Усилием воли заставляю сознание вернуться, гася надпись. Шутник, семиступы ему в друзья! Не мог при встрече предупредить, что ли? Хотя кто знает Его резоны. Из оставленного сообщения удивляло слово «заточение», над этим стоило подумать, попозже…

Представшая перед открывшимися глазами картина не отвечала моим знаниям о том, как должно выглядеть помещение после ритуала разрыва сфер. Без глобального разрушения и груд осколков со стен все было чинно и чисто. Энергии, которые должны были бушевать магическим штормом, спокойно текли, как и до обряда. Впрочем, просканировав окружение, не нашел никаких следов, что тут вообще происходило что-то магическое. Даже следов от пентаграммы и свечей не осталось. Хоть за это спасибо.

Оказывается, в моей авантюре был и третий вариант, когда меня просто развернет «автоматика». Как я мог из своих расчетов упустить Творца? Но сделанного не воротишь, обидно только — зазря уговорил на самоубийство юношу. Хоть тому и светило обезглавливание, но все равно чувствовал угрызения совести. Не успел я о нем вспомнить, как тело жертвы вскинулось дугой и зашлось в судороге. Через пару десятков секунд Мильк уже мерно дышал, погруженный в глубокий сон, жертвенный нож валялся рядом, на нем не было и следа крови. Еще одна проблема на мою голову! Что мне с ним теперь делать?

Выглянув через ставни, заметил мерно расхаживающего в сотне метров барона. Ждет, наверно, представления, невдомек ему, что все уже закончилось и фейерверка не будет. Пора ему об этом сказать. Еще раз досконально проверил помещение на предмет остаточных следов сплетений, огрехов не нашлось. Даже мой энергопотенциал не уменьшился, а ведь на запуск и течение обряда было потрачено почти две трети запасов. Сложив остатки ингредиентов в мешок, вышел из покинутого дома.

— Чего-то не хватает для ритуала? — Гурнар аж приплясывал от нетерпения. Земля мерно содрогалась в такт. Давно заметил, чем дольше живет разумный, если сохраняет при этом здоровье, тем любопытнее и более падок на все необычное он становится.

— Все уже закончилось.

Фон Курт недоуменно посмотрел на целую и невредимую постройку:

— Обряд не удался?

— С этим все в порядке, но в концовке меня развернули и попросили больше так не делать.

Глаза барона медленно, как-то нехотя вылезают из орбит:

— Что, САМ развернул? — Судя по голосу, у него горло пересохло.

— Не удостоился личного присутствия, — раздраженно фыркаю.

Но барон выглядит как ушибленный кузнечным молотом, только мерно что-то шепчет. Видимо, не на всеобщем, а на эльфийском, так как у меня не получилось разобрать по губам его внутренний монолог. Пришлось взять гиганта под ручку и повести как малое дитя. На середине дороги к замку владетель вышел из ступора:

— Жертва была напрасной? — С чего это его волнует именно этот вопрос?

— Вор жив, — останавливаю порыв барона развернуться в сторону заброшенного дома. — Он без сознания и в таком состоянии пробудет несколько часов.

— Значит, у мальца не хватило духу и он в последний момент передумал?

— Хватило, он честно выполнил свою часть договора. Но умудрился остаться живым и невредимым.

— Это как?

— Сам не понимаю. — Как Творец умудрился оживить уже покойника, я не знаю, но где предел Его силы, представляю еще меньше. — Оказалось, что и такое возможно.

— Что думаешь делать с ним?

Пока шли, я как раз думал над этим вопросом:

— Это не моя проблема, он осужден вашим судом. Я его взял в аренду с договоренностью о том, что смертельный приговор исполнится. Так как Мильк остался жив, то с чистой совестью возвращаю его вам обратно. Как поступать с ним дальше, решать вам или вашей супруге.

— Вот так просто? А твое обещание помочь его сестре? — Демоны, ну что ему это так интересно?

— Вор полностью исполнил свою часть уговора. — Скептически вздернутые брови. — То, что он остался жив, не его вина. Так что мне придется выполнять свою часть договора.

— Молодец! — Похлопывание по плечу ладонью Гурнара больше напоминает «нежность» гидравлического пресса. — Я в тебе не ошибся! — От «счастье»-то какое. — Что думаешь делать дальше? Если никаких планов нет, с радостью бы видел тебя в рядах своего войска.

— Спасибо за предложение, господин барон, но планы есть, и я вынужден отказаться.

По дороге Гурнар еще долго пытался меня убедить присоединиться к его армии, обещая золотые горы. Но видно было, делал это скорее по привычке, чем в надежде на успех. Первый попавшийся на нашем пути патруль был отправлен за бессознательным вором с приказом вернуть того в застенок. Перед воротами замка попрощались, барон взял с меня обещание навестить его перед моим уходом.

Интересно, почему именно вопрос о пленнике волновал фон Курта больше всего? Я готовился отвечать о причинах неудачи обряда, а не о ситуации с выжившим. Такой расклад мог быть только, желай барон действительно меня нанять, но он не глуп и должен был понимать бесперспективность этого. К чему эти вопросы, больше направленные на понимание мой личности, чем на объяснение конкретной ситуации. Неужели так заинтересовал владетеля? А может, он действует по чьей-то указке? Вполне возможно, что комнаты для особо почетных гостей в замке не пустуют. Еарн или Видящая?

Насколько я знаю, Видящие не покидают пределов Великого Леса, но Она приняла меня за дракона, а в то, что я человек, может, и не поверила. Способно ли любопытство заставить нарушить запрет? С полковником все логичнее. Я спрогнозировал поход разведгруппы эльфов для разъяснения активности вампиров в зоне их влияния. Мог в качестве руководителя такого отряда выступить Ист? Более чем! Осталось понять, чем вызвано любопытство эльфа к моей персоне. Скорее всего, пытается выяснить, зачем я его обманул, умолчав о похищенном детеныше ящера. Каковы мои мотивы, не заслан ли я с целью бросить ложный след? Но зачем тогда помогать через Гурнара? Слишком много вопросов, ни один из которых прямо не влияет на мои дальнейшие планы. Не мешают, ну и Создатель с ними!

Собраться в дальнейший путь много времени не надо. Я мог уйти сразу, но барон просил зайти к нему, прежде чем покинуть его владения. Решил дать ему время подготовиться к разговору, так будет легче понять его мотивы и кто за ним стоит.

Не торопясь, вкусно пообедал, набив желудок местными деликатесами, погулял по окрестностям. Попавшаяся на глаза вывеска сапожника была как нельзя кстати. Моя обувь изрядно прохудилась. Хорошо, у башмачника были заготовки, и, заплатив золотой, к вечеру уже разнашивал новую обувку. По пути в замок забрал в кузне отполированные «хашти». Прервав отчитывающего челядь ливрейного слугу, попросил того узнать, не примет ли меня владетель. Тот возжелал принять.

Раскачивающийся в кресле-качалке и курящий кальян Гурнар на ставшем уже привычном балконе явно не вписывался в дизайн. Второй качалки не наблюдалось, пришлось с сожалением довольствоваться обычным креслом.

— Больше не погостишь? А то могу выделить комнату, у меня правое крыло пустует как раз.

А левое, которое как я уже выяснил, предназначалось для приема особых гостей, занято? Ну-ну.

— Увы, но дорога не ждет. — Пафосно, конечно, но барон пропускает это мимо ушей.

— Мы с Розанной посовещались и решили отменить смертный приговор Милька. Ограничимся высылкой в Хиорт, а там пусть сам вертится.

Какой реакции ты ждешь?

— Он там приговорен гильдией воров, если не знаете. — Почему вопросы на эту тему, а не о дальнейших планах, что было бы логично?

— Знаю, но один раз сбежал от них, может, и во второй получится. — Колечки дыма, выпускаемые владетелем, говорили о немалом опыте курения. — Я посоветовал ему как можно быстрее оказаться на западных островах.

Разумно. Но мне-то зачем знать это.

— Проблемы вора меня не интересуют. Я зашел попрощаться и поблагодарить за оказанную помощь.

Жестко, но ведь и правда абсолютно фиолетовы неприятности Милька. Не навязывают ли мне его в попутчики? Ну уж нет!

— Я не знаю, куда ты собираешься. — Какой вопросительный взгляд, стойко его игнорирую. Когда молчание становится неловким и барон понимает, что намек проигнорирован, продолжает: — Но ты мне понравился. — Ждет, что я расцвету как сирень, от радости? Можно попытаться, но будет совсем фальшиво смотреться. — Поэтому кое-что подготовил. — Из-под халата появляется пухлый конверт. — Тут подорожные в Хиорт и Рааст, за определенные заслуги я могу их выписывать. — Подмигивает. — А также несколько рекомендательных писем не последним людям.

— Вы очень добры.

С чего только? Но не отказываться же от столь щедрого подарка. Орден охотников, конечно, имеет договоренности с империями о беспрепятственном нахождении своих членов на их территории, но для выписки необходимых документов пришлось бы обивать пороги таможни, а это потеря времени. А взглянуть на рекомендации, точнее, кому они написаны, будет любопытно.

— Пустое. — От очередной затяжки вино в кальяне чуть не устремляется вслед за воздухом, могучие легкие у владетеля. — За тебя просил, мой друг, и это меньшее, что я могу сделать.

— При встрече передавайте полковнику привет и мою благодарность. А также, что я сожалею, он поймет о чем.

А действительно, почему я не сказал эльфу правды? Тогда ложь казалась оправданной, сейчас же глупой. Но все мы крепки задним умом. Сделанного не воротишь, можно только извиниться.

— Всенепременно! Не развлечешь перед расставанием партией в стратего? — Ему скучно или нужен тест на мои способности?

На удивление, шахматы не прижились в этом мире. Только некоторые чудаки знали их правила. А вот ничем не примечательная в преджизни игра обрела популярность. По хлопку ладоней слуги вынесли стол для игры и фишки. Стратего — игра для двоих, проходящая на клетчатом поле с участием сорока закрытых фигур с каждой стороны. Игрокам известны только собственные фигуры; вид каждой вражеской фигуры выявляется во время ее атаки. Цель заключается в обнаружении и захвате уникальной фигуры противника — флага. В отличие от тех же шахмат игра требует большей внимательности и дает огромный простор в начальной расстановке фишек.

— В открытую или в темную? — Последний вариант сложнее, но требует наличия судьи, который будет сравнивать вступившие в соприкосновение юниты. Ведь соперники играют фигурами разного цвета. Статуэтки представляют собой вертикальные фишки одинаковой формы с указанием вида на внутренней, обращенной к своему игроку стороне. На внешней стороне изображена одинаковая «рубашка». Так что мой вопрос заставил задуматься Гурнара.

— В темную! — О как, быстрой партия не получится.

С этим не ошибся. Одна расстановка заняла более получаса. Мне выпало играть синими. Я изначально планировал проиграть, поддавшись гостеприимному хозяину. Но игра зацепила, и незаметно желание поддаться улетучилось. На исход поединка это, впрочем, не повлияло никак. Неправильно оценив силу фигур барона на левом фланге, понес значительные потери, что немного компенсировалось снятием моим «диверсантом» статуэтки «маршала» красных с поля. Но темп моего наступления был безвозвратно потерян, что в итоге привело к прорыву фронта «синих» и захвату флага. Не сказал бы, что победа досталась барону легко, но то, что он победил заслуженно, сомнений не было.

— Требую реванша! — Вот куда меня несет? Уже должен глотать дорожную пыль давно, а нет! Заклинило!

— Вина мне и пиво гостю! — рык фон Курта заставляет слуг забегать. Порывался услужить даже судивший игру паж, но был остановлен жестом.

Вторая партия выдалась быстротечной. Пойдя ва-банк, я авантюрно расставил фигуры, и это принесло положительный результат. Не ожидавший такой наглости Гурнар так и не смог оправиться от неожиданного удара на первых ходах, особенно его озадачило мое тактическое отступление на прежние позиции по окончании вылазки. После поражения теперь уже барон не желал меня отпускать из-за игрального стола. Утро встретили за восьмой партией. Кто знает, сколько еще можно было так просидеть, но госпожа Розанна желала видеть мужа. Тепло попрощавшись, мы расстались. Общий счет бессонной ночи был шесть два, в пользу владетеля. Причем второе очко я заработал не победой, в двух партиях мы сошлись на ничьих и поделили очки, слишком закрыты были позиции обоих, и никто не желал рисковать, это грозило многочасовыми маневрами.

Спать мне не надо, так что только заглянул в свою комнату забрать вещмешок. И тут меня ждал сюрприз. Горловина сумки была перевязана не тем узлом, что оставлял. Скрупулезно проверил рюкзак, на предмет возможных ловушек, пусто. Потребовать хозяина корчмы и устроить скандал? В рюкзаке не было ничего ценного, так, мелочевка и припасы в дорогу. Развязываю непривычный узел, еще не встречал таких, но после опыта гремлиновских сплетений не найдется неподдающегося мне узла. Все вещи на месте, ничего не пропало. Только на дне нахожу подброшенный льняной кулечек, перевязанный зеленой осокой. Как только моя ладонь касается стебля, тот вянет, трухой опадая на пол. Внутри мешочка ростки легендарного хмеля «темного короля»! Двенадцать штук. За каждый любой пивовар подгорья продаст душу или что там вместо нее у гномов.

Видящая! Что за двойная игра со стороны эльфов? В замке наверняка Еарн, эльфе не надо было подстраивать игру, это инициатива полковника. Но почему вместе с конвертом не передать мне и это? Ответ прост: Гурнар, а следовательно, и Ист уверены: я иду в одну из империй, это можно понять из выписанных подорожных. Подарок эльфийки говорит о ее убежденности в ином пути. Каждый из них ведет свою игру, и оба помогают мне, но с какими целями? Какие планы я помогаю осуществлять? И знает ли полковник об инициативе Видящей? Демоны! Не люблю подобные загадки.

Оставлял замок, двигаясь в сторону Капуи. Но сбросив слежку, ночью изменил направление. Следили за мной ушастые, так что пришлось изрядно постараться, стряхивая их со следа. До предгорий Древнего хребта дошел за несколько переходов, постоянно пересекая границы баронств и Хиорта, то в одну, то в другую сторону. Обходить редкие патрули северян было легко.

В свое время меня озадачило название гномьих гор. Ведь все горы мира имеют равные годы. Спасибо, Джэд просветил: оказывается, этот горный массив выглядел как очень старые горы, отсюда и прилипло «Древний хребет».

Великие полости связывают с поверхностью множество выходов, большинство из которых легко найти, следуя торговым трактам. Но меня этот путь не устраивал, да и обычно оживленные караванами пути выглядели заброшено, будто по ним давно никто ничего не перевозил. Не следует думать, что остальные ворота в подземный мир были все тайными, отнюдь. Просто находились в неудобных для вьючных животных местах и служили для иных целей.

За два дня нашел четыре двери, но все они были намертво запечатаны и, судя по всему, заброшены. На третьи сутки поиска удача улыбнулась. Удалось пристроиться к военному отряду дварфов, возвращавшемуся с карательной миссии. Постоянные конфликты между гномами и горцами были так же обычны, как смена времен года. Разумеется, на глаза воинов я не попадался, держась в отдалении, но их путь до больших, скрытых нависающим козырьком ворот проследил.

Радует, что это были охраняемые врата, а не намертво запираемые из глубины. С живой стражей всегда можно договориться. Сразу за ушедшим воинством не следовало соваться, это могло излишне насторожить охранников. Полюбовавшись пять часов горными пейзажами, решил, что этого вполне достаточно.

Как говорят: один гном — кузня, два гнома — пьянка, три гнома — драка. Это, конечно, сильно утрировано, но в чем-то правдиво. В этом я убедился сам. Трое стражников ругались на сильно повышенных тонах, не будь они на страже, давно в ход пошли пудовые кулаки, судя по накалу страстей. Хоть мое появление было замечено задолго до того, как я вышел на дорогу к воротам, прервались дварфы только когда подошел на десять метров.

— Ты не горец! — Седобородый старший караула вскинул ладонь в приказе остановиться.

— Я просто путник. — Горец из меня, как из семиступа кашалот.

— Подгорное царство закрыто и не принимает гостей! Так что разворачивайся и топай отсюда. — Меня всегда забавляло, почему «царство», у них ведь парламентская республика. Топать обратно — плохой вариант. Граница с Графствами охраняется очень плотно на всем протяжении. А вот скрытые дороги подземелий тянутся даже в Хладный лес, не говоря о более ближних государствах.

— Когда это многомудрые дварфы препятствовали жаждущему посмотреть на знаменитые пивоварни? — Подобный вид туризма был достаточно распространен. Благо в любителях этого хмельного напитка отбоя не было. Торгвильская пивоварня даже разыгрывала лотереи, устраивая победителю тур по подгорным владениям.

— Месяц назад издан указ закрыть все врата на поверхность для чужих.

Ой! А это плохо. Не тем, что меня могут не пустить, а иным. Такого рода изоляционные приказы означают, что царство ожидает большую войну на поверхности. Вот уже три века дварфы не вмешиваются в дела поверхности военными методами, предпочитая запереться и переждать смутное время.

— Даже клиентов республиканского банка не пускаете? — Вот так лишить доступа к средствам своих вкладчиков самый надежный банк мира не мог. Это грозило потерей репутации и огромными издержками.

— Ты не больно похож на… — Договорить самому молодому гному не дали, заткнув рот ударом обуха секиры по ноге. Быть невежливыми с приносящими деньги не принято даже у суровых бородачей.

— Для клиентов РБ открыты терминалы у каждых трактовых врат.

А там легко проверят, что никакой снятой ячейки у меня нет, и развернут. Хорошо, если не пнут на прощание пинком под зад, занеся мою личность в черный список границы. Требовалось срочно что-то придумать.

— Уважаемый сержант, можно с вами перекинуться парой фраз наедине? — Откажет — придется идти по горам.

— Можно, только смотри, если просто так по ушам «поездить», то меж ушей и получишь. — Красноречивое проглаживание рукояти двуручного бердыша намекало вполне ясно о последствиях.

То, что гном вышел со мной за пределы видимости остальных стражников, ни в коей мере не говорило о его разгильдяйстве или излишней самоуверенности. Судя по всему, тут имеется огромное количество скрытных арбалетных бойниц, а охрана перед вратами не более чем дань традиции, основное же охранение прячется в толще скал.

— Сперва маленький вопрос: к роду какого тана вы относитесь, господин сержант? — Не настолько наглый вопрос, как может показаться, знак принадлежности клана был выгравирован на кирасе стражника. Просто я не знал, кому принадлежит герб в виде черного солнца.

— Тану Корину Черная Метла. — Ничего не говорит это имя, но неважно.

— О! Это не его пивоварня варит самый лучший портер?!

Ничем не рискую. Если лучшим лагером всеми признавался Торгвильский, то за звание лучшего темного пива грызлись все пивовары подгорья. А представить себе тана, не имевшего своего хоть маленького, но заводика по изготовлению пенистого напитка, решительно невозможно.

— А то! — Сержант довольно оглаживает усы. — Спроси любого, кто скажет иначе, смело плюй тому в бороду!

— О, вижу знатока напитка! — Скажи такое первому встречному гному, не промахнешься. — Тогда как считает многоуважаемый сержант, простите, не знаю имени.

— Регвар Стальное Брюхо меня кличут. — На третьем месте после пива и драк у дварфов любовь поболтать.

— Так вот, как считает многоуважаемый Регвар, заинтересует ли его тана, — снижаю голос до шепота, — несколько ростков «темного короля»?

— Это ж он только в Торгвиле есть. Многие нанимали воров украсть, даже мой тан не брезговал. Только их тела давно лежат на дне самого глубокого ущелья. Ты считаешь себя более удачливым?

К интеллектуальной и прочей собственности у гномов странное отношение. За косо брошенный на любимый топор взгляд могут и прибить, а вот попытку своровать чертежи нового арбалета могут спустить на тормозах. Хотя к секретам своего пива относятся ревностно, но вполне в обычаях украсть рецепт или ингредиент. Исполнителя, конечно, казнят, если поймают, а вот имя заказчика даже выяснять не будут.

— Я не вор. — Развязываю заплечный мешок, демонстрируя содержимое заветного кулечка.

— Это точно «король»?

Согласно киваю.

— Стой тут!

Резво дварфы бегают в восьмидесятикилограммовых доспехах. Ох, нелегко приходилось легионам триста лет назад, когда всего три тысячи дварфов подобной неожиданной прытью проломили строй фаланги. А затем, разделившись на восемь малых клиньев, в клочья разорвали остатки строя. Не помог даже удар бронированной тяжелой конницы во фланг гномьего войска, ее перемололи длинными алебардами, даже не замедлив бега, вырезав почти весь цвет северного рыцарства под корень. От полного разгрома северян спасло только применение более мощного аналога «Сиреневой Звезды». Люди в бойне при Спарте потеряли тридцать пять тысяч человек, гномье войско полностью перестало существовать. Но последующие исследования показали, что не будь применено магическое оружие массового поражения, то потери дварфов едва ли превысили бы пять сотен против двенадцати тысяч легионеров. С тех пор подгорное царство не ввязывается в войны на поверхности.

Ждать возвращения Регвара долго не пришлось. Показавшегося из-за скалы гнома я сперва не узнал. Без доспехов и бердыша он выглядел совсем иначе. Вязанный грубой шерстью длинный, по колено, свитер, брюки мехом наружу и малая секира на поясе. Если бы не борода по пояс и характерное телосложение, легко можно было обмануться, приняв дварфа за горца.

— Пошли, только тихо и быстро! — Поравнявшись со мной, Регвар продолжил свое движение, удаляясь от знакомых ворот.

— Куда? — Пристукнуть втихую меня, конечно, не собирались, но вход в другой стороне! За сохранность своей шкуры и правда не беспокоился. Желающего заключить сделку гномы не тронут никогда, мораль у них такая.

— Я взял отпуск на неделю. А капитан запретил проводить чужака через охраняемый им проход. Не то чтобы мы так пеклись об этом указе, но нарушать его прямо — за это можно усекновение бороды получить! — Не такая малая кара, кстати, для дварфа. — Пойдем через запорные врата.

— Какие? — Слово «запор» вызывало у меня иные ассоциации.

— Это двери без охраны, скрытые и закрытые запорными заклинаниями. — Еле сдерживаюсь от гогота, представив себе «запорное заклинание». — Еще и выгода по времени получится, надо всего-то вон ту вершину перейти.

Как оказалось, «всего-то» в понятии Регвара — это полный дневной переход без остановок на еду и отдых. Остановились, только когда солнце зашло.

— Переночуем в этой пещерке. — Гном указывал, скорее, на небольшую выбоину в скале, накрытую козырьком гранитного навеса. — Двери ночью не открываются.

— Что-то холодно для ночевки. — Мы находились на высоте примерно трех тысяч, и ночь обещала быть не жаркой. А у меня нет теплой одежды. Не то чтобы это волновало, спал и при минус ста на льду, но соответствовать образу надо.

— Градусов до пяти температура ночью опустится точно. — Он что по бороде это определяет? С каким видом дварф ее разглядывал перед озвучиванием вердикта, будто сводку метеоспутника изучал. — Ничего, огонь нас согреет.

— Как-то не могу найти дров. — Мой сарказм уместен. Деревьев в радиусе ближайших километров пяти не наблюдалось.

— Вы поднебники тупые! — В этом не было оскорбления или унижения. Я уже понял, что Стальное Брюхо не ругается, он так всегда разговаривает. — Это ж надо! Чтобы подгорник вышел на склоны без запасов.

Из заплечного ранца гнома появляется массивный сверток. То, что я ожидал в нем увидеть дрова, это, конечно, моя ошибка. Откуда под землей леса? Дварф достал несколько черных брусков правильной формы, весом по килограмму каждый.

— Минеральный прессованный уголь, а не дрова. Греет лучше, горит дольше, место занимает мало, уяснил, людь? — «Людь»? Тьфу, это он меня так человеком назвал. Угораздило же наткнуться на простоватого гнома; говор Регвара и его манера общения уже притомили. Все время пути он болтал без умолку, причем всего на две темы: о пиве и том, как он ковал свой бердыш. Десять часов монолога без остановки и ни разу не повторился. Ему бы чуть пообразованней быть, дабы речь подправить, и готовый сказитель получится.

— Разжечь уголь растопка нужна, — блеснул эрудицией.

— Ну ты хоть и хороший в разговоре. — Это он меня за то, что стойко его слушал не перебивая? — Но глупы-ы-ый! Я же сказал «минеральный», тута добавки специальные!

Оправдывая эти слова, бруски занялись от первой искры. Да, здесь не только добавки, на каждом угольном кирпиче был обозначен «знак огня». Рунная магия в действии.

— А что добавляете из минералов? — Ой! Ничему меня жизнь не учит, полночи пришлось внимать речам словоохотливого жителя подгорного царства. Тот, видимо, сел на «любимый конек», за несколько часов я узнал столько, что мог на эту тему прочесть лекцию даже Джэду.

Уголь и правда давал много тепла, только цвет огня был непривычный, более голубой, чем от дерева. К тому же у Регвара оказалось с собой запасное одеяло из овечьей шерсти. Борода не обманула гнома, и ближе к утру температура упала совсем близко к нулю градусов. Мой внутренний термометр в условиях разреженного воздуха гор еще не адаптировался и выдавал большую погрешность.

Закутавшись в теплую шерсть, под мерное посапывание спящего дварфа анализировал сложившуюся ситуацию. Больше всего меня волновал один вопрос. Зачем я так упорно иду на восток в Графства? Понятно, что назревает какая-то большая заваруха. Гномы вот закрылись, вампирам потребовался живой ти-рекс. Наверно, есть еще много мне не известного, что указывает на возможность большой войны. Кто может быть инициатором? Точно не ушастые, слишком удивлен был Еарн моим рассказом. Империи? Насколько знаю, предпосылок нет, генералы, конечно, скучают, но правители ведут четкую политику, направленную на устранение внутренних проблем государств, а не на внешнюю агрессию.

Кто остается? Орки, вампы, дроу. Про первых сказать ничего не могу, просто не знаю. Но станут ли закрываться подгорные двери? Орки угрожают только Раасту, Древний хребет от них далеко. А вот с темными другой разговор. Те всегда мечтали заполучить часть гномьего царства себе. Но опять же, скорее всего от конфликта с давним врагом подгорники не стали бы уклоняться, много крови меж ними и дроу. Наоборот, рекой бы текли наемники по горным трактам. Клыкастые же никогда не нападали на гномов, нечего им делить друг с другом.

Видимо, что-то более глобальное намечается. И я склонен думать о возобновлении «Темного Альянса». А это означает, что Хиорту придется не сладко. А там под шумок могут и южане ударить, выгода будет перевешивать любые договоры и пакты. От такого не зазорно спрятаться в самую глубокую нору. Угораздило же меня появиться в Большом мире в преддверии четвертой мировой войны. И вполне возможно, что мои изыскания нарушат какой-либо план графов. Хотя, может быть, это плод моего больного воображения и все гораздо проще и добрее.

— Просыпайся, лежебока, сейчас солнце выглянет! — Сколько бодрости, и не скажешь, что до трех ночи языком молол.

— Сейчас! — Ну вот, только удобно пристроился на камнях, и уже подъем.

— Сходи за северный выступ, там в двадцати шагах за ним ручей, умойся.

Предложение было своевременным, овечья шерсть облепила все тело. Кристальная вода горного потока сводила зубы, но взбодрила, прогоняя сон. Раздевшись по пояс, приплясывая босыми ногами на холодной скале, с проклятиями, срывающимися с губ, смывал с себя прилипчивые волоски. Демоны, что ж так холодно! Изменение аур, видимо, затронуло и возможности тела. Наша энергетика все же напрямую связана с плотью. Может, стоит повесить обычный морок на биополя, убрав измененную структуру? Но это чревато, внешняя иллюзия не так надежна.

Вернувшись на место стоянки, застал дварфа за уборкой. Понимаю, погасить костер, может, и стоило, но зачем мести скалу от углей метелкой, кстати, где он ее взял-то? Это оказалось простой загадкой: закончив подметать, Рагвар сложил метлу, та оказалась с телескопической ручкой и в собранном виде легко поместилась в рюкзак. Так у него за плечами и походная кузня может быть, задумался.

— Посторонись, загораживаешь солнечный свет. — Мне не трудно, только зачем — дварфы и в кромешной темноте способны видеть. Объяснение не заставило себя ждать. На месте костровища утренние лучи обозначили правильной формы круг.

Через пару минут мы уже спускались по уходящему отвесно вниз лазу. Скрытый проход оказался не замаскированной в склоне дверью, а люком в полу пещеры. Находчивый народ, под ногами даже я не догадался искать вход под землю.

Тот, кто никогда не был в дварфовских туннелях, считает, что в них царит тьма или вовсю пылают факелы. Таких людей непременно надо сводить сюда на экскурсию. Под покатыми, высокими сводами искусственно посажен люминесцирующий мох, это, конечно, не свет электрических ламп, но даже читать под этим освещением вполне реально. Пол тоннеля всегда наклонен немного влево, чтобы сочащаяся по скалам вода стекала в сточный желоб.

Те же, кто рассказывают о неземной красоте подгорных пещер и гномьих ходов, тоже лукавят. Встречаются, конечно, и такие — с великолепными барельефами, украшенные полудрагоценными камнями, но не везде, а только в жилых областях и на парадных трактах. Гномы народ практичный, и в основе своей они не утруждают себя лишним трудом, создавая ненужные изыски.

— Этот тоннель не часто используется и почти заброшен. Через несколько часов будет пещера, там остановимся и перекусим. Потом спустимся на три яруса вниз и заночуем. А уже завтра выйдем на большой тракт, и дело пойдет веселее.

Расчет подгорника оказался почти верен. Только спуститься на нужный ярус мы не успели. Приливные силы луны погасили мох, и пещеры погрузились во тьму. Был у этого растения такой недостаток — очень он чувствителен к лунному циклу. А с другой стороны — может, таким и создавался, чтобы в подгорном мире не царствовал вечный день.

За время пути направлял словоохотливого попутчика на интересные мне темы. Политика, настроения гномов, какие кланы наиболее влиятельны. Но тот все равно скатывался на любимые темы. Его словесный трактат «сто отличий янтарного гурского от жемчужного нарийского» я уже, кажется, выучил назубок. Ладно, простое перечисление, но он же подробно объяснял каждый пункт! Хотелось выть, но луна была за толщей скал, и пришлось воздержаться.

Я, конечно, знал, что в подгорном царстве самая развитая система транспортной сети во всем мире. Но Большой тракт даже меня удивил. Невероятно широкий, метров тридцать меж стен и высотой с четырехэтажный особняк. А ведь это рядовая магистраль, связывающая не самые крупные поселения.

Вся ширина подземной дороги была поделена на восемь полос, по четыре в каждую сторону. Сейчас тут было некоторое запустение.

— Этот путь ведет из Вальгарна в соляные выработки. Сейчас самые «жирные» пласты уже разработаны и поэтому движение здесь пришло в упадок, — пояснил Регвар. — Вон знак остановки пассажирской дрезины. — Палец бородача указывал на вывеску, изображающую стилизованную букву «Т».

Нет, по тракту не проходила железная дорога. Добыча металла — тяжкий труд, и тратить его результаты на рельсы гномы не желали, ограничившись колеей, выдолбленной в скальном полу и облицованной каким-то твердым камнем.

— Тут написано, — Регвар изучал выцветшую наскальную надпись, — дрезина ходит каждые два часа. Подождем.

— Легко. — С удовольствием уселся на удобную скамейку. — А правду говорят о подземных чудищах, обитающих в глубине самых дальних пещер? — Не то чтобы мне было интересно, но слушать, как нужно готовить масло для закалки, чтобы получить сиреневый оттенок лезвия, мочи больше не было.

— Врут! Поверхностные сказки! — У-ух-х, аж борода дыбом встала от возмущения. — Не чудища это вовсе, а духи недр.

Видимо, расписание изрядно устарело. Транспорт не появился ни через два часа, ни через три. Зато многое для себя узнал о богатом мире, скрытом от солнца глубоко под землей. О жестоких духах, карающих всякого, кто потревожит их покой. О гигантских саламандрах, с легкостью прожигающих своим раскаленным телом ходы в самой твердой породе. О вратах демонов, периодически выпускающих из нижнего слоя кровожадные сущности. О сказочных чертогах опальных огненных стражей Небесного дворца, якобы прячущихся от гнева Творца в глубине. И еще об очень и очень многом.

— Ну наконец-то! Надо будет сообщить в департамент транспорта, чтобы привели в порядок расписание! — Я ничего пока не слышал, но вполне доверял Регвару. Дварфы не очень хорошо видят, зато превосходно чувствуют скальные вибрации.

И правда, не прошло и десяти минут, как показалась платформа на ручной тяге. Размеренно налегая на рычаги помпы, ее толкал вперед всего один подгорник.

— Ого! Давно я тут никого не подбирал, года два без малого! — «Машинист» очень обрадовался неожиданной встрече. — Из правого восемнадцатого тоннеля сектора Би-Ай сто двенадцать дробь двести двадцать два вышли? — Не хотел бы тут остаться один, даже объяснения, как куда пройти, не пойму, с такой-то терминологией!

— Из него. Регвар Стальное Брюхо, — мой попутчик пожимает протянутую ладонь, — и мой спутник Даг.

— Водитель этого древнего, как горн Дьюрина драндулета, Хорт Сиплое Горло. — Он не зря носил это имя. Складывалась иллюзия, что ему по горлу в детстве что-то переехало. — С тех пор как выработки истощились, совсем скучно стало работать. Раз в неделю вожу смену ремонтников туда-обратно. Да раз в сутки обед от их жен. Техники разбирают там оборудование. Первый бур уже закончили, скоро повезут в другое место. — Все это рассказывалось уже в дороге. Регвар составил Хорту компанию на рычагах, и дрезина весело бежала вперед. — Ух и зрелище будет! Обожаю смотреть, как департамент тяжелых перевозок работает! Красота!

— Что ж в этом красивого?

— Тебе, выбравшему латный путь, не понять! — Хорт отмахивается от возражения. — Это ж… Огромные катки, куча техников и инженеров, ширина транспортной платформы будет почти в половину тракта! — Ох ничего себе размеры и это один бур?! — Это тебе не секирой махать, тут иной масштаб!

— Фе, рассказывай сказки, что интересного гонять взад-вперед по одним и тем же тоннелям?

— Через два года на месте соленых полостей курорт будут строить. Говорят, воздух и вода целебные, суставы лечат. А у меня как раз закончится испытательный срок. Пойду гонять междугородние грузовозы! — Он явно гордился открывающимися перспективами, не обращая внимания на крутившего у виска Регвара.

Что меня в гномах удивляло, так это называть городом любое поселение. Хотя, конечно, это не основное, главное, что было не понятно — вроде настолько драчливый народ, имея население, близкое к миллиону, а в армию почти никто не идет, и ее численность даже в лучшие годы не достигала пяти тысяч, исключая, конечно, привратную стражу. Да и особым уважением солдаты не пользуются, судя по тому, как машинист переругивался с моим проводником.

Вальгарн оказался небольшим шахтерским городком. Гигантская пещера, в которой он находился, удачно располагалась, позволяя жителям обрабатывать семь различных шахт, не дальше дневного перехода от поселения.

Гномы не селятся, как многие думают, в выдолбленных в толще скалы домах. Огромные естественные полости позволяют им возводить вполне обычные, на взгляд любого поднебника, постройки. Перенеси городок, подобный Вальгарну, на поверхность, и никто не заметит необычности, разве что обратит внимание на излишнюю фундаментальность строений.

— Хорт, ты сказал моему мужу, что я на него больше не обижаюсь и он может спокойно возвращаться домой, а не прятаться в своей любимой соли третью смену кряду!

Никто не назовет гномесс стройными созданиями. Но и кряжистых мужчин своей расы они напоминают мало. Немного миниатюрные, спортивного телосложения, а бюст любой из них заставляет женщин поверхности покрываться сыпью от зависти. И никаких усов и бороды, как им приписывают!

— Конечно, Аргель, сказал. Только техники его пристроили подготовить бур к перевозке, так что раньше чем через три дня он не появится.

— Так я и поверила! Как у этого труса борода не отвалится! — От такой фурии я и сам сбежал бы.

— Женщина, бороду не тронь! — Ой, зря Регвар влез.

Впрочем, он и сам это понял очень быстро. После второй его фразы не кажущаяся особо сильной гномесса стащила бравого сержанта за бороду с платформы. И острыми каблучками потопталась по его бокам. Тот не сопротивлялся, стойко снося побои.

— Сам виноват, — выглянув из-под закрывавших лицо ладоней, произнес побитый, когда боевитая жена шахтера выместила свою злость и удалилась. — Отвык, два года то походы, то дальняя стража.

— Ты аккуратнее, Широкой Ноге она на днях усы сбрила! — просветил Хорт, глаза Регвара в ужасе закатились.

— А что вы им позволяете-то такое? — Это уже мое любопытство.

— Ты наших женщин не трогай! Как захотят, значит, так и надо! — хором накинулись на меня оба дварфа.

— Вам оно видней. — Примирительно вскидываю ладони, у Стального Брюха явно чешутся кулаки, требуя возместить урон самолюбию.

Кажется, я начинаю подозревать, отчего у гномов такой характер! Слава Создателю, Хорт вовремя перевел разговор, предложив выпить по кружечке «за знакомство». Регвар благодушно согласился нас угостить в лучшей городской корчме.

Вальгарн был небогатым городком, даже в лучшей таверне не позволили себе деревянную мебель, ограничившись искусно вырезанной каменной. Компанию страждущим промочить горло я не составил. Разговоры о пиве утомили так, будто несколько дней пил его не переставая. Договорился о комнате с хозяином и спокойно отправился спать в уютную постель.

На следующее утро хорошенько потрудился, будя похмельного Регвара, правый глаз которого наливался лиловым цветом свежепосаженного фингала.

— Что так рано?! — Гном категорически отказывался открывать глаза. — Наш дилижанс отбывает в пол-одиннадцатого!

— А мы что, не пешком?

— Дал мне Дьюрин тупого сопровождать! — крикнул гном, зарываясь под подушку. — Зачем сапоги изнашивать, пусть транспортники работают! И не трогай меня, сам встану.

Ну его, пусть спит.

Спустившись в общий зал, попросил приготовить на завтрак что-нибудь легкое. Подметающая помещение юная гнома вовсю глазела на меня, как на диковинку. Наверно, никогда еще не встречала людей. Интересно каково это: жить, никогда не видя солнца? Не ходить по зеленой траве, растительность подземелий — сплошь мох и вьюны. Наверно, перед сном просит рассказать сказки о поверхности?

— Как тебя зовут, дитя? — Стараясь не испугать, подзываю девчушку к своему столу.

— Ниана. — Какие синие у нее глаза. — А вы правда людь?

— Правда, только правильно говорить «человек», а не «ЛЮДЬ».

— А когда много, «человеки»? — Сколько непосредственности!

— Нет, когда много — люди.

— Странно как-то, один — гном, много — гномы. А можно я тебя буду людью называть?

— Лучше не надо, называй по имени, Дагом.

— А вы расскажете мне сказку о подлунных цветах?

— Ниана! Отстань от посетителя! — Из приоткрытой двери кухни выглядывает гномесса в летах.

— Ничего, она мне не мешает, — вступаюсь за малютку.

— Расскажи о цветах, ну пожалуйста! Я, конечно, видела картинки, но они там скучные, хоть и красивые. Да-а-аг, ну расскажи! — Если она так же продолжит дергать меня за рукав, то завтрак растянется. Поправляю куртку, рука неловко соскальзывает от очередного рывка. Неспроста.

— Я тебе покажу, только тс-с-с, пусть будет нашей тайной! — Случайно ли моя ладонь нащупала во внутреннем кармане колокольчик? Не думаю. Достаю на свет «живой» цветок.

— Ой, — прижимая ладошки к губам, замирает ребенок. — Какой он, какой он… — Но не находит слов.

— Можешь потрогать, — великодушно разрешаю. Когда маленькая ручонка касается стебелька, синий бутон раскрывается, и тихий звон разносится в недрах земли. Что это было? А моя рука сама тянется навстречу восхищенному дитю. — Он теперь твой, — произносят губы без участия сознания. И это не магия Видящей, не манипулирование сознанием, что-то иное — гораздо большее движет мной сейчас. Даже Творцу не доступное. Еще чуть-чуть и, мне кажется, пойму, кто же я! И кто такие все мы — эрмы. Но миг уходит.

Зайди сейчас кто случайно в трапезную, сильно был бы удивлен. Плачущую счастливыми слезами девчушку подземного мира, стараясь не поранить, к груди прижимал сказочный эрм. Все маскировочные щиты и измененные ауры слетели, будто их и не было никогда. Но меня это абсолютно не волновало.

Но все когда-то проходит, и разум берет верх. Вновь оплетает астральная сеть и корежит энергетику изменение полей, пока еще рано быть собой. Вытираю салфеткой слезы Нианы. Мне надо побыть одному, оставляю недоеденный завтрак и поднимаюсь в комнату. Регвар еще не проснулся, хорошо.

Лежа в кровати, просто смотрю в потолок, позволяя мыслям течь куда вздумается. Будь я просто человеком, наверно, сейчас тело колотила бы нервная дрожь. «Что случилось, почему, зачем, из-за чего…» Наслаиваясь, проплывают образы, пусть…

— Эй, что разлегся! Подъем! — Это когда я успел уснуть? Бодрый голос гнома заставляет открыть глаза. — Мы почти опоздали!

— Не кричи, я уже одет и даже перекусил на дорожку. — Регвар выглядел значительно лучше, чем можно было предположить, только серебряный динар, приложенный к глазу, выдавал его вчерашние приключения.

— А я уже не успею ничего съесть. — После ночных возлияний его еще тянет набить живот? Железное у него здоровье! — Так, вроде собрались. У нас десять минут добежать до станции и успеть купить билеты.

Тьфу, тут еще и билетная система?!

— А вчера по поводу билетов нельзя было озадачиться? — А я-то считал дварфов основательным народом.

— Нельзя! — бородач категоричен. — Пиво и хорошая драка всегда важнее!

Кто бы сомневался в таком ответе.

Из таверны пришлось буквально выбегать, жаль, хотелось сказать что-то доброе Ниане на прощание. Транспортная, пассажирская дрезина состояла из двух платформ. На головной стояло несколько помп, на замыкающей располагались удобные скамьи со спинками. Глядя на количество желающих отправиться в путь, засомневался, а хватит ли нам мест?

— Два билета: один полный, один пассажирский. — Регвар протягивает деньги гному в характерной жилетке дорожного департамента. Тот удивленно вскидывает на меня взгляд:

— А-а-а, поднебник, хорошо, пассажирский так пассажирский. — Не понимаю, в чем отличие. Забираем билеты.

— Пошли, тебе на заднюю, — хватая меня за локоть объясняет попутчик.

Основной контингент пассажиров составляют дамы, заполнившие почти все скамьи. Интересно, тут принято уступать место женщинам? И если да, то за что держаться, стоя? Никаких перил не видно. А куда делся Регвар? Вот демон! Все мужчины гномов, не только «дорожники», заняли места у рычагов движителей. А я начинал ловить на себе косые взгляды гномесс, которые сменялись по мере понимания того, что я не дварф, с осуждающих на жалостливые.

— Эй, Регвар. — Пробираюсь на головную платформу. — Делай, что хочешь, но в том террариуме я не поеду! Можно встать за помпу?

— А потянешь, людь? — за попутчика отвечает главный машинист. — Мне же нагрузку надо на шестерни правильно распределить, ты больше проблем доставишь, чем поможешь.

— Поставь его со мной в пару, — вступается Регвар. — Если что, я и за двоих смогу.

— Хорошо, — правильно оценив габариты сержанта, соглашается дорожник.

— Ты же говорил: «Нечего ноги топтать, пусть транспортники работают», — шепчу на ухо.

— Так разве это работа, вот управлять всем этим, то да! Это тебе не мелкую вагонетку Хорта водить, тута умение надобно! — Военный с уважением оглядывается на водителя.

Все шестьдесят сидячих мест второго «вагона» были заняты, на рычагах же нас всего десять. Но если начать движение было трудно, то в дальнейшем состав катился уверенно и плавно под размашистое качание помп. Этот трактовый туннель был меньше по размерам, чем уже мной виденный, но движение в нем интенсивнее намного. В основном нас обгоняли маленькие двухчетырехместные однопомповые дрезины. Навстречу же медленно катились грузовые «поезда».

На второй час пути движение замедлилось.

— Туннель сужается тут всего до двух полос. Очень крепкая порода в этом месте, — объясняет мне находящийся справа гном. А я с недоумением взираю на не виданное мной в течение многих веков зрелище — транспортную пробку!

Если в нашем направлении просто стали ехать чуть медленнее, то навстречу тянулась на несколько сот метров череда ожидающих. Размахивая флюоресцентными флажками, движение регулировала гномесса в ярком комбинезоне, иногда покрикивающая на особо торопливых водителей. Но вот тракт расширился до четырехполосного, и мы уверенно набрали ход. По моим прикидкам «дилижанс» мчался со скоростью тридцать километров в час.

— Сбавить ход! — кричит водитель. Послушно замедляем ритм. — Внимание! Переключаюсь на торможение!

— Отпусти помпу и тяни вот за этот рычаг, — подсказывает Регвар. Послушно дергаю за торчащий из пола металлический прут. Ожидаемого мной скрипа тормозов нет, лишь что-то механически лязгает под днищем, и состав послушно останавливается.

— Кому нужна была станция пересадки на направление Дортанга?

— Нам! — Регвар дергает меня за рукав. — Пошли.

Машем на прощание уходящему вдаль «дилижансу».

— Так, эта дорога очень загружена, и, скорее всего, пассажирского состава мы не «поймаем».

— И что мы теперь тут застряли? — Я в общем-то не против посидеть несколько часов, глядя на транспортную суету оживленного перекрестка.

— Зачем? Будем голосовать, авось кому по пути будет! — В подтверждение своих слов Регвар вскидывает руку в до боли знакомом, но таком забытом жесте.

Почти сразу около нас останавливается грузовая платформа:

— Куда надо, тангары? — Но рассмотрев меня внимательнее, поправляется. — И их гостю.

— В Дортанг.

— Звиняйте, не по пути! Вы пробуйте остановить платформы с продуктами, по этой дороге почти все они именно в озерный город и следуют! — Взмах, и могучие руки «дальнобойщиков» наваливаются на рычаги.

Совет оказался дельным, не прошло и получаса, как мы сидели на ящиках с морковью и картофелем. За движители нас не пустили, экипаж многоплатформенного поезда был полностью скомплектован. Даже поговорить с согласившимися нас подвезти не получалось, ящики жутко гремели, и надо было кричать, чтобы быть услышанным.

Дортанг оказался большим городом, центром этой части великих полостей. Кругом царила деловая суета.

— Я рос рядом, в фермерском поселке. А сюда меня возили каждый месяц на ярмарку. — Полной грудью вдыхая непривычный для этих пещер слегка влажный воздух, произносит Регвар. — Люблю этот город!

— Почему его называют Озерным?

— О! Потому что он заложен на берегу громадного подземного водоема.

Это было правдой, черная вода подземелий мелкой зыбью накатывалась на парапет набережной, у которой мы остановились. Разглядеть, до куда тянется водная гладь, не получалось.

— Глубоко тут?

— Не знаю, не мерили, да и зачем это? — У дварфов странные отношения с водой. Люди бы давно все выяснили об озере, на берегу которого живут, подгорникам же было абсолютно все равно.

— Ого, не знал, что гномы ловят рыбу! — Увидеть сидящего с удочкой гнома и впрямь было откровением.

— Тут водится голубая прозрачка, вкуснейшая рыбка, а вяленая, — мечтательно теребит бороду, — да под пиво, мечта!

А, ну раз закуска к пиву, то дварф будет ее ловить хоть в жерле вулкана, это ж «святое».

То, что врата подземного царства закрыты для чужаков, в Дортанге было не заметно, каждый четвертый встреченный на пути не был гномом.

— Эх, надо было взять побольше отгулов! — сокрушается спутник. — Я бы тебе столько всего показал! Но нам пора в поместье Коринов. Пешком топать долго, но в городе есть прокат машин.

Через полчаса мы стали временными обладателями двухместного средства передвижения на колесах, обтянутых каучуком.

— А что вы не используете педали? — задаю давно мучающий меня вопрос.

— Какой же дурак будет вертеть ногами, если можно работать руками? — В голосе Регвара непонимание.

Вспоминаю, что у дварфов плечевой мышечный пояс развит гораздо сильнее, чем у людей.

Из сержанта плохой водитель, это становится понятно почти сразу, потому как он неуверенно выруливал со стоянки. Думаю, что пешком было не намного медленнее, из-за его неуверенности мы двигались не сильно быстрее пешеходов. По дороге Регвар много нового узнал о своей личности от обгоняющих нас, кому наша повозка мешала разогнаться до привычных скоростей. Тот вяло огрызался, но понимал справедливость претензий. Когда подземный мох уже начал темнеть, впереди показалось поместье.

— Кого я вижу, Регвар! — встречает нас радостным криком, как лунь, седой привратник.

— Дядя Горган!

Ежели полезет и ко мне обниматься, срочно потребуется придумать вежливый отказ, если у них кости трещат от такого приветствия, то мне и подавно будет бо-бо.

— Ты наконец-то взялся за ум и решил уволиться из армии? — не разжимая объятий интересуется Горган.

— Нет, дядя, вот сопровождаю людя, у него дело к нашему тану.

— Будем знакомы. — На всякий случай отступаю на полшага. — Бывший управляющий поместьем, а нынче обычный старик Горган Могучий Топор, — представляется привратник.

— Эх Даг Ор, людь. — Если им так привычнее.

— Тан дома?

— Отбыл в столицу и будет не скоро.

Регвар огорчен ответом.

— А мастер Шарис? — Я уже знаю, что так именуют местного главного пивовара.

— Вы с ним, наверно, разминулись по дороге, он за покупками уехал в город. Завтра обещался быть.

— Горган, я спешу и сразу поутру мне надо уже уехать. Познакомишь Дага с мастером, хорошо?

— Что, даже не погостишь?

— Дядя, это армия, там не терпят самоволок.

— Понимаю, сам по юности дурил в погонах. — Старик вздыхает, на миг погружаясь в воспоминания. — А так познакомлю, конечно, не зря же такой путь человек проделал.

О наконец-то правильно!

— Поверь, Шарис не пожалеет, да и все мы. — Регвар заговорщицки подмигивает.

— Да что это я вас держу на пороге! — вспоминает о правилах гостеприимства Горган. — Заходите в дом.

Как только зашли в просторную гостиную, так Регвара обступила толпа родни. Не желая мешать тому общаться с давно не виденными родственниками, попросил проводить меня на кухню, а затем в отведенную для гостей спальню.

— Регвар не хотел вас будить, но на словах пожелал удачной сделки и доброго камня под ногами. — Немолодая гномесса, приготовившая мне завтрак, в одиночестве хлопочет на кухне. — Вы же ждете Шариса?

— Да, — еле выговариваю набитым ртом. Кто там говорит, что гномья кухня пресная и невкусная, наверно, этот слух пустили орки. Хочется облизать тарелку, но понимаю, в гостях надо соблюдать приличия.

— Он уже прибыл, занимается разгрузкой на заднем дворе.

— Регвар говорил, что вырос на ферме. У вас сельскохозяйственные угодья, а не шахты? — проявляю любопытство, борясь с желанием попросить добавки.

— Да, наш род фермерский, выращиваем клубни, грибы, ночной хмель, конечно, для пивоварни.

Если естественный растительный мир подземелий беден, то искусственно выращенных и измененных плодов и прочей флоры в достатке. Надо только уметь за ними следить и вкладывать огромное количество труда. И богатые урожаи теплых недр не заставят себя ждать.

— Я слышал некоторые даже кур разводят?

— Нет, птица у нас не приживается, а вот свинки — иное дело, этих разводим. Правда, не много, а то жрут они в три горла, накладно выходит.

Под неторопливый разговор решаюсь попросить добавки. Кухарка оказалась болтливой, с радостью рассказывала о нехитром местном быте. Исподволь наводящими вопросами удалось узнать, что клан Регвара далеко не беден, говоря прямо, очень богат и влиятелен. И не последним камнем в их успехе была пивоварня, варившая действительно изумительный портер, который я уже распробовал. Когда мой желудок категорически отказался принимать в себя даже капельку добавки, попрощался с гостеприимной хозяюшкой и направился на поиски мастера.

Это оказалось не так и просто. Поместье с принадлежащими ему территориями было очень велико. Несколько раз даже заблудился в переходах туннелей, связывающих различные пещеры, но Шарис был неуловим. То он уйдет за пять минут до моего прихода, то мы разминемся буквально соседними коридорами. Такая безрезультатная беготня затянулась почти до обеда.

Одну из полостей пересекал подземный ручеек. Разувшись, опустил ноги в прохладную водицу, приятно охлаждая натруженные ступни. Как-то меня совсем не впечатляет величие подземного царства. Да, красиво, но чуждая красота, мне больше по нраву не наскальные барельефы и переливающиеся в свете мха сталактиты, а зеленый ковер травы и шелест листьев над головой.

— Уж не наш ли гость, о котором гудит все поместье, моет ноги в питьевом ручье?

Тьфу, резко вскакиваю, краснея.

— Они почти чистые! — Когда в следующий раз буду в чем-то оправдываться, надо будет придумать что-то менее глупое.

— Не переживайте, это вода для свиней. — Суровый, насмешливый баритон резко контрастировал с внешностью шутника. Тот был очень молод, около тридцати, что по меркам гномов начало юности.

— Все равно, неудобно получилось. — Торопливо обуваюсь.

— Горган сказал, нам есть о чем поговорить?

— Наверное, ошибся. — Слишком он юн.

— Я Шарис. — Главный пивовар клана? — Не обращайте внимание на возраст.

— Это нелегко, я представлял вас совсем другим.

— О, это всех удивляет. — Смех у него заразительный. — Но звание мастера ношу заслуженно. Просто я гений! — От скромности это нагло подмигивающее лицо морщинами не покроется точно.

— Попробовав ваш портер, соглашусь.

Ни грамма не кривлю душой. Но в каком же возрасте он стал мастером? Если два года не бывавший дома Регвар уже его так именовал.

— У меня мало времени, поэтому сразу к делу. Что вы хотите?

О как, с места в карьер и с такой постановкой вопроса! Ну что ж, ты сам нарвался:

— Треть доли в пивном деле клана.

Одно удовольствие смотреть, как ехидство покидает лицо насмешника, сменяясь недоумением.

— Э-э-э-э-э, боюсь, не в моей компетенции принимать подобные решения. Да и сам тан вряд ли пойдет на такое, предложи ему хоть мифрильную жилу в обмен.

— Это ваше последнее слово?

Мимика юноши неподражаема. Как он теребит зачатки бородки, подражая взрослым.

— А что у вас и правда есть жила? — В голосе сквозит сомнение.

— А если что-то получше?

— Вы что, клоун? Так мы не заказывали! А вас с радостью встретят в городе, там послезавтра открывается ярмарка! — А вот держать себя в руках нужно учиться даже гению.

— Не грубите старшим, молодой тангар, а то я могу передумать. — Хватит его мучить, добавляю нотки металла в голос.

— Извините. — А он не безнадежен.

— Начну с вопроса, вы не против?

— Слушаю.

Мой тон подействовал правильно, осадив пивовара, теперь он готов внимательно слушать.

— Во сколько отличаются ваши объемы производства от Торгвильского завода?

— Раз в сто, не меньше.

Он еще не понимает, к чему я клоню.

— Ваша гениальность позволит хотя бы приблизиться к такому объему в будущем?

— Нет. Во-первых, там отличные мастера, во-вторых, у них есть то, чего нет больше ни у кого в подгорном царстве. — Ранний успех не вскружил юноше голову, мыслит он в верном ключе.

— Вы догадываетесь, что я хочу предложить?

— Неужели? — Шарис замирает, глядя на развернутый сверток.

— Я не могу ждать возвращения тана или весточки от него. Вы уверены, что сами не можете принять решение?

— Я не имею права заключать подобные сделки. Но все же рискну. Я согласен!

— Не подтвержденная главой клана, будет ли она действительна?

— Слово мастера неизменно, и клан будет вынужден его соблюдать. Потом меня, может, ждет изгнание за это, но, — а у него чистый взгляд, — такой шанс — это раз в жизни! Вы готовы прямо сейчас поехать в город и оформить сделку в местном отделении республиканского банка?

— Это лучший вариант. — Мне это очень подходит.

— Только надо заглянуть в одно место по пути ненадолго. — Что-то тут явно не так просто. Уж не плюнет ли он на все устои? Гении, особенно молодые, они мало соблюдают правила. Не зреет ли в его голове план грабежа?

— Хорошо, зайдем. — Если попытаются причинить вред, то личное дело их родни — какие памятники ставить на могилки.

Заведя в небольшую рукотворную пещеру, Шарис оставил меня одного у ничем не примечательного валуна из темного гранита. Сам же он поспешно убежал по петляющим, низким коридорам. Настораживает, пробую, как выходят «хашти» из ножен. Нападения я не боялся, больше напрягало, как найти потом отсюда выход, желательно в обход поместья.

Появившийся из тьмы неосвещенного туннеля Шарис с немалого размера тесаком в руке мило улыбался. За его спиной шли еще четверо, все уже далеко в летах. Молодость уговорила старость? Наверно, правду говорят: «Чем старше, тем ближе к детству». Убивать стариков, пожалуй, не буду, устрою показательную трепку и все, но больше всех достанется уже знакомому Горгану.

— Мы не можем передать такую долю завода в чужие руки, — начал разговор незнакомый мне дварф, тяжело опирающийся на древний, как он сам, бердыш. — Но и выпустить из рук то, о чем нам рассказал молодой Шарис, мы не можем. Сама судьба дает нашему роду шанс стать великим.

Как обидно, для любого самого гнусного поступка всегда найдется объяснение. А я-то надеялся на легендарную честность подгорного народа.

— У нас только один выход. Вытяни ладони вперед. — Предложение Горгана означает отпустить рукояти мечей. В то время как Шарис стоит в характерной стойке секущего удара, отведя тесак немного за спину.

Чему их учила жизнь, если даже в таком возрасте они думают, что сталь решает все? Отпускаю «хашти», протягивая открытые ладони. Резкий взмах молодого дварфа не заставляет отдернуть руки. Это не удар на поражение, а что-то другое. Стремительным бликом проносится сталь, едва касаясь кожи, оставляя за собой маленькую рану. Шипением пузырятся капельки крови, упавшие на ставший багровым гранитный камень. С тяжелым звоном лопается клинок тесака, разламываясь на тонкие, не толще волоса, пласты кованой стали.

— Ох моя седая борода! — Хватается за волосы Горган. — Мы-то всего-навсего хотели провести ритуал, сделавший бы тебя из гостя со-кланом. Всего лишь окропить родовой камень твоей кровью и все. Просто традиция.

— А получили. — Тяжело вздыхает заговоривший первым старейшина, опускаясь на одно колено. Его примеру следуют и остальные. — Не случалось еще такого в подгорном царстве. Клан Корина именем пресветлого Дьюина нарекает Эх Даг Ора наследником танского пояса! Поручителями сего выступают многомудрые старейшины рода: Фанфис Серебряный Пояс, Горган Могучий Топор, Нарталь Зыбкое Марево и я, Дарин Пылающий Горн. При свидетельстве младшего мастера Шариса Золотой Бочонок. Да будет так, и сами горы слышат нас. — Глухой подземный толчок ударяет по ногам. Ничего себе подтверждение. Но мне это совсем не надо!

— А можно отказаться? — Надеюсь, это не смертельное оскорбление.

— Не знаю, был бы рад, будь такая возможность. Но горы сказали «да». — Как же горы, знаю я одну личность с подходящим чувством юмора.

— В мои планы не входит ничего подобного!

— Клан не смеет задерживать своего наследника. Вы вольны идти куда угодно, как только тан Корин прибудет к родовому камню, с него будет снят танский пояс. Если вас не будет на месте, то в ваше отсутствие родом будет управлять со-тан — управляющий, назначенный вами.

— Думал, слово «наследник» подразумевает нечто другое. Что когда-то в необозримом будущем, после смерти нынешнего тана, мне оденут пояс.

— Увы, не так. Нас самих не радуют перемены. Но мудрый Дьюрин наказывает нас за излишнюю поспешность и жадность. — Ох, они еще и верующие или хотят ими казаться.

— Никогда еще подгорный клан не подчинялся человеку. Видно, грядут перемены!

— Получается, вы теперь мои подданные?

— Не только мы, но и весь клан, — согласно кивает Дарин.

— Так значит, никаких сделок не надо, ему и так пивоварня принадлежит?! — Встрявший в разговор старших Шарис тут же получает по загривку обухом.

— Не перебивай старших! Но мысль твоя верна, вся собственность рода теперь и твоя, человек. — Как неохотно он кланяется, через силу.

— Я не человек. — Секреты рода для любого тангара священны, ничем не рискую.

— Не обманывай меня, — Дарин сокрушенно качает головой, — это плохо, врать своим. А я рунный маг, — а то мне не заметно! — и прекрасно вижу тебя.

С их самомнением явно придется что-то делать, но потом как-нибудь. Подождет. А вот то, что старейшины униженно себя чувствуют, это в моих силах исправить:

— Я не люблю повторять! И никогда не лгу своим! — Своды пещеры гулко вибрируют в такт словам. — Я не человек.

Второй раз подгорный мир видит меня без щитов.

— Кто ты? — Пораженный рунный маг еще не встречал таких рисунков силы.

— Я неведомое. — Лишний туман не повредит. — Я есть ЭРМ!

Фи, нельзя так удивляться, даже не поклонились, застыв изваяниями в бликах багрового света.