Обратная дорога была привычной и быстрой, в Выселках, куда заехал Белов, ждали неприятные новости. Буквально накануне уехал Слад, направляясь в Бражино. Со Сладом были две лодки, полные вооружённых людей с верховьев Камы. В Выселках Слад избил со своими подручными назначенного Беловым старосту и выгнал того из избы отца, пообещав вернуться обратно вместе с головой Белова. Слад звал выселковских жителей с собой напасть на Бражино, мужики благоразумно отсиделись дома и сыновей придержали. Зато гонца на лодочке направили в Бражино, предупредить Белова о нападении. Со слов выселковских, со Сладом плыли до трёх десятков вооружённых людей, причём не меньше пяти человек при себе имели луки. Белов в темпе направился догонять обе лодки, опередившие его почти на сутки. Боясь, что Бражино уже могут разграбить и сжечь, Белов не пытался маскироваться и шёл на моторе. Он настиг войско Слада, возле устья Сивы, обе лодки уже развернулись ему навстречу, издалека заслышав шум мотора.

Белов попытался подплыть ближе, чтобы поговорить со Сладом и его помощниками, отговорить от безрассудной мести, надеясь, что большинство людей Слада не знают об убийствах. Слад предвидел это, и стрелки начали обстреливать Белова ещё за полсотни метров до лодок. Белов заглушил мотор и прикрыл его щитом, на скорую руку сколоченным на Выселках. Сам лёг на дно и спокойно подстрелил Слада, затем всех замеченных лучников. Стрелять приходилось в грудь, до пояса прикрывали высокие лодочные борта. Выстрелы с глушителем были практически не слышны, их результаты заметили только после падения последнего лучника. Лодка Белова медленно сближалась с двумя лодьями, на них начались крики и перебранка. Белов поравнялся с ними и спросил,

— Куда плывёте, болезные? Атаман ваш уже не годен, может, сговоримся, на меня поработаете?

— А ты кто такой шустрый, — удивились мужики спокойствию Белова, — сейчас как тяпнем по башке, будешь сам болезный.

— Я Белов, это меня пограбить вас Слад нанял, разговор есть, пусть старшие выйдут на берег, я поговорю с ними, — Белов спокойно причалил к правому, крутому берегу и стал ждать переговорщиков. Перезаряженный карабин он держал в руках, поглядывая на разбойников и пересчитывая их. Без лучников и Слада Белов насчитал двадцать три мужика, в основном молодых, плохо вооружённых, практически без доспехов. Несколько кожаных жилетов доспехами считать трудно. На берег с каждой лодьи спрыгнуло по одному человеку, оба направились к Белову.

Белов первым начал разговор, показывая, что считает уже решённым, отказ нападать на Бражино и принялся обговаривать условия найма нападения на Россох. Агрессивно ведя переговоры, Белов повёл разговор методом разъездного торговца, любое молчание собеседников, считая согласием. На обоих главарей это произвело необходимое впечатление, они едва успевали кивнуть головой на вопросы Белова. Переговоры выглядели примерно так,

— Поскольку Слад ранен, я предлагаю вам другой город для нападения. Слад уже говорил вам, что я очень богатый?

— Ну…

— Значит, я смогу расплатиться с вами независимо от того, сколько вы сможете награбить, так?

— Ну…

— Я даже предлагаю вам никуда не плыть и ни на кого не нападать. Вы становитесь лагерем на берегу неподалёку, через пару дней сюда приплывают нехорошие люди. Вы с берега их обстреливаете и при случае нападаете на лодки. Всё, что возьмёте, ваше. Людей отдадите мне. За драку каждому из вас по гривне, раненым по три гривны серебром. Согласны?

— Ну…

— Договорились, разбивайте ниже по течению лагерь, ждите меня с авансом. А это лично вам сверх договорённости, — Белов протянул обоим по серебряной гривне, — бражки привезти?

— Ага, — очень быстро отреагировали главари. Больше вопросов не имелось.

По указанию Белова обе лодьи спрятали в кустах, неподалёку разбили лагерь. Раненого Слада Белов забрал с собой и уплыл. Наутро он уже вернулся с мешком серебряных полугривен и парой туесов самогона. Вокруг лагеря расположились наблюдатели из охранной группы подростков. На этот раз Белов уже подробно разъяснил задачу, наибольший срок ожидания определили в неделю. Все пятеро лучников оказались живы, трое были ранены достаточно легко, через пару дней уже могли стрелять. Засаду решили устраивать на Сиве, где нападать на лодки было легко с обоих берегов. Белов выдал разбойникам два топора и показал, где подрубить деревья, что закрыть лодкам отступление. Проследив, как разбойники активно дегустируют самогон, Белов отплыл в Липовку, узнать результаты разведки.

Большинство шпионов ничего конкретного не сообщили, но паре девиц по советам Белова удалось раззадорить сына старшины рода ельца, который бросил, что до полнолуния бражинским жителям придёт конец. До полнолуния оставалось пять дней, по размышлению Белова, полнолуние имелось в виду ближайшее. Следовало спешить. Белов проведал разбойников, пообещав привезти ещё самогона, главарям второй раз всё объяснил и наказал, чтобы людей зря не губили, за мёртвых ничего не заплатит. Затем проплыл немного вверх по Сиве, где поговорил с наблюдателями из подростков, поставил им задачу.

Дома ждал неприятный сюрприз, Слада, которого Белов оставил на лечение в доме его матери, ночью кто-то убил. Белов не сомневался, что это дело рук Петуня, но заниматься розыском не стал. Пришлось повиниться перед матерью Слада, выплатить ей виру за смерть сына и распорядиться насчёт похорон. Разные мысли приходили в голову Белову возле погребального костра, но сомнений в правоте своих поступков не было. Жизнь отучила Белова рефлексировать по поводу своих действий. Сделал, значит, отвечай, правильно или нет, всё равно отвечай. Белов всегда отвечал за свои поступки, хорошие или плохие, и не боялся этого, хотя иногда и жалел о многом. После похорон Белов объявил всем собравшимся, что семья Скора находится под его защитой и любого, кто навредит матери Слада или его трём сестрам, Белов найдёт и лично накажет без всякой виры.

Взяв с собой почти всех подростков-охранников, Белов отправился с запасом тёплой одежды, еды и самогона к засаде. Ждать пришлось недолго, уже на второй день в устье Сивы уверено зашли четыре лодки, по десятку вооружённых мужиков в каждой. Лодки шли полупустые, в расчёте на большой объём добычи. Эти мужики были экипированы значительно лучше, половина была одета в кожаные панцыри с нашитыми костяными бляшками, а ещё несколько воинов, именно воинов, были в панцырях с металлическими бляхами. Белов даже разглядел у некоторых боевые топоры и мечи. Сразу после первых выстрелов лучников из засады, Белов выбежал на берег, отвлекая внимание врагов. На этот раз он решил стрелять из револьверов, лишняя реклама не помешает. Заблокированные в реке упавшими с двух сторон деревьями воины, могли высадиться только на песчаную косу правого берега, второй крутой берег густо порос непролазной вербой.

Белов ждал вражеский десант на берегу, высматривая лучников. После его трёх выстрелов никто лук в руки брать не пытался. Подождав, пока лодки пристанут к берегу, Белов подал знак. За его спиной на берег вышли разбойники и часть подростков-охранников. В горячке боя несколько нападавших бросились вперёд и были остановлены выстрелами в ноги. Вернуться в лодки помешали стрелы, демонстративно впившиеся в борта с противоположного берега. Двоих, пытавшихся ускользнуть вдоль по берегу, сбили с ног и связали подростки, бросившиеся на каждого втроём-вчетвером. Выхода нападавшим Белов не оставил, выбора тоже.

Вечером того же дня Белов расплатился с разбойниками и спросил их главарей, Остапа и Кирю, не хотят ли заработать ещё по гривне, без всякой драки. В ответе Белов не сомневался. Наутро объединённая флотилия отплыла в Россох, добирались два дня, за это время Белов подробно допросил всех пленных, которые оказались из рода шестипалых и ельцов, а десять наёмников в доспехах с бронзовыми бляхами, вовсе из соседнего города, из булгарского племени красного коня. Наёмники заверили Белова, что их выкупят за стандартные пять гривен, доспехи так же оценили. Спорить Белов не стал, очень удачно всё сложилось, даже ранения нападавших оказались лёгкими.

На пристани Россоха лодки остались ждать, а Белов с группой разбойников и подростков пошёл захватывать двух старшин. Дома он уже знал заранее, охраны дома старшины не держали, а пытавшихся заступиться сыновей, скручивали подростки, не зря их Белов натаскивал. Со старшинами Белов разговаривал коротко, связывал и вёл на пристань, домашних всех вели туда же. Пытавшихся заступиться соседей, распугивали и отталкивали разбойники. Операцию провели быстро, после чего Белов уселся на борт лодки и ждал подхода всех жителей Россоха. Поначалу горожане пытались кричать и даже возмущаться, но Белов быстро пресёк эти шалости, пригрозив всех захваченных пленных просто утопить, как разбойников, пойманных на разбое, или повесить, на выбор горожан.

После того, как его перестали перебивать, Белов начал говорить. Прервать его пытались дважды. Первого, нападавшего с ножом, Белов просто уложил несколькими ударами, а охранники связали. Второго, лучника, попавшего в бронежилет, Белов застрелил из револьвера, возможно, просто ранил, стрелял на пределе дальности, почти сорок метров. Больше никто не пытался перебить речь Белова. Белов опять начал с жалоб на постоянные обиды, нападения, потом перешёл к призывам жить спокойно, по-соседски. Некоторые даже стали думать, что всё обойдётся этими жалобами, и Белов уедет. Уезжать просто так Белов не собирался. Он внятно объяснил, что сам назначает себя городским правителем, вместо себя оставляет старосту из рода соек. Но, все старшины родов должны отдать ему в залог повиновения по сыну, а старосты шестипалых и ельцов ещё и дочерей.

Пленных Белов возвращал по такому же принципу, за каждого пленного его семья оставляла мальчика-подростка, если нет мальчика, то девушку. За четверых холостяков пришлось взять младших сестёр, у остальных оказались уже подросшие дети. Ночью разбойники устроили на берегу пиршество, а Белов внимательно следил, чтобы не начали грабить горожан. Троим разбойникам, самым наглым, Белов открыто набил морду, и атаманы его поддержали, за мирный ночлег им было заранее обещано по гривне. Утром Белов проинструктировал вновь назначенного старосту, оставил ему пленных из соседнего города, выкуп велел доставить в Бражино. Возвращался домой Белов в великолепном настроении, на зиму, как минимум, удалось обезопасить Бражино от возможных нападений. Да ещё привёз в посёлок почти сорок подростков, двадцать пять парней и четырнадцать девушек. Побега этих ребят Белов не опасался, всех их прилюдно благословили родители на проживание в Бражине и велели слушать Белова, как родного отца.

За этими играми на свежем воздухе незаметно пролетел почти весь октябрь, пришлось поторопиться с постройкой домов. К наступлению зимы успели расселить каждую семью в отдельный дом, а подростков по десять человек, причём Белов смешал в десятках ребят из разных селений. Чтобы дать новичкам обжиться, Белов почти месяц занимался не столько муштрой, сколько командными играми и соревнованиями. Хотя без драк и конфликтов не обошлось, подростки, выросшие в больших семьях, великолепно ладили между собой. Первую половину зимы Белов практически полностью отдал обучению, перевоспитанию и психологической обработке подростков, как новеньких, так и «старичков». Часть дня Белов преподавал в школе, днём работали и тренировались на улице. Вечером тренировки в спортзале и работа в группах, спарринги, командные игры, типа регби и футбола, старый мяч, найденный у Алексея в доме, терпел.

Отряд охраны Белов назвал дружиной, что было понятно ребятам и соответствовало назначению. Постепенно часть ребят отсеялись и перешли на работу в мастерские, а в дружине остались тридцать парнишек и десять девушек. Белов натаскивал всех в рукопашном бое, немного давал работу с ножом, больше и сам ничего толком не умел. Мастера меча или сабли Белов пригласил через Хамита и других купцов, но тот мог прибыть не раньше лета. Все регулярно стреляли из лука, где уже Белов был в роли ученика. Постепенно Белов приучал ребят к мысли, что научит стрелять из огнестрельного оружия. Стрельбы из револьверов дружинники наблюдали каждую неделю. Белов не отошёл от своего принципа обучения всех супружеских пар стрельбе из револьверов. Пришлось ради этого даже изготовить дополнительно полсотни револьверов, которые с удовольствием пристреливали молодожёны.

Для дружинников Белов решил изготовить ружья всё того же калибра десять миллиметров. По ночам за два месяца работы на токарном станке Белов лично выточил полсотни стволов, неплохой стали, судя по быстрому износу резцов. Собрать ружья Белов доверил кузнецам, приклады сделали дружинники сами, под себя и свой рост. Со сталью Белов не ошибся, ни один ствол не разорвало, хотя толщина стволов была минимальной, не больше трёх миллиметров. Стволы вышли короткими, от полуметра до шестидесяти пяти сантиметров. Эффективная дальность стрельбы оказалась небольшая, до двухсот метров. Пули пришлось применять охотничьи, круглые, так выходило проще. Пришлось ещё расширить оружейное производство, начиная от процесса получения кислот, до наполнения гильз. Хотя на все работы Белов привлёк девушек и замужних женщин без детей, пришлось на собственном опыте убедиться, что военное производство очень дорогостоящее и отнимает массу ресурсов и людей.

Зато к весне дружинники неплохо стреляли на сто метров и отлично на пятьдесят. Стрельбе из револьвера Белов их тоже обучил, хотя штатным оружием сделал для ребят ружья, с патронташем на тридцать патронов. Учёт патронов Белов поставил на уровне хорошего старшины. Все стреляные гильзы сдавались и выдавались новые под строгим контролем и учётом. Зима прошла в усиленных тренировках, во время которых дружинники заметно подросли и окрепли, не столько из-за нагрузки, сколько в результате усиленного и калорийного питания. Некоторым ребятам исполнилось по шестнадцать лет, выглядели они взрослыми мужиками. С началом ледостава дружинники регулярно объезжали окрестности на лошадях, которых уже было больше сорока, вместе с жеребятами. Когда Белов убедился в достаточной надёжности команды, решил провести испытание, небольшой экзамен, так сказать.

В конце февраля Белов решил пошутить в деревне Вишур, чьи парни год назад чуть не угнали лошадей. Дружинники, родом из Пашура и Виляя, уже побывали в деревне и разведали, где находятся лошади, кто их хозяева, какая обстановка в селении. Обстановка оказалась стандартной, к весне многие затянули пояса, лошади были только в восьми дворах из почти сотни. Для нейтрализации собак Белов решил использовать вытяжку из желез тигра, внутренние органы которого три с лишним года хранились в пакете на леднике. Два десятка дружинников, натёршись тигриными секретами, в середине ночи пошли за лошадьми по улочкам Вишура. Ребята шли без оружия, только с нунчаками и ножами, Белов настрого запретил проливать кровь. Сам Белов с четырьмя дружинницами и лошадьми ждал недалеко от селения, на льду Тарпана. Было слышно, как замолкает то одна, то другая собаки, лениво перекликавшиеся ночью.

Парни справились на отлично, когда вывели последнюю, восьмую лошадь, никто ещё не поднял тревогу. Возвращались в Бражино не спеша, догонять их было не на ком. Экзамен дружинники сдали отлично, можно переходить к тренировкам в доспехах и конному бою. На ровной поверхности реки Белов принялся обучать всадников движению в строю. Через неделю тренировок всадники стали уверенно держать строй и перешли на тренировки с копьями и чучелами. Оставив два десятка дружинников отрабатывать атаку в конном строю, Белов решил закончить «шутку» в Вишуре. С десятком дружинников и всеми захваченными лошадьми Белов отправился в Вишур. Там он провёл уже привычные переговоры со старейшиной, предложив на выбор голодную весну и лето без лошадей, без возможности вспашки полей, или, возвращение лошадей взамен полного подчинения Белову. Дополнительно на чашу весов Белов положил зажигалку, две пары валенок и три стальных ножа. Возможно, именно они перевесили чашу в его пользу, да ещё обещание поддержки старейшины взамен его лояльности.

Буквально за день старейшина обработал всё население Вишура так, что люди сами просили забрать у них дочь или сына-подростка. Белов был относительно справедлив, выдавая за каждого мальчишку по железному ножу, а за девушку котелок. Привезли из Вишура тридцать пять подростков, из них два десятка девушек, все выглядели блокадниками, Белов обоснованно считал, что спас многих от голодной смерти или дистрофии. Среди парнишек был, естественно, сын старосты. Белов очень пунктуально соблюдал обязательность заложников от старшин селений. Хотя половина подобных заложников стали отличными дружинниками и считали Белова вторым отцом, если не первым.

Пока Белов развлекался с дружинниками, взрослые работники за зиму проложили просеку до Выселков, напрямик было всего около пятнадцати километров. Распиленные брёвна вывозили на лошадях прямо к братьям Лопатам на пилораму. Уже в марте стало можно ездить в гости на санях всего за полтора-два часа. Выселковцы, ни разу не бывавшие в Бражине, практически все побывали в посёлке, восхищаясь домами с печным отоплением, обилием лошадей, кузницами и скотным двором. Молодёжь побывала на еженедельных танцах, после чего Бражино стало для них воплощением земного рая. Парни проводили свободное зимнее время в мастерских, украдкой наблюдали за тренировками дружинников. Девушки учились ткать шерстяные ткани и работать на швейной машинке. Многие стали посещать школу, учиться грамоте и счёту.

Мастера за зиму сработали отлично, это была первая спокойная зима без нападений. Железных изделий было изготовлено вдвое больше прошлогоднего, зажигалки и валенки выросли втрое, шерстяных тканей хватило на одежду для всех жителей посёлка, даже для новичков из Вишура. Девушки под руководством Влады огранили полсотни самоцветов, а Третьяк с помощниками не только восстановил разрушенный паровой двигатель, но и на трёх трофейных лодках из Россоха установил ещё три паровых двигателя, уже со своими, самодельными подшипниками. Третьяк сам отлично научился работать на токарном станке и двоих парнишек научил. Последний двигатель ребята изготовили и установили меньше, чем за месяц. Белов заказал ребятам два двигателя и разработал чертёж паровой баржи, грузоподъёмностью не менее десяти тонн, с небольшой осадкой, способной пройти по Бражке до Камы и обратно. Строить эту баржу собирались во время распутицы, кузнецы пока готовили металлические крепежи и детали.

Вся нефть была не только переработана в бензин достаточно высокого качества, но и выделены тяжёлые фракции, затем получено больше ста литров масел различной консистенции и полсотни килограммов парафина, который сразу ушёл на свечи. Остатки всех перегонных экспериментов, более полутонны, Белов решил хранить в туесах, но подальше от жилых зданий. Несмотря на почти ежедневные тренировки и уроки, Белов чувствовал себя помолодевшим за зиму и строил наполеоновские планы на лето.