Спали мы прямо там на лавках. Этот вид сладостной пытки, называвшийся у местных «парением», практически полностью лишал мышцы тонуса. Сил одеться и выбраться из этого притона никаких не осталось совсем. Вад рассказывал, что баня входила в ритуал подготовки к предстоящей битве у их древних воинов. Но я не очень ему поверил. После такого ритуала любого даже самого сильного и искусного бойца можно брать голыми руками, ибо он просто не в состоянии окажется сопротивляться. Старшина пытался убедить меня в обратном. Мы вяло поспорили, и как-то незаметно уснули.

Утром нас разбудили несуразными криками какие-то птицы и дочь хозяина. Старшина слишком сильно ухватил её за грудь. Видимо баня всё же действительно прибавляла сил настоящему воину, правда не совсем тех, что потребны в бою.

Последовало короткое объяснение с братьями толстухи, стоившее мне пять золотых монет. Просто убить их за вольности моего спутника мне как-то не желалось. Ведь вся их вина состояла лишь в том, что они не выдали вовремя замуж свою перезрелую сестрицу. Сам Вадим только рассмеялся:

— Приговорённому к смерти развлекаться не возбраняется.

— Развлекайся, — разрешил я. — Только не смей мешать моим поискам.

— А чего им мешать? Вставай, собирайся и пошли.

— Тигр ждёт меня? — Догадался я.

— Нет, — усмехнулся Вад, — эта встреча больше нужна тебе.

Мы покинули поселение так же легко, как и вошли в него. Оружие, и даже мой нож нам отдали сразу, как мы вышли за рогатки. Под насмешливым взглядом Вадима, я засунул нож на его закономерное место. Снова дежуривший на посту Тим, проводил нас угрюмым взглядом. Вечером егеря тут снова побуянили. И караульные по этому поводу совсем не выспались. Сначала разнимали драчунов, потом растаскивали пьяных и пострадавших.

Так что нас выпустили с явным облегчением. Теперь мы стали чисто вымыты, и хорошо вооружены. Утро ещё не перешло в полдень. Роса не успела высохнуть, но дорога оставалась сухой за неимением дождя. И вела она нас, если верить Вадиму, прямо на встречу с целью моего путешествия. Хотя, путешествие оказалось каким-то скомканым. Оставалось только добраться до логова Тигра.

— Тигр знает, зачем я здесь?

Мои слова прозвучали без должного нажима.

— Разумеется, знает, — легко согласился старшина.

— И, как я понимаю, боязни перед Вестником не испытывает?

Даже во взгляде Вадима, которым он посмотрел на меня, я не увидел страха. Чего уж тогда рассуждать про его хозяина.

— Твой поход, — как-то рассуждая про себя, произнёс егерь, — может и имеет смысл, с точки зрения отрабатывания гонорара. Но ты не знаешь легенду про «зуб тигра», которую рассказывают старики в стране Индии на большой Земле.

Об этом даже легенда есть, оказывается. Чем больше я живу в той параллели, тем больше удивляюсь её многообразию. В моём мире тигры исчезли лет за триста до моего рождения. А легенды и сказки о них и того раньше.

— И что говорится в вашей легенде? — Из чистой вежливости поинтересовался я.

— Странно, что не знаешь, — усмехнулся Вадим. — Если я иду на зверя, то стараюсь изучить все его повадки. Иначе зверь может ударить совсем не с той стороны, откуда ждёшь.

— Не томи.

— Разумеется.

Мой спутник подкинул на спине предательски булькнувший мешок, в котором по его словам, находилась только провизия. Немного съестного, что собрала в его котомку ночная зазноба.

— Так слушай, — проигнорировав мой осуждающий взгляд, начал старшина. — Однажды очень смелый охотник сразился в джунглях с королём тигров. Бились они три дня и три ночи. С охотника клочьями слезала содранная когтями зверя кожа. Его кровоточащие раны окрасили джунгли в красный цвет. Но и его сильные руки ничуть не слабели в битве. И, в конце концов, разодрали хищнику пасть. Охотник решил на память о победе забрать себе приз. Но он не стал снимать с убитого тигра шкуру, отдавая должное его королевской чести. Он отломал клык у поверженного зверя, и, нацепив на золотую цепочку, повесил себе на шею.

Вадим закашлялся, и от того сделал небольшую паузу. И я впервые обратил внимание, что на тонкой серебряной цепочке, на его груди, обрамлённым в серебряную же оправу, висит маленький человеческий зуб. Не зуб тигра, конечно. И я пока про него забыл.

— Ну, такие сказки я много раз слышал, — усмехнулся я.

— Значит, ты не слушал их до конца, — упрямо заявил Вад.

— Хорошо, продолжай, — идти по степи веселее, когда местный сказитель нечто там трындит тебе в ухо.

— Продолжаю, — как-то легко согласился старшина. — Пришла ночь, — сообщил он. — И охотник уснул. Во сне ему явился тот тигр, которого он убил, и сказал человеческим голосом: «Мой клык убьёт тебя раньше, чем ты встретишь восход, и вернётся ко мне!»

— Ну-ну, — усмехнулся я. — И как же клык тигра убил охотника?

— Смешно, правда? — Полюбопытствовал Вадим. — Встал человек ни свет, ни зоря облегчиться, а тут и поскользнись на пролитой с вечера похлёбке. Упал плашмя да прямо шеей на клык тигриный. Так кровушкой и истёк.

Это было сильно. Сильно безумно. И я вновь посмотрел на подвеску Вада.

— А как клык к зверю вернулся? — Уже серьёзно спросил я.

— Жена того охотника, прежде, чем на костёр к нему взойти, отнесла клык в ту пещеру, где её муж тигра убил. А потом перед смертью сказала: «Не тронь клыки тигра! Они ядовитой слюной жизнь твою отравят. И станешь, как я!»

— Любопытно, — согласился я.

Что не говори, а сказочка очень походила нашему зверюге. Таким зубом он мог отравить не одного человека, а целый Альянс. Хотя, по правде сказать, тот того давно заслуживал. Я же помню, как подавляли восстание на Ганимеде. Кровь тогда буквально пропитала все подземные уровни и все шахты на этом спутнике Юпитера. Повстанцев вырезали практически под корень вместе с семьями: жёнами, стариками и детьми. Кому всё же «посчастливилось» выжить, потом долго и мучительно умирали от ртутных испарений на рудниках Плутона.

Нас тогда пытались нанять, как с одной, так и с противоположной стороны. Тогда нам хватило мозгов не вмешиваться в междоусобицу. Хотя врагов, в результате, мы с обеих сторон нажили. Да вестникам к врагам не привыкать.

— А что у тебя за зуб на шее? — Решился, наконец, спросить я.

— Этот? — Старшина приподнял двумя пальцами цепочку и улыбнулся. — Это первый выпавший молочный зуб моего сына! Повесил наудачу.

Мне оставалось только развести руками.

Так мы и шли, пока не решили передохнуть в местном кустарнике. А вот в нём нас и поджидали. Похоже, эти твари не только не пахли, но и не дышали. Иначе бы я их засёк. А так, знатный удар чем-то твёрдым в висок смог свалить и меня. Вот и вышло, что первым из нас позорно вырубился я. Но я же первым и очнулся. Запах трясины, по которой нас волокли, словно охотничью добычу и зелёные лица мне оптимизма не добавили.

Ощутив на своих запястьях полноценные наручники, я, было дело, подумал на старшину. Кроме прочего, именно он присмотрел эти чудесные кустики, где, как оказалось, нас и ждала полноценная засада. Однако, обнаружив его рядом с собою в аналогичном состоянии, быстро передумал. И всё же наличие стальных браслетов на моих запястьях говорило о многом. Я бросил взгляд на руки Вадима и убедился, что они связаны простой верёвкой, которую мне бы разорвать труда не составило. Тот, кто меня сковывал, об этом явно знал. Сразу вспомнилось про бесстрашные походы Тигра в глубину болот. Неужели и этими лягушками он заправляет?

Повертев головой, я обнаружил в непосредственной близости ещё одного человека. Женщину, совсем молоденькую. По виду это была поселенка. Разодранное в клочья бывшее некогда вполне приличным ситцевое платье, говорило о том, что она сопротивлялась, сколько могла. Ей было так страшно, что она даже не кричала, а только поскуливала, как собака в предчувствие природного катаклизма или смерти.

Нас тащили с полчаса, по моим ощущениям (а чувство времени работает у вестников даже в бессознательном состоянии, как и ощущение направления), пока не занесли на середину небольшого островка посреди топи. Сначала я, было, подумал, что наши похитители просто запыхались. Но затем разглядел некое подобие каменного алтаря, на который тут же и водрузили нашу невольную спутницу. В отличии от бани поселенцев, почему-то подумал я в этот момент, ритуалы зелёных проходят как-то торопливо. По всей видимости, постоянная опасность со стороны егерей подгоняет их.

Тем временем совсем голый и зелёный болотник приблизился к ней, и что-то рявкнул. Девушка закричала. Вряд ли она что-то разобрала в этом крике, но тут любой бы понял, что наступают его последние минуты в этой жизни. Как скоро оказалось, девушку пугала даже не смерть. Я хотел было дёрнуться, но улыбки насильников подтвердили тщетность моих попыток освободиться. Браслеты оказались и на ногах тоже. Очень предусмотрительно. Но у меня ещё оставались зубы. Как у тигра. Но их я решил поберечь до поры, пока очередь экзекуции не дойдёт до меня.

А пока я безнадёжно дёргался в своих тенетах, две обнажённые жабы принесли и насильно запихнули в кричащий рот девушки пластиковую воронку. Противно зелёные жабьи пальцы зажали ей нос. Раздалось ритмичное завывание. Зелёный мужик с обрывками формы егерей, принёс прозрачную канистру с чем-то совсем уж ядрёно— зелёным. Он не замедливаясь ни секунды, принялся вливать содержимое в рот жертвы. Поселенка давилась, но вынуждена была глотать.

Мне впервые пришлось видеть подобное. Только что оравшая женщина, успокоилась, и прямо на глазах позеленела. На преображение потребовалось не более пары минут. Столь скоротечного метаболизма я раньше не мог себе представить. Хотя, в силу своей профессии прошёл полный курс медицины ещё в своём погибшем мире. Истязатели вновь что-то дружно прокричали. Один из них голыми руками разорвал путы на запястьях новообращённой. Она встала и уверенной походкой направилась к нам. Она улыбалась снисходительно. Так улыбаются родители, когда собираются пожурить вас за детскую шалость. Однако, взгляд её ставших прозрачными глаз, ничего доброго нам не предвещал.

Рядом зашевелился старшина. Я от чего-то даже не удивился, заметив, как он связанными руками вытаскивает из заднего кармана штанов небольшой нож. Похоже, жизнь рядом с болотниками прививает некоторые дополнительные навыки по выживанию. Хотя вопросы оставались. От чего у него верёвки, а на мне кандалы?

— Не ешьте меня — я не вкусный! — Неожиданно тонким голосом заверещал он. — Я стану самой плохой лягушкой, которая у вас только была!

Сам же, воспользовавшись произведённым эффектом, придвинулся вплотную ко мне. Я всё понял и перевернулся на бок. В тот же момент нож оказался у меня в скованных руках. И я двумя движениями перерезал путы Вадима. И тут же вернул ему оружие. Оставалось надеяться, что в рукопашной схватке егерь не хуже, чем в бане с хозяйской дочкой. Не могу сказать почему, но я был уверен, что так оно и есть.

— Прости, — произнёс он, и ударил ножом новообращённую, поскольку та оказалась к нему ближе всех остальных.

И тут я впервые увидел то, о чём прежде только слышал. Боюсь, даже Вестника Смерти это зрелище станет преследовать во снах всю оставшуюся жизнь.

Вы видели, как лопается воздушный шар, если его наполнить водой, а затем проткнуть шилом? Вот именно так вдруг сдулась девушка, изливая из себя зелёную жижу, от чего-то совсем лишённую запаха. А то, что от неё осталось, внезапно запенилось, растаяло и через мгновение впиталось в землю.

Но тут на Вада навалились все жабы разом. Я же пытался освободиться хотя бы от кандалов на ногах. Чтобы убежать, разумеется. Ибо помогать старшине со скрученными руками никакого смысла не было. Тем более, что лопнув ещё пару зелёных, он оказался обезоружен и водружён на алтарь.

— Ты так и станешь смотреть, как меня превращают в лягушку? — Прокричал он. — Зараза ты неблагодарная!

— Скажи спасибо своему Тигру, — зло произнёс я. — Только он мог посоветовать этим тварям, заковать меня в железо.

— Идиот! Что у них под рукой было, в то и заковали! Псих ненормальный! Если меня обратят, я к тебе первым приду!

— Наручники у них под рукой были?

— У меня на поясе! — Орал Вадим, не переставая выкручиваться и лягаться, несколько притормаживая таким способом усилия болотников. — Ты, скотина пуленепробиваемая! Кто тебя к Тигру отведёт? Спасай!

Об этом я не подумал. Разумно, что на поясе старшина носит наручники. Учитывая их странные отношения с поселенцами. Но сейчас от этого было не легче. Теоретически я разве что мог упрыгать в трясину, отвлекая на время наших зелёных палачей. Так я решил и сделать. Утонувшего искать станут? А вестник, как известно, может обходиться без воздуха почти целые сутки. Вопрос только в том, а как потом всплыть?

Наблюдая, как болотники медленно, но верно побеждают старшину, я решил, что утонуть станет правильным вариантом. Захлебнувшийся Вестник всё лучше зелёного Вестника.

Картина прыгающего с оковами на руках и ногах Вестника Смерти, видимо так впечатлила зелёных братьев, что они так и не донесли пластиковую воронку до горла моего спутника. А бадью с зелёной жижей голый шаман просто выронил из рук. Как оказалось, неспроста.

Но так продолжалось не долго.

— Какого чёрта? — Закричал Вадим, когда жабы, державшие его руки и ноги, лопнули и запузырились одна за другой.

А мне-то думалось, что он уже полностью всеми мыслями в зелёном царстве. Но и мне предстоял удар по самолюбию.

— Вот только не это! — Простонал я, забравшись уже по пояс в воду.

Она стояла с двумя автоматическими пистолетами в руках, словно её написал какой-то рисователь комиксов. Только одета она была не в эротичные трико, а во что-то такое, над чем, учитывая её деньги, потрудились лучшие модельеры Альянса. На мой взгляд, одни её высокие сапоги из натуральной кожи псевдобегемота, который водился и был доступен для охоты в одном единственном мире, стоили столько, сколько все эти болота вместе с планетой.

Успокаивало одно. Зная свою невенчанную супругу, уверен, что тот мир с бегемотами она уже купила и устроила там национальный парк.

— Тебя и на пару дней одного оставить нельзя, — усмехнулась она. — Сразу вляпаешься в какую-нибудь историю.

— Белла, — проворчал я, — раньше я как-то и без тебя выживал. — А в эту историю меня вляпала ты!

— Леди Монтгомери! — С восхищением произнёс поднявшийся с алтаря старшина, отряхивая с запястий обрывки верёвок. — Даже если ваш муж, как обещал, убьёт меня, я останусь восхищённым!

— Дорогая, — раздражённо произнёс я, поморщившись, — мы же твёрдо договорились, что ты не полезешь в эту историю. — А этот и вовсе нас временно сопровождает.

— Ха, — произнесла Изабелл. — Это ты сам с собою договорился. Неужели ты думал, что я позволю тебе оставить меня вдовой даже без свадьбы?

— Да я уже почти упрыгал!

— Опоздай я ещё минут на двадцать, — вспыхнула Белла, — и мне бы пришлось доставать одного из трясины, а второго пристрелить, — и она выразительно посмотрела на Вадима, умильное лицо которого не поддавалось анализу. — Кстати, не расскажешь мне, а от чего ты сам этого до сих пор не сделал?

Старшина поспешно сделал вид, что именно этих слов он не услышал. В присутствие Изабелл Монтгомери, он как-то подозрительно терялся. Надо спросить жену, от чего, подумалось мне.

— В Замке Стивена ты пощадил Полковника с его адъютантом, — продолжила Изабелл, — а до этого Боба и Джона. Ты становишься мягкотелым. Это опасно.

— А ещё я не убил тебя, — самым невинным тоном произнёс я. — А Боб, как ты помнишь, оказался нам очень полезен. Он жизнь за меня отдал в итоге.

— А Джон нас предал, — парировала она.

В процессе нашей перепалки Вадим с неподдельным интересом переводил взгляд с Леди Монтгомери на меня и обратно, словно его персоны разговор абсолютно не касался. Мы с Беллой это заметили и мгновенно утратили интерес к продолжению спектакля. Пора было возвращаться от прошлого к настоящему.

— А как ты прошла через болото? — С подозрением спросил я, разглядывая её почти чистые сапожки.

— А я лёгкая.

Я повнимательнее присмотрелся к супруге. Похоже, то же самое сделал Вадим. Нас тащили по пояс в жиже. Она умудрилась едва загадить подошвы своей весьма крутой бутиковой обувки.

— Вроде она не зелёная, — заключил он.

— Похамите ещё, — возмутилась Леди Изабелл, достав нож, и двумя движениями освободив командира егерей от пут. — Черти сумасшедшие. Видела я, как вы ту толстую деваху обнимали! Не знала, что у тебя страсть к жирным бабам.

— Её от зелени так распёрло, — поторопился напомнить я. — А была вполне стройной молодой девушкой.

— Девушкой? — Я не очень понял, что так возмутило мою жену.

— Похоже, — как-то вяло сообщил мне старшина, — нас убьют всё равно. Причём тебя скончают первым.

Моя Изабелл немного разошлась, как с ней часто случается после боя. Это я заметил ещё в теперь уже нашем мире, который мы в то время освобождали. И что я тогда понял, так это, не стоит становиться на пути у Вестника Смерти, особенно, если он — женщина! Сметёт всё, а думать станет потом. И выскажет сожаления.

Целый час мы провели на этом острове посреди трясины, пока Леди остывала, а затем задавала нам вопросы. При том сама оказалась весьма немногословной. К примеру, мы так и не поняли, как она сама очутилась тут, да так вовремя.

Пена, оставленная покойными ныне лягушками, уже впиталась в землю, когда до моей раздражённой супруги дошло, что нас как-то надо отсюда выводить, пока москиты не скушали наши тела заживо.

— Изабелл, — взмолился я, — вот этого никудышного проводника можешь оставить тут. Он уже всё равно не жилец. Спасай меня!

Моя леди посмотрела на приговорённого старшину как-то заинтересованно, как мне в ту минуту показалось.