Прошло время, и я свыкся с ожиданием неизбежной кары справедливого закона. Порой мне казалось, что на самом деле я видел дурной сон или плохой фильм о каком-то парне неудачнике, что ничего не произошло в действительности. И, если бы не фигура в черном «Адидасе», приходящая ко мне каждую ночь, и массивная золотая печатка с блестящими камушками, которую я обнаружил в глубоком кармане куртки, то я бы легко смог уйти от реальности, внушив себе спасительный обман. Где ложь, где, правда? Кто поймет. Кто поможет разобраться? Никто. Впрочем, хороший следователь, знаток скорых дел, быстро бы поставил точки в предложении. А пока, я каждое утро, перед тем как уйти на работу, смотрел на печатку, любовался игрой камней и задавал себе неизменно один и тот же вопрос: «Ну, почему она?» Я бы понял себя, если бы притащил домой предателя Тевтона или, на худой конец, «ТТ». Отлично помню, что крутил пистолет в руках. Или наваждение? Где сон, где явь. Ничего непонятно. Золото. Зачем оно мне? Никогда не носил украшений. Я пытался восстановить детали, но ничего кроме головной боли не достигал. Что-то же со мной произошло — я чувствовал в себе сильные перемены. И потом, ночные кошмары и золотая печатка никуда не исчезали, являясь в точно отведенное для них время.

— Значит так надо, — говорил я себе и клал печатку на полку для головных уборов до следующего утра, чтобы помучить себя заново и задать молчаливой совести неизменный вопрос.

Если раньше мы с Гариком виделись пару раз в десять дней, то сейчас наши встречи стали регулярными. Мне иногда казалось, что жизнь для моего напарника Руслана — это шахматы, где каждая фигура имеет свою миссию. Гарик напоминал «офицера», который ходит всегда по диагонали и никогда прямо. То, что он являлся не простой фигурой, было очевидным: во-первых, он крутил нашими деньгами; во-вторых, имея акции и векселя крупного флота, собирался открывать рыбную фирму; в-третьих, Руслан, неожиданно для всех, стал членом будущего правления фирмы (мне была обещана должность инженера по труду, никто не знал, что это такое, но всем было весело только от одной мысли, кем я стану). Конечно, Гарик не догадывался, что он фигура на чьём-то шахматном поле. И тем более он не мог представить, что Руслан в этой игре даже не ферзь и не король, а является просто Богом.

Меня же волновало другое, если Гарик — «офицер», то кто же тогда я? Тень Бога, инженер по труду или, быть может, пешка, которую жертвуют ради мата или выгодного хода? Кто я?

Мы ехали в машине и после продолжительного молчания, Руслан неожиданно громко сказал:

— Надо бы у Гарика деньги забрать. Тебе не приходила такая мысль в голову?

Я промолчал, не отвечая на вопрос. Отвернулся в другую сторону, любуясь грязными машинами и унылым пейзажем.

— Что молчишь?

— А что говорить? Твоя идея дать деньги.

— Моя. Не спорю. Деньги не должны лежать мертвым грузом. Они должны приносить прибыль. Закон экономики. Такому в институтах не научат. Спросишь у Гарика, когда он нам отдаст деньги. И знаешь, что? Спроси, как умеешь, не скромничая.

— То есть с наездом?

— Это крайности, но дипломатом быть не обязательно — не тот случай. Да и потом, мы только интересуемся. Ничего конкретного. Справишься?

Я задумался. Ответил не сразу

— Не знаю. Ты столько раз придерживал меня за руку, отводил за спину, затыкал рот, предостерегающе наступал на ногу, что я теперь сомневаюсь — остался ли у меня характер, индивидуум?

— Это ты про себя? Это ты индивидуум? Что-то не замечал за тобой ничего такого. Не знаю, что и сказать.

— А ты ничего не говори, — предложил я, чувствуя в себе прилив злобы и ненависти. Мимо промчалась машина, обдавая нас грязью. Руся включил «дворники» и сокрушенно покачал головой. — Ничего не говори, — снова сказал я.

Мы вошли в офис Гарика. На столе секретарши сидел Дятел. Он целовал девушку в шею, и что-то нашептывал на ухо. Трогательная сцена прервалась благодаря нашему появлению.

— Что надо? — сказал вместо приветствия Дятел. — Что вы ходите каждый день? Что вынюхиваете?

— Мясо, — сказал я.

— Что?!

— Ты спросил, что мы вынюхиваем, я сказал — мясо.

Дятел посерел лицом, вскочил.

— Руся заткни своего мальчика! Или я его заткну! Что ты пялишься на меня?!

— Попробуешь? — предложил я и, видя, что Дятел опять не успел поймать мысль, пояснил, — заткнуть меня.

Руслан придержал меня за рукав куртки. Я обернулся. Друг улыбался, глядя в какую-то точку на косяке кабинета начальника. Спросил:

— У себя?

— К нему нельзя, — сказала секретарша, поправляя кофточку, — он завтракает.

— Люблю завтракать, — сказал Руся, и мы вошли в следующий кабинет. На пороге я обернулся, подчиняясь внезапному порыву. Дятел тыкал нам в след указательным пальцем не в силах что-либо сказать. Я представил, что в руке у меня «ТТ» и выстрелил ему в голову несколько раз, а потом закрыл дверь, удовлетворенно прислушиваясь к воплям из приёмной. Дятел порывался войти следом, его удерживала секретарша, а я давился от приступа смеха. Оказывается, так просто решаются наболевшие проблемы — надо только во время нажать на курок.

— Привет, ребята! — громко сказал Гарик. Он сидел в центре стола, пил кофе и поедал бутерброды с красной рыбой. — Решили навестить? А я вот ем. Вам не предлагаю — самому мало. — Я посмотрел на большое блюдо, в котором египетской пирамидой возвышались бутерброды. Гарик перехватил мой взгляд и ловко перевел тему. — А ты, инженер, решил поиграть в войну? Правильно. Самое подходящее место — это мой кабинет. — Слово «война» мне понравилось и при этом что-то шевельнулось в груди, а вот «инженер» мне не понравилось во все. Я насупился.

— Привет. Хорошо живешь, — сказал Руся, — рыбку ешь.

— А то!

— А я завтракаю кашей геркулесовой. Без молока.

Гарик пожал плечом и откусил половину бутерброда.

— Садитесь.

— Сесть мы всегда успеем, — сказал я и зачем-то пнул ногой стул так, что он косо вошел под стол. — Ты лучше скажи нам, когда деньги отдашь?

Гарик перестал есть. Удивленно посмотрел на Русю, всем видом спрашивая: «Инженер умеет говорить?!» Руслан посмотрел в потолок, почесал щеку, ноздрю, висок. Чесотка у него что ли?

— Не ломай мебель, щенок.

— Думай, что говоришь, Гарик, — сказал я. — Ты же давно в бизнесе — знаешь правила. Так, как с моим вопросом?

— Что-то я ничего не понимаю, Руся. Объясни мне. — Гарик откинулся на спинку стула. Выглядел он неважно. Может быть для жены — эта поза и выражала авторитет, злость и предвестие беды, но для меня он выглядел именно «неважно». Я представил запуганного хорька, вытащенного зимой из глубокой теплой норы и усаженного на место председателя, и, не смог скрыть улыбку.

— Что? — ожил Руся и с непониманием посмотрел на меня, — а это. Ну, не знаю, Гарик. Честно, для меня происходящее является такой же неожиданностью, как и для тебя.

— Короче.

— Наверное, Вася хочет назад свои деньги. Так? Вася, мы же дали деньги Гарику под проценты, ты забыл? Что ты хочешь?

— Я хочу деньги.

— Сейчас? — спросил Руся.

— Сейчас.

— Ты в своём уме? — спросил Гарик. — Получишь их в срок, вместе с процентами. Так дела не делаются. Объясни ему, Руся. Чтобы вытащить пять кусков мне нужно время.

— Почему пять? Мне нужно десять.

— Десять?!

— Нет, нет, — поспешно сказал Руслан. — Я здесь ни при чем, Гарик. Моя половина по-прежнему остаётся у тебя. Люблю выгоду, а тут такие проценты! Вася! Зачем тебе деньги? Или хочешь купить квартиру?

— Нет. У меня уже есть. — Я покрылся испариной. Стало нехорошо. Идиотское положение. Для чего меня так Руслан подставил? Я думал, что моя спина надежно прикрыта, а она вдруг почувствовала пропасть, бездну.

— Тогда в чем дело? — спросил Руся.

— Парни? — неуверенно спросил Гарик.

— В чем? До меня дошли слухи, Гарик, что ты неплатежно способен. Тебя обворовывают даже продавцы. Ты почти банкрот.

— Он, что с другой планеты? — спросил Гарик у Руслана. — А на что я, по-твоему, содержу всё это? Да я за час зарабатываю больше, чем ты за неделю. А теперь смотрю сюда, щенок. — Гарик наклонился к сейфу. — Вот эти ценные бумаги называются векселя, а вот эти акциями. Прейдет день, и мои судна будут бороздить территориальные воды. Только до этого муниципальное предприятие станет акционерным, затем его обанкротят и, наконец, разделят. Тогда-то и появлюсь я. Понял? По твоим меркам, я сказочно богат. А теперь пошел вон! Не желаю тебя видеть.

— Хорошо. Я уйду, но вернусь через три дня. Помнишь срок выплаты процентов? Тогда же мне понадобятся и мои деньги.

— Отлично! Увидимся через три дня. Пошел вон!!

— Я тебя на улице подожду.

— Я скоро, — сказал Руслан.

В приёмной никого не было. Жаль. Я остановился, в надежде, что сейчас откуда-нибудь появится Дятел. Вон сколько дверей в подсобные помещения! Прислушался. Из-за двери с мужской и женской фигурой раздавался непонятный хриплый шепот. Я сделали шаг в этом направлении и, в коленке что-то подозрительно хрустнуло. Хрип прекратился. Я замер.

— Что-то хрустнуло, — сказал женский голос.

— Что? — удивился голос Дятла.

Я поспешно вышел на улицу.

Руслан появился через полчаса. Я немного притомился от ожидания и хмуро посмотрел в его сторону.

— Здорово ты его. Пускай знает, с кем имеет дело. Ели тебя отмазал.

— Мне кто-то угрожал?

— Конечно! Не напрямую. Садись в машину. — В салоне Руся продолжил. — Поехали ко мне. Пообедаем. Ты, наверное, давно не ел первого? Почему такой хмурый?

— Да так. Поехали по ларькам, выдернем дневную выручку, а потом наведаемся в оптовый магазин «У Киры» — они обещали новое поступление по смешным ценам.

— Да хватит тебе думать о работе. Так и свихнуться можно.

— Это ты говоришь? — удивился я.

Руслан спохватился.

— Принципы, как закон — выдуманы, для того чтобы их не соблюдать. Едем обедать. — И мы тронулись с места. Я чувствовал, что за стеклом осталось не просто недосказанность и неопределенность, а прошлая жизнь что ли?

* * *

Вера встретила нас с Артемом на руках. Пацан плакал, вертелся и не мог найти мамин сосок — ловил беззубым ртом воздух.

— Уложи его спать и накрой нам на стол. Мы хотим есть.

— А он не хочет? — обиделась Вера.

— Я что сказал? — Руся замер.

— Я сейчас. — Вера убежала в комнату. Мы прошли на кухню.

— Не слишком сурово? Она ведь может обидеться и уйти. — Я бы непременно так сделал.

— Кто? Вера? — удивился Руслан. — Да она любит, когда с ней я так разговариваю. Честно. Не веришь? Спроси как-нибудь у неё сам.

Я задумался.

— Нет. Я бы так не смог. Я в своей девушке вижу своё отражение. Она — моё второе я, только противоположного пола. Поэтому наши отношения должны строиться на взаимоуважении и на компромиссе.

Руслан слушал меня и кивал. Когда я закончил, сказал:

— Именно поэтому ты сейчас и без девушки. То, что ты сказал — баловство. Вы, небось, и бананы с шампанским каждый раз ели. Так? Знаю я тебя! У самого две рубашки, а пыль в глаза не хуже Симы кидаешь. Но тот хоть жил на мамины деньги. А твоя девушка привыкла к той жизни, которую ты на самом деле мог продлить всего пару дней, и теперь живет с тем, кто обеспечивает её такую жизнь каждый день.

— Домыслы. А вы разве не едите фрукты?

— А зачем? Главное есть на завтрак каши!

В кухню вбежала Вера. Засуетилась. Загремела кастрюлями. Руслан снисходительно улыбался, глядя на жену.

— Сейчас, мальчики, сейчас.

— Вера, твоя жизнь невыносима? — спросил он.

— Почему? — насторожилась маленькая девушка, которая недавно стала матерью. У неё была такая трогательная горбинка на носу — дедушкина армянская кровь, что я бы с кухни давно убрал все острые предметы.

— Вася считает, что тебе чего-то не хватает.

Я закашлялся. Вера недоуменно посмотрела на меня.

— Я вообще ничего не считаю!

— Главное, Вася, жить с любимым человеком, — назидательно сказала она и отвернулась к кастрюлям, — что касается фруктов, — пробурчала она, — мы живем на Севере и их надо есть каждый день, а не раз в два месяца. Или в три?

— Клевета, — поспешно сказал Руся, — мы вчера ели соленые помидоры. Не верь, Вася, женщинам. У них своя, правда, у нас, мужиков, своя.

* * *

Вечером снова появился Саня. Теперь он не расставался с горным велосипедом и, прежде чем закатить его в коридор, заботливо обтер от грязи и влаги. Процедура заняла минут десять. Я успел почитать телепрограмму, поставить чайник, подумать о смысле жизни, погрызть ногти.

— И что ты решил? — спросил Саня, усаживаясь напротив. Руки сцеплены. Фигура напряжена.

— Ты о чем?

— О работе! О чем же ещё? Всем нужны проклятые деньги. Бедным студентам особенно. А тем, кто хочет жениться в двойне. Или остановимся на версии «ночника» в любой твой ларек?

Я не ответил сразу. Не то, чтобы план не существовал, причина в другом — как его раскрыть. Да так, чтобы стало понятно, без лишних вопросов и сомнений.

— То есть ты меня хочешь разочаровать? Решил отделаться от меня велосипедом? Ладно. И на том спасибо. Хоть экономлю на общественном транспорте и развиваю мускулатуру ног. Чаем напоишь?

— Наливай.

Саня поискал чистую кружку, повозился с заварником и сев, с новым рвением принялся меня изучать.

— Ну? — нетерпеливо спросил он. — Что у тебя на уме?

— Думаю, тебе — это не понравится.

— Хорошее начало. Главное: полное и самая суть. Попробуй начать. Я когда сдаю экзамены, которых не знаю, всегда с чего-нибудь начинаю. Слово за слова, глядишь — госоценка в дипломе. И так?..

— Я вот думаю, где-то ты прав. — Саня многозначительно поднял брови, явно ничего не понимая из моих слов. — Сейчас мы живем в эпоху ларьков. Да, я считаю, что данный отрезок времени для всей страны целиком, можно охарактеризовать и как «эпохой ларьков». Это очевидно. Люди, которые раньше были никем и никогда не думали, что станут кем-то, неожиданно для себя и окружающих, вдруг пересаживаются с «москвичей» в джипы, летают в Египет, выкупают квартиры по площадке, открывают новый бизнес, используя накопления сделанные в ларечном круговороте. И это нормально. Это правильно. Потому что пройдет пятнадцать-двадцать лет и не станет ларьков. И я думаю, что никто даже не заметит, что их нет. Кроме … некоторых людей, кто действительно смог подняться, благодаря, этой эпохи.

— Я тоже поднимусь? — обрадовался Санек. — Очень кстати. Свадьба …

— Не думаю.

— Почему?

— Потому что сейчас происходит спад. Пик ларьков уже прошел. И его даже я не успел поймать Нужен новый бизнес. Желательно космически прибыльный.

— И где такой найти? — спросил Саня, сникая и тупя глаза, рассматривая порезанную скатерть.

— Найти можно.

— Не уже ли? — съязвил Саня.

— Можно, — упрямо сказал я, зная правду. — Надо только через себя переступить. Через принципы и закон. История такова, что мне должны денег. Мне должны столько денег, что меня проще убить, чем их отдать.

— Не понимаю.

— Заказать кого-то стоит пятьсот-восемьсот долларов. Меня могут заказать.

— Ерунда!!

— Нет. Не «ерунда». Я недавно понял очевидный факт, и вывела меня к нему строгая логическая цепочка. Так вот, в этой истории я хочу умереть последним и желательно старым и богатым, имея маленький рыболовецкий флот. А для этого надо лишь забрать то, что по праву принадлежит тебе — раз денег не отдают, то пускай отдадут ценные бумаги. А они есть — я знаю. И где лежат — тоже знаю. И кого надо убрать, как нежелательное препятствие — знаю.

— Я понял! Ты вспомнил, что я моторист-матрос! Когда у тебя будет флот, я стану плавать на одном из суден. Здорово! Летом можно? Остальное время я учусь.

— Мне не нужен матрос-моторист. Мне нужен напарник. Я, конечно, могу справиться и один, но я привык работать в команде, в бригаде что ли. С друзьями.

Саня усиленно тер переносицу, обдумывая что-то важное для себя. К чаю, он так и не притронулся. Я ничего не терял, доверившись ему. Оба прекрасно понимали происходящее.

— Не представляю себя в роли бандита, — сказал Саня. Чуть помедлив, добавил, — тебя, кстати, тоже.

— Ты прав — это роль не по нам. Поэтому даже не станем пытаться. Просто ситуация такая, что у меня на самом деле нет выбора, а у тебя есть. Хотел бы иметь совой корабль? В мир, куда мы сунемся, люди стреляют друг в друга за старые снасти. Нам придется выживать.

— А, что говорит по этому поводу Руслан?

— Ничего. Такое дело ему не по зубам. Он вырос рыбкой прилипалой, а не акулой. Таким и умрет.

— Выходит, мы будем вдвоём заправлять большой рыбной компанией? — Саня впервые посмотрел на меня. Я поморщился.

— «Большой» — нет. Часть акций и прочих ценных документов может уйти на сторону. Но даже то, что останется, будет настолько колоссальным, что изменит твою жизнь навсегда.

— Хорошо. Я буду твоим напарником.

— Ты понимаешь, что твои слова не пустой звук — если придется стрелять, то надо будет спустить курок без малейшего колебания. — Вот она фраза, к которой я шел. Затаив дыхание, посмотрел на друга. Саня помрачнел. Он думал. Велосипед с грохотом упал в коридоре. Мы вскочили с мест. Медленно сели. И Саня сказал:

— Я знаю, где купить снайперскую винтовку.

Я закашлялся.

— Зачем она нам? Достаточно будет пару стволов. — И стараясь исчерпать тему, поспешно добавил, — и никаких автоматов! — Саня вскинул брови. — Автоматы хороши в кино. Когда из них стреляет главный герой. На практике же — это абсолютно ненужная вещь, к тому же не надежная.

— Про стволы я узнаю. А снайперская винтовка нам пригодится, тем более я хочу научиться стрелять. А тот, кто продаёт, обещает десять уроков бесплатно.

— Тебя хотят подставить. Это менты.

— Ошибаешься. Бывший контрактник. Таджикистан. Мы с ним вместе ушу занимались до армии

— Не понял. Нам никто не нужен в команду. Не смей даже думать о том, чтобы кому-то ляпнуть про нас.

— Он инвалид. Деньги нужны на лекарство. Пятьсот долларов. Это очень дешево за винтовку. Только где взять зеленые рубли? Огромная сумма.

— Действительно не дорого. Ладно. — Я полез в карман, достал портмоне. Из заветного кармана извлек пять бумажек. — Она, конечно, нам не пригодится, но я вижу, что тебе очень хочется иметь такую игрушку. Возьми деньги. И помни о стволах — Я свернул деньги пополам и протянул другу. — Помни так же, что мы не банда и не организованное преступное сообщество, поэтому автоматы нам точно не нужны. И не вздумай меня упрашивать купить по дешевке парочку — денег не дам. Я бы и от стволов отказался, если бы всё не было так плохо. А всё плохо, понимаешь?!

Саня, казалось, меня не слушал. Он взял деньги и сказал:

— Хорошо, плохо. Какая разница? Главное у кого винтовка.

* * *

Мы не подъехали к ларьку каких-то пару метров и остановились у палисадника под темными ветвями набухших от влаги деревьев. Руслан, не выключая мотор, коротко посмотрел на меня. Я не обернулся, хотя почувствовал взгляд — не смог отвести глаз от дверей ларька, пытаясь понять, в чем дело. Настораживало странное поведение нашей девчонки. Она что-то кричала двум женщинам и решительному на вид мужчине, затем, завидев заветную машину, стала тыкать в нашу сторону. Руся заглушил мотор.

— Полиция, — сказал он. — Накрыли. Всё чисто? Лицензии? Сертификаты?

— Придраться не к чему.

— Сам знаю. — Руся поднял козырек кепки к верху. — Поехали.

— Не дури. Нас видели. Пошли разбираться.

Я вышел из машины первым.

— Вот он! — крикнула продавец Вика и проворно закрыла дверь, отгораживаясь от проблем стальной обшивкой.

— Заждались, — недобро сказал мужчина.

— Это, что, получается? — громко заговорила одна из женщин. — Торгуете паленой водкой?!

Машина сзади меня завелась, и Руся проехал мимо меня, ловко свернул за ларек и исчез из глаз. «Ловко», — подумал я, а в слух сказал:

— С чего вы взяли?

— Очень нехорошо продавать недоброкачественный продукт, молодой человек, — сказал мужчина и поморщился.

— Мы про вас в газете напишем! — закричала третья женщина и, я понял, что она пьяная.

— Тише, Клара!

— Не затыкайте мне рот! Верните наши деньги!!

— Да, молодой человек, если не хотите шумихи, то лучше верните нам деньги. Иначе примем самые суровые меры! У меня брат в таможни работает!

— Причем здесь таможня? — спросил я.

Мужчина пожал плечом — он и сам не знал «при чем».

— Не давай им, Вася, денег, — закричала Вика, высунувшись в форточку, — купили на троих бутылку водки, выпили, а теперь требуют назад денег, так как, видите ли, трезвые.

— Паленка — потому и трезвые!!

— Звони в таможню! Что ты стоишь?!

— В рельсу, что ли звонить?! Придем домой, и позвоню.

— Денег я вам не отдам, а вот бутылку водки могу ещё одну дать

Тройка напряглась. Женщины переглянулись.

— Давай, — сказала самая нетрезвая покупательница, — и мы навсегда уйдем из твоей жизни.

Я отдал бутылку водки и почувствовал, как отлегло от сердца, когда зловещие фигуры вымогателей скрылись во мраке позднего вечера.

А где Руся?

Так поспешно уехал, ничего не сказав. Наверное, что-то дома забыл. Не иначе.

* * *

Саня приходил через день и всегда поздними вечерами. Я научился покупать баранки и сухари, и мой травяной чай приобрел совершенно иной вкус — появилась некоторая насыщенность.

Саня делал заметные успехи и, как в стрельбе и, так в понимании происходящего. Появились трезвые мысли. Будущее уже не страшила его. С обретением мастерства стрельбы, исчезла закомплексованность. Появилась заметная самоуверенность. И … недобрый оскал. Особенно что-то звериное чувствовалось, когда парень замирал, опускал голову и смотрел вдаль, сквозь меня.

Куда деваются мои друзья. Что с ними происходит?

— А почему «Две березы»? — спросил Саня.

— Должна быть в коде какая-то сложность, правда? Я звоню, говорю маме условленную фразу: «Две березы» — и ты берешь две бейсбольных биты, следуешь по указанному адресу и ожидаешь меня, «три березы» — и ты берешь стволы.

— «Четыре березы» — это винтовка и кранты всем?

Я задумался. Саня делал явные успехи и учился на ходу. Совершенствовался.

— Думаю, до этого дела не дойдет.

— Надо быть готовым ко всему. Поэтому надо купить зимние шины к моему велику. Соображаешь?

— Нет. Я же полный идиот. Денег на шины не дам. Что со стволами?

— Будут. Механизм уже заведен. Правда, «паленые».

— Ты что?!!

— Да, пошутил я. Пошутил, — сказал Саня и непривычно оскалился.

Тоска. Куда уходит детство?

* * *

Я начал приглядываться к Вике. Славная девушка. Чудесная фигура. Ворует деньги, правда, из кассы, но так мило улыбается и ловко при этом выкручивается! Когда уже поймет, что такое ревизия. Не знаю, как и объяснить.

Официально за ней приходил друг, которого она стеснялась и, который её ждал возле помойки в метрах пятнадцати от ларька. Мы странного типа сразу приметили. Проследили и выяснили. Руся что-то намекал Вике, но девушка упрямо отнекивалась и приятно краснела.

Неофициально, даже я для неё был выходцем из другого измерения, плоскости, несоприкасающимся с её миром. Смешно. Купить что ли пару бутылок шампанского?

В ларек я пришел раньше условленного времени — Руся, наверное, только приступил к ужину и неторопливо начал есть геркулесовую кашу. Хлопья снега кружились вокруг ламп на столбах, создавая иллюзию сказки и прекрасного позднего вечера. Пока шел всю дорогу чему-то улыбался. Давно так себя не ощущал.

Вика словно меня поджидала. Сразу метнулась к двери, открывая замок. Потом мышкой вернулась на своё место и притихла.

— Привет. Вика, а ты шампанское пьёшь?

— Чего? Нет. От него газы нос щекочут. И изжога на утро. Нет.

— А что ты пьешь? Пиво?

— Можно и пиво. Только баловство это. Лучше сразу водки. Люблю со вкусом дыни. А что? На Новый год хочешь подарок сделать?

— Так до Нового года ещё два месяца! Зачем ждать?

— Я, Вася, замуж выхожу. И вообще надоел мне ваш ларек. Уйду я. — Девушка отвернулась, и я не сразу понял, что она плачет: сначала меня отвлек беззубый покупатель, который покупал пачку «Примы» и радостно улыбался мне, явно принимая за знакомого; потом я обратил внимание на беспорядок в внутри ларька — Вика блюла чистоту и никогда себе такого не позволяла, даже веник с совком из дому принесла. Я машинально наклонился и, подобрав с полу обрывки бумаги, выкинул в урну.

— Вика? А что случилось? — спросил я. Она заплакала в полный голос и, я понял, что настала пора закрываться. Интересно, сколько человеческих эмоций впитали в себя стены ларька? Я хотел спросить у Вики, подошел поближе, но она не дала себя обнять и отстранилась в дальний угол. Оставив глупую затею, я оперся об кассу и спокойно спросил:

— Так, что же случилось, Вика?

— Ненавижу вас всех!

— Зачем тогда замуж собираешься?

— Что?! Не трогай Андрюшечку! Не смей его трогать, понял?! — Она обернулась ко мне и попыталась стукнуть меня в живот. Ого! Я сделал полшага назад и нахмурился — это возымело действие и, девушка остановилась, принимая решение, дальше не рисковать. — Только я одна во всём виновата! Я! А ты бы разве не так поступил, если бы тебя и пистолетом припугнули, а потом взяли за волосы и головой о прилавок стукнули?! — На заплаканном лице, сквозь подтеки тонального крема, я разглядел большую ссадину на лбу. Признаться известие меня порадовало. Я ожидал худшего от драматической ситуации. Какие только мультики не пронеслись перед глазами! Жуть. Срывающимся голосом я спросил:

— Так — это не налоговая полиция?

— А ты думаешь — это налоговая полиция? — Вика от такой мысли перестала плакать. Ровно на две секунды. — Идиот! Я бы сразу их впустила в ларек.

— А ты впустила их в ларек? А как же инструктаж? Первое правило: никого не впускать в ларек!

— Пошел ты со своими правилами!

— Вика, успокойся. Какие потери?

Девушка заплакала пуще прежнего и, я понял, что «потери» существенные.

— Ну?

— Сначала я им отдала мелкую выручку. — У нас всегда деньги подразделялись на две половины и хранились раздельно друг от друга, в разных пачках из-под блоков сигарет. — Но они знали! Он схватил меня за волосы, ударил и сказал, что обязательно выстрелит, если я не открою дверь.

— И ты поверила?

— А ты бы не поверил?!! Они вошли в ларек и быстро нашли вторую пачку. Забрали деньги и ушли, оставив записку. Я ни в чем не виновата! Вот у меня и расписка имеется!

— Интересно, — сказал я, рассматривая клочок бумаги. Корявыми буквами было написано: «Мы, ребята Помидора, забрали полтора муля с копейками».

— Один хотел меня изнасиловать, но главный их не дал.

— Сколько их было?

— Трое.

— Как выглядели?

— Обычно. В масках. Это не первый их ларек, Вася, — заговорила быстро девушка. — Я уверена, по городу прошла волна! Это ежегодный сбор у бандитов на подарки к елочке. Как они быстро нашли деньги!

— Действительно странно. И, конечно, никаких имен? Никаких зацепок? Ничего?

— Ничего, — тихо сказала девушка. — Вот только …

— Что?

— Главный у них какой-то странный тип. Всё дергался. Главные они не такие. Они авторитеты! От них спокойствием веет, а не перегаром. А я даже из-под маски чувствовала. И когда он решения принимал, ну, по поводу меня, цыкнули на него и назвали как-то нехорошо.

Я замер. Проклятые мультики. Дурно стало. Жарко. И сердце дернулось, как будто на работу устраиваюсь в первый раз, а губы чуть не спросили: «Дятел?» Ели удержался. Вика отшатнулась от меня, и я почувствовал, как улыбаюсь. Что? Вот именно «как»! Как волк что ли? Надо научиться скрывать свои эмоции. Пропаду.

За стеклом взвизгнула тормозами машина. Хлопнули дверцы. Раздался смех. Руся приехал не один. Интересно с кем?

Я открыл дверь. В ларек вошел Руся и Гарик. Конечно, кто же ещё. «Новый» компаньон, «старший брат».

— Хорошие новости!

— Что большая выручка? — оживился Руся.

— Ага! Была.

— Не понял, — сказал Руся, и глупая улыбка слетела с его лица. С лица спутника нет. Я заметил и отметил.

Вика всё рассказала. Она больше не плакала. Гарик сладко улыбался при каждом слове. Что за натура? Перехватив мой взгляд, он нахмурился и, кашлянув, сказал:

— Ну, попала ты девочка.

— Как это «попала», — пролепетала Вика и захлопала ресницами, нагоняя влагу.

— Думаешь, парни тебе деньги простят?

— А я тут при чем?

— Действительно, — сказал я, — она при чем? Да, тем более ерунда — какая-то дневная выручка. Главное, что не налоговая полиция. Правда, Руся?

— Что?

— Ты же всегда сам так говорил! Иди Вика. Завтра посчитаемся.

Каждый из нас по-своему наблюдал, как собирается девушка: я с грустью, Гарик с ухмылкой, Руся с непониманием. Стоило закрыться двери за Викой, как друг взорвался о крика:

— Не могу поверить — ты её отпустил!

— Да. На пару месяцев из неё можно было сделать рабу любви, — сказал Гарик.

— Чего горячиться? Подумаешь: дневная выручка, — сказал я. Гарик подавился в идиотском смешке.

— Руслан, твой парень зажрался.

Друг поднял указательный палец и коротко махнул, призывая «старшего брата» к тишине. Руся смотрел на меня и не мог найти нужные слова. Я видел, что его просто разрывало от эмоций. Бедная жена — вот кому достанется на десерт.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил я.

— Зачем ты её отпустил?!

— У неё выдался тяжелый день. Пусть идет домой. Мы вернем деньги.

— Интересно как? — спросил Гарик и коротко хохотнул. Я видел, что и Руслану интересно, как «мы» собираемся сделать невозможное.

— Война, — коротко сказал я, решив, не впускаться в подробности. Гарик перестал улыбаться. Толстое лицо посуровело. Он заговорил грубо и четко, как и положено старшему брату:

— С ума сошли? Что ты говоришь, Вася? Какая «война»? Денег вы всё равно обратно не вернете, а потерять ещё больше сможете очень просто.

— Тебя не касается, — напомнил я ему.

— Думаешь? Нет, парни. Ваша судьба мне не безразлична. Я вам, как старший брат — всегда помните! Я вас от беды хочу предостеречь!

— Да никакой войны не будет, — сказал Руся и поморщился. — Кого ты слушаешь?

— Точно, — поддакнул я, — пойду, выкину мусор — накопилось за день.

Я шагнул в морозную ночь, сжимая коробки. Щеки горели. Ветер прояснил голову. Я выкинул коробки в мусорный бак, поджег их и долго смотрел на огонь, пока он совсем не потух. Потом пошел к городскому телефону, выбрал не сломанную кабинку, набрал номер и сказал:

— Две березы, Санек, две. Ты не ошибся. Встретимся через час у магазина «Космос».

* * *

Поздний посетитель вел себя настойчиво. Атлетическое сложение и здоровый цвет кожи насторожил «ночника» и он долго отнекивался, делая честное лицо и, набивая на товар цену отказом. Может рейд милиции? А может и богатенький Буратино? Подошел человек хозяина. Снимая кассу, он молча наблюдал за словесными дебатами, потом, почувствовав быструю прибыль, оттеснил продавца в сторону, занимая его место.

— Так сколько ты хочешь? — спросил Дятел.

— Два ящика водки! — бодро ответил паренек. — Может, вы мне пойдете на встречу? Мы приехали в ваш городок командой, выиграли соревнования и хотим отметить.

— По какому виду спорта?

— Волейбол!

— Интеллигентные пьяницы, — сказал Дятел, усмехаясь, и добавил, — это будет дорого стоить.

Паренек хмыкнул. Полез в карман, вытащил пачку денег. «Ночник» тяжело вздохнул — уплыла возможность заработать. Дятел хищно раздул ноздри — сегодня рублики так и плыли в руки.

— Деньги не проблема.

— Водка тоже.

Парень выложил требуемую сумму, не торгуясь, и не меняясь в лице, хотя пухлая пачка в его руке заметно поредела. «Ночник» чуть не плакал. У Дятла приятно холодило грудь от возбуждения. Парень, принимая водку через форточку, после пятой бутылки, взмолился:

— Ребята! Имейте совесть. Давайте я через дверь два ящика возьму — замерз пока вас убалтывал — сил нет.

«Ночник» ринулся открывать дверь, но Дятел его придержал за руку. Он жевал губы, принимая решения. Тонкое еврейское лицо имело самый сосредоточенный вид. Синяя жилка на томном лице быстро пульсировала, смешно поднимая черные волосы на виске. Кивнул, давая разрешение. И отошел в сторону, освобождая дополнительное место для маневров. Из открытой двери пахнуло свежим морозным воздухом. Внезапно порыв ветра усилился, и Дятел поёжился и обернулся, собираясь прикрикнуть на «ночника», чтобы прикрыл дверь — не хватало простудиться на сквозняке. Знакомая фигура исчезла. В проём, сквозь который мигала звездами ночь, влетели две темные фигуры.

— Вы знаете… — успел выкрикнуть Дятел и попытался нырнуть под удар бейсбольной биты. Почти получилось. Жаль, что удар шел не в голову, а в ключицу. Дятел дико вскрикнул, чувствуя, как немеет правое плечо. «А вот и в голову!» — подумал Дятел, принимая второй удар и проваливаясь в приветливую темноту. Над головой говорили ангелы:

— Спокойнее.

— Он меня видел!

— Так ты его убьешь. Успокойся. Ночью все кошки черные. — Звон колоколов. — Вы танцуете под такую музыку?

— Нет. Под такую музыку я пляшу. — Набат и тонкий звон битого стекла.

— Вау. Да ты прямо, как Джон Траволта.

— Точно. Это я и есть.

— Мяу, — сказал ангел на ухо, и колокольный перезвон оглушил барабанную перепонку. Выключатель щелкнул и звук пропал.

* * *

Мы сидели в машине Руслана и молчали. Друг барабанил пальцами по рулю. Из магнитолы хрипел Виктор Цой. Я поморщился — со всем забыл — хотел же купить новую кассету. Сторона закончилась. Руслан молча переставил кассету.

— Меня бесит твоё спокойствие! — сказал он. Я удивился и подвинулся к нему поближе. Интересно, что скажет ещё.

— Я думал, нам не повезло — ошибался. Кому не повезло, так это Гарику. Разгромили ларек под ноль. Дятел в реанимации. «Ночник» со спицами в челюсти, знай, твердит про какой-то волейбол. На Гарика смотреть тошно.

— Будет воевать? — оживился я. Руслан посмотрел на меня, презрительно искривил губы. — У тебя одно детство в голове.

— А у тебя деньги.

— В них сила!

— Нет. Сила в нас. Кстати, сегодня Гарик со мной будет рассчитываться. А, как ты? Заберешь свою долю.

Руслан не сразу ответил. Полез во внутренний карман куртки. Достал мятый конверт. Протянул мне.

— На. Я с ним уже виделся.

Глупо улыбаясь, я открыл конверт, и веселость сразу исчезла.

— Что это?

— Твоя четверть.

— Как понимать?

— Гарик отдаст остальные деньги в следующем месяце. Ему сейчас не до тебя. Я вот что думаю. — Руслан с новой силой забарабанил по рулю. — Надо помочь ему деньгами. Пускай он увязнет в нашей дружбе, тогда точно не куда не денется и места в фирме нам обеспечены. Давай, дадим ему ещё десять? У него сейчас выгодный контракт с белорусами.

— У нас получится вытащить десятку?

— Думаю, да. Ларьки давно работают на прибыль. Пора снимать сливки.

— Отлично, — сказал я. — Что у белорусов?

— Пиво. Мы будем иметь свободный доступ к фурам, а значит свою накрутку на оптовый товар. Хочешь машину? Я могу тебе свою ласточку продать по выгодной цене.

— Я у цыган коней не покупаю.

Руслан рассмеялся. Я поёжился. Почему-то стало неприятно. Чувство брезгливости захлестнуло и поволокло в море отчаяния.

* * *

Глупо. Я поймал себя на том, что еду в автобусе к дому своей любви. Вдвойне глупо, потому что она умерла. Нет, не девушка. Чувства. Жаль, что привычка осталась.

Я вылез на остановке. Перешел дорогу, дождался транспорта и поехал по направлению к дому. В автобусе сел в свободное кресло и задумался. Гарик не обманул. Мы получили свободный доступ к пиву. Заработали хорошие деньги и сейчас готовились к Новому году — запасались шампанским.

Кстати, Дятла выписали из больницы, но работать к Гарику он не вернулся. И голова болит и рука не поднимается и страшно по ночам — ангелы видятся, да не простые, а мяукающие.

Теперь у «старшего брата» новая правая рука — Руслан.

А я как-то откатился на задний план. И непонятно, сам ли желал случившегося факта или кто другой постарался.

Теперь Гарик мне должен десятку. Сумма от процентов так же возросла, но она меня не радовала — я пока так же получал, как прежде частями свои деньги. Руслан намекал, что скоро я могу остаться с проблемой один на один. Его не станет, и тогда я пропаду. Обидно, что он так тянулся к Гарику, к большим деньгам и легко поддавался на пустые слова. Руся и не догадывался, что благодаря его мечтам, которые я не хотел тревожить, живет такой человек, как Гарик. Смешно.

— Привет, — сказал голос. Я поднял голову и увидел Золушкина.

— Привет. С учебы? — спросил я и тут же сообразил, что институт в другой стороне.

— Нет. Я сейчас на «стакане».

— Так ты трезвый!

— Спасибо. — Одноклассник принял мои слова за комплимент. — Ты не слышал, где-то тут на районе китаец живет. Две иглы в плечо и ты больше никогда не пьёшь, представляешь?

— С трудом.

— Вот и я не верю. — Золушкин сел рядом. — Видел кого-нибудь из наших?

Я попытался вспомнить. Отрицательно замотал головой, не в силах перекричать рев мотора автобуса.

— А про Коростылева знаешь?

У меня похолодело в груди.

— Что? Посадили?

— Нет. Повесился. Сильный был парень. Четырнадцать дней в коме пролежал. Не спасли. У тебя на бутылку не найдется?

Я не ответил, потому что последнего вопроса не расслышал.