Ржавый ПАЗик зелёного цвета трясся по разбитой дороге уже третий час, и горячая пыль из раскрытых по случаю июля окон степенно оседала на наших с братом бронзовых от загара лицах, красиво подсвеченных кабардинским закатом. Конечной точкой назначения был захолустный высокогорный городишко Тырнауз в Приэльбрусье, где на следующий день открывались большие борцовские соревнования имени известного кабардинского борца, о котором я раньше ничего, впрочем, не слышал.

- Немного теплее за стеклом, но злые морозы… — подавленно стенал Юра Шатунов из похрюкивающих колонок, с трудом перекрывая нестройный хор тренеров по борьбе, которые уже успели не слабо поддать дешёвого коньяку и теперь, весело подпрыгивая на ухабах, с жутким акцентом вопили хиты советской эстрады, коверкая и забывая слова. Автобус, набитый всем борцовским истеблишментом столицы Кабардино-Балкарии, петлял по холмистой местности близ селения Аушигер.

Настроение у нас с братом было паршивое: несмотря на регулярные победы, участвовать в соревнованиях он не любил; мне выступать на таком высоком уровне нравилось, но пока я мог похвастаться только чередой живописных поражений. Очередной «пролёт» мог заставить тренера задуматься о том, чтобы перестать таскать меня по соревнованиям, признав в случае со мной свою педагогическую несостоятельность.

Пока же тренер продолжал верить в меня, хотя приводило это лишь к тому, что я выходил на «ковёр», проигрывал за несколько секунд и, сокрушённо покачивая помятой причёской, направлялся в раздевалку. Я уже оставил надежду на то, чтобы занять какое-то место и вернуться домой с грамотой и призами, и жаждал одержать хотя бы одну ничью. Шанс был призрачно мал, а вера в свои силы таяла по мере приближения к Тырнаузу. Поделиться переживаниями с братом я не мог — мы, как обычно, были в ссоре и не разговаривали.

Дрались мы с братом в детстве и подростковом возрасте постоянно. Избивали друг друга в школе, получая нагоняй от учителей, бились дома, где сверху ещё добавлял подзатыльников сурового нрава отец, мутузились на отдыхе, в гостях и во время поездок.

Не проходило и полчаса после очередной выволочки, как брат уже пробивал окно моей головой, или я несся за ним с ножом для консервных банок.

Отец постоянно читал нам лекции, о том, что брат должен стоять за брата и не обижать друг друга, разбавляя их увесистыми зуботычинами, но это мало помогало. Конечно, мы моментально бросали распри и объединялись против внешней угрозы, выступая единым братским фронтом, но вот со второй частью наставлений получалось хуже и друг друга мы также не щадили. Львиная доля родительских карательных санкций, однако, обрушивалась на Димину голову.

- Потому, что ты старше! — мотивировали родители.

Я тогда ещё не слышал крылатое выражение «Бог создал людей разными, а мистер Кольт уровнял их шансы», но уже широко применял в бою подручный инвентарь в виде ножей, вилок, молотков и других инструментов с целью нивелировать физическое превосходство противника. Брат не оставался в долгу, и порой всё это выливалось в действительно кровавые бойни с порезами, ссадинами и разбитыми головами. Ничто не могло остановить наш дух противоборства. Иногда нескончаемая конфронтация могла застигнуть нас в самом неподобающем для этого месте, как, например, на школьной линейке или за семейным столом, но трудности — это лишь стимул для поиска оригинальных решений. Мы отточили искусство драться незаметно и неслышно, как нинзя.

Вот и сейчас два подростка 11 и 13 лет сидели в автобусе с несколько натянутыми улыбками на лицах, в то время как их средней чистоты ногти впивались в кожу друг друга. Каждый пытался причинить максимум страданий другому, в то же время, как настоящий индеец, не выказывая слабости перед лицом причиняемой ему боли. Со временем мы выработали полный иммунитет к щипкам и кручениям и отвергли данный способ ведения боевых действий как не эффективный, но сейчас старый добрый метод ещё практиковался.

От этого увлекательного занятия нас оторвала резкая смена вида из окна. Натужно подвывая, ПАЗик накренился градусов на 30 и, выкашляв огромное сизое облако дыма, начал взбираться по горному серпантину. Дорога была настолько узкой, что каждый раз, встречаясь с встречным транспортом, мы теснились нашей стороной к пропасти, и у меня создавалось полное впечатление, что мы висим над ней, рискуя в любой момент сорваться. Мы с братом слегка позеленели и с тревогой посматривали на беззаботно горланивших тренеров. Умирать очень не хотелось, но кроме нас, похоже, никто насчет таких мелочей не волновался. Проклиная Тырнауз и все его высокогорнодобывающие производства, я старался не глядеть в окно и лишь гадал, сразу ли мы погибнем, или будем долго страдать, наблюдая, как наши переломанные конечности обгладывают жирные грифы.

Тем не менее, через пару часов таких мрачных размышлений мы благополучно въехали на стоянку перед огромным обшарпанномым «дворцом спорта», где уже солидно поблескивали хромом и новой краской «Икарусы» команд из более представительных городов Союза.

Вся наша борцовская бригада направилась на взвешивание, где уже царило оживление. Моя категория уже отвзвешивалась, вокруг весов собрались будущие соперники брата. Глядя на их мощные шеи, мы с Димой, забыв про ссоры, обменивались пессимистичными шутками по поводу грядущего выступления. В его категории дела обстояли неважно: помимо чемпиона страны прошлого года — грузина из Сочи, к ним умудрился набиться и серебряный призёр пошлого года, боровшийся тогда на две категории выше. Вся команда титулованного ингуша долго ругалась и скандалила, пытаясь заставить судью, не замечать небольшого перевеса.

Психологический перелом наступил, когда бугристый от мыщц, перевесок, игнорируя присутствие в зале женщин, в отчаянии сорвал плавки и, мотая членом, опять полез на весы. Банда сопровождающих завопила ещё громче, и ингуш был зачислен. Если брат уже понял, что удача была сегодня не на его стороне, и был настроен философски, то меня терзали демоны неизвестности. Я побаивался, что соперники в моем весе ещё более ужасны, и мой проигрыш в этот раз будет особенно душераздирающ.

- Евлоев, город Грозный — Зайцев, город Нальчик, — пролязгал их колонок мегафонный голос председателя жюри.

- Паша, порви его! — тренер выдохнул мне в лицо облако ненависти и перегара, и под хрипение бравурного спортивного марша из динамиков под потолком я на ватных ногах направился на ковёр.

Навстречу двигался уже знакомый по моему первому выступлению на соревнованиях чеченский борец, которому я в прошлый раз проиграл позорным туше за двенадцать секунд. Меня охватила смертельная скука и желание, чтобы всё закончилось побыстрее. Я нервно зевнул и ринулся вперёд.

Схватка была отчаянной. Собравшись, я неуклюже провёл бросок, именуемый в борцовском обиходе «кочергой», и чуть было не перевёл расслабившегося было Евлоева на «туше», но андреналин и ужас проиграть заведомо более слабому сопернику придал ему сил, он отчаянно вырвался, и мы продолжили, как говорят герои вестернов, «танцевать смертельный танец».

Танец, надо сказать, получался ещё тот. Хореографией перемещения не блистали и напоминали больше пляски пьяного шамана с бубном. В роли бубна, очевидно, выступал я. Вцепившись мёртвой хваткой в обезумевшего чеченца, я мотался в разные стороны. Через минуту и сорок секунд мы рухнули на ковёр, и мне при этом не повезло коснуться его лопатками.

- Туше! — зычно прогудел рефери и хлопнул по ковру ладонью.

- Победу одержал Евлоев, город Грозный, — гнусаво проскрежетали динамики, и, пожав плечами, я отправился в раздевалку, подернутый осенней пасмурностью.

Мне хотелось оказаться дома в мягком кресле с пледом, интересной фэнтэзи-книжкой, бутербродом с маслом и вареньем и большой кружкой чая. Но дом был далеко, и по регламенту предстояла ещё одна схватка, после которой я уже официально считался бы выбывшим из соревнований.

Брат, как обычно, не излучая энтузиазма, вышел на ковёр и технично закидал своего не очень мастеровитого оппонента по очкам. Также меланхолично приняв поздравления тренера в раздевалке, он плюхнулся рядом со мной на скамью и принялся олицетворять уныние. Он ненавидел выступать на людях, а победа означала, что мучения его продлятся ещё на пару кругов. Нет, я его положительно не понимал.

Первый круг соревнований закончился и колонки опять пролязгали моё имя, обрекая ещё на две минуты позора. Демотивированный до мозга костей я поплёлся ковать спортивные победы. Член жюри пробубнил имя моего соперника второй раз, но тот не спешил выходить. Щурясь от света прожекторов, я нервно перебирал худыми ногами и с опаской косился в угол противника. Там царило какое-то волнение.

«Что ещё они там задумали?» — пронеслась в голове тревожная мысль.

Через несколько секунд маленький толстопузый тренер отделился от команды соперника и просеменил к жюри. Последовало короткое совещание, и колонки вновь противно залязгали:

«В связи с неявкой соперника победа присуждается Зайцеву, город Нальчик».

Рефери поднял мою руку и несколько ошарашенный я направился к своей команде. Многие товарищи по команде поглядывали на меня с завистью.

- Поздравляю с первой победой, — захмыкал Дима.

- Да уж…, - криво улыбнулся я.

Я с интересом ожидал, кто же окажется соперником Евлоева. Судя по всему моя вторая схватка будет с проигравшим, так что я был заинтересован. Но, опять волнение в рядах противоположного угла. И… Не может быть! Ситуация повторяется! За неявкой соперника победа присуждается Евлоеву. Так я, получается, ещё и призёр?!

Не знаю, чем объяснить такой масштабный мор участников в весе до тридцати килограмм, но в итоге оказалось, что на мой вес приехало всего два человека, половине из которых я успешно проиграл, за что и получил приз и грамоту. Брат мой хмуро взял третье место, уступив сочинскому чемпиону и перевешенному ингушу. Шутки тренера на тему моего призёрства сопровождали меня всю обратную поездку, но в целом мы с тренером были довольны.

Он был рад, что я улучшил статистику клуба, а я был рад, что ещё раз подтвердил скараментальную истину, гласившую, что, если веришь в себя, можно достичь любой цели.