1. Суд
Европа, столица Европы. Город-пижон. Город-мечта. Самый дорогой город Мира. И самый закрытый. Чтобы его посетить, необходимо иметь достойную кредитную историю, отсутствие нареканий со стороны правоохранительных органов, «золотую» медицинскую страховку и дать согласие на круглосуточное наблюдение в режиме «тотал».
Силовой щит над Островом в геометрическом центре города виден только издалека. Оттуда туристы его и фотографируют, как правило. Редкий турист готов заплатить за автоэкскурсию по полосе отчуждения вокруг Острова. Тем паче за право запечатлеть псевдокоршунов, что денно и нощно кружат в неизменно безоблачном небе, периодически пикируя вниз, дабы отпугнуть от силового купола живых птиц. И все равно в водах канала вокруг острова, нет-нет, да и мелькнет пернатая тушка, еще не съеденная псевдопираньями. Все равно, птицы бьются о невидимую преграду. О купол, который и на видео, и на фото выглядит, как засвеченное пятно.
Зато рукава-тоннели, обнимающие мосты, отлично получаются на фотографиях. На видео их снимать бесполезно, в динамике блуждающие разноцветные огоньки в силовом поле выглядят смазанными разводами. Так и задумано креативдизайнером Полом Чу — мобильностью его творения можно полюбоваться только воочию.
А брусчатки мостов и камней улиц Острова никогда не коснутся шины туристических автобусов. И вообще любые шины, оси, опоры никогда не касались. Внутри купола никогда не летали вертолеты, глайдеры, тем более флаеры. Лишь для беспосадочных антигравов медиков и пожарных сделано исключение. Даже при строительстве самого престижного городка в самом дорогом городе использовалась лишь конная тяга. И только природные стройматериалы. И никаких пластиков, никакого бетона. Гвозди и те ковали в кузнях из руды, добытой вручную. Городок на Острове полностью создан по технологиям и моде Средневековья. Обитателям городка приходится ежедневно раскошеливаться на штрафы за использование под куполом каждой современной мелочи, вплоть до тонкой механики продвинутых наручных часов. И они платят штрафы честно и ежедневно. В этом и заключается особый шик жизни на Острове. Всего за месяц набегает общая сумма штрафов островитян, сопоставимая с ежегодными ассигнованиями НАСО на поиск порталов в ближнем космосе.
Между тем нет такого аборигена, у которого хватило бы средств уплатить штраф за прихоть покататься по обитаемому Острову на чем-то еще, кроме конного или запряженного верблюдами экипажа. Впрочем, таковой прихоти ни у кого из островитян и не возникало и, скорее всего, не возникнет. Кареты и брички, племенные скакуны и верблюды — только чистокровные, то есть только генетически оригинальные — лидировали и лидируют по степени востребованности на островной ярмарке тщеславия.
Помимо колесного транспорта и парнокопытного живого товара на сей вечной ярмарке ценится еще и двуногая челядь. Особенно повара, лекари и телохранители. Однако последние в чести не у всех обитателей. Англичане и немцы живой охранный сектор престижного рынка игнорируют демонстративно. У ворот замков, принадлежащих немцам и англичанам, не встретишь победителей всевозможных чемпионатов и Олимпиад с клинками наголо или в ножнах.
Оружие, сложнее клинка, в пределах Острова запрещено категорически, а на количество клинков введен строжайший лимит. Инициатор нарушения данного островного законодательства подлежит немедленному суду, вне зависимости от имущественно-социального статуса. Но подобных юридических прецедентов пока не случалось. В самой защищенной точке планеты надобность в личной охране весьма относительна. Тем более надобность в лишних клинках.
Арабские шейхи экипируют личную островную стражу на антикварных аукционах. Русские господа островитяне отдают предпочтение эксклюзивному новоделу. Американцы подражают то шейхам, то русским. Японцы хранят верность классической катане, а испанцы с французами верны шпаге. И так далее, в соответствии с особенностями национальных характеров и понятий. И все бодигарды, конечно же, усердно упражняются в фехтовании. Но, в общем и целом, все это не очень серьезно и сильно смахивает на игру. Которую игнорируют надменные англичане и рациональные в мелочах немцы. Их охранники вооружены стандартными тесаками «милитари».
Англичане и немцы для личной охраны используют андроидов. Что тоже само по себе недешево и за что они, разумеется, перманентно выплачивают солидные штрафы. Зато у них нет проблем с выездом за пределы силовых полей. Нет необходимости постоянно держать за мостами современно вооруженных секьюрити с соответствующими навыками, поскольку андроиды одинаково владеют любыми видами вооружений. «Одинаково хорошо», — убеждает реклама. «Одинаково средне», — морщатся специалисты.
Футбольная команда андроидов впервые победила людей в 2040-м. Со счетом 7: 6 роботы выиграли у любителей погонять мяч. Аутсайдерам профессиональных футбольных первенств андроиды неизменно проигрывали всухую, что мало-помалу охлаждало пыл инвесторов. Необходимо было что-то этакое, сенсационное, дабы у бизнес-элиты возник новый всплеск интереса к роботам. И этакой давно ожидаемой роботостроителями сенсацией стало неудачное покушение на островитянина Клауса фон Гейриха.
Последние, считая от Острова, пролеты мостов изгибаются горкой к вертикали набережной. Они почти касаются воды. Искрящиеся поля рукавов-тоннелей совпадают по диаметру с жерлами тоннелей-нор. На подземных ярусах спрятаны гаражи, а также ночлежки для дежурной обслуги. Здесь происходит смена гужевого транспорта на цивилизованный. Здесь у всех, кроме немцев и англичан, меняется и охрана. Чужой служка в личный ченч-бокс может проникнуть лишь чисто теоретически. Каким образом так называемый «внешний телохранитель» русского нефтяного магната осуществил проникновение в частные пространства хэра фон Гейриха, так и осталось загадкой для следователей. Но факт остается фактом — аккурат в момент пересадки хэра Клауса из двуколки в бронированный четырехколесный раритет русский телохранитель возник как будто бы ниоткуда и изготовил для стрельбы тяжелый армейский бластер.
Клауса фон Гейриха сопровождала пара андроидов, модели К-42 и К-42М. Андроид К-42, зафиксировав опасность, прикрыл хозяина, встал помехой на линии поражения и метнул в источник опасности тесак. Андроид К-42М занял позицию между роботом в авангарде и фон Гейрихом в тот момент, когда киллер запросто уклонился от кувыркающегося в воздухе клинка. Хэр Клаус заорал: «Оружие!!!» Хозяин андроидов имел в виду арсенал в бронированном раритете. В отличие от андроидов, фон Гейрих не понимал, что роботы ну никак не успеют перевооружиться, что счет пошел на секунды.
Киллер вдавил до упора клавишу активизации на цевье бластера. К-42 выставил перед собой обе передние конечности, и они расплавились, буквально на полсекунды отсрочив плавку корпуса. Но столь минимальной форы К-42М вполне хватило для того, чтобы перепрыгнуть через гибнущего напарника и, пролетая над ним, метнуть в вооруженного бластером человека тесак.
Киллер шарахнулся в сторону и полоснул лучом по приземляющемуся в достаточном, чтобы не очень бояться, далеке андроиду. Луч срезал нижние конечности робота на уровне сгибателей, между тем торс андроида по инерции и подгоняемый верхними конечностями покатился к человеку. Быстро, неожиданно для киллера быстро, он подкатился. Всего за полторы секунды, и прямо под ноги. Луч армейского бластера, конечно же, полосовал эту шуструю каракатицу. Дымились слои искусственной плоти. Расплавилась напрочь левая конечность, но уцелевшей правой расчлененный андроид уцепился за раскаленный ствол, дернул... Если бы человек выпустил из рук оружие, он бы остался в живых! А получилось так, что кусок расчлененки подтянулся, будто на перекладине, и чадящая каракатица ударилась о человеческую грудь, и с расплавленной левой конечности шипящие капли металла полетели человеку в лицо.
Позже, изучая видео инцидента, скептики настаивали, мол, человека убила случайность, дескать, совершенно случайно капля-оса ужалила яремную вену так, что открылось кровотечение. Безусловно, скептики правы, но прецедент имел место быть — андроиды спасли хозяина. Роботы одолели живого киллера, причем в отнюдь не равной схватке.
Позже даже Ассоциация фехтовальщиков специально приобрела андроида модели К-42М, дабы доказать, что живой Мастер и холодным оружием может легко справиться с роботом, для чего прежде всего следует повредить все сенсоры, а это совсем не проблема для настоящего Мастера, это умелому человеку — раз плюнуть.
Но здравые доводы скептиков мало повлияли на энтузиазм инвесторов. А фехтовальщикам, обиженным за человечество, роботостроители сказали большое спасибо за тестирование их детищ и пообещали инвесторам прежде всего уделить внимание проектированию нового поколения сенсоров. И напомнили ехидно радеющим за вид хомо сапиенс Мастерам, что с 2012-го ни один Гроссмейстер так и не сумел свести партию в шахматы с роботом хотя бы к ничьей.
Впрочем, речь не об этом. Не про роботов речь. Пока — ПОКА! — не про них. Покамест речь пойдет совсем о другом. Пока для Истории важнее, что невезучий и, скажем прямо, малорасторопный киллер — хотя и безусловный профи со спецподготовкой, — умирая от стремительной потери крови, назвал имя заказчика преступления. Точнее — заказчицы. И сенсоры изуродованного К-42М уловили предсмертный шепот, а чудом уцелевший блок памяти его сохранил.
На записи последних прижизненных хрипов киллера и строилось обвинение. Целиком и полностью. Более ничего объективного против Сюзанны фон Гейрих Общественный Обвинитель нарыть не сумел, как ни старался...
АДВОКАТ: Ваша Честь, я протестую! Ни одна следящая видеосистема в ченч-боксе господина фон Гейриха не запечатлела лицо умирающего в ракурсе, который позволил бы расшифровать артикуляцию, ежели таковая вообще была. Ни кучер, ни шофер, ни сам господин фон Гейрих не поклялись под присягой, что хотя бы видели, как артикулирует умирающий, а тем более слышали его последние слова. И в то же время у андроида имело место повреждение блоков времени, отчего возникают сомнения, что запись производилась роботом именно в момент умирания преступного лица, и принадлежит именно данному лицу.
СУДЬЯ: Протест отклоняется. Как вам известно, эксперты произвели анализ прижизненных записей голоса данного лица с последней и сделали однозначные выводы. А ваши доводы относительно того, что запись могла быть сделана заранее, Суд считает надуманными.
СЕКРЕТАРЬ: Отчеты экспертов доступны на наших официальных сайтах.
АДВОКАТ: Моя подзащитная требует независимой экспертизы.
СУДЬЯ: У Суда нет оснований не доверять штатным экспертам.
ОБВИНИТЕЛЬ: Обращаю внимание Высокого Суда на тот факт, что Общество, которое я имею честь представлять, пребывает в состояний излишне долгого ожидания торжества Справедливости. Защита намеренно затягивает процесс!
Прения происходили в визуально-текстовом режиме. Таким образом, полностью исключалось суггестивное либо экстрасенсорное влияние на Судью. Лишь Секретариату было известно, где, в каких точках земного шара или же вне его, находятся адвокат и обвиняемая, пострадавший и Общественный Обвинитель, и, самое главное, вершитель судеб Судья. Нередки случаи, когда выносят приговоры с орбиты, а особо опасных обвиняемых перемещают аж в Антарктиду. Не было прецедентов, чтобы адвокат, судья, тем более обвинитель соглашались нарушить собственное инкогнито. И только в кинофильмах и остросюжетных романах показаны и описаны инциденты со вмешательством так называемых «хакеров», почивших в бозе антигероев времен сетевой анархии.
АДВОКАТ: Ваша Честь, позвольте замечание по поводу чаяний Общества.
СУДЬЯ: Комментарии не возбраняются.
АДВОКАТ: Я пересылал в Секретариат обращения от Всемирного еврейского конгресса и Объединения Черных Братьев. Обе эти организации, пользуясь моментом, обращают внимание на шовинистические высказывания в ультрарадикальной прессе господина Клауса фон Гейриха. А также на то, что всего за месяц до покушения господин фон Гейрих приобрел акции крупнейших роботостроительных компаний.
СЕКРЕТАРЬ: Тексты вышеозначенных обращений размещены на официальных сайтах Высокого Суда.
ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, так называемые «расовые предрассудки» господина фон Гейриха не имеют отношения к существу рассматриваемого Дела и выделены в отдельное судопроизводство «Клаус фон Гейрих против ограничений Свободы Слова» (от 20. 04. 2044). Ровно как не имеет отношения к данному Делу предпринимательская деятельность господина фон Гейриха.
СЕКРЕТАРЬ: Материалы судопроизводства «Клаус фон Гейрих против ограничений Свободы Слова» размещены на наших официальных сайтах.
АДВОКАТ: Господин Судья, смею напомнить, что моей подзащитной вскоре исполняется 21 год, после чего, согласно завещанию ее покойного отца, Сюзанна фон Гейрих вступает в права совладения семейной фирмой «Ключи от рая».
ОБВИНИТЕЛЬ: В случае заключения под стражу госпожа фон Гейрих лишится оных прав вплоть до освобождения, если таковое будет предусмотрено в приговоре.
АДВОКАТ: Я не закончил! В обращениях ВЕК и ОЧБ заостряется внимание на закрытости фирмы «КОР». Общество, за которое так ратует мой оппонент, совершенно не в курсе того, за что, за какие работы либо услуги богатейшие люди планеты, так называемые «островитяне», перечисляют на счета семейной фирмы фон Гейрихов огромные, судя по налоговым отчислениям, суммы. Авторы обращения высказывают озабоченность и ссылаются на анонимные публикации в Сети по поводу секретных разработок пресловутого «генетического оружия Ариев».
ОБВИНИТЕЛЬ: Смею заострить внимание Суда на словах моего оппонента про налоговые отчисления. Законные, я подчеркиваю, законные отчисления. Также заостряю внимание на формулировке: «анонимные публикации», и подчеркиваю: анонимные.
СЕКРЕТАРЬ: Авторы вправе сохранять инкогнито, но все анонимные публикации органами Правосудия игнорируются, и соответствующие ссылки на официальные сайты не принимаются. Ищите их на наших неофициальных сайтах.
АДВОКАТ: Я не закончил! Моя подзащитная неоднократно заявляла, что не разделяет расовых предрассудков брата (о чем есть ссылки, как на официальных сайтах Суда, так и на неофициальных). Вступив в права наследования, она может и она вправе предать гласности нежелательные для господина Клауса фон Гейриха факты по поводу деятельности фирмы «Ключи от рая».
СУДЬЯ: Только в том случае, если право на огласку оговорено в завещании. А пакет с завещанием подлежит вскрытию только в 21-й день рождения обвиняемой. В день, которого ни Суд, ни Общество не намерены дожидаться, ибо Ваши доводы, господин Адвокат, строятся на весьма сомнительных гипотезах, допусках, предположениях.
ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, позвольте обратиться к моему оппоненту?
СУДЬЯ: Обращайтесь.
ОБВИНИТЕЛЬ: Господин Адвокат, вы намекаете, что покушение на Клауса фон Гейриха было инсценировкой?
АДВОКАТ: Да! Я утверждаю, что фройляйн Сюзанну подставили!
СУДЬЯ: Выбирайте выражения!
АДВОКАТ: Извините, Ваша Честь! Но! Ваша Честь! Как объяснить факт солидной материальной поддержки вдовы киллера со стороны господина фон Гейриха?
ОБВИНИТЕЛЬ: Как факт похвального милосердия! Я подчеркиваю: похвального!
АДВОКАТ: А известно ли вам, уважаемый оппонент, что оная вдова серьезно больна и без финансовой поддержки была бы практически обречена?
СУДЬЯ: Господин Адвокат! Суд делает вам замечание. Обращайтесь прежде всего к Суду!
ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, разрешите ответить оппоненту?
СУДЬЯ: Вы уже ответили. Суд согласен с вами: милосердие похвально. Господин Адвокат, у вас все?
АДВОКАТ: Нет, господин Судья! Почти у каждой семьи есть, выражаясь образно, свой «скелет в шкафу». Моя подзащитная разрешила, выражаясь фигурально, вынести на свет Божий «скелет» семейства фон Гейрихов.
СУДЬЯ: Впредь воздерживайтесь не только от сленговых, но и от образных и от фигуральных выражений.
ОБВИНИТЕЛЬ: Я протестую! Не время и не место копаться в чужом грязном белье!
СУДЬЯ: Выбирайте и вы выражения! Мы не на подростковом форуме, господа! Протест отклоняется.
АДВОКАТ: Хэр Клаус и фройляйн Сюзанна носят фамилию покойной матери, урожденной фон Гейрих, погибшей при акции террористов в год рождения фройляйн, то есть в 2025-м. За год до таинственного, я подчеркиваю: таинственного самоубийства супруга и основателя фирмы «Ключи от рая».
ОБВИНИТЕЛЬ: Я протестую! Означенное самоубийство не имеет отношения к Делу! СУДЬЯ: Протест принят.
СЕКРЕТАРЬ: Документы, касающиеся означенного самоубийства, проще найти на наших сайтах с помощью навигатора фирмы «Майкрософт». Новейший навигатор от «Майкрософт» — интерфейс понятен всякому! Подробности на всех сайтах «Майкрософт».
АДВОКАТ: Клаус фон Гейрих позиционирует себя, как «истинного арийца», а между тем его прадед был чистокровным русским, его прабабка была дочерью видного советского военачальника, героя Второй мировой. О чем господину Клаусу прекрасно известно! Таким образом, господин «истинный ариец» либо нуждается в помощи психиатров, либо по натуре своей является закоренелым мошенником, и сфабриковать Дело против родной младшей сестры для него в порядке вещей!
ОБВИНИТЕЛЬ: Я категорически протестую против голословных и оскорбительных аргументов в адрес пострадавшего Клауса фон Генриха!
СУДЬЯ: Протест принят. Господин Адвокат, вам еще есть что сказать?
АДВОКАТ: Да, Ваша Честь! Вы помните ремарку противостоящей мне стороны: «В случае заключения под стражу, госпожа фон Гейрих лишится оных прав (совладения фирмой)»..?
СУДЬЯ: Делаю вам замечание за некорректное обращение к Суду! Я не страдаю склерозом.
АДВОКАТ: Извините, Ваша Честь. Пускай все мои предыдущие аргументы, доводы и умозаключения не стоят ровным счетом ничего, но, господин Судья, не кажется ли Вам, что противная сторона сама объявила наиболее весомый мотив господина Клауса фон Генриха, подтолкнувший его на преступление. Я повторяю: его! Ему было экономически выгодно усадить родную сестру за решетку.
ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь! Это просто немыслимо! Это просто смешно! Фройляйн Сюзанна организовала покушение на брата, а вовсе не наоборот! Сестра стремилась преступным путем заполучить все наследство, а не наоборот! И то, что у фройляйн русские корни — лишний аргумент против нее! Ей было проще сговориться с русским киллером, если она позиционирует себя как русская.
АДВОКАТ: Ваша Честь, о национальной самоидентификации фройляйн Сюзанны речь не заходила вообще! Но поскольку эта тема затронута, то спешу уведомить вас, что моя подзащитная лишена расовых предрассудков.
СУДЬЯ: Вы повторяетесь! Загляните в протокол: «Моя подзащитная неоднократно заявляла, что не разделяет расовых предрассудков брата...» Ваши слова?
АДВОКАТ: Прошу меня извинить, Ваша Честь.
СУДЬЯ: Стыдно, господин адвокат!
АДВОКАТ: Еще раз прошу меня извинить, господин Судья.
СУДЬЯ: Господин Обвинитель, вы желаете еще что-нибудь заявить Суду?
ОБВИНИТЕЛЬ: Нет, Ваша Честь.
СУДЬЯ: В таком случае объявляю прения законченными. Суд берет паузу для подготовки к оглашению Своего решения.
СЕКРЕТАРЬ: За процессом следит 0, 07 процентов дееспособных граждан Мирового Сообщества. Более половины из них уже приняли участие в платном электронном голосовании, все средства от которого автоматически перечисляются в Фонд поддержки осужденных и реабилитации отбывших назначенный срок наказания. Напоминаю также, что ваши голоса никак не могут повлиять на решение Суда. Напоминаю также, что участие в тотализаторе на исход судебного дела порицается Комиссией по нравственности, хотя и является лицензированным видом деятельности. Тест порицания блюстителей нравственности ищите на наших официальных сайтах при помощи навигатора от «Майкрософт». Новейший навигатор от «Майкрософт» — интерфейс, понятный всякому! Подробности на всех сайтах «Майкрософт».
СУДЬЯ: Суд готов огласить резюме своего решения. Полный текст решения ищите на наших сайтах при помощи новейшего навигатора от «Майкрософт». Заслушав аргументы сторон, властью, данной мне Обществом, объявляю подсудимую Сюзанну фон Гейрих виновной. Она лишается права на постскриптум. Права Человека за ней сохраняются частично. Контроль за частичным сохранением Прав Человека осуществляется Комиссией по Правам Человека. Сюзанна фон Гейрих приговаривается к пожизненному заключению в Специальном учреждении. В праве обжаловать приговор ей отказано. Право на помилование за ней не сохраняется. Дело закрыто.
СЕКРЕТАРЬ: Голосование окончено. Более половины проголосовавших ожидало от Суда именно такого решения. Подробности смотрите на наших сайтах. Пользуйтесь новейшим навигатором от «Майкрософт». Навигатор от «Майкрософт» — интерфейс понятен всякому! Спасибо за то, что вы были с нами. Благодарим нашего спонсора компанию «Майкрософт». Да здравствуют Законность, Демократия и Снисхождение!..
2. Самолет
Полицейские втолкнули новенькую в камеру. Она осмотрелась — помещение метров сорок квадратных; решетчатые оконца под потолком, проемы с клеткой из ржавых прутьев в небрежно крашенной стене напротив железной двери, которая лязгнула запорами за спиной; простецкий стол и табуреты поставлены посередине помещения на грязный кафель пола; отвратительно воняет параша в углу; отвратительно шаткие нары забиты женщинами всех возрастов, от совсем еще девочек, до дряхлых старух. Все зэчки, как и она, новенькая, бриты наголо. И все, кроме живописной троицы за столом, одеты в полосатые робы, такие же, как на новенькой, и обуты, как новенькая, в башмаки-говнодавы без шнурков.
Трое за центральным столом смотрят на новенькую, как-то нехорошо улыбаясь.
Облизывая тонкие губы, улыбается, этак с прищуром, тетка лет сорока, худенькая и востроносенькая, похожая на крысу. Она одета в застиранный спортивный костюм, с двумя вырезанными дырками, откуда торчат тощие груди, увенчанные сморщенными сосками. Вокруг сосков вьется цветная вязь искусно вытатуированных каббалистических символов. На босых стопах похожей на крысу тетки тоже есть татуировки, но незатейливые: на каждом пальце наколка в виде эрегированного члена, на подъемах стоп голосующие половые члены побольше. Этакая членистоногая крыска.
Улыбается, широко раскрыв абсолютно беззубый рот, растянув до упора ярко-красно накрашенные губы, лупоглазая девка с бельмом катаракты на правом зрачке. Она одета в розовую кофточку, в колготки сеточкой на голое тело, обута в туфельки на шпильках. На костяных шпильках, с заостренными концами вместо набоек.
Уголком жабьего рта улыбается жирная, усатая баба. На ней лишь трусы, бюстгальтер и войлочные тапочки без задников. Трусы украшает аппликация с Микки Маусом, но головы озорного мышонка не видно из-за нависающих складок жира. На животе-шаре практически горизонтально лежат выпирающие из бюстгальтера огромные груди. По-мужски широкие плечи, слоновые ноги, левая мясистая рука и остальное, все заросло бурой щетиной. Вместо правой руки у женщины-монстра протез. Стальной двухсекционный манипулятор вживлен в куцую культю плеча. Две стальные трубки с шарниром вместо локтевого сустава. А вместо кисти и пальцев два подвижных плоских разновеликих крюка, вроде клешней краба. И в клешне зажата дымящаяся дешевая папироса.
Сгибаясь, шарнир протеза противно скрипнул. Стальная клешня поднесла сигарету к жабьему рту. Жирная глубоко затянулась, выпустила дым через нос, и телеса ее заколыхались. Хрустнули, точно тоже искусственные, в суставах ее колени, качнулись огромные груди, норовя выскочить из бюстгальтера, жалобно скрипнула табуретка, и жирная встала. И, шаркая тапочками, двинулась по направлению к новенькой. А та невольно отступила на шаг, еще на шаг, еще шажочек, до тех пор, пока лопатки не почувствовали безразличный холодок двери.
Жирная остановилась в метре от прижавшейся спиной к двери новенькой.
— Ты когда-нибудь спала с женщиной, киса? — Голос у жирной оказался под стать волосатой фигуре, изъяснялась она густым басом.
— Нет, я нормальной ориентации, — ответила новенькая, глядя на истлевающую в клешне папиросу.
— Хы..! — хохотнула жирная. — Эт ничего, эт мы исправим. Попробуешь пальчика, не захочешь мальчика.
Похожая на крысу тетка тоненько захихикала и высунула язык. Беззубая девка мазнула кончиками пальцев по ее языку и, чмокнув накрашенными губами воздух, дотронулась влажными пальцами до дряблого соска в обрамлении каббалистического татуажа.
— Для начала ляжешь со мной, — объяснила новенькой жирная, затянулась в последний раз, стальная клешня, звякнув, резко разжалась, скуренная до бумажной гильзы папироса полетела на кафель, покатилась к ногам прижавшейся к двери девушки. — Пойдем, киса, — жирная рука потянулась к девушке. — На нижнюю шконку ляжем, простынкой занавесимся, и я тебя всему научу, киска. Пошли, котенок, полижемся.
Новенькая отстранилась от волосатой руки.
— Не ломайся, киса. Все боятся по первому разу, а после говорят мне «спасибо». Не бойся, кошечка, я буду нежной.
— Я тебя и не боюсь, тварь. Много чести! — ответила новенькая, сморщив хорошенький носик. От жирной остро пахло потом и аммиаком. — И ломаться не собираюсь! Я собираюсь сломать тебе, тварь вонючая, последнюю руку, если ты сейчас же от меня не отстанешь... Нет! Лучше так: руку ты сломаешь сама, а я сломаю тебе хребет.
— Ах, вот как ты замурлыкала, киса! — Протянутая к новенькой рука сжалась в кулак. Хищно клацнули стальные клешни. — Кошечка с коготками! Люблю таких, как ты, киса, таких шершавых. Бывали в этой камере и такие конфетки в обертке. Сдирать обертку для меня особое наслаждение. Я буду нежной, но по-другому. Смотри, не умри от моей нежности, сладкая.
Не иначе, жирная имела боксерскую подготовку. Она ударила новенькую без замаха, метясь кулаком в голову. Она вложила в удар весь свой колоссальный вес, о чем зримо свидетельствовали волны в жирных складках, побежавшие по большому телу, словно цунами.
Голову новенькая спасла поразительно ловко. Увернулась в самый-самый последний момент, когда, казалось, что спастись уже невозможно.
И страшный кулак гулко врезался в железную дверь. Железо радостно завибрировало, боксерша взвыла, отдернула руку и смешно округлившимися глазами уставилась на сломанное запястье! Черт побери! Открытый перелом!
— Я... тебя... раскромсаю!.. — задыхаясь от злобы, вращая глазами навыкате, жирная пошевелила культей. Заскрипел шарнир протеза, сгибая манипулятор, как будто заряжая оружие. Клацнули, лязгнули клешни, алчно растопырившись до упора, нацеливаясь на тонкую шею новенькой.
— Решила вскрыть меня, как консерву? — новенькая хмыкнула: — Хм... оригинально, но вряд ли получится, — и она покачала головой на трогательно уязвимой шее. — Как же все-таки от тебя, тварь, противно воняет, фу! — Новенькая неожиданно и легко подпрыгнула, передернула ногами в воздухе. — Кийя!!! — И каблук говнодава утонул меж холмов огромных грудей.
И жирную тушу будто бы торнадо снесло. Оторвало от пола, донесло до стола и швырнуло на столешницу. Тетка, похожая на крысу, и беззубая девка едва успели отскочить, одна вправо, другая влево. Ножки стола не выдержали, надломились, и столешница рухнула вместе с уже неживым грузом.
Остекленели секунду назад смешно округлившиеся глаза. Гигантская туша размякла, повисли по бокам огромные груди, таки выскочившие из бюстгальтера. И только в механизме протеза что-то замкнуло, только манипулятор продолжал «жить»: со щелчком разгибался, щелкал смыкающимися клешнями и вновь сгибался, поскрипывая шарниром, растопыривая половинки клешней, чтобы снова «выстрелить» и опять поймать воздух клешнями, и так раз за разом, раз за разом, щелк-пощелк, шелк-пощелк...
В руках у тетки, похожей на крысу, откуда ни возьмись возникла заточка. Перебрасывая заточку из руки в руку, тетка не спеша приближалась к новенькой. Передвигалась она короткими шажками, то приседая, то вставая на цыпочки, то горбясь, то выпрямляя спину, то прищуриваясь, то часто-часто моргая. Этак приплясывая, замысловато приближалась, строя зловещие гримасы, жонглируя пикой-заточкой.
А беззубая бельмастая девка на остро отточенных каблучках и в бесстыдных колготках шла к новенькой, точно сомнамбула, двигалась с плавностью больной лунатизмом, можно сказать, плыла, уронив руки, повернув лицо в профиль, здоровым, зрячим глазом к новенькой. И ее каблучки-гвоздики цокали по кафелю, как метроном.
Они приближались к новенькой с флангов, эти две экзальтированные зэчки. Двигались они по-разному, в разном стиле, но с одинаковой неторопливостью и с одинаковыми, ясными всем, намерениями.
— За мной сохранено Право на самозащиту, — констатировала новенькая голосом, лишенным всяких эмоций. Будто бы автомат дал справку.
— Я наруш-ш-шу реж-ж-жим и пол-у-учу ещ-щ-ще чир-р-рик, — зашипела, брызгая слюной, крыса, — но-о-о я-а-а с-с-сделаю из-з-з те-е-ебя-я друш-ш-шлаг, су-у-ука.
— Я буду любить твой труп, — пообещала беззубая ласково, — пока жизнь не разлучит нас.
— Что ж, мое дело предупредить, — голос новенькой звучал убийственно спокойно. — Еще один шаг, и... не обессудьте.
Шагнула с пятки на носок крыса, перебросив заточку из левой руки в правую.
Цокнули каблучки-кастаньеты одноглазой некрофилки, приблизив ее плавно еще на шаг к заключенной с Правом на самозащиту.
Не дожидаясь, когда — спустя три коротких шажка — окажется в зоне досягаемости сразу обеих противниц, новенькая бросилась на женщину-крысу. Метнула себя, бросила свое гибкое тело на вооруженную зэчку в тот момент, когда заточка перелетала из правой крысиной лапки в левую, когда зэчка переваливалась с носка на пятку.
— Кийя!!! — гортанно вскрикнула новенькая, махом бедра разворачивая себя боком к временно безоружной зэчке с крысиной мордой и выбрасывая по направлению к сей мерзкой морде ребро подметки. Еко-гири, боковой удар ногой, красивый и страшный, как отблеск молнии на закате. Свист рассекаемого говнодавом воздуха в красивой позе и страшный удар боковиной подошвы в переносицу. И с хрустящим хлопком спелого арбуза разламывается напополам череп членистоногой зэчки. Точно напополам, на две ровные половинки, которые раскрываются, обнажая крохотный мозг.
— Сзади!!! — хором кричат женщины-заключенные, что доселе в тихом ужасе взирали на происходящее с ярусов нар, словно рабыни, которых согнали в амфитеатр античного цирка понаблюдать за зрелищем усмирения непокорной, рискнувшей воспользоваться законным Правом на самозащиту.
Новенькая крутанулась на опорной ноге и успела блокировать мая-тоби-гири в исполнении одноглазой, прямой удар в прыжке опасной обувью прямо в глаз строптивице. Агэ-укэ, верхний блок, выход в дзенкуцу-дачи, стойку выпада, с ударом «рыбий хвост», нисходящим ударом тыльной стороной кулака, после которого так удобно зарядить руку «на цки», и, наконец, цки, прямой кулаком, разящий цки по розовой кофточке. И розовая кофточка окрасилась красным, впитывая хлынувшую из сломанной грудной клетки кровь, а Сюзанна фон Гейрих закрыла глаза.
Ах, если бы она смогла еще и заткнуть уши! Но нет! Шлем-визер, на сленге — «дурацкий колпак», продолжает транслировать звуки, запахи, корректировать температуру и влажность, заботиться об эффекте присутствия.
— От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — лился в уши хорошо поставленный альт звездочки Бриджит Ли. — Я училась карате, играя в «Схватку смерти» от «Майкрософт», и я всегда сумею воспользоваться своим Правом на самозащиту! Ос!
Какое низкое коварство пичкать ее, Сюзанну фон Гейрих, рекламой услуг, которыми она, осужденная, уже не сможет воспользоваться! Пичкать насильно, пристегнув к креслу посреди полупустого салона аэробуса и напялив на голову «дурацкий колпак».
Самолеты — морально устаревший транспорт, их доэксплуатируют, только чтоб сжечь все лишние запасы керосина. Эти керосинки с крыльями используют для транспортировки осужденных, конечно же, специально, дабы частично лишенные Прав лишний раз почувствовали собственную второсортность. И добро бы еще салон был не полу, а совсем пуст. Но, увы, вместе с ней здесь находятся конвоиры. И дюжие парни, поди ж ты, развлекаются сейчас тем, что обсуждают секс-параметры осужденной в «дурацком колпаке».
Самый сильный из страхов человеческих — страх перед неизвестностью, источник обогащения всех конфессий и психологический шлагбаум пред жадными душами потенциальных преступников. Обслуживающему персоналу «специальных учреждений» платят солидные надбавки, пожизненно, за неразглашение подробностей об этих самых учреждениях. И немедленно приговаривают к эвтаназии за разглашение. Сильные мира сего изо всех сил, не жалея средств, стараются держать общество в неведении относительно бытия заключенных, поддерживая и лелея страхи попасть «за решетку», в пугающую изоляцию.
Ясен перец, правозащитники всех рангов и мастей протестуют против закрытости информации о спецучреждениях. Но граждане, восстановленные в Правах после отсидки, как правило, абсолютно здоровы, а иногда так вообще у них исчезают хронические заболевания, от коих осужденные страдали до посадки. Разумеется, правозащитники фантазируют на тему жестоких медицинских экспериментов над осужденными, но все их фантазии бездоказательны. А освободившиеся молчат.
Практически все осужденные на определенные сроки, то есть не пожизненно, освобождаются на год, а то и два раньше. В обмен на добровольное согласие подвергнуться частичной амнезии с полным удалением из памяти воспоминаний о жизни под стражей. Ясно, что правозащитники вопят, дескать, на самом деле процедура принудительная, а значит, властям есть что скрывать от Общества. Они вопят, подают иски в суды, протестуют, однако частенько весь этот кипеж — всего лишь рекламная акция очередной кинокомпании перед выходом очередного «тюремного блокбастера».
Получить дотацию на «тюремное кино», создать «тюремную беллетристику», опубликовать «уголовный комикс», продать «зэковский гейм» и т.д., и т.п., проще простого. Рекламодатели с удовольствием вложатся. Неизвестное всегда манит. Тем более, если оно рядом. Как, например, манило и манит до сих пор лохов озеро Лох-Несс. Полноправные граждане с удовольствием щекочут нервы, потребляя «тюремные секретные материалы». И, хотя гражданам прекрасно известно, что в реальности, нарушив Закон и угодив в спецучреждение, они вернутся на волю без физических увечий, с нормальной психикой, но все же подавляющее большинство обывателей предпочитает выплачивать любые штрафы — хоть в рассрочку пожизненно — лишь бы не залететь — на керосинке с крыльями! — в С.У., пусть даже и на минимальные три месяца. Страх перед неизвестностью — самый сильный из человеческих страхов. Он сродни страху смерти. Оттого чаще прочих в С.У. попадают личности с суицидальными наклонностями. К таковым личностям Сюзанна фон Гейрих всегда относилась с презрением...
Сюзанна, случалось, комплексовала, бывали у нее и депрессии, но никогда — никогда! — Сюзанна фон Гейрих не замечала за собой позывов к самоубийству. Она всегда — всегда! — подозревала, что подобных позывов — никогда! — не испытывал и ее отец. Их с Клаусом общий отец. Отец, которого она не могла помнить. Отец, который, якобы, добровольно ушел из жизни. Якобы! Да, он оставил предсмертную записку, однако Сюзанна подозревала, подозревает и будет подозревать до конца дней своих старшего брата в отцеубийстве!..
До конца дней своих...
Неужели ей выпала судьба весь-весь остаток дней провести в застенке?
В неведомом специальном учреждении...
Самолет пошел на снижение.
Уже скоро...
Ох, как же она ненавидела братца Клауса!
Ох, как...
3. Соседки
В комнату ее привели с завязанными глазами. Она сорвала с глаз черную ленту, огляделась и... Она испугалась. Впервые после вынесения приговора Сюзанна фон Гейрих по-настоящему испугалась.
Помещение никак нельзя было назвать «камерой». Ну, никак! Обычная комнатушка, будто в средней руки мотеле, только без окон. Спальное место со средней ценовой категории биотронными прибамбасами и стандартдиагностом. Средних размеров ти-ви в углу. Средних габаритов шкаф открыт и в нем висят, лежат ее, Сюзанны, тряпки, стоит ее, знакомая ногам, обувь. Средней высоты холодильник прижался к шкафу бочком. Дверь наружу мигает красными светодиодами замков средней степени сложности. А дверь в средних объемов санузел приоткрыта, и там виднеются раковина, душевая кабина и все, что надо постояльцу со средними запросами. Под ногами у Сюзанны мягкий пол с системой самоочистки, над головой мягко сияют уютные плафоны. Кондиционер, судя по ощущениям, работает в режиме «бабье лето». В общем, все средненькое, но милое, в среднем все хорошо, если забыть, что ты зэчка.
На спальном месте, на подушке, тесно прижавшись, лежат куклы, Жерофле и Жерофля. Ее куклы, родные. Совсем простые, выцветшие тряпочные куклы. Их маленькой-маленькой Сюзанне фон Генрих подарила нянька. Может быть, нянька француженка сама их и смастерила, а скорее, купила на блошином рынке за грошик. Этих кукол нянька клала ей на подушку. Жерофле обязательно слева, а Жерофля непременно справа от девочки. Эти куклы «жили» вместе с Сюзанной в лицее, вместе с ними она переехала и в студенческое общежитие. Куклы соседствовали сначала с девочкой, потом с юницей, после со студенткой, а теперь будут соседками у зэчки. Страшно!
Страшно потому, что сразу вспомнился фильм с той же Бриджит Ли в главной роли. Фильм, где ей не брили голову, не переодевали в тюремную робу и не вталкивали в общую камеру, а, осудив, отконвоировали во вполне приличный гостиничный номер. Актрису в кино, точно так же, как Сюзанну в жизни, ожидали на подушках любимые игрушки из детства. В обнимку с плюшевым мишкой Бриджит провела ночь. А утром к ней пришли люди в белых халатах и уведомили: «Вы не вправе отказаться от участия в экстремальных мед. экспериментах. Из вас сделают берсеркера нового поколения и отправят на не покорную землянам-колонизаторам планету в параллельную непокорную вселенную...»
Года два тому Сюзанна случайно видела эту очередную лабуду с Бриджит Ли. Сюзанна, помнится, ехала отдыхать к морю на скоростном экспрессе, в «сидячке», соседнее кресло занял болтливый такой старичок и, чтобы избавить себя от словоохотливого попутчика, Сюзанна сунула голову в «дурацкий колпак». Из предложенных фильмов она выбрала кино с самым низким рейтингом кассовых сборов. Она надеялась посмотреть авторское кино, а вместо киноискренности напоролась на провалившуюся в прокате попсу. Вернее всего, провалившуюся по вине обилия искусственных спецэффектов, экономили на каскадерах и натурных съемках. Чем фильм закончился, Сюзанна уже не помнила, но догадаться было легко. Предсказуемость — залог коммерческого успеха, увы...
Сюзанна взъерошила волосы, тряхнула головой, закусила губу и еще раз внимательно осмотрелась.
Выход в Сеть, разумеется, отсутствует.
Она подошла к телевизору, включила — доступны всего два канала, «Информационный» и «Семейный». По «Информационному» как раз транслируется первый ночной новостной выпуск. Диктор говорит по-арабски. Перенастраивать язык вещания и вообще настраивать ти-ви панель Сюзанна не стала, просто выключила средней паршивости агрегат, но с весьма приличным «фильтром рекламы».
Она зашла в санузел, ополоснула лицо, вытерлась махровым полотенцем, вышла.
Подошла к запертой двери. По дороге дернула дверцу холодильника, заглянула внутрь, хлопнула дверцей. В холодильнике не особо богатый ассортимент «долгоиграющих» йогуртов, сырков и типа того. Есть все, чем можно перекусить. А где-то, безусловно, есть и посуда, надо только поискать.
Она подошла к наружной двери, и на дверной панели возникла проецируемая замком русскоязычная надпись: «Посторонним вход воспрещен! Время блокировки замка с 18.00 до 10.00. Ждите сигнала. Сигнал подается за 15 мин. до разблокировки и за 30 мин. до блокировки. Пожалуйста, не опаздывайте!»
Сюзанна выругалась, что ей вообще-то было несвойственно. Ни шиша Сюзанна фон Гейрих не понимала! Если не сказать еще грубее: ни черта! Или совсем уж грубо: ни хрена!..
Она выругалась не очень грубо и повалилась, в чем была, на спальное место. Легла в одежде, в обуви, головой мимо подушки, не притронувшись к куклам, закрыла глаза, и не подумав откорректировать освещение, жесткость ложа и все остальное. Так Сюзанна фон Гейрих выразила свой протест. Этим люмпенским постельным демаршем она протестовала... Она сама не понимала, против чего. Ведь глупо же, правда, протестовать против весьма приемлемого, хоть и весьма средненького уровня, комфорта? Даже если с утра за ней придут люди в белых халатах...
Фу! Фу, какая чушь лезет в голову! Жизнь — не кино. Жизнь гораздо страшнее. За нею сейчас обязательно наблюдают. Быть может, похожие на конвоиров самцы сейчас посмеиваются, пялясь на мониторы и... Чего «и», она не смогла придумать.
Она решила не спать, но заснула.
Она проснулась от мелодичного звукового сигнала.
В первые секунды после пробуждения она не понимала, где находится. Первые секунды минули, и она все вспомнила.
Вспомнила она и про то, что «...сигнал подается за 15 мин. до разблокировки...»
14 минут спустя Сюзанна фон Гейрих — в мятой одежде, с кое-как приглаженными, сальными волосами, — стояла напротив двери и гипнотизировала мигающий светодиодом замок до тех пор, пока подмигивание не прекратилось, и в замке щелкнуло.
Сосредоточенная, готовая к новым ударам Судьбы, Сюзанна толкнула дверную панель и шагнула за порог. Точно с головой в омут. И очутилась в просторном помещении, которое сразу же проассоциировалось у нее с реалити-шоу.
Да-да, именно в реалити-шоу можно увидеть нечто похожее, такие же масштабные и многофункциональные интерьеры. Вон, и кухонный уголок вдалеке виднеется, и длинный обеденный стол, а вон, в другом углу, стоят спортивные тренажеры, есть тут и лестница наверх, не иначе, на свежий воздух, огороженный высоким забором, есть и вставшие кружком диваны да кресла, а во-он там, наверное, кладовка с инвентарем для уборки, а там вон, кажется, вход в бассейн или в оранжерею. А вот и еще две двери, точно такие же, как та, которая только что открылась Сюзанне. И эти двери тоже открываются. Вот открывается дверь, которая поближе, и порог переступает одетая по-домашнему женщина лет сорока, полноватая, с приятным лицом восточного типа. А вот открылась и дверь, которая немного подальше, и перешагнула порог по-спортивному одетая, подтянутая девушка.
— Доброе утро, Люба, — обернулась на секундочку к спортивной девушке полноватая женщина, оглянулась, чтоб поприветствовать, и снова смотрит на новенькую и улыбается доброжелательно.
— С добрым утром, Роза, — ответила спортивная полненькой и тоже уставилась на Сюзанну, и тоже улыбается. — Привет, подруга! — Это она уже Сюзанне. — Как на новом месте спалось? — И не дожидаясь ответа: — Нас предупреждали, что привезут новенькую, но скрыли, что такую симпатичную. Мы все про тебя знаем! Проходи, здесь тебе рады.
— Проходи, девочка, не тушуйся, — мотнула головой Роза. — Пойдем, сядем рядком, поговорим ладком. — И она первой пошла к конгломерату диванов да кресел. — Пойдем, не бойся. Соседок подбирают по психологической совместимости, так что мы тебе понравимся, и ты нам.
— Я нам кофейка приготовлю, — Люба развернулась и двинулась к кухонному уголку. — Новенькая, ты мне уже нравишься!
— Любаша, ты ее пугаешь.
— Новенькая, я в хорошем смысле! В общечеловеческом. Мы не лесбиянки, мы, как и ты, стопроцентные натуралки. Для справки — под лестницей есть дверь в кабинет релаксации. Там имеется отличный набор игрушек для отличного секса.
— Любаша, не будь вульгарной.
Спортивная Люба изъяснялась на русском чисто, а полноватая Роза с едва заметным, как у Бриджит Ли, акцентом.
Многие алчут войти в Историю, воздвигнув собственный нерукотворный памятник. Русскоязычный мультимиллионер (что интересно — литовец по национальности, уроженец города Риги), потратил на возведение сего эфемерного памятника все личное состояние, вплоть до грошика, и таки добился ажиотажной популярности Великого и Могучего. Правда, имени почившего в 2032-м эксцентричного богача большинство из говорящих на русском европейцев уже и не вспомнят. Нерукотворный надгробный памятник получился, увы, безымянным.
— Усаживайся, девочка, где тебе удобно, — Роза села на диван, Сюзанна пристроилась на краешке кресла напротив. — В ногах правды нет, милая? — Роза закинула ногу на ногу и откинулась на спинку дивана, а Сюзанна, вся такая напряженная, немного шальная, осталась сидеть, стиснув колени, стиснув кулачки на коленях. — Я, Роза, как ты слыхала. Вон ту пигалицу, как ты поняла, зовут Любой. А ты — Сюзанна, правильно? — Роза делала вид, что не замечает напряженного состояния новенькой. — Не удивляйся, что я знаю твое имя. Нам вчера вертухаи по громкой связи сообщили и как тебя зовут, и по какой статье тебя упекли.
— Роз! — выкрикнула из кухонного уголка, откуда потянуло ароматом кофе, Люба. — Роз, про то, что нас предупреждали, я говорила! Ты ей главное объясни, не томи подругу.
— Главное, девочка, в том, что мы такие же, как ты... э-э... ничего, что на «ты»? Не возражаешь?
Сюзанна отрицательно качнула головой, скупо и коротко, но понятно — нет, мол, не возражаю.
— Мы, как и ты, отбываем пожизненное. Сама видишь, в каких условиях, на каком режиме. Жить, как сама видишь, можно, и неплохо.
— За что? — спросила Сюзанна. Произнесла с трудом, во рту у нее пересохло.
— За что отбываем? Тебя интересуют формальные обвинения Суда, или... э-э... за что нас на самом деле изолировали от Общества?
— Нет... То есть да... То есть я имела в виду, за что такие условия? В обмен на что?
— Ах, вот ты о чем! Я тебя поняла. Тебе тоже при транспортировке показывали киноглупости про тюрьму, что на воле столь популярны у разжиревшего плебса. Это конвоиры так развлекаются, собаки. Дураки. Когда-нибудь кого-нибудь из осужденных хватит инфаркт, и Служба конвоя еще поплачет, попомни мои слова, Сюзи... Можно, я буду звать тебя Сюзи?
Сюзанна кивнула.
— А я буду называть тебя Светой, можно?! — выкрикнула вопрос Люба, разливая ароматный напиток по чашечкам.
Сюзанна вторично кивнула, хотя Люба и не могла этого видеть, она стояла спиной и сосредоточилась на кофе.
— Видишь ли, Сюзи, дело в том, что чиновники из Службы исполнения наказаний очень-очень-очень дорожат должностями. Государственная машина, она ведь безжалостна. Вскроет зэк вены, объявят заключенные голодовку, и госмашина выплюнет из себя независимую следственную бригаду, состоящую из людей, которые тоже очень-очень дорожат должностями. И не дай бог, найдутся объективные причины, сподвигнувшие зэков нарушить режим, поспособствовавшие членовредительству. Не дай-то бог! Тогда шестерни госаппарата придут в движение и обязательно сбросят с чиновничьего пьедестала виновного, который обязательно найдется. Высшее чиновничество, видишь ли, заранее просчитывает, на чем можно поскользнуться, и загодя стелет соломку. Зэкам создают такие условия, чтобы для недовольства оставались лишь субъективные причины. Заботясь о нас, они заботятся о себе. В Службе исполнения сидят умные люди, а в Службе конвоя, сдается мне, протирают штаны легкомысленные идиоты.
— Я осенью простудилась, — заговорила на ходу Люба, двигаясь с подносом от кухонного уголка к островку диванов и кресел, — так меня на три дня в больничку возили. Это что-то! На воле я имела серебряную страховку, но больничка от Службы наказаний — это что-то золотое в бриллиантах и с изумрудами. Угощайтесь!
Роза взяла источающую аромат чашечку, поблагодарила кивком. Сюзанна поблагодарила взглядом. Люба села рядом с Розой, поднос с последней чашечкой поставила себе на колени.
— Вы говорили про формальные обвинения и действительные причины вашей... то есть нашей изоляции, — вспомнила Сюзанна. После глотка кофе сухость у нее во рту исчезла. Кофе был в меру сладким, как раз таким, какой Сюзанна любила. И, кажется, даже одного из ее любимых сортов. И приятно обжигающий.
— Не «вы говорили», а «ты говорила», — поправила Роза, сложила полные губы трубочкой, подула на кофе. — Не люблю горячий... Девочка, мы все здесь формально за покушение на убийство. Ведь и тебя, Сюзи, упекли за покушение, да? Голос вчера нас проинформировал, мы, извини, в курсе.
— Да, сфабриковали Дело с формулировкой «За покушение», — Сюзанна слегка расслабилась. Поерзала в кресле, пристроила локоть на подлокотник, поджала под себя обе ноги.
— Эй, подруга Светка! Обивку обувью пачкаешь! Ночные уборщики, дармоеды, халтурят, мы сами здесь все чистим, убираем, чтобы грязью не зарасти.
— Извините, — Сюзанна опустила ноги на пол.
— Не «Извините», а «Да ну тебя, зануду»! — У Любы на щеках образовались смешливые ямочки, улыбка у нее была доброй и какой-то уютной, успокаивающей.
— Девочка, и у меня, и у Любы «Дела» сфабрикованные, и не стоит на этом циклиться, — Роза пригубила остывающий кофе. — Видишь ли, я лично на самом деле сижу за работу в фирме «Победители». Формально прижать к ногтю фирму не вышло, и власти пошли другим путем, устроили пожизненное всем ведущим сотрудникам, кому за что. Всякая власть боится динамики, оттого и велась охота на «Победителей». Сегодня в чести один образ жизни, основанный на одних понятиях, завтра появится жизненная необходимость в смене ценностей, и меня амнистируют.
— Можно спросить?
— Сюзи, дорогая, я догадываюсь, о чем. Слыхала афоризм «Историю пишут победители»? Фирма «Победители» за определенную плату бралась переписывать страницы Истории. «Победителям» голословно и бездоказательно пытались инкриминировать прямую подделку исторических документов. Не имея доказательств, фирму пытались обвинить в подкупе ученых и деятелей культуры. В пресс-релизах фирмы, видишь ли, заявлено, что специалисты меняют прошлое при помощи магии, что никак не...
— А-х-ха-ха-а!.. — Звонкий смех Любы оборвал на полуфразе размеренную речь старшей подруги. — Света-ах-ха, ты оценила? При помощи ма-ха-ха-ги-ги-и! И лицензия на магические услуги есть! Думали-хи-хи, проскочит! Ах-ха-а не надо было выхо-хо-ходить из подполья! Легализоваться они, видишь ли, захо-хо-хо-хотели. Они еще в двадцатом веке, знаешь ли, подпольно брали заказы. Кто, скажи, победил во Второй мировой? Скажи, ты ведь в школе учила! Скажи!
— Союзники Соединенных Штатов и силы немецкого сопротивления в фашистской Германии, — оттарабанила Сюзанна, как на экзамене.
— Роза, скажи ей, кто на самом деле победил Гитлера! Скажи!
— Отстань. Лучше сама скажи Сюзи, за что отбываешь.
— За покушение на гражданского мужа. Чтоб я еще когда-нибудь связалась с турками! Понаехали тут! Тоже мне, европейцы во втором поколении, двух слов по-русски связать не могут.
— Любаш, прекрати. Я серьезно спросила. Не путай девочку, у нее и так «синдром Стендаля».
— Какой, какой синдром?.. Роз, я реально без понятия.
— Во Флоренции у Стендаля случилось переутомление от обилия впечатлений.
— Роз, если мне память не изменяет, он накропал «Красное и черное» подозрительно быстро, дней за двадцать. Роз, сколько бы взяли «Победители» за формирование мнения, что «Красное и черное» Стендаль списывал с черновиков... кого бы придумать?.. Во! Шолохова! Да, Шолохова! А-ха-ха... здорово, да? А-ха-ха...
— Любаша, пожалей девочку. Прекрати паясничать и объясни Сюзи, за какие грехи тебя на самом деле изолировали от Общества.
Люба еще разок хохотнула и вдруг резко спала с лица. Только что она лучилась солнышком, а прошли буквально секунды, и вот она сидит сгорбившись, словно на плечи ей лег непомерный груз грехов, опустив глаза, будто скорбит о себе прежней.
— Я сатанистка, — голос у Любы теперь тихий и с хрипотцой. — Ты не думай, Света, я не из тех психованных, что приносят жертвы и верят в магию, — помянув магию, она чуть заметно кривит губы. Не улыбка, а тень улыбки. Мимолетный и едва различимый контур месяца сквозь предгрозовые тучи. — Я разделяю взгляды, изложенные в апокрифе «Плохая весть». Читала?.. Ну, да. Конечно. Конечно же, нет... Нет, не было свидетелей Его сорокадневной голодовки в пустыне после крещения. Всему другому, связанному с Ним, свидетели были, а искушению в пустыне не было, нет... Нет, не было свидетелей, когда Он поддался искусителю, Он согласился быть Царем Мира, и... мы имеем то, что имеем... Если вдуматься, можно сойти с ума... Умнее принять все, как есть... Я приняла... Жрецам Буду, тем сатанистам, что пляшут голыми и отсасывают у козлов, шаманам-наркоманам, всем разрешено проповедовать, а я... Ну, да ладно! Ладно! — и Любаша, хрустнув суставами, выпрямилась, выгнула спину дугой, выпятив острые грудки. — Ой, чтой-то кости трещат! — Она снова лучилась солнышком, погружения в готику как не бывало. — Пойду, займусь физкультурой! Кофий откушали? Давайте чашки, помою — и на тренажеры! Амнистироваться я хочу в тонусе!
Любаша гибко вскочила, мигом собрала пустые чашки на поднос и птичкой-ласточкой упорхнула, насвистывая мало кому знакомый, но сразу узнанный Сюзанной фон Гейрих мотив Марсельезы. Забытый мотивчик звучал кристально чисто, нотка к нотке.
Проводив ладную фигурку искусной свистуньи взглядом, Сюзанна встретилась глазами с Розой. С мудрыми глазами зрелой женщины.
— Как ты, девочка?
— Ничего... Ничего почти что не поняла. Вы обе надеетесь, что грянет революция, произойдет общественный переворот, смена ценностей, и вас освободят без всякой амнезии?
— А почему бы и нет? Во времена революций нарочито ломаются все прежние правила и устои.
— Но вы... мы отбываем пожизненное по уголовным статьям.
— Формально, девочка! И кому надо об этом известно. И потом, иных статей в Кодексе просто нет.
Сюзанна дернула подбородком, посмотрела на потолок.
— Нас сейчас подслушивают?
— И записывают, и пусть с ними. Все равно строже пожизненного срока наказания не бывает. При нынешней власти.
— Но... но с чего бы ей грянуть? Революции?
— Видишь ли, девочка, уверенный в завтрашнем дне человек обязательно начинает ворчать: «За меня все решили». Ворчун переименовывает стабильность в застой. Ему постоянно начинает хотеться то ли севрюжины с хреном, которая не по карману, то ли революции, и этим обязательно воспользуется тот умный солдат, что тайно мечтает стать генералиссимусом, скакнуть лихо из грязи да в князи. Девочка моя, подумай хорошенечко, чем ты не угодила сегодняшним властям? Чем ты опасна для нынешнего образа жизни и клише мысли? Допустим, ты и правда покушалась на чью-то одну жизнь, так разве есть смысл за это пожизненно изолировать тебя от всего Общества? — Роза понизила голос до шепота: — Между нами, Любаша, я подозреваю, и правда собиралась угробить своего турка, — и далее обычным голосом: — Да, девочка, теоретически за покушение можно наказать и пожизненным заключением, присовокупив, например, к основной сопутствующие статьи Кодекса, но, поверь мне, на максимум тебя осудили по каким-то совершенно иным причинам. Подумай, чем же ты все-таки не угодила властям, Сюзи?
— Я?.. Я не зна... Хотя... Да! Да, но... Я совсем не думала, что... неужели на самом деле это настолько?.. Я опубликовала в Сети свой студенческий реферат. На третьем курсе нам задавали реферат на тему «Альтернативные социальные системы». Про Кампанеллу, про всяких там толстовцев, анархистов, а я написала не совсем реферат. То есть, там было и про город Солнца, и про другое всякое, но были и мои мысли на тему власти. Я считаю, что управлять массами должны одаренные природой люди. Те, кого природа наделила талантами. Умеющие рисовать, с абсолютным слухом, одаренные — они избранные. Сама природа их выделила из остальной массы, разве не так? Разве это не знак? Это справедливо, потому что одаренные дети рождаются в самых разных по статусу семьях. И не нужно никаких выборов, и бесполезны интриги, и деньги мало что значат, если основной ценз — талант. Я понимаю, что талант тоже трудно оценивать, трудно сравнивать по талантливости, но одаренность нельзя имитировать! Одаренности нельзя научиться. Можно только родиться талантливым по воле природы, и надо к ней, к природе, прислушаться, надо ей подчиниться, это ведь так логично, и просто, да? Да ведь?
— М-да... в этом есть своя логика. Учитывая, что гений и злодейство несовместимы, в этом есть довольно интересная логика.
— Ерунда!
— Что «ерунда»?
— Про «гений и злодейство». Как бездарность сможет оценить, злодейство совершил гений, или наоборот? Никак! Бездарности не дано! Да что там гений, просто одаренный человек имеет право на... на... Вы ведь меня понимаете, да? Да ведь?.. Вот, например, все знают присказку: «истина в вине». В чем смысл присказки? В том, что пьяный несдержан в словах и легко может выболтать свои истинные помыслы. А как переиначили эту присказку люмпены? Пей, мол, и это есть истинно достойное занятие. У каждой медали две стороны, вы ведь меня понимаете? Да ведь?
— Не совсем, но у нас еще будет время поговорить. Сколько тебе поставили за реферат, милая?
— Тройку. Закончив Институт, я...
— Прости, перебью тебя. Где ты училась?
— В Институте Искусств, в Женеве, на факультете графики.
— Ты рисуешь?
— С детства, но... Как бы объяснить... Я разлюбила рисование. Учеба отбила у меня всякую к нему охоту... Так вот, закончив Институт, я чистила комп и наткнулась на файл с тем рефератом. Сама не знаю, зачем я опубликовала текст в Сети. Его приняли к публикации без всяких вопросов.
— Текст прошел сетевую цензуру? Хм-м, кто-то из Комитета по Цензуре явно обеднел на весомый штраф и лишился места. Откликов пришло много?
— Полно разных, но, в основном, от интернационалистов и шовинистов. Первые писали, что природа-дальтоник, она наделяет людей талантами, вне зависимости от цвета кожи, и с ними я согласна, а расисты и шовинисты приводили статистику, что...
— Светка! — не дал закончить предложение окрик Любаши. — Кончай молоть языком! Айда, ко мне! В здоровом теле здоровый дух! Айда, подруга!
Любаша жизнерадостно крутила педали вело эргометра в относительном далеке от пятачка диванов и кресел. Любаша не слушала диалог Розы с новенькой и не пыталась прислушиваться, она вгоняла себя в пот так азартно и заразительно, что, взглянув на «подругу», Сюзанне тоже сразу же захотелось ощутить все радости сладких мук от работы молодых мускулов.
— Иди, девочка, — Роза встала с дивана. — Иди к ней. А я пойду, загляну в библиотеку, вон там у нас, за вон той ширмой библиотечный терминал. Загляну, посмотрю, что новенького поступило и, если ничего интересного, схожу во-он туда, там у нас келья для геймов. Без выхода в Сеть, образца «солитер», однако с игрушками на любой вкус. Иди, дай мозгам отдохнуть. В два часа займемся обедом, а потом снова поговорим, если захочешь... Ах, о чем я?!. Конечно, захочешь! Ты, девочка-умница, и слушать умеешь, и тебе есть, что сказать. Ты редкая девочка, Сью, я жутко рада, что тебя к нам подселили.
4. Сюзанна
Я здесь месяц. Всего месяц. Не «целый месяц», а «всего». Между «целым» и «всего» большущая разница...
Мне хорошо здесь...
Они обе просто замечательные! Они меня понимают во всем, и, кажется, я их тоже. Они никогда не шепчутся у меня за спиной. Знаете, как это бывает у женщин? Так вот, у нас такого никогда не бывает! Вот!..
Они не навязываются, когда меня тянет, допустим, в одиночку подняться на крышу. Редко, но случается, что и в период с 10 до 18 мне охота побыть одной. Недолго. Иногда минуты, однажды я наслаждалась меланхолией часа два, как-то уединилась в кабинете для геймов, уже не помню на сколько. Вообще-то я не фанатка геймов, а для чтения есть время с 18 до 10. Одиночества с 18 до 10 вообще-то мне вполне хватает...
Я сама удивлена, что мне вполне хватает двух каналов ти-ви. Я настроила принт ти-ви распечатывать по понедельникам программы фильмов и передач «Семейного», смотрю только то, что нравится, а такого не так уж много, но зато предвкушаешь, ждешь, и смотрится с удовольствием...
Я привыкла к большему комфорту во всем, это бесспорно, но и в ограничениях есть, оказывается, своя прелесть. Я впервые начала понимать адептов садо-мазо...
Они обе так уверены, что мы здесь не навсегда, так уверены, что поневоле перестаешь тяготиться заключением. Хочешь не хочешь, а подсознательно веришь, что когда-нибудь эти дни вспомнятся со сладким привкусом грусти, с ностальгией. Они обе заразили меня уверенностью, что нас амнистируют, как заражают болезнью, как каким-нибудь вирусом.
Вирус их непоколебимой уверенности проник в мое подсознание и поселился в душе. Лишь мой строптивый разум все еще сопротивляется, и мы спорим.
Наши споры напоминают диспуты древних философов. Они ничуть меня не тяготят, после них не болит голова, во время них не тянет зевнуть. Пир разумов, разврат интеллектов, кайф. Я частенько с 18 до 10 готовлюсь к дневным пикировкам. От нашего затянувшегося на дни большого спора, разбитого хаотично на множество мелких раундов, я получаю огромное удовольствие, несмотря на то, что потихонечку, день ото дня, проигрываю.
Окончательно проиграть, в пух и прах, уяснить еще и умом, что Свобода, что амнистия неминуемы, будет великолепно, это будет небывалый оргазм, высшее наслаждение...
Адептов садо-мазо я понимаю все больше и глубже, с каждым днем...
Мне хорошо здесь...
Кто бы мог подумать?..
Они замечательные!..
Я их люблю!
04.03.2045. СООБЩЕНИЕ
Начальнику Особого отдела
при Службе исполнения наказаний
Сообщаю Вам, что тема «Враг Общества» в применении к объекту «Сюзанна» имеет наиболее благоприятное развитие из всех вероятных.
Выражаю удовлетворение работой стажера «Любаша» и считаю возможным рассмотреть вопрос о ее тарификации на должность младшего психоаниматора.
Старший психоаниматор,
оперативный псевдоним «Роза».
5. Сюзанна
Ложка дегтя в океане меда.
Нет, не ложка, а целый ковш.
Нет, поток дегтя.
Черный деготь подозрений копится в моей душе, проникает в мозг, заставляет думать и... И притворяться...
Я выросла без отца, без матери. Только нянька любила меня по-настоящему. Сменившие ее воспитательницы и гувернантки только прикидывались любящими, отрабатывая свое жалованье, а я научилась притворяться, что не замечаю их фальши. То есть я научилась все замечать, но не выдавать этого. Так было проще строить отношения со старшими. Я придумала для себя такую игру и преуспела в ней...
Это случилось вчера. После общего нашего обеда Любаша, собирая со стола посуду, по обыкновению замурлыкала. Она всегда перед мытьем посуды или насвистывает какую-нибудь мелодию, или мурлычет куплет из какой-нибудь песенки. Вчера она пропела частушку: «Валентина Терешкова за полет космический получила от Хрущева хрен автоматический. Опа!..»
Кто такие Хрущев и Терешкова, я понятия не имею. То есть не имела до вчерашнего вечера.
Вечером я собиралась посмотреть кино по «Семейному». Новый фильм режиссера Василия Ломакина «Хроники Альдебарана». В понедельник, распечатав программу, я отметила только этот фильм. И случайно забыла предупредить, сказать соседкам, что вечером будет премьерный телевизионный показ, адаптированный для ти-ви, плоской версии. В остальных версиях «Хроники Альдебарана» вышли в прокат две недели назад. В недоступный для нас, заключенных, прокат.
Студенткой я захаживала на лекции и просмотры по истории кино. Не на все, понятно, а лишь на интересные мне. Из классики мне по нраву Тарковский, Данелия, Ахмедов, вот, пожалуй, и все. На мой взгляд, Василий Ломакин несколько подражает Данелии. Даже чуточку нарочито. Действие в его комедийных лентах разворачивается в двадцатом, или в самом начале нашего века. Так его лучший, снятый в документальной стилистике фильм «Ген Лысенко», фильм, взявший «Золотого Льва» год назад в Венеции, переносит зрителя на сто лет в прошлое. А действие охаянной критикой комедии «Приключение пришельцев в Ираке» разворачивается в две тысячи девятом. «Хроники Альдебарана» — полотно в жанре комедийно-альтернативного прошлого. Фотонные звездолеты начала шестидесятых двадцатого века бороздят просторы Галактики, и в созвездии Альдебарана открывают планету с атмосферой, пригодной для жизни человека, лишь находящегося в состоянии алкогольного опьянения. На открытой планете, как водится, имеются ужасно полезные ископаемые, и, как легко догадаться, их добычу поручают хроническим алкоголикам, то есть «хроникам». Частушку про Хрущева и Терешкову поет в конце первой серии хроник Саня Игоревич, спившийся космоистребитель, персонаж уморительный. Саню выгнали за пьянки из Космофлота, но его, бомжующего, находят, и лично Хрущев поручает опустившемуся герою возглавить команду спившихся по разным причинам суперменов.
То есть ни вчера до 10-00, до часа разблокировки дверей, ни позавчера, ни ранее Любаша не могла слышать частушку, которую я услышала только сегодня вечером после 18-00.
Я с наслаждением посмотрела первую серию, события которой большей частью развиваются на Земле, в рюмочных, в привокзальных буфетах, на задворках винных лабазов и в Кремле, и на госдачах, и в домике Королева, а вторую серию я уже не смогла смотреть. Частушка выбила меня из колеи. Деготь из души потек в мозг...
Сегодня утром, ровно в 10, я вышла за дверь внешне прежней, но скрытно внимательной. Я притворилась прежней, я вся была, как полицейский сенсор в красном режиме. Здороваясь с Розой, я почувствовала запах дождя. Вчера я бы не обратила на это ровным счетом никакого внимания.
Вчера, где-то в половине шестого, мы все втроем поднимались на крышу, подышать перед расставанием на вечер-ночь-утро свежим воздухом. Вчера, прислонившись к глухому забору, я смотрела в небо, на череду туч, и Роза сказала: «Утречком польет».
Находясь в заточении, Любаша никак не могла посмотреть «Хроники Альдебарана» раньше вчерашнего вечера.
Находясь в заточении, Роза никак не могла сегодня с утра пахнуть дождем.
— Как приятно от тебя пахнет, — сказала я Розе вместо приветствия и улыбнулась невинно. Мелкий комплимент, пустячок, но глаза женщины выстрелили в меня необычный пучок озабоченности и поспешили спрятаться за ресницы.
— Пахнет?.. — Мне не показалось! У нее дрогнул голос. — Я... я недавно из душа. Ополоснулась сегодня позже обычного, волосы как следует высохнуть не успели.
Какое излишне подробное объяснение мне вдогонку. Ведь отпустив комплимент, я как будто сразу о нем забыла и сразу пошла здороваться, чмокнуть в щеку Любашу...
05.04.2045. СИГНАЛ
Начальнику Особого отдела
при Службе исполнения наказаний
Считаю своим долгом сигнализировать Вам о том, что сегодня (06.04.2045) старший психоаниматор «Роза» опаздывала к месту несения службы, результатом чего стала допущенная ею оплошность в отношении объекта «Сюзанна», зафиксированная Службой надзора (эпизод 10.00: 10.05 от 06.04.2045).
Младший психоаниматор,
оперативный псевдоним «Любаша».
6. Сюзанна
Между ними пробежала черная кошка.
Они по-прежнему доброжелательны не только со мной, но и друг с другом, но они уже не дружат, только делают вид, я прекрасно чувствую фальшь. И продолжаю притворяться, что ничегошеньки не замечаю. Между тем, заметок у меня в голове накопилось немало.
Как-то утром Люба тряхнула волосами, и у нее на шее, под ухом, я заметила кровоподтек, след от поцелуя, выражаясь вульгарно — засос. Можно сочинить для кино сюжет, как ночной наблюдатель влюбляется в заключенную, отключает видеозапись и тайно посещает девичью постель, но только для кино фантастического...
Однажды Роза усаживалась нога на ногу, и у нее свалился тапочек, а я заметила под подследником педикюр. Отличнейший педикюр, я в этом разбираюсь. Такой педикюр и стоит недешево, и делают его не в каждом салоне...
Был случай, когда Любаша явно страдала от похмелья, а говорила, что у нее голова болит после магнитной бури...
Помню, как неделю назад Роза весь день украдкой посматривала на часы и, прощаясь на ночь, заметно торопилась. Куда?..
И так далее...
И тому подобное...
Всяких разных «как-то», «однажды», «был случай», «помню» за небольшой промежуток времени набралось более, чем достаточно, чтоб поговорить наконец-то о них с «подругами».
Завтра я им устрою.
Завтра я их припру к стенке.
Вот лежу сейчас в обнимку с куклами и мысленно готовлюсь к завтрашнему разговору...
А ведь так недавно, с таким удовольствием я готовилась вечерами к нашим сладостным дневным спорам!..
Суки!..
Я их ненавижу!..
Ненавижу!..
Лживые суки...
06.05.2045. СРОЧНО!
Срочно! Экстренное сообщение
Старшему дежурному Особого отдела!
В 22 часа 36 минут 16 секунд объект «Сюзанна», находясь в состоянии сна, заговорила. Из ее слов, произнесенных в состоянии сна, явствует, что объект «Сюзанна», основываясь на собственных наблюдениях, пришла к выводу, что «Любаша» и «Роза» не являются заключенными!
Аудиозапись (с 22.36.16 до 23.04.52 от сего числа) прилагается.
Старший дежурный 3-й смены надзора,
отправлено 06.05.2045. 23-14-26.
7. Сахара
В ночь с 6 на 7 мая Сюзанне фон Гейрих приснился кошмар. Ей снилось, что она изобличает соседок, а те, смеясь, признаются, что работают на Клауса фон Гейриха и что фирма «Ключи от рая» занимается разработкой супероружия, при помощи которого можно внушать любовь. Оружие страшнее невозможно придумать...
Сюзанна проснулась без четверти шесть. Так рано она здесь еще ни разу не просыпалась. Полежала с открытыми глазами, вглядываясь в полумрак, вслушиваясь в тишину, вздохнула глубоко, во всю мощь легких, дала команду светильникам и встала рывком, пошла в душ. А за ее спиной защелкал вмонтированный в спальное место стандартдиагност, будто бы пружины старинной кровати заскрипели, запели. В прошлой жизни данные о состоянии здоровья Сюзанны более совершенные диагносты отправляли в Центр медицинского страхования абсолютно бесшумно.
Утро вечера мудренее. Сюзанна стояла под секущими ледяными струйками и думала, а стоит ли устраивать сегодня... или вообще, разборки с двуличными соседками? Что это изменит?..
Что-то изменит...
Обязательно изменится что-то...
Вопрос — в лучшую ли из сторон?..
Сучки-соседки играют с ней, с Сюзанной фон Гейрих, в странные игры, они имитируют отношения, но... Но ведь испокон веков существует и процветает проституция, ремесло, целиком и полностью основанное на имитации, чем качественнее, тем дороже.
И Любаша, и Роза, надо признать, весьма качественно имитировали любовь к Сюзи-Светлане. Они обе, нельзя не признать, очень талантливо инфицировали Сюзанну вирусом надежды. И если бы не специфический сиротский опыт Сюзанны по дешифровке фальши в человеческих отношениях, то... Тогда бы она продолжала купаться в счастье. Сейчас, лишившись иллюзий, Сюзанна понимала, что рано или поздно это щенячье барахтанье приелось бы, и... И специально для зэчки фон Гейрих придумали бы что-то другое.
Что?..
Кто?..
Зачем?..
Затем, чтобы ПОТОМ было больнее?.. Волшебное слово ПОТОМ... Стоит ли торопить события? Стоит ли рубить с плеча гордиев узел?.. Быть может, умнее расслабиться и получать садо-мазо-удовольствие от тайного знания, что' с тобой фальшивят, а ты гениально притворяешься невнимательной? Продолжать играть в игру, знакомую с детства?..
Вертясь под струями теплого воздуха, сменившими секущие струйки воды, Сюзанна мучалась сомнениями. Одеваясь, она морщила лобик. Мысли терзали Сюзанну, когда она завтракала йогуртом. Сюзанна мучалась, морщилась и терзалась, опустившись на пол, обхватив колени руками, чувствуя сквозь свитер лопатками холодок дверной панели, которая откроется ровно в десять. Когда же прозвучал звуковой сигнал, возвестивший, что до разблокировки осталось всего четверть часа, Сюзанна наконец-то приняла решение.
Нет! Нет, решила Сюзанна, она не будет устраивать разборки, она не станет выводить «подруг» на чистую воду, пусть ПОКА все происходит, как происходит, а там... А там видно будет. ПОТОМ посмотрим... ПОТОМ...
Сюзанна вышла из личной комнаты в общее помещение, стараясь казаться обычной, быть будничной. И это ей удалось в первые секунды за порогом. Пока она не увидела андроида.
Робот модели К-42М замер статуей возле пятачка диванов и кресел. Сначала она увидела робота-телохранителя, а затем и упакованное в строгий костюм клерка охраняемое мужское тело.
На излюбленном месте Розы, на диване сидел, в излюбленной позе Розы — нога на ногу — средних лет незнакомый мужчина.
— Проходите, фройляйн зэчка, — позвал мужчина. — Усаживайтесь в ваше любимое кресло. Поговорим, есть о чем.
Сюзанна подошла, села. Можно ли почувствовать «взгляд» робота?.. Сюзанна готова была поклясться, что она чувствует, как К-42М отслеживает каждое ее движение.
— Вы, фройляйн, пораженная в Правах, и вместе с вами девяносто девять процентов полноправных граждан совершенно не в курсе, что уже лет десять, как юристы, представляющие интересы правозащитных организаций, зацепились за Право на информацию, гарантированное Конституцией, и добились разрешения отслеживать текущее состояние психофизики заключенных.
Мужчина почесал в затылке. Казенный лед в его покрасневших глазах плохо выспавшегося человека растаял. Как будто от почесывания.
— Ох, уж эти Права, да, фройляйн? Все помешаны на Правах, хе-хе. Ох, уж мне эти правозащитники, профессиональные пожиратели неизбежных статей бюджета, хе-е! Паразиты, хе, демократии...
Мужчина неторопливо пригладил волосы. Глаза его заледенели.
— Все показатели с вашего стандартдиагноста, в их числе и эмоциональный фон, ежедневно сливаются также и в компьютеры правозащитных организаций. У них тоже имеется ваша психофизическая стандартматрица, что делает фальсификацию невозможной. Все показатели всех зэков отслеживаются правозащитниками. Тотальный контроль, и никаких, заметьте, претензий, скандалов, импичментов, исков. Процент негатива от общего числа показателей настолько мал, что господа правозащитники вот уже десять лет как предпочитают молчать о доступе к данной информации. Мы тоже молчим. Это наш козырь, не их.
Мужчина задумчиво помассировал кончиками пальцев переносицу, запустил пальцы в прическу и снова заговорил неформально:
— Хе!.. А почему, хе, процент негатива с гулькин нос, а?.. А потому, что мы тоже не промах! Нам скандалы ни к чему, мы о зэках заботимся, да бюджет кушаем за обе щеки, хе-е!.. Вы уже, разумеется, догадались, как трогательно мы о вас заботимся?.. Хе! Не вы первая, не вы последняя догадались. Увы, фройляйн, наши штатные психоаниматоры частенько дают маху. При этом с темой для вас мы безусловно попали в точку! Более популярные темы, типа «Монте-Кристо», «Миниашрам», «Смена ориентации» для вас не подходят, а «Враг Общества» — самое оно.
Он достал из кармана серого пиджака серый футляр.
— Вот, перед вами приборчик, опломбированный правозащитниками. С его помощью господа правозащитники удостоверятся, что вы добровольно согласились подвергнуться дозированной амнезии, по собственному желанию согласились забыть Любашу и Розу. Будь я в вашем положении, я бы воспользовался предложением вычеркнуть из памяти первые месяцы заключения и начать все сначала. Представьте: снова самолет, страшилка в «дурацком колпаке», чтоб слаще было в новом спецучреждении знакомиться с новыми соседками, и опять эмоциональный фон выше всяких похвал, разве плохо? Вас будут обслуживать уникальные профессионалки, классом выше Розы, и уж тем более Любы, я обещаю! Согласны вернуть ощущение счастья, а?
— Что будет, если я откажусь? — Слова дались ей с трудом, во рту у Сюзанны пересохло. Она плотнее сдвинула колени, еще больше выпрямила спину, ей хотелось хотя бы казаться гордой.
— Будет время на размышление. Сколько угодно. И будет отвратительная диагностика. На скверном эмоциональном фоне падают все жизненные показатели, вне зависимости от нашей заботы. Однако, напомню вам, фройляйн, что определенный процент негатива для нас не особенно страшен, поскольку на общую статистику мало влияет. Об этом я уже говорил, помните?.. Хе... А еще будет тема «Сахара». В буквальном смысле — Сахара. Пустыня в Африке. Автономное Особое Спец Учреждение. После строителей в нем из живых людей бывают только лишь заключенные. Надежно изолированные друг от друга. Каждый в своем автономном блоке. Более изолированы от Общества лишь патологические маньяки в одиночных орбитальных тюрьмах. Маньяки, которые убивали персональных психоаниматоров. У них нет возможности зачеркнуть прошлое. У вас таковая возможность останется. Однако ощущение изолированности будет ошеломляющим и у вас! Вы только представьте — автономия в пустыне! Полная! До тех пор, пока вы не соблаговолите нажать «кнопку согласия»! Все персонажи темы «Сахара» в конце концов ее нажимают, я вам правду говорю! Не мучайте себя, фройляйн. Освободить вас от никому не нужных страданий сможет прямо сейчас либо после истязания одиночеством вот этот скромный приборчик, или... Воздержусь от слова «смерть», лучше я пошучу: или, хе, инопланетяне, х-хе-хе-е... Глупо пошутил! Инопланетянам тоже будет на вас, хе, начихать, ровно, как и на ваш тюремный оазис. Можно смело браться за сценарий трагикомедии, а? Типа «Космос наносит ответный удар», а? Злобные, хе, инопланетные захватчики, хе-хе, само собой разумеется, терпят фиаско, победившие их земляне, понятно, ликуют и, по какой-то причине, с ходу не могу придумать, какой именно... Погодите-ка. А чего тут придумывать? Все по той же причине, как во всех кино про «Звездные войны»! По причине победы добра над разумом, то бишь по дури, все Службы, типа, забывают о теме «Сахара». С оазисом, типа, потеряна всякая связь, и там, в скромной роскоши, коротает жизнь красавица заключенная. И грустно, и смешно, хе... А впрочем, ничего смешного...