День медленно клонился к закату, и чем ниже опускалось солнце, тем сильнее нервничал Кэмарн, выхаживая из стороны в сторону в своих покоях. Великий вейнгар и ждал этой встречи, и боялся ее, как самого страшного зла, так как даже представить не мог, что собираются предложить ему шисгарские каратели.

Противник был силен, очень силен и необычен. Кэмарн изучил множество рукописей, чтобы убедиться в этом.

Да и собственный опыт не пропал даром. Погибшие в Трисшунских горах воины все еще являлись ему во сне, тревожа душу и напоминая об ошибках молодости. Ведь именно он, движимый юношеским пылом, повел сотни солдат на заведомую смерть, наплевав на уговоры советников и явные предостережения, содержащиеся в хрониках Тэлы.

Кэмарн был самонадеян и глуп тогда, за что и поплатился, превратив Трисшунское подолье в место безграничной скорби всех тэланцев.

Печально вздохнув, мужчина остановился у окна.

Из личных покоев вейнгара в западной башне дворца открывался изумительный вид на бухту залива, воды которого в данный момент искрились золотом, постепенно поглощая солнце.

Антэла, столица тэланских земель, раскинулась у берега Дивейского моря, из-за которого в далеком прошлом прибыли их предки, чтобы найти для себя новое пристанище, не разоренное нашествием ратанцев.

Пристав к неизведанным землям, тэланские первопроходцы нашли благодатный край с умеренным климатом и плодородной почвой, способной взрастить богатый урожай и многие годы кормить обнищавший в сражениях народ.

Это было подарком богов после многих лет угнетений, и потому далекие предки нынешнего поколения предпочли не обращать внимание на то, что край когда-то был умышленно покинут прежними жителями, оставившими после себя только полуразрушенные города и храмы.

Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.

Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.

— Кто же мог знать? — обратился он сам к себе, как делал всегда, вспоминая о хрониках Тэлы.

В них было описано все — печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.

— Пора, — напомнил себе Кэмарн и, отвернувшись от окна, подошел к кровати, на которой лежал приготовленный заранее темный плащ.

Вейнгар был одет неброско, как простолюдин, в тканые штаны и широкую рубаху, и ничто сейчас не выдавало в мужчине власть держащего, разве что цепь с геральдическим символом, покоящаяся на груди и надежно укрытая от посторонних глаз.

Накинув на плечи плащ, Кэмарн покрыл голову капюшоном и покинул вейнгарские покои через потайной ход, известный лишь правящему монарху.

Преданный человек поджидал Кэмарна за дворцовыми стенами, придерживая за узды нетерпеливо пофыркивающего жеребца.

— Государь, — мужчина покорно склонил голову, завидев вейнгара.

— Брось, Сарин. Ты не слуга, а друг, — отчитал того Кэмарн, уже не раз повторявший, что наедине необязательно следовать протоколу.

— Да, господин.

— Доведешь ты меня, Сарин, — весело хмыкнул правитель, хлопнув друга по плечу. — Вернусь через несколько часов. Встреть меня, чтобы забрать Синарка.

Услышав свое имя, жеребец тихонько заржал, требуя внимания.

— Сейчас, малыш, — вейнгар ласково погладил широкий лоб коня, прежде чем вскочить в седло.

Почувствовав на себе наездника, Синарк радостно загарцевал, а услышав долгожданное понукание, сорвался с места в карьер.

Свернув коня со знакомой тропы, на которую по привычке рвался жеребец, Кэмарн задумался о том, что ему ждать от этой встречи и не совершает ли он серьезную ошибку, направляясь туда. Как вейнгар всех тэланцев, он обязан заботиться о своем народе, ограждать от опасностей, одной из которых и являлись шисгарцы.

Возможно ли, что встретившись с ними, он сумеет избавить своих подданных от ежегодного побора?

Кэмарн не мог знать наверняка, но искренне считал, что должен попытаться.

Месяц назад, в одну из темных летних ночей семерка карателей появилась у стен дворца. Как и все жители королевства Кэмарн не знал, кого на этот раз уведут из Антэлы. Это мог быть он сам, кто-то из его близких или дворцовых служащих, а потому вейнгарский замок не спал, как и весь город, ожидая неизбежного. Но в этот раз все было иначе.

Шисгарцы не проникли во дворец, как могли бы, они остановились у ворот и потребовали встречи с правителем. Когда Кэмарн в полном облачении вейнгара предстал перед ними, один из карателей приблизился к мужчине и заговорил с ним.

Это был странный разговор, молчаливый. Мужчина просто смотрел и слышал голос внутри себя.

Шисгарский всадник предложил вейнгару сделку. Каратели не тронут никого из жителей Антэлы, но за это он, Кэмарн, придет через месяц на встречу с ними, чтобы выслушать их предложение. Придет один.

Тогда Кэмарн не раздумывая согласился, а сейчас, приближаясь к назначенному месту, думал, правильно ли поступил.

Подъехав к развалинам древнего храма, вейнгар увидел семерых всадников. Они ждали его, практически слившись с ночью, если бы голубое свечение, бьющее из-под капюшонов, не выдавало их месторасположение.

Синарк под вейнгаром жалобно заржал, почувствовав присутствие шисгарцев.

— Стой там, где сейчас, — прозвучал голос у вейнгара в голове, отчего мужчина не смог сдержать дрожь.

Кэмарн натянул поводья, и жеребец послушно застыл на месте.

— Я выполнил ваше требование, — зачем-то подтвердил очевидное правитель Тэлы.

Возможно из-за страха и напряжения, которые все больше охватывали его тело и разум.

— Да, — прошелестел тот же голос.

— Что за предложение? — Кэмарн говорил через силу, так как гортань пересохла и сжалась до боли.

— Каждые сто лет мы приходим к правящему этим народом, чтобы заключить сделку, которая освободит всех. Вас и нас.

"Каждые сто лет?" — недоуменно подумал Кэмарн.

Нигде в хрониках об этом не упоминалось.

— Да, каждые сто лет, — подтвердил голос, и вейнгару стало интересно, откуда он узнал.

— Твои мысли. Я вижу их.

"Значит, вслух можно не говорить?" — мысленно поинтересовался Кэмарн.

— Можно, — ответил голос.

"А они вообще нормально говорить умеют?"

— Умеем, — услышал Кэмарн.

— Тогда давайте по-человечески разговаривать, — предложил мужчина, поражаясь сам себе.

— Хорошо.

Один из всадников, скинув капюшон, выступил вперед, и Кэмарн увидел, в свете взошедшей луны, что до этого призрачное тело стало обретать плотность, и вот уже на вороном коне перед ним сидит вполне обычный человек.

— Что за сделка? — общаться сразу стало проще.

"Если смотреть только на этого, то можно забыть о присутствии остальных карателей" — решил Кэмарн, пытаясь получше разглядеть лицо мужчины.

— У тебя есть две дочери, — заговорил шисгарец. — Ты отдашь нам одну из них на год. А когда она вернется, сделаешь ее ребенка правителем своей страны. Сын твоей дочери посетит нашу крепость и разбудит духов земли, освободив нас. Тогда все станут свободны.

Вейнгар судорожно вздохнул, когда постиг смысл сказанного карателем.

— Дочь? — прошептал мужчина, вспоминая милые личики своих девочек.

— Мы вернемся через год. В месяц белого флага. Ты должен встретить нас у стен своего дворца с той, кого выбрал.

— Но…

— Если вы нас не встретите, мы заберем другого, и договор будет расторгнут. Думай Кэмарн.

Последние слова прозвучали в голове вейнгара, а шисгарский всадник, утратив плотность, вернулся в строй к своим спутникам.

— Думай.

Каратели исчезли, словно растворились в воздухе вместе с вороными, а Кэмарн, сгорбившись под грузом новой ответственности, поспешил назад во дворец. Мужчине не терпелось обнять своих детей.

* * *

Миновав южные ворота Синастелы шисгарская семерка, проигнорировав манящий свет центра города, свернула в темные переулки пристенков, двигаясь на запад.

Их огромные кони бесшумно и слажено — нога в ногу — продвигались по узким улочкам, направляемые властной рукой наездников.

Они не останавливались, не заглядывали в каждый дом в поисках того, кто был им нужен, так как и без того знали, где найдут ее. Каратели уверенно следовали вперед, точно зная, на какой улице, в каком жилище искать свою жертву.

Духи, что вели всадников за новыми телами, никогда не ошибались. Каждый из ста точно знал, что именно он хочет и где это можно взять.

"Сюда", — промелькнула одна и та же мысль у каждого из семи, и вороные замерли, роя копытом землю, но с коня спустился только один.

Голубоватое свечение из-под его капюшона стало ярче, чем у других, когда шисгарец приблизился к стене дома и шагнул сквозь нее.

* * *

Еще раз оглядев выпяченный подбородок своего молодого товарища, старик безрадостно улыбнулся, подумав — копия дед.

Лутарг и правда очень походил на давнего друга Сарина, пусть уже много лет не виденного и сохраненного в памяти старца с лучших времен давно минувшей молодости.

— Твоя взяла, — сдался пожилой человек. — Хочешь знать, так знай. Каратели — никто не знает, кто они. Тут недалеко в горах есть замок, когда-то названный Шисгарийским. Они приходят оттуда. Каждый год летом семеро всадников спускаются с Трисшунских гор и забирают по одному жителю из каждого города.

— Зачем? — по голосу было понятно, что Лутарг удивлен.

— Этого тоже никто не знает, — ответил старик. — А что, в Эргастении об этом не говорят?

— Нет, — покачал головой Лутарг. — Не слышал. А остановить их что, нельзя?

— Нельзя. Они как ночь, проходят через все преграды.

— Как это? — заинтересовался мужчина.

Руки его покинули грудь и опустились на стол. Тарген подался чуть вперед, заинтригованный рассказом Сарина.

— Для них нет преград. Стены, решетки — как бы ни существуют. Идут они, и идут, как нет ничего.

— Духи что ли?

— Может и духи. Не ведаю.

— Знаешь что, старик?! Хватит уже этого! — вдруг проворчал мужчина.

— Чего этого?

— "Ведаю", "кумекаю" и дальше. — Теперь Лутарг явно веселился. — Не из черни ты, и не был там никогда. Притворяешься только.

— С чего это вдруг мне притворяться? — принялся отказываться Сарин.

— Вот и я хочу понять, с чего? — протянул молодой человек. — Может, тоже объяснишь?

— Тарген, я…

— Нет!

Что именно в тот вечер собирался сказать ему старик, Лутарг так никогда и не узнал. Истошный женский крик, раздавшийся из подсобных помещений, заставил всех мужчин в зале сорваться с мест и броситься на помощь.

Непонятным для других явилось то, как слепой оказался на месте первым, хотя трое мужчин изначально находились ближе к месту, откуда раздался призыв о помощи. Но когда посетители харчевни появились на кухне, он уже загораживал своим телом хозяйскую дочь, а у стены напротив, преклонив колени, стоял шисгарский каратель.