На этом визиты в посёлок закончились, а через неделю настали холода и реки покрылись льдом. Работы по хозяйству заметно сократились, Белов смог организовать в одном из пустующих домов школу. В ней он устроил занятия для всех жителей посёлка, включая мастеров-южан и работавших угров, кроме Ларисы, Третьяка и Влады. Занятия были короткими, по два часа в день, все обучались русской азбуке из двадцатого века, письму, счёту арабскими цифрами.
Староста растущего посёлка весь октябрь занимался изготовлением подсолнечного масла, сначала приспосабливал пресс из хозяйства Алексея, потом делал холодный отжим, потом пытался повторить технологию горячего отжима, но ничего не получилось. Времени на масло ушло много, но и результат был неплохим, почти пятьдесят литров нерафинированного подсолнечного масла Белов поставил на зиму в овощную яму. Спускаться в три овощные ямы – одна в доме и две в сараях – он полюбил. Полки ломились от солений и овощей, за сентябрь удалось насобирать и засолить почти сто литров различных грибов, жаль, уксуса не было, ещё бы замариновали столько же. После сбора урожая и семян он насчитал сто двадцать семян сахарной свёклы, что гарантировало получение первого сахара уже через год. Пользуясь сладостью клубней топинамбура, Белов поставил из самых мелких брагу, которую за октябрь перегнал на самогон, получив литров двадцать неплохого напитка. Первач он оставил для медицинских целей, а большую часть настоял на смородиновом листе, зверобое и других травах. К началу ноября в баре второго этажа стояли десятка два бутылок с различными настойками, к которым, впрочем, сам изготовитель был равнодушен. За свою прежнюю жизнь отставной сыщик выпил слишком много, чтобы продолжать в новом мире, да при двух молодых жёнах.
В начале ноября трое парней-угров, завершивших строительство домов и печные работы, были направлены в помощь кузнецам. Работа кузнецов была в этом мире почётной и завидной, главное – высокооплачиваемой. Сам Белов вернулся в химическую мастерскую, где занялся непосредственно получением пироксилина, который вышел достаточно грязным, но работающим. Из-за плохой очистки реактивов порох вышел дымным, не слишком отличающимся при горении от чёрного пороха. Первые партии пороха были разнородными, отличались разным горением. Доводить порох до стабильного состава химик-самоучка не стал, торопясь изготовить первое оружие. Он простым смешиванием разных партий продукта приводил окончательный состав к общему результату. Лучше, считал он, пуля пусть всегда летит на сто метров, чем один раз на двести, а другой на пятьдесят. Методом проб и ошибок удалось к декабрю получить достаточно надёжный порох, отработать технологию его получения и обучить этой технологии трёх девушек. Пока они весь декабрь нарабатывали запасы пороха, которого Белов надеялся получить не менее десяти килограммов. Сам он занялся изготовлением инициирующего вещества для капсюлей, на которые ушли остатки перемещённых вместе с домом реактивов, да так увлёкся химическими опытами, вспомнил детство своё золотое, что изготовил несколько взрывпакетов с самодельным бикфордовым шнуром, авось пригодятся.
Буквально с конца октября Третьяк обучил троих отроков, двух девушек и мальчишку катать валенки. Благо пустых домов в посёлке было достаточно. Ребята оказались очень способными, к началу сильных морозов они полностью обеспечили всех жителей валенками, даже детей. Потом принялись готовить валенки для угров, работающих в посёлке. Ближе к новому году каталы стали валять валенки на продажу. В результате наличия тёплой обуви ни один житель посёлка, даже южане, не простыл за зиму. Ребята, приходившие на работу из Пашура, сразу переодевались в валенки, которые им очень понравились. Глядя на их реакцию, Белов надеялся на удачную реализацию зимней обуви из валяной шерсти.
Как только выпал большой снег, многие угры перестали возвращаться домой по воскресеньям. Пользуясь отсутствием родителей и предоставленной свободой, подростки водили хороводы, катались с ледяных горок, которые устроили на берегу Бражки. Белов протянул провода, которых много было в запасе, до пустующего дома, где устроили клуб. На выходные дни туда приносили магнитофон, на нём крутили народные песни и стилизованную под них попсу, а молодёжь весело отплясывала под громкую музыку. Сначала эти танцы не слишком отличались от плясок дикарей какого-нибудь африканского племени. Старейшина, наглядевшись на дёрганье без чёткого ритма и согласованности движений, не выдержал. С Алиной и Ларисой он разучил кадриль, вернее, нечто похожее на неё, как смог вспомнить. После этого целый месяц все трое раз в неделю занимались полдня обучением молодёжи. Выходной день старейшина Бражинска соблюдал строго, не хуже, чем правоверный еврей субботу. В воскресенье делали самые необходимые работы по хозяйству, кормили скот, убирали снег и тому подобное. Даже рабы-южане работали в воскресенье только до обеда, совсем освобождать их от работ Белов боялся, ибо знал по опыту, что свободное время для подневольного человека может дать отвратительные результаты, вроде восстания или побега. Чтобы обеспечить танцы электричеством в безветренную погоду, когда ветряк не крутился, пришлось собрать ручной привод для генератора. Отбоя от желающих обеспечить музыку для танцев не было, у парней выработалась определённая мода – пока не покрутишь ручку генератора один танец, самому не танцевать.
Стоит ли говорить, что о воскресных танцах только и разговаривали работники, не одни угры, но и темпераментные южане, которым староста разрешил танцевать со всеми. Он использовал такую любовь к новинке в качестве пряника, не стесняясь запрещать посещение танцев лентяям и лоботрясам, не выдававшим определённую норму продукции. Возможно, именно по этой причине за зиму в посёлке не было сколь-нибудь серьёзных конфликтов. Не только в отношении указаний Белова, Третьяка или Ларисы, которые исполнялись без всяких раздумий и споров, но и между парнями и девушками. Глядя на отношения угорской молодёжи, Белов перестал верить сказкам историков о патриархате. Может, это особенности различных племён, но в отношениях между молодыми уграми, по его наблюдениям, первую скрипку играли исключительно девушки. Нравы молодёжи были настолько свободными, что он удивился, как никто из девиц не забеременел за зиму.
Пять кузнецов с подручными до нового года обеспечили посёлок всеми возможными железными предметами и инструментами, пришла пора занять их настоящим делом. Белов нарисовал схему простейшего шестизарядного револьвера, калибром десять миллиметров, потом начертил каждую деталь в отдельности, в натуральную величину. Благо простенький газовый револьвер «Страж» у бывшего сыщика имелся, был куплен во времена оны для отпугивания собак, да так и остался после выхода на пенсию, и он смог на живом примере показать кузнецам конечное изделие. Изготовлением этих деталей и занялись кузнецы, не вдаваясь в подробности действия самого устройства. Чеканщики к этому времени перевели все запасы кремня, изготовив почти пятьсот зажигалок. Белов загрузил их изготовлением двух типов медных гильз. Одну двенадцатого калибра – под два ружья, имевшихся в доме, третье было шестнадцатого калибра, несерьёзно для перспективного оружия. Для этой работы он предоставил отстрелянную гильзу в качестве образца. Другая гильза была немного другого типа, револьверная, калибра десять миллиметров, её изготавливали по эскизу в натуральную величину. Капсюли для обоих типов гильз были стандартные, Белов заказал их чеканщикам две тысячи штук.
Первые же два десятка изготовленных гильз и капсюлей он лично снарядил и испытал простейшими способами. Капсюли просто насаживал на гвоздь и кидал на пол, как ни странно, девять из десяти капсюлей срабатывали. Потом испытывал патроны в сборе, почти аналогичным методом, сразу выявившим конструктивный брак. Все первые патроны рвались по кругу возле соединения цилиндра гильзы с донышком. Даже увеличение толщины медной пластины не давало гарантии от разрыва. После нескольких попыток запрессовки места разрыва решили просто пропаивать свинцом. Тогда, в ходе нескольких испытаний Белов решил, что гильзы достаточно прочны и практичны в изготовлении. Хотя по количеству операций технология изготовления только одних гильз была сложнее зажигалочной. Соответственно и себестоимость полностью снаряжённого патрона приближалась к пяти кунам. Для примера себестоимость стрелы с железным наконечником была не больше двух белок, в пятьдесят раз дешевле. Полученные от торговцев гривны и товар пока позволяли создать минимум патронов для обороны посёлка, старейшина спешил это сделать, торопясь до лета – открытия навигации. Для простых работ он приставил к оружейникам двух учениц, симпатичных угорок на выданье, надеясь на создание семей.
Пока мастера занимались заказами Белова, он старался жить без особого фанатизма в работе и приучать к этому Третьяка. Парень к началу декабря создал-таки работающую модель паровой машины, после полугода упорной работы. Практически все детали были из меди и свинца, но часа два подряд паровой двигателёнок работал без перерыва. Белов отвлёк Третьяка для небольшого отпуска, они ежедневно устраивали прогулки на лошадях, провели вместе с Ларисой, Алиной и Владой стрельбы из ружей. Обстреляли новые патроны, показавшие неплохие результаты. Дальность полёта пули упала почти в два, а то и в три раза. Однако стабильность выстрела была неплохой, на ста метрах пуля не теряла убойной силы. Получив разрешение старшего родича отдохнуть, пока погода хорошая, Третьяк с удовольствием занялся растущим сыном и молодой женой, которая уже вернулась после родов к огранке самоцветов. Парень по-прежнему любил Владу, как год назад, а в сыне души не чаял. Добрый малый, думал часто о младшем родиче Белов, повезло с ним.
Две недели, до наступления сильных морозов, обе семьи в полном составе с удовольствием ежедневно катались на лошадях. Во время этих прогулок они постоянно встречались с двумя чудинками, которые молчаливо взяли на себя уход за животными и успевали не только накормить и вычистить лошадей, тёлку с бычком, овец и лосей, но и выгулять их всех, да ещё присмотреть за курами и собрать яйца. За лето куры вывели по десятку цыплят, поэтому курятник разросся до полусотни птиц. Белов с лета направлял на работу с курами и скотиной по две-три девушки. Вместе с чудинками они отлично справлялись с большим хозяйством. Глядя на корову, гость из будущего вспомнил историю оспы и прививок от неё в своём мире. Надо обезопасить от оспы жителей посёлка и наших детей, решил он, оставляя в памяти зарубку на будущее.
С наступлением крещенских морозов Белов с Третьяком вернулись в мастерские. Третьяк приступил к воплощению своей модели в настоящий двигатель для парохода, идею винта в качестве движителя он знал и решил применить сразу, не отвлекаясь на колёсные пароходы.
Сам старейшина принялся доводить до готовности детали револьвера, изготовленные в количестве двадцати экземпляров. Все детали были сделаны из отвратительно мягкого железа. Он выбрал детали, нуждавшиеся в более твёрдом материале, обработал их, доводя до максимально возможной твёрдости, путём цементации. Благо, имея первое образование инженера, Белов представлял, что нужно делать, не только в теории. Отдав закалённые детали на тонкую доводку и сборку, он занялся рассверливанием стволов и барабанов с помощью ручной электродрели сверлом диаметром десять миллиметров. Именно из-за наличия в наборе целых восьми штук сверл на десять миллиметров диаметром он и выбрал калибр револьвера. В процессе рассверливания и шлифовки стволов одно сверло сломалось, а две заготовки были испорчены. Стволы вышли очень короткими, порядка восьми сантиметров. На эту работу ушёл весь январь и половина февраля, пролетевшие незаметно для сыщика, увлёкшегося сборкой оружия. Благо, навыки инженера остались, при наличии двух штангенциркулей и одного колумбика заготовки для барабанов и стволов изначально изготовили с допуском в пределах пары десятых долей миллиметра. Потому чистовая подгонка изделий вышла недолгой.
К концу февраля восемнадцать револьверов были изготовлены, осталось снарядить патроны. Белова ожидал сюрприз в виде отсутствия свинца, который ушёл на пайку зажигалок и патронных гильз. Пришлось заняться изучением процесса получения свинца из руды, где он неожиданно узнал из справочника, что в свинцовой руде встречается достаточно высокое содержание серебра. С помощью своих лаборанток Белов получил из руды серебро, которого действительно оказалось семь процентов по массе. В результате к апрелю из пятисот килограммов руды удалось получить десять килограммов серебра и сто с лишним килограммов свинца.
К этому времени все кузнецы работали на Третьяка, дорабатывая к сборке первую паровую машину в натуральную величину. Белов отдал свинец чеканщикам, для отливки пуль нужного калибра, а сам занялся снаряжением капсюлей и патронов, затем запрессовкой капсюлей и пуль в патроны, благо, машинка для запрессовки капсюлей нашлась в охотничьем хозяйстве Алексея. Оказалось, получается достаточно быстро, при необходимой сноровке. Уже пятого апреля Белов решил испытать первую партию револьверов, стреляя из-за дерева привязанным к спусковому крючку шнуром. Результаты были вполне сносными, разорвало только один ствол, а пули летели по прямой траектории на расстоянии до тридцати метров. Потом испытания шли уже с руки, на вращение барабана и силу отдачи. Обрадованный неплохими результатами для самоделки, он проверил пробивную способность, которая оказалась неплохой, доска в двадцать миллиметров пробивалась насквозь за десять метров. Доска тридцатка за пять метров не могла задержать пулю. Конечно, никакой мушки и целика на револьверах не было, на десяти метрах и так сойдёт, а на более дальних расстояниях пуля всё равно летела нестабильно, с огромным разбросом. Получилось скорострельное оружие ближнего боя, как раз для женщин, подростков и простых охотников, далёких от воинской подготовки.
Трудно описать радость, которую пережил Белов, получив семнадцать рабочих револьверов и двести патронов к ним. Кроме обычного удовлетворения мастера, создавшего не просто надёжное оружие, а оружие, не имевшее равного в этом мире, отставной сыщик, как и всякий мужчина, испытывал прямо физиологическую потребность держать эти револьверы в руках, стрелять из них и разбирать. Ко всем этим чувствам добавлялась уверенность в надёжной защите посёлка и его жителей, защите семей и детей Белова и Третьяка. Убедившись в безопасности применения револьверов, старейшина за неделю обучил две семьи не только стрельбе, но и чистке оружия. Он пошил пять кожаных кобур и обязал всех четверых взрослых своего семейства носить револьверы на поясе постоянно. Все четверо, отстреляв по два десятка патронов, довольно стабильно научились попадать в грудную мишень за пятнадцать метров, стрельба на более дальние расстояния в лесу или посёлке была мало вероятна.
В это время Лариса опять забеременела, чему ее супруг был только рад, стараясь больше времени проводить c ней и Максом. После изготовления револьверов он перестал панически бояться нападения на посёлок, стал больше времени уделять семье, с удовольствием занимаясь с Максом и тремя детьми Алины, которая очень ревниво отреагировала на беременность Ларисы, буквально насилуя Белова в надежде самой скорее понести от мужа.
В жизни посёлка тоже произошли достаточно серьёзные изменения. Угры, работавшие в посёлке, первый месяц постоянно менялись, но с наступлением холодов стали приходить на работу одни и те же подростки. Ребята перестали еженедельно возвращаться в Пашур, ссылаясь сначала на сильные морозы, потом просто так. Все они к весне достаточно хорошо читали, Белов стал давать им детские книги и небольшие рассказы, выбирая наиболее понятные, в том числе сказки. Некоторые ребята и девушки проявили способности к точным наукам, с ними отставной сыщик начал изучение арифметики, геометрии и основ физики. В принципе, он и добивался такого результата, когда договаривался о работах молодёжи в посёлке. К весне четверо из пятнадцати ребят довольно бегло читали и заканчивали изучение таблицы умножения. Староста начал к ним присматриваться, тестируя каждого в разных мастерских и хозяйстве, где подростку комфортнее и где он лучше справляется. Поведение ребят давало надежду на окончательное закрепление некоторых из них в Бражинске.
В марте началась подготовка к посадочным работам, обе семьи старожилов уже привычно высадили рассаду помидоров в ящики, на этом примере Белов начал уроки в школе по природоведению и ботанике. Он поставил такие же ящики в классе, где ребята с удовольствием ухаживали за рассадой. К этому времени в Пашуре возникли проблемы с продуктами, сначала работники перестали уходить домой даже раз в месяц, потом неожиданно пришли ещё десять мальчишек и восемь девушек, достаточно истощённые, чтобы Белов решился их выгнать. Продуктов было достаточно, для детей он никогда пищи не жалел, зато к лету все угры, жившие в посёлке, знали русскую азбуку наизусть, практически все читали. Соответственно и говорили все ребята по-русски довольно бегло, практически без акцента. Даже между собой зачастую использовали русский язык, поскольку в угорском просто не было многих терминов и названий.
Подростков постарше Белов привлёк к работам для своей пользы, они помогали его лаборантам, кузнецам и чеканщикам. К этому времени снаряжение ещё трёхсот патронов для револьверов и двух сотен патронов для ружей было закончено, как и весь порох. Из остатков медной и железной руды девушки занялись восстановлением запасов кислот и их концентрированием. Нашлись свободные работники для перегонки нефти на бензин, для разделения тяжёлых фракций на парафины и остальные. После получения парафинов Белов научил девочек делать парафиновые свечи. Он, в общем, как хороший старейшина, находил работу для всех, даже для незваных работников. Часто он чувствовал себя председателем плохого колхоза, когда подолгу приходилось объяснять и показывать новичкам, что нужно делать и как это надо делать.
Весь рабочий день, до темноты, старейшина проводил на улице и в мастерских, даже обедал иногда у Третьяка, обсуждая технические проблемы. День пролетал быстро, начинаясь с проверки скотного двора, затем шёл обход мастерских, от механической мастерской Третьяка, через химиков, к чеканщикам, затем кузнецы. Потом приходило светлое время, когда ударом импровизированной рынды Белов приглашал всех учеников на занятия. Это были самые интересные два часа, занятия с учениками определённо нравились отставному сыщику. Среди ребят не было лентяев и глупцов, видимо, естественный отбор не давал таким детям шансов на выживание. Поэтому каждый урок превращался в приятное общение с любознательными детьми, где учитель часто отклонялся от темы, чтобы рассказать, как возникает лёд, почему дует ветер, и осветить прочие интересующие нормальных детей темы. Ну, а после сытного обеда все расходились по своим рабочим местам, тогда у старейшины Бражинска добавлялось забот, приходилось смотреть, что творят подростки. Не столько, чтобы не запороли саму работу, сколько, чтобы не покалечились. К счастью, зиму все жители поселка пережили без потерь и серьёзных заболеваний.
К середине апреля хозяйственные постройки были приведены в образцовый порядок, навоз со скотного двора вывезен на поля и разбросан, дрова напилены и наколоты на два года вперёд, на дрова ушла вся засека, теперь посёлок был виден издалека со всех сторон. Но Белов по этому поводу стал меньше беспокоиться, особенно после изготовления семнадцати револьверов. Зная малочисленность окрестных племён, он здраво оценивал возросшую огневую мощь своих подопечных. Тем более что теперь ему могли помочь сразу четверо надёжных людей. Уж в обороне он мог вполне положиться на своих жён и Третьяка с Владой. Кроме того, ближайшие к своему дому строения, практически весь скотный двор, кроме конюшни, старейшина за зиму обнёс высоким забором, объединив постройки в общий двор, потратив на него два ведра кованых гвоздей, недельную продукцию одного из невольников-кузнецов. Во дворе постоянно бегали подросшие щенки, оказавшиеся, к сожалению, обычными беспородными пустобрёхами. Однако и они неплохо караулили двор по ночам. За последний месяц в поселок перебралась вся молодёжь Пашура, что здорово подорвало мясные запасы, да и остальные припасы тоже. Пришлось по последнему снегу устроить охоту на лосей, чтобы не оголодать во время половодья. На охоту собрались Белов с Алиной и Третьяк. Работники к этому времени изготовили десяток саней, в которые были запряжёны лошади, и возницы ожидали команды.
Свой карабин Белов доверил нести Алине, а сам с Третьяком решил испробовать новые ружейные патроны в деле. Влада ещё кормила сына, её решили не брать с собой. Последние два месяца она обучала огранке двух смышлёных девушек и сейчас только проверяла их результаты по вечерам, остальное время гуляла с ребёнком или работала по хозяйству. Мальчишки заранее выследили большое стадо лосей недалеко от посёлка, куда рано утром трое охотников осторожно подошли на лыжах. Лоси, на которых в этих местах люди охотились редко, подпустили добытчиков на полсотни метров без всякого волнения. Белов с Третьяком обозначили свои мишени и выстрелили почти одновременно, быстро перезарядили и снова выстрелили, только тогда лоси грациозно стали убегать, однако наст не давал им разогнаться. Пока сильные звери проламывали наст, увлекая за собой самок и молодняк, охотники успели выстрелить ещё по два раза. Результатом охоты стали три коровы и два бычка. Мальчишки, наблюдавшие с пригорка за охотой, за считанные минуты сообщили о её результатах по живой цепочке своим приятелям в посёлке. Оттуда выехали все десять саней с дюжиной азартных парней с топорами и ножами, уже своего, кстати, изготовления. Пока парни снимали шкуры и разделывали туши, грузили и готовились к перевозке, охотники вернулись на одной из упряжек домой.
На следующий день Белов с Третьяком и Алиной повторили охоту, немного в другом месте. На этот раз стреляла Алина с Третьяком, но результат был хорошим, пять убитых лосей. Глава Бражинска сразу распорядился одного лося отвезти в Пашур. Ещё накануне вечером он хотел пригласить соседей к себе, но решил, что дешевле и удобнее будет просто отправить им тушу. На следующий день после охоты все ребята уже были на работе или за партами. Они отлично усвоили летний урок старосты, когда тот не дал разгореться пиршеству на несколько дней. Почти двух тонн мяса по расчетам должно хватить на пару месяцев, но через неделю Белов решил воспользоваться исчезающим снегом и льдом, чтобы поохотиться на зубров. Зубры, которые паслись в низовьях Бражки, на зиму перебрались немного ближе к реке, в прибрежные лиственные леса, ивовые заросли. Туда выехали на всех десяти санях, с топорами и ножами для разделки. Белов с Третьяком и Алиной были верхом, поэтому обогнали всех на час или больше. Привязав лошадей под охраной двух пареньков, которые сразу развели костёр, побаиваясь тигров, часто бывавших в этих местах, охотники на лыжах отправились к месту зимовки зубров.
Зубры оказались не такими безобидными, как лоси. После того как были застрелены четыре телёнка, вожак выстроил стадо вокруг упавших телят и полчаса держал всех охотников в напряжении. Когда вожак стал собирать всех коров в атаку на охотников, Белов не выдержал и выстрелил из карабина, уложив вожака наповал. Едва матёрый зубр повалился на снег, стадо потеряло управление, и хватило пары прицельных выстрелов по коровам, чтобы зубры скрылись в лесу. Подоспевшие десять саней едва увезли добычу. На обратном пути старейшина боялся, что весенний рыхлый лёд не выдержит тяжести саней. Шесть зубров дали почти вдвое больше мяса, чем десять лосей. А шкуры и рога были великолепным трофеем. Позднее Белов постелил шкуру вожака на пол в зале, а череп с рогами установил на столбе у дома, как было принято в этом мире.
Вообще, внутреннее убранство комнат в доме Белова за прошедшие два года изменилось до неузнаваемости. В мае, когда совершился перенос, дом изнутри смотрелся типичным жилищем небогатого интеллигента, со старой мебелью и посудой семидесятых годов двадцатого века, аналогичными недорогими коврами на стенах и на полу. Большая часть посуды была спрятана в кухонных шкафах, холостяк Алексей пользовался минимальным набором тарелок и чашек. Почти весь первый этаж представлял собой самостийно возникшую мастерскую, с разбросанными проводами, алюминиевыми трубками, обрезками металлических и пластиковых панелей, листов. Комнаты дома носили некоторый налёт неустроенности, чего вы хотите от тридцатипятилетнего холостяка, увлечённого радиоэлектроникой?
Сейчас, с помощью жён и с учётом реакции Окуня, побывавшего в гостях, жилище старейшины Бражинска выглядело изнутри настоящими боярскими хоромами. Белов раскопал все свои закладки с книгами, зеркалами и хрусталём, вернул дорогой хрусталь на место в сервант. Занимавший центральное положение в зале диван был отодвинут, чтобы разместить в комнате искусно вырезанные деревянные скамьи для гостей, окружавшие большой полированный стол, превращённый в рабочий. Столешница была раздвинута, на столе установлены письменные приборы, найденные среди вещей Алексея. За спиной главы семьи, в простенках между окнами, стоял музыкальный центр и изготовленные южанами книжные стеллажи, покрытые вычурной резьбой, подчёркивавшие ценность книг. Хотя в мире, где даже книголюбы не могли похвастать десятком-другим книг, библиотека Алексея в тысячу томов смотрелась и так роскошно.
В будущем Белов планировал закрыть стеллажи стеклянными дверцами, чтобы книги не пылились. Все ковры, даже те, что лежали раньше на полу, были выстираны и развешаны на стенах в зале. Там же, где раньше висели снятые ныне полки с книгами, расположился завидный для всех охотников трофей хозяина – шкура тигра. На третьей стене залы, для пущего воздействия на аборигенов, коварный хозяин разместил впритык шесть прямоугольных зеркал от разобранной старой стенки. Таким образом, создав видимость окна в другой мир. На суеверных угров, как и славян, считавших карманное зеркальце роскошью, зеркальное панно размерами метр на два производило большее впечатление, чем шкура тигра. Пол в зале укрывала слоем густого меха тонко выделанная шкура зубра, занимавшая практически всю поверхность.
Медвежью шкуру Белов давно отдал в детскую, где спал его первенец Максим, чтобы ребёнок не ступал босыми ногами по полу. Кроме того, заметно преобразилась кухня, откуда вынесли большую часть мебели, установив большой обеденный стол, где помещалась вся семья Белова, вместе с детьми. Многочисленная посуда была расставлена на сооружённых полках, густо облепивших стены. Газовую плиту разжигали редко, разве, когда летом срочно хотелось горячего чая. Всю основную пищу жёны готовили на камине и в печи. Лишняя мебель, вроде журнального столика и пары кресел, временно перекочевала в чулан. Но Белов намеревался расширять свой дом в ближайшее время, ибо растущая семья нуждалась в большой столовой, а её глава хотел пристроить себе достойный кабинет. Надо ли упоминать, что вся металлическая посуда на кухне блестела и постоянно протиралась жёнами, получавшими от этого чуть ли не сексуальное наслаждение?
Первый этаж был чётко поделен между двумя детскими комнатами, где стояли кровати для жён, в случае заболевания детей ночевавших там. И небольшой уголок остался для инструментов и крохотной мастерской, в которой Белов иногда пытался воплотить в материале свои фантазии. В сенях, естественно, также был наведён образцовый порядок, всех посетителей приучили снимать обувь там, кроме зимнего времени, когда дозволялось делать это в прихожей. Как бы не выглядело жилище, дома старый сыщик привык ходить босиком, чай, не землянка какая! Все эти перемены, вкупе с огромными для местного понимания окнами, электрическим освещением в каждой комнате, включая сени, производили достойное впечатление даже на жителей Бражинска. Что уж ожидать от тех, кто попадал в дом впервые?
Не успели вернуться с охоты, как резко потеплело и пошло бурное таяние снега. Начался ледоход, второй ледоход для Белова в этом мире. Он привык к новому миру, несмотря на некоторые бытовые неудобства. Опасаясь подтопления домов, овощных ям и ледников, ещё в начале марта, с помощью всё прибывавших работников, расчистили территорию посёлка от снега и поддерживали её в чистоте. За год вокруг двора Белова и баньки выросли восемь двухэтажных домов, две бани, три кузницы и две мастерских – химиков и чеканщиков. С другой стороны дома, ближе к реке, раскинулся конный двор из полудюжины построек, от нескольких денников и сеновала до свинарника, пока пустующего, но готового к приёму поросят; свиней в своём дворе Белов держать не собирался. Щенки, подаренные родом соек, выросли в симпатичных лаек, которых сыщик с помощью мальчишек, пытался обучить премудростям охоты. Жаль, что лайки по природе своей не могут толком сторожить, особенно от людей. Белов ещё осенью подумывал о приобретении хороших сторожевых псов, но для этого надо плыть вниз по Волге, где могли быть кавказские или среднеазиатские овчарки. Путешествие сдерживалось отсутствием гребцов, он отложил его до постройки парохода. Уж пару кочегаров он найдёт.
… – Холодно здесь зимой, хотя ты прав, ветра почти нет. А без ветра этот холод легче перенести, чем нашу зиму в степи, под ветром. – Южанин-чеканщик подкинул дров в печурку, закрыл чугунную дверцу, протянул руки над нагретой кирпичной кладкой, наслаждаясь горячим воздухом. Хотя в доме и без того было тепло, удержаться от такого жеста трудно, когда за окном воет вьюга.
– Веришь, что хозяин нас отпустит? – Его сосед по жилищу отхлебнул из кружки горячий отвар зверобоя с мёдом, опасаясь простыть. Он уже выпил три такие кружки, но всё не мог остановиться, надеясь избавиться от прихватившего кашля.
– Не знаю, поживём, увидим. Верить я давно перестал, особенно богачам, – грустно скривился чеканщик, глядя на перебитые пальцы своей правой руки. Этой рукой пять лет назад он осмелился закрыться от плети первого своего хозяина, за что и поплатился. С тех пор неуживчивый раб сменил трёх владельцев, пока не был продан на север, диким варварам, по слухам, поедавшим своих рабов и пленников. За прошедшие месяцы чеканщик не только убедился в лживости таких слухов, но, с удивлением, стал замечать человеческое отношение к себе и своим товарищам по рабству. Поэтому в глубине души верил и надеялся на свободу, а по ночам мечтал о собственной семье, пусть даже в этих северных лесах.