Суд

На Выселках труп принесли на площадку перед домом старосты, а Петунь остался в лодке, спрятанный под одеяло под охраной угров. Белов в сопровождении Топора и двух его следопытов, обратился к Скору с просьбой помочь в отыскании убийцы своего человека. Скор собрал на площади всех взрослых, а Белов начал своё выступление. Предварительно, как было принято, Белов минут десять распинался в своей дружбе и хорошем отношении к жителям Выселков, вспомнил спасение Слада, свадьбу Третьяка, свои поездки сюда, добрососедские отношения.

— Никогда не просил я помощи у вас, — продолжил Белов, — сейчас прошу, помогите. Помогите найти убийц, которые убили моего человека и украли пароход.

Продемонстрировав тело угра, Белов пояснил, что сам невеликий следопыт, попросил помощи угров, и передал слово Топору. Тот продолжил на достаточно понятном славянском языке, подробно рассказав, что убийц было двое и следы одного из них охотники узнали, потому что совсем недавно меняли у того шкуры на железные и медные вещи. Белов подождал, пока до сознания жителей дойдёт, что убийца из Выселков, и спросил Скора, какая вира за убийство. Ответ был ожидаемый.

— Вира за убийство простого человека пять гривен, или выдача головой, — невозмутимо подтвердил Скор, кивая Сладу головой на выход из селения. Белов заметил это, но решил не препятствовать.

— Топор, скажи, кто убийца, — громко обратился Белов.

— На месте убийства мы нашли следы Слада, — спокойно сформулировал Топор, избегая прямого обвинения.

— Это ничего не значит, может, он был там после убийства, — спокойно отмёл обвинения Скор, — нет свидетелей убийства, а следы не говорят сами ничего, твои следопыты ошиблись.

Белов распорядился привести Петуня, который уверенно повторил, что случилось.

— Что теперь скажешь староста, — Белову самому стало интересно, какой выход найдёт Скор.

— Мало ли что говорит этот дурачок, он не мужчина и не из нашего рода, — невозмутимо отнёсся к рассказу Петуня Скор.

— А я мужчина? — громко поинтересовался Белов, — я тоже заявляю, что Слад и ещё один человек убили моего парня, ранили Петуня и украли у меня пароход. Я берусь это доказать. В кузнице, где работает Слад, лежат куски железа и меди, они выломаны из моего парохода.

— Убирайся вон, — не выдержал Скор, — ты никто, ты безродный бродяга, мы на своей земле и ты мне не указ.

— Хорошо, я сейчас уйду, — спокойно ответил Белов, — но прежде послушайте все и не говорите, что не слышали.

— Жители Выселков, я живу рядом с вами три года, и всегда поступал по совести. Я не держу зла на вас, но ваш староста поступает со мной не по Правде. Он вместе со своим сыном убил одного моего человека и ранил другого, он украл у меня пароход, железом и медью с которого сейчас торгует. Я не прошу смерти для убийцы, мёртвого это не вернёт. Я прошу поступить со мной по Правде, за убитого и раненого заплатить виру десять гривен, за украденный пароход вира три гривны и возместить стоимость парохода сто гривен. Если староста или общество через три дня мне не заплатит сто тринадцать гривен, я возьму всё сам, — Белов внимательно оглядел потупившихся мужиков и злобного Скора, добавил ещё раз, — возьму всё селение. Разбойники и убийцы мне в соседях не нужны. Жду три дня.

Белов и угры быстро покинули Выселки и отплыли вниз по Каме. Топор неожиданно разговорился, — Мы поможем тебе, ты честный воин. Ты один не справишься.

— Нет, спасибо, — улыбнулся Белов, — на Выселках я справлюсь, надо помешать Скору убежать. Если вы его поймаете, будет хорошо.

Встретиться с Топором Белов договорился через три дня у Выселков. Отпущенное время ожидания прошло в похоронах погибшего угра, нескольких тренировках. Тренировался Белов не только сам, стал серьёзнее натаскивать группу мальчишек и девушек в рукопашном бое. Совершено не вовремя случились оба конфликта с соседями, выйти из которых мирным путём, видимо, не получится.

В положенное время Белов высадился на пристани Выселков, Алина, наконец забеременевшая, осталась в лодке. Белов экипировался на все случаи жизни, с револьверами на поясе, карабином в руках и мечом за плечами. Он был уверен в успехе при любом развитии событий, но немного нервничал. Дело ещё непривычное, брать селения в подчинение. Три угорских селения не в счёт, здешние славяне достаточно независимы и себе на уме. С них станется всем Выселком уйти в леса, этого Белов хотел меньше всего. На противоположном берегу Камы ожидали угры Топора, в трёх лодках, человек двенадцать. Белов поприветствовал их и пошёл к воротам Выселков. Ворота были закрыты наглухо, а из-за тына ехидные голоса подростков предложили постучать в них с разбегу рогами, как баран. Всё шло предсказуемо.

Белов опустил стекло мотошлема, который надел в надежде защититься от стрел, и подошёл к воротам. Мешок с порохом и крючком уже был готов, оставалось его подвесить на уровне засова и поджечь шнур. Взрыв вышел неэффектный, по мнению Белова, но эффективный, засов разорвался, и ворота медленно раскрылись. Белов спокойно зашёл в ограду, высматривая в толпе удивлённых мужиков лучников. Лучников так и не было, никто всерьёз угрозы Белова не воспринял, а зря. Скор, подбадривая других криками, бросился на Белова с топором и упал с простреленной ногой. Ещё трое с рогатинами, вышедшие навстречу, получили по пуле в ногу или в плечо, больше никто из селян не вышел из толпы.

— Значит, вы решили прогнать меня, — Белов остановился в пяти шагах от замерших мужиков, принялся заменять патроны в барабане револьвера, — я вот сейчас всех вас пораню, свяжу и продам купцам, что тогда скажете?

— Платить, я понимаю, вы не хотите, — Белов подождал ответа, но безрезультатно, — тогда у вас один путь, признать меня старшим родичем, принесли клятву, а я прощу родичам все долги. Понятно?

Белов не сомневался, что практичные мужики в уме давно решили так и сделать, но надеялись, что Скор выгонит Белова. Поскольку не получилось, мужики довольно быстро согласились присягнуть Белову. Клятву дали все главы семейств, даже раненые. Только Скора Белов велел связать и отнести в лодку. Слада на Выселках не оказалось, он вместе с женой и ребёнком уплыл два дня назад вверх по Каме. Белов уже привычно назначил старостой тестя Третьяка, выбрал десять подростков из семей, наиболее близких к Скору, для проживания в Бражине. Пока мальчишек собирали в дорогу, Белов проинформировал жителей Выселков о разбойных нападениях бывшего старосты, о том, сколько купцов тот убил и разграбил. Многие мужики даже не подозревали об этом, другие нашли подтверждение своим догадкам. Характерно, что больше всего мужики возмутились не самими преступлениями, а тому, что Скор не делился добычей с обществом. Буквально в течение двух часов Белову удалось радикально изменить точку зрения выселковских мужиков на ситуацию. Дом бывшего старшины, его земельный надел и лошадь, Белов отдал новому старосте, а всю семью Скора — жену с тремя девочками-подростками, увозил с собой в Бражино. Основная задача новому старосте была поставлена, охрана рубежей и немедленное сообщение о врагах.

В Бражино возвращалась целая флотилия из четырёх лодок, гружёных не только имуществом, но и домашним скотом бывшего старосты — овцами, курами, целую лодку заняли остатки парохода, удалось найти самое ценное — подшипники. Корову решили привезти позднее. Попрощавшись с Топором, Белов поблагодарил того за поддержку и попросил помочь Выселкам, в случае нападения на селение и ещё раз пригласил на торг в Бражино, показал на остатки парохода и обещал много железных товаров. Тянул всех вверх по Сиве Белов очень медленно, но добрались засветло.

Оставшееся время до сбора урожая Белов посвятил усиленным тренировкам с подростками и семьями, проживавшими в Бражине. Подростков в посёлке только постоянно проживало уже полсотни, половину Белов организовал в группу охраны. С ними он и вёл занятия, остальные работали подручными у мастеров и по хозяйству. Всю торговлю взяли в свои руки жёны Белова, Лариса оказалась весьма практичной хозяйкой, умело торговалась с купцами, которые зачастили в посёлок. Кроме Окуня и его подручных, обеспечивавших запасы руды, шерсти и самоцветов, три купца с юга привезли много нефти, хлопка, тканей, кожаную обувь. Зачастили местные купцы-булгары, даже два купца из Россоха не побоялись приехать. Они обеспечили посёлок запасом зерна и мёда. Серебро Белову даже не приходилось трогать, наработанных запасов железных изделий хватило до осени. Понемногу увеличивался спрос на зажигалки, южане стали брать доски, особенно кромлёные. Белов установил дисковую пилу и почти все доски стали кромить, что заметно повысило их востребованность.

С купцами из Россоха Белов подолгу разговаривал, хитрецы не сказали ни слова правды, явно были подосланы старшинами родов для разведки. Белов уже не сомневался в предстоящем нападении и постарался обезопасить посёлок. За лето рабочие научились строить очень быстро, буквально недели хватало для сдачи нового дома «под ключ», с двойными слюдяными окнами, двумя печами, крышей из черепицы. Свой дом Белов начал обкладывать кирпичом, опасаясь поджога, с увеличением внутренних помещений. Одновременно пришлось построить два кирпичных склада для хранения горючих материалов, нефти, хлопка, тканей. Пользуясь световым днём, Белов работал до двадцати часов ежедневно, не чувствуя усталости, что его удивляло. Всё-таки, уже за сорок лет, а самочувствие после ранения было как двадцатилетнего. Постригшись, очередной раз, Белов с удивлением не обнаружил на голове ни единого седого волоса. Белову осталось только радоваться и отнести такое омоложение за счёт здорового образа жизни, хорошей экологии и отсутствия начальников.

Ближе к сентябрю удалось закончить монтаж токарного станка, соединённого со вторым водяным колесом. К этому времени с помощью добавок марганца, хрома и никеля, получились несколько образцов неплохой стали. Из них отковали десяток кирас и шлемов, и два десятка заготовок под оружейные стволы. В химической мастерской работали восемь девушек, производство пороха позволило изготовить дополнительно две тысячи револьверных патронов, даже образовался небольшой запас, который Белов оставил для подрывных работ. Уборочные работы Лариса организовала достаточно быстро, после чего начались традиционные праздники и свадьбы.

Осень получилась крайне свадебная, проживание молодёжи без присмотра родителей в одном посёлке дало свой результат, только угры разных селений образовали девять пар, четверо пленников буквально упали на колени перед Беловым, выпрашивая разрешения жениться на поселковских угорках. Пришлось принять клятву, снять с пленников «браслет заключённого» и оженить молодых. Тут же приехали пять девиц из Россоха, жены и подружки других пленников, опять пришлось отпускать пленников, отмечать свадьбы и срочно строить ещё шесть домов. Белов не нарадовался такому успеху, надеясь обойтись без кровопролития. Пленников осталось всего пятеро, если их удастся пристроить, можно будет спустить конфликт с Россохом на тормозах. С этими парнями, которые полгода носили браслет на ноге, Белов продолжил регулярно разговаривать, пытаясь найти решение. Двое из них с удовольствием бы женились, но не нашлось девушки по душе в Бражине, и то сказать, незамужних в посёлке осталось всего шесть девушек-угорок на тридцать подростков-охранников. Кто из девиц при таком раскладе посмотрит на пленников, Белов понимал проблемы парней. Трое же пленников оказались обычными разгильдяями, которым ничего не было надо, попить, да погулять. Рабочие из них были никудышные, надо было от них избавляться, как и от Скора, залечившего рану.

Скора Белов без зазрения совести продал Сагиту, который привёз, наконец, двух сучек и кобелька кавказской овчарки, они обошлись Белову в три раза дороже Скора. С помощью Сагита Белов избавился и от троих разгильдяев-пленников. Он привёз их на корабле Сагита в Россох и вывел на борт купеческого корабля, в кандалах и цепях для пущего эффекта. Сам Белов организовал небольшой аукцион, перед началом которого несколько раз жаловался на обиды, причинённые этими парнями ему зимой. Подождав, когда соберётся больше народа, Белов, продолжил жалобы и стенания, рассказывая, как предлагал старостам Россоха выкупить разбойников, да те отказались. Жаловался на прожорливость лентяев, которые за полгода объели Белова. Показывал толстые щёки пленников и говорил, что не может больше содержать дармоедов. Закончил Белов совсем комедийной нотой,

— Люди добрые, нет сил больше содержать этих дармоедов. Отпустить их домой просто так, без виры, нельзя по Правде. Старосты ваши не хотят платить виру за своих родичей, один у меня путь, продать их на чужбину, вот этому купцу, — Белов показал на Сагита, который согласился подыграть в комедии, — помогите, кто, чем может. Не прошу виру, верните хотя бы затраты на содержание.

Не прошло и пары часов, как за троих парней набросали мехов, натащили зерна и просто всякой утвари, пожалуй, больше полагающейся виры. Белов с облегчением расковал пленников и выгнал с корабля. От обузы удалось избавиться, оставалась только опасность нового нападения, с ней Белов надеялся управиться. С двумя неженатыми пленниками Белов разобрался ещё быстрее. Он их привёз на Выселки, предупредив, если не выберут невесту, зиму просидят в кандалах. Парни тут же выбрали себе суженых, а родители благоразумно не стали возражать, учитывая, что Белов не потребовал приданого. Результатом всех добровольно-принудительных женитьб стало увеличение семейных, то есть, надёжных жителей посёлка до тридцати четырёх семей, включая Беловых. С помещениями для школы и клуба, да с мастерскими, посёлок разросся до статуса города. Возвращаясь в Бражино с молодожёнами из Выселков, Белов встретил целую делегацию угров-охотников, решившихся на посещение посёлка, вернее, города. Белов с удовольствием пообщался с Топором, другими знакомыми уграми, обменял им немного железных изделий. Потом договорился с Топором, что его угры будут снабжать посёлок зимой мясом, выдав авансом ещё железных ножей и топоров, обговорив время и место передачи мяса.

После отъезда гостей, Белов отправился на разведку в Липовку, где два дня торговал, потом пьянствовал со старостой и другими нужными людьми. В результате подробного инструктажа несколько девиц и подростков отправились в Россоху, вынюхивать время возможного нападения. А Белову удалось стать побратимом старосты, о чём тот объявил прилюдно. Ещё староста обещал, что сойки из Россоха не будут участвовать в нападении на Бражино. Он же намекнул, что остальные малочисленные роды в Россохе придерживаются подобного мнения.

По возвращении в Бражино Белов объехал три подчинённых угорских селения, привёз оттуда почти два десятка девушек, выменяв на медную утварь, чему большинство родителей были только рады, в преддверии зимы, меньше ртов кормить. Используя последние тёплые дни, практически все мужчины строили дома для новосёлов. Только мастера занимались выделкой инструментов, Белов заказал кузнецам три десятка двуручных пил и полсотни топоров, намереваясь оснастить инструментом не только каждую семью, но и каждого мужчину в Бражине. С семейными мужчинами Белов заключал договоры на работу за оплату, а холостые парни и незамужние девушки работали бесплатно, за корм и одежду, считаясь членами семьи Белова. Таким подходом Белов дополнительно стимулировал создание официальных семей среди подростков. Кроме строительства домов, спешно запасались углём и глиной, сена было завезено в посёлок достаточно, часть стогов оставили в поле, планируя привозить зимой, по мере поедания запасов в посёлке.

Купцы ещё летом привезли сотню овчинных полушубков, шапок, шерсти на валенки и ткань, зимних холодов Белов не опасался. Его дом был полностью обложен кирпичом, даже водопровод был проведён, осталось проверить его действие в морозы. Трубы Белов применил керамические с глазуровкой, стыки изолировал смолой, бежала вода самотёком из ручья в сотне метров выше дома. Бак для горячей воды летом установили в печь, где ежедневно готовили пищу, одновременно нагревая воду. Обе жены с удовольствием обставляли две дополнительные комнаты, получившиеся при обкладывании дома кирпичом. Алина недавно как раз родила девочку, и устраивала в одной из комнат спальню для себя и дочери. Пользуясь небольшим затишьем, Белов посетил Лея, привёз ему на обучение двух девчушек посмышлёнее и продуктов с тёплой одеждой. Лей опять выспрашивал Белова о самочувствии, тот, отвечая на вопросы, неожиданно для себя обнаружил очередное изменение в организме.

Белов без всяких усилий задерживал дыхание до десяти минут, мог поднять до полутонны груза до уровня пояса. Зрение и слух обострились, Белов уже давно не пользовался биноклем, а в мотошлёме слышал всё вокруг нисколько не хуже, чем без него. Мышцы и связки стали необычайно эластичными, по просьбе Лея Белов легко сел на шпагат. В разговоре с Леем у Белова создалось впечатление, что лекарь недоговаривает, но торопить его он не собирался. При прощании Лей попросил Белова больше общаться с животными, мысленно давать им команды, наблюдать за их исполнением.