинки, ему не казалось, что сил мало, хотя о численности противостоящей группировки финнов ему было известно.

А. Исаев начал рассказывать сказки о том, что, дескать, по всем канонам военного искусства нормальное соотношение сил обороняющихся и атакующих для успешного наступления должно было составлять 1 к 3, а его не наблюдалось. О степени компетентности Исаева красноречиво говорит тот факт, что он в «Десяти мифах» нарисовал картину того, как одной бомбы с Ме-262, в варианте пикирующего бомбардировщика (хотя «Швальбе» пикировать не мог из-за опасности превышения скорости; на нем был установлен ограничитель, принудительно выводящий самолет из пике, а также отсутствовал воздушный тормоз), якобы было достаточно для того, чтобы вывести из строя плавучую гавань «Малбери» (!) и тем самым привести к катастрофе всю высадку союзников в Нормандии. И невдомек автору, что природа и без него позаботилась о том, чтобы осложнить союзникам жизнь, полностью выведя из строя в шторм 19 июня 1944 года гавань «Малбери-А», состоявшую из нескольких десятков отдельных сооружений (каким образом их все можно было вывести из строя попаданием всего одной бомбы? Кроме того, понтоны «Малбери» имели основу из «пайкерита» — очень прочного искусственного льда с примесью опилок, названного в честь его создателя Джефри Пайка), и повреждение «Малбери-Б» никак не сказалось бы на темпах высадки союзников, так как разгрузку они обеспечили прямо на необорудованный берег. Однако Исаев, по всей видимости, даже не читал такую настольную книгу любого военного историка, как «Война на море» Честера Нимица и понятия не имеет, что из себя представляла плавучая гавань «Малбери» или истребитель Ме-262.

Соотношение 1:3 в истории войн встречается дважды. Во-первых, это соотношение потерь обороняющейся и атакующей сторон соответственно в обычном бою. Во-вторых, в средние века, когда не существовало ни танков, ни авиации, а уровень прогресса в артиллерии (выражающийся в пробивной силе) был относительно низок, при осаде каменных крепостей с сильным гарнизоном атакующей стороне, чтобы иметь более-менее гарантированные шансы на успех, необходимо было иметь преимущество в силах перед обороняющимися не менее чем в 3 раза.

Однако, несмотря на утверждения любимого Шапошниковым Клаузевица о том, что «число предрешает победу», в современной войне (равно как и в войнах четвертого поколения) вовсе не требуется трех- и более кратного превосходства в силах. Со времен Наполеона превосходство в силах принято создавать на направлении главного удара, причем оно не обязательно могло быть троекратным. Это раз. Вторым составляющим успеха является грамотное управление войсками на поле боя (как говорил тот же Наполеон: «У меня есть пятьдесят тысяч бойцов, плюс я сам, итого — сто пятьдесят тысяч»). И третья составляющая успеха — тактическая грамотность войск в целом и отдельных его бойцов в частности.

На каждом из четырех направлений наступления РККА имело более чем достаточный численный перевес и подавляющее техническое превосходство над противником. Можно привести в качестве примера множество удачных операций, при которых ни о каком троекратном преимуществе атакующей стороны и речи не шло (например, немцы в 1941 году не превосходили РККА в живой силе, а по количеству техники уступали по всем статьям, тем не менее вермахт разгромил Красную Армию в течение пары недель) и наоборот, когда многократное численное превосходство не приводило ни к чему (операция на Сомме например, или действия русской армии в Первую мировую на Западном фронте). В 1916 году перед началом наступления Юго-Западного фронта Брусилова соотношение было следующим. Русские имели 573.307 штыков и 60.036 сабель против 448.140 штыков и 27.300 сабель у австро-венгров, а также 1770 легких и 168 тяжелых орудий против 1301 легких и 545 тяжелых орудий у противника. Никакого троекратного преимущества, и тем не менее прорыв удался на широком фронте.

Операция на Окинаве, начатая 1 апреля 1945 года, с точки зрения численности участвовавших в ней и противостоявших друг другу войск, а также характера боевых действий, почти дублирует события на Карельском перешейке 1939–1940 годов. Оборонявшаяся (японская) сторона имела в своем составе около 100 тыс. человек, как и армия Хуго Эстермана в ноябре 1939-го. Атакующая же сторона (американцы) насчитывала всего 182 тысячи человек. Войска США превосходили противника в огневой мощи, но и японцы имели большое количество артиллерии, танков, самолетов, боевых кораблей и подводных лодок, чего совершенно не имели финны в 1939–1940 годы. Части генерал-лейтенанта Усидзимы опирались на заранее подготовленные оборонительные рубежи на местности с крайне сложным рельефом, а о боевых качествах японской императорской армии и говорить не приходится. И тем не менее американцы заняли Окинаву в течение 3 месяцев, вот только потеряли они, в отличие от Красной Армии, 12.281 человек убитыми (то есть в 10 раз меньше, чем РККА в Финляндии) и свыше 50 тысяч раненными, что для США является очень большим количеством.

Так что не надо «баек» про недостаточное количество войск. Недостаточным оно являлось, учитывая крайне низкий качественный уровень подготовки бойцов и командиров Красной Армии.

Войска самой сильной 7-й армии, наступавшей на главном направлении, насчитывали около 200 тыс. человек. Что касается артиллерии то здесь картина в различных исследованиях неодинакова: М. Зефиров дает цифру в 900 стволов у армии Яковлева, а в «Тайнах Зимней войны» Петербургского издательства «Полигон» — 1576. Более точной представляется вторая цифра, так как П. Аптекарь, по Данным различных фондов РГВА, насчитал также не менее полутора тысяч единиц. При этом, когда говорят «орудий и минометов», необходимо понимать, что в начальный период войны минометов в действующих частях Красной Армии было мало и речь идет о полутора тысячах орудий.

Танков и бронемашин 7-я армия насчитывала до 1450 единиц. ВВС Ленинградского военного округа, Балтийского и Северного флотов имели в своем составе к началу боевых действий около 900 самолетов, из них в районе Финского залива и Карельского перешейка (в полосе наступления 7-й армии) не менее 500 машин.

Финны, правильно определив направление главного удара противника, сосредоточили в составе армии Карельского перешейка («армии Эстермана») более 100 тысяч человек в составе 2-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Харальда Энквисга (65.400 человек) и 3-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Эрика Хейнрихса (45.600 человек). Это составляло около 60 % всей живой силы финской армии на протяжении конфликта. Когда в советских источниках встречаете цифру в 600тысяч финских солдат и офицеров — это «деза». 600 тысяч человек — это все боеспособное население 3-миллионной Финляндии. Всего же за время Зимней войны в финскую действующую армию было призвано около 200 тысяч человек.

Не было в составе финских вооруженных сил ни 270 боевых самолетов (их насчитывалось всего 145, из них боеготовых только 114), ни 900 орудий (советская разведка на 10 ноября выявила лишь 464 полевых орудия, из них 48 тяжелых и 80 зенитных). Таким образом, цифра в 360 орудий и минометов в составе «армии Эстермана», указанная П. Аптекарем представляется реальной, но с одной оговоркой: минометы в этом количестве составляли львиную часть.

25 легких танков «Рено» FT-17 и «Виккерс 6-тонный» (всего по финской армии 50 единиц) составляли весь бронепарк Карельской армии.

7-я армия имела практически двукратное превосходство перед противником в живой силе и абсолютное в боевой технике. Даже с точки зрения количества массы и металла она имела все, что необходимо для победы. Доводы Исаева, когда он заводит речь о «расчетных батальонах», лишь означают, что ему неизвестна конкретная численность противостоящих группировок. Когда он высчитывает финские дивизии и отдельные батальоны, ему невдомек, что одни и те же батальоны финнов постоянно перебрасывались с одного участка фронта на другой, что отмечает в своем докладе наркому обороны уполномоченный Наркомата в 9-й армии комдив Д.Н. Никишев, и в результате один и тот же батальон Исаев учитывает и в составе армии перешейка и в составе «группы Талвела». Более того, он учитывает в общем количестве запасные финские батальоны, но не ведет подсчет таковых в составе РККА, а их у нее ох как много! Но даже в этом случае, при максимуме больше 170 тысяч человек в «армии Эстермана» у Исаева не выходит. При подсчете же численности советских войск выясняется, что у российского историка и вовсе плохо с арифметикой. Всю численность частей Красной Армии в начале войны он определяет в 185 расчетных батальонов и 55 с небольшим тысяч в составе 20 дивизий и одной бригады. Как такое возможно, если 20 дивизий — это уже более 250 тысяч?!

А известно ли господину Исаеву, что уже к концу декабря 1939 года потери РККА составили, по официальным данным, 69.986 человек убитыми, раненными, пропавшими без вести и заболевшими? Если верить его цифрам, выходит, что уже к новому году финны перебили если не всю советскую группировку (исходя из «185 расчетных батальонов»), то уж точно целую треть (исходя из «20 дивизий»)!

По состоянию на 01.01.1940 года (фактически на конец декабря 1939-го) даже официально в рядах действующих войск насчитывалось 550.757 человек? Где же «185 расчетных батальонов» и «20 дивизий»?

Среднемесячная численность одной только 9-й армии (не самой многочисленной) с декабря 1939-го по март 1940-го составляла 93.610 человек (то есть половину от всех призванных на войну финнов), а среднемесячная численность «бедной» 8-й армии за тот же период — 153.710 человек.

Положение финнов усугублялось тем, что те направления, которые в Генштабе РККА считались вспомогательными — петрозаводское (8-я армия) и улеаборгское (9-я армия), отдавать на откуп противнику также было нельзя: падение Сортавала выводило 8-ю армию Хабарова в тыл «армии перешейка», а взятие Улеаборга и Рованиеми 9-й армией Духанова рассекало территорию Финляндии надвое и прерывало связь южной части страны с северной. Однако защищать эти участки значительным количеством сил не было никакой возможности: за вычетом личного состава «армии Эстермана» в распоряжении вооруженных сил Финляндии оставалось только 22 тысячи человек в составе различных отдельных частей и еще 21.600 человек, располагавших 71 полевым орудием и 29 противотанковыми пушками, размещались непосредственно в районе советско-финляндской границы.

Для противодействия советской 8-й армии был создан армейский корпус (4-й) генерал-майора Хеглунда, для действий в центральной и северной частях страны (против 9-й и 14-й советских армий) была создана Лапландская группа генерала Э. Валениуса, состоявшая чистяком из отдельных батальонов с большой прослойкой резервистов и шюцкоровцев. Лишь петсамским направлением можно было относительно пренебречь и финны не стали его серьезно прикрывать, отведя свои местные силы южнее и действуя против 14-й армии Фролова только мелкими диверсионными группами.

Финский ВМФ имел в своем составе 2 броненосца береговой обороны («Вяйнямейнен» и «Ильмаринен»), 5 подводных лодок, 6 канонерских лодок, 6 минных заградителей, 9 торговых судов, переделанных в сторожевики, 30 тральщиков и 7 торпедных катеров. Морская авиация насчитывала 16 самолетов. Ладожская флотилия финнов имела 4 канонерские лодки, 3 минных заградителя, 2 тральщика и несколько катеров.

Состав противостоявшего финнам КБФ почти всегда дается неверно. Цифры Суворова в «Тени победы» — полная «липа», это данные по состоянию на июнь 1941 года, а вовсе не ноября 1939-го. Ошибается и П. Аптекарь, когда на основании Боевой летописи ВМФ 1912–1943 гг. указывает 2 линкора, 2 легких крейсера, 2 лидера, 11 эсминцев, 29 подводных лодок, 4 канонерские лодки, 62 торпедных катера, 12 сторожевых кораблей, 33 сторожевых катера, 28 тральщиков, 3 минных и сетевых заградителя и 469 самолетов морской авиации. Дело в том, что не все корабли КБФ находились в боеготовом состоянии.

Действительное число боеготовых кораблей дает Трибуц в своем докладе от 5 ноября 1939 года:

«…3. Боевой состав КБФ на 5.11.1939 г. Эскадра КБФ: линкоров — 2, крейсеров — 1, лидеров — 1, новых миноносцев («семерок». — С.З.) — 5, старых миноносцев («новиков» — С.З.) — 5.

Подводных лодок: типа С — З, Л — 2,П — 3,М — 13, Щ — 15 (итого — 36. — С.З.).

Торпедных катеров — 59.

Сторожевых кораблей — 6.

Тральщиков новых — 8, тральщиков старых и мобилизованных — 18.

Учебных кораблей — 4, надводных заградителей — 1, гидрографических судов — 9, сторожевых катеров — 34.

Самолетов ВВС: ДБ-3 — 44, СБ — 29, МБР-2 —111, истребителей — 233 (итого — 417. — С.З.)» (РГАВМФ. Ф.р-92. On. 2.Д. 498.Л. 3-10).

Северный флот в составе 7 эсминцев, 16 подводных лодок, 2 минных заградителей, 16 сторожевых кораблей, 8 сторожевых катеров, 8 тральщиков и 1 сетевого заградителя, а также ВВС флота в составе смешанного авиаполка и отдельной эскадрильи, противостоявшего ему на море противника не имел — у финнов не было в Баренцевом море боевых кораблей, поэтому все предполагавшиеся советским командованием вражеские десанты были английскими.

Утверждения Исаева о том, что советское командование якобы вообще не располагало данными об укреплениях «линии Маннер-гейма», как и утверждение П. Аптекаря отом, что советское командование предполагало наличие этих укреплений у самой границы, а не в 30–60 км от нее, не соответствуют действительности. Даже если предположить, что расположение и количество некоторых огневых точек не совпадало с данными разведки (на что будет сетовать Мерецков на апрельском совещании комсостава 1940 года в Кремле), информация была более чем исчерпывающей, так как имелся подробный альбом схем и зарисовок укреплений «линии Маннергейма», который, по признанию самого Мерецкова, «лежал у него на рабочем столе с левой стороны».

Другое дело, что советское командование вообще довольно туманно представляло себе тактику действия финнов (рассчитывая, что те сразу же поднимут руки) в обороне вообще и систему оборонительных полос противника на Карельском перешейке в частности. Но разве не к этому — к прорыву оборонительных полос готовилась РККА почти 20 лет? Подготовились с точки зрения штаба РККА хорошо, так чего там опасаться каких-то укреплений финнов? Айв самом деле, что из себя представляли эти самые «какие-то финны»?

 

«Финский бой»

На апрельском совещании комсостава 1940 года Сталин будет возмущен тем обстоятельством, что еще за семь лет до Зимней войны советской разведкой была издана брошюра, где «описывается финский бой… методы, которые будут применять финны». И все эти семь лет брошюра пролежала в Наркомате обороны, никто не обращал на нее никакого внимания и была она издана только через Две недели после начала войны.

Финская армия почти не имела танков, крайне мало в ней было артиллерии и самолетов, сухопутные войска мирного времени насчитывали 3 пехотные дивизии, кавалерийскую бригаду и 4 егерских батальона. Финны до 1941 года не умели вести крупномасштабных наступательных операций по той простой причине, что ни на кого не собиралась нападать. Финляндия вообще, с 1917 года, воевала всего два раза с одним и тем же противником и то не по собственной инициативе. Советские воеводы в своих послевоенных отчетах выделили малую численность финской армии и отсутствие крупномасштабных наступательных операций в графу «Слабые стороны финской армии». Словом, по градации Тухачевского, это была типичная «слабая (то есть чисто оборонительная) армия». В случае возникновения военной угрозы расчет финского командования был на резервистов (поскольку кадровых войск было крайне мало) и шюцкор.

«Шюцкор… военизированная организация финляндской буржуазии и кулачества. Официально… создан в 1921 году на основе добровольческих отрядов (белая гвардия), участвовавших в подавлении финляндской революции 1918. Законом 22 декабря 1927 шюцкор, во главе которого стал президент Финляндской республики, был объявлен вспомогательной частью национальной обороны. В 1939 шюцкор насчитывал св. 100 тыс. чел.; существовала женская организация шюцкора («Лота Сверд», осн. в 1921), с 1929 года создавались детские отряды. Во время 2-й мировой войны 1939–1945 члены шюцкора… участвовали в боях против советских войск…» [10].

Проще говоря, шюцкор — это финское ДОСААФ.

В соответствии со своими возможностями финское командование разработало и тактику боя. Тактика финнов — классическая партизанская война, отработанная до автоматизма, в сочетании с упорной позиционной обороной. Следует пояснить, что партизанская война — это не совсем то, что представляется большинству населения бывшего СССР (оккупация, полицаи и СС с собаками, рельсовая война и землянки в лесу).

Партизанская война — это маневренные боевые действия на сложной по рельефу местности в условиях отсутствия ярко выраженной линии фронта. Примеров сколько угодно, от семинольских кампаний до войны во Вьетнаме, где партизанские действия вели обе стороны — и американцы, и северовьетнамцы с вьетконгом.

В случае вторжения русских (а финны задолго до войны сознавали, что если к ним и может кто-нибудь вторгнуться, так только русские, поэтому вся подготовка вооруженных сил велась из расчета именно на этого вероятного противника) боевой порядок финской армии приобретал вид трех эшелонов. Первый эшелон составляли разведывательно-диверсионные группы количеством от 5 до 20 человек (преимущественно из резервистов), в задачу которых входили действия в войсковом тылу (порядка 15–20 км от линии фронта) противника.

Эти группы в большом количестве заранее были расположены у границы в населенных пунктах, на хуторах или замаскированных базах в лесу. При отходе регулярных частей финской армии в глубь своей территории и продвижении по территории Финляндии частей Красной Армии группы оказывались в тылу противника и приступали к активным действиям. Ведя наблюдение за магистралями, они сообщали сведения командованию финских частей. Затем, выявив слабые места на коммуникациях противника, разведывательно-диверсионные группы совершали в этих местах налеты на колонны советских войск, нанося потери командному и личному составу и создавая пробки на дорогах. Причем все эти действия тесно увязывались с действиями на фронте, так как деятельностью разведывательно-диверсионных групп, как правило, руководили специальные офицеры, имевшие радиосвязь с финским командованием.

Второй и третий эшелоны вооруженных сил Финляндии составляли регулярные армейские части в классическом варианте партизанской войны — комбинации действий частей, обороняющих какой-либо рубеж или укрепленный район и выдвинутых вперед подвижных, маневренных отрядов. В жизни это выглядело так.

Финские дивизии (полки, батальоны), заняв оборону на определенном рубеже (как правило, в тактически удобном для ведения оборонительных действий и неудобном для развертывания наступающих частей), чаще всего в узлах дорог, организовывали здесь сильный укрепленный район. Когда части Красной Армии с марша утыкались в него, во фланг и тыл вытянутой в линию и не успевшей развернуться колонны советских войск высылались маневренные отряды финнов.

Эти батальоны, разделившись на более мелкие подразделения, обступали вытянувшуюся на лесной дороге колонну с обоих флангов и совершали внезапные огневые нападения, открывая из лесу с близких дистанций ураганный огонь, стремясь нанести потери в первую очередь живой силе противника и его конскому составу. При этом грамотно использовались имевшиеся на вооружении пистолеты-пулеметы «Суоми» (огонь открывался с дистанции в 50—150 метров по скоплению людей или лошадей). Атакуя колонну, финны стремились расчленить ее на несколько частей и на занятых ими участках дороги создавали минированные завалы из бревен, оплетенных колючей проволокой. Здесь же, у завалов, организовывалась засада, открывавшая огонь при попытке расчистить дорожное полотно. При отходе финские маневренные группы не теряли из виду советские части и, убедившись, что их не преследуют, снова совершали нападения уже в другом месте и снова организовывали завалы на дорогах. Таким образом, маневрируя в лесах своими незначительными силами, финны создавали огневые мешки и видимость окружения, постоянно изматывая бойцов Красной Армии.

Похожим образом финские войска вели бой и на открытой местности вне укрепленных позиций: небольшая часть сковывала противника с фронта, а остальные силы направлялись во фланг и тыл противнику. Это несколько напоминает тактику американского пехотного отделения в 60-е годы XX века.

Для функционирования подобной системы требовалась «малость» — тактически грамотный боец с отличной огневой подготовкой и умеющий ходить на лыжах. В этом направлении и осуществлялась подготовка солдат финской армии. Качественная подготовка одиночного бойца противопоставлялась доктрине рабоче-крестьянской массы Красной Армии.

Также качественно были подготовлены и пилоты финских ВВС.

Успехи финнов в воздушных боях против ВВС РККА зимой 1939–1940 годов до сих пор замалчиваются официальной российской историографией. Диву даешься, когда ведущий программы «Военное дело» на телеканале НТВ, посвятивший целый цикл финской армии и ее истории, ни словом не упомянул о достижениях финских пилотов в ходе Второй мировой войны. Все что он поведал об этом периоде Зимней войны — «самолетов у финнов было мало и не. самого лучшего качества». Все.

На Карельском перешейке, самом кратчайшем направлении к столице Финляндии Хельсинки, из-за редколесья и большой плотности наступающих войск противника у финнов было меньше возможностей для реализации методов партизанской войны (или по терминологии командиров РККА, «малой войны»). Именно поэтому на данном участке и была возведена линия оборонительных укреплений.

Финны усугубили положение наступающей стороны тем, что постарались взорвать до основания практически все мосты на оставляемой территории и создали огромное количество завалов, минных полей и других инженерных заграждений, превратив местность от советско-финляндской границы до передовых позиций «линии Маннергейма» в труднопроходимое предполье.

Еще в августе 1939-го, понимая, куда дует ветер, правительство Финляндии одновременно с частичной мобилизацией провело армейские маневры. В маневрах участвовало около 30 тысяч человек, несколько сотен автомобилей и несколько десятков артиллерийских орудий. В ходе учений «желтая» сторона (СССР) прорвала оборону «линии Маннергейма» в направлении станции Кямяря. В свою очередь, «белая» сторона (Финляндия) контрударами с флангов вынудила «желтых» отойти на исходные позиции.

 

Как устроить войну

26 ноября 1939 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов вручил посланнику Финляндии Ирие Коскинену ноту правительства СССР по поводу якобы имевшего место провокационного обстрела финскими частями советских войск 26.11.1939 года в 15 часов 45 минут в районе селения Майнила, что будто бы привело к гибели 3 рядовых и одного младшего командира, а также ранению 7 рядовых и 2 командиров.

Историки, до сих пор утверждающие, что у деревни Майнила финны обстреляли нашу территорию, очевидно, не знакомы с содержанием следующего документа:

«Директива политуправления Балтийского флота от 25.11.1939 г. № 001278.

Военщина и правители Финляндии в ответ на мирные предложения Советского Союза развернули широкую антисоветскую агитацию, объявили мобилизацию и сосредоточили у нашей границы войска.

…Правительство возложило на Ленинградский военный округ и Краснознаменный Балтийский флот задачу — разгромить и уничтожить финляндскую армию и флот.

Цели в навязанной нам войне ясны всему миру…

Член Военного совета Балтийского флота

бригадный комиссар Яковенко -

Начальник политического управления флота

бригадный комиссар Бельский»

(РГАВМФ. Ф.р-1529. On. 1.Д.91.Л. 7-12).

Как видим, этот документ политуправление Балтфлота подготовило еще за сутки до инцидента у Майн илы. Вот и выходит, что «провокация» еще не осуществлена, а войну СССР уже кто-то «навязал», причем цели в этой «навязанной войне» уже «ясны всему миру», хотя о ней еще не подозревает даже собственное гражданское население.

Доклад наркому обороны Ворошилову о якобы имевшем место обстреле советских войск у деревни Майнила и жертвах с советской стороны был сделан 26 ноября 1939 года командующим ЛВО Мерецковым и членом Военного совета ЛВО корпусным комиссаром А.Н.Мельниковым (см. РГВА.Ф. 33987. On. З.Д. 1240.Л. 115). Таким образом, любимец многих советских историков, «чистейший и честнейший» Мерецков — непосредственный участник организованной Кремлем провокации.

27 ноября 1939 года начальник погранотряда Карельского перешейка полковник К. Инкала отдал распоряжение провести расследование по поводу инцидента у Майнилы. Из показаний рядовых В. Пекканена, М. Микеля, О.Э. Савалайнена, находившихся в дозоре у границы 26 ноября 1939 года, выяснилось, что выстрелы были произведены с советской стороны, а разрывы зафиксированы в нескольких сотнях метров от пограничной полосы.

Они Эмил Савалайнен показал следующее:

«…Когда я прибыл на место несения наряда, я услышал выстрел и примерно через 20 сек., после этого отметил разрыв в направлении 15–00 (финский солдат дает направление по часовому циферблату. — С.З.). Расстояние от места наблюдения составляло примерно 1100 метров. Примерно через 3 мин., после этого на месте разрывов появился один человек, а затем на место прибыло 5 или 6 человек. Они рассматривали воронку от взрыва в течение примерно 3 мин. Солдаты не производили раскапывания земли и не забирали ничего с собой. После этого на том месте никто не появился. Насколько я представляю, выстрелы были произведены с русской стороны направления 18–00 или 19–00. С этого направления после разрывов были также слышны винтовочные выстрелы» [67, с. 105].

Про инцидент у деревни Майнила сейчас известно всем, но о том, что уже через два дня (28 ноября) СССР выдал целую порцию дезинформационных сообщений о мифических нападениях финнов на советскую территорию, российская пропаганда умалчивает до сих пор. Восполним этот пробел.

«28 ноября 1939 года. По сообщению штаба Ленинградского округа, 28 ноября в 17 часов в районе перешейка между полуостровами Рыбачьим и Средним группа финских солдат — 5 человек, заметив наш наряд, двигавшийся вдоль границы, обстреляла его, пытаясь захватить. Наш наряд начал отход. Действиями подошедшей группы с нашей стороны финны были отброшены на свою территорию. При преследовании взяты в плен 3 солдата, остальные ушли в глубь своей территории. С нашей стороны потерь нет. У пленных отобрано 2 винтовки, 1 револьвер, 2 бинокля, патроны, ракетница. Охрана госграницы на этом участке с нашей стороны усилена. В 18 часов в районе высоты 204,2 в нашу сторону финны произвели 3 выстрелов из винтовок. Наши части не отвечали.

По сообщению штаба Ленинградского округа, 28 ноября в Видлицком районе финнами с направления Кясняселькя произведено 2 орудийных выстрела. Снаряды разорвались на нашей территории, 500 метров восточнее погранзнака № 367 (7 километров западнее Колатсельга). Вслед за этим небольшие группы пехоты финнов в районе этого же знака пытались перейти границу, но встреченные ружейно-пулеметным огнем с нашей стороны, отошли обратно в глубь своей территории» («Правда», № 330(3015) от 29 ноября 1939 г.).

29 ноября 1939 года Сталин отзывает из Финляндии политических и хозяйственных представителей СССР. В этот же день по радио выступает Молотов. Все как полагается: «…враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленно меры по обеспечению внешней государственной безопасности», но вот какие обороты наблюдаются в середине выступления:

«…Другие утверждают, что проводимые нами меры направлены против независимости Финляндии или на вмешательство в ее внутренние и внешние дела. Это такая же злостная клевета. Мы считаем Финляндию, какой бы там режим не существовал, независимым и суверенным государством во всей ее внешней и внутренней политике. Мы стоим твердо за то, чтобы свои внутренние и внешние дела решал сам финляндский народ, как это он сам считает нужным. Мы не сомневаемся, что благоприятное разрешение задачи обеспечения безопасности Ленинграда послужит основой нерушимой дружбы между СССР и Финляндией» («Известия», № 276(7046) от 30 ноября 1939 г.).

30 ноября 1939 года политотдел бригады подводных лодок начальнику политуправления Северного флота шлет следующее донесение за № 0157 о политико-моральном состоянии личного состава, но интересно не это, а вот что:

«Во время разъяснения приказа войскам ЛВО, некоторые военкомы Не выполнили указания Военного совета Северного флота о неразглашении этого приказа среди гражданского населения. Так, в парикмахерской, где работает вольнонаемный состав, обнаружена была газета «Краснофлотец» с приказом» (РГАВМФ. Ф. р-971. On. 2. Д. 50. Л. 1,2).

Но в чем проблема, почему нельзя было показывать на глаза простым гражданам газету с приказом войскам ЛВО? Все очень просто — вот этот приказ:

«Приказ Ленинградского военного округа. 29 ноября 1939 г.

Терпению советского народа и Красной Армии пришел конец. Пора проучить зарвавшихся и обнаглевших политических картежников, бросивших наглый вызов советскому народу, и в корне уничтожить очаг антисоветских провокаций и угроз Ленинграду!..

…Выполняя священную волю Советского правительства и нашего великого народа, приказываю:

Войскам Ленинградского военного округа перейти границу, разгромить финские войска и раз и навсегда обеспечить безопасность северозападных границ Советского Союза и города Ленина — колыбели пролетарской революции…

…За безопасность северо-западных границ СССР и славного города Ленина!

За нашу любимую Родину! За Великого Сталина!

Вперед, сыны советского народа, воины Красной Армии, на полное уничтожение врага.

Командующий войсками ЛенВО

тов. Мерецков К.А.

Член Военного совета

тов. Жданов А. А.».

Приказ был опубликован 29 ноября, в тот самый день, когда Молотов толковал по радио про основы «нерушимой дружбы между СССР и Финляндией». Любой грамотный человек, сопоставив даты приказа командующего ЛВО и выступления наркома иностранных дел, мог задать вопрос: как же так?..

Одновременно с выступлением Молотова Военным советам 7-й, 8-й, 9-й и 14-й армий была направлена следующая директива:

«29 ноября 1939 г. 12 ч 15 мин. Военный совет ЛВО обязывает вас принять все необходимые меры по обеспечению чуткого отношения к финскому населению. Ни в коем случае не допускать барахольства и реквизиций у населения. Для закупки крайне необходимых частям предметов вам отпущены средства, которые в Финляндии будут…

…При выходе к шведской и норвежской границам границы ни в коем случае не нарушать и не допускать провокаций. Военнослужащих шведской и норвежской армий при встрече на границе приветствовать отданием чести, не вступая в переговоры…

Мерецков

Мельников

Горохов»

(РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 235. Л. 1, 2)

Свою директиву (от 29 ноября 1939 года № 02/оп) от командующего ЛВО получил и Балтийский флот. А еще раньше, в 9 утра, командующий 9-й армией Духанов направил командующему особым стрелковым корпусом свое боевое распоряжение о вступлении в силу приказа на проведение наступательной операции:

«№ 44, 29 ноября 1939 г. 9 ч 00 мин.

Мой приказ № 03 от 24.11.1939 г. (на подготовку и проведение наступательной операции. — С.З.) вступает в силу в 8.00 30.11.1939 г. Получение настоящего распоряжения немедленно подтвердить.

Духанов

Рыков

Соколов»

(РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 211. Л. 27).

Такие же распоряжения получили командиры 47-го ск и 122-й сд.

На следующий день ТАСС вывалило на головы граждан новую порцию «дезы» и одновременно «осчастливило» их тем фактом, что с 8 утра 30 ноября 1939 года СССР находится в состоянии войны с Финляндией:

«30 ноября с.г. в 2 часа ночи в деревне Квойна… группа финских солдат со стороны деревни Манесила, нарушив границу СССР, атаковала передовую заставу Красной Армии. Нашими войсками финны с потерями были отброшены обратно на финскую территорию.

В эту же ночь на Карельском перешейке в 3 часа 15 минут (не спится агрессорам; надо же как-то объяснить завтра утром гражданам СССР, отчего в 8 утра РККА вступила на территорию Финляндии. — С.З.) со стороны деревни Раасули был открыт пулеметный огонь, после чего значительная группа финской пехоты атаковала деревню м. (так в тексте. — С.З.) Коркиомяки. Контратакой наших пограничных частей финны были отброшены на их территорию, при этом захвачено 10 пленных солдат (так в тексте — С.З.) и один унтер-офицер.

В 4 часа утра до роты пехоты финнов пытались атаковать нашу заставу в деревне Термолово на Карельском перешейке, но были отбиты ружейно-пулеметным огнем.

По приказу Главного Командования Красной Армии, ввиду новых вооруженных провокаций со стороны финской военщины, войска Лениградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов…» [67, с. 119].

Духанов через полтора часа отдал распоряжение (№ 63 от 30.11.1939 г. (09 ч 30 мин) командирам частей 9-й армии получить финскую «валюту».

Так СССР «подвергся неспровоцированной агрессии» со стороны «финской военщины».

 

Глубокая операция.

Крещение практикой

Часто приходилось слышать о том, что, дескать, Сталин неудачно выбрал время для начала войны с Финляндией. Мол, морозы и снег до предела осложнили проведение операции, летом все было бы проще. Согласимся с А. Исаевым — время для наступления было выбрано идеально. С самого начала было понятно, что Сталин рассуждал примерно так же, как до него в 1237 году рассуждал хан Батый, готовясь к походу на Русь. Казалось бы, идеальными для татарской конницы были весна — лето, зимой же не пройти по снегу, особенно в лесах и не найти корма лошадям. Однако Бату-хан от своих разведчиков знал, что хороших дорог для его многотысячной конницы в русских северо-западных княжествах практически нет, даже летом сплошь леса, реки и топи. Весной же из-за половодья заливает так, что русские сами вынуждены передвигаться исключительно на лодках. Поэтому джихангир решил наступать зимой по руслам замерзших рек к крупным столицам русских княжеств, на берегах этих самых рек и выстроенных. Солому же для лошадей добывали, ободрав крыши деревенских домов.

Финляндия весной и летом при взорванных финскими саперами мостах и завалах на дорогах совершенно непроходима: любой большой ручей превратится в серьезное препятствие для колонн советской бронетехники. Что уж говорить о крупных реках, болотах и озерах, которых не счесть на земле Суоми. Кроме того, Сталин просто не мог ждать лета 1940-го. На это лето у него было запланировано главное мероприятие, а пока необходимо было успеть обезопасить свой северный фланг от англичан. Сталина также подгонял страх того, что Антанта и Германия вот-вот помирятся. Коба стремился осуществить свой стамбульский гешефт, прикрываясь немцами от англичан и французов как щитом. Пока Антанта находилась с Германией в состоянии войны, руки западных держав для зашиты Босфора и Дарданелл были связаны и военные возможности ограниченны. ·

За полтора часа до начала наступления, в 6.50, советская артиллерия открыла огонь по финской территории на Карельском перешейке, а в 8.00 7-я армия командарма 2-го ранга В.Ф. Яковлева без объявления войны перешла советско-финляндскую границу в районе поселков Райяоки и Липола. И началось…

Планы, грозно выглядевшие на бумаге, обернулись классическим российским бардаком. Утренняя артподготовка оказалась пустым выбрасыванием снарядов — противник скрытно отошел на основные позиции задолго до наступления советских войск, выдвинув вперед разведывательно-диверсионные группы, а даже если бы и остался в районе границы, большого ущерба огонь артиллерии РККА 30 ноября финнам не нанес бы, так как точных координат расположения противника у орудийных расчетов не было: огонь велся по карте, по предполагаемым местам сосредоточения финских отрядов.

Утверждения Исаева о том, что части РККА застряли, только когда наткнулись на финские ДОТы линии Маннергейма — ложь. Красная Армия начала «буксовать» в первый же день!

Уже 2 декабря 1939 года Мерецков получает «вводную» от Ворошилова и Шапошникова:

«Директива № 0256, 2 декабря 1939 г. Продвижение наших войск на фронте 8-й и 9-й армий, несмотря на незначительные силы финских войск против этих армий, проходит недопустимо медленно и нерешительно. Мы не можем долго болтаться в Финляндии, двигаясь по 4–5 километров в сутки. Нужно поскорее кончить дело решительным наступлением наших войск…» (РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 376. Л. 1,2).

Еще через несколько часов Духанов и Хабаров получают «втык» непосредственно от наркома обороны.

В этот же день, без пяти одиннадцать вечера, «пропесочил» своих подчиненных и бравый командующий ЛВО.

«Приказ № 05/оп, 2 декабря 1939 г. (22 ч 55 мин.).

…2. Обращаю внимание командующего 8-й армией комдива Хабарова на недопустимо медленное продвижение войск армии и приказываю потребовать от командиров 1 и 56 ск большей подвижности. Если на левом фланге, в районе Салми, части задерживаются преодолжением препятствий, необходимо быстро перегруппировать войска к северу, обойти полосу заграждений, вклиниться в ее промежутки и быстро выйти в тыл группировки противника…

Мерецков

Вашугин

Чибисов»

(РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 235. Л. 7–9).

Таким образом, уже ЗО. 11–02.12.1939 года, еще до начала серьезных боев, весь план операции пошел наперекосяк.

«…Уже эти первые бои с противником, значительно уступавшим и в численности, и в вооружении, ясно показали большинство недостатков в организации войск и боевой подготовке наших бойцов и командиров» [1, с. 69].

Первой столкнулась с финскими ДОТами вовсе не 24-я, а 90-я дивизия, причем в первый же день. Это была не линия Маннергейма и не укрепрайон. В пограничном районе Липола находился небольшой укрепленный узел. Только на третий день, 2 декабря, выкатив на прямую наводку 152-мм орудия, 90-я сд (потерявшая в первый же день 12 танков) заставила капитулировать финнов.

Трогательный рассказ Исаева о том, что командир 24-й Железной стрелковой дивизии П.Е. Вещев погиб якобы при штурме укреплений Вяйсяненского узла линии Маннергейма — ложь. События развивались по уже известному нам сценарию. 6 декабря части 24-й дивизии уткнулись в укрепленный район, а финны тут же выслали на фланги советской колонны свои маневренные группы. Одна из них напала на двигавшийся совместно с саперным батальоном штаб советской дивизии и пуля снайпера оборвала жизнь комдива.

Таким же вымыслом являются рассказы о том, будто бы Мерецков ничего не знал ни о линии Маннергейма, ни о финских ДОТах. Допуская, что об отдельных оборонительных сооружениях он и не знал, констатируем тот факт, что командующий ЛВО прекрасно представлял себе, где начинается и располагается главный оборонительный рубеж финнов.

Первой, вновь вопреки утверждениям Исаева, вышли к линии Маннергейма части 49-й и 142-й сд из состава группы Грендаля, на крайнем правом фланге. Это произошло 5 декабря 1939 года. Обращаем внимание читателя на ключевую фразу Мерецкова из приказа от 01.12.1939 года: «…На направлении Мется-Пиртти части 7-й армии подошли непосредственно к флангу основного укрепленного района противника» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 235. Л. 3,4). Ив этот же день Мерецков получает приказ Ворошилова и Шапошникова за № 0295/оп:

«…Приказываю: 1. 6 декабря с рассветом решительно форсировать реку Тайпалеен-Иоки, быстро выбросить на левый берег 49-ю стр. дивизию и вслед за ней 150-ю стр. дйвизию и выйти во фланг и тыл укрепленного района…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 32).

Получается, что не только Мерецков с его альбомом УРов знал о расположении главного оборонительного рубежа финнов, но также и Ворошилов с Шапошниковым. Впрочем, до 5 декабря успело произойти еще много интересного.

30 ноября 1930 года ВВС РККА совершили первые налеты на города Финляндии. Из-за плохих погодных условий финские истребители не смогли взлететь для перехвата советских бомбардировщиков. По той же причине 8 ДБ-3 из 3-й эскадрильи 1 — го МТАП ВВС КБФ под командованием майора Токарева вместо хельсинкского порта вывалили бомбы на густонаселенную часть города. В Хельсинки погиб 91 человек и еще 236 жителей были ранены. На запрос генсека Лиги Наций Ж. Авеноля относительно произошедшего, нарком иностранных дел Молотов заявил, что никакой бомбежки города не было, а самолеты сбрасывали корзины с хлебом для голодающего пролетариата финской столицы.

В тот же день ООН (отряд особого назначения) после артобстрела и бомбардировки захватил острова Сескар и Лавенсари. Было захвачено 8 пленных (как указано в справке штаба Балтфлота). На острове Сескар сгорело около 30 домов в местной деревне.

1 декабря береговые батареи и корабли КБФ обстреливали финские порты и укрепления на Карельском перешейке. В тот же день было сформировано марионеточное «народное правительство» так называемой «Финляндской демократической республики» во главе с Отто Куусиненом.

В состав «правительства» также вошли: заместитель председателя «Народного правительства» и министр финансов Маури Розенберг; министр обороны комдив РККА Аксел Антилла; Туре Лехен (министр внутренних дел и по совместительству сотрудник НКВД СССР); Аурас Эйкиля (министр земледелия), Инкери Лехтинен (министр просвещения), а также «коренной финн» — Пааво Прок-конен, в миру Павел Прокофьев (министр по делам Карелии и еще один сотрудник НКВД по совместительству). Однако дальше Тери-оки «правительство» не уехало — впереди шли бои.

Одновременно из граждан СССР карельской и финской национальности началось формирование 106-го (финского) стрелкового корпуса в качестве вооруженных сил новой «республики». «Правительство» Куусинена мировым сообществом, естественно, признано не было.

Как уже было указано выше, с 30 ноября по 3 декабря КБФ проводил десантные операции по захвату островов Сескар, Л авенсаари, Соммерс, Большой Тютерс и Гогланд. Несмотря на то что с захбатом островов все давно ясно, до сих пор встречаются помарки (не ошибки даже) в многочисленных исследованиях. Так, П. Аптекарь указал, что на острове Сескар противник «оказал незначительное сопротивление, подавленное вскоре огнем корабельной артиллерии», а высадка на остальных островах «почти не встретила сопротивления». Эти свидетельства не совсем соответствуют действительности, поэтому во избежание дальнейших заблуждений приводим отрывок из доклада начальника штаба Балтийского флота контр-адмирала Пантелеева, представленного 10 декабря 1939 года Главному морскому штабу.

«…Высадка десанта (на о. Лавенсаари. — С.З.) в составе двух усиленных рот закончилась в 16.30; сопротивление противником не оказывалось, остров был покинут до прихода десанта…

На следующий день силами лавенсаарского отряда был захвачен остров Соммерс и силами сескарского отряда — остров Нерва…

Позднее — 2.12 отдел ьной операцией десанта… без сопротивления был захвачен о. Большой Тютерс… Все данные разведки об отсутствии вооружений на островах подтвердились.

… Захват острова Гогланд.

…В качестве одной из ошибок можно отметить, что уже 1.12, во время разведоперации, противник обнаружен не был. Несмотря на это высадка десанта производилась 3.12 и с рачетом на большое сопротивление…» (РГАВМФ. Ф.р-92. On. 2Д. 540. Л. 1–6).

Уже 1 декабря закончилась нелетная погода, а вместе с ней и сладкая жизнь сталинских авиаторов. В этот день ВВС РККА потеряли в результате атак истребителей ВВС Финляндии первые 11 самолетов. Финны потеряли один «Фоккер» DXXI, а также уничтоженный в ходе бомбежки аэродрома Иммола учебный самолет Де Хэвиленд «Мот». Но далее, в начале декабря, плохая погода с сильным снегопадом вновь прекращает полеты авиации обеих сторон над Карельским перешейком и Балтийским морем.

3 декабря Финляндия обратилась в Лигу Наций с заявлением о принятии мер к агрессору, то есть к СССР, и 14 декабря Советский

Союз был исключен из числа членов этой организации. 15 декабря еще один «рыцарь без страха и упрека» И.И. Майский, по поводу произошедшего в Женеве записал: «Плакать нечего! Пожалуй, это даже может оказаться для нас выгодным».

3 декабря в полдвенадцатого ночи Мерецков получил приказ Ворошилова и Шапошникова № 0269/оп. Нарком обороны уже осознал, что операция протекает не так, как планировалось, и этот его приказ — первая попытка на ходу перестроить методы боевых действий Красной Армии. Позже появится еще целый ряд подобных документов. Этот приказ наглядно демонстрирует, с какими проблемами пришлось столкнуться войскам уже в первые три дня.

«…1. Главный недостаток наших частей, особенно в тех районах, где противник имеет сеть построенных препятствий и засад… состоит в том, что артиллерия отрывается от пехоты, пехота забегает вперед и, напоровшись на серьезные препятствия, вынуждена ждать подхода артиллерии. Д ля ликвидации этого недостатка настоятельно необходимо в указанных выше районах, особенно на Карельском перешейке, вести наступательные операции в следующем порядке: наступление открывается интенсивным артиллерийским огнем не только полковой, но и дивизионной, особенно гаубичной, артиллерии, а где возможно привлекать и 152-мм артиллерию; продолжительность артогня 5, максимум Юминут; вслед за этим идет движение пехоты, танков километра на 3–5 в зависимости от обстановки, затем подтягивается снова дивизионная артиллерия для нового открытия огня после того, как пехота успела закрепиться на пройденных рубежах и изготовиться для нового продвижения.

…Главный недостаток действий нашей авиации состоит в том, что она ставит себе сразу большое количество целей, разбрасывается по множеству объектов и неохотно берется за конкретные задачи, имеющие своей целью обслужить непосредственно пехоту…» (РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1376. Л. 10–12).

Но вернемся к частям дивизий, получивших приказ на штурм линии Маннергейма в районе реки Тайпалеен-Иоки. Открыв огонь в 8 утра, артиллерия, поддерживавшая 49-ю и 142-ю сд, в течение 4 часов выбрасывала снаряды на ветер: командиры батарей не имели представления о расположении огневых точек и позиций противника. Командарм Мерецков не удосужился поделиться с ними сведениями хотя бы из своего альбома. Ни 5, ни 6 декабря прорвать оборону финнов в этом районе не удалось (следует отметить, что ее здесь не удалось прорвать ни в Зимнюю, ни в Отечественную войны).

В это же время левее на штурм противоположного берега озера Суванто-Ярви в районе Кивиниеми пошла 142-я сд, однако с тем же, что и соседи, успехом. А рядом беспомощно «долбили» район Кивиниеми у реки Вуоксен-Вирта части 90-й сд. Уложив почти весь 173-й стрелковый полк, 90-я стрелковая не смогла поколебать позиции финнов и также, как и в случае с 142-й сд, повторные попытки наступления были отменены командованием.

Итогом двухдневного «кровопускания» стало появление нового ворошиловского приказа от 7 декабря № 0311/оп следующего содержания:

«…Организация форсирования реки Тайпалеен-Иоки 6 декабря была произведена неудачно лишь потому, что вы артиллерийскую подготовку оторвали по времени от переправы и не сочетали одно с другим.

…4. Всемерно ускорить выдвижение 150-й стр. дивизии и вводить ее на северном берегу для быстрой поддержки частей 49-й стр. дивизии…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 35,36).

Однако все усилия оказались тщетными и в течение 7–8 декабря правофланговые части группы Грендаля отошли на восточный берег реки Тайпалеен-Иоки.

5—7 декабря отряд кораблей Ладожской флотилии вошел в Тай-паленский залив и не нашел ничего лучше, как на виду у неподавленных батарей противника начать «освоение гавани и новой базы» Сауна-Саари. В 12.10 8 декабря финны открыли по кораблям огонь. Отряд был вынужден выйти из гавани в озеро, где тральщик «Москва», задев камни, повредил правый винт; тральщик М-30, получив на камнях пробоину, вынужден был выброситься на берег, однако маневр был проделан столь неудачно, что по пути М-30 протаранил и потопил СКА-416.

Почти одновременно с № 0311/оп в войска ушел и приказ № 0315/оп.:

«Действия нашей пехоты по-прежнему происходят в отрыве от своей артиллерии. В дополнение моего приказа решительно требую, чтобы батальоны и роты обязательно сопровождались непосредственно орудиями 45-мм противотанковой артиллерии и 1–2 орудиями полковой артиллерии 76-мм. Категорически воспрещаю использование рот и батальонов для боевых действий без сопровождения 45-мм и 76-мм орудиями…

К. Ворошилов»

(РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 34).

Более благополучно обстояли дела в полосе наступления 14-й армии, в районе Петсамо, где Фролову противостояли лишь мелкие группы финнов. В «Дне М» Суворов красочно живописал, как отряд советских пограничников (якобы сплошь и рядом подготовленных к разведывательно-диверсионным действиям в тылу врага), совершив марш-бросок на лыжах через тундру, захватил Петсамо еще до подхода основных сил.

Вся эта бравада, конечно же, не имеет под собой никакой реальной основы хотя бы потому, что пограничники попросту не могли быть использованы в качестве авангардных соединений стрелковых войск:

«Доклад начальника штаба пограничных войск Карельского округа начальнику штаба 9-й армии № 2246 от 17.12.1939 г.

Директивой народного комиссара обороны Маршала Советского Союза Ворошилова и народного комиссара внутренних дел комиссара государственной безопасности Берия № 16662 от 14.09.1939 г. указано, что пограничные войска входят в оперативное подчинение командования РККА, оставаясь на месте, с началом военных действий и до выхода частей РККА на 30–50 км…

Начальник штаба пограничных войск НКВД Карельского округа

полковник Киселев»

(РГВА. Ф. 34980. On. 5Д. 208. Л. 7, 8).

В действительности Петсамо был занят комбинированным ударом с суши и с моря силами 52-й сд и кораблей Северного флота. Части финнов в районе города насчитывали аж полтора батальона из состава Лапландской группы Валениуса. Ничего удивительного нет в том, что уже 2 декабря Петсамо без особых усилий был захвачен. Однако, несмотря на то что, согласно плану, 104-я сд 14-й армии должна была продвигаться на юг для содействия 9-й армии Духа-нова, никакого продвижения вперед не произошло: руководство РККА пересмотрело свои планы и отдало приказ Фролову крепко удерживать в своих руках район Петсамо и закрыть норвежскую границу (угадайте от кого?).

Части 8-й и 9-й советских армий в это время медленно (по 5–8 км в сутки), постоянно «буксуя» в пробках и отражая налеты диверсионных групп противника на тылы, продвигались вперед.

7 декабря Ворошилов отдал приказ Мерецкову о подготовке к проведению десантной операции.

«№ 0309 22 ч 10 мин.

Приказываю: 1. 70-ю стр. дивизию, выведенную в резерв, в самом срочном порядке подготовить для десантной операции и сосредоточить в Район посадки.

…7. Специально подобрать хорошего, решительного командира дивизии, способного выполнить возлагаемую на него задачу. Фамилию подобранного командира дивизии донести мне немедленно…» (РГВА. Ф. 37977. Оп.І.Д. 232. Л. 75,76).

«Хороший и решительный командир» был подобран — им стал бывший военком казанского военного училища. Так началась головокружительная, но короткая карьера генерал-лейтенанта (а на тот момент комдива) М.П. Кирпоноса.

В этот же день в 15.05 командующий 7-й армией Яковлев получает «нагоняй» от Мерецкова.:

«Приказ… № 016/оп…

Развитие прорыва в направлении Мюллюкюля идет чрезвычайно медленно (на самом деле вообще не идет». — С.З.). Командование 7-й армии не имеет информации о ходе развития прорыва. В течение пяти дней не добилось нормальной работы связи. Сутками не могут получит данных, как развивается наступление в направлении Кивиниеми (никак не развивается. — С.З.). Разведка и подготовка атаки на выборгском направлении идет недопустимо медленно…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 235. л. 36,37).

9 декабря — новая «вводная» Ворошилова и Шапошникова частям 14-й, 9-й и 8-й армий:

«Директива № 0338 (01 ч 20 мин).

Тактика противника — строить везде заграждения — вызывает необходимость быстрой поддержки пехоты стр. дивизий в районе боевых действий артиллерией 45-мм и 76-мм полковой. Без этой поддержки артиллерии невозможно продвинуть вперед пехоту.

Поэтому приказываю там, где 45-мм батареи не могут продвигаться на тягачах «Комсомолец», перевести их на конную тягу. Там, где, наоборот, дороги позволяют и при наличии тракторов «Комсомолец» переводить на них 76-мм полковую артиллерию. «Комсомольцы» будут дополнительно присланы в армии (вот что значит не иметь самоходной артиллерии! — С.З.)…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 42).

Еще через час в структуре руководства силами вторжения произошли первые кардинальные перестановки.

«Директива Главного Военного Совета командующим войсками ЛВО, 14,9, 8 и 7-й армиями, Балтийского и Северного флотов, наркому ВМФ № 001 от 9 декабря 1939 г.

1. В целях усиления руководства войсками и флотами, ведущими боевые операции с территории Ленинградского военного округа, существующее фактически фронтовое управление ликвидировать.

2. С 18.00. 9.12.1939 г. непосредственное руководство 14, 9, 8, 7-й армиями, а также Балтийским и Северным флотами возложить на Ставку Главного командования Красной Армией, организованной по указанию правительства СССР, в составе: Главнокомандующего Маршала Советского Союза Ворошилова; народного комиссара Военно-Морского Флота флагмана флота 2-го ранга Кузнецова, начальника Генерального штаба командарма 1 — го ранга Шапошникова и члена Главного Военного Совета Красной Армии тов. Сталина.

3. Командующим 7-й армией назначить командарма 2-го ранга Мерецкова и членами Военного совета армии дивизионного комиссара Ватутина и Жданова.

4. Заместителем Мерецкова по управлению Ленинградским военным округом назначить командарма 2-го ранга Яковлева…» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1376. Л. 26).

10 декабря в 22.00 свою оперативную сводку представило командование 9-й армии — о выходе на рубеж Куолаярви — Мюкеля— Суомуссалми — Корписалми — Нурмиярви — Хатувара. Ни Духанов, ни Соколов еще не подозревают, что 9-я армия достигла рубежа своего наибольшего продвижения в этой войне и приближается черная полоса.

Весь день 10 декабря Генштаб РККА и штабы 7-й, 8-й и 9-й армий готовились к новому броску вперед. По всей видимости, и Ворошилов, и Шапошников были уверены в его успехе, мало того, по неизвестным причинам (очевидно, став жертвой лживых докладов командиров) они были убеждены, что оборона противника в районе Тайпалеен-Иоки — Вуоксен-Вирта прорвана и в настоящий момент успешно преодолевается. В этой обстановке Ставка Главного Командования направляет оперативную директиву № 0358 на проведение наступательной операции по овладению Выборгом (!). В этот же благословенный день Клим наконец осчастливил 8-ю и 9-ю армии валенками. В 8-ю было отправлено более 50 тыс. пар, а в 9-ю — более 30 тыс. пар. А вслед за валенками Хабаров и Духанов также получили по директиве на проведение наступательной операции. 8-я армия должна была овладеть Сортавала, 9-я — Оулу и Каяаани.

Однако наступление, частично начатое еще 9 декабря, было одинаково неудачным для всех советских армий. 14-я армия к сроку оказалась не готова — 104-я горная стрелковая дивизия после неудачного боя в ночь с 4 на 5 декабря активных действий не вела и Снималась прикрытием норвежской границы и побережья, а 52-я сд еще не завершила сосредоточения. Наступление началось лишь 12 декабря в направлении Рованиеми, но 19-го приказом штаба 14-й армии движение было остановлено и 52-я сд перешла к обороне юго-западнее Питки-Ярви. Больше активных наступательных действий, за исключением диверсионных налетов, в полосе 14-й армии не вела ни одна, ни другая сторона. Потери армии Фролова за месяц боев составили 85 человек убитыми и пропавшими без вести и 111 раненными.

Южнее три дивизии 9-й армии Духанова (122-я, 163-я и 54-я), не вступая пока в серьезные бои (финны пока не обладали на данном участке фронта серьезными силами), двигались, тем не менее, крайне медленно, да еще и в трех разных направлениях: 122-я — на Кемиярви и Рованиеми (по плану она должна была соединиться с 52-й сд 14-й армии), 163-я — через Суомуссалми на Пуоланка и 54-я сд — на Контиомяки. Разрывы между дивизиями составляли десятки километров.

Медленное продвижение частей 9-й армии продолжалось до 17 декабря, когда 163-я сд комбрига Зеленцова заняла Суомуссалми, район, в скором времени превратившийся для советских частей в «гиблое место». Но пока что ничто не предвещало катастрофы. Тем не менее потери 9-й армии к этому моменту уже составляли 244 человека убитыми и 706 раненными.

Гораздо раньше, чем у северного соседа, возникли проблемы у товарища Хабарова, командующего 8-й армией, который должен был ударом в обход Ладожского озера взять Сортавала (Сердоболь) и выйти в тыл «армии перешейка» финнов на соединение с Правой группой 7-й армии под командованием Грендаля.

Шесть дивизий 8-й армии (56-я, 139-я, 75-я, 155-я, 168-я и 18-я), двигавшиеся по пяти дорогам, застряли практически одновременно в десятых числах декабря. 56-я сд, наступавшая на лоймоловском направлении, с 12 декабря втянулась в изматывающие и бесперспективные лесные бои. Полки дивизии, несколько раз попадавшие в окружение, но каждый раз благополучно вырывавшиеся из кольца, устали бороться с финскими диверсионными отрядами, постоянно перерезавшими коммуникации советских войск в этом районе. Наконец, 26 декабря 56-я дивизия окончательно перешла к обороне.

Еще хуже обстояли дела в полосе наступления 1-го стрелкового корпуса. Наступавшая на Толвоярви 139-я сд во встречном бою 11–13 декабря была разбита группой полковника Пааво Тал вела и обратилась в паническое бегство. Положение 14 декабря спасли части 75-й сд, следовавшей уступом за 139-й, которые стабилизировали линию фронта в районе реки Ала-Толва-Ярви. Тем не менее последующими атаками егеря полковника (позже генерал-майора) Талвела вынудили части 139-й и 75-й сд отступить в сторону госграницы более чем на 50 километров.

По официальным данным (которые П. Аптекарь справедливо подвергает сомнению как заниженные), потери 139-й сд с 8 по 17 декабря составили 718 человек убитыми, 1570 раненными и 1089 пропавшими без вести. Было оставлено на поле боя 2247 винтовок, 165 станковых и 240 ручных пулеметов, 13 45-мм, 8 76-мм пушек и одна 122-мм гаубица [1].

75-я сдс 14 по 24 декабря, поданным ее штаба, потеряла 954 человека убитыми, 1529 раненными и 1619 пропавшими без вести. Было оставлено и уничтожено огнем противника 1196 винтовок, 133 ручных и 103 станковых пулемета, 8 45-мм и 5 76-мм пушек, 12 минометов, 12 танков и 2 бронеавтомобиля [1].

12 декабря в бои на реке Айтга-Йоки вступила и 155-я сд, наспех набранная из резервистов на территории БССР. Никакого продвижения здесь дивизия не добилась, потеряв с 12 по 15 декабря 177 человек убитыми, 710 раненными и 210 пропавшими без вести. Общие потери с 30.11 по 15.12.1939 года составили 336 человек убитыми, 926 раненными и 251 пропавшими без вести, а также 504 винтовки, 31 станковый и 34 ручных пулемета, 5 танков Т-37,3 Т-26 и 2 бронеавтомобиля [1].

Южнее всех частей 8-й армии, на главном (Сортавальском) направлении, действовали левофланговые части 56-го стрелкового корпуса (не путать с 56-й сд той же 8-й армии) в составе 168-й и 18-й сд, а также 34-й легкотанковой бригады. К10 декабря дивизии вышли в район Леметти. Финны, обеспокоенные продвижением частей 56-го ск, перебросили на это направление дополнительные силы и к 18 декабря остановили продвижение советских войск. Однако самое страшное для 168-й и 18-й сд было еще впереди.

Наконец, на Карельском перешейке продолжалось наступление отдельных частей 7-й армии. Под руководством уже нового главкома — Мерецкова 49-я, 142-я, 90-я дивизии 19-го ск; 43-я, 24-я, 70-я дивизии 50-го ск; а позже 123-я, 138-я и 150-я стрелковые Дивизии при поддержке 1-й, 13-й, 20-й, 35-й, 40-й танковых, а также 15-й и 35-й мотострелковых бригад на фронте от Ладожского озера до Балтийского моря (а вовсе не только в полосе Сумма-Хотиненского УРа, как может показаться, читая Исаева) на всех направлениях безуспешно пытались взломать линию Маннергейма. Однако, как отметил С. Степанов в своей книге «Прорыв»:

«…одной храбростью, отвагой и мужеством не возьмешь укреплений врага. Для преодоления линии Маннергейма помимо бесстрашия требовались высокая организованность, выучка и взаимодействие всех родов войск».

День ото дня все меньше оптимизма и все больше раздражения наблюдалось в приказах Кремля. 11 декабря Ставка делает первое предупреждение командующему 8-й армией о неудовлетворительных действиях приданной его войскам авиации:

«…Авиация армии позволяет противнику подвозить против вас войска и питать их. Бомбардировка указанных вам железнодорожных узлов почему-то не производится.

Приказываю решительно разбомбить и разрушить железнодорожные узлы Маткаселька, Янис-Ярви и Витаинкюля и поддерживать систематические бомбометания по этим узлам, используя малейшую возможность вылетов по условиям погоды. Под личную ответственность начальника ВВС 8-й армии Копца требую быстрого выполнения этого приказа…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232.Л.74).

В тот же день приказание за № 0384 Генерального штаба РККА получил Духанов:

«Главнокомандующий приказал:

1. Немедленно ускорить погрузку 44-й стр. дивизии и срочно отдельными частями двинуть за 163-й стр. дивизией, обязательно использовав грузовые автомобили, не нарушая подвоза снабжения 163-й стр. дивизии.

2. Вам идут по жел. дороге пять эскадрилий истребителей, выжидают погоду три эскадрильи СБ, однако до подхода этих частей ваша авиация работает недостаточно толково. Необходимо решительно наличной авиацией разбомбить и разрушить узел жел. дорог — ст. Контиомяки.

3. Авиация армии, работая с аэродрома Ухты, слишком удалена от объектов атаки. Необходимо быстро выбрать посадочные площадки для авиации ближе к войскам. Требую быстрого исполнения задачи — полного разрушения жел. дор. узла — ст. Контиомяки…» (РГВА. Ф. 34988. On. 5. Д. 210. Л. 58).

На следующий день, обеспокоенная неудачно разворачивающимся сражением под Толваярви, Ставка шлет Хабарову директиву № 0415:

«Вам будут подвезены дополнительно две полные стр. дивизии, так что всего у вас будет восемь дивизий.

Поэтому можете пустить в дело 75-ю стр. дивизию, которая в случае необходимости могла бы сменить 139-ю стр. дивизию. 139-ю стр. дивизию в этом случае можно вывести в резерв, дать ей отдых, пополнить ее и привести в порядок… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. Оп.І.Д. 232. Л. 66).

Наконец, в самом конце дня все командующие действующих в Финляндии армий получают новую «жизнеутверждающую» директиву Ставки № 0418 о необходимости выполнения «элементарных требований», таких, как организация разведки, меры безопасности при движении в лесных районах, естественно, тесного взаимодействия между пехотой и артиллерией, а также грамотное управление войсками и четкое планирование предстоящего боя.

16 декабря, когда в районе Суомуссалми стало нарастать напряжение, Ставка отдает приказ № 0464:

«…1.122-я стр. дивизия имеет определенное и прямое направление на Рованиеми и поэтому должна быть сосредоточенной при своем наступлении на Рованиеми.

2. Основное направление наступления 9-й армии — через Пуоланка на Улеаборг — и на нем должны быть сосредоточены две стр. дивизии (163 и 44) в полном их составе. Между тем, вашими предложениями 44 стр. дивизия раздергивается на заслоны и главный удар ведется лишь одной 163-й стр. дивизией.

3.54-я стр. дивизия должна быстро покончить с противником, находящимся у Кухмониеми, и вести наступление на станцию Контиомяки, где и закрепиться. Для обеспечения левого фланга дивизии должен быть оставлен небольшой заслон.

4. Для охраны тыла нужно использовать комендантские взводы и этапные роты, а не раздергивать для этой цели 44-ю стр. дивизию.

5. Директива Ставки от 10 декабря 1939 года № 0362 с ясностью поставила вам задачу и нужно ее только выполнять, а не дробить дивизии армии по отдельным направлениям…

…7. Для вашего сведения сообщается, что скоро будут созданы из погранчастей и частей НКВД, особые батальоны, которые предназначены для охранения коммуникаций и тылов, и часть из них будет подана вам… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф.37977. On. 1. Л 232. Л. 69).

И в тот же день комдив Хабаров узнает о том, что больше не является командующим 8-й армией: поражение под Толваярви, о котором известили мир многие европейские газеты, стоило ему дальнейшей карьеры.

«Приказ Ставки Главного командования… № 0493. 16 декабря 1939 г.

Приказываю:

1. Тов. Штерну немедленно вступить в командование армией (8-й. — С.З.)

2. Тов. Кулику выехать в 139 сд и привести ее части в кратчайший срок в порядок.

3.34 сп немедля, форсированным маршем перебросить на присоединение к своей 75 сд.

4. Исполнение донести сейчас же…Ворошилов….Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 38).

П. Аптекарь утверждает, что гром для 9-й армии Духанова грянул 21 декабря, но это не так. Еще 18 декабря Духанов получил следующее приказание Ставки:

«…Развитие операции под Суомуссалми показывает, что ни Вами, ни командиром корпуса (командиром 47-госк И.Ф.Дашичевым. — С.З.), ни начальником штаба армии недооценивается тяжелое положение 163 сд.

…Командир 44 сд… вместо того, чтобы поехать к собирающимся батальонам на Важенварской дороге, вызывается Вами в Юнтусранта (штаб 9-й армии. — С.З.), и где он сейчас находится неизвестно.

Командир 47 скДашичев…, вместо того, чтобы лично руководить самому из Суомуссалми, шлет наставления командиру 163 сд комбригу Зеленцову развивать действия лыжников на флангах финнов.

Одним словом, ни командир 44 сд, ни командир 47 ск, ни начальник штаба армии — никто не хочет взяться за личное и непосредственное, а не бумажное руководство войсками, дерущимися под Суомуссалми…Шапошников… Гусев» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 44, 45).

А через 12 часов еще один приказ: «Приказ Ставки Главного командования от 19.12.1939 г. (01 ч. 25 мин.).

Дело в Суомуссалми ухудшается. Приказываю принять все меры и срочно, без промедления бросить все силы 44 сд для того, чтобы не дать противнику окружить и взять в плен два полка 163-й стр. дивизии в Суомуссалми. Бросить всю авиацию для помощи 163-й стр. дивизии в ее боях за Суомуссалми.

Непосредственное руководство за проведение боевыхдействий… возлагается лично на Вас (Духанова. — С.З.). Предупреждаю, что за возможную катасрофу 163-й стр. дивизии лично будете отвечать Вы… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 47).

Что же произошло на этом, прежде никому не известном, узле шоссейных дорог?

К середине декабря финское командование перебросило сюда наспех сформированную из резервистов 9-ю пехотную дивизию, которой командовал также отнюдь не генерал (генералом он станет позже) — полковник И. Сииласвуо. Толковый финский военачальник, быстро разобравшись в слабостях двигавшихся исключительно по дорогам частей РККА, бросил всю массу своих лыжников на фланги и коммуникации самой выдвинувшейся вперед 163-й сд. Над дивизией замаячила угроза окружения. 19 декабря в 1.30 ночи Духанов отдает боевой приказ командующему 47-го стрелкового корпуса Дашичеву (в состав которого входит 163-я сд) об удержании занимаемых рубежей и подготовки наступления. В 16.00 он отдает приказ по 9-й армии о переходе в наступление:

«…19.12.1939 г. 16 ч. 00 мин. Противник силой до одного батальона в районе оз. Писто-Ярви, мелкими отрядами по рокаде на Суомуссалми сковывает действия 662 сп и силой до трех батальонов действиями с фронта и на флангах пытался окружить 81 сп и 759 сп в районе Суомуссалми.

9 А продолжает выполнение поставленных перед ней задач.

Приказываю:

1. 47 ск в прежнем составе совместно с подошедшими передовыми частями 44 сд 20.12.1939 г. перейти в наступление с задачей уничтожить суомусапминскую группу противника; в дальнейшем наступать на Пуоланка… Духанов… Фурт… Ермолаев» (РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 212. Л. 18,19).

20 декабря для содействия этому порыву Ставка шлет приказ об оказании авиаподдержки стрелковым дивизиям:

«…Приказываю под личную ответственность начальника ВВС тов. Рычагова 20 декабря… оказать немедленную помощь частям трех стрелковых дивизий путем штурмовых действий противника и разрушить станцию Контиомяки. Ждем донесения об исполнении… Ворошилов… Сталин-Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 51).

А еще через полчаса Духанов узнал, что освобожден с поста командующего 9-й армией. Вместо него назначается еще один сталинский выдвиженец (рангом, правда, пониже Тимошенко и Штерна), совсем недавно участвовавший в победоносном «польском походе» — Чуйков.

21 декабря 1939 года командармы 7-й, 8-й, 9-й и 14-й армий получили от Шапошинкова очередную директиву — № 030/оп:

«…Отсутствие должной разведки, непосредственного охранения, внимания охране флангов и неумение действовать в лесу часто приводит Наши войска к внезапным ударам со стороны более предприимчивого в этом отношении противника.

Особенную беспечность проявляют наши войска в условиях ночи, разведка даже накоротке, не говоря уже о тщательно организованных ночных поисках, войсками не ведется. Ночь для активных действий отдельных отрядов и даже для занятия наиболее выгодного положения для удара с рассветом по флангам противника не используется…Шапошников… Гусев» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 215. Л. 29,30).

На следующий день Ставка передала командующему 14-й армией Фролову (с копиями во все другие армии) директиву № 0625 об устройстве дорог и блокгаузов, в которой впервые попыталась систематизировать меры по борьбе с постоянными налетами финнов на коммуникации советских частей:

«…Для успешных действий армий прежде всего нужно обеспечить нормальное, непрерываемое противником движение по тыловым дорогам, для этого:

1. Прежде всего через каждые 7–8 км сделать разъезды на дорогах, сделать площадки для съезда обозов, автомобилей и войск, вырубая для этого площадки в лесу.

2. Необходимо прикрыть тыловые дороги, а для этого через каждые

3-6 км вдоль дороги, но не очень далеко от дороги (200–300 м), строить легкие деревянные блокгаузы с покрытием от ручных гранат и ружейных пуль. Блокгауз должен одновременно служить и размещением гарнизона на роту или на взвод и базой для них. В таких блокгаузах должны быть размещены пулеметы, 45-мм орудия и устроены бойницы для круговой обороны. Перед блокгаузами лес должен быть расчищен на 200–300 м, устроены завалы, оплетенные проволокой. В таких блокгаузах могут размещаться гарнизоны лыжников… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 56,57).

Однако 163-я сд 9-й армии к этому времени уже почти сутки находилась в опасном положении — 21 декабря финны перерезали ее коммуникации ударом с юго-востока. Положение спас ввод в бой разрозненных подразделений только что прибывшей 44-й сд, спешно переброшенной к Суомуссалми по важенварской дороге. Сбив заслон финнов южнее деревни Матеро, ударная группа комбрига А.И. Виноградова (командира 44-й сд) вышла к мосту у реки Пурос-Йоки, между озерами Кианта-Ярви и Куома-Ярви. Угроза с востока заставила финнов отвести обходящие части с коммуникаций 163-й сд. Тем не менее положение Зеленцова продолжало оставаться тяжелым.

Тем временем финские маневренные группы усилили нажим на еще одну дивизию 9-й армии — 54-ю. Лыжные отряды, прикрывавшие ее фланги, 20–22 декабря понесли серьезные потери и были вынуждены вернуться к главным силам. Тем самым дивизия оказалась в уязвимом положении, но до завершения операций в районе Суомуссалми финны решили пока не предпринимать активных действий на нурмесском направлении, удовлетворившись тем, что продвижение 54-й сд было приостановлено.

Что касается последней из стрелковых дивизий 9-й армии — 122-й, то после неудачных боев у реки Кеми-йоки 16–19 декабря командование 9-й армии отдало приказ приостановить дальнейшее наступление и занять оборону в районе Куолаярви.

Таким образом, все дивизии 8-й и 9-й армий к 20 числам декабря были остановлены финнами, и если командующий 8-й армией Штерн еще мог использовать резервы, то Чуйков, после ввода в бой 44-й сд, резервов попросту не имел, что не замедлило негативно сказаться уже через две недели.

С 18 декабря тучи стали сгущаться и над левофланговыми частями 8-й армии — 18-й и 168-й стрелковыми дивизиями.

«Финские части и соединения не стали контратаковать в лоб. Командир 4-го армейского корпуса финской армии генерал-майор Ю.В. Хеглунд прекрасно понимал, что такие действия вряд ли приведут к успеху, поскольку, несмотря на значительные потери (168-я стрелковая дивизия, например, потеряла около 3000 человек убитыми и раненными) и усталость, советские дивизии сохранили превосходство в живой силе и особенно в технике и вооружении. Поэтому по мере накопления сил финны, пользуясь своим превосходством в лыжной подготовке и разрывами в боевой линии, стали проникать в тыл советских дивизий, прерывая их коммуникации и минируя дороги. От последних крайне зависели советские войска либо не имевшие лыж, либо не умевшие ими пользоваться. К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне. Уже первые нападения финских отрядов на немногочисленные дороги заставили командование 56-го корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танковой бригады, а затем и роту 82-го батальона.

Тем не менее к 26 декабря финнам удалось создать два минированных завала на дороге Лава-ярви — Леметги в районе Уома и к 28 декабря полностью прервать сообщение на этой трассе» [1, с. 138–139].

7-я армия тем временем безуспешно «бодала» линию Маннер-гейма во всех направлениях. Самыми крупными были операции 17 Декабря в центральном секторе и 25 декабря в районе озера Суванто-ярви.

Несмотря на то что 19 декабря в центральном секторе частям 7-й армии удалось захватить деревню Оинала, к вечеру 19 декабря все атаки советских войск здесь были отбиты. По сообщению финской стороны было уничтожено около двух десятков советских тан — ков. Всего же танковые части 7-й армии понесли к этому времени следующие потери:

— 35-я танковая бригада с 30 ноября по 30 декабря 1939 года из 217 танков потеряла 97 (из них 40 безвозвратно);

— 40-я танковая бригада из 219 танков потеряла около 40 боевых машин;

— 20-я танковая бригада до начала февраля 1940 года потеряла 25 танков сгоревшими, 81 поврежденными артиллерийским огнем, 39 подорвавшимися на минах и фугасах, 14 утонувшими и 2 пропавшими без вести. Кроме того, 116 раз танки бригады выходили из строя по техническим причинам.

«Если же учесть, что перед началом боевых действий бригада насчитывала 105 Т-28, 11 Т-26,29 БТ-5 и БТ-7 и 20 бронеавтомобилей, то можно сделать вывод, что, как правило, каждая боевая машина по меньшей мере дважды подвергалась ремонту.

Общие же потери танковых бригад и батальонов соединений 7-й армии составили 700 боевых машин, 140 из них — безвозвратно» [1, с. 96–97].

С 19 декабря погода улучшилась, возобновились бомбардировки финских городов и в воздухе развернулись воздушные бои. Советская бомбардировочная авиация стала нести тяжелые потери. А 22 и 23 декабря на Карельском перешейке произошло любопытное событие — началось контрнаступление финских войск, которое русские приняли за диверсионные налеты. Дело в том, что момент для наступления был выбран верно, но вот проводить крупные наступательные операции на тот момент финская армия еще не умела. К тому же они практически не имели серьезной поддержки ни танков, ни артиллерии (действия авиации также носили локальный характер по причине малочисленности). Поэтому свое контрнаступление финны проводили привычным для себя способом — просачиванием многочисленных маневренных групп в тыл противника. Вот по этой причине командование РККА и приняло контрудар финнов за диверсионный налет. 23.12 в 6.30 на Карельском перешейке началось контрнаступление 2-го корпуса Энквиста в районе р. Сумма, где 6-я финская пехотная дивизия П. Паалу нанесла удар в стык 123-й и 128-й советских дивизий. Удар 6-й поддержала 1-я пехотная дивизия Т. Лаатикайнена, в районе озера Муолаярви атаковавшая 24-ю Железную стрелковую дивизию РККА. Наступление финнов, как могли, поддерживали легкие штурмовики «Фоккер» СХ из LeRl, атаковавшие позиции советской артиллерии.

К полудню 23 декабря части 2-го финского корпуса в полосе наступления смогли продвинуться лишь на несколько километров, и Харальд Энквист отдал приказ прекратить дальнейшие бесперспективные атаки. Финны в ходе наступления потеряли 361 человека убитыми, 190 пропавшими без вести и 777 раненными [29].

Действия финских войск 23 декабря вызвали к жизни появление одного из самых интересных (исключительно из-за литературных изысков) документов периода Зимней войны — директивы Ставки Главного командования командующему 7-й армией о мерах по организации боевых действий от 24 декабря 1939 года № 0673 (23.30):

«В ночь с 22 на 23 декабря финнами произведены разведывательные поиски, которые застали наши части врасплох и понадобилось введение в бой вторых эшелонов полков, чтобы разогнать и отразить просочившиеся в тыл разведывательные партии финнов. 70 стр. дивизия при наступлении разведывательных групп потеряла 3 км и требуется день на приведение дивизии в порядок, и еще не начато контрнаступление для отобрания захваченного пространства. В то время как 7-я армия долбит 3 дня позиции противника и захватывает сотни метров, 70-я стр. дивизия легко за день отдает 3 км.

Все это объясняется:

1. Отсутствием должного порядка, как в боевых частях, так и в тылах армии.

2. Пехота не ведет разведки, не охраняется, поэтому противник легко протекает в промежутки и идет во фланг и тыл обнаруженным батальонам, полкам и даже нападает на артиллерию. Для обеда пехота бросает позиции и ходит ротами в тыл к кухням, у которых бродят к тому же различные подозрительные лица, возможно шпионы, диверсанты.

3.70-я стр. дивизия при том громадном количестве артиллерии, которое находилось за ней, не была ею поддержана, а сама дивизия, обойденная с флангов, которые не охранялись, быстро начала отходить назад. Это показывает, что дивизия не закрепила за собой занятого пространства окопами, не несла охранения и разведки на флангах. Очевидно, отсутствовало твердое управление в дивизии.

4. Вы возбудили ходатайство о снятии с должности командира 138-й стр. дивизии комбрига Пастревича и начартдива 138-й стр. дивизии Степанченко. Вместо того, чтобы судить, вы предлагаете отправить их учиться на АКУ КС (автобронетанковые курсы усовершенствования командного состава. — С.З.).

5. За отсутствие Вас (Мерецкова — С.З.) в частях армии, за отсутствие распорядительности в деле наведения порядка в частях, за то, что боевое охранение плохо поставлено. в войсках и за отсутствие порядка в тылах Ставка Главного Командования объявляет Вам и всему Военному совету выговор… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 233. Л. 67, 68).

С комбригом Пастревичем приключилась следующая история. Он лично руководил отражением частями 138-й сд атак противника, находясь в боевых порядках, а когда вернулся на КП дивизии, там его уже поджидали военком и начальник политотдела дивизии, которые уже состряпали донос на предмет того, что Пастревич «позорно бросил вверенное соединение и бежал в тыл». Комбриг был арестован, но после проверки освобожден и 15 февраля 1940 года назначен командиром 150-й сд [1].

А в это время бравый комкор Чуйков крепко (как ему казалось) брал вожжи управления 9-й армией в свои руки. Для начала Ворошилов получил от него доклад об обнаруженной диверсии.

«Доклад командующего 9-й армии наркому обороны от 23.12.1039 г. (21 ч20 мин.) № 320.

Докладываю:

В Ухте на хлебопекарне обнаружена мука с нафталином и мышьяком. Меры приняты. Выпечки хлеба из этой муки не было…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 211. Л. 312).

Нафталин и мышьяк в муке — это серьезно и не может быть случайностью. Очевидно, это являлось делом рук либо финской агентуры, серьезно досаждавшей НКВД, либо местного населения, по всей видимости, не пылавшего большой любовью к товарищу Сталину (в начале 1930-х в районах, прилегавших к финской границе, было подавлено крупное крестьянское выступление). В тот же день Чуйков отдал приказ (№ 08) армии по организации боевых действий в соответствии с требованиями руководящих документов:

«…Β операциях мы имели много случаев, когда вследствие идиотской беспечности, неумения и нежелания организовать бой как следует и этот бой обеспечить всеми видами снабжения, мы понесли значительные напрасные потери.

Нужно всем знать и помнить, что война и бой это не маневры, где оплошность наказывается разбором. В бою за оплошность командира и политработника льется кровь сынов нашей Родины… Чуйков…Фурт— Соколов» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 215. Л. 55, 56).

24 декабря Ставка разослала очередную директиву (№ 0674), которая стала предвестницей будущего расформирования (уже после Зимней, кампании) крупных советских бронетанковых соединений:

«…Опыт боевых действий в условиях Финляндии показывает, что нашей пехоте требуется сейчас как для наступления, так и для охраны тыла непосредственная поддержка танками. Кроме того, так как противник, пользуясь знанием местности, часто появляется с флангов и разрушает связь с тылами наших войсковых частей, танки, непосредственно приданные нашим частям, смогут быстро ликвидировать эти отряды противника в ближайшем войсковом тылу.

В связи с этим Ставка Главного Командования признала необходимым включить в состав каждого стр. полка по одной танковой роте Т-26 и, кроме того, иметь в составе каждой дивизии танковый батальон в составе двух рот танков Т-26 и одной огнеметной роты.

Необходимое количество танковых рот для стр. полков и для дивизионных батальонов готовятся в других округах и по мере готовности будут переброшены в армию… Ворошилов… Сталин… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 63).

На следующий день Ставка принимает два «эпохальных» решения. Осознав, что британцы в Архангельске пока не появятся, а помочь 9-й армии нужно, Ворошилов и Шапошников перебросили 88-ю сд в распоряжение Чуйкова, объединив ее с 122-й сд в особый стрелковый корпус, управление которого было переведено в Кандалакшу. Ставка приняла решение Правую группу Грендаля преобразовать, наконец, в отдельную, 13-ю, армию. Долгожданное решение, если учесть, что 7-й армии приходилось прилагать усилия в двух совершенно расходящихся направлениях.

В этот же день произошло еще одно важнейшее событие — началась последняя попытка советских войск прорвать линию Маннергейма в 1939 году, которая привела к отказу от дальнейшего наступления и переходу РККА к позиционной обороне, что уже само по себе являлось нонсенсом, так как позиционной обороны для Красной Армии, согласно тогдашним уставам, вообще не существовало, с 1938 года не рекомендовалось даже использовать в войсках рытье траншей полного профиля!

По неизвестным причинам бойня, произошедшая 25 декабря на озере Суванто-ярви, выпала из поля зрения даже такого добросовестного исследователя, как П. Аптекарь. По всей видимости, он стал жертвой использования материалов из советских архивов, в которых о произошедшем постарались умолчать.

25.12.1939 года 4-я сд в составе 19-го, 39-го, 101-го, 104-го и 220-го стрелковых полков (большой привет А. Исаеву — любителю подсчетов с применением «расчетных батальонов») на рассвете атаковала позиции финнов в районе оз. Суванто-Ярви. Однако 10-я финская пехотная дивизия, прикрывавшая этот участок фронта, отразила все атаки. Красноармейцам удалось захватить на правом берегу озера л ишь маленький плацдарм в районе деревни Келя. Все попытки развить успех и перебросить подкрепления на захваченный плацдарм пресекались огнем из форта Кекиниеми.

В ночь с 26 на 27 декабря 4-я стрелковая дивизия вновь попыталась перебросить свежие силы на удерживаемый плацдарм, однако перекрестный огонь финнов воспрепятствовал этому. По сообщению одного из финских наблюдателей, «лед был завален грудами тел».

А утром, ближе к полудню, 27 декабря, после короткой артподготовки 6-й пехотный батальон 10-й финской пехотной дивизии атаковал и к утру 28 декабря ликвидировал плацдарм РККА в районе деревни Келя.

Потери финской стороны в этой операции составили 141 человека убитыми и 375 раненными. 4-я стрелковая дивизия Красной Армии понесла гораздо более значительные потери. По подсчетам финнов, только в районе плацдарма и на льду озера осталось около двух тысяч убитых. Финская армия захватила 12 45-мм орудий, около 140 ручных и станковых пулеметов, около 200 автоматических и 1500 магазинных винтовок [29].

Это был кровавый конец дебютной попытки провести «глубокую операцию» в жизнь.

Потери РККА за декабрь 1939 года, только по официальной информации, составили 69.986 человек, из них убито и умерло — 11.676 человек; пропало без вести — 5965 человек; ранено — 35.800 человек; контужено — 1164 человека; обожжено — 493 человека; обморожено — 5725 человек; заболело — 9163 человека (ЦАМО. Ф. 15-А. On. 2245. Д. 48. Л. 16).

Чтобы читатель имел более полное представление о масштабах потерь — потери в Афганистане с 1979 по 1989 год в Финляндии были перекрыты в течении месяца.

За исключением 14-й, произошла смена командующих во всех действующих на фронте армиях.

Попытка «глубокой операции» провалилась: РККА не смогла ни растянуть фронт противника, ни прорвать его. Красная Армия перешла к обороне и накоплению сил для нового наступления.

 

Позиционный тупик и лесная война

С 28 декабря 1939 года (а вовсе не со второй половины месяца, как утверждают некоторые исследователи) части Красной Армии повсеместно перешли к нерекомендованной уставами позиционной обороне. Поскольку это, как уже говорилось выше, был нонсенс, Генштабу РККА пришлось директивно указывать на необходимость отрытия траншей полного профиля. В то же время ошибаются те, кто утверждает, что до 12 февраля 1940 года, то есть до начала генерального наступления, на Карельском перешейке воцарилось затишье. В действительности частные наступательные операции практически не прекращались с декабря 1939 года. Тем, кто знаком с операциями периода Первой мировой войны, это обстоятельство не покажется странным: после провала декабрьского наскока командование Красной Армии фактически перешло к «прогрызанию» фронта противника в духе сражений на Ипре, Сомме, в Галиполли и под Верденом.

Финское командование, укрепляя оборону на Карельском перешейке, перешло в Лапландии и Заладожской Карелии к наступательным операциям, чтобы к началу нового удара 7-й армии успеть нанести поражение 8-й и 9-й советским армиям и перебросить основные части Хеглунда и Валениуса в помощь «армии Эстермана».

28 декабря части 4-го армейского корпуса Хеглунда перерезали дорогу в районе Уома, основную коммуникационную линию 56-го ск 8-й советской армии.

Осознав, наконец, тяжелое положение 9-й армии насуомуссал-минском направлении, партия и правительство решили помочь Чуйкову в чистке тылов — ему был подчинен 3-й полк НКВД (1500 человек) с заданием, действуя в направлении Важенвара, Суомуссалми, производить оперативную работу в тылу советских частей (в первую очередь 44-й сд) и в тылу противника, облегчая положение действующим на фронтах частям. Однако и Чуйков и Ставка, видимо, все же не до конца осознавали, насколько плохи дела у комбрига Зеленцова, свидетельством тому боевой приказ № 08/оп от 26 декабря 1939 года, в котором основательно потрепанному 47-го ск предлагается, «прочно закрепившись в районе Суомуссалми, к исходу 31.12 подготовиться к наступлению, имея ближайшей задачей ударом в направлении Курима,, совместно с 44 сд окружить и уничтожить суомуссалмскую группировку противника, в дальнейшем наступать на Пуоланка…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 210. Л. 77, 78).

В тот же день, за 5 минут до полуночи, свою порцию критики получила авиация 7-й армии:

«Директива Ставки Главного Командования № 0741…

В действиях авиации обращает на себя внимание:

1. Истребители не сопровождают бомбардировщиков, между тем наличие льда на озерах позволяет сейчас приблизить истребители к линии фронта и сопровождать бомбардировщики.

2. Бомбардировщики в дни решающих наступлений не наносят массированного удара на коротком фронте под прикрытием наших истребителей, а летают по 3–6—9 бомбардировщиков без истребителей.

3. Бомбардировщики долго находятся над целью, делая по несколько заходов, не применяя противозенитного маневра при зенитном огне противника.

4. В течение месяца выходные и входные ворота не меняются и истребители противника легко перехватывают наши самолеты…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 83, 84).

Эта критика авиачастей не случайна. И дело не только в потерях, которые несла бомбардировочная авиация РККА, но также и в крайне слабой выучке пилотов.

«25 декабря шесть самолетов ДБ-3 6-го дальнебомбардировочного полка были атакованы истребителями противника. При попытке воздушных стрелков открыть огонь выяснилось, что из-за чрезмерно густой смазки пулеметы не работают. Из 6 самолетов 3 были сбиты, еще 2 совершили вынужденную посадку и длительное время ремонтировались» [1, с. 281].

Были потеряны экипажи Старикова, Линина и Малыгина. Победы на счету пилотов LLv 24: сержанта Лаури Вильгельма Ниссинена, лейтенанта Пера-Эрика Совелиуеа, старшего сержанта Келпо Вирты, старшего сержанта Ойвы Туоминена и прапорщика Юрьо Олави Турка [29].

«На следующий день отличились их (6-го ДБАП. — С.З.) коллеги из 21 — го полка: 3 самолета потеряли ориентировку и, отклонившись на восток, приняли станцию Грузино неподалеку от Ленинграда за финскую и сбросили на нее 30 бомб, ни одна (!!!) из которых не достигла цели» [1, с. 281].

Отрывок из записки Ворошилову от комкора П.С. Шелухина:

«Состояние боевой выучки авиачастей находится на крайне низком уровне… бомбардировщики не умеют летать и особенно маневрировать строем… Это дает возможность противнику наносить своими ничтожными силами чувствительные удары (положение советских бомбардировщиков усугублялось тем, что капитан Густав Магнуссон отдал приказ своим  Фоккерам» из LLv 24, не ввязываясь, во избежание ненужных потерь, в бои с советскими истребителями, действовать исключительно против бомбардировщиков; таким образом, принцип Наполеона — «в нужное время — в нужном месте», принцип концентрации всех наличных сил в нужном пункте был реализован в данном случае и в воздухе. — С.З.)… Навигационная подготовка очень слаба, что приводит к большому количеству блуждений даже в хорошую погоду; в плохую видимость и ночью — массовые блуждения… Массовые блудежки (великолепно! — С.З.) очень пагубно отражаются на боеспособности частей… Говоря о действиях авиации в целом, нужно больше всего говорить о ее бездействии или действии большей частью вхолостую (эта фраза может стать девизом всей истории советских ВВС. — С.З.). Ибо нельзя ничем иначе объяснить то обстоятельство, что наша авиация с таким колоссальным превосходством в течение месяца почти ничего не смогла сделать противнику…» (РГВА. Ф. 29. On. 26. Д. 202. Л. 88–89).

25 декабря 1939 года «Фоккеры» группы лейтенанта Эйно Луу-канена сбили в районе озера Корпиярви еще 4 СБ из 18-го СБАП.

27 декабря отличились Лаури Ниссинен, сержант М. Силланпяя и младший лейтенант Хейкки Илвескорпи, сбившие в районе Карельского перешейка З СБ из 2-го СБАП [29].

Наконец Ставка дала «добро» и Чуйкову на переход к обороне. Попутно, 28 декабря в 20.00 Cтавкой издается директива за № 0759, в которой подводится своеобразный итог всем декабрьским усилиям Красной Армии:

«…1. Полки НКВД ни в коем случае не бросать в бой на помощь передовым частям пехоты, а использовать только для защиты войсковых тылов и дорог к ним от обходов и разрушения со стороны противника.

2. Обязать строить разъезды и блокгаузы вдоль дорог, согласно приказа Ставки № 0625…

3. Не увлекаться тактикой быстрого продвижения вперед, не зарываться, а двигаться вперед лишь после хорошей подготовки фронта и по мере обеспечения тыла от обходов со стороны противника, имея в виду, что зарвавшиеся вперед части могут попасть в засаду…

4. Двигаться вперед… не на ура, а небольшими соединениями, ротами, батальонами, располагая их несколькими эшелонами один за другим, ибо только большая глубина фронта обеспечивает верный успех в условиях войны в Финляндии. Это означает, что мы должны иметь на фронте приблизительно втрое больше сил чем финны.

5. В передовых частях пехоты иметь обязательно отряды лыжников для разведки противника и удара… с флангов и с тыла.

6. Ввиду отсутствия объемистого фуража и наличия больших морозов, по возможности не брать лошадей на фронт, ибо, как показывает опыт, лошади в зимних условиях в Финляндии превратились в обузу для фронта. Весь обоз артиллерию, транспорт переводить постепенно на механическую тягу..

7…Быстроходные танки БТ оказались непригодными для условий войны. Самое лучшее не брать их на фронт. Амфибии малоэффективны в зимних условиях. Наиболее эффективными в условиях войны в Финляндии оказались танки Т-26. Рекомендуется использовать танки Т-26 на фронте и в тылу у блокгаузов…

8. Там, где имеется у финнов система бетонированных укрепленных районов… продвижению нашей пехоты должна предшествовать хорошо организованная артиллерийская подготовка, при этом артиллерийская подготовка должна иметь целью не только обстрел по площадям, в тылу противника, но прежде всего обстрел по целям, по ДОТам передового края расположения противника и разрушение этих ДОТов…

9. Направляемые вам дивизии и пополнения ни в коем случае не бросать сразу на фронт… Военный совет и штаб армии обязаны проверить их состояние, вооружение, снабжение, обмундирование, запасы… разъяснить бойцам и комсоставу, что война в Финляндии есть серьезная война, резко отличающаяся от нашего осеннего похода в Польшу.

10. Строго соблюдать секретность приказов и распоряжений, не передо-вать секретных распоряжений по телефону и вообще поменьше болтать по телефону. Секретные распоряжения передавать устно, а если будут передаваться по радио и телеграфу, то обязательно в зашифрованном виде… Ворошилов… Сталин… Шапошников…»( Ф.370977. On. 1.Д. 233.Л. 88–90).

В полночь 29 декабря тот же батальонный комиссар Бутковский прислал доклад № 0045:

«Части 163 сд закончили отход южной группой и заняли рубеж по восточному берегу оз. Киантаярви.

662 сп при отходе был окружен противником. Командир полка Шаров, военком Подхомутов не сумели произвести организованный отход. Оставили полк и ушли с группами бойцов. Оставшихся людей возглавил начштаба полка капитан Родин. Он пробил окружение, вывел людей и часть матчасти.

…Недостаток обмундирования и нечеткая организация питания вызывают нездоровые настроения у отдельных бойцов. Принимаем меры…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 211. Л. 400).

А произошло следующее. Командование РККА наконец осознало, что сражение за Суомуссалми 163-й сд проиграно и в разбитом состоянии проводить наступательные операции в этом районе дивизия не в состоянии, так же как не в состоянии и удержать занимаемые позиции. Начался отвод частей Зеленцова по льду озера Кианта-Ярви на 200 км к северу в район поселка Юнтусранте, где несколько недель назад «отличились» разведчики 759-го сп, устроившие «хаос» на хуторе Расти и в деревне Парвола, а ныне находился штаб Чуйкова.

Однако отход был выполнен настолько неумело, что 662-й сп, прикрывавший рокадную дорогу к северо-западу от Суомуссалми (в районе озер Писпа-ярви и Пиртти-ярви), и шедший в арьергарде отходящих частей 163-й сд оказался окружен. Управление полком было нарушено, и если бы не самообладание начштаба А.П. Родина, дело могло закончиться полным разгромом арьергарда. Потери 163-й сд с 30.11.1939 г. по 01.01.1940 г. составили 890 человек убитыми, 1415 раненными и около 300 обмороженными. Было также потеряно 130 пулеметов, 2 37-мм, 845-мм, 7 76-мм пушки 140 автомашин [1]. Оргвыводы последовали незамедлительно:

«…Приказываю: за оставление поля боя и полка, устранение от руководства, командира 662 сп Шарова и комиссара полка Подхомутова немедленно арестовать и следствие закончить в однодневный срок.

Арест согласуйте с тов. Мехлисом. Донесите 31.12.1939 г.

Начальник особого отдела Главного управления госбезопасности НКВД комиссар госбезопасности 3 ранга В.М. Бочков»

(РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 211. Л. 401).

Обращает на себя внимание появление в расположении 9-й армии товарища Мехлиса.

30 декабря последовал новый приказ Чуйкова № 09/оп: «…Приказываю:

1. 163 сд со всеми частями усиления отвести на новый оборонительный рубеж — Кемила (Юнтусранта) и далее по реке на север до оз. Торму-ан, что в 8 км сев. Кемила (Юнтусранта). В первую очередь отвести артиллерию и обозы и в последнюю очередь пехоту с танками.

…3. К оборонительным работам приступить немедленно, с отрывкой окопов полного профиля, устройством противопехотных заграждений и Укрытий для пехоты…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 212. Л. 70, 71).

Никто, похоже, в руководстве РККА не обратил внимания на то, что допущена школярская ошибка: уж коли отвели 163-ю сд, не было никакой необходимости держать к востоку от Суомуссалми вытянувшуюся кишкой на важенварской дороге 44-ю сд. Ведь было абсолютно ясно, что после разгрома 163-й дивизии, финнам в этом районе никто не может помешать задействовать все свои наличные силы против Виноградова.

«С отходом 163-й стрелковой дивизии перед противником осталась одна 44-я дивизия. Надо было принимать решение — отводить 44-ю дивизию или нет (отчего же не приняли? — С.З). Противник, обходя с юга, начал дробить и окружать по частям силы 44-й дивизии… С другой стороны сидят «толстовцы», которые, вместо того, чтобы своевременно чистить завал из 10 деревьев, сидят и ждут, когда навалят 20… Окруженные войска, как «зачарованные» сидели влесу..» (Из выступления Б.М.Шапошникова 16 апреля 1940 года на совещании при ЦК ВКП(б) по сбору опыта боевых действий против Финляндии; стенограмма).

Исаев в своих «10 мифах» подхватывает ту же песню: мол, во всех бедах повинны сами командиры и бойцы разгромленных частей, дескать, смело можно было прорываться из окружения, а они вместо этого сидели и чего-то ждали. Бойцы окруженных частей не имели возможности отхода уже хотя бы потому, что не имели приказа, этот самый отход разрешающий. Ставка и Генштаб РККА не отдавали 44-й никакого приказа на отход, несмотря на рискованное положение выдвинувшейся на 25 километров в глубь финской территории дивизии. Наоборот, приказ гласил черным по-белому: «…закрепиться на занимаемых позициях». Даже 6 января, когда финны уже громили по частям полки 44-й сд, приказ оставался тем же! То же самое происходило, забегая вперед, и с 18-й сд, и совершенно напрасно утверждает П. Аптекарь, что «командованию двух соединений (Леметти-северного и Леметти-южного. — С.З.) оставался выбор между пассивным ожиданием подхода своих, попыткой соединения с остальными гарнизонами и самостоятельным прорывом на восток, к главным силам 8-й армии» [1].

Что же касается выступления товарища Шапошникова, то это в апреле 1940-го он был таким умным, а вот в январе того же года подмахивал приказы Ворошилов» «об удержании занятых на финской территории плацдармов, как основы наших будущих наступательных операций», хотя практически всем было понятно, что после отвода 163-й финны навалятся на 44-ю со всех сторон. Пользуясь тем, что практически все командование 18-й и 44-й сд либо было расстреляно, либо застрелилось само и некому было ему возразить, «любитель военных афоризмов» возложил всю ответственность на них, а через 60 лет у поклонника Клаузевица сыскался добровольный помощник в лице А. Исаева, почитав откровения которого о Зимней войне, невольно вспоминаешь известный мотивчик: «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…» Ничего хорошего д ля РККА в этот момент не происходило. В то время как части Валениуса и Сииласвуо готовились к окружению и разгрому 44-й сд, егеря Хеглунда и Талвелы уже заблокировали 168-ю и 18-юсд, а также 34го легкотанковую бригаду в районе Леметги и Питкяранта.

30 декабря нарком ВМФ Кузнецов отменяет десантную операцию Балтфлота на финское побережье. Выяснилось, что стрелковые дивизии РККА к операциям подобного рода оказались неприспособленными в первую очередь организационно (надо ж такому случиться — 15 лет планировали высадку десантов в Эстонии и Румынии, а выяснилось, что частей, способных реально осуществлять подобные операции, в РККА нет!). 7-я армия после декабрьских потерь еще не получила пополнения и находилась в таком «разобранном» состоянии, что ни о какой поддержке десанта ударом с фронта не могло быть и речи. В конечном итоге решено было создать специальный отряд берегового сопровождения (БОС) из моряков КБФ «для обеспечения боевой деятельности кораблей КБФ, при действии вдоль берега и содействия флангу Красной Армии, действующей вдоль побережья» (РГАВМФ. Ф. р-92. On. 2. Д. 597. Л. 35,36).

В новогодний день 31 декабря у полковника Н.П. Раевского очевидно было далеко не праздничное настроение, коль скоро он по собственной инициативе взялся написать наркому обороны Ворошилову. Итогом его усилий явилась докладная записка, отрывки из которой приводятся во многих исследованиях. Приведу фрагменты, наиболее полно характеризующие действительное положение в частях РККА:

«…Β Петрозаводск я прибыл в 22.00 29.12.1939 г. Возможно многое я не знаю, но из первых наблюдений и впечатлений у меня сложилось мнение, что принимаемые меры… не обещают нам победы малой кровью.

Среди военнослужащих, находящихся в Петрозаводске, чрезвычайно низка воинская дисциплина. По городу и в общественных местах можно видеть много пьяных красноармейцев и командиров. У них распущенный, расхлябанный и неопрятный внешний вид. Никто, как видимо, и не думает о взаимном приветствии.

…По городу, как видно, без служебных заданий почему-то ходят сотни красноармейцев и командиров, в то время, как всем им надо бы участвовать или в занятиях по боевой подготовке, или в каких-то оборонных работах. В такой неразберихе очень легко орудовать и шпионам, и диверсантам, и дезертирам (а ведь факты дезертирства есть).

Из разговоров с рядом командиров, находившихся и находящихся в частях на фронте, можно заключить, что и там с дисциплиной дело обстоит плохо.

… Мне пришлось здесь видеть молодых командиров… досрочно выпушенных из военных училищ. Все они имеют еще детский вид и присланы сюда на тяжелый и сложный фронт, как по условиям местности, так и по приемам и тактике борьбы… Мне пришлось беседовать с двумя лейтенантами-саперами. В училище они пробыли 2 года и заявили мне, что они не уверены в своих знаниях, на память многое они не помнят, а письменного (печатного) им тоже почти ничего не выдали. У них не было с собой даже Наставления по инженерному делу для пехоты РККА 1939 г…

…Всех деталей, конечно, я не знаю, но неужели нельзя произвести десант нескольких дивизий с моря. Ведь мы видели как японцы в Китае очень смело и нахально осуществляют успешные десантные операции.

Здесь же уместно вспомнить и об авиадесанте. Сейчас болота и озера замерзли. В таких условиях, во взаимной связи с наземными действиями можно высадить в тылу огромный десант тысяч 10–15 с техникой…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1378. Л. 214–227).

В своих «10 мифах» Исаев пытается представить дело так, якобы и у финнов, а не только у красноармейцев, с лыжами и лыжной подготовкой дело обстояло плохо. В некоторых частях финской армии по конкретной причине действительно могло не хватать лыж, однако это вовсе не означает, что подобная проблема носила в вооруженных силах Финляндии хронический характер, иначе не сказал бы полковник Сииласвуо:

«Мне было непонятно и странно, почему русские не имели лыж и поэтому не могли оторваться от дорог и поэтому несли большие потери» [1, с. 168–169].

А вот как обстояло дело к началу боевых действий, к примеру, в 9-й армии Духанова:

«Доклад начальника 9-й армии комдива Соколова начальнику штаба ЛВО от 28.11.1939 г. № 40(21 ч 15 мин.).

Лыжи и лыжные установки до сих пор не поступили. 122 сд имеет 2500 лыж, 163 сд — лыж нет, в 54 сд их 1284.

Прошу содействия в своевременной доставке лыж на станции снабжения…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 211. Л. 23).

Что-то решать в этом направлении кремлевские стратеги начали только ближе к новому году. Практически во всех военных округах страны началось формирование лыжных эскадронов и лыжных батальонов. Часть из них (в основном из Белорусского и Киевского особых военных округов) была переброшена в Финляндию.

Первый день нового 1940 года был ознаменован тремя приказами Ставки Главного Командования. Она запретила высылать для разведки боем части крупнее одного-двух взводов, так как использование для разведывательных целей более крупных соединений вело к напрасным потерям. Был отвергнут представленный Штерном план наступательной операции 8-й армии как недоработанный. Авиачасти всех действующих армий получили приказ в ближайшие 10 дней дезорганизовать работу тылов противника систематическими бомбовыми ударами. В тот же день в 9 утра Чуйков отдал приказ № 011/оп о задачах по защите тыловых коммуникаций, возлагая таковые на 2-й, 3-й и 5-й пограничные полки НКВД.

В этот же день части группы Валениуса начали атаки на коммуникации 44-й сд. В ночь с 1 на 2 января финны оттеснили левофланговый 146-й стрелковый полк к важенварской дороге, перерезали ее в районе 21-го и 23-го километров и расчленили части 44-й сд на несколько частей. На правом фланге дивизии финны ударом западнее деревни Котвала оттеснили части 25-го стрелкового полка к основным силам группы Виноградова (305-й стрелковый полк без одного гаубичного артиллерийского полка).

Таким образом, к 3 января обстановка в «секторе Раатте», как называли район важенварской дороги финны, сложилась следующая. Основные силы 44-й сд (части 305-го и 25-го СП) группы Виноградова были окружены в районе 25-го и 24-го километров дороги Важенвара — Суомуссалми. Далее на восток, к советской границе дорога была перерезана финнами, создавшими в районе 23-го и 21-го километров несколько завалов. Далее к востоку оборонялись окруженные части 146-го сп. Затем в районе 20-го и 19-го километров дорога вновь была перерезана финнами, создавшими здесь еще два завала. К востоку от 19-го километра оборонялись окруженные пограничники 3-го полка НКВД майора Львова. Еще в шести километрах от основных сил (в районе 12—10-го километров дороги) находилась окруженная рота того же 3-го полка НКВД. И в пяти километрах от госграницы финнами были блокированы отдельные лыжные группы дивизии.

В этот же день, 3 января, в 17.30 Ворошилов получает доклад уполномоченного наркомата обороны в 9-й армии комдива Д.Н. Никишева, направленного ранее в расположение частей Чуйкова, о тактике действий противника, В также организации и тактике действий своих войск. Этот документ — образец добросовестного отношения к своей задаче комдива Никишева, кроме того, он наглядно демонстрирует, что представляла собой тактика финской армии и что представляли собой в действительности части РККА. Ознакомиться с этим документом будет полезно поклонникам Суворова, считающим, что в Зимнюю войну Красная Армия продемонстрировала потрясающую боеспособность, а также единомышленникам Алексея Исаева, полагающего, что все было в общем-то нормально, проблемы были лишь в недостатке сил и в конкретных ошибках конкретных людей.

«…Изучив опыт боев 9 А, докладываю:

1. Белофинны на фронте 9 А ведут два вида действий: партизанские — шюцкоровцами; оборонительные — частями, развернутыми из пограничников и пополненными резервистами с большой прослойкой шюцкоровцев.

Партизанские действия ведутся группами в 5—20 человек, вооруженными пулеметами «Суоми», автоматами и финками. Район действий, главным образом, войсковой тыл. Нападая на обозы, легковые и другие машины, партизаны имеют в стороне основных дорог свои базы; сами и через местное население (кулацкую прослойку) устанавливают систематическое наблюдение за движением по нашим дорогам и, наметив самые уязвимые места, внезапно нападают, последовательно в нескольких пунктах, а иногда несколькими группами одновременно, чем создают пробки, наносят потери в людях, лошадях и машинах и задерживают продвижение тыла, отвлекая на оборону последнего большой конвой… Все действия партизан тесно увязаны с действиями на фронте. Для осуществления управления, надо полагать, имеются радиосредства и другая связь.

Оборона носит активный характер и представляет собой систему сдерживающих боев на определенных рубежах, где белофинны создают оборонительные районы до одного батальона и широко применяют маневр ударных групп. Оборонительные районы строят в узле дорог, находящегося обычно в дефиле. Назначение их — сковать с фронта и задержать части, заставив их организовать наступление в невыгодных для развертывания условиях. Наши части, идущие только по дороге с большим обременением техникой и обозами, уткнувшись в оборонительный район, останавливаются для развертывания.

Белофинны, будучи хорошими лыжниками и знакомые с местностью, организуют разведку и наблюдение за движением и действием колонны, а затем направляют ударные группы силой рота — батальон д ля действий на флангах растянутой в кишку колонны. Эти ударные групп, разделяясь на подразделения, отделение — взвод — рота, на широком фронте, обкладывают колонну и делают огневое нападение, чем создают огневой мешок и видимость окружения. При этом огонь направляют по скоплению людей и конского состава, огонь ведут с коротких дистанций и массовый…

В атаку белофинны не ходят и ее [со стороны советских войск] не принимают. При обходе своего фланга немедленно уходят, но наблюдения за нашими частями не теряют. Заметив, что их не преследуют, снова делают налет в другом месте и, разъединив войска занятием дороги в нескольких пунктах, делают завалы, заставляя организовать расчистку пути, а из оборонительных районов (из засад. — С.З.) открывают шквальный огонь с дистанции не далее 200–250 метров. Минометы стреляют прицельно. При действиях вне оборонительных районов белофинны небольшими силами сковывают с фронта, одновременно охватывая фланги, делают огневые налеты, опять создавая огневой мешок и видимость окружения. При неудаче отходят и собираются по сигналу в сборных пунктах, не теряя наблюдения и даже соприкосновения. Как только наши части возобновляют движение, на них снова нападают, изматывают, и, нанося им большие потери в конском составе, людях, заставляют оставлять материальную часть артиллерии.

Наши части по своей организации и насыщенности техникой, особенно артиллерией и обозом, не приспособлены к маневру и действиям на этом театре, они тяжеловесны и зачастую прикованы к технике, которая следует только по дороге. Кроме того, части действиям в особых условиях не обучены — леса боятся и на лыжах не ходят. Это слабое место белофинны нащупали и, используя свое преимущество в маневре, подвижности, знании местности и помощи населения, последовательно нападают на отдельные колонны и… группы. Так, потрепав 163 сд, сейчас готовят то же с 44сд…

Если наши войска переходят к обороне, белофинны, оставив небольшую сковывающую группу, остальные силы (до 2 батальонов) бросают на фланг и тыл наших частей, где, отыскав разрывы, занимают их, делают завалы и стремятся нанести огнем поражение, особенно конскому составу и обозу. Имели место случаи маневра силами не только в пределах одного Направления, но стягивание с других направлений с тем, чтобы спасти затруднительное положение своих частей или сконцентрировать силы для более крупного нападения. Таким образом, белофинны маневрируют своими жалкими по численности силами не только в тактическом, но и в оперативном масштабе.

…Белофинны… ищут для нападения живую силу с тем, чтобы ее изнурить и добиться больших потерь; решительных боев и операций белофинны не вели и вести не могут в силу своей малочисленности; части белофиннов по своей организации и тылу приспособлены к ведению способом малой войны и неплохо обучены ближнему бою и маневру; наши части совершенно неприспособленны к действиям на этом театре; они громоздки по своей организации и излишне отяжелены техникой и обозом. Обученность наших частей действиям в данных условиях (зима, ночь, лес, дефиле, туман и прочее) необычайно низкая. Поэтому их действия отличаются ограниченной маневренностью и плохой подвижностью, движением только по дорогам и длинными колоннами, которые идут с большими промежутками…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 207–212).

Именно Никишев, а не начштаба 14-го ск Рыбальченко, первым предложил ввести на финском ТВД бригады 4-батальонного состава вместо громоздких стрелковых дивизий. Он же предупредил Ворошилова и Шапошникова об опасности, нависшей над 44-й сд.

П. Аптекарь ошибается, утверждая, что Военный совет 9-й армии отдал 5 января в 23.00 приказ Виноградову на прорыв к 19-му километру (который, как полагал Чуйков, находился в руках бойцов 44-й сд, хотя на самом деле там были финны). На самом деле такой приказ последовал сутками ранее в ночь с 4 на 5 января. К тому же это был приказ не на прорыв, а на уничтожение противника

«…Приказываю:

1. Командиру 44 сд, оставив для удержания ныне занимаемого рубежа два-три батальона со станковыми пулеметами, создать ударную группу не менее двух батальонов, которой ударом с Важенварской дороги уничтожить противника в районе 23-го километра. Перед фронтом обороны создать ложную артподготовку и подготовить огонь артиллерии в южном направлении для воспрещения подходов резервов противника.

2. Командиру 3-го полка с 1-м батальоном 3-го полка НКВД объединить действия всех частей и подразделений с востока и нанести главный удар южнее Важенварской дороги с задачей — совместно с ударной группой 44 сд окружить и уничтожить противника в районе 23-го километра, прочно удерживая развилку дорог на 19-м километре…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 212. Л. 40, 41).

Однако попытка прорыва не удалась и к вечеру 6 января Чуйков разрешил Виноградову действовать «по собственной инициативе». Об этом распоряжении будущего героя сталинградской битвы не любят вспоминать российские историки, так как Василий Иванович фактически «умыл руки» и устранился от судьбы окруженной дивизии. Не вспомнят об этом распоряжении и на следствии в Юн-тусранте, когда вся вина за гибель частей будет возложена на Виноградова и его штаб.

Получив разрешение на самостоятельные действия, командир 44-й сд отдал приказ «выводить людей, приводя в негодность оставляемую на территории противника материальную часть с северной стороны дороги на Важенвара» [1]. В сложившейся обстановке вряд ли у Виноградова было иное решение.

Невероятно, но факт: в то время как на 23-м километре важен-варской дороги погибала дивизия Красной Армии, приказ Ставки о переходе 9-й армии к обороне от 6 января за № 0949, отданный в 3 часа ночи, ставил следующие задачи:

«…Основными задачами армии в настоящее время, до подхода подкреплений, являются:

…2. Удержание в своих руках занятых на финской территории плацдармов как основы для будущих наших наступательных действий…» (РГВА.Ф. 37977. On. 1.Д. 233, Л. 107,108).

Получив информацию о действиях Виноградова, зашевелился в Москве «любитель афоризмов» — начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников, который через четыре месяца будет рассказывать сказки о том, что «теперь надо было решать выводить или нет 44-ю». Его распоряжение от 6 января № 0965, сделанное в 22.45, гласило следующее:

«…Ставка указывает, что Виноградов ведет себя позорно. Материальную часть противнику не оставлять. За оставление материальной части 44 сд, имея в своем распоряжении резервный батальон, будете отвечать Вы лично, товарищ Чуйков. Ставка требует от Вас, товарищ Чуйков, взять управление крепко в свои руки и организовать вывод 44 сд с материальной частью, ибо потеря ее означает, что противник использует ее против вас же. Проявите волю и решительность, тов. Чуйков, по оказанию помощи 44 сд. Виноградову дайте немедленные и в самом решительном тоне указания обороняться до последнего человека, но ни одного тяжелого орудия, даже ни одного пулемета не оставлять противнику… Шапошников» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233.Л.104).

Однако Чуйков уже не контролировал ситуацию в «секторе Ра-атте».

В этот же период (с 1 по 5 января) батальоны Хеглунда и Талве-ла в районе боевых действий 56-го ск 8-й армии Штерна (Уома—Леметги) окончательно окружили и прижали к Ладожскому озеру 168-ю сд, а также блокировали и рассекли части 18-й сд и 34-й лтбр.

Тем временем в районе Карельского перешейка части 7-й и 13-й армий готовились к решающему наступлению. 3 января Ворошилов отдал авиации приказ в ближайшие десять дней наносить систематические и мощные удары по тыловым объектам, административным и военно-промышленным пунктам, а также по железнодорожным мостам, портам и транспорту. С 5 января ВВС РККА приступило к выполнению массированных авианалетов на финские населенные пункты. А 6 января произошел боевой эпизод, о котором позже напишут все крупнейшие европейские газеты. ГТАпте-карь, описывая неудачу, постигшую бомбардировщики 6-го дальнебомбардировочного авиаполка ВВС РККА в районе Куопио-Утти, опирается на доклады советской стороны и именно поэтому его рассказ действительности не соответствует.

«Наконец, 6 января 1940 года 8 самолетов уже упоминавшегося 6-го полка, совершая боевой вылет с задачей разрушить радиостанцию в Лахти (у Майстренко не было такой задачи. — С.З.), прошли маршрутом, на котором финны установили зенитные пушки. «Сталинские соколы» сделали 3 заходов на цель, забыв, что они находятся на войне, а не на полигоне с известной им мишенной обстановкой. После этого «семерка» (один ДБ-3 старшего политрука П.И. Грамоткина был сбит Пером-Эриком Совелиусом еще по дороге к цели; самолет упал у деревни Куопала. — С.З.) подверглась атаке истребителей противника, но великолепной она себя не показала; вместо того, чтобы построиться в оборонительный порядок и организованным огнем отразить их нападение, советские летчики стали пытаться уходить от «Фоккеров» за счет скорости. Строй рассыпался, и 6 из 7 самолетов были сбиты, а дотянувший до аэродрома бомбардировщик (лейтенанта Агеева. — С.З.) не подлежал восстановлению» [1, с. 281–282].

Строй советских бомбардировщиков в тот день вовсе не рассыпался, наоборот, если бы он рассыпался (по дороге обратно), то у советских пилотов появился бы шанс уйти невредимыми, так как атакованы они были на обратном пути не «истребителями» противника, а всего одним (!) «Фоккером» DXX1FR-97 лейтенанта Йормы Калеви Сарванто (Густафссона), уже успевшего одержать к тому времени две победы в предыдущих боях. В реальности дело в тот день обстояло следующим образом.

6 января по плану две группы бомбардировщиков (9 ДБ-3 майора Балашова и 9 ДБ-3 майора Майстренко) должны были нанести бомбовый удар по железнодорожным станциям и промышленным объектам Пиексимяки и Куопио. «Девятка» Балашова, избравшего более осторожный маршрут, вернулась в итоге невредимой. Майстренко же решил двигаться к цели по прямой. Уже на взлете один ДБ-3 из его группы из-за неисправностей был вынужден вернуться. Как уже отмечалось выше, группа Майстренко подверглась атаке «Фоккеров» — пары младшего лейтенанта Оли Мустонена, а также Пера-Эрика Совелиуса, действовавшего в одиночку — у его ведомого лейтенанта Йормы Сарванто не завелся двигатель. В результате атаки Совелиуса «восьмерка» Майстренко лишилась бомбардировщика П.И. Ірамоткина. Взлетевшая в 10 утра пара Сарванто — Сака-ри Хейкки Иконен разделилась, но самолетов противника не обнаружила. Тем временем группа Майстренко только с четвертого захода (город был скрыт облаками) вывалила наугад бомбы на Куопио, а на обратном пути сбросила остаток «груза» на Пиексимяки.

Возвращаться Майстренко решил тем же маршрутом, по которому летел к цели, и в результате финские посты наземного наблюдения предупредили финские истребители на аэродроме Утги о приближении противника. Однако большая часть финских самолетов только недавно приземлилась и осуществляла заправку, поэтому на перехват группы Майстренко смог подняться лишь «Фоккер» Йормы Сарванто. В 12.03 «Замба» начал свою звездную атаку.

«…На расстоянии 300 метров по моему самолету неприятно застучало-я летел прямо в поток пуль.

Я открыл огонь с дистанции 20 метров, дав короткую очередь по фюзеляжу самолета. Трассеры попали в цель и я быстро заставил замолчать верхнего бортстрелка. Я поочередно прицелился в правые двигатели обоих бомбардировщиков, летевших сбоку, и короткими нажатиями на спуск пулеметов, поджег их. Я прошел вперед, а затем выровнял свой самолет над бомбардировщиками, летевшими с правой стороны. Как и в предыдущей атаке, я поджег двигатель одного бомбардировщика, а затем развернулся к следующему и с очень близкой дистанции открыл по нему огонь. После того, как я выпустил две-три короткие очереди, этот самолет тоже загорелся…

… Теперь моей задачей было уничтожение всех оставшихся бомбардировщиков. После того, как я открывал огонь, некоторые из них падали подобно горящим страницам книги…

Предпоследний бомбардировщик оказалось сбить труднее, чем другие, к тому же к этому времени ленты моих крыльевых пулеметов были уже пусты. Однако в результате и он загорелся, и я сзади начал приближаться X последнему самолету. Его верхний бортстрелок уже в течение некоторого времени молчал, и я подошел очень близко. Я прицелился в двигатель и нажал на спуск. Однако пулеметы молчали! Я сделал пару попыток перезарядить их, но все было безрезультатно. Я исчерпал весь боезапас и мне оставалось только вернуться домой» [29, с. 506–507].

В течение 4(!) минут с 12.03 до 12.07 Сарванто сбил 6 из 7 бомбардировщиков группы Майстренко (механики после посадки насчитали в «Фоккере» Йормы 123 пробоины).

Очень скоро и последний бомбардировщик — лейтенанта Агеева, едва не постигла судьба остальных. Сперва его ДБ-3 догнал сержант Иконен, но его огоньбыл неточен, а после за Агеева взялся Совелиус. Первая же очередь, выпущенная с 300 метров, подожгла левый мотор и бомбардировщик стал падать. Финны посчитали дело сделанным и вернулись на аэродром. Агееву же удалось восстановить контроль над ДБ-3 и вывести его из пике всего в 350 метрах от поверхности моря.

Шесть ДБ-3, сбитых Сарванто, упали в районе Хауккасуо — Утти — Юлянумма, из 24 членов их экипажей спаслось лишь двое — лейтенант Никулин и капитан Молородов, оба попали в плен.

В это же время части 44-й сд Виноградова прекратили свое существование как организованная боевая единица.

«Сииласвуо писал о событиях 6 января следующее:

«Паника окруженных все росла, у противника больше не было совместных и организованныхдействий, каждый пытался действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь. Лес был полон бегающими людьми…» [1, с. 174–175].

И 7–9 января:

«В полдень противник начал сдаваться, голодные и замерзшие люди выходили из землянок. Одно-единственное гнездо продолжало сопротивляться, на время его оставили в покое… Трофеи составили 40 полевых и 29 противотанковых пушек, 27 танков, 6 бронеавтомобилей, 20 тракторов, 160 грузовых автомобилей, 32 полевые кухни, 600 лошадей» [1].

С 10 января начинается «анализ» произошедшего в тылу 9-й армии Чуйкова. Роль главной скрипки взял на себя начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга товариш Л.З. Мехлис.

«Доклад начальника Политуправления РККА Мехлиса члену Главво-енсовета Сталину № 3/13 от 10.01.1940 г.

1. По донесению члена Военсовета Фурта, посланного в 44 сд, по предварительным данным дивизия оставила противнику: 76-мм пушек — 20, гаубиц 122-мм — 16,76-мм пушек — 17,45-мм пушек—25; полк НКВД потерял одну разбитую пушку. Всего потеряно пушек — 79.

2. Материальная часть танкбата оставлена противнику. Т-26 оставлено — 15, Т-38 — 22, всего танков — 37. Оставлено станковых пулеметов — 130, ручных пулеметов — 150,82-мм минометов — 6, автомашин — до 150, радиостанции полков, батальонов и рот — все; весь обоз полков, кроме обоза второго разряда, который остался на месте. То же и с конским составом артиллерии и обозов, хотя значительная его часть перебита.

Прибывший личный состав на 40 процентов не имеет винтовок.

3. От 44 сд осталось: ran (гаубично-артиллерийский полк. — С.З.), который находился в Важенваре; батальон 305-го полка, находившийся в 163 сд и спешно переброшенный в Важенвар для ее прикрытия… медсанбат, выведенный из окружения ротой пополнения, переброшенной из Ухты; обозы второго разряда полков и дивизионные тылы. В каждом полку собралось сейчас до тысячи человек… Сводка белофиннов явно преувеличена, но потери в материальной части столь значительны, что дивизию надо воссоздавать…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1386. Л. 119,120).

К этому времени уже были определены главные «виновники» произошедшего — командир 44-й сд комбриг А.И. Виноградов и его начштаба полковник О.И. Волков.

«Доклад командующего 9-й армией Чуйкова начальнику Генштаба Шапошникову от 10.01.1940 г. № 2688 (12 ч 33 мин.)… Мы имели продолжительную беседу с Виноградовым и пришли к выводу о необходимости предать его суду. Приняли решение обезоружить и задержать Виноградова до вашей санкции. Ждем указаний… Чуйков… Мехлис» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1386. Л. 120).

С 10 января приступили к наказанию «виновных». Первым был расстрелян бригадный комиссар Н.П. Абрамов, член Военного совета 47-го ск. 11 января были расстреляны Виноградов, Волков и начальник политотдела 44-й сд полковой комиссар И.Т. Пахоменко. 12 января расстреляли комиссара 3-го полка НКВД Черевко (в панике застреливший раненого командира полка майора Львова, по личной просьбе последнего. — С.З.), а также командира и комиссара 662-госп 163-й сд Шарова и Подхомутова. В тот же день комкор Духанов и комдив Хабаров были назначены на низшие должности по обслуживанию фронта, а комдивы Дашичев, Соколов и Иссерсон разжалованы в полковники.

А теперь угадайте, когда в сталинской Красной Армии впервые были введены заградительные отряды? В 1942-м? Нет, в 1940-м.

«Доклад командующего 9-й армией начальнику Генштаба РККА от 15 января 1940 г. № 3783 (07 ч 30 мин.).

В Кандалакше, Кеми, Кочкоме и других тыловых районах попадаются значительные группы дезертиров. Нами приняты меры, они арестовываются. Во всех гарнизонах организованы круглосуточные патрулирования. На участке дорожно-эксплуатационного полка организованы заградительные отряды (одно — два отделения) во главе со средним командиром и политруком… Чуйков… Мехлис» (РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1386. Л. 150, 151).

В это же самое время похожая катастрофа стала назревать на левом фланге 8-й армии Штерна в районе 56-го ск. И если фронт окруженной и прижатой к Ладоге 168-й сд был относительно устойчив, то сказать того же о 18-й сд и 34-й лтбр нельзя. К 5 января части дивизии были разбиты на несколько изолированных друг от друга частей: гарнизон Уома (около 1100 человек), гарнизон «Развилка дорог» (более 1200 человек), гарнизон у оз. Сари-Ярви (476 человек), гарнизон Лаваярви (более 1 ЮОчеловек), гарнизон Леметги, расчлененный финнами на две части — северную (около 750 человек) и южную (около 4000 человек), гарнизон Митро-Рускасет или «КП четырех полков» (около 1700 человек) [1].

По всей видимости, проблемы 56-го ск не очень сильно волновали высшее руководство Красной Армии, занятое подготовкой к предстоящему наступлению на Карельском перешейке. 7 января директивой Ставки Главного Командования № 0977/оп для объединения действий 7-й и 13-й армий был образован Северо-Западный фронт. Командующим фронтом назначался командарм 1-го ранга С.К. Тимошенко, членом Военного совета А.А. Жданов, начальником штаба командарм 2-го ранга И.В. Смородинов.

10 января были осуществлены замены в составах Военных советов всех действующих армий.

Во второй декаде января наступило затишье, а вместе с ним установились и сильные морозы до 40 градусов включительно. Однако это вовсе не означает, что боевые действия в указанный период не велись и вся забота Красной Армии свелась лишь к тщательной подготовки предстоящего наступления.

10 января свой доклад Ворошилову, после Никишева, представил уполномоченный наркома обороны в 8-й армии командарм 2-го ранга Ковалев (вторая фигура после Тимошенко в сталинской «команде войны», если не считать Наркомата обороны и Генерального штаба). Этот доклад, в сравнении с никишевским, производит «куцее» впечатление, хотя некоторые эпизоды не лишены интереса. Любопытным образом завершает товарищ Ковалев свой доклад:

«Прошу разрешения с группой командиров к 15.01. переехать на Карельский перешеек, так как характер действий войск наших и противника там несколько другой, чем здесь» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1378. Л. 189–192).

Ковалев не понимает существо лесной войны и боится ее, ему бы на простор, где мановением руки можно бросить на врага превосходящую массу пехоты и танков. А тут масса пробуксовывает, численное преимущество бьется тактическим превосходством, в лесу нет ни фланга, ни тыла (тот, кто умеет воевать в лесу, тот умеет воевать везде).

Однако отвертеться от местного театра военных действий товарищу Ковалеву не удалось — он был назначен командующим Южной группой 8-й армии, основной задачей которой и была поставлена как раз деблокада окруженных частей 56-го ск и очистка их тылов от подразделений противника. Таким образом, товарищу Ковалеву, как Тимошенко, Штерну и Чуйкову, предстояло оправдать оказанное им высокое доверие вождя, включившего означенных выше командиров в свою «команду войны».

А на Карельском перешейке «мужик» Тимошенко крепко взял вожжи руководства Северо-Западным фронтом в свои руки. Началась серьезная подготовка к прорыву финских оборонительных позиций на выборгском направлении.

Еще в ходе декабрьских боев в состав 7-й армии вошли 123,138, 100,150-я стрелковые дивизии; 39-я и 35-я танковые бригады, а в состав 13-й армии — 4-я и 136-я стрелковые дивизии.

Накануне же февральского наступления 7-я армия дополнительно получила 7, 51,84,86,91 и 173-ю стрелковые дивизии, а 13-я армия — 8,17,50,62,80 и 97-ю стрелковые дивизии.

В состав 8-й армии, помимо поступившей ранее 164-й сд, вошли 11, 60, 72-я стрелковые и 25-я мотокавалерийская дивизии. В первых числах февраля в 7-ю армию дополнительно прибыли 42-я сд и 3-й кавкорпус (7-я и 36-я кавдивизии), а в 8-ю армию — 37-я и 128-я мотострелковые, 24-я мотокавалерийская дивизии и три авиадесантные бригады (201-я, 211-я и 214-я) [1].

В то же время эйфория, в которую впадают все без исключения авторы, писавшие о Зимней войне (вот, мол, части РККА учли печальный опыт, перестроились, научились взламывать оборонительные полосы и побеждать финнов), совершенно не к месту. Определенная систематическая подготовка к прорыву имела место лишь в частях, находящихся непосредственно на Карельском перешейке. Остальные части Красной Армии как не умели ничего до войны, так и продолжали пребывать в таком же состоянии и в конце кампании. Вот любопытный приказ (№ 016) от 11 февраля 1940 года (день начала наступления на перешейке) заместителя командующего ЛВО, бывшего командующего 7-й армией командарма 2-го ранга Яковлева о результатах проверки боевой подготовки запасных стрелковых частей:

«…Проверкой состояния и хода боевой подготовки 33, 34,68, 32, 78, 113 и 114-го запасных стр. полков, 12-го запасного артполка, 3-го запасного химполка установлено:

1. Во всех полках имеется отставание в выполнении программ и низкое качество усвоения бойцами пройденного учебного материала.

По огневой подготовке. Из винтовок и ручных пулеметов проведены только стрельбы первых упражнений начальных стрельб, причем приемы стрельбы усвоены плохо и неправильно. Части 29 зебр из ручных пулеметов совсем не стреляли боевыми патронами. Стрелки не научены использовать упоры. Ружейные гранатометчики только освоили материальную часть. Изучением приемов заряжания, правил обращения с ручной гранатой и приемов метания занимаются мало. Бойцы обучаются метанию гранат в положении стоя и без лыж. Станковые пулеметчики технике стрельбы обучены плохо (неточная установка прицела, неправильная последовательность приемов). Значительная часть пулеметчиков при действиях с пулеметом не укладывается во времени. Как правило, во всех частях отсутствует стрелковый тренаж.

В лучшую сторону по огневой подготовке выделяется 113-й запасный стр. полк.

Тактическая подготовка. Бойцы не знают твердо своих обязанностей в различных видах боя и боевой службы (особенно в охранении) и не научены правильной технике действий в бою (перебежки, переползания, использование укрытий и маскировка). На лыжах ходят плохо…» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 15. Л. 8, 9).

Но то что сил 7-й и 13-й армии к решающему дню собрали более чем предостаточно, не вызывает сомнения.

Тем временем положение окруженных частей 8-й армии продолжало ухудшаться. Финны, по всем правилам осады, создали внешнее и внутреннее кольца окружения (контрвалационную и циркумвалационную линии) 168-й и 18-й советских стрелковых дивизий. Вдобавок, они укрепились на некоторых островах Ладожского озера, с которых обстреливали коммуникации 168-й сд, препятствуя снабжению последней по льду озера. Одновременно на участке 9-й армии финны, после разгрома 163-й и 44-й сд, начали стягивать высвободившиеся части в район оборонительного рубежа 54-й сд и особого стрелкового корпуса (122-й и 88-й сд).

Командарма Штерна неудачи его соединений (новые попытки наступления силами 139-й и 75-й сд также провалились), по-видимому, пронять не могли. На 19 января он выработал очередное общее наступление армии на всех направлениях, даже в полосе 56-го ск. Ответом на его инициативы стала директива Ставки от 17 января 1940 года № 01172 (20.40):

«…Намеченное вами 19 января общее наступление 8-й армии считаем преждевременным. На правом фланге в 1-м стр. корпусе 139-я стр. дивизия еще не оправилась и едва ли сможет перейти в наступление. Возможно только частичное и ограниченное наступление на лоймоловском направлении, чтобы облегчить ликвидацию противника на фланге 56-го стр. корпуса. Нам кажется, что группа Ковалева с частями 56-го стр. корпуса одна могла бы справиться с противником, находящимся перед ними. Нужно угольниками прочищать дорогу и наряду с отрядом лыжников посылать полковую и мелкокалиберную артиллерию, чтобы разбивать завалы и очищать от них дороги. Невозможно снабжать армию одними самолетами, нужно очистить дороги от завалов и подготовить снабжение транспортом. Что касается общего наступления армии, то его следовало бы отложить на 10–15 дней. Насчет Ковалева имейте в виду, что Ставка не думает оставлять его долго в районе 8-й армии. Очищением от противника района Леметти, Коириноя, Койвуселька тов. Ковалев вместе с его людьми должен вернуться в Москву.

Черепанова (комдив И. Н. Черепанов, в прошлом одни из военных советников в Китае, наряду с полковником Власовым. — С.З.) как главного источника панических настроений в армии советуем отозвать.

Начштаба Котов (Г.П. Котов, начальник штаба 8-й армии. — С.З.) в оперсводке № 103 сообщает донесение командира 18-й стр. дивизии, что противник бомбит расположение КП дивизии. Если это верно, то спрашивается, что делает наша авиация?

Ставка Главного Военного Совета»

(РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 140).

В этот же день директивой Ставки № 01176 (21.00) была образована резервная группа войск, которой в будущем предстоит сыграть одну из ключевых ролей в февральско-мартовском наступлении Северо-Западного фронта. По сути дела, это была усиленная танковая группа, развернутая на базе 10-го танкового корпуса. Командующим назначался начальник автобронетанкових войск РККА комкор Д. Г. Павлов, военным комиссаром — бригадный комиссар П.Н. Куликов, помощником командующего группой — командир 10-го танкового корпуса комдив П.Л. Романенко, начальником штаба — комбриг П.Н. Рубцев.

А на следующий день, наконец, беспокойство по поводу судьбы окруженных дивизий 56-го ск проявила Ставка Главного Командования (попутно очередное «вливание» схлопотал командующий авиацией 8-й армии товарищ И.И. Копец).

«Директива № 01199 (20 ч 40 мин.)… 1. Ставке совершенно непонятно бездействие нашей бомбардировочной и штурмовой авиации в оказании помощи 56-му стр. корпусу. Несмотря на слабую финскую авиацию, вся авиация армии занимается лишь сбрасыванием продуктов и прикрытием сбрасывающих самолетов, оставляя без содействия дерущиеся части 56-го стр. корпуса и допуская беспрепятственный подход резервов противника от Улмалахти на Суйстамо…

…3. Ставка также не понимает, какие меры принимает армия по борьбе с завалами, устраиваемыми противником на дорогах. Брать эти завалы одной пехотой без содействия артиллерии — это значит нести большие потери. Пехота обязательно должна сопровождаться полковой и мелкокалиберной артиллерией, поставленной на сани. В состав пехотных отрядов… должны быть обязательно включены саперы… для подрыва завалов.

Ставка категорически требует обучить войска армии борьбе с завалами, а не топтаться перед ними и нести лишь излишние потери.

…5. Ставка также требует от вас донесения, какие меры приняты к тому, чтобы противник не устроил завалов южнее Питкяранта и чтобы запереть тов. Ковалева…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 146, 147).

Еще более любопытный документ увидел свет на следующий день.

«Постановление Военного совета Северо-Западного фронта о мерах по устранению недостатков в использовании авиации № 09 от 19 января 1940 года.

17января 1940 года 16 самолетов СБ после выполнения боевого задания, при возвращении на свой аэродром были атакованы истребителями противника, в результате чего хотя и была сбита часть истребителей противника, но и наши бомбардировщики понесли потери…Военный совет отмечает, что в действиях ВВС фронта это не первый случай, когда по неграмотности или по преступной небрежности наши самолеты возвращались после боевого задания по тому же маршруту, по которому они шли к цели, совершенно упуская маневр и маскировку своих действий. В результате этих совершенно недопустимых упущений наши самолеты подвергались нападению истребителей противника и несли напрасные потери… Тимошенко… Жданов» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 10. Л. 32–34).

Товарищ Тимошенко пал жертвой очередного лживого доклада «сталинских соколов» — ни одного самолета в этом бою финны не потеряли. А произошло вот что.

17 января около двух часов дня 10 «Фоккеров» из LLv24 перехватили над Карельским перешейком три группы бомбардировщиков СБ из состава 54-го СБАП (в общей сложности 25 самолетов, а не 16, как указывал в постановлении Тимошенко), возвращавшихся после налета на Лаппенранту. В течение сорока минут финны сбили 9 советских самолетов и еще несколько повредили без собственных потерь. Отличился лейтенант Урхо Абрахам Ниеминен, сбивший в этом бою два СБ. Через два дня, вдень выхода вышеуказанного постановления № 09, тот же Ниеминен в паре с Келпо Виртой сбили над Карельским перешейком еще по одному СБ. Две недели после этого советских бомбардировщиков над Юго-Восточной Финляндией вообще не было видно [29].

13 января, после неудачных боев в районе Куолаярви, 122-я сд получила приказ об отступлении в район Мяркярви. Однако злоключения дивизии завершились не сразу. 20 января командир оск комдив М.С. Шмырев получил очередной приказ Чуйкова— Мехлиса:

«…Немедленно донести, почему оборонительный рубеж 122 сд имеет промежутки, не защищенные ружейно-пулеметным огнем? Почему в 420-м полку целые роты убегают с поля боя, передавая в руки противника блиндажи? Почему отдельные танки без пехоты посылаются в бой в лесу, для очистки района, захваченного противником? Почему до сих пор еще не донесли о принятых мерах по нашему предыдущему запросу? Чуйков. Мехлис» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 264. Л. 124).

21 января вновь досталось Копцу:

«Директива Ставки Главвоенсовета начальнику ВВС 8-й армии № 01277 (17 ч 45 мин.).

За все время боев 18-й и 168-й стр. дивизий с противником, вышедшим во фланг и тыл этим дивизиям, Ставка не видела сколько-нибудь сосредоточенных боевых действий авиации 8-й армии по оказанию содействия войскам 56-го стр. корпуса… Совершенно за последнее время не подвергались объекты бомбардировки в тылу противника, данные как цели для авиации 8-й армии, и допускался беспрепятственный подвоз противником подкреплений и питания.

Ставка считает, что авиация 8-й армии используется позорно, хуже, чем в других армиях, плохо руководится и не дает в работе того, что она обязана дать при своем подавляющем превосходстве над авиасилами противника…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 153,154).

Любопытен приказ Тимошенко (№ 0035) от 23 января. Из него видно, в каких условиях бойцам РККА приходилось воевать:

«…Обследованием войсковых частей фронта установлено, что санитарно-профилактическому обеспечению войск не уделяется должного внимания. Территория расположения стрелковых полков и войсковых тылов загрязняется. Не везде войсковые части снабжаются доброкачественной питьевой водой. Мытье бойцов не организовано — части 138, 123,90 и 24-й стр. дивизий не получали бани в течение месячного срока… В результате совершенно недостаточного санитарно-профилактического обеспечения войск в ряде частей появилась вшивость.

Совершенно неудовлетворительно организовано приготовление пищи. Кухни содержатся грязно. Во многих походных кухнях сошла полуда (сошел слой олова, нанесенный для предохранения от окисления. — С.З.). Хранение продуктов в продбазах и на станциях снабжения организовано неудовлетворительно…» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 15. Л.I).

«21 января соединения 8-й армии начали частные наступательные операции, имевшие своей целью улучшение занятых позиций, отвлечение противника от окруженных соединений, а в случае удачного развития событий и деблокирование попавших в кольцо… 28 января соединениями был получен приказ штаба 1-го стрелкового корпуса о прекращении активных действий» [1, с. 129, 130].

На самом деле директива о прекращении наступления (№ 01344) была отдана раньше — 24 января 1940 г.:

«…Ставка считает, что предпринятое армией наступление на правом фланге и в центре не дает результатов, а потому приказывает: 1. На правом фланге армии и в центре перейти к обороне, ведя демонстративные действия и поиски разведчиков…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 159).

И в тот же день еще один приказ Тимошенко (№ 022):

«…За последнее время имеют место нетерпимые случаи, когда одиночным самолетам противника удается летать над нашими войсками и даже бомбардировать районы их расположения и аэродромы.

Войсковые части и авиация фронта, насыщенные пулеметными и артиллерийскими зенитными средствами и истребительной авиацией, до сих пор не могут сбить пытающихся перелетать линию фронта самолеты противника и раз и навсегда отбить всякую попытку появления их над нашими войсками.

Все это указывает на то, что служба ВНОС и зенитная оборона в войсках организованы неудовлетворительно и командный состав всех степеней не уделяет этому вопросу должного внимания…» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 16. Л. 48–50).

26 января командующий 8-й армией Штерн получил оперативную директиву Ставки (№ 01397) о подготовке к наступательной операции. Тем же числом датирован приказ Тимошенко № 0028 о мерах по повышению эффективности использования танков. Познакомиться с выдержками из этого приказа будет полезно тем, кто до сих пор полагает, что боевая выучка личного состава бронетанковых сил Красной Армии в конце 1930—начале 1940 годов соответствовала словам известной песни: «Броня крепка, и танки наши быстры…»:

«…Опыт боевых действий войск за истекший период показал большое количество случаев тактически неграмотного, непродуманного использования боевых машин на поле боя.

Наиболее преступное использование машин на поле боя имело место в 40 лтбр, 35 лтбр, которые оставили на поле боя большое количество танков.

Такое же положение имело место и в танковых батальонах стр. дивизий. Наибольшие потери понесли 361 отб 70 сд, 369 отб 43 сд и 217 отб. Из оставленных на поле боя машин большинство «посажено» на противотанковых препятствиях или находится непосредственно перед передним краем.

Такое нетерпимое положение в вопросе использования боевых машин можно объяснить следующими причинами:

1. Многие общевойсковые командиры плохо знают природу и тактику танков.

2. Не весь комсостав учитывает свойство разных марок машин и как наиболее эффективно использовать их. Например, 217 отб был пущен в наступление на противника, имевшего перед передним краем сильное противотанковое препятствие из каменных надолб. Проходы в противотанковых препятствиях заранее проделаны не были, в результате атака танков не имела успеха и многие из них оставлены на поле боя.

3. Общевойсковые командиры не умеют правильно организовать взаимодействие пехоты, инженерных войск, артиллерии и танков и определить место танков в общем боевом порядке в зависимости от обстановки.

…5. Отсутствует систематическая высококачественная боевая учеба по взаимодействию родов войск.

6. Группировка танковых войск вне боя не отвечает требованиям уставов РККА. Большинство легкотанковых бригад и отдельных танковых батальонов расположены близко от переднего края…

…8. В период боя некоторые танковые командиры вместо руководства танковыми частями и подразделениями, действующими с передовыми частями пехоты, отсиживаются на командных пунктах общевойсковых командиров…» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 16. Л. 85, 86).

Поразительно, но лишь 28 января Ставка Главвоенсовета всерьез озаботилась судьбой частей 56-го ск 8-й армии, окруженных противником еще месяц (!) назад.

«Директива Ставки Главвоенсовета командующему 8-й армией № 01395 (12 ч 55 мин).

Действия Ковалева развиваются медленно. Ставка Главвоенсовета приказывает бросить все наличные силы, сосредотачивающиеся у Ковалева, а также высаживающиеся в Лодейном Поле с тем, чтобы в несколько дней освободить командный пункт 18-й стр. дивизии, 34-ю танковую бригаду и около 3500 человек в Леметги (южн.)…

…Потребовать от Черепанова и Коротеева решительных атак навстречу войскам Ковалева, наступающим для освобождения Леметги (южн.). Нельзя допускать, чтобы в районе 8-й армии повторился позор, произошедший с 44-й стр. дивизией в 9-й армии…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д.233.Л. 164).

Но уже следующая директива Ставки Ковалеву, отданная в 3 часа ночи 29 января — № 01419 (подписанная почему-то одним Шапошниковым) имеет все признаки истерики и даже паники:

«…Ставка поражена вашей медлительностью, граничащей с бездействием. Чего вы ждете и почему не предпринимаете энергичных действий для выручки окруженных частей или матчасти.

Соберите силы в один кулак и, не останавливаясь перед жертвами, бросайте их на врага, прорвите блокаду и спасайте окруженных.

Враг не так силен, как вы думаете, он выдыхается и требуется решительный удар с вашей стороны, чтобы враг был уничтожен. Тактика бросания на фронт по разным направлениям отдельных частей, есть тактика затычек, тактика, недостойная большевика-командира…» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1377. Л. 51).

Еще через сутки следует «крупноблочная» директива Ставки № 01447 «о мерах по борьбе со шпионажем». Какие меры планировалось осуществить под началом наркома внутренних дел товариша Л.П. Берия?

Практически мера только одна — высылка всего гражданского (финского) населения с оккупированных территорий и территории СССР.

В это же время товарищ Мехлис продолжал свою ценную и в высшей мере полезную работу по «укреплению тылов» 9-й армии Чуйкова:

«…Вы запрещаете прокурору 9-й армии судить ряд лиц в порядке, примененном в отношении Виноградова и его банды. Мы провели здесь суд над Чайковским (командир одного из подразделений 662-го СП; расстрелян 12 января 1940 года. — С.З.) и комиссаром погранполка Черевко в том же порядке, который дал замечательный эффект. Сейчас проводим несколько процессов над рядовыми и притом все публично. Ваше запрещение будет серьезным тормозом в ликвидации дезертирства» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1386. Л. 155).

Истерика Шапошникова 29 января не случайна: финны приступили к поэтапной ликвидации разрозненных очагов сопротивления 18 сд и 34-й лтбр. 2 февраля части Хеглунда уничтожили гарнизон «Леметти-северное» (погибло и попало в плен более 700 человек). Около 20 человек пробились в «Леметти-южное». В руки финских частей попали 32 танка, 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового оружия и около 30 грузовых автомобилей. Одновременно финские части 1–2 февраля окружили 54-ю сд 9-й армии (как видим, работа товарища Мехлиса успеху частей Чуйкова не способствовала), прервали коммуникации и расчленили фронт ее обороны на 8 изолированных друг от друга частей.

П. Аптекарь пишет, что с 3 февраля две дивизии (100-я и 113-я) 7-й армии начали на своих участках разведку боем. Однако это не совсем так. С 1 февраля частные атаки, призванные «прощупать» оборону противника накануне главного удара, проводили практически все дивизии первой линии Северо-Западного фронта.

«Директива Ставки Главвоенсовета командующему Северо-Западным фронтом от 2 февраля 1940 года № 01507 (02 ч 40 мин.).

Захват ротой 222-го стр. полка 49-й стр. дивизии ДОТа № 7 противника привел к тяжелым потерям в этой роте и к отводу роты, не поддержанной огнем нашей артиллерии, в исходное положение. Такие мелкие наступательные действия должны быть также хорошо продуманы и подготовлены, как и большие операции.

…Непонятно, почему артиллерия противника могла действовать против нашей роты, а наша артиллерия не нашла возможным поддерживать свои части. Видимо, артиллеристы спали, решив, что ночью финны не пойдут в контратаку…» (РГВА. Ф. 37977. On. І.Д. 233.л. 176).

2 февраля Ставка наконец обеспокоилась происходящими на левом фланге 9-й армии событиями.

«…Ставка опасается, что с 54 сд может случиться, что и с 44 сд, ввиду чего Ставка возлагает ответственность за судьбу 54 сд лично на тов. Чуйкова и требует от Чуйкова, чтобы позор, имевший место с 44 сд, больше ни в каком случае не повторился» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 233. Л. 175).

54-ю надо было спасать, но чем? Чуйков, хотя и божился в одном из своих прежних докладов, что будет создавать резервы, так и не создал ничего с момента разгрома 44-й сд. Единственными подразделениями, которыми располагал комкор, были лыжные эскадроны, предназначенные для разведки и маневренных действий на флангах. Не придумав ничего лучшего, 3 февраля Чуйков отдает приказ (№ 027) на наступление, с целью деблокады 54-й сд, лыжной бригаде полковника М.М. Долина.

«… 1. Противник, окружив части 54 сд, ведет непрерывные атаки. На фронте сд действует до 20 батальонов противника. Его 27 пп действует по дороге Кухмониеми — Ките — Селькявара.

…3. Приказываю командиру лыжной бригады полковнику Долину к исходу 3.02.1940 г. сосредоточиться южнее Лентира 5—10 км, дальнейшая задача — 4.02, наступая на юг в направлении Лентуа, Китее, Лутья, Раме-ла, совместными действиями с 54 сд уничтожить противника в районе КП, сев. — зап. берег оз. Сауни-Ярви. Левее, юго-западнее Коски, действует 34-й лыжбат…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 21. Л. 71).

Однако в 4.50 4 февраля приказ на наступление был отменен. Чуйков бросал лыжников Долина на прорыв финского кольца окружения, несмотря на то что еще 30 января группа майора Кутузова в составе 3-го и 17-го лыжбатов (из Уральского и Московского округов), совместно с 11-м инженерным батальоном, уже пытались осуществить подобную операцию, но были наголову разгромлены

4—5 февраля. Выяснилось, что для подобных ударных задач советские лыжники не приспособлены. Кроме того, комкор, по всей видимости, слабо разбирался в специфике лесной войны, итогом чего стала директива Ставки от 6 января № 01582 (копии Штерну и Ковалеву — они действовали почти также):

«…Ваши жалобы на неподготовленность лыжных батальонов вскрывают неумение понять их роль и значение. Вы обычно бросаете лыжные батальоны в условиях действий в чужой стране при отсутствии знакомства с местностью и рассматриваете их как самостоятельную силу в отрыве от наших пехотных частей…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. JI. 182,183).

И через сутки еще одна директива Ставки (№ 01593) на ту же тему:

«.. Ставка Главвоенсовета считает ваше предложение о создании лыжных бригад ошибочным. Ставка… уже указывала, что наши лыжотряды в условиях войны в Финляндии нельзя рассматривать как самостоятельную боевую силу. Проводимая вами аналогия лыжотрядов с конницей несостоятельна, так как конница имеет… артиллерию, в силу чего… может иметь самостоятельные боевые задачи, тогда как наши лыжотряды не в состоянии взять с собой полковую и даже мелкокалиберную артиллерию (вот каким боком вышло отсутствие минометов! — С.З.), не говоря уже о том, что у конницы есть свои самостоятельные органы снабжения, чего нет и не может быть у лыжотрядов.

Главной задачей лыжотрядов является разведка, обход противника с тыла и разрушение его тылов всякими диверсионными способами, в том числе и подрывными действиями, и охрана флангов наших пехотных частей…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Д. 107,108).

Кстати о лыжбатах. Практически во всех военных округах к 8 февраля 1940 года было сформировано и направлено в действующую армию 77 батальонов и 28 лыжных эскадронов (см. РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1380. Л. 233–236). В числе «расчетных батальонов» А. Исаева они явно не фигурируют.

Столкнувшись со стойкой практикой использования лыжных батальонов в качестве ударных частей, Ставка принимает решение о реорганизиции этих формирований из лыжных батальонов в лыжные эскадроны:

«…Практика показала, что использование лыжбатов в качестве обыкновенных пехотных частей не достигает цели и ведет к большим потерям в этих батальонах…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Л. ПО, 111).

Пока в полосе 9-й армии происходили указанные события, а Штерн и Ковалев безуспешно пытались деблокировать 18-ю и 168-ю сд, Северо-Западный фронт продолжал подготовку к главному удару. 4 февраля командарм-13 Грендаль прислал Тимошенко шокирующий доклад, свидетельствующий о том, что массовое дезертирство имело место не только в полосе 8-й и 9-й армий.

«…За время следования дивизии (8-й стрелковой — С.З.) по железной Дороге до Ленинграда и затем от Ленинграда до района сосредоточения части дивизии потеряли дезертировавшими и отставшими около 400 человек. В 151 сп отставших и дезертировавших — 190 человек; в 310 сп — 150 человек, подругам частям также есть дезертировавшие и отставшие.

Командный состав к недопущению этого безобразия не принимал надлежащих мер. Больше того, в силу низкой требовательности и разболтанности некоторые командиры являлись сами примером недисциплинированности.

Командир 9-й роты мл. лейтенант Жданович перед выходом роты из Ленинграда напился пьяным, ушел из роты, в силу чего рота отправилась без него. В начале роту повел выделенный начальником штаба батальона комвзвода Шанько, но он также вскоре из роты сбежал. Таким образом, рота пошла без средних командиров и в значительной степени этим объясняется то обстоятельство, что из 9-й роты к месту сосредоточения не прибыло 50 человек, а в 8-й роте — 42 человека…» (РГВА. Ф. 34980. On. 6. Д. 39. Л. 226–228).

В этот же день Грендал ь отдает оперативную директиву № 001 /оп на проведение наступательной операции 13-й армией.

8 января Тимошенко получает в свое распоряжение резервную (механизированную) группу комкора Павлова. 9 февраля по итогам частных наступательных операций на Карельском перешейке Тимошенко отдает приказ (№ 04606) об обнаруженных недостатках в ведении боевых действий, таких, как нечеткость в планировании и организации боя, слабое руководство командиров частями в бою, отсутствие взаимодействия в звене полк — батальон — рота, отсутствие взаимодействия между родами войск и др.

8-я армия Штерна тем временем вновь собиралась наступать. Но поскольку высвободить свой левый фланг из кольца до сих пор не удавалось, было решено сформировать из окруженных и деблокирующих частей отдельную 15-ю армию, а 8-я армия, сбросив «балласт» из окруженных частей и пополненная живой силой, должна была наконец вернуться к своей основной задаче — прорыву фронта противника в направлении Сортавала. Командующим 15-й армией был назначен командарм 2-го ранга Ковалев.

За сутки до этого Ставка наконец сподобилась принять на вооружение действующих частей Красной Армии пистолеты-пулеметы и минометы (дело происходило за сутки до начала генерального наступления и вооружить войска указанными образцами вооружения, естественно, не было никакой возможности).

Итог периоду позиционной обороны подвела 10 февраля разведсводка 5-го управления наркомата оброны (№ 861/251246) начальнику Генштаба РККА об обстановке на 9 февраля 1940 года:

«… 1. Мурманское направление (полоса 14-й армии. — С.З.). Соприкосновения с противником не было.

2. Кемиярвинское направление (полоса 9-й армии. — С.З.). Противник активности не проявлял, вел артиллерийский и минометный огонь по расположению наших частей. Авиаразведкой обнаружены на ст. Кемиярви два эшелона.

3. Пуолонское (так в тексте. — С.З.) направление (полоса 163-й и 44-й сд 9-й армии. — С.З.). Отмечались действия разведывательных групп противника…

4. Каянское (так в тексте — С.З.) направление (полоса 54-й сд 90-й армии. — С.З.). Противник, сосредоточив до двух пехотных полков к востоку от оз. Саунаярви, упорно атакует наши части и ведет по ним сильный артиллерийский и минометный огонь.

5. Петрозаводское направление (полоса 8-й и 15-й армий РККА — С.З.). Противник силой до роты пытался захватить Калоярви, но был отброшен в юго-западном направлении. К 3.00 9.02 противник, атакуя со стороны Митро, вышел на стык дорог 2 км зап. Леметги (сев.). Наши части в районе Рускасет и выс. 104, 9 блокированы. Одновременно противник усилил активные действия со стороны Сюскюя (южн.) и выс. 73, 0. На рубеже высоты 79,0 выс. воет. Койриноя, 1 км сев. Питкяранта, выс. зап. Ниемеля, Симес, выс. 69, 8 и безымянной высоты 2 км южнее Леметги (южн.) противник силой до дивизии оказывает упорное сопротивление, переходя на отдельных участках в контратаки. Авиаразведкой установлено большое количество палаток и подвод в районе дефиле озер Айттасярви и Сярки-ярви; много палаток и большое количество пехоты в районе оз. Кивилам-ни, Катзила-Лампи. Поданным радиоразведки, в районе Вяртсиля возможно наличие шведских частей…

Вывод: противник, подбрасывая свежие части, стремится овладеть блокированными районами до нового наступления наших войск.

6. Карельский перешеек. На отдельных участках фронта противник продолжает восстановление и строительство новых оборонительных рубежей и сооружений. На участке Кююреля, Коуккуниеми противник рядом безуспешных контратак пытался восстановить потерянные позиции. В районе Тайпале, по документам убитых, установлено наличие 2-й роты 28 пп. Отмечается сосредоточение небольших подразделений противника на преднем крае в районе Муола, Кююреля, лес 1,5 км зап. Сумма; сев. Ханхисянсуо и до эскадрона конницы на сев. окраине Кипинола (сев. воет, берег оз. Кянянолан-Ярви). Радиоразведкой установлена новая группировка (до полка) противника в районе Яоттока.

Вывод: противник продолжает сосредотачивать свои тактические резервы к переднему краю, очевидно, с целью усиления своего оборонительного рубежа живой силой.

Начальник пятого управления РККА

комдив Проскуров»

(РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 209. Л. 69, 70)

 

Наступление

Одна из распространенных легенд Зимней войны заключается в утверждениях о том, якобы линия Маннергейма была прорвана частями 7-й и 13-й армий 11–13 февраля на всем ее протяжении. Однако это ложь. Успеха 11 февраля добились только части 50 ск — 123-я и 7-я дивизии, а также части резервной группы Павлова — 13-я танковая и 15-я мотострелковые бригады. Захватив Сумма-Хотиненский УР, части 50-го ск «прогрызли» в линии финской обороны «окно» в 10 км шириной, а части Павлова, введенные в прорыв, вышли к станции Кямяря.

«Директива Ставки Главвоенсовета командующему войсками Северо-Западного фронта от 12 февраля 1940 года № 01748 (03 ч 40 мин).

Быстрое продвижение прорывной группы 7-й армии в сторону ст. Кямяря образует слишком выдвинутый вперед узкий язык нашего фронта. При дальнейшем удлинении этого языка и дальнейшем его сужении создается опасность его ликвидации путем фланговых ударов со стороны противника. Вполне возможно, что финны нарочно отступают поспешно в этом районе, чтобы заставить нас зарваться далеко вперед, растянуть язык в нитку и тем облегчить себе контрудар.

Для ликвидации этой опасности Ставка дала директиву № 01747 ликвидировать отсечный район и расширить прорыв…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д.233.Л.21І).

Опасения Ставки были вполне обоснованными — атаки остальных дивизий и бригад 7-й и 13-й армий оказались безрезультатными. Еще целую неделю до 16–17 февраля части Красной Армии расширяли прорыв, а также довольно бестолково и неповоротливо осуществляли перегруппировку, подтягивая свежие силы к месту прорыва.

Финское командование, осознав, что закупорить прорыв не удается (не хватало живой силы, а контратаковать также было нечем: не было ни танков, ни артиллерии, ни авиации) к вечеру 17 февраля начало скрытый отвод войск на 2-ю и 3-ю линии обороны. Таким образом, финны сами оставили большинство укреплений главной линии обороны из-за угрозы обхода.

«Директива Ставки Главвоенсовета от 17 февраля 1940 года № 01765.

17 февраля открыло на фронте 7-й и 13-й армий три новых обстоятельства: 7-я и 13-я армии… наступали уже не отдельными своими группами, а всеми своими силами по всему фронту; ввиду этого противник также начал отход на широком фронте (все обстояло с точностью до наоборот — ввиду широкого отступления финнов началось широкое наступление РККА — С.З.); создалась обстановка, когда танковая бригада (комбрига С.В. Борзилова — С.З.) со стрелково-пулеметной бригадой совершили прыжок на 12 км и сумела захватить без помощи пехотных частей ст. Сяйние, находящуюся в 6 км от Выборга. Эти обстоятельства создают новую обстановку на фронте для быстрого наступления и захвата Выборга…» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1376. Л. 121,122).

Именно отход финских частей по всей линии и привел к массированному продвижению 7-й и 13-й армий на всей протяженности Карельского перешейка, за исключением кексгольмского направления. Линию обороны правее и левее мест прорыва еще можно и нужно было удерживать. Опыт операций 1942 года наглядно продемонстрировал неумение Красной Армии расширять прорыв (пример — Барвенково-Лозовская операция советских войск 18–31 января 1942 года). Закупорить даже 20-км брешь все же легче, нежели пытаться позже залатать весь фронт, тем более что ударная группа все равно не смогла бы с ходу взять Выборг (да и не пыталась) и неминуемо застряла бы в любом случае.

Тем не менее быстрого продвижения у Северо-Западного фронта все равно не получилось. Финны, верные своей тактике, постоянно тормозили продвижение советских частей, закрепляясь на временных рубежах, а затем снова совершали быстрый отход. «Продвижение с неплохой скоростью» после прорыва главной позиции финнов частями РККА существует лишь в воображении Исаева. Части Северо-Западного фронта, как и прежде, делали по 5—10 километров в сутки, а кое-где (рубеж Суванто-Ярви — Тайпалеен-Иоки) так и не продвинулись вообще.

20 февраля Ставка Главвоенсовета направила Тимошенко директиву № 01700, в которой соглашалась с планом командарма по овладению Выборгом. Однако взять Выборг 7-я армия не смогла ни через неделю, ни через две, ни через три. В ночь с 20 на 21 февраля финны отрезали передовые батальоны 13-й танковой бригады (13-й, 15-й и 205-й разведывательный батальоны) от основных сил. 22 и 23 февраля 6-й и 9-й танковые батальоны безуспешно пытались их выручить. Помогла непогода (сильная метель), которая прекратила активные боевые действия на центральном участке фронта с 24 до утра 26 февраля.

Остальные дивизии 10, 19, 34 и 50-го стрелковых корпусов, а также дивизии 13-й армии, за исключением правофланговых, неся большие потери, медленно продвигались на запад. 24 февраля в частях 13-й армии стал ощущаться серьезный некомплект бойцов пехоты.

«Постановление Военного совета 13-й армии от 24февраля 1940 года № 0013.

В целях скорейшего пополнения некомплекта стрелковых частей армии личным составом Военный совет постановляет:

1. Произвести из частей и учреждений войсковых и армейских тылов выделение части личного состава, в первую очередь молодых возрастов, для укомплектования стрелковых частей…» (РГВА. Ф. 34980. On. 6.Д. 3. Л. 64).

25 февраля командир БОС комбриг Денисевич прислал наркому ВМФ Кузнецову доклад о боевых действиях отряда по овладению укрепленным пунктом Муурила. БОС понес серьезные потери и взять укрепленный район в районе поселка Муурила не смог, однако дивиденды на крови моряков получили левофланговые дивизии 7-й армии (34-го ск) в том числе и 70-я сд Кирпоноса, которые, воспользовавшись ослаблением финского фронта из-за переброшенных к Муурила подкреплений, смогли продвинуться на лишний десяток километров.

К 26 февраля наступление Красной Армии приостановилось — командование производило перегруппировку для удара по Выборгу и форсирования Сайминского канала. В этот же период Тимошенко издал одну любопытную директиву от 27 февраля № 4703:

«Личным наблюдением за управлением боевыми действиями войск установил ряд ненормальных явлений, относящихся, главным образом, к характерам и методам управления войсками.

1. Командиры корпусов и дивизий не проявляют должной твердости и настойчивости в выполнении поставленных им боевых задач, успокаиваются на небольшом продвижении частей и изо дня в день не выполняют своих дневных задач…

…3. Управление артиллерией в ряде случаев централизуется только формально, а фактически получается простое распределение ее по полкам. Начарткоры и начартдивы зачастую сидят без связи с группами и не могут руководить их огнем…

4. Командиры и штабы соединений и частей…не умеют организовать в рамках своего соединения (части) последовательную смену в передовых линиях и отдых частей во вторых эшелонах и резервах. Боевое напряжение войск таким образом не регулируется, части постоянно выматываются…» (РГВА. Ф. 34980. On. 1.Д. 48. Л. 254–257).

Лишь 1 марта 7-я армия добралась наконец до Выборга, несмотря на то что оперативная директива № 022 Тимошенко на развитие наступления на выборгском и кексгольмском направлениях (не удалось взять в итоге ни Выборг, ни Кексгольм) была направлена войскам Северо-Западного фронта еще 27 февраля, в период завершения оперативной паузы.

29 февраля на белом коне был возвращен в Москву начальник АБТВ РККА Павлов.

Все попытки советских войск на протяжении двух последующих недель взять Выборг оказались неудачными, не помог даже затеянный в ночь на 13 марта штурм города (уже было известно, что в этот день по мирному договору, подписанному СССР и Финляндией, Выборг отходит Советам без всякого штурма).

Такими же сказками являются все выдуманные «40-км плацдармы» на противоположном берегу Выборгского залива, захваченные якобы (на бумаге) частями 10-го и 28-го стрелковых корпусов.

«Чтобы предотвратить продвижение советских частей с захваченных плацдармов в глубь территории Финляндии, вся финская авиация была брошена против колонн пехоты, танков и автомобилей, двигавшихся по льду Финского залива… «Фоккеры» С.Х из LeR 1 и «Бленхеймы» из LeR 4 наносили бомбовые удары по механизированным колонным, а истребители получили приказ атаковать пешие колонны…

На открытом пространстве Финского залива советские войска оказались беззащитными перед атаками с воздуха, и в течение недели (с 3 по 10 марта — С.З.) финнам удалось остановить их передвижение по льду залива» [29, с. 146–148].

Если части Северо-Западного фронта с трудом, но все-таки продвигались вперед, то в полосе 8-й и 9-й армий события развивались по-другому, несмотря на то что эти армии перешли в наступление практически одновременно с частями Тимошенко.

11 февраля Чуйков все-таки бросил в бой лыжную бригаду Долина, однако ее постигла судьба группы Кутузова: потеряв ориентировку в лесу и подвергшись последовательным атакам финских лыжных отрядов, 13–14 февраля бригада была полностью разгромлена. Общие потери групп Кутузова и Долина составили 1274 человека убитыми, 903 раненными, 583 пропавшими без вести и 323 обмороженными.

22 февраля Ставка Главвоенсовета направляет Чуйкову директиву (№ 01819) о задачах войск в наступател ьной операции все в том же направлении — Кемиярви, Рованиеми, Кемь. Правда, до этого командующий 9-й армией должен был завершить операцию по освобождению из окружения 54-й сд, чего ему так и не удастся сделать до конца войны. Предпринятые частные атаки привели к тому, что 163-я сд с 29 февраля по 13 марта потеряла еще 993 человека убитыми, 3295 раненными и 191 пропавшими без вести. Общие потери дивизии с начала и до конца войны составили 2274 человека убитыми, 7670 раненными, 769 пропавшими без вести и 888 обмороженными, или около 70 % штатного состава. Потери 54-й сд, окруженной в течение 46 дней, составили 2118 человек убитыми, 3732 раненными и 573 пропавшими без вести, или около 60 % штатного состава.

Таким образом, 9 армия в ходе Зимней войны потерпела позорнейшее поражение. Как отметил командующий Лапландской группой генерал Валениус: «Инициатива перешла в наши руки и оставалась у нас до конца войны».

15 февраля товарищ командарм Ковалев (15-я армия) затеял операцию по захвату островов на Ладожском озере для деблокады подвоза продовольствия и боеприпасов 168-й сд. Несколько ранее для разблокирования 18-й сд и 34-й лтбр на прорыв внешнего кольца окружения у Леметти были брошены части 8-го ск.

Обе операции проводились бестолково и ценой тяжелейших потерь. 204-я воздушно-десантная бригада 16 февраля потеряла 320 человек убитыми и 281 раненными, 23 февраля — 369 человек убитыми и 325 раненными; 25-я мотокавалерийская дивизия с 4 по 25 февраля потеряла 712 человек убитыми, 1910 раненными, 236 пропавшими без вести и 353 обмороженными; 72-я сд — 613 человек убитыми, 2465 раненными, 3 пропавшими без вести и 79 обмороженными; 11-я сд с 10 по 27 февраля потеряла 352 человека убитыми, 1482 раненными, 286 пропавшими без вести и 83 обмороженными; 37-я мотострелковая дивизия с 23 по 25 февраля потеряла 373 человека убитыми и 908 раненными.

Результаты операций — полный провал. Добавьте сюда еще и потери 6-го отдельного лыжбата (за неделю): 143 человека убитыми, 142 раненными, 430 пропавшими без вести и 239 обмороженными.

16 февраля Ставка шлет Ковалеву приказ № 01757:

«.. Ставка считает ваше продолжительное сидение в Уксу с опергруппой на расстоянии 6–8 км от противника нарушением всех законов. Вы там командуете батальонами, тогда как батальонами должны командовать командиры полков и, в крайнем случае, командиры дивизий. Ставка приказывает вам незамедлительно перебраться в Салми со всей опергруппой, иметь штаб в Салми и только в Салми и действовать впредь не в отрыве, а совместно с членами Военного совета армии, а командирам полков на фронте предоставить самим командовать батальонами.

2. Ставка воспрещает вам использование какой бы то ни было части 37-й стр. дивизии для непосредственных боевых действий до специального распоряжения Ставки. Бросание на фронт отдельными частями подходящих дивизий привело к расстройству двух дивизий без какого бы то ни было положительного эффекта. Ставка считает, что до создания кулака из нескольких дивизий в тылу, работа армии с подходящими частями должна состоять в их проверке, организации… и подготовки к бою…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. Л. 213).

6 марта Ковалеву все-таки удалось захватить три острова на Ладоге, что облегчило положение 168-й сд. В этой операции 37-й сд противостояли всего 4 роты финнов. Любопытную сводку об этом бое представил штаб 15-й армии: «…Соединения 15-й армии одержали первую крупную победу…» (РГВА. Ф. 34980. On. 8.Д. 20. Л. 67–71).

Дивизия РККА против аж одного финского батальона — чем не «крупная победа»! Впрочем, Ковалев понимал, что после «гениально» проведенной операции по разблокированию 168-й и 18-й сд над его головой сгустились тучи и он может запросто выпасть из обоймы первых лиц сталинской «команды войны», поэтому и попытался раздуть этот бой до вселенских масштабов. Однако разблокировать 168-ю и 18-ю не удалось, ничем закончилось и наступление 8-й армии севернее Ладожского озера.

17 февраля финны атаковали блокированный гарнизон Митро-Рускасет, чем вынудили советские части в ночь на 18 февраля предпринять попытку прорыва из окружения в район обороны 168-й сд. Попытка не удалась. Из 1700 человек в расположение 168-й сд вышли только 30. В плен попали более 250 человек, также в руках финнов оказались 20танков, 32 полевые и 2 противотанковые пушки, 6 «счетверенных» зениток, 63 станковых и ручных пулемета, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок [1].

19 февраля финны завладели несколькими господствующими высотами в районе обороны 18-й сд «Леметти-южное» (так называемые «высота А» и «высота Б») и взяли под контроль все перемещения окруженных, так как площадь их обороны сократилась до 1 км в длину и 400 метров в ширину.

23 февраля блокированный гарнизон «Развилка дорог»· прислал радиограмму:

«40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасной гибели. Мы все истощены. Судьбу Кожекина не знаем, нет сил, положение тяжелое» [1, с. 153].

Судьба Кожекина, командира блокированного гарнизона у озера Сари-ярви, в действительности была печальна — 23 февраля в день Советской Армии и Военно-Морского флота гарнизон Сари-ярви был атакован финнами и полностью погиб до последнего человека (уже после завершения боев в районе обороны гарнизона были обнаружены 131 труп и две братские могилы, сооруженные финнами). Трофеями 4-го армейского корпуса Хеглунда стали 6 полевых и 6 противотанковых орудий, 4 миномета, 4 танка, около 60 пулеметов.

В ночь на 28 февраля Военный совет 15-й армии получил, наконец разрешение на отвод окруженной 18-й сд. В ту же ночь гарнизон «Леметти-южное», разделившись на две колонны (северную и южную) пошел на прорыв, бросив на произвол судьбы более 120 раненных и больных бойцов РККА. Северная колонна при прорыве была практически полностью уничтожена финнами. Застрелились командир 34-й лтбр комбриг С. И. Кондратьев, начальник штаба полковник Н.И. Смирнов, начальники политотделов 18-й сд и 34-й лтбр И.А. Гапанюки И.Е. Израецкий, а также начальник особого отдела 34-й лтбр капитан Доронин. Финнам досталось также и знамя 18-й Ярославской Краснознаменной стрелковой дивизии, так что 18-я перестала существовать как боевая единица.

Южная колонна, ведомая начштаба 18-й сд полковником Алексеевым, вышла к своим в составе 1237 человек, из которых 900 были ранены или обморожены, 48 человек погибли при прорыве.

4 марта 1940 года командир 18-й сд комбриг Г.Ф. Кондрашев был арестован и позже расстрелян. 8 марта застрелился сам, не дожидаясь следствия прокуроров товарища Мехлиса, комдив И.Н. Черепанов.

Следует отметить, что претензии П. Аптекаря к финнам по поводу якобы имевших место нарушений ими положений Гаагской конвенции, в большинстве случаев лишены оснований. Финны, понятное дело, не могли видеть, кто ведет по ним огонь из домов и землянок — раненный или полноценный боец, огневая же точка противника должна быть уничтожена. Для этой цели у Красной Армии имелись огнеметные танки в составе так называемых «химических батальонов», у американцев и немцев помимо огнеметных танков имелись также ранцевые огнеметы. У финнов же подобной «роскоши» не было, поэтому, если требовалось поджечь деревянные укрепления противника, они были вынуждены кустарничать и поджигать их вручную. Но где же здесь нарушение законов войны (если не считать эпизода со скелетом, прикрученным проволокой к нарам, хотя это вполне может быть досужей выдумкой политруков)?

Также не соответствует действительности информация П. Аптекаря о том, будто бы город Сортавала «был стерт с лица земли» бомбовым ударом. Сортавала за время войны действительно подвергся большому количеству авианалетов (23), на город было сброшено в общей сложности более 1000 фугасных бомб, однако говорить о том, что он был «стерт» (количество погибших жителей — 31 человек) не приходится: авиация 8-й армии действовала крайне неэффективно:

«Распоряжение Ставки Главвоенсовета командующему 8-й армией от 29 февраля 1940 г. № 01941.

Ни в одной из действующих армий не имеется должности инспектора по эксплуатации авиации при командующем ВВС армии. Однако ВВС 7,13, 9 и 14-й армий действуют великолепно (бравада! — С.З.), являются грозой для финнов и внушили противнику достаточно уважения к себе. Только авиацию 8-й армии, а также 15-й армии противник не ставит ни во что, не считается с ней и издевается над ней, так как ваша авиация действует из рук вон плохо…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Л. 140).

«Однако к линии фронта шли все новые эшелоны с пополнением, которое должно было заменить многочисленных убитых и раненых и новыми полнокровными соединениями, прибывшими для наращивания силы удара по маленькой свободолюбивой стране, посмевшей столь упорно отстаивать свою независимость» [1, с. 224].

К началу марта на Карельском перешейке было сосредоточено более 730 тысяч человек, 11 тысяч лошадей, более 40 тысяч автомобилей, около 5 тысяч тракторов, около 16 тысяч ручных и 6 тысяч станковых пулеметов, более 100 зенитных, 1911 45-мм пушек, 1717 76-мм, 10 107-мм, 197 122-мм и 36 152-мм пушек, 570 122-мм, 768 152-мм, 96 203-мм и 3 234-мм гаубиц, 22 280-мм мортиры, 1045 минометов, всего 6374 орудий и минометов, а кроме того, 2620 танков и около 500 бронеавтомобилей.

Всему этому на стороне финнов противостояло около 120 тысяч человек, 292 полевых и 64 противотанковых орудий, 108 минометов и около 30 танков.

Против 2,5 тысячи советских самолетов финны имели около 130 боевых машин. Превосходство РККА над ВС Финляндии в личном составе составляло пропорцию 6,5:1, в артиллерии 14:1, в авиации 20:1 и в танках — абсолютное превосходство.

Тем временем над Кремлем стали сгущаться тучи. Стало известно о подготовке сухопутных сил Великобритании и Франции, а также ВВС и ВМС Антанты к удару по СССР. К этому Сталин был готов в ноябре 1939 года, когда победа над Финляндией казалась легкодостижимой, но сейчас, когда этой войне конца не было видно, а Красная Армия увязла в ней всем телом, вступление в войну Антанты стало бы катастрофой и ставило крест на планах «босфорского похода», ибо в сложившейся обстановке ни о каком вторжении в Румынию и Болгарию говорить не приходилось. Из Финляндии надо было выбираться сейчас, именно сейчас, позже мы ее все равно захватим, но сделаем это одновременно с ударом по Румынии и Турции.

«В конце февраля — начале марта 1940 г. процесс консолидации стран Запада на антисоветской основе и развертывания помощи Финляндии резко усилился. 28 февраля палата представителей Конгресса США одобрила законопроект о предоставлении Финляндии кредита в размере 20 млн долларов. 1 марта Великобритания и Франция заявили о том, что готовы немедленно послать в Финляндию наземные части общей численностью около 50 тыс. чел. и авиацию, если до 5 марта получат от нее официальную просьбу о военной помощи… 2 марта канцелярия премьер-министра Канады официально сообщила, что нет никаких препятствий со стороны закона для участия канадских добровольцев в советско-финляндской войне, и уже в тот же день первая группа добровольцев отправилась из Оттавы в Финляндию.

…В этой обстановке перед советским руководством встал вопрос: завершить войну в ближайшее время дипломатическим путем или продолжать вести боевые действия до полной военной победы над Финляндией? Первый вариант означал, что с идеей установления в Финляндии советского режима во главе с Народным правительством Куусинена придется расстаться, а второй вел к неминуемому вооруженному вмешательству в войну на стороне Финляндии западных стран.

В результате 6 марта 1940 г. советское руководство через шведское посольство сообщило о своей готовности начать в Москве мирные переговоры с Финляндией. При этом, вероятно, чтобы сохранить престиж, оно особо подчеркнуло, что ни о каком прекращении боевых действий на время переговоров не может идти речи» [29, с. 149–150].

Таким образом, не финское правительство первым «запросило мира», а советское!

8 марта в 16.00 в Кремле начались переговоры советской и финской делегаций, завершившиеся подписанием 13 марта в два часа ночи мирного соглашения, по которому Финляндия передавала СССР: весь Карельский перешеек с городом Виипури; все острова в Финском заливе, восточнее о. Суурсаари (Гогланд); территорию Карелии западнее и севернее Ладожского озера с городами Сортавала, Питкяранта и Суолаярви; территорию Карелии на севере до поселка Сала; западную часть полуострова Рыбачий; порт и город Ханко в аренду на 30 лет с правом создания там военно-морской базы. СССР возвращал Финляндии Петсамо, так как не хотел сейчас обострять отношения с Великобританией, чьей концессии принадлежали никелевые рудники.

11 марта Штерн получил от Сталина последний «нагоняй»:

«Директива Ставки Главвоенсовета от 11 марта 1940 года (01 ч 10 мин.).

В результате нашего большого успешного наступления на Карельском перешейке финны, понесшие большие потери, запросили мира (мы уже знаем, кто в действительности первым его «запросил». — С.З.). Мы стоим всегда за мирную политику и, возможно, согласимся на ведение мирных переговоров (переговоры уже третий день как идут! — С.З.), при этом понятно, что чем больше захватим территории противника (воистину «миротворцы»! — С.З.), тем больше требований можно предъявить противнику, ввиду этого необходимо как можно больше захватить территории противника в самые ближайшие дни.

Армия достаточно сильна, чтобы отхватить у противника побольше территории. Либо армия теперь же в ближайшие 4–5 дней добьется успеха (напрасные надежды. — С.З.), либо, если она опоздает, как до сих пор опаздывала, то ваши операции могут оказаться излишними и никому не нужными…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Л. 149, 150).

Несмотря на то что директива подписана от имени Ставки, просто чувствуется рука Сталина — «нашего большого успешного наступления», «ваши операции… никому не нужными…». Сталин ни в чем не признавал своих ошибок и всегда примазывался к любому Успеху.

 

Итоги и уроки Зимней «победы»

С начала апреля в армейских и политических «верхах» начался разбор прошедшей кампании. Любопытно в связи с этим ознакомиться с фактическими документами той поры, а не позднейшими выдумками всевозможных «шулеров от истории». Кроме того, это завидная возможность подтвердить или опровергнуть собственные логические выкладки.

Безвозвратные потери РККА в Зимней войне, согласно поименным спискам Главного управления кадров Министерства обороны СССР (тоже не вполне точным), составили 126.875 человек, ранено, контужено, обожжено и обморожено 188.476 человек. П. Аптекарь дает уточненную цифру погибших — 131.476 человек. В то же время он ошибается, указывая, что безвозвратные потери финнов составили около 40 тысяч человек, а всего было убито и ранено около 80 тысяч военнослужащих Финляндии. В действительности безвозвратные потери финской армии составили 26.662 человека, а еще 43.557 человек получили ранения различной степени тяжести. Из плена вернулось 847 солдат и офицеров.

Если говорить кратко и по существу, не касаясь многочисленных «ахов» и «охов», то Зимняя война показала, что Красная Армия просто не умеет качественно воевать, ее боеспособность была выше разве что, китайской армии.

Слабым было и управление войсками, а также планирование операций.

«При переходе границы применение артиллерии было централизованно. Но это ничего не дало, так как в артиллерии разведывательных данных не было и артиллерийский огонь велся по карте, по предполагаемым местам сосредоточения противника, где зачастую его не было…

На первых порах войскам при действиях в лесу было неясно, как осуществлять взаимодействие. В мирное время этим вопросом не занимались… Если учесть, что разведка целей производилась слабо, то надо признать, что зачастую артиллерия действовала вслепую и существенного эффекта не давала… Радиосвязь в артполку отсутствовала, проволочная обеспечивала на 30–40 процентов. Это… отражалось на организации взаимодействия, так как передовой наблюдатель мог продвигаться за пехотой до тех пор, пока ему хватало кабеля, а затем связь поддерживалась посыльным, который бегал от наблюдателя к концу провода. К тому же связь часто рвалась, ибо ее тянули в основном по земле, вдоль дороги… Были случаи, когда артиллерия выпускала массу снарядов, не достигая никаких результатов…

…Учитывая краткость светлого времени в Финляндии в декабре, надо признать, что времени на организацию взаимодействия пехоты с артиллерией… всегда не хватало, так как для этого требовалось… весь день заниматься организацией взаимодействия, а наступать уже на следующий день. Но это было невозможно, так как высшие инстанции… беспрерывно упрекали в медленном продвижении и требовали ускорения темпов. Так, в самый решительный момент боев под Толваярви, на просьбу командира, 139 сд дать время на артподготовку, командир корпуса приказал через 1,5 часа доложить о переходе в атаку.

…Требования быстроты продвижения и беспрерывные упреки в медленных темпах мешали налаживанию взаимодействия пехоты с танками. Не было времени организовать преодоление противотанковых рвов при помощи саперов и поддержки артиллерии, расчистку путей для танков к позициям противника и т. д.

Движение по нерасчищенным дорогам без должной подготовки вело к большим потерям танков, а это приводило к тому, что их стали вообще избегать вводить в дело.

… С танками Т-37,Т-38иБА взаимодействия наладить не удалось в силу недочетов конструкции и слабой брони. Они уничтожались противником на узких лесных дорогах связками гранат и бутылками с горючей жидкостью…» (Из доклада штаба 8-й армии начальнику Генштаба РККА выводов из опыта боевых действий армии; РГВА. Ф. 34980. On. 4.Д. 190. Л. 19–31).

Генерал-лейтенант Харальд Энквист:

«Легкие танки, применявшиеся русскими в начале войны, не произвели огромного впечатления. В первые дни на Карельском перешейке многие танки прорвались в тыл, большинство было уничтожено или вынуждено вернуться. Погоня за ними превратилась в спорт» [1, с. 97].

«Произошло резкое расхождение между теоретическими расчетами и фактической возможностью войск, как результат незнания вышестоящими инстанциями условий наступления войск, недостаточной боевой и организационной подготовки войск, а также неправильной тактики и отсутствия навыков действий на финском театре. В итоге продвижение шло методом огульного наступления.

…Наступательный бой: главным недочетом были крайне уплотненные боевые порядки, доходившие в отдельных случаях до движения в атаку толпой по дороге.

Оборонительный бой страдал плохой организацией системы огня, Плохим выбором оборонительных рубежей и отсутствием инженерного Усиления обороны.

8. В штатной организации и вооружении частей и соединений имелись следующие недостатки:

а) Дивизии не имели подвижных частей, не имели два артполка и танковых батальонов Т-26. Личный состав не умел ходить на лыжах.

б) Имевшиеся в составе конные подразделения совершенно неприспособленны к театру военных действий. В подразделениях пехоты не было минометов и пистолетов-пулеметов, батальоны и роты были перегружены станковыми пулеметами.

в) Полки перегружены конным транспортом при недостатке машин…» (Из доклада штаба 8-й армии начальнику Генштаба РККА выводов из опыта боевых действий армии; РГВА. Ф.34980. On. 4.Д. 190. Л. 19–31).

«Красная Армия не имела опыта и не знала, как нужно брать современный укрепленный район, как вести войну зимойвдремучихлесах при бездорожье.

…Одиночная подготовка бойца пехоты в тактическом и стрелковом отношениях оказалась на низком уровне. Плохая выучка, «российская беспечность» выявила у бойца нелюбовь к скрытности действий, должному самоокапыванию, инженерному оборудованию своих окопов и особенно маскировке. Всему этому учил в бою, к сожалению, огонь противника.

…Младшие командиры, окончившие полковые школы и служившие перед самой войной в кадрах, в своем большинстве показали посредственную подготовку. Призванные из запаса все забыли и в большинстве своем совсем потеряли облик младшего командира.

…Большинство штабов вышло на войну недостаточно подготовленными из-за не совсем удачного подбора командиров штабов, их низкой военно-штабной подготовки. Штабная культура была на низком уровне» (Из доклада начальника артиллерии РККА Воронова народному комиссару обороны Ворошилову об итогах и использовании боевого опыта советско-финляндской войны от 01.04.1940 г.; РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1391. Л. 92—122, 128–146).

В РККА слабо подготовленными оказались все слои — от рядового до высшего командного состава.

Бардаку, творящемуся в советских войсках, посвятил целый раздел («Наши недочеты, обнаруженные при первых столкновениях с финнами») и нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов в своем докладе, посвященном итогам Зимней войны (см. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф.74. On. 2.Д. 121. Л. 1-35).

Однако наибольший интерес вызывает апрельское совещание (14–17 апреля 1940 года) при ЦК ВКП(б) начальствующего состава «по сбору опыта боевых действий против Финляндии». Главные вопросы обсуждались в основном Ібапреля, 17-го числа с заключительной речью выступил Сталин.

16 апреля первым заслушали товарища Мерецкова (вопрос «Об обороне и наступлении»). Из этого доклада становится ясно, что советское командование в целом и Мерецков в частности прекрасно представляли себе, где расположена линия Маннергейма и из скольких полос она состоит. Ошибки заключались в недооценке характера заграждений полосы предполья, степени маскировки оборонительных сооружений финнов и недооценки минной опасности. Для советских «воевод» полнейшей неожиданностью стали сплошные минные поля по всей глубине финской обороны на основных направлениях, особенно если учесть, что в Красной Армии не оказалось на вооружении миноискателей.

Не ожидал товарищ Мерецков и того, как будет действовать финская служба заграждений (которая полностью переиграла «придворного сталинского диверсанта» Старинова), он, видите ли, полагал, что «будет разрушен определенный процент» мостов, а финны подрывали до основания практически все мосты, какие только оставляли противнику. Когда речь зашла о характеристике различных укрепленных полос (линий Маннергейма, Мажино, Зигфрида), Кирилл Афанасьевич, а с ним и товарищ Сталин, кое о чем проговорились:

«Мерецков. Первое что нам необходимо учесть: в будущих войнах, в начальный период войны, мы как правило будем встречаться с сильными оборонительными полосами позиционного типа, с наличием бетона, причем эти полосы будут большой глубины и только после их преодоления войска будут иметь возможность вести маневренную войну.

Сталин. Теперь все государства устраивают по этому образцу. Румыния, Турция, Германия, Франция, Италия (Германия, Франция, Италия понятно, а вот к чему Коба приплел именно Румынию и Турцию? — С.З.) — все эти страны окружают себя большими полосами укреплений».

Вопрос второй («О танках и самостоятельных действиях мехсоединений») много времени не отнял. Товарищи Мерецков и Сталин сошлись на том, что танки и дальше будут играть исключительную роль в будущих войнах, под конец Кирилл Афанасьевич предложил преобразовать мехкорпуса в мехдивизии (200–250 танков), которым придать по два полка пехоты.

Также много времени не отняли вопросы вооружения пехоты (решено было заменить «Максим» облегченным «станкачом», а пехоту снабдить большим количеством легкого автоматического оружия) и дисциплины в войсках.

Затем перешли к пятому вопросу («Об агентурной разведке»). Но только было взялись товарищи командиры за присутствовавшего на совещании начальника Главного разведывательного управления Генштаба РККА комдива И.И. Проскурова, как, на свою беду, в дискуссию влез начальник снабжения Красной Армии корпусной комиссар А.В. Хрулев. Праведный гнев комсостава тут же перекинулся на него и Хрулеву пришлось отбиваться от гневных наскоков командиров до конца совещания. Поэтому вопрос об агентурной разведке был перенесен на 17 апреля.

Подводя итог совещания на 16 апреля, выступил Б.М. Шапошников. Борис Михайлович красно и долго дискутировал на темы тактики и стратегии, а потом возьми да и расскажи всю правду! На этом совещании собрались в массе своей люди знающие, скрывать от них правду не было никакой нужды, они и так ее знали, а если и не знали, то догадывались. Вот Шапошников и сказал все как есть (он ведь не знал, что через 50 лет рухнет Союз и простым гражданам откроется часть архивных документов, в том числе и стенограмма этого совещания).

«Шапошников…Товарищ Сталин правильно сказал, что во всех государствах столкнетесь с такой стеной, какую строили так долго финны (в штабе РККА даже было известно, сколько времени отняло у финнов строительство рубежа обороны. — С.З.) и которую нам пришлось брать. Поэтому я считаю, что наш Полевой устав нельзя ограничивать только маневренным периодом. В полевом уставе обязательно должны быть введены действия в условиях укрепленного района. Это первое, с чем мы столкнемся в той или иной мере на границе. Наверное, и румыны что-нибудь городят, и турки, насчет Афганистана не знаю, но Иран старается закупать цемент.

Сталин. У нас хотят купить цемент для постройки. (Смех)».

Поясним этот самый «смех в зале». Все присутствующие командиры знают о том, что в скорости готовится ввод войск в Иран и потому попытка персов закупить цемент у будущего агрессора вызывает у господ красных офицеров приступ веселья. Уж не знаем, который это по счету гвоздь в гроб сторонников «советской обороны».

Далее от начальника Генштаба РККА узнаем о том, что, оказывается, оперативных игр при подготовке войны с Финляндией было не меньше двух (Шапошников играл и за ЛВО и за финнов), но обе предусматривали боевые действия летом.

17 апреля, наконец, пришел черед главы ГРУ Проскурова. Сперва на начальника Разведупра накинулся Мерецков, доказывавший, что огневые точки финнов, указанные в предоставленном ему альбоме, не соответствовали действительности; Проскуров утверждал обратное.

После коснулись и количества финских войск и данных о пистолете-пулемете «Суоми», затем выяснилось, что в архиве разведуправления есть масса ценных информационных материалов, но для их разбора (они были свалены в подвале мертвым грузом) и разработки требуется отдельная бригада в 15 человек и то ей придется затратить на все несколько лет. Одновременно выяснилось, что секретные материалы разведывательного управления Генштаба, касающиеся иностранных армий, недоступны большинству общевойсковых командиров именно по причине секретности.

«Проскуров…Тогда надо аппарат (штат разведуправления. — С.З.) увеличить.

Сталин. Если это нужно, увеличим.

Проскуров. Я пять раз докладывал народному комиссару об увеличении, но мне сказали, сейчас получилась такая организация, которая еле-еле способна издавать секретную литературу.

Сталин. Покажите результаты работы.

Проскуров. Ведь надо сказать, что толковой разведки у нас нет, значит ее надо разворачивать, поэтому сейчас нужно больше людей, которые бы работали над разведкой. Мне так народный комиссар говорит, покажите прежде всего товар лицом, тогда дадим людей. Кто же будет показывать, некому показывать, людей недостаточно, они малоопытны, поэтому их надо готовить и иметь побольше».

Вот это и есть советская разведка за год до начала Великой Отечественной войны.

После выяснилось, что дело не только в том, что Разведупр не успевает издавать брошюры с секретными материалами, но и в том, что товарищи красные командиры эти самые брошюры попросту не читают. А затем и вовсе любопытный момент:

«Сталин (показывая книжку). Здесь напечатана дислокация германских войск?

Проскуров. Так точно.

Сталин. Этого нельзя вообще печатать.

Проскуров. Нельзя и секретно?

Сталин. Нужно широко распространять (? — С.З.), какой тираж?

Проскуров. 3 тысячи, никто не может купить, все под номером секретно.

Сталин. Нельзя такие вещи излагать, вообще печатать нельзя, печатать нужно о военных знаниях, технике, тактике, стратегии, составе дивизии, батальона, чтобы люди имели представление о дивизии, чтобы люди имели понятие о частях, артиллерии, технике, какие новые части есть».

Любопытно, почему Сталин вообще запретил печатать совершенно секретную литературу о дислокации немецких войск? Может, оттого, что на дворе еще апрель 1940-го, а не июль?

«Проскуров… Сейчас разведка не имеет хозяина. Войсковой разведкой никто не занимается. Тысячи писем говорят о том, что разведчики, включая начальников двух отделов корпусов и дивизий, занимаются чем угодно, но не разведкой, ОРБ не готовятся как разведчасти.

Сталин. Что такое ОРБ?

Проскуров. Отдельный разведывательный батальон, имеющийся по штатам в каждой дивизии. Во время военных действий эти батальоны, были такими же батальонами, как и прочие. Они ставились на фланги, затыкались ими дыры и т. д. Разведывательные роты в полках, как правило, не использовались. И самое тяжелое положение, которое мы имеем, это то, что нет подготовленных кадров разведчиков.

…Во время финских событий разведотдел Ленинградского округа забрала себе 7-я армия, остальные армии остались без кадров разведчиков и набирали кого попало. Подготовленных имелось один — два человека. В силу этого разведку армии не могли развернуть в течении одного-двух месяцев (Зимняя война всего длилась три с половиной месяца. — С.З.). Агентурные отделения состояли из оперативных пунктов (из трех — четырех человек). Конечно они не могли удовлетворить армию…Что делала разведка? Здесь товарищи говорили, что трудно было воевать. Я доложен буду доложить, что для разведки были такие же трудные условия.

Мы за все время выбросили довольно круглую цифру агентов и надо отметить, что из них большинство погибло.

Сталин. У вас есть один агент в Англии, как его фамилия, Черний, кто он такой?

Проскуров. Он уже здесь, это не агент, а военно-воздушный атташе, комбриг Черний.

Сталин. Он писал, что через несколько дней будет большой налет авиации на нефтепромыслы Баку (вот отчего товарищ Сталин заспешил заключить мир с финнами. — С.З.). Через несколько дней, он писал, сообщит подробности. Прошло шесть дней, прошло две — три недели, а дополнений никаких нет.

Проскуров. Он приехал и ничего не мог доложить.

Сталин. И этот Черний, человек, которому Вы верите, сообщил, что 12 тысяч цветных войск вводится в Румынию. Я говорю, что этого не может быть. Вы говорите, что он честный человек. Я говорю, что честный человек, но дурак. (Смех).

Проскуров. Товарищ Сталин, вам известно, в каком мы находимся положении?»

В завершение Сталин раскритиковал Проскурова за то, что тот, по его мнению, не насаждал в Финляндии советскую агентуру.

«Проскуров. Меня очень много ругали за то, что я организовал диверсионно-партизанские группы и отряды. Было большое сопротивление. Товарищ Шапошников дал указание штабам, чтобы никаких таких отрядов не организовывать. А некоторые организовали и получили колоссальную пользу.

Шапошников. Нет такого указания.

Проскуров. Это так точно. Есть такое указание, свидетелями являются Смородинов и Тимошенко. Нужно создать такие отряды обязательно, а то в военное время активным путем добивались средств разведки. Не надо этого бояться.

Сталин. Надо, чтобы они язык населения знали. Что Вы русских бросите в тыл, ничего они не знают-языка не знают, нравы не знают. Разведчики языкдолжны знать. Сколько людей Вы послали в Финляндию теперь в мирное время? Не посылали и не думаете посылать.

Проскуров. Разведчиков посылаем.

Сталин. Нет, не верно, не посылаете, а Финляндия послала человек пять разведчиков, мы поймали, двоих убили. Уже перебросили. Берут наши паспорта, что угодно и посылают. Вы не засекречивайте это дело, а докладывайте… Вы люди из разведки, должны знать, как это делается, я не разведчик. Вот об этом нужно было бы сказать».

В июле 1940 года комдив Проскуров будет арестован и расстрелян. Его место на посту начальника Разведуправления РККА, а заодно и пост заместителя наркома обороны, займет «коротышка, выдвиженец» и «сукин сын» (характеристика В.И. Чуйкова) Ф.И. Голиков, человек из команды Тимошенко, занимавший во время польского похода 1939 года пост командующего 6-й армией Украинского фронта.

В завершение заседания выступил сам товарищ Сталин. В самом начале он обосновал необходимость войны с Финляндией. И снова, как и в случае с Шапошниковым, мы слышим из его уст чистую правду, он только умалчивает о том, что угроза Ленинграду в Действительности исходила не от финнов, а от Антанты.

«Сталин…Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов (а точнее, финны не отдали сами те острова и территории, которые требовал Сталин. — С.З.), а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны… но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти (ясно, что финнам подобная задача не под силу, речь идет об Антанте. — С.З.)…

Там, на западе, три самые большие державы вцепились друг другу в горло, когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их («их», а не финнов! — С.З.) в этот момент ударить. Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока цдет там война на западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20 (/— С.З.), потому, что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют.

Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и об обеспечении государства был бы упущен. Это было бы большой ошибкой».

Все остальное, сказанное Сталиным, было не столь интересно. Иосиф Виссарионович прав — война с Финляндией действительно началась для того, чтобы обезопасить Ленинград. Обезопасить от ответного удара Антанты, который несомненно последует после вторжения Красной Армии на Босфор.

В завершение, что касается военной составляющей истории с прорывом линии Маннергейма.

Большой ошибкой является святая уверенность большинства историков в том, что прорыв 11–13 февраля 1940 года в районе Суммы-Хотинен свидетельствовал о некоем «новом качестве» Красной Армии и стал чуть ли не предзнаменованием грядущих побед над вермахтом в Великой Отечественной войне, а зарубежные обозреватели и эксперты и, в свою очередь, военно-политическое руководство Третьего рейха не сумело по достоинству оценить значимость происшедшего на Карельском перешейке события (и недооценило мощь РККА), за что и поплатилось.

На самом деле все зарубежные оценки боевых качеств Красной Армии были справедливы. Сама февральская операция Северо-Западного фронта ничем не превосходила такие сражения, как, например, действия Антанты на Сомме в 1916 году или при Амьене в 1918-м. Почему же в указанных двух случаях прорыва фронта не произошло, а на Карельском перешейке он имел место? Да только потому, что противником РККА выступала маленькая финская армия! Бреши на Сомме и у Амьена немцам удалось ликвидировать, заткнуть их, потому что было чем. У финнов же никаких резервов и техники под рукой не оказалось. Маршал Маннергейм говорил, что если бы он имел под рукой пару шведских дивизий (в чем шведы финнам отказали), его фронт был бы намного устойчивее. Нет ни малейшего сомнения в том, что действительно, обладай финны хотя бы парой «лишних» дивизий, и они заткнули бы «дыру» в своей обороне.

Методичное продвижение союзных войск 8 августа 1918 года с двухчасовой остановкой в ходе Амьенской операции экспертами называется существенной ошибкой командования Антанты, давшей немцам шанс перегруппироваться для ведения активной обороны. Что уж говорить о недельыом(!) (с 11 по 17 февраля 1940 года) «расширении прорыва» войсками Северо-Западного фронта или о недельной же «оперативной паузе» (с 23 по 28 февраля). Если бы в феврале 1940 года Северо-Западному фронту СССР противостояла более сильная и многочисленная армия — никакого прорыва не произошло бы. В 1942 году Красная Армия будет неоднократно использовать «методы Карельского перешейка» в ходе первого (нигде до сих пор официально не зарегистрированного) стратегического наступления советских войск на всем протяжении советско-германского фронта, и все эти попытки завершатся провалом.

Успеху Тимошенко, помимо превосходства РККА в силах и недостатка этих самых сил у финнов, способствовали и еще три обстоятельства.

Первое — отсутствие у финнов достаточного количества полевой артиллерии. Советские артполки, пользуясь отсутствием контрбатарейной борьбы со стороны противника, безнаказанно расстреливали ДОТы из 122- и 152-мм орудий с пистолетной дистанции, чего, естественно, не произошло бы при столкновении с более насыщенной артиллерией армией.

Второе обстоятельство, сыгравшее на руку войскам Северо-Западного фронта — это отсутствие у финнов достаточного количества противотанковых пушек, в том числе и на вооружении ДОТов (эту слабость в своих докладах отмечают и командиры советских частей). Пользуясь указанным обстоятельством, советские танки, в том числе и легкие, подъезжали к ДОТам вплотную и закрывали их амбразуры своим корпусом, способствуя тем самым продвижению вперед пехоты.

Третьим обстоятельством являлся, как уже отмечалось выше, преждевременный отход финнов по всей линии обороны Карельского перешейка, за исключением Кексгольмского рубежа (р. Тайпалеен-Иоки — оз. Суванто-Ярви).

Прорыв линии Маннергейма — еще один неимоверно раздутый мыльный пузырь советской пропаганды!