– Итак, запомните. Шашка – это ваша плоть, как продолжение руки. Ее острие вы должны чувствовать как кончик своего пальца. Шашка должна работать как одно целое со всем телом. К своей шашке надо сразу привыкать. Как гласит пословица: казак и во сне шашку щупает. Поэтому с сегодняшнего дня вы будете всюду ходить с шашкой, даже спать с ней в обнимку, вместо женщины. Это первое. Второе. Держать шашку следует с минимальным напряжением, то есть не сильно и не слабо. Рука должна быть полурасслаблена. Усиливать хват надо в моменты максимально быстрых движений. Третье. Конец клинка всегда должен смотреть на противника. Тот, кто нарушит это правило, умрет первым…

Ротмистр Новицкий прохаживался между двумя шеренгами молодых солдат и красноармейцев, обращенных друг к другу лицом, опираясь левой рукой на эфес своей шашки, а правой время от времени покручивал свои гусарские усы.

Эти два с половиной десятка молодых парней были отобраны им для создания собственной кавалерии попаданцев, теперь уже новороссов. В дополнение к казакам.

Поскольку нужды в артиллерии сейчас не было, пушки стояли зачехленными на площади Новоросска возле стоянки автомобилей под охраной часовых, Максим с Андреем упросили Новицкого научить их приемам фехтования и верховой езде. К ним примкнул и лейтенант Попов, сумевший найти общий язык с ротмистром. Они стояли вместе с остальными, как простые курсанты. У каждого будущего кавалериста на левом боку, на плечевой портупее, висела шашка. У кого армейская, с гардой и дужкой, у кого – казачья, без оных. Шашки нашлись в обозе белых как трофейное оружие, захваченное в свое время у красных. Только у Григорова была взята в бою как трофей из немецкого бронетранспортера.

Обучение происходило уже две недели на лугу возле форта Теплый Стан. Здесь было больше места, да и возможностей, чем возле города. На противоположном краю луга казаки на лошадях занимались джигитовкой и рубили на скаку лозу.

В первый день занятий умение казаков владеть своим холодным оружием и лошадьми вызвало у Максима восхищение и горячее желание научиться хоть немного быть похожим на них. Тем более что попали они во времена, когда владение мечом и шпагой считалось более важным, чем умение читать и писать, а огнестрельное оружие еще не стало таким удобным и массовым, как в последующие века.

Глядя, как казаки виртуозно орудовали шашками, Максим с Андреем замучили вопросами обучающего их Степана Левченко, брата старшего сержанта-артиллериста. Урядник еле успевал им отвечать.

– Как можно научиться так шашкой работать?

– За день не научишься и даже за год! Нас, казачат, с десятилетнего возраста учат с шашкой обращаться. Меня еще дед наш учил, а Григория – отец и я!

– А в моем времени все больше японцев хвалят. Их умение владеть своим мечом, – решил показать свои познания Максим. – Победили ведь нас самураи в одна тысяча девятьсот пятом году.

– Что?! – удивился Степан. – Кто тебе такую сказку-то сказал? А ты уши развесил и поверил… Враки все это! Это на море Россия проиграла, а на суше выиграла; просто генералы тупыми оказались, сдали нас с потрохами япошкам за золото. Ты знаешь, как японцы наших казачков боялись? А за что наш батя первый Георгиевский крест получил, знаешь? Пошли они со товарищи как-то в разведку и столкнулись лоб в лоб с японцами. А там сплошь самураи! Так наш батя лично трех самураев зарубил, мечи их принес, да еще и пленных пригнали. А для самурая потерять свой меч – знаешь, что такое? Несмываемый позор! А знаешь, что у японского императора после этой войны личными охранниками были не его самураи, а наши казачки? Побежденных в охранники не берут, вот так-то! А ты говоришь – самураи! Слабаки они супротив наших станичников!

– Но ведь их меч-катана считается лучшим холодным оружием! – попробовал возразить Максим и замер от неожиданности.

Меньше чем за секунду казак выхватил шашку и одним резким движением срубил небольшое деревце, стоявшее рядом.

– А ты кавказскую шашку «волчок» видал? – Степан с гордостью показал на лезвии своей шашки клеймо, похожее на бегущего волка. При ближайшем рассмотрении на лезвии не было даже следа от такого удара. – Сталь особой закалки, супротив нее невозможно обороняться. Дедова… А ты говоришь – япошки, самураи… Да им еще до нас…

– Да. У нас, у русских, своя гордость…

– А то! Мозги вам там, в будущем, забили всякой дрянью чужеродной, а свое не помните! – рассмеялся Степан. Затем вдруг стал серьезным и произнес: – Да ежели наши предки такие слабые да тупые были, смогли бы они столько землицы-то завоевать?! Подумай головой-то… Вот ты, что на небе окромя туч да облаков видал?

– Звезды!

– Это не просто звезды! Это глаза твоих предков! Они смотрят на тебя с небес: достоин ли ты их? Как ты будешь защищать свою семью, свою родину и свою веру? Об этом думай – тогда ничего тебя не возьмет и все ты осилишь. А если ты – слабак, то не жить свободно на земле ни тебе, ни твоим детям, ни внукам с правнуками! Это нам еще деды-прадеды говаривали да завещали. Вот так-то, братка!

Внимание Максима и Андрея привлек казак средних лет с небольшой русой бородкой, скачущий на лошади с двумя шашками в руках. Блестящие лезвия описывали в воздухе окружности, создавая вокруг него смертоносную ауру. Приблизившись к воткнутой в землю лозе, казак сначала поднялся в седле, делая вид, что хочет рубануть сверху, но затем резко свесился с коня и рубанул лозу снизу вверх. То же самое он проделал и на другую сторону, с другой шашкой.

– Ничего себе! Как он с двумя шашками-то управился: словно двоих одновременно зарубил! И снизу вверх! – восхитился Григоров.

– Это Мирон Осадчий! – довольный впечатлением, произведенным на учеников его земляком, Левченко прокомментировал: – Он характерник, как и все в его роду. Про такие приемы в уставах и учебниках не пишут, они по секрету передаются от отцов к сыновьям, ведь часто цена им – жизнь…

– А давно он воюет?

– С первых дней на германской… Таких казаков, умеющих в совершенстве владеть шашкой, всегда выставляют в первых рядах казачьей лавы. Два клинка дают всаднику возможность прорубиться сквозь первый ряд неприятеля, сильно уменьшая его количество. Проломившись сквозь первую шеренгу, он мгновенно освобождается от второй шашки, как правило метнув ее в противника, и приступает уже к «однорукой» рубке…

– А чего он сначала сверху замахнулся, а срубил снизу вверх?

– Дело в том, что при приближении всадника пехотинцу предписывается двумя руками поднимать над головой винтовку, защищаясь от уставного удара сверху. Казак же сначала показывает такой удар, потом резко свешивается с коня и сильным ударом шашки снизу разваливает солдата на две части. Или бьет всадника под локоть. А попробуй повоевать без руки-то! Вот поэтому и боялись нас германцы с австрияками как чумы! Не умеют они по-нашему воевать-то!

– А как он с коня не свалился?!

– А это хитрость такая есть. Стремена под брюхом лошади связывают ремнем, что позволяет всаднику свешиваться вбок чуть ли не до земли. Этому способствует и устройство сбруи. Вишь, какие седла казачьи? В другом седле так не встанешь и не прогнешься; только в нашем, казачьем, можно джигитовкой заниматься! Ладно, ребята, пошли к лошадкам, научу вас по-казацки в седле сидеть.

– А как же мы без шпор лошадь подгонять будем?

– А зачем казаку шпоры-то? Они только мешают. У казака нагайка есть: и коня послать можно, и вражину за руку али за шею захватить!

Для каждого кандидата в кавалеристы подобрали лошадь и сбрую. Первые три дня проходили в привыкании друг к другу человека и лошади. Григоров был на своем Орлике, а Максиму и Попову подобрали лошадок под их рост. Максу достался довольно высокий вороной конь по кличке Ворон, все время норовивший укусить нового наездника за коленку. Макс сначала не знал, что делать, даже хотел съездить ногой коню в зубы, но вовремя удержался. Увидевший это Степан Левченко посоветовал наладить дружбу с Вороном, угостить его сухариком или куском сахара, постоянно ухаживать за ним и даже разговаривать почаще. Но конь должен понять, что главный в паре – человек, а не он. Постепенно всадник и конь наладили контакт. Этому способствовал и небольшой конный поход к водопаду и обратно.

Вырабатывая у новичков умение управлять лошадью ногами, Новицкий по несколько часов заставлял их держать зажатые между ног большие деревянные колоды, одновременно крутя в руках тяжелые палки с шашку размером. Круговое вращение шашки рукой, согнутой в локте и на вытянутую руку, считалось одним из важнейших упражнений рубки, делающих кисть сильной и подвижной. Также поставили пару деревянных «козлов», на которых отрабатывалась правильность нанесения ударов шашкой. После чего уже на лошадях осваивали рубку лозы.

В занятия входила и общефизическая подготовка: бег, гимнастика, рукопашный бой. Все эти дни новоиспеченные кавалеристы возвращались в казармы, еле волоча раскоряченными ногами налитое усталостью тело, с одной мыслью: быстрее упасть и заснуть. Даже есть не хотелось. Кое-кто поначалу выражал недовольство, но постепенно привыкали к таким нагрузкам. Тяжело в учении, легко в бою!

Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Рядом с кавалеристами занимался и отряд пехотинцев, состоящий из шестидесяти бойцов, разбитый на два взвода. Их подготовкой руководили Уваров и Нечипоренко, как офицеры-десантники. Они так гоняли своих подчиненных, что те черной завистью завидовали кавалеристам.

Больше людей Климович выделить не мог. Строился форт возле водопада. Кроме того, надо было нести караульную службу, работать в кузнице, заботиться о снабжении топливом и продовольствием. Хорошо хоть в госпитале уже никого не осталось, все раненые выздоровели и сейчас находились в строю. Правда, по настоянию Баюлиса, их не стали привлекать к занятиям, а в основном они несли караул и помогали по хозяйству.

После обеда на луг приходили заниматься и мальчишки, начиная с десятилетнего возраста. Участие в военной подготовке наравне со взрослыми для них было почетно и очень интересно. Ребята также выкладывались по полной. Ими руководили капитан Невзоров, назначенный директором кадетской школы, и старший сержант Левченко, вдруг захотевший заняться воспитанием подростков; все равно пушки сейчас зачехлены…

– Правильный удар шашки определяют по звуку. Если тонкий свист клинка – удар поставлен хорошо, глухой звук – удар неправильный. Свист шашки при движении клинка – важнейший показатель скорости. Ведь именно от скорости в первую очередь зависит сила удара. Чем выше скорость, тем тоньше свист. Плечо должно быть расслаблено и свободно, сила применяется в последний момент… Шашкой не ставят жесткие блоки, а отводят в сторону оружие противника путем прилипания к нему по ходу на дальнем расстоянии и сопровождения его дальше по кругу, по спирали вовнутрь или наружу, резко сбивая вниз, в сторону, вверх, в сторону противника, ловят клинок клинком на тыльную или плоскую сторону путем скольжения… Работают кисть с проворотом, предплечье и плечо с проворотом, обязательно слитно с движением всего тела…

Ротмистр Новицкий не только говорил, но и сопровождал свои слова демонстрацией необходимых движений, взяв в помощники одного из молодых казаков.

– Запомните: бой требует высокой подвижности и скоростной выносливости, постоянной смены дистанции и верной оценки этой дистанции. Поэтому фехтуют, не стуча клинком по клинку противника, а меняя темп и дистанцию, то есть НОГАМИ. Если хотите остаться в живых, больше двигайтесь. По неподвижной мишени легче попасть. Не старайтесь обязательно убить противника, главное – вывести его из строя. Потом добьете. Наносите удары, уколы и подрезы, по рукам и ногам противника, так как голова и корпус могут быть защищены. Раненый противник – уже не боец. Используйте в бою не только шашку, но и все, что может нанести вред врагу или отвлечь его внимание… Шашки! Подвысь! В позицию…

Из-за занятий Максим почти не встречался с Оксаной. Знал только, что она в госпитале, где Баюлис организовал для женщин курсы медсестер. Его ревность к Клаусу Хорстману потихоньку угасла. Молодого немца отправили строить форт возле водопада, поэтому в городе он не появлялся, а по виду девушки не было заметно, что она скучает о нем. Поговорить с Оксаной Максу удалось только вечером, когда новоиспеченные кавалеристы после занятий и последующего купания в Теплом ручье, ведя лошадей, возвращались в город.

– Здравствуй, Оксанка! Давно тебя не видел…

– Что, успел соскучиться? – засмеялась девушка.

– Честно? Да, – смутился парень. – А ты обо мне не скучала?

– Некогда здесь скучать, когда парней кругом полно – так и набиваются в женихи! Я ведь девушка свободная! – пошутила Оксана, зная, что Максим к ней неравнодушен.

– Я этим женихам ноги-то пообломаю! – вдруг серьезно ответил парень.

– А ты что, меня уже сосватал или купил? – засмеялась девушка, лукаво смотря на ухажера.

– Пока не купил, но все может быть… – поняв ее шуточную игру, рассмеялся Макс. – Хочешь на коне прокатиться? До озера и назад!

– Максим! Смотри не загуляйся – ворота через час закрывают, – напомнил другу остановившийся рядом Григоров. Он вместе с другими как раз проходил мимо влюбленных.

Бойцы с завистью поглядывали в сторону Максима. Таких красивых и свободных девушек в Новоросске по пальцам пересчитать, не всем достанутся. Но при этом особо не расстраивались. По рассказам Вайры и Юску, уже немного освоившихся среди виракочей, в племени уаминка красивых и свободных девушек много, на всех хватит, даже и не по одной.

– А прокати! – согласилась Оксана.

Откуда силы взялись в измотанном ежедневными физическими нагрузками теле! Макс, как заправский казак, одним махом вскочил в седло, и легко подняв Оксану, усадил перед собой. Затем, дав шенкеля Ворону, одновременно потянул повод в сторону озера. Конь, словно почувствовав желание хозяина покрасоваться перед девушкой, тихой рысью двинулся к водоему. Как бы невзначай, Оксана прильнула спиной к груди Максима, закинув голову назад… Во время езды их щеки все чаще стали соприкасаться… Макс не выдержал… он крепко обнял девушку за талию и поцеловал ее в губы…

Конь – не автомобиль, сам видит дорогу и знает, куда надо идти! Как хорошо быть кавалеристом! Обнимай, целуй девушку, а конь сам идет куда надо! И зачем мы завели эти авто! Никакого кайфа! Вместо девушки – смотри на дорогу! Кому сказать спасибо, что меня сюда занесло?! Никогда такого блаженства раньше не испытывал!

Оксана не стала сопротивляться, даже не отпрянула от Максима, только, закрыв глаза, жадно искала его губы… Разгоряченные объятиями и занятые поцелуями молодые люди пришли в себя только тогда, когда Ворон, зайдя в озеро, начал бить копытом по воде. Холодные брызги остудили их пыл.

– Стой! Назад! Ворон, на берег! – пришел в себя Максим. Ему стало немного стыдно перед конем. В этой ситуации тот оказался мудрее.

– А ты знаешь, что твой отец письмо прислал? Уаминка наша помощь нужна… – немного стесняясь от своей несдержанности, произнесла Оксана, когда Макс спустил ее с коня на землю и сам встал рядом.

– Знаю. Нам Новицкий сегодня объявил. Завтра сборы, а послезавтра поутру выходим, – грустно произнес парень. Ему не хотелось покидать девушку, когда между ними любовь уже перешла почти в близость. – Жалко расставаться. Мало ли что будет… Война…

– А при чем тут расставание? Мы вместе с вами идем. Весь наш госпиталь. Янис Людвигович настоял, а командир не смог возразить. – довольно сообщила новость Оксана.

– Но ведь там будут кровь и смерть! – испугавшись за девушку, заволновался Максим. – Зачем ты там?

– Ты не хочешь быть со мной? – неуверенно спросила девушка. – Или испугался?

– Да нет, просто переживаю за тебя… – начал оправдываться парень, – за других девчат… Молодые вы еще – куда вам воевать? Без вас справятся!

– Да наши девчата больше крови и смертей видели, чем ты за всю свою жизнь! – В голосе Оксаны появились негодующие нотки. – Варя и Рита с первых дней на фронте, а у Екатерины Валерьевны муж на руках от ран умер! Эх ты…

Девушка вдруг резко развернулась и скорым шагом пошла к воротам города. Макс опешил. Что он такого сказал? Вот так, на голом месте, он из любимого человека превратился в труса… Да, тяжело понять нашему современнику психологию девушек тридцатых и сороковых годов. Мама, роди меня обратно… Но в их времени, чтобы разобраться и понять!

Вскочив на Ворона, парень догнал девушку.

– Оксанка! Я не то совсем хотел сказать, ты меня неправильно поняла!

– Я все поняла! Больше ко мне не подходи!

– Из огня да в полымя: не успели передохнуть, как снова в бой!

– Да, покой нам только снится…

Климович с Уваровым стояли на площади перед проходной башней, наблюдая, как бойцы занимаются погрузкой небольшого каравана, состоящего из десятка двуколок.

По предложению профессора Левковского часть телег переделали в двухколесные тележки наподобие арбы, как на Кавказе или в Средней Азии. Такую тележку одной лошади легче возить по горам. Вес меньший перевозит, чем на обычной четырехколесной телеге, зато маневренность выше и больше груза берет, чем просто навьючить на лошадь. Грузили боеприпасы, два миномета, два пулемета «максим», два немецких МГ и один ДП, немного продовольствия в дорогу (надеялись, что уаминка не оставят их голодными), а также другое необходимое снаряжение. Не забыли погрузить и подарки для своих новых союзников. А действительно: как-то неудобно, уаминка одарили виракочей, а они – нет.

Сам же профессор вместе с Ольховским в сопровождении политрука Жидкова, старшины Долматова и с двумя десятками помощников еще позавчера на подводах отправились за рудой к разведанным месторождениям.

– Я принял решение. Выхожу вместе с вами, – проговорил Климович, – хватит мне в тылу отсиживаться, надо на людей посмотреть да себя показать.

– Алексей Аркадьевич! Да у вас же нога – как вы ходить-то сможете, да еще по горам? – попытался отговорить командира Уваров. – Кто городом руководить останется?

– Вы меня совсем уже в тыловые крысы записали, Олег Васильевич! Хватит, насиделся и належался! Я не пешком, а на лошади поеду. Всю молодость в седле провел, не забыл еще, с какой стороны на коня садятся, – успокоил его Климович. – А за город не переживайте. Бажин комендантом назначен. Порядок будет обеспечен. Тем более что Борис Иванович со своими кадетами продолжает заниматься. Он также присмотрит за всем хозяйством. Правда, народу здесь мало остается, все при деле…

На помощь новым союзникам уходили только сорок пехотинцев, сорок кавалеристов и минометный взвод. Часть бойцов все же оставили для охраны города и фортов. Вместе с подмогой шел и Баюлис со своими помощницами. В Новоросске из медиков оставалась только Екатерина Валерьевна. Она также хотела идти вместе со всеми, но Алексей Аркадьевич еле уговорил ее остаться, клятвенно пообещав, что не будет лезть в гущу боя. Потеряв одного мужа, женщина боялась потерять и второго.

Кроме того, в госпитале оставался еще один раненый. Молодой охотник-уаминка Юску. Он порывался идти к своим, но Иллайюк и Баюлис, словно сговорившись, категорически запретили ему большие нагрузки. Ключица еще не зажила, а с такой раной парень не воин, а только помеха своим товарищам.

– Оставайтесь здесь и учите язык виракочей, – приказал старый жрец Юску и Кайва. Своего молодого помощника Иллайюк также оставил в городе, но уже по просьбе Невзорова, чтобы тот обучал попаданцев языку кечуа.

Сам Иллайюк и Вайра возвращались домой. Сыну вождя в первый же день Янис Людвигович вправил ногу и зашил грудь. Мази Иллайюка и магия предков помогли быстро заживить все раны. Сейчас Вайра снова был полон сил и готов биться с врагами. Тем более что в этом году его ожидал обряд посвящения в воины. Он шел вместе с новыми друзьями, молодыми виракочами: Максимом и Андреем, с которыми уже успел поближе познакомиться. За время нахождения в госпитале Вайра немного научился говорить по-русски, поэтому старался общаться с ними почаще.

Как ни рвался Дулевич идти вместе с командиром, но Климович приказал ему оставаться на месте.

– Сергей Олегович! Остаетесь на базовой радиостанции. Перенесите ее повыше, чтобы связь была лучше. Мы берем с собой Хворостова с одной переносной рацией. Вторая будет у Бондарева и Коваленко в новом форте. Если с вами не свяжемся, то будем общаться через них. Не волнуйтесь, еще повоюете. Лучше к свадьбе готовьтесь.

– Да я об этом и речь веду, товарищ подполковник! – заволновался Дулевич. – Рита моя с вами уходит – как же мне не волноваться!

– Хорошо. Я попрошу Яниса Людвиговича оставить ее в форте у Коваленко. Сделаем там небольшой перевалочный медпункт, между нами и городом. Ей там с поварихами не скучно будет, не одна все-таки женщина на кучу мужиков.

– И на этом спасибо!

Попаданцев, имеющих знания и умения, так необходимые в этом мире, командиры не привлекали к боевой подготовке и караульной службе. Только занимайся делом и придумывай, как улучшить жизнь всем…

Часть людей, кто не имел каких-либо способностей, полезных для попаданцев в городе, были отправлены на строительство форта под руководством Бондарева и Коваленко. По периметру форта стены уже практически установили, оставалось только закончить башню с воротами и внутренние помещения. На них ушли и бревна плота, на котором переправлялись по озеру к месту строительства.

Кроме строительства форта Бондарев приказал и расширить мост у водопада. В дно возле каменных опор вбили деревянные столбы, перекрыв их бревнами, а сверху уложили толстые доски вровень с каменными блоками. Таким образом ширина моста достигла почти четырех метров, что давало возможность спокойно переправиться на другой берег даже автомобилям. Для безопасности по краям моста установили также перила метровой высоты.

Уже имея опыт поднятия из котлована на плато, решили сделать подъем к форту из долины уаминка более пологим. При помощи оставшейся взрывчатки саперы обрушили часть скалы, нависавшей над каменными ступенями, предварительно с помощью дежуривших внизу воинов-уаминка соорудив там деревянную изгородь. От взрывов уаминка чуть не умерли от страха. Но виракочи были рядом, так что все обошлось. Получилась уже не тропа, а довольно широкая дорога, по которой вниз спокойно могла спуститься лошадь с повозкой, не говоря уже о всадниках.

Со стороны кузницы, где были построены и мастерские, к площади не спеша протарахтел мотоцикл, ведомый Гансом Штольке. За немцем сидел Ярцев, заместитель по тыловому обеспечению попаданцев. Оба имели немного взъерошенный, но довольный вид.

Еще больше поразило Климовича и Уварова транспортное средство. Это не был привычный для них мотоцикл с коляской. Нет, он также был трехколесным, но коляска отсутствовала, а вместо одного заднего колеса у мотоцикла было аж два, но по бокам. Своим видом мотоцикл стал напоминать детский трехколесный велосипед, но больше размером и с мощным двигателем. Сзади мотоцикла был прикреплен прицеп с колесами от полуторки. В прицепе лежал плуг на колесах с тремя лемехами и отвалами, а также две боронки на ширину плуга.

Поравнявшись с командирами, Ярцев похлопал немца по плечу и попросил остановиться.

– Никита Савельевич! Ганс! Это во что вы мотоцикл превратили, а? Мини-трактор прямо! – восхищенно воскликнул Уваров.

– А как вы догадались, Олег Васильевич? – удивился Ярцев, слезая с мотоцикла. – Ах да… вы же с Емельяненко Николаем Яковлевичем современники!

– А ну-ка поподробнее расскажите, Никита Савельевич, – не удержался Климович, – откуда у вас это чудо и куда вы едете?

Довольный вниманием, Ярцев расправил плечи, поправил фуражку и степенно приступил к рассказу:

– Понимаете, товарищи командиры… Как-то пожаловался я Николаю Яковлевичу, что землицы здесь непаханой много, а плуг-то у нас один, да и то с одним лемехом. А с таким плугом да на одной лошадке много не напашешь. Нас же немало, да еще тут местные в гости могут пожаловать, кормить всех надо. Вот он с Гансом и посоветовался, других ребят-мастеровых подключил и кузнецов тоже. Решили они из мотоцикла мини-трактор сделать, плуг увеличить, лемехи и отвалы дополнительные на него соорудить. Долго над этим мудровали, и вот что получилось! Сейчас испытывать едем. Хочу луг возле террас распахать, у меня ведь еще семена остались, и время подходящее, я у жреца уже узнавал!

– А бензин где вы возьмете для вашего мини-трактора, Никита Савельевич? У нас его и так мало осталось, – покачал головой Климович. – Лучше уж двух лошадок взяли бы!

– Так вы же сами приказали самогон официально гнать вместо бензина, – теперь пришла очередь удивляться Ярцеву, – вот ребята и расстарались! Да я еще такого специалиста нашел – золотая голова у него! Кстати, тоже из вашего времени, Олег Васильевич.

– Уж не доктор ли наш, Янис Людвигович? – усмехнулся Уваров. – Он действительно специалист не только в медицине, но и в самогоноварении!

– Нет, не доктор. А Игорь Леонидович!

– Слащенко?! – удивленно воскликнул Олег. – Так ведь он бизнесмен! Богатенький Буратино – кроме туризма, ничем не занимался.

– Выходит, плохо вы его знали, Олег Васильевич, – заметил Ярцев, – а я с ним поговорил по душам – человек и раскрылся. Тяжело ему сначала было, жизнь ведь крутой поворот дала. Все потерял, что нажил… Но постепенно привык по-новому жить и думать. Он нам такие самогонные аппараты из солдатских термосов и трубок от своей палатки соорудил, что мы уже сто литров самогона нагнали, да еще какого – градусов под девяносто будет! Спирт, а не самогон! И это только пока за два дня! Все наши машины на нем ездить будут. Вот и наш тракторец на нем пахать едет… Обещал древесный спирт, деготь и скипидар из дерева делать, только оборудование изготовить необходимо… Как сказал Иллайюк, здесь два раза в год урожай картошки собирают. Вот первый в декабре соберем, тогда еще больше развернемся…

Когда Ярцев с Гансом отъехали, Климович признался Уварову:

– Да, Олег Васильевич, плохие мы с вами командиры, если о своих людях так мало знаем… Когда вернемся, надо будет со всеми обязательно еще раз переговорить.

– Я, признаться, даже не ожидал такое узнать. Каюсь, ошибался. Обязательно с ним переговорю. А ведь по Слащенко не скажешь, что он такое может. Надо же мне было о нем у Кожемяки расспросить!

Если персоной Слащенко Уваров не интересовался, считая, что в этой новой жизни холеный бизнесмен ни на что не способен, то чем заняты другие его современники – Павел Кожемяка и Питер ван Лейден, – знал точно. Результат их труда рос прямо на глазах у всех на берегу озера.

Голландец оказался завзятым яхтсменом, большим любителем парусного спорта. Дома он имел яхту и отлично мог управляться с парусами. Вместе с бывшим капитаном морской пехоты Павлом Кожемякой, также любителем походить под парусами, они решили вместо разобранного на бревна первого плота построить новый, лучше. Строительство большой лодки заняло бы много времени, да и досок хороших не было – лесопилку ведь еще до конца не доделали, – поэтому выбрали плот, который в отличие от лодки никогда не потонет, а если и перевернется, то только когда угол наклона составит девяносто градусов. Исходя из местных условий, решили делать капитальный плот-баржу по всем правилам, чтобы мог спокойно перевозить несколько тонн груза и пассажиров. С мачтой и парусом, с возможностью идти на веслах как вперед, так и назад. Также на плоту предусматривалась грузовая площадка и небольшой домик для экипажа на все случаи жизни. Кожемяка предложил установить на плот двигатель от бронетранспортера и сделать колеса гребными. Он собрал вокруг себя команду из десятка таких же любителей воды и парусов. Командование против строительства не возражало. Опыт первого плота показал, что водным путем, используя естественное течение, можно в два раза быстрее добраться до нового форта, чем петлять по дороге вдоль берега. А установив на плот движитель – еще быстрее.

Но пока плот только строился, и отряду пришлось идти по дороге вдоль берега.

В сторону водопада вышли ранним утром следующего дня. Двигались быстро, нигде особо не задерживаясь, так что уже поздним вечером были на мосту возле нового форта. Этому способствовало и то, что ранее, когда Коваленко вел людей на строительство, они попутно отремонтировали и дорогу, расширили ее в узких местах, спилив мешающие деревья, засыпав ямы и выровняв бугры. Кроме того, кавалеристы посадили к себе на лошадей по пехотинцу, а те, кому не хватило места, расселись на двуколках. Пешком никто не шел.

Вместе с отрядом к уаминка шла и Лена Санько. Климович использовал ее в качестве переводчицы в разговорах с Иллайюком и Вайрой. В результате общения с уаминка девушка совершенствовала свои знания языка кечуа, уже почти все понимала и могла уверенно разговаривать с ними.

Ее подруга из двадцать первого века, Светлана Ярвинок, раньше работала в фирме Слащенко бухгалтером, нашла применение своим знаниям и в новом мире. Вместе с Ярцевым и прощенным завхозом райкома Дрынько она вела учет всего имущества и продуктов попаданцев. Вроде работа не пыльная, но без нее никак нельзя. Как говорили в свое время два знаменитых Ильича социализма – Ленин и Брежнев: «Социализм – это учет и контроль», «Экономика должна быть экономной». Этим они и занимались. Правда, электрификацией Новоросска занимались уже другие.

Кроме того, по просьбе Невзорова Света учила детей математике. В книгах, найденных в полуторке Дрынько, обнаружили несколько учебников по истории, географии, математике, русскому языку, физике и химии. Своих детей она пока не завела, поэтому работать с ребятами девушке было интересно. Часто встречалась с Невзоровым в школе и вне ее стен, и постепенно между ними завязалась дружба, которая со временем переросла в любовь. Борису Ивановичу понравились в девушке ее грамотность и эрудированность, спокойный характер и умение общаться с детьми. Света невольно сравнивала бывшего белогвардейского офицера с мужчинами из своего времени. Ее привлекло в капитане уважительное отношение к женщинам, его воспитание, умение держать слово. Эта «старомодность» Бориса Ивановича оказалась решающим фактором в выборе девушки. Одно время к ней сватался Павел Кожемяка, но, поняв, что сердце Светланы расположено к другому, тихо ушел в сторону. Они остались просто друзьями.

Как-то Света призналась подружке, что Леной через Невзорова интересовался ротмистр Новицкий. Вот и сейчас, двигаясь в общей колонне, Лена замечала, как ротмистр все чаще стал поглядывать в ее сторону. Как бы невзначай он на некоторое время задерживал своего коня возле ее двуколки и молча ехал рядом.

«На войне – герой, а здесь как мальчишка, у которого только пушок на губах появился: все стесняется познакомиться поближе, – подумала девушка. – Наверное, не знает, как в моем времени общаются с такими девушками, как я. А Бондарев посмелее будет! Или воспитание сказывается?..»

Начальник штаба уже несколько раз делал попытки сойтись с Леной поближе. Совсем недавно он открыто предложил ей стать его женой, но девушка попросила дать время подумать. У нее и в своем времени было много желающих на ней жениться, но Лена по своей натуре была девушкой переборчивой, предъявляла определенные требования к кандидатам в мужья, и немногие могли похвастаться, что этим требованиям соответствуют. Здесь, конечно, другие условия, но девушка решила, что не будет менять своих привычек. Время все расставит на свои места. Главное – не торопиться с выбором, но и не засидеться в старых девах…

Когда отряд прибыл в форт, то девушек разместили в небольшом домике возле строящейся башни и ворот, где уже жили две женщины-поварихи. Бойцы расположились за его стенами. На такое количество людей строители не предусмотрели жилых помещений, ведь по расчетам гарнизон форта не должен превышать тридцати человек. Службу здесь предполагалось нести вахтовым методом, поэтому и условия были соответствующие. Люди развели костры и готовили ужин. Также расседлали лошадей, давая им возможность отдохнуть после марша и попастись.

Климович остался доволен осмотром форта. Строительство шло быстро и, по словам, Коваленко, назначенного комендантом временного гарнизона, должно быть закончено в течение двух-трех недель. Главное, чтобы погода не испортилась или люди не заболели.

– А что, уже есть случаи заболеваний? Что же вы молчали! Товарищ старший лейтенант, о таких делах надо немедленно докладывать! – В голосе командира появились недовольные жесткие нотки. – Я попрошу Яниса Людвиговича сегодня же осмотреть всех ваших людей.

Коваленко попытался оправдаться, но за него вступился Бондарев, прибывший в форт вместе с отрядом.

– Я думаю, что имеет место не болезнь, а симуляция болезни. Люди устали или ленятся. Как доложил Синяков, среди личного состава, работающего на строительстве форта, упорно распространяются мысли о ненужности этой работы: якобы мы дружим с местными, зачем от них отгораживаться! Им были выявлены два подстрекателя саботажа. Правда, как только он взялся за них, те сразу же притихли и начали работать.

– Кто такие? – строго спросил Климович.

– Я вам говорил, что с ними будут проблемы. Это бывшие уголовники. Всего их семь человек. Пятеро работали здесь, еще двое пришли сегодня вместе с нами из Новоросска, – доложил Бондарев.

– Как так получилось?! Я ведь приказал распределить их на разные работы!

– Людей не хватает, товарищ подполковник! – оправдывался Коваленко. – Да и поначалу работали они хорошо, ничем не выделялись. Вот я их и взял на свою голову. Теперь жалею об этом.

– Правильно предлагал Новицкий, – произнес Уваров, – шлепнуть надо было – и нет проблем.

– Если мы будем направо и налево расстреливать своих подчиненных, то в один прекрасный день они нас сами расстреляют, – возразил Климович. – Воспитывать людей надо, а не расстреливать. Нас и так мало…

– Лучше меньше, да лучше. Их надо изолировать от остальных или отправить в город, на гауптвахту. Там разберемся, кто чем дышит. Хватит в хороших дяденек играть. Бунт надо давить в зародыше, иначе поздно будет, – жестко предложил Олег. Ему уже порядком надоело это человеколюбие Климовича. Вроде отличный командир, а возится с урками, как с малышами из детского садика.

– Хорошо. Так и сделаем, – неожиданно согласился командир. – Игорь Саввич, организуйте с Синяковым задержание, а также доставку уголовников в Новоросск. С этой целью разрешаю завтра вызвать по рации грузовик из города. Устроим показательный полевой суд за саботаж и невыполнение приказов. Чтобы другим неповадно было. Все. А сейчас ужин – и спать. Завтра с утра выходим…

Едва забрезжил рассвет, специально организованная группа из надежных бойцов во главе с Бондаревым и Синяковым попыталась задержать уголовников. Но все попытки найти их оказались безуспешными. Все исчезли. Еще ночью. Кто-то мог их предупредить или чутье такое у них оказалось, осталось непонятным. Вместе с уголовниками исчезла небольшая часть продуктов и один ящик с патронами, приготовленный в дорогу. На удивление, оружие ни у кого не пропало.

– Значит, у них своего хватает. Украли раньше, еще в городе. – Климович был недоволен, когда ему доложили о случившемся. Шли на помощь союзникам, предстояло ведение боевых действий в новых для всех условиях, а тут у самих проблемы в тылу. – Игорь Саввич. Оставайтесь здесь. Организуйте надежную охрану форта и спуска в долину к уаминка. Оповестите Бажина в городе. Пусть примет соответствующие меры. Разрешаю приостановить строительство для проведения поисков. Может, это и к лучшему. Теперь наша совесть чиста. Они сами себе подписали приговор. Разрешаю открывать огонь на поражение. Врагов надо уничтожать. Все. Мы выступаем…

На сборы и завтрак ушло полчаса. Спустившись в долину, отряд двинулся по тропе «посвященных» к Уаман-канча. Вместе с ними ушли домой и все уаминка, дежурившие внизу. Сейчас каждый воин племени был на счету.

Строительство форта пока приостановили. Бондарев усилил гарнизоны дзотов до четырех человек в каждом. Кроме того, каждый дзот имел по пулемету. На мосту выставили дополнительный пост. По рации из Новоросска вызвали подкрепление и Трохимчука с Мухтаром, но Бажин сообщил, что помощь может прислать только завтра. Людей катастрофически не хватало, все были заняты. Организовали две поисковые группы с целью прочесывания местности, во главе с Коваленко и Синяковым. Но проводимые целый день поиски результатов не дали. Даже обследовали заброшенные каменоломни, но все тщетно. В форт бойцы вернулись уставшими и злыми. Урки как в воду канули. Но уйти к уаминка они не могли: единственный спуск в долину находился под охраной. Значит, ходят где-то рядом или пошли к городу. Но тогда какой смысл вообще уходить? Долго вокруг озера они петлять не смогут, все равно попадутся рано или поздно. Их без внимания не оставят. Никому не нужна такая заноза в теле.

Движение отряда по тропе «посвященных» немного замедлилось. Дорога явно требовала ремонта. Если пешим воинам-уаминка она была привычна, то попаданцам пришлось спешиться и идти на своих двоих. Да еще колеса двуколок все время застревали между камнями. К вечеру вышли к бывшей стоянке группы Новицкого.

Вайра рассказывал и показывал своим новым друзьям, где они с Юску наблюдали за первыми виракочами, где на них напала пума и он был ранен. Большую часть рассказа составляли жесты и передвижения по поляне. Но Макс с Андреем его все-таки поняли. Еще в Новоросске Андрей подарил сыну вождя трофейный немецкий штык-нож, такой же, как и у Макса. Восхищению Вайры не было границ. Он так радовался, что умудрился лезвием ножа порезать себе палец. Вид собственной крови еще больше возбудил уаминка. Если бы всем воинам племени такое оружие! А еще лошадей, и шашки, и винтовки! Как у виракочей! Все бы боялись уаминка и платили им дань!

Горячий пыл Вайры охладил проходивший мимо Иллайюк. Не пристало будущему вождю так себя вести. Свои мысли и чувства надо держать при себе. Никто не должен видеть вождя взволнованным, чтобы не подумали, будто он слаб и не знает как поступать. Человек по своей природе слаб, он всегда хочет чего-то, что ему не принадлежит: богатства, чужих женщин, власти, лучшей пищи и одежды; он хочет быть выше, чем другие, такие же, как и он.

Не успели расположиться на отдых, как на тропе, со стороны Серебряного ручья, показалась небольшая группа уаминка с маленьким караваном. Среди них находились и две девушки. Один из воинов был непривычно высок для уаминка. На груди у него висел автомат ППД.

– Ешкин кот! Так это же Семен Аксенов!

Кроме девушек и Аксенова пришли еще два молодых воина-уаминка, подгонявших несколько лам с поклажей. К Аксенову прижимался парнишка лет двенадцати-тринадцати, одетый как уаминка, но с непривычно коричневой кожей и черными волосами.

Увидев своих, уаминка, шедшие с отрядом, бросились к прибывшим с расспросами. Бойцы же с интересом стали рассматривать девушек. К мужчинам-уаминка они уже привыкли, а вот местных женщин видели в первый раз. Те им понравились, так как со всех сторон послышались слова восхищения. Аксенова сразу же затребовали к себе командиры. Попросив девушек остаться среди своих, Семен направился к Климовичу и Уварову. От него ни на шаг не отставал смуглый пацаненок, пугливо озираясь по сторонам от такого количества новых для него белых людей.

Переговорив с пришедшими воинами, Вайра облегченно вздохнул и подошел к новым друзьям с хорошей новостью:

– Все. Война – нет. Мы – победа. Гуаро – смерть.

– И что нам теперь делать? Назад возвращаться? – разочарованно спросил Макс у Андрея. Ему так хотелось поучаствовать в первом в своей жизни бою… Увидеть войну с дикарями вживую, а не по телевизору или на компе.

– Не надо назад. Домой к Вайра. В гости, – предложил радостный уаминка.

– Можно и в гости. Но это не нам решать, – вздохнул Андрей. Сейчас, в отряде, он был не кавалеристом, а командовал минометным взводом. Ему также хотелось испытать себя в битве с дикарями и побывать в гостях у радушного народа уаминка.

Подойдя к Климовичу, Аксенов доложил:

– Товарищ подполковник, разрешите доложить. Ефрейтор Аксенов. По приказу подполковника Антоненко выдвигаюсь с семейством в место постоянной дислокации.

– Постой, Аксенов, с каким семейством? – не понял Алексей Аркадьевич.

– Аксенов, давай по порядку. Где Николай Тимофеевич? Что с нападением дикарей? – подсказал Уваров. – Про семейство потом расскажешь.

– Виноват. Значит, так…

Пограничник подробно рассказал о сборах на войну и о последующей победе над людоедами-гуаро на берегу реки. Сообщил, что Антоненко и Роговой сейчас находятся в соседнем племени уанка, на похоронах сына вождя, погибшего в битве. Он же, по приказу Николая, доставляет спасенного тем мальчишку-гуаро в город попаданцев. Пацаненок, словно поняв, что речь идет о нем, вышел из-за спины Аксенова и предстал перед командирами, глядя на них смышлеными глазенками.

– Так. Понятно. Значит, зря мы торопились. Уаминка сами справились. Что делать будем, Олег Васильевич? – спросил Климович.

– Я думаю, что возвращаться с полпути нет смысла. Не зря же мы людей сюда загнали – неправильно поймут. Надо продолжить поход. Но теперь уже с визитом вежливости, в гости к нашим союзникам. Пусть наши люди себя покажут, да и на жизнь местного населения посмотрят. А то живем как в клетке. Осваиваться нам необходимо в этом мире, а без таких путешествий это невозможно, – предложил Уваров. Затем снова переключился на Аксенова: – А что ты там про семейство-то говорил?

– Так вместе со мной невесты мои, из местных. Сиса и Кукури. По местным обычаям, свадьба только через год. Но уже можно жить, как муж и жена…

– Что, уже успел? И сразу с двумя? А они не ревнуют друг дружку?! – удивленно воскликнули командиры.

– Не-а. Здесь так принято. Баб много, а мужиков мало…

– Ну, теперь наших бойцов из племени не выгонишь, пока каждый себе по две жены не найдет! – рассмеялся Климович. – И зачем ты их с собой прихватил? Точно – никто без женщин не вернется!

– Это еще один повод продолжить поход и исправить демографическую ситуацию в Новоросске! – поддержал идею Уваров. Правда, Олегу больше хотелось встретиться с Николаем и поподробнее расспросить его обо всем случившемся, а также о сделанных другом выводах.

– А хватит ли на всех женщин? – шутки ради поинтересовался подошедший Новицкий.

– Хватит. У них на каждого мужика по две-три жены. А молодых девок еще больше. Они даже на войну ходят, как парни. Мои тоже с нами ходили. Прямо как амазонки, – пояснил Аксенов. – У них все мужчины должны быть женаты, а женщины – рожать детей, чтобы воинов больше было, иначе племя соседи уничтожат.

– Понятно. Значит, будем увеличивать рождаемость местного населения, – улыбнулся ротмистр.

Пока Аксенов докладывал командирам, Сиса и Кукури с помощью воинов, выделенных отцом Сисы для сопровождения, из крупных листьев и веток деревьев соорудили два довольно крепких шалаша. Лена, Варя и Оксана, сгорая от любопытства, прибежали знакомиться с местными девушками. С помощью Лены им довольно быстро удалось найти общий язык, тем более что девушки, благодаря Семену, уже немного научились говорить по-русски. Сначала Сиса и Кукури дичились, но потом освоились и уже бойко щебетали, выдавая все женские тайны их народа.

Весь лагерь порадовал и одновременно разочаровал успех союзных племен. Радовала победа над гуаро, а разочарование было связано с неучастием отряда в битве. А может, оно и к лучшему? Положа руку на сердце, попаданцы сознавали, что еще не были хорошо подготовлены воевать в новых для себя условиях.

После доклада Аксенова вышли на связь с фортом. Бондарев доложил, что найти уголовников пока не удалось, но поиски продолжат на следующий день, когда подъедет помощь из города. Напрямую с Новоросском связь установить не получилось. Слишком далеко зашли. Посовещавшись, решили с утра продолжить поход в Уаман-канча, а Аксенов со своими пойдет в форт, чтобы оттуда их отвезли в Новоросск уже на автомобиле.

Единственным человеком, которого не покидало беспокойство в такой радостной для всех ситуации, был Янис Людвигович Баюлис. Как врач, он понимал, что при встрече разных по уровню развития цивилизаций неизбежны инфекционные и другие заболевания, влекущие за собой смерть многих людей, а то и полное вымирание целых народов, что в истории человечества происходило неоднократно. Хотя все попаданцы и были им предупреждены о необходимости поменьше вступать в контакт с местными, перед приемом пищи обязательно мыть руки и пить только кипяченую воду, но предупредить – это одно, а в жизни бывает все наоборот. Немного успокаивало доктора состояние Аксенова, проведшего среди уаминка не один день. При осмотре его и прибывших с ним Баюлис не обнаружил никаких отклонений в их здоровье. Но береженого Бог бережет…

– Послушай, Крест! Как ты учуял, что сваливать надо? Если бы не ты, повязали бы нас вертухаи!

– Чуйка у меня есть. Одним местом чую, когда меня замести хотят. Вот поэтому я живой и на воле.

– А как же ты на кичу загремел? Что, чуйка подвела?

– Да нет, сам виноват. На «малине» нажрались вусмерть вместе с бабами. Одна из этих шмар нас ментам и сдала. Так и повязали сонных…

– Да. Если б немец так быстро не пер, точно бы нас в том сарае всех постреляли. А так, менты больше за свою шкуру боялись, смылись раньше…

– Ты, Махоня, расскажи лучше, как вы с Ляхом рыжье да цацки взяли!

– Да, веселенькое дельце провернули! Без шума и пыли. Лях ведь по масти – шнифер, домушник. Я с ним раньше под Харьковом чалился. Мы, как узнали, что вояки к вам идти собираются, сразу же к ним примазались, типа в помощь. Ночью, перед выходом, пошли на дело. Я – на стреме, а Лях – через крышу, и в хату. Вертухай даже не заметил, дрых как сурок. Хоть Лях и шнифер, но сейф ломанул. Взяли все. Утром вместе с вояками ушли сюда и стволы захованные прихватили. Форшманулись вояки с цацками-то! Ха-ха! Че делать-то будем?

– Валить отсюда надо. Чем быстрее, тем лучше. Эти джунгли – что наша глухая тайга. Не пропадем. Не с таких зон бегали. Я с парнями уже перетер, все согласились к дикарям идти. Но не к этим. Других найдем. Здесь местные нас за богов держат. Так что заживем по-царски! Я уже и стежку наметил, когда наверх поднимался, в башню. Завтра с ранья и двинем, пока сюда вертухаи не добрались…

– Сначала баб с собой возьмем! Я медичку хочу прихватить, она меня раньше отшила!

– На хрена тебе эти нужны? Других найдем!

– Нет. Наказать ее хочу!

– Ладно. С Земой и Шпырем за ней пойдешь. Будем вас ждать у правого дзота…

Утром, попрощавшись с Аксеновым и его семейством, отряд двинулся в сторону Серебряного ручья. К полудню вышли к висячему мосту через неглубокое ущелье, по дну которого текла неширокая, но быстрая речка – Серебряный ручей.

Иллайюк послал несколько воинов в крепость: известить Синчи Пума о прибытии виракочей и чтобы привели вьючных лам. Двуколки пришлось оставить на этой стороне, через мост их не переправить. Лошадей переводили по одной, с большими предосторожностями, чтобы, не дай бог, нога не провалилась сквозь настил моста, сделанный из сплетенных лиан, травы и веток. Иначе лошадь испугается, задергается и упадет с моста. Когда благополучно переправились, весь груз навьючили на лошадей и подошедших лам. Дальше все двигались только пешком.

Не успел последний боец перейти через мост, как к Климовичу подбежал радист.

– Товарищ подполковник, срочное радио от начальника штаба! Но связь плохая…

Бондарев извинился, что не смог раньше выйти на связь. Отряд оказался в низине, где радиостанция «не брала». Начальник штаба сообщил неутешительные новости.

Сегодня под утро, когда все еще спали, урки напали на форт. Такого от них никто не ожидал. Были убиты часовой и случайно вышедший из барака старший лейтенант Коваленко. Похищены две молодые женщины: прибывшая с отрядом медсестра и одна из поварих. Вторую повариху, что была постарше, зарезали в домике, где жили женщины. Также был полностью вырезан и гарнизон одного из дзотов, четыре человека. Сначала убили часового, остальных зарезали сонными. Похищено личное оружие с боеприпасами и продовольствие. Урки ушли к водопаду и дальше, по ручью. В погоню выслана группа из пятнадцати бойцов во главе с Синяковым. По следам ведет группу охотник Будаев. О происшествии Бондарев сообщил и в Новоросск. Недавно грузовиком прибыл Дулевич, десять бойцов и Трохимчук с собакой. Они также пошли по следу уголовников. На охране форта и дзотов осталось всего несколько человек вместе с Бондаревым.

– Мать вашу! – не выдержал Климович в присутствии командиров. – Семь человек потеряли! Без единого выстрела и войны!

– Расслабились ребятки без войны-то, вот и поплатились за это жизнями… Но девчат спасать надо! Шанс догнать есть. Урки местности не знают, с грузом идут. Будут двигаться строго вдоль воды. По-другому через джунгли им не пройти. Сюда не сунутся, побоятся. Мы их перехватить сможем. Надо просить помощи у уаминка, чтобы проводников дали. Тогда догоним, – предложил Олег.

– Я вам предлагал их расстрелять. Но вы решили по-другому. С такими людьми церемониться нельзя. Только пуля… – заметил Новицкий.

– Время уходит, – нервничал командир полка. – Хоть назад возвращайся…

– Товарищ подполковник! А может, Вайру и его воинов попросить? Они тут каждый куст знают, быстрее нас найдут! – вклинился в разговор Григоров.

– Хорошо! – совладал с собой Алексей Аркадьевич. – Лейтенант Попов, подберите с десяток самых выносливых бойцов и будьте готовы вместе с уаминка двигаться на перехват. Понимаю, что устали, но дело не терпит отлагательства. Позовите Елену Владимировну, Иллайюка и Вайру.

Когда подошли старший жрец и сын вождя, Климович рассказал им о сложившейся ситуации и попросил помочь перехватить бандитов. Внимательно выслушав перевод, Иллайюк задумался. Затем, разровняв небольшой клочок земли, рукоятью топорика стал рисовать на нем план местности, иногда что-то уточняя у Вайры. Когда он закончил, то с помощью Лены сообщил:

– От водопада предков ручей течет вот сюда. Здесь он соединяется с Серебряным ручьем, который, протекая по долине, дальше впадает в Большую реку, текущую вниз. Она, кстати, в верховьях протекает мимо Священной долины богов. Вокруг горы с непроходимыми джунглями…

– А где они сейчас могут быть?

– Если выйти утром от водопада и идти по ручью, то к вечеру они попадут к месту слияния с Серебряным ручьем. Вот сюда. От нас туда идти половину дня…

– Вайра! Ты сможешь до вечера туда дойти? – с надеждой поинтересовался Климович.

– Конечно! Я там часто охотился. Мы раньше будем! – гордо ответил сын вождя.

– Но… – продолжил Иллайюк. – Если они свернут от ручья и пойдут к Большой реке напрямую, через джунгли и горы, вот здесь самое узкое место и перевал… то скоро будут на берегу Большой реки. А там построят плот и – вниз по течению… Я бы так сделал, если бы захотел побыстрее и подальше уйти.

– А дальше, по течению Большой реки, перехватить их возможно? – задал вопрос Уваров.

– Ни уаминка, ни уанка не могут. Граница наших земель – Большая река. Дальше мы не ходим, там живут другие племена. Если мы туда пойдем, будет война. Она сейчас нам не нужна. У нас там только в одном месте есть выход к реке. Но туда вам идти два дня. Не успеете. Оттуда напали гуаро, – спокойно ответил жрец.

– Ладно. Не будем время терять. Вайра, Попов: берите людей – и на перехват. Надеюсь, что до второго варианта урки не додумаются… Если их не найдете, то возвращайтесь в Уаман-канча. Мы пойдем дальше, к Синчи Пума. – решил Климович.

Когда группа перехвата скрылась в лесу, отряд начал движение по дороге к Уаман-канча.

Весь город высыпал на крепостные стены-террасы, чтобы посмотреть на такое количество виракочей и их крупных животных. Обе стороны с интересом разглядывали друг друга. Навстречу гостям, в сопровождении старейшин племени, вышел вождь в праздничных одеждах. Иллайюк с помощью Лены представлял гостей и хозяев. Обменялись соответствующими местным традициям приветствиями и подарками. На предложение Синчи Пума разместиться в крепости Климович, посовещавшись с командирами и вняв настоятельной просьбе Баюлиса, вежливо отказался, разместив отряд на небольшом лугу напротив города. Свое решение он объяснил вождю тем, что лошади не смогут находиться в крепости, где для них тесновато. Да и люди еще не привыкли друг к другу. Синчи Пума не стал возражать и приказал все приготовить для проведения всеобщего праздника перед крепостью. Постепенно уаминка и попаданцы знакомились друг с другом. Парни высматривали себе будущих невест, а девушки выбирали женихов.

Особый интерес у женщин-уаминка вызвали Лена, Варя и Оксана. Местные словно сравнивали себя с ними, прицениваясь, кто лучше и красивее. Так сказать, скрытое женское соперничество. Но большой разницы не заметили, разве только в одежде и прическах.

Особый восторг у женщин вызвало знание Леной языка кечуа. Хотя между собой уаминка разговаривали на своем языке, но кечуа также знали все. Больше всего наших девушек смутили вопросы уаминка: чьи они жены, где их мужья и есть ли у них дети? Ведь в таком возрасте каждая уважающая себя девушка должна быть замужем и иметь хотя бы одного ребенка. Попаданкам пришлось, пряча глаза, немного покраснеть. Лена попыталась объяснить, что они все холостячки, мужьями еще не обзавелись, поэтому и детей ни у кого пока нет. Но все обязательно будет, просто в их народе не принято так рано выходить замуж и девушки привыкли долго выбирать себе мужа. Такой странный обычай очень удивил женщин-уаминка. Одна из них даже сказала, что это глупый обычай. Пока девушка будет ждать или долго выбирать, то быстро состарится и тогда точно ее никто замуж не возьмет. Да и детей в зрелом возрасте рожать тяжелее, чем в молодости. Несмотря на это, гостей приняли радушно, со всем вниманием, и повели показывать свои жилища.

Привезенные подарки очень понравились вождю и старейшинам. Это были взятые еще в Новоросске ситец, шелк, атлас и бархат. Попаданцы привезли с собой также посуду из фарфора и стекла. Лично Синчи Пума подарили одну из соболиных шуб, красивый персидский ковер и специально изготовленный кузнецами Новоросска стальной топорик на длинной рукоятке, сделанный по виду топорика Иллайюка, но с более широким лезвием. Из всех подарков вождю больше всего пришелся по душе именно он. Такого крепкого и острого оружия не было ни у кого из живущих на этой земле народов. Вождь сразу же попросил для своих воинов побольше таких топориков и кинжалов, какой раньше подарил ему Новицкий. Алексею Аркадьевичу пришлось немного слукавить, обещав подарить их и другим уаминка, но попозже. А женам вождя и старейшин подарили часть красивых украшений, изъятых в свое время у Дрынько. При этом, выбирая украшения по просьбе Климовича, Екатерина Валерьевна делала ставку именно на художественную ценность предмета, его красоту, а не на материал, узнав заранее у Иллайюка, что золото и серебро как таковое для уаминка особой ценности не представляет. Большую же часть драгоценностей оставили в Новоросске, в помещении штаба, в сейфе.

К тому времени когда попаданцы разместились и немного отдохнули с дороги, вынесенные из города ковры и циновки уже были заставлены посудой с различными яствами. Общий пир начался с приветственных речей Синчи Пума и Климовича, которые переводили Иллайюк и Лена.

Не успели немного выпить местного пива и закусить, как вдруг Синчи Пума стал серьезным. Его взгляд устремился вдаль. Такой же вид принял и сидящий рядом Иллайюк. Алексей Аркадьевич сначала подумал, что это как-то связано с разладом в стане виракочей, но, оглянувшись по сторонам, пришел в недоумение. Все уаминка: и мужчины, и женщины, замерли, глядя в ту же сторону, что и вождь. Следуя их примеру, туда же посмотрели и попаданцы.

По довольно широкой тропе, уходящей к одной из крепостей, расположенной на границе с уанка, к Уаман-канча бежал воин. По мере приближения бег его замедлялся, и становилось заметнее, что он бежит из последних сил. Когда воин приблизился, то все сидящие вскочили на ноги. Одежда бегуна была разорвана, а сам он с головы до сандалий покрыт кровью. Последние метры до вождя воин преодолел шатаясь и еле передвигая ноги. Перед тем как обессиленным упасть на руки своих соплеменников, он прохрипел:

– Гуаро!