Широкое застолье. «Любимые застольные песни»

«По диким степям Забайкалья…»

По диким степям Забайкалья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах.

Идет он густою тайгою,

Где пташки одни лишь поют,

Котел его сбоку тревожит,

Сухие колты ноги бьют.

На нем рубашонка худая,

Со множеством разных заплат,

Шапчонка на нем арестанта

И серый тюремный халат.

Бежал из тюрьмы темной ночью,

В тюрьме он за правду страдал —

Идти дальше нет больше мочи,

Пред ним расстилался Байкал.

Бродяга к Байкалу подходит,

Рыбацкую лодку берет.

И грустную песню заводит —

Про родину что-то поет:

«Оставил жену молодую

И малых оставил детей,

Теперь я иду на удачу,

Бог знает, увижусь ли с ней!»

Бродяга Байкал переехал,

Навстречу — родимая мать.

«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша,

Здоров ли отец, хочу знать?» —

«Отец твой давно уж в могиле,

Сырою землею зарыт,

А брат твой давно уж в Сибири,

Давно кандалами гремит.

Пойдем же, пойдем, мой сыночек,

Пойдем же в курень наш родной,

Жена там по мужу скучает

И плачут детишки гурьбой!»

«Вниз по Волге-реке…»

Вниз по Волге-реке,

С Нижня-Новгорода,

Снаряжен стружок,

Как стрела, летит.

Как на том на стружке,

На снаряженном,

Удалых гребцов

Сорок два сидят.

Как один-то из них,

Добрый молодец,

Призадумался,

Пригорюнился.

«Ах, о чем же ты,

Добрый молодец,

Призадумался,

Пригорюнился?..»

«Я задумался,

Пригорюнился

Об одной душе,

Красной девице.

Эх вы, братцы мои,

Вы товарищи,

Сослужите вы мне

Службу верную.

Киньте-бросьте меня

В Волгу-матушку,

Утоплю я в ней

Грусть-тоску мою.

Лучше в море мне быть

Утопивому,

Чем на свете жить

Нелюбимому».

«Когда я на почте служил ямщиком…»

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силенку,

И крепко же, братцы, в селенье одном

Любил я в ту пору девчонку.

Сначала я в этом не видел беды,

Потом задурил не на шутку:

Куда ни поеду, куда ни пойду —

Все к милой сверну на минутку.

И любо оно, да покоя-то нет,

А сердце щемит все сильнее…

Однажды начальник дает мне пакет:

Свези, мол, на почту живее.

Я принял пакет и скорей на коня,

И по полю вихрем помчался,

А сердце щемит да щемит у меня,

Как будто с ней век не видался…

И что за причина? Понять не могу, —

А ветер так воет тоскливо…

И вдруг словно замер мой конь на бегу

И в сторону смотрит пугливо…

Забилося сердце сильней у меня,

И глянул вперед я в тревоге.

Затем соскочил с удалого коня

И вижу я труп на дороге!

А снег уж совсем ту находку занес,

Метель так и пляшет над трупом,

Разрыл я сугроб — да и к месту прирос,

Мороз заходил под тулупом.

Под снегом-то, братцы, лежала она!

Закрылися карие очи…

Налейте, налейте скорее вина,

Рассказывать больше нет мочи!

«Ах ты, степь широкая, степь…»

Ах ты, степь широкая, степь раздольная,

Широко ты, матушка, протянулася.

Ой, да не степной орел подымается,

Ой, да не донской казак разумеется.

Ой, да не летай, орел, низко на земле,

Ой, да не гуляй казак, близко к берегу!

«Степь да степь кругом…»

Степь да степь кругом!

Путь далек лежит.

В той степи глухой

Замерзал ямщик.

И, набравшись сил,

Чуя смертный час,

Он товарищу

Отдавал наказ:

«Ты, товарищ мой,

Не попомни зла —

В той степи глухой

Схорони меня.

Ты лошадушек

Сведи к батюшке,

Передай поклон

Родной матушке.

А жене скажи

Слово тайное,

Передай кольцо

Обручальное.

Да скажи ты ей —

Пусть не печалится,

Пусть с другим она

Обвенчается.

Про меня скажи,

Что в степи замерз,

А любовь ее

Я с собой унес».

«Черный ворон, черный ворон…»

Черный ворон, черный ворон,

Что ты вьешься надо мной?

Ты добычи не добьешься,

Черный ворон, я не твой!

Что ты когти распускаешь

Над моею головой?

Иль добычу себе чаешь?

Черный ворон, я не твой!

Завяжу смертельну рану

Подаренным мне платком,

А потом с тобой я стану

Говорить все об одном.

Полети в мою сторонку,

Скажи Машеньке моей,

Ты скажи моей любезной,

Что за родину я пал.

Отнеси платок кровавый

Милой любушке моей,

Ты скажи — она свободна,

Я женился на другой.

Взял невесту тиху-скромну

В чистом поле под кустом.

Обвенчальна была сваха —

Сабля вострая моя.

Калена стрела венчала

Среди битвы роковой.

Вижу, смерть моя приходит

Черный ворон, я не твой!

«Что стоишь, качаясь…»

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

А через дорогу,

За рекой широкой,

Так же одиноко

Дуб стоит высокий.

Как бы мне, рябине,

К дубу перебраться?

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями

Я б к нему прижалась

И с его листами

День и ночь шепталась…

Но нельзя рябине

К дубу перебраться, —

Знать мне, сиротине,

Век одной качаться.

«Среди долины ровныя…»

Среди долины ровныя,

На гладкой высоте,

Цветет, растет высокий дуб

В могучей красоте.

Высокий дуб, развесистый,

Один у всех в глазах;

Один, один, бедняжечка,

Как рекрут на часах!

Взойдет ли красно солнышко —

Кого под тень принять?

Ударит ли погодушка —

Кто будет защищать?

Ни сосенки кудрявыя,

Ни ивки близ него,

Ни кустики зеленые

Не вьются вкруг него.

Ах, скучно одинокому

И дереву расти!

Ах, горько, горько молодцу

Без милой жизнь вести!

Есть много сребра, золота —

Кого им подарить?

Есть много славы, почестей —

Но с кем их разделить?

Встречаюсь ли с знакомыми —

Поклон, да был таков;

Встречаюсь ли с пригожими —

Поклон да пара слов.

Одних я сам пугаюся,

Другой бежит меня.

Все други, все приятели

До черного лишь дня!

Где ж сердцем отдохнуть могу,

Когда гроза взойдет?

Друг нежный спит в сырой земле,

На помощь не придет!

Ни роду нет, ни племени

В чужой мне стороне;

Не ластится любезная

Подруженька ко мне!

Не плачется от радости

Старик, глядя на нас;

Не вьются вкруг малюточки,

Тихохонько резвясь!

Возьмите же все золото,

Все почести назад;

Мне родину, мне милую,

Мне милой дайте взгляд!

«Ой, мороз, мороз…»

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Моего коня.

Моего коня,

Белогривого.

У меня жена,

Ой, ревнивая.

У меня жена,

Ой, красавица!

Ждет меня домой,

Ждет, печалится.

Я вернусь домой

На закате дня.

Обниму жену,

Напою коня.

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Моего коня.

«На лужке, лужке, лужке…»

На лужке, лужке, лужке,

При широком поле,

В незнакомом табуне

Конь гулял на воле.

Ты гуляй, гуляй, мой конь,

Пока не поймаю,

Как поймаю — зауздаю

Шелковой уздою.

Я поймаю, зауздаю

Шелковой уздою,

Дам две шпоры под бока —

Конь, лети стрелою!

Ты лети, лети, мой конь,

Ты, как ветер, мчися,

Против нашего двора,

Конь, остановися.

Подъезжай, конь, к воротам,

Топни копытами,

Чтобы вышла милая

С черными бровями.

Но не вышла милая,

Вышла ее мати;

«Здравствуй, в хату заходи.

Здравствуй, милый зятик».

А я в хату не пойду,

Пойду я в светлицу,

Разбужу я ото сна

Красную девицу.

Красавица там спала,

Ничего не знала,

Правой ручкой обняла

Да поцеловала.

«Всю-то я Вселенную проехал…»

Всю-то я Вселенную проехал,

Нигде милой не нашел.

Я в Россию возвратился,

Сердцу слышится привет.

Где ж ты, светик, дорогая?

Сердцу весточку подай.

Где ж вы, очи голубые,

Где ж ты, прежняя любовь?

Где ж вы, очи голубые,

Где ж ты, прежняя любовь?

Ты заслышь мой голосочек,

Разлюбезная моя,

За твои за глазки голубые

Всю Вселенную отдам!

За твои за глазки голубые

Всю Вселенную отдам!

«Аль опять не видать…»

Аль опять не видать

Прежней красной доли?

Я душой сам не свой,

Сохну, как в неволе.

А бывал я удал!

С ухарскою тройкой

Понесусь и зальюсь

Песенкою бойкой!

Не кнутом, поведем

Только рукавицей —

И по пням, по холмам,

Мчат лошадки птицей!

Ни с слезой, ни с тоской

Молодец не знался —

Попевал да гулял:

Вот и догулялся!

Уж дугу не смогу

Перегнуть как надо;

Вожжи врозь, ну хоть брось!

Экая досада!

Ночью, днем об одном

Тяжко помышляю,

Все по ней, по моей

Лапушке страдаю!..

Аль опять не видать

Прежней красной доли?

Я душой сам не свой,

Сохну, как в неволе.

«Летят утки и два гуся…»

Летят утки и два гуся,

Кого люблю — не дождуся.

Я влюбилась, молодая,

Знать, судьба моя такая.

Мил уехал за Воронеж,

Теперь его не воротишь.

Ой, как трудно — расстаются:

Глазки смотрят — слезы льются.

Летят утки и два гуся,

Кого люблю — не дождуся.

«Меж крутых бережков…»

Меж крутых бережков

Волга-речка течет,

А на ней по волнам

Легка лодка плывет.

В ней сидел молодец,

Шапка с кистью на нем,

Он с веревкой в руках

Волны резал веслом.

Он по бережку плыл,

Лодку вмиг привязал,

Сам на берег взошел,

Соловьем просвистал.

А на береге том

Высок терем стоял,

В нем красотка жила,

Он ее вызывал.

Ночку всю пировал

С ненаглядной душой,

Утром рано с зарей

Возвращался домой.

Муж красавицы был

Воевода лихой.

Молодца повстречал

В том саду под рекой.

Долго бились они

На крутом берегу,

Не хотел уступать

Воевода врагу.

Волга в волны свои

Молодца приняла.

По реке по волнам

Шапка с кистью плыла.

«То не ветер ветку клонит…»

То не ветер ветку клонит,

Не дубравушка шумит —

То мое сердечко стонет,

Как осенний лист дрожит.

Извела меня кручина,

Подколодная змея!

Догорай, моя лучина,

Догорю с тобой и я!

Не житье мне здесь без милой,

С кем теперь идти к венцу?

Знать, судил мне рок с могилой

Обручиться, молодцу.

Расступись, земля сырая,

Дай мне, молодцу, покой,

Приюти меня, родная,

В тихой келье гробовой.

Мне постыла жизнь такая,

Съела грусть меня, тоска…

Скоро ль, скоро ль гробовая

Скроет грудь мою доска?

«Весной Волга разольется…»

Весной Волга разольется,

Волга матушка-река,

А сердечушко забьется,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

С горя девка слезы ронит,

Волга матушка-река,

А от песни Волга стонет,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Кто колечко мое носит,

Волга матушка-река.

Лихорадка того бросит,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Она моя сладка вишня,

Волга матушка-река,

Запоет — далеко слышно,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Речка встанет, пойду по льду,

Волга матушка-река,

Милый бросит — новых найду,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Сошью платье из батиста,

Волга матушка-река,

Полюблю я гармониста,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

«Вдоль да по речке…»

Вдоль да по речке,

Вдоль да по Казанке

Серый селезень плывет.

Вдоль да по бережку,

Вдоль да по крутому

Добрый молодец идет.

Сам он со кудрями,

Сам он со русыми

Разговаривает:

«Кому мои кудри,

Кому мои русы

Достанутся расчесать?!»

«Начинаются дни золотые…»

Начинаются дни золотые

Молодой беззаботной любви.

Эх вы, кони мои вороные,

Черны вороны кони мои!

Устелю я сани коврами,

Ленты в конские гривы вплету,

Прилечу, прозвеню бубенцами

И тебя на лету подхвачу.

Мы ушли от проклятой погони.

Перестань, моя радость, рыдать.

Нас не выдали черные кони,

Их теперь, вороных, не достать.

Начинаются дни золотые

Молодой беззаботной любви.

Эх вы, кони мои вороные,

Черны вороны кони мои!

«Соловьем залетным юность…»

Соловьем залетным юность пролетела.

Волной в непогоду радость прошумела.

Пора золотая была, да сокрылась;

Сила молодая с телом износилась.

От кручины-думы в сердце кровь застыла,

Что любил, как душу, — и то изменило.

Как былинку, ветер молодца шатает,

Зима лицо знобит, солнце — сожигает,

Зима лицо знобит, солнце — сожигает.

До поры, до время всем я весь изжился,

И кафтан мой синий с плеч долой свалился.

Без любви, без счастья по миру скитаюсь:

Разойдусь с бедою — с горем повстречаюсь,

Разойдусь с бедою — с горем повстречаюсь!

«Колокольчики мои…»

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Что глядите на меня,

Темно-голубые?

И о чем звените вы

В день веселый мая,

Средь некошеной травы

Головой качая?

Конь несет меня стрелой

На поле открытом;

Он вас топчет под собой,

Бьёт своим копытом.

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Не кляните вы меня,

Темно-голубые!

Я бы рад вас не топтать,

Рад промчаться мимо,

Но уздой не удержать

Бег неукротимый!

Я лечу, лечу стрелой,

Только пыль взметаю;

Конь несет меня лихой,

А куда? Не знаю.

Гой вы, цветики мои,

Цветики степные!

Что глядите на меня,

Темно-голубые?

И о чем грустите вы

В день веселый мая,

Средь некошеной травы

Головой качая?

«Шумел камыш, деревья гнулись…»

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

А поутру они вставали,

Кругом помятая трава,

Да не одна трава помята,

Помята молодость моя.

Придешь домой, а дома спросят:

«Где гуляла, где была?»

А ты скажи: «В саду гуляла,

Домой тропинки не нашла».

А если дома ругать будут,

То приходи опять сюда…

Она пришла: его там нету,

Его не будет никогда.

Она глаза платком закрыла

И громко плакать начала:

«Куда ж краса моя девалась?

Кому ж я счастье отдала?»

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

«На муромской дороге…»

На муромской дороге

Стояли три сосны.

Прощался со мной милый

До будущей весны.

Он клялся и божился

Одну меня любить,

На дальней на чужбине

Одною мною жить.

Сел на коня, умчался

В широкую он даль,

Оставил мне на сердце

Тоску лишь да печаль.

И вот мне сон приснился,

Такой престрашный сон:

Мой миленький женился,

Нарушил клятву он.

И я над сном смеялась

При свете ярком дня —

Не может того сбыться,

Чтоб мил забыл меня.

Но вскоре сон мой сбылся,

И раннею весной

Мой милый возвратился

С красавицей женой.

Я у ворот стояла,

Когда он проезжал.

Меня в толпе народа

Он взглядом отыскал.

Увидел мои слезы,

Глаза вниз опустил —

Наверно, догадался,

Что юность погубил.

Пойду я в чисто поле,

Там реченька течет.

В холодные объятья

Она меня возьмет.

Когда меня достанут

С того речного дна,

Тогда злодей узнает,

Что клятве я верна.

«Разлука ты, разлука…»

Разлука ты, разлука,

Чужая сторона!

Никто нас не разлучит,

Лишь мать сыра земля.

Все пташки-канарейки

Так жалобно поют

И нас с тобою, милый,

Разлуке предают.

Зачем нам разлучаться,

Зачем в разлуке жить?

Не лучше ль обвенчаться

И друг друга любить?

«Когда б имел златые горы…»

«Когда б имел златые горы,

И реки, полные вина:

Все отдал бы за ласки, взоры,

Чтоб ты владела мной одна!

Не упрекай несправедливо,

Скажи всю правду ты отцу.

Тогда свободно и счастливо,

С молитвой мы пойдем к венцу.

Ах, не твою ль, голубка, руку

Просил я у него не раз.

Но он не понял мою муку,

И дал жестокий мне отказ».

«Ну как же, милый, я покину

Семью родную и страну?

Ведь ты уедешь на чужбину

И бросишь там меня одну».

Умчались мы в страну чужую,

А через год он изменил.

Забыл он клятву роковую,

Когда другую полюбил.

А мне сказал, стыдясь измены:

«Ступай обратно в дом отца.

Оставь, Мария, мои стены»,

И проводил меня с крыльца.

Когда б имел златые горы,

И реки, полные вина:

Все отдал бы за ласки, взоры,

Чтоб ты владела мной одна!

«Окрасился месяц багрянцем…»

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны шумели у скал.

— Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

— Я еду с тобою охотно,

Я волны морские люблю.

Дай парусу полную волю,

Сама же я сяду к рулю.

— Ты правишь в открытое море,

Где с бурей не справиться нам.

В такую шальную погоду

Нельзя доверяться волнам.

— Нельзя? Почему ж, дорогой мой?

А в прошлой, минувшей судьбе,

Ты помнишь, изменник коварный,

Как я доверялась тебе?

И это сказавши, вонзила

В грудь ножик булатный ему.

Сама с обессиленным сердцем

Нырнула в морскую волну.

Всю ночь волновалося море,

Кипела морская волна,

А утром качались на волнах

Лишь щепки того челнока.

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны шумели у скал.

— Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

«Позарастали стежки-дорожки…»

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки.

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою.

Мы обнимались, слезно прощались,

Помнить друг друга мы обещались.

Нет у меня с той поры уж покою, —

Верно, гуляет милый с другою.

Если забудет, если разлюбит,

Если другую мил приголубит, —

Я отомстить ему поклянуся,

В речке глубокой я утоплюся.

Птички-певуньи, правду скажите,

Вести про милого вы принесите.

Где ж милый скрылся, где пропадает?

Бедное сердце плачет, страдает.

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки.

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою.

«По Дону гуляет…»

По Дону гуляет,

По Дону гуляет

Казак молодой,

А там дева плачет,

А там дева плачет

Над быстрой рекой,

— О чем, дева, плачешь?

О чем, дева, плачешь?

О чем, дева, плачешь,

О чем слезы льешь?

— А как мне не плакать,

А как мне не плакать?

А как мне не плакать,

Слез горьких не лить?

Цыганка гадала,

За ручку брала:

«Утонешь ты, дева,

Утонешь ты, дева,

В день свадьбы своей,

Поедешь венчаться,

Поедешь венчаться —

Обрушится мост».

По Дону гуляет,

По Дону гуляет

Казак молодой.

А дева, а дева —

Под мутной водой,

А дева, а дева —

Под мутной водой.

«Вдоль по Питерской…»

Вдоль по Питерской,

По Тверской-Ямской,

По Тверской-Ямской

С колокольчиком

Едет миленький,

Да сам на троечке,

Едет, лапушка,

Во поддевочке.

Во пиру я была,

Во беседушке.

Я не мед там пила,

Да сладку водочку.

Сладку водочку,

Все наливочку.

Я пила, молода,

Из полуведра.

Не лед трещит,

Не комар пищит —

Это кум до кумы

Судака тащит.

Эх, кумушка,

Да ты, голубушка,

Свари, кума, судака,

Чтобы юшка была.

Эх, юшечка

Да с петрушечкой,

Поцелуй же меня,

Кума душечка!

«Во ку… во кузнице, во кузнице…»

Во ку… во кузнице, во кузнице молодые кузнецы.

Они, они куют, они куют, приноваривают,

Молотами приколачивают, к себе, к себе Дуню,

К себе Дуню приговаривают:

«Пойдем, пойдем, Дуня,

Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок, сорвем, сорвем, Дуня,

Сорвем, сорвем Дуне лопушок, лопушок.

Под са… под саменький, под саменький корешок, корешок.

Сошьем, сошьем Дуне, сошьем

Дуне сарафан, сарафан.

Носи, носи, Дуня, носи, Дуня, не марай, не марай,

По пра… по праздничкам, по праздничкам надевай, надевай!»

«Пойду ль я, выйду ль я…»

Пойду ль я, выйду ль я,

Во даль, во долинушку,

Во даль, во широкую.

Сорву ль я, вырву ль я,

С винограда ягодку,

С винограда винную.

То ли мне не ягода,

То ли мне не винная,

Я цветочек сорвала,

Я веночек свила.

Кинуся — брошуся,

Ко молодцу на колени,

Ко молодцу на колени.

Я у молодца сижу,

Я на молодца гляжу,

Я на молодца гляжу.

Скажи, душа, скажи, свет,

Скажи, любишь али нет?

Я любить-то не люблю,

Наглядеться не могу.

«Во деревне то было в Ольховке…»

Во деревне то было в Ольховке.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Там жил-был парень Андрияшка.

Полюбил Андрияшка Парашку.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Он носил ей дороги подарцы:

Все прянцы да баранцы.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Не велел ему тятька жениться.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Эх, заплакал тут наш Андрияшка,

А за ним заревела Парашка.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

«Калинка, калинка, калинка моя…»

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, под сосною, под зеленою,

Спать положите вы меня.

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Спать положите вы меня.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, сосенка зеленая,

Не шуми ты надо мной.

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Не шуми ты надо мной.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, красавица, душа-девица,

Полюби же ты меня!

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Полюби же ты меня.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

«Во поле береза стояла…»

Во поле береза стояла,

Во поле кудрявая стояла,

Люли, люли, стояла.

Некому березу заломати,

Некому кудряву заломати,

Люли, люли, заломати.

Я пойду, пойду, погуляю,

Белую березу заломаю,

Люли, люли, заломаю.

Срежу я с березы три пруточка,

Сделаю из них я три гудочка,

Люли, люли, три гудочка.

Четвертую балалайку,

Пойду я на новые сени,

Люли, люли, на сени.

Стану в балалаечку играти,

Стану я милого будити.

Люли, люли, будити.

Встань ты, мой милый, проснися,

Ты, душа моя, пробудися,

Люли, люли, пробудися.

Пойдем в терем веселиться,

Люли, люли, веселиться.

«Вечерний звон, вечерний звон…»

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом.

И как я, с ним навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон;

Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!

Напев унывный надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет.

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

«Выйду на улицу — солнца нема…»

Выйду на улицу — солнца нема,

Девки молодые свели меня с ума,

Выйду на улицу, гляну за село —

Девки гуляют, и мне весело.

Матушка родная, дай воды холодной —

Сердце мое прямо кидает в жар.

Раньше я гуляла в зеленом саду,

Думала, на улицу век не пойду!

А теперь под вечер аж пятки горят —

Ноженьки резвые в пляску хотят.

Я пойду на улицу, к девкам пойду.

Голосом звонким я им подпою.

Матушка, слышишь, соловушка поет,

А там под горою пляска идет,

Девки голосистые звонко поют,

Мне, молоденькой, спать не дают.

«Раз возвращаюсь домой я к себе…»

Раз возвращаюсь домой я к себе:

Улица странною кажется мне.

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

И фонари так неясно горят,

Смирно на месте никак не стоят,

Так и мелькают туда и сюда.

Эх! Да вы пьяные все, господа!

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

Ты что за рожи там, месяц, кривишь,

Глазки прищурив, так странно глядишь?

Лишний стаканчик хватил, брат, вина?

Стыдно тебе — ведь уж ты старина.

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

«У нас нонче субботея…»

У нас нонче субботея!