То, что открылось моему взору, не поддавалось никакому объяснению. В увешанной всякой мишурой комнате сидел самый настоящий клоун.

— А вот и ты! — радостно крикнул он и, сделав сальто в воздухе, оказался у меня за спиной, отрезав мне, таким образом, путь к отступлению.

— Оглянись вокруг, — крикнул он.

Я последовал его совету и, осмотревшись, пришел к выводу, что комната, которую занимал этот крашеный акробат, была как минимум раз в пять больше чем та, в которой сегодня нашел себя я. Мне стало немного завидно. Кроме того, комната очень походила на миниатюрный цирк — везде были понаставлены предметы, так или иначе, с ним связанные. В углу я заприметил огромного надувного слона, а вверху висела люстра, сделанная в виде клоунской головы. Тут я сообразил, что, скорее всего, попал в палату какого-то пациента. Нужно было как-то выбираться. Однако клоун явно не намеревался так просто меня отпускать. Указав пальцем на столь же безумную, как и все в комнате, красную надувную кровать, он предложил мне сесть. Я последовал его приглашению и, усевшись, вгляделся в загримированное лицо, пытаясь отыскать там историю неизвестной мне болезни. Огромный напомаженный рот улыбнулся и произнес:

«Помнишь, не помнишь сам и не знаешь, кто я такой, а обижаешь».

— Что? — удивился я.

Клоун безумно улыбнулся и выдал следующее:

«Как-то раз, на дне рожденья, мальчик маленький обидел. Ты ж в моем стихотворенье, Вижу, мало что увидел».

— Я вас не понимаю, — раздраженно проговорил я. Клоун радостно пробормотал:

«Вижу, что не узнаешь, знаю, это не есть ложь ну а я тебя запомнил, ты ведь жизнь мою испортил».

— Мы случайно не знакомы? — спросил я, сбитый с толку его стихами.

«В прошлом мы с тобой встречались и зачем-то поругались, ты обидел ни за что, ты сказал, что я ничто».

— Извините, дело в том, что у меня провалы в памяти, и я почти что ничего не помню, — сказал я.

— Вы хотите сказать, что знали меня еще мальчиком? — стихи наталкивали меня на совершенно неожиданные мысли.

«Верно, малый, говоришь, ты тогда был впрямь малыш».

— Извините, я, правда, ничего не помню. Но если я вас чем-то обидел, то простите меня, пожалуйста, — сказал я.

Клоун посмотрел на меня неожиданно серьезным взглядом и кивком головы указал мне на дверь.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — сказать по совести, я надеялся на утвердительный ответ.

Клоун промолчал. Я подошел к двери и, взглянув на него, в последний раз произнес:

— До свидания!

— И помни, — сказал он вдруг, — игра уже началась. Теперь ты в Доме плачущих ангелов. И она знает, что ты здесь. Торопись! Она уже в пути!

Сказав это, клоун прошел к большому стенному шкафу, залез в него и больше уже не показывался. Я подождал немного, а потом открыл дверь и покинул, наконец, этот безумный балаган.