Игорь ходил-бродил по спальне. От закрытых дверей в гостиную до стены и обратно. Ирина лежала на кушетке. Поверх смятого одеяла. На боку, подложив подушку под мышку, Ирина перебирала ксерокопии милицейских бумаг из папки, переданной Самураю полковником Вычипало. Бумаги ворохом рассыпались по кушетке, сама папка валялась около прикроватной тумбочки. На тумбочке в стеклянной литровой банке (такой же, как и та, что швырнули в окно соседнего люкса минувшей ночью) вскоре должна была закипеть вода. Блестящая спираль кипятильника уже покрылась инеем малюсеньких пузырьков. Кипятильник, литровую банку, растворимый кофе и пару стаканов по просьбе Игоря добыла Евгения. Девушка расположилась на облюбованном угловом диванчике в гостиной. Проверила, насколько надежно заперто окно в спальне, задернула штору, заботливо включила ночничок на второй, свободной от кипятильника прикроватной тумбочке и удалилась в гостиную на диванчик. Вот уже скоро шесть часов, как Ирина с Игорем остались вдвоем в тесной, слабоосвещенной подслеповатым ночником спальне.

Двое супругов, мягкий свет, надежная кушетка. Кипа милицейских протоколов, черный кофе, пепельница под колпаком ночника, переполненная окурками, хмурый мужчина, озабоченная женщина.

— Слушай, Ирка! Я же тебя даже не поцеловал, даже не чмокнул в щечку с тех пор, как...

— Да ладно тебе! Не до того. Плесни-ка лучше еще кофея.

— Надоело все! Все говорим и говорим о...

— Надоело говорить, молчи и думай про себя! И мне не мешай думать.

— Нет, молчать не смогу. Прости, но у меня словесный понос.

...Они обменивались мыслями вслух несколько часов кряду. Их беседу правомерно сравнить с игрой в теннис. Высказанную мужчиной мысль-версию отвергает-парирует женщина. Потеря подачи. Женщина подкидывает новую мыслишку, на ее довод следует контрдовод мужчины, и так сет за сетом. Ни одной результативной идеи, ни до приезда Зусова, ни после его отъезда.

Нужно отдать должное Ирине — как только ранним утром Евгения обнаружила следы диверсии в соседнем люксе, Ирина сразу же утратила былой ревнивый пыл, обуздала эмоции, сделалась удивительно понятливой и покладистой. За те жалкие минуты, что понадобились Жене на установку радиосвязи с Иваном Андреевичем Зусовым, супруги разрешили недоразумение. Игорь спешно оделся и попутно покаялся, прости, мол, придурка, забыл отзвониться по приезде, в голове каша. Ирина махнула рукой, дескать, ладно, проехали, и пока Зусов добирался до гостиницы, Михайлов успел в общих чертах пересказать ей события пятницы, поведал о пожаре в ночь с пятницы на субботу, нашептал ей на ушко то, о чем настучал товарищ полковник. О серийных убийствах двухгодичной давности. Приехал Зусов. С ним еще троица посвященных в истинный статус Самурая. Иван Андреевич в который раз удивил Игоря. Здорово удивил! На появление Иры Зусов практически никак не отреагировал. Ну, приехала баба к Самураю, и бог с ней, нехай живет. Иван Андреич равнодушно глянул на выклеенную из газетных букв записку, распорядился отдать ее «на экспертизу», удостоил вялым взглядом битое стекло, лениво крутанул диск «городского» телефона. Позвонил полковнику Вычипало, наябедничал про разбитое окошко, ни словом не обмолвившись о записке, «подписанной» тремя шестерками, и отозвал Игоря в сторонку.

— Видал, какой храм я построил? А?

— Видел, но...

— Без всяких «но», Самурай! Вечером отстоишь во храме праздничную службу рядышком со мною и с остальной городской знатью. Отказы не принимаются!

— Решили меня, как московскую диковинку, показать отцам города? Вчера в ресторане я демонстрировал себя торговцам с рынка, сегодня...

— Сегодня познакомлю с мэром.

— Но, Иван Андреич, цифры «666», как подпись под словом «СЕГОДНЯ», наталкивают на мысль о сатанистах. Три шестерки — число Зверя, знак Сатаны. А вдруг это угроза, предупреждение, и во время церковного праздника случится нечто ужасное?

— Кому предупреждение?

— Я не знаю, мне кажется...

— Когда кажется, крестятся! — Зусов сладко зевнул. — Думай, Самурай. — Губы Зусова скривились в садистской, дразнящей улыбочке.

Под разбитым окошком заверещала и умолкла милицейская сирена. Лично Вычипало примчался на гостиничные задворки обследовать место, откуда метнули пресловутую литровую банку. Полковник приехал на желтом с синим милицейском «козле» с включенными сиреной и мигалкой, что выглядело нелепо, ибо до задника гостиницы от здания ментуры, где с ночи бдел на боевом посту Вычипало, пешего хода три минуты максимум.

Естественно, на улице бравый полковник и прибывшие с ним не менее бравые капитан с лейтенантом ни фига не обнаружили. Поднявшись в пострадавший номер, люди в сером помогли гостиничному столяру оперативно поменять разбитое стекло на новое и проследили чтоб уборщица тщательно вынесла стеклянный мусор, что показалось Игорю весьма символичным: «мусора» контролируют уборку мусора.

Вычипало орал на уборщицу в соседнем номере. Люди Зусова в номере Михайлова курили, усевшись на стульях вокруг стола посередине гостиной. Ушла в спальню переодеться с дороги Ирина. Женя возле письменного стола разговаривала по телефону, заказывая в номер «легкий завтрак» для маленькой толпы мужчин, банку под кипятильник и растворимый кофе. Иван Андреич присел на угловой диванчик и перелистывал книжку, которую Евгения начала читать еще в поезде. Игорь предпринял еще одну попытку, последнюю, прояснить собственное положение. Подсел к Зусову, спросил негромко:

— Вы обещали, что за нами с Женей будут постоянно наблюдать ваши лучшие люди. Выходит, наблюдатели проморгали злоумышленника, метнувшего в окно банку?

— Ох и замучил ты меня своими вопросами, Самурайчик-Самураище! Положено, чтоб я тебя спрашивал, а не наоборот, сечешь?.. Ночью все лучшие люди кучковались на пожаре, сам бы мог сообразить.

— А вчера вечером? В ресторане? Видел кто-нибудь, как Женя метелила джигитов?

— Вот чего, Самурай, убери лучше с письменного стола папку Вычипало. Полковник, как в комнату вошел, так аж побелел весь, срисовал ксероксы документиков на видном месте и прибздел, что евонные лейтенант с капитаном увидят копии служебной макулатуры на твоей хате. Поэтому и погнал полкан подчиненных за стенку окно ремонтировать. Хватай бумажки и мотай в спальню к своей бабе. В храм загодя, смотри, соберись, перышки почисти, чтоб смотрелся красиво, как настоящий супер!

Уединившись вместе с любимой женщиной и ксерокопиями документов в спальне еще до ухода Зусова, его людей, мусоров, уборщицы и столяра, Игорь весь, без остатка, сосредоточился на размышлениях вслух, благодаря бога, что не одинок, что есть, на ком проверить правильность (точнее, убедиться в ошибочности) собственных умозаключений, есть на свете Ирина, умная, излишне эмоциональная, однако своя женщина, родная.

— ...я чувствую себя кинозрителем, посмотревшим начало детективного фильма и вышедшего на минуточку из кинозала в фойе, в сортир... Возвращаюсь на свое место, сажусь в кресло рядом с Зусовым, на экране пожар, как и в самом начале детектива, подбрасывается анонимное письмо, я по-прежнему ни черта не понимаю, а Иван Андреевич посмеивается! Он-то никуда не выходил, все видел, а я отсутствовал, когда показывали ключевой момент, кульминацию всего действия, изюминку сюжета, ключ к разгадке.

— Очень красиво излагаешь, Игореша. Очень образно.

— А толку-то? И ты, и я чего-то не понимаем. Самого главного.

— Погоди-ка, а может быть, Зусов сам убивает своих пацанов и сам вырезает буквы из газеты?

— Ир! Неужели ты всерьез думаешь, что Зусов столь примитивен? Черт! Черт подери, зачем, ЗАЧЕМ он меня нанял?!

— А помнишь, как ты петушился перед отъездом в Никоновск?

— Прости, Ирка! Я кретин! Я ботаник, черт побери! Был ботаником, им и остался. Зусов пользует меня втемную, как ему вздумается, я по уши в дерьме, и ты, заодно со мною, там же! В башке каша, ум за разум заходит, нервы...

— Послушай-ка, Игореша, давай-ка сменим тему и поговорим о сатанистах.

— К чему о них говорить? Что толку? И так ясно — два года назад маньяк... мне отчего-то кажется, что убийца — одиночка, впрочем, неважно... Два года назад маньяк убивал девиц, пожелавших венчаться по христианскому обряду, всадил в спину крутому менту из Москвы ножик с тремя шестерками на рукоятке. Сегодня сатанист снова подписался «числом зверя». Два года назад сгорела деревянная церковь, сегодня праздник Пасхи отмечается в храме, восстановленном на средства Зусова. Вероятно, за это маньяк мочил его пацанов. В текстах предыдущих посланий из газетных букв, помнится, мелькали словечки «ты слаб, я силен», «раб смерти» и прочая зловещая, высокопарная ахинея. Диагноз абсолютно очевиден — в Никоновске орудует психически больная личность, убежденный служитель Сатаны. Но как я могу его вычислить, если этого не получилось у местных ментов? Как? По принципу Цезаря: «Пришел, увидел, победил»?

— Игореша, ты только что назвал здешнего убийцу психически больным и сатанистом. Да?

— Да, ну и что? Какая разница?

— Огромная!.. Сядь. Перестань мотаться по комнате, присядь и внимательно меня выслушай... Основателем религиозного направления, которое принято называть сатанизмом, считается англичанин по фамилии Кроули. Он родился в конце девятнадцатого, а умер в начале двадцатого века. Мистер Кроули детально разработал в свое время ритуал поклонения Сатане, основал собственное «аббатство», ввел определенные правила, базирующиеся на своеобразной философии полной свободы от всех и вся, и от Бога, в том числе...

— Ира, прости, пожалуйста, но, черт возьми, к чему ты мне все это рассказываешь, и откуда, черт побери, ты все это знаешь?

— Я переводила статьи и про сатанистов, и про маньяков. Бог мой, чего я только не переводила, пока ты квартиры ремонтировал!.. Я хочу тебе доказать, что служители культа Сатаны совершенно необязательно психически ненормальные люди, и уж тем более совсем не обязательно все, поголовно, маньяки!

— Ага! Наконец-то сообразил, к чему ты клонишь. Служители культа живут по строго заданным принципам, а свихнувшиеся на религиозной почве сумасшедшие маньяки придумывают для себя собственные правила и законы... Ну и фиг ли с того, а?

— Да будет тебе известно, Игореша, маньяк и сумасшедший отнюдь не синонимы. Серийного убийцу, маньяка Оноприенко, экспертиза признала вменяемым.

— Это тот, из-за которого Кучма на Украине собирался отменить мораторий на смертную казнь? Кажется, его еще называли... «украинским Чикатило». Он, да?

— Он. Я переводила про него статью на немецкий. Убивал не ради наживы, без видимых мотивов. Лишь когда его поймали, маньяк объяснил, что если на географической карте обозначить те места, где он совершал убийства, то в результате получится огромный крест!

— С трудом, однако, улавливаю твою тонкую мысль... Блин! Чертовски интересная мыслишка! У самого вчера вечером, когда корпел над ментовскими бумагами, мелькнуло в голове нечто похожее. Ты права! Бессмысленно строить домыслы о моем месте и роли в интригах Зусова! Надо понять ПРИНЦИП, в соответствии с которым убивает маньяк! Девушки два года назад погибали, становясь официальными невестами. Железная схема: собралась венчаться — умри! В этом году первого пацана маньяк зарезал ножом, второго утопил, третьего сжег, четвертый тоже сгорел... нет! Четвертого убийца отравил газом! Четвертый любил выпить, не знал разбору в собутыльниках. Некто с виду простой и безобидный накачал пацана водярой, привязал его к стулу и открыл газ... Зарезал, утопил, сжег, отравил... Все погибшие работали на Зусова... Черт меня побери, Ирка! В основе заложена некая схема, некий принцип, печенкой чую!

Игорь, пять минут назад по просьбе жены присевший на кушетку, вскочил, взъерошил волосы здоровой рукой, глубоко вздохнул, резко выдохнул.

— Спасибо, родная! Большое спасибо! Наконец появилась удобоваримая пища для размышлений! Наконец-то сформулирована конкретная задача, решив которую, быть может, я и...

В дверь спальни постучали. Кулаком. Так, чтобы азартно ораторствующий Михайлов услышал стук.

— К вам можно? — спросил знакомый голос Евгении.

— Можно, — разрешила Ира.

И дверь открылась.

— Игорь, тебя к телефону, — сообщила Женя, украдкой пробежалась взглядом по комнате, убедилась, что окно по-прежнему «глухо» зашторено, и удовлетворенно улыбнулась.

— Черт! — досадливо сморщил лоб Игорь. — Наверное, Зусов звонит! Сколько времени? Пора собираться в храм, на службу?

— Время позднее, но звонит не Зусов, кто-то другой. Голос мужской, я его раньше не слышала. — Женя посторонилась, пропуская Игоря. Он вышел из спальни в гостиную, подошел к столу под хрустальной люстрой, потянулся к прямоугольнику рации.

— Игорь! Я же сказала, тебя к телефону! Телефон на письменном столе у окна, трубка снята. Подойди, ответь, пожалуйста.

— Совсем интересно... Кто бы это мог быть? Мент из конторы Вычипало? Директор гостиницы?..

Игорь шагнул к письменному столу, поднял сиротливо лежащую на столешнице трубку, поднес к уху.

— Алло. Вас слушают.

— Господин Михайлов?

— Да. С кем имею честь беседовать?

— С другом. Не напрягайтесь, вы меня могли видеть однажды, но мы не представлены.

— Где я мог вас видеть? Кто вы?

— Я же сказал, я ваш друг. Выслушайте меня молча, и вы узнаете ответы на большинство вопросов, которые, как я полагаю, вконец вас замучили.

— Прежде всего представьтесь, иначе я отказываюсь разговаривать.

— Господин Михайлов! Условимся следующим образом: я буду говорить, а вы слушать, периодически подавая односложные реплики, по типу «да-нет», и тогда...

— Стоп! — Игорь перебил неизвестного телефонного собеседника, новоявленного «друга». Жестко и решительно. — Если вы не представитесь сейчас же, я повешу трубку! Кто вы?

— Как себя чувствует Ирина Александровна, в девичестве Калинкина? — ответил незнакомец вопросом на вопрос, и рука Игоря с телефонной трубкой дрогнула. Михайлов нервно сглотнул, покосился на распахнутую дверь в спальню, произнес тихо, доверительно:

— Алло. Я согласен на ваши условия, если вы прежде всего объясните...

— Объясню, почему помянул всуе вашу женушку? — подхватил на лету мысль Михайлова незнакомец. — Успокойтесь, в мои планы не входят шантаж и угрозы. Я друг. Правда, друг. Десяток годочков тому назад я знавался с семьей Калинкиных. Дружил с Сашей, отцом Иринки. Вот такое вот, представьте себе, случайное совпадение — я дружил с вашим тестем! Вы, конечно же, мне не верите. Вы думаете, что я банально нарыл информацию про вас и вашу родню. Жаль, конечно, ежели так. Вас жаль, ваши нервы. Вы настаивали, чтоб я представился? Извольте, меня зовут САМУРАЙ.

Игорь чуть не ляпнул: «Пардон?! Как это, вас зовут „Самурай“? Это я Самурай. Вот уже второй день, как я являюсь полноценным Самураем...» Однако Игорь сдержался, кашлянул, прочистил горло и сухо произнес:

— Да, я вас слушаю...

— Мой звонок продиктован соображениями чистого альтруизма. Я намерен открыть вам глаза на истинное положение дел в городе Никоновске. Нету никаких убийц-маньяков, а есть спланированная акция, направленная на подрыв авторитета Ивана Андреевича Зусова. Заговорщики спланировали серию убийств, вроде бы совершенных душевнобольными. Эти убийства — первое звено в цепочке далеко идущих планов зусовских конкурентов по бизнесу. Я опытный сыщик с многолетним стажем. Немножко разведчик, немножко диверсант, но по основной специализации — аналитик. Я работаю частным образом, и мои услуги стоят баснословных денег потому, что я еще ни разу не ошибся за все годы работы. Обо мне, о Самурае, ходят легенды в определенных слоях общества, конечно. Высокопоставленные покровители Ивана Андреевича порекомендовали меня Зусову после второго, февральского, убийства. Я ваш сосед. Проживаю на втором этаже в гостинице под видом чиновника, члена комиссии, присланной из области в Никоновск для проведения серии ревизий. Очень удобное прикрытие — чиновников собрали в коллектив из разных концов губернии, друг друга они плохо знают и побаиваются. Вас, господин Михайлов, я имел честь наблюдать вчера вечером в ресторане. Спешу сделать вам комплимент — вы, Самурай-прим, мой двойник, произвели благоприятное впечатление на оригинал. Ваше появление в городе помогло мне избежать лишних хлопот конспиративно-оперативного характера. Произошла информационная утечка, и заговорщики прослышали о шпионе по кличке Самурай. Как только меня начали просчитывать, объявились вы. Весь из себя крутой и озабоченный, вы, сами того не зная, работаете как отвлекающий фактор, как огородное пугало. Вас будут пугать, за вами будут следить, но никто вас не тронет, поверьте мне. От Зусова мне довольно много про вас известно. Надо же такому случиться, я знаком с вашей женой! Я заочно поражался этому факту, а когда сегодня рано утром случайно выглянул в окошко и увидел Иришу, понял — вы, Михайлов, родились под счастливой звездой. Легко вообразить, как вы оба перенервничали. Разрешаю вам, господин Михайлов, пересказать все, чего услышали, Ирине и, одновременно, прошу не говорить Зусову о моем звонке. Сентиментальный альтруизм не к лицу Самураю, не так ли?

— Да...

«Бабах!» — стукнулась о стенку распахнувшаяся настежь дверь из гостиной в коридор. Встрепенулась Женя на угловом диванчике. Подозвав Игоря к телефону, девушка вернулась на свое место в углу, словно сторожевая собака на подстилку. Из коридора в комнату вошел Петя. Снял с лобастой башки кепку-"жириновку", заговорил громко:

— Чой-то у вас двери не на замке? Забыли запереть, мадамочка? Бывает, не расстраивайтесь. А я-то хотел кулаком постучаться, стукнул, а она, шасть, и распахнулась. Я аж испугался весь... Игорь Александрыч! Собирайтеся! На службу поедем. В божий храм.

— Але, господин Михайлов! — загудело в ухе у Игоря. — Але, что-то шумно у вас. Кто-то пришел?

— Да.

— От Зусова? Самурая-прим увозят выставлять напоказ верующим?

— Да.

— Поезжайте спокойно. Спросят, с кем говорили по телефону, соврите — из ресторана звонили извиниться за вчерашний инцидент. Обещали более не допускать пьяных бесчинств случайных посетителей. Прощайте. Поцелуйте от меня Иришу.

Игорь положил согретую ладонью трубку на телефонный рычаг.

— Кто звонил? — выглянула из спальни Ирина.

— Снизу, из кабака звякнули. Долго и нудно просили прощения за то, что вчера вечером испортили мне настроение, спрашивали, не надо ли чего приволочь пожрать.

— Уважают! — солидно кивнул башкой Петя.

— А то, — согласился Игорь и поспешил сменить тему. — Ир, переодевайся, поедем совершать религиозные отправления. Переоденься во что-нибудь скромненькое.

От всей души Игорь надеялся, что Ирина понятливо согласится переодеться. Они уединятся в спальне и, поддевая под рубаху бронежилет, натягивая сбрую с кобурой-дубль, Михайлов успеет пошептаться с любимой, успеет спросить о старинном знакомце ее отца, однако надежды Михайлова не сбылись. Вмешался Петр:

— Иван Андреич велел двоих привезти, Самурая и охранницу.

— Без жены я никуда не поеду!

— Да брось ты, Игорь. С удовольствием побуду одна. Обещаю не подходить близко к окнам и никому, кроме тебя, не открывать дверь. За тебя, Игореша, я спокойна, в церкви, на людях, не думаю, чтобы стряслось что-либо из ряда вон. И ты за меня не волнуйся. Позвоню по телефону маме с папой в Тверь, совру, что нахожусь у подруги на даче, и подремлю немного.

Пронзительные гипнотизирующие взгляды, телепатические вопли, намеки и полунамеки не помогли. Ира, как вошла в гостиную, как облокотилась об угол письменного стола, так и осталась дожидаться в этой расслабленной позе отбытия приглашенных на церковный праздник Игоря и Жени. Михайлов облачался в доспехи Самурая в гордом одиночестве, отгороженный от жены фанерой дверной панели. Чертыхался, переругиваясь с Петром, который окриками с порога гостиной его постоянно поторапливал, и злился на настоящего Самурая, без приставки «прим», за то, что тот позвонил слишком поздно, мать его в лоб!..

— Я готов, поехали... Женя, оставь, пожалуйста, свою рацию Ире, нам с тобою одной на двоих рации хватит за глаза.

— Согласна. Ирина Александровна, идите сюда, я научу вас обращаться с прибором.

— Сама разберусь, не девочка... Счастливого пути, богомольцы. Приятного вам кружения вокруг церкви во время крестного хода! Аллилуйя!

«Почему я просто не сказал, мол, что надо уединиться с супругой на минуточку, на пару слов? — думал Игорь, выходя из гостиницы. — Дурак я. А впрочем, что бы я ей сказал? О чем бы успел спросить?..»