Окольцован, оконцован И в судьбе определён, Трижды ангелом целован, Сединою убелён. Даже балуюсь стихами В промежутках бытия. Чу! С упрёками стихает Неподкупный судия.

Не знаешь, где найдёшь,           а потерять придётся. В алтын и медный грош           потеря обойдётся. Забудь её смелей,           трагедии не делай. Ну разве что налей           из тары запотелой Горчайших два глотка —           как снадобье от боли. Ведь скоро с молотка           и жизнь пойдёт тем боле.

Читаю жизнь Володину, Историю ухода Сквозь тину и болотину С тридцать восьмого года. Пришли восьмидесятые. Отпели. Отшумели. В те годы, в скобки взятые, Не знали, что имели. Да и потом немногие Опомнились, прозрели, Услышали мелодию Володиной свирели…

Неплохо, если бы и мы За ум и совесть уважали И лишь потом воображали Себя достойными людьми.

В человеке нету тайны, Ложь и выморочность есть. Это всё тоскливо крайне. Как весёлость приобресть? Меньше юмора с годами, Чаще хочется присесть. Тем побольше шансов дали, У кого здоровье есть.

Пойдём к Николаю Святителю, Поставим за здравие свечки Как главному в мире спасителю — Авось, он замолвит словечко. И наше с тобой обращение Рассмотрится там благосклонно. Мы будем просить о прощении По всем христианским канонам.

Читай Ивана Ильина, Поймёшь недостающее. В нём правда вся оголена, Тяжёлая, гнетущая. О нашем прошлом, заодно О недалёком будущем, Как быстро мы идём на дно, Кто в роскоши, кто в рубище. Такая странная судьба Твоя и поколения. Обман, безверье, боль, гульба И – жизнь кривоколенная.

Поздней ночью. На закорках. По метели. В темноте. Шаль двойная на заколках. Пил лекарства. Да не те. Двадцать вёрст без передышки Меня матушка несла. Говорят, любила слишком. И успела. И спасла.

Что так вороны кричат, Полошатся галки? Не руби, друг мой, с плеча В шумной перепалке. По лесам – грачиный грай, Соловьиный посвист. Лучше с козыря играй, А с шестёрок – после. Птичий гомон, болтовня Воробьёв на крыше. Вы хоть слышите меня, Коль не слышат выше? Чисто иволга поёт, Речка серебрится. Жизнь нам долг свой отдаёт, Наш берёт сторицей.

Когда меня не будет,           всё будет по-другому. Не хуже и не лучше,           а просто без меня. Когда меня не будет           уже на этом свете, Я буду с интересом           за этим наблюдать. Когда меня не будет,           я многое узнаю, О чём узнать пытался           до самого конца. Когда меня не будет,           я лишь тогда увижу, Что было это знанье           не нужно никому.

На шестом десятке лет Понял еле-еле, Что последней правды нет, Нет конечной цели. Есть заботы и дела, Умиротворенье. Жизнь попыткою была Божьего творенья. Неудачу ли, успех Этого проекта И оценит лучше всех Посторонний некто.

Над рекой туман клубится, Сеет дождик затяжной. Что тоскуешь, голубица, У дороги окружной? Слева – тесный шумный город. Справа – воля и простор. Вдаль влекут моря и горы. Выбор, кажется, простой. Только вправо не летится. Тянет к корму и теплу. Так живёт не только птица. Каждый в собственном углу.

Она ждала меня. Ждала Зимой и летом. И ожиданием жила. Уверен в этом. До праздников считала дни, До красной даты. Что были редкими, Они Не виноваты. Теперь не стоило б труда Зимой и летом… Сейчас поехал бы туда, Да мамы нету.

Первый снег для Даши выпал, Не проедешь на коляске. Он как будто крепко выпил И устроил свистопляску. Кружат быстрые снежинки, До небес легко взмывают. Не снежинки, а кружинки, Как их дети называют. Даша этого не знала. Ей и знать-то рановато. Ей казалось, ветром гнало Над землёй кусочки ваты.

Не заметно, как в толпе                     люди одиноки. Даже кажется, вполне                     счастливы они. Ничего, что большинству                     оттоптали ноги, Недовольство показать —                     боже сохрани. Потому что для толпы                     не годятся лица, Не похожие на всех,                     с мыслью на челе. И давно уже пора                     нам определиться, С кем пуд соли доедать,                     чтобы уцелеть.

Она увидела во мне, Что сам не помнил. На этой памяти волне Был звук неполный. Он прерывался и дрожал На верхних нотах. Я из последних сил бежал На поворотах. Терпел до скрежета зубов, Не понимая, Что навсегда её любовь — Моя прямая.

Душа твоя пусть успокоится, Свободно парит в небесах — Бог любит по-прежнему троицу, И мы – при Его чудесах. Вина прощена покаянная. Всевышнему, значит, видней… Наверно, тебе воздаяние За слёзы нерадостных дней.

Геннадий Шпаликов пел песенки, Стихи играючи слагал, Строкою время занавешивал, Другим жить так же предлагал. Он веселился и печалился На одиноком берегу, Куда отчаянно причалился. Зачем – придумать не могу. И сотворил в наследство дочечку. Совсем воробышка, птенца. Поставил напоследок точечку В знак завершения конца.

Снаряды рвутся близко-близко. Последний – в шаге. Недолёт… Столбец имён на обелиске. Война забыться не даёт. Друзья, знакомцы и родные, Как вам под шквалистым огнём? Составят списки наградные — Вас не увидят ни в одном.

Разруха, голод, ужас смерти И безысходная тоска. Войну страданием измерьте, Она по душам бьёт с носка. …Немножко сладкого обмана, Приуменьшение вины — И «появляются румяна На страшном черепе войны». Но продолжают баснописцы Белить её и малевать. А правды истинной крупицы На свалках будут истлевать.

Без жалости, без веры, без пощады И с пустотой, зияющей внутри, Живём в разливах ругани площадной. И синим пламенем гори, душа, гори! С тобой нам постоянная морока. Как без тебя вольготно, боже мой! Но ты не стой в раздумье у порога, Тебе пора, давно пора домой.

Мир жесток и неспокоен. Ему просто не до нас В круговерти страшных боен, В пляске масок и гримас. Озабоченный предельно, Ночью бодрствует и днём. Он уже устал смертельно. Позаботимся о нём.

Я всё понимаю. Я всё,                     уже всё понимаю. Родных и друзей самых близких                     тепло обнимаю. Замедленны стали уже                     и слова, и движенья, Следов не осталось                     былого уже напряженья. Всего-то и дел, что открылась                     последняя эта дорога. Теперь уже можно, заве́дено так,                     посидеть у порога, Окинуть окрестности долгим,                     внимательным взглядом, Запомнить детали и всё,                     что окажется рядом.

Полутона, полунамёки, Нюансы, взгляд и полужест! Когда однажды сердце ёкнет, Тогда ещё надежда есть. А если будет по-иному, Всё бесполезно, как ни тщись! По бездорожью обходному Уныло к финишу тащись.

Мои зимуют дерева, Как сонные тетерева, Под грузом выпавшего снега Из прохудившегося неба. Его сегодня подлатали. Я видел: ангелы летали На золотых своих крылах При благороднейших делах.

Двойники – душа и тело. Почитайте Ильина. Эта пара до предела Схожестью наделена. Быстро времечко летело, Без оглядки, во всю прыть, И выбалтывало тело, Что душа старалась скрыть. Слепки душ – любые лица. Повнимательней смотри, И по ним определится, Что у каждого внутри.

И двести сорок восемь,           и двести тридцать шесть. Стихи у Окуджавы           на тех страницах есть… Обложечка под ситец.           Второй, любимый том. Про счастье в нём – сначала,           про горести – потом. Читаю эту книжку           всё чаще и нежней. Она других пристрастий           становится нужней. С начала начинаю,           в иные дни – с конца. Как жить, там есть советы           трудяги и творца.

Не пригодится людям злато, Как и другие заморочки. Туда, откуда нет возврата, Уходим мы поодиночке. Почти что сирыми, нагими Нас примет площадь нежилая. Мы все становимся такими, А знать про это не желаем.

Подняла почти со дна, К жизни повернула. Словно в омут, мать родна, Вслед за мной нырнула! Поворачиваю вспять, Подбираю вожжи. Если даже зря опять, Разберёмся позже. Впереди нелёгкий путь, Дальняя дорога. Удивлюсь когда-нибудь, Как препятствий много Для решивших всё начать Заново, сначала… Чистит ангел по ночам Крылья за плечами. Без него никак нельзя До судьбы добраться. Это истина, друзья. Это правда, братцы.

Всё, что есть в мире великого, С нами в молчанье живёт. Видно, язык человеческий Не для спасения дан. А мировое общение — Это совсем о другом. Нету границ опрощения, Если дурак дураком. Чтут интересы безгласные И защищают всегда С версией этой согласные Небо, земля и вода.

Своё – и холишь, и хранишь — Добытое трудами. Своё умение гранишь Без устали годами. Неодинаковый успех, Конечно же, конечно. Не хватит выдержки у всех На результат конечный. Непредсказуема, горда Капризная фортуна. Спешит неведомо куда Неведомо откуда. Оригинален вкус её, Но существо простое. Как будто каждому своё, А кажется – чужое.

Ах вы, ножки мои, ножки, Ножки быстрые мои, Не пошли по той дорожке, А по этой повели. Будто старая примета Говорила неспроста: Для меня – дорожка эта, Для других – дорожка та. И цветёт, и пахнет лето, И летят, летят лета. Предо мной – дорожка эта, Стороной – дорожка та. Песен пето-перепето, Нацелованы уста. Жизнь моя – дорожка эта, А совсем не та, не та.

Утешится плачущий, но не скорбящий. Время не лечит смертельные раны. Смысл бытия познаю настоящий, Перехожу незаметные грани Тех ощущений, что в самом начале Не предвещали подобного хода Мыслей, событий и тихой печали На протяжении каждого года.

Он никогда не делал выбора И жил в согласии с собой. Уже друзья из строя выбыли Поодиночке, вразнобой. А он ещё не знал сомнения И линию упорно гнул Без вариантов отступления, Как будто в храме присягнул.

Понедельник – судный день, Оттого душе несладко. Хоть везде и шито гладко, Надоела дребедень Мелких помыслов людских В круговерти городских Миражей, соблазнов, выгод, Яд которых нами выпит.

Было к полуночи. Ангел летал. Видел, что делалось под небесами. Люди презренный делили металл. Прятали лезвия за поясами. Утром светило обычно взошло. Щедрой росою омылась природа. И растворилось вселенское зло В долготерпенье простого народа.

В круге крепкого забора Строим замки на песке. Волосок порвётся скоро, Если всё на волоске. И огромные обломки Железобетонных плит Будут тщательно и громко Эмчеэсовцы пилить.

Эх, соседка, баба Дуня, Пятистенная изба, Во все щели дуло, дуло — Для старухи стыдоба. На ремонт не хватит силы. Слишком пенсия мала. Годы жизнь перекосили. А метель мела, мела.

Саркастические нотки Были в голосе всегда, На ногах почти обмотки, Хлеб в желудке да вода. Но с привычкой этой странной Расставаться не хотел. Жил как с грамотой охранной И от страха не потел.

Путешествия во времени, Чуть помедленней – в пространстве. Мир от скорости беременный, От нехватки постоянства. Акушерские умелицы! Даст бог, вашими руками Перетрётся-перемелется, Будет мусор ли, мука ли.

Философий многотемность Стала скучною давно. Жизнь – единственная ценность, Знать которую дано. Повезло постигшим это. Их число невелико На скудеющей планете, Залетевшей далеко.

Даша, Дарья, выплеск, дар, Огонёк в светлице, Нескончаемая даль, Стебелёк в теплице. Нежный, хрупкий, дорогой И родной до боли. Родилась она такой От Всевышней воли.

Если надо, небо выведет. Невозможно людям выведать Алгоритм движенья всякого, От Матфея до Иакова. Ни кривая, ни парабола, Ни другая жизни линия Не прямится. И пора бы нам Избавляться от уныния.

Чем больше общенья, тем меньше причин Для круга общенья. Кто это не понял, тот в бозе почил В азарте вращенья. Подумаешь только про грустный удел, Становится знобко. Так много успеть в этой жизни хотел, А прожил так робко.

По крышке гроба – комья мёрзлые. Ты – всех печальней и бледнее. Воскреснуть могут только мёртвые, Живым значительно труднее. Продлится дней чернополосица, Но вплоть до ласкового лета Как можно чаще пусть доносится Успокоение от Леца.

Всё хорошо, сомненья если — Звук отдалённый и пустой. Забавы юности прелестны Своей изящной простотой. В клетушке хлам перебираем, Расстаться с чувством не хотим, Что в ту игру ещё играем, Которой смысл необходим.

В поле спелые колосья, Млеет стадо на лугу… Возвратиться удалось ли, Разобраться не могу. Лет пятнадцать здесь я не был. Нету поля, луг зарос. Под открытым влажным небом Серебро моих волос. А когда-то, а когда-то!.. Что ж об этом говорить. Даже родину, ребята, Надо вовремя любить.

Свою линию держал, Выдержать старался. Гибким стал, изображал, Бился, упирался. Были средства хороши, Иногда – не очень. О сохранности души Пёкся, между прочим.

Очень проста технология быта: То – не существенно, это – забыто, Каждый себе добывает еду, Жизнь начинается в новом году. Много придумано в этом же русле. Смысл мирозданья постичь соберусь ли? Времени мало, а жизнь коротка, К вечеру сутки идут с молотка. Надо собою остаться хотя бы, Жизнь не прожить постороннюю дабы, Не спохватиться за несколько дней С горькой печалью последней о ней.

Не погасни свет в окне По моей теперь вине. Темнота сплошная в раме — Как зиянье в волчьей яме. Мы не волки, только всё же Холодок бежит по коже. Вечер. Улица. Окно. Ярко ль светится оно?

Посмотрите, посмотрите,                     посмотрите на людей. Не бывает в этом мире                     одиночества лютей. Ходят толпами по краю,                     с остановками и без, Разуверившись, взывают                     к милосердию небес. А оттуда смотрит некто                     с сожалением большим И боится, что надежды                     угасающей лишим.

На неё – большая ставка, На неё одну – расчёт. Это – важная поправка, Это – сложности влечёт. Неизвестности и риски По итогам бытия… А сейчас она так близко, Рядом доченька моя!

Что ж ты мечешься, мой милый, На невыбранном пути! Всё равно проскочит мимо, Что пытаешься найти. Так чего ж без остановки Крутишь круглой головой? Не ведут твои уловки К той дороге столбовой. Людям разве что потеха, Занимательный сюжет. Многим, правда, не до смеха. У самих покоя нет.

Оставь себе свои вопросы, Ведь тридцать градусов в тени. И не смотри на мужа косо, Напрасно время не тяни. Неси колодезной водицы Из запотевшего ведра. Из магазина не годится, Всем эта разница видна. Бери не кружку – ковш глубокий, Да и его не расплескай. Он, с детства помню, кривобокий, Таким останется пускай. Не обессудь, что я так строго, Ты всё поймёшь потом, мой друг. Не стой с улыбкой у порога, Не разрывай привычный круг.

Мгновенья жизни нашей ярки, Горят негаснущим огнём. Сбирает чёрные огарки, Как долгожданные подарки, Старуха в чёрном под окном.

Ничего не понимаю. Всё, как есть, воспринимаю. Безответно. Целиком. К жизни трепетно влеком. А она к чему влекома? День рожденья, старость, кома, В небо призрачный полёт, Где чудесный хор поёт.

Равновесье – признак веры, Силы, опыта, ума. Сумасшедший режет вены, Едет в жёлтые дома. А народ посередине, Словно между двух огней. Пушки снова зарядили, Ищут цели повидней.

Идёт коза рогатая. Пугает не ребят ли? Вы будете богатыми, Но добрыми навряд ли. К вам тоже снисхождения Разумного не ждите. Куда пошли с рождения, Туда и приходите.

Всё, что в жизни раньше было, Цвет иной приобретает. Где наотмашь точка била, Возникает запятая. Без конца метаморфозы. Цвет. Грамматика. Звучанье. Небольшой кусочек прозы Перед бездною молчанья.

Давай поможем ближнему. Не в заповедях дело. Ему не надо лишнего. Он беден до предела. Не потому решаемся, Что модно или страшно. Возможности лишаемся Жить скудно и продажно.

Посадил берёзы, ясени, Пару лиственниц-малышек. У района возраст ясельный И возможностей излишек Стать родным для населения, Для обычного народа, Для любого поколения, Кому нравится свобода, Простота передвижения В сторону лугов и леса, У кого воображение Нестандартного замеса. Мало лет району нашему, Перспективным он зовётся. Подрастёт дочурка Дашенька — Пусть ей счастливо живётся.

Пиши, пиши, Роман Иваныч, О том, что не было и было. О чём писать, ты понимаешь, Чтобы читателя знобило. От чувства лёгкого восторга, От ощущенья жизни сути, Что мы умнеем очень долго, А дни стремительно несутся. Несётся наше поколенье, Стремится к близкому зениту. Давай, подбрасывай поленья И береги свою зеницу.

Полвосьмого. Можно позже Или раньше приходить… Перетёрлись мои вожжи, Сам стараюсь угодить. Диалектика простая. Строгость – в прошлом, из неё Каждый день произрастает Безразличие моё. Никакого здесь подвоха, Никакой игры. Поверь, Что казалось раньше плохо, Стало правильным теперь.

Что так в молитвы ударился истово, Лёгкой судьбой пренебрёг? Чем привлекли тебя новые истины, Что для души не сберёг? Тихо живёшь в незаметной обители, Землю поклонами бьёшь. Ты ли обидел, тебя ли обидели — Разве теперь разберёшь? Это уже не имеет значения. Выбран единственный путь. Самый проверенный способ лечения. Только настойчивым будь.

Мама стала чаще сниться. Сны становятся длиннее. Нам никак не объясниться, Не понять друг друга с нею. В жизни лучше понимали. Но не выяснили, видно. Оказалось жизни мало. Глупо, горько и обидно.

Нас всех носили мамы На ласковых руках, Совали рубль в карманы, Витали в облаках. И так до самой смерти, Пока тянулись дни… Не мучьте себя. Верьте, Что там теперь они.

«Лучше грустные глаза, Чем бессовестные души», — Повторяли голоса На земных кусочках суши. Было этих голосов То ли много, то ли мало. В чашу праведных весов Небо их воспринимало.

Какая-то жизнь протекает И в самых неслышных местах. Художник судьбу окликает, Колдует на белых листах. Бессчётные буквицы, знаки, Понятные только ему, В полях золотистые злаки, Цикады хмельные в Крыму. Несёт круговерть временная, Гефест погоняет коней, Отлита медаль именная, И чёткие даты за ней. Такое прокрустово ложе, Земной неизменный предел Давно человеку положен. А он в нём простор углядел.

Он всё время слышит звуки Самых лучших песнопений. Музыканта кормят руки, Музыкант – почти что гений. Он себя воспроизводит, Спорит с собственной судьбою. Он уже почти свободен Быть воспринятым собою.

Нету ожидаемого качества Без необходимого количества. Спешка, нетерпение, ребячество, Безрассудный путь гиперболический. Грустные гоню воспоминания. Оказалось, жизнь обыкновеннее Расставляет знаки препинания От рожденья до поминовения. И всегда права её грамматика, Непереносные ударения… Безусловный повод для прагматика Ей сказать слова благодарения.

Нас не затем рожали, Чтобы такими были И мир воображали Из хаоса и пыли. Надеялись, что нас-то Минует эта доля С избытками контраста Отчаянья и боли. Осталось верить разве, Что мы не зря же были, Любили не напрасно Мир хаоса и пыли.

Не по принципу звучания, А по принципу значения Тяжесть каждого прощания, Лёгкость каждого прощения. Распустился дуб раскидистый, Легче пуха воздух йодистый. Иллюзорно всё, что видишь ты, Даже если вид породистый. Лет стремнинное течение Никогда не прекращается, От истоков отречение Только при смерти прощается.

Просто понять, кто тобой восторгается. Кем восторгаешься ты? Быстро восторги теперь отвергаются, Но и причины просты. Нет в Судный день ни друзей, ни товарищей, Даже противников нет. Кто это щедрый, легко отоваривший Горстью ненужных монет? Он выбирает из тех неприкаянных, Кто ничего не знавал, Кроме бесчестья и крыш протекаемых, Где каждый день ночевал.

Не пугайся. Что пугаться? Смысла нет наверняка Злиться, гневаться, ругаться. Вот тебе моя рука. Безусловная порука, Роспись, гербова печать… Срок настал, моя подруга, Друг за друга отвечать.

Есть у каждого право на выбор Отношений с другими людьми. Ничего, что «десятку» не выбил, Запасной ещё выстрел возьми. Может быть, он дороже зачтётся, Только точно теперь попади. Жизнь другая, конечно, начнётся, Но с восторгом пока погоди.

Лютик, клевер, подорожник, Расторопша вдоль дороги. Беглый каторжник, острожник Еле нёс худые ноги. Так хотел увидеть дочку, Свою деточку, кровинку. Хоть один ещё разочек, Хоть разочка половинку.

Пока что еду правильно                               и правильно иду, Вне всякого сомнения,                               у многих на виду. Стараюсь верно выдержать                               понравившийся путь, Чтоб не стыдились близкие                               потом когда-нибудь. Чтобы цепочка времени                               в семье не порвалась, Хранилась бы с потомками                               невидимая связь.

Надо много алкоголя, Чтоб залить тоску и горе. А без горя и тоски Время давит, как тиски. Многих сдавливает крепко, С лиц снимает маски-слепки, Жить подолгу не велит. Да и выбор невелик.

В парке палая листва, Скоро первая пороша. Жизнь проста как дважды два И предельно осторожна Сразу после сорока Или же поздней немного — Как равнинная река После нижнего порога.

В том лесу росли грибы, На безрыбье жили раки. Все мы – прошлого рабы, Остальное – фальшь и враки. Передёргиваем нить Самых памятных событий. Ничего не изменить. Даже пустячок забытый.

Дочки и сынки, Золотые дети. Наперегонки Побегушки эти. А потом уже Немощь и болячки. Холод на душе От шальной горячки.

Оказалось, в грусти есть Свой резон и прелесть. Как ни странно, только здесь Сердце отогрелось. Ненавязчива была, Призрачна, летуча, Светлым облаком плыла, А не тёмной тучей. И проглядывало вслед Солнце временами, Сея вечный, добрый свет Высоко над нами.

Совсем не то запоминали В делах и спешке очевидцы, А суть позднее извратили Недальновидные потомки. Пускай историки поищут, Пусть теоретики обрящут, А мы с тобой давай при встрече Про нашу жизнь поговорим.

Был один дружок, но и тот ушёл. Нам дороги так пролегли. Оказалось, что путь его тяжёл И помочь ему не могли. Он живёт теперь со своей бедой. Никого ни в чём не винит. Не был много лет в стороне родной. Да и мне уже не звонит.

Ещё не знаешь низких истин, Ещё не нравится обман, Ещё свободен, бескорыстен, Гордец, приверженец, гурман. Неоспоримы постулаты, Пока иной не пробил час. Их смыслы с возрастом крылаты, В другие формы облачась.

Конечно, надо поберечь Родных и близких, Уроки горькие извлечь Из прежних рисков. Когда есть удаль и размах, То помнить тоже, Что чувства лучшие впотьмах Держать негоже. Им нужен выход, ясный свет, Которым светишь. А то совсем сойдут на нет — И не заметишь.

Всё меньше смею и могу. Успеть стараюсь на бегу. А он лишён бывалой силы И прежней лёгкости лишён. Спасает навык, ремесло. Оно от многого спасло. Спасёт, надеюсь, и от срама, От опоздания спасёт.

Ярко светится окно, В доме главное оно. Там жена моя и Даша, Дочка маленькая наша. Зимний вечер, холода. Много снега, много льда. И мороз бежит по коже: Всё на вымысел похоже. Эти зимы, дочка, дом, Тротуары подо льдом. А потом весна и лето, Солнцем в золото одето. Радость, оторопь, покой. Жест негаданный такой В неожиданные сроки После гибельной мороки. Каждый день спешу домой. Путь единствен и прямой. Ждут меня родные люди. К ним всё время и спешу.

Тайны не было. А жалко. Лучше с нею, лучше с нею. Ждал, надолго обижался. Не хотела стать роднее. Жизнь без тайны – сущий морок, Беспросветная морока. Ни коней тебе, ни горок, Ни восторгов от порога. И чем старше, и чем старше, Тем желается сильнее, Как солдатику на марше, Поскорей свиданья с нею.

Над Россией ветер кружит. Удручающая мгла На дома, деревья, лужи Грузом тягостным легла. Новый год как будто скоро. Снега не было и нет. Но зато какие споры О бессмертии планет!

Чётче символы и знаки, Параллельные миры. Бездна света, пыль во мраке, Землю слухи замели. Страхи многих обуяли, Потому что, потому, Что тревожно на Урале, Подозрительно в Крыму. И везде свои причины Осторожней быть и злей. Пьют усталые мужчины. Ну-ка, рюмочку налей. Расскажи, какие вести Из миров иных летят. Говорят, нам лет на двести Жить так нервно запретят.

Бреда этого не вынесла. Не хватило нервов, вымысла Оправдать его дела. И швартовы отдала. Чтоб по жизни – словно по морю, Чтоб такой себя и помнила, Не винила всех и вся, Что счастливой быть нельзя.

На произвол судьбы не бросишь, Но защитишь уже едва ли. Как милосердия попросишь, Чтобы в обиду не давали. Такую просьбу оставляю Всепонимающему небу, А перед тем сопоставляю О Нём рассказы. Быль и небыль. Когда-то мама наставляла: «Проси не часто. Он поможет». И вот прошу. Надежды мало. Но просьбу Он услышать может.

Краски яркие бледнеют, Силы неоткуда брать. Жить становится труднее, Чем решиться умирать. Наступает незаметно Эта тихая пора Вместо громкой, искромётной Жизни с криками «ура». Накричались – как кричалось, Наискрились – как моглось. Всё так ладно получалось, Да неладно удалось… Это к слову. А под вечер — Предзакатная заря, И никто из нас не вечен, И себя ругаем зря.

Случилось всё. К чему же суетиться? История, как грозная истица, Вдруг предъявляет непомерный счёт, И время словно заново течёт. Осталось ждать, пока определится Хоть что-нибудь, и за детей молиться, А самому остаться в стороне От всплеска сумасшествия в стране.

Смеёмся весело и дружно. Мы с нею счастливы вполне. Балую дочку. Это нужно Неизбалованному мне. Наперекор благим советам. И даже смыслу вопреки. Я так давно мечтал об этом, Что сомневаться не с руки.

По жизни стелются следы Незримой гладью, От воскресенья до среды — Пушистой прядью. Плетётся кружево. Оно Пленит кого-то. Шуршит времён веретено Вплоть до субботы. Когда в последний этот день Затеплят свечи, Падёт невидимая тень Ему на плечи. В дом то ли ангел прилетит, А то ли дьявол, Холодный лоб позолотит, Воск свеч оплавит.

Бесполезен всякий спор. Заблуждался до сих пор И считал, что спорить надо, Чем бы правда ни была. Спорщик спорщику не враг. Но скажи, какой дурак Мог надеяться, что споры К пониманию ведут? Просто всё как дважды два, Если близкие едва Понимают, что сегодня Им пытался объяснить. Спорный кончился кураж. Оппонент зашёлся аж! На него смотрю спокойно. Сам таким недавно был.

Всякой возможности рад, Словно последней. Грустного опыта раб Или наследник. Пуще всего берегу Химию мозга. И никому ни гугу, Сглазиться можно. Освобождаюсь из-под Тягости буден. Благополучный исход Редок и труден. Может быть, шансов и нет. Что ж, извините… Не посылайте ответ И не звоните.

Смысл этой жизни познавая, Разочаровываться грех. Одна система корневая Объединяет крепко всех. Но в прошлом истины простые, Однообразны наши дни, Смешны желания пустые И чувства лучшие скудны. Бесплодны долгие боренья. Мир не спасён от нищеты, И все грядущие прозренья Объяты ужасом тщеты.

Одинокий человек никому не нужен, И ему такая жизнь тоже не нужна. Если даже был когда сыном или мужем, Мать родная умерла, не пришлась жена. Стало некого любить, незачем стараться. Для себя тоскливо жить, как тут ни крути. Будет в памяти теперь медленно стираться Всё, что мнилось на его жизненном пути. Не сумели былью стать ранние загады, Оказались все они просто ни к чему. Оказалось, жизнь идёт к близкому закату. И бывает по ночам страшно одному.

Победитель ничего не получает, Не скорбит о том и нас не поучает, Продолжает своё дело, как бы плохо Ни закончилась победная эпоха. Выбор сделан. От него теперь зависит, Чем утешится когда-нибудь завистник, Что останется в итоге самым главным, Если выигрыш окажется бесславным.

Ожидающий победного конца, Безусловного успеха и наград — Не пошлёт домой поспешного гонца. Он и сам ещё как следует не рад. За столом со скромным ужином сидит, В отдалении дымится миска щей. Он давно уже богат и знаменит, Но его не вдохновляет ход вещей. Без восторга и заманчивых идей Ему будущее видится его. Как ни странно, но в сообществе людей Победитель не получит ничего.

Истинно мёртвое неуязвимо. Только живое проносится мимо И умирает со скоростью света По мировой разнарядке на это. Оптом и в розницу, без остановки, Ночью и днём и в любой обстановке Перетекает материя тела На переделку в иные пределы. Там своя кухня, законы, устои. Их пересматривать – дело пустое. Значит, и мы подчинимся с тобою, Тихо в пространство уйдём голубое.

Нам не подходит проверенный способ. Каждый из нас – терпеливая особь. До пораженья, до полной победы. Непротивленцы, борцы, привереды. Но у терпения тоже пределы. Наши ряды навсегда поредели. Наших достоинств для вечности мало, Время такими нас воспринимало. А уж ему всё равно и подавно, Если инстинкт человечий подавлен, Если в отстойниках кормится стадо… Значит, ему это было и надо. Трудно поверить в такие законы. Вытоптан луг, и готовы загоны. В них пастухи новый скот загоняют. Рвутся кнуты, мертвечиной воняют.