«Не одна-то ли, да одна…»

Не одна-то ли, да одна,

Ай, во поле дорожка,

Во поле дороженька,

Эх, во поле дороженька.

Не одна-то ли дороженька,

Ай, дорожка пролегала,

Она пролегала,

Эх, она пролегала.

Эх, частым ельничком доро…

Ай, дорожка зарастала,

Она зарастала,

Эх, она зарастала.

Молодым-то ли горьким,

Ай, горьким осинничком

Ее заломало.

Эх, ее заломало.

Как по той ли по дороженьке,

Ай, по той ли дорожке

Нельзя ни проехать, ой,

Да ни проехать, ни пройти…

 

«Выходили красны девушки…»

Выходили красны девушки

Из ворот гулять на улицу.

Выносили белы лебеди

Соловья да на белых руках,

Соловеюшка рассвищется,

Красны девки разгуляются,

Красны девки разгуляются,

Молодцы-то расплачутся:

«Да поживите, красны девушки,

Во душах да в красных девицах,

Неровен де взамуж выйдется,

Неровен черт накачается,

Неровен черт накачается,

Или старое удушливое».

Дуня по двору похаживает

Да шелковые плети спрашивает:

«На мое лицо на белое,

На мое лицо румяное?»

 

«Платок тонет и не тонет…»

Платок тонет и не тонет,

Потихонечку плывет, —

Милый любит и не любит,

Только времечко ведет.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Я росла и расцветала

До семнадцати годов,

А с семнадцати годов

Крушит девушку любовь.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый спрашивал любови,

Я не знала, что сказать, —

Молода, любви не знала,

Ну и жалко отказать.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Понапрасну небо ясно,

Одна звездочка горит,

Понапрасну милых много, —

Об одном сердце болит.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Тебе, белая береза,

Нету места у реки.

Если я тебе невеста,

Ты меня побереги.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый скажет: «До свиданья», —

Сердце вскинется огнем,

И тоскует, и томится

Все о том же, все о нем.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

 

«Светит месяц, светит ясный…»

Светит месяц, светит ясный,

Светит белая заря.

Осветила путь-дорожку

Мне до милого двора.

Мне не спится, не лежится,

И сон меня не берет.

Я сходил бы к милой в гости,

Да не знаю, где живет.

Попросил бы я товарища,

Мой товарищ доведет,

Мой товарищ меня краше —

Боюсь, Машу отобьет.

Подхожу я к дому милой,

А у милой нет огня.

Постучал я под окошком,

Моя Маша спать легла.

— Стыдно, стыдно тебе, Маша,

Со вечера рано спать.

— А тебе, мой друг, стыднее

До полуночи гулять!

 

«В низенькой светелке огонек…»

В низенькой светелке огонек горит,

Молодая пряха под окном сидит.

Молода, красива, карие глаза,

По плечам развита русая коса.

Русая головка, думы без конца…

Ты о чем мечтаешь, девица-краса?

В низенькой светелке огонекгорит,

Молодая пряха под окном сидит.

 

«Мой костер в тумане светит…»

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

Ночь пройдет — и спозаранок

В степь далеко, милый мой,

Я уйду с толпой цыганок

За кибиткой кочевой.

На прощанье шаль с каймою

Ты на мне узлом стяни:

Как концы ее, с тобою

Мы сходились в эти дни.

Кто-то мне судьбу предскажет?

Кто-то завтра, сокол мой,

На груди моей развяжет

Узел, стянутый тобой?

Вспоминай, коли другая,

Друга милого любя,

Будет песни петь, играя

На коленях у тебя!

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

 

«Он говорил мне…»

Он говорил мне: «Будь ты моею,

И стану жить я, страстью сгорая;

Прелесть улыбки, нега во взоре

Мне обещают радости рая».

Бедному сердцу так говорил он,

Бедному сердцу так говорил он…

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он говорил мне: «Яркой звездою

Мрачную душу ты озарила,

Ты мне надежду в сердце вселила,

Сны наполняла сладкой мечтою».

То улыбался, то слезы лил он,

То улыбался, то слезы лил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он обещал мне, бедному сердцу,

Счастье и грезы, страсти, восторги,

Нежно он клялся жизнь усладить

мне

Вечной любовью, вечным блаженством.

Сладкою речью сердце сгубил он,

Сладкою речью сердце сгубил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

 

«Не велят Маше за ре… за реченьку…»

Не велят Маше за ре… за реченьку ходить,

Не велят Маше моло… ах, молодчика любить,

Ах, молодчика любить.

А молодчик-то люби… любитель дорогой,

Он не чувствует любо… ох, любови никакой,

Ох, любови никакой.

Какова любовь на све… на свете горюча:

Стоит Машенька, запла… ох, заплаканы глаза,

Ох, заплаканы глаза.

Призатертые кисе… кисейны рукава.

Знать, на Машеньку побе… ох, победушка была,

Ох, победушка была.

Знать на Машеньку побе… победушка пришла;

Видно, Машеньку брани… эх, бранили за дружка,

Эх, бранили за дружка.

 

«Как за нашим, за нашим…»

Как за нашим, за нашим, за нашим за двором,

За двором, за двором, за двором, за двором

Растет трава, растет трава, растет травка шелкова,

Шелковая трава, шелковая трава.

По той траве, по той траве, по той траве пава шла.

Пава шла, девица, пава шла, девица.

За павою, за павою, за павою пан летел,

Пан летел, пан летел, пан летел, пан летел.

Кличет: «Пава!», кличет: «Пава!», кличет: «Пава ты моя!

Ты моя, ты моя, ты моя, ты моя!»

«Нет, я, сударь, нет, я, сударь, нет, я, сударь, не твоя,

Не твоя, не твоя, не твоя, не твоя.

Я павлина, я павлина, я павлинова жена.

Вольная, вольная, вольная, вольная!»

 

«Не грусти, мой свет, мне грустно…»

Не грусти, мой свет, мне грустно и самой,

Что давно я не видалася с тобой.

Муж ревнивой не пускает никуда;

Отвернусь лишь, так и он идет туда.

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;

Говорит он: «Отчего не весела?»

Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,

Ты из мыслей не выходишь никогда.

Ах! несчастье, ах! несносная беда,

Что досталась я такому, молода;

Мне в совете с ним вовеки не живать,

Никакого мне веселья не видать.

Сокрушил злодей всю молодость мою;

Но поверь, что в мыслях крепко я стою;

Хоть бы он меня и пуще стал губить,

Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

 

«По горам, по горам…»

По горам, по горам,

И я по горам ходила,

И я по горам ходила.

Все цветы, все цветы,

И я все цветы видела,

И я все цветы видела.

Одного, одного,

Одного цвета нет как нет,

Одного цвета нет как нет.

Нет цвета, нет цвета,

Ах, нет цвета алого,

Ах, нет цвета алого.

Алого, алого,

Моего цвета прекрасного,

Моего цвета прекрасного.

По двору, по двору,

И я по двору ходила,

И я по двору ходила.

Всех гостей, всех гостей,

И я всех гостей видела,

И я всех гостей видела.

Видела, видела,

Одного гостя нет как нет,

Одного гостя нет как нет.

Нет гостя, нет гостя,

Ах, нет гостя милого,

Ах, нет гостя милого.

Милого, милого,

Моего друга любезного,

Моего друга любезного.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли служба сказана,

Аль ему ли служба сказана.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли государева,

Аль ему ли государева.

Али мне, али мне

В своем доме воли нет,

В своем доме воли нет.

Али мне, али мне

Послать было некого,

Послать было некого.

Я сама, я сама,

Я сама к другу поехала,

Я сама к другу поехала.

Я сама, я сама,

Я сама с другом простилася,

Я сама с другом простилася:

«Ты прости, ты прости,

Ты прости-прости,

Сердечный друг!»

 

«Ах! когда б я прежде знала…»

Ах! когда б я прежде знала,

Что любовь родит беды,

Веселясь бы не встречала

Полуночная звезды!

Не лила б от всех украдкой

Золотого я кольца;

Не была б в надежде сладкой

Видеть милого льстеца!

К удалению удара

В лютой, злой моей судьбе,

Я слила б из воска яра

Легки крылышки себе

И на родину вспорхнула

Мила друга моего;

Нежно, нежно бы взглянула

Хоть однажды на него.

А потом бы улетела

Со слезами и тоской;

Подгорюнившись бы села

На дороге я большой;

Возрыдала б, возопила:

«Добры люди! Как мне быть?

Я неверного любила…

Научите не любить».

 

«— Голубчик мой, Ванюшка, куда…»

— Голубчик мой, Ванюшка, куда едешь ты?

— Не скажу…

— Скажи разлюбезный, Ваня, размилой,

— На базар.

— Голубчик мой, Ваня, возьми ж меня с собой.

— Не возьму.

— Возьми разлюбезный, Ваня, размилой.

— Садись да на край.

— Голубчик мой, Ванюшка, что у тебя в мешке?

— Не скажу.

— Скажи разлюбезный, Ваня, размилой.

— Яблоки.

— Голубчик мой, Ванюшка, дай мне хоть одно.

— Не дам.

— Дай, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Возьми, да только гнилой.

— Голубчик мой, Ванюшка, как мне его съесть?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Гнилой срежь, а хороший съешь.

— Голубчик мой, Ванюшка, где ночуем мы?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— На постоялом дворе.

— Голубчик мой, Ванюшка, кто ж разбудит нас?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Есть захочешь — сама вскочишь.

Тррр, приехали, слезай.

 

«Что ж ты, милый, не пришел…»

Что ж ты, милый, не пришел?

Я тебе велела…

Всю я ночку не спала —

Все в окно глядела.

А что же ты стоишь,

Глазоньками водишь,

Товарищу не велишь

И сам не подходишь?

Скоро, скоро снег растает,

Вся земля согреется.

Скажи верное словечко —

Можно ли надеяться?

Не сияет, не горит

Золото колечко.

Неужели не болит

У милого сердечко?

Голубую ленту бантом

Ты зачем завязывал?

Я любила тебя тайно,

А ты всем рассказывал.

Мне сказали, что сердита,

Из каменья сердце сбито.

Совершенно правильно —

Мое сердечко каменно.

Срубил белую березу,

Да в лесу осталася.

Любил девчоночку три года,

Да не мне досталася.

 

«На горе — колхоз, под горой…»

На горе — колхоз, под горой — совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

Задавал вопрос, сам глядел в глаза:

— Ты колхозница, тебя любить нельзя!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей, —

Ты колхозница, тебя любить нельзя!

— Что колхозница, не отрицаю я,

И любить тебя не собираюсь я!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И любить тебя не собираюсь я!

— Я пойду туда, где густая рожь,

И найду себе, кто на меня похож!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И найду себе, кто на меня похож!

На горе — колхоз, под горой — совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

 

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока!

Прихожу к тебе с тоской;

Мой сердечный друг далеко,

Ты беги к нему волной.

Ты беги, волна, стремися,

К другу весть скорей неси,

Как стрела к нему пустися

И словечко донеси.

Ты скажи, как я страдаю,

Как я мучуся по нем!

Говорю, сама рыдаю,

Слезы катятся ручьем.

Вспомню, милый как прощался,

И туда вдруг побегу,

Где со мною расставался;

Плачу там на берегу.

С ветром в шуме Волга стонет,

А я рвуся злой тоской;

Сердце ноет, ноет, ноет

И твердит: «Где милый мой?

Где мой друг, моя отрада?

Где девался дорогой?..»

Жизни я тогда не рада,

Вся в слезах иду домой.

Но к несносному мученью

Страсть должна свою скрывать,

Здесь предавшись слез стремленью,

Дома вид иной казать.

Как ни тошно, как ни больно,

Чтоб не знали страсть мою,

Покажусь на час спокойной;

Ночь зато проплачу всю.

«Поспешай ко мне, любезный!

Ты почувствуй скорбь мою,

Ток очей отри мой слезный,

Облегчи мою судьбу».

Только я уста сомкнула,

Стон пустился вслед за мной;

Мнится, реченька вздохнула,

Понесла слова волной.

 

«Вниз по матушке по Волге…»

Вниз по матушке по Волге,

От крутых красных бережков,

Разыгралася погода,

Погодушка верховая;

Ничего в волнах не видно,

Одна лодочка чернеет,

Никого в лодке не видно,

Только парусы белеют.

На гребцах шляпы чернеют,

Кушаки на них алеют.

На корме сидит хозяин,

Сам хозяин во наряде,

Во коричневом кафтане,

В перюиновом камзоле,

В алом шелковом платочке,

В черном бархатном картузе;

На картузе козыречек,

Сам отецкий он сыночек.

Уж как взговорит хозяин:

«И мы грянемте, ребята,

Вниз по матушке по Волге,

Ко Аленину подворью,

Ко Ивановой здоровью».

Аленушка выходила,

Свою дочку выводила,

Таки речи говорила:

«Не прогневайся, пожалуй,

В чем ходила, в том и вышла.

В одной тоненькой рубашке

И в кумачной телогрейке».

 

«Скучно, девушки, весною жить…»

Скучно, девушки, весною жить одной:

Не с кем сладко побеседовать младой.

Сиротинушка, на всей земле одна,

Подгорюнясь ли присядешь у окна —

Под окошком все так весело глядит,

И мне душу то веселие томит.

То веселье — не веселье, а любовь,

От любви той замирает в сердце кровь.

И я выду на широкие поля —

С них ли негой так и веет на тебя;

Свежий запах каждой травки полевой

Вреден девице весеннею порой,

Хочешь с кем-то этим запахом дышать

И другим устам его передавать;

Белой груди чем-то сладким тяжело,

Голубым очам при солнце не светло.

Больно, больно безнадежной тосковать!

И я кинусь на тесовую кровать,

К изголовью правой щечкою прижмусь

И горючими слезами обольюсь.

Как при солнце летом дождик пошумит,

Травку вспрыснет, но ее не освежит,

Так и слезы не свежат меня, младой;

Скучно, девушки, весною жить одной!

 

«Не пробуждай, не пробуждай…»

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,

Которой память — мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднодровье,

Чем мой обманчивый покой.

 

«Скучно, матушка, мне сердцем…»

Скучно, матушка, мне сердцем жить одной,

Скучно, скучно, что не едет дорогой.

Где сокрою я кручинушку свою?

Лучше выйду, на крылечке постою.

Посмотрю, кто вдоль по улице прошел,

Посмотрю, не пролетит ли мой сокол.

Вдоль по улице метелица метет,

А с метелицей и милый мой идет.

Машет издали мне аленьким платком,

Подошедши, говорит он мне тайком:

«Ах, постой, постой, любезная моя!

Дай мне, радость, наглядеться на тебя!

С той поры, как разлучились мы с тобой,

Потерял я и здоровье и покой».

— «Друг сердечный, — отвечала я ему,

Или ты смеешься горю моему?

Такова ли я до сей поры была?

Таковою ли красавицей слыла?

На лице поблекли алые цветы;

Без тебя, мой друг, лишилась красоты!»

 

«— Матушка, матушка…»

— Матушка, матушка,

Что во поле пыльно?

Сударыня, матушка,

Что во поле пыльно?

— Дитятко милое,

Кони разыгралися.

— Матушка, матушка,

На двор гости едут,

Сударыня-матушка,

На двор гости едут!..

— Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

— Матушка, матушка,

На крылечко идут,

Сударыня-матушка,

На крылечко идут!..

— Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся…

— Матушка, матушка,

В нову горницу идут,

Сударыня-матушка,

В нову горницу идут!..

— Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

— Матушка, матушка,

За столы садятся,

Сударыня-матушка,

За столы садятся!

— Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся!

— Матушка, матушка,

Образа снимают,

Сударыня-матушка…

Меня благословляют…

— Дитятко милое,

Господь с тобою!

 

«Снеги белые, пушисты…»

Снеги белые, пушисты

Покрывали все поля;

Одного лишь не покрыли

Горя люта моего.

Есть кусточек среди поля,

Одинешенек стоит,

Он не клонит к земле ветки,

И листочков на нем нет.

Одна, горькая, несчастна,

Все горюю по милом,

День горюю, ночь тоскую,

Понапрасну слезы лью.

Слеза канет, снег растает,

В поле вырастет трава,

Никто травушки не косит,

Шелковой не обожнет.

Никто девушки не любит,

Никто замуж не берет.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок,

Посмотрю я в ту сторонку,

Где мой миленький живет.

 

«Уродилася я, как былинка в поле…»

Уродилася я,

Как былинка в поле.

Моя молодость прошла

У людей в неволе.

Я с двенадцати лет

По людям ходила,

Где качала я детей,

Где коров доила.

Светлой радости я,

Ласки не видала,

Износилася моя

Красота, увяла.

Износили ее

Горе и неволя.

Знать, такая моя

Уродилася доля!

Уродилася я

Девицей красивой.

Судьба злая не дала

Мне доли счастливой.

И у птицы есть гнездо,

У волчицы дети,

У меня лишь, молодой,

Никого на свете.

Птица в темном лесу

Звонко распевает,

И волчица с детьми

Весело играет.

Хороша я, хороша,

Да плохо одета.

Никто замуж не берет

Девицу за это.

Эх ты, доля моя,

Доля-сиротинка,

Что полынь ты трава,

Горькая осинка!

 

«Уж ты сад, ты мой сад…»

Уж ты сад, ты мой сад,

Сад зелененький,

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься,

А со мною, молодой,

Все ругаешься.

Не ругайся, не бранись,

Скажи: «Милая, прощай!»

Скажи: «Милая, прощай!

Уезжаю в дальний край!»

 

«В час роковой, когда встретил тебя…»

В час роковой, когда встретил тебя,

Трепетно сердце забилось во мне.

Страстно, безумно тебя полюбя,

Весь я горю, как в огне.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

Снятся мне милые глазки твои,

Чудный твой стан, твоя красота.

Вся создана ты для знойной любви,

Вся ты любовь, вся — мечта.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

 

«В садочке гуляла…»

В садочке гуляла,

Цветочки рвала,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Смеялся казаче,

Что я — сирота.

— Не смейся, казаче,

Что я сирота.

Пришел бы ты сватать,

А я бы пошла.

— Не пойдешь — не надо,

А я не прошу!

— Поеду в Россию,

Там краше найду.

Объехал Россию

И все города

И не нашел краше,

Чем та сирота.

Вернулся казаче

Под те ворота,

Ой, вышла дивчина,

Моя сирота,

Ой, вышла дивчина

Заплаканная,

Наверно, дивчина

Засватанная.

Ой, вышла дивчина

Зажуренная,

Наверно, дивчина

Зарученная.

 

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока

Бьет волнами берега,

Мил уехал, не простился,

Знать, любовь не дорога.

Ой, туманы голубые,

Серебристая волна.

Неужели ко мне милый

Не вернется никогда?

Цвела вишня всем на диво,

Ветром сдуло белый цвет.

Я б другого полюбила,

Да любови в сердце нет.

Возле бережка крутого

День и ночь волна шумит.

Хорошо любить такого,

Кто любовью дорожит.

Над рекой стоят туманы,

Красна солнца не видать.

А мой милый меня вспомнит,

И его я буду ждать.

 

«Зажглась звезда далекая…»

Зажглась звезда далекая,

Цветет сирень в саду.

Я к речке, одинокая,

Тропиночкой иду.

Не пой, гармонь, страдания,

Мне сердце не тревожь.

Забытые свидания

Ты больше не вернешь.

Меня, девчонку строгую,

Он не хотел понять.

Ушел своей дорогою

Другую завлекать.

Ой, ночка, ночка звездная,

В саду сирень цветет.

Я верю, что серьезная

Любовь ко мне придет.

 

«В том саду, где мы с вами…»

В том саду, где мы с вами встретились,

Ваш любимый куст хризантем расцвел,

И в моей груди расцвело тогда

Чувство яркое нежной любви…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный,

И невольные слезы катятся

Пред увядшим кустом хризантем…

 

«Если б завтра да ненастье…»

«Если б завтра да ненастье,

То-то рада я была;

Если б дождик, мое счастье, —

За малиной бы пошла.

Я бы милому сказала,

Чтобы он за мною шел!» —

Вот как Надя рассуждала,

С поля идучи домой.

С светом, рано, чуть проснуся,

Я в окошко погляжу;

Если дождик — отпрошуся,

Вот как маменьке скажу:

«Отпусти меня, родная!

Я малинки наберу;

Там дороженька большая:

Я продам все ввечеру.

Теперь дождик, мокро в поле —

Нам не можно работа ть;

Ну, чего же мешкать доле?

Я малинки пойду брать».

Лишь отпустит, я сберуся

И умыться побегу;

Я на час остановлюся

Подле речки на лужку.

Я нарву цветочков с поля,

За собой буду бросать,

Чтобы друг мой милый Леля

По следам бы мог сыскать.

А потом аукну смело,

Голос лесом отнесет.

Вчерась миленький, любезный

Рассердился на меня.

Все сердился и резвился:

«Поцелуй, — сказал, — меня».

«Ни за что не поцелую, —

Говорила я ему, —

Ты напал не на такую». —

Побежала ко двору.

В мыслях тех опять ложилась:

«Встану рано на заре», —

Но, проснувшися, смутилась:

Ясно, ясно на дворе.

Изголовьице смочила

Горючими слезами я:

«Не увижусь, — говорила, —

Ах, сегодня с милым я.

Я упрямиться не буду,

Не наделаю проказ:

Если миленький захочет,

«Поцелуй, — скажу, — сто раз».

 

«Как за реченькой…»

Как за реченькой

Слободушка стоит,

По слободке той

Дороженька бежит,

Путь-дорожка широка,

Да не длинна,

Разбегается

В две стороны она:

Как налево —

На кладбище к мертвецам,

А направо —

К закавказским молодцам.

Грустно было

Провожать мне, молодой,

Двух родимых

И по той, и по другой:

Обручальника

По левой проводя,

С плачем матерью-землей

Покрыла я;

А налетный друг

Уехал по другой,

На прощанье мне

Кивнувши головой.

 

«Вернись, я все прощу…»

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

Я упрекать тебя не стану и не смею:

Мы так недавно, так нелепо разошлись.

Ведь ты любил меня, и я была твоею!

Зачем же, зачем же ты ушел?

Вернись!

О, сколько, сколько раз вечернею порою

В запущенном саду на каменной скамье

Рыдала я, забытая тобою,

О милом, дорогом, о розе, о весне.

Я счастье прошлое благословляю.

О, если бы мечты мои сбылись!

Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю!

Отдай, отдай мне снова жизнь, вернись!

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

 

«Не спеши, моя красавица, постой…»

«Не спеши, моя красавица, постой:

Мне не долго побеседовать с тобой;

Оберни ко мне прекрасное лицо,

Есть еще к тебе заветное словцо:

Скажи, любишь ли ты, молодца, меня

И каков кажусь тебе удалый я?»

(Лицо девицы-красавицы горит,

Потупивши ясны очи, говорит:)

«Не пристало мне ответ такой держать

И пригожество мужское разбирать!»

— «Не спросил бы я, да вот моя беда:

Я сбираюсь в понизовы города;

Волгой-матушкой в расшиве погулять,

На чужбине доли, счастья поискать».

(Помутился вдруг девицы светлый взгляд;

Побледнела, словно тонкий белый плат.)

— «Уж зачем бы меня, девицу, пытать,

Коли едешь, коли вздумал покидать?

Видит бог, как я любила молодца!

Может, больше — грех и молвить, — чем отца!

Все на свете за него бы отдала!

Да ему, уж видно, стала не мила!»

— «Ты мила мне пуще прежнего теперь;

Не словам — хотя божбе моей поверь.

Для тебя же я сбираюсь в дальний путь,

Чтоб трудами выйти в люди как-нибудь;

Чтоб, вернувшись, быть на родине в чести;

Чтоб смелее от венца тебя вести.

Понизовые привольные края:

Не последний за другими буду я».

— «Волга-матушка бурлива, говорят;

Под Самарою разбойники шалят;

А в Саратове девицы хороши:

Не забудь там красной девицы-души!»

— «Не боюсь я Волги-матушки валов,

Стеньки Разина снаряженных стругов!

Не прельстит меня ничья теперь краса,

Ни такие ж с поволокою глаза;

Страшно только мне вернуться невпопад:

Тот ли будет на тебе тогда наряд?

Встретишь молодца ты в ленте золотой

Или ведешь на крылечко под фатой?»

— «Коли шутишь — не до шуток мне — до слез;

Коли вправду — кто ж так девицу обнес?

С кем иным, как не с тобою, молодцом,

Поменяюсь обручальным я кольцом?

Для кого блюла девичью красоту,

Для того и русу косу расплету;

Гробовой скорей покроюсь пеленой,

Чем, без милого, узорчатой фатой».

 

«Напилася я пьяна…»

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

Там кукушка кукует,

Мое сердце волнует.

Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,

Где мой милый ночует.

Если он при дороге,

Помоги ему, Боже.

Если с любушкой на постелюшке,

Накажи его, Боже.

Чем же я не такая?

Чем чужая другая?

Я — хорошая, я — пригожая,

Только доля такая.

Если б раньше я знала,

Что так замужем плохо,

Расплела бы я русу косыньку

Да сидела б я дома.

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

 

«За окном в тени мелькает…»

За окном в тени мелькает

Русая головка.

Ты не спишь, моё мученье,

Ты не спишь, плутовка!

Выходи ко мне навстречу!

С жаждой поцелуя,

К сердцу сердце молодое

Пламенно прижму я.

Ты не бойся, если звёзды

Слишком ярко светят:

Я плащом тебя одену

Так, что не заметят…

Если сторож нас окликнет, —

Назовись солдатом,

Если спросят, с кем была ты, —

Отвечай, что с братом!

Под надзором богомолки

Ведь тюрьма наскучит…

А неволя поневоле

Хитрости научит!

 

«На речке, на речке…»

На речке, на речке, на том бережочке,

Ой, мыла Марусенька белое платье.

Мыла Марусенька белое платье,

Она мылась, белилась, ой, говорила,

Ой, мыла, белила, с собой говорила.

Ой, приплыли к Марусеньке белые гуси,

Приплыли к Марусеньке белые гуси:

«Ой вы, гуси, гуси — лазоревы очи,

Сколько хотите, то пейте, воды не мутите.

Сколько хотите, плывите, воды не мутите».

Ой, папаша с мамашей мне говорили:

«Ой, Марусенька, Маруся — несчастное имя,

Ой, Марусенька, Маруся — несчастное имя,

Ой, кого ж ты любила, навек позабыла

На речке, на речке, на том бережке».

 

«Виновата ли я, виновата ли я…»

Виновата ли я, виновата ли я,

Виновата ли я, что люблю,

Виновата ли я, что мой голос дрожал,

Когда пела я песню ему?

Виновата во всем, виновата кругом,

Еще хочешь себя оправдать,

Так зачем же, зачем в эту лунную ночь,

Позволяла себя целовать?

Ах, зачем же ты спишь в эту лунную ночь,

Ночью спать непростительный грех,

Ночью звезды горят, ночью ласки дарят,

Ночью все о любви говорят.

Уходи от меня, ненавижу тебя,

Откровенно тебе говорю,

За измену твою, за неправду твою

Я уж больше тебя не люблю.

 

«Мы на лодочке катались…»

Мы на лодочке катались

Золотисто-золотой,

Не гребли, а целовались —

Не качай, брат, головой!

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Слюбилася с молодчиком

Веселая девчонка.

Я тогда тебе поверю,

Что любовь верна у нас:

«Поцелуй меня, приятно,

Без отрыву сорок раз».

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Понравился мне, девице,

Молоденький мальчонка.

Меня маменька ругает,

Тятька боле бережет:

Как приду с гулянки поздно,

Он с поленом стережет.

«А я, — говорит, —

Тебя, — говорит, —

Дочурочка уважу:

А я, — говорит, —

Тебе, — говорит, —

Гуляночку налажу».

Где мы с миленьким встречались,

Там зеленая трава,

Где мы с милым расставались,

Там посохли дерева.

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Уж больно мне понравился

Молоденький мальчонка.

 

«Солнце красное взошло на небеса…»

Солнце красное взошло на небеса,

И на зелени обсохнула роса, —

Не обсохли лишь у Аннушки глаза,

Все блестит на них жемчужная слеза.

«Не круши себя, красавица моя!

Знать, такая участь слезная твоя.

Видно, так уж предназначено судьбой,

Чтоб безвременно расстался друг с тобой.

Променял твою девичью красоту —

На дощатый гроб, могильну темноту.

Хоть и грустно жить без друга своего,

Но слезами не воротишь ты его!»

Слышу девицы печальные слова:

«Пусть увяну — как без дождичка трава,

Сердцу бедному дам волю я изныть,

Друга ж милого нельзя мне позабыть!»

 

«Красна девица сидела под окном…»

Красна девица сидела под окном,

Утирала слезы белым рукавом.

Пришла весточка нерадостная к ней,

Что сердечный друг не верен больше ей.

Что задумал он иную замуж взять.

Как тут девице не плакать, не вздыхать?

Стали девицу подружки утешать:

«Полно сердцем о неверном тосковать.

Ты в селе у нас всех лучше красотой,

Наши молодцы любуются тобой.

Всякий девице желает угодить;

Ты властна из них любого полюбить».

«Пусть их много, — красна девица в ответ,

Сердце милого другого не найдет!»

 

«Ой, там, на горе…»

Ой, там, на горе, ой, там, на крутой,

Ой, там сидела пара голубей,

Они сидели, порывалися,

Сидели, крыльями умывалися.

Откуда ни взялся — охотник-стрелец

Убил, разлучил пару голубей.

Голубя убил,

Голубку словил,

Взял под полу, понес до дому.

Принес до дому, пустил по дому.

Налил водицы аж до крыницы,

Насыпал пшена аж до коленца.

Голубка не ест, голубка не пьет,

Все на круту гору плакать идет.

«Голубушка моя сизокрылая,

Чего ж ты такое придумала?

Есть у меня семьдесят голубей,

Какой будет твой?» —

«Я летала, выбирала,

Нет такого, как я потеряла».

 

«Ой, да ты, калинушка…»

Ой, да ты, калинушка,

Ты, малинушка,

Ой, да ты, калинушка,

Ты, малинушка,

Ой, да ты не стой, не стой

На горе крутой.

Ой, да ты не стой, не стой

На горе крутой,

Ой, да не спускай листа

Во сине море.

Ой, да не спускай листа

Во сине море,

Эх, да во синем-то море

Корабель плывет,

Эх, да во синем-то море

Корабель плывет,

Ах, да корабель плывет,

Аж вода ревет.

Эх, да корабель плывет,

Аж вода ревет,

Эх, да как на том корабле

Два полка солдат.

Эх, да как на том корабле

Два полка солдат,

Ой, да два полка солдат,

Молодых ребят.

Ой, да два полка солдат,

Молодых ребят,

Эх, да офицер-майор

Богу молится,

Эх, да офицер-майор

Богу молится,

Эх, да молодой солдат

Домой просится:

«Ох, да офицер-майор,

Отпусти домой.

Ох, да отпусти домой

К отцу, к матери родной.

Ой, да отпусти домой

К отцу, к матери родной,

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой.

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой, —

Ой, да молода ль моя жена,

Знать, хворает без меня».

 

«Из-за лесу было темного…»

Из-за лесу было темного,

Из-за гор было высокиих,

Вылетало тут два стадица —

Одно стадо лебединое,

Друго стадицо гусиное.

Отставала же лебедушка

Прочь от стада лебединого,

Приставала же лебедушка

Ко гусиному ко стадицу.

Ее стали гуси щипати,

Лебедушка стала гаркати:

«Не щиплите, гуси серые,

Не сама я к вам залетала,

Занесло меня погодою,

Что погодою, невзгодою».

Отставала красна девица

От девичья хороводчика,

Приставала красна девица

К молодичью хороводику.

Ее стали люди журити,

А Арина стала плакати:

«Не журите, люди добрые,

Не сама я к вам заехала,

Завезли меня добры кони,

Что добры кони Васильевы».

 

«Помню, я еще молодушкой была…»

Помню, я еще молодушкой была,

Наша армия в поход куда-то шла.

Вечерело. Я сидела у ворот,

А по улице все конница идет.

Тут подъехал ко мне барин молодой,

Говорит: «Напой, красавица, водой!»

Он напился, крепко руку мне пожал,

Наклонился и меня поцеловал…

Долго я тогда смотрела ему вслед.

Обернулся, помутился белый свет.

Всю-то ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

А потом, уж как я вдовушкой была,

Пятерых я дочек замуж отдала,

К нам приехал на квартиру генерал,

Весь израненный, так жалобно стонал.

Пригляделась, встрепенулася душой:

Это тот же, прежний барин молодой,

Та же удаль, тот же блеск в его глазах,

Только много седины в его усах.

И опять я молодешенькой была,

И опять я целу ночку не спала.

Целу ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

 

«При вечере, вечере…»

При вечере, вечере,

Ах, что при вечере, вечере,

Да при темных-то было сумеречках.

Прилетал да млад ясен сокол,

Прилетал да млад ясен сокол,

Да он садился на окошечко,

Да на серебряну причалинку,

Да на злаченую закраинку.

Как никто не видит сокола,

Да как никто не уприметит ясного.

Примечала ясна сокола

Да Устиньина-то матушка,

Говорила своей дочери:

«Ты, дитя ли мое милое,

Примечай-ка ясна сокола,

Ясна сокола залетного,

Доброго молодца заезжего».

«Государыня моя матушка,

Как у тя язык воротится,

Как уста да растворяются,

Зачастую вспоминаючи,

Мое сердце надрываючи.

Мне и так сердцу тошнехонько,

Ретивому обиднешенько.

У меня, у молодешеньки,

Резвы ноженьки подрезало,

Белы ручки опустилися,

Очи ясны помутилися,

Голова с плеч покатилася».

 

«Ах, запевай, подружка, песню…»

Ах, запевай, подружка, песню,

Запевай какую хошь,

А про любовь только не надо —

Мое сердце не тревожь.

Ах, балалаечка играет —

Слышу, дроля мой идет.

А мое сердце замирает —

Про меня песни поет.

Ах, только в доме украшенье,

Когда солнышко взойдет.

А только сердцу утешенье,

Когда дролечка придет.

Ах, два знакомые крылечка

В памяти осталися…

А на одном крыльце влюблялись,

На другом рассталися.

Ах, дорогой, такая сила

Одолела вдруг меня…

А сколько было — всех забыла,

Не могу забыть тебя!

 

«Ах, не было ветру…»

Ах, не было ветру,

Да навеяло,

Ах, не было гостей,

Да приехали.

Ах, полон-то двор,

Ах, саней да коней.

Въехали

На широкий двор,

Вломилися

Во новы сени.

Ах, раздавили

Золотую чару,

Ах, выпускали

Соловья из саду.

Восплачется,

Растужится

Свет Арина-душа:

«Свет вы мои

Сени новые,

Свет ты моя

Золотая чара,

Свет ты мой

Соловей в саду,

Не по чему

Мне погулять будет,

Нечем мне

Подруг потчевати,

Некому меня

Разбудити будет».

Тешили ее

Трое тешильника,

Они-то ее

Не утешили.

Тешил ее

Свет Василий государь,

Тешил ее

Сын Иванович:

«Ах, ты не плачь,

Свет Аринушка,

Ах, ты не плачь,

Свет Ивановна:

Ах, сени новы

Переставить велю,

Золоту чару

Перелить велю,

Ах, вместо соловья

Тебя сам разбужу».

 

«Вьюга во поле завыла…»

Вьюга во поле завыла,

Ой, люто, люто, люто.

На свидание, наверно,

Не торопится никто.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Бьет по стеклам, бьет по крышам,

Бьет по каменной трубе.

Не глухая — слышу, слышу,

Мне самой не по себе.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Через это завыванье,

Через белую пургу

На десятое свиданье

Я сегодня не пойду.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Ой, вы, вьюги и бураны,

И глубокие снега,

Разрешаю вам буянить,

Но не дольше четверга.

Ой, снег-снежок,

Белое сияние,

Под окном — дружок,

Значит, быть свиданию!

 

«Во сыром бору сосенка…»

Во сыром бору сосенка

Зеленешенька срубленная,

Много, много на сосенке ветвей,

Много, много на кудрявой ветвей,

Вдвое, втрое отросточков.

Много, много у Арины подруг,

Много, много у Ивановны подруг,

Вдвое, втрое у Василья бояр,

Вдвое, втрое свет у Федорыча,

От переду сидят до дверей:

Впереди сидит большой барин

Да Василий свет Федорович.

Он об стол рукой постукивает,

Говорит, крепко наказывает,

Свет Аринушке приграживает:

«Ты, Арина, принимай дары,

Принимай дары великие:

Мому батюшке рубашечку,

Моей матушке рукавички,

Всему поезду по платёнчику».

«Не грози-ка, добрый молодец,

У меня дары готовые,

Перешиты, перекатаны,

Все в коробочку покладены,

Золотым замком запертые».

 

«При долине куст калины…»

При долине куст калины,

Калинушки да стоял.

Как на этом на кусточке

Соловушка распевал.

Ты не пой, не пой, соловушка,

Ты не пой весной.

Ты не пой, не пой соловушка,

Ты не пой весной.

Не давай тоски-печалушки

Сердцу моему.

Не давай тоски-печалушки

Сердцу моему.

Уж и так оно, ретивое,

Да истомилося во мне.

Уж и так оно, ретиво сердце,

Да истомилося во мне.

Доставалось моя любушка

Другому, а не мне.

 

«Во саду ли, в огороде…»

Во саду ли, в огороде

Девица гуляла.

Невеличка, круглоличка,

Румяное личико.

За ней ходит, за ней бродит

Удалой молодчик.

Он и звал красну девицу

В сыр бор по груздочки.

— Я пойду, пойду с тобою,

Ножки приустанут.

Заложи, милой, карету,

Я сяду-поеду.

Если любишь, так и купишь

Золото колечко,

Золото твое колечко

Я прижму к сердечку.

Не шелохнется молодчик,

Стоит у пенечка.

Красну девицу целует,

К сердцу прижимает.

— Поживем, моя милая,

В любви хорошенько,

Нам покажется годочек

За один кусочек.

 

«Уж вы, гуси, вы, гуси…»

«Уж вы, гуси, вы, гуси,

Да калина, да малина,

Уж вы где, гуси, были,

Где, серы, спобывали,

Где ночесь ночевали?»

«Ночевали мы, гуси,

У тестя во дворе,

У тещи в поле;

Видели диво,

Диво немало:

Девка по избе ходит,

У сердца ручки носит,

Слезно плачет, рыдает,

К ларцу припадает»:

«Уж ты, ларчик, мой ларчик,

Золотое ковано,

Уж я год тебя шила,

Я другой вышивала,

Я третьёй нагнетала.

Как пришло разоренье —

В один час разорила,

По платку раздарила.

Уж как свекру-то батьке

Сшила пестру рубашку,

А свекрови-то матке —

Полотняна рубашка;

Как деверьям-то братцам —

Еще по шитому платочку,

Как золовкам сестрицам —

По жемчужной повязке.

Им еще того мало,

Им еще недостало!»

 

«Вечор поздно из лесочку…»

Вечор поздно из лесочку

Я коров домой гнала.

Подошла лишь к ручеечку

Близ зеленого лужка, —

Вижу, барин едет с поля,

Две собаки впереди;

Лишь со мной он поравнялся,

Взор свой бросил на меня.

«Здравствуй, милая красотка,

Чьей деревни и села?» —

«Вашей милости крестьянка», —

Отвечала ему я.

«Не тебя ли, моя радость,

Кузнец за сына просил?

Его сын тебя не стоит,

Не на то ты рождена.

Завтра, завтра ты узнаешь,

Для кого ты суждена;

Будешь завтра не крестьянка —

Завтра станешь госпожа!»

 

«Кольцо души-девицы…»

Кольцо души-девицы

Я в море уронил;

С моим кольцом я счастье

Земное погубил.

Мне, дав его, сказала:

«Носи! Не забывай!

Пока твое колечко,

Меня своей считай!»

Не в добрый час я невод

Стал в море полоскать;

Кольцо юркнуло в воду;

Искал, но не сыскать!..

С тех пор мы как чужие!

Приду к ней — не глядит!

С тех пор мое веселье

На дне морском лежит!

О ветер полуночный!

Проснися! Будь мне друг!

Схвати со дна колечко

И выкати на луг.

Вчера ей жалко стало:

Нашла меня в слезах.

И что-то, как бывало,

Зажглось у ней в глазах!

Ко мне подсела с лаской,

Мне руку подала,

И что-то ей хотелось

Сказать, но не могла!

На что твоя мне ласка!

На что мне твой привет!

Любви, любви хочу я…

Любви-то мне и нет!

Ищи, кто хочет в море,

Богатых янтарей…

А мне мое колечко

С надеждою моей.

 

«Ах, жарко в тереме свечи горят…»

Ах, жарко в тереме свечи горят.

Горят свечи воску ярого;

Ах, жалко плакала свет

Хавроньюшка.

Унимал ее родной батюшка,

Уговаривала родна матушка:

«Не плачь, не плачь, мое дитятко!

Уж я тебя не в полон даю,

Не в полон даю, не полонить хочу;

Уж я тебя замуж отдаю,

За умного, за разумного,

За белого, за румяного,

Ведь я тебя не одну пущу,

Не одну пущу, поезжан пошлю,

Поезжан пошлю, сваху снаряжу».

«Государыня моя матушка!

Я сама знаю, про то ведаю,

По домам гости все разъедутся,

И сватьюшки все разойдутся,

Одна я, младешенька, остануся

На чужой дальней на сторонушке,

У чужого отца, матери,

У чужого роду-племени».

 

«Я любила его…»

Я любила его

Жарче дня и огня,

Как другим не любить

Никогда, никогда!

Только с ним лишь одним

Я на свете жила;

Ему душу мою,

Ему жизнь отдала!

Что за ночь, за луна,

Когда друга я жду!

И бледна, холодна,

Замираю, дрожу!

Вот он идет, поет:

«Где ты, зорька моя?»

Вот он руку берет,

Вот целует меня!

«Милый друг, погаси

Поцелуи твои!

И без них при тебе

Огонь пылает в крови;

И без них при тебе

Жжет румянец лицо,

И волнуется грудь,

И кипит горячо!»

 

«Ты, река ли, моя реченька…»

«Ты, река ли, моя реченька,

Да ты, река ли светла, быстрая,

Да ты течешь да не сколыхнешься,

Да с бережками да не сровняешься,

Со желтым песком не смутишься.

Да ты, душа ли красна девица,

Да ты сидишь — да не усмехнешься,

Да говоришь речь — не улыбнешься».

«Да я чего буду смеятися,

Да чего я радоватися,

Да у нас полон двор коней стоит,

Да полна горенка гостей сидит,

В других спальнях дружных подруженек.

Все да гости у нас есть как есть,

Одних гостюшек нет как нет,

Да нету гостюшек любимых,

Да нет родителей родимых.

Сватать да меня есть кому,

Снарядить-то меня есть кому,

Благословить-то меня некому.

Всё чужи люди снаряжают,

Всё чужи люди благословляют,

Все соседи спорядовые.

Да близкой братец, красно солнышко,

Да ты сходи-ка во конюшенку,

Да приведи-ка да лучшего коня,

Да запряги-ка в новые саночки,

Да ты вези-ка ко божьей церкви,

Да повыстань в колоколенку,

Да ударь-ка трижды в колокол,

Да ты расступись-ка, мать сыра земля,

Да подымись-ка, гробова доска,

Да развернись, да тонки саваны,

Да вы повыстаньте, родители,

Да передайте мне прощеньице,

Да вы последнее благословеньице».

 

«Ах, матушка, тошно мне…»

Ах, матушка, тошно мне —

Голова болит,

Сударыня, грустно мне —

Сердечко ноет…

Болит моя головушка —

Не знаю, как быть.

Сяду я на лавочку,

Погляжу в окно,

Погляжу ль в окошечко —

На улице дождь.

На улице дождичек,

Во поле туман.

Во поле большой туман —

Туман затуманился;

А мой-то любезный друг

Припечалился,

Припечалился, душа моя,

Призадумался,

Вечор — вечор милый друг

У девушек был,

У девушек был,

Про меня забыл.

Привел с собой душечку

Он лучше меня,

Забыл совсем, милый друг,

Забыл про меня…

 

«Растет, цветет черемуха…»

Растет, цветет черемуха

Во темном лесу.

Нельзя, нельзя черемочку

Неспелую рвать,

Неспелую, незрелую,

Неналивную.

Нельзя, нельзя девчоночку

Несватану брать.

Несватану, несватану,

Незарученную.

Ведут молодца с того конца

С красавицею.

Один ведет за рученьку,

Другой за другу,

Третий стоит, сердцем болит —

Любил, да не взял.

«Девочка, красавица,

Оглянись назад!» —

«Мальчишечка, бедняжечка,

Глаза не глядят!» —

«Девочка, красоточка,

Платочком махни!» —

«Мальчишечка, страдатель мой,

Платочек короток!»

 

«Бирюзовы, золоты колечики…»

Бирюзовы, золоты колечики

Раскатились, ай, да по лужку

Ты ушла, и твои плечики

Закатилися в ночную мглу.

Во зеленой травушке-муравушке

Не сыскать потерянных колец,

Не найти любви-забавушки.

Тут и счастьицу конец.

Ты звучи, гитара моя милая,

Разгони ты грусть мою, печаль,

Ах ты жизнь, ты жизнь моя постылая,

Ничего теперь не жаль.

Ну-ка, дядька, лошадь запрягай-ка,

Бурую, лохматую,

А я поеду во цыганский табор

Цыганочку сосватаю.

Дайте ходу, ходу пароходу,

Подымайте алы паруса.

Ах, люблю, люблю эту породу

За веселые глаза.

 

«Выйду ль я на реченьку…»

Выйду ль я на реченьку,

Посмотрю ль на быструю,

Не увижу ль я свово милого,

Сердечного друженька.

Мы сойдемся, поклонимся,

Посидим, повеселимся,

Посидим, повеселимся,

Мы домой пойдем, простимся:

«Прощай, яхонт дорогой,

Не расстался бы с тобой».

«Виноград ты мой зелен,

Без ума ты меня сделал».

Мне сказали про милого,

Милый не жив, не здоров,

Милый не жив, не здоров,

Будто без вести пропал.

А сегодня мой милой

Вдоль по улице прошел.

Вдоль по улице прошел,

Громко-звонко просвистал.

Громко-звонко просвистал,

На окошко не смотрел.

На окошке есть приметка —

Винограду висит ветка,

Я по той ли по приметке

Ко милу дружку зайду.

Мой миленький очень рад,

Воротечки отворял.

Воротечки отворял,

Всереди двора встречал,

Всереди двора встречал,

За белы ручки примал.

 

«Мимо двора, мимо Иванова…»

Мимо двора, мимо Иванова,

Мимо широкого, мимо Осипычева

Тут и тек-то, протек медвяной ручей.

Как на ручьеньке бел-горюч камень,

Как на камешке част ракитов куст,

Как на кустике млад соловушка.

Он поет-то, поет песню жалобну,

Он назолу дает душе Аринушке,

Он большую-то дает душе Ивановне.

«Уж ты, кыш, полети ж, млад соловушка.

Ко тому ли двору ко Иванову,

Ко тому ли двору ко Осипычеву,

Ко тому ли терему ко тёщину,

Ко тому ли брану пологу невестину.

Ты буди-ка, буди душу Аринушку,

Ты буди-ка, буди душу Ивановну.

Уж и ей-то, душе, много надобно:

Уж ей свекра-то дарить со свекровушкой,

Ей и деверя дарить со золовушкой,

А и меня ли, добра молодца, со всем поездом.

А и свекра-то дарить стольным городом,

А свекровушку дарить лисьей шубою,

Деверя-то дарить добрым конем,

А золовушку дарить золотым венцом,

А меня ли, добра молодца, полотенчиком».

 

«Ох, у меня есть дружок тайный…»

Ох, у меня есть дружок тайный,

Да он теперь на сторонке дальней.

Вспомни, милый, вспомни, мой друг,

Вспомни рощу, зеленый луг.

Вдаль да по речке плывет лебедь,

Жду я не дождусь, когда милый приедет.

Ты приедешь, стукни в стенку,

А я выйду, тебя встречу.

Выйду встретить тебя в сенцы,

Расскажу, что есть на сердце.

В моем сердце нет покоя,

Когда милый мой не со мною.

 

«Не шуми ты, рожь…»

Не шуми ты, рожь,

Спелым колосом!

Ты не пой, косарь,

Про широку степь!

Мне не для чего

Собирать добро,

Мне не для чего

Богатеть теперь!

Прочил молодец,

Прочил доброе

Не своей душе —

Душе-девице.

Сладко было мне

Глядеть в очи ей,

В очи, полные

Полюбовных дум!

И те ясные

Очи стухнули,

Спит могильным сном

Красна девица!

Тяжелей горы,

Темней полночи,

Легла на сердце

Дума черная.

 

«Сама садик я садила…»

Сама садик я садила,

Сама буду поливать,

Сама милого любила,

Сама буду забывать.

Ах, что это за садочек

За зелененький такой?

Ах, что это за мальчишка

Разбессовестный такой?

Пустил славушку худую,

Все соседи говорят,

За глаза меня ругают,

А в глаза меня хвалят.

На гулянье при народе

Стал он девку целовать.

А девчонке стыдно стало,

Стала плакать и рыдать.

И мальчишке жалко стало,

Стал ее он утешать.

Купил шелковый платочек,

Начал слезы утирать.

 

«Я вечор в лугах гуляла…»

Я вечор в лугах гуляла,

Грусть хотела разогнать

И цветочков там искала,

Чтобы к милому послать.

Долго, долго я ходила:

Погасал уж солнца свет;

Все цветочки находила,

Одного лишь нет как нет!

Нет! Цветочка дорогого

Я в долинах не нашла;

Без цветочка голубого

Я домой было пошла.

Шла домой с душой унылой,

Недалёко от ручья

Вижу вдруг цветочек милый:

Вмиг его сорвала я!

Незабудочку сорвала —

Слёзы покатились вдруг.

Я вздохнула и сказала:

«Не забудь меня, мой друг!

Не дари меня ты златом,

Подари лишь мне себя!

Что в подарке мне богатом?

Ты скажи: люблю тебя!»

 

«Прости! я обнимаю…»

Прости! я обнимаю

Тебя в последний раз,

Печали век встречаю

Утех за краткий час.

Лети в страну далёку,

Лети других пленять;

Счастливу следуй року,

Оставь меня страдать!

Мои красы завянут,

Я выучусь тужить;

Тебя хвалить все станут,

А я одна любить.

Я к сердцу мне драгому

От сердца весть пошлю;

Уста мои другому

Не скажут: я люблю!

Нет, чувств иных не знаю,

Как собственно твои,

И к ним я применяю

Все склонности мои.

Коль счастлив ты — я рада,

Коль грустен — я крушусь;

Твой смех — моя отрада;

Заплакал ты — я рвусь.

Вся мысль моя, ты знаешь,

Тебе принадлежит;

Ты сердцем обладаешь,

Оно к тебе лежит,

За всё моё пристрастье

Одну меня люби;

Почту себе за счастье

И вид один любви.

 

«Я на горку шла, тяжело несла…»

Я на горку шла, тяжело несла.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Тяжело несла в решете овса.

Уморилась, уморилась, уморилася.

В решете овса полтора зерна,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Я домой пришла, овес высыпала,

Уморилась, уморилась, уморилася.

В нетопленую печь овес ссыпала.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Уж я три-то дня сушила и четыре дня толкла,

Уморилась, уморилась, уморилася.

На девятый день я блинов напекла,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Я блинов напекла, да к соседушке пошла,

Уморилась, уморилась, уморилася.

А соседушка не добра, не попотчевала.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Уж я губушки надула и домой пошла.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Я домой пришла, мужа выбранила:

Уморилась, уморилась, уморилася.

«Уж ты, куричье дыханье, петушиное вздыханье!»

Уморилась, уморилась, уморилася.

Уж и бил меня муж, колотил меня муж.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Он ко нитке привязал, соломинкой наказал.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Я от этих ли побоев три дня хворала,

Уморилась, уморилась, уморилася.

На четвертую неделю выздоравливала,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Выздоравливала да поедывала.

Уморилась, уморилась, уморилася.

Уж я съела, молода, да блинов стопу, пирогов сотню,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Быка-третьяка, телку, гуся, порося,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Телку, гуся, порося, еще уточку,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Еще уточку на закусочку.

Уморилась, уморилась, уморилася.

А лихая свекровь позавидовала:

Уморилась, уморилась, уморилася.

«Как тебя, моя молодушка, не разорвало?»

Уморилась, уморилась, уморилася.

«Разорви того живот, кто неправдою живет,

Уморилась, уморилась, уморилася.

Еще старых старух, что не любят молодух!»

Уморилась, уморилась, уморилася.

 

«Елочки-сосеночки, зеленые…»

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Выйду, выйду я плясать в новеньких ботинках.

Все ребята говорят, что я, как картинка.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Я надену платье бело, буду в нем красавица.

Пусть лентяи не подходят, пока не исправятся.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Говорят, я боевая. Боевая — не совсем:

Боевая сушит десять, а по мне страдают семь.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Я с любимым замерзаю не от сильных холодов, —

Оттого я замерзаю, что не слышу жарких слов.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Полюбить — так полюбить паренька хорошего,

А такого нечего, который дремлет с вечера.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

У меня миленка нет, нету подходящего.

Не найдется ли у вас парня настоящего?

Эх, топну ногой, да притопну другой.

Сколько я ни топочу, все равно плясать хочу.

Елочки-сосеночки, зеленые, колючие.

В Воронеже девчоночки веселые, певучие.

Мы воронежские песни по-воронежски поем.

Кто ребят наших полюбит, все равно мы отобьем.

 

«Во селе, селе Покровском…»

Во селе, селе Покровском,

Среди улицы большой,

Разыгралась-расплясалась

Красна девица-душа,

Красна девица-душа,

Авдотьюшка хороша.

Разыгравшись, взговорила:

«Вы, подруженьки мои,

Поиграемте со мною,

Поиграемте теперь;

Я со радости с веселья

Поиграть с вами хочу:

Приезжал ко мне детинка

Из Санктпитера сюда;

Он меня, красну девицу,

Подговаривал с собой,

Серебром меня дарил,

Он и золото сулил.

«Поезжай со мной, Дуняша,

Поезжай, — он говорил, —

Подарю тебя парчою

И на шею жемчугом;

Ты в деревне здесь крестьянка,

А там будешь госпожа;

И во всем этом уборе

Будешь вдвое пригожа!»

Я сказала, что поеду,

Да опомнилась опять:

«Нет, сударик, не поеду, —

Говорила я ему, —

Я крестьянкою родилась,

Так нельзя быть госпожой;

Я в деревне жить привыкла,

А там надо привыкать.

Я советую тебе

Иметь равную себе.

В вашем городе обычай —

Я слыхала ото всех:

Вы всех любите словами,

А на сердце никого.

А у нас-то ведь в деревне

Здесь прямая простота:

Словом мы кого полюбим,

Тот и в сердце век у нас!»

Вот чему я веселюся,

Чему радуюсь теперь:

Что осталась жить в деревне,

А в обман не отдалась!»

 

«Течёт речка по песочку…»

Течёт речка по песочку,

Через речку — мостик;

Через мост лежит дорожка

К сударушке в гости!

Ехать мостом, ехать мостом

Аль водою плыти —

А нельзя, чтоб у любезной

В гостях мне не быти!

Не поеду же я мостом —

Поищу я броду…

Не пропустят злые люди

Славы по народу…

Худа слава — не забава…

Что в ней за утеха?

А с любезной повидаться —

Речка не помеха.

 

«Матушка, голубушка…»

«Матушка, голубушка,

Солнышко мое!

Пожалей, родимая, —

Я — дитя твоё!

Словно змея лютая

Так грудь и сосёт

И целую ноченьку

Мне спать не даёт.

Всё мне что-то грезится,

Будто наяву.

Уж когда ложуся я,

Молитву творю,

То залетной пташечки

Песенка слышна:

Сердце замирает,

Так сладка она!

То мне что-то видится,

Размечуся я;

Сердечко встоскуется —

В огне лежу я!

Ни игры, забавушки

Не веселы мне:

Всё тоска, кручинушка

Въяве и во сне.

Что это, родимушка,

Сталося со мной?

Стало, приключился мне

Злой недуг какой?

Али нет, родимая,

Зелья пособить?»

— «Знать, приспело, дитятко,

Времечко любить!»

 

«За рекой, на горе…»

За рекой, на горе,

Лес зеленый шумит;

Под горой, за рекой,

Хуторочек стоит.

В том лесу соловей

Громко песни поет;

Молодая вдова

В хуторочке живет.

В эту ночь-полуночь

Удалой молодец

Хотел быть, навестить

Молодую вдову…

На реке рыболов

Поздно рыбу ловил;

Погулять, ночевать

В хуторочек приплыл.

«Рыболов мой, душа!

Не ночуй у меня:

Свекор дома сидит,—

Он не любит тебя…

Не сердися, плыви

В свой рыбачий курень;

Завтра ж, друг мой, с тобой

Гулять рада весь день».

— «Сильный ветер подул…

А ночь будет темна!..

Лучше здесь, на реке,

Я просплю до утра».

Опознился купец

На дороге большой;

Он свернул ночевать

Ко вдове молодой.

«Милый купчик-душа!

Чем тебя мне принять…

Не топила избы,

Нету сена, овса.

Лучше к куму в село

Поскорее ступай;

Только завтра, смотри,

Погостить заезжай!»

— «До села далеко;

Конь устал мой совсем;

Есть свой корм у меня, —

Не печалься о нем.

Я вчера в городке

Долго был — всё купил;

Вот подарок тебе,

Что давно посулил».

— «Не хочу я его!..

Боль головушку всю

Разломила насмерть;

Ступай к куму в село».

— «Эта боль — пустяки!..

Средство есть у меня:

Слова два — заживет

Вся головка твоя».

Засветился огонь,

Закурилась изба;

Для гостей дорогих

Стол готовит вдова.

За столом с рыбаком

Уж гуляет купец…

(А в окошко глядит

Удалой молодец)…

«Ты, рыбак, пей вино!

Мне с сестрой наливай!

Если мастер плясать —

Петь мы песни давай!

Я с людями люблю

По-приятельски жить;

Ваше дело — поймать,

Наше дело — купить…

Так со мною, прошу,

Без чинов — по рукам;

Одну басню твержу

Я всем добрым людям:

Гope есть — не горюй,

Дело есть — работай;

А под случай попал —

На здоровье гуляй!»

И пошел с рыбаком

Купец песни играть,

Молодую вдову

Обнимать, целовать.

Не стерпел удалой,

Загорелась душа!

И — как глазом моргнуть —

Растворилась изба…

И с тех пор в хуторке

Никого не живет;

Лишь один соловей

Громко песню поет…

 

«Ах вы, ветры, ветры буйные…»

Ах вы, ветры, ветры буйные,

Ветры буйные, залетные,

Принесите вы мне весточку

От родной моей сторонушки!

Там так ярко солнце красное,

Так свежи луга зеленые,

Там родная Волга-матушка,

Там звучна так песнь разгульная!..

Скучно, душно, ветры буйные,

Жить в темнице разукрашенной,

Видеть небо всё туманное,

Слышать песни всё зловещие.

Всюду светит солнце красное,

Есть повсюду люди добрые;

Но нигде нет другой родины,

Нет нигде ее радушия.

Разнесите, ветры буйные,

Грусть-тоску мою, кручинушку,

Успокойте сердце бедное,

Всё изныло в злой неволюшке,

Так и рвется горемычное!

Скучно, горько на чужбине жить!

Посмотрел бы хоть на родину;

Хошь взглянул бы на родимый кров.

 

«Что ты жадно глядишь на дорогу…»

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от веселых подруг?

Знать, забило сердечко тревогу —

Все лицо твое вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?..

На тебя, подбоченясь красиво,

Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,

Полюбить тебя всякий не прочь:

Вьется алая лента игриво

В волосах твоих, черных как ночь;

Сквозь румянец щеки твоей смуглой

Пробивается легкий пушок,

Из-под брови твоей полукруглой

Смотрит бойко лукавый глазок.

Взгляд один чернобровой дикарки,

Полный чар, зажигающих кровь,

Старика разорит на подарки,

В сердце юноши кинет любовь.

Поживешь и попразднуешь вволю,

Будет жизнь и полна, и легка…

Да не то тебе пало на долю:

За неряху пойдешь мужика.

Завязавши под мышки передник,

Перетянешь уродливо грудь,

Будет бить тебя муж-привередник

И свекровь в три погибели гнуть.

От работы и черной и трудной

Отцветешь, не успевши расцвесть,

Погрузишься ты в сон непробудный,

Будешь нянчить, работать и есть.

И в лице твоем, полном движенья,

Полном жизни, — появится вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдешь ты тяжелый свой путь,

Бесполезно угасшую силу

И ничем не согретую грудь.

Не гляди же с тоской на дорогу

И за тройкой вослед не спеши,

И тоскливую в сердце тревогу

Поскорей навсегда заглуши!

Не нагнать тебе бешеной тройки:

Кони крепки, и сыты, и бойки, —

И ямщик под хмельком, и к другой

Мчится вихрем корнет молодой…

 

«Уж ты верная, манерная…»

Уж ты верная, манерная

Сударушка моя!

Ой, люли, люли, люли да ты,

Сударушка моя!

Да не ты ж ли, сударушка,

Мене высушила,

Ой, люли, люли, люли,

Да мене высушила,

Без мороза ретивое

Сердце вызнобила.

Ой, люли, люли, люли,

Да сердце вызнобила.

Присушила сухоту

Ко моему животу.

Ой, люли, люли, люли,

Да ко моему животу.

Присушила черны кудри

Ко буйной голове,

Ой, люли, люли, люли,

Да ко буйной голове.

Да заставила шататься

По чужой стороне.

Ой, люли, люли, люли,

Да по чужой стороне.

Ты заставила любить

Чужамужнюю жену,

Ой, люли, люли, люли,

Да чужамужнюю жену.

Чужамужняя жена

Да лебедушка белая,

Ой, люли, люли, люли,

Да лебедушка белая,

А моя шельма-жена

Да полынь горькая трава.

Полынь горькая трава,

Да на меже в поле росла,

Ой, люли, люли, люли,

Да на меже в поле росла,

На меже, меже, меже,

В чистом поле рубеже.

Через поля, поля, поля

Перепелушка летит,

Ой, люли, люли, люли,

Да перепелушка летит.

 

«Из-за острова на стрежень…»

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны

Выбегают расписные,

Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,

Обнявшись с своей княжной,

Свадьбу новую справляет,

И весёлый и хмельной.

А княжна, склонивши очи,

Ни жива и ни мертва.

Робко слушает хмельные.

Неразумные слова.

«Ничего не пожалею!

Буйну голову отдам!» —

Раздаётся по окрестным

Берегам и островам.

«Ишь ты, братцы, атаман-то

Нас на бабу променял!

Ночку с нею повозился —

Сам наутро бабой стал…»

Ошалел… Насмешки, шёпот

Слышит пьяный атаман —

Персиянки полоненной

Крепче обнял полный стан.

Гневно кровью налилися

Атамановы, глаза,

Брови чёрные нависли,

Собирается гроза…

«Эх, кормилица родная,

Волга-матушка река!

Не видала ты подарков

От донского казака!..

Чтобы не было зазорно

Перед вольными людьми,

Перед вольною рекою, —

На, кормилица… возьми!»

Мощным взмахом поднимает

Полоненную княжну

И, не глядя, прочь кидает

В набежавшую волну…

«Что затихли, удалые?..

Эй ты, Фролка, чёрт, пляши!..

Грянь, ребята, хоровую

За помин её души!..»

 

«Ой, полна, полна коробушка…»

«Ой, полна, полна коробушка,

Есть и ситцы и парча.

Пожалей, моя зазнобушка,

Молодецкого плеча!

Выди, выди в рожь высокую!

Там до ночки погожу,

А завижу черноокую —

Все товары разложу.

Цены сам платил немалые,

Не торгуйся, не скупись:

Подставляй-ка губы алые,

Ближе к милому садись!»

Вот и пала ночь туманная,

Ждет удалый молодец.

Чу, идет! — пришла желанная,

Продает товар купец.

Катя бережно торгуется,

Всё боится передать.

Парень с девицей целуется,

Просит цену набавлять.

Знает только ночь глубокая,

Как поладили они.

Расступись ты, рожь высокая,

Тайну свято сохрани!

 

«Однозвучно гремит колокольчик…»

Однозвучно гремит колокольчик,

И дорога пылится слегка,

И уныло по ровному полю

Разливается песнь ямщика.

Столько грусти в той песне унылой,

Столько грусти в напеве родном,

Что в душе моей хладной, остылой

Разгорелося сердце огнём.

И припомнил я ночи иные

И родные поля и леса,

И на очи, давно уж сухие,

Набежала, как искра, слеза.

Однозвучно гремит колокольчик,

И дорога пылится слегка.

И замолк мой ямщик, а дорога

Предо мной далека, далека…

 

«Не уезжай ты, мой голубчик…»

Не уезжай ты, мой голубчик!

Печальна жизнь мне без тебя.

Дай на прощанье обещанье,

Что не забудешь ты меня.

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь меня, что любишь меня…

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь ты меня.

Когда порой тебя не вижу,

Грустна, задумчива хожу.

Когда речей твоих не слышу,

Мне кажется, я не живу.

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь меня, что любишь меня,

Скажи ты мне, скажи ты мне,

Что любишь ты меня.

 

«Ветерок нежно травку колышет…»

Ветерок нежно травку колышет,

Вся природа истомой полна,

Все кругом негой сладостной дышит,

Знойным жаром полны небеса.

Мы вдвоем с ней на травке сидели,

Нас укромно скрывали кусты,

А над нами все ласточки пели,

И сильней опьяняли цветы.

Пой, ласточка, пой!

Дай сердцу покой!

Песню ты мне повтори

Про счастье любви!

Ах, как скоро прошло мое счастье!

В том садочке один я сижу!

Надо мной разразилось ненастье,

И закралась тоска в грудь мою.

Скоро год, как со мною нет милой,

Ее смерть унесла от меня!

Но клянусь, что до самой могилы

Ей останусь я верен всегда!

Пой, ласточка, пой!

Дай сердцу покой!

Песню ты мне повтори

Про счастье любви!

 

«Не шей ты мне, матушка…»

«Не шей ты мне, матушка,

Красный сарафан,

Не входи, родимушка,

Попусту в изъян!

Рано мою косыньку

На две расплетать!

Прикажи мне русую

В ленту убирать!

Пущай, не покрытая

Шёлковой фатой,

Очи молодецкие

Веселит собой!

То ли житьё девичье,

Чтоб его менять,

Торопиться замужем

Охать да вздыхать?

Золотая волюшка

Мне милей всего!

Не хочу я с волюшкой

В свете ничего!»

— «Дитя мое, дитятко,

Дочка милая!

Головка победная,

Неразумная!

Не век тебе пташечкой

Звонко распевать,

Легкокрылой бабочкой

По цветкам порхать!

Заблекнут на щеченьках

Маковы цветы,

Прискучат забавушки —

Стоскуешься ты!

А мы и при старости

Себя веселим:

Младость вспоминаючи,

На детей глядим;

И я молодешенька

Была такова,

И мне те же в девушках

Пелися слова!»

 

«Сестра брату жалилась…»

Сестра брату жалилась,

Жалобилась и кланялась,

Сестра брату милому,

Брату милому, родимому:

— Ты ступай, сударь брателко,

По поветям тесовым,

По мостам по калиновым,

По полам по дубовым,

Дойди, доступи, брателко,

До столов до дубовых,

Скатертей до берчатныих,

До хлеба до ситного,

Пирогов до крупичатых,

До пива до пьяного,

До вина до зеленого.

Да бей челом, не кланяйся,

Да лукавому сватовцу,

Да лукавому, вилявому,

Еще змей семиглавому,

Семигла-семикостому,

Семико-семихвостому.

Он ходил да кулавился

Не путем, не дорогою,

Он тропами звериными,

Хоботами змеиными.

Он хвалил да нахваливал

Чужу дальнюю сторону,

Да злодейку незнакомую

Да чужа сына отецкого:

Много хлеба стоялого,

Много денег лежалых,

Да скота много рогатого,

Живота много, богачества,

Да чужая деревнюшка,

Чужо поле изнасеяно

Да горохом горожено,

Черносливом поливано

Да камкой покрывано.

Не жила млада, споведала,

Все житье спроведала:

У чужа сына отецкого

Нету хлеба стоялого,

Нету денег лежалых,

Скота нету рогатого,

Живота нету, богачества,

Чужо поле не насеяно,

Да горем огорожено,

Да слезами поливано,

Да печалью покрывано,

Да кабы тебе, сватовец

Да за эту за выслугу

Привязалась вёшница,

Тебе вёшница, икотница,

Тебе ровно на три года;

Да трясло бы тя, потрясывало,

Выше печи выбрасывало,

В потолок поколачивало;

На печи не согретися

Под семью тебе шубами,

Под восьмой одевальницей,

Под девятой поддевальницей.

Под десятым парусинничком;

Да скрозь печь провалитися,

Во щах заваритися;

За столами дубовыми

Нашим пивом залитися

Да вином захлебнутися,

Куском мяса подавитися.

Куском мяса подавитися,

Пирогом заколотися.

Да еще тебе не мало ли:

С нашей лестницы свалится,

Да руку, ногу выставить,

Голову тебе выломить.

 

«Соловей мой, соловей…»

Соловей мой, соловей!

Голосистый соловей!

Ты куда, куда летишь,

Где всю ночку пропоешь?

Кто-то, бедная, как я,

Ночь прослушает тебя,

Не смыкаючи очей,

Утопаючи в слезах?

Ты лети, мой соловей,

Хоть за тридевять земель,

Хоть за синие моря,

На чужие берега;

Побывай во всех странах,

В деревнях и городах:

Не найти тебе нигде

Горемычнее меня.

У меня ли, у младой,

Дорог жемчуг на груди,

У меня ли, у младой,

Жар-колечко на руке,

У меня ли, у младой,

В сердце миленький дружок.

В день осенний на груди

Крупный жемчуг потускнел,

В зимню ночку на руке

Распаялося кольцо,

И как нынешней весной

Разлюбил меня милой.

 

«У церкви стояли кареты…»

У церкви стояли кареты,

Там пышная свадьба была.

Все гости роскошно одеты,

На лицах их радость была.

Невеста была в белом платье,

Букет был приколот из роз.

Она на святое распятье

С тоскою взирала сквозь слез.

Горели венчальные свечи,

Невеста стояла бледна.

Священнику клятвенной речи

Сказать не хотела она.

Я видел, как бледный румянец

Покрыл молодое лицо,

Когда ей священник на палец

Надел золотое кольцо.

Из глаз ее быстрые слезы

Ручьем по лицу потекли.

Завяли прекрасные розы,

Напрасно их так берегли.

Я слышал, в толпе говорили:

«Жених неприглядный такой.

Напрасно девицу сгубили!» —

И вышел я вслед за толпой.

 

«Тройка мчится, тройка скачет…»

Тройка мчится, тройка скачет,

Рвется снег из-под копыт,

Колокольчик звонко плачет,

То хохочет, то звенит.

Еду, еду,

Еду к ней,

Еду к любушке

Своей.

Кто сей путник и отколе

И далек ли путь ему?

По неволе иль по воле

Мчится он в ночную тьму?

Еду, еду,

Еду к ней,

Еду к любушке

Своей.

Вот вдали село большое,

Сразу ожил мой ямщик,

Песней звонкой, удалою

Залился он в тот же миг.

Еду, еду,

Еду к ней,

Еду к любушке

Своей.

Тпру! И тройка вдруг осела

У знакомого крыльца,

Красна девица влетела

И целует молодца.

Еду, еду,

Еду к ней,

Еду к любушке

Своей.

 

«На заре ты ее не буди…»

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит;

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка ее горяча,

И горяч утомительный сон,

И, чернеясь, бегут от плеча

Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру

Долго, долго сидела она

И следила по тучам игру,

Что, скользя, затевала луна.

И чем ярче играла луна,

И чем громче свистел соловей,

Все бледней становилась она,

Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,

На ланитах так утро горит,

Не буди ж ты ее, не буди,

На заре она сладко так спит!

 

«Я о прошлом теперь не мечтаю…»

Я о прошлом теперь не мечтаю,

И мне прошлого больше не жаль.

Только много и много напомнит

Эта темно-вишневая шаль.

В этой шали я с ним повстречалась,

И любимой меня он назвал,

Я стыдливо лицо закрывала,

А он нежно меня целовал!

Говорил мне: «Прощай, дорогая,

Расставаться с тобою мне жаль.

Как к лицу тебе, слышишь, родная,

Эта темно-вишневая шаль!»

Я о прошлом уже не мечтаю,

Только сердце затмила печаль,

И я молча к груди прижимаю

Эту темно-вишневую шаль.

 

«— Миленький ты мой…»

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой!

Там, в краю далеком,

Буду тебе женой.

— Милая моя,

Взял бы я тебя,

Но там в краю далеком,

Есть у меня жена.

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой!

Там в краю далеком

Буду тебе сестрой.

— Милая моя,

Взял бы я тебя.

Но там, в краю далеком,

Есть у меня сестра.

— Миленький ты мой,

Возьми меня с собой!

Там, в краю далеком,

Буде тебе чужой.

— Милая моя,

Взял бы я тебя.

Но там, в краю далеком,

Чужая мне не нужна.

 

«Уйди! Уйди! К чему мольбы и слёзы…»

Уйди! Уйди! К чему мольбы и слёзы!

К мольбам любви, как лёд, я холодна!..

Я дочь полей и, как поэта грёзы,

Капризна я, изменчива, вольна.

Напрасно ты с горячею мольбою

К моей груди, мой бедный друг, прильнешь…

Твоих страданий я не успокою,

Со мною счастья, знай, ты не найдешь.

Зачем, зачем любить?

Зачем, зачем страдать?

Хочу я вольной жить,

Лишь песни распевать!

Пусть в шутках и цветах

Сон жизни пролетит,

Пусть песня на устах

Свободою звучит!

Луна в выси над спящим садом светит;

Любовью дышит эта ночь вокруг.

Но в этом сердце отклика не встретит

Любви призыв, мой нежный, бедный друг!

Была пора, и я ждала свиданья,

И сердце билось трепетно в груди;

Но всё прошло… Оставь свои признанья!

Уйди, забудь, мой бедный друг!

Уйди!

 

«Живет моя отрада…»

Живет моя отрада

В высоком терему,

В высокий этот терем

Нет ходу никому.

Но я желанным гостем —

Настанет только ночь

К желанной во светлицу

Пожаловать не прочь!

Без шапки-невидимки

Пройду я в гости к ней!

Была бы только ночка

Сегодня потемней!

При тереме, я знаю,

Есть сторож у крыльца,

Но он не остановит

Детину-удальца!

Короткая расправа

С ним будет у меня —

Не скажет он ни слова,

Отведав кистеня!

Эх, мой кистень страшнее

Десятка кистеней!

Была бы только ночка

Сегодня потемней!

Войду тогда я смело

И быстро на крыльцо,

Забрякает у двери

Железное кольцо,

И выйдет мне навстречу

И хилый, и седой,

Постылый муж зазнобы,

Красотки молодой.

И он не загородит

Собой дорогу к ней!

Была бы только ночка

Сегодня потемней.

Войдет тогда к желанной

Лихая голова,

Промолвит: «Будь здорова,

Красавица вдова.

Бежим со мной скорее,

Бежим, моя краса,

Из терема-темницы

В дремучие леса!

Бежим — готова тройка

Лихих моих коней,

Была бы только ночка

Сегодня потемней».

Едва перед рассветом

Рассеется туман,

К товарищам с желанной

Примчится атаман.

И будет пир горою

Тогда в густом лесу,

И удалец женою

Возьмет себе красу.

Он скажет: «Не увидишь

Со мной ты черных дней,

Была бы только ночка

Сегодня потемней».

 

«Ты душа ль моя…»

Ты душа ль моя,

Красна девица!

Ты звезда моя

Ненаглядная!

Ты услышь меня,

Полюби меня,

Полюби меня,

Радость дней моих!..

Ах! Как взглянешь ты,

Раскрасавица,

Мне тогда твои

Очи ясные

Ярче солнышка

В небе кажутся,

Черней сумрака

В ночь осеннюю!..

И огнем горит,

И ключом кипит

Кровь горячая,

Молодецкая;

Все к тебе манит,

Все к тебе зовет

Сердце пылкое,

Одинокое!..

Ты душа ль моя,

Красна девица!

Ты звезда моя

Ненаглядная!

Ты услышь меня,

Полюби меня,

Полюби меня,

Радость дней моих!

И склоню к тебе

Я головушку

Свою буйную,

Разудалую;

Я отдам тебе

Свою волюшку,

Во чужих руках

Не бывалую.

Я скажу тогда:

«Ты прости навек,

Жизнь разгульная,

Молодецкая!

Мне милей тебя

Моя милая,

Душа-девица,

Раскрасавица!»

 

«Восток зарей окутан…»

Восток зарей окутан,

Спит табор кочевой,

Никто и не узнает

Цыганки молодой.

Эй-на ни-на ни-на-нина!

Эх-на ни-на ни-на-нина!

Никто и не узнает

Цыганки молодой.

Цыганка молодая,

Где ночку провела?

Цыганка отвечала:

Я в таборе была

Эй-на ни-на ни-на-нина!

Эх-на ни-на ни-на-нина!

Цыганка отвечала:

Я в таборе была

Подайте мне гитару,

Налейте мне вина,

Подайте мне мальчишку

В того, что влюблена.

Эй-на ни-на ни-на-нина!

Эх-на ни-на ни-на-нина!

Подайте мне мальчишку

В того, что влюблена.

Подали ей гитару,

Налили ей вина,

Но не дали мальчишку,

В того, что влюблена

Эй-на ни-на ни-на-нина!

Эх-на ни-на ни-на-нина!

Но не дали мальчишку,

В того, что влюблена

Мальчишки вы мальчишки,

Коварные сердца,

Вы любите словами,

А сердцем никогда.

Эй-на ни-на ни-на-нина!

Эх-на ни-на ни-на-нина!

Вы любите словами,

А сердцем никогда.

 

«Сокрушилося сердечко…»

Сокрушилося сердечко,

Взволновалась в сердце кровь,

Потеряла я колечко,

Потеряла я любовь.

Я по этом по колечке

Буду плакать-горевать,

По любезном по дружочке

Поневоле тосковать.

Я по бережку гуляла,

По долинушке прошла,

Там цветочек я искала,

Но цветочек не нашла.

Много цветиков пригожих,

Да цветочки все не те —

Все цветочки непохожи

По заветной красоте.

Не похожи на те очи,

Что любовью говорят,

Что, как звезды полуночи,

Ясно блещут и горят.

Где девался тот цветочек,

Что долину украшал,

Где мой миленький дружочек,

Что словами обольщал?

Обольщал милый словами,

Уговаривал всегда:

«Не плачь, девица, слезами,

Не покину никогда».

Мил уехал и оставил

Мне малютку на руках,

Обесчестил, обесславил,

Жить оставил в сиротах.

Как взгляну я на сыночка,

Вся слезами обольюсь,

Пойду с горя к быстрой речке,

Я, сиротка, утоплюсь.

Нет, уж Бог один свидетель,

Полагаюсь на него,

Мне не жаль тебя, мучитель,

Жаль малютку твоего.

 

«Везде и всегда за тобою…»

Везде и всегда за тобою,

Как призрак, я тихо брожу,

И с тайною думой порою

Я в чудные очи гляжу.

Полны они негой и страстью,

Они так приветно глядят,

И сколько любви, сколько счастья

Они мне порою сулят.

Быть может, и время настанет,

С тобою не будет меня,

И в очи те чудные станет

Смотреться другой, а не я.

Другому приветно заблещут

Твои огневые глаза…

Как вспомню их, сердце трепещет,

И тихо струится слеза.

 

«Ты не спрашивай…»

Ты не спрашивай,

Не распытывай,

Умом-разумом

Не раскидывай:

Как люблю тебя,

Почему люблю,

И за что люблю?

И надолго ли?

Ты не спрашивай,

Не распытывай,

Что сестра ль ты мне?

Молода ль жена?

Или детище

Ты мне милое?

И не знаю я,

И не ведаю,

Как назвать тебя,

Как прикликати.

Много цветиков

Во чистом поле,

Много звезд горит

По поднебесью,

И назвать-то их

Нет умения,

Распознать-то их

Нету силушки.

Полюбив тебя,

Я не спрашивал,

Не разгадывал,

Не распытывал;

Полюбив тебя,

Я махнул рукой,

Очертил свою

Буйну голову!

 

«Погубили меня…»

Погубили меня

Твои черны глаза,

В них огонь неземной

Жарче солнца горит!

Омрачитесь, глаза,

Охладейте ко мне!

Ваша радость, глаза,

Не моя, не моя!..

Не глядите же так!

О, не мучьте меня!

В вас страшнее грозы

Блещут искры любви.

Нет, прогляньте, глаза,

Загоритесь, глаза!

И огнем неземным

Сердце жгите мое!

Мучьте жаждой любви!

Я горю и в жару

Оживать, умирать,

Чтобы, черны глаза,

Вас с любовью встречать

И опять, и опять

Горевать и страдать,

Горевать и страдать.

 

«Расставаясь, она говорила…»

Расставаясь, она говорила:

«Не забудь ты меня на чужбине,

Одного лишь тебя я любила,

И любовь берегла, как святыню.

Одному лишь тебе говорила я

О любви бесконечные речи.

Лишь тебе одному позволяла я

Целовать свои смирные плечи.

Для тебя одного не страшусь я

Покраснеть перед миром суровым.

Для тебя одного лишь смогу я

И слезой, и улыбкой, и словом».

 

«На заре туманной юности…»

На заре туманной юности

Всей душой любил я милую,

Был у ней в глазах небесный свет,

На лице горел любви огонь.

Что пред ней ты, утро майское,

Ты, дубрава — мать зеленая,

Степь-трава — парча шелковая,

Заря-вечер, ночь-волшебница!

Хороши вы, когда нет ее,

Когда с вами делишь грусть свою,

А при ней вас хоть бы не было;

С ней зима — весна, ночь — ясный день!

Не забыть мне, как в последний раз

Я сказал ей: «Прости, милая!

Так, знать, Бог велел — расстанемся,

Но когда-нибудь увидимся…»

Вмиг огнем лицо все вспыхнуло,

Белым снегом перекрылося,

И, рыдая, как безумная,

На груди моей повиснула.

«Не ходи, постой! Дай время мне

Задушить грусть, печаль выплакать,

На тебя, на ясна сокола…»

Занялся дух — слово замерло…

 

«Прощай, радость, жизнь моя…»

Прощай, радость, жизнь моя,

Слышу, едешь без меня.

Знать, должен с тобою расстаться,

Тебя мне больше не видать.

Темна ноченька!

Эх, да не спится!

Сам я знаю, почему

Ты, девчоночка, меня…

Ты одна меня тревожишь.

Одна решила мой спокой.

Темна ноченька!

Эх, да не спится!

Вспомни, вспомни майский день!

Мы купаться с милой шли.

Мы садились на песочек.

На желтый, на мелкой песок.

Темна ноченька! Эх, да не спится!

 

«Калина красная…»

Калина красная,

Калина вызрела…

Я у залеточки

Характер вызнала,

Характер вызнала,

Характер ой какой!

Я не уважила,

А он пошел к другой.

А он пошел с другой.

А я не спорила, —

Так, значит, он хорош,

А я не стоила!..

А я пошла с другим,

Ему не верится:

Он подошел ко мне

Удостовериться.

Удостоверился,

Но не добился слов.

А я одно твержу:

«Ты потерял любовь.

Ты потерял любовь.

Она найденная —

Другому мальчику

Переведенная.

Ты потерял любовь,

И я уверенно

Другому мальчику

Передоверена».

 

«Летел голубь…»

Летел голубь,

Летел голубь

Со голубицею,

Со голубицею,

Гулял молодец

С красной девицею.

Гулял молодец

С красной девицею.

«Как бы этому ты молодцу

Голубицей была,

Как бы этому ты молодцу

Голубицей была,

Кабы ты, красна девица,

В моем тереме жила.

Кабы ты, красна девица,

В моем тереме жила,

В моем тереме жила,

Мне невестой была».

«В твоем тереме жила

Да невестой была?»

«Я бы золотом украсил,

Жемчугами уделил!»

«Ты бы золотом украсил,

Жемчугами уделил?»

«Я бы летом в платье в этом

На коляске стал катать!»

«Ты бы летом в платье в этом

На коляске стал катать?»

«Я бы зимнею порою

На лаковых санях!»

«Ты бы зимнею порою

На лаковых санях?»

«На лаковых санях

И на паре-лошадях!»

«На лаковых санях

И на паре-лошадях?»

Летел голубь,

Летел голубь

Со голубицею,

Со голубицею,

Гулял молодец

С красной девицею.

Гулял молодец

С красной девицею.

 

«Как под горкой, под горой…»

Как под горкой, под горой…

Как под горкой, под горой

Торговал старик золой!

Картошка моя, вся поджаренная!

Приходила девушка:

«Продай золки, дедушка!» —

«Сколько золки, девушка?» —

«На копейку, дедушка!» —

«На что золки, девушка?» —

«Холста белить, дедушка!» —

«На что белить, девушка?» —

«Продать надо, дедушка!» —

«На что продать, девушка?» —

«Деньги надо, дедушка!» —

«На что деньги, девушка?» —

«Кольцо купить, дедушка!» —

«На что кольцо, девушка?» —

«Ребят дарить, дедушка!» —

«За что дарить, девушка?» —

«Больно любят, дедушка!» —

Перед мальчиками —

Пройду пальчиками!

Перед старыми людьми —

Пройду белыми грудьми!

Раздвинься, народ,

Меня пляска берет!»

 

«Сколько по морю не плавал…»

Сколько по морю не плавал —

Моря дна не доставал.

Сколько в девок не влюблялся —

По Матаньке тосковал.

Мы с Матанькой больно хитры,

Друг на дружку не глядим.

При народе ходим порознь,

Без народа посидим.

Раз деревня, два село,

Как Матаньку повело.

Напилася самогону,

Да и выпала в окно.

На столе клопы сидели

И от солнца щурились.

Как Матаню увидали,

Сразу окочурились.

Яровая то солома,

Немолоченный овес,

А мою Матаньку ястреб

Вместо курицы унес.

Ой, Матаня, ты, Матаня,

С тобой расстаюсь я.

Через год ты выйдешь замуж,

Через два женюсь я.

Ох, Матаня, делу время,

А потехе только час.

Мы напелись, наигрались,

Поплясать бы нам сейчас.

 

«Ах вы, сени мои, сени…»

Ах вы, сени мои, сени,

Сени новые мои,

Сени новые, кленовые,

Решетчатые!

Как и мне по вам, по сенечкам,

Не хаживать,

Мне мила друга за рученьку

Не важивать!

Выходила молода

За новые ворота,

Выпускала сокола

Из правого рукава.

Ты лети, лети, соколик,

На родиму сторону.

На родимой на сторонке

Грозен батюшка живет,

Не пускает молоду

Поздно вечером одну.

Не пускает молоду

Поздно вечером одну.

Я не слушала отца,

Спотешала молодца.

Я за то его спотешу,

Что один сын у отца.

Что один сын у отца,

Уродился в молодца,

Зовут Ванюшкою —

Пивоварушкою.

Пивовар пиво варил,

Зелено вино курил,

Зелено вино курил,

Красных девушек манил:

«Вы пожалуйте, девицы,

На поварню на мою!

На моей ли на поварне

Пиво пьяно на ходу.

На моей ли на поварне

Пиво пьяно на ходу,

Пиво пьяно на ходу

И на сладком на меду».

Ах вы, сени мои, сени,

Сени новые мои,

Сени новые, кленовые,

Решетчатые!

 

«Ах, утушка моя, луговая…»

Ах, утушка моя, луговая,

Молодушка моя молодая.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, молодая.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, молодая.

Где ж ты была, была, побывала,

Где всю ночку ты да ночевала?

Ой, люли, люли, люли,

Люли, ночевала.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, ночевала.

Ночевала я да во лесочке,

Под ракитовым да под кусточком.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, под кусточком.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, под кусточком.

Как шли-пришли парни молодые,

Молодчики, ой, да удалые.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, удалые.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, удалые.

Они срезали да по пруточку,

Они сделали да по гудочку.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, по гудочку.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, по гудочку.

Вы, гудочки, ой, да не гудите,

Меня младу, ой, да не будите.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, не будите.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, не будите.

Ах, утушка моя, луговая,

Молодушка моя молодая.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, молодая.

Ой, люли, люли, люли,

Люли, молодая.

 

«На горе-то калина…»

На горе-то калина,

Под горою малина.

Ну что ж, кому дело, калина!

А кому какое дело, малина!

Там девицы гуляли,

Там красавицы гуляли,

Ну что ж, кому дело, гуляли!

А кому какое дело, гуляли!

Калинушку ломали,

Калинушку ломали,

Ну что ж, кому дело, ломали,

А кому какое дело, ломали.

Во пучочки вязали,

Во пучочки вязали,

Ну что ж, кому дело, вязали!

А кому какое дело, вязали!

На дорожку бросали,

На дорожку бросали,

Ну что ж, кому дело, бросали!

А кому какое дело, бросали!

 

«Ох ты, бабочка…»

Ох ты, бабочка

Молоденькая,

Чернобровенька,

Хорошенькая!

Ох, не ты ли

Меня высушила,

Ай, без мороза

Сердце вызнобила?

Ой, да по буйной

По головушке,

Причесалась, звала

В гости побывать.

Побывавши, звала

Вместе погулять.

Эх, гуляй, гуляй,

Удала голова,

А разливалась,

Разливалася вода,

Заливала

Все болота и луга.

Оставался один

Маленький лужок,

Стосковался по мне

Миленький дружок!

 

«Ивушки, вы, ивушки…»

Ивушки, вы, ивушки,

Деревца зеленые,

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

У крыльца высокого

Встретила я сокола,

Встретила, поверила,

На любовь ответила.

Встретила, поверила,

На любовь ответила.

Лодочка качается,

К берегу причалится,

К берегу причалится,

А любовь кончается.

К берегу причалится,

А любовь кончается.

Ивушки, вы, ивушки,

Деревца зеленые,

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

 

«Топится, топится…»

Топится, топится

В огороде баня.

Женится, женится

Мой миленок Ваня.

А у кого какая баня,

У меня с белой трубой.

У кого какой залетка,

А мой — самый дорогой.

Не успела моргануть,

Да убежал уже к другой.

До свиданья, Ванечка,

Да я тебе не парочка.

Тебе тридцать, тридцать, вот,

А мне семнадцатый идет.

Да у тя рожа бородата,

Да я девчонка молода.

Тебя, милый, за измену

Лихорадка затрясет,

Да на четырнадцать недель,

Да по четыре раза в день.

Топится, топится

В огороде баня, ох!

А мне Ваня изменил,

Да и опять ко мне пришел.

Дорогая Наденька,

Да лучше тебя не нашел, ох!

Истопилась и сгорела

В огороде баня.

Женился на мне

Да мой миленок Ваня.

Женился на мне

Да мой миленок Ваня!

 

«Если б я была цыганка…»

Если б я была цыганка,

Да притом красивая,

Что бы стала со мной делать

Маменька родимая.

Да эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз,

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

За цыгана выйду замуж,

Хоть родная мать убей,

Карты в руки, шаль на плечи,

И обманывать людей.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Ты цыган, и я цыганка,

Оба мы цыгане,

Ты воруешь лошадей,

А я ворую сани.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Ой, девчоночки, беда,

Да куда мне деваться,

По колено борода,

Да лезет целоваться.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

У миленочка мово

Да волосы волнистые,

Я его не заменю

На горы золотистые.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

В поле ветер, огоньки,

Дальняя дорога,

Сердце бьется от тоски,

А в душе тревога.

Да эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

Эх, раз, еще раз,

Еще много-много раз.

 

«Что ты, белая береза…»

Что ты, белая береза,

Ветра нет, а ты шумишь?

Ретиво мое сердечко,

Горя нет, а ты болишь.

Ты узнай меня, миленок,

По широкой полосе:

На мне платье голубое,

Лента алая в косе.

Только в доме украшенье,

Когда солнышко взойдет.

Только сердцу утешенье,

Когда миленький придет.

Мои щечки, что листочки,

Глазки, что смородинки…

Давай, милый, погуляем,

Пока мы молоденьки!

Хоть огонь горит и жарко,

Но любовь — еще жарчей.

Хоть огонь водою тушат,

А любовь — нельзя ничем.

 

«Как хотела меня мать…»

Как хотела меня мать

Да за первого отдать,

А тот первый — он да неверный,

Ой, не отдай меня мать.

А тот первый — он да неверный,

Ой, не отдай меня мать.

Как хотела ж меня мать

Да за другого отдать,

А тот другий ходит за подругой,

Ох, не отдай меня мать.

А тот другий ходит за подругой,

Ой, не отдай меня мать.

Как хотела ж меня мать

Да за третьего отдать,

А тот третий — что в поле ветер,

Ой, не отдай меня мать.

А тот третий — что в поле ветер,

Ой, не отдай меня мать.

Как хотела меня мать

За четвертого отдать,

А четвертый — ни живой, ни мертвый,

Ох, не отдай меня мать.

А четвертый — ни живой, ни мертвый,

Ох, не отдай меня мать.

Как хотела меня мать

Да за пятого отдать,

А тот пятый — пьяница проклятый,

Ох, не отдай меня мать.

А тот пятый — пьяница проклятый,

Ох, не отдай меня мать.

Как хотела меня мать

Да за шестого отдать,

А тот шестый — мал да недорослый,

Ой, не отдай меня мать,

А тот шестый — мал да недорослый,

Ой, не отдай меня мать.

Как хотела меня мать

Да за семого отдать,

А тот семый — пригожий да веселый,

Он не схотел меня брать.

А тот семый — пригожий да веселый,

Он не схотел меня брать.

 

«Задумал да старый дед…»

Задумал да старый дед

Другой раз жениться.

Сидел, думал, думал, думал

Другой раз жениться.

Сидел, думал, думал, думал

Другой раз жениться.

Если стару жену взять —

Работать не станет.

Сидел, думал, думал, думал —

Работать не станет.

Сидел, думал, думал, думал —

Работать не станет.

Молодую жену взять —

Его не полюбит.

Сидел, думал, думал, думал —

Его не полюбит.

Сидел, думал, думал, думал —

Его не полюбит.

А коли полюбит,

То не поцелует.

Сидел, думал, думал, думал —

То не поцелует.

Сидел, думал, думал, думал —

То не поцелует.

А коль поцелует —

Отвернется, плюнет.

Сидел, думал, думал, думал —

Отвернется, плюнет.

Сидел, думал, думал, думал —

Отвернется, плюнет.

Другой раз жениться —

Дело не годится.

Сидел, думал, думал, думал —

Дело не годится.

Сидел, думал, думал, думал —

Дело не годится.

Сидел, думал, думал, думал —

Дело не годится!

 

«Чернобровый, черноокий…»

Чернобровый, черноокий,

Молодец удалой,

Полонил он мое сердце —

Не могу забыти.

Как понять такую радость,

Что мил меня любит?

Побегу ему навстречу,

Крепко обниму я.

Обойму я молодого,

Парня удалого.

Объясню свою любовь я —

Авось умилится.

Не ходить бы красной девке

Вдоль по лугу, лугу.

Не любить бы красной девке

Холостого парня.

Я за то его любила,

Что порой ходит:

Поутру раным-раненько,

Вечером поздненько.

Чтобы люди не сказали,

Ближние не знали, —

Про меня бы молоденьку

Отцу не сказали.

 

«Хорошо на Волге жить…»

Хорошо на Волге жить,

Ходят пароходики.

Незаметно пролетают

Молодые годики.

Растяни гармошку шире,

От плеча и до плеча.

Разлилася наша Волга

От Москвы до Калача.

Волгу-речку стала мерить,

В ней глубокая вода.

Кто полюбит Волгу-речку,

Не разлюбит никогда.

Стало близко отовсюду

До родных до Жигулей.

То и дело пароходы

К нам идут с пяти морей.

Что ни сделаю для милого,

Все не эдак да не так.

Волга, Дон соединились,

А мы с милым все никак!

 

«Однажды морем я плыла…»

Однажды морем я плыла,

На пароходе том.

Погода чудная была,

И вдруг случился шторм.

Ай, ай, в глазах туман,

Кружится голова…

Едва стою на ногах,

Но я ведь не пьяна.

А капитан приветлив был,

В каюту пригласил,

Налил шампанского бокал

И выпить предложил.

Ай, ай, в глазах туман,

Кружится голова…

Едва стою на ногах,

Но я ведь не пьяна.

Бокал я выпила до дна,

В каюте прилегла,

И то, что с детства берегла,

Ему я отдала.

Ай, ай, в глазах туман,

Кружится голова…

Едва стою на ногах,

Но я ведь не пьяна.

А точно в срок родился сын,

Большой руки буян.

А кто же в этом виноват?

Конечно, капитан.

Ай, ай, в глазах туман,

Кружится голова…

Едва стою на ногах,

Но я ведь не пьяна.

С тех пор прошло немало лет,

Как морем я плыла,

А как завижу пароход —

Кружится голова.

Ай, ай, в глазах туман,

Кружится голова…

Едва стою на ногах,

Но я ведь не пьяна.

 

«Пойду в речку за водой…»

Пойду в речку за водой,

Возьму старого с собой.

Ой, калина, ой, малина,

Возьму старого с собой.

Возьму старого с собой,

Пихну в речку головой.

Ой, калина, ой, малина,

Пихну в речку головой.

Пихну в речку головой,

А сама пойду домой.

Ой, калина, ой, малина,

А сама пойду домой.

А сама пойду домой,

За мной парень молодой.

Ой, калина, ой, малина,

За мной парень молодой.

За мной парень молодой,

Нос картошкой, сам рябой.

Ой, калина, ой, малина,

Нос картошкой, сам рябой!

 

«Скакал казак через долину…»

Скакал казак через долину,

Через кавказские края.

Скакал он садиком зеленым,

Кольцо блестело на руке.

Кольцо казачка подарила,

Когда казак ушел в поход.

Она дарила, говорила,

Что через год буду твоя.

Вот год прошел, казак стрелою

В село родное поскакал,

Завидел домик под горою,

Забилось сердце казака.

Завидел домик под горою,

Забилось сердце казака.

Навстречу шла ему старушка

Такие речи говорит:

«Напрасно ты, казак, стремишься,

Напрасно мучаешь коня,

Тебе казачка изменила

Другому сердце отдала».

Казак колечко золотое

В Кубань бурливую бросал,

Он повернул коня гнедого

И в чисто поле ускакал.

 

«Разлилась Волга широко…»

Разлилась Волга широко,

Милый мой теперь далеко.

Ветерочек парус клонит,

От разлуки сердце стонет.

Мне казалось — он смеется,

А он навек расстается.

Ах, поверьте мне, поверьте:

Расставанье хуже смерти.

Зачем было сердце вынуть,

Полюбить, потом покинуть.

А в разлуке, кабы знала,

По тебе я не страдала.

Ах, в прощальный наш денечек,

Я дарю тебе платочек.

У платочка сини каймы,

А утрешься — меня вспомни.

«До свиданья» — милый скажет,

А на сердце камень ляжет.

До свиданья, до свиданья,

Не забудь мое страданье.

 

«Как пойду я на быструю речку…»

Как пойду я на быструю речку,

Сяду я да на крут бережок,

Посмотрю на родную сторонку,

На зеленый приветный лужок.

Ты сторонка, сторонка родная,

Нет на свете привольней тебя.

Уж ты, нива моя золотая,

Да высокие наши хлеба.

Эх ты, русское наше приволье,

Краю нет на луга и поля.

Ты — широкое наше раздолье,

Ты — родимая матерь-земля.

 

«При народе, в хороводе…»

При народе, в хороводе

Парень девушку обнял,

А девчонке стыдно стало,

Стала плакать и рыдать.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

Как теперь пойду до дому,

Меня дома забранят.

Поцелуи твои жарко

На губах моих горят.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

Это что же за молодчик,

Развеселенький такой,

Это что же за мальчишка,

Расхорошенький такой.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

Дроби, дроби, дроби бей,

Танцуй, ноги не жалей.

При народе, в хороводе

Парень девушку обнял,

А девчонке стыдно стало,

Стала плакать и рыдать.

 

«Во субботу, день ненастный…»

Во субботу, день ненастный,

Нельзя, нельзя в поле, эх,

Нельзя в поле работать.

Нельзя в поле работать.

Нельзя в полюшке работать,

Ни-ни боронить, эх,

Ни боронить, ни пахать.

Ни боронить, ни пахать.

Мы пойдем с тобой, Ванюша,

Во-во зеленый, эх,

Во зеленый сад гулять.

Во зеленый сад гулять.

Не про нас ли, мой дружочек,

Все-все гутарют, эх,

Все гутарют, говорят?

Все гутарют, говорят.

Меня, молодца, ругают,

Тебя, девицу, эх,

Тебя, девицу, бранят.

Тебя, девицу, бранят.

 

«Пересохни, Волга-речка…»

Пересохни, Волга-речка,

Перестань болеть, сердечко.

Он завлек меня речами,

Я не стала спать ночами.

Дарю платок синей каймы,

Возьмешь в руки — меня вспомни.

Ой ты, милый, вспомни, вспомни,

Как гуляли ночки темны.

 

«Лучина, лучинушка…»

Лучина, лучинушка

Березовая!

Что же ты, лучинушка,

Не ясно горишь?

А мне, молодешеньке,

Ох, всю ночку не спать,

Всю ночку не спать,

Младой постелюшку стлать.

Постелюшку стлать-то мне,

Мила друга ждать.

Первый сон заснула я —

Мила друга нет.

Другой сон заснула я —

Ох, сердечного нет,

Третий сон заснула я —

Заря — белый свет!

 

«Голубь, голубь, голубинька…»

Голубь, голубь, голубинька,

Голубь, голубь, голубинька,

Я ли молоденька,

Я ли молоденька.

Как пойду я, молоденька,

Как пойду я, молоденька,

Пойду, разгуляюсь,

Пойду, разгуляюсь.

Вдоль да по долинке,

Вдоль да по широкой.

Что не сохнет ли, не вянет,

Что не сохнет ли, не вянет

Аленький цветочек,

Аленький цветочек?

Что не плачет ли, не тужит,

Что не плачет ли, не тужит

Миленький дружочек,

Миленький дружочек?

На чужой сторонке

Миленький дружочек.

Гляну, гляну в чисто поле,

Гляну, гляну в чисто поле,

Гляну на долинку,

Гляну на долинку.

Как по этой по долинке,

Как по этой по долинке

Мой миленький едет,

Мой миленький едет.

В гусельки играет,

Меня забавляет!

Уж ты, молодец кудрявый,

Уж ты, молодец кудрявый,

Мне скажи словечко,

Мне скажи словечко,

Что ко мне ты редко ходишь,

Что ко мне ты редко ходишь,

Редко навещаешь,

Редко навещаешь?

Редко, наредко, редко,

А ведь ходить недалеко.

Ох, и рад бы я ходити,

Ох, и рад бы я ходити,

Да нечем дарити,

Да нечем дарити.

Когда любишь, мил, то купишь,

Когда любишь, мил, то купишь

Золото колечко,

Золото колечко.

Золото колечко

Я прижму к сердечку.

Голубь, голубь, голубинька,

Голубь, голубь, голубинька,

Я ли молоденька,

Я ли молоденька.

Как пойду я, молоденька,

Как пойду я, молоденька,

Пойду, разгуляюсь,

Пойду, разгуляюсь.

Вдоль да по долинке,

Вдоль да по широкой.

 

«Ничто в поле не колышется…»

Ничто в поле не колышется,

Только грустный напев где-то слышится.

Пастушок напевал песню дивную,

В этой песне вспоминал свою милую.

«Как напала на меня грусть жестокая,

Разлюбила меня черноокая…»

Ничто в полюшке не колышется,

Только грустный напев где-то слышится.

 

«Два молодчика садочком шли…»

Два молодчика садочком шли,

Два удалые, зелеными!

Раз, два — люблю тебя, люблю тебя…

Два удалые, зелеными!

Пиджачки на них чернеются,

А рубашечки белеются.

Раз, два — люблю тебя, люблю тебя…

А рубашечки белеются.

Как во правой руке тросточка,

А во левой папиросочка.

Раз, два — люблю тебя, люблю тебя…

А во левой папиросочка.

Папиросочки покуривают,

Со девицами разговаривают.

Раз, два — люблю тебя, люблю тебя…

Со девицами разговаривают.

Все беседы и компании обошли,

Себя краше и милее не нашли.

Раз, два — люблю тебя…

Себя краше и милее не нашли.

«Есть и лучше, и краше есть —

Моему сердцу желания того нет.

Раз, два — люблю тебя…

Моему сердцу желания того нет».

 

«Не сырой ли дубик разгорается…»

Не сырой ли дубик разгорается?

Ой, ле, ой, лелю, да разгорается.

Моему дружочку немогается,

Ой, ле, ой, лелю, да немогается.

Немогается дружку Иванушку,

Ой, ле, ой, лелю, дружку

Иванушку.

Я пойду — схожу к дружку

Иванушке,

Ой, ле, ой, лелю, дружку

Иванушке.

Я скажу ему, да про здоровьице,

Ой, ле, ой, лелю, да про здоровьице.

«Как оно, милый, твое здоровьице?

Ой, ле, ой, лелю, твое здоровьице?».

«Мое здоровьице, да возголовьице,

Ой, ле, ой, лелю, да возголовьице».

 

«Посылала меня мать…»

Посылала меня мать,

Посылала меня мать,

Посылала меня мать

Яровое поле жать.

А я жать-то не жала,

А я жать-то не жала,

А я жать-то не жала,

Лишь в меженке пролежала.

А меженка узка,

А меженка узка,

А меженка узка,

Не поместилась я.

Вот Никита идет,

Вот Никита идет,

Вот Никита идет

И орешки грызет.

Я не знала, что мне делать,

Я не знала, что мне делать,

Я не знала, что мне делать,

Ум за разум зашел.

Иль орешки щелкать,

Иль орешки щелкать,

Иль орешки щелкать,

Иль Никиту целовать.

Я орешки щелкала,

Я орешки щелкала,

Я орешки щелкала

И Никиту целовала.

Вот!

 

«Хорошо дрова рубить…»

Хорошо дрова рубить,

Которые березовы.

Хорошо ребят любить,

Которые тверезые.

Хорошо траву косить,

Которая зеленая.

Хорошо девку любить,

Которая смышленая.

Хорошо дрова рубить,

Которые осиновы.

Хорошо ребят любить,

Которые красивые.

Хорошо траву косить,

Которая росистая.

Хорошо девку любить,

Которая форсистая.

Хорошо дрова рубить

И ложить в поленницы.

Хорошо ребят любить,

Которые не ленятся.

Мы кончаем петь припевки,

Идем травушку косить.

Надоели эти девки,

Надо новых заводить.

Полно, полно вам сердиться,

Полно хорохориться.

Не пора ли помириться

И вообще не ссориться.

Хорошо дрова рубить

Да травушку покашивать.

Рядом с дролечками быть,

Про любовь расспрашивать.

 

«У ворот, ворот, ворот…»

У ворот, ворот, ворот,

Да ворот батюшкиных.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Разыгралися ребята,

Распотешились.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Одному-то молодцу

Да худо можется.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Худо можется

Да нездоровится.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Нездоровится ему,

Гулять хочется.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Я украдусь, я украдусь,

Нагуляюся.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Я сапоженьки на ножки,

Смур кафтанчик на плечо.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Я гудок-то под полой,

Под правою стороной.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Заиграю во струну,

Во серебряную.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Вы послушайте, ребята,

Что струна-то говорит.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Что струна-то говорит,

Да мне жениться велит.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Мне жениться, разориться,

Стару бабу взять.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Стару бабу взять,

На печи ее держать.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Киселем ее кормить,

Молоком ее поить.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

С киселя-то весела,

Да с молока-то молода.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Вы послушайте, ребята,

Что струна-то говорит.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Что струна-то говорит,

Да мне жениться велит.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Мне жениться, разориться,

Красну девицу взять.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Красну девицу взять

Да в светлой горенке держать.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

В светлой горенке держать,

Чаем-кофеем поить.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

Чаем-кофеем поить,

И конфетами кормить.

Ай, Дунай, мой Дунай,

Ай, веселый Дунай!

 

«Посею лебеду на берегу…»

Посею лебеду на берегу,

Мою крупную рассадушку,

Мою крупную зеленую.

Погорела лебеда без дождя,

Моя крупная рассадушка,

Моя крупная зеленая.

Пошлю казака по воду,

Ни воды нет, ни казаченька,

Ни воды нет, ни казаченька.

Кабы мне, да младой, ворона коня,

Я бы вольная казачка была,

Я бы вольная казачка была.

Скакала, плясала б по лугам,

По зеленым по дубравушкам,

По зеленым по дубравушкам.

С донским, с молодым казаком,

Со удалым добрым молодцем,

Со удалым добрым молодцем.

Раздушечка, казак молодой,

Что не ходишь, что не жалуешь ко мне,

Что не ходишь, что не жалуешь ко мне?

 

«Спосеяли девки лен…»

Спосеяли девки лен,

Спосеяли девки лен.

Девки лен, девки лен…

Ходи браво, девки лен.

Спосеявши пололи,

Белы ручки кололи.

Кололи, кололи…

Ходи браво, кололи.

Как во этот во ленок

Повадился паренек.

Паренек, паренек…

Ходи браво, паренек.

Повадился паренек —

Иванушка щеголек.

Щеголек, щеголек…

Ходи браво, щеголек.

Весь леночек притоптал,

Весь леночек притоптал.

Притоптал, притоптал…

Ходи браво, притоптал.

Со льна цветы посрывал,

В быстру речку побросал,

Побросал, побросал…

Ходи браво, побросал.

Спосеяли девки лен,

Спосеяли девки лен.

Девки лен, девки лен…

Ходи браво, девки лен.

 

«Ты, река ли моя, реченька…»

Ты, река ли моя, реченька,

Ты, река ли моя, быстрая!

Течешь, речка, не колышешься,

Желтым песком не возмутишься!

Ах ты, умная девица,

Ах ты, Марья, ты, Михайловна!

Что сидишь ты, не улыбнешься,

Говоришь ты, не усмехнешься?

Полон двор у нас подвод стоит,

Полна горница гостей сидит.

Уж как все гости сбиралися,

Одного-то гостя нет как нет.

Уж как нету гостя милого,

Моего батюшки родимого.

Снарядить-то меня есть кому,

Благословить-то меня некому.

Что снарядит меня родна мать,

Благословит меня чужой отец.

 

«У зари-то, у зореньки…»

У зари-то, у зореньки

Много ясных звезд,

А у темной-то ноченьки

Им и счету нет,

А у темной-то ноченьки

Им и счету нет.

Горят звездочки на небе,

Пламенно горят,

Моему-то сердцу бедному

Что-то говорят,

Моему-то сердцу бедному

Что-то говорят,

Говорят о радостях,

О прошедших днях,

Говорят они о горестях,

Разбивших в прах,

Говорят они о горестях,

Разбивших в прах,

Звезды, мои звездочки,

Полно вам сиять,

Полно, полно вам прошедшее

Мне напоминать.

Полно, полно вам прошедшее

Мне напоминать.

Я бы целу ноченьку,

Не смыкая глаз,

Все смотрела б, звездочки

Милые, на вас,

Все смотрела б, звездочки

Милые, на вас.

 

«Час да по часу день проходит…»

Час да по часу день проходит,

Солнце зайдет в этот час.

Куда скрылся мой хороший,

С кем рассталась я вчера?

Куда скрылся мой хороший,

С кем рассталась я вчера?

Колокольчик его звонкий

Бьет уныло под дугой.

Колокольчик его звонкий

Бьет уныло под дугой.

Чуть заслышу звон тревожный,

Забьет сердце у меня.

Чуть заслышу звон тревожный,

Забьет сердце у меня.

Забьет сердце ретивое

Безысходною тоской.

Забьет сердце ретивое

Безысходною тоской.

Ах, зачем тоска-кручина

Меня, девку, извела?

 

«Вот хмурые будни…»

Вот хмурые будни,

Осенние слезы,

Мечты о прошедшем

И старческий стон.

Где дни беззаботные,

Светлые грезы?

Их нет — это был лишь

Обманчивый сон.

Обидно, досадно

До слез и до мученья,

Что в жизни так поздно

Я встретился с тобой.

Как раньше любил я

Цыганские пляски

И тройки лихие,

И хмельный угар.

Всё кануло в вечность,

Как в призрачной сказке,

Один я без ласк

И без сладостных чар.

Черную розу,

Эмблему печали,

В последнюю встречу

Вы мне принесли,

Мы оба молчали,

Так плакать хотелось,

И счастья прошедшего

Было так жаль.

 

«Ах ты, зимушка-зима…»

Ах ты, зимушка-зима,

Ты холодная была.

Э-эй, да люли,

Ты холодная была.

Ты холодная была,

Все дорожки замела.

Э-эй, да люли,

Все дорожки замела.

Все дорожки и пути,

Негде всаднику пройти.

Э-эй, да люли,

Негде всаднику пройти.

Я дорожку размету,

Сама к всаднику пройду.

Э-эй, да люли,

Сама к всаднику пройду.

Ах ты, всадник молодой,

Ты возьми меня с собой.

Э-эй, да люли,

Ты возьми меня с собой.

Ты возьми меня с собой

Молодой своей женой.

Э-эй, да люли,

Молодой своей женой.

Меня милый подхватил,

В даль сторонку укатил.

Э-эй, да люли,

В даль сторонку укатил.

 

«Во лузях, во лузях…»

Во лузях, во лузях,

Во лузях, лузях зеленых, во лузях,

Выросла, выросла,

Вырастала трава шелкова,

Расцвели, расцвели,

Расцвели цветы лазоревые,

Пронесли, пронесли,

Пронесли духи малиновые.

Той травой, той травой,

Уж я той травою выкормлю коня,

Снаряжу, снаряжу,

Снаряжу я коня в золоту узду,

Подведу, подведу,

Подведу коня к родимому свому.

«Батюшка, батюшка,

Уж ты, батюшка, родимый сударь мой,

Ты прими, ты прими,

Ты прими-ко слово ласковое,

Возлюби, возлюби,

Возлюби, слово приветливое:

Не отдай, не отдай,

Не отдай меня за старого замуж.

За старого, за старого,

Я старого мужа насмерть не люблю,

Со старым, со старым,

Со старым мужем гулять нейду.

Ты отдай, ты отдай,

Ты отдай меня за ровнюшку.

Уж я ровнюшку, уж я ровнюшку,

Уж я ровнюшку насмерть полюблю,

Я со ровнюшкой, я со ровнюшкой,

Я со ровнюшкой гулять пойду».

 

«Зачем солнце рано пало…»

Зачем солнце рано пало,

На дворе густой туман.

Ретивое задрожало,

Сердце чувствует обман.

Уезжал дружок — прощались,

В речку капала слеза,

Мы не знали, что, прощаясь,

Расстаемся навсегда.

Солнце встанет — снег растает,

Травой горе порастет.

Никто травушку не скосит,

Муравую не пожнет.

Зачем солнце рано пало,

На дворе — густой туман…

 

«Пряла наша Дуня ни тонко…»

Пряла наша Дуня ни тонко, ни толсто.

Ах, Дуня, Дуня, Дуня-тонкопряха!

Потолще полена, потоньше оглобли.

Ах, Дуня, Дуня, потоньше оглобли.

Стала наша Дуня на городе ткати.

Ах, Дуня, Дуня, на городе ткати.

На городе ткати, колом прибивати.

Ах, Дуня, Дуня, колом прибивати.

Стала наша Дуня свой холстик белити.

Ах, Дуня, Дуня, свой холстик белити.

В речку опускала, речку осушала.

Ах, Дуня, Дуня, речку осушала.

Из речки тащила, берег своротила.

Ах, Дуня, Дуня, берег своротила.

Стала наша Дуня рубашечку кроить.

Ах, Дуня, Дуня, рубашечку кроить.

Топором наставит, молотком ударит.

Ах, Дуня, Дуня, молотком ударит.

Стала наша Дуня рубашечку шита.

Ах, Дуня, Дуня, рубашечку шита.

Буравом натянет, канатом продернет.

Ах, Дуня, Дуня, канатом продернет.

Стала наша Дуня надевать рубашку.

Ах, Дуня, Дуня, надевать рубашку.

Семеро держали, трое надевали.

Ах, Дуня, Дуня, трое надевали.

Три года носила, смены не просила.

Ах, Дуня, Дуня, Дуня-тонкопряха!

 

«— Куманечек, побывай у меня…»

— Куманечек, побывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня.

Побывай, бывай, бывай у меня!

Побывай, бывай, бывай у меня!

— Я бы рад да побывать у тебя,

Побывать, бывать, бывать у тебя.

У тебя ли, кума, улица грязна,

Что грязна, грязна, не вымощена!

— Уж и я ли тому горю помогу,

Помогу, могу, могу, помогу:

Чрез дорогу я мосточек намощу,

Намощу, мощу, мощу, намощу!

— У тебя, кума, ворота скрипучи,

Скрипучи, пучи, пучи, скрипучи!

— Уж и я ли тому горю помогу,

Помогу, могу, могу, помогу:

Под ворота кусок сала подложу,

Подложу, ложу, ложу, подложу!

— У тебя, кума, собачка лиха,

Что лиха, лиха, лиха, так лиха!

— Уж и я ли тому горю помогу,

Помогу, могу, могу, помогу:

Я собачку на цепочку привяжу,

Привяжу, вяжу, вяжу, привяжу!

— У тебя ль, кума, старушка лиха,

Вот лиха, лиха, лиха, вот лиха!

— Уж и я ли тому горю помогу,

Помогу, могу, могу, помогу:

Я старушку киселем накормлю,

Накормлю, кормлю, кормлю, накормлю!

— У тебя, кума, постелька жестка,

Вот жестка, жестка, жестка, вот жестка!

— Уж и я ли тому горю помогу,

Помогу, могу, могу, помогу:

Я помягче постельку постелю,

Постелю, стелю, стелю, постелю!

Куманечек, побывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня!

— Что же делать, побываю у тебя,

Побываю, побываю у тебя!

 

«Из-под дуба, из-под вяза…»

Из-под дуба, из-под вяза,

Из-под вязова коренья…

Ой, калина!

Ой, малина!

Из-под вязова коренья

Бежит зайка-горностайка.

Ой, калина!

Ой, малина!

В зубах несет везеницу,

Небылую небылицу.

Ой, калина!

Ой, малина!

Про душу красну-девицу,

Про любимую сестрицу.

Ой, калина!

Ой, малина!

Девка, стоя на плоту,

Моет шелкову фату.

Ой, калина!

Ой, малина!

Она мыла, колотила,

Фату в воду опустила.

Ой, калина!

Ой, малина!

Фату в воду опустила,

За фатой в воду скопила.

Ой, калина!

Ой, малина!

Башмачки обронила

И чулочки обмочила.

Ой, калина!

Ой, малина!

Не жаль ведь башмачков,

А жаль шелковых чулок.

Ой, калина!

Ой, малина!

Мне ли эти башмачочки

Сударь-батюшка купил.

Ой, калина!

Ой, малина!

Белы шелковы чулочки

Мил-сердечный подарил.

Ой, калина!

Ой, малина!

Мил-сердечный подарил,

Ко мне три года ходил.

Ой, калина!

Ой, малина!

Ах, счастливый выход мой:

Идет любчик под горой.

Ой, калина!

Ой, малина!

Идет любчик под горой,

Несет гусли под полой,

Ой, калина!

Ой, малина!

Сам во гусельки играет,

Приговаривает:

Ой, калина!

Ой, малина!

«Ах вы, девки, девки, к нам,

Молодицы красны, к нам!

Ой, калина!

Ой, малина!

А вы, старые старухи,

Разойдитесь по лесам!»

Ой, калина!

Ой, малина!

 

«Как у нашего соседа…»

Как у нашего соседа

Как у нашего соседа

Весела была беседа,

Вся скотинушка играла:

Мериночки — во гудочки,

А коровы — то реву,

А быки — в треноги,

Кобылицы — во скрипицы,

А овцы — во донцы,

А гуси-то — в гусли,

А индюшки — в коклюшки,

А утицы — в дудки,

А куры-то, дуры,

По свадьбам ходили,

А свиньи-то умные

За город выходили,

Они рожь молотили,

Они солод солодили,

Они пиво варили,

Они борова женили,

Свинью замуж отдавали.

Наряжали свинью в кличку,

Посадили свинью в бричку,

Чем свинья не молодка,

Голова — что колодка,

А рыло — что коробка.

 

«В воскресенье я на ярмарку…»

В воскресенье я на ярмарку ходила,

Веретен да кудельку купила…

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.

В понедельник я банюшку топила,

А во вторник я в банюшку ходила…

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.

Тебя, миленький мой, в среду встречала,

А в четверг я тебя провожала…

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.

Эх, да в пятницу не прядут, не мотают,

Во субботу всех померших поминают…

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.

Так-то, миленький мой, ласковый

Емелька,

Проработала всю эту я недельку.

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,

Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.

 

«Ой, вставала я ранешенько…»

Ой, вставала я ранешенько,

Умывалася белешенько.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Надевала черевички на босу,

Я гнала свою корову на росу.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Я гнала свою корову на росу,

Повстречался мне медведь во лесу.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Я медведя испугалася,

Во часты кусты бросалася.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Ты, медведюшка-батюшка,

Ты не тронь мою коровушку.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Ты не тронь мою коровушку,

Не губи мою головушку.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Я коровушку доить буду,

Малых детушек поить буду.

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Ох, мать моя, матушка,

Ты зачем меня на свет родила!

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Уж ты умную, талантливую,

Чернобровую, догадливую!

Ой ли, да ли, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

 

«Смолкни, пташка-канарейка…»

Смолкни, пташка-канарейка!

Полно песни распевать,

Перестань ты мне, злодейка,

Ретивое надрывать!

Уж ко мне не воротиться

Красным дням весны моей —

Отвыкает сердце биться,

Вспоминаючи о ней!

Радость-младость миновалась:

Отцвела она цветком.

И не вихорем промчалась —

Пропорхнула мотыльком!

С нею память о бывалом

Я хотел похоронить,

Не грустить о нем немало,

Ни слезы не уронить.

Все давно забыто было:

Звонкой песенкой своей

Все ты снова разбудила,

Пташка, лютый мой злодей!

После ведрышка к ненастью

Тяжеленько привыкать,

А несчастному об счастье

Тяжеленько вспоминать!

 

«В дверь стучится зимний ветер…»

В дверь стучится зимний ветер,

А на сердце зимний хлад,

Он уехал, ненаглядный,

Не вернется он назад.

И весна мне не на радость,

Коль зима в душе моей.

Он уехал, он уехал,

И слезы льются из очей.

Говорят, весна вернется,

Расцветет природа вновь,

Все воскреснет, оживится,

Не вернется лишь любовь.

И весна мне не на радость,

Коль зима в душе моей.

Он уехал, он уехал,

И слезы льются из очей.

 

«Каркнул ворон на березе…»

Каркнул ворон на березе…

Свистнул воин на коне…

Погибать тебе, красотка,

В чужедальней стороне!

Ах, зачем, зачем бежала

Ты за тридевять полей,

Для чего не размышляла

Ты об участи своей?

Все покинула, забыла —

Прах отца, старушку мать,

И решилася отчизну

На чужбину променять.

То ли счастье, чтобы очи

Милым сердцу веселить, —

После ими ж дни и ночи

Безотрадно слезы лить?

— Неужель ты не слыхала

Об измене? — Никогда!

— Неужель ты полагала

В сердце верность? — Навсегда!

Было некому, бедняжку,

Поучить меня уму,

И голодной, вольной пташкой

Я помчалась в сеть к нему…

Никого я не спросилась,

Кроме сердца своего,

Увидала — полюбила,

И умру, любя его!

Каркнул ворон на березе…

Свистнул воин на коне…

И красотка погибает

В чужедальней стороне.

 

«Я не вернусь, душа дрожит…»

Я не вернусь, душа дрожит от боли,

Я страсти призраком, поверь, не обманусь…

Достойным быть мне хватит силы воли,

Ты так и знай, я не вернусь.

В чужом краю, ко всем страстям холодный,

Страдальцем дни скорей влачить решусь.

Оковы прочь, хочу я быть свободным.

О, не зови, я не вернусь.

Не посылай своих мне писем милых,

Я этих строк любви, лукавых строк боюсь.

Не обещай, чего ты дать не в силах,

Да-да, мой друг, я не вернусь.

Ведь я ушел, тебя не проклиная,

А сделать зла тебе не соглашусь.

Покоя ждет душа моя больная.

О, пощади… Я не вернусь.

 

«Моя душечка, моя ласточка…»

Моя душечка, моя ласточка,

Взор суровый свой прогони.

Иль не видишь ты, как измучен я?!

Пожалей меня, не гони!

Не лукавьте, не лукавьте!

Ваша песня не нова.

Ах, оставьте, ах, оставьте!

Все слова, слова, слова…

Моя душечка, моя ласточка,

Я нашел в тебе, что искал.

Пожалей меня, не гони меня,

Как измучен я и устал.

Не лукавьте, не лукавьте!

Ваша песня не нова.

Ах, оставьте, ах, оставьте!

Все слова, слова, слова…

Ты любовь моя, ты вся жизнь моя,

За тебя весь мир я б отдал.

Верь мне, милая, верь, желанная, —

Никогда я так не страдал!

Не лукавьте, не лукавьте!

Ваша песня не нова.

Ах, оставьте, ах, оставьте!

Все слова, слова, слова…

 

«Накинув плащ, с гитарой…»

Накинув плащ, с гитарой под полою,

К ее окну проник в тиши ночной,

Не разбужу ль я песней удалою

Роскошный сон красавицы младой.

О, не страшись меня, младая дева!

Не возмущу твоих прекрасных снов

Неистовством разгульного напева.

Чиста и песнь, когда чиста любовь.

Я здесь пою так тихо и смиренно

Лишь для того, чтоб услыхала ты,

И песнь моя есть фимиам священный

Пред алтарем богини красоты.

И, может быть, услышишь серенаду

И из нее хоть что-нибудь поймешь,

И, может быть, поющему в награду

«Люблю тебя» — сквозь сон произнесешь.

Звезда любви, волшебная, земная…

Я слышу тон и звук ее речей.

Я вижу дивный стан ее высокий

И темный шелк ее густых кудрей.

 

«Ты, Настасья, ты, Настасья…»

Ты, Настасья, ты, Настасья,

Отворяй-ка ворота,

Ой да люли, ой, люли,

Отворяй-ка ворота.

Отворяй-ка ворота,

Ты пущай-ка сокола.

Ой да люли, ой, люли,

Ты пущай-ка сокола.

Я бы рада, растворила,

Ветер больно шибко бьет.

Ой да люли, ой, люли,

Ветер больно шибко бьет.

Ветер больно шибко бьет,

Сильным дождичком сечет.

Ой да люли, ой, люли,

Сильным дождичком сечет.

Сильным дождичком сечет,

С головушки цветы рвет,

Ой да люли, ой, люли,

С головушки цветы рвет,

С головушки цветы рвет,

С белой шеи янтари.

Ой да люли, ой, люли,

С белой шеи янтари.

 

«Не будите меня, молоду…»

Не будите меня, молоду,

Да утром рано, поутру,

Разбудите молоду,

Да когда солнышко взойдет.

Разбудите меня, молоду,

Да когда солнышко взойдет.

Когда солнышко взойдет,

Роса на землю упадет.

Когда солнышко взойдет,

Да роса на землю упадет,

Роса на землю упадет,

Пастух выйдет на лужок.

Пастух выйдет на лужок

Да заиграет во рожок.

Хорошо пастух играет,

Выговаривает.

Хорошо пастух играет,

Выговаривает:

— Выгоняй, народ, скотину

На широкую долину!

Выгоняй, народ, скотину

На широкую долину,

На широкую долину,

На зелену луговину!

 

«Перевоз Дуня держала…»

Перевоз Дуня держала,

Держала, держала,

Перевозчика наняла,

Наняла, наняла.

В роще калина,

Темно, не видно,

Соловушки поют.

Пришел к Дуне батюшка,

Батюшка, батюшка:

«Перевези меня, Дунюшка,

Дунюшка, Дунюшка!»

В роще калина,

Темно, не видно,

Соловушки поют.

«А я тебя не ждала,

Не ждала, не ждала.

Перевозчика угнала,

Угнала, угнала».

В роще калина,

Темно, не видно,

Соловушки поют.

Пришел к Дуне милый друг,

Милый друг, милый друг:

«Перевези меня, Дуня, в луг,

В зелен луг, в зелен луг!»

В роще калина,

Темно, не видно,

Соловушки поют.

«А я тебя, мой дружок,

Все ждала, все ждала,

Перевозчика наняла,

Наняла, наняла».

В роще калина,

Темно, не видно,

Соловушки поют.

 

«Гайда, тройка! Снег пушистый…»

Гайда, тройка! Снег пушистый,

Ночь морозная кругом;

Светит месяц серебристый,

Мчится парочка вдвоем.

Милый шепчет уверенья,

Ласково в глаза глядит,

А она полна смущенья:

Что-то ей любовь сулит?

Так с тревожными мечтами

Вдаль промчалася она,

И не помнит, как с устами

Вдруг слилися их уста.

Уж сменилась ночь зарею,

Утра час настал златой,

Тройка мелкою рысцою

Возвращается домой.

Ах, надолго ль это счастье?

Не мелькнули бы, как сон,

Эти ласки и объятья,

И вина бокала звон!

Гайда, тройка! Снег пушистый,

Ночь морозная кругом;

Светит месяц серебристый,

Мчится парочка вдвоем.

 

«Ой, вставала я ранешенько…»

Ой, вставала я ранешенько,

При долинушке стояла,

При долинушке стояла,

Калину ломала,

В пучочки вязала,

На дорожку клала,

Примета примечала,

Дружка ворочала:

«Воротися, моя радость,

Воротись, надежда!

Не воротишься, надежда, —

Хотя б оглянися;

Не оглянешься, надежда,—

Махни черной шляпой,

Черной шляпой пуховою,

Правою рукою,

Правою рукою,

Лентой голубою!»

 

«У голуба, у голуба…»

У голуба, у голуба

Золотая голова,

У голубки, у голубки

Подзолоченная,

У голубки, у голубки

Подзолоченная,

Черным шелком

Перестроченная.

У нас сизый-то голубь —

Коленька.

Сизая голубушка-то —

Машенька.

Собирались купцы-братцы,

Все товарищи его.

Дивовались, дивовались-то

Над Колиной женой:

«Эка девка, эка красна,

Молодуха хороша!

Я бы летом, я бы летом

На карете прокатил,

Я бы зимой, я бы зимой

На лаковых санках,

Да на лаковых санях,

На лихих-то лошадях.

Нынче сделаем приказ:

Целоваться много раз!»

 

«Что это сердце…»

Что это сердце

Сильно так бьется?

Что за тревога

Волнует мне грудь?

Чей это голос

В душе раздается;

Ночь всю томлюсь,

Не могу я уснуть!

Пусть в чаду любви

Сердце пылкое

Бьется радостно

В молодой груди!

И дни счастия

Молодой поры

Принимайте вы

Как судьбы дары!

Нет, не скажу я

Людям об этом,

Нет, не спрошу их,

Что сталось со мной.

Им не понять,

Лишь холодным ответом

Все посмеются

Они надо мной!

Буду томиться

В тиши я ночей,

Скрою я тайну

Свою от людей.

Голос в душе говорит мне,

Что вновь

Сердце воскреснет,

Чувство, любовь!

 

«Белой акации гроздья душистые…»

Белой акации гроздья душистые

Вновь аромата полны,

Вновь разливается песнь соловьиная

В тихом сиянии чудной луны!

Помнишь ли лето: под белой акацией

Слушали песнь соловья?..

Тихо шептала мне чудная, светлая:

«Милый, поверь мне!..

Навек твоя».

Годы давно прошли, страсти остыли.

Молодость жизни прошла,

Белой акации запаха нежного,

Верь, не забыть мне уже никогда…

 

«Вот солнце закатилось…»

Вот солнце закатилось,

Замолк шум городской,

Маруся отравилась,

Вернувшися домой.

В каморке полутемной,

Ах, годы обитал

Цветочек этот скромный

И грустно погибал.

Измена друга злая

Яд в сердце ей влила,

Душа ее младая

Обиды не снесла.

Ее в больницу живо

Решили отвезти,

Врачи там торопливо

Старалися спасти.

— К чему старанья эти?

Ведь жизнь меня страшит.

Я лишняя на свете,

Пусть смерть свое решит.

Спасайте, не спасайте —

Мне жизнь не дорога.

Я милого любила,

Такого подлеца…

 

«Зачем тебя я, милый мой, узнала…»

Зачем тебя я, милый мой, узнала,

Зачем ты мне ответил на любовь?

Ах, лучше бы я горюшка не знала,

Не билось бы сердечко мое вновь.

Терзаешь ты сердечко молодое,

Тебя твоя зазнобушка зовет.

Проходит только время золотое —

Зачем же ты, желанный, не идешь?

Я жду — и вот приходит долгожданный,

Целует, нежно за руку берет.

Ах, милый друг, мой нежный друг, желанный…

И сердце песню радости поет.

 

«Вам не понять моей печали…»

Вам не понять моей печали,

Когда, растерзаны тоской,

Надолго вдаль не провожали

Того, кто властвует душой!

Того, кто властвует душой!

Вам не понять, вам не понять,

Вам не понять моей печали!

Вам не понять моей печали,

Когда в очах, вам дорогих,

Холодности вы не читали,

Презренья не видали в них.

Вам не понять моей печали!

Вам не понять, вам не понять,

Вам не понять моей печали!

Вам не понять моей печали,

Когда трепещущей рукой,

В порывах гнева не сжигали

Письма подруги молодой.

Вам не понять моей печали!

Вам не понять, вам не понять,

Вам не понять моей печали!

 

«Чудный месяц плывет над рекою…»

Чудный месяц плывет над рекою,

Все в объятьях ночной тишины.

Я сижу и любуюсь тобою,

Здесь с тобой, дорогой мой.

Ничего мне на свете не надо,

Только видеть тебя, милый мой,

Только видеть тебя бесконечно,

Любоваться твоей красотой!

Для кого я жила и страдала,

И кому я всю жизнь отдала?

Как цветок ароматный весною,

Для тебя одного расцвела!

Но, увы! Коротки наши встречи,

Ты спешишь на свиданье к другой.

Так иди, пусть одна я страдаю,

Пусть напрасно волнуется грудь.

 

«Гори, звездочка, блистай, ясная…»

Гори, звездочка, блистай, ясная,

Веселей, светлей в ночь весеннюю.

Заалеется скоро зорюшка,

Засветлеется скоро солнышко.

И ты, звездочка моя яркая,

Улетишь с небес до полуночи.

Гори, грудь моя молодецкая,

Ярче солнышка в лето знойное!

Скоро девица-раскрасавица

Навсегда со мной распрощается!

И ты, грудь моя молодецкая,

Пропадешь с тоски до могилушки.

Дремлют плакучие ивы,

Низко склонясь над ручьем,

Струйки бегут торопливо,

Шепчут во мраке ночном,

Шепчут во мраке, во мраке ночном!

Думы о прошлом далеком

Мне напевают они…

Сердцем больным, одиноким

Рвусь я в те прежние дни!..

Рвусь я в те прежние, светлые дни.

Где ты, голубка родная?

Помнишь ли ты обо мне?

Так же ль, как я, изнывая,

Плачешь в ночной тишине?..

Плачешь ли так же в ночной тишине?..

 

«Над окошком месяц…»

Над окошком месяц.

Под окошком ветер.

Облетевший тополь

Серебрист и светел.

Дальний плач тальянки,

Голос одинокий —

И такой родимый,

И такой далекий.

Плачет и смеется

Песня лиховая.

Где ты, моя липа?

Липа вековая?

Я и сам когда-то

В праздник спозаранку

Выходил к любимой,

Развернув тальянку.

А теперь я милой

Ничего не значу.

Под чужую песню

И смеюсь, и плачу.

 

«Пара гнедых, запряженных…»

Пара гнедых, запряженных с зарею,

Тощих, голодных и грустных на вид,

Вечно бредете вы мелкой рысцою,

Вечно куда-то ваш кучер спешит.

Были когда-то и вы рысаками,

И кучеров вы имели лихих,

Ваша хозяйка состарилась с вами,

Пара гнедых!

Ваша хозяйка в старинные годы

Много хозяев имела сама,

Опытных в дом привлекала из моды,

Более нежных сводила с ума.

Таял в объятьях любовник счастливый.

Таял порой капитал у иных,

Часто стоять на конюшне могли вы,

Пара гнедых!

Грек из Одессы и жид из Варшавы,

Юный корнет и седой генерал —

Каждый искал в ней любви и забавы

И на груди у нее засыпал.

Где же они, в какой новой богине

Ищут теперь идеалов своих?

Вы, только вы и верны ей доныне,

Пара гнедых!

Вот отчего, запрягаясь с зарею

И голодая по нескольку дней,

Вы подвигаетесь мелкой рысцою

И возбуждаете смех у людей.

Старость, как ночь, вам и ей угрожает,

И только кнут вас порою ласкает,

Пара гнедых!

 

«Вы мной играете, я вижу…»

Вы мной играете, я вижу,

Смешна для вас любовь моя,

Порою я вас ненавижу,

На вас молюсь порою я…

Вас позабыть, не зная средства,

Я сердцем искренно скорблю;

Хоть в вас царит одно кокетство,

Но я вас все-таки люблю.

Немало душ вы погубили.

Но это вам не все ль равно?

Ах! Никогда вы не любили,

И вам любить не суждено.

Надежда мне лишь утешенье,

Да, я надеюсь и терплю.

Бездушны вы — в том нет сомненья,

Но я вас все-таки люблю.

Наступит время, может статься,

К вам в сердце вкрадется любовь.

Вы перестанете смеяться,

И страсть взволнует вашу кровь.

Терзанья ваши сознавая,

Свои мученья искуплю…

Я вам таких же мук желаю,

Но я вас все-таки люблю.

 

«Не жалею, не зову, не плачу…»

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! Ты все реже, реже

Расшевеливаешь пламень уст.

О, моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и полноводье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя? Иль ты приснилась мне!

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льется с кленов листьев медь…

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

 

«Ничего мне на свете не надо…»

Ничего мне на свете не надо,

Я готов все отдать, полюбя.

Мне осталась одна лишь отрада —

Баловать и лелеять тебя.

Я внимательно слушаю сказки,

Их из уст твоих жадно ловлю.

Я смотрю на лазурные глазки

И хочу говорить, что люблю.

Я люблю тебя крепко, голубка,

Для меня ты дороже всего.

Я люблю твои алые губки

И улыбку лица твоего.

Я люблю твою косу густую,

Так люблю, что сказать нет и слов.

Дай хоть раз я тебя поцелую,

И тогда умереть я готов.

 

«Полюби меня…»

Полюби меня,

Красна девица,

Не томи меня,

Добра молодца.

Ах, изныло все

Ретивое мое,

И уж тяжко жить

Мне приходится.

Знать, чужда любовь

Сердцу девичью,

Иль судьба моя

Горемычная,

Что не любит меня

Красна девица!

Любит лишь меня

Горе горькое,

Любит лишь меня

Горе горькое,

Да тоска со мной

Подружилась.

Скоро с жизнью

Я попрощаюся,

И возьмет меня

Мать сыра земля!

 

«Не корите меня, не браните…»

Не корите меня, не браните,

Не любить я его не могла.

Полюбивши же, все, что имела,

Все ему я тогда отдала.

Посмотрите, что стало со мною,

Где былая моя красота?

Где румянец, что спорил с зарею?

Где волнистых волос густота?

Где девичий мой смех серебристый?

Где беспечная резвость моя?

Все ему одному безраздельно

Отдала, безрассудная, я.

Я готова забыть свое горе

И простить ему все его зло.

Не корите ж меня, не браните,

Мне и так тяжело, тяжело.

 

«Что отуманилась, зоренька ясная…»

Что отуманилась, зоренька ясная,

Пала на землю росой?

Что ты задумалась, девушка красная,

Очи блеснули слезой?

Жаль мне покинуть тебя, черноокую!

Певень ударил крылом.

Крикнул… Уж полночь! Дай чару глубокую,

Вспень поскорее вином!

Время! Веди мне коня ты любимого,

Крепче веди под уздцы!

Едут с товарами в путь из Касимова.

Муромским лесом купцы!

Есть для тебя у них кофточка шитая,

Шубка на лисьем меху!

Будешь ходить ты, вся златом облитая,

Спать на лебяжьем пуху!

Много за душу свою одинокую,

Много нарядов куплю!

Я ль виноват, что тебя, черноокую,

Больше, чем душу, люблю!

 

«Ах ты, душечка…»

Ах ты, душечка,

Красна девица,

Мы пойдем с тобой,

Разгуляемся.

Мы пойдем с тобой,

Разгуляемся

Вдоль по бережку

Волги-матушки.

И пускай на нас

Люди зарятся:

«Ну и что ж это,

Что за парочка!»

То не брат с сестрой,

То не муж с женой,

Добрый молодец

С красной девицей!

Мы пойдем с тобой

В зеленой лужок,

Мы нарвем цветов

Да совьем венок.

 

«Ах, зачем эта ночь…»

Ах, зачем эта ночь

Так была хороша!

Не болела бы грудь,

Не страдала б душа.

Полюбил я ее,

Полюбил горячо,

А она на любовь

Смотрит так холодно.

Не понравился ей

Моей жизни конец,

И с постылым назло

Мне пошла под венец.

Звуки вальса неслись,

Веселился весь дом,

Я в каморку свою

Пробирался с трудом.

И всю ночь напролет

Я все думал о ней:

Каково будет ей

Без милого жить век?

 

«Обними, поцелуй…»

Обними, поцелуй.

Приголубь, приласкай,

Еще раз — поскорей —

Поцелуй горячей.

Что печально глядишь?

Что на сердце таишь?

Не тоскуй, не горюй,

Из очей слез не лей;

Мне не надобно их,

Мне не нужно тоски…

Не на смерть я иду,

Не хоронишь меня.

На полгода всего

Мы расстаться должны;

Есть за Волгой село

На крутом берегу:

Там отец мой живет,

Там родимая мать

Сына в гости зовет;

Я поеду к отцу,

Поклонюся родной

И согласье возьму

Обвенчаться с тобой.

Мучит душу мою

Твой печальный убор,

Для чего ты в него

Нарядила себя?

Разрядись: уберись

В свой наряд голубой

И на плечи накинь

Шаль с каймой расписной;

Пусть пылает лицо,

Как поутру заря,

Пусть сияет любовь

На устах у тебя;

Как мне мило теперь

Любоваться тобой!

Как весна, хороша

Ты, невеста моя!

Обними, ж, поцелуй!

Приголубь,

Приласкай,

Еще раз — поскорей —

Поцелуй горячей.

 

«Москва златоглавая…»

Москва златоглавая,

Звон колоколов,

Царь-пушка державная,

Аромат пирогов.

На проспектах и улочках

В этот праздничный день

Продают сладки булочки,

Покупай, коль не лень.

Конфетки-бараночки,

Словно лебеди, саночки,

Эй, вы, кони залетные,

Слышна песнь с облучка.

Гимназистки румяные,

От мороза чуть пьяные,

Грациозно сбивают

Белый снег с каблучка.

Помню тройку удалую,

Вспышки дальних зарниц,

Твою позу усталую,

Трепет длинных ресниц.

Все прошло, все умчалося

В бесконечную даль,

Ничего не осталося,

Лишь тоска да печаль.

Сединою покрытая,

Величаво стоишь.

И, веками воспетая,

Русь святую хранишь.

И плывет звон серебряный

Над великой страной,

И звенит звон малиновый

Над родною Москвой.

Конфетки-бараночки,

Словно лебеди, саночки,

Эй, вы, кони залетные,

Слышна песнь с облучка.

Гимназистки румяные,

От мороза чуть пьяные,

Грациозно сбивают

Белый снег с каблучка.

 

«Милая, ты услышь меня…»

Милая,

Ты услышь меня,

Под окном стою

Я с гитарою!

Так взгляни ж на меня

Хоть один только раз,

Ярче майского дня

Чудный блеск твоих глаз!

Ночь тиха была,

Соловьи поют,

Чудный запах роз

Всюду носится…

Мы гуляем с тобой,

Луна светит на нас

И в лазурной воде

Отражается!

Так взгляни ж на меня

Хоть один только раз,

Ярче майского дня

Чудный блеск твоих глаз!