Риан посмотрел на девушку, съежившуюся на кровати. Он выбрал ее на эту ночь. Отослал из купален с наказом приготовиться и ждать его возращения, но сейчас, увидев прислужницу на своем ложе, засомневался - то ли это, что ему нужно.
Она не плакала. Он терпеть не мог, когда они плачут! За каждую пролитую слезинку им приходилось платить. Он так хотел! Так решил! А его постановления в этом мире не оспаривались.
И она не плакала, только часто - с надрывом - дышала и тряслась, как тростинка, зажатая между пальцев немощного старика.
Ее прерывистые вздохи действовали Нерожденному на нервы, вызывая отторжение, граничащее с брезгливым отвращением. Желание прикасаться к ней исчезло, так же как и приподнятое настроение, но мужчина все же приказал:
- Подойди.
Голос его был тих и лишен эмоций. Ничто в нем не говорило о страстном желании или других испытываемых чувствах, но прислужница подскочила так, словно от этого зависела ее жизнь. Впрочем, она была не далека от истины, и правильно делала, что торопилась. Настроение Риана в данный момент не терпело проволочек.
Девушка слезла с постели и направилась к стоящему у окна мужчине. Лунный свет заиграл на гладкой коже, когда она приблизилась к Нерожденному и, покорно склонив голову, остановилась в шаге от него.
- Смотри на меня, - последовал еще один приказ, и она оторвала взгляд от пола, чтобы взглянуть на своего хозяина.
Мягкий серебристый свет окутывал Неизменного, словно покрывалом, и его белые одежды светились во мраке комнаты, создавая подобие ауры вокруг мужского силуэта. Но лицо Риана, обращенное к ней, оставалось в тени, и девушка не могла видеть выражение его глаз. Да и не хотела. Для нее было лучше не сталкиваться с их алчным блеском. Во всяком случае, она думала, что взгляд его именно таков.
Риан же смотрел холодно, отстраненно. Оценивал ее, как любую другую вещь, неосмотрительно привлекшую его внимание. Она была красива. Не сказать, что невообразимо или божественно, но все же красива. Округлое личико с большими серыми глазами, вздернутым носиком и пухлыми, чувственными губами. Стройная, даже несколько худоватая, но с полной грудью и крутыми бедрами. В общем, именно такая, какими он любил окружать себя.
Собственно, по-другому и быть не могло. В противном случае, она бы не находилась сейчас в его покоях. Не сидела бы обнаженной на его ложе и не собиралась, по первому же знаку, ублажить его.
- Повернись, - следующее требование слетело с мужских губ, и она поспешила выполнить его, совершив медленный поворот на месте.
Он оценил хрупкость спины, соблазнительный изгиб позвоночника, упругость ягодиц и стройность ног, но желание дотронуться так и не возникло, хоть плоть его и отозвалась на увиденное.
- На пол. Снизу, - резко бросил мужчина, решив посмотреть, что будет дальше.
Возможно, в процессе он пересмотрит свое отношение, если, конечно, она окажется достаточно умелой и сможет в нужной мере заинтересовать его.
Девушка послушалась и опустилась на колени. Темные волосы волнистым покрывалом рассыпались по спине, когда она склонила голову к его ногам. Тонкие пальчики взялись за ремешки сандалий и принялись один за другим развязывать их. Движения ее были неуверенными. Узелки не слушались. Пальцы дрожали.
Риан стоял и смотрел, как она возится. Слишком долго! Слишком медленно для него! Желание пнуть, чтобы поторапливалась, возрастало с каждым касанием подрагивающих рук, а раздражение усиливалось с каждым отрывистым выдохом.
Риан не отказал себе в удовольствии, и придавил девичьи пальцы так, что она сдавленно охнула от боли. Наука быть более расторопной! Учиться соответствовать его желаниям!
Справившись с сандалиями, она начала расстегивать мантию, двигаясь снизу вверх, как он велел. Еще больше задрожала, когда столкнулась со свидетельством его возбуждения, чем окончательно вывела Риана из себя. Схватив девушку за волосы, Нерожденный намотал темные кудри на кулак и заставил ее запрокинуть голову. Лунный свет упал на бледное лицо, осветив широко распахнутые испуганные глаза и приоткрытые в ужасе губы. Ее подбородок оказался прижат к его вздыбленной плоти, и Риана передернуло от отвращения.
- Вон! Ползком!- прорычал мужчина, отбрасывая в сторону безвольное тело.
Девушка приглушенно всхлипнула, распластавшись на полу. Несколько прядок ее волос остались зажатыми в кулаке Неизменного. Он в омерзении затряс рукой, чтобы избавиться от них, при этом неотрывно следя, как прислужница встает на колени и направляется к выходу. Но даже эта абсолютно смиренная поза не вызвала в мужчине желания вернуть ее.
Когда девушка скрылась за дверью, а из коридора донесся топот босых ног, Риан закончил начатое прислужницей и скинул мантию с плеч. Он привалился к стене, разгоряченной кожей ощущая прохладу. Рука прикоснулась к твердому естеству, сомкнулась вокруг него, а мысли устремились к единственной женщине, которую он когда-либо хотел по-настоящему.
Только она вызывала в нем непреодолимое желание коснуться. Жажду ощутить тепло ее тела, прижаться к ней так, чтобы потерять себя. Лишь она рождала в нем стремление к неразрывному единению. Лишь ей он отдавался целиком - без остатка.
В ее жарких объятьях он всегда переживал взрыв страсти. Ни с кем, кроме нее Риан не испытывал настоящего освобождения. Все остальные - блеклая замена, не более.
Именно этого он никогда не прощал им! За это заставлял их платить! За это причинял боль!
Они не она! И никогда не смогут стать ею! Не смогут заменить ее!
Он медленно ласкал себя, воскрешая в памяти знакомые черты, намного более нежные и мягкие, чем его. Истинно женственные, желанные. Вспоминал ее затуманенный взор, когда она лежала под ним. Ее руки на своей пояснице. Ее встречные движения, чтобы вобрать в себя еще глубже. Еще полнее. Их дикие, безрассудные слияния, наполненные агонией страсти. Их жажду получить частицу друг друга.
Шаг за шагом он доставал из недр памяти, какой она становилась в его руках. То, как она растворялась в объятьях, получив дар его тела. То, как собиралась вновь, чтобы хриплым шепотом произнести его имя.
Это было больно - думать о ней. Вспоминать ее такой - ненавистно! Так же, как простить предательство. Забыть о нем!
Риан знал, что смог бы тогда. Согласился бы оставить все. Отказаться от своих планов ради нее. Если бы она только попросила! Если бы предпочла остаться здесь с ним!
Но нет! Она перешагнула через него! Через них обоих! Она выбрала других! Не только их сына, что он, возможно, сумел бы принять, но и мужчин. Обычных мужчин! Никчемных человеческих мужчин, судьбы который он намеревался вершить!
Риан заводился все больше. Мысли о ней огнем приближающегося экстаза взрывались внутри. Он ласкал себя все быстрее. Жестче. Почти до боли. По телу пробегали судороги близящегося освобождения.
Он представлял, как будет брать ее, когда вернет. Грубо. Сзади. Как будет врываться в ее тело. Как утвердит свою власть над ней! Заставит признать свою ошибку! Молить о прощении!
Дыхание Нерожденного все более учащалось, прерывистыми хрипами срываясь с губ. Тело напряглось, готовясь к взрыву. В последнем рывке он усилил захват, голова его запрокинулась, и с громким криком: "Риана!" - пролил предназначенное ей семя и медленно сполз по стене на каменный пол.
Как всегда в подобных случаях, Риан был изможден. Даже будучи недосягаемой для него, сестра вновь оставила его абсолютно опустошенным. Целиком и полностью принадлежащим ей одной.
***
- И как, по-твоему, мы должны это сделать? Ты сам понимаешь, о чем говоришь? - как Сальмир не пытался скрыть раздражение, оно все же прорывалось, окрашивая речь саркастическими интонациями. - Идти, куда глаза глядят, и заглядывать под каждый кустик?
Калерат смело выдержал взбешенный взгляд Антаргина, и ответил ему таким же непреклонным выражением лица. Мужчина искренне считал, что требования Перворожденного невыполнимы, и не собирался этого скрывать.
- Я не ищейка. Иди по следу не умею. Тримс тоже. Если Риана не будет вести нас, мы ни за что его не найдем, - отрезал он, давая понять, что считает приказ полнейшим бредом.
- Ты меня слушал или нет?
- Слышал. И сейчас слышу, а ты себя? - поинтересовался Сальмир, оставив без внимания угрозу в голосе Перворожденного.
- Ты видишь другой путь? - процедил Антаргин, вплотную приблизившись к мужчине. Они застыли друг напротив друга, не собираясь сдаваться или отступать. - Знаешь же, она не чувствует Лутарга за мной! А теперь и Литу тоже!
- Я понимаю! Но это не говорит о том, что нужно бесцельно скитаться в поисках. Тэла не маленькая, как ты должен помнить!
- Помню!
Перворожденный с досадой рассек рукою воздух. Сальмир был прав, и это раздражало неимоверно. Антаргин прекрасно понимал, что единственный кто без труда отыщет Лутарга за пределами Саришэ - это он сам. Вот только, пройти по тропе и держать ее открытой все это время, он не сможет. Это действие требовало колоссальных затрат энергии, которой он теперь уже не обладал. В должной мере не обладал!
Прорычав что-то неразборчивое, мужчина ринулся к окну и застыл возле него. Он не видел чарующего рассвета, не обращал внимания на красоту гор. Для него их не существовало. Взгляд Антаргина был устремлен куда-то за них - вдаль, в то время как разум лихорадочно метался в поисках выхода.
В голове беспрестанно крутились слова Нерожденной: "Если он получит его и кариал, то придет за мной". Этот ее голос, исполненный тоски и страха. Последнее мужчину не волновало, а на счет первого пункта у него имелись серьезные возражения.
- Риан не должен завладеть Лутаргом, - чуть слышно прошептал он, и повернулся к собирателям тел. Его взор обежал всех мужчин по очереди и остановился на калерате. - Ты пойдешь в Антэлу. Встретишься с… ней еще раз.
Имени Антаргин произнести не смог, не хватило сил. Он даже взмахом остановил Сальмира, когда тот решил уточнить. "Не нужно!" - кричал его взгляд. Не произноси! Я не готов! И калерат понял, замолчав.
Все также с поднятой в предупреждающем жесте рукой, Перворожденный продолжил.
- У Лутарга кариал. Мы знали, что он в Антэле. Значит, он побывал там. И она его видела.
- Она может не знать, где он сейчас, - тихо возразил Сальмир.
- Ты спросишь!
Их взгляды вновь скрестились, но в этот раз калерат не был столь убежден в своей правоте и непреклонен, а потому не смог соревноваться с Антаргином и первым отвел глаза. Но собственная неуверенность не помешала мужчине съязвить:
- Отлично! Потратим наше время и ваши силы, - ехидно процедил Сальмир прежде, чем взял себя в руки и спокойно спросил: - Еще какие-нибудь указания будут?
Перворожденный сперва нахмурился, затем вздохнул и нарочито ровно ответил:
- Будут, но об этом позже. Сейчас готовьтесь.
Отпустив собирателей тел, Антаргин вернулся к окну и, привалившись к стене, устремил взгляд в небо. Сегодня оно было непередаваемо голубым и невыразимо манящим. Захотелось выбраться из тесноты замковых стен, комнат, коридоров, чтобы развалиться на земле в окружении деревьев и скал и смотреть в нескончаемую небесную даль.
Просто смотреть - не думая, не размышляя. Отринув все страхи, сосредоточиться только на нем. Смотреть и тонуть в спокойном величии бескрайних голубых просторов. Раствориться в его безмятежной глубине.
Они делали так раньше. С ней вместе. Переплетя руки, выходили за крепостные стены и, подложив под голову плащи, вытягивались на зеленеющей траве. Она любовалась небом, а он перебирал ее волосы, целовал глаза, щеки, гладил руки, и ему всегда было мало…
Мало ее. Мало нежности, которую он дарил ей. Мало времени, отпущенного им вместе. Всего мало!
Но тогда… Тогда была надежда. Она грела их обоих. Дарила силы.
А сейчас… Сейчас он терял ее. Терял во второй раз. Отпускал, не имея больше веры, не видя ее свет в окружившей его темноте.
Прощался с ними. С ними вместе. Рядом. С ними, держащимися за руки. С ними, любящими друг друга. Ждущими новой встречи. Желающими ее больше всего остального!
Время, застывшее для него и стремительно убегающее для нее, оно все же разлучило их. Все же оказалось сильнее. Оно не убило любовь, но разрушило тела и души: для нее став тленом, для него - тоской.
А возможно иначе - наоборот. Возможно, это он истлел в темнице своих обязательств.
Думать о ней, вспоминать все это время, дорожить каждым мгновеньем, что были у них, надеяться на те, что еще будут, любить ее - все, что он смог предложить. Все, что смог дать ей.
И этого тоже было мало! Слишком мало! Всего лишь капля из океана чувств и эмоций, которые он бы хотел разделить. Которые мечтал пережить с ней. Вместе.
Быть рядом каждое мгновенье. Лелеять… Целовать… Ценить… Растить вместе сына. Гордиться… Ругать…
Так много! Так много всего могло бы быть! Но не было. И, вероятно, уже не будет.
Антаргин закрыл глаза, воскрешая в памяти любимые грустные глаза, печальную улыбку. Ее нежность, трепетность, теплоту. Всю ее!
Его! Ту, которой отдал сердце!
- Раса… - губы шевельнулись, произнося ее имя.
Тихо - легким дуновением ветерка. Трепетно - затухающим язычком пламени. Почти неслышно, но так пронзительно. Так громко для него!
С болью в сердце Перворожденный заставил себя отогнать видение и отойти от окна. Он пересек комнату для того, что застыть изваянием напротив ниши. Взгляд медленно заскользил по гобелену.
Сколько он висит здесь? Казалось, что вечность. Безликая вечность равнодушная к чужим судьбам. К их судьбам!
Снять его со стены значило переступить через себя. И он собирался это сделать. Снять и переступить, оторвать очередной кусок от своей души. Оставить ее совершенно пустой.
Мужчина сжал кулаки. Руки не хотели слушаться. Или он сам не хотел, чтобы они подчинялись ему? Скорее сам. Он запрещал им касаться его. Запрещал трогать то, что еще осталось в нем от любимой. То, что он все это время бережно хранил.
Несколько глубоких вдохов, убеждающих, что он справится. И шаг вперед. Очередной трудный шаг в его жизни.
Но он выдержит! Всегда выдерживал и сейчас выдержит!
Решение принято. Гобелен отправится к той, чей облик когда-то сберег для него. Сальмир передаст его Лурасе.