Лев Маркович склонился над ксероксом рукописи. За минувшие сутки он спал не более трех часов, и выпил цистерну крепчайшего черного кофе. Пальцы рук дрожали, замысловатые закорючки выплясывали перед глазами дьявольский танец как живые зверьки. Он отвалился на спинку кресла, зажмурил глаза.

– Ни черта не получается… – прошептал ученый.

Ни одного аналога из ныне известных наречий. Ни намека на обычную земную логику в сказочных переплетениях смешных животных, растений и букв, больше похожих на кубики и квадратики из шифра, описанного в рассказе Эдгара По «Золотой жук».

– Золотой жук… – пробубнил себе под нос человек. – Впрочем нет… там были мудреные цифры, которые разгадал проныра Легран! Золотой жук, золотой жук… – сказывалось усталость и недосып, человек бормотал, плохо вникая в смысл произнесенных слов. Вдруг его словно молнией пронзило.

– Проклятье! Конечно. Золотой жук! – он рывком подтянул к себе мятую бумагу. Изображение жука повторялось с завидной периодичностью. Вот, оно в первой, третьей строчке, в четвертой встречается аж два раза. По мере продвижения текста, жук все чаще всплывал в поле зрения. Ему соответствовал бледный квадратик. Начиная с третьей строфы, к ним прилепился равнобедренный треугольник, а дальше маленький кружок. Строка завершалась оттиском жирного муравья, который бесцеремонно пожирает и жука и маленькую лягушку. В конце строфы нарисованы крошечные человечки и муравьи. И не следа жуков, лягушек, квадратиков и треугольников. Что дальше?!

Штрудель на несколько секунд закрыл глаза, мысленно пытаясь постичь загадочный алгоритм документа, счел про себя до тридцати, посмотрел на бумагу, и не удержавшись издал громкий крик.

Изображение изменилось! Он совершенно отчетливо запомнил сцену с лягушкой и муравьем. Сейчас на этом же месте красовался контур востроносого бородатого мужчины, если конечно проявить воображение. Силуэт показался мужчине настолько знакомым, что он застонал.

Ученый направился в кухню, включил остывший кофейник. Сердце и так трепетало в груди как заячий хвост, но измученный мозг настойчиво требовал подпитки. Он насыпал в чашку растворимого кофе, залил кипятком, и давясь горячей жидкостью, жадно выпил содержимое.

– Или я схожу с ума, но изображение на документе изменилось уже дважды. – он посмотрел в зеркало, и подмигнул собственному отражению. В тусклом зеркале объявился бородатый человек, с воспаленными от бессонницы глазами. И вот здесь профессор закричал еще раз. Чашка едва не выпала из слабеющих пальцев. Он метнулся в кабинет, склонился над ксероксным изображением. Точно! Бородатый профиль сумасшедшего гения, над которым потешаются студенты, и подтрунивают коллеги. Конечно, форма весьма условна, но схожесть с оригиналом почти документальна! Что же творится дальше с его двойником?! На четвертой строчке к нему присоединяются два квадратика, затем веселый кругляк, похожий на забавные смайлики, которыми обмениваются юзеры из социальных сетей. Что дальше? Вот и муравей… И если давеча он сожрал жабу и жука, то с господином Штруделем он ведет себя вполне по джентельменски. Более того. Нижняя строфа полностью заполнена бородатыми профилями.

– Точно рехнулся… – прошептал профессор.

Он оторвался от листка, подошел к окну. Солнце утонуло за горизонтом, багровый закат оросил чернеющий небосклон малиновыми полосами. Завтрашний день обещает быть ветреным… Человек несколько минут таращился в темное стекло, бездумно глядя на проезжающие автомобили, затем достал из кармана телефон, и набрал номер Рослова. Ответили почти сразу.

– Лев Маркович, добрый вечер! А я все не мог решиться Вам позвонить, думал, что уже спите.

– Какой там сон, Дима?! Боюсь, мне без Вашей помощи не обойтись!

– А мне без Вашей. Вы готовы сейчас встретиться? Одиннадцатый час на дворе… – язык майора слегка заплетался. Видать тоже вымотался за день!

– Примчусь быстрее собственной тени, мой дорогой! – профессор догадался, что Рослов улыбнулся. Чертовски обаятельная улыбка у этого парня!

– Это нежелательно. И лучше бы Вам пока не выходить из дома. Сделаем так. Я за Вами пришлю служебную машину. Никому не открывайте кроме моего человека. Он скажет Вам, что приехал лично от меня, запомнили?! И пожалуйста, никуда не выходите из дома. При встрече я все объясню. Вы были правы, дорогой Лев Маркович насчет одомитов. Только теперь я не знаю, хорошо это или плохо… Диктуйте адрес!

Штрудель быстро проговорил свой адрес, и отключился. История напоминает детектив. Он в волнении прошелся по тесной комнате, заваленной книгами и чертежами. Из-под плакатов было не видать обоев. Стены увешаны пестрыми схемами. Здесь и предполагаемые маршруты перемещения атлантов, и северные земли гиперборейцев, оттиски старинных карт. И наконец, цивилизация одомитов… Стена увешена вырезками из газет, заметками околонаучных работ, дискуссиями крупнейших палеонтологов. Труд проделан нешуточный! Конечно, злые языки скажут, что ему повезло. Сначала нашел точное упоминание быта древнего народа, абсолютно не похожее ни на одно из ныне известных археологам культур. Оставалось только выделить название этого этноса, что оказалось совсем несложно. Слово «одомит» встречалось во многих старинных манускриптах. Такие упоминания имелись у Публия Корнелия Тацита, и у ломбардийского монаха Павела Диакона, и даже у готского историка Иордана. Большинство исследователей упорно пренебрегали этими фактами, настаивая на том, что вероятно речь идет об исчезнувшем племени карпатских народов, или малоизученной ветви южных славян, заселяющих территории нынешних Албании и северной Греции. Но он стоял на своем, заработал репутацию упрямого чудака, но упорство всегда вознаграждается. И вот, ученый совершенно случайно, в Публичной библиотеке, среди ветхих листов дьяческого указа от 1770 года, обнаружил документ. И тогда сердце екнуло! То было словно озарение, в пустынном зале библиотеки, он совершенно ясно осознал. Это оно! И еще одна мысль не давала ему покоя. Что вынудило могущественную расу скрыться в параллельном мире?! Но все разъяснится. Он уверен. Все точно разъяснится. Не следовало, впрочем, рассказывать Рослову, что профессор Штрудель попросту говоря украл бесценный документ!

– Ничего подобного! – громко объявил он. – Я верну документ в библиотеку, как только закончу работу.

Мужчина опять склонился над листком. Единственный знак, который не вызывал сомнений – это череп с костями. И здесь он безусловно обозначает смерть…

Уверенный звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Ученый подошел к дверям, прильнул к глазку. Стой стороны маячил силуэт крупного мужчины.

– Кто там?

– Профессор Штрудель?

– К вашим услугам…

– Прибыла машина.

– Одну минуточку! – Лев Маркович суетливо накинул плащ на худые плечи, сунул ноги в старомодные туфли, и распахнул дверь. На темной лестничной площадке стоял широкоплечий человек, одетый в куртку военного образца. – Вы от Дмитрия Алексеевича? – почему-то у него екнуло сердце.

– Вроде того, тень твою топтать… – хриплый, грубый, будто не проспавшийся голос. В лицо ударил сивушный запах алкоголя и сырого мяса. Профессор вдруг ощутил как у него заныло под ложечкой, противно задрожали ноги.

– Одну минуточку… – пискнул он, неожиданно сильно толкнул незнакомца в грудь, метнулся назад в квартиру, захлопнул дверь, и накинул тяжелый засов. И тотчас дверь содрогнулась с такой силой, что со стен посыпалась побелка. Все дальнейшее мирный ученый совершал чисто автоматически. Как он любил рассказывать впоследствии, включились неведомые тайные силы. Первым делом он подбежал к столу, решительно скомкал документ, кинул его в большую бронзовую пепельницу, чиркнул спичкой. Яростно вспыхнуло пламя, за крохотную секунду, Штрудель успел разглядеть жирный, ухмыляющийся череп на листке бумаги. От следующего удара дверь жалобно застонала, с мясом вылетела массивная щеколда. Человек выскочил на балкон, закинул длинную ногу через ограду, резкий порыв ветра ударил в лицо, он едва удержал равновесие, но успел ухватиться рукой за оконную раму лестничного пролета. От третьего удара дверь слетела с петель, сильный сквозняк пронесся по комнате, горелая бумага прилипла к тюлевой занавеске, спустя мгновение тяжелые портьеры лизали жадные языки огня. Держась рукой за балконную решетку, профессор ударил каблуком в окно на лестничной площадке, стекло полетело далеко вниз. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем раздался дребезжащий звон.

– Высоко… – задыхаясь прошептал человек. Сердце зашлось в бешеной скачке. Только сейчас ему недостает приступа стенокардии! – К дьяволу! – прохрипел он. В комнате мелькали чужие тени, сильная рука властно оборвала горящие занавески, дернула балконную дверь. От балкона до распахнутого окна – метр, от силы полтора. А внизу пять этажей пустоты. Что такое страх? Не умение преодолеть внутренний барьер.

– Пошел в ж…у! – хрипло выдохнул Штрудель оторвал ногу от спасительного постамента, и прыгнул в узкий проем.

От удара о стекло он рассек кожу на лбу, и порвал брючину. Мужчина упал грудью вовнутрь, сильно ударившись о бетонный подоконник. Боль отозвалась режущим шпагатом в груди, но на жалость к себе не оставалось времени. Он подтянулся на руках, спрыгнул на пол, подвернув лодыжку, и хромая подбежал к лифту. По счастью двери открылись моментально, кабина поехала вниз, профессор тяжело дышал, слушая, как причудливо кувыркается в груди непослушный миокард. Он буквально вывалился на лестничную площадку первого этажа.

– Черта с два! – прохрипел человек сжав зубы. По лбу катился ледяной пот, он из последних сил добрел до дверей парадной, слыша дробные шаги несколькими этажами выше, и буквально упал на руки подоспевшего полицейского…

– Перенесенный инфаркт, диабет и гипертония не предрасполагают к таким прыжкам и ужимкам! Но не обольщайтесь, юноша! Вы быстро состаритесь, даже не успев этого заметить! – выдавил из себя улыбку, и отключился…

* * *

Надя вошла в кабинет, скинув на ходу белый халат. Тотчас к ней бросился Рослов.

– Как он?!

– В порядке. Крепкий мужичок. Ехать в больницу категорически отказался. Слава Богу, инфаркта нет, давление сбили. Он рвется в бой, я уговорила полежать хотя бы пол часика.

Мужчина взъерошил на голове волосы.

– Я не имел права впутывать пожилого больного ученого в эту историю.

– Ты не при чем. По-моему, твой друг просто счастлив.

– Ладно… – он обернулся к стоящему в дверях Сорокину. – Спасибо за помощь, Игорь!

– Рад стараться, господин майор! – гаркнул молодец как на параде. Его щеки сияли свежим румянцем.

– Просто, Дмитрий. У черту субординацию, когда у нас такие дела творятся… С его квартирой все в порядке?

– Так точно! Да, Дмитрий… Начавшийся пожар удалось вовремя ликвидировать, пострадала занавеска, малость обгорели обои на стене. Входная дверь словно с мясом вырвана. Ума не приложу, как ее так сломали. Дверь старая, крепкая, к стене железный крюк приварен. Ребята из спецназа говорят, что такую дверь с одного удара не сломать.

– Гальфрид – очень сильный рыцарь… – подал голос Ратибор. Он сидел возле окна, и внимательно наблюдал за редкими автомобилями, проносящимися по ночному городу. На нем была надета симпатичная футболка с ухмыляющимся Мики Маусом. Надя проявила чудеса терпения и настойчивости, прежде чем сумела убедить мальчика надеть футболку. Она откуда-то принесла целый ворох детской одежды и расхваливала пестрые кофточки как цыганка на базаре.

– Чудо рубашка, в цветную клеточку… А вот славный свитер, будто с картинки сошел. Медвежата, машинки, а вот и зайчик с мячом!

Ратибор озадаченно смотрел на девушку. Неожиданно ребенка привлекла веселая рожица мышонка из диснеевского мультфильма. Одевшись, юный колдун из Зеленой Страны стал как два капли воды похож на своих земных сверстников. Хорошенький синеглазый мальчуган, с черными длинными волосами. Но это была не единственная победа ведьмы, наследницы гулящего рома. Хитрыми уговорами, девушке удалось убедить Ратибора хотя бы попробовать мясо, приготовленное в микроволновке. В ход был пущен ключевой козырь. Надя дала клятву наутро прокатить ребенка на трамвае, и маг согласился. Она долго хлопотала возле микроволновой печи, на которую мальчик взирал с нескрываемым презрением. Девушка пообещала, что если ему не понравится ее стряпня, то в следующий раз он непременно будет трапезничать настоящим живым мясом только что убитой жертвы, приготовленной на живом огне. Посулы показались Ратибору соблазнительными, и он согласился. Поджаренное мясо ему неожиданно понравилось, женщина хлопала в ладоши. Она исхитрилась подсунуть к бифштексу запеченные овощи, колдун уминал их за обе щеки. Оставалось только решить проблему детского пристрастия к алкоголю, но в этом ключевом вопросе он проявил несгибаемую твердость, объявил Надежду Петровну «коварной ведьмой», и девушка временно отступила.

– Гальфрид – сильный рыцарь, – повторил колдун.

– Там никого не было! – убежденно повторял Сорокин. – Я посадил профессора в машину, нашел дворника, оставил его стеречь вход в квартиру, а сам дважды обежал подъезд. – Только соседи столпились на лестничной площадке. Я велел им расходиться по домам.

– Ты – молодец. – Рослов плеснул лейтенанту в стакан коньяка. – Все сделал отлично. На «пятерку».

– Можно мне остаться с Вами, господин майор? – робко спросил парень.

– Нужно! – улыбнулся мужчина.

– Гальфирд не владеет магией, как Земфира, – пояснил Ратибор. – Но он умеет делать несложные вещи, как и большинство жителей Зеленой Страны. Например, оказаться невидимым для простых наблюдателей. Ну, для тех кто не может мыслить. Собаки, павлины, сыпучие хрящи…

– Поздравляю! – Надя подмигнула лейтенанту. – Ты у нас Игорек, мыслишь на уровне сыпучего хряща! Впрочем, как и мы все тоже.

Несмотря на румянец, парень залился пунцовой краской.

– Я очень внимательно все там осмотрел, Надежда Петровна!

– Фены не видят многих вещей, – улыбнулся мальчик. – Историки говорят, что в старину фены обладали магией, но утратили эти способности. Чуни также не умеют видеть, но они способны впадать в спячку в случае опасности. Это спасает их от гибели и страданий. Бастарды свободны от колдовства, зато они обладаютталантами. Могут сочинять песни, стихи. Это-умелые барды.

– Как ему удалось выломать дверь? – нахмурился Дмитрий.

– Большинство воинов одомитов могут включать Мертвую Силу, во время боя. Их мощь умножается, но потом они вынуждены долгое время ее восстанавливать.

– Почему он не включил эту Силу в поединке со мной?

– Неразумное расточительство. Гальфрид был уверен, что сумеет одолеть тебя в обычном бою. Все-таки он – хороший рыцарь, ему нравится поединок. Скучно убивать заведомо слабых противников. Считается, что таким образом, одомит теряет свою честь. Так делают только чуни и гулящие ромы.

– Как мой прадедушка! – усмехнулась Надя.

– Падшие одомиты – воины, которые не брезгуют убийством мирного населения, стариков, женщин, детей. Они бывают мародерами.

– Я послал в нокдаун этого парня! – упрямо повторил Рослов.

– Странники тоже могут включать Мертвую Силу, но не всегда этим пользуются.

– Хотелось бы попробовать! – вздохнул мужчина.

– У тебя получится! – одобряюще кивнул мальчик. Он потянулся к бутылке, но девушка как бы невзначай, отодвинула ее подальше. – Хитрая ведьма! – усмехнулся ребенок, но отставил стакан в сторону. Женщина не могла скрыть ликования.

Дверь распахнулась, на пороге объявился профессор Штрудель. Он был похож на бойца с передовой линии фронта. Глубокая ссадина на скуле, на лбу вызревает смачный шишак, рука на перевязи, но глаза светятся радостью, как у школьника после удачной драки.

– Лев Маркович, слава Богу! – кинулся к нему Рослов, обнял за плечи. – Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо. Скажу честно. Бывало и получше… – он близоруко прищурился, глядя на Ратибора. – Вы – одомит?

– А ты – историк. – утвердительно кивнул мальчик.

– Боже мой! Боже мой! Я так и знал! – ученый буквально пожирал глазами ребенка. Надя незаметно пододвинула стул, усадила на него мужчину. – Насколько я могу судить, Вы – достаточно юный представитель древнего народа?

– У нас другое летосчисление. Я – великий колдун! – хвастливо объявил Ратибор.

– Похваляться нехорошо… – тихо шепнула Надя.

– Боже мой! – повторял Штрудель. – Вы даже не можете себе представить, как я рад! Плоды многолетней работы не прошли даром! Дима! А где документ?!

Рослов бережно придвинул пахучий листок.

– Химический анализ ничего нам дал. Неизвестный науке материал.

– Это не удивительно! Вы обязательно поможете мне расшифровать этот текст! – ученый смотрел на ребенка умоляющими глазами.

– Ратибор отказывается даже смотреть на документ, – тихо пояснил Дмитрий.

– А в чем дело?!

– Это очень опасно… – улыбка исчезла с лица ребенка. – Летопись Чертополоха – древний документ. Историки утверждают, что каждый может прочесть в нем свое будущее. Угадать собственную судьбу, или грядущее своего народа. Говорят, что много лет назад, падший одомит нарочно спрятал Летопись в Нижнем Мире…

– Нижний Мир – это мы? – спросил профессор.

– Да. Он заселен фенами.

– Фены – это люди. – Штрудель соображал чрезвычайно быстро.

– Так. Долгое время Летопись Чертополоха считали навеки утерянной, потом начались войны, и про нее все позабыли. Сейчас Зеленая Страна переживает тяжелый период. Мы находимся на грани катастрофы. Если Валтасар захватит вотчину, потоки беглых одоимтов, ромов и даже чуней хлынут через Ворота Домны в ваш мир…

– Ворота Домны – это своего рода шлюзы, через которые вы проникаете на землю!

– Умный фен! – одобрительно кивнул Ратибор.

– А Валтасар…

– Король муравьев.

– Боже мой! – восхищенно прошептал ученый.

Надя подала ему чашку со сладким чаем, мужчина рассеянно отхлебнул, девушка незаметно потрогала его пульс, удовлетворительно кивнула.

– Ну а что худого в том, что мы окажем приют нескольким тысячам беглых иммигрантов? В конце концов, я тоже иностранка по деду!

– Ты имеешь в виду Украину? – рассмеялся Рослов.

– Одомиты не станут просить помощи у фенов. Чем могут собаки помочь людям? В лучшем случае они захватят планету, и установят свои порядки. В худшем – истребят половину населения, ради собственного развлечения, а оставшихся в живых, поместят в специальные зоны.

– Но ведь это – бесчеловечно! – вскричала женщина.

– Почему? – мальчик удивленно вскинул свои чудесные глаза на ведьму. – У вас ведь имеются зоопарки, как говорят наши историки. Вы ставите опыты на собаках… Чем фены лучше?! Я оберегаю своих друзей Бурбуля и Латону, а вы мучаете животных оскоплением, ученые подвергают их жестоким бессмысленным экспериментам. Хороший пес не глупее иного фена! Мои учителя рассказывали историю фенов. Вы воевали чаще боевых одомитов, не зная сожаления, и законов чести, и еще недавно жители вашей собственной страны были помещены в специальные зоны. Фены привычны к унижениям себе подобных.

– Ратибор прав. – грустно сказал Штрудель. – Только за минувший двадцатый век в войнах погибло сто пятьдесят миллионов человек. Более половины – ни в чем не повинное мирное население. Мой дед был сожжен в печи только за то, что его череп не соответствовал тогдашним мировым стандартам!

– Но ведь у нас есть оружие, армия, полиция… – робко вставил Сорокин. – Что нам могут сделать какие то древние вояки?!

– Хрящ муравьям не противник! – сказал колдун.

– Но ведь если мы прочтем документ, то станет известно, что нас ожидает!

– Увы, юноша! – покачал головой Штрудель. – Судьба, история, предопределение-это своего рода цепь состоявшихся и грядущих событий. Если Вы увидите свое будущее, оно выскользнет, как угорь из пальцев, и пойдет по иному пути. И коли уж верить древним источникам, такие попытки совершались многократно, но заканчивались почти всегда трагически. Войны, голод, катастрофы… Самое примечательное событие из новейшей истории, это опыты фашистов по исследованию будущего. Все знают, чем закончились такие эксперименты. Грядущее как будто мстит своим создателем, за нарушение стройной картины мира.

– Очень умный фен! – мальчик с уважением глядел на мужчину.

– Благодарю вас! А с какой стати мсье Валтасар объявил войну одомитам?

– Убили его сына, наследного принца Драгана. Король очень зол. Он жаждет мести.

– Бог мой… История неизменна у всех народов! – воскликнул человек. Он задел ушибленным локтем спинку стула, и болезненно сморщился. – Войны начинаются из-за болезненных амбиций правителей. Воля одного человека, толкает тысячи на гибель! Все одинаково!

– Может быть, взорвать эти самые ворота? – спросил лейтенант светским тоном, будто речь шла о планах на предстоящий уикенд.

– Это невозможно сделать, – покачал головой мальчик. – Также как нельзя уничтожить воздух, землю и вселенную.

– Термоядерная бомба следа не оставит от каких-то там ворот!

– Глупый фен… – тепло улыбнулся колдун. – Я много слушал историков. Меня привлекали фены, в вас есть частица того, что присутствует в бастардах. Вы не владеете магией, но умеете сочинять стихи и песни. В Зеленой Стране бастарды – презираемая каста, но я дружу с ними. Я хочу помочь фенам, но если одомиты начнут войну, у вас нет шансов. Оружие бессмысленно против невидимых воинов. Даже такой слабый маг как Земфира без хлопот уничтожит целую армию. Вам даже не удаться зарядить свои пушки, воля слабых меркнет перед сильными.

– Что же вынудило ваш народ скрыться в параллельном мире? – не удержался от мучащего его вопроса ученый.

– Я не понимаю тебя, умный фен. Это ваш мир – искусственный. Так говорят историки. И теперь ему грозит беда…

– Но ведь ты поможешь нам Ратибор? – в Надиных глазах сверкнули слезы.

– Я – одомит. – мальчик грустно покачал головой, – вы – мои друзья, и я буду защищать вас. Вы умеете плакать, совсем как бастарды. Одомиты и ромы плачут редко, лишь когда им очень больно.

– Неужели ты ни разу не плакал?!

– Увы… Я даже не знаю, как это делается!

– Бедный ребенок! – женщине захотелось прижать к груди эту чудесную синеглазую мордашку, и растопить слезами его совершенное, ледяное сердце. Она осознала это материнским нереализованным чутьем. Он ничего не чувствует, это красивый как манекен, черноволосый ребенок. Рожденный среди эмоционально глухих существ, он учится простым детским чувствам, таким как радость, огорчение, грусть и веселье. Штудирует историю, общается с бастардами, и наловчился имитировать эмоции. Как робот, которому ввели программу вежливого общения. У нее защемило сердце, Надя взлохматила волосы на его голове, и отвернулась, пряча невольные слезы.

– Не плачь! Когда одомиты захватят землю, я возьму вас под свою опеку.

– А вот за это спасибо! – иронично улыбнулся Рослов. – Господа! Я вас поздравляю. Мы под протекцией будущих хозяев Санкт– Петербурга.

– Вы напрасно иронизируете, Дима! – Штрудель протер запотевшие очки. – Ситуация кажется мне гораздо серьезней, чем это кажется. Я несколько дней изучал документ, и пугающий символ черепа и скрещенных костей, всякий раз объявлялся в конце страницы.

– Это символ смерти у ромов, – кивнул мальчик. Он недоуменно смотрел на Надю.

– А что означает «жук»?

– Жук-знак войны.

– А лягушка?

– Вообще, лягушка – символ топных чуней. Покровительница болот, Сушеница Топяная симпатизирует жабам.

– В документе я видел часто лягушку рядом с кружочком.

– Ты – умный историк, но разгадать Летопись Чертополоха по силам только могущественному колдуну, – он подошел к девушке, и пристально взглянул ей в заплаканное лицо.

– Я увидел твои мысли, ведьма. Ты даже не пыталась их скрывать. Мне лестно, что ты заботишься обо мне, но ход твоих рассуждений мне неясен. Настоящий колдун должен обладать холодным сердцем. Я не смогу заплакать, даже если этого захочу. Бастарды плачут, это правда. И от радости и от горя, но я – одомит. В наших жилах течет кровь магов, воинов и звездочетов. В слезах нет никакого смысла! – он повернулся к Штруделю.

– Колдуны уважают ученых. Я помогу тебе, но заранее предупреждаю, что чтение Летописи Чертополоха может привести к ужасающим последствиям. Если ты готов принять муки и смерть ради знания, я прочту тот раздел, который посвящен тебе лично.

– Я согласен! – беззаботно тряхнул головой профессор.

Рослов схватил ученого за руку.

– Лев Маркович, одумайтесь! Мальчик не шутит. Я – абсолютный реалист и прагматик, но последние события убедили меня в том, что мир уже не тот, что был прежде!

– Дорогой, Дима! – мягко улыбнулся историк. – Поверьте одинокому, больному человеку, у которого нет ни друзей ни родственников. Если бы минувшей ночью этот мордоворот из Зеленой Страны свернул мне шею, я бы сожалел лишь о том, что так и не докопался до истины. На мои семинары люди ходят от скуки. Все, кроме Вас… Тем паче, если верить нашему юному другу, скоро землю захватят воинственные одомиты, я мне как-то не по возрасту тянуть срок в лагерях.

– Неужели ничего нельзя сделать?! – закричал Сорокин. Все посмотрели на скромного парня. Он озвучил то, что у каждого из собравшихся людей было на уме. Дмитрий обернулся к колдуну.

– Ты ведь не просто так прибыл в наш мир, Ратибор. Пусть мы – примитивные фены, но ты говоришь, что мы – твои друзья. Скажи, у нас есть выход?!

Мальчик опустил глаза в пол, его губы беззвучно шевелились, глаза покрылись прозрачной дымкой.

– Он колдует! – охнул Сорокин, на него все гневно шикнули.

Наконец ребенок медленно кивнул головой.

– Если Странник согласится отправиться в Зеленый Мир, у фенов появится шанс сохранить свою вотчину.

– Я этого ожидал! – удовлетворенно кивнул Рослов, будто речь шла об удачной оценке за проделанное домашнее задание.

– Как же так?! Я как же мы? Я думала… – в замешательстве прошептала Надя.

– Время в Зеленой Стране отличается от здешнего. До начала войны осталось несколько часов. Если Странник успеет встретиться с королем, война может быть отсрочена, и одомиты не спустятся в Нижний Мир.

– А какого рожна этому Валтасару надо от моего… – девушка запнулась. – От нашего майора?! Вашим муравьям экзотики захотелось?! Решили сожрать питерского мента?

Ратибор молча пожал плечами, и отвернулся к окну. Тихо задрожали окна, по Садовой катил дежурный трамвай.

– А если одомиты нас обманут? – изрек веское слово Сорокин.

– Одомиты любят родину. Им нет нужды захватывать землю фенов. Здесь плохой климат, дурные северные ветра, и капризные животные. К тому же вас слишком много. Ликвидация ненужных фенов-хлопотная работа, чуням этого не поручишь, ромы изнежены, а одомиты бояться потерять честь… Никто не хочет стать падшим!

– А мы не хотим стать мертвыми! – с вызовом объявил лейтенант.

– Время осталось мало. Решайтесь, – сухо ответил колдун. Глядя на него было трудно поверить, что это говорит ребенок. Взрослый, умный, практичный мужчина. Тем паче видя то, как он лакает коньяк! Футболка с ухмыляющимся мышонком смотрелась на его груди зловеще.

За окном занималась юная заря, в здании РУВД изредка хлопали входные двери, дежурный отвечал на звонки, с шумом отъехала от парковки машина. Ночью все звуки слышатся отчетливо, глухо, будто невидимые динамики включают на полную мощность. Люди выглядели измученными. Не каждый день миловидный юноша объявляет вам о грядущей катастрофе! Слишком долгие сутки выдались нынче для майора Рослова. Подошла Надя, прижалась к мужчине всем телом, ее руки были холодными как лед, синие глаза горели как два кипящих бездонных озера.

– Я очень боюсь, – призналась она.

– Я тоже, – мужчина провел ладонью по ее волосам, тронул губами влажные глаза. – Не лезь в герои, пока не позовут! – горько усмехнулся он, – но похоже иного выхода нет. Придется отправляться на аудиенцию с насекомым! Скажи, Ратибор, а что я смогу такого сообщить этому разумному мурашу?!

– Я не стану отвечать на это вопрос, Странник! – мальчик посмотрел человеку в глаза. – Твой выбор должен быть свободен от страха и предрассудков.

– Это ведь жертвоприношение, так? – прошептал Штрудель. – Ну, конечно! – он близоруко водил пальцем по листку. – Вот – человеческая фигура, ее сжимает лапками муравей, а дальше… – он поднял воспаленные глаза, и растерянно улыбнулся. – Череп с костями…

– Странник может изменить историю, – упрямо повторил Ратибор. – Решайтесь. Времени осталось мало. Ворота Домны уже впускают нового гостя… – он вздрогнул, симпатичную мордашку исказила гримаса. Словно волчонок оскалил острые зубки. – Очень опасного гостя, круп ему в дышло! – прошептал ребенок.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. Ночь. 03.10.

Гальфрид полулежал на кресле. Хмурое лицо рыцаря было покрыто бледными пятнами. Он с трудом налил себе виски, сгреб с тарелки остатки мяса.

– Ты редкий индюк, блистательный одомит! – Земфира презрительно смотрела на мужчину. – Такое дельце даже болотный чуня смог бы обстряпать! Отобрать листок у старого фена! Точно индюк!

– Он вылез через окно… – голосом обиженного ребенка хныкал человек.

– А какого черта ты Силу включил?! – вставил ром. – Валяешься здесь теперь, словно дохлый хрящ…

– Фен запер дверь, я ее сломал. Я ведь не умею читать мысли как эта шлюха! Кто знал, что неуклюжий больной фен полезет в окно?!

– Теперь я уже и шлюха! – усмехнулась девушка. – Любовь прошла, тюльпаны завяли, как говорят бастарды. Тень твою топтать, никчемный индюк! Лучше бы я связалась с бастардами, они хоть песни хорошие поют, и говорят, неплохо занимаются любовью.

– В одном рыцарь прав, – заметил Тощий Ром. – Ты – конченая шлюха!

– Черт с тобой, праведник! Что делать будем?

Граф задумчиво налил себе виски.

– В доме фена сгорел дубликат Летописи. Он не имеет силы, и показывает лишь события одного субъекта. Пользы от такого папируса немного. Наш герой должен был привести сюда старого фена, и используя старика как приманку, выманить его друзей. Нехитрая военная операция. Все дальнейшее – вопрос техники.

– Он выпрыгнул в окно! – слабым голосом, упрямо повторил одомит. Он с трудом, будто тяжелобольной пережевывал куски мяса.

– Молчи лучше! – огрызнулась девушка. – Силы копи… – она задумчиво провела острыми ногтями по обшивке кресла. На ветхой ткани остались белые полосы. – Мы теряем время. Для восстановления Гальфриду потребуется несколько часов. За это время, фены могут начать разгадывать Летопись Чертополоха.

– Это невозможно. Летопись может прочесть только умелый колдун. Я специально учился этому у юного Ратибора.

– Вот ты и ответил!

– Исключено! Мальчик не станет читать Летопись! – ром замахал руками, будто отгонял мух от распростертого на кресле дурака рыцаря.

– Почему? Он – молод, любопытен…

– Колдун рос в моем замке, и там же постигал свое мастерство. Его учил собственный дядя, Гальфрид ван Остаде. Этот маг воспитан в старомодных традициях. Для одомитов существует понятие табу, он привил их мальчику. Ратибор не станет читать Летопись!

– Если его не научат новые друзья… – прошептала Земфира.

Из коридора донеслось тихое шипение, словно в темноте затаилась огромная змея, по полу потекли клубы голубого тумана, сверкали крохотные молнии, пол затрясся в ознобе, как живое существо, на пол рухнула старинная картина, изображающая портрет молодчика сусами, треснула рама, вдребезги разбилось стекло. Тощий Ром испуганно вскочил с кресла, и отбежал в угол. Он был похож на разъяренную крысу. Земфира прикрыла глаза, ее скулы втянулись, крылья носа раздувались, как у гарпии. Девушка нюхала воздух.

– Здравствуйте, пожалуйста! Вот и первые гости! – насмешливо произнесла она, и легонько ударила носком сапожка рыцаря. – Вставай, одомит! Нехорошо встречать старых друзей лежа в постели.

Мужчина не без труда приподнялся, сжал кинжал дрожащими пальцами.

– Вряд ли тебе поможет оружие… – покачала головой Земфира.

– Это Громмель! – пискнул из своего угла ром. Он сжал ключик, спрятанный в потайном кармане платья, зажмурил глаза, левой рукой сцепил указательный и безымянный пальцы. – Он не сможет прочесть мои мысли, и повелевать волей! Не сможет! Не сможет!!! – граф бормотал заклинания.

В полумраке коридора огненным всполохом светилось огромное зеркало. Потекла жидкая амальгама, дребезжала золоченая рама. Изображение покрылось густой рябью, изнутри медленно ступил высокий сапог, с тупоносым носком, подбитым серебряной оковкой, затем показался край черного плаща, худая рука, с пальцами, унизанными простенькими кольцами, и наконец, объявился сам дон Громмель Ван Остаде, великий колдун, маг, чародей, известный гапутман Вотчины одомитов. Герой Трех войн, гроза чуней и бастардов. Вот такой удивительный господин! К его ногам жался черный приземистый пес. Некоторое время контуры фигур слоились в воздухе, как миражи, затем, пелена спала, явив заговорщикам высокого худого мужчину, и мопса Луку. Мужчина поправил шерстяной шарф на горле, обвел заговорщиков цепким, изучающим взглядом, многозначительно хмыкнул, и произнес.

– Честь дезертирам! Честь великречивому дону, падшему одомиту и блистательной шлюхе! Прекрасно выглядите!

– Слово в радость! – фальшиво оскалился Тощий Ром, и шагнул навстречу колдуну…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«… Минувшая суббота порадовала жителей нашего города удивительными природными явлениями. С раннего утра в различных участках региона наблюдалось интенсивное падение атмосферного давления, причем разреженность воздуха соответствовала 520 миллиметров атмосферного столба. Такое давление типично для высокогорных районов. Напомним, что обычное давление в нашем регионе – 760 миллиметров. Природный феномен был случайно зарегистрирован в нескольких районах города, и длился крайне недолго. А в середине дня на пересечении Садовой улицы и Подьяческой, бушевала сильная гроза. Причем зона ненастья локализовалась в диаметре полтора километра. Грозы в июне – обычное явление в северных широтах, странно другое, что ее границы были ограничены геометрически правильным кругом. Комментариев от специалистов пока не последовало.»

Криминальные новости.

«… Загадочное убийство антиквара в «Лавке Древностей», находящейся по адресу Вознесенский проспект 14, журналисты успели отнести к числу ритуальных преступлений. Преступники не взяли деньги и ценности из магазина. Напомним, что торговца обнаружили на полу собственного салона. Грудная клетка несчастного оказалось разрезана, злодеи скрылись, не оставив улик. Старший следователь майор Рослов Д.А. отказался давать комментарии по этому делу. Стало известно лишь то чудовищное обстоятельство, что сердце погибшего бизнесмена, преступник забрал с собой. Арендодатель «Лавки Древностей» Лейкин С.Б., исчез, что не исключает версию его причастности к трагическим событиям».

05.15. МЕРТВАЯ СИЛА. ПЕТЕРБУРГ. Садовая улица.

Наступившее утро одарило город нежной, ласковой прохладой. Мелодично шумела зеленая листва, черные пятна на асфальте подсыхали, образуя седые проплешины. За ночь, в лужах осела дорожная грязь, и теперь в прозрачной воде весело бултыхались разбойничьего вида серые воробьи. Угловатое здание РУВД, построенное в семидесятых годах двадцатого века, распирало уродливыми локтями кудрявый особнячка в стиле фальшивого барокко, с одной стороны, и строгий дом, созданный в манере зрелого классицизма со стороны Подьяческой улицы. Шесть этажей неуклюжего черного дома-громилы возвышались над прочими строениями, как угреватый подросток хулиган среди причесанных одноклассников. На крыльцо здания вышел уставший дежурный. Старший лейтенант Евтушок. Он прищурился, посмотрел на восходящее солнце, улыбнулся. Жизнь чертовски хороша в двадцать шесть лет! Парень не помнил ничего из случившегося с ним накануне вечером, он честно отработал сутки, и ждал смену. Мимо промчалась старенькая «газель», из выхлопной трубы вырывались хлопья сизого дыма. Лейтенант сморщился, хотел было зайти назад в дежурку, как увидел странного гражданина, совершающего утреннюю пробежку. Вроде в этом не было ничего удивительного, тысячи мужчин и женщин бегают по утрам. Странность заключалась в том, что мужчина был абсолютно голый. Босые ступни звонко шлепали по асфальту, человек бежал вдоль трамвайных путей, не обращая внимания на полицейского. Лицо и грудь заливали струи пота, пегая челка прилипла ко лбу, изо рта вырывалось свистящее дыхание.

– Эй! Гражданин! Стойте не месте! – крик полицейского не произвел на бегуна должно внимания. Он даже не обернулся, ускорил шаг, и скрылся на пересечении Садовой с Вознесенским проспектом.

– Вот чертовщина! – Евтушок захлопнул за собой дверь. Его не покидало мучительно ощущение, что он уже видел этого сумасшедшего раньше. Он задумчиво барабанил пальцами на столу, взгляд упал на разложенную ориентировку. Лейкин Семен Борисович… проходит по делу убийства антиквара. «Лавка Древностей» находится именно на Вознесенском проспекте. Цветное фото, на ней хмурый тучный мужчина, лоб покрывает редкая каштановая челка. Проклятье! Офицер быстро набрал номер Рослова. Майор всю ночь провел на рабочем месте, около полуночи капитан Сорокин доставил раненного пожилого мужчину к нему в кабинет. Дежурный даже вызвал скорую помощь по просьбе опера, и не стал докладывать полковнику о нарушении рабочего режима. Рослов – отличный парень не хочется его подводить. Трубку взяли не сразу.

– Слушаю!

– Господин майор! Я только что видел на улице разыскиваемого гражданина Лейкина по делу антиквара на Вознесенском.

– Ну и что?

– Он бежал голый по улице! – голос лейтенанта задрожал. Трудно поверить в такой бред!

– Быстро бежал?

– Да… Довольно резво…

– Значит скоро выдохнется, и его поймают. Спасибо за сообщение, Костя, я приму меры! – он отключился, а Евтушок остался в полном замешательстве. После недолго раздумья, он пришел к выводу, чокнутый бегун весьма условно похож на бизнесмена. Глупо позориться с таким докладом. Сообщил майору, и ладно. Он отложил ориентировку, вышел на улицу, задрал голову на окна Рослова. Внутри мелькали неясные тени. Черт с ним! Лейтенант отвернулся, и независимо засвистел модный мотивчик. До окончания его дежурства оставалось чуть больше часа.

Кабинет майора Рослова находился на пятом этаже здания. В тупиковом углу длинного коридора возвышалось старинное зеркало. Лепная рама замазана бронзовой краской, резная верхушка упиралась в низкий потолок, сбоку коричневой краской намалеваны загадочные инвентарные цифры. «ХУ-123. – Е.К.» И даже всеведущие колдуны из Зеленой Страны не могли разгадать смысл этих таинственных символов. Пятеро человек собрались в тесном кабинете старшего оперуполномоченного. Штрудель не отрывал взгляд от Летописи, Надя включила кофейник, Сорокин сонно клевал носом в своем углу.

В кабинете опять зазвонил телефон, Дмитрий взял трубку. За прошедшую ночь, его лицо, так похожее на физиономию французского комедианта осунулось, скулы покрылись темной щетиной.

– Рослов. Слушаю.

– Господин майор? Дмитрий Алексеевич. Это опять дежурный, лейтенант Евтушок. Я еще раз посмотрел ориентировку, наверное, я все таки ошибся. Какой то сумасшедший нудист.

– Нормально. Пляж ищет. Ничего страшного. Не упоминай этого в отчете.

– Конечно. Благодарю Вас за понимание. Я через два часа сменяюсь, хотел узнать, может быть Вам что-нибудь надо?

– Нет, Костя, спасибо… Отдыхай.

– А то я гляжу, Вы всю ночь работали. Все по делу антиквара?

– В том числе. До свидания!

Он обернулся к Ратибору.

– У нас еще есть время?

– Мало…

– А как же поездка на трамвае? Ты хотел покататься…

– Потом. Если все благополучно закончится, – мальчик выглядел свежо, будто не выпил за ночь бутылку коньяка.

– Куда идти? – Дмитрий поднялся, накинул пиджак. После вчерашнего ливня подкладка была немного сырой, мужчина поежился.

– Стойте! – Надя вскочила с места, ее глаза лихорадочно горели, кулачки сжимались. Она впилась в симпатичное личико колдуна жадным взглядом. – Это ведь очень опасно?! Так?! Он может не вернуться? Скажи мне! – она встряхнула ребенка, словно пытаясь вывести его из этого ужасного состояния вежливого отстраненного равнодушия.

– Да, – коротко ответил мальчик. – Опасно. Очень немногие Странники умирают в своей постели. Таков их удел.

– Порадовал, – невесело усмехнулся мужчина. – Умеешь ты, мой юный друг найти ободряющие слова!

– Я хочу с ним проститься! – гневно закричала женщина.

– Прощайтесь! – Ратибор внимательно смотрел на людей, задумчиво поглаживая свой камешек. Надя подошла к Дмитрию, решительно взяла его за руку.

– Пойдем! – он тряхнула головой, золотые волосы рассыпались по плечам, глаза источали силу и боль. Девушка и правда стала похожа на средневековую колдунью. Потрескивает сырая поленница, от едких клубов дыма слезятся глаза, сухие, горячие губы шевелятся, произнося слова молитвы, и темные очи горят яростным огнем. Ничего не изменилось. Сотни лет цивилизации ухнули в бездонную яму безвременья, не оставив следа в душе человеческой!

– Времени мало. – напомнил колдун.

– Пошел к дьяволу! – огрызнулась женщина. Они вышли в коридор, яростно хлопнула дверь.

– Ведьма! – ухмыльнулся мальчик, и допил плещущийся в стакане алкоголь.

Штрудель задумчиво смотрел вслед ушедшим людям.

– Уважаемый, Ратибор! Вы обещали мне помочь с разгадкой символов!

– Фены – очень странные! – покачал головой ребенок. – Готовы пойти на смерть ради истины. Изволь! – он бросил косой взгляд на листок, плотно сомкнул веки, шептал непонятные слова.

– Раз-два! Слог пустой. Тайну знаков мне открой.

– Пять-шесть. Знаков нет. Здесь вопрос, а там ответ!

Над листком в воздух поднялось сизое облачко дыма, Сорокин испуганно вскрикнул.

– Закрой глаза! – крикнул лейтенанту мальчик, тот послушно сомкнул веки.

– Раз-два! Слог пустой. Тайну знаков мне открой.

– Пять-шесть. Знаков нет. Есть вопрос и есть ответ! Повторяй за мной, историк! – колдун властно крикнул профессору.

– Раз-два. Слог пустой. Тайну знаков мне открой… – севшим голосом бормотал ученый.

Облачко сгустилось, солнечный луч, льющийся сквозь окно, впился в него, его цвет тотчас изменился на изумрудно-зеленый. Сотканная из крупиц света, красок, тьмы и пустоты выплыла яркая радужная картинка. Она была блестящей, отчетливой, как объемное изображение в стереокино. Штрудель отшатнулся, но раскрыл воспаленные глаза еще шире. Он едва слышно бормотал глупую детскую считалку.

– Пять-шесть! Знаков нет. Есть вопрос, и есть ответ… есть вопрос и есть ответ…. Есть вопрос и есть ответ!

* * *

Воскресное ранее утро. Кабинеты следователей закрыты, опечатаны, но в соседнем помещении шел нескончаемый ремонт, в центре зала возвышались сколоченные козлы, стены пахли гипроком и свежим мелом, пол заляпан белыми каплями, в углу набросаны рулоны стекловаты, куски ломкого пенопласта. Тем не менее, казенный диван оказался покрыт белой простыней, и вид имел вполне пристойный. Свозь широкие окна вливался яркий солнечный свет, рыжие полосы играли на мутном стекле.

– Никогда не думала, что это может случиться именно так… – жарко шептала Надя. Ее пальцы судорожно впивались в мускулистую мужскую спину, горячие губы стали мягкими, влажными, податливыми.

– Я тоже… – Дмитрий целовал ее рот, и не мог остановиться. Диван жалобно скрипнул под тяжестью людских тел. За окном восторженно пели птицы, новый день властно накрывал город палящей шапкой летнего зноя. Из глаз женщины теки слезы, вкус соленой горечи крыл бархатную кожу. За стеной требовательно звонил телефон, но влюбленные этого не услышали. Они превратились в единое целое, обнаженные тела бессовестно оглаживали солнечные лучи, от их прикосновений было жарко, сквозь поры выступили капельки пота, похожие на прозрачные слезинки.

Затем все стихло. Наступила тишина. Звенящая, пустая и немного страшная. И вместе с ней, в сердца людей неумолимо вползала тревога, словно опасная ядовитая змея.

– Мне кажется, что я сплю… – прошептала Надя. – Зеленая Страна, одомиты, колдуны, летопись эта… И удивительный мальчик, с голубыми как васильки глазами, и каменным сердцем. Когда я смотрю на него, мне почему то хочется плакать.

– Ратибор только выглядит как ребенок. Он старше любого из нас. – Дмитрий поцеловал девушку в уголок рта, поднялся с дивана, надел футболку.

– Все равно! – она упрямо махнула головой. – Ты видел, как ему понравился трамвай?! А на футболки с мышонком он смотрел восхищенным глазами. В нем сохранились крупицы невинной детской души.

– Как и в каждом из нас. – улыбнулся Рослов.

– Чудно слышать это бывала мента с расплющенным носом.

– Ради тебя я сделаю пластическую операцию.

Надя кинулась ему на плечи, покрыла лицо горячими поцелуями.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, слышишь?!

– Все будет хорошо. Это как военная командировка. Я дважды ездил в Чечню, и оба раза вернулся целым и невредимым. Я вернусь, обещаю! – он быстро провел пальцами по ее лицу, как бы запоминая милые черты. – Ты – очень красивая, Надюша… У нас еще вся жизнь впереди. Пора!

Девушка хотела что-то возразить, но он властно, по-мужски прижал ладонь к ее теплым губам.

– Не говори ничего, прошу тебя. У меня и так поджилки трясутся.

Она молча кивнула, стиснула зубы, чувствуя, в горле скользкий соленый ком, вцепилась руками в его шею. Так и они и вышли из комнаты, крепко обнявшись, словно надеясь сохранить навечно ощущения тепла друг друга…

– Это и есть знаменитые Ворота Домны?! – Рослов недоверчиво провел пальцами по облупившейся амальгаме.

– Это – возвратная точка. Всего таких мест в вашем городе больше десяти. Но в Зеленой Стране ты окажешься в устье Ворот. – Ратибор не улыбался, юное лицо сохраняло мрачное и торжественное выражение.

– Это зеркало давно пора было выбросить на помойку!

– Нельзя, Дмитрий Алексеевич! – нахмурил лоб Сорокин. – Оно на балансе учреждения. Вон – инвентарные номера, краской намалеваны…

– Бюрократы! – ворчливо буркнул майор. Ему почему-то стало смешно. Вся эта история похожа на розыгрыш. Он даже видел похожее кино. Хороший фильм с участием Майкла Дугласа. По сюжету, главного героя чуть не свели с ума, некие ловкие дельцы, обыгрывая немыслимые жизненные ситуации. – А может быть все это розыгрыш?! – сказал он вслух.

Профессор Штрудель осторожно тронул зеркальную гладь.

– Увы, Дима! Я бы сам этого очень хотел… Но пока Вы прощались с Надеждой Петровной, господин одомит показал мне одну из версий будущего. Не дай нам всем Бог, пережить такое! – он вздохнул, и прижал руку к сердцу.

– Лев Маркович, Вам плохо?! – метнулась к нему Надя.

– Нет, голубушка, спасибо. Все нормально. Можно мне пару слов сказать Дмитрию наедине?

– Время на исходе, – мальчик скупо поджал губы. – Я еще должен научить Странника пользоваться Мертвой Силой.

– Буквально пару слов! – взмолился ученый.

– Ладно, – колдун отвернулся.

– Дима, дорогой! – жарко зашептал Штрудель. – Вас ждет ужасное испытание! Я все видел. Не исключено, что Валтасар захочет принести Вас в жертву, понимаете?! Там есть страшные звери, типа наших носорогов, только одноглазых… И еще огромные пауки, и много прочей нечисти! Ей Богу, лучше отказаться, пока не поздно!

– Поздно. Спасибо Вам, Лев Маркович! А что случится, если одомиты проникнут через свои шлюзы на землю?

– Катастрофа. Все эти наши Гитлеры, Муссолини и Сталины – милые детишки по сравнению с тем режимом, что внедрят господа пришельцы! Я заблуждался на их счет. Это не наши предки вытеснили древний народ одомитов. Это они использовали нас, как развлекательное сафари, всю свою историю. Мальчик прав. Голуби котам не помеха…

– Вам дорого пришлось заплатить за прочтение страницы?

Бородатое лицо мужчины насупилось, между густыми бровями пролегла упрямая морщина.

– Не будем сейчас об этом. Я знал, на что иду. Прощайте! – он неловко обнял ученика, и отвернулся. От прикосновения густой бороды, у майора не щеке отпечатался мокрый след – профессор плакал.

Надя оплела шею любимого руками, жарко прошептала на ухо.

– Я буду ждать тебя! Ты скоро вернешься. Иначе быть не может! До свидания!

Сорокин неловко пожал майору руку.

– Остаешься за старшего, Игорек!

Слабый свет, падающий из маленького окна в дальнем углу коридора, померк. Люди неловко толпились на месте, бледные лица, испуганные светящиеся в полумраке глаза. Ратибор выступил вперед.

– Фенам лучше уйти!

– Уходим! – суфлерским шепотом вещал профессор. Сорокин взял Надю под руку, все трое скрылись в кабинете, захлопнулась дверь, возле старого зеркала стояли маленький мальчик и майор полиции Дмитрий Рослов.

«Цирк какой то!» – подумал мужчина, и улыбнулся.

– Ну что, поехали, как сказал Гагарин?!

Ратибор не улыбнулся.

– Слушай меня внимательно. Закрой глаза, и впитывай все, что будет поступать из воздуха. Тебе не удастся уцелеть, рассчитывая лишь на собственные силы. Научить тебя магии я не успею. Одомиты, и некоторые ромы умеют включать Мертвую Силу, чуни впадают в спячку, чтобы избежать опасностей. Свои способности и те и другие получают при рождении. Я могу попробовать научить тебя включать эту Силу при помощи молнии. Некоторым Странникам это удавалось, как говорят историки. Если получится, ты обретешь неслыханное могущество.

– А если не получится? – мужчина с трудом сдерживал смех. Только сейчас он совершенно ясно понял, жертвой какого розыгрыша они стали! Но он рад. Все, что не делается, к лучшему. Теперь у них с Надей начался чудесный роман. И при каких исключительных обстоятельствах! Будет, что рассказать детям!

– Если не получится, ты умрешь! – просто ответил мальчик.

– Я готов, великий колдун Ратибор! – проговорил майор замогильным голосом. Интересно, а где так мальчишку пить научили?! Надо будет разобраться… И вообще, много запредельного в хитром розыгрыше. Взять хотя бы мужика с ножом, и его подружку с горящими глазами! Технические увертки, вне всякого сомнения, плюс умелый гипноз! И дело в шляпе! А издевательство над дежурным РУВД Евтушком – и вовсе подсудное дело! Он уже не говорит про нападение на квартиру профессора. Ох, господа уголовнички, вы себе не слабый срок намотали! Как это он позабыл про гипнотическое воздействие?! Ответ ясен. Он и сам видать подвержен этой заразе. Однако, с Надей у них все случилось по настоящему…

Сгущающиеся в коридоре сумерки прервали ход его мысли.

– Ладно, молодой человек, пошалил и хватит! – опер придал своему голосу твердость, но звук поблек, словно эхо в горах. Что за черт?! У него слегка заложило уши, как это бывает при взлете самолета. Издалека послышался голос Ратибора.

– Семь и пять. Силы вспять!

– Три и два. Горит земля. Силу молний принесла!

Прямо на глазах, образовывалась черная туча. Волокнистая прореха ворвалась в распахнутую форточку, непроглядная мгла окутала помещение.

– Немедленно прекратить! – зарычал мужчина, как взбешенный леопард, но не услышал собственного голоса. Тонкий звук, каким бывает комариный писк душным летним вечером. Он протянул руку, нащупал кобуру подмышкой, но твердая рукоять оружия не вызвала привычной уверенности. Наоборот. Короткая мысль пронзила сознание. Нет и не было никакого гипноза. Все настоящее. И колдун, и одомиты, стремящиеся покорить его город, и муравьиный король Валтасар, и он сам, не питерский мент, а загадочный персонаж по имени Странник. Таинственный субъект, способный изменить историю. Из облака вырвалась оранжевая молния, острие как жало шершня впилось человеку в висок. Огненная боль растеклась внутри черепа, объяв мозг пылающим жаром. Перед глазами текли мерцающие картины минувшего дня. И еще раньше, из далекой юности. Отец приводит его, девятилетнего мальчишку в секцию бокса. Первый серьезный пропущенный удар, кровь из разбитого носа смешивается со слезами, и спокойный чуть глуховатый голостренера.

«Промывай нос соленой водой дважды в день, и кровоточить не будет!»

Прошло уже тридцать лет, нос сломан в пяти местах, и похож на расплющенную картофелину, а он по-прежнему полощет нос соленой водой.

– Три-два. Горит земля. Силу молний принесла!

Очередной разряд ударил в затылок, к горлу подкатил тошнотворный ком, на глаза выступили слезы.

«Ты должен научиться не зажмуривать глаза, пропуская удары, Дима!»

– Три-два горит земля…

Ему и правда чудится, будто пол под ногами занялся пламенем. Кожу словно пронизывают тысячи иголок, сердце заходится в бешеной скачке, кулаки сжаты в мучительном спазме, вены напряглись как канаты.

Очередная молния ударила прямо в лоб. Промеж глаз. Человек на мгновение ослеп, ему чудилось, что он погружается в кипящую лаву, время остановилось. Он пробовал закричать, но голос исчез. Пустота. Тишина, пустота и сплошной мрак.

– Силу молний принесла… Открой глаза, Странник!

Дмитрий послушно распахнул зажмуренные веки. Он стоял в коридоре, возле зеркала, с дурацким инвентарным номером на раме. Только вместо обычного облезлого зерцала, светились золотые ворота, похожие на горящий обруч сквозь которые прыгают дрессированные львы в цирке. Странное ощущение в мышцах. Они звенят, как закаленная сталь, зрение отчетливее, чем было прежде, а слух позволяет расслышать разговор дежурного на первом этаже. Что за черт?!

Подле зеркала скромно стоял Ратибор. Против обыкновения мальчик выглядел бледным, осунувшимся, как после бессонной ночи.

– Ты оказался очень сильным, Странник. Я рад.

– Что с тобой Ратибор?!

– Надо отдохнуть. Магия молний эффективна, но отнимает много энергии.

Мужчина сжал кулак, мускулы послушно заныли. Ну и дела! А он, дурень недоверчивый нагородил чушь про гипноз и прочие заговоры!

– Я себя чувствую весьма сильным! – восторженно закричал он.

– Мертвая Сила. Надо быть с ней осторожным. Уметь управлять, как фены своими машинами. Оставь здесь оружие, через Ворота нельзя проносить металл, кроме серебра. И то оно требует наложение оберега, иначе рассыпается в прах. Мой кинжал серебряный, и оружие рыцарей тоже. Но оно под властью оберегов. На тебе нет золота?

– Н-нет…

– Хорошо. Золото сожжет дотла все, что рядом с ним находится.

Рослов послушно выложил «Макаров» на пол.

– Отдай ствол Сорокину, табельное оружие все-таки…

– Не думай об этом. Тебе пора, Странник! Сейчас ты войдешь в точку возврата, и очутишься в Зеленой Стране. Тебя могут подстерегать опасности. Я не знаю, что изменилось в Вотчине за прошедшее время. Будь осторожен. Король Валтасар захочет принести тебя в жертву, в обмен за своего сына. Древний ритуал. Хотя нельзя исключать, что у короля муравьев иные планы. Если ты найдешь убийцу принца, король может изменить свое решение. Он не предсказуем. Никому нельзя доверять кроме бастардов. Их вожака зовут Марли, можешь сослаться на меня, он поможет. Вот и все. Прощай! – голос мальчика дрогнул.

Рослов топтался на месте, чувствуя непривычный зуд в ногах. Он почувствовал заминку в словах колдуна, и запнулся на месте.

– А как же ты, Ратибор?! Пойдем вместе!

– Я обещал позаботится о своих новых друзьях… – в улыбке ребенка сквозила печаль старого больного человека. – Я понял, зачем фены плачут… Прощай, Странник! – он неожиданно сильно толкнул человека в грудь, тот оступился и оранжевый ледяной вихрь закрутил его в своих объятиях. Ему показалось, что он видит удаляющийся силуэт ребенка. Возникло яркое голубое свечение, как крохотный алмаз на дне бездонного колодца, а потом исчезло и оно. Желтое пламя отекло, опало, как жидкая, текучая масса, Дмитрий с трудом поднял ногу, и ступил на сухую твердую землю. Минуту он стоял как оглушенный, перед глазами мелькнул серебряный щит.

– Круп мне в дышло, если это не фен! – раздался изумленный голос, голос грубый, надтреснутый, словно прохваченный морозцем, и тяжелый удар пришелся мужчине аккурат в темечко…

ГРОММЕЛЬ.

– Слово в радость! – Тощий Ром кивал бритым черепом, будто китайский болванчик. – Не желает ли уважаемый дон выпить с дороги чудесного нектара? Фены варят хороший нектар!

Мопс не обращая внимания на графа, быстро пробежал по торговому залу, тщательно обнюхивая углы, поднял заднюю лапу, прыснул струйку на дубовую консоль, и вытаращился на Земфиру с Гальфридом.

– Привет, заговорщики!

– Привет, Лука! – безмятежно улыбнулась девушка. – Не довелось, к сожалению, пообщаться в прошлый раз. Твой хозяин едва не окочурился в моих объятиях. Раньше не пробовала собак, но с тебя с наслаждением сниму шкуру!

– Тревога! – закричал пес дурным голосом, и кинулся под ноги одомиту. – Давненько я не чуял такого заговора! – он поднял голову наверх, и преданно шепнул. – У них ключ от твоего ошейника, родное сердце!

– Меня это не удивляет! – усмехнулся колдун. Сверлящим взглядом черных медвежьих глаз, он изучал людей. Громмель был слаб после перехода сквозь Ворота Домны, требовалась медитация, но времени на нее не было. По счастью рыцарь едва копошился на своем диване, – тупой индюк, израсходовал на фенов много Мертвой Силы, оно и к лучшему. Опаснее всего сейчас для мага – вот такая грубая мужская сила. Девушка весьма могущественна, ей мешает лишь дурная кровь чуней, малая толика болотного наследия пощадила пальцы обольстительницы, но лишила возможности получить силу колдуна в высшей мере. Черные смоляные очи буравят его переносицу, пытаясь проникнуть в сердцевину сознания. Сытья кровушка… И наконец – Тощий Ром. Граф хитер, собачий ливер, очень хитер! Ловко он обвел вокруг пальца мага в своем замке, изобразив покорность. Научился от Ратибора ставить защиту, не позволил прочесть его тухлые мыслишки, выдав фальшивую информацию. Весьма хитер!

– Действуй, Гальфрид! – коротко, будто отдавая команду ездовым псам, выкрикнула Земфира. В пальцах рома сверкнул ключик, рыцарь сорвался с места, и сбил с ног великоречивого дона Громмеля. Все-таки прочла его мысли, хитрая чертовка!

От удара колдун рухнул на пол, задев локтем большую фарфоровую вазу. Крупные осколки рассыпались по земле, впиваясь в ребра. В руках наемника сверкнул кинжал, острие прорвало складки одежды и пронзило пустоту. Гальфрид наносил удар за ударом, тратя драгоценные силы, но вместо сухой плоти, оружие буравило черное, бестелесное ничто.

– Ошейник, тень его топать! Ошейник! – подскочил ром, дрожащими пальцами он пытался всунуть ключик в прорезь на замке. – Такты его не убьешь! Мощная защита, круп ему в дышло!

Гальфрид крепко держал за шкирку колдуна. Он на всякий случай еще дважды взмахнул своим кинжалом, прежде чем убедился, что убить так просто мага не получится. Прижатый к полу, могучей тушей рыцаря, колдун лихорадочно пытался поймать его взгляд. Он ощутил на своей шее липкие пальцы графа, тот пытался сорвать шарф, и запутался в клубах шерстяной материи. Неожиданно он громко чихнул.

– Старик нафталином провонял! – злобно прошипел Тощий Ром.

– Поспешите, мальчики! – раздался сладкий голосок Земфиры. – Наш гость набирает силу.

Тощий Ром наконец сорвал шарф, издал ликующий вопль, ключ попал в жерло замка, щелкнул запор. И в тот же миг, отважный Лука набросился на заговорщика, и вцепился маленькими зубками в тощий графский зад. Ром закричал, отбросил в сторону мопса, песик покатился как плюшевый шарик по залу, сбив шаткую треногу.

– Наших бьют! – издал он воинственный клич, и очертя голову вновь ринулся в атаку. – Держись, родное сердце! Идет подкрепление!

Громмелю удалось все таки словить взгляд Гальфрида, тот в мгновение ока оцепенел, железная хватка ослабла, глаза покрылись мутной пленкой. С яростным рычанием ром сорвал ошейник, обнажив тонкую, беззащитную шею колдуна. Он выдернул из слабеющих пальцев рыцаря кинжал, прицелился в точку на загривке одомита, между четвертым и пятым позвонком. Развязка казалась неминуемой, но неутомимый мопс опять набросился ему на спину.

– Смерть ромам, чуням и бастардам! Даешь чистоту расы! – он заливался громким лаем.

Подбежала Земфира, схватила Луку за шкирку, тот отчаянно болтал в воздухе короткими ножками, выпуклые глаза светились ненавистью и отвагой.

– Близится мой час! – заверещал он. – Чую, что паду от руки шлюхи! Сражайся до конца, родное сердце, не сдавайся!

Девушка сильными пальцами свернула шею собачке, и отшвырнула плющевое тельце. Мопс лежал возле покосившейся вешалки, и жалобно причитал.

– Боевые раны одолели! Срочно нужен остеопат! – его голова была неестественно вывернута на бок, отчего выпуклые глаза смотрели в разные стороны.

– Давай ром! Прикончи его! – яростно выдохнула Земфира. Но было уже поздно. Злоба наполнила сердце колдуна до краев. Его лютый взор источал такую силу, что граф в ужасе отшатнулся, и закрыл ладонями лицо. Навыки магии, полученные от Ратибора, не возымели действия. Дон Громмель легко вскочил на ноги, выставил перед собой сложенные крестом ладони.

– Женщина! Пойди прочь!

Земфира пошатнулась, но устояла. Несколько минут они стояли друг напротив друга, свет в магазине померк, в воздухе звенели золотые нити. Тихо стонал Тощий Ром, сжимая в пальцах никчемный замок, Гальфрид тупо моргал глазами, из его рта текла слюна, как у новорожденного. С треском лопнула лампа дневного света, крохотная молния разорвала темноту.

– Смерть заговорщикам! – прохрипел Лука из своего угла.

Девушка опустила глаза, она тяжело дышала, на лбу выступили крупные капли пота.

– Довольно… Если убьешь, меня ничего не получишь. Сюда идут псы.

– Фены?! – надменно усмехнулся Громмель. Он отвел взор. Девчонка и здесь его обставила. Он мог запросто порвать вены на ее тонкой шее, и испить свежую кровь, чувствуя приятную лихорадку в холодеющих членах шлюхи. Но так ему не видать Камня. Можно выжать рома как мочалку, но тот наверняка ничего не знает. Ох, хитра стерва!

– Они разные… Изменились за минувшие годы. Поговорим, или прикончишь слабую женщину? – Ты ранила моего партнера.

– Ранила! Ранила, шлюха помойная! – закашлялся мопс.

– В войне все средства хороши! – девушка обольстительно улыбнулась, став очень желанной, подняла собачку, ловким движением вправила шейные позвонки. – Твой друг – мой друг, великоречивый Громмель! Поговорим?

Пес немедленно подбежал к хозяину, спрятавшись за его ноги, взирал на подлых заговорщиков.

– Поговорим. – согласился колдун. Он отвел взгляд от красотки, чувствуя волнение уже иного рода. Решительно налил себе в бокал виски, жадно выпил, обтер рот ладонью, и только после этого нацепил на горло неизменный ошейник.

Тощий Ром с трудом поднялся на ноги, в сторону дона Громмеля он избегал смотреть.

– Хорошо вы встречаете земляков, ничего не скажешь! – усмехнулся одомит.

– Изменники! – тявкнул Лука. После ранения он говорил в нос, с французским прононсом.

– Ты сам виноват, дон Громмель! – буркнул граф. – С творческими людьми надо вести себя мягче. Хлопнула входная дверь, резкие мужские голоса громко переговаривались.

– Неприятные голоса у фенов! – заметил маг. – Спрячьте эту падаль, а то засветимся раньше времени! – он неприязненно кивнул на распростертое тело рыцаря.

– Уже сделано. – кивнула Земфира.

– Это псы?

– Точно так.

– Забавно послушать… – Громмель наклонил голову на бок, став похожим на любопытную сову. Люди переговаривались вполголоса, но чуткому слуху одомита казалось, что они ревут, как болельщики на стадионе.

– Что показали результаты экспертизы? – спрашивал низенький крепыш в гражданском костюме.

– Пока ничего… Воскресенье, господин генерал.

– Ничего не хочу знать. Дело очень важное. Думаете, я ради красот вашей северной столицы сюда из Москвы примчался? Немедленно приступить к оперативному расследованию.

Подумаешь, воскресенье!

– Слушаюсь, господин генерал! Тотчас возьму под контроль.

– Вот и славно. Кто ведет расследование?

– Майор Рослов. Очень опытный оперативник.

– Ладно… – человек раздраженно высморкался. – Ты не поверишь, полковник, но из Москвы сюда прислали группу экстрасенсов!

– Чушь какая! Обычное убийство антиквара… Странно, что преступники вырезали сердце, а в остальном заурядное преступление.

– Как видишь, не совсем оно заурядное! Теперь нашему брату не очень то доверяют, в ход пошли колдуны, предсказатели, экстрасенсы! Скоро на кофейной гуще гадать начнем!

– Чушь! Мы уже вышли на след основного подозреваемого, только что хотел Вам доложить, господи генерал.

– Кто такой? – мужчина задел носком ботинка осколки разбитой вазы, чертыхнулся.

– Лейкин Семен Борисович. Бизнесмен, владелец этого помещения.

– Почему решили, что он замешан?

– Скрылся тотчас после обнаружения трупа. Но свидетели видели его тем же вечером. Жители соседнего дома. Говорят, что вел себя странно, как не в себе. Что то искал, вынюхивал будто ищейка, разговаривал сам с собой. Потом сел в машину, и умчался.

– У него есть жена, дети?

– Так точно. Жена – гулящая особа, красотка, ну знаете, Михаил Иванович, таких сейчас много.

– Жены олигархов! – понимающе поддакнул генерал.

– Совершенно верно. Она рассказала, что муженек примчался домой поздно вечером, не в себе, мучал ее, как бы это сказать… – человек гадко хихикнул.

– Говори, как есть, полковник. Мы не в офицерском собрании.

– Одним словом принуждал к сожительству да так, что девица после этого два дня в туалет ходить не могла!

– Силен, засранец! – присвистнул генерал.

– В том то и дело, что нет! Жена рыдала, утверждала, что он всегда был слабоват по этой части, а здесь его словно подменили.

– Ну, брат, это тема для анекдотов, а нам надо преступника искать. Негоже, если и впрямь здесь начнут экстрасенсы рыскать. Так глядишь, и нас упразднят за ненадобностью.

– Найдем, Михаил Иванович! Лейкина потом видели на улице, бежал в чем мать родила по улице.

– Ерунда какая-то! Ну и куда он подевался?!

– Ищем!

– Черт раздери? Вы что голого мужика в городе найти не можете?!

– Найдем, Михаил Иванович! Не сомневайтесь!

Генерал сморщил нос, будто собирался чихнуть.

– Странный здесь запах какой-то, полковник, не чувствуешь?

– Алкоголем пахнет, видать пролили накануне…

– Ладно! Поехали в управление! – дверь хлопнула, голоса затихали в предрассветной тишине.

Громмель рассмеялся, хлопнул в ладоши, яркий свет зал ил торговый зал.

– Прав был Кассель. Таких индюков покрыть – плевое дело.

Земфира вежливо покачала головой.

– Им помогает Ратибор.

– Слышал уже. – хмуро буркнул колдун. – Научил на свою голову мальчишку! Не ожидал, что он магию молний освоит. Думал – баловство это. Сам виноват. Нельзя было ему позволять с бастардами общаться. Испортили пацана, стишками и песенками. Давайте для начала проясним наши отношения, пока гауптман со своими головорезами через Ворота сюда не ворвался.

– Да уж, немедленно проясним! – Лука гундосил в нос, как Шарль Азнавур. От девушки он старался держаться подальше.

Тощий Ром набрал полную грудь воздуха и выпалил.

– Произошедший инцидент, я приписываю исключительно дурному влиянию здешних северных ветров. Перепад атмосферного давления, и местный нектар сомнительной очистки также сыграли негативную роль на мою неокрепшую после Третьей войны психику. Итог-временное помрачение рассудка. Всем известно, какое глубокое уважение я питаю к дону Громмелю ван Остаде, и в знак почтения и покаяния, готов вернуть ключ от замка! – он с поклоном протянул маленький ключик, и перевел дыхание.

– Слово в радость! – язвительно хмыкнул колдун, и сунул ключ в карман. – Ничего иного я и не ожидал от дезертиров и изменников. Речь не об этом. Сейчас нам важно договориться о сотрудничестве. Когда сюда прибудет Кассель, он не пощадит зачинщиков заговора, лишившего одомитов родины.

– Я же говорил… – заныл старую песню граф.

– Тихо! – колдун ударил по столику кулаком, жалобно звякнули бокалы. – Мне наплевать на ваши речи, уважаемые доны! Я полностью контролирую свирепого гауптмана. Я знаю, что вы здесь рыщите, люди добрые. Летопись Чертополоха. Мне сей документ без надобности, не хочу знать свое будущее, но при случае могу стать вашим конкурентом. Расскажу, например Касселю о ваших намерениях… – он заманчиво пожевал губами. – Но не стану этого делать. Забуду о том, что пять минут назад вы мне здесь хотели затылок продырявить. Я даже прощу Земфире увечье моего партнера, но с одним маленьким условием, – он замолчал, преувеличенно внимательно разглядывая серый пейзаж с покосившейся избушкой, криво висящий на стене.

– Камень Света? – утвердительно спросила девушка.

– Яволь, прекрасная чуня!

– А если мы откажемся? – задиристо спросил граф.

– Ваше право. Я даже не предприму попыток убить вас, хотя это несложно сделать. Нынче же сюда ворвутся рыцари, жаждущие крови под предводительством дона Касселя. Он умеет развязывать язык. Заберет и камешек и Летопись.

Земфира внимательно смотрела в глаза одомиту.

– Я чувствую твои мысли в своей голове, чудесная девица! Это очень возбуждает! – улыбнулся колдун.

– Он врет, – убежденно заявил Тощий Ром. – Блеф!

– Нет. Не похоже… – Земфира с сомнением покачала головой. – А где гарантия, что ты не кинешься по нашим следам в поисках Летописи Чертополоха?

– Мне нужны Камни. С Вашей реликвией у меня их будет шесть штук. Я найду способ отобрать последний Камень у мальчишки. В Нижнем Мире эти побрякушки не имеют силы, я унесу их с собой в Вотчину. Мы честно поделим два мира, вам, унтременшам, и падшему одомиту достанется Нижний Мир, населенный фенами. При помощи Летописи вы здесь не то, что новый порядок наведете, вы себя новыми богами объявите! Разве это плохо? Вас как раз трое, добрая традиция местных религий возобновится! А я с помощью семи Камней Света получу власть в Зеленой Стране. Скажи, Земфира, я сейчас лгу?! – он широко распахнул глаза, и раздвинул в разные стороны руки, мысленно сняв оберег и защиту.

Черные зрачки женщины расширились, так что огромные глаза застила мрачная пелена, она подалась вперед грудью, жадно открыла рот, слизнула капельку пота с верхней губы. Громмель отшатнулся, будто получил удар в переносицу, бронзовый загар на его лице уступил место мертвецкой бледности.

– Очень… Очень сильный дух у жалкой потомки чуни! – едва слышно прошептал он. В зале воцарилась тишина, было слышно только сопение рома, знатный граф страдал насморком, и Лука пыхтел как небольшой паровоз.

– Довольно! – девушка опустила веки, колдун медленно приходил в себя.

– Давно я так никому не открывался! – он перевел дыхание. – Ты меня чуть не убила, чертовка!

– Слово в радость! Гальфрид, дай свой кинжал!

Рыцарь неуверенно протянул ей оружие.

– Ты уверена, что он нам не лжет?

– Уверена. Я только что читала его мысли. Ты – редкостный лжец, дон Громмель, но сейчас ты говорил правду. – она сняла колпачок, венчающий рукоять ножа, и достала из тайника небольшой серый камушек. – Возьми! Надеюсь, больше мы не увидимся.

– Увы! – Громмель бережно положил реликвию в мешочек к прочим Камням. – Встретимся, у фенов, и тогда каждый заберет то, что ему причитается. Я – Камень, вы – Летопись. Постарайтесь там обойтись без лишнего кровопролития, фенам и так предстоит нелегкая жизнь. Я покидаю вас, уважаемые унтерменши. Надобно еще зайти в аптеку, купить партнеру воротник Шанца. Рад, что нам удалось договориться!

– Слово в радость! – кивнула Земфира.

– Слово в радость, честь заговорщикам! – он поднял кулак в фирменном приветствии одомитов, и пятясь спиной вышел из магазина. Возникла пауза. Спустя несколько минут звякнул колокольчик.

– Кого там еще нелегкая несет! – недовольно заворчал Тощий Ром, как голодный пес, у которого отнимают сладкую косточку. Он был недоволен тем, что Камень Света так легко оказался у одомита, хотя и понимал, что Земфира приняла верное решение. Соблазн выступить в роли божества у примитивных фенов был чрезвычайно велик. Оставалось только заполучить Летопись Чертополоха. И сделать это надлежало в ближайшие сутки. Раздражало то, что шлюха без труда заняла позицию лидера в их союзе. Но это временно…

– Местные колдуны! – рассмеялась девушка. – Фены называют их экстрасенсами…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«Похоже, наш город займет этим летом лидирующие позиции в мире по количеству аномальных явлений! Десятки граждан сегодня утром могли наблюдать уникальное природное явление на пересечении улицы Садовой и Подьяческой. Ранним утром на голубом небосклоне объявилась небольшая грозовая туча. Она остановилась возле здания, на уровне пятого этажа. Трижды вспыхнула молния, при этом грозовые раскаты свидетели не слышали. Все происходило в полной тишине. Затем туча растворилась в воздухе. Очевидцы жаловались на заложенность в ушах, и легкое головокружение.

Криминальные новости.

«…В 8.35 утра в районе набережной реки Фонтанки был задержан бегущий голый мужчина. Им оказался Лейкин С.Б. Бизнесмен, разыскиваемый по подозрению в совершении убийства антиквара Зайковского. Попытки допросить Лейкина, не увенчались успехом, после чего он был отправлен психоневрологический диспансер, для тщательного обследования…»

УТРО. 09.35. Набережная реки Карповки.

Надя припарковала «тойоту» возле дверей. Они расстались с Сорокиным в РУВД, условившись, что он будет ждать возвращения майора. Игорь бережно положил пистолет начальника в карман. Надежный парень… – Подумала Надя. – Такой не подведет. Больше всего ей не хотелось встречаться сейчас с докучливой Вдовой. Она сжала руку Ратибора, следом шел долговязый профессор Штрудель. Он двумя руками прижимал к груди заветную папку. На зеленой лужайке развалились два огромных пса. Черный, с обрубленным правым ухом кобель, и рыжая девочка с белой грудкой. Собаки проводили мальчика умными взглядами, он помахал им рукой, животные радостно улыбались, скаля желтые клыки.

Незамеченные бдительной старушкой люди проскользнули в кабину лифта, поднялись на третий этаж, и только оказавшись в своей квартире, Надежда Петровна вздохнула с облегчением. Смертельно хотелось немедленно отправиться в душ и завалиться в кровать, но она отправилась на кухню готовить завтрак. Ратибор вознамерился поднять бунт, требуя чудесного нектара, но получил банку сгущенного молока, и категорический отказ от любого спиртного. Сгущенка мальчику так понравилась, что он требовал добавки, и не успокоился, пока не умял три банки кряду. Он сонно хлопал глазами, и женщина насильно уложила ребенка в кровать, получив в награду нелестный эпитет «хитрой ведьмы». Профессор оказался сговорчивым человеком, он удовольствовался яичницей с колбасой, и клевал носом над рукописью. Нашлось место для ночлега и ему. Они не могли расстаться ни на минуту, страшась грядущего дня, как приговоренные к смертной казни. Надя отправилась в ванну, и десять минут стояла под горячими струями воды, ни о чем не думая. Просто наслаждаясь журчанием обычного водопровода. Она запахнулась в халат, зашла в спальню, Штрудель издавал богатырский храп, папка лежала распахнутой в его изголовье. Пестрый листок выпал наружу, неровная поверхность изобиловала смешными закорючками. Девушка сунула документ на место, ей почудилось, что листок источает голубой дымок. Она вышла в гостиную, прилегла рядом с мальчиком. От него даже во сне пахло цветущим жасмином. Девушка думала, что не сможет заснуть после всего, что навалилось на нее за последние сутки. Она крепко зажмурилась, и перед глазами объявился широкоплечий, улыбчивый Дима. Так похожий на французского актера Жан Поль Бельмондо. Женщина всхлипнула, протянула к нему руки, но мираж исчез. Голубой дымок заполнил комнату, граница между сном и явью стерлась. У стены, вместо бабушкиного комода, стояло огромное одноглазое чудовище, с длинным рогом, торчащим изо лба, и светящимся желтым глазом посередине. Сон оказался настолько похож на реальность, что женщина закричала, но не услышала своего крика. Она спала…

Не тот человек была Лидия Семеновна, чтобы прозевать соседку, да еще в такой компании! Вдова изнывала от безделья, сидя подле распахнутого окна. Не тот нынче пошел сосед, совсем не тот! Вот были времена, когда Витька из двенадцатой квартиры каждую пятницу исправно напивался вдрызг, и гонял свою неверную женушку по двору! То в одном халате, то в драной ночной рубашке, а как то зимой и вовсе голяком! Было о чем посудачить… А еще раньше, в седьмой квартире повесился отставной полковник. Пил безбожно после смерти любимой жены! Герой афганской войны, надел парадную форму начистил сапоги, написал предсмертную записку, мол де никаких претензий не имеет, все приготовил честь почести, мерзавец! Рассказывали, что даже успел свою квартиру детскому дому завещать, а потом вдел петлю в крюк от люстры, и вздернулся, болезный! Вдова оказалась на месте трагедии чуть ли не быстрее милиции! Да хоть бы совсем недавно, на первом этаже наркоманы проживали. Муж с женой. К ним за полночь в окошко стучали, такие же худые, мрачные как и они сами. Лидия Семеновна донесла в срок. Когда хату накрывали, они с подружками самые счастливые часы своей жизни переживали. Парень дурной был, под кайфом, из обреза молоденького участкового порешил…. Весь подъезд был кровушкой залит! А теперь ни о чем и поболтать на досуге! Конечно, история с голым мальчиком, и потаскухи из двенадцатой квартиры заслуживала внимания, но была в ней пакостная деталь, гадкая чревоточинка, которая в корне меняла драматургию. Миловидный татарчонок настолько уверенно сообщил дату ее смерти, что мурашки по коже побежали. Надо было его подробней расспросить, Вдова хоть и носила простенький серебряный крестик на цепочке, и в церковь ходила, но в приметы и пророчества верила больше чем в Господа Бога.

Она сидела возле окна, обозревая зеленый дворик, и тоскуя оттого, что не было событий достойных внимания, когда возле парадной остановилась черная машина. Старушка, навострила уши, как охотничья собака. Из машины вышла бледная Надежда Петровна, она вела за руку того самого мальчика, только на сей раз на нем была надета голубая футболка с ухмыляющимся мышонком. За ними топал бородатый дядька. Рука забинтована, большую папку изо всех сил к себе прижимает, словно там сокровища лежат. Вот она, пошла масть! Проклиная себя за то, что не встретила лихую компанию на улице, Вдова, накинула платочек, и выскочила во двор. Здесь как назло было пустынно. Воскресное утро, подруги разъехались по дачам… Лидия Семеновна уселась на скамеечку. Чудесный июнь стоит в городе этим летом. Опавшие лепестки сирени покрыли скамейку пестрым серпантином. Говорят, что если найти лепесток с пятью соцветиями, и съесть его, то загаданное желание исполнится. У женщины было одно желание, увидеть то, что творится в десятой квартире дома 12 по набережной реки Карповки. Терпения у нее было достаточно. И оно оказалось вознаграждено. Спустя четверть часа, или около того, подъехало такси, оттуда вышел чудной субъект. Длинный как жердь, рожа загорелая, а шея, несмотря на жару, толстенным шарфом обмотана. И сам на птицу похож, на поводке смешная собачка, глаза навыкате как у Людки из соседнего подъезда. Базедова болезнь у нее вроде. И на шее песика нечто вроде широкого воротника. Чудеса! Незнакомец искоса посмотрел на дом, глаза черные шальные, словно у цыгана, и малость косят. Он щелкнул длинными пальцами, и обратился к Вдове.

– Здесь проживает женщина. У нее гостит мальчик. Я не могу увидеть номер квартиры, этот стервец поставил защиту. Ты мне скажешь номер этой квартиры?

Радуясь неслыханно удаче, и внутренне сожалея, что нет свидетелей, старушка по привычке хотела соврать, но губы помимо воли произнесли.

– Квартира десять, четвертый этаж. Они только что приехали. Не более получаса. Вот ее машина!

– Слово в радость! – кивнул цыган. Мопс снисходительно взглянул на женщину, и недовольно буркнул.

– Тетка – форменная сволочь!

Оба повернулись, сели в таксомотор, тот медленно отъехал на сотню метров, и остановился.

Лидия Семеновна открыла рот так широко, что там запросто могла обосноваться толстая муха. Текущие события не укладывались в ее понимании. Во-первых, говорящая собачка. Такого даже в цирке не увидишь, Вдова реально смотрела на вещи, проще всего допустить, что это чревовещал сам цыган. Они мастера на такие штуки! Во-вторых, смущало обстоятельство, что она помимо собственной воли, изложила незнакомцу весь расклад. Будто козыри предъявила. Глаза у него, ей Богу как у цыганского барона. Она изнывала на своей скамеечке, и поклялась, что не сдвинется с места, пока не докопается до истины. Ждать пришлось не долго. С Чкаловского проспекта выруливал серый внедорожник. Машина была забрызгана комьями грязи, будто только что вернулась с гоночной трассы по ямам и болотам. Дверь распахнулась, наружу вышла настоящая красотка. В прозрачной блузке. Бесстыдница! Круглые, как шары груди мог обозревать любой желающий. Вот дела! Девушка вежливо наклонила голову.

– Недавно в этот подъезд зашел пожилой бородатый мужчина с папкой. Могу я узнать, в какую квартиру он направился?

Сегодня ее день! Вдова боялась, что умрет от радости, прежде чем дождется развязки этой истории.

– Конечно, можете! Квартирка десять, на четвертом этаже. Вон их окна! Проживает там Надежда Еременко. Симпатичная хохлушка. С ними еще мальчонка хорошенький такой был. Татарчонок по виду…

– Слово в радость! – церемонно кивнула девица, залезла в джип, машина отъехала, и остановилась с противоположной стороны сквера.

Лидия Семеновна изнывала от любопытства. Хотелось форсировать события. Неожиданно ей в голову пришла безумная идея. Она может стать не только пассивным наблюдателем, но и участником. Изношенное сердце торопливо забилось, подгоняя своего хозяина. Вдова зыркнула острым глазом на обе машины, поправила платочек, встала со скамейки, и медленно вошла в подъезд. Вызывать полицию преждевременно. У нее появилась идейка получше. Женщина подошла клифту, и нажала кнопку вызова. Приключение продолжаются!

* * *

Надя крепко спала. Ей снился сон. Выжженная безжалостным солнцем пустыня, на горизонте дрожат размытые миражи. В некоторых местах земля раскалывается, образуя черные горловища глубоких пещер. Наружу вытекают золотоносные породы, металл торжественно сверкает на солнце. Осыпаются мелкие камни, почва дрожит как при землетрясении, из пещер выползают гигантские муравьи. Крепкие ноги уверенно цепляются за сухую почву, повинуясь неслышной команде, насекомые сбиваются в манипулы, наподобие древнеримских когорт. Усики возбужденно шевелятся, мертвые глаза светятся отвагой. В небе рыскают большие стрекозы, прозрачные крылья поднимают сухую пыль с раскаленной земли. Муравьи выстраиваются широкой полосой, как псы рыцари на Чудском озере, передний ряд занимают самые крупные самцы. На флангах располагаются неуклюжие пауки. Они медленно передвигают мохнатыми конечностями, мощные челюсти угрожающе раскрыты.

В нескольких сотнях метров застыли в томительном ожидании воины. На головах сверкают серебряные шлемы, в воздухе полощутся боевые штандарты. Раздается резкая команда, в небо взмывают тысячи стрел, как разъяренные шмели они впиваются в тела насекомых. С хрустом лопается хитиновый панцирь, красная земля окрашивается тягучей зеленой массой. Муравьи гибнут молча, подламываются тонкие ноги, гладкие головы утыкаются в горячий песок. Из сотен глоток раздается победный рев, воины празднуют победу. Из подземелий наружу устремляются тысячи насекомых. Им нет числа, в считанные мгновения земля заполонена копошащимися огромными тварями. Они устремляются на врага. Стрелы летят безостановочно, десятки насекомых замертво падают на землю, но их места занимают новые бойцы. Расстояние до застывших в немом ожидании воинов неуклонно сокращается. Звучит команда, строй ощеривается длинными копьями, как еж иглами. Численностью муравьи превосходят рыцарей многократно, и они продолжают прибывать. Количество погибших насекомых ничтожно мало по сравнению с армией боевых особей. Они словно текут рекой.

– Честь воинам! – ревет гауптман. Он воздевает над головой обнаженный меч, его крик тонет в мерном шелесте конечностей наступающих, стрекоте крыльев, шуршании песка.

– Честь смертным! – кричат рыцари, но так неуверенно, больше для куража. Фаланги дрогнули, они сформированы из трусоватых ромов. Именно туда приходится удар арахнидов. Высоченный солдат в красочной пурпурной тоге падает навзничь, опутанный клейкой белой паутиной.

Мощные челюсти впиваются в его грудь, ноги, плечи, алая кровь смешивается с зеленой жижей.

Первые ряды насекомых сминают рыцарей, железные челюсти впиваются в незащищенную плоть, муравьи убивают врагов, молча, деловито, сосредоточенно. Будто выполняют рутинную работу. И эта механическая агрессия, лишенная эмоций больше всего страшит воинов.

– Круп им в дышло! – истошно вопит толстяк в военной фуражке со взбитой тульей. Мощный торс покрывает кольчуга, он вертит над головой пращу. – Я, великий гауптман Шняка, вызываю на бой короля Валтасара!

Огромная стрекоза пикирует на голову военачальника, он падает на песок, паук выбрасывает клейкую ленту, бесстрашный Шняка опутан нитью как куколка.

– На помощь, верные воины! – он, хрипит, выплевывая мерзкую паутину.

Строй дрогнул, бойцы в страхе покидают ристалище. Дезертиров преследуют быстрые стрекозы. На поле боя остаются лишь горстка самых отважных бойцов. Они группируются в мобильный отряд, выставляя перед собой древки копей.

– Честь воинам! – офицер вскидывает кулак в сторону стоящего в зените солнца.

– Смерть врагу, честь воинам! – подхватывают герои.

В считанные секунды муравьи растерзали беззащитного гауптмана, они окружают малочисленный отряд, ждут команды. Над головами летают стрекозы. Время для рыцарей тянется мучительно долго. Неожиданно, повинуясь команде, муравьи покидают поле брани. Они тянутся гуськом к своим норам, быстро исчезают под землей, и вот уже песок усеян сотнями изувеченных тел людей, и мертвых насекомых. Битва закончена, но война только началась…

Надя вскрикнула во сне, ей почудилось, что тонкие пальцы трогают ее лицо. Она махнула рукой, и согнала назойливого комара. Сон, так сильно похожий на явь продолжался…

Дима сидит на твердом кресле, его руки связаны за спиной, по лбу стекает струйка крови. Перед ним восседает мускулистый бритоголовый здоровяк, обнаженные плечи и грудь покрыты синей татуировкой. Он ведет допрос.

– Меня зовут дон Кассель! Я – гауптман Трех минувших войн. Рыцарь, а не палач. У меня нет времени на допросы, это лучше делают чуни. Отдам им тебя, через пару часов вспомнишь и то, чего не знал. Ромы – искусные мозгоправы, они тебя наизнанку вывернут, но у нас только что началась война, меньше всего мне хочется тратить время на индюка фена, который невероятным образом пролез через Ворота Домны. Если твой рассказ покажется мне убедительным, обещаю, что тебя не станут пытать, а просто убьют. Сделка?

Рослов поднимает голову.

– Сделка. Задавай свои вопросы, одомит!

– Ого! – рыцарь удивленно поднял бровь. – Ты неплохо осведомлен для животного, тень твою топтать.

– У меня был хороший учитель.

– Кто он?

– Ратибор. Великий колдун, маг и чародей.

– Круп тебе в дышло! Откуда ты знаешь Ратибора?!

– Он пришел в Нижний Мир, чтобы помочь вам сохранить Вотчину от муравьев.

Из тени вышел седой мужчина в кожаной безрукавке. Он впился взором в лицо пленного.

– Для тупого фена ты слишком много знаешь! С какой стати Ратибор станет учить тебя своему ремеслу?

– Он сказал, что я – Странник.

Кассель хлопнул в ладоши.

– Сытья кровь! Вот и дела, Сладкоречивый Эрген! Что думаешь?!

Эрген не отрывал глаза от Рослова.

– Скажу только то, что этот индюк неплохо прячет свои мысли. Сдается мне, что мы недооценивали фенов. Они пронюхали насчет планов захвата Нижнего Мира, и выслали лазутчика. Надо отдать его чуням. Расстегай младший закис на своих болотах. Небольшая порция боли не повредит нашему гостю.

Дверь распахнулась, ворвался офицер. Он тяжело отдувался, лицо испачкано красной пылью.

– Честь воинам!

– Хватит! – поморщился Эрген. – Рассказывай.

– Мы разбиты. Муравьи смяли отборные легионы одомитов. Гауптман Шняка пал смертью храбрых. У нас не было ни единого шанса, великоречивые доны…

– Понял – кивнул Кассель. – Ты – хороший рыцарь, Ральф. Собери десяток отменных солдат, завтра мы выступаем. И подготовь лучшие манипулы. В ближайшее время нам предстоит небольшая увеселительная война. – А теперь уходи. Честь смелым! – он небрежно махнул кулаком.

– И пусть объявят траур по Шняке, он входил в Совет одомитов, хотя, на мой взгляд, был полным индюком. – добавил оберст генерал.

Ральф кивнул, выбежал из зала, гауптман обернулся к Эргену.

– Действуем по плану. Завтра отправляем десант в Нижний Мир, а впоследствии отправим туда пару дюжин хороших манипул. Для начала, хватит.

– А он?! – Эрген кивнул на связанного мужчину.

– Нет времени на поездку к чуням. Пусть солдаты отвезут его Валтасару. Историки утверждают, что в былые времена одомиты приносили муравьям жертвы. Не исключено, что добрая жертва в лице чужеземца отсрочит вторжение, а мы успеем без хлопот убраться восвояси.

– Толковая мысль.

– Слово в радость! – Кассель махнул рукой, двое солдат подняли человека с кресла, и повели его дверям.

Картинка сна чудесным образом перенесла Надежду Петровну на улицу. Солдаты усаживают связанного мужчину в коляску, запряженную двумя мохнатыми собаками, одомит издает свист, и колесница срывается с места, подняв шлейф седой пыли…

Громкий звонок в дверь ворвался в сон грубо и настойчиво, как шалый разбойник. Женщина открыла глаза. Рядом мирно сопел Ратибор, глядя на мальчугана было невозможно поверить, что он прибыл из страшного мира, в котором насекомые ростом с лайку, нападают на людей, вооруженных мечами и стрелами. Звонок повторился. Надя поднялась с кровати, подошла к дверям.

– Кто там?

– Наденька, голубушка, это Ваша соседка Лидия Семеновна…

– Какого дьявола Вам надо?!

– Не грубите старшим… Вы сами очень быстро состаритесь, даже не успеете заметить как это случится! – гадкий смешок стой стороны дверей.

– Что Вам угодно, любезная Вдова? – усмехнулась девушка.

– Откройте, пожалуйста. Вам это скорее нужно, чем мне…

В голосе старушки прозвучали незнакомые ноты. Проще всего поймать любопытную мышь! Надя вздохнула, и дернула щеколду замка. Вдова тотчас просунула острый нос в дверную щель.

– Говорите! – девушка закрыла собой проем.

– Я сидела на своей скамеечке, дышала свежим воздухом, сирень отцветает, красота. И тут, подъехало такси, оттуда вышел странный господин, черный весь, худой, на умершего Чихвиани из седьмой квартиры похож. Песик у него на поводке, в корсете шейном. И спрашивает, в какой квартире проживает та самая Еременко Надежда Петровна? Я и не знала, что Ваша фамилия – Еременко! Хохлушка стало быть… Ну да мне все равно, что хохол, что еврей, был бы человек хороший!

– Продолжайте!

– Ну-ну… Я ничего не сказала, но готова поклясться, что собачка человеческой речью владеет. Я про такие штуки по телевизору видела. Хлыщ этот со своим псом уселся в такси, и остановился напротив дома. Из Ваших окон не видать. Я сижу, воздухом дышу, и тут объявляется новый персонаж. Здоровенная машина подкатывает, а оттуда выпорхнула девица, полуголая, и опять-таки про Вас справки наводит… Они сейчас там же, рядом с парком затаились. Ну, что Вы на это скажете, дорогая!

– Благодарю за службу! – бойко объявила Надежда Петровна, и захлопнула дверь, чуть не прищемив старушке длинный нос. Из кухни донеслись приглушенные звуки. Словно мышь искала припасы. Девушка вышла в прихожую. В ящиках стола нетерпеливо шарил Ратибор. Маг и чародей Вотчины одомитов походил на голубого воришку, которого застукали в поисках сладкого. Очаровательная краска залила щеки ребенка.

– Я искал твой нектар, ведьма! – он пробурчал себе под нос, Надя расхохоталась, достала банку сгущенки, ребенок ловко вскрыл ее своим кинжалом. На шум вышел заспанный профессор. Он с порога тотчас заявил собравшимся друзьям.

– Мне снилась Летопись. Удивительное дело! Если верить расшифрованным символам, господина Ратибора, то я уже должен погибнуть. Я как видите, цел и невредим!

Мальчик слизнул белую маслянистую жидкость с ложки.

– Летопись была написана царем Чертополохом в первой эре, седьмого столетия. Сейчас в Зеленой Стране четвертая эра, одиннадцатого столетия. За прошедшие годы накопились лишние секунды, минуты, часы. К тому же время Нижнего Мира течет иначе. Ты обязательно умрешь, мудрый фен, Летопись никогда не лжет. Не торопи события.

– Благодарю покорно! – Штрудель отвесил насмешливый поклон.

Надя тепло посмотрела на юношу и старика. За несколько часов они стали для нее родными людьми. Время и правда – удивительная вещь! Иногда нужны годы, чтобы ближе сойтись с человеком, и порой бывает достаточно суток.

– Нас ждут гости! – коротко сказала она.

– Угу! – Ратибор с наслаждением облизал ложку. Если так дальше пойдет дело, то надо будет запастись сгущенным молоком! Хорошо, что у нее завалялись несколько банок. И какое счастье, что мальчик не пьет больше алкоголь. Женщина мысленно обругала себя за дурные бабские мысли.

– А ты знаешь этих людей? – осторожно спросила она.

– Конечно! – мальчик легкомысленно вздернул острые плечики. – Гальфрид-падший одомит, наемник рыцарь, Земфира шлюха, и Тощий Ром, граф. Ничего опасного. Хотя Земфира неплохо читает мысли.

– Соседка описала высокого худого мужчину…

– На шее повязан длинный шарф, и мопс на привязи? – мальчик выронил ложку, румяные щеки побледнели.

– Про шарф ничего не знаю, а вот собачка вроде при нем…

– Плохо дело! – Ратибор отложил ложку, крепко зажмурил глаза, и скрестил указательный и безымянный пальцы рук. Несколько минут он сидел так неподвижно, Надя застыла на месте с дурацким чайником в руках, профессор затаил дыхание. На улице промчался трамвай, но ребенок не обратил на это внимания. Девушке вдруг почудилось, что над черноволосой макушкой пылает золотая зарница. Женщина бесшумно опустилась на табурет, с легким стуком поставила на плиту чайник. Мальчик выдохнул, открыл глаза.

– Плохо дело! – повторил он. – Я его не вижу…

– Кого его?!

– Громмель ван Остаде. Сильнейший колдун в Зеленой Стране. Он неуязвим, если не считать крохотной точки на затылке. Он носит на шее корсет, оберегая эту точку.

– Ты говорил, что Ратибор – величайший колдун Вотчины одомитов! – Надя хотел пошутить, но лицо мальчика оставалось серьезным.

– Громмель – мой дядя. Он меня всему научил, кроме игр с молниями. Он всегда считал, что забава с молниями – детская игра. Никто не знал, что это может стать оружием. Молнии – мое личное открытие. – в его тоне не прозвучало подросткового бахвальства. Обычная констатация факта. – Он не должен был здесь появиться. Дядя очень боится Ворот Домны. Есть весомая причина, которая вынудила его преодолеть свой страх.

– И какая это может быть причина?

– Камень Света! – Ратибор погладил пальцем медальон на шнурке. – Надо полагать, Громмель собрал шесть Камней Света, остался только один.

– И что будет, если сей господин соберет в коллекции все амулеты? – вмешался профессор.

– Умный вопрос, мудрый фен! – одобрительно кивнул мальчик. – Тот, кто соберет воедино семь Камней Света, сможет затребовать исполнения любого желания.

– Что значит любое желание? Словно подарки у Деда Мороза?

– Бессмертие, мировая власть, абсолютная сила, безнаказанность… Все, что угодно. Раньше Камни хранились у муравьев. Насекомые лишены индивидуальных желаний. Царь Чертополох был великий воин, он долгие столетия сражался с муравьями, загнал их в пустынные земли. Война всех измотала, и Чертополох заключил мировое соглашение с врагом, и в знак мира, тогдашний король раздал все семь Камней разным провинциям Зеленой Страны. Сам Чертополох, согласно преданию, отправил в Нижний Мир падших одомитов. Они спрятали здесь Летопись, и один из Камней. Прошло много лет, и жители Вотчины забыли назначение Камней Света. Но Громмель знал об этом, и ждал удобного случая.

– А почему муравьи не могли использовать эти Камни?

– Высшая Сила допускает только избранных к реликвиям. Валтасар не может загадать желание, это людской удел. Такова воля Высшей Силы…

– Пьем чай! – Надя решительно включила конфорку. Вид угнетенного колдуна ее озадачил.

– Я прошу прощения, – деликатно вмешался Штрудель. – Вы только что сказали, молодой человек, что автор Летописи, и есть царь Чертополох?

– Конечно! Если существует Летопись, значит кто-то ее написал!

– Логично. Но почему тогда царь Чертополох не воспользовался силой Камней?

– Он воспользовался. И написал свою Летопись…

Девушка разила дымящийся чай по кружкам, нарезала куски сыра, достала из холодильника масленку.

– А если просто отдать дяде Камень? – осторожно предложила она. – Вещица редкая, согласна, но она по праву принадлежит одомитам.

– Дон Громмель загадает скверное желание, тень его топтать! – покачал головой Ратибор. – Всем будет от этого плохо, и фенам и одомитам и чуням…

В дверь позвонили, Надя вздрогнула, заварка пролилась на скатерть. Мальчик равнодушно отхлебнул из своей кружки, зацепив ложкой добрую порцию сгущенки.

– Это Тощий Ром. Пустяки… Индюк парламентер. Можешь открыть дверь, ведьма.

Девушка глубоко вздохнула, незаметно сунула в карман халата столовый нож, и вышла в коридор. Она дернула ручку замка, почему то вспомнила недавний сон. Пальцы впились в рукоять ножа. Прав Ратибор… Ведьма, она и есть ведьма!