Ветер тихо перебирал длинные листья, свисающие с лиан, время от времени кружа падающим красавцем. Толстая подстилка из травы и слежавшейся листвы мягко пружинила под лапами броненосца, осторожно крадущегося к странно пахнущей куче между несколькими деревьями. Запах был... непонятен.

Пахло странно. Старыми, высушенными и выбеленными лучами Миэрь костями, с которых уже давно сгрызли все мясо и, одновременно, тянуло сладковатым душком подпаленной плоти. И еще ощутимо тянуло дымком.

В носу животного засвербело и броненосец, не удержавшись, чихнул, потирая пострадавшее место. Покружив еще какое-то время вокруг, он не выдержал, и осторожно направился к манящему источнику запахов.

Ароматы манили, притягивая и будоража желудок, навевая весьма приятные ассоциации... впрочем, не только ему. Огромные, басовито гудящие хрешша, трепеща прозрачными крылышками мерно кружили над источником пикантных запахов, высматривая место для посадки. Здоровенные насекомые, похожие на летающие волосатые шарики с фасетчатыми глазами были первым признаком того, что нечто, укрытое горкой листьев может быть съедобно, и даже очень: на залежалую падаль они внимания не обращали, также, как и на обглоданные скелеты и цветы дурмана, воняющие на весь лес тухлым мясом в период цветения.

Уж на что звери, живущие в данной местности были неприхотливы, и то при появлении бордовых, мясистых бутонов, щедро украшающих колючие лианы, они тут же мигрировали куда подальше, опасаясь возвращаться до того чудесного момента, когда засохнет и отвалится последний цветок.

Куча была совершенно неподвижна, попыток сбежать не делала... Броненосец подкрался к пикантно пахнущим листьям и, осторожно протянув лапу с невероятно длинными прямыми когтями, на пробу поскреб их, и отскочил. Потревоженные хрешша загудели, снявшись с посадочной площадки и взлетая в воздух. Снова кружение и наблюдение... убедившись, что опасности нет, зверь подошел к куче и уткнулся в нее носом, вынюхивая все подробно.

Поворошив листья, броненосец осмелел, уткнулся носом еще глубже... тощее непонятное нечто одним молниеносным движением схватило его за морду, пробив когтями чешую, и впиваясь глубоко в плоть.

Издав полузадушенный визг броненосец дернулся и странно застыл. Тело медленно стало усыхать... посыпалась с боков крупная чешуя, кожа стала обвисать складками, истончаясь на глазах; длинный розовый нос, влажный и подвижный, высох, растрескавшись, как земля в засуху.

Через минуту все было кончено: от мощного, упитанного зверя остался только скелет, болтающийся в огромной обвисшей шкуре. Отброшенный одним сильным толчком броненосец, точнее то, что от него осталось, приземлился на другом краю поляны, а рука, поболтав в воздухе пальцами вытянулась вертикально и застыла, как флагшток. Через минуту к ней присоединилась вторая, также застыв. Хрешша все также жужжали, недовольно наворачивая круги. Через минуту, успокоившись, они вновь приземлились на листья. Парочка самых наглых уселась на воздетые вверх руки.

Поторчав некоторое время абсолютно без движения, руки неожиданно хищно согнули пальцы и словно потянулись вперед, вытаскивая на свет божий все остальное.

Медленно, величаво, словно вампир во второсортном ужастике начала эры кинематографа, Мортиша поднялась из кучи листвы, принимая сидячее положение. Вид у лича был... потрепанный. Одно ухо гордо торчало вверх, целясь острым кончиком в небо, а второе почему-то приняло горизонтальное положение, четко параллельное плечу. Темная кожа украсилась ожоговыми волдырями, а также парочкой ран, в настоящий момент неторопливо зарастающих прямо под взглядом внимательных глаз. Украшения, с которыми Мортиша была не в силах расстаться, покрылись слоем сажи, от кожи вкусно тянуло дымком, как от подкопченного куска свинины.

- Если после сорока у вас ничего не болит - поздравляем, вы - умерли! А если после тысячи у вас болит всё - соболезнуем! Вы - ожили!

Внутренний монолог прервало странное, еле слышное сипение, услышав которое Мортиша неверяще выпучила глаза. У неё голос прорезался?!

Лич попыталась сделать вдох, представляя, как вот сейчас, вот сию же минуту расправятся высохшие легкие, наберут вдоволь сладкого, пахнущего перепрелой травой и листьями воздуха, а после, выдохнув, она сможет произнести... произнести... неважно что, хоть какое-то мычание!

Жизнь вновь сурово показала, как прекрасна и неожиданна птица обломинго: как Мортиша ни старалась, ни вдох, ни выдох абсолютно не получались. Если высохшее и слипшееся горло и расправилось, то диаметр трахеи был настолько микроскопическим, что его смело можно было игнорировать.

Сипение же получилось... непонятно почему оно вообще получилось. Однако, оно было и этот факт радовал неимоверно. Даже если она сможет протолкнуть в горло одну-единственную каплю воды в сутки, это уже прогресс и небывалое достижение. Ведь самое главное - начать...

Почесав смотрящее в зенит ухо и попытавшись выправить торчащее в сторону, в чем потерпела сокрушительное поражение, Мортиша ленивыми движениями принялась разгребать листья, хмыкнув при взгляде на стайку устрашающего размера волосатых мух, кружащихся над головой.

- Кыш, пернатые, всю грудь истоптали...

Выкопавшись, лич с ясно слышимым скрипом суставов поднялась на ноги и разогнулась, схватившись обеими руками за поясницу:

- Оооооххх... годы мои тяжкие...

Суставы протестовали, ясно намекая, что им не по нраву попадать под каскад молний. Это вредно для здоровья, вообще-то...

Мортиша была полностью согласна со своим организмом, только вот что она могла поделать? Знаний никаких, учебников тоже нет, да и никто не спешит вылазить из-под куста с предложением дружбы и учебы. Пичалька, однако...

Дверь склепа все также стояла гостеприимно приоткрытой, маня неизведанным. У Мортиши даже зачесалась пятая точка от желания немедленно туда ринуться и всласть пограбить нетронутое содержимое. Останавливало души прекрасные порывы только воспоминание о том, как в тело впивалась очередная самонаводящаяся молния, летящая прямо в цель со сверхзвуковой скоростью.

- Мда... как говорится: и хочется, и колется, и мама не велит! И что делать? Снова поработать громоотводом? Нетушки! Шоковая электротерапия хороша в меру, я ведь не шизик из викторианского дурдома, чтоб опыты на мне ставить!

Задумчиво почесавшись, Мортиша вздохнула и принялась приседать, нещадно скрипя коленями.

- Раз-два... раз-два...

С каждым разом скрип становился все менее слышным и это обнадеживало. С такими звуковыми эффектами и думать было невозможно о бесшумности, скрытности и удачной охоте. Мысли, свернувшие на добычу, неожиданно подсказали решение проблемы.

- Хм! А если запустить живца?

Застыв, лич уставилась на вход в местное Эльдорадо.

- Поймать кого-то, запихнуть в коридор, напугать так, чтобы побежал туда, а не обратно, и при этом ласты не склеил от ужаса... Как вам идея, Ватсон? Гениально, Холмс! Тааак...

Мортиша отмерла и принялась внимательно сканировать окружающее ее пространство на предмет подходящего экземпляра.

- Цыпа-цыпа-цыпа... иди к мамочке...

Мелкого зверья было полно. Они ползали, бегали, скакали и прятались, играя в самую увлекательную игру под названием "выживание". Теперь надо было только поймать парочку экземпляров, запихнуть в коридор и посмотреть, что из этой идеи выйдет.

- Итак! Мне нужны добровольцы: ты, ты, и ты!

***

Застыв, Мортиша стояла под деревом, напряженно следя, как к ней медленно подкрадывается небольшой пушистый зверек, чем-то смахивающий на морскую свинку. Грызун осторожно нюхал воздух, делал крохотные шаги, и постоянно дергался, как припадочный, вздрагивая от каждого звука.

- Ну, же... еще шажок... еще... иииии...

Аккуратный удар палкой, просвистевшей в воздухе так быстро, что ее практически не было видно, погрузил зверька в беспамятство. Мортиша подобрала тушку, захватила его товарищей, павших в неравном бою ранее, и направилась к склепу. Одного зверька она обмотала тонкими побегами лианы, как мумию, остальных пятерых забросила в коридор и прикрыла немного дверь. Теперь только требовалось подождать, когда подопытные очнутся.

Вскоре зверюшки зашевелились, дергая лапами и глядя разъезжающимися в разные стороны глазами. Головы у них должны были болеть немилосердно...

Хмыкнув, Мортиша затопала ногами и захлопала в ладоши, испуская слабенькую жажду крови. Эффект был потрясающий. Грызуны, завизжав от ужаса, ломанулись вглубь склепа, пытаясь спастись от неведомой напасти.

Некоторое время все было тихо, Мортиша даже решила, что её просто обуяла паранойя, все ж таки молнией долбануло, и не одной... Неожиданно раздался еле слышный хлопок, потом другой... Еще через минуту что-то упало с грохотом, и вновь воцарилась тишина.

- Ну, что, красавчик, наш выход?

Мортиша обвязала яростно извивающегося в руках грызуна гибким побегом лианы на манер шлейки, которую надевают на щенков, только на все четыре лапы, после чего привязала другой конец к заранее выломанной длинной ровной ветке. Получилась импровизированная удочка с леской и живцом. Или, скорее, миноискатель.

Длина ветки была приличной, что-то около двух метров, этого должно было хватить, чтобы самой не попасть под удар. Не хотелось вновь испытать на своей шкуре те дивные ощущения, очень не хотелось. У нее и так одно ухо никак не примет нужное положение, хорошо хоть раны заросли... Пусть она и не чувствует боли, а если чувствует, то как-то странно, но попадать в ловушки не хочется.

Мортиша взяла удочку наизготовку, сконцентрировалась, и сделала шаг вперед.

- Рубикон пройден...

***

Шажок... еще шажок... и еще... Мортиша двигалась медленно, внимательнейшим образом осматривая окружающее ее пространство перед тем, как продвинуться еще на длину ступни. Спешить было некуда, она ведь не живое существо, чтобы страдать от голода, холода или усталости. Грызун недовольно пищал, извиваясь в своих путах, изо-всех сил высказывая свое мнение насчет происходящего.

Этот склеп отличался от виденных ранее. Грубые, не выглаженные как обычно стены. Причем, гранитные, а не обсидиановые или базальтовые. Пол также был шероховатым, разительно отличаясь от того гладкого, как зеркало покрытия, что было у неё в доме, например.

Никаких росписей, украшений, надписей... совершенно ничего. Только грубо обработанный камень, и все. Судя по всему, на эту усыпальницу раскошеливаться не спешили.

Однако больше всего Мортишу поразило не это. Ну подумаешь, родня решила плюнуть на приличия и сэкономила! Так что?! Это ж не дом, а склеп, сюда гости не ходят, и экскурсии никто не устраивает, так что, стыдиться не перед кем.

Потрясло девушку то, что она практически в склепах не встречала, только в полностью разрушенных.

Пыль.

Обыкновенная пыль, скопившаяся на полу толстым слоем, осевшая на неровностях стен и потолка, пушистым ковром расстилающаяся под ногами. В ней прекрасно были видны следы грызунов, мчавшихся навстречу своей гибели.

Следы смазывались, путались, один из грызунов даже явно влетел в стену с перепугу, судя по всему, после чего помчался дальше, прямо в зал, но ему вскоре не повезло. Примерно в десяти шагах от входа валялась подпаленная тушка, от которой шел ясно видимый дымок, а на стене оплывала раскаленная бронзовая заклепка.

Мортиша тут-же протянула "миноискатель" запищавший не хуже настоящего и принялась водить им из стороны в сторону. Недовольный грызун задергался, пытаясь освободиться, но у него ничего не выходило: спеленала его девушка на совесть.

Была надежда на то, что ловушка была одноразовой, или ей требуется время на перезарядку. Осторожно приблизившись, Мортиша принялась водить палкой из стороны в сторону, качающийся на лиане грызун запищал еще громче, дергаясь, как припадочный.

Злобно хмыкнув, лич не отказала себе в удовольствии и шмякнула тушкой об стену, от чего зверек заорал с ясно слышимым возмущением.

Время шло... Грызун изображал из себя воздушного акробата, Мортиша сосредоточенно водила палкой, как рыбак, вываживающий крупную рыбу, стены все также оставались безучастными, ничем не плюясь и не преподнося сюрпризы.

Выждав некоторое время, лич убедилась в безопасности прохода и осторожно прошла дальше, внимательно смотря во все стороны сразу.

Тишина. Тишина и спокойствие... могильное.

Коридор закончился достаточно быстро. Тридцать шагов - и Мортиша стоит прямо возле входа в зал, благоразумно не приближаясь. Прямо под декоративной аркой лежали две обугленные тушки, намекая, что переть внаглую - глупо. И вредно для здоровья, которого и так нет. Или есть? Хммм... интересный философский вопрос...

Описывающий круги грызун запищал, когда из еле видимого металлического кругляшка, вмурованного в камень примерно на уровне пояса, вырвалась молния, вспоровшая воздух прямо возле его тушки. Зверек резво задрыгался, извиваясь, словно гусеница, пока Мортиша с нарастающим азартом резко дергала палку, не давая тушке поджариться.

Молнии летели одна за другой, лич бешено размахивала палкой, грызун уже даже не пищал, так, только тяжело, с присвистом, дышал, закатывая глаза и хекая, когда увлекшаяся Мортиша, не рассчитав, лупила его тушкой о стены.

Слегка зашипело,- и последняя, слабенькая молния попала грызуну прямо в зад, опалив короткий пушистый хвостик и заставив возмущенно вякнуть, взбрыкнув лапами.

Мортиша замерла, внимательно осматриваясь.

Зверек закатил глаза и вывернул наружу свой завтрак, после чего с чувством выполненного долга потерял сознание, обвиснув в своем коконе.

- Лепестричество кончилось... - философски констатировала Мортиша, осторожно обходя лужу.

Зал не впечатлял. Маленький, низкий, метров пять в диаметре, не больше, такой же грубо вырубленный, как и коридор, посреди стоял покрытый пылью саркофаг, тоже какой-то подозрительно небольшой, явно не рассчитанный на взрослого человека. Детский?

Никаких предметов интерьера, как иногда бывало, никаких росписей, светильников, надписей и прочего. Только большая, толстая каменная плита, рухнувшая с потолка, судя по всему, причем, прямо на саркофаг, из-под которой медленно капало.

Теперь было понятно, что это был за грохот. Из-за гроба осторожно выглядывал последний грызун, настороженно сверкая бусинками глаз. Вид у него был замученный, шерсть слиплась от пыли и грязи.

- Что ж... заслужил!

Отойдя в сторону, Мортиша топнула ногой, и грызун, заверещав, вылетел в коридор, помчавшись навстречу свободе.

***

- Моя прелесссть...

Мортише было хорошо... даже очень. Сейчас она сидела на углу саркофага, нежно поглядывая на свою добычу и лаская ее ладонью, словно кошку. Оторваться от этого занятия не было никаких сил, впрочем, лич и не пыталась.

Раз у неё такой приступ восторга, надо им пользоваться, жизнь в последние пару дней приятностями ее не радовала. Ей было так хорошо, что даже скукоженное ухо вернулось в прежнее положение, и теперь Мортиша лениво шевелила своими органами слуха, чем-то напоминая кошку породы Сфинкс: такая же лысая и страшная на вид.

Вернее, такая страшная, что даже красивая...

Слегка повернув голову, лич мысленно обратилась к перекрученным останкам внутри саркофага, заботливо скованных цепью из того же черного металла, что и её украшения:

- Спасибо, милый. Твой дар просто невероятен. Теперь у меня есть шанс, за что тебе огромное спасибо. Со своей стороны готова выполнить свою часть сделки. Надеюсь, что тебе удасться переродиться в более лучших условиях.

Скрученная в странной позе небольшая мумия внимательно слушала обращенные к ней мысленно слова. От лежащего тела пошла волна горячей радости, теплой волной затопившая лича.

- Подожди пару минут, я все приготовлю.

Отложив на пол свой трофей, Мортиша выбежала из склепа и резко остановилась, внимательно осматривая растущие вокруг деревья. Большинство для задуманного не подходили: огромные, многометровой высоты, с широкими раскидистыми кронами, сильные, живые, полные древесного сока... Свалить такого красавца будет тяжело.

Однако, было два кандидата для исполнения задуманного: одно из деревьев было сломано много лет назад, крона по настоящему так и не восстановилась, остался только толстый короткий ствол и пара могучих ветвей... и молодой стволик, растущий рядом, тянущийся ввысь.

Подумав, Мортиша решила удовольствоваться покалеченным деревом, оставив саженец в покое. Подойдя к дереву, она положила на ствол ладони и сосредоточилась, вытягивая из него энергию. Дерево на глазах побурело, потом стало сереть, листья посыпались водопадом, облетая с умирающих ветвей... а Мортиша почувствовала, как в нее тонкой струйкой просачивается энергия с привкусом травяного сока и запахом опавшей листвы.

Через минуту все было кончено: дерево полностью высохло и только заскрипело, когда Мортиша пнула ствол. От удара он лопнул с оглушительным треском, лича обдало фонтаном из мелких и крупных щепок, а дерево рухнуло на полянку, ломая ветви.

Следующие десять минут Мортиша прыгала на ветках, ломая их на части, а также изображала из себя Брюса Ли, лупя руками по стволу.

- Кия!

Отвалившаяся ветка свалилась прямо на ногу, заставив заскрипеть всеми сорока двумя зубами.

- Рррррр!

Постепенно поляна приняла вид лесопилки: обломки веточек, щепки и труха с кусками коры.

Сложив из ветвей и разбитого на части ствола огромный продолговатый костер, Мортиша внимательно его осмотрела, одобрительно кивнула сама себе, и вернулась в зал с саркофагом.

Забрав толстенную, исписанную мелким почерком книгу, и вынув опутанное цепью тело, она осторожно понесла его на полянку, положив рядом со сложенными ветвями.

Мумия была похожа на экспонат кунсткамеры: горб, одна нога короче другой, непропорционально длинные руки... и все это старательно, словно гусеница шелкопряда, замотано тонкой, с мизинец толщиной, черной цепью с выгравированными на некоторых звеньях странными знаками, соединенной концами с помощью изящного навесного замочка, похожего на тот, что вешают на чемодан.

Погладив несчастного покойника по высохшей голове, Мортиша вернулась в зал и подняла сброшенную крышку саркофага. Прямо в центре крышки было выдолблено небольшое углубление, в котором поблескивал золотой насечкой небольшой ключ.

Мортиша покачала головой и хмыкнула: с каждой такой находкой она все больше убеждалась, что мораль у Сидхе очень своеобразная... впрочем, если вспомнить, что творили под настроение люди, то еще вопрос, кто из них бесчеловечнее в общей массе.

Выковыряв ключ, Мортиша вернулась на полянку, после чего открыла ключом замок, соединяющий края цепи, и принялась освобождать мумию.

Цепь ложилась виток за витком на землю, оказавшвшись довольно-таки длинной, метров десять, не меньше. Аккуратно скрутив цепь в бухту и защелкнув замок, Мортиша продела сквозь ключ тонкий побег лианы и повесила его себе на шею, после чего подняла мумию и положила на костер. Внимательно оглядев полученную конструкцию, Мортиша досадливо покачала головой, сетуя на свою забывчивость, взяла большую щепку и направилась по коридору к месту с клепкой.

Осторожно вытянув руку Мортиша направила щепку так, чтобы она замерла прямо напротив бронзового кругляшка, из последних сил выплюнувшего крошечную молнию.

Щепка задымилась и затлела, заставив лича острозубо улыбнуться. Осторожно прикрывая ладонью тлеющее место, Мортиша подсунула ее в основание костра, поместив в кучку мелких щепочек, и с удовлетворением услышала слабое потескивание начавшего разгораться костра.

- Хорошего тебе посмертия, брат по несчастью, надеюсь теперь тебе повезет родиться в более нормальной семье, а не в таком гадюшнике, как твоя прежняя. Говорят, огонь очищает, недаром викинги хоронили своих конунгов именно так. Ладьи нет, увы, впрочем, и ты не викинг, но будем считать, что ты косплеишь Дарта Вейдера. Прощай и еще раз спасибо за подарок! И да пребудет с тобой Сила!

Проказливо хихикнув про себя, Мортиша подскочила к мумии, и запечатлела на высохшей щеке звонкий поцелуй.

- Родись и нагни всех!

Мортиша смотрела на ярко полыхающий костер и мысленно кивала: да, это был правильный поступок. Нельзя обрекать ребенка, пострадавшего в результате проклятия, предназначенного его отцу, на жизнь отверженного калеки; плохо завидовать такому, потому что у него открылся дар к созданию артефактов, и не просто артефактов, а разумных артефактов; и уж тем более жестоко хоронить его заживо, опутав зачарованной цепью, предназначенной для удержания души в мертвом теле, не дающей уйти на перерождение, в качестве изощренной издевки поместив над головой ключ от пут, а в качестве особой благожелательности бросив в гроб его рабочий журнал.

Костер вздохнул, выстрелив в небо фонтаном искр, на мгновение Мортиша увидела прозрачный силуэт молодого, красивого юноши, хорошо, пропорционально сложенного, счастливо смеющегося от обретения свободы, о которой он так долго мечтал.

- Спасибо... - шелест ветра донес еле слышимые слова покидающей этот недружелюбно отнесшийся к ней мир души.

- Пожалуйста, парень, и тебе спасибо. Твои труды мне пригодятся, это как пить дать. Комфорт я люблю... даааа...

Довольно покосившись на здоровенный талмуд, Мортиша проследила за тем, как прогорел костер, осторожно сгребла получившуюся горку пепла и закопала его под деревом, после чего захлопнула дверь в склеп, подобрала корзину, в которую небрежно бросила цепь, и неторопливо пошла домой, цепко прижимая к себе фолиант.

***

Настроение было... созерцательным. Мортише не хотелось валяться в воде, поэтому она решила наконец-то сделать то, о чем мечтала: развела маленький костер.

Вытащив наружу неработающий светильник, лич его осмотрела и осталась довольна: для задуманного самое оно. Высокая трехногая подставка, которую венчала большая чаша из серебристого металла, в которой лежал тяжелый стеклянный шар.

Как ей припоминалось, такие светильники использовали в качестве источника энергии магию, вот только как его включить, было пока непонятно, поэтому шар Мортиша убрала в шкаф, а в чашу засыпала вперемешку сухие и полусырые куски толстых веток.

Достав из мешочка трут и огниво, Мортиша после нескольких попыток смогла высечь искры, которые заставили затлеть сухие тонкие веточки. Постепенно огонь разгорался все сильнее и сильнее, ярко полыхая во все быстрее наваливающейся на джунгли тьме.

Тихо потрескивали поленья, которые Мортиша время от времени подбрасывала в чашу, языки пламени выстреливали вверх, танцуя огненный танец... девушка развалилась в своем каменном кресле, закутавшись в одеяло. Холодно ей, естественно не было, но само ощущение ткани, окутывающей тело, огонь, тихое журчание ручейка... все это настраивало на философский лад, тем более, требовалось осмыслить события прошедших дней.

Намеченный план действий она до конца так и не выполнила: осталось еще одно непроверенное место, кровать она так и не сделала, красоту не навела, люлей отхватила по самое не могу, впрочем, были и приятные бонусы...

Судя по всему, ее способности, находящиеся практически в противозачаточном состоянии, очнулись от спячки, и начали потихоньку развиваться. То ли молния так подействовала... ведь еще в прошлой жизни она читала о случаях пробуждения сверхспособностей после того, как люди попадали под удар молнии, или их тупо долбало электричество из неисправной розетки...

Да, или просто она, скажем так, подросла, и это плановый процесс, как рост зубов, например. Ведь она практически младенец, если сказать честно и откровенно, ничего не знает, практически ничего не умеет, так, слаборазвитые инстинкты и все.

Да, есть некоторые, так сказать, способности... вот только чувствовалось, что это все просто младенческий лепет, и до настоящего, матерого лича ей как до луны на карачках. Ей бы учиться... вот только чему? И как?

Хорошо что удача ее не оставила, и подарила такой щедрый подарок! Рабочий журнал мастера-артефактора... настоящего, с невероятно мощным даром, истинного самородка, не оцененного своей семьей... или оцененного по достоинству, уж это с какой стороны посмотреть...

***

Сдвинув крышку саркофага, Мортиша уставилась внутрь, чувствуя, что несуществующие волосы пытаются встать дыбом от открывшегося зрелища.

Девушка помнила, что в Лесу хоронили тех, кто был недостоин, по мнению их семей, лежать в фамильных усыпальницах: роскошных, богатых, потрясающих своими скульптурными изображениями, украшениями и прочим.

Сидхе вообще были жуткими эстетами, причем от слова "жуткие". Им ничего не стоило наслаждаться составлением букетов, наблюдая за пытками врагов, или показательно казнить, растягивая это действие на неимоверно долгое время, или рыдать, глядя как труп недруга раздавил любимый одуванчик... Мораль у Высших была крайне своеобразной.

Однако Семья обычно была на первом месте, впрочем, отношения внутри данной ячейки общества также послужили бы материалом для многочисленных докторских, диссертаций и исследований различных мозголомов, если бы таковые водились в данной реальности.

Интриги, подсиживание, травля слабаков, подлизывание к сильным и желание скинуть их с пьедестала... семьи обычно были натуральнейшей паучьей банкой. Судьба самой принцессы была крайне... обыденной, впрочем, Мортиша искренне считала что ей невероятно повезло.

Во-первых, король милостиво признал ее, пусть и перед смертью. Теперь у нее есть статус, а это крайне важно, ведь в будущем она вернется в лоно цивилизации.

Во-вторых, ее не закопали живьем, а быстро и безболезненно убили, что также не могло не радовать.

Особенно на фоне увиденного...

Когда Мортиша сдвинула тяжеленную каменную крышку, и заглянула внутрь, лича скрутил настоящий приступ. Словно головная боль, обрушившаяся со страшной силой... она даже сравнения подобрать не могла!

Рухнув на колени, лич только скрипела зубами, выстраивая в голове многоэтажные матерные конструкции. Напоминание о том, каково это быть живой, ей совершенно не понравилось: дикая боль накатывала волнами, но, что самое страшное, Мортиша решила что окончательно съехала с катушек, так как где-то на перефирии сознания все отчетливее слышался тонкий, отчаянный крик о помощи, а также накатывала невыразимая надежда на то, что эту помощь окажут.

Рухнув на пол и бессмысленно пялясь в потолок, Мортиша лежала, а перед глазами проплывали образы, перемешанные с символами, звуками и ощущениями.

***

Маленькому Риэльх ап-Коррте было двадцать, когда на его отца, высокородного сидхе было совершено очередное нападение. Врагов было много, покушения были обыденной реальностью, а лорд ап-Коррте исповедовал принцип пионеров: "Всегда готов!".

Бой был коротким, но жарким: выпущенные нападавшими заклинания снесли беседку, в которой любил предаваться послеобеденному созерцанию облаков мужчина, выкосили часть охраны и почти попали в самого лорда, успешно выставившего Щит Хаоса для защиты, после чего последовал Каскад Молний, Кровавая Цепь и Каменный Пресс, и в живых остался только один нападавший, от остальных только кровавые ошметки разлетелись.

Целый и практически невредимый сидхе (мелкие царапины не в счет) довольно оскалился, отдавая приказы выжившей охране, уволакивающей стонущего пленника в казематы, после чего обернулся к сыну, который в этот роковой для него день напросился на прогулку с отцом, и его улыбка увяла.

Мальчик валялся на земле, слабо царапая пальцами пожухлую траву, его тело дергалось в судорогах, глаза бессмысленно смотрели куда-то в пространство, из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны. Вздохнув, лорд поднял ребенка на руки и поспешил в дом.

Осмотр целого консилиума врачей принес неутешительные вести: на ребенка воздействовало странное проклятие, судя по всему выпущенное под прикрытием атакующих. Мальчик только корчился в забытьи, руки и ноги странно подергивались, живя своей жизнью, пот стекал струйками по вискам.

Особой любви к третьему сыну от пятой жены мужчина не питал, для него ребенок представлял собой всего лишь одного из многих отпрысков, законных и не очень, что поделать, уж очень любвеобильным был Хрессе ап-Коррте.

Наследник, и не один, у него был, сыновья радовали его своими успехами и скоростью обучения, а эта малявка... впрочем, это все-таки его кровь, так что надо лечить.

Время шло, врачи измывались над пациентом по мере сил и возможностей, у мальчика резко стал портиться от постоянного лечения характер, а вскоре стала портиться и внешность. Как оказалось, проклятье глубоко воздействовало на кости, а так как ребенок рос... он охромел, плечи перекосило... прекрасное лицо урожденного высокородного сидхе, чистая белая "лунная" кожа и великолепные длинные волосы, положенные по статусу только подчеркивали несовершенство всего остального.

Не имея возможности сравниться с остальными родственниками в магии, или боевых искусствах, или хотя бы в искусстве интриг, Риэльх пропадал в библиотеке, где и нашел свое призвание.

Полуразумные Артефакты.

За них иногда платили алмазами по весу, рабами и поместьями, дарили ночи и дни любви, убивали и грабили. Все зависело от конкретной цели, для которой изготовлялся очередной шедевр. Дар изготовления артефактов не был у сидхе редок, и ценился он только тогда, когда создавались шедевры. Простенькие и не очень амулеты различного назначения могли наклепать многие, но вот создать Вещь...

Риэльх не просто создал Нечто, он наделил это нечто разумом.

Первой его работой стал разумный стул. Хромец не мог быстро передвигаться, ковыляющая походка смотрелась ужасно на фоне плавного перемещения в пространстве остальных сидхе, а постоянно таскать за собой что-то, на чем можно сидеть... насмешек не оберешься, хотя ему и так было не весело.

Очередной приступ боли, спровоцировавший бессонницу, направил мысли будущего Мастера во вполне определенное русло, что и помогло создать первый маленький шедевр. Три недели напряженной работы - и вот результат: одним прекрасным днем обитатели поместья ап-Коррте были потрясены увиденной картиной. Сначала раздался мягкий, приглушенный топот (Риэльх не хотел оглохнуть, поэтому ножки стула были оснащены толстыми войлочными нашлепками), а затем из-за угла вывернул горделиво восседающий на удобном стуле с подлокотниками и упругой спинкой тот, кого иначе, как уродцем, не называли.

С комфортом прокатившись по коридору, Риэльх вернулся в лабораторию и принялся вгрызаться в гранит науки с утроенным энтузиазмом.

Навестивший по такому поводу своего сына Хрессе осмотрел стул, похмыкал, выслушал горячую речь энтузиаста своего дела и... выделил ему неплохое содержание в добавок к уже имеющемуся, которое парень получал, как законный ребенок правящего лорда.

В принципе, отец относился к парню неплохо. Любви он к калеке не испытывал, но и гнобить не позволял.

После такого финта ушами парня просто окрылило. Он уже возмечтал, как покроет славой свое имя и имя своей семьи, как к нему начнут относиться с уважением, как прекрасные леди, возможно, даже станут принимать от него знаки внимания, и чем боги не шутят, даже начнут относиться к нему благожелательно...

Несколько лет все было просто изумительно, парень рос, как профессионал, все больше овладевая навыками и раскрывая секреты мастерства, и кто знает, может его мечты и претворились бы в реальность, но жизнь преподносит сюрпризы.

Хрессе погиб во время очередного покушения, и главой Дома стал его первый сын и наследник - Локрус. И первое, что он сделал, приняв полномочия лорда, это избавился от бесполезного, по его мнению, балласта.

Все бастарды были принесены в жертву на алтарях, а калеку похоронили живьем.

Причина подобной жестокости была банальна - зависть.

Это страшное чувство, что кто-то лучше чем ты, иссушающее душу, заставляющее не спать ночами, усиливающее паранойю и плавно сворачивающее мозги набекрень.

Как первенец, Локрус старался быть лучшим. Во всем. В бою на мечах, интригах и магии, любовном искусстве и палаческом ремесле. Он с гордостью держал планку, выкладываясь на занятиях по полной программе, и все было бы просто прекрасно, если бы не один маленький недостаток.

Локрусу не давалась артефакторика.

От слова "совсем".

Казалось бы мелочи, бывает, и ничего зазорного в этом нет... вот только жалкое отродье, по непонятной милости отца обитающее в покоях во дворце,а не где-то в канаве, где ему самое место, демонстрировал просто невероятные успехи.

Уже в качестве обычного ученика-недоучки он смог создать вещь, потрясающую простотой исполнения и великолепнейшей задумкой, в то время как Наследник не мог склепать простейший светильник. Пока был жив Хрессе, о мести нельзя было и мечтать, но после того как Локрус принял титул... остановить его было невозможно.

Новоявленному лорду было плевать на родство, и на то что талант может послужить к благу и процветанию семьи. Все это меркло перед сжигающей сидхе черным пламенем завистью. Судьба парня была решена, а решение приведено в исполнение.

Все работы начинающего мастера были уничтожены, а рабочий журнал, труд всей его короткой жизни, лорд самолично бросил в саркофаг.

Место для погребения выбрали глухое, на случай, если кто-то решит пролезть в гробницу установили ловушки, не сильно, впрочем, заморачиваясь, все записи стерли. И про гения с несчастливой судьбой просто... забыли.

***

С трудом встав, Мортиша потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Перед глазами все плыло, в голове стучала отбойными молотками целая артель асфальтоукладчиков, мозги утюжил паровой каток, а в ушах настойчиво звучал отчаянный плач живого мертвеца.

Мортиша встала на подкашивающиеся ноги и вцепилась в стенку саркофага, царапая камень когтями. Сейчас она чувствовала себя таким... человеком!

И это было просто кошмарно.

- А ну, заткнулся! - мысленно гаркнула она, и произошло чудо! Вопли и причитания стихли, оставив только звенящую тишину наполненную отчаянием. Лич встряхнулась, как большая собака, и собралась. Тело незамедлительно откликнулось на приказы мозга, вновь став послушным.

- Итак, разберем ситуацию. Ты заперт в этом... мммм... теле, и просишь освободить. Ты надеешься, что у меня получится, так?

От лежащей в гробу мумии пришла волна горячей надежды.

- Уверен?

Нахлынувшие образы вкупе с ощущениями можно было понять как уверенность, надежду на благополучный исход, готовность на все и... предложение сделки.

Видимо мертвец счел, что меркантильный интерес сподвигнет его посетительницу на более активные действия, к тому же его недолгая жизнь только подтверждала эту простую истину не раз. Мортиша вытащила толстенный фолиант и с интересом его рассмотрела. Толстая, очень толстая (не меньше десяти сантиметров толщиной) книга, сшитая из плотных, ослепительно белых тонких бумажных листов, большая, почти в два раза превышающая стандартный формат, в плотной обложке из твердой кожи украшенной золотыми надписями на ситхене, с застежкой, удерживающей все это богатство.

Раскрыв книгу, Мортиша почувствовала, что у нее просто отваливается челюсть от дикого изумления, сменяющегося уважением: четыре пятых фолианта были заполнены мелким красивым почерком. Чего там только не было!

Записи, рисунки, диаграммы, какие-то таблицы... Лич чувствовала себя как ребенок, открывший учебник по квантовой физике: ничего не понятно, но выглядит просто потрясающе! А уж звучит то как... Смысл записей понимался крайне смутно, Мортиша разбирала буквы с грехом пополам, она до сих пор плохо вспоминала язык и письменность, как ни странно.

Мумия вновь активизировалась, девушка разобрала предложение обучить ее письму и разговорной речи, а также передать понимание процессов, происходящих при создании артефактов, в свою очередь требуя прекратить его мучения.

Мортиша взвесила на руке книгу, задумчиво кивнула и довольно оскалилась.

- Сделка.

В тот же момент от мумии пошла волна ликования, а Мортиша вновь свалилась на пол, царапая в кратковременной агонии каменный пол: на радостях незадачливый покойник принялся впихивать в ее измученную голову свои знания, не заботясь об удобстве нежданной ученицы...

... Мотришу окружал мрак, в котором вспыхивали расплавленным огнем символы ситхена: Высокое наречие, Простая речь, Язык Высших. Звучание каждой буквы и символа, их значение, правильное написание и произношение, составление слов, их прочтение. Риэльх получил прекрасное образование, читать и писать его учили великолепные учителя, профессионалы своего дела... в отличие от Аиллии, которой практически не занимались.

Знания выжигались прямо в подкорке, с такой силой и настойчивостью парень их передавал. Впихнув в память лича знания письменности и устной речи, он туж же, не откладывая дело в долгий ящик, принялся передавать то, что и делает Мастера Мастером, а не ремесленником - понимание происходящих при создании чего-либо процессов.

Смутные образы, ощущения и чувства, правильно-неправильно, не совсем то и не очень это, счастье создания и уверенность в том, что получиться лучше при неудачах... все те переживания, которые он годами носил в себе и выражал только в стенах своей лаборатории.

Поток информации иссяк, и Мортиша застонала, с трудом оторвав гудящую голову от холодного грязного пола.

- Оооххх...

Лич, шатаясь, вновь встала на нетвердые ноги и присела на угол саркофага, приходя в себя. Скосив глаз, она цапнула одной рукой книгу и поднесла к глазам, моргая. Золотая надпись неожиданно сложилась во вполне понятное послание: "Рабочий журнал Риэльха ап-Коррте, ученика. Том первый".

- Хм! До написания тома номер два ты так и не дожил, а?

Волна согласия подтвердила это предположение. Раскрыв книгу, Мортиша бегло просмотрела страницу, все сильнее расплываясь в улыбке: то, что при первом ознакомлении казалось настоящей абракадаброй, теперь складывалось во вполне понятное описание.

- Моя прелесть...

***

Дрова давно прогорели, а Мортиша все вспоминала прошедшие сутки и радовалась своей удаче.

- Великие боги, те, кто даровал мне этот шанс! Благодарю вас за то, что обратили на меня свой благосклонный взгляд! Теперь у меня есть прекрасный шанс выжить, а не сдохнуть в начале моего жизненного пути! Благодарю!

Небеса молчали, но это было не важно.

Свой шанс она не упустила!