Дождь барабанил унылыми бесконечными струйками воды по стёклам и подоконнику, порывы ветра иногда вносили разнообразие в монотонный стук капель. В закрытой вьюшкой печной трубе раздавалось завывание ветра, напоминая об отвратительной погоде на улице. Несмотря на тепло в доме, озноб охватывал плечи и спину, заставляя кутаться в шерстяную кофту, подаренную три года назад друзьями. Валентин Седов, временный наместник Новороссии, сидел за столом в кухне своего старого петербургского дома, с удовольствием ел борщ, поданный на ужин женой. Та сидела напротив, за столом, любуясь на мужчину, подкладывая куски хлеба на тарелку. Больше никого на втором этаже дома, ставшем родным за двадцать пять лет проживания в Петербурге, не было.

Где-то там, в городе, за густой пеленой дождя и вечернего мрака, жили дети и внуки, шла бесконечная политическая возня. Внизу, на первом этаже дома, тихо дремала охрана, положенная первому лицу богатейшей и сильнейшей в мире страны. По периметру усадьбы мерно гудела сигнализация, изредка проезжали патрульные машины мимо парадного крыльца. А здесь, на втором этаже сложенного из лиственных брёвен дома, в небольшой кухне, с окнами, выходящими в огород, было тихо и уютно. Словно и не было никакой Новороссии за стенами, не было никакого семнадцатого века. А сидел Валентин со своей женой, как сорок лет назад в старом отцовском доме, в провинциальном русском городке. Так же светила неяркая лампочка над столом, так же гудел холодильник в углу, а на кухонном столе-тумбе стояла посуда. В шкафу у стены за стёклами блестели чашки-кружки, в нержавеющей мойке отмокала сковорода.

Казалось, сейчас раздастся звонок в дверь и друзья шумной весёлой толпой ввалятся в сени, загрохочут обувью по ступенькам, поднимаясь сразу на второй этаж. Кто-то обязательно включит музыку, женщины начнут ахать и охать, разглядывая друг друга, мужчины полезут в сервант за рюмками. Как давно это было, и было ли? Валентин взглянул на жену Ольгу, и сердце защемило от грусти. Нет, он давно свыкся с мыслью гибели первой жены Жанны, вспоминал её вполне спокойно, без боли в сердце. Давно привык к Ольге, к её стряпне, к её привычкам, полюбил её. Они вместе воспитали в негостеприимном шестнадцатом веке обоих сыновей от первых браков, родили двух девочек. Все эти годы они вместе воевали и строили, Валентин лечил людей, Ольга проектировала станки. Работы хватало, сил на ссоры по мелочам не оставалось. А ссориться всерьёз оба боялись, стараясь уступать, лишь бы не потерять друг друга.

Уже здесь, в Петербурге, когда подросли дети, Ольга занялась преподаванием в политехническом университете, как, впрочем, и Валентин преподавал в медицинском училище. Пытались нанимать постоянную прислугу, но, Ольге не понравилось присутствие чужих людей в доме. Так и договорились нанимать приходящих уборщиц, не более того. Тем паче, что необходимости в кухарке в последние годы, после выделения детей в отдельные семьи, не было, готовить умели и любили оба. Электрические плиты появились в Петербурге давно, раньше холодильников, за ними быстро пошли электрочайники, миксеры и прочая электрическая мелочь. Сейчас в богатых петербургских домах техника была на уровне середины двадцатого века, всякие пылесосы и стиральные машины, электропроигрыватели и проводное радио, свободно продавались в магазинах, только успевай зарабатывать. За исключением телевизоров, печек СВЧ, радиоприёмников, техника была вполне на уровне.

Разве, что пластиков практически не было, корпуса и панели делали стеклянные, металлические, деревянные или фанерные. Пластик магаданцы вводить в массовое применение не спешили, насмотрелись в своём времени на огромные мусорные свалки практически вечного материала. Договорились ещё лет двадцать назад, в том числе с Еленой Чистовой, не выпускать пластики и полимеры в массовый оборот, пока не воспитают культуру утилизации отходов среди населения. Чтобы старые изделия не валялись в лесах, на пустырях и так далее. Либо, пока не сообразят промышленники и учёные, как делать распадающийся на природе пластик. Потому и вся посуда оставалась исключительно стеклянной, фарфоровой и металлической. Впрочем, и этого хватало, чтобы создать милый сердцу провинциала уют в каждом доме. Вот и наслаждался Валентин тишиной, уютным покоем с близким человеком, словно нет за стенами ни двадцать первого века, ни семнадцатого века, а есть только двое, он и она.

Седов не часто позволял себе последние годы подобную идиллию, то внуков дети привезут на выходные, то гражданская война, будь она неладна. Хорошо, что с Никитой обошлось всё нормально, парень давно поправился и, с Нового года, вернётся на свой нелёгкий пост наместника Новороссии. Однако, сегодня Седов подписал последние документы по войне, сегодня для врио наместника война закончилась. Почти два года напряжённой жизни, с редкими выходными, с бессонными ночами и болью беспокойства за бойцов, погибающих в сражениях. Устал подполковник медицинской службы смертельно, не готовился он никогда командовать, кроме, как в госпиталях. А, тут пришлось отправлять на смерть сотни людей, принимать жестокие, хотя и справедливые меры. Нет, не угрызения совести мучили офицера, он многих врагов отправил на тот свет, и, не считал это грехом. Но, распоряжаться судьбами населения половины Европы, — тяжкий труд.

Именно, что тяжкий, от понимания тяжести принятых решений, посылающих на смерть одних людей, и, лишающих имущества и свободы — других. Впервые в этом мире, после окончания войны, завершившейся полным уничтожением Швеции, Священной римской империи германской нации, Савойи, Генуи, Венеции, Швейцарской конфедерации, Папской области, как государств, победители устроили суд. Да, вполне в духе Нюрнбергского судилища после победы над Германией в 1945 году. Точно также, выходили газеты с описанием судебных заседаний, объявление приговоров транслировалось по радио. С небольшими нюансами, — судопроизводство шло по законам Новороссии, как страны, подвергшейся агрессии, и, на русском языке. То, есть, на всяких там герцогов, князей, королей и прочих дворян, действовали законы бессословного государства. Судьями же были обученные юристы из молодых русов, вне зависимости от их происхождения.

Бояре московского царя поначалу яростно возражали против такого невместного судилища, на коем будет порушена честь дворянская. Но, Иоанн Иоаннович, напомнил своим боярам, что они суть тоже слуги государевы, а честь свою должны в бою и труде доказывать, но не поддержкой схизматиков. Так, что за неполный месяц главы многих европейских аристократических родов лишились своих голов, в этом Новороссия «пошла навстречу» гордости дворянской, не стали устраивать виселицы для приговорённых к смерти. Хотя, таких приговорённых было немного, только непосредственные организаторы вторжения и военные преступники, уличённые в убийствах и пытках мирных граждан. Впервые в мире прозвучало это определение «военные преступники», как и высшая мера наказания за убийство мирных крестьян, женщин и стариков.

Простые участники антирусского восстания, жёны и дети бунтовщиков, как обычно, отправились осваивать далёкие колонии. В первую очередь, Исландию, Гренландию, побережье Северной Америки. В зависимости от вины, состояния здоровья и состава семьи, естественно, детей на смерть магаданцы не отправляли. Для многих женщин с маленькими детьми даже ввели «отсрочку наказания» на несколько лет, пока дети не подрастут. Устраивать концлагеря и морить заключённых голодом и холодом русы не собирались. Все магаданцы не забывали воспитывать своих детей, руководителей, кадровых офицеров, в бережном отношении к людям, в максимальном сохранении и увеличении населения страны. Так вот, после осуждения военных преступников, пришёл черёд предстать перед судом «военных пособников».

Да, таким способом магаданцы постарались напугать будущих военных промышленников, с чьей подачи в двадцатом и двадцать первом веке разгорались войны в РИ. Здесь, в семнадцатом веке, магаданцы решили заранее «постелить соломки», и, приравняли военных промышленников и военных поставщиков, к военным преступникам. Конечно, без усекновения головы, но, к пяти годам каторжных работ, были приговорены многие из поставщиков шведской и германской армий, из «спонсоров» новороссийских бунтовщиков и прочих наёмников. Причём, под наказание попадали не только те, кто давал деньги и оружие на «борьбу с русами», но, и владельцы оружейных заводов, торговцы обмундированием, поставщики продуктов для армии. Пусть многие из них отделались лёгким испугом, даже не попав на каторгу. Однако, конфискации подверглись абсолютно все! Все годы, во всех остальных отраслях промышленности, русы, неоднократно подчёркивали незыблемость частной собственности, но, любое участие в финансировании или снабжении врага эту незыблемость сделало весьма хрупкой.

Пусть привыкают будущие «разжигатели» войн и восстаний, что они тоже ответят соответственно своим деяниям. Ибо по приговорам судов в отношении «военных пособников» русскому царю отошли в собственность все шведские военные заводы (оружейные, пороховые, суконные, кожевенные, даже конезаводы). В том числе, были конфискованы несколько десятков шведских торговых кораблей, доставлявших войска и припасы к ним, были конфискованы дворцы и поместья, рудники и мельницы, всё это богатство перешло в государственную собственность Московской Руси. По приговорам, что характерно, Новороссийских судов! Аналогичная ситуация была и в бывших землях бывшей Римской империи германской нации. Там были конфискованы три четверти частных производств, завязанных на военные поставки, уже в пользу Новороссийского государства.

Но, главным оказалось не это, главным были приговоры в отношении банкиров, выдавших кредиты на войну шведам и германцам. Впервые за триста лет, со времён Филиппа Красивого, французского короля, боровшегося с тамплиерами, вернее, пытавшегося ограбить слишком богатый орден, в Европе начали «раздевать» банкиров. А куда деваться, приговоры суда нужно исполнять, в соответствии с духом закона, а не его буквой. Удар, нанесённый русами по крупнейшим банкирам Европы, оказался смертельным. Под конфискацию попали не только шведские и германские банкиры, но и подавляющее большинство еврейских, итальянских, венецианских и прочих европейских банковских домов. Причём, сама процедура конфискации была проведена в лучших традициях русов, заранее были разведаны объекты, подготовлены силы и средства. А, после вынесения приговоров, «совершенно случайно», совпавших по времени в один день, русы, задействовали все свои силы одновременно. В течение нескольких дней были изъяты огромные суммы наличных денег, долговые расписки, векселя, залоги, на всех территориях, подконтрольных русам и Московской Руси.

Это был настоящий нокаут! Не зря два с лишним месяца безопасники готовились к судебным процессам. Не зря собирали необходимые доказательства причастности банкиров к финансированию нападения на Новороссию, как внешнего, так и внутреннего. За пару месяцев слаженных действий Новороссия разгромила все ведущие банкирские дома Европы, наголову разгромили, русы своих конкурентов! Конечно, в Испании и Франции, в Южнопольской империи, в Дании, ещё кое-где, остались независимые банкирские дома. Но, они составили не больше четверти от конфискованных русами денежных средств. С учётом же имевшихся в Петербурге долговых расписок и векселей из архивов Ватикана, русы разгромили своих конкурентов-банкиров наголову. А в отношении имущества осужденных банкиров и промышленников, которое имелось за границей, были посланы официальные запросы в Испанию, Францию, Южнопольскую империю, Данию, Турцию.

Как минимум, Южнопольская империя обещала выдать своему союзнику арестованное имущество, а с другими странами министр внешних дел обещал соответственно поработать на аналогичный результат. Рано или поздно появится возможность исполнить решение суда, пусть даже чисто формально, без материальной выгоды. Но, строить международные отношения русы решили под себя, под свои правила и на своих условиях. В этом отношении ещё тридцать пять лет назад офицеры договорились не подстраиваться под «изменчивый мир», а менять реальность сообразно своим желаниям и потребностям. Не так грубо и тупо, как делают пиндосы в двадцать первом веке, но, так же упорно и настойчиво, учитывая, в первую очередь, собственные интересы, а традиции и пожелания потом, если получится.

Новороссия не только стала крупнейшей, после Московской Руси, конечно, страной Европы, но и относительно законными средствами уничтожила любую возможность реставрации вражеских стран. Некому теперь оплачивать и вооружать врагов Новороссии, знаменитые банкирские итальянские и ломбардские дома, вместе с еврейскими банкирами много лет финансировавшие Турцию, обещали долго жить. Теперь короли и султаны, желающие воевать, просто не смогут нигде занять необходимые средства для вооружения армий. Более того, по результатам исполнения решений судов, с учётом прежних банковских документов, изъятых в Ватикане, у Новороссии и Московской Руси в руках оказались долговые расписки подавляющего большинства европейских правителей. Не считая частных долгов из других стран на немыслимые суммы. Русы получили дополнительный рычаг воздействия на испанских, французских и турецких вельмож и военачальников. Оперативники Новороссии исходили слюной, обрабатывая изъятые документы, настолько «вкусными были имевшиеся расписки и проставленные в них имена».

При таких результатах, как выразился начальник службы безопасности Новороссии, «лет тридцать без нашего разрешения громко чихнуть никто в Европе не сможет!» Финансовая удавка оказалась крепче любой армии, многие иностранные вельможи настолько опасались огласки, что сами приходили в посольство Новороссии со своими сведениями, готовые «верно служить за долю малую». Такого результата от разгрома европейских банкиров не ожидали сами русы, когда задумывали все судебные процессы. Конечно, свято место пусто не бывает, найдутся желающие занять свободное место исчезнувших ростовщиков, много желающих. Но, тут русы тоже подсуетились, в каждой губернии уже открывались филиалы нескольких государственных и частных банков. А сегодня вечером Валентин Седов подписал давно подготовленные законы о банковской деятельности, выбивавшие табуретки из-под ног любых потенциальных конкурентов.

С января будущего года любая денежная ссуда под проценты была запрещена по всей территории Новороссии. Новороссийские банки собирались выдавать кредиты по правилам, весьма сходным с мусульманскими банками двадцать первого века. Ну, так, как это представляли себе магаданцы, сами только читавшие о таких банках. Основные принципы кредитования оставались беспроцентные, но, с условием получения части прибыли или приобретения части предприятия. Для частных лиц, всяких крестьян, рабочих и прочих работяг, проценты отдавались в виде обязательной отработки по специальности на государственных или принадлежащих банкам предприятиях. Пропорционально полученной ссуде, естественно. Ну, как говорил недоброй памяти первый и последний президент СССР, главное, нáчать. В том же законе, однако, магаданцы предусмотрели возможность выдачи прямых кредитов от имени государства другим странам, на будущее.

Наличных денег в стране было предостаточно, опыт выдачи целевых и связанных кредитов за четверть века русы наработали богатый. Конкурентов в результате войны и судебных процессов уничтожили начисто. Оставалось только работать и работать, как раз в этом и помогут рабочие руки заёмщиков. После гражданской войны и присоединения новых земель к Новороссии, работы в стране оставался непочатый край. Тем более, что девять десятых дворянских поместий на территории страны, до войны остававшихся под властью прежних хозяев, оказались выморочными. Русы конфисковали поместья и владения у всех, кто поддерживал бунтовщиков, либо запятнал себя военными преступлениями. Остались в своих владениях считанные единицы дворян, как правило, старые анахореты или многодетные матери, не слишком интересовавшиеся политикой. Остальные земли Новороссии попали в статус выморочных, то есть, государственных.

Теперь по всей европейской территории страны, как и на Острове, будут действовать единые законы, единые правила поведения, единый русский язык. Католические храмы пока останутся, но, вряд ли надолго. Узнав о семилетней налоговой амнистии, подавляющее большинство крестьян и горожан на новых землях сделают правильный выбор. Это если даже не учитывать запрет о публичных вероисповеданиях любых религий, кроме православия. Так, что оставалось лишь жить дальше, тщательно соблюдая принятые законы. Что-что, а это контролировать магаданцы умели, они не такие наивные простаки, чтобы поверить в добровольное соблюдение законов, пусть даже очень хороших и выгодных. Любые нарушения принятых законов предусматривали весьма жёсткие и конкретные наказания. Как правило, штрафы и телесные наказания за мелкие правонарушения, вроде хулиганства и несоблюдения правил поведения, разбрасывание мусора, домашних скандалов, грязи в домах и так далее. Заканчивая высылкой на различные сроки за уголовные преступления.

Смертная казнь оставалась лишь за убийства при отсутствии самообороны и за государственные преступления. Но, как раз эти приговоры имел право выносить исключительно суд самого наместника, пока где-то так. Собственно, на Острове эти законы давно работали, осталось приобщить к ним остальную территорию Новороссии, включая северное побережье Африки и Ближний Восток. Тем более, что ни о каком развитии промышленности на новых землях речи пока не было. В соответствии с планом Сергея Корнеева, Новороссия планировала развивать производства исключительно по принципам транснациональных корпораций. То есть, лишь там, где минимальные затраты гарантируют хорошее качество и высокую прибыль. В ближайшие двадцать лет на побережье Средиземного моря русы будут развивать исключительно рыболовство, консервное производство, сельское хозяйство и традиционные ремёсла.

Никаких заводов, никакого промышленного роста в тёплых краях не предвидится, этим будут заниматься лишь после воспитания нужных кадров. Максимум промышленного развития, на что могут рассчитывать новые территории, это добыча руды, в первую очередь в Штирии, на золотых приисках. Толковую молодёжь русы запланировали сманивать на учёбу и работу в другие части страны, выдерживая необходимый уровень населения. Чтобы не вырастали бездельники, истинный рассадник для всяких бандитов и заговорщиков, из прибрежных жителей будут нанимать матросов для торговых судов. В остальном, посмотрим, как пойдут дела, как ассимилируются жители Средиземноморья с остальной Новороссией. Тем более, что рядом, в бывшей Папской области, будет работать Западный Магадан, занимаясь тем же самым, перевоспитанием аборигенов и их скорейшей ассимиляцией.

— Валя, давай съездим на Сахарные острова, в январе? — С грустной улыбкой принесла мужу чай Ольга, усевшись напротив, за столом. — Ты два года не отдыхал, исхудал весь, спишь плохо. Или в Ирий, хотя бы на дачу на неделю отпросись? Возьмём младших внуков и поедем, хоть завтра?

— Нет, — мотнул головой Седов, прикидывая в уме, когда можно без опасений выбраться на дачу, к речке. Погулять по лесу, высматривая поздние грибы, послушать пение птиц, сводить внуков в исследовательских биоцентр, раскинувшийся на тридцать квадратных вёрст в окрестностях Ирия. Там биологи не только восстанавливали редкие исчезающие виды животных и растений, адаптировали их под местные условия. Но и вели селекционную работу по выведению новых сортов культурных растений, новых пород домашних животных. За короткое время, каких-то пятнадцать лет, учёным удалось вывести три породы мясных дронтов, успешно вытеснявших куриц с частных подворий. По удачному примеру Западного Магадана, на Острове многие выращивали чернобурок и соболей на мех, тоже с подачи биоцентра.

Обилием проектов биоцентр не поражал, откровенных фантазий там не было, магаданцы с высоты четырёхвекового опыта пресекали неперспективные разработки во всех исследовательских структурах. Основную задачу биоцентру ставил ещё Головлёв, — добиться продуктовой независимости Острова, в первую очередь, в зерновом и мясном направлении. Поэтому второе десятилетие шли эксперименты с добавкой водоросли хлореллы в питание домашнего скота, отработка дешёвых технологий по производству силоса. С одновременной акклиматизацией кукурузы, сои, выведение новых сортов растений. Однако, для неизбалованных детей и взрослых Средневековья, сама идея выводить новые сорта растений и породы животных была откровением. Поэтому в Ирий часто приезжали школьники на открытые уроки биологии, студенты, да и родители с детьми в выходные дни любили погулять среди вольер с диковинными животными, которых даже в зоопарке Петербурга не было. Тут же постоянно продавали саженцы и семена перспективных разработок, что практичные русы ценили больше всего.

— Нет, — повторил Валентин, — так рано не смогу выбраться. Недели через две, пожалуй, удастся недельку освободить. А не съездить ли нам в Королевец, к нашим учителям в гости? По театрам пройдёмся, у Ветровых побываем, давно не виделись. В Сусековский заповедник заглянем, там интереснее, чем в Ирии. Да и с Еленой Александровной переговорю, вроде по делам получится, не совсем бездельничать будем.

— Отлично, внуков навестим в интернате, — обрадовалась Ольга, несмотря на ежедневные телефонные разговоры с обоими младшими внуками, второй год учившихся в интернате для магаданских отпрысков. — Соскучилась я по Танечке и Олегу.

— Всё, устал я, спать пойду, — вытянулся Валентин на чистых простынях рядом с женой, — с завтрашнего дня никакой войны, работать и работать. Мединститут ждёт меня, а дела к новому году подготовлю между занятиями. Спи, дорогая. Двух недель мне хватит, чтобы всё подготовить к поездке, начинай пироги печь.

— Привет, бродяга, — Пётр Головлёв обнял старого друга Кожина, ради встречи с которым выбрался в порт. Все остальные пассажиры «Вольфовича» уже сошли на берег и азартно общались с друзьями и родственниками. Больше года находилась флотилия в плаванье, да и сейчас не все корабли вернулись в Югорусь, на причалы Волжска. Шесть судов остались у берегов Камчатки, где строительство «Развалин Магаданского царства» подходило к концу. Самые трудоёмкие работы были выполнены, яванские пленные своё дело сделали, почти все десять тысяч «разнорабочих» выгружались на берег из трюмов на другом причале. Их судьбу предстояло решить в ближайшие недели, для чего и прибыл Кожин домой, в Волжск.

Да, для Кожина, Головлёва, Корнеева, и, многих других русов, прибывших на освоение пятого материка, Югорусь стала настоящим домом. Здесь все нашли новую интересную работу, невиданные, захватывающие своей чистотой и новизной земли, с нетронутой природой и огромными возможностями. Именно на пятом материке, молодёжь получила возможность воплотить в реальность свои самые смелые мечты, без оглядки на прежних «хозяев жизни», как это было в Европе. Та самая молодёжь, которую магаданцы воспитывали три десятка лет в лучших традициях Макаренко, братьев Стругацких, Ефремова. Именно этих ребят воспитывали многочисленные детские дома, школы, ветераны-отставники, сами магаданцы. Они терпеливо учили свою смену, девушек и парней, способных стряхнуть привычное раболепство, сбросить оковы сословного неравенства, привитого с раннего детства.

Нашим героям нужны были помощники и соратники, а не слуги и рабы, потому и прощали, своим воспитанникам русы, ошибки и самодеятельность, если видели в них стремление к познанию и творчеству. Конечно, многие парни и девушки вырастали простыми работягами, с примитивным видением своего будущего, — хороший заработок, дружная семья, достаток в доме. А, собственно, что надо большинству людей во все времена? Именно это, как говорили раньше, «уверенность в завтрашнем дне». Как раз эту уверенность дал переезд в Югорусь, где никакими войнами не пахло, и не будет пахнуть многие десятилетия, если не века. Были и другие, — те, кто стремился к знаниям, изобретал, строил, хотел улучшить жизнь для себя и своих потомков. Именно они становились командирами производства, творили, создавали, сами шли вперёд и вели за собой других. Но, что характерно, все они, простые работяги и творцы, считали Югорусь своим домом. Все они дружили, женились, строили дома, рожали детей, и, самое главное, делали будущее.

Магаданцы давно заметили, что неприкрытый энтузиазм, желание сделать больше и быстрее, напоминают подъём рабочего движения в тридцатые годы двадцатого века в Советском Союзе. По крайней мере, такой подъём, который мы видели в фильмах сороковых годов, о котором читали в книгах советских писателей. Понятно, что многое было преувеличено, желаемое выдавалось за действительное, но, даже сатирики Ильф и Петров в своём «Золотом телёнке» описали молодых ребят, расправивших крылья в творчестве и работе, в желании служить своей стране. Именно такие настроения шестой год царили в Югоруси, где молодые инженеры и учёные разворачивались в полную силу, когда видели, что их идеи воплощаются в жизнь за считанные недели и месяцы. Тем более, что в отличие от советской реальности, магаданцы поощряли передовиков производства, изобретателей и рационализаторов не только морально, но, и системой премирования, весьма ощутимого в кармане.

Поэтому вся Югорусь буквально кипела от развёрнутого строительства, чему способствовали десятки тысяч пленных европейцев, доставляемых из Новороссии. Тысячи бывших солдат австрийского эрцгерцога вполне добросовестно строили города и заводы, работали на полях и верфях. За прошедшие полгода работы самые сметливые из них, как правило, славяне, уже прониклись условиями жизни и прочувствовали вероятную перспективу. Да, весьма выгодную перспективу, расписанную русами по пунктам, от бесконвойного содержания после года стабильной работы, до оплаты труда и разрешения строительства собственных домов после трёх лет ударной работы в плену. А в обещание нарезать ЛЮБОЕ количество угодий, в разумных пределах, пленники долго не верили. Пока не съездили на экскурсию в уже существующие крестьянские хозяйства. Так, что за год отсутствия Кожина в Югоруси прошли огромные изменения.

— Да, поработал ты отлично! — Выслушал часовой рассказ Николая об основных успехах за год Головлёв, не забывая угощать друга в своём доме. За столом, кроме двух офицеров, сидел Сергей Корнеев и жёны Петра и Сергея, от которых давно не было никаких секретов. Прожитые совместно три с половиной десятилетия, в постоянной угрозе войны и смерти, в труде и воспитании детей, сблизили выходцев из будущего, лучше настоящих родственников. Да и какие могли быть тайны у магаданцев друг от друга? Так и сидели все вместе, за лёгким обедом наши герои, попивая ради такого случая лёгкое вино, присланное из Европы. О крепких напитках в южном климате как-то забылось с годами, все уже вышли из возраста подражания, а организм не требовал. Да и многолетняя политика русов системно работала на трезвый образ жизни, на вытеснение алкоголя из обихода, замену его квасом, сбитнем, чаем, кофе и прочими подобными напитками.

— Мы, между прочим, тут неизвестную цивилизацию открыли! — Не выдержал Корнеев, самодовольной физиономии Кожина. — Да, именно цивилизацию, пока ещё не съеденную племенами маори в бывшей Новой Зеландии, ныне Большом Сапоге. Правда, в лесах сохранились всего шесть городов этого народа, зато внешне они вылитые европейцы, или айны, как минимум. Два месяца назад наши исследователи наткнулись в джунглях на один из городов и быстро установили дружественные контакты. Теперь защищаем народ аунов, как они себя называют, от людоедов маори. И, думаем, что делать с людоедами?

— Вот именно, — улыбнулся Головлёв, глядя на заинтересованное лицо друга. И внёс свою лепту в серию сюрпризов. — Наши люди из «Наследия предков» вышли на два занятных племени, можно даже говорить о ещё двух открытых цивилизациях. Одно племя нашли в джунглях Новой Гвинеи, средний рост мужчин этого племени шестьдесят сантиметров. Сейчас биологи ведут охрану племени и переговоры с вождями о переселении в Югорусь. Представители второго племени уже гостят в Волжске, с аналогичным предложением. Уверен, скоро мы их перевезём в Югорусь. Это племя, наоборот, почти три метра ростом, потому и вымирают, что после тридцати лет начинаются проблемы с костями скелета, слишком велики они для жизни в джунглях Южной Америки.

— Ай, молодцы, — искренне восхитился Кожин успехам друзей, быстро наполнил всем бокалы и предложил тост. — За нас, ребята, за те тайны, что мы успеем открыть в семнадцатом веке, которые не дожили до двадцатого века в прошлой реальности.

Все выпили, по русской привычке, чокнувшись перед этим. Женщины, немного пригубив, принялись за фрукты, выбирая из вазочек самые вкусные плоды. Мужчины ухватили по ломтику сыра, твёрдые сыры пока доставляли из Европы. Кроме брынзы и плавленых сырков в Югоруси других сыров не производили, пока не производили. Сейчас уже шли работы, как рассказали сыщику женщины, о развитии на острове Большой Сапог, он же Новая Зеландия, молочного животноводства. Причём, планировали завезти туда чистокровных туров и зубров, для экспериментирования над выведением молочных пород рогатого скота. Там, глядишь, удастся разработать технологию доения стеллеровых коров, чьё молоко в десять раз жирнее коровьего.

Да и викуньи из Южной Америки вполне подойдут для расселения на островах. В этом направлении магаданцы видели самое вероятное направление сотрудничества с найденной цивилизацией аунов, чтобы сохранить эту культуру для будущего и не подавить её промышленностью русов. Хотя ауны знали гончарное дело, животноводство, ткали полотно, однако, не имели металлических инструментов и орудий. Всё это резали из кости и вытёсывали из камня. Зато, подобно племенам майя, рассчитали удивительный календарь и знали, что планеты вращаются вокруг солнца. Так, что примитивность их нынешнего состояния и вымирание под натиском людоедов суть стечение обстоятельств, настигшее некогда развитое общество. С аунами, в отличие от маори, сотрудничество будет весьма перспективным. Всё-таки, в шести обнаруженных городах и окрестных селениях аунов насчитали более двадцати тысяч.

Останется Большой Сапог нетронутым, не загаженным промышленностью островом, где ауны будут пасти одомашненных туров, зубров, и добывать экологически чистое молоко, производить сливочное масло и сыры, будущее только выиграет. Тогда и у Югоруси появится возможность не вырубать леса на пятом материке, не развивать собственное животноводство, а сохранить уникальную природу. Уж, коли в будущем новозеландское масло добиралось до России, в семнадцатом веке русы смогут обеспечить себя и соседей маслом и сыром, это наверняка. Только ради этого стоило найти цивилизацию аунов, чтобы не заморачиваться освоением Большого Сапога силами пленников. Тем более, что ауны отдадут всё, что угодно, ради защиты от маори, съевших три четверти их народа. Для спасения от людоедов ауны не только сыроделием займутся, они вплавь готовы до Югоруси добраться. Поэтому, как понял Кожин, особого сомнения в будущем сотрудничестве ни у кого из русов не было.

Как и не было сомнений в скорой нейтрализации людоедов маори. Всё-таки семнадцатый век на дворе, если не захотят переселяться маори с Большого Сапога, отряды индусов-русов истребят их за несколько месяцев. В прямом смысле истребят воинственных мужчин, а женщин и детей перевезут на ту же Новую Гвинею, к примеру, пусть выживают в джунглях с родственными людоедами. Самых коммуникабельных маори, если таковые будут, можно ассимилировать на Яве, в подконтрольных русам городах, создавая некое подобие общежитий с внешним управлением. Вполне возможно, так и будет, жаль женщин с детьми в джунгли отправлять, хоть и людоеды. Да и людоедами маори стали не от большого ума и хорошей жизни, а от своей отсталости и примитивности. Истребили всю живность на Новой Зеландии, кроме нескольких видов птиц, вот и пришлось поедать друг друга, рыбы на всех не хватало. Народ аунов, в отличие от маори, не только знал гончарное дело, но и, держал у себя домашний скот в виде собак, свиней, коз и куриц. Так, что им людоедство не грозило.

— Кстати, — продолжил разговор Пётр Головлёв, обращаясь к Кожину, — как ты планируешь использовать своих пленных строителей?

— Не знаю, — развёл руками старый сыщик. — Народ остался спокойный, работящий, но планов на большие стройки у меня нет. У вас, как понимаю, хватает европейцев?

— Да, с учётом обнаружения аунов, Большой Сапог мы решили не заселять ирландцами, оставили там примерно две тысячи в качестве строителей для трёх острогов с причалами на побережье, остальные пока используем в Опричи (Тасмании) и в трёх портах на побережье Югоруси, тоже строят порты с острогами. Но, там работы для такой массы народа в самый обрез. Полагаю, через пару лет самых адекватных будем расселять по фермам в Югоруси, да набирать вольных рудокопов для открытых месторождений. Твои десять тысяч яванцев нам пристроить трудно будет, не забывай, азиатов мы не собираемся ассимилировать на пятом материке. — Пожал плечами Головлёв, хмуро прикидывая возможное использование такого обилия трудовых резервов. — Прокормить мы их, конечно, сможем, но, держать их в бараках без дела не вижу смысла, так и до восстаний дойдём.

— Тут я хочу Суэцкий канал прорыть силами наших азиатов, опыт строительства циклопических сооружений имеется. — Подмигнул удивлённому другу Кожин, поднимая фужер с вином. — А что? Народ у меня подобрался дисциплинированный, с понятием. Если они на Камчатке не разбежались, в пустыне их и охранять не надо будет. Из своих найдётся кому дисциплину поддерживать и командовать работягами. Это раз. Далее, взрывчатки в Европе после войны больше, чем достаточно, надо её куда-то утилизировать, устаревшую, как минимум. Практика по изучению направленных взрывов нашим сапёрам весьма пригодится. Думаю, строительство займёт от пяти до десяти лет, будет время опробовать новую строительную технику, те же экскаваторы и бульдозеры. Отработаем ходовую часть будущих танков в условиях бездорожья, не привлекая внимания к возникновению нового рода войск. Потом лишь башню останется добавить к ходовой часть, даже бронировать ходовую пока нет необходимости, пушки наших вероятных противников в движущийся танк попасть смогут при исключительном везении.

— В принципе, технического ресурса хватит. — Задумался над предложением Корнеев, лучше других представлявший возможности Новороссии в технике. — Запасов взрывчатки, действительно, слишком много накопилось, их хватит на три таких канала.

— Не забывайте, что это огромный госзаказ на самую передовую технику и рабочие специальности, как грамотных водителей этой техники, взрывников, строителей-бетонщиков, так и неквалифицированных работяг. — Продолжал свою мысль Кожин, азартно поглядывая на своих друзей. — На самые тяжёлые работы можно привлекать каторжников, чтобы не возить их за тридевять земель, а тут, под боком у Европы трудоустраивать недоумков. Тем более, что после войны лет пять придётся страну чистить от всякой швали, это я вам точно говорю. Лишь бы хватило денег на такой проект, что скажешь, Петро?

— Денег, полагаю, в Новороссии, больше, чем достаточно, даже печатать не надо дополнительно. — Улыбнулся Головлёв, постоянно общавшийся по радио с Валентином Седовым, шифром, конечно. — После судебных решений о конфискации имущества «военных преступников и военных пособников», из банков изъяты миллионы червонцев, не считая долговых расписок и векселей. Там, ребята, столько денег обнаружено, подвалы Ватикана отдыхают. Да всё строительство можно одними векселями и долговыми расписками оплатить. Если с умом распорядиться, две трети строительства выйдет бесплатно, деньги понадобятся лишь для оплаты инженеров и рабочих. Остальные поставки, — продукты, одежда, нефть, инструменты, можно взять в счёт долгов, натурой. Так же, натуральным продуктом можно взять и оплату техники, в Петербурге золотого запаса достаточно.

— Так мы обогатим на строительстве чужих промышленников, надо ли это? — Засомневался Корнеев. — Лучше нашим заводам заплатить наличкой, всё русам пойдёт, не герцогам или королям разным.

— Надо думать, считать, — согласился Петро. Затем он же подытожил. — Давайте, за пару дней прикинем черновой вариант по затратам и времени, по объёмам. Я этот вариант шифром Валентину отправлю, чтобы через неделю обсудить его. Чугунка там проведена, проблем с обслуживанием строительства не будет, да и сам канал вдоль чугунки можно выстроить. Голландские строители каналов у нас лет двадцать живут, инженеров хватит, чтобы вести строительство в нескольких точках одновременно. У царя Иоанна можно стажёров набрать, им опыт строительства пригодится, для Беломорско-Балтийского, например. Как раз реклама нашей строительной техники среди европейских и русских специалистов будет, глядишь, закупать начнут.

— Правильно, а мои яванцы к тому времени осядут вдоль канала, в качестве обслуги, кто захочет. Предлагаю тост, за будущий Суэцкий канал! Ура! — Довольный удачным решением вопроса по пленникам Николай залпом выпил вино и крикнул, — гитару мне, гитару!

На этом оптимистичном крике деловая часть встречи плавно перешла в культурную программу, ставшую традиционной для магаданцев. С песнями, воспоминаниями о былом, о смешных и трагических случаях, с рассказами о детях и внуках, как обычно. Тем более, что здоровье у формально семидесятилетних старушек и стариков оставалось на уровне сорокалетних, как минимум, такой подарок от путешествия по времени достался магаданцам. Так, что засиделись друзья допоздна, и уже в ночной темноте расходились по своим комнатам, предоставленным во дворце наместника для гостей. Одному Кожину не спалось, он полчаса просидел у открытого окна, любуясь огромным звёздным небом с уже ставшим привычным рисунком созвездий Южного полушария.

Николай смотрел на порт Волжска, подсвеченный прожекторами и сигнальными огнями кораблей, и, предвкушал встречу с семьёй, куда он отправится завтра. Там, в последнем за годы странствий жилище, скромном двухэтажном домике, ждали непоседливого бродягу обе жены и младшая дочь, пока не вышедшая замуж. Но, Вероника уже намекала отцу в радиопереговорах, что познакомит его с «одним молодым человеком». Скорее всего, как в мыслях улыбался Кожин, скоро придётся отправлять последнюю девочку из родного гнезда. И останутся «пенсионеры» доживать свой век в домике, в ожидании приезда внуков и детей. Ну, это Кожин так любил пошутить, сил у старого сыщика вполне хватит ещё не на одно путешествие. Однако, вернуться в родной дом всё равно приятно, где бы этот дом не стоял.

Утром, после совместного завтрака, Кожин попросил Петра и Сергея уделить несколько минут для важного разговора. Завтракали в столовой наместника, хотя формально Югорусь входила в состав Новороссии, но, независимость действий Головлёва была очевидна для всех. С учётом его якобы гибели для Европы от яда, Петро становился «невыездным», по крайней мере, официально он не собирался посещать Европу и европейскую часть Новороссии. Поэтому, его всё чаще называли наместником Югоруси, впрочем, к будущему отделению Югоруси от Новороссии все магаданцы изначально были готовы и относились вполне адекватно. Более того, Седов и Головлёв даже согласовали между собой примерный срок «развода», когда Югорусь официально отделится от Новороссии и объявит себя «закрытой от Европы страной». Конечно, неофициальное сообщение между Западным Магаданом, Новороссией, Московской Русью и Югорусью будет продолжаться, как и тесное экономическое сотрудничество. Но, после успешного испытания баллистических ракет, Югорусь объявит о своей изоляции от иностранцев. Не хотели магаданцы наводить будущих конкурентов, что в Европе, что в Азии, на мысли развития ракетной техники.

— Вчера я не стал говорить, — приступил к своим новостям Кожин, наслаждаясь горячим терпким чёрным чаем. Между прочим, очередным сбором русского чая со склонов гор Северной Индии. Опыты по чаеводству русы начали сразу после захвата империи Великих Моголов. С привлечением специалистов из Королевца, естественно. Первый русский чай не отличался особыми ароматами, но, для любителя чифира Кожина подходил, как нельзя лучше. — Так вот, вчера я не сказал, что мой человек из «Наследия предков» вышел на меня полгода назад и передал сотню катушек фотоплёнки. Этот человек шесть лет прожил в Тибете, где смог сфотографировать закрытые буддийские книги, вернее, их содержание. Хотя основной задачей у него были переговоры о подготовке нашего посольства в Тибет, но, с посольством ничего не получилось. Зато удалось сфотографировать редчайшие закрытые книги, среди которых якобы есть книги о конструкции летающих виман и о путешествии сквозь время.

— Плёнки мы проявили, все тексты вполне разборчивы, — Николай встал из-за стола и подошёл к окну. Друзья заметили, что невозмутимый Кожин серьёзно взволнован и не сразу поняли, отчего. Пока старый сыщик не произнёс заключительную фразу. — Мои переводчики подтвердили, что в одной из книг описаны места на склонах Тибета, где возможны переходы сквозь время. Ещё там якобы описаны условия, при которых возможны эти переходы. Три из этих мест вполне доступны и находятся рядом с Северной Индией. Вот так.

— Ты веришь в это? — Внезапно охрипшим голосом спросил Корнеев.

— Не знаю, — вернулся за стол Кожин, налил себе горячего чая и отпил немного из чашки, скривился от крепости напитка. — Не знаю, но, мистификация такого масштаба маловероятна. По словам моего человека, книги лежали без доступа человека последние лет двести, если не больше. Вполне возможно, что до официального посольства эти архивы просто не дотянут, страницы очень ветхие. Да ладно, этим я займусь сам, просто ставлю вас в известность. Есть у меня надёжные переводчики, сделаем несколько вариантов переводов, потом будем думать, что делать. Я о другом хотел поговорить, ребята, пора Калифорнию осваивать.

— Пожил я на Камчатке, был на Командорских островах, там биостанции устроили, каланов изучать. От Командорских островов до Алеутских рукой подать, каланов и ламантинов, как и прочей живности, там не меньше. Те острова нам надо тоже под себя брать, пока охотники из Европы не дорвались, строить там биостанции и пограничные остроги. Чем раньше построим, тем легче будет русским людям Аляску осваивать. А нам нужно отсечь испанские поселения на юге Калифорнии, пока они Сан-Франциско не основали. Не знаю, когда это было в нашей реальности, но, чем раньше мы «застолбим» западное побережье Северной и Центральной Америки, тем проще будет работать с испанцами. Тот же полуостров Калифорния пока ничей, насколько я понял от индейцев, белых людей там нет. Кто мешает нам его взять, да основать несколько острогов на западном побережье будущей Мексики?

— Горы Сьерра-Мадре богаты серебром и медью, — кивнул в знак согласия Корнеев, — нам эти рудники в Америке весьма пригодятся. И продукты из Калифорнии быстрее и дешевле доставлять на Тихоокеанские острова, нежели от нас, дорога в два раза короче получается. Если выстроим в бухте Сан-Франциско ремонтную базу для кораблей, серьёзная экономия выйдет при эксплуатации нашего флота.

— Да, Тихий океан нам всё равно нужно брать в свои руки, в Гавайях до сих пор не побывали. — Помрачнел взглядом Головлёв. — Может быть, ты знаешь, где людей для освоения Америки взять?

— Знаю, — улыбнулся Кожин. — Нам всё равно придётся этим заняться, так лучше раньше. Нужно заселять американское побережье нашими азиатами, всё равно сохранить европейский тип в Америке не получится. Мы же не будем истреблять всех индейцев поголовно, как англосаксы сделали. Так пусть индейскую кровь разбавят яванцы, маньчжуры и корейцы. Да, именно корейцы, насмотрелся я на них, поговорил с молодыми крестьянами. Если грамотно поставить агитацию в корейских, маньчжурских деревнях, к нам пойдут тысячи молодых парней и девушек. Там такая нищета, европейцам не снилась, детей продают за мешок риса. Мы не только найдём себе тысячи работящих и аполитичных крестьян, они в православие ради переезда на свободные земли окрестятся легко, так же, как в казаки идут. Вы в курсе, что треть казаков уже с корейскими лицами?

— А охрану в остроги можно из индусов набрать, — прикинул состав поселенцев Головлёв, знавший мобилизационные возможности Северной Индии. — Они к жаре привыкли и парни надёжные, исполнительные. Договорились, надо посчитать и заняться колонизацией уже в этом году, Сергей Николаевич, прикинь возможности нашего флота и необходимую технику, по деньгам и людям я сам разберусь, никого из Югоруси не будем отправлять.

— Тем более, что никакими дикими мустангами в прериях Северной Америки пока не пахнет. Если мы не захотим, мустанги эти не появятся никогда, а пешие индейцы нам не соперники. Особенно, если мы упор в колонизации Западного побережья сделаем на технику, при посильном привлечении лошадей. — Николай утверждающе кивнул друзьям, делая неопределённый жест рукой. — С пешими племенами индейцев справиться нам будет значительно проще, да и они предпочтут при таких обстоятельствах договариваться, а не воевать. Всё же лет через пятьдесят-сто уже пойдут мустанги и всякие команчи с апачами, нам это надо?

— Под освоение Америки можно серийное производство двигателей и ходовой части запустить в Югоруси, а сборку устроить на острове Туманном и в русском Чхонджине, силами айнов и корейцев. Там и японцев подтянуть, сначала наших, потом и сами аборигены побегут за хорошим заработком. Мы воспитаем грамотных дисциплинированных рабочих, сборка обойдётся раз в десять дешевле, чем у нас, как минимум первых лет пять. — Корнеев рассуждал вслух, стараясь обозначить все плюсы этой идеи. — У Московской Руси появится развитое готовое производство, с квалифицированными кадрами и своими инженерами на Дальнем Востоке. Мы заинтересуем японцев и айнов хорошими заработками, интересной работой, потом часть специалистов для обслуживания техники отправим в Америку. С учётом опыта, лет через пять-десять, можно будет сборочные производства на Яву или Суматру перевести, там выйдет дешевле всего.

— Правильно, под это дело можно и христианизацию Азии ускорить, принимать на работу исключительно православных, например, знающих русский язык. — Согласился Головлёв, рассматривая классическую возможность влияния на политику русов в Азии средствами экономики. — И производство комплектующих разбросаем по разным регионам, чтобы всю технологию никому не отдавать в одни руки, а выгодным сотрудничеством заинтересовать как можно больше стран. Пусть сами развивают добывающую промышленность, а нам поставляют полуфабрикаты на обработку и сборку. И толковых ребят отправляют на учёбу. Тогда можно и школы русского языка в регионе открывать, все поддержат, и желающих море будет.

— Но, производство двигателей и ходовой части, вместе со всей электрикой, останется в Югоруси, — укоризненно взглянул на друзей Корнеев. — Не спешите, всё будет. Бог даст, ещё лет двадцать-тридцать протянем в здешнем климате. Наладим производство, запустим баллистические ракеты, телевидение оборудуем, тогда и помирать с чистой совестью можно. Прошлой истории уже не будет, никто Россию и русских не уничтожит, да и революция в наших странах будет маловероятна. Кстати, вчера мы первый станок с числовым программным управлением запустили, пока только токарный. Если испытания пройдут хорошо, года через два три четверти черновой обработки можно станкам с ЧПУ доверить. А чистовую обработку профессионалам высокого класса оставить, высокооплачиваемым.

— Отлично, — подскочил на месте Петро, поднимаясь из кресла и расхаживая по комнате, продолжив размышлять вслух. — Станки с ЧПУ лет через двадцать займут нишу самого неквалифицированного пролетариата, оставив людям лишь высокопрофессиональную деятельность, либо работу на сборочном конвейере. Нам удастся избежать взрывного роста низкооплачиваемых рабочих в промышленности, не возникнут условия для возникновения организованного пролетариата. Глядишь, и марксизм не появится, и социальная напряжённость в городах не возникнет. Только нужно станки с ЧПУ вовремя в Россию поставлять, там земли хватит, чтобы всех желающих расселить, а в городах только работники сферы обслуживания будут жить, никакого бесправного пролетариата не будет. Тогда революция Руси не грозит, как и экономические кризисы. Перепроизводства продуктов питания ещё долго в мире не произойдёт, найдём, кому хлеб и мясо продавать.