Ситуация внутри страны была не менее сложной. Как всегда, империя испытывала серьезные финансовые трудности. Боеготовность армии в сложной международной обстановке, содержание чиновно-бюрократического аппарата, растущая роскошь императорского двора требовали немалых казенных расходов. Основным источником доходов казны были прямые налоги, со времен Петра I это была подушная подать. Она взималась в расчете по числу душ мужского пола в семье, общине, волости. Пётр I определил ставку подати в размере 74 копеек с души для крестьян, составлявших подавляющее большинство (до 90 %) населения страны. Екатерина I, чтобы привлечь симпатии подданных, округлила подать в меньшую сторону, определив ее в размере 70 копеек. Несмотря на это, недоимки в сборе подати стали хроническим явлением. С ними столкнулась в начале правления Анна Иоанновна. Перед той же проблемой оказалось и правительство Елизаветы Петровны.

Портрет графа П. И. Шувалова (копия). Художник Ф. С. Рокотов.

Но как увеличить доходы казны? Повысить ставку подати? Правительство понимало, что и 70 копеек – это уже достаточно много для крестьянской семьи. Ведь обычно в семье было несколько лиц мужского пола, считая всех – от младенцев до стариков. Значит, семья должна была платить где-то от двух до пяти рублей в год, а это стоимость коровы или избы. (Правда, следует отметить, что размер подати с каждой семьи определяла община в зависимости от достатка. Ведь самые бедные и безлошадные не смогли бы заплатить из расчета 70 копеек. Поэтому община увеличивала сумму для зажиточных крестьян, уменьшая ее в отношении бедных. Ставка в 70 копеек при таком расчете реально выпадала на долю семей среднего достатка.)

Елизавета Петровна не могла решиться на увеличение ставки подати, так как это нанесло бы ущерб ее имиджу как доброй и заботящейся о благе народа государыни. По той же причине она не могла пойти и на применение жестких мер по выколачиванию недоимок. В связи с этим следовало искать иные резервы и возможности для пополнения казны.

На помощь пришел граф Пётр Иванович Шувалов, один из приближенных и доверенных лиц императрицы Елизаветы. Он взял на себя руководство финансами и финансовой политикой империи. По его инициативе была проведена серия важных мероприятий в данной сфере.

В налоговой политике прямые налоги – подушная подать – оставались без изменения. Правда, следовало провести новый учет всех плательщиков, то есть провести их перепись или, как тогда говорили, – ревизию. Тем более что со времен Петра I таковая перепись не проводилась и сбор налогов осуществлялся на основании данных двадцатилетней давности. Поэтому уже в 1742 г. по указу Елизаветы Петровны началась очередная, вторая ревизия.

Но свою основную задачу П. И. Шувалов видел в том, чтобы найти иные источники пополнения казны. В первую очередь он обратил внимание на налоги косвенные. К ним относились всякого рода пошлины и сборы, которые взимались при совершении тех или иных сделок. Например, доходы казны от продажи вина, соли или таможенные пошлины. Так, несмотря на то, что соль находилась в казенной монополии, она продавалась населению в разных городах по совершенно разным ценам – от 3 до 50 копеек за пуд. Шувалов предложил установить единую цену в 35 копеек, что сразу приносило казне доход более полумиллиона рублей. Сенат противился этому. Но П. И. Шувалов, полагаясь на поддержку императрицы, все же добился введения этой меры к концу 40-х гг., когда его влияние в окружении Елизаветы Петровны существенно возросло.

Опираясь на поддержку императрицы, Шувалов выступил с инициативой реформы таможенного обложения, что стало самым значимым деянием правительства Елизаветы Петровны в сфере финансовой и экономической политики. В 1753 г. по предложению Шувалова был издан указ об отмене внутренних таможен. Со времен Средневековья продажа товаров внутри страны, а также их перемещение облагались таможенными пошлинами. Во всех городах, в больших торговых селах, на ярмарках действовали таможни, неуклонно взимавшие этот сбор. На них были задействованы тысячи служителей, которые привлекались из местных горожан, и для них это была весьма обременительная повинность. На въездах в город имелись заставы, где строго контролировался провоз товаров, чтобы можно было проверить, уплачена ли пошлина с того, что продано. Подобная процедура выглядела уже крайне архаичной, искусственной помехой на пути растущего внутреннего товарооборота страны. И вот теперь эти существовавшие со времен Средневековья барьеры были ликвидированы. Как отмечал выдающийся русский историк С. М. Соловьев, тем самым было завершено дело по собиранию русских земель, начатое еще Иваном Калитой. Но а как же сами доходы, ведь с внутренних таможен поступали изрядные суммы в казну?

П. И. Шувалов и здесь все рассчитал правильно. Он предложил взамен упраздненных внутренних таможен увеличить пошлины с внешней торговли. В первую очередь следовало повысить пошлины на ввоз иностранных изделий, которые уже производились в России. Также повышались пошлины на ввоз предметов роскоши. В результате, несмотря на отмену внутренних пошлин, доходы казны возрастали более чем на 200 тысяч рублей.

Еще один источник дохода, не связанного с прямыми налогами, – денежное обращение. Серебряных денег, имевшихся в стране, уже давно не хватало для обеспечения товарооборота и разных платежей. С начала XVIII века обращались медные деньги, причем из пуда меди чеканилось монет на сумму 8 рублей. П. И. Шувалов предложил чеканить из пуда монет на сумму 16 рублей, что сразу вдвое увеличивало номинальную стоимость выпускаемых денег, а следовательно, и номинальные казенные доходы. Эта операция проходила под руководством Монетной конторы, которой сам Шувалов и руководил через доверенных лиц. Сенат потребовал отчета о деятельности конторы по выпуску медной монеты. Но отчета так и не дождался. Шувалов старался вести дело так, чтобы провести через Сенат какую-либо очередную хозяйственную инициативу, взять на себя поручение о ее реализации, но так, чтобы перед тем же Сенатом ни в чем не отчитываться. В результате за Шуваловым укрепилась слава не только эффективного прожектера, но и человека, который, радея о доходах государства, не забывал и о собственном кармане.

Совершенно очевидным это становится при знакомстве с еще одним направлением экономической политики правительства Елизаветы Петровны, а именно с распространением монополий и откупов. Этот вполне обычный для государственного хозяйства XVIII века способ привлечения казенных доходов при Елизавете Петровне особенно процветал. Суть была в том, чтобы от имени государства объявить монополию на какой-либо прибыльный промысел, а затем передать его на откуп тому, кто даст наибольшую сумму. Но так как инициатором и организатором подобных операций выступал все тот же П. И. Шувалов, никакого конкурса не проводилось. Или сам Шувалов, или его доверенные лица получали требуемый откуп. Так, откуп на торговлю табаком получил купец Матвеев, а в конце правления Елизаветы Петровны калужский купец Никита Шемякин получил на откуп большинство внешнеторговых таможен, включая наиболее крупные Петербургскую, Архангельскую и др. И Матвеев, и Шемякин были агентами Шувалова. Его же доверенные лица получили откуп на эксплуатацию морских промыслов на Белом море. Издавна поморы добывали там треску, семгу, моржей и тюленей, полученные продукты шли на экспорт. Теперь всю добычу поморы должны были сдавать шуваловским агентам, а те уже имели монопольное право отправлять ее на экспорт. В результате монополисты установили закупочные цены, выгодные им, ниже прежних. Поморы были отрезаны от внешнего рынка. И хотя монополисты обогащались, государство получило требуемую откупную сумму, среднее и мелкое предпринимательство самих поморов переживало упадок. В довершение всему Шувалову удалось получить в 1755 г. под свое управление самые прибыльные в то время заводы на Урале, располагавшиеся вблизи горы Благодать. Эти заводы так и назывались – Горноблагодатскими. Другие уральские промышленники и заводчики лишились доступа к тем богатейшим рудникам.

В завершение разговора о финансовой и экономической политике Елизаветы Петровны необходимо сказать и о столь важном событии, как учреждение банков. До сих пор в России не имелось столь важных финансово-кредитных учреждений, в то время как в некоторых западноевропейских странах они существовали уже по сто и более лет. За кредитом приходилось обращаться к ростовщикам, которые взимали нередко грабительский процент. Купцы могли предоставлять кредит друг другу, но отсутствие специального учреждения, которое могло бы взять на себя эту процедуру, также сдерживало развитие торговли и предпринимательства. В 1754 г. по предложению все того же П. И. Шувалова в Петербурге впервые в России были открыты сразу два банка – Дворянский и «Банк для поправления коммерции при Санкт-Петербургском порту», который часто называют Купеческим. Оба банка были государственными. Дворянский банк предоставлял ссуды дворянам под залог имений. С этого момента финансовая поддержка дворянства за счет казенных средств надолго вошла в практику многих последующих правительств России. Купеческий банк просуществовал недолго, предназначенный для него капитал был скоро роздан в ссуды наиболее влиятельным купцам, торговавшим в Петербурге.

Оценивая в целом финансовую политику правительства Елизаветы Петровны, вдохновителем которой был П. И. Шувалов, нельзя не отметить ее противоречивый характер. С одной стороны, проводились очень важные меры по развитию торговли и кредита (учреждение банков, ликвидация внутренних таможен). Правительству удалось стабилизировать систему прямых налогов и уделять большее внимание развитию всякого рода косвенных доходов, что свидетельствует о достаточно современной налоговой политике в целом. С другой стороны, имело место чрезмерное распространение монополий и откупов, наносивших ущерб широкому развитию частного предпринимательства и обогащавших отдельных вельмож и их приближенных.