6.00
Я проснулся с чувством, что выспался. Открыл глаза и с удивлением посмотрел в потолок. Впервые меня не мучил кошмар. Оказывается, такое блаженство не видеть под утро, разлетающееся в дребезги чужое лицо. Не чувствовать запаха крови и разложения. Мертвец не пытался схватить меня за плечо и утянуть с собой. Может всё? Проклятые сновидения закончились? Был бы психологом: Фрейдом или Кашпировским, то знал бы точно, что со мной происходит, а так я всего лишь ларечник Вася. Пока.
6.20
Я долго стоял под струёй воды, наслаждаясь свежестью влаги. Контрастный душ наполнил мышцы силой, и я не смог удержаться от утренней зарядки с гантелями, пытаясь утомить себя и войти в привычный образ жизни. Напрасно потратил время. Удивительная легкость в каждом движении тела. Бодрость духа. Какая-то непонятная жажда. Призыв к активной деятельности. Что со мной? Нет и следа апатии.
Захотелось есть. Я открыл холодильник и задумался, потом стал складывать на стол продукты, словно готовился в длительную поездку и имел настойчивое желание ничего не оставить.
7.00
Зазвонил будильник, призывая меня к подъёму. Я улыбнулся; как раз готовил глазунью из семи яиц. Рядом на чугунной конфорке поспевал кофе. Я дал вызвониться будильнику до конца. Пускай потрезонит, может быть в первый раз за пять последних лет.
Сегодня замечательный день: Гарик решил со мной частично рассчитаться — выплатит половину. Остальной долг отдаст ценными бумагами. Он, правда, пока об этом не знает, но куда денется, когда будет поставлен перед фактом. Представляю его изумление и противное хрюканье вместо первых слов оправдания. Смешной человек.
7.30
Время остановилось. Я уже сделал многое, но до девяти тридцати — срока, когда я должен был выйти из дому, оставалось ещё два часа. Я налил себе вторую кружку кофе, взял с книжной полки любимый роман «Звездная пехота» Р. Хайнлайна и целиком отдался чтению, благо, давно не делал ничего подобного.
Иногда я ловил себя на том, что не читаю, а сижу, смотрю в окно и, думаю. Часто мои мысли возвращались к Коростылеву. Я не мог понять, почему он решил покончить с собой, ведь карьера, которую он избрал медленно, но верно стала расти. Или в нем победил тот мальчик из десятого «А», которого я помнил? Мальчиш-кибальчиш остановил ростки отрицательного негатива и не дал развиться злу в своём тренированном организме. Или, проще, его убили?
Ответа не было.
Интересно, если есть рай и ад, то где сейчас Сима? На раскрытую книгу упала слеза, хотя я не хотел плакать. Или хотел? Мне так тебя не хватает, друг. С тобой исчезло и ощущение праздника. Скоро Новый год, но я ничего не чувствую. Даже запаха мандарин. Где ты, друг?
Ответа не было.
Меня настораживало поведение Санька. Как-то легко он поддался и принял сторону зла. Или оно в нем всегда скрывалось? Как в каждом? А кто повинен? Кто дал возможность ему развиться в худшую сторону, которую он и не считал таковой?
Ответ был, но я его боялся.
Руслан. Так и хочется сказать: «Проклятые деньги!» Сколько можно думать о прибыли и скирдовать пачки банкнот? Какие ценности могут тебя вернуть назад? Ведь раньше ты не был таким.
Надо с ним поговорить.
Я посмотрел на часы и стал одеваться.
9.50
Чудесное морозное утро. Светит солнце. Никого нет. Тишина и спокойствие. Я пришел раньше условленного времени. Поднялся по шаткой лестнице на второй этаж. Перевел дыхание, успокаиваясь. И дернул дверь на себя уверенный, что она закрыта на замок: слишком часто меня Гарик обманывал. А, может, и не пытался — выходило само. Что-то случилось. Дверь легко поддалась, открываясь. В секретарской оживленно говорили два человека: Гарик и Дятел. Я поздоровался, привлекая к себе внимание, осторожным кашлем. Гарик виновато улыбнулся, успокаивающе кивнул головой и, покосив глазами на собеседника, попросил у меня пару минут на конфиденциальный разговор с бывшим сотрудником. Они решали важные дела прошлого. Я постоял в подъезде у окна, наблюдая за пустынной улицей, принюхался к тошнотворному запаху старого деревянного дома, где почему-то и непременно обязательно присутствовало два постоянных шлейфа — мертвых мышей и немытых бомжей и вышел на улицу.
«Пару минут» разговора с глазу на глаз затянулись. Я терпеливо ждал, стоя под рябиной. Оказывается не мне одному выпала подобная участь — девушка в коротком норковом полушубке, настойчиво накручивала круги вокруг двухэтажного дома. То-то я её сразу не заметил. А сейчас не мог отвести взгляда. Девушка замерзла и злилась, но даже такие мелочи не могли испортить лицо «тургеневской барышни» — истинно русской девичьей красоты. Белокурый локон выбился из-под белого пухового платка и, когда девушка на секунду замирала, отдаваясь целиком слуху, она неизменно покусывала кончики волос. В одну из таких пауз наши глаза встретились. Девушка нахмурилась, рассматривая меня, и возобновила движение. Скоро она скрылась из глаз. Интересно, кого она ждет? И почему я ей показался знакомым? Захрустел под чужими ногами снег. Я посмотрел в новом направлении и удивил, как напротив меня остановился «лоточник» — туркмен или узбек, разложил между ног сумку, доставая несколько пачек изюма и кураги. Тоже мне — нашел оживленное место для торговли. Здесь, конечно, милицейский патруль вряд ли пройдет, но и покупатели станут проходить не так часто. Мужчина выдохнул пар в морозный воздух так, что и до меня донесся запах чеснока и посмотрел на меня.
— Бери, — сказал он неуверенно, кивая на свой товар. Наверняка, одно единственное слово, которое он знал по-русски. Я бы обязательно купил изюм, хотя бы из солидарности продавцов, но представил, как я войду в кабинет Гарик со злосчастным пакетом, и отрицательно покачал головой. «Туркмен» тяжело вздохнул и отвел глаза. Интерес ко мне пропал. Странный у него был взгляд: тяжелый и волевой. Я невольно поёжился. Такие крайности у продавцов редко бывают. Если так смотреть, вряд ли у тебя кто-нибудь что-нибудь купит. Я невольно сделал пару шагов в сторону. Медленно и не привлекая внимания. Из-за дальнего угла дома показалась девушка. Она быстро шла и улыбалась мне. Я неуверенно искривил губы, смутно представляя, кто она такая. В окне дома мелькнула тень. Я посмотрел. Может, мне машут? За оконным переплетом стоял хмурый Дятел. Не мигая, он смотрел на меня. Дятел? Так вот, кто девушка. Аня! Удивительно, как долго ты с этим человеком. Чем он тебя удержал? Я снова посмотрел на окно, но Дятла в нем не было. Что за мистика? Я перевел взгляд на Аню и удивился: девушка остановилась, она больше не улыбалась, лицо её стало бледнее пухового платка. Смотрела вечная студентка куда-то за меня. Я обернулся, но не так резко, как должен супер герой, вроде меня и принял сокрушительный удар в голову.
Прежде, чем наступила темнота, я подумал, что, вряд ли когда-нибудь стану рыцарем или миллионером. И ещё.
Проклятый Гарик.
* * *
А, что оставалось делать? Пошел, как миленький, смешно переставляя негнущуюся от страха ноги. С каждым шагом фигура снайпера увеличивалась в размере, и я уже мог разглядеть каменные черты лица убийцы. Да, такой бы не промазал. Интересно, всадил бы мне пулю в затылок или между лопаток. Впрочем, я мог и пожалеть, что не побежал
Из темной дыры завода вышли два бойца. Они тщательно осмотрелись по сторонам и снова скрылись в развалинах. Появились быстро, таща на себе своего босса. Вот он взмахнул рукой, и процессия остановилась. Хозяина со всеми предосторожностями опустили на землю, выбрав место по суше.
— Подгоню машину, — сказал один из бойцов, ни к кому не обращаясь. Снайпер и «весельчак» приняли позы надзора и замерли в стойке, как хорошо выдрессированные псы.
Босс закашлялся и коротко мне махнул рукой в черной перчатке. В холодных глазах ничего не читалось.
— Подойди.
Я неуверенно сделал два шага вперед и остановился.
— Кто такой?
— Вася.
— Чем дышишь?
— Ларьками.
— Значит: Вася-ларечник. А как здесь оказался?
Я вздохнул. Посмотрел в свинцовое небо, надеясь на чудо, но солнышко не выглянуло и не согрело меня лучиком света.
— Личный мотив.
— Понятно. Значит: «личный мотив»? А может — это план такой? И на самом деле ты — киллер, который должен в конце меня убить?!
— Да, сдались вы мне!
Хозяин хохотнул. «Весельчак» поддержал. Снайпер остался в прежней позе и не один мускул не дрогнул, как на его лицо, так и на теле. Босс перестал смеяться. «Весельчак» немного опоздал и коротко заткнулся, подавившись воздухом. Повисла пауза.
— Знаешь, что ты сделал? — спросил хозяин. У меня перехватило дыхание — вот он — момент истины. Отрицательно замотал головой, давясь слезами, стараясь не заплакать.
— Ты жизнь мне спас. Дай обниму. Молодец, Вася-ларечник. Вовремя стрелять начал. Немного затянул бы, и не стало бы Туза. И так одного демона потерял. Ларьки — это не серьёзно, Вася. Знаешь?
— Ага.
— Я у вас, Вася, в городке, хочу бизнес открыть: куплю пару заводов, флот небольшой — стану страну поднимать, а то вся рыба на запад уходит — нехорошо как-то. Хочешь у меня работать? Мне толковые парни нужны. А то, давай, поехали со мной в Питер. Там у меня тоже бизнес. Ну?
— Да, я, дома останусь. Дела у меня. Друзья.
— Надо с ним что-то делать, — сказал снайпер, — не мы, так менты решат его судьбу — мы тут сильно постреляли, почти, как в вестерне.
Босс покивал, соглашаясь.
— Ну?
— Останусь я. Дел много.
— Ехать пора, — сказал «весельчак», глядя, как подъезжает джип. — Время против нас.
— Ладно, — сказал Туз. — Живи. Не о чем не думай. Печалиться тебе не придется — обещаю. А пока, возьми — это колечко. — Я, конечно же, не поймал кинутый перстень, но быстро его нашел, не глядя, сунул в карман. — Надумаешь, приходи через полгода к этому заводу, покажешь кому-нибудь из службы безопасности — это и станет твоим пропуском в иной мир. Не забудешь?
— Нет, — уверенно сказал я и забыл.
— Тебя подвезти куда-нибудь?
— Спасибо. У меня «велик».
— Тот, что ли? — спросил снайпер, указывая за мою спину. Я оглянулся. Увидел вместо прекрасного нового велосипеда, кусок красного мятого металла. Не уберег. Как же я его прятал?
— Дойду пешком. Автомат отдадите?
— Забудь. «Велик» мы тоже утопим.
— А пистолет отдай мне — лично выкину, — сказал снайпер и впервые улыбнулся. Я отдал оружие.
— Ладно, — сказал я, неуверенно кивнул, прощаясь, и пошел домой.
* * *
Холод. Я ощутил его каждой клеткой организма и задрожал, не силах унять дрожь. В ухе неясно шумело и ритмично постукивало. Тело содрогалось с одинаковым интервалом. Открыл глаза и захрипел. Один глаз видел ржавый метал, второй — кусок неба и чаек. Меня рывком перевернули, и синее полотно раскинулось передо мной необъятным простором. Сквозь шум море прорывался захлебывающийся рев старого мотора. Спасательная лодка, переделанная под ручную ловлю — «дергалку» трески, уныло прыгала по волнам, несясь в открытое море. Берег был близок — я понял по скопищу чаек. Рядом раздался гортанный говор. Я попытался теснее вжаться в металлический каркас лодки и потерпел полную неудачу. Резко приподняв голову, увидел, как ко мне подошли двое мужчин — один, тот, что торговал изюмом, другой, его сын или племянник — со всем молодой, с трясущимися губами. Выглядели они неважно. Каждую секунду за что-нибудь хватались и раскачивались в разные стороны, когда лодка слишком норовисто прыгала по волнам. В вонючих телогрейках они наводили на меня животный страх. Я дернулся всем телом и не смог высоко оторвать от днища ноги, так как к ним были привязаны несколько старых аккумуляторов. Старый кавказец, коротко пролаяв, ткнул мне в лицо кирзовым сапогом, прижимая к днищу. Я захрипел. Но это был не страх и не ужас, по сравнению с тем чувством, когда я почувствовал, как на горло легло холодное лезвие. Моментально потекла теплая кровь. Смерть не наступала. Странно, но я ещё был жив. Я прислушался к шуму ветра и различил короткие обрывки чужой речи. Старый и опытный мужчина объяснял молодому парнишке, как правильно обращаться с кинжалом. Что ж. Хорошее место и манекен прекрасный и ситуация подходящая. Внезапно раздалась стрельба. Сапог моментально слетел с моего лица. Я обрадовался. Дернулся, поднимая голову, и расстроился. Продавец изюма отчаянно ругался, выкрикивая бранные слова по-русски, обращаясь к третьему спутнику, который решил пострелять по чайкам из моего «ТТ». Классный пистолет. Мне он тоже успел понравиться. Жаль, что пострелять пришлось только в импровизированном тире — в лесу по банкам. По чайкам же стрелять нельзя — это все знают, кто живет в портовом городе — плохая примета. Беду можно накликать. Пока на меня не смотрели. Я напряг руки, связанные за спиной проволокой, расширяя петлю, и дернул левую вверх, сдирая кожу и, кажется, мясо. Но разве — это боль? По сравнению с тем, что может испытать отец, теряя сына, или дядя, у которого на глазах убивают племянника? Однако рассудок прояснился, и я вскрикнул, не в силах скрыть эмоции. Парнишка обернулся раньше других, привлеченный шумом. Глаза под вязанной черной шапочкой расширялись: конечно, он ведь не знал, что такое рыбокомбинат и какая сила появляется в человеке, после трех лет тяжелой работы. Да, и выглядел я, думаю, не хуже персонажей из живых мертвецов. Я извиняющее улыбнулся за свой вид (не стоило этого делать — парня просто парализовало), резко качнулся, вытягивая руку вперед и, когда пальцы сомкнулись на чужой телогрейке, перевалил тело за короткий борт. Море раскрылось мне навстречу серым бездонным полотном. В уши ударил чужой визг. Меня поразила реакция мужчины, стоявшего ко мне спиной. Он резко обернулся и коротко взмахнул кинжалом, вонзая мне в бок широкое лезвие. От удивления у меня расширились глаза — чудак — лучше бы схватил за ноги, глядишь, и ничего и не вышло бы у меня.
Я почувствовал холод, когда очнулся? Так что же тогда было, когда я упал в море? «Поплавок» пытался избавиться от меня и сильно бил по голове, по руке, пока какая-то мысль не посетила его, и он отчаянно не заработал руками, увлекая нас вверх. На секунду мы всплыли. Но только на секунду. Но за это короткое время я увидел чудо — синее небо прояснилось, мелькнуло солнце и, вдруг от воды потянулся вверх большой радужный столб. Он искрился и переливался мельчайшими кристалликами. Смотреть на него было больно и приятно.
— Красота, — сказал или подумал я, и мы вошли в воду, увлекаемые тяжелыми аккумуляторами. Темень сразу навалилась на нас. Хватка слабела — силы уходили. Сжатые пальцы заскользили по набухшей телогрейке. Я его терял. Всё зря.
— А ведь выживет, — сказал я и удивился.
— Нет, — сказал Сима и привычно стукнул локтем в темную голову азиата. Один раз и на всякий случай ещё два раза. Потом повернулся ко мне и радостно подмигнул, как прежде, когда мы выигрывали ненадолго раунд. Был он в белом плаще. Синяя кепка лихо сдвинута на затылок. В глазах привычный огонек.
— Пошли, — сказал он и взял меня за руку. — Всё.
— А как же?.. — Я посмотрел в темную телогрейку перед собой.
— Ерунда. Я подержу, — сказал Коростылев и похлопал меня по плечу, занимая моё место. Сима потащил меня вперед, и от плаща его стало со всем светло.
— Ты знаешь, а ведь я тебя не предал… — начал рассказ я.
— Знаю, — сказал он и улыбнулся.