Посреди двора, перед бункером чадил и шипел расплавленной резиной скелет грузовика.

– Быстро, быстро, шевелитесь, увальни! – на шее Майкмана пульсировала вздувшаяся вена. – Вытаскивайте их и тащите сюда!

Шесть бойцов, выставив перед собой оружие и прикрывая друг друга, бросилась к броневикам. Капитан не был уверен в том, что боевики не предпримут новой атаки, и был вынужден немилосердно орать на подчиненных, подгоняя их. Все надо было сделать быстро. Один из солдат заглянул в окно первого автомобиля и дважды хлопнул ладонью по шершавому боку. Через секунду раздался ответный стук.

– Ковачи и Викинз живы. Помощи не требуют, – быстро доложился он по рации.

Остальные пехотинцы разбирались с «Хаммером», подвергшимся тарану в первые секунды боя. Капот был смят, двигатель дымился. Лобовое стекло пошло трещинами. Оба колеса с правой стороны были разорваны, и броневик стоял, накренившись. Два выстрела из РПГ не были особенно точными и большого урона не нанесли, однако двери с правой стороны были повреждены. Одна была приоткрыта, но ее намертво заклинило… Еще одной атаки машина точно не перенесла бы. Однако жизни двух солдат сохранила. Двери с левой стороны были быстро сняты. Из салона тянуло кислым. Внутренности броневика были залиты, засыпаны чем-то белым – то ли порошком, то ли успевшей подсохнуть пеной. Система пожаротушения сработала штатно и не дала пламени сожрать машину изнутри. Первым, кто оказался в салоне подбитого джипа, был санитар. Водитель не подавал признаков жизни. Лицо было залито кровью. Видимо, Питерс разбил его о руль, когда в них врезался грузовик. Санитар быстро проверил пульс.

– Он жив, но без сознания. Доставайте его.

Один из солдат по разбитому капоту забрался в турель и, проникнув в салон через люк на крыше, стал помогать товарищам доставать раненного сослуживца. Второй член экипажа подбитого броневика, Паттерсон, был в сознании, но, похоже, получил сильную контузию – не ориентировался в пространстве и не слышал ничего из того, что у него спрашивал медик.

На тела убитых боевиков солдаты внимания не обращали, только быстро собрали оружие у тех, кто остался лежать в границах периметра, – набралось с дюжину калашниковых…

В суматохе, творившейся в бункере после нападения, на Сергея никто не обращал внимания. Да и сам он как будто существовал вне этого пространства, вне этого времени. Между Бойченко и остальными будто образовалась какая-то непроницаемая мембрана, через которую он наблюдал за происходящим… Для него все закончилось. Как только он увидел то лицо в видоискателе, в ту же секунду, мгновенно, понял все. Скоро все закончится. Не только для него, но и для всех. Сергей глянул на Надю. Девушка что-то говорила Леониду, а тот показывал ей кадры, снятые им наверху. Всё. Вперед. Выбора не осталось. Да чего уж там… Его, похоже, и не было. Знал, куда шел. Знал, что не вернется. Что же до остальных… Тяжело осознавать, но это же война, тут такое иногда случается. С того момента, как Сергей оказался «в гостях» у американцев, он пытался найти выход из крайне непростой ситуации. Наджиб аль-Бахмар со своим отрядом подтолкнул Сергея к принятию решения, какое он сам считал абсолютно неприемлемым. Но в данном случае оно было единственно возможным…

– Вот, смотри, тут кирпичи вываливаются. Давай, посвети… Родион засунул в проем винтовку. Луч света от фонарика, закрепленного под стволом, высветил немного, но этого было достаточно. За стеной, разрушенной первым взрывом, оказался проем шириной в метр. И ступеньки. Две. Третья терялась в темноте, но было совершенно очевидно, что ступенек там даже не три и не пять. Лестница уходила глубоко вниз. Из дыры тянуло каким-то могильным холодом.– Чё за хрень… – Родион снял каску и попытался заглянуть дальше, в провал, – ничего не видно.– Вы не знали что ли? – старший брат усердно расшатывал следующий кирпич, – что у вас тут есть… такое?Кирпич с треском вывалился и следом за ним из стены выпало еще два небольших обломка.– Нет, я не знал. И на плане бункера этого не было… Погоди расшатывать устои, надо доложить капитану.Родион обернулся и застыл на месте. В лицо ему смотрел черный кружок калибра 7.62.– Стой на месте. Не шевелись. Ты никуда не пойдешь.Не опуская автомата, Бойченко резко схватил Родиона за лямку бронежилета и дернул в сторону от темнеющего провала.– Серый, ты что… – шокированный действиями Бойченко, Павел замер на месте, – ты что делаешь?– И ты отойди, – последовал резкий ответ.– Ты рехнулся, Сергей, – Родион положил ладонь на рукоять своей М-4 – она оставалась висеть на плечевой лямке, – что происходит?– Руки убери от винтовки.Павел почувствовал, как по спине течет капля пота. За то время, которое он провел в Ираке, наверное, он успел выделить цистерну пота, но эта, единственная капелька, была какой-то особенной. По ощущениям это было как… острие холодного лезвия.– Руки, я сказал, убери от винтовки, – в голосе Сергея сквозил металл.– А вот хрен тебе, – Родион вскинул оружие.Сергей слегка дрогнул, крепче уперев приклад в плечо.Расстояние между стволами, которые Бойченко и Захаров уперли друг в друга, было около полутора метров. Оба были страшно напряжены и сконцентрировали вокруг себя столько энергии, что, казалось, между М-4 и АК вот-вот проскочит мощная, яркая электрическая дуга. Родион был бледен, но винтовки не опускал. Указательный палец прилип к спусковому крючку и уже успел выбрать холостой ход. Было ясно, что солдат не отступит. А взгляд Бойченко был как… как тот провал в стене. Черный и страшный. Павел физически ощущал, что эта дыра… она как космическая черная дыра, неумолимо затягивает их всех в себя и, если сейчас не сделать резкий рывок, не собрать все силы, то она поглотит все вокруг и не останется ничего, кроме мертвящей, безмолвной черноты, в которой нет ни пространства, ни времени.– Опусти автомат, – Родион сделал небольшой шаг в сторону выхода.– Стой на месте. Не заставляй меня…– Ты идиот? – ствол М-4 смотрел в лоб Бойченко. – В трех метрах за стеной мой взвод.– Мне плевать на твой взвод. Вы не понимаете… Я должен…– Да что же за жопа такая! Родька, опусти… – Павел положил руку на ствол винтовки и брат был вынужден опустить оружие. – Какого хера, простите мой английский, тут происходит? Я к тебе обращаюсь, ты, придурок с автоматом, а? Объясни нам, чего мы не понимаем?Павел встал напротив Бойченко, и автомат теперь смотрел ему прямо в лицо. «Наезд» продолжался.– Чего мы не понимаем? Ты даже не пытаешься! Чуть что – за автомат! Что тут происходит? Ну? Или давай уже, стреляй. Через секунду тебя положат. И никто ни хрена не узнает, отчего это Сергей Бойченко, у которого есть дипломатическая неприкосновенность, вдруг решил поиграть в войнушку! Решат, что ты попросту свихнулся. В психи запишут.Павел сделал шаг вперед – и дуло автомата уперлось ему в грудь.– Я слушаю. Нет, мы слушаем. Бойченко глубоко дышал, глядя на братьев. Руки все с большей силой сжимали оружие, но Сергей уже понял, что не сможет нажать на курок. Если он это сделает, то не успеет сделать все остальное. В голове билась одна горячечная мысль: он должен выполнить задание. Но он никак не может его выполнить.– Ты знаешь, брат, – Павел не отрываясь смотрел в глаза Сергею, но обращался к Родиону, стоящему чуть справа, сзади, – у меня складывается такое впечатление, что это не мы чего-то не понимаем, а он чего-то не понимает. Серега… Опусти автомат. Мы не враги. Мы – хорошие. А плохие – там, снаружи. Павел поднял руки перед собой. Родион сделал еще один шаг в сторону выхода. Там, за дверью столовой ходили люди, то и дело раздавались команды, слышались возгласы и доклады… «Только бы никто не вошел, – крутилось в голове пехотинца, – только бы никто сюда сейчас не вошел»…Бойченко двинул стволом влево, снова направив его на Родиона, но через мгновение выдохнул. Выдох сопровождался каким-то жутким то ли стоном, то ли воем, шедшим откуда-то изнутри… Сергей обмяк и опустил оружие.– Плохие скоро начнут новую атаку, – он уселся на кирпичи, которые Павел успел вывернуть из стены. Автомат он положил на колени, – у нас есть десять, ну, может быть, пятнадцать минут.– С какого перепугу им возвращаться? Мы отбили атаку… – Родион все еще был настороже, – и мне необходимо доложить Майкману про подвал.Бойченко ухмыльнулся.– Погоди… Подвал… Сколько вас тут сейчас? Взвод? – Сергей грустно покачал головой. – Аль-Бахмар всех положит… Соберется, подтянет минометы и каюк вам. Так что мне теперь плевать.– Зачем… Как ты сказал? Аль… Кто?– Наджиб Аль-Бахмар. Командир иракского отряда.– Откуда ты знаешь? Я обязан доложить об этом капитану! Любая информация важна! Тем более – такая!Родион потянулся за рацией.– Да погоди, успеешь… – Бойченко махнул рукой.Что-то заставило Родиона повременить с докладом начальству.– Вот что, ребятки… Наджиб Аль-Бахмар идет сюда. Сюда, – Бойченко показал пальцем за спину, на отверстие в стене, – понимаете? Ему все равно, сколько тут вас сидит. На его месте я бы согнал бы с крыши пулеметчиков, которые не дают ему подойти вплотную, а потом взорвал бы вход и закидал бы вас тут всех гранатами. Зуб даю – так и будет.– Зачем ему бункер? Что там? – Павел взглядом показал на дыру.Ответ на этот вопрос дался Сергею труднее всего. После небольшой паузы Бойченко улыбнулся, но улыбка вышла у него какая-то жуткая.– Что там… Лестница. Пять пролетов вниз. По семнадцать ступенек каждый. На стене над вторым пролетом выключатель. Потом дверь. Герметичная. За дверью… Еще три пролета вниз – и площадка с люком в центре. Люк диаметром два метра. Сегментированная броневая плита тридцать сантиметров толщиной. Поднимается гидравликой, аккумуляторы, надо думать, уже давно сели… Значит, вручную… А под люком шахта. Пятьдесят метров глубиной… Как там… В ларце заяц, в зайце утка… В утке яйцо… А в шахте ядерная бомба.– Ядерная бомба? – Родион заржал, – Не, ты точно шизанулся, Серый…Однако Павла от слов Бойченко моментально продрало холодом.– С чего бы там быть ядерной бомбе? – тихо спросил он.– А ее там забыли. В 1991 году.Родион перестал смеяться и уставился на Сергея.– Кто забыл?– Я…Прошло несколько секунд, прежде чем сказанное «дошло».– Погоди, – Родион выглядел несколько растерянным. То, что он услышал, выбивало его из колеи, – ты утверждаешь, что там ядерная бомба? Там лежит настоящая ядерная бомба? – Ты меня не слушаешь, что ли, солдат? – Бойченко скривился в гримасе, – Да! Там! Лежит! Настоящая! Ядерная! Бомба!– Э-э-э… чья? – Павел тоже с трудом переваривал информацию.– Чья… Наша. Русская. То есть… Советская.Услышанное шарахнуло сильнее, чем первый взрыв у бункера.– Ты это серьезно?– Нет, бля, это я так прикалываюсь. Сомневаешься? Пошли спустимся, поднимем ее. Наверняка там есть… Надписи. На русском языке…– Почему ты нам сейчас об этом рассказываешь?– А чего не рассказать? Последний день живем! Точнее – последний час. Или того меньше.– А этот… как его… Макбар… Он откуда знает?– Откуда знает… – Бойченко на секунду задумался, поиграл желваками… – Да неважно это. Знает и все. И хочет забрать.– Что ты хотел сделать?– Там есть… В общем, внизу… Над шахтой… Полторы тонны взрывчатки. Это когда строили. Стандартная закладка. Ну, типа, на крайний случай. Бах – и все, хороним заряд. Затыкаем шахту. Бункер, правда, тоже… Того. Вот, сейчас как раз такой случай. Крайний. Все ясно? Есть вопросы? Нет вопросов. Все, ребятки, мне некогда. Дела, знаете ли…Бойченко вскочил на ноги и начал руками вытаскивать кирпичи, увеличивая размер дыры.– Стоять!Павел вздрогнул от резкого и неожиданного окрика, но Сергей даже не дернулся. Он только ухмыльнулся и, примерившись, стукнул прикладом по кирпичу, который никак не хотел вылезать.– Я сказал стоять!Родион держал Бойченко на прицеле и сделал шаг вперед. Весь его вид говорил о принятом решении и желании идти до конца.