Кагр лихо вскочил в седло. Пусть, пусть ему всего четырнадцать, зато он отлично сложен и ловок. И он отправляется на первую свою охоту. На первую охоту где он, Кагр, главный! Плевать, на то что он сын короля, не носит титул принца, как два его старших брата. Зато в отличии от них он свободен, от столичного гнета. От постоянного присмотра, от интриг двора. Третий сын, слишком мала вероятность того, что он станет королем, и все с радостью восприняли его отъезд на север, особенно отец. Ему хватит и герцогства матери, во владение которым он вступил месяц назад. Охота, это намного лучше, чем протирать штаны выслушивая наставления монахов. Чем забивать себе голову, а хороший ли пример благочестия он подает подданным короны.

Радостное настроение юноши не смогло испортить даже присутствие рядом Олиуса. Его духовного наставника, от одного взгляда на которого, новоиспеченного герцога передергивало от презрения и отвращения. Как, как такой человек мог быть служителем церкви. Карг сплюнул, надеясь, что промелькнувшая у него на лице брезгливость, не будет замечена. И как этот жирный боров, согласился то на участие в охоте! Он же в седле сидит, как свинья. Может приказать его привязать к седлу. Эта простая мысль вызвала улыбку на лице герцога. Но жаль этого сделать нельзя. Подобное нанесет урон авторитету церкви.

И всё равно, как искренне не верил в Единого Кагр, от своего духовника его передергивало. Как Олиуса могли подстричь в монахи? Жадного, фанатичного, глупого, твердящего одни и те же догматы. Юноша осознавал, что подобные мысли о человеке духовного сана не подобающи, но присущий его возрасту максимализм, сметал всё воспитание, когда видел перед собой его морщинистое лицо. А когда монах начинал говорить! О Боже! Кагру хотелось кулаком разбить эти вечно причмокивающие, брызжущие слюной губы. И только огромная сила воли и искренность веры, не давали ему осуществить это желание. То ли дело наставники его братьев! Кагр с тоской вспоминал этих умных, начитанных, добрых людей. Они не только вечно твердили одно и тоже, но и могли выслушать, помочь советом, поддержать в трудную минуту. От Олиуса этого же было можно никогда не ждать. «Тупая, скотина». – И начертил знак стрелы на груди*, прося прощения у Единого за кощунственные мысли и ругань в строну его служителя. А он так надеялся, что его духовником будет настоятель Гимиас из церкви святого Авелия, но церковный сход решил иначе, отправив на север Олиуса. Конечно, они скорее всего правы, человек такой веры и такого ума как Гимиас, больше пользы принесет людям в столице. Нежели как духовный наставник третьего королевского сына, чей потолок владение полупустынными северными землями.

Дворцовые интриги, брррр. Эти папенькины лизоблюды! Что вечно отираются у короны. Внешне такие правильные, благочестивые, а сами так и норовят отхватить кусок от чужого пирога. А ведь его то же попытались в эти интриги вовлечь. Слава Единому, что папенька вовремя его от этого оградил, выделив удел в правление. Кагр ни на йоту не завидовал своим старшим братьям. Ну и что что они принцы, зато он свободен!

Охота, вот развлечение настоящих мужчин! Кагр рассмеялся и ударив коня по бокам пустив его в галоп, давая команду к началу травли. Его охватило упоение и безумный восторг. Немногочисленная свита с готовностью последовала за своим господином. И только Олиус, мерин которого полностью игнорировал понукания и шел не быстрее шага, сразу отстал от остальных. Что еще прибавило настроение юноше.

Охота была великолепна. Кагр сам подстрелил из лука, величественного оленя, лесного гиганта, размах рогов которого был настолько велик, что юноша едва едва мог схватив один кончик рогов, дотянутся другой ладонью до противоположенного. Упоение. И даже то, что остальные охотники отстали, и не видели триумфа своего владетеля, ничуть не умаляло настроение герцога.

Внезапно Иркус, верный конь Кагра, прянул ушами, вскинулся на дыбы и взрыв копытами землю, резко с места, рванул во весь опор. Прочь от поляны, на которой остался его всадник, что спешился, дабы руками потрогать свою величественную добычу. Кляня себя, за то что не стреножил скакуна, герцог было пустился бежать вслед за ним, но быстро понял, что занятие это глупое. А вот умная мысль, что прекрасно тренированный конь, просто так от хозяина не убежит, и на все есть причина, в юную голов пришла далеко не сразу. Точнее эта мысль безмерно опоздала. Потому, что пришла она только тогда, когда Карг заметил вышедшего из лесной чащи, лесного кота. Огромного хищника, самого опасного из всех, что обитали на острове. Неторопливо принюхиваясь гигантский кот, приближался к поверженному оленю. Он не рычал, его шерсть не вставала дыбом на загривке. Но, то как он приближался, и обнажил свои клыки, ясно говорило о намерениях животного. Делится мясом с человеком не точно не желал.

Еще больший ужас Карг испытал, когда понял, что кот и его самого видит как жертву, а не препятствие. Да и посудите здраво, что мог сделать юноша, у которого меч, лук и даже колчан остались в седельных сумках, что скрылись вместе с верным конем в лесу, против более чем двухметрового полосатого хищника. Но надо отдать юному герцог должное. Поняв, что бежать бесполезно, тот выдернул стрелу из оленя и выставив её перед собой, внимательно следил за приближением полосатой погибели. Нет, Кагр не верил, что может не то что убить этого хищника, он не верил и в то, что сможет его отогнать. Герцог знал, четырнадцать зим, это все что ему отмерил Всевышний. Одинокий человек, даже бывалый воин, в полном обмундировании и тот не имел ни малейшего шанса в такой ситуации, что уж говорить о нем.

Кагр молился, но не так как монахи, что в его положении приняли бы смерть смиренно, нет. Он молился, шепча знакомые слова одними губам, а его руки до судорог сжимали столь ненадежное древко охотничьей стрелы. Он умрет как мужчина. Но этому не суждено было случится…