– И сколько можно повторять? – остриё, рапиры Ларта, упиралось мне в грудь. – Я же объяснял, что из этой полупозиции, уход со смещением для контрудара эффективен только против одиночного оружия.

Мой клинок виновато подрагивал, пойманный на отлёте дагой напарника. Фехтование, конечно, моё хобби, но:

– Лучше объясни, – отводя ладонью, неприятно холодящий грудь металл: – Почему ты вбил себе в голову, что мне интересна эта техника?

– Красиво и эстетично! – рапира и дага Ларта рассекли воздух, оставляя за собой огненные росчерки.

– Эстетика в ущерб эффективности, – моё лицо приняло брезгливое выражение: – это не моё.

– Можно подумать, что у тебя очень много других дел!

Данное замечание напоминало удар ниже пояса. По правде сказать, дело у меня было только одно. Если можно назвать делом, безуспешные попытки выбить с Арены дварфовский топор, взамен мной же сломанного на тренировке лет эдак семьдесят назад.

Чтобы не болтать лишнего, я просто встал в позицию, дагой сделав недвусмысленно приглашающий жест. Оружие Ларта пришло в движение, красная сталь чертила вязь Высокого языка. Наши рапиры на секунду встретились, звон стали и оседающие на мрамор искры. Разрыв дистанции. «Неуч!» именно такое слово, начертанное столкнувшимся оружием, медленно таяло, на свежем утреннем ветерке. Ларт ехидно улыбался.

«И после этого они смеют называть дроу извращенцами!»– эта моя мысль относилась к светлым эльфам, которые и придумали эту манеру поединка. А как высокопарно звучит: «Дуэльный кодекс Зелёного дома». Лет сто пятьдесят назад эльфийская знать решила, что убивать друг друга на дуэлях, это чересчур, и это верно при их-то проблемах с демографией. Но бескровные выяснения отношений были слишком пресны, а если прибавить к этому их тягу к искусству, то вообще бессмысленными. Пока один «эстет» фехтовальщик не придумал, как совместить поединки с каллиграфией. «Морского ежа ему под одеяло!». Теперь просто проткнуть своего противника было недостаточно. Красная эльфийская сталь как нельзя лучше сочеталась с огненным заклятием «воздушного следа», применение которого позволяло оставлять за оружием тонкий огненный след, который держался в воздухе около десяти секунд. Впрочем, после повсеместного признания «дуэльного кодекса», разумеется в кругу эльфов, данное заклинание стало называться «огненный росчерк», хоть это и не важно, а остроухим было приятно. Искусство начертания в воздухе вязи Высокого языка, хорошо дополнило, опять таки с их точки зрения, обычный поединок. Кто видел эльфийский алфавит, тот поймёт, что и на бумаге-то писать им далеко не просто, не говоря уже о замене каллиграфического пера на рапиру, а папируса на воздух. А если учесть, что ты не один стоишь и рисуешь в воздухе, а перед тобой есть противник, который хочет «написать» что-то своё, при этом усердно мешая тебе воплощать художественные изыски. Кошмар в общем, после которого сдача экзаменов по прикладной рунистике в Имперской магической школе кажется игрой в песочнице пятилетних детишек. И не стоит забывать, что помимо плетения вязи, оппоненты так и норовят проткнуть друг дружку своими клинками. По моему мнению, стремление эльфов к красоте, в данном случае, завело их в довольно странную сторону.

Хотя, надо отдать эльфам должное, Ларт был прав. Поединок, построенный по правилам «зеленого кодекса», был красив. Если смотреть со стороны и не знать эльфийского, изумительно красивое действо. Знание языка несколько сбавляло эстетику, потому как надписи во время поединка были в основном оскорбительного содержания, дуэль как никак.

Через час, я многое о себе успел прочитать, каллиграфия лартовской рапиры была безупречна. Моя самая осмысленная «фраза», была близка по переводу к стандартному «сам дурак». Правда, проткнуть напарника я умудрился раз двадцать, но по кодексу всё это шло не в зачёт, так как поражающий удар можно было наносить только в конце построенной фразы, как в письме ставят точку или восклицательный знак. Но я вошел во вкус, чем-то это было забавно. А по поводу своих проигрышей я не расстраивался, вряд ли в нашем мире кто-то владел оружием лучше Ларта, даже когда дело касалось таких необычных техник.

Первую сотню лет на Архипелаге, этот бездельник играл с Театром, в эдакое большое кино. А потом резко заболел всем колюще-дробяще-режущим, подглядывая за мастерами фехтования, через купол Театра. За последующие четыре века, Ларт не только усвоил все техники, но и придумал парочку своих, чем небезосновательно гордился. А я иногда приходил к нему перенимать опыт, все равно развлечений на островах, кроме выживания, не было.

Раздражение, вызванное боевым чистописанием, постепенно уступало место любопытству. Да и желание надрать уши «великому мастеру» всё возрастало. Я отсалютовал клинком, приглашая Ларта на еще один раунд.

Рапира и дага стремительно завращались в моих ладонях, превратившись в два огненных круга. Ларт занервничал, уж что что, а веерные защиты у эльфов были не в чести, да и как их можно применить в дуэли по кодексу, он пока не понял. Мои клинки резко, на завершающей стадии вращения выпрыгнули по замысловатым траекториям. Двойной росчерк. На возвратном движении рапира легко коснулась даги, завершая фигуру, и ушла в глубокий выпад. Знак Умд, начерченный огненными клинками, замер в воздухе. Да знаю, что не по эльфийски, зато! Метнувшиеся навстречу моему выпаду клинки разлетелись градом мелких ледяных осколков. Упс… как всегда бывает на архипелаге, действие энергий немного вышло из под контроля. В мои планы входило только замедлить Ларта. А не лишать его любимой игрушки.

– Батэлмэг хренов!!! – Ларт с сожалением рассматривал, оставшиеся в руках эфесы. – Ты мне еще за тот топор должен!

– Не кипятись! Зато я нашёл для этой дури боевое применение, – нужно было его чем-нибудь отвлечь. А то подрядит, помимо топора, искать еще и парное оружие эльфийской аристократии.

– Да эльфам параллельно, что ты там нашёл! Чтобы этот знак заработал, нужно в него влить цистерну тварной энергии! –при этих словах я скромно потупился. – Откуда у эльфа такие способности в низшей энергетике?

– Я не для эльфов, а для себя нашёл.

– Искун, тоже мне! И не думай, что я забуду… Оружие за тобой. Приплюсуй их к тому топорику изумительной дварфовской работы из синей стали.

Семиступы ему в друзья…. Самому так лень на Арену ходить. Хотя он прав, сам сломал, сам и ищи. Ларт демонстративно отвернулся и принялся рыться в своём арсенале. Урок окончен, ну и ладно пройдусь до Арены, попробую «выудить» хоть что-нибудь, для успокоения совести.

Застегнув куртку, помахал на прощание рукой спине Ларта. Подхватил ножны с «Мерцающим» и по мраморным ступеням направился к выходу из кратера. С вершины Правза сегодня открывался великолепный вид. Это если смотреть на запад, на севере, юге и востоке все было покрыто густым туманом. Западную часть неба закрывала энергетическая аномалия в духе северного сияния, в воздухе метались разноцветные шаровые молнии, причем не одиночками, а крупными стаями, штук по пятьдесят. Красиво и безопасно, не то, что мерзкий туман в остальных частях архипелага.

Расхотелось куда-то идти, я сел на одну из верхних ступеней наружной лестницы. Суматошное мелькание радужных молний на фоне сияния, и безопасность отгороженного от буйства магических стихий Правза. Всё это расслабляло, хотелось просто сидеть и смотреть. Впрочем, мне ничего не мешало, а Арена могла подождать сколь угодно долго.

«Красота, наверно, один из видов гипноза» – об этом мне сигнализировали затёкшие мышцы и глаза, наблюдающие закатное солнце. Встав со ступенек, я потянулся, пустил по телу волну тепла. Зажатые мышцы расслабились. Вовремя! Красным отблеском в лучах заката, с пронзительным жужжанием вылетев из-за валуна, в мой живот впечатался полукилограммовый кусок металла. «Спасибо Творцу, плашмя!».

– Молодец, всё-таки ты научился выражать свою радость не так болезненно! – всё это я говорил уже кружащемуся в радостном танце вокруг меня дискоиду. Если бы не способности в регенерации, мой живот давно бы превратился в один сплошной шрам. В первое время малыш не разбирал, как ему в меня врезаться, чтобы показать как он рад встрече, а кромки у дискоидов очень острые.

Я редко расставался со щенком, даже как-то неуютно себя чувствовал без его присутствия у себя за пазухой, даже специальный кармашек изнутри куртки приклеил. Но вот на тренировках был не рад его присутствию. Этот шалопай постоянно вертелся рядом, иногда даже влезая под клинки, игрался в его понимании. Чем и доводил Ларта до бешенства. Приходилось отправлять мелкого полетать по архипелагу, до заката, который только что и наступил.

Малыш был странным созданием. По архипелагу он летал так, будто ему ничего не угрожало, для любого другого существа такая беспечность давно обернулась летальным исходом. А ему хоть бы что, летает, резвится, играет в пятнашки с кракенами.

Распахнув чуть-чуть куртку, я позволил «щенку» устроиться за пазухой. Он чуть-чуть повозился, будто устраивался поудобнее, хотя ему разве не все равно, он же металлический. Но разница, наверно, была, так как перед тем как успокоиться, он каждый раз устраивал возню в своём доме-кармане.

«Лучшей разминки, чем спуск в тысячу ступеней, придумать сложно» – подбадривал я себя, борясь с навалившейся ленью. Спустившись примерно наполовину, я решил продолжить движение на руках, даже не для разминки, а просто так. Поставил себя с ног на руки и при первом же «шаге» получил весомый удар по затылку, эфесом «Мерцающего». Перевязь с закреплёнными ножнами, была не защёлкнута на нижний замок. «Внимательнее нужно быть, внимааатеельнее…» – с этой мыслью я прокувыркался вниз, ступенек на шестьдесят, крутых ступенек… Остаток пути до подножья, я проделал вполне обычным способом, больше времени уделяя залечиванию ушибов и ссадин, чем наблюдению по сторонам. Хвала творцу, никто этим не воспользовался и не попытался откусить от меня кусочек. И вообще на удивление было пустынно, не наблюдалось не то что хищников, но и маг-аномалий. Хорошо!!!

Вспомнилась поговорка: «Если вам кажется, что всё идёт хорошо, значит, вы чего-то не заметили!». Но, дойдя до водораздела между Центральными островами, ничего опасного и нехорошего не заметил. Наоборот, в середине протоки плескалась белобокая касатка, лучшее транспортное средство во всем Архипелаге. Если чуть поточнее, то только для меня, другую живность они к себе не подпускали, или наоборот с радостью закусывали, а от остальных эрмов шарахались. Но видно, я чем-то нравился коренным жителям океана, они с удовольствием подставляли свои спины для моей перевозки. И я им иногда помогал, встревая в войну касаток против кракенов, разумеется, на стороне белобоких.

Я засвистел, дублируя призывные похлопывания ладонью по воде. Пересекать вплавь полтора километра самому очень не хотелось. После очередного хлопка дельфин заметил зов и его рассекающий воду верхний плавник устремился в мою сторону. Нравится мне наблюдать за дельфинами, жаль, что из всех их видов прижился в водах архипелага только один. Смотреть на их плавные и одновременно стремительные движения было приятно. Даже когда огромное черно-белое тело выпрыгивало из воды, невзирая на огромную массу, это выглядело эстетично. Куда там прославленным кошкам со своей грацией, хозяева морей гораздо гармоничнее.

Подплыв на расстояние полусотни метров к берегу, касатка остановилась. Заметив, что я перестал звать и просто любовался её движениями. Дельфины хорошие эмпаты и прекрасно чувствуют, как к ним относятся. Вот и сейчас, правильно почувствовав моё восхищение, гигантский дельфин позволял собой любоваться, просто плавая вдоль берега. Закатное солнце бликами играло на его влажной коже. Что-то я сегодня на редкость хорошо поддаюсь гипнозу красоты. Стряхнув с себя оцепенение, я присел, и хлопнул открытой ладонью по воде. Касатка тут же ушла в глубину, что бы через минуту вынырнуть прямо у моей руки. Глубина протоки даже у берега позволяла произвести подобный трюк.

Проверив амуницию, я подтянул один из ремешков. Ничего не брякало и не грозило выпасть из многочисленных карманов. Всё личное имущество каждый из эрмов предпочитал носить на себе, архипелаг слишком непредсказуемое место, чтобы рассчитывать на сохранность чего-либо. Есть конечно исключение, в виде Центральных островов, там маг-катаклизмов не происходило. Но Театр оккупировал Ларт, со своим арсеналом, а кратер Арены, был завален таким количеством хлама, что найти там что-то своё, уже через день, было просто мало реально. И даже не потому, что там была натуральная свалка, этот вопрос мы бы решили, складировав всё нужное в одну сторону, а остальное выкинув. Если бы не одна маленькая проблемка: амфитеатр Левза облюбовали для своей жизни гремлины. Мелкие, пакостные создания, для которых смыслом жизни, по моему мнению, было увеличение бардака во вселенной. Поймал бы, головы открутил, но выловить гремлина непростая затея, за что их Творец одарил способностью к мгновенной телепортации, я так и не понял. Но эти гадкие создания вовсю пользовались своим даром, если считали, что опасность рядом.

Расстегнув куртку, выпустил «щенка» на воздух. Он не любил большой воды, предпочитая воздушную стихию, пока я преодолевал водные преграды. Вода была тёплая, и немного подумав, решил не создавать защитную оболочку, высушиться потом было более экономично.

Прыгнув в воду, я немного отплыл от берега и погрузился на несколько метров в глубину. Белобокий нырнул еще ниже и на всплытии подобрал меня, через пару секунд мы уже вынырнули на поверхность. Верхом на касатке, обхватив двумя руками плавник, сильное ощущение!!! Помню свой шок, который испытал, первый раз прикоснувшись к дельфину. Тёплая, мягкая, удивительно приятная на ощупь кожа, не то что склизкая чешуя рыб или наждак акульей шкуры.

Эстетика эстетикой, но глубоко вбитые инстинкты заставили меня покрепче ухватиться за плавник и сжать бока могучего хищника ногами поплотнее. Рывок огромного тела вверх и вот касатка уже скользит по идеально ровной ледяной поверхности. Еще секунду назад чистая гладь протоки теперь была надвое разделена ледяной дорожкой. Хотя понятие дорожки для пятидесяти метровой ширины только что образованного катка, наверно, некорректно. Отток магических энергий, приводящий к мгновенному оледенению какой либо территории архипелага, явление в данной местности одно из самых распространенных. В любом случае это гораздо более безопасно, чем энергетический прилив, приводящий в лучшем случае к закипанию воды. Разгонного импульса нашего тандема вполне хватило для преодоления неожиданного препятствия и через полсотни метров белобокий плавно погрузился в родную стихию. Остаток нашего заплыва до Левза прошел спокойно. Выбравшись на берег, я поблагодарил дельфина за оказанную услугу, и направился к вершине кратера Арены.

Еще одна тысяча ступеней, но теперь вверх. Посещая центральные острова, я иногда жалею, что не явлюсь фанатом такого вида спорта, как бег по лестницам. Чтобы скрасить себе нудный подъем, я иногда наклонялся, и подобрав какой либо камушек, кидал его вслед заходящему солнцу. Малыш дискоид старался сбить пущенный моей рукой снаряд до его падения на землю, эдакий вариант игры кинь-принеси со щенками. В данном случае, разумеется, о принести не было речи, нечем моему «щенку» было приносить, зато с возможностями догнать ни одна собака и рядом не стояла с моим карманным «животным». Игра для дискоида была не такой простой, как может показаться, редкий камень в архипелаге просто пролетит по положенной ему физикой траектории. Энергетическое безумство этой части мира заставляло пущенные моей рукой снаряды совершать довольно сложные воздушные эволюции. Да и я сам не стремился сделать игру чересчур простой для своего любимца, иногда меняя направление полета камня силовыми шлепками. Тоже игра, но уже для меня, подправлять траекторию полета классической магией слишком опасно и непредсказуемо, астралом неэффективно, все остальные виды высоких энергий слишком медлительны для подобного. Вот и оставалось использовать тварную энергетику, неплохая разминка, особенно если учесть что один такой силовой всплеск по затратам энергии примерно равен пробежке на стометровке за десять секунд.

Я поднялся на последнюю ступень внешней лестницы одновременно с ускользанием последнего луча солнца за горизонт. Будь я поэтом, непременно повосторгался подобным символизмом, но увы, мои способности на данной стезе дальше рифм ложка – крошка не заходили. Поэтому, просто отметив подобный факт, я спустился в амфитеатр Арены. Ночной бой имеет свои прелести, только вот никакого желания их испытывать на себе сейчас у меня не было. Решив отложить до утра попытку восстановить арсенал Ларта, расчистил от хлама место, и просто без затей лёг спать.

О чем утром сразу же пожалел. Проснулся я плотно завернутым в свой же собственный плащ, с ботинками связанными меж собой шнурками и всей амуницией перепутанной так, что гордиев узел на этом фоне выглядел блекло. Через полтора часа я кое как освободил себя от плаща и смог перевязать шнурки, не разорвав их, дальше дело по распутыванию встало намертво. Моя логика категорически пасовала перед шедеврами узловязания. За исключением мной развязанных плаща и ботинок, вся остальная амуниция была переплетена так, что развязывая один участок, я еще туже заплетал другой, если не образовывал еще худший, чем развязанный, узел. Малыш виновато терся о мои ботинки, даже принял красноватый медный оттенок, признак его глубочайшей вины, мол не уследил, ты прости меня а… Каждая моя неудачная попытка разгадать узлы сопровождалась глумливым подхихикиванием полутора десятков гремлинов. Уж кто тут и наслаждался происходящим, то это безусловно они. Обычно они держались от меня и малыша дискоида на почтительном удалении, но, видно, сегодня я слишком крепко уснул, понадеявшись на безопасность Арены и на то, что малыш своим присутствием отпугнет глумливых созданий. Как оказалось зря, «щенок» не уследил, чем мерзопакостные обитатели амфитеатра Арены и воспользовались, соорудив из моих вещей огромную веревочно-узелковую головоломку. Разрывать, разрезать и как-то иначе портить вещи не хотелось, слишком много времени я потратил на подгонку под себя амуниции. Хоть гремлины и выглядели беспечно наслаждающимися результатами своей проказы, уворачивались от камней и прочих весомых предметов кидаемых мною, они достаточно легко. Постепенно жажда мести нерадивым созданиям вытеснила у меня все остальные желания, я был в бешенстве.

Оставив попытки расплести амуницию, я выбрался из своих вещей, пылая праведным гневом. Единственным что на мне осталось одетым, были ботинки и трусы. Эдакий мститель в исподнем, вся остальная одежда бесформенной грудой лежала на ступенях амфитеатра, освободить хоть что-то еще из клубка переплетений я больше не смог. Хихиканье гремлинов переросло в уханье и завывание, они колотили себя маленькими кулачками по спинам и заходились от смеха. Невзирая на туманившую разум ярость, я не бросился их ловить, за многолетнее знакомство с данными существами, увы, давно понял всю бесполезность этой затеи. Оставалось одно, думать.

Распутать клубок, в который превратилось моё имущество я не мог, поймать гремлинов тоже, но оставлять все как есть, тоже очень не хотелось. Было два пути: лёгкий разрезать эти узлы и трудный, как-то заставить сделать это за меня самих виновников произошедшего. Первый путь привел бы к тому, что мне пришлось бы практически заново подгонять всё обмундирование. Плюс многие её составляющие, которыми пришлось пожертвовать, изготовлялись мной из достаточно редких компонентов, например перевязь ножен «Мерцающего» была из кожи морского змея. Терять годами тщательно подбираемый комплект из-за шалостей неугомонных созданий мне очень не хотелось, тем более, так решить возникшую проблему я мог в любой момент. С помощью дыхательной гимнастики успокоив клокотавшую злость, я задумался.

Что я знал о гремлинах.. Об этих маленьких, не больше локтя ростом, существах, с худосочным тельцем, тоненькими конечностями и непропорциональной головой, огромными глазами и большими лопухами ушей. И да чуть не забыл, с пяток до макушки покрытых голубоватой шерсткой. Ни один гремлин не мог пройти мимо ничего хоть отдаленно упорядоченного, без попытки эту упорядоченность превратить в самый настоящий бедлам. Складывалось ощущение, что разрушение, перепутывание, создание бардака, составляло основной смысл их жизни. Эдакие маленькие адепты хаоса, невесть зачем облюбовавшие себе для жизни данную территорию, никто и нигде кроме как в кратере Левза этих существ больше не встречал. Гремлины - большие мастера пакостных шуток, любители действовать исподтишка, принцип незаметно напакости, смойся и наблюдай с безопасного отдаления за результатом «шутки». По правде сказать, быть жертвой специфического юмора данных созданий мне было в новинку, мой ручной дискоид до сегодняшнего дня надежно оберегал мои вещи от гремлинских проказ. Другие же эрмы довольно часто становились их жертвами. И то, что гремлины еще существовали в амфитеатре арены, после очень небезопасного глумления над моими сородичами, говорило о их феноменальных способностях. Если честно, я не знаю ни одно существо на всём Архипелаге, которое могло безнаказанно перейти дорогу эрму, хммм ни одно, кроме этих лопоухих глумливцев. А ведь гремлинов пытались не только успокоить и перевоспитать, но и просто уничтожить, лишь бы избавиться от их проказ, не получилось. Я в подобных «акциях возмездия» не участвовал, но помню, Джарт рассказывал о своих попытках извести «нечисть». Один раз Джарту удалось собрать аж еще двух пострадавших от гремлинов эрмов, и они в течение недели пытались уничтожить таких беспомощных и неказистых на вид созданий. Как я уже упоминал, ничего у них не получилось. И дело тут не только в способности гремлинов к мгновенному перемещению в пространстве, но и в феноменальнейшем их чутье на ловушки, и вообще любую опасность. Подобный багаж знаний привел меня в удручающее настроение, всё сводилось к тому, что сколько я ни думай, а придется пойти по первому пути.

Сдаваться на радость лопоухим глазастикам не хотелось. Так, начну с мозговой штурм с того, что вспомню как Джарт и его команда пыталась справиться с похожей проблемой. Они пытались физически поймать гремлинов, понадеявшись на свою скорость и реакцию. Реакция голубошерстых оказалась лучше. Пробовали они и с помощью магии, вплоть до мини армагеддона устроенного эрмами в чаше амфитеатра, гремлины выжили. Наконец Джарт, непревзойденный мастер ловушек, буквально завалил территорию хитроумнейшими капканами, ни один гемлин в них не попался. В отличие от самого Джарта, пару раз угодившего в капкан собственного производства, заботливо перенесенный гремлинами в другое место. Получалось, что прямые методы воздействия никакого успеха не приносят. Может, возможно как-то приманить гремлинов, но для этого нужно знать, что им интересно, кроме шалостей и бардака, я увы не знал. Что то не давало мне бросить на вид бесполезную идею, об умиротворении сумасбродных малышей, какая то постоянно ускользающая мысль заставляла думать снова и снова.

Попробуем подумать, с чем у меня ассоциируются гремлины. Итак: гремлины-пакость-глумление-бардак-энтропия-хаос-порядок. Стоп стоп, каким образом в мою аллегорическую цепочку затесался порядок. Порядок - это сила антагонист хаоса, другая чаша многомерных весов. В моих мыслях уже мелькало, что гремлины - адепты сил хаоса. Итак, зацепка или её подобие у меня появилась. Осталось найти этой мысли применение или хотя бы возможность эту идею проверить. У любой силы во вселенной есть противоположность, противопоставление хаос-порядок один из примеров. Вполне возможно, что гремлины не просто так стремятся всё вокруг превратить в бардак, вероятно, они просто не терпят рядом с собой ничего упорядоченного.

– Сторожи! – приказал я дискоиду, указав на груду сваленных и перепутанных своих вещей. Малыш с готовностью взмыл вверх, и приняв стальной оттенок, начал кружиться над охраняемой территорией.

Я спустился по ступеням чуть поближе к песку арены, по пути подбирая остатки древкового оружия, копий, алебард, топоров. Расчистив от хлама одну из ступеней, наломал из древк равные черенки и сложил из четырех из них квадрат. Гремлины с любопытством следили за моими действиями, и как только я отошел метров на семь от своего геометрического шедевра, с визгом набросились на черенки, раскидав их по всему амфитеатру. Для чистоты эксперимента сложил еще один квадрат, треугольник, ромб, все мои фигуры постигла участь первой. Подобное поведение гремлинов давало мне шанс найти на них управу. Начертательная или геометрическая магия, довольно мощное орудие в умелых руках. Ведь даже четко начерченная простым мелом пентаграмма, способна удержать внутри себя слабенького демона, без привлечения каких либо посторонних сил. Да, чтобы пленить демона посолиднее всякой мелочи обычный мел не подходил, но сам факт власти геометрической фигуры над демоническими созданиями - хороший пример применения начертательной магии. Проблема в том, что гремлины вряд ли принадлежали к демонической породе и пентаграмма на них никакого действия не окажет. Что, впрочем, не повод опускать руки.

Приводя в порядок мысли. Гремлины не терпят проявления упорядоченности, всячески стремясь её разрушить. Им доставляет радость и удовольствие не только пакости, но и сама возможность создать вокруг себя беспорядок. Вполне возможно что мои догадки правильны и лопоухие глазастики являются порождением одной из первородных стихий, а именно хаоса. А бороться с проявлениями хаоса наиболее эффективно с помощью силы противоположенного вектора. Правда, я не являлся адептом порядка и не мог использовать силы Великой Пирамиды, но тут мне на помощь могло прийти само знание, что Пирамида существует. Также как демона можно пленить пентаграммой, так и создание хаоса окажется лишенным сил, помести его во внутрь самой простенькой, но геометрически точной пирамиды.

Осталось дело за малым, создать пирамиду и заманить всех гремлинов внутрь. И если с первым пунктом сложностей возникнуть не должно, благо количество мусора в амфитеатре просто поражало воображение, то второй представлялся несбыточным. Ни один проказник и близко не подойдет к символу силы противоположности, ни говоря уже о том чтобы забраться вовнутрь. Ладно, заставить стаю пакостников распутать свою амуницию не могу, но вот доставить им самим неудобство было вполне в моих силах. Тут дело даже не в мести, а в том, чтобы в следующий раз они крепко задумались, доставлять мне неприятности или воздержаться. И я приступил к своей «акции возмездия».

Выбрав кучу мусора, начал в ней копаться, выискивая те предметы, которые помогут мне в строительстве и выкидывая то, что не пригодится. Гремлины, следя за моими действиями, каждый раз радостно повизгивали, когда очередная ненужная мне вещь откидывалась в сторону. Ха, неужто приняли меня за родственную им душу? Но вот необходимые мне предметы были собраны. Свалив более аморфный мусор в кучу, создал из него основание будущего архитектурного сооружения. Распрямлять найденные мной нагрудные пластины доспехов было сложнее, но стены пирамиды должны быть ровными, а более подходящего материала для них в амфитеатре найти невозможно. Короткие пилумы легионеров Хиорта послужили каркасом. Каких то сорок минут трудов и пирамида готова. Нелепое, но почти точно геометрически выверенное строение полутораметровой высоты. Шедевр моего зодчества даже на вид казался неустойчивым. Невзирая на все старания создать крепкую конструкцию, пирамида не выдержала бы и средней силы пинка. Что ж, на центральных остовах магические энергии более спокойны, если сравнивать с остальным архипелагом, и ничего не помешало укрепить созданное с помощью небольшой толики магии. Удовлетворившись полученным результатом, я спокойно вернулся к своим вещам, и принялся наблюдать, как будут развиваться события.

Утратив всякий интерес к моей персоне, вся стая гремлинов сгрудилась вокруг только что построенной пирамиды. Они шипели, яростно топали ногами, в общем, всячески выражали своё неудовольствие новым атрибутом ландшафта. Только разрушить не пытались, а держались на некотором отдалении. Один из лопоухих, отличающийся более темным цветом шерстки, бочком бочком приблизился к пирамиде на расстояние шага и, вытянув тоненькую ручку, попытался дотронуться до неё. Но когда между маленькой ладошкой и одной из граней пирамиды оказалось сантиметров десять, он истошно заверещал и резко отпрыгнул назад.

– Ты смотри, Малыш, им не нравится! – сказав это, я погладил ручного зверька.

Одна пирамида, которая явно не приводила лопоухих в восторг, конечно хорошо, но мало. С этой логичной мыслью, я принялся за возведение композиции «пирамид много не бывает». При всех моих способностях, данное предприятие, было не из легких. Если на первую конструкцию, я потратил чуть более получаса, то на следующую почти в два раза больше времени, хлама в амфитеатре было много, но вот подходящего хлама, увы. Стройматериал для каждой новой пирамиды, отыскать было всё сложнее и сложнее, да и гремлины мне мешали, старательно уничтожая подходящие для постройки предметы. В любое другое время, я бы вдоволь повеселился, наблюдая за потугами щуплых существ, как они вчетвером пытаются сломать древко дварфовской алебарды из мраморного вяза. Хотя почему в любое другое, стоит быть честным, я и так от души повеселился. Минут десять потратив на наблюдение, за столь комичной сценой, решил, что это копьё мне очень хорошо подойдет для строительства и без зазрения совести отобрал его у лопоухих. После завершения шестой постройки, захотелось передохнуть.

Шесть пирамид «величественно» возвышались над прочим мусором. Как никак, а самая маленькая возносилась на полметра над самой большой мусорной кучей! Качество моих трудовых подвигов подтверждалось реакцией гремлинов. Которые старались держаться от построек на приличном расстоянии и всячески выражали свой протест моим архитектурным гением. Их глумливое и обычно радостное настроение куда-то подевалось, сменившись глубокой печалью и расстройством. Моя месть явно удалась, что ж, будут впредь задумываться, кому можно пакостить, а кому нет.

Удовлетворив свои низменные потребности в мести, я вернулся к основное проблеме, распутыванию. Это как же должны быть устроены мозги, для создания таких переплетений? Мои явно не подходили для решения данной задачи. Неприятно чувствовать себя глупее лопоухих, но придется смириться с данным фактом. Тяжело вздохнув, изменил один из ногтей на коготь-лезвие, иначе как резать узлы, выхода не виделось, согревало лишь ощущение об удавшейся мести.

Но исполнить своё решение не успел. На расстоянии двух метров от меня, с другой стороны от запутанной горы вещей, в напряженной позе застыл самый смелый темно шерстный гремлин. Заметив моё внимание, просительно засвистел. Как можно свистеть просительно? Не знаю, но у лопоухого получилось. Продолжая свой переливчатый свист, мохнатый указал ручонкой на ближайшую пирамиду, затем молниеносным движением наклонился и дернул за одну из веревок переплетенной амуниции. Часть моих вещей освободившись из плена узлов, упала на пол амфитеатра.

О как! Со мной пытаются договориться! Такого эффекта своей мести не ожидал. Впрочем злопамятство никогда не входило в число моих «достоинств». Подобрав валявшийся поблизости шлем, снял магические скобы с указанной пирамиды, та немного просела, а пущенный в стремительный полет защитный головной убор сбил одну из стоек. Радостно завизжав, гремлины напали на потерявшую форму фигуру, в считанные секунды не оставив от неё и следа. Приободренный вожак ушанов вновь распутал часть вещей. В ответ еще одна пирамидка потеряла форму, а я поиграл в городки.

Всё же логика у гремлинов не в почете, впрочем как и математика. Когда последняя часть вещей была освобождена, целыми остались еще две пирамиды. Сообразив это намного быстрее ушанов, резко сгреб все вещи поближе к себе, одновременно знаком малого разрушения отогнав главаря подальше. Тёмный недоуменно взирал на меня с безопасного расстояния. В глазах явно плескалось непонимание, вроде так хорошо всё шло. В ответ я состроил издевательскую гримасу и указал на нетронутые фигуры. Гремлин быстро оценил ситуацию, испустил тяжелый свист-вздох и обхватив огромную голову тонкими ручонками, расстроено уселся на холодный камень. 2-1 в мою пользу.

Через десять минут я уже был одет, а все вещи заняли своё место. Гремлины не проявляли никакой активности, угрюмо и бесцельно бродя среди хлама. Лишь вождь всё так же сидел, «подвывая» своим унылым свистом. Но вот что-то мешало мне полностью насладиться своей победой. Это «что-то» было памятью о полной беспомощности перед узлами, нелегко осознавать свою ущербность по сравнению с серошерстыми. Свистом привлек внимание вожака:

– Подойди ко мне. – подкрепив слова недвусмысленным жестом. – Не трону.

Гремлин прервал свои причитания и бочком-бочком начал подходить, впрочем его движения явно показывали, чуть что он мгновенно удерет. Порывшись в вещмешке, нашел полуметровый ремешок и бросил его подошедшему лопоухому.

– Свяжи, сделай узел, – попросил я. Пару секунд гремлин осматривал ремешок. Затем неуловимым движением переплел его, тут же бросив обратно.

– Ну ё моё, – не смог я скрыть разочарования. Помимо того, что рассмотреть, что же сделал гремлин, не получилось, так еще опять было непонятно, как распутывать! Разрушив предпоследнюю пирамиду попросил, бросив головоломку обратно: – Развяжи, а потом свяжи медленно, чтобы я видел все движения!

Приободрившись разрушенной фигурой, гремлин начал медленно связывать узлы. Первые движения были понятны, но чем дальше, тем всё труднее получалось уследить. Несколько раз пришлось просить начинать лопоухого заново, тот причитал, но продолжал показывать. Через полчаса я понял бесплодность своих попыток разобраться в гремлиновском искусстве, как игра в карты с опытным шулером, вроде и знаешь что мухлюет, но где и как, уследить не получается. Уничтожив последнюю пирамиду, что сопровождалось улюлюканьем и задорным свистом серошерстой стаи, пригорюнился. Не давала успокоиться мысль, о том, что научиться просто, только найти надо правильный подход.

Приплясывающий и вновь радостный вожак стаи был сильно удивлен, отскакивая от брошенной мной палки, привлечь внимание гремлина как-то иначе не удалось:

– Темношерстый, подойди ка снова! Не трону, разговор есть, – вожак недоуменно воззрился на меня, но всё же подошел, в своей обычной манере опасливого движения. – Будешь меня учить, узелки ваши связывать. – Я иногда бываю упертым, причем настолько, что легендарные ослы прародины обзавидовались. Не лучшая, конечно, черта характера, но на удивление единственная, которая могла побороть природную лень.

– "Ехидное посвистывание" – гремлина сопровождалось широким жестом, показывающим, что в амфитеатре больше нет пирамид, т.е. разговаривать ему со мной не о чем, а затем вожак повторил мою издевательскую гримасу.

– Кхе! – я усмехнулся, бедное наивное создание, видно мало времени ты проводил рядом с людьми, а тем более с эрмами: – Лопоухинький! Чудо ты хаотическое, поведай, что мешает мне сделать еще десяток малых пирамид?

– Пфффф, – гремлин подавился своим ехидным свистом, его вид стал настолько несчастным, что захотелось расплакаться.

– Так что садись на скамью рядышком, – похлопал по свободному от хлама месту около себя: – и не пытайся меня разжалобить своим видом. Вы первые эту бучу начали, значит завершать её мне. А будешь сильно возмущаться, расскажу о вашей реакции на пирамидки Джарту. Представляешь последствия? – посмотрев в огромные глаза лопоухого понял, представляет причем в красках и очень отчетливо.

Через два часа, я держался только на уязвленном самолюбии. У меня не получалось, не то что связать узелок по-гремлиновски, но и просто понять, как они это делают. Вначале все движения и сплетения понятны, а потом РАЗ! и без всякого перехода, абсолютно непонятны, только что вроде всё было логично, а оп! и как канал по ТВ переключили, весь узелок одним движением превращается в конструкцию, для моего сознания неприемлемую. Магия какая-то, хотя точно могу сказать, что никакими силами мой невольный учитель не баловался. Очень захотелось, схватить гремлина, вскрыть тому черепушку и посмотреть как устроены его мозги, позволяющие создавать такие плетения. Стоп, стоп, стоп! А зачем так грубо? Хватать, вскрывать.

– Такой метод обучения, как видишь ни к чему не приводит, а я упертый, хоть год так сидеть будем. Уловил? – вожак обреченно кивнул. – Есть предложение. Я создаю астральную проекцию и смотрю на мир твоими глазами, а ты продолжаешь плести узлы. – Гремлин зашипел, шерстка по всему телу вздыбилась. Стало понятно, в свои мозги он никого не пустит и никакими пирамидами его не запугать, разве что Великой Пирамидой Порядка во плоти, но где ж я её возьму? Примирительно разведя руками, продолжил: – в голову тебе забираться никто не будет! Я просто буду смотреть твоими глазами, это не опасно, слово эрма.

Видимо, вожак знал, чего стоит данное слово и дал мне разрешение на эксперимент. Правда, сперва вытребовал моё согласие на то, что если не получится и в этот раз, я его отпущу и приставать больше не буду. Плетение астрала, позволяющее смотреть чужими глазами, было мне известно, его когда-то давно разработал Ларт, подсмотрев что-то в шаманских обрядах гоблинов. Помимо самого заклинания, требовалось еще и согласие второго участника, но оно уже было получено, и трудностей не возникло. Приняв позу лотоса, прикрыл глаза и активировал астральное плетение.

Смотреть чужими глазами, даже если это представитель твоей расы, непривычно. Немного отличается цветовосприятие, угол обзора и прочие мелочи, должен еще присутствовать небольшой психошок. Но тому, кто привык к телевидению, это не страшно, мы привыкли мир воспринимать и через объектив телекамер.

Но вот смотреть на окружающее глазами гремлина, это иное. И дело оказалось не в цветовосприятии или расширенном по сравнению с человеком спектре. Мир стал другим, само ощущение окружающего изменилось. Правильная форма Арены и всего колизея, вызывала отторжение, неприятно было находиться в этом месте, а вот разбросанный кругом мусор был КРАСИВ! Взгляд на него умиротворял и приносил покой на душу, хотелось петь и радоваться.

Мохнатые ручонки гремлина пришли в движение. Ремешок начал свое превращение. Я наблюдал, затаив дыхание. Не видя моей реакции, темношерстый раза три четыре, связывал и распускал узлы. Наконец, выдохнув, разорвал соединяющую нас астральную нить. Всё гениальное просто, и я только что получил полное тому подтверждение. Бесполезно было мне пытаться понять гремлиновское искусство, смотря на мир так, как привык, но стоило посмотреть на окружающее иначе и… Отобранный у лопоухого ремень, легко связался в необходимую конструкцию, полностью нелогичную, но вполне действенную. Одно подергивающее движение, ничем не примечательной части узелка и… Казавшийся нераспутываемым узел распадается сам.

– Спасибо! – поднявшись, я церемонно поклонился гремлину, как кланяется ученик учителю. Это была правда, темношерстный вожак научил меня большему, нежели плетение узлов. Облегченно вздохнув, лопоухий махнул лапкой и убежал в сторону своей стаи.

Еще некоторое время я тренировался, меняя восприятие мира с обычного, на взгляд хаоса, как для себя назвал подобное зрение на мир. Держать одновременно обычный взгляд и вновь приобретенное умение было тяжело, голова начинала болеть, а тело плохо слушаться команд. Что ж, значит будем пользоваться умением гремлинов, когда будет необходимо, а не повсеместно, только и всего.

Меня ждала Арена, как никак, а именно за этим я сюда и пришел. Надо было немного успокоить совесть, хоть попытавшись вернуть сломанное Ларту. Но попытка ступить на песок арены, оказалась неудачной. Что-то не пускало! Сколько веков сюда хожу, а такое первый раз! Сделав несколько попыток понял, арена не против пустить меня, она против чего-то иного. После непродолжительных экспериментов, я стоял на чистом песочке. Только для этого мне пришлось оставить на лавках не только дискоида, но и «Мерцающего», а так же всё иное вооружение. Странно.

Открылись ворота, выпуская моего противника. Я чуть не подавился от такого зрелища. Тяжелый пехотинец Хиорта, закованная в броню консервная банка, с коротким мечом и строевым щитом. На песочке перед моими ногами появился гладий и такой же двереподобный щит. Тяжелая пехота не предназначена для боя один на один, их стихия плотный строй, как-то Арена ошиблась, выставив мне настолько слабого соперника.

Проигнорировав предложенное оружие, я легкой трусцой побежал навстречу пехотинцу. Солдат, видя мое приближение, остановился, уперев щит в землю, целиком спрятавшись за ним, только верхушка шлема торчит и внимательные глаза. Обычная тактика, принять первый удар на щит и тут же ударить гладием в ответ. Только вот никто ему подобной возможности не предоставит. Резкий удар ногой в верхнюю часть щита, солдат не успевает правильно среагировать и бронированная кромка его похожей на сейфовую дверь защиты вминает его переносицу внутрь черепа. Труп не успевает полностью осесть на песок, растворяясь в матовой дымке, оставив на арене только гладий. С раздражением выкидываю его в общую свалку амфитеатра, не понимаю, что происходит.

Второй противник не развеивает моего недоумения. Пират Острова Свободы, легкая кожаная броня и тяжелая абордажная сабля. Пффф, настолько слабых оппонентов, Арена не выставляла мне уже без малого четыре века. Подобрав появившуюся саблю, без сантиментов метнул её в приближающегося охотника открытых морей. Судя по попытке заблокировать летящие оружие, пират был достаточно опытным, что бы отбить саблю пущенную рукой человека, но вот я то давно не человек. О чем и свидетельствовала тающая фигурка, судорожно сжимающая лезвие торчащее из живота.

Калейдоскопом сменяются: рейджер Рааста, страж Островов, спецназовец Северной империи, благородный идальго юга, рыцарь-барон. На каждого я трачу не более десяти секунд. Горка трофейного вооружения постепенно растет.

Следующий враг, вызывает у меня плотоядную усмешку. Дварф из клана Великих Пустошей, сжимающий в руках предмет моих семидесятилетних поисков. Ослепительно великолепную в своем совершенстве, полуторную секиру из легендарной синей стали. Такую же Арена предлагает и мне, в этот раз отказываться не собираюсь.

Гном начинает боевой разбег, страшный прием, если ты весишь полтора центнера, закован в лучшие доспехи мира, а сам сильнее любого из людей. Не собираюсь в этот раз отсиживаться на месте и повторяю боевой разгон. Наши тела с грохотом врезаются друг в друга, быть бы мне калекой, так как сталкиваются не только секиры, но и наши тела. Закованные в доспех колени и локти дварфа наносят удар, но встречают не податливую плоть, а хитин брони измененного тела. Противник немного изумлен, но совсем чуть чуть, опытный боец, не позволяющий чувствам управлять собой. Отпрыгиваю, разрывая дистанцию, секира в моих руках превращается в гибрид гидравлического молота и отбойного молотка, удары следуют с силой первого и частотой второго. Гномам не впервой сталкиваться с противниками быстрее себя, вся их боевая техника, учитывает природную медлительность расы. Но вот сочетание того, что враг не только быстрее, но и сильнее, этого боевые искусства дварфов не рассматривали. Через полминуты секира пополняет коллекцию сегодняшних побед.

Всё интереснее и интереснее. Мягкой поступью, практически стелясь по земле в низкой стойке, ко мне приближается высокородный представитель дома Шарха. Дроу в своей излюбленной броне хамелеоне, три косички заплетенные на челке, указывают на статус ненаследного принца дома. И ставшие синонимом дроу парные мечи в руках. Увидите где-нибудь дроу с оружием, отличным от пары одинаковых мечей, знайте, это проходимец. В иных мирах может и иначе, а у нас, прямо ощущение, что в них генетически заложена тяга к подобному выбору вооружения.

Темные – великолепные бойцы: сила, скорость, отточенная техника и долгая жизнь, плюс окружение постоянных интриг. Один у них недостаток, эта приверженность парным мечам. Да, до определенного уровня умения это эффективно, и кажется, что двурукий непобедим. Но, перешагнув очередную планку в искусстве фехтования, приходит понимание ущербности такого подбора оружия. Именно поэтому лучшая гвардия не у дроу, а у вампов.

Подняв два клинка, без сожаления обламываю один посередине, благо обычная сталь, а не адамантит. Самая простая и эффектная техника боя, против одинакового по длине оружия, техника магнита. Когда твои клинки намертво прилипают к клинкам противника, ни на долю секунды не прерывая касания. Ей тяжело научиться, но бой этой школы напоминает медленный танец и очень красив, сопровождающийся несмолкаемой песней клинков. Со стороны кажется, что оружие - это любовники, слившиеся в экстазе страсти, не желающие выпускать друг друга из объятий. Дроу не пытается уже атаковать, у него одно желание, чтобы его клинки перестали путаться и сталкиваться меж собой, но я их не отпускаю, продолжая танец. Тёмный отшатывается назад, отступая на полшага, поймав момент когда, мои мечи находятся снаружи, а его внутри боя. И разводит резко руки в стороны, что ж, его желание избавиться от прилипчивых лезвий противника понятно, да и нанести удар клинками я из этого положения не могу. Но, это бой, а не танцы, удар ногой в пах, и согнувшемуся от невыносимой боли высокородному не суждено разогнуться живым.

Очередное открытие ворот. Такого противника я еще не встречал, хотя и прекрасно осведомлен о том, что подобные есть в мире. Оранжевая тога, подпоясанная черным шелковым ремнем. Абсолютно лысая голова ловит солнечные блики, длинный двадцатичетрыхкулачный шест в руках. Монах Н`Шао. Вначале их монастырь назывался по иному, а именно Нью Шао Линь, но время неумолимо сократило столь длинное наименование. Их отбирают в раннем детстве, не старше трех лет из круглых сирот, а потом всю жизнь монахи проводят в совершенствовании своего тела и боевых умений. Лишь металлическое оружие им запрещено применять внутренними правилами. Но это не повод рассматривать монахов Н`Шао, как посредственных противников. Не будь монастырь ксенофобно людским, было бы страшно, а так слишком коротка жизнь человека. Что не мешает впрочем, монахам быть великолепнейшими воинами, стоящими на одной ступени с высокородными темными или же с боевыми клиньями светлых, а то и графской гвардии. Бой быстр и скоротечен, оставив без внимания предложенный ареной шест, я шагаю навстречу дублю. Мгновенно на мою голову, пытается опуститься шест из железного дерева, чуть отклоняюсь, дерево бьет по ключице, уже закованной в броню изменения. Удар силен и разбивает защиту, ломая ключицу, но это весь успех монаха. Я уже близко и без всяких приемов сдавливаю в медвежьем захвате тело врага. Слышится хруст сломанных костей. Можно было провести поединок более красиво и без малейших последствий для себя, но уже надоедает этот цирк. Тем более обнаруживаю, что покинуть арену не могу!

Следующим арена выставила варма, элитного варма, главу телохранителей Первого Графа, лучшего из лучших, если так можно сказать о вампире. Передергивает от отвращения, не собираюсь играть честно, моя ненависть к вампирам слишком стара. Старше этого мира. Глаза застилает пелена ярости, когда пелена проходит, я вновь один на арене и лишь по ладоням, окрашенным кровью, понимаю, убивал голыми руками.

А вот теперь пора сказать «нет!», скуке и недооценке. Даже попросил у Арены пару минут на медитацию и разогрев мышц. Зеленокожий, щупленький на вид, с непропорционально длинными руками, сжимающий в худеньких ладошках древко короткого костяного копья, передо мной стоял гоблин из ветви воинов. Брррр! Меня передернуло, один раз уже доставался такой противник. Я тогда победил, но с арены уползал, получив в бою шесть колотых ран, из которых две были сквозными! Корявое на вид копьецо было выточено из цельной кости морского чудища и заговорено шаманами, его удары оставляли след на адамантите. Чем же гоблины так опасны? Во-первых, они намного сильнее, чем кажутся, во-вторых, их руки огромной длины дают большую фору, в-третьих и в главных, реакция и скорость у гоблинов выше, чем даже у меня. Не забываем уникальную технику владения копьем, недоступную другим расам, по причине тех же рук. К тому же, мне вновь предложили драться оружием, идентичным оружию противника. Хорошо, что не выкинул серпы варма, с копьем шансы на победу были бы ниже. После первой встречи с гоблином я очень усердно изучал боевое искусство дварфов, умение драться против более скоростных противников. Мне сильно не понравилось быть дырявым.

В этот раз мне повезло. Какое оружие лучшее против копья? Любой клинок не длиннее локтя, желательно парный. А залог победы - ближний бой. Что ж, серпы подходят под это очень хорошо, а боевой гномий разбег обеспечит сокращение дистанции. Как только прошло две отведенных на отдых минуты, я резко стартовал в сторону клона. На ходу развивая максимальную скорость. Всё должно решиться одним ударом. Или я превращусь в бабочку, пришпиленную костяным копьем или… От встречного выпада уклониться полностью невозможно, слишком высока скорость сближения и молниеносен удар гоблина. Правый серп, немного отклоняет острие, левый еще на пару сантиметров сдвигает фокус атаки. Глубокой бороздой оставляет костяной наконечник метку на моей груди, но только рану, страшную на вид, жутко кровоточащую, совсем не смертельную. А сближение продолжается, клинки серпов скользят по древку. У зеленого был шанс спастись, бросив своё оружие. Он не стал, и его пальцы, до этого сжимавшие копье, чисто срезанные адамантом, упали на песок. Первый раз видел, когда Арена забрала неубитого дубля, после моего удара гоблин растаял.

– Тайм АУТ! – кричу я, шипя от боли в разорванной груди. Зачем кричу, сам не знаю, достаточно мысленной просьбы. Чистый, мелкий песок боевой площадки приходит в движение:

– СКОЛЬКО? – складываются песчинки в слово. Ну семиступы мне в друзья! Оно разговаривает!

– Много! – в шоке продолжаю говорить вслух.

– Пятнадцать минут. – даёт мне песок в ответ.

Я удивлен, до сегодня считал Арену вполне понятной, а тут одни сюрпризы. Сперва странное нежелание допускать со своим оружием, потом череда противников, без права выхода, а тут еще и это! Заращивая рану, размышлял о том, что Арена намного большее, чем нам казалось. Четверть часа мелькает незаметно.

Мой противник великолепен! Алайота Сайрус Тэр! Во всей своей красе. Наследный принц Высоких эльфов. Лучший воин этого мира, по словам Ларта, а в этой оценке нашему лентяю можно доверять. Ровесник момента творения, зачатый в преджизни и родившийся тут. Взявший лучшее от людей и от зеленых эльфов. Бессмертное совершенство грации и пластики. А в руках артефакт, меч целой расы. Лезвие Леса – меч, целиком выросший из Тауэльгера и подаренный высоким эльфам. Интересно, Арена вновь предложит аналог? А нет, всё оказалось проще, у моих ног материализовался «Мерцающий».

Ладони сжимают привычную рукоять, пустота клинка наполняется вспышками далеких звезд, ведущих хороводы по голомени. Я рад! Я Смеюсь!

Описывать наш бой не имеет смысла, не передать словами великолепие поединка двух мастеров. Сайрус и правда лучший в большом мире, там за непроницаемой завесой. Наслаждаюсь поединком, как бокалом лучшего на свете вина. А`Тэр, да я смеюсь! Потому что ты хуже, чуть чуть, но хуже и во всем. Ты лишь второй! Уже не раз могу нанести смертельный удар, но удерживаю лезвие. Наслаждаюсь. Хождением по грани, знаю, малейшая ошибка и мой труп упадет безвольной куклой на песок, от этого удовольствие во много раз выше. Но всему приходит конец. С сожалением ставлю точку, перерубая позвоночник, умри легко, подаривший мне такое счастье поединка. Продолжая смеяться, кричу:

– Надеюсь, это всё?

– НЕТ. – чертит песок. А нерастаявшая в руках рукоять клинка заставляет прервать мой смех.

Что ж и тебе здравствуй, старый знакомец из далекого прошлого. В ворота, пригибая голову, проходит падший ангел Лимба. Его руки пламенеют заревом Адского Клинка, но и «Мерцающий» не покидает меня. Четыре сотни лет назад ты гонял меня, как мальчишку, по островам, ангел. Пришло время возвращать долги. Расправляя могучие крылья, падший взлетает над ареной и, на секунду замерев в высшей точке, пикирует прямо на меня. Его меч оставляет пламенеющие следы далеко позади. В этом бою удар будет один, и кто его нанесет, тот выиграет. Когда ангелу остается около восьми метров до земли, я прыгаю. Песок взрывается на том месте, где стоял. То что наша встреча произошла в четырех метрах над песком, для обитателя Лимба, оказалось сюрпризом. Фатальным, он растаял еще до того, как мои ноги опустились на арену.

– Еще много?

– ПОСЛЕДНИЙ.

Хоть это радует. Но радость недолговечна. Неприятно признавать, но я испугался и страх чуть не захлестнул накатившей волной. На песке арены поигрывая шпагой, стоял Ларт. А`Тэр, я кричал, что ты второй: прости, ты третий, второй я. Я, который сейчас умрет.

Как и в поединке с наследным принцем, все повторялось, только наоборот, я во всем уступал Ларту. Немного с точки зрения техники и безгранично много, чтобы выжить. Арена создала точную копию, Ларт играл со мной. Насчитал уже четыре раза когда меня можно было убить, но бой продолжался. В бессильном отчаянии я крошил эмаль зубов. Это как игра в шахматы с суперкомпьютером, твой любой ход приводит к проигрышу, не потому что ты плох, а потому что выиграть нельзя в принципе. Самый лучший ход лишь отсрочка неминуемого. Боевое мастерство Ларта, было пределом, мне недоступным. Все мои атаки неминуемо упирались в шпагу противника. Движения «лентяя» были скупы и точны, упорядочены и … СТОП! Упорядочены! Частью сознания хватаюсь за свой шанс, угол зрения меняется.

Я смотрю на Ларта глазами Хаоса. Он противен, слишком правилен и точен, неприятен. Нельзя так, мир скучен без сумбура и неопределенности. Это движение шпаги очень точное, бррр, помешать! Что для этого нужно, воткнуть свой меч в землю? Пожалуйста! Звон сошедшихся клинков и шпага атакует мою руку, там где она должна держать рукоять, Ха-ха-ха, а её то там нет! Нижняя подсечка, да что ж ты прыгаешь? Не тебе она предназначалась, дорогой мой друг. Ступня мощным ударом бьет по клинку, торчащего из земли «Мерцающего», отправляя того в хаотичный полет. Но Ларт мастер, с легкостью отбивает удар, отбрасывая меч обратно ко мне. Я это не вижу, просто знаю, что так и есть, тяжело видеть, стоя спиной к происходящему. Падая на спину, пропускаю летящую сталь над собой. Атака Ларта которой по плану суждено пробить мою грудь, застревает в открытой ладони. Шпага, пробив ладонь, на секунду замирает в своем движении. А «Мерцающий» футбольным ударом ногами через себя отправленный в обратный полет, чисто срезает голову дублю моего друга.

Падение на спину болезненно! Потому как падаю не на песок Арены, а на каменную скамью колизея. О как, пинком под зад меня выбросили, ничего себе! На теле не одной раны, только спина болит и правая бровь жжется, подергиваясь в нервном тике. Но так не пойдет, выбрасывать с арены я себя не позволял. Но мои измышления и злость были никому не интересны. На арену меня просто не пустило. Лишь на песке красовалась надпись: «Для Вас Арена закрыта, спасибо за понимание.» Тьфу! Три раза тьфу! Птерадонта тебе в собеседники.

Подлетевший дискоид радостно потерся о мою щеку. Оглядев трофеи сегодняшнего дня, увидел помимо дварфовской секиры, еще и парные клинки красной стали. Странно, не помню, чтобы сегодня был противник с таким оружием. Слишком много необычного произошло за сегодня. Надо было посоветоваться с остальными и начать, разумеется, с Ларта, благо искать его не нужно.

Так и есть, прототип моего противника сидел на излюбленном месте в первых рядах театра и с увлечением наблюдал за разворачивающимся там действием.

– Ларт, есть разговор. – попытался прервать занятие эрма.

– Что прям так срочно? И десяти минут не подождет?

– Десять подождет, как и двадцать, но не больше.

– О как мы серьезны! – Ларт беззаботно рассмеялся, – но тут концовка сериала за которым наблюдаю уже пятый год! А повторов тут нема, так что подожди, будь ласка.

– Рассказывай, чтоб и мне было интересно смотреть, – предложил я, заодно приведу мысли в порядок.

– Значит так, вот тот парень. – Рука показывает на паренька лет двадцати пяти, всего взъерошенного и, такое ощущение, не спавшего несколько ночей. – Главное действующее лицо. Пять лет назад, его клан перебрался со своих гор в портовый город. И надо же такому случиться, на следующий день после их приезда на город нападают пираты Черного. – видя моё удивление, Ларт продолжает. – Ага, представляешь, этот бесхозный долгожитель, до сих пор иногда выбирается в море. – Черный, так называли уникального пирата Свободных Островов. Единственный в мире не подчиненный графам вампир. Во время Первых Войн его хозяин погиб и участь Черного была предопределена, но тот, на своё счастье, находился с посольством графств на Островах. И Архимаг взял его под свою опеку, даровал жизнь в обмен на трехсотлетнюю службу. Триста лет прошло и Черный стал невозможным: вармом, не подчиненным никому.

– Я думал, его прибили давно, – незачем мне скрывать свою нелюбовь к кровососам перед Лартом.

– Неа, плавает скотина, – рассказчик сплюнул: – Так вот, грабит Черный городок и увозит с собой сестренку нашего героя. А тот же горец! Ему мстить положено! И теперь самое интересное! Этот на вид обычный парнишка, уже на протяжении ПЯТИ! лет, мстит Черному. Изобретательно и изощренно, подставляя его то там, то тут. Умный, понимает, прямого столкновения ему не пережить. Но ты представь каково, сестра мертва давно, а он не унимается. И умудряется переинтриговать вампира, разменявшего пятый век! В общем, любопытный кадр этот горец, а из каких передряг, организованных Черным, он выбирался! Прямо Маклауд у него фамилия. За это время он умудрился стать врагом номер один в глазах грозы морей. И это один, без поддержки кого либо.

– А сейчас, значит, финал истории?

– Точно. Я тут немного пропустил и не пойму. В общем, парень готовит какой-то ритуал, причем с уверенностью могу сказать, что ритуал он не переживет, я немного разбираюсь в начертательной магии. – Ларт кивнул на пол, разукрашенный линиями связанных пентаграмм в помещении, за которым мы наблюдали.

– Да знаю, активация этой фигуры произойдет только со смертью заклинателя, – в магии я далеко не профан.

– Одновременно с этим, к зданию, в котором проходит подготовка к ритуалу, сейчас двигается Черный с тремя телохранителями.

– Может быть, надеется убить вампира ритуалом?

– Хех, я уже подумал над этим, силенок магических у парня не хватит, совсем. Потому как приглядись к форме, в которую он расставляет свечи. – Присмотревшись и сопоставив с фигурами на полу, я присвистнул!

– Ну и это гений? Он что, пытается пробить завесу внешнего свода? И выпустить гончих или что-то похожее? Тут и Архимаг силенки то надорвет!

– Вот и я в непонятках. Точно говорю, парень почти гений, а творит не пойми что! – тем временем наблюдаемый персонаж завершил все приготовления, заняв место в центре рисунка. Поймав его взгляд, я понял, взор идущего на смерть и знающего, мимо она не пройдет. На наших глазах готовился к смерти не гениальный паренек, а мужчина, четко сознающий, чего он хочет и ту цену, которую придется заплатить. Не вязался этот взгляд с безумным предположением о прорыве свода, хоть и остальное говорило об обратном.

– Жаль мужика, умрет просто так. – Ни на секунду я не верил в возможность прорыва, даже ценой жизни заклинателя. Распустив ремни, сложил свое оружие рядышком, так было удобнее.

– Жаль, вот смотри, – картинка перескакивает, Черный и его команда, уже вошли в здание. Хммм, а постройка то раритет, одна из немногочисленных церквей, давно заброшенная и наполовину разрушенная.

Обзор сменился еще раз. Теперь мы видели одновременно пиратов и мстителя. Их разделяла дверь. Резкий удар подкованного сталью сапога сметает преграду с петель. Телохранители первыми врываются в помещение с пентаграммами, рассредотачиваясь вдоль стен. Не спеша в залу вошел Черный, но, увидев рисунок, мгновенно прыгнул обратно в коридор. Лишь затем, чтобы через пару секунд появиться вновь, в этот раз громко смеясь.

– Ха! Ну напугал старика! Давно так не пугался! Спасибо! Только вот я не уйду, так как очень хорошо знаю, что делает приготовленная тобой магия. Не зря столько служил Архимагу, – Черный расслаблено похохатывал.: – Силенки надорвешь мститель, а выйдет пшик и ничего более. Уж поверь старику. - Готовый к смерти горец не слушал, а что то шептал.

– Ты думаешь, твоя смерть послужит причиной запуска заклинания? Мне лень тебя разубеждать наивный, просто умри! – Черный метнул нож.

Покачнувшись от удара впившегося в грудь клинка, заклинатель не схватился за него руками, а наоборот разведя руки в стороны, громко прошептал окончание заклятия:

– И придет в мир смерть всего твоего рода, кровосос.

И метнулись сполохом линии пентаграмм, а свечи стали метровыми факелами чистого пламени. Но не в сферы ушла энергия ритуала. Она ударила в Театр! С той стороны со стороны сцены. Не пробить Завесу Непроницаемости ей, слишком слаба, если бы не одно НО!

Это одно «но» Я и это уже много! Одновременно с осознанием последних слов мстителя, тело взлетает в прыжке. Весь резерв накопленных за века энергий, вгрызается в Сферу с моей стороны. И она не выдерживает, пропуская меня в Большой мир! Детская загадка: «Как выглядит смерть вампира?» И ответ на неё: « Как Эрм!»