Операция «Красный жук». Полночь.
После полуночи буря начала стихать. Гроза уходила на восток, громоздящиеся скопления облаков напоминали гигантскую тушу носорога. Из длинного рога вырывались белые молнии, алая пена окутала кайму туч розовой пеленой. Омоновцы прятались от дождя под высоким навесом здания. Многие курили, лениво переговаривались.
– Какой м…к придумал охранять институт? – коренастый сержант швырнул окурок на землю. Его подхватил грязный ручеек, закрутил в водовороте, и с журчанием увлек в сточную канаву, а дальше черт знает куда. Сержант проследил за эволюциями окурка и раздраженно сплюнул на землю.
– Говорят, там хранится бактериологическое оружие! – хмыкнул здоровенный парень с прозрачными голубыми глазами, обрамленными черными густыми ресницами, как у девушки.
– Ты, дружище, великий фантазер! – скептически ухмыльнулся коренастый. – Сейчас никому не нужно бактериологическое оружие. Все решают компьютерные технологии. Вот так-то, брат!
– Не скажи, сержант… – в беседу охотно ввязался капитан. Он был постарше остальных, лет сорока с хвостиком, смуглое привлекательное лицо портил кривой шрам, простирающийся от левого века до уголка губы. Из за этого шрама кожа сморщилась, и создавалось впечатление, что мужчина все время ухмыляется. – Конечно, армией нынче управляют компьютеры, но для выполнения некоторых боевых задач требуется сохранить в целостности здания населенного пункта, и при этом ликвидировать личный состав. Химическое оружие для подобных целей может оказаться малоэффективно, против него существую средства индивидуальной защиты. К тому же победителям не очень-то улыбается, обеззараживать местность после атаки. Другое дело – болезнетворные бактерии! Их не сразу же выявишь! Коварное оружие! Личный состав, говоря простым языком, начинает болеть, а симптомы болезней еще надо выявить, на это также требуется время…
Здоровяк слушал офицера с открытым ртом. Он хотел вставить замечание, но не мог набраться духу. Сквозь шум дождя явственно послышался звон разбитого стекла. Капитан прервал лекцию на полуслове.
– Все слышали?!
– Так точно! – сержант непроизвольно тронул ствол «Калашникова». В южных регионах России предпочитали использовать облегченную комплектацию легендарного автомата, со складным прикладом, выполненным из легкого сплава. Вес оружия становился легче на семьсот граммов, а вот два магазина скрепляли меж собой по старинке изолентой. – Это с торца здания!
– Клименко! Возьми Болдырева и Ткачука. Проверьте, что там такое… – безмятежное выражение лица офицера уступило место хищному, даже жестокому. Шрам вытянулся в белую нить, мужчина стал похож на орла перед схваткой.
– Слушаюсь! – Сержант легко поднялся, коротко свистнул. – Болдырев, Ткачук, ко мне! Двое парней подбежали к крыльцу, мужчины нырнули в дождевую темень, их контуры слабо маячили в желтом свете, исходящем из окон института. Они скрылись за углом, воцарилась тишина. Только капли дождя стучат по листве, и шумное дыхание людей. В темноте мелькнул огонек зажигалки.
– Отставить курить! – крикнул капитан. – Он напряженно вслушивался в темноту. Боевой опыт приучил офицера быть готовым к любой неожиданности. Слухи о «пятнистом оборотне», так в народе окрестили Алексея Трутнева, уже расползался по городу, наполняясь самыми немыслимыми подробностями. Начиная с того, что Кащей – агент спецслужб США, присланный с целью заразить российское население редкой болезнью, вплоть до того, что он – потомок дьявола. Не более, и не менее. Прошло девяносто секунд. Капитан нажал кнопку миниатюрной рации.
– Клименко, прием! Слышишь меня?
После короткой паузы раздался тихий треск, помехи в эфире.
– Так точно, товарищ капитан!
– Что там случилось?
– Разбито окно на втором этаже. Там нет решеток, к окну совсем рядом прилегают ветви деревьев. Или окно было неплотно закрыто, и от порыва ветра ударилась рама, вылетело стекло. Или ветка влетела во фрамугу…
– Шерлок Холмс… – пробормотал офицер, нажал на кнопку рации. – Что находится за этим окном?
– Похоже, коридор! – с готовностью отозвался сержант богатырского телосложения. По иронии судьбы парня звали Иван Муромов, обладая невероятной физический силой, он был покладистым, добрым человеком.
– Оставайтесь на месте. Отбой!
Он повернулся к голубоглазому здоровяку.
– Ваня, сбегай на второй этаж, западное крыло. Проверь, все ли там в порядке!
– Слушаюсь! – человек поддернул ремень автомата, и трусцой вбежал в холл здания. Несмотря на массивные габариты, двигался боец весьма проворно. От сильного порыва ветра застонали черные стволы могучих тополей. Из окон института лучился рассеянный мягкий свет, по инструкции ночью должно включаться дежурное освещение, но большинство ламп давно перегорело, а менять их никто не собирался. Вахтера накануне временно освободили от занимаемой должности, во всяком случае, в приказе звучала именно такая формулировка. Старейший работник института, покидал родное здание, с похоронным лицом. Он неприязненно глядя на омоновцев. Капитану стало немного совестно перед пожилым человек, усатый здоровяк, похожий на старого матерого зубра напомнил ему отца. Те же следы былой мощи и величия. Наступили новые времена, и старика уволили с работы, за ненадобностью. С обидной формулировкой, «профнепригодность». Он вот также, с глазами раненного медведя пришел домой, и около часа сидел на одном месте, ни с кем не разговаривая, тупо глядя в одну точку. К ночи его увезли в больницу, диагноз – обширный инфаркт. Капитан был в командировке, не успел на похороны…
Тусклый свет моргнул дважды, потом еще раз, словно посылая сигналы азбуки Морзе, и погас.
– Что за черт! – офицер лихорадочно вдавил кнопку рации. – Клименко! Слышишь меня?!
– Так точно! – сдавленный голос, на его фоне неясный шум.
– Что там у вас происходит?
– Не могу понять, товарищ капитан! Только что Ткачук видел какие-то тени. Они мелькали среди деревьев, а потом исчезли. И еще погас свет в здании…
– Сам вижу, что погас! – мужчина рявкнул так, что пластик микрофона обдало жарким дыханием. – Какие тени?! На что они похожи?
– Ткачук говорит, как будто люди. Только шибко шустро бегают!
– Люди рядом с тобой?!
– Никак нет! Я послал Ткачука разведать… Он сейчас в роще.
– Всех немедленно отозвать, и назад! Слышишь?! Приказ понятен?!
– Так точно. Слушаюсь, товарищ капитан… – сквозь помехи явственно раздалась громкая брань, шум ломающихся веток, и воцарилась зловещая тишина.
– Клименко! Мать твою… Немедленно отвечай! Сержант Клименко! – даже во тьме было видно, как сквозь загар лицо мужчины покрылось смертельно бледными пятнами.
Тишина. Шум дождя, отголоски уходящей грозы, и зловещее безмолвие мертвым саваном окутывает землю. Офицер решительно отдавал команды. Он обладал полезным качеством, в критических ситуациях не терял голову, сохранял хладнокровие.
– Немедленно включить свет фар!
Грузовик взревел, два белых луча света разорвали дымчатую мглу.
– Лейтенант Суменко! Хоть из-под земли найди этого чертового Кармазина, передай, что у нас экстренная ситуация… – он безуспешно давил ногтем сигнал вызова на рации. Клименко, Ткачук и Болдырев как сквозь землю провалились. Опытный капитан понимал, что отправлять людей вслед за ними, в непроглядную темень, в заросли густого ольховника, – неразумно. Сержант мог выронить рацию, случайно наступить на нее ногой, – все, что угодно! Но интуиция подсказывала человеку, что дело неладно. С самого начала, когда их по команде отправили охранять мирный гражданский институт, а из Москвы приехали крепкие малообщительные парни, он понял, что в пустяшном на первый взгляд деле, могут всплыть подводные камни. Вот они и объявились…
– Слушаюсь! – гаркнул высокий подтянутый хлопчик Суменко, и подбежал к черной машине. В салоне сидели двое мужчин, облаченные в строгие костюмы. Надо полагать, у них имелись собственные инструкции от руководства, несмотря на переполох, царящий среди омоновцев, они не покидали уютный салон автомобиля. А может быть они там преспокойно, спят, черти приезжие?! Лейтенант стукнул костяшками пальцев по ветровому стеклу. После продолжительной паузы, оно медленно опустилось. Изнутри пахнуло запахами кофе, сигарет и человеческого пота.
– В чем дело?!
– Капитан Семенов настаивает на связи с вашим руководством, мужики!
– Зачем?
– Возможно, была совершена попытка проникнуть в здание…
В салоне тихо выругались. Суменко с трудом удержался от соблазна выбить прикладом стекло, выволочь на улицу, под дождь, эту рябую, наглую харю, и надавать по ней сочных лещей! Он скрипнул зубами, и в туже секунду, звук коротких, сухих выстрелов нарушил нескончаемый шум дождя. Стрельба прозвучала так неожиданно, в мирное время, у стен обычного института, что ее можно было принять за хруст ломающихся веток. Пауза. Стрельба возобновилась, отбросив все прочие версии, теперь уже короткой очередью, захлебнулась и резко оборвалась. А еще через несколько секунд совершенно отчетливо раздался громкий человеческий крик.
– … Твою мать! – выматерился московский гость. Он коротко, приглушенно говорил в трубку. Салон автомобиля мужчины не покидали, двери были заблокированы. Второй служивый кивнул лейтенанту.
– Передай своему капитану, Кармазин будет через пять минут! – ветровое стекло медленно опустилась. На фоне слепящих лучей фар грузовика, в тонированном зерцале мужчина разглядел собственное отражение.
– Вот суки! – в сердцах прошептал Суменко. Боковым зрением он заметил, как за его спиной в черном отражении возникла высокая фигура. Пальцы военного, прошедшего несколько боевых командировок, сжали приклад автомата, он быстро повернулся, огненная жаркая вспышка разорвала влажную мглу. В первое мгновение он успел подумать, что перед лицом взорвалась учебная граната, и успел этому удивиться. Дескать, откуда здесь взяться учебной гранате, и кому понадобилось ее взрывать на площади перед институтом молекулярной биологии! Короткий сухой толчок в грудь опрокинул лейтенанта на землю, он упал в лужу, холодные капли забрызгали лицо, и человек провалился в глухое беспамятство. Люди в машине увидели, как словно из пустоты объявилась черная тень, и от сокрушительно удара мужчина рухнул как подкошенный. Водитель выхватил пистолет, и устремился наружу, но напарник дернул его за рукав.
– Ты что команду забыл?! Ни при каких обстоятельствах не вмешиваться!
– Он ведь ранен!
– Это его работа! – коротко отрубил мужчина. – Сидим на месте, и ждем майора. Ясно?!
– Ясно… – нехотя пробормотал человек, и включил кнопку кондиционера.
Порыв ветра разметал дождевую влагу, сквозь рваные прорехи на небе объявились редкие звездочки. Немного прояснилось, и серебряный свет луны очернил мокрые стволы деревьев. Капитан находился в отчаянии. Он послал уже пятерых бойцов, никто из них не вернулся, исчез даже Суменко. Контуры «форда» видны в пятидесяти метрах от здания, офицер отметил, как лейтенант подбегал к машине. Он на минуту отвернулся – почудилось, будто за стеклянной дверью, в холле института возникло неясное движение. Так бывает, когда боковое зрение ухватывает ложные предметы. Семенов неплохо видел в темноте, и гордился такой способностью. Он прижал ладони к стеклу, но кроме громоздкой ниши гардероба, двух старых кресел по краям, и широкой лестницы ничего не разглядел. Начиналась какая-то чертовщина! Он правильно поступил, что вызвал этого московского щеголя. Хотя майор кажется неплохим парнем, в отличие от уродца Хорькова. Вот уж, истинно говорят в народе – Бог шельму метит! Офицер всматривался в темноту, но Суменко исчез. Еще полминуты назад, свет фар грузовика выхватил долговязую фигуру, тот проворно бежал к припаркованному «форду», и никого. Машина гостей так и стоит на прежнем месте, вдоль периметра охраняемого объекта выстроились бойцы, и никаких следов разведчиков! Какие, к дьяволу разведчики?! Мирное время на дворе, слава Богу! Он открыл рот, чтобы отдать команду, из-за угла ветер принес крик, и отголоски беспорядочной стрельбы. Торец здания! Западный участок. Там деревья вплотную прилегают к окнам. Ловкому человеку не составит труда, по гибким ветвям проникнуть в здание института. То самое место, куда пять минут назад отправились Клименко с двумя бойцами. К капитану подбежал прапорщик Евтеев, – возрастной служака, давно перевалило за сорок, парни за глаза называют его «старик».
Старика уважали, вечный солдат, начал срочную службу еще в Афганистане.
– Капитан! Это – Клименко! Я узнал его голос…
Вновь короткая очередь, мужской голос выругался, и звонкий голос захрипел и оборвался, словно человеку стиснули горло.
– Ткачук… – прошептал Семенов. – Дело дрянь!
– он попытался связаться с Муромовым, но богатырь не отвечал. Таких совпадений не бывает. Исключены такие совпадения, братцы хорошие!
– Почему эти твари из тачки не вылезают?! – лицо Евтеева было изъедено глубокими морщинами и шрамами, несмотря на возраст, мужчина страстно увлекался контактными единоборствами, его физиономия напоминала карту боевых действий. Что не мешало «старику» регулярно менять боевых подруг, и каждая новая пассия оказывалась моложе предыдущей. Ребята посмеивались, что очередной любовницей пожилого прапорщика станет школьница.
– Черт их поймет! Столичные штучки! – офицер презрительно сморщился, будто сжевал целый лимон. Решение принято. – Слушай команду, Старик! – за несколько лет службы, он впервые назвал прапорщика по кличке. На каменном лице бывалого вояки ни дрогнул ни один мускул.
– Сделаем так! Возьми пятерых мужиков покрепче, и обойди здание по периметру. С бокового торца разбито оконное стекло. Там будь осторожен, пусть люди держаться на расстоянии двух-трех метров друг от друга. Связь держать беспрерывно. Ясно?!
Евтеев подавил улыбку. Старик обладал нечастым качеством характера для нашего времени – абсолютным презрением к опасности и смерти. Такому парню надо было родиться тысячу лет назад, чтобы славно биться на кровавом ристалище, сжимая в руке обагренный кровью меч. Изнеженный век отвергает таких героев за ненадобностью. Их удел стать преступниками или авантюристами. Евтеев выбрал путь солдата.
– Все будет нормально, старшой! Людей выбрать самому или ты героев назначишь?
– Действуй на свое усмотрение! – он кинул отчаянный взгляд в сторону «форда». Ничего не изменилось. Темная машина застыла неподвижно возле детской площадки, в свете фар она напоминает инопланетный корабль. И никаких следов Суменко. Евтеев повернулся, вразвалку подошел к товарищам, от строя отделились пять человек, люди скрылись в густой роще.
Капитан мысленно перекрестился, повторил попытку связаться с Муромовым, угадывая, что она обречена на провал. Так и оказалось. Шипение рации, трескучие помехи, будто шаловливые мышки скребут острыми коготками по микрофону.
Дождь закончился, деревья стонали от порывов ветра, промеж низких облаков объявилась рыжая луна, оглядывала свои владения, рассыпая по земле серебряную ниву невесомых лучей. Капитан вызвал прапорщика.
– Евтеев! Что у тебя? Докладывай!
– Пока все тихо! – бодрый голос старика внушал надежду. – Мокро тут, сука… – он тихо рассмеялся.
– Потом обсушимся! – в тон ответил офицер, хлопнул ладонью по прикладу. – Кивенко!
– Слушаюсь!
– Останешься за главного! Сорокин, Галкин, за мной!
Двое омоновцев отделились от основной массы, и подбежали к стеклянным дверям.
– Излагаю задачу! Заходим в здание, поднимаемся на второй этаж, оружие снять с предохранителя. Боевая готовность номер один. Держимся в связке? Вопросы?!
– В кого стрелять будем, капитан? – улыбнулся шутник Галкин.
– В того, кто рожей не вышел! – сурово ответил офицер. – За мной!
Люди скрылись за дверью, прапорщик Кивенко отдавал короткие команды. Возле здания осталось в охране двадцать вооруженных бойцов. Ночь властвовала над землей, укутав покров темными ладонями, а далеко на востоке едва брезжил слабый рассвет. Лейтенант Суменко очнулся, лежа в грязной луже. Высоко в небе насмешливо таращилась угрюмая луна – ближайший спутник земли. Ученые утверждают, что она влияет на морские приливы, и даже может вызывать цунами в океане. Заслонив лунный блин, возникло обычное человеческое лицо. Мужчина вцепился в автомат, но сильные руки без труда вырвали оружие, отшвырнули в кустарник.
– Вот, тварь! – прошипел лейтенант. Лежа на спине крайне неудобно бить, но можно провести захват или удушение. Он попытался взять в залом руку противника, удивился тому, что запястье незнакомца оказалось тонкое как у женщины или ребенка. Он потянул на себя кисть, еще мгновение и хрустнут косточки врага, но противник без видимых усилий выдернул конечность из захвата, и коротким, точным ударом в подбородок отключил сознание офицера.
– Отдохни пока, солдат! – быстрая тень мелькнула в свете фар, как летучая мышь, бесшумно и незаметно, и скрылась в кустах.
* * *
Авдеев бежал по пустынному ночному парку, не чувствуя под собой ног. Он нырял в заросли, и влажная листва облепляла плечи человека холодным саваном. Дождь закончился, влага впитывалась в землю, ветер разносил пряные запахи свежей ночи. Привкус озона кружил голову. Сквозь густые заросли на небе приветливо моргали одинокие звезды. Совсем рядом, в сотне метров мчался Кащей. Сергей угадывал каждое его движение, так волк чует жаркую кровь преследуемого оленя. Новое зрение позволяло ему видеть в темноте десятки мельчайших оттенков цветов. Совсем иной эффект давал прибор ночного видения. Благодаря действию «Красного жука» пейзаж окрасился причудливой смесью красок. Травкин – точно чертов чокнутый гений, и выдающийся сукин сын! Кроны дубов искрились голубой охрой, кора деревьев переливалась в лунном сиянии как живая. Листва стелилась под ногами бирюзовым ковром, и даже ночной воздух поменял черный окрас на огненно рыжее свечение. Будто языки пламени танцуют на ветру. Усилием воли, человек мог вернуть привычное зрение, но новое зрение, слух и осязание позволяли идти по следу врага, безошибочно ныряя среди деревьев. Капитан помнил ощущения той сыворотки, что предательски вколол ему Марков, тогда, в вертолете. Трудно сказать наверняка, с тех пор он не принимал участие в операциях, очень быстро начал спиваться… Полдюжины случайных драк с неудачниками, не показательны. Полковник прав. Он ни разу не болел за эти годы, и сохранил блестящую физические форму, не посещая спортзал. Чуда не бывает.
Между стволами деревьев заискрился красный маячок. Появился, и немедленно исчез в кустах. Кащей угадал, что преследователь его настигает, и решил спрятаться в зарослях плакучей ивы. В сердцевине парка раскинулось небольшое озерцо, блестящая водная гладь блестела как черное зерцало, грустные ветви отражались в воде, словно витые нити.
Авдеев напряг слух, их кустов донеслось шумное дыхание. Трутнев устал. Сыворотка творит чудеса, но даже под ее влиянием резерв человеческих возможностей ограничен. «Пятнистый оборотень» все равно обречен. Через несколько дней «Красный жук» начнет пожирать его плоть, как голодная крыса. Кромсать сухие артерии острыми зубами. Но он успеет принести немало горя людям. Сергей с удивлением поймал себя на мысли, что беспокоится за тех несчастных, кто в ближайшие часы станет жертвой одержимого маньяка. Он почему-то вспомнил Зою.
«У тебя бедный сексуальный опыт, солдат! Вот ты втюрился как мальчишка в черноокую красотку!» – двойник явно подтрунивал над своим хозяином.
«Пошел к бесу, придурок!» – огрызнулся мужчина. Он знал, что этот внутренний голос почти никогда не ошибается.
Девушка исчезла, но некое умное чутье подсказывало, что она рядом. Скоро они встретятся. И еще, это странные голоса, нахально вторгающиеся в его сознание. Голоса кажутся знакомыми. Кащей мчался к ним. Они рядом. И от них исходит зло. Это – лешие. Он тоже теперь «леший» так в чем же разница? Мужчина скрипнул зубами, обогнул озерцо, нырнул в рощу. Загнанный хищник становится особенно опасным. Вот туманные очертания человека метнулись в сторону, но Авдеев рванул наперерез. Трутнев пытается обхитрить его. Обежать озерцо с подветренной стороны, как умный шакал. Таким образом, он выскочит на центральную аллею парка, ведущую к зданию института. Оттуда донеслись отзвуки стрельбы, человеческие крики. Позже. Это все потом. Институт охраняют вооруженные люди, смерть в бою – их привычное ремесло.
Навязчивые чужие голоса в очередной раз властно ворвались в сознание.
«Чужак может погибнуть»!
«Смертью храбрых…»
«Глупые шутки, Зеленый! Он мог ликвидировать ученого, а теперь опять придется все делать самим».
«Не отвлекайся по пустякам. Охота началась. Славная охота…»
«Суки вы поганые!» – мысленно закричал капитан. – «Чушки немытые!»
«Не отвечайте ему! Уходим…»
Голоса стихли.
– Твари драные! – прошептал мужчина. Загадочные голоса начинали действовать на нервы. Он наверняка знал, что их обладатели являются причиной стрельбы. Где-то внутри кольнуло острое беспокойство за людей. «Началась охота…». «Лешие» не рассматривают военных как противников. Охота… В нем происходят изменения личности, возможно таково действие препарата, побочный эффект, или надо было всего лишь бросить пить. Голоса сказали, что Чужак должен убить ученого.
Тем временем, прижатый к берегу Кащей, кинулся к берегу. Хитрый маневр. Он переплывет озерцо за полминуты, действие препарата даст такие возможности, берег вязкий, илистый, с западный склон зарос плакучими ивами. Для того чтобы опередить беглеца, мужчине потребуется пробежать чуть менее километра. Весьма хитро!
Раздался шумный всплеск воды. Трутнев широко греб, рассекая водную гладь, заросшую зеленой ряской. В два прыжка Авдеев преодолел расстояние до берега, и нырнул в ледяную воду. Широкими саженками он без труда догнал беглеца, и спокойно плыл рядом, любуясь лунными блестками, на водной ряби.
– Выбирай, Кащей! – выдохнув липкую жижу, спросил мужчина. – Тебя здесь прикончить, или вытащить на берег?
– Ты все еще грустишь, мой сладкий бэби… – пропел человек дребезжащим голосом.
– Я так понимаю, ты оставляешь выбор за мной! – кивнул Сергей. До берега оставалось несколько метров. Он встал на ноги, ступни утонули в густой тине. Человек замешкался, и пользуясь этим, Трутнев успел выскочить на покатый, глинистый берег. Он все-таки устал, заскользил по липкому слою, как буксующий внедорожник, из-под башмаков полетели комья липкой грязи. Капитан оказался на берегу секундой позже, и не давая опомнится, сильным ударом припечатал беглеца к земле.
– Накаркал ты приятель, когда говорил, что мы с тобой встретимся! – усмехнулся он.
Трутнев завизжал как раненая собака. Он прокатился кубарем по земле, держась за ушибленную голову. От такого удара любой человек обязан был потерять сознание, но препарат творил чудеса. Трутнев нащупал в траве пустую бутылку, разбил в ствол дерева, и выставил перед собой «розочку».
– Ты не должен меня убивать! – из алого рта, обметенного герпесом, изверглись потоки брани. Черное пятно на лбу было похоже на отметину нечистого. Не удивительно, что в народе его окрестили «пятнистый оборотень». – Ты не должен меня убивать! – убежденно повторил он. – Мы одинаковые!
– Это еще почему? – капитан отметил расстояние до противника, просчитал его бросок. Маломерок, такой кинется в ноги, намереваясь поразить осколком бутылки в живот. Обычное дело, плевое дело…
– Ты разве ИХ не слышишь?! – на уродливом лице отразился религиозный экстаз. – ОНИ должны разговаривать с тобой!
– Кто это ОНИ?!
– Мы – особенные, понимаешь? С нами общается сатана! – налитые кровью глаза бешеной собаки горели благоговейным огнем. – У него много голосов, он дает особенную силу!
– А мы с тобой, выходит избранные?
– Вот именно! – убежденно кивнул Трутнев.
– Ты поэтому убиваешь людей, скотина? – Сергей с отвращением сплюнул. Слюна отдавала болотной тиной.
– Смерть освобождает! Она дарит радость. Вначале я тоже думал, что нахожусь под действием нового наркотика, но услышал голоса, и все понял… Сатана покровительствует таким как мы. Он дарит нам радость убийства и насилия! – уродливый человечек вещал как опытный сектант. Его глаза горели огнем, пальцы судорожно сжимали горлышко бутылки. – Прислушайся к голосам! – он поднялся на ноги, шагнул вперед.
«Чужак оказался не так прост!» – отчетливая мысль забилась под черепом офицера.
«Не следует его преждевременно списывать со счетов!»
«Я начал убивать. Открыл счет. Кто следующий?!»
«К делу!»
Перед глазами Авдеева возникла картинка. Словно невидимый проектор крутит объемное кино. Только краски ярче и насыщеннее, чем это бывает на экране. Одетые в военную форму мужчины стоят возле ольховой рощи. С деревьев сыпет мелкая бязь дождевой воды. Коренастый белобрысый парень, держит наперевес автомат, его взгляд прикован к темной стене. На втором этаже разбито стекло, капли дождя проникают в черный проем, ветви деревьев хлещут по мокрой от дождя стене. Он отдает короткую команду, высокий солдат раздвигает плотные заросли, пытаясь разглядеть что-то во мраке. Из кустов вырывается сильная жилистая рука, почти не заметный человеческому глазу рывок, и голова военного, лишенная опоры, безвольно свисает на куске мышечной плоти. Коренастый поворачивает ствол автомата, но фоне мелькающих в кустах теней, его движения похожи на замедленную съемку. Из дула вылетают огоньки, трассирующие пули срезают верхушки карликовых голубых елей. Ловкая фигура возникает сбоку, от оглушительного удара у мужчины лопается височная кость. Фонтан крови брызнул на брюки, человек опускается на колени, пальцы продолжают сжимать оружие. Третий мужчина пытается поднять рацию, она прижата телом коренастого парня. Он нагибается, мускулистая кисть обрушивается на шею, жалобно хрустнули позвонки, воцаряется тишина. Только с листвы капает прозрачная, как роса вода, и едва слышно стонет раненый военный.
«Молодец Зеленый! Отличная работа!»
«Продолжаем!»
Сергей очнулся как после короткого сна. Он все понял. Солдат перебьют. Быстро и жестоко. Не ради смысла, а ради удовольствия. Обладатели голосов сделают это. Радость смерти. Такими их сделала сыворотка. Почему это не случилось с ним? Лжешь, капитан… Себе лжешь. Тебе всегда нравилось убивать. Переживать мгновения триумфа, когда вид пролитой крови вызывает безумный восторг, ни с чем на сравнимую эйфорию. Как говорил Володька Лоренц?
«Это даже лучше чем секс, признайся дружище»!
Он начал спиваться, и не мог в полной мере ощутить сладость насилия.
«Хотя нет. Ошибочка, капитан!» – произнес его привычный собеседник. – «Ты избивал кавказцев в парке, точно понимая, что один из них, приземистый, длиннорукий как орангутан дагестанец, по виду бывший борец, останется калекой!»
«Ты был бухой, Серый!» – усмехнулся Лоренц. – «Собутыльники приняли твою ярость за ненависть к инородцам. Но мы-то с тобой знаем, что для тебя национальность не имеет значения, отец – белорус, мать – наполовину осетинка, наполовину украинка. Одно слово – советский человек, интернационалист! То была истинная злоба озверелого монстра!»
Он жестоко избивал кавказцев. Очень жестоко… Горовиц закричал громко, как женщина, слыша звук ломающегося позвоночника, но капитану показалось этого недостаточно. Он не мог насытится болью и страданиями людей. Высоко подпрыгнул, и ударил каблуками по распростертому телу. Позже он оправдывал себя тем, что спасал от насилия смешную русскую девочку, ее, одуревшие от наркотиков парни, тащили в тонированную старую «девятку».
«Вы поступили как настоящий герой!» – восхищенно шептал Павел Горовиц, но в глазах писателя застыл ужас.
Это лучше чем секс, дружище…
Авдеев сжал кулаки, ногти вонзились в подушечки, боль вернула его к реальности. Кащей припал к земле, готовясь напасть. Рваное горлышко бутылки нацелено в живот недругу, мутные глаза искрятся, предвкушая сладость насилия.
– Избранные слуги сатаны, говоришь, Чужак? – капитан не узнал собственного голоса. «Красный жук» менял его сущность, будто умелый булочник месит тесто, препарат ломает природу инфицированного человека.
Он без труда увернулся от выпада. Конечно, новые способности превратили бывшего наркомана в умелого безжалостного убийцу. Но у него не было за спиной двух десятков лет занятий рукопашным боем. Он кинулся вперед, полагаясь исключительно на свои обретенные способности.
– Пусть все так! – прохрипел Сергей. – Пусть слуги дьявола. Но начну я с одного из его первенцев!
Сильнейший удар ногой в грудь отшвырнул Трутнева на землю. Розочка выпала из слабеющей кисти. Однако, он оставался достаточно ловок, для того, чтобы вывернуться, как скользкий уж, и вцепится противнику в ноги.
– Для такого приема надо знать основы боевого самбо, приятель! – усмехнулся Авдеев. Он и правда, испытывал зудящее желание прикончить уродца. Взял в железный захват шею, и вывернул на бок голову. Трутнев издал отчаянный крик.
– Честно скажу… – тяжело дышал мужчина. – Всегда мечтал сломать шею, как это в боевиках показывают!
Кащей ощутил, что кости его трещат. И вот тогда он очень захотел жить. Где угодно! В тюрьме, в пожизненной одиночке, в камере с отморозками, только жить! Хотя бы с теми тамбовскими садистами. Жить!!! Пусть без кайфа, но только жить! Больным, покалеченным, без рук без ног, но жить! Даже на самых тугих ломках, он не испытывал такую волю к жизни, и смертельный ужас перед близкой гибелью. Страх оказался настолько велик, что он не мог кричать, а только скулил как побитый щенок, из глаз текли долгие слезы. Впервые в жизни невесть откуда возникло страшное слово «бесконечность». Он не понял, что оно означает, но звучало это слово так трагично, страшно и безнадежно, что струйка пахучей мочи оросила грязные штаны человека.
– Вот тебе и слуга дьявола! – выдохнул Авдеев. – Обгадился, как нашкодивший поганец…
– Пощади! – сумел прошептать человек.
– У сатаны попроси! – хруст разрываемых тканей был похож на аккорды расстроенного пианино. Сергей разжал руки, и туша упала возле его ног.
– Прав был Лоренц… – прошептал он сквозь пелену застилающих глаза слез. Он услышал зов внутри себя, выскочил на аллею, и побежал к площади. А высоко в небе ухмыляется ехидная луна, словно гиена скалится щербатым ртом…
* * *
Крольчиха Саманта отлично видела в темноте. Обычные домашние кролики обладают слабым зрением, а в сумерках ориентируются по слуху и отменному обонянию. Саманта видела окружающие предметы ясно, прозрачно, сквозь легкую дымку. Если бы на ее месте оказался человек, обладающим ассоциативным мышлением, он наверняка привел некое поэтическое сравнение. Мир выглядел как через вымытое окно. Или сквозь туманную призму. Животное чувствовало себя прекрасно, кабы не приступы необъяснимой ярости. Когда женщина пересаживала ее в отдельную клетку, она попыталась вцепиться ей в палец, сильно лягнула задними лапами. И после долго грызла слабыми зубками прутья решетки. Она не спала вот уже несколько суток и почти ничего не ела. Но ощущала себя очень сильной. И злой.
Сегодня весь день в лаборатории было людно и шумно. Ее это раздражало. Люди пялились на зверька, хотелось вырваться наружу, и всех перекусать. Конечно, для робкого, миролюбивого животного непривычные эмоции, но Саманта всего лишь обычная крольчиха, она не умела анализировать свои эмоции, и принимала их как данность.
Дверь распахнулась, в проеме возникла темная фигура. Безошибочный инстинкт подсказал зверьку, что это не обычный человек, какие шастают по помещению с утра и до вечера. Фигура источала странный запах. Хотя нет. Дело не в запахе. Фигура перемещалась слишком быстро, люди двигаются гораздо медленнее. Вот она подошла к клетке, в упор уставилась на животных. В соседнем вольере нервничали белые мыши.
– Привет, зверушки! – изрекла фигура. – Тоже кайфуете?
Впервые с тех пор как Саманта почувствовала изменения своего поведения, ей стало страшно. Она забилась в угол клетки, прижавшись толстым задом к стене.
– Вы молодцы… – фигура исчезла из поля зрения. Вот она приблизилась к сейфу, и дернула ручку. Та не поддалась. Дернула еще раз. Тяжелый, неподъемный шкаф заскользил по полу.
Дверь в лабораторию распахнулась, на пороге возник человек. От него пахло обыкновенно, как от большинства людей. По сравнению со странным посетителем, человек двигался медленно, будто нехотя. Вот он поднял ствол оружия, и громко закричал.
– Стой на месте! Порешу, сука!
Крольчиха поняла, что человек боится. Сквозь прутья решетки, она видела, как из дула автомата вырвался огонек, в щепы разбилась панель над дверью. Крысы носились в своем загоне, как обезумевшие. Следующий выстрел разнес вдребезги колбы, стоящие на металлическом столе. Саманта хорошо знала этот стол, и ненавидела его. Обычно ее высаживали туда, чтобы вонзать иглы. Это было мучительно больно. Но сейчас она с интересом наблюдала за развивающимися событиями. Она поняла, что выстрелы не причинили вреда первому посетителю. Тому, от которого исходил странный запах. Из своей клетки, зверек хорошо видел, как человек с автоматом вдруг взмахнул руками, и рухнул на пол. Фигура объявилась в поле зрения. В ее руках сверкнуло лезвие, горячий поток крови хлынул фонтанчиком на пол.
– Хорошо-то как… – прошептал загадочный субъект.
И тут крольчиха скорее угадала, чем поняла диковинную фразу.
«Это Черный. Сейф не открыть. Нужен ключ.»
«Ясно. Ключ у солдата. Синий прикончил уже пятерых. Чужак убит.»
«Черт с ним. Срочно добыть ключи…»
Едва ли Саманта могла уяснить человеческую речь, а уж тем паче чужие мысли. Она сидела в своей тесной клетке и дрожала. Но безошибочным звериным инстинктом крольчиха знала, что посетителю нужно что-то очень важное, хранящееся в металлическом ящике. Она толкнула носом дверцу, та легко распахнулась. Возмущенно запищали белые крысы, животные не сводили глаз с отважного зверька. Саманта выпрыгнула наружу, подбежала к горячему пятну на полу, понюхала, лизнула липкую жидкость. Странный вкус. Она потопталась на месте, и выскочила в коридор. Здесь было пустынно, тот же запах, что исходил от горячего пятна, явственно ощущался в воздухе. Неловко переваливаясь, крольчиха спустилась по ступням, и выбежала на улицу. Свежий ветер охладил белую шерстку. Животное прыгнуло в заросли, и скрылась в кустах. Новые впечатления были по душе смешному зверьку…
Санкт-Петербург. Гороховая улица дом 12. 03 часа утра 45 минут.
Компьютерщик осушил большую кружку черного кофе, и тихо прошептал.
– Вот так сюрприз! – в выпуклых линзах его очков отражался экран монитора. Там мелькали пестрые пятна, словно работала программа «фотошоп». Парень откатился на кресле, и крикнул.
– Семен Николаевич! Вам это надо видеть!
Проснулся товарищ, оторвал взъерошенную макушку от стола.
– Что ты орешь, как горец в пустыне?!
– Объекты! Они все появились в поле зрения!
– Где?! – человек протер кулаками глаза, сунул в рот сигарету не тем концом, и подался вперед к экрану. – Вот тебе раз! Да там, война идет!
Из смежной комнаты вышел седой мужчина. Красные глаза, смятая от подушки щека, человека явно только что разбудил вопль компьютерщика. Он был без пиджака, в простой черной футболке, подмышкой топорщилась кобура.
– Что тут у вас случилось, горе искатели?
– Семен Николаевич! Там «лешие»… – робко, даже виновато сказал очкарик.
– Спасибо за уведомление! – усмехнулся человек. – Я-то думаю, гадаю, что мы здесь с вами полуночничаем? Меня например молодая жена дома ждет. – он немного подумал и добавил, – во всяком случае, я на это надеюсь…
– «Лешие»! – трагическим тоном повторил парень. – Они все находятся возле объекта.
– Они даже не пытаются скрыться, как раньше! – поддакнул его товарищ.
Седой глотнул остывшего кофе из кружки, поморщился, закурил сигарету. Он внимательно смотрел на экран монитора, на смуглом лице не дрогнул ни мускул, будто человек листает странички модного журнала. Затем медленно проговорил.
– Спасибо за работу, парни. На сегодня вы оба свободны. Можете идти домой спать. Отдыхайте несколько дней в свое удовольствие.
Очкарик хотел возразить, но мужчина властно его перебил.
– Это – приказ. Свободы.
Оба быстро собрали свои вещи, пару минут топтались в прихожей, натягивая куртки, хлопнула дверь, наступила тишина, нарушаемая фоновым шумом оргтехники, да сам человек дышал тихо, с присвистом, обычная натруженная работа легких заядлого курильщика. Он взял трубку, медленно, словно проверяя на прочность кнопки аппарата, набрал номер. Ответили немедленно.
– Говори…
– Иван Сергеевич. Наши поисковики обнаружили «леших». Они находятся возле здания института, один красавец похоже уже внутри.
– Трое?
– В том то и дело, что четверо… Здание охраняют омоновцы, тридцать пять человек. Судя по движению «леших» на экране, там сейчас война идет.
– Скорее избиение…
– Черт возьми! Это ведь наши парни! Вы пустите это на самотек?! – он нервно прикурил сигарету, выпустил клуб дыма.
– Имей выдержку, майор! Это военные люди, они знали на что шли, когда давали присягу, – голос полковника звучал глухо, издалека, как у смертельно больного и усталого человека.
– Проклятье! «Лешие» почти неуязвимы. Если верить тому, что они могут предугадывать намерения противника, это – совершенное оружие!
– Могут, майор, могут… – не сказал, а прошептал Марков. – Не волнуйся. Операция вступает в завершающую фазу. Можешь отдыхать, – он отключился.
Седой в сердцах вдавил окурок в пепельницу, на монитор, испещренный пляшущими пятнами, он старался не смотреть. Мужчина подошел к шкафчику, достал бутылку виски, сорвал пробку, и приложился к горлышку. Он оторвался, когда осушил почти треть литровой бутыли, вытер капли пота со лба, закашлялся. Затем подошел к окну, закурил очередную сигарету, дернул жалюзи. На улице брезжил юный рассвет, смазанное розовыми талями черное небо окрасилось густой синькой, бледнели звезды, кривой месяц зацепился выщербленным серпом за облако. Предстоял очередной теплый весенний день. 16 апреля. Обычный день из жизни северного города, только слишком теплый, для холодной питерской весны.
Марков медленно прошелся по комнате. Он теперь все делал аккуратно и медленно, прислушиваясь к ощущениям изношенного организма. Сердце вело себя спокойно, но в голове стоял раздражающий шум, кровь пульсировала в ушах, горячими, частыми толчками. Он потянулся к тонометру, и отбросил его в сторону. К дьяволу! Важно другое. Эксперимент удался. «Лешие» совершенны. Осталось только проверить на что способен теперь Красный. Новая версия препарата должна оказаться много сильнее, устаревшего PL-14. Глупо было делать ставку на одну лошадь. Авдеев – проверенный человек. Он не сбежит с ампулой под кожей. И тогда у Маркова появится шанс. Никто не хочет умирать…
Полковник взял телефонную трубку. Генерал отозвался после второго гудка. Тоже не спит, старый сукин сын!
– Доброй ночи, Иван Сергеевич!
– Утро уже… – усмехнулся Марков. – Тебе, небось, доложили?
– Службы работают исправно. Сверху давят, требуют разобраться, что за беспредел твориться в Ставрополе!
– Официальную версию придумаешь? – полковник часто, взахлеб закашлялся.
– Бросай курить, дружище! – назидательно сказал генерал. – Придумаем. Не впервой. Однако, пора останавливать это побоище. Город без ОМОНа останется.
– Фантастика! Трое безоружных субъектов расправляются с хорошо подготовленными людьми. – Марков глубоко вздохнул, пытаясь унять сердцебиение.
– Трое? Мне доложили, что их четверо.
– Не совсем так… Но это те самые детали, о которых расскажу при личной встрече.
Генерал тихонько рассмеялся.
– Ну ты, жучила, полковник! Вечно у тебя туз в рукаве припрятан!
– Работа такая!
– Ладно. До встречи. И немедленно останови мясорубку!
– Слушаюсь, товарищ генерал! До связи!
Марков сунул таблетку под язык, бережно усадил в кресло свое измученное болью тело.
– Останови… – пробормотал он себе под нос. – Кабы я еще знал, как это сделать!
Ставрополь. 4 часа утра 35 минут.
Кармазин стиснул чугунные кулаки. Он слышал беспорядочную пальбу, крики людей. Полученные из Москвы инструкции были категоричны.
«Не вмешиваться, до тех пор, пока не поступят особые распоряжения!»
Коротко, грубо, информативно. Только охранять Травкина вплоть до завершения пробных тестов «Красного жука». Жестко, просто, цинично. Все правильно. Он – солдат, должен выполнять приказы, на этом и держится воинская дисциплина. Если каждый начнет слушать голос своего сердца, – армия обречена. На эту тему не следует размышлять, ее надо принять как горькую истину. «Охранять Травкина пока не завершаться пробные тесты…» Звучит как приговор молодому ученому! Проклятье! Мужчина закурил очередную сигарету. От курева во рту стояла горькая оскомина. Пепельница была переполнена окурками, кондиционер гудел из всех сил, но в салоне все равно стоял плотный сигаретный смог. Он вспомнил столичную гостью. Всем хороша девица, но по всему видно, стерва законченная! Было в ней что-то особенное, отчего по коже бежали мурашки, а офицера Кармазина непросто испугать! А вот парень ему понравился. Честный открытый взгляд, явно бывший спортсмен. Про капитана Авдеева в управление ходили разные слухи. Человек – легенда. Все его звено распалось, люди загадочным образом исчезали, а сам Авдеев вроде стал алкоголиком. Не похоже… Слишком бодрый для спившегося неудачника. И как он ловко улизнул из лаборатории! Из Москвы поступили совершенно четкие указания. «Волковой предоставить полную свободу действий, а за мужчиной установить наблюдение». Легко сказать! Тот двигался не хуже «леших»! Капитан видел «леших» в действии на видео, накануне получения этого задания. Полковник Марков не вдавался в детали, но предупредил, что это – солдаты новой формации. Не исключено, что они объявятся в Ставрополе. Антон внимательно изучил видео записи, он к любой работе подходил тщательно, скрупулезно, не оставляя без внимания мелочей. Двигались эти черти весьма проворно! Просматривая в очередной раз запись, он обратил внимание на специфичную деталь поведения суперменов. Помимо силы, ловкости и быстроты, они словно предугадывали намерения противника. Он поделился своими соображениями с полковником, но тот лишь рассмеялся, видео отобрал, и посоветовал не читать фантастические романы на ночь. Когда на ученого в парке напал «леший», капитан окончательно убедился в своих выводах. Пусть он был очень быстр, но увернуться от пули невозможно. Восемьсот метров в секунду, расстояние до объекта сто, от силы сто пятьдесят метров. Реакция здесь не при чем. Это не тибетский монах из старых фильмов про кунг-фу! За мгновение до того, как он нажал курок, «леший» знал об этом! Предвидел, и пригнулся в ту самую секунду, когда раскаленный кусочек свинца вырвался из дула пистолета.
Черные окна института окрасило желтое пламя, раздались два коротких выстрела, а спустя паузу громкий крик.
– Будь оно все проклято! – прошептал офицер. Стрельба велась уже в здании института.
Антон находился в полном замешательстве. Накануне ему позвонил однополчанин, Валерка Ермаков. Парень работал личным водителем у крупного политического босса. Он случайно подслушал секретную информацию. Кармазин немедленно доложил своему начальству. Вопреки его ожиданиям, Марков полученную информацию воспринял холодно, умело выпытал источник, и велел немедленно прекратить с Ермаковым всяческие контакты. Капитан скрепя сердце заблокировал номер, но приказа ослушался. Связался по своим личным контактам с надежными ребятами в Москве, те подоспели как раз вовремя. Валерке сделали операцию, два пальца на левой руке пришлось удалить, теперь он находится в безопасном месте. А вот его бывший хозяин ударился в бега… А если бы он послушался в тот раз приказа, Валеркина гибель оказалась бы на его совести! Как знать?! Быть может, эти парни тоже погибают по его вине?! Вторая ночь без сна… Кармазин допил остатки теплого кофе из термоса. Он принял решение. Что будет дальше, неважно. Случай с Ермаковым пришел не память не просто так. Совпадений не бывает. Ничто не происходит случайно. Он решительно взял рацию, настроил линию на местную связь.
– Это Кармазин! Всем оставаться в машинах. Следить за зданием, в перестрелку не вступать. Старший – Гутов. Приказ понятен?
– Так точно! – пробасил Гутов. Медлительный, недалекий, но исполнительный офицер. Такой не станет обсуждать приказы.
Антон выскочил из машины, и трусцой побежал к площади. После накуренного салона, воздух казался свежим, прозрачным, как ключевая вода. Его хотелось глотать пригоршнями, умывать им лицо, пить стаканами. Такого воздуха не сыскать теперь даже в московской области. Надо уезжать за сотню километров от столицы, где еще сохранились непроходимые чащобы, дремучие сказочные дубы раскинули могучие руки, и изумрудная листва скрывает солнце. Там можно упасть на спину в густой пахучий мох, и лежать так не о чем не думая. Кармазин был родом из глухой деревушки в Тульской области, и его детство прошел среди таких лесов. Он тряхнул головой, изгоняя тягостный дурман, и решительно направился к крыльцу.
Возле входа в здание, толпились люди в военной форме. В свете занимающейся на востоке утренней зари они выглядели смертельно бледными. На ступенях лежали трупы, на расстоянии казалось, будто это спят уставшие бойцы. Кармазин снял оружие с предохранителя, машинально сосчитал потери местного ОМОНа. Десять человек. За четверть часа, из тридцати пяти опытных военных уцелело две трети личного состава. Соотношение как при взятии Берлина, мать вашу!
– Я – майор Кармазин. Кто здесь старший?
– Ну, я… – пожилой прапорщик неприязненно смотрел на гостя. Расплющенный нос, будто по нему били кувалдой, массивная шея, маленькие недоверчиво прищуренные глаза.
– Кто я?!
– Прапорщик Кивенко, если тебе от этого легче станет! – мужчина смерил московского гостя откровенно недружелюбным взглядом.
Антон мысленно обругал бравого солдата, но вслух миролюбиво сказал.
– Мы с тобой на одной стороне, прапорщик! Объясни, что здесь творится?!
– Это ты объясни, майор! Мы вообще с кем воюем, с призраками?! Уроды ряженые… Они возникают из ниоткуда, и пули их не берут! – в голосе человека послышался мистический страх. – Вы там в столице придумали каких-то невидимых чудишь, и решили испытать свои игрушки на обычных военных!
Люди угрожающе зашумели.
– Евтеев был ушлый парень, до сих пор на соревнованиях по области выступал, а пол башки как резаком снесли! – выкрикнул наголо бритый парень.
– А Клименко шею на бок свернули, будто младенцу! – поддакнул молоденький, только после армии паренек.
– Да Климу на руках не было равных! – пробасил кто-то невидимый в толпе. – За пузырь в кабаке любого мог положить.
– Быть того не может, чтобы обычные люди голыми руками уложили десяток бойцов!
– Не факт, что только десять убитых! – прямо глядел офицеру в глаза лысый омоновец. – Капитан так и не вернулся из здания. И Ткачук там же…
– Пусть объяснит, что это за лешие по кустам носятся!
Кармазин вздрогнул. Слово «лешие» резануло слух. Есть ли у него право держать этих людей в неведении? Он тоскливо поднял голову на темные провалы окон.
– Говори, майор! – сурово кивнул прапорщик. – Или вали на хрен отсюда, в свою столицу!
– В этом институте проводились научные исследования… – медленно проговорил офицер. – Разработка нового препарата. От него значительно повышаются резервы организма. Человек становится быстрее, сильнее, умнее во много раз.
– Я кино такое видел! – ухмыльнулся молоденький солдат.
– Помолчи! – огрызнулся Кивенко. – Продолжай!
– Мы предполагаем, что трое инфицированных субъектов находятся рядом с нами. Может быть, в той роще, или в здании.
Лысый парень нервно огляделся по сторонам.
– Они что, невидимы? – проговорил он театральным шепотом.
– Нет… Это – обычные с виду люди. Они могут выглядеть также как мы с вами. Иногда темнеют лица от сыворотки, но косметика устраняет дефект. Помимо обычных метаболических реакций у этих людей появляются особые свойства. Они обладают способностью видеть ночью, обостряется слух, а также они умеют предугадывать наши действия.
– Что значит «угадывать»? – насторожился прапорщик. – Если захочу пристрелить эту тварь, он убежит? Почует гибель как умный волк охотника!
– Хорошее сравнение! – горько усмехнулся Антон. – Я сам про них мало что знаю. Смотрел в Москве видео запись, и пытался подстрелить одного такого урода в парке вчера утром. Думаю, он догадался, стоило снять предохранитель, исчез в кустах.
– А «пятнистый оборотень»? – мальчишка смотрел на офицера огромными глазами. Для него эта ночь была первой боевой операцией, юношеский задор и любопытство пересиливали страх. – Он тоже из этих?
– Я сам всего не знаю, мужики! – честно признался Кармазин. – Рассказал вам всю правду. Мне дали приказ не вмешиваться, наблюдать, и охранять автора этой сыворотки. Я нарушил приказ, вы – люди военные, знаете, чем это грозит.
– Ладно… – нехотя кивнул прапорщик. – Допустим, все что ты здесь наплел – правда. Но какого дьявола нужно этим суперменам?
– В институте хранятся запасы сыворотки. Думаю, они рассчитывают ее забрать.
– Хорошая история! – протянул Кивенко, по слогам, будто намеревался затянуть разудалую песню. – Если черти похитят свое поганое зелье, через пару месяцев они по всей земле как зомби расплодятся!
– И такое кино я видел! – кивнул паренек. Голубые глаза сияли от восторга, на юношеских щеках горел мальчишеский румянец.
– Угадал! – Антон оглянулся на восток. Небо отливало фиолетовой синью, алые всполохи оросили горизонт, как неумелые мазки художника на палитре. Скоро рассветет. Здание института удалено от жилых домов. Всю ночь бушевала гроза, мирные жители запросто могли не расслышать выстрелов, или принять их за отголоски бушующей стихии. Гроза ушла. Скоро город начнет просыпаться. «Пятнистый оборотень» и так навел панику среди населения. Надо спешить. Что ждет его в Москве – неважно. Это все потом. Разберемся на берегу. Валерка жив, и слава Богу.
– И что ты думаешь предпринять, капитан? – старый прапорщик прямо глядел ему в лицо. Такого не обманешь. Бывалый мужик, тертый.
– Я не исключаю, что «они» попытаются проникнуть в лабораторию. Препараты хранятся в сейфе, в окно массивный ящик не пройдет, открыть без ключей и инструментов его невозможно. Здесь и богатырская сила не поможет.
– Черти могут утащить сейф с собой! – задумчиво поглядел на окна лысый сержант.
– Не думаю… Здоровый, громоздкий ящик. Веса в нем больше ста кило, слишком велик, через окно не пройдет. Дверца черного хода тоже узкая. Выход один. Попытаться вынести сейф через парадный вход, то есть мимо нас. У меня есть дубликат ключей. Думаю, «лешие» это знают…
– Лешие?! – переспросил Кивенко.
– Так их называют… Неважно. Я поднимусь в лабораторию, и буду действовать по обстановке. Если повезет, прикончу парочку ублюдков.
– Глупый план! – отрезал прапорщик. Он кивнул на тела убитых товарищей. – Евтеев был умелый и опытный человек. Их было трое, ты один. Не знаю, какой ты боец, но Евтеев не хуже тебя, майор. Эти «лешие» прикончат тебя, как дурного попика, и отберут ключи, коль они такие умники.
– Если такое дело, надо вызвать подмогу! – неуверенно сказал омоновец. Он сидел на ступеньках, и одну за другой смолил дешевые сигареты. Голубой дым растворялся в прозрачном утреннем воздухе.
– Откуда подмогу? – хмыкнул Кивенко. – Армию позовешь? Точечный удар по зданию института… Так ведь, армией управляют те же мудрецы, что эту заразу изобрели, точно майор?
– Нет времени рассуждать, – Кармазин решительно взялся за дверную ручку. – Я рассказал все, что знал сам. Решайте, как поступать дальше. Я пошел в лабораторию, – стеклянная дверь распахнулась, внутри застыл сухой казенный аромат, который обычно витает в учреждениях. Его не перебить даже запахами еды и выпивки, молекулы стоялой плесени въедаются в мебель, офисные шкафы, шершавые папки и рулоны бумаги. Впитываются навечно, проедая стены как ядовитый газ. Антон поднимался по ступеням, гулкое эхо шагов отзывалось в пустом помещении.
– Погоди, приятель! – сзади его догнал прапорщик. – Один ты пропадешь, а Серега Евтеев был моим корешем. Мы с ним двадцать лет вместе лямку тянули. Возьми! – он протянул «Калашников». – Пользоваться умеешь?
Антон молча дослал патрон в патронник, провел ладонью по стальной глади оружия. Дверь хлопнула, в холле объявились лысый сержант и молодой паренек.
– Ну, что! Покрошим гадов? – на лице мальчишки сияла восторженная ухмылка.
– Остальные тоже готовы были пойти, но я велел перекрыть черный вход, и центральные ворота. Негоже, чтобы «лешие» скакали по моему городу, и детишек пугали! – Кивенко улыбнулся. Боковой резец у человека был выбит, а на передних зубах стояли металлические коронки, что делало его похожим на уголовника, ряженого в военную форму.
– Покрошим! – бодро улыбнулся Кармазин, но на душе у него застыла холодная липкая жаба.
Четверо мужчин медленно поднимались по лестнице. Мальчишка громко сопел, вероятно, у него был насморк. Тихий звук шагов трех мужчин, да свистящее сопение нарушали патриархальную тишину здания.
– Ученый дом! – в голосе парня звучали нотки уважения и легкого презрения. Часто встречающееся отношение простого русского человека к образованным людям. Сочетание недоверия, насмешки, и почти мистического благоговения. Как это уживается в сердце простого мужика, одному Создателю ведомо!
– Лаборатория на втором этаже… – прошептал Кармазин.
– Может быть, черти ушли? – сержант навострил уши как умная овчарка. – Тихо слишком…
– Нет. Не думаю. Они здесь. Они знают, что мы идем. – майор пожалел, что не махнул на дорогу сто грамм. В горле пересохло, язык скреб по гортани как сухой наждак.
Люди вышли на широкую площадку. Каменные плиты откликались звучным стуком.
– Твою мать… – сержант поперхнулся, с трудом удержался, чтобы не закашляться. Дверь в лабораторию была распахнута настежь. Сквозь разбитое окно по зданию гулял свежий ветерок, он разнес по коридору лежалые бумажки, поднял ворох невесомого мусора. На полу ничком лежал высокий парень богатырского телосложения. Шея убитого неестественно вывернута на бок, пальцы намертво сжимают приклад автомата, левый глаз блекло смотрит в пустоту. Казалось, человек, сейчас поднимется на ноги, и огласит помещение зычных хохотом.
«Ну что, хлопцы, здорово я вас разыграл?»
– Ванька Муромов! – прапорщик скрипнул зубами.
Молодой паренек шагнул к трупу, но Антон выкрикнул громким шепотом.
– Стоять не месте! Прижаться спиной к стене, стволы к бою!
Все четверо дружно прильнули к холодной стенке, направив оружие в сторону распахнутой двери.
– «Они» здесь! – едва слышно шепнул капитан. Он незаметно махнул головой в сторону темного коридора. – Смотрят на нас, ждут…
Кивенко прищурился, всматриваясь в бездонную черноту длинного коридора. На стене висели портреты выдающихся ученых из века минувшего. Сурово взирал лохматый Менделеев, гений отдаленно напоминал дядьку Черномора и Карла Маркса одновременно. На следующем потрете красовался Ломоносов, ухоженный крестьянин с далекого русского севера. Заморский парик, и пупырчатое жабо, смотрелись на академике как на корове седло. Очередное изображение великого человека, пряталось в темноте. Рассеянный свет, льющийся из окна, не достигал глубокой ниши. С трудом удавалось различить аккуратные усики, круглое выпуклое пенсне, редкую челку на высоком лбу. Сразу же этим портретом мгла становилась почти непроницаемой, однако, боковым зрением Кармазин уловил движение. Так бывает, когда глядишь на цель в упор, и она начинает сливаться с окружающим ландшафтом, но стоит отвести взор в сторону, будто из ниоткуда, вырисовывается размытый силуэт.
– Видишь? – офицер направил ствол автомата в сторону портрета. Господин в пенсе негодующе взирал на трех невежд из далекого будущего, словно вопрошая.
«Что здесь делают эти безграмотные солдаты?! И прошу прощения, какого рожна, они целятся в мою персону?»
Прапорщик старательно таращил глаза в темноту. Парнишка охнул.
– Вон там, свернуло что-то! – он дернул пальцем крючок, и трассирующая очередь разорвала темноту. Фрейд называл подобный эффект «коллективным бессознательным». Иначе не объяснить причину, по которой в следующий миг люди открыли беспорядочную стрельбу. Раскаленные гильзы вылетали из приемника, стволы «Калашниковых» сотрясала отдача. Грохот выстрелов трескучим эхом разносился по пустынному зданию, пули впивались в стены, как разъяренные пчелы, прошивали обшивку гипрока. С потолка сыпалась сухая побелка, на пол обвалился кусок штукатурки, в щепы разлетелся паркет. Облегченная обойма «Калашникова» содержит тридцать патронов. Калибр семь шестьдесят два миллиметра. Магазин расходуется за шесть секунд непрерывной пальбы, но стрелять из автомата не отпуская курок непросто – отдача уводит ствол вверх и налево. Оптимальный огонь ведется короткими очередями, по пять-семь выстрелов. Но взвинченные нервы, и «коллективное бессознательное» – плохие советчики. Беспрерывная стрельба длилась пятнадцать секунд, оборвалась неожиданно, только пару коротких очередей дал автомат прапорщика, и также затих. Медленно оседала воздушная пыль, в ушах звенело, из раскаленных стволов струились сизые дымки, оружие пыталось отдышаться, как загнанная лошадь.
– Поменять магазины! Живо! – рявкнул Кивенко. Хриплый голос мужчины больше походил на медвежий рык. Щелкнули затворы, новые магазины встали на место.
– Он не мог увернуться… – неуверенно шепнул сержант.
– Твою мать… – Антон покачал головой. – Думаю, он исчез из коридора перед тем, как мы салют устроили! Тьфу, дьявол! Теперь точно весь город на ноги поднимем! – плюнул на пол, и растер подошвой сухую слюну. Жажда мучила его все сильнее.
– Зачем «лешие» с нами играют? – спросил мальчишка, губы его дрожали, румянец сошел с гладких щек.
– Точное выражение, сынок! Играют! Этим тварям нравиться убивать, понимаешь? Кайфуют они этого, суки!
– Что дальше делать будем, майор? – тихо спросил прапорщик. Что-то мне не улыбается дрожать в углу, как загнанной крысе!
Кармазин минуту размышлял, идея возникла неожиданно. Он достал из кармана связку ключей, незаметно отцепил короткий, похожий на штырь, с большим количеством ямок, впадинок и заусениц ключик, сунул его в карман, а связку швырнул на пол. Затем сложил ладони рупором, будто спасатель на берегу моря, и громко закричал.
– Эй, молодцы! Вам нужны ключи от сейфа?! Все в наших силах. Вот они… Я предлагаю сделку. Забираете свое зелье, и валите отсюда к чертям собачьим. Мне не нужны проблемы в этом городе. Идет?!
Мертвая, звенящая тишина. Только мальчишка сопит, как французский бульдог, громко, тяжело со свистом. Кивенко, поудобнее перехватил автомат, лысый сержант переступил с ноги на ногу. Тишина…
– Наверное, они ушли уже давно! – прапорщик нерешительно шагнул вперед.
– Стой! – Антон вцепился в плечо мужчины. – Смотри!
В дверном проеме возникла расплывчатая тень. Обычный черный контур невысокого мужчины. Весной светает рано, и вот первые лучи солнца позолотили стены. Острая тень отбрасывала пятно на пол, словно клоун кривляется.
– Он стоит за дверью! – еле слышно, одними губами произнес сержант, провел дулом автомата линию прострела вдоль косяка, и прицелился в воображаемую фигуру. Тень тотчас исчезла. – Вот, дьявол! – с оттенком восхищения охнул мужчина.
– Вам не обязательно говорить шепотом, солдаты! – из помещения лаборатории донесся насмешливый голос. Обычный голос, обычного земного человека, только говорит медленно, будто скверный ученик бубнит плохо заученное стихотворение. – Вас и так неплохо слышно. Особенно сопливого мальчишку! – «леший» тихонько засмеялся.
Кармазин сжал кулаки, по спине пробежала струйка пота. Ему еще никогда в жизни не было так страшно.
– Ты меня слышал! – он попытался придать своему голосу твердость. – Что скажешь на предложение?
– Заманчиво… – ответил другой, судя по отзвукам речи, он находился в дальнем углу лаборатории, как раз возле сейфа. – Допустим, мы согласны. Но как ты технически планируешь передать ключи?
– Выйди и возьми!
«Лешие» явно ценили удачную шутку, и дружно рассмеялись. Со стороны, казалось будто хохочут обычные парни, только речь их звучала едва искаженно, так бывает, когда люди тщательно продумывают каждое сказанное слово.
– Я сказал что-то смешное?!
– Ты – хитрый парень, солдат! Четверо нервных и злых мужиков держат на прицеле открытую дверь. Стоит мне появиться в проеме, вы выпустите каждый по обойме. Кажется, ваши бойцы используют старую версию «Калашникова». Тридцать патронов в каждой обойме, умножить не четыре, получается сто двадцать пуль. Мы конечно умеем быстро перемещаться, но бессмертием не обладаем.
– Они тянут время… – шепнул Кивенко..
Антон не успел ответить, невидимый собеседник его опередил.
– Ошибка, солдат! Это не в наших интересах. Мы тоже спешим. Вы нам не нужны. Убивать таких недотеп забавно, слов нет, но в настоящий момент нас интересует только содержимое сейфа. Сделка хороша, но условия не приемлемы.
– Озвучь свои условия!
На несколько секунд застыла пауза. Затем раздался шум, в коридор выкатилась громоздкая туша, прокатилась по полу, и безвольно раскинулась возле стены. В первый миг, майору почудилось, что это лежит труп большой собака, но присмотревшись, ахнул.
– Вот сучье вымя…
– Это – капитан… – было слышно, как прапорщик шумно выдохнул. – Вот уроды!. Вдруг он все еще жив?! – он кинулся вперед, но майор насильно его удержал.
– Они специально это делают!! – едва слышно прошептал он. – Логику «леших» понять сложно, но мы должны держаться вместе, и сохранять хладнокровие!
– Суки, вонючие! Им забавно нас убивать! – сержант сжал приклад автомата, шея и скулы человека налились пунцовой краской.
– Тебе тоже нравится убивать людей, солдат! – грубо сказал «леший». – Иначе ты оказался бы сейчас в ином месте. Путь воина – это путь убийцы. Это ваш офицер. Так сказать, наш аргумент для сделки. Можете не проверять, он уже на том свете. Если верить религии, там по любому лучше, чем здесь. Итак, наши условия. Вы кладете на пол свое оружие, отходите на несколько метров, и бросите ключи к дверям. Мы заберем из сейфа препараты, и тотчас уйдем.
– Как я могу быть уверен, что ты не лжешь? – Антон с трудом отвел взгляд от безжизненного тела капитана.
– А зачем мне лгать?! – в голосе прозвучали искренне удивленные нотки.
– Мы оставим автоматы, и вы нас перебьете…
– На кой черт вы нам сдались?! – воскликнул первый «леший». – Мы здесь не ради убийств. Это дополнительная приправа к блюду. Любите перец кари? – он многозначительно хмыкнул. – Нам нужен препарат…
Прапорщик опустил ствол автомата.
– Руки чешутся ворваться в хату загасить ублюдков, но ты прав, майор. Они этого от нас и ждут. Что будем делать? Близится утро, народ хлынет к институту как на рыночную площадь. Выходной день. Бесплатное шоу, понимаешь?
– Верно мыслишь, приятель! – одобрительно сказал «леший». – Подмоги вам ждать неоткуда, а когда соберется публика на площади, привлеченная стрельбой, Черный позабавится на славу. Скучно месить безоружный народ, но пока они очухаются в чем тут дело, много невинных граждан поляжет. Женщины, дети…
– Тварь ты тухлая! – мальчишка прицелился в стену, откуда доносился голос, в лаборатории возникло быстрое движение, словно кошка пронеслась по комнате, мягко, стремительно, неслышно. Прапорщик дернул солдата за руку.
– Не трать патроны. Там уже никого нет… Эти суки сквозь стены видят, как твой рентген!
Кармазин быстро соображал. Хитрые лешие – слов нет. Хитрые, но не всесильные. Они смертны, а значит уязвимы. У него всегда быстро созревали планы, но сейчас в голове сплошная сумятица. Конечно, и бессонные ночи виноваты, и ситуация нестандартная, но выход должен быть. Обязательно. Он медленно, почти бесшумно расстегнул кобуру, достал пистолет, и сунул оружие в карман брюк. Кивенко внимательно следил за действиями офицера. Он молча кивнул, и также подготовил свой «Макаров».
«Они умные, быстрые, сильные но не всемогущие, твари эти!» – красноречиво свидетельствовал его взгляд. – «Это – не дьяволы, их можно обмануть. Они не просекли, что нужный ключ от сейфа на связке отсутствует. Следовательно, мысли наши читать не умеют. Телепатия дает им возможность общаться друг с другом, и предугадывать нападение. Инстинкт умного хищника, не более того. Вопрос в скорости, и немного везения…» Прапорщик громко закашлялся, и незаметно снял оружие с предохранителя. Глядя на командира, сержант с мальчишкой извлекли из кобуры свои пистолеты. Конечно, по сравнению со всесильным «калашом», коротенький «Макаров» выглядит как детский пугач, но в руках храбреца и рогатка – оружие!
«Вот и пришло время героев!» – грустно подумал Антон. Мучительно хотелось пить. Перед глазами возникла запотевшая бутылка пива. Крохотные капельки дрожат на матовом стекле, пушистая пена выползает из горлышка, как комья снежной ваты.
– Когда все закончится выпью пива! – хрипло сказал он. – Очень много пива…
– Не забудь меня позвать, майор. С удовольствием составлю тебе компанию! – грустно улыбнулся прапорщик. Он едва заметно опустил ресницы. Твари все слышат, но мысли читать они точно не могут. Пора!
– Черт с вами! – крикнул Кармазин. – Вот – ключи! – он ударил ногой, связка с грохотом прокатилась по каменным плитам. – Теперь наши автоматы! – мужчины опустили «Калашниковы» на пол. Опять зависла пауза. Мальчишка ощутил, что его зубы выбивают барабанную дробь. Без спасительных автоматов люди чувствовали себя незащищенными, будто голыми на морозе.
– Отойдите на пару шагов от оружия! – впервые за время общения, в нотках голоса «лешего» сквозила тревога.
«Они тоже боятся!» – у майора мелькнула ликующая мысль. – «И они не догадались про стволы!»
– Что вы братцы шибко бздиловатые для суперменов! – насмешливо крикнул прапорщик. Он грузно шагнул вперед и замер напротив дверей. Мускулы напряжены, как у дикого зверя перед броском, кулаки сжаты. Словно вернулись древние времена, когда могучий предок выходил на медведя с ножом и рогатиной. Трое мужчин также отошли в сторону. Кармазин на мгновение прикрыл глаза, пальцы небрежно коснулись рукояти пистолета, он усилием воли гнал от себя мысль об оружии.
– Собрались детки возле клетки… – осипшим голосом он прочел детские стишки. Что там дальше было? Забыл…
Косая тень закрыла дверной проем на долю секунды. Он успел увидеть силуэт человека. Заурядная личность, среднего роста, и обычного телосложения. Лицо вовсе не черное, как он рассчитывал увидеть, а обычное, смуглое. Такого цвета кожа встречается у уроженцев Кавказа или азиатов. А вот двигался «леший» и правда очень быстро. До лежащей на полу связке ключей пять-семь метро. Он преодолел их одним прыжком, схватил с пола ключи, и замер на месте, изучая людей. Хитрость сработала, либо его заинтриговали дерзкие солдаты, или захотелось размяться, вступить в схватку против четверых здоровых мужиков. Неизвестно. Как бы то ни было, но «леший» не успел предугадать маневра противника. «Недодумкал!» – как любил выражаться Кивенко, что помимо автоматов, бойцы ОМОНа вооружены простенькими пистолетами устаревшей системы «Макаров». Первым выстрел произвел прапорщик. Он стоял ближе всех к «лешему». Старый вояка не потерял самообладания. Пуля конечно – дура, но увернуться от нее с дистанции десять метров даже сверх человеку оказалось не под силу. Кусочек свинца угодил точно в голову, на два сантиметра выше бровной дуги. Выстрел снайпера. Пол сбрызнули капельки алой крови, будто клюквенный морс разлили. «Леший» закрутился юлой, и рухнул лицом вниз. Кармазин не стал любоваться агонией врага. Быстрее ветра он метнулся в лабораторию, успел увидеть высокого парня возле распахнутого окна. Очень подвижны «лешие»! За считанные секунды промчаться по длинному залу – задача невыполнимая для опытного спринтера, учитывая тот факт, что ему приходилось лавировать между столами. Беглецу оставалось пара шагов до заветной цели, когда Антон судорожно нажимая пальцем легкий курок, всадил всю обойму в спину врага. Бессонные ночи, дьявол их раздери! Руки дрожат, три пули угодили в «молоко», одна в бедро, третья ожгла плечо человека, содрав кожу. Кивенко оказался более умелым и выдержанным стрелком. Раненый леший вскочил на подоконник, взлетел как огромная блоха, без малейших усилий на высоту полутора метров, неся в ноге раскаленную пулю. После автоматной канонады, что они устроили в коридоре институте, звук выстрелов «Макарова» напоминал чиханье больного котенка. Капитан услышал щелчки за спиной, «леший» дернулся, очередной выстрел пришелся ему в поясницу, и еще один точно под левую лопатку. Трое бойцов палили из карманного оружия, не отпуская курки.
«Молодцы ребята!» – подумал Кармазин, будто со стороны услышал свой яростный крик, полный ликующего восторга, и тотчас удар невероятной силы обрушился ему на голову. Проваливаясь в бездонную черноту, офицер успел подумать.
«Они смертны. И это не так уж и сложно было сделать. Просто надо уметь преодолеть страх. И еще… Очень хочется пива…» – и пришла мгла.
– Собрались детки возле клетки.
Внутри сидел обычный волк…
Черный
Черный не ожидал такой отваги от обычных солдат. Группе приходилось работать в разных странах. Они были отлично подготовлены, а сыворотка делала их почти неуязвимыми. Синий и Зеленый погибли по причине собственной самонадеянности. Столько удачных операций, все проведено без сучка, без задоринки, возомнили о себе черт знает что! Он виноват, конечно. Слишком много внимания сосредоточил на поисках Красного, и потерял бывшего товарища в самый последний момент. Упустил из виду! Тот словно заблокировал мысли. Как он это делает – загадка. Но того что сделано, уже не вернешь. Теперь он остался в одиночестве, задача не выполнена. Есть только одна надежда. Красный передумает, даст и себе знать, и они вдвоем доведут до конца то, что не удалось Синему и Зеленому. Ну а пока ему надлежит завершить первую часть работы, прикончить ученого. Чужак погиб. Рассчитывать он может только на себя.
Черный появился в лаборатории в финале битвы. Он мгновенно оценил ситуацию, подхватил с пола автомат, яростным ударом приклада размозжил голову одному солдату, и пока остальные очухивались, врезал другому. Добивать двух уцелевших солдат не было времени, тем более, что они явно вознамерились прикончить его из допотопных пистолетов. Леший предугадал сценарий стрельбы. Конечно, он мог без хлопот перестрелять неуклюжих омоновцев, собравшихся на площади, но интуиция подсказывала, что делать этого нельзя. Они и так наделали ночью много шума. Едва ли удаться свалить переполох на Чужака. Накануне отправки, Черный получил вполне четкие инструкции. Получить образцы, прикончить автора. Все. И без лишнего шума, не так, как это случилось в Ираке… Хозяева понимали, что «лешим» доставляет наслаждение вид льющейся крови, жар схватки, потому они предпочитали использовать оружие в крайнем случае. Но диверсия – это не война. Несколько убийств допустимы, но не более того. Черный соблюдал инструкции, хозяев остерегался.
Он бежал по парку к дому ученого. Солнце медленно поднималось на горизонте, бледные лучи трепетали, запутавшись в листве высоких дубов. Птицы неуверенно брали первые ноты, словно начинающие теноры, прочищали голос. Утро сулило прохладу, день обещал стать жарким, но у Черного было отвратительное настроение. Не то чтобы он горевал по товарищам. Нет. Хотя из них получилась хорошая группа. Он был достаточно умен и ловок, чтобы приспособиться к жизни в этой стране. Внешне ничем не отличается от здешних обитателей, а универсальные способности дадут возможность безбедного существования. Синий и Зеленый неплохо знали местное наречие, он говорил хуже, но вполне сносно, для того, чтобы сойти за иностранца. Иногда для развлечения можно устраивать охоту на аборигенов. Все так, кабы не вживленный в сердце чип. Срок, отпущенный хозяевами на выполнение задачи, скоро истекает. Короткий сигнал, пущенный со спутника, и его артерии лопнут как перезрелый арбуз. В ближайшие двенадцать часов он не сможет добыть препарат. Наступает погожий солнечный день, его легко засекут возле входа в институт. Ночью им помогала темнота и ненастье, больше такого шанса не выпадет. Что же делать?! Черный почти физически ощутил, как густая кровь заливает вены, и ему стало страшно. Пожалуй, впервые за все время новой жизни, он испытал настоящий ужас. Препарат избавлял от этого отвратительного качества долгое время. Страх был сухим, властным и жестоким господином. Он изъедал душу хозяина как ржавчина. Но он же вынудил мозг работать ускоренными темпами, отметая слепые варианты, и придумывая новые. Идея созрела настолько неожиданно, что он остановился. Легкий порыв ветра заставил трепетать чахлые ветви молоденьких берез. Над деревьями плыли сочные ароматы умытой дождем листвы, но вся эта чертова красота оставляла «лешего» равнодушным. Убийство и насилие – вот самый желанный наркотик нового человека. С ним не сравнится не секс ни богатство, ни власть. Черный приободрился. Новая идея казалось вполне осуществимой. Как это она раньше не пришла ему в голову? Он возобновил бег, и в считанные минуты оказался возле подъезда, где жил ученый. Здесь леший остановился, привел в порядок грязную одежду, и стал похож на обычного местного гражданина. А людей со смуглой кожей в южных регионах России – пруд пруди! Он неторопливо прошелся вдоль подъезда – ни дать ни взять человек совершает утреннюю прогулку. Он неважно знал обычаи этой страны, перед очередным заданием всех троих подвергали усиленному ментальному гипнозу. Вбивали знания местных обычаев, основы языка, специфику ландшафта, и психологические особенности местного этноса. Несмотря на универсальные обучающие способности, Черный плохо усваивал материал. Он лучше остальных умел убивать, бегать, драться и стрелять, но вот думать и запоминать – не его конек. Для этого есть Синий, тот любил трепаться, что раньше был великим умником. Возможно это правда. Хотя Красный был умнее остальных. Все четверо не помнят своей прежней биографии, но остаточные фрагменты, как осколки разбитого зеркала подчас отражают хаотичные фрагменты его прошлой жизни. Обычная сельская улица, гладкий асфальт, такого не встретишь в этой стране, аккуратные домики, выстроились как солдатики, цветущие палисадники. Дальше – какая-то муть… Наверное – Германия. Или другая европейская страна. Кажется он сидел в тюрьме. Пожизненное заключение. Ему все равно. Теперь ему все равно. Это Красный постоянно задавал глупые вопросы. Кто он? Кем был раньше? Почему он тоскует? И так далее…
Парадная дверь распахнулась, на улицу вышла симпатичная бабушка с болонкой на поводке.
– Доброе утро! – церемонно поклонился Черный.
– И Вам утречка доброго! – улыбнулась старушка. – Нездешний?
– Некоторым образом… – он мучительно подбирал слова. Вот, дьявол! Корявая тарабарщина! Вероятно, его родной язык сильно отличается от местного наречия, слова как булыжники, много шипящих согласных. Будто змея человеческому говору научилась! – Вы правы. Я прибыл издалека…
– А что грязный такой? – женщина внимательно осмотрела мятую одежду подозрительного иностранца.
– Вчера была буря. Моя машина сломалась, попал в шторм.
– Смешно как Вы говорите! Шторм на море бывает… А сами откуда будете?
Кудрявая собачка оказалась настроена не так миролюбиво как ее хозяйка. Она прижалась к ногам бабульки, и тихо рычала, оскалив маленькие желтые клыки.
– Европа. Германия. – брякнул он наугад. Острое желание свернуть бабкину морщинистую шею заставило его отвернуться. Нет ничего лучше убийства, право слово! Oder? – неожиданно из извилин подсознания всплыло немецкое слово. Точно, он родом из Германии! Хотя теперь это не имеет значения. Новые люди лишены понятия Родины.
– Вот оно что! – протянула женщина. Она дернула поводок. – Маруся! Что с тобой девочка?! Это наш гость, из Германии. Мой батюшка там смертью храбрых пал, а я сама в эвакуации росла, в Казахстане. Это нынче тоже отдельная страна…
– Вот оно что! – вежливо кивнул иностранец.
Собака дружественно тявкнула, но своего отношения к человеку не поменяла.
– Тоже немцев не любит! – простодушно сказала женщина. – Только для немца вы темный какой-то!
– Мой папа – итальянец.
– Ну это другое дело… А здесь к кому приехали? – продолжала допрос старушка.
– Мой друг ученый. Травкин. Мы работаем над одной проблемой.
– Алексей Семенович! Так он в этом подъезде живет. Третий этаж, одиннадцатая квартира. Только он спит еще наверное, это меня Маруся каждое утро не свет ни заря поднимает!
Услышав свое имя, Маруся решила изменить тактику. Она натянула поводок, и зайдясь лающим кашлем бросилась на незнакомца. С трудом подавив желание прикончить и бабку и чертову псину, Черный легко увернулся от собачьих клыков, вежливо кивнул, и направился к подъезду.
– Да что с тобой сегодня, Маруся? – причитала женщина. – Ты так весь дом перебудишь! Спит еще Алексей Семенович! – прокричала она вслед загадочному иностранцу.
– Благодарю Вас! Он не спит. Он ждет меня, – мысленно проклиная свою неспособность к обучению, а также старуху с ее болонкой, леший скрылся в подъезде. Он взлетел на третий этаж, и нажал кнопку звонка. После минуты ожидания раздались шлепки босых ног, и сонный голос пробормотал.
– Кто там?
– Это из института. Экстренная ситуация. Откройте дверь, пожалуйста!
Щелкнул замок, на пороге возник заспанный мужчина в одних трусах. Он недоуменно пялился на раннего гостя. Дверь в комнату приоткрылась, высунулась белокурая растрепанная женская головка.
– Кто это, Леша?!
– Сейчас узнаете! – Черный решительно шагнул вовнутрь, и захлопнул за собой дверь.
5.10. Утро.
Следователя Ершова разбудил настойчивый телефон звонок. Благодаря выработанной годами привычке, он наугад протянул руку к трубке, задел мятую подушку, в очередной раз болезненно кольнуло сердце. Шел уже второй год, как он овдовел, а все не привыкнуть. Двадцать четыре года вместе – это не шутка! Много было и плохого и хорошего, но после смерти жены, как ногу отрезали. Вроде ходишь, ешь, пьешь, спишь, работаешь, а вокруг пустота. Даже алкоголь не цепляет. По истечении года со дня ее смерти друзья несколько раз пытались познакомить вдовца с одинокими дамами, но он вежливо отшучивался. Мол, старый пес должен издыхать а одиночестве. Глушил себя работой, а по вечерам пиво, и снотворное, и от такого компота жизнь стала вовсе в тягость.
Он взял трубку, прокашлялся.
– Ершов. Слушаю!
Глухо, аритмично забилось сердце. Мужчина с ожесточенной мстительностью подумал.
«Поскорей бы! Только сразу. Без мучений!»
Лидия умирала долго. Рак легкого, метастазы пошли в желудок и печенку. Врачи говорят, что случай неоперабельный. Он истратил все накопления на дорогущие лекарства, вынужден был продать дачу. Скромный домик, и шесть соток земли в тридцати верстах от города. И все ради того, чтобы облегчить ее страдания. Нынче все стало платно. Каждая ампула – пять тысяч рубликов. Без них супруга кричала без перерыва. Она вообще терпеливая была всегда. Трудно представить, что за тварь такая проедала внутренности, заставляя несчастную женщину так страдать. Иногда, грешным делом, он мечтал, поскорей бы уж отмучилась! Лгал себе, якобы ей во благо! А на самом деле, о своем покое мечтал. А умерла тихо, покойно, с улыбкой на губах. Вот также как сейчас, на рассвете. Проснулась, и слабая улыбка осветила бледные черты. За время болезни Лидия ужасно похудела, высохла как мумия. Ту прежнюю грудастую, краснощекую казачку не узнать! Он тотчас пробудился, как часовой по команде, не глядя достал ампулу из коробки, готовясь сделать очередной укол. За время болезни жены, мужчина наловчился делать и внутримышечные и внутривенные инъекции. На холодном локтевом сгибе безошибочно находил тонкую венку, лучше опытных медсестер. Лидия открыла глаза, отстранила шприц, и тихо, доверчиво произнесла.
– Все, Петя! Умру я сейчас. Отмучился ты…
– Хватит глупости говорить! Давай свой тощий зад, наркоманка! – шутливо забурчал, а в груди что-то заныло, будто за пазуху кусочек льда провалился.
– Спасибо тебе за все. Знаю, что трудно было. Господь воздаст за твои страдания…
Совсем рехнулась от болезни! Решил тогда мужчина. Какие у него страдания?! Здоров как бык, только вот сердце щемит иногда, да с тех пор как жена болеть начала стучит оно неровно. То скачет как шальной конь по степи, то затихает, и редко так, будто в спячку впадает. И причем тут Господь Бог?! Да наплевать Ему на человеческие муки и болезни, иначе откуда вся эта шваль берется, с которой почитай тридцать лет майор Ершов сражается… И вот ведь парадокс. Чем больше он их сажает, тем больше их появляется. Словно тараканы! Чем их не трави, а они плодятся до бесконечности!
– Прощай, Петя… Прости за то, что мучила тебя, – она прикоснулась ледяными губами к его лбу, словно покойника поцеловала, глубоко вздохнула, и закрыла глаза.
До сих пор стыдно признаться, но когда он понял, что Лидия и вправду умерла, обрадовался. Деньги на исходе, ампулы заканчиваются, и от крика ее беспрестанного уже никакого житья не стало. Соседи по лестничной площадке, здороваться перестали. Раньше вежливо так, про здоровье Лидии Васильевны справлялись, и теперь отворачиваются, глаза прячут. Плохо стало потом. Много позже. Уже после похорон. Сидит вечером дома, пьет свое пивко, и вдруг аж пронзило всего, как током ударило. Один! Нет ее, и больше никогда не будет! Вроде и понимал это умом, когда принимал соболезнования на похоронах, но внутри пусто было, словно та ледышка за пазухой внутренности заморозила. А сейчас видать оттаяла… Не помнил Ершов, когда плакал последний раз, в детстве, наверное, а сейчас сидит и ревет как белуга. Вот с того момента тоска в сердце и поселилась. Иногда сидит дома, и смотрит на ампулы, что после смерти жены остались неиспользованные. Всю жизнь наркоманов ловил, и заразу эту ненавидел всем сердцем, а тут навязчивое желание возникает. Даже не желание, а соблазн, будто черт его за локоть теребит.
«Что мучаешься, братишка! Давай, попробуй! Помнишь, как у покойницы радостно на душе после укола становилось?!»
Нынешнюю ночь Ершов спал плохо. Таблетки свои не принимал, и впервые за год с лишним ему приснилась Лидия. Молодая, сочная, красавица, он и не помнил ее такой. Выходит она из сгустков голубого тумана, такого ясного, словно небесные хлопья по земле растеклись, целует в лоб, как тогда, накануне кончины, и говорит.
«Отмучился ты, Петя! Скоро увидимся…» – а губы у нее не холодные, как в то утро, а горячие, прямо огонь, а не губы! И от их прикосновения по всему телу жар разливается. Он хотел спросить нечто очень важное, но она прижала палец к губам, как бы приказывая молчать, взяла его за руку и увела за собой в туман. Мужчина не испугался, а наоборот, стало ему очень спокойно, только вот лоб горел от поцелуя, словно свежий лист крапивы к коже прижали…
Он тряхнул головой, пытаясь прогнать сонную дрему, в уши ворвался крик дежурного.
– Товарищ майор! У нас ЧП!
– Рассказывай! – буркнул мужчина.
– Ночью сбежал из СИЗО Трутнев…
– Что за черт?! Как это сбежал?!
– Перебил охрану, тюремного врача, офицера, и сбежал… Но это еще не все! Поступают сообщения от граждан, что возле здания института слышна стрельба.
– Там же полно ОМОНа!
– Так точно! Подробностей знать не могу. Мы выслали машину, тамошние гражданские, ну те, что из Москвы, наших оперативников не пустили!
– Какого дьявола?! Что значит, не пустили?!
– Не могу знать, товарищ майор! Я связался с вами, и на свой риск, уже выслал машину.
– Правильно сделал! – Ершов наскоро одевался. – Буду через пятнадцать минут! – он повесил трубку, выскочил в коридор. Сердце кувыркалось в груди, как неумелый акробат на трапеции. Мужчина хотел выпить кофе, но замешкался на входе. Ладно. Выпью на работе! Он быстро спускался по лестнице, раннее утро выходного дня, стук его шагов разносился по подъезду.
Утро радовало свежей прохладой, и тонким запахом пробуждающейся листвы. В прозрачных лужах тонули отражения каменных домов. Следователь глубоко вздохнул, втянул в себя утреннюю прелесть. Из-за поворота выскочил полицейский УАЗ. Машина лихо затормозила в полуметре от подъезда. За рулем приветливо улыбался молодой водитель Игорь. Вид у него был такой, словно он ехал на свадьбу. Не хватало только украсить автомобиль розовыми ленточками, и посадить на бампер куклу с выпученными глазами.
– Куда ехать, товарищ майор?!
– Сначала в отделение! – следователь уселся в машину, и угрюмо уставился в окно. Про давешний сон он позабыл. Он закрыл глаза, хотел вздремнуть по пути хоть пяток минут, но перед закрытыми глазами мелькали дурацкие лиловые пятна. Машина лихо затормозила у дверей управления, майор вышел наружу, навстречу выскочил дежурный.
– Петр Гаврилович! Там такие дела творятся, возле института! – пребывая в состоянии волнения, молодой офицер забыл про субординацию, обращаясь к старшему следователю как к директору на фабрике. – Есть человеческие жертвы среди нашего ОМОНа, туда уже прибыли две бригады скорой помощи!
Майор кивая головой, прошел в свой кабинет. Дежурный бежал за ним следом, как преданный домашний пес.
– Трутнев сбежал среди ночи. Перебил вооруженную охрану голыми руками, представляете?!
– Отставить панику! – следователь растер ладонью грудину. Теперь сердце булькало как закипающий на плите бульон. Он машинально выдернул бумажку из черного жерла факса, и какое-то время пялился на лиловые цифры. На глаза попал знакомый индекс. Мужчина привычно потер переносицу. Ну, конечно! Старый знакомец «тропонин»! Схватываете налету, господин майор! Дежурный застыл рядом, ожидая распоряжений, и шумно дышал человеку в затылок. Показатели очеркнуты жирным красным шрифтом. Все правильно. В два раза выше верхней границы нормы. Должно быть, Миша по рассеянности дважды отправил анализ Трутнева. Он хотел выбросить никчемную бумажку в урну, но взгляд упал на фамилию в титульной форме листа.
– Волкова Зоя Владимировна! – он медленно прочел вслух. – Сережа! Откуда это здесь?!
– Майор Кармазин прислал вечером анализ крови. Михаил Семенович очень ругался, что его выдернули из дома на ночь глядя…
– …твою мать! – громко выкрикнул Ершов. – Немедленно свяжи меня с этим Кармазиным!
– Сию минуту! – лейтенант дрожащими пальцами нажимал кнопки сотового телефона.
Тем временем, следователь выдернул из папки анализ крови Трутнева, положил рядом с голубой бумажкой. Анализ московской гостьи. Зачем женщине понадобилось сдавать анализ крови? Неважно. Разберемся позже. Показатели тропонина абсолютно идентичны. Совпадений не бывает, не так ли Шерлок?
– Нет связи! – зараженный горячностью майора, выкрикнул дежурный.
– Понял! – кивнул следователь. Он смахнул бумажки со стола, и выбежал на улицу. Машина стояла на прежнем месте, водитель сладкой спал, широко открыв рот.
– Ворона влетит! – Ершов тряхнул парня за плечо.
– Виноват, товарищ майор… Задремал малость! Куда ехать?
– В институт!
УАЗ сорвался с места, выплюнув в утренний воздух клубы синего дыма, и устремился по направлению к зданию института.
Красный
Всю ночь Сергей провел возле площади. Он слышал стрельбу, крики погибающих омоновцев. Скулы сводило от лютого желания вмешаться, но умный голос внушал спокойствие.
«Не спеши, капитан. Парни сражаются насмерть, это их работа. Твоя задача заключена в другом, не позволяй эмоциям овладеть тобой.»
Мужчина помял упругий желвак на подушечке большого пальца, в том месте, где он примыкает к ладони. Сморщился от боли, грубые стежки стянули кожу, как выкройка неумелого портного. Сколько доз содержит крохотная ампула? Одна, две, десять, тысяча? Удивительное открытие скромного ученого из провинциального городка может спасти человечество от рака, СПИДа, и многих других смертельных пандемий, но оно оказалось в руках военных. В твоих руках, капитан Авдеев…
Близился рассвет, розовые блики легли на землю. Из окон института грянула стрельба. Как на фронте. Палят из «Калашниковых». Либо стреляют новички, или люди охвачены страхом. Беспрерывно жмут на курки, как салаги, впервые увидевшие легендарный автомат. Стрельба стихла через несколько секунд, тоскливо завыла собака. Парни расстреляли по магазину, и опомнились. Сергей постарался сосредоточиться на своих новых мыслях и ощущениях. «Лешие» развлекаются. Им забавно убивать людей, это своего рода хобби. Или мания. Они получат сыворотку, и перебьют наивных людей. Новая природа не допускает сантиментов. Если сыворотка попадет в руки профессионалов, в считанные месяцы новая формация этноса будет управлять планетой. Гитлер покажется жалким мальчишкой, пустым мечтателем. Совершенные господа, властители мира, лишенные зачатков совести, любви и сострадания, их радует только чужая смерть. Огромные полигоны, пейнтбол двадцать первого века, и миллионы особей людского скота бегают среди камуфляжных баррикад – живой скот, ублажающий новых хозяев мира. Есть такой старый фильм. Пресытившиеся бонзы организовывают сафари на бродяг.
Только согласно закону жанра, обязательно находится герой одиночка, который из жертвы превращается в безжалостного мстителя. Но в новом мире, населенном совершенной элитой, такой герой обречен на поражение.
Сухие одиночные выстрелы отвлекли человека от мрачных мыслей. Теперь палят из «Макарова». Сергей вздрогнул. Он совершенно отчетливо уловил предсмертный вопль «лешего». Вот тебе раз! А омоновцы оказались не так просты! Прошли считанные секунды, и новая серия выстрелов пронизала утреннюю дымку. Второй «леший» тяжело ранен, и готов испустить дух. Такого развития сценария капитан точно не ожидал! Он выскочил из своего укрытия, обострившимся зрением увидел, как из разбитого окна института выскочил еще один субъект. Этот сильнее прочих. Он пересек лужайку, и нырнул под сень высоких деревьев. Авдеев вскочил на ноги, и легкой рысью помчался по аллее. Он наверняка знал, куда держит путь «леший». Скоро их маршруты пересекутся…
Он бежал в сторону дома Травкина, безошибочно выбирая путь. Усилием Сергей воли угадал мысли «лешего.» Это как волну настроить на приемнике. Тот оказался весьма шустрым, и в настоящий момент вел галантную беседу с местной старушкой. Добродушная собачка учуяла неладное, рвалась с поводка, захлебываясь скандальным лаем. Собаки тысячи лет живут бок о бок с человеком, но умудрились не утратить связь со своим древним предком шакалом. Сакральные животные, чувствуют нечисть, как охотники за привидениями.
Авдеев ускорил шаг. Когда он подбегал к подъезду, «леший» нажимал кнопку звонка. Бабушка удивленно уставилась на очередного раннего гостя, и неодобрительно насупилась. Тот, предыдущий хоть и немец, но выглядел привлекательно. Странно, что чернявый и худой, немцы в ее понимании должны быть рыжими и толстыми. Хотя если не врет, отец – итальянец, а те и прям смуглые, будто цыгане. Этот явно наш, русский, но морда как у громилы, шрам кривой на скуле, грязный весь, рука в крови, надо вызывать милицию! Широкая улыбка осветила лицо незнакомца, и женщина помимо воли улыбнулась в ответ.
– Не тревожьтесь! Я из органов. Тот мужчина, которого вы видели утром – наш враг. Шпион и диверсант! – он погладил собачку, которая приветливо потерлась об испачканные брюки человека.
– Вот я смотрю, Маруся ведет себя странно! – охнула старушка. – А вас тотчас признала. Оно и понятно, наш, русский…
– Хорошая собачка! – Сергей почесал болонку за ушком. – Просьба, полицию не вызывайте, я все улажу. Ей нынче и так забот хватает!
– Конечно! Слушаюсь! – рапортовала женщина. Болонка перевернулась на спину, требуя, чтобы ей чесали живот. Такое поведение собачки успешно завершило вербовку. Сергей многозначительно прижал палец к губам, призывая старушку сохранять тайну, и вбежал в подъезд, а бабулька осталась на боевом посту, изнывая от страха и любопытства.
Преодолев несколько лестничных пролетов, мужчина остановился перед дверью. С той стороны было тихо. Даже слишком тихо… Он вдруг понял, что потерял волну, на которой ловил мысли «лешего». Она ускользнула в сторону, и в эфире блуждало никчемное зловещее шипение. Оно напоминало клубок рассерженных гадюк, разбуженных по весне. Авдеев не стал долго размышлять. «Леший» там, внутри. Это – факт. И явился он не для того, чтобы чаи гонять. Это – тоже факт. Мужчина ударил ногой в точку, где крепился симпатичный врезной замочек. Для того, чтобы выломать такую дверь не понадобились свойства «Красного жука». Дерево жалобно всхлипнула, планка, держащая дверной косяк отлетела в сторону, офицер ворвался в квартиру. Внутри витал запах человеческого тепла, легкий привкус алкоголя, и конечно аромат секса. Травкин не теряет время даром! Молодец – ученый муж! Потом он увидел и самого ученого. Тот стоял в коридоре, сжимая в руке бесполезный столовый нож. Лицо смертельно бледное, парень похож на ожившего мертвеца. На нем надеты смешные трусы, с танцующими медвежатами по периметру. Правая рука ненормально вывернута, будто у резиновой куклы. Не надо быть костоправом, чтобы угадать серьезный перелом. Странно. Почему, «леший» не прикончил его сразу же? Какие он преследует цели? Тишина… Мысленный хаос. Сам «леший» выглядел вполне привлекательно, рост средний, телосложение обычное, обаятельная улыбка. Едва ли американцы набирали своих рекрутов на испытания PL-14 из уголовников. Похож на актера из малобюджетного кино. Он небрежно держит девушку за шею. Точно, мизансцена из увлекательного триллера, в его финальной части! Красивая блондинка, припухшие от поцелуев губы, трогательную наготу прикрывают прозрачные розовые трусики. Она вцепилась в руку своего мучителя, но с таким же успехом можно пытаться ломать железные прутья.
– Ты вовремя! – вежливо улыбнулся «леший». Говорит короткими фразами, с заметным акцентом. Фразы старательные, горловые согласные выдают носителя немецкой языковой группы. – Пришло время нам заключить сделку, коллега.
Травкин издал короткий стон, и кинулся на врага, но тот не меняя положения тела, без видимых усилий нанес режущий удар ребром ладони по виску человека, ученый пошатнулся, нож выпал из слабеющей руки, глаза приобрели бессмысленное выражение. Тяжелый нокдаун. Гость не хочет убивать хозяина. Вопрос – почему?!
– Слушаю твои условия. – Сергей незаметно сместился на дистанцию для выпада ногой, «леший» это заметил, улыбнулся еще шире, и оттащил девушку вглубь комнаты.
– Ты – умный парень, но наивный. Не сложно заблокировать свои мысли, но слушать твои. Если уцелеешь, быстро научишься. Ты такой же, как я. Сторожевой пес. Но охраняешь жадных и злых хозяев. Россия – страна жадная, нищая и злая. Я служу щедрым и богатым. Думаю, у нас тебе будут рады. Самое время сделать правильный выбор, коллега!
– Короче! – в устах «лешего» пропагандистская агитация звучала неубедительно. Любой умелый оппозиционер на митинге делает это лучше.
– Короче. Я забираю с собой ученого, девушка остается жить, ты уходишь. Или мы уходим вместе. Мне по сердцу второй вариант. Идет?
– А если по другому?
– Убиваю их обоих, мы сражаемся с тобой, исход поединка неизвестен. Глупый вариант. Не советую его рассматривать.
– Грустная перспектива, согласен, коллега! – покачал головой Авдеев. – Какие у нас есть еще варианты?
– Самый сложный, – одобрительно кивнул человек. Ни дать ни взять, умелый коммивояжер обсуждает детали предстоящей сделки. Травкин поднялся на колени, потряс головой, нащупал рукоять своего ножа. Молодец – парень!
– Итак! – продолжал «леший». Мне нужны образцы препарата. Срок истекает. В одиночку проникнуть днем в институт я не смогу.
– И ты хочешь забрать с собой, к добрым и честным хозяевам нашего гения, чтобы он вам сочинил формулу волшебной таблетки!
– Хрен вам! – процедил сквозь зубы Травкин. Парень, и правда – умница!
– У тебя нет другого выхода! – покачал леший черноволосой головой. Он был очень красив, этот молодчик, и отдаленно напоминает молодого Алена Делона.
– А как ты собираешься, перетащить за границу здоровенного мужика, помимо его воли?
– Сложно, но выполнимо. Конечно, проще забрать образцы из института. Я еще раз хочу предложить тебе сотрудничество. В таком случае, никто не пострадает. Мы с тобой проникаем в здание немедленно, похищаем сыворотку. Ты в доле. Это хорошее будущее, подумай, солдат!
– Это надобно обсудить! – с купеческой растяжкой произнес Авдеев. Он продолжал улыбаться, а сам просчитывал варианты действия. Если немедленно кинуться на противника, тот запросто свернет шею девушки, и вероятно успеет прикончить Травкина. Финал схватки действительно неизвестен им обоим, но свою войну ты уже проиграл, капитан!
– Верные мысли! – улыбнулся «леший».
«Вот тварь! Видит его наизнанку, как Вольф Мессинг!»
Лестничная площадка наполнилась пронзительным собачьим лаем.
– Боже мой! – ахнула старушка. Она тяжело дышала, держась с сердце, с трудом удерживая на поводке рвущеюся в бой отважную болонку. – Я услышала грохот, а тут такой кошмар происходит! Словно в подтверждение ее слов, распахнулась соседская дверь, на пороге возник недовольный гражданин в пижаме.
– Это называется корпоративная соседская поддержка, приятель! – пояснил Сергей.
«Леший» насторожился, девушка тяжело захрипела. Травкин неумело размахнулся ножом, и вонзил лезвие в бедро противника. Все-таки ученый был сильным человеком, тупой столовый нож впился в плоть на две трети лезвия, брызнула струйка темной крови, рана повредила вену. Одновременно, болонка сорвалась с поводка, и кинулась на врага. Острые зубки впились в щиколотку красавца. Все решали доли секунды. Прыжок капитана длился чуть дольше, но он успел оттолкнуть Люду, и вцепился в горло Черному. Обнаженная красавица эффектно прокатилась по полу, к ней тотчас кинулся Травкин. Маруся издала предсмертный всхлип, прижатая телами мужчин, старушка причитала как по покойнику. На лестничную площадку выбегали разбуженные соседи. Триллер трансформировался в бытовую заварушку, если не считать того, что основные участники сцены обладали уникальными способностями. «Леший» оказался весьма силен, несмотря на хрупкое телосложение. Он высвободился из захвата, подскочил к окну, и вынес фрамугу. Брызги стекла искрились в солнечных лучах как радужные осколки хрусталя. Рама повисла на одной петле, и издавала тоскливый скрип. Взлохмаченный сосед в пижаме картинно нарисовался в дверном проеме, похожий на провинциального, спивающегося Пьеро.
– Итить твою маковку! – заковыристо выбранился он.
Авдеев подскочил к окну. Сколки битого стекла раскиданы по асфальту, возле детской клумбы на окно таращит глаза местный бомж. Две большие мохнатые собаки надсадно лают, повернув лобастые головы в сторону проулка. Очень быстр «леший» и очень ловок! До проулка около сотни метров, он успел добежать и скрыться за поворотом. И в мыслях пустота. Хотя намерения недруга понятны, во что бы ни стало, добыть образцы «Красного жука». Люда тихонько застонала. Жива и слава Богу! Травкин поспешно накрыл девушку одеялом, бабулька склонилась над поверженной болонкой, и тихонечко плакала. Человек в пижаме подскочил к Сергею.
– Ты видел, мать его так! Ты видел, как он рванул с третьего этажа?! Окно в вдребезги, мать его так! Что там твой Бэтмен!
По квартире пронесся ледяной сквозняк.
– Как рука?! – отрывисто бросил капитан.
– Напополам… – мрачно пошутил ученый. – Чувствую себя бабой. – скрипнул зубами. – Меня постоянно защищают, оберегают, будто постоять за себя не могу!
– Можешь! – серьезно кивнул Сергей. – Ты – настоящий герой, парень! Что застыл, как инспектор на пожарище? – гаркнул он на соседа. – Мигом вызвать «скорую»! Приказ ясен?!
– Так точно! – человек отдал честь левой рукой, и бросился к телефону.
– Рок-н-ролл! – выдохнул Авдеев, и без разбега выпрыгнул в разбитое окно.
* * *
«За последние сутки я пробежал больше, чем за минувшие пять лет!» – подумал Сергей. Эта мысль его почему-то развеселила. С тех пор, как началось приключение, он ни разу испытал алкогольной тоски, так хорошо знакомой всякому запойному человеку. Он не заметил, что забыл про алкоголь. Будто и не было этой щемящей тяги, так что под ложечкой сосет. И кажется, если сейчас не выпьешь заветные сто пятьдесят, жизнь оборвется! Зависимость растворилась в молекулах «Красного жука»! Звучит, как рекламный слоган. Хотя этот же препарат сделал его пьяницей! Очень странно…
«Вы не похожи на обычного пропойцу!» – утверждал умница Горовиц.
Он свернул в проулок, дальше виднелся тупик, заканчивающийся высоким строительным забором. Беглец там, вне всякого сомнения! Мужчина перемахнул забор, и угодил в глубокую песчаную яму. На краю оврага отпечатались глубокие следы. «Леший» выбрался наружу, обежал котлован, и в настоящий момент наверняка скрывается в заброшенном ангаре цементного завода. Высокие трубы стоят молча, величественно, как спящие великаны. Вероятно, «леший» бывал уже здесь раньше, откуда не брючине отпечатались седые пятна сухого раствора.
«Твоей наблюдательности можно позавидовать, солдат!» – льстиво пропел голос.
«Заткнись!» – отрезал Сергей. Он шел по следу недруга, как заправская ищейка.
Солнце уверенно карабкалось по небосклону, впереди жаркий воскресный день. Скоро мирные граждане начнут выбираться на улицы. Детишки бегают по парку, на них кричат мамаши. Старая как мир история. А на берегу живописного пруда валяется труп мужчины со свернутой на бок шеей. «Пятнистый оборотень».
Авдеев остановился у входа в ангар. Распахнутые настежь ворота, прогорклый запах застывшего цемента. Внутри тихо, но «леший» там. Черноволосый красавчик, похож на французскую кино звезду.
«Зачем мы это делаем с тобой, Серый?» – спросил Лоренц накануне своей гибели.
«Это – наша работа!»
«Не лги, братишка! Нам нравится убивать, вот в чем секрет!»
Он шагнул вовнутрь, засохший гравий скрипнул под каблуком, силуэт человека маячил наверху, под сводами ангара. Как летучая мышь, он вцепился в стальные переборки, следя сверху за противником.
– Спускайся вниз, приятель! – Сергей неторопливо снял пиджак, расстегнул рубашку. Нечто подобное он видел в красочном боевике. Финальная часть киноленты – схватка героев. Тысячу раз прав был писатель, когда утверждал, что отдельные события нашей жизни напоминают фрагменты киноленты.
– Уже здесь! – «леший» сиганул с высоты десятка метров. Капитан не ожидал такого прыжка, и оказался сбит с ног. Он быстро сгруппировался, вскочил на ноги, и медленными шажками обходил воображаемый периметр поля битвы. Кровь била ключом в разгоряченной голове, в мышцы свело от лютого желания бить, кромсать, рвать на части. На обнаженной груди выступили крохотные капельки пота.
«Нам нравится убивать, вот в чем секрет!»
Он зарычал, как взбешенный медведь, и кинулся вперед…
05 часов 45 минут.
…Антон очнулся, во рту застыл мерзкий привкус слипшийся крови. Теряя сознание, прикусил губу. Он поднялся на ноги, голову пронизала чугунная резь. Крепко этот отморозок его приложил! Зрение оказалось расфокусировано, то, что он вначале принял за опрокинутый стол, оказалось неподвижным телом Кивенко. Возле него хлопотал молодой боец. Рядом лежали автоматы. Кармазин пошатываясь подошел к людям. Лысый сержант взглянул на него с облегчением.
– Слава Богу, жив!
– Что с прапорщиком?
– Убит! – сержант отвернулся. На полу, возле раскроенного черепа, вытекла серая, с алыми прожилками, густая смесь. Белые кусочки дробленой кости походили на крошки извести.
– Вот мы и попили с тобой пивка, солдат! – прошептал мужчина.
– Зато мы их прикончили! – молодой боец пытался спрятать мокрые глаза, отчаянно шмыгал носом.
– Третий ушел? – спросил Антон.
– Так точно! Ловкие они собаки!
– Это уж точно… – он ощупал голову, на темени застыла кровянистая, подсыхающая корка. – Долго я был в отключке?
– Пять минут, не больше…
– Добро. – он потянулся за телефоном, нащупал в кармане острие ключа. – Не робей, военный! – с трудом подмигнул мальчишка. – Двоих мы прикончили, точно?
– Точно… – вздохнул солдатик. Он не мог отвести взор он неподвижного тела прапорщика.
В коридоре послышался стук каблуков, сержант поднял «Калашников», сжал рукоять автомата.
– Не напрягайся, сынок. «Лешие» так не ходят… – нахмурился Кармазин.
– Ты совершенно прав, майор! – в помещение вошла женщина. Солнечные лучи, льющиеся из распахнутого окна, позолотили смуглую кожу. Она спокойно осмотрела тела убитых людей, и благосклонно кивнула. – Браво! Отличная работа! Насколько я могу судить, в живых остался один персонаж.
– Откуда это известно?!
– Это несложно. Но вы – молодцы. Героически защищали хозяйское добро. Ты собрался звонить своему начальству, майор? Не возражаю! – он присела на краешек стула, достала сигарету, прикурила, выпустила струйку голубого дыма. Сержант с молодым бойцом недоуменно разглядывали женщину.
– Вы должны уже быть в Москве! – неприязненно сказал офицер. – Получили свою дозу, и скатертью дорога!
– Нам надо поговорить наедине, майор! – девушка одарила омоновцев шикарной улыбкой девушки с глянцевой обложки. Мальчишка сконфузился, и покраснел.
– Желание дамы – закон! – усмехнулся Антон. – Сержант, скажи ребятам, чтобы вызывали скорую помощь.
– Слушаюсь! – люди быстро удалились.
– Что вам угодно? – он сухо спросил у женщины.
– Все запасы «Красного жука», которые хранятся в сейфе! – Волкова безразлично смотрела в окно.
– Что за новости?! Сами ведь говорили, что транспортировать эту дрянь невозможно! Устроили здесь цирк, зашивая под кожу ампулы с препаратом. На кой ляд все это?!
– Не твоего ума дело, майор! Отпирай сейф. Один экземпляр ключей у тебя. Не заставляй леди ждать! – она вдавила окурок в жестяную банку.
– Чепуха какая! – Кармазин быстро набрал номер. Пока шли долгие гудки, девушка поднялась со стула, подошла к клетке с животными, и постучала длинным ногтем по прутьям решетки. Белые мышки забились в угол, во тьме сверкали маленькие глазки грызунов.
– Не любят меня животные! – притворно вздохнула Волкова. – Тут уж ничего не поделаешь! А крольчиха похоже, убежала… – она тронула ноготком распахнутую решетку.
– Объявите в розыск! – мрачно пошутил майор.
– Всенепременно! – настроение у барышни было чудесное. Кармазин раздраженно стучал пальцами по столу, голова раскалывалась от боли.
«Если сегодня не выпью, застрелюсь!» – зловещая мысль немного подняла настроение.
Полковник ответил только после шестого гудка.
– Слушаю! – едва слышное, хриплое дыхание.
– Иван Сергеевич! Это – Кармазин. По ночное ЧП доложу отдельно. Тут у нас другая оказия. Дамочка, что от Вас прибыла, требует отдать ей всю партию «Красного Жука». Вы готовы подтвердить это распоряжение?
– Отдай ей все, что она просит… – судя по тону полковник готов был разрыдаться. – Про пальбу вашу я все знаю. Разбираться будем в Москве. Отбой.
– Черт вас всех разберет! – офицер подошел к сейфу, открыл замок, бережно извлек поднос с ампулами.
– Вот и славно! – девушка преспокойно сунул поднос в черный пакет, послала мужчине воздушный поцелуй. – Ты проделал хорошую работу, Антон! Я обязательно обо всем доложу в Москве.
– Доложите лучше семьям погибших, за что умирали их родственники! – резко ответил майор, и сморщился. В черепе взорвалась пульсирующая молния. «Обязательно напьюсь!» – с мрачной решимостью подумал он.
– До скорого свидания! – женщина повернулась, звонко стучали каблучки по ступеням. Кармазин тупо смотрел на распахнутое жерло сейфа. На душе было так скверно, что придется влить в себя не меньше литра. Лестница гудела от шагов – из коридора пахнуло фармацевтическими ароматами. В лабораторию вошли люди в голубых халатах, он сгрудились возле бездыханного тела прапорщика. К Кармазину подошла немолодая женщина, из-под шапочки выбивалась седая прядь. Она по-хозяйски ощупала рану на его голове.
– Внимательно следите за моими пальцем! – перед лицом человека возник длинный палец, со следами облупившегося лака на ногте. Он плавно двигался в разные стороны.
– У вас очень красивый палец, уважаемая доктор, но займитесь лучше ранеными! – он вежливо отстранил оторопевшую врачиху, и вышел в коридор.
– У вас налицо сотрясение мозга! – прокричала женщина ему вслед. – Мы хотим помочь…
– Бог наградит вас за доброту! – устало кивнул Антон. Все также смертельно хотелось пить.
Подошел сержант, протянул открытую банку пива.
– Выпей, старшой!
Кармазин жадно осушил банку до дна, опустился на пол, закурил сигарету. Мыслей не было. Пустота, тоска и смертельная усталость. Он снял блокировку телефона, и набрал короткий номер. Ермаков ответил через минуту беспрерывных гудков.
– Слушаю…
– Здорово, Ермак! Разбудил?
– Антон! Мать твою! Наконец-то объявился! – голос однополчанина дрожал от радости.
– Как рука, дружище?
– Заживает. Все отлично. Встретимся, расскажу, не поверишь!
– Поверю… – тихо прошептал мужчина. Он потер ссадину на голове. – Скоро буду в Москве, увидимся.
– Обязательно. А что с Менделем?! – голос товарища предательски дрогнул.
– На его счет не тревожься. В бегах нынче твой босс, избушка его опечатана, одноглазый охранник ждет допроса. Сказка со счастливым концом! – он глубоко вздохнул.
Было слышно, как Валерка самодовольно хмыкнул. Кармазин задумчиво посмотрел в окно. Потоки солнца безудержно лились сквозь пыльное стекло. До чего славная весна на Кубани!
– Что планируешь дальше делать?
– Я – водитель. Как говорят дальнобойщики, на трассе родился, здесь же и помру… Думаю, трехпалого за баранку посадят?
– У меня возникла дурная идея, Ермак! А что если нам в Ставропольский ОМОН податься? – он иронично усмехнулся, ожидая того же от собеседника, но Валера воспринял предложение друга всерьез.
– Легко. Меня в столице ничего не держит. Ни семьи, не детей, без разницы, где баранку крутить.
– Ты – молодец, Ермак! На днях увидимся. До связи! – он нажал на сброс номера, и медленно зашагал вниз по лестнице. В широкие окна текли потоки яркого света. Солнечные пятна лежали на серых стенах, как расплавленные золотые слитки. Впервые за минувшие сутки на душе у человека стало легко и покойно. Желание напиться исчезло само по себе. Он вышел на улицу через черный ход, здесь раскинулся пустырь, заросший высокой травой. Начало весны, трава зеленая, яркая, как на картинах импрессионистов. Еще не наступило засушливое лето, когда немилосердное солнце сожжет ее без остатка. Он обогнул помойку, возле массивных покрытых ржой баков лежали черные полиэтиленовые мешки. Один разорвался, наружу высыпались грязные колбы, пробирки, лежалая ветошь, шприцы со следами бесцветной жидкости. Из кустов за странным человеком внимательно следила пара глаз. Бродячий пес, хозяин местной помойки. Долгая жизнь научила его относиться к людям настороженно. Люди бессмысленно жестоки, мстительны и коварны. Однако этот персонаж не вызывал у собаки опасения. Он внимательно следил за тем, как человек рухнул на спину, мягкая трава приняла его в свои объятия. Поджав облезлый хвост пес, пес подбежал к мужчине, и доверчиво потерся лбом о руку, однако готовый в любой момент дать стрекача. Человек почесал собаку за ухом.
– Здорово, приятель! Глаза у тебя грустные… Тоже небось хреново?
Пес перевернулся на спину, подставив живот. В грязной шерсти забились репейники и прочий мусор.
– Не скучай, дружище! Я только покемарю малость, и пойдем с тобой окрестности осматривать.
Мужчина глубоко вздохнул, и тотчас заснул. Пес улегся рядом. Карие глаза настороженно осматривали окрестности. Он не чуял опасности для своего нового хозяина, а потому расслабился, опустил голову на массивные лапы, и задремал.
* * *
Полицейский УАЗ мчался по пустынным улицам города. Воскресенье, ранее утро, люди просыпаются поздно. На перекрестке загорелся красный сигнал светофора, машина с визгом затормозила. Поймав удивленный взгляд шефа, водитель хладнокровно пояснил.
– Красный свет – дороги нет!
– Молодец! – буркнул следователь. Он кинул невнимательный взгляд в обзорное зеркало, и увидел московскую гостью. Женщина направлялась к припаркованному возле площади такси. В руке она сжимала большой пакет. – Вот тебе раз! – он выскочил из машины, и направился к ней, чувствуя противную слабость в ногах, и жжение в груди. Такими симптомами коварное сердце еще не одаривало своего хозяина. Не бухнуться бы в обморок прямо на глазах у подозреваемой! Подозреваемой в чем?! В высоком уровне злосчастного тропонина? У тебя самого гражданин Ершов нынче этот самый тропонин наверняка не в ажуре…
«Заработался ты, Петро Гаврилович!» – словно услышал он голос Михаила Семеновича.
– Петр Гаврилович, вы куда? – распахнул дверцу водитель. – Мы уже почти приехали!
Женщина приветливо, как старому знакомцу, помахала мужчине рукой.
– Ранняя пташка лучшие зерна клюет! – она взялась за ручку автомобиля, но мужчина ее опередил. Их пальцы соприкоснулись, девушка удивленно вскинула густые ресницы. – Вы за мной ухаживаете, господин инспектор? Необычный способ!
– Староват я для таких забав. Думаю, нам следует проехать в управление! – он попытался придать словам жесткость, но мешала эта раздражающая слабость.
– Увы, не располагаю временем! – она отдернула руку от его кисти, и внимательно, словно редкое насекомое изучала человека. Хлопнула дверь, к таксомотору спешил шофер. Ершов ощутил поддержку, и повторил уже громче.
– Тем не менее, я настаиваю!
Из окошка такси высунулась взлохмаченная голова водителя.
– Мы едем или нет?!
– Едем, едем… – успокоила его женщина. – Встретила старого знакомого. Я доплачу.
Голова скрылась, из салона потекла тихая музыка. Русский шансон – классика для уважающего себя таксиста.
– Говорите здесь и сейчас, инспектор! Что вам нужно? – она оценивающим взглядом смерила пожилого человека. – Насколько мне известно, для задержания российского гражданина требуются основания.
Майор перевел дыхание.
«Она знает, что со мной происходит!» – промелькнула диковинная мысль в его голове. – «Она чувствует мою слабость, как хищные животные угадывают страх жертвы»!
Подбежал водитель, озадаченно разглядывал женщину.
– Хорошо. Я объясню… – следователь выждал паузу, усмиряя непокорное сердце, и заговорил. – Вечером вы посещали в тюрьме заключенного Трутнева, а ночью он совершил из СИЗО побег, убиты люди. Мне в руки попали анализы вашей крови. Показатели тропонина у вас и Трутнева идентичны…
– Блестяще! – усмехнулась Зоя. – И исходя их этих гениальных умозаключений, вы готовы бросить меня за решетку? Отправляйтесь в кардиологию, и арестуйте тамошних больных. Убеждена, у них тоже анализы не в порядке.
– Совпадение не в вашу пользу, госпожа Волкова! Дежурный доложил, что вы странно вели себя в камере.
– Любая женщина испытает неловкость наедине с преступником! Говорите по существу дела, инспектор! Я опаздываю на самолет! – она нервно потянула ручку пакета. – Если вас смущает мой анализ крови, у меня врожденный атеросклероз. К тому же тропонин повышается при других заболеваниях, включая сепсис. Также он выше нормы у тренированных спортсменов. Устраивает такое объяснение?
– Благодарю за лекцию. Откуда вам были известны подробности побега Трутнева? Все случилось в точности так, как вы предсказали…
– Надо было послушаться моего совета, и прикончить эту тварь прямо в камере. Впрочем, не волнуйтесь на счет беглеца, он уже мертв.
– Черт вас раздери! – позабыв про сердце, закричал следователь. – Надоели эти игры в кошки-мышки! Мы сейчас же проедем в отделение! По закону я имею право задержать вас на три часа.
– Прощайте, инспектор! – грубо сказала женщина, и дернула ручку такси. И вот здесь случилось самое невероятное, что приходилось видеть за свою жизнь майору Ершову. Водитель был дюжий паренек, ростом под два метра, и веса в нем за сотню килограммов. Видя замешательство начальства, и хамское поведение гражданской дамочки, он решительно оттеснил хрупкую девушку от таксомотора, и тотчас оказался лежащим на земле. Как это случилось, он не мог объяснить, в мгновение ока человек провалился в глубокий нокаут. Девушка иронично улыбнулась.
– Мне не хочется причинять вам боль, господин Ершов. Вам надобно лечь в клинику, подлечить сердце. Всего доброго!
Следователь зарычал, в руке оказался пистолет. Он и не помнил, когда пользовался им в последний раз. Перепуганный шофер выскочил из такси.
– Да что здесь такое твориться? – у него оказалось женское безусое лицо, и тонкий голос. На фоне, из динамиков тоскливо завывал безвестный зек. Он жаловался на тяжелую жизнь уголовника, под перебор гитарных струн.
– Живо назад в тачку! – рявкнула женщина, и играючи выбила оружие из рук мужчины. Потом словно нехотя, без всяких усилий ткнула его ладонью в лоб. От удара пожилой человек хлопнулся на асфальт, жжение в груди усилилось, в глазах помутнело. Будто сквозь пелену он видел, как она набирает номер на сотовом телефоне.
– Скорая?! Сердечный приступ, мужчина пятьдесят пять лет. Улица Коммунаров, возле автобусной остановки. Ждем! – он села в такси, и кинула через плечо, сухо, жестко, властно. – Лечите сердце, инспектор!
Машина сорвалась с места, и скрылась за поворотом. Ершов попытался встать на ноги, но не смог. Собрав последние силы, он дотянулся до табельного оружия, и впился пальцами в холодный ствол. Левую руку скрутила судорога, в глазах почернело. Из густой мглы выплыло улыбающееся лицо Лидии.
«Скоро мы встретимся, Петя… Потерпи!»
Человек дернулся всем телом, и затих. А высоко в небе медленно проплывали перистые облака. Говорят, что если бесконечно долго смотреть в синее небо, можно сойти с ума. Мужчина лежал на спине, не чуя холодного асфальта, и не отрываясь, глядел в бездонную синеву. Можно было подумать, что он дремлет, кабы не открытые глаза. Морщины разгладились, буйство дикой природы, сокрытое в естестве каждого человека, уступило место безмятежному покою.
А в салоне таксомотора дрожал перепуганный водитель такси, надрывался горемычный урка, проклиная неверных жен, судей и прокуроров. Шофер боялся посмотреть в обзорное зеркало. Симпатичная девица вдруг пожала плечами, будто ведя с кем-то невидимым беззвучный диалог, и тихо сказала.
– Притормози здесь…
Из-за угла послышалось завывание сирены. Это подъезжала машина скорой помощи.
Схватка
«Нам нравиться убивать, вот в чем секрет!»
Над крышей ангара свила гнездо семья ласточек. Черные птицы, стремительно носились под самым потолком, со скоростью молний. Сквозь щели между металлическими спайками проникал рассеянный солнечный свет. Будто золотые стрелы пронизывали пыльный воздух. «Леший» весьма силен и быстр. Его прыжок из-под купола ангара был почти неуловим для глаза, и все-таки Сергей успел сгруппироваться. Годы жесточайшего тренинга не прошли даром. Он прокатился кубарем по бетонному полу, и застыл в оборонительной стойке. Симпатичный черноволосый мужчина внешне никак не подходил на роль безжалостного убийцы. Только синие глаза горят ледяным огнем, как у свирепого леопарда. Движением фокусника Черный подхватил железный прут, и метнул его словно умелый атлет. Авдеев успел пригнуться, острое жало просвистело в десятке сантиметров над его головой, и с дребезжащим грохотом ударилось о стену.
– Умница! – прошептал Авдеев. – Всегда мечтал о таком противнике!
Леший равнодушно пожал плечами.
– Ты – странный… Мне все равно, кого убивать.
– Я не доставлю тебе такого удовольствия, не серчай браток!
– Я тебя нет шансов! – Черный прыгнул вперед, капитан оказался не готов к выпаду, и прозевал сильный удар в грудь. Только благодаря действию препарата, грудная клетка выдержала толчок такой чудовищной силы. Жалобно затрещали кости, мужчины упали на пол, сцепившись как два огромных хищника, и катались по земле. Вот здесь и пригодилась борцовская практика. К тому же капитан имел явное преимущество в весе. Рука врага зажата в захват, он навалился всем телом, затрещали связки, «леший» издал приглушенный стон. Его голос мало походил на человеческий крик, словно шакал хрипит от боли. В лицо пахнуло жаром звериного дыхания. Сергей поднажал, и услышал, как хрустнули косточки на запястье противника.
– Говоришь, шансов у меня нет… – прошипел он.
Черный невероятно ловок. Он вывернулся гибким телом из труднейшего положения. Нанести удар, лежа на боку он не мог, не было места для размаха, однако, он по кошачьи смазал острыми ногтями по лицу человека. Липкая кровь залила лицо, слепила глаза, но Авдеев не отпускал хватку. Еще мгновение, и кисть врага выскочила из мышечной сумки. Вой ярости и боли сотряс стены ангара, ласточки бились под высокими сводами. Как угорь, леший все-таки выскользнул на свободу, вскочил на четвереньки, и отбежал в сторону. Левая рука безвольно свисала, в обыденных условиях боец был обречен после такого увечья, но не человек, инфицированный волшебным зельем. Черный пригнулся, в здоровой руке сверкнуло оружие.
– Не самое удачное время для благородства! – на капитана смотрел черный зрачок пистолета.
Сергей выдохнул воздух из легких, отер кровь с лица. Капитан, капитан улыбнитесь… Смешной припев из старой песенки. Расстояние пятнадцать метров – идеальная дистанция для «Макарова». Почему он не воспользовался оружием раньше? Словно прочтя его мысли, леший усмехнулся.
– Ты был прав. Убивать беззащитную тварь не интересно. Это как охота. Кураж… Ты – оказался сильным противником, но оружие – тоже сильный аргумент. Не так ли? – он придавил пальцем курок.
Капитан, капитан, подтянитесь! Авдеев прикрыл глаза. Он совершенно явственно увидел картинку. Это все равно, что перелистнуть страничку, и просмотреть финал пьесы, прежде ее окончания. Из ствола вылетает маленькая пуля, словно злая пчела она мчится навстречу, в долю секунды преодолевает расстояние в несколько шагов, и впивается огненным жалом в его живот. И прежде чем он упадет на твердый пол, колкий звук выстрела ворвется в уши. Все будет именно так. Или иначе? Время будто замедлилось, и потекло вяло, тягуче, как жирное масло по сковороде. Пустой ангар озарили радужные переливы. Дрожащий воздух насытился алым багрянцем, кровавая дымка поглотила фигуру противника. И движение лешего оказались плавными, неторопливыми, словно он борется с вязкой дремотой, и нехотя целится из пистолета. Палец Черного вдавил до упора легкий курок, серая головка пули высунулась из ствола, пробуя на вкус здешнюю атмосферу. Авдеев пружинисто напряг колени, и легко присел. Это оказалось совсем просто. Время текло по своим законам. Он успел увидеть яростную гримасу на лице Черного, будто на объемной фотографии. Он оказался не так уж и красив в этом ракурсе остановившегося времени, в уголке рта зиял уродливый кривой шрам, зеленые глаза сузились в нечеловеческой злобе. Мужчина почти физически ощутил растекшеюся во вселенной микросекунду. Она плавилась в этой багровой дымке, рассыпавшись на множество сегментов, дробилась на немыслимое количество долей. Над его плечом, разрывая воздушную густую массу, промчался кусочек горячего свинца. Сергей успел отметить удивленное выражение лица лешего, но это уже не имело значения. Пуля – дуpa. Вместо того, чтобы продырявить кишки отставного капитана, он пробила навылет железную обшивку ангара. Время пошло своим обычным ходом. Леший издал дикий рев хищника, в нем сочетались злоба, ненависть и досада. Одним прыжком Авдеев покрыл дистанцию, точный удар в переносицу отбросил Черного к стене. От толчка пистолет выпал из его руки, носовые хрящи хрустнули, жирная кровь залила подбородок. Капитан, капитан… Лицо врага беззащитно закинуто, маняще торчит острый кадык. Грех не воспользоваться такой возможностью, коли убийство стало твоим ремеслом, капитан! Рубящий удар ладонью по сонной артерии вырвал из глотки врага хриплый возглас. Крик боли, удивления и отчаяния. Так обычно воет издыхающий зверь. Леший медленно опустился на колени.
«К черту пощаду! Пленных не брать!» – кричал в шутку Володька Лоренц, когда они работали в спарринге.
– К черту пощаду! – выкрикнул Сергей, и от мощного толчка ногой, голова недруга ударилась о железную стену. Гулко загрохотал металл, на коричневой стене растеклось бурое пятно ржавой крови. Черный лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Вот и все. Шоу закончилось, господа хорошие, пора по домам…
Авдеев подошел к своей одежде, беспорядочно раскиданной по полу, достал из кармана верную зажигалку, и сигарету. Он сел на пол, глубоко затянулся. Странно… На душе кошки скребут, а пить не хочется. Мужчина потер твердый желвак на подушечке пальца. В Москве ждут препарат, Зоя уже наверняка там… Он вспомнил девушку, и гнетуще заныло сердце. Почему он не может ее забыть? Вкус губ, запах волос, аромат цветущей сирени… Сизые клубы дыма дрожали в свете робких солнечных лучей. Так Зоя или Маша?
– Как же тебя на самом деле звали, красавица… – пробормотал он себе под нос.
– Мария! – тихий голос за спиной заставил его вздрогнуть. – Мое настоящее имя Мария! – Стук каблуков отдавал гулким эхом.
– Ты – есть тот самый Красный! – сказал Сергей почти утвердительно.
– Так было… – она подошла, присела на корточки провела ладонью по его глазам. – Кровь…
– Я думал, ты уже в Москве. – он тронул сухими губами ее пальцы. Тот же бугорок со следами запекшейся крови на ладони. Они оба будто меченые. Чудная иллюзия. Последние люди на земле… – Давно хотел тебя спросить. Почему ты занималась со мной любовью тогда, в самолете?
– Ты мне понравился! – ее шея, такая тонкая, манящая, голубая жилка пульсирует под прозрачной кожей. Если сменить угол зрения, можно увидеть, как по артериям струится алая кровь. – Возможно, тогда, в прошлой жизни я любила парня, похожего на тебя… – голос предательски дрогнул. – Может быть, это и был ты?! Земля ведь такая маленькая!
– Я бы запомнил… – мужчина провел нежными пальцами по своим глазам.
«Есть в жизни мгновения, когда хочется умереть, потому что ничего лучшего с вами уже произойти не может!» – он без устали мог вспоминать цитаты Горовица.
– Ты сказала, что у тебя рак.
– Это правда. Поэтому я и согласилась на участие в эксперименте. Это единственный факт, который я помню из своей прошлой жизни. Болезнь и свое настоящее имя. Нечего было терять. После пробной серии уцелело четверо субъектов…
– Черный один из них?
Мария ласково взъерошила волосы на его голове.
– Ты научился слышать наши мысли? Умница. Черный был отъявленным негодяем, как впрочем, и остальные участники проекта. Психологи, изучающие действие PL-14 на людей ошибались, думая, что препарат провоцирует агрессию. Сыворотка выявляет то, что у тебя внутри, обнажает истинную природу человека. Благодаря ей мы не только обретаем уникальные способности. Мы становимся как первобытные дети. Жестокие, честные, откровенно наивные в своих пороках.
– Я превратился в алкаша! – усмехнулся Сергей.
– Обычная русская история!
– Почему ты вернулась?
– Не решилась оставить тебя одного!
Он пристально взглянул в черные блестящие глаза, в сердцевине зрачков играли алые дьявольские огоньки. Она лжет. Она лгала ему с самого начала. Он победил, но хочется плакать. Как в детстве…
– Это лекарство может изменить судьбу человечества. Исцелить смертельные болезни, продлить жизнь людей. «Красный жук» значительно лучше предыдущих версий. Человек может обрести совершенство, исполнится вечная мечта – жизнь без болезней, нужды и страданий.
– Я так не думаю! – ее лоб прочертила жесткая складка. – «Жука» используют военные в своих целях, или он станет достоянием элиты.
– Что же будет дальше? – настойчиво повторил мужчина.
– Мы должны остановить эту пандемию совершенства, – ласково улыбнулась девушка. – Она положила пакет возле его ног. – Здесь все запасы препарата. И две дозы вшиты нам под кожу. Продолжать?
– Глупости! Травкин за неделю сфабрикует уйму подобного добра. Или его работами воспользуются другие ученые. Ящик Пандоры уже открыт.
– Не совсем так… В составе улучшенной версии «Красного жука» имеется недостающий элемент, его наш ставропольский гений использовал его совсем недавно. Никто другой кроме него ни знает формулу.
Авдеев смял пустую пачку из-под сигарет. Пить он действительно больше не хотел, а вот без курева жизнь не в радость! Да и вообще она не в радость, жизнь эта! Перед глазами всплыло привлекательное лицо ученого. Как это говорилось раньше? Нет человека – нет проблемы. Умная девочка, хитрая девочка…
– Забавно… Препарат обнажает то, что у меня внутри! – он поцеловал ее шею. Мягкая теплая кожа, солоноватый привкус.
– Именно так! – она доверчиво откинула назад шею. Слишком доверчиво… Нет человека – нет проблемы!
– И все запасы «Жука» окажутся в наших руках. Если конечно не объявится другой такой же гений, и откопает недостающий элемент. – он провел языком по горячей пульсирующей жилке.
– Мировое господство. Только ты и я. Благодаря «жуку» мы сумеем предвосхитить появление новых Травкиных… – Мария глубоко дышала, ее руки скользили по его обнаженным плечам. Также как тогда, в самолете, не высоте десяти тысяч метров. Но в тот раз все было иначе. В их плоть еще не были вшиты капсулы со страшным зельем, но природа изменилась. Когда впервые споры попали в их кровь. Едва слышный аромат сирени медленно умирал. – Травкин нашел уникальную комбинацию, – продолжала девушка. – Побочные эффекты минимальны. Теперь мы с тобой можем обрести бессмертие. Он гений, а настоящий гений имеет право умереть молодым, – она сладко потянулась в его объятиях. – Таков закон жанра!
– В наших силах изменить сценарий! – солнечные блики плясали на ее смуглых плечах, дрожащие хрусталики пота выступили на лбу. Он видел пронзительно голубое свечение в призме горошин соленого пота. Уникальные способности инфицированного ядовитым зельем субъекта превращают человека в совершенную машину, не так ли господа ученые? Девушка охнула, манящая жилка светилась розовым мерцанием. Сергей мог разглядеть, как по ее капиллярам течет алая кровь.
– Так мы можем поменять этот сценарий?! – он почти кричал.
– Что мухи для мальчишек-сорванцов?
Мы для богов.
Они нас убивают для забавы… – прошептала Мария. – Жанр предписывает смерть ключевого героя, увы!
– Черт побери, Маша! Давай все изменим, вот сейчас! – он встряхнул ее за плечи, словно пытаясь разбудить спящую красавицу. Такую же красивую, холодную и жестокую. – Уничтожим все запасы зелья, убедим Травкина остановить исследования. Выжжем каленым железом эту дрянь из своей плоти! Уедем, куда глаза глядят, нарожаем детишек, все начнем с начала! – он кричал во весь голос, гулкое эхо разносилось под сводами ангара.
– Как смешно ты меня назвал. Маша… Ты – милый. – она робко, по детски поцеловала его в уголок рта. – Но ты наивный. Мне жаль будет убивать тебя.
Мужчина ощутил острое лезвие у себя на груди.
– Прости, дорогой Сережа! Я надеялась, что ты тоже изменишься. Закон жанра…
– Закон жанра! – прошептал мужчина, вывернул упругую кисть, острие ножа пропороло ему грудь, по ребрам потекла горячая жидкость. Скальпель с тихим звоном покатился по каменному полу. Он прижался губами к девичьей шее, и впился зубами в тонкую голубую вену.
Горячая жидкость оросила его рот, губы, щеки. Женщина тихо застонала, алые огоньки вспыхнули в зерцале черных глаз.
– Прости… – он прижал трепещущее тело к своей груди, под натиском его клыков горела сладкая и живая человеческая плоть, он рычал как волк, впившийся в горло жертве, но рычание это походило на плач.
Красный был самым сильным из всей четверки. Из шейной артерии кровь била ключом, и прежде чем огоньки в черных глазах угасли, женщина успела ударить его в голову. От звона в ушах потемнело в глазах, человек ненадолго потерял сознание. Когда он очнулся, Мария лежала на полу, губы едва шевелились, скулы покрылись землисто серым оттенком. Сухой цемент смешался с черной густой сукровицей. Превозмогая головокружение, Сергей прильнул губами к мертвенно-бледному лбу.
– Прости меня…
Родинка темнела на верхней губе, будто крохотная мушка прилепилась к коже. Девушка улыбнулась. Медленно, страшно, так мог усмехаться воскресший мертвец.
– Все правильно… Удачный финал, – чуть слышный вздох робко тронул молекулы воздуха. – Спасибо, тебе, Сережа. Они нас убивают для забавы…
Она набрала полную грудь воздуха, будто намереваясь нырнуть в воду и затихла. Последние отголоски аромата цветущей сирени истекли в горячем воздухе. Черные глаза дерзко смотрели в потолок ангара, неутомимо носились ласточки, рискуя задеть острыми крыльями железные стены. Золотой лучик проник через узкую щель, и прильнул к женской голове. Он опоясал огненный круг подле разметавшихся черных волос, казалось, это горит радужный нимб, и в чудесном ажурном свечении плывут нежные светлячки, сотканные из невесомой пыли…
* * *
Старушка пригорюнившись сидела на скамеечке. Давно уехала скорая помощь, нынче у них дел невпроворот. Десятки раненых и погибших возле института. В народе говорят, – дело рук «пятнистого оборотня». Антихрист, право слово, душегуб! Да и этот, немец хорош гусь!
Она едва Богу душу не отдала видя, как тишайший Алексей Семенович ножиком его в бедро пырнул, а тому хоть бы хны!. Казалось, есть о чем посплетничать, но на душе у женщины было тоскливо. Ее не радовал теплый апрельский денек. Верная Маруся, десять лет служившая верой и правдой хозяйке, пала смертью храбрых. Болонка издохла на руках хозяйки, и жалобно так стонала, а из пасти струйка крови вытекла. Сосед помог. Похоронил собачку в парке. Нахлынули тоскливые воспоминания, женщина опять разрыдалась. Странный шум оторвал ее от печальных мыслей. Из зарослей лопухов послышалось громкое фырканье. Переваливаясь на толстых лапах, выскочил жирный кролик. Он внимательно смотрел на бабушку, сморщил носик, и уморительно чихнул.
– Вот тебе раз! Ты откуда взялся такой?
Зверек напружинил розовые уши, и кивнул большой головой, как будто намереваясь вступить в беседу.
– Хорошенький! Да ты, чей будешь? – слезы высохли, старушка почесала животное за ухом. Кролик равнодушно отреагировал на ласку.
– Пойдем ко мне? Я тебе морковкой угощу… – оглядевшись по сторонам, и не выявив ни одного претендента на сбежавшего зверька, женщина взяла его на руки, и поспешно скрылась в подъезде. Зверек не возражал. Он видел женщину в чудном алом свечении, над ее головой клубились оранжевые облака, они завораживали животное, ярость постепенно уступала место безмятежному покою. Но то было временное затишье. Пушистый зверек слышал частое биение сердца своей новой знакомой, внимательно осматривал облупившиеся стены подъезда. Упругими волнами, со дна неведомой души миролюбивого животного поднималась накипь злобы. Фигура женщины покрылась ярко красным туманом. Старушка остановилась возле входной двери, опустила находку на пол.
– Посиди минуту, дружок! Я ключи достану. – она извлекла из сумочки внушительную связку. – Знать бы какого ты пола… Мальчик или девочка?
Животное опять чихнуло.
– Вот и славно! Пусть будет девочка. Я буду звать тебя Марусей!
Дверь распахнулась настежь, и Саманта, неуклюже переваливаясь, скользила по паркету. Женщина всплеснула руками.
– Ну до чего же хорошенькая!
Она умилительно глядела, как новая подружка осваивается в квартире, украдкой вытерла слезинку. Жизнь налаживалась.
Москва. 8 управление Генерального штаба. 19 апреля. 15.40.
Генерал Павлов в десятый раз повторял одну и ту же фразу. Это напоминало воспроизведение заезженной, но любимой пластинки.
– По факту хищения образцов «Красного жука» из лаборатории института, возбуждено уголовное дело. Представители местных органов каждый час рапортуют о результатах своей деятельности лично полковнику Маркову.
Мужчина с седыми бачками в знак согласия медленно опустил набрякшие веки. Он рассеянно слушал генерала, погруженный в свои мысли. Ему задавали вопросы, он автоматически давал ответы. Короткие, односложные, пустые, как отстрелянные гильзы. От его комментариев не было пользы, и это раздражало собравшихся людей. Марков не обращал на них внимания. Ему не хотелось доказывать, спорить, приводить какие-то аргументы. На это просто не оставалось сил. Последние сутки он потратил на то, чтобы борясь с сильнейшим недомоганием, найти следы Авдеева. Чертов капитан как сквозь землю провалился! Достоверно известно, что ампула с препаратом зашита у него под кожу. Такую же дозу получил Красный. Только что труп женщины обнаружили на территории заброшенного цементного завода. Рядом с изуродованным телом молодого мужчины. Местные полицейские уже послали директиву в Москву. Женщина – Волкова Зоя Владимировна, тридцать два года, жительница Москвы. Конечно, он самолично выправлял ей документы! При мужчине документов не обнаружено, на теле татуировки, таких в наших зонах не делают. И никаких следов сыворотки. Даже вшитая ампула исчезла без следа, только свежий шрам на ладони. От Красного было немало пользы, но он слишком много знал, как пишут в детективах. Баба с возу, кобыле легче! Но сейчас этой самой кобыле было ох как непросто! От Кармазина также не поступало сигналов, хотя сотрудники управления вернулись из Ставрополя в Москву. Они утверждали, что получили распоряжение лично от майора. Да и пес с ним с этим майором! Все одно, от него пора избавляться. Толковый, смелый, умный, но больно уж своеволен. Операция прошла как по нотам. Ни одного живого «лешего» не осталось. Мендель в бегах. Блестяще. Отличный способ устранить назойливого кредитора, а долги у полковника были очень большие. Но это только первая часть. Травкин жив, и это те временные трудности, какие легко можно поправить. В конце концов, несчастные случаи – дело обыденное. Все складывалось даже лучше, чем он ожидал, осталось найти Авдеева, получить «жука», и дальнейшее являлось вопросом техники. Капитан и так живет дольше положенного срока. А он как сквозь землю провалился! Марков задействовал колоссальные ресурсы на розыски Авдеева, слава Богу, налаженная система поиска людей в России работала на совесть. И никаких следов! Такого поворота событий он не ожидал. Алкоголики всегда возвращаются в места привычного обитания. Как перелетные птицы. По его приказу, весь Питер прочесали, нащупали было ниточку у бывшей супруги, и в пустую! Он с трудом разомкнул пересохшие губы.
– Ваше беспокойство понятно, господа! Одно мы знаем наверняка. В гибели ставропольских военнослужащих виновен некий Алексей Трутнев. Так называемый «Пятнистый оборотень». Маньяк убийца. В результате операции он ликвидирован.
– Верится с трудом… – недоверчиво скосил глаза Еременко. Он рассеяно перебирал испещренные записями листы бумаг. – Один наркоман за сутки убил полтора десятка человек. Голыми руками! Большинство из которых, обученные военные. Исчезнувшие образцы также вызывают сомнение. Впрочем, судя по этим работам, сыворотка не намного отличается от стандартного PL-14. Конечно, процент выживших особей выше, и живут они в несколько раз дольше, чем их предшественники. Но это не панацея! – он ткнул авторучкой в косую диаграмму, – Я звонил вчера Хорькову. Тупой, самовлюбленный тип. Он плел что-то насчет новой версии препарата. Мне нужен лично ваш Травкин. Здесь, а Москве. Предоставим ему лабораторию, лучших сотрудников, оборудование. Уверен, что он восстановит исчезнувшие образцы за несколько недель.
– Возможно… – неопределенно протянул Марков.
– Что значит, возможно?! – вскинул густые брови мужчина.
– Алексей Семенович наотрез отказывается продолжать работы по «Красному жуку».
– Подумаешь, прихоть гения! – вспылил Еременко. – Найдутся другие ученые. Полагаю, он не успел сожрать черновики?
Мужчины негромко рассмеялись.
– Никаких документов нет. Формулу последнего образца «Красного жука» ученый держал в голове.
– В былые времена я бы за пару часов вскрыл мозги истеричному мудрецу! – буркнул крепкий человек. Он смотрел на окружающих поверх очков, отчего выражение лица казалось презрительно-недоверчивым.
– Согласен. – кивнул генерал. – Но ученые – народ сложный. Из под палки работать не станут. Травкин утверждает, что нащупал удачную сыворотку случайно. И не помнит формулу.
– Лжет! – категорично заявил очкастый. – А что с Менделем? Какого дьявола он в бега ударился?
– Господин Мендель оказался замешан в серьезном коррупционном скандале. А также он подозревается в измене родины. Подробности мне пока неизвестны. Иван Сергеевич! – генерал обернулся к полковнику. – Может быть, вы озвучите детали по делу Менделя?
Марков потер веки, собрался с мыслями. Мелодично звякнул сотовый, оповещая хозяина о полученном сообщении.
– Одну минуту, господа! Важная информация… – этот номер знали только посвященные. Он привычно поднес очки к глазам, шевеля губами, дважды прочел сообщение. Минуту сидел неподвижно, осмысливая присланный текст. Его лицо вдруг страшно побледнело, мужчина дернул тугой узел галстука, и завалился на бок. Из слабеющих пальцев выпал телефон.
– Врача! – рявкнул очкарик.
Еременко кинулся вперед, опрокидывая стулья. Человек хрипел, на губах выступила пена, судорога пробежала по телу, он испустил долгий мучительный вздох и замер. Еременко разорвал рубашку, на груди медленно растекалась синяя гематома.
– Инфаркт. Обширный… – он нажал на шейную вену, покачал головой. – Вот тебе раз!
Генерал незаметно для окружающих поднял сотовый телефон полковника, кинул взгляд на вошедшее сообщение. Абонент заблокирован, дело обычное, а вот текст заставил его удивленно поднять густые брови.
«Орел или решка? Прощайте, шеф. Желаю быстрой кончины, хотя лучше бы вам помучиться. Надеюсь, Вы страдали перед смертью. Война не закончена, пока тело последнего солдата не будет предано земле. Вы угадали, полковник. Как обычно – гурт!»
* * *
…Пересечь границу для опытного диверсанта – дело нехитрое. Дальнейший путь занял чуть более недели. Пришлось позаимствовать немного деньжат на дорогу у бывшей супруги, но она встретила его на удивление тепло. Даже разрешила пообщаться с дочкой. Авдеев давно почуял слежку, на свидание с семьей ушло пятнадцать минут, он исчез из родного города быстрее, чем его успели засечь службисты. Опыт не пропьешь! Кончено, подмывало встретиться с Павлом Горовицем, но таким образом он ставил под удар не только себя, но старого товарища. «Красный жук» безошибочно позволял угадывать слежку. Он уходил от «хвоста» задолго до того, как службисты нащупывали его след. Капитан покидал Питер с тяжелым сердцем, искренне надеясь вернуться сюда вновь.
Африка встретила человека сухим зноем, и горячим порывистым ветром. Сергей шагал по опаленной солнцем земле. Здесь ничего не изменилось за прошедшие годы. Раскаленное солнце, синее небо, чахлые рыжие кустики, растущие по обочине дороги, вечный песок. Если и есть не земле непостижимый в своей таинственности пейзаж, так это пустыня. Он безошибочно нашел то самое место. Вылизанные песком стойки джипа напоминали скелет доисторического ящера. Песок занес его по самую крышу. Мужчина остановился, сбросил рюкзак, достал саперную лопатку. Около часа, он молча, с остервенением работал, откапывая погребенный автомобиль. Он остановился лишь однажды, когда из-под слоев песка появились белые кости, прикрытые истлевшими лохмотьями. Достал фляжку, выпил теплую воду, прополоскал горло, и продолжил работу. Череп Лоренца ухмылялся, и это не удивительно. Володька и при жизни был весельчаком. Как ни странно, горелая одежда сохранилась в целостности. Авдеев осторожно извлек труп из машины, высохший скелет едва не рассыпался у него в руках. На землю упал закопченный кусок черного металла. Сверхстойкий сплав не сумели повредить огонь, песок и безжалостное время. Там, внутри хранятся чипы. Что на них записано, одному Господу известно. Пока, только Господу… Мужчина нагнулся, сунул кусок металла в карман. Он опустился на колени и сильными ударами саперной лопатки начал выкапывать могилу.
Спустя два часа возле дороги вздымался небольшой холмик. Сергей достал из рюкзака простой медный крест, и укрепил в изголовье могилы. Полчаса он сидел молча, закрыл глаза. Мыслей не было. Наверное такая она и должна быть, искренняя молитва… Сухой, горячий ветер задувал колкие песчинки за воротник, человек не обращал на это внимания. Наконец, он извлек из ножен широкий тесак, приложил к ладони лезвие, сухая земля жадно впитала капли багряной крови. Он осторожно вынул из раны крошечную капсулу, и равнодушно раздавил ее тяжелым каблуком. Привычная процедура. Глупо признаваться, но когда он проделал то же самое над трупом Марии Волковой, из глаз брызнули слезы. Сказывалось нервное напряжение, или остаточное похмелье одарило своего хозяина таким необычным симптомом. Неизвестно. Он стоял на коленях, и рыдал как мальчишка. Громко, взахлеб, самозабвенно.
Когда он плакал последний раз? Память не сохранила такого факта. Но алкогольная тяга отсутствовала. Она растворилась там, в пустом ангаре, захлебнувшись в соленой горечи крови и слез. И теперь мысль о выпивке не вызывала ничего кроме неприязни. Тогда в ангаре он уничтожил все ампулы из пакета, и отправился в больницу. Навстречу кинулись врачи, глубокая рана на груди продолжала кровоточить, и сам он имел нездоровый вид. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить взволнованных эскулапов в том, что ничего страшного с ним не происходит. Однако, появляться в таком виде в палате было неразумно. Он наскоро заштопал рану, сидя в туалете, «Красный жук» обеспечивал неплохую анестезию. Травкин встретил офицера радушно. Мужчина рвался в бой, несмотря на уродливый гипс на запястье. Они проговорили больше часа, за дверью палаты изнывала Людочка.
– У вас будут красивые дети… – улыбнулся капитан.
– И без всяких споров и инъекций! – Травкин прямо смотрел в глаза офицеру.
Когда Авдеев покидал больницу, он знал наверняка, этот парень сдержит слово.
Сергей чиркнул колесико зажигалки, из-под кремниевой насадки вылетели чахлые искры. Он долго щелкал затертым валиком, прежде чем вспыхнул голубой огонек.
– По ходу дела, так я и курить брошу… – ухмыльнулся мужчина.
Скоро наступит ночь. В пустыне она всегда приходит внезапно. Длинные тени, отбрасываемые фигурой человека, скользили по песку. Они походили на стелющихся по земле черных призраков. Сильный порыв ветра закружил невесомые песчинки. На колючем кустарнике зацвели крохотные желтые цветки, словно осколки драгоценных самородков украшают гладкие красные камни. Ветер принес свежий запах океанского бриза. Цветки робко задрожали, бархатные лепестки доверчиво впитывали соленый воздух. Человек провел пальцами по тонким стебелькам. Даже пустыня становится изменчива, когда приходит весна…