Воздух в сезон дождей так неподвижен, что с ним не в силах справиться даже вентилятор.

Джавид встал с постели, прибавил на регуляторе скорость вращения вентилятора, закурил и принялся шагать по комнате.

Все шло точно по плану, и теперь эта Нилам спутала все его карты. Лекарство не помогло. Вчера она поймала его у ворот и заявила, что если он ничего не придумает, то она покончит с собой. Она не плакала даже, а просто заявила о своем решении и удалилась, задрав кверху нос. Даже не выслушала его. Хорошо, если б только покончила с собой. Так ведь проговорится кому-нибудь. Но что она может сказать? Сама же и влипнет в историю. Кто ей поверит? Госпожа? Ни за что. А Нафис? О, если эта что-нибудь заподозрит, то шума не избежать. И еще этот Салман вертится вокруг…

Он злился на Салмана. Не родственник, не друг, а лезет во все их дела. Юсуф теперь не в счет — от него почти удалось избавиться. Он сам вышел из игры. Но Салман… Откуда только свалилось это божье наказание.

И вдруг ему стало даже жаль Юсуфа. В сущности, честный и терпеливый парень. «Какой бы ни был, — одернул Джавид себя, — он стоит на пути и придется его отодвинуть». Стоит, правда, задуматься и над тем, почему Нафис так легко шла на разрыв этой старой помолвки. Неужели она способна так скоро забыть человека? Или это только временное охлаждение? Если б только знать наверняка. Вдруг она по-прежнему любит Юсуфа? Может, она хочет только разжечь его ревность? Иногда кажется, что она вообще никого не любит.

И чего здесь торчит этот Салман? Почему он не возвращается в свой Канпур?.. Да, Канпур. Надо съездить в банк и получить по чеку этого канпурского Чампалала-джи. Сегодня же. Какая-нибудь неприятность — и плакали две тысячи рупий… — Джавид усмехнулся: — «“Компания”… Ни один из компаньонов не доверяет другому». Чампалал-джи доволен. Он написал, что товар очень понравился. Он с радостью заплатит две тысячи рупий. Да и как не радоваться! Такая красотка! А вот Суман была еще красивее. Куда она исчезла? До чего осторожна и хитра, и следов не найдешь. Недавно Нафис сказала, что учится петь у какой-то девушки, которую тоже зовут Суман. Этот Салман тогда, как нарочно, не дал ей досказать, полез в разговор со своими рассуждениями о выборах. Хотя, как она могла забраться сюда, в этот фешенебельный район?

Ах, покончить бы поскорее со всем этим, жениться на Нафис и уехать куда-нибудь далеко. А года через три-четыре можно бы и вернуться. К тому времени все затихнет. Почему она никак не может решиться, эта Нафис? Почему? Все зло — в этом Салмане, это он сбивает ее с толку. Надо выдворить его отсюда. Он больше всех настраивал Нафис против поездки с отцом в Бомбей. Она ведь чуть было не согласилась. Госпожа почти уговорила ее, это Салман все испортил.

Письмо, которое наваб-сахиб обещал прислать оттуда Шадилалу-джи о плане поставок сахара, до сих пор не пришло. Все это начинает беспокоить. Может быть, еще придет — ведь тот твердо обещал. Ничего страшного пока не произошло…

В наружную дверь постучали.

— Возьмите письмо. Принесли от Шадилала-джи.

Он вздрогнул. Ну вот, а он беспокоился. Все идет прекрасно.

Он смял сигарету в пепельнице и пошел открывать. Письмо подсунули под дверь. Он поднял конверт и вернулся в комнату. Спокойно опустился в кресло, вытянул ноги и, напевая про себя, принялся за письмо. Прочитав первую же строчку, он выпрямился.

«Я уже давно подозревал, а вчера в профилактории доктора Чадхи мне подтвердили, что Сохни заразилась дурной болезнью. Ее определили в здешнюю лечебницу и записали, что у нее нет родственников. Но она угрожает нам разоблачением. Вечером буду у тебя. Сейчас отправляюсь в Канпур, чтобы устроить ее там в какую-нибудь частную больницу. Ради бога, придумай что-нибудь».

Письмо было без подписи, но и так ясно, что оно от Шадилала. Перед глазами Джавида заплясали красные и желтые искры. Он попробовал встать — кружилась голова. Он все-таки взял себя в руки, встал, прошелся по комнате, жадно затягиваясь сигаретой. Немного успокоившись, он вышел в ванную, умылся, напудрился, смочил шею одеколоном. Потом вывел из гаража машину и помчался к Нафис.