Когда Влад вошел в холл гостиницы, старик сидел в том же кресле. Увидев Влада, он приветливо улыбнулся. Эта улыбка показалось ему знакомой, но вот, где он его видел, вспомнить не удавалось. А может быть, не его самого, а только его улыбку?

Не найдя ответа, Влад направился к лифту. Нажал на кнопку вызова и обернулся. Загадочная улыбка не давала покоя. Он не стал входить в лифт. Может быть, потому, что перспектива остаться наедине с самим собой в номере не радовала, а может быть, просто захотелось поговорить обо всем, что с ним происходит, с незнакомым человеком, этаким случайным попутчиком в купе поезда жизни.

— Здравствуйте, — сказал он, подходя к старику. — Мы с вами где-то встречались?

— Да, некоторое время назад вы промчались мимо меня. Видимо, куда-то очень спешили. Присаживайтесь. Составьте мне компанию, а то что-то не спится. Может, смогу чем-нибудь помочь?

— Не думаю. Хотя, кто знает, иногда взгляд со стороны позволяет человеку разобраться в себе куда быстрее, чем это удается самому. Меня зовут Влад. А вас?

— Анджело. Я путешествую по Земле.

— А я тут на конференции. Ну, в общем, это неважно. Я, пожалуй, тоже путешествую, но по лабиринту судьбы. И, похоже, запутался.

— Интересно-интересно. Эта тема мне знакома. Я знаю о лабиринтах почти все. Как вы полагаете, когда на Земле появились первые лабиринты?

— Думаю, задолго до нашей эры.

— Вот-вот, около пяти тысяч лет назад. Об этом свидетельствует глиняная табличка, найденная в Кноссе на острове Крит. Владычицей кносского лабиринта была богиня Ариадна. Знаете историю нити Ариадны?

— Да. Несколько лет назад был на Крите и посещал Кносский дворец.

— Вот и отлично, значит, вы могли видеть его воочию. Но лабиринт — это не только сооружение из камня или какого-нибудь другого материала. Первоначальным воплощением лабиринта был танец, исполняемый цепочкой танцующих. Например, традиционные хороводы в России имеют его черты. Есть также упоминание о лабиринте-танце у Плутарха, а также описание Вергилием «троянской игры» всадников.

— Я припоминаю, в книге Германа Керна «Лабиринты мира» упоминается о лабиринтах-путаницах, имеющих скорее метафорическое значение, о лабиринтах как последовательности движений и о лабиринтах-рисунках.

— Это так. Однако наиболее сложным вопросом, касающимся лабиринтов, является их толкование.

Что есть лабиринт? Это — замкнутое пространство, отделенное от всего остального мира и окруженное внешними стенами. В этих стенах имеются один или несколько проходов. Внутри этого пространства тоже расположены стены, ограничивающие узкие дорожки. В этих стенах, в свою очередь, также есть свои проходы.

— И эти стены, как правило, построены из камня? Как в Кноссе?

— Абсолютно неважно, из чего построены стены. Важно то, что они непроницаемы в местах, где отсутствуют специально устроенные проходы. Выйти из лабиринта, равно как и попасть в его центр, можно только по дорожкам. Это очень сложно, если не знаешь его архитектурную структуру. Требуется определенная степень зрелости и, пожалуй, отваги. Прежде чем войти в лабиринт, человек преодолевает множество преград. Но, войдя внутрь, он обнаруживает, что эти преграды ничего не значат по сравнению с теми, которые возникают на извилистом пути.

— В чем же может состоять цель похода в лабиринт?

— Достичь его центра, конечно. Это всегда непросто. Вступив на дорожки лабиринта, человек оказывается в окружении стен. Он отрывается от привычной среды, в которой жил до этого. Никто не может помочь ему выбраться, только он сам.

— Ну а что же находится в центре?

— Это зависит от человека. Достигнув центра, он оказывается наедине с самим собой. Может быть, встречается с высшими принципами бытия или чем-то, наполненным особым смыслом.

— То есть, продвигаясь к центру, человек стремится к одиночеству?

— Я не говорю — стремится. Он оказывается наедине с самим собой, то есть в одиночестве. Центр — это место, в котором он обнаруживает нечто настолько важное, что заставляет его кардинально изменить направление дальнейшего движения. Решение о таком изменении человек должен принять сам. Никто не вправе ему мешать.

— Но ведь дорога жизни, ведущая к одиночеству, — это дорога к смерти.

— Да, все люди смертны. Но не всякая смерть человека есть смерть физическая. Оказавшись в центре лабиринта, человек может начать новую жизнь, завершив прежнюю.

— А когда человек попадает в лабиринт любви, происходит то же самое?

— Конечно! И этому имеется сколько угодно подтверждений. Истории даже известен целый класс лабиринтов, построенных в виде живых изгородей: влюбленным ведь нужно же было куда-то прятаться от посторонних глаз. Эти запутанные лабиринты символизируют сложный и неоднозначный характер чувственной любви. Один из них изображен на картине итальянского художника Тинторетто. В основу ее замысла положена легенда о Кифере — острове любви.

— Да-да, я уже слышал об этом и даже видел копию этой картины в Венеции.

— Что вы говорите? — с чуть скрываемой улыбкой произнес старик. — А мне казалось, что существует только оригинал, и хранится он во дворце Хэмптон-Корт в Англии. Ну, впрочем, неважно. Вы были в Венеции?

— Да, примерно год назад.

— И конечно, не один, а с любимой женщиной?

Влад посмотрел в его приветливые улыбающиеся глаза, и ему показалось, что старик все знает.

— Да, не один.

И он рассказал ему все, что с ним произошло с момента того самого поцелуя в машине до событий последней ночи.

— Волшебный поцелуй. Как романтично! — потирая руки, с удовлетворением от услышанного рассказа произнес старик. — Полагаю, вы попали в серьезную передрягу, мой друг. Но не стоит отчаиваться. Не вы — первый, не вы — последний. И вот что я вам еще скажу: вы уже в лабиринте. Да-да, вы вступили в него, когда решились организовать свидание в доме вашего приятеля Раевского.

— И долго мне по нему еще блуждать?

— Это зависит от вас: захотите ли добраться до его центра или повернете обратно. Вы не запаслись нитью Ариадны случайно?

— Нет. Даже не думал об этом.

— Ну, это понятно. Новички всегда себя так ведут. Но еще раз говорю, не отчаивайтесь. Нить — нитью, а голова, сердце и интуиция тоже много значат. Пожалуй, даже интуиция в большей степени, чем голова. Как вы ощущаете, что происходит с вашей душой?

— Я чувствую в душе дискомфорт.

— Так. А что, по-вашему, есть Душа?

— Душа? Ну, это внутренний мир человека.

— Интересно. И как же он, этот мир, зарождается и как построен?

— Думаю, рождается в момент зачатия плода. А потом изменяется под влиянием внешней среды и обстоятельств.

— Изменяется даже в утробе матери?

— Полагаю, да.

— Интересно-интересно. А как же сам человек может влиять на изменение своего внутреннего мира?

— Путем наблюдения, изучения и выбора решений в разных ситуациях.

— И что ж, каждый человек на это способен?

— Думаю, в разной степени, но наверняка каждый способен.

— И что же является критерием правильности выбора решений?

— Не знаю точно, но полагаю, ощущение удовольствия от свершающихся затем событий, от жизни в целом.

— И как же вы оцениваете ваши решения в сложившейся ситуации? Получаете удовольствие от того, что с вами происходит?

— Нет.

— Значит, что-то делаете не так? Поэтому в душе чувствуете дискомфорт?

— Видимо, да.

— Ну и, конечно, не чувствуете себя при этом свободным?

— Пожалуй, не чувствую. Всегда есть масса условностей: нормы морали и нравственности, законопослушность, общественный контроль, которые ограничивают выбор. «Свобода есть осознанная необходимость». Раньше так учили, и это глубоко укоренилось в сознании. Но вот, что такое «осознанная необходимость», толком не объясняли. И вообще, необходимость чего?

— Да-да. Необходимость чего? Жизнь состоит из череды выборов, значимость и ценность которых для конкретного человека определяется степенью его свободы, а свобода — это, в первую очередь, ответственность, или, как вы говорите, осознанная необходимость. Но вот необходимость чего? — Сказав это, Анджело сделал паузу и только после этого продолжил, внимательно глядя на собеседника: — Необходимость не идти против собственной природы! Вот она, истинная необходимость. Если человек это осознает, то он свободен в своих решениях и поступках. Именно в этом заключается ответственное поведение. Если же он своими действиями нарушает гармонию природы самого себя, то это вызывает внутренний конфликт и приводит к хаосу в душе. То есть ответственность не всегда совместима с догмами и моральными принципами, общественным контролем и законопослушностью. Здесь речь идет о другом.

— Но как человеку понять, что он нарушает, как вы говорите, гармонию природы самого себя?

— Для этого надо познать себя. И это не простой путь — познание самого себя. Но свобода и истинная радость жизни достигается только на этом пути, и его стоит пройти, если вы хотите жить счастливо.

— Кто же не хочет быть счастливым? Но если человек не сумел познать себя, он живет несчастливо?

— В общем, да. Можно еще сказать, не вполне. Но суть от этого не меняется. Если человек действует в ущерб себе, то это часто приводит к душевному расстройству. Рецепты, как с этими расстройствами бороться, люди разрабатывают давно. Их основная идея заключена в том, чтобы человек обрел смелость быть самим собой в любой обстановке. Есть нечто, что составляет ядро внутреннего мира человека, ядро цельное и не меняющееся во времени. Человек, сумевший разобраться в этом, может быть по-настоящему счастливым.

— Вы считаете, что это возможно?

— Конечно! По крайней мере, к этому надо стремиться.

— Вы хотите сказать, что в моем случае тоже следует пойти по тому же пути?

— Не только вам. Всем. В случае с лабиринтом, в котором вы оказались, все достаточно сложно. Но не надо отчаиваться. Если два человека чувствуют полноту влечения, это значит, что некая высшая жизнь через этих двух людей «вновь желает реализовать саму себя», и тогда их влечет друг к другу независимо от их сознания. Это влечение прорывается сквозь все преграды, и никакие доводы, такие как «грех» или «несоответствие моральным нормам», не могут им препятствовать. И им не следует раздумывать, кому сделать первый шаг. Он уже сделан за них, если хотите, судьбой.

И еще хочу заметить. Человек часто заболевает, если может и хочет что-то сделать, но не делает этого. Предавая себя, не веря в способность понимания своего чувства и чувства другого человека, он неизбежно вступает в конфликт со своим внутренним миром, и ему становится плохо; если же он отдает себе отчет в происходящем и действует осознанно, его организм немедленно откликается на это ощущением удовлетворения, покоя и здоровья.

— А не опасно всегда следовать своим чувствам?

— Жить вообще опасно. Но «любой, кто не реализовал на уровне сознания то, что уже заранее было сформировано на уровне ощущений, не может надеяться на радость, на свободу Бытия».

«Как-то все запутанно и сложно, — думал Влад, слушая старика. — Хотя, может быть, в этом что-то есть».

Старик еще что-то говорил о чувствах; что ими нельзя управлять, что они отражают то, что у человека происходит внутри, а значит, возможно, являются реакцией души на происходящие события. Потом Влад увидел, что старик поднялся и позвал его идти за ним. Они некоторое время шли по каким-то запутанным коридорам. Затем он неожиданно исчез, а Влад остался стоять на развилке, не зная, в каком направлении следует продолжить путь. Он постарался прислушаться к себе и выбрал направление, которое, как ему показалось, подсказывали его чувства.

Когда он открыл глаза, было уже утро. Сквозь шторы на окнах его гостиничного номера пробивался яркий свет. Посмотрев на часы, он обнаружил, что опоздал к началу церемонии открытия конференции.